83-ий

 

- Сектор "С": чисто, - докладывает Марк, вытряхивая отстрелянную обойму.

- "В": чисто, - эхом откликается Колин.

"А" отчитался уже минут двадцать назад: похоже, там с раздачи было мало грязи.

- Ну и славно, - устало говорит командный пункт. - Запускаем техников.

В Управление прибывают к восьми и, не глядя друг на друга, идут сдавать оборудование.

- Хэй-хэй, носы по ветру, - произносит коронную фразу Колин. Никто не улыбается.

Такие дни, как сегодня - это издержки профессии. Рейд прошел скомканно, обнаружилось много неприятных сюрпризов. Сквобберов было вдвое больше ожидаемого; когда начался штурм, периметр буквально вскипел серо-синими фигурами. Полуразрушенное здание бывшего отеля - провалы в стенах, обрушившиеся перекрытия - больше походило на ловушку для охотников, чем для объектов охоты. В темноте лестничного пролета Марк чуть было не оставил за спиной здоровенного Т-кама, не воспринимаемого ни инфра-сенсором (тепловое излучение выровнено под температуру окружающей среды), ни моушн-детектором (не такой он дурак, чтобы мельтешить без нужды). Выручила Коротышка Роу: ее шестое чувство работает лучше всякой техники, дай ей Икс здоровья! Короткая очередь - протяжный взвизг над самым ухом - брызги гемолимфы на комбинезоне - "Ерш твою налево, направо и во все дыры! С меня причитается, Роу" - "Сочтемся, Марик!"

Если бы не заложники, было бы куда проще: пустили бы газ, не разбирая, что и куда, и вся недолга. А так прочесывали здание три часа, чувствуя себя ходячими мишенями: каждый шаг, как по лезвию ножа, каждый коридор - словно минное поле... А результат - клочки по закоулочкам: ни единого живого заложника плюс трое тяжело раненных своих. Один из троих - Берг.

Ч-черт!

Как такое вообще могло произойти?

И хотя вопрос риторический, мотиватор не дает Марку задать его вслух.

Прежде чем засесть за рапорт, он набирает домашний номер.

- Я подзадержусь, - говорит он вроде бы самым будничным голосом, но Рута даже на расстоянии читает его как открытую книгу.

- Что-то стряслось? - спрашивает она так же вроде-бы-буднично, и у Марка вдруг перехватывает горло.

- Устал, - отвечает он после секундной паузы. Коротко, но емко.

Этот момент хорошо ложится под финал. Действительность застывает в стоп-кадре, по затемненному офисному окну начинают ползти титры. Мотиватор автоматически отключается. Редкие моменты свободы.

- Думаешь, Бергу дадут выкарабкаться? - спрашивает из-за спины стоящий за пределами кадра Колин.

- Без вариантов, - твердо говорит Марк, не шевеля губами. Он хорошо натренировался так разговаривать - за столько-то времени. - Он, в конце концов, ключевой персонаж.

- Ну-ну, - Колин невесело хмыкает. - Незаменимых-то у нас нет. А не за горами сам знаешь что. Я бы не надеялся. Думаю, нас ждет куча перестановок. Причем самых неожиданных.

Марк хочет возразить, но время выходит, и наступает темнота.

 

87-ой

 

Катарина плачет. Слезы текут по лицу, губы сжаты в тонкую ниточку. Рута обнимает ее за плечи, что-то успокаивающе бормочет вполголоса. Марк беспомощно молчит, вертит в руках пустую рюмку. Все, что он мог бы сейчас сказать, блокирует мотиватор. Да и правда, что тут скажешь? В голове не укладывается. Берг был всегда. С самого начала, как и Колин. Мир крутился вокруг них троих. Потом появилась Рута. Происходило много разного, хорошего и плохого, жизнь всегда била ключом - согласно сценарию; но главное оставалось неизменным, на то оно и главное. И вот Берга нет. Значит - что? Марк ставит рюмку так резко, что хрустальная ножка со стоном откалывается.

Катарина вздрагивает:

- Через неделю я еду в Огдер, к родителям. Они помогут с Соней. Я сейчас ничего не могу, все валится из рук. В голове сумбур.

Она вытирает лицо ладонями.

- Как это могло случиться, Марк? Он же был профи, "таких отливают в особой форме", помнишь? Так глупо все...

Марк бессмысленно смотрит прямо перед собой. "Хэй-хэй, носы по ветру", колокольцем бренчит в ушах Колинова прибаутка. Как это могло случиться - хороший вопрос. Ничто не происходит само по себе, на все есть чей-то промысел... На дворе у нас какой? Самое время для перемен, прав Рыжий. Исчислено, взвешено, признано легким...

Рута трет ладонями виски, и Марк смотрит на нее так, словно хочет прожечь дыру.

- Что? - пугается она, натолкнувшись на его взгляд.

Он неопределенно машет рукой. "Я тебя очень -", - хочется сказать ему, обернуть в слова, как в кокон, утвердить свою волю, противопоставить ее чужой. Подмять и подчинить непредсказуемый фактор Икс.

- Полный вперед, - произносит Марк свою фирменную реплику. Никогда еще она не звучала так неуместно.

 

91-ый

 

- У меня плохое предчувствие, - небрежно роняет Колин. Сюжетно речь идет о занозе Как-ее-там (калиф на эпизод, проходная фигура), но что-то такое в глазах Рыжего говорит: "Ну, ты меня понял".

Маленькая хитрость, позволяющая ослабить неодолимый контроль мотиватора. Игра намеков и смыслов. Дрейфовать по волнам сценария, выдавать ожидаемые поведенческие реакции, вести прогнозируемые диалоги - вкладывая в них на толику больше глубины, чем предполагает ситуация.

- У тебя всегда плохое предчувствие насчет своих баб, -  парирует Марк. -  Жениться тебе пора.

- Только после вас, -  лениво огрызается Колин. А улыбка тревожная.

Ч-черт...

Мысли Марка начинают метаться. Что такого заметил Рыжий? Где-то прошла информация? Какая?

Со смерти Берга прошло всего четыре эпизода, а сколько всего произошло за это время. В Управление назначена новая метла, то есть, новый глава; вслед за чем немедленно началась перетряска личного состава. Шеф мрачнее тучи; заставляет вылизывать отчетность до глянцевого блеска. Теперь спецотдел проводит за терминалами едва ли не больше часов, чем на боевых выездах. У сквобберов тоже невиданная вспышка активности: последняя зачистка заняла почти шесть часов, а по результатам насчитали шестьдесят восемь благополучно (на этот раз, слава Иксу, благополучно)  уконтрапупленных тварей. С таким скопищем Марку не доводилось иметь дела прежде. Операции было посвящено полных два эпизода, и это дало возможность на какое-то время выкинуть из головы все беспокойные мысли.

А когда вернулись в город, часовой механизм затикал снова. Уехала Катарина с дочерью. У Рыжего неприятности по всем фронтам: помимо раздрая в личной жизни, его начал подозрительно часто дергать шеф по разным мелким вопросам. Само по себе пустяки, Колин на то и Колин, чтобы с ним происходила куча разной дребедени; это в его ирландской природе, примагничивать к себе траблы и создавать заморочки на ровном месте. И тем не менее, тем не менее... Было бы спокойней, если нынешняя дребедень стряслась бы в стартовых эпизодах следующего сезона. От греха подальше.

А у Руты стала слишком часто болеть голова.

Стресс, виновато разводит она руками, столько всего навалилось... "А сходи-ка ты на всякий случай к врачу", -  предлагает Марк вроде-бы-буднично, а по спине ползет холодок, и хочется сказать: "Знаешь, не надо врачей. Потерпи немного, Мышка. Ты права, это стресс, это пройдет". Но говорить такое - не в характере Марка, и его мужественная хай-поли физиономия молча отыгрывает мимику, идеально подходящую моменту. Нерелевантную реплику блокирует мотиватор.

 

95-ый

 

- Не сверкай глазами, не сверкай, - шеф устало вздыхает. - Я, знаешь ли, далеко-о не всесилен. После того, что было обнаружено в личных вещах Конноли, ОВР теперь с него живого не слезет. Не думаю, что тебя это удивляет.

ОВР - это Отдел Внутренних Расследований, а из локера Колина было изъято тридцать ампул препарата Е-равитина, более известного под названиями "слезки" или "жидкий крэк". Разумеется, Марк понимает, что узел завязался слишком тугой, чтобы во власти шефа было его в одночасье разрубить, но не сидеть же на заднице, спокойно ожидая, чем кончится дело.

- Это подстава, - скрипнув зубами, говорит Марк. - Я это знаю. Вы это знаете. Ребята...

- Ребят опросят своим чередом, не сомневайся, - перебивает шеф. На его лбу блестит испарина, веки отекшие. - И тебя, само собой. А сейчас ничего сделать нельзя. Я это знаю, и ты это знаешь. Не мальчик.

Не мальчик, да. Марк проводит ладонью по затылку. Ключевые, проходные - все мы тут пешки, все до одного. Равновеликие. Ноли без палочки... без палочки, но с мотиватором.

- Значит, так, - голос шефа суровеет. - На место Конноли я пока перевожу Лейну Руни. Бригада и так недоукомплектована, я не допущу, чтобы в ней стало еще на одного человека меньше.

- Значит, Конноли отстранен? - тупо спрашивает Марк.

Шеф смотрит на него почти укоризненно.

 

"Кто бы мог предположить, что до этого дойдет?" - думает Марк. Ветровое стекло заливает дождь. Огни игрового комплекса, рядом с которым припаркован кар, неистово переливаются, старательно наводя на будни иллюзию праздника. Марк прикрывает глаза и откидывается на спинку сидения. Сначала Берг, теперь Колин... "А откуда, собственно, такое детское изумление? - всплывает в голове сердитый вопрос. - Незаменимых-то у нас нет. Думаешь, ты застрахован? Мистер Ноль Нулински, центр вселенной, супермен и миляга..."

Все крупные перемены происходят под конец сезонов, это правда. Завязываются неожиданные конфликты, появляются новые лица, зарождаются странные связи. А кто-то остается за бортом. Сценарий замысловат и непредсказуем, ведь в его основе лежит непознаваемый и непросчитываемый фактор Икс: Зрительские Предпочтения.

Возможно все. Например, через неделю полчища сквобберов наводнят город, и в городе объявят военное положение. Или через час на его, Марка, машину упадет метеорит. Или завтра врач скажет Руте: "Боюсь, у меня не очень хорошие новости..."

 В нагрудном кармане начинает вибрировать коммфон. Марк открывает глаза.

 - Я подумала, тебе надо сообщить, - говорит Коротышка Роу. - Колина забрали. Прямо из Управления. Приехали целых четыре "костюма", официальщина, ордер, пятое-десятое. Не нравится мне все это.

- Полный вперед, - обреченно произносит Марк. - Просто полный.

 

98-ой

 

- Если дело дойдет до тюрьмы, мне крышка.

Трехдневная щетина делает Колина похожим на разбойника с большой дороги. Глаза лихорадочно блестят. В его словах есть немалый резон. Как бывшему детективу и просто как человеку, нажившему немало серьезных врагов, упомянутое госучреждение ему критически противопоказано.

- Что у тебя с рукой? - спрашивает Марк.

- Об стену разбил, - равнодушно объясняет Колин и возвращается к прежней теме. - Ты же понимаешь, откуда ветер дует?

- И что с того? Мое понимание к делу не подошьешь. Каким макаром в твой локер запрыгнула "болтушка"?

Рыжий выразительно поднимает брови, вытягивает губы трубочкой. Марк тяжело выдыхает. Ему кажется, что на его плечах сосредоточилась вся тяжесть мира.

- Как все не вовремя, старик.

"Понимаю", говорит взгляд Колина, а вслух он заявляет:

- По крайней мере, теперь можно потянуть с женитьбой, - потом серьезнеет. - Я выкарабкаюсь. Нутром чую, все будет хорошо.

- Что я могу сделать? - неловко спрашивает Марк.

Колин ухмыляется:

- Ну, притащи в следующий раз пару блоков сигарет.

 

"А ведь в один прекрасный день шоу вообще закроют", - от этой очевидной мысли Марка передергивает. Конечно, она не впервые приходит ему в голову, но на этот раз ее вкус куда более остер и горек, чем прежде. "Может быть, это случится внезапно и неанонсированно. Может быть, этот час не за горами. Может быть, следующего сезона вообще не запланировано".

Что мы такое? Искусственный интеллект, мотиватор и актуатор, CGI-графика: простая совокупность характеристик - или новое качество, самостоятельная сущность?  Есть ли дух в машине? Что происходит с нами, когда обрываются титры и сгущается темнота? Мечтают ли андроиды об электроовцах?

Красный огонь светофора сменяется зеленым. Повинуясь внезапному порыву, Марк поворачивает кар направо, по направлению к Сити, хотя собирался ехать прямо, домой. Бессмысленный поступок не приносит облегчения. "Наверняка мои метания предусмотрены сценарием, - крепко сжав челюсти, думает Марк. - Как и прочие псевдо-импульсивные поступки и квази-спонтанные решения. Когда человеку плохо, ему положено метаться. Все исчислено и взвешено. Все согласно плану".

А до конца сезона остается совсем немного.

Когда Марк наконец входит в квартиру, Рута уже спит. Он выключает работающий стереовизор и укрывает ее пледом. Изгиб плеча, неслышное дыхание - единственная реальность призрачного мира.

- Я тебя очень люблю, Мышка, - говорит Марк тихо.

Его лицо перечеркивают титры.

 

100-ый

 

Итоговый эпизод должен быть ярким и насыщенным, это закон жанра. Город пульсирует Рождеством. В Управлении еще в четыре врубили музыку, в пять на столах появилось шампанское.

Эффектная брюнетка Лейна Руни ставит перед Марком пластиковый стаканчик. У Лейны смуглая кожа и неулыбающиеся глаза.

- Добро пожаловать в команду, - выдавливает из себя Марк.

Руни кивает.

Приходит шеф.

- Ну что, ребята, - говорит он, тяжело плюхаясь в кресло. - Год был непростой. Но, как говорится, непростой, да густой. Радости - на долгую память, а трудности... трудности переборем. Все в наших руках. Давайте выпьем, знаете, за что?..

Марк выходит, не дожидаясь окончания тоста.

 

Он оставляет машину и решает идти пешком, так быстрее: трафик сегодня, понятное дело, убийственный, а до дома Рутиной матери рукой подать. Марк огибает здание Управления и вливается в толпу спешащих по домам служащих. По соседней улице движется колонна рождественского парада. В проемы между домами видны медленно проплывающие верхушки платформ, усиленный динамиками голос выкрикивает что-то неразличимо-радостное.

Мысли Марка летают на сверхсветовых скоростях. Чувство, что в груди вот-вот лопнет туго натянутая пружина, становится с каждой минутой все сильнее.

- С Рождеством! - наигранно бодро приветствует его Барбра, а Рута, вкусно пахнущая ванилью, целует его в щеку. Все делают вид, что все нормально, что нет повода для тревоги, что "ничего страшного, операцию не назовешь рутинной, но доктор Как-бишь-его - специалист, без преувеличения, мирового уровня".

- Поехали? - спрашивает Рута, и пружина свивается еще туже.

- Поехали, - отвечает Марк. - Дай ключи, я поведу.

В машине они болтают о пустяках и решают, что, когда все закончится, Марк возьмет шефа за горло и вытребует двухнедельный отпуск, и они поедут на побережье, "в то чудное местечко, помнишь, куда мы ездили с Бергом и Катариной..."

Повисает секундная пауза, но они стряхивают с себя молчание и снова принимаются перебрасываться ничего не значащими фразами.

Когда они подъезжают к больнице, в небе расцветает первый огненный цветок.

- Посмотрим? - предлагает Марк.

Но Рута качает головой. Она по-прежнему улыбается, но в красном свете новой вспышки  Марку кажется, что в глазах у нее плещется страх.

Когда Марк выходит из здания клиники, фейерверк достигает апогея. В этот раз власти города превзошли сами себя. Над головой - неистовство красок и форм; глухие раскаты пушек звучат почти непрерывно.

Красивый контраст. Финал что надо.

Вот-так, тикает в груди часовой механизм. В мыслях вдруг наступает невиданная ясность, и ближайшее будущее предстает как на ладони.

С Колином и правда все будет окей; сядет он, или нет, по большому счету, едино. Тюрьма, сума, куча дерьма. Любой сюжетный поворот, кроме необратимого - во благо. Хэй-хэй, носы по ветру. В титрах пока еще зарезервирована пара строк под наши имена, Рыжий. Слава Иксу.

А Берг в пролете, вот-так, вот-так, вот-так, вот-так; и Рута.

И Рута.

Марк сядет в машину и поедет вперед, в Рождество, в город, в дивный новый сезон, а она останется позади, в прошлом, за кадром.

Неожиданные осложнения, скорбно затуманившись, скажет хирург. И Марк заиграет желваками, разобьет о стену костяшки или совершит какое-нибудь красивое безумство. Мотиватор даст ему погоревать по минимуму, а потом начнет посылать импульсы влечения к Лейне Руни, к ее оливковой коже и антрацитовым глазам. И все завертится снова. И снова. До тех пор, пока шоу не приестся окончательно; пока не изобретут новый формат; пока технологии не предоставят новые, качественно иные возможности.

Марк ежится, чувствуя, как крепнет в душе желание побыстрее вернуться в город. Зайти в первый попавшийся бар, окунуться в шум чужих разговоров, пропитаться рождественским настроением и упованием на чудо. Отвлечься мыслями от всего, в том числе и от Руты. "Это не я, - панически думает он. - Это действует мотиватор". Но разве мотиватор нечто отдельное?

Марк видит, как его рука вставляет ключ в зажигание. Он не чувствует ее своей, эту руку. Ей движет не он сам, ей движет фактор Икс.

Бух, бух, бух, без устали работают пушки.

Я не хочу уезжать, говорит себе Марк. Все просто. Заглушить мотор, вылезти из машины, пробежать тридцать метров.

Его рука ложится на пульт управления.

Нет, кричит он мысленно, и пружина в груди лопается.

 

А потом его заполняет пустота. И неожиданно становится жутко. Страх обрушивается на него девятым валом, и Марку нечего противопоставить этому натиску. Он выбирается из машины и бежит к больнице. До конца эпизода остаются считанные минуты. Страх рвет мысли на клочки, сбивает дыхание.

- Стойте, - вскакивает со стула молоденькая сестра. - Куда?

Но Марк, не останавливаясь, несется дальше. Лифт - к черту - лестница - через три ступеньки - на шестой - направо. Глаза Руты распахиваются навстречу.

- Ты! Как?

- Погоди, - задыхаясь, говорит он. - Мало времени. Послушай, все просто. Все просто, понимаешь?

Она мотает головой, и на ее лице тревога, но во взгляде, в самой глубине -

- Хочешь посмотреть фейерверк? - спрашивает Марк хрипло.

- Нет, я... Марк...

- Ты должна захотеть, Мышка. Сама. Вопреки всему на свете. Вопреки тому, что внутри нас.

Он берет ее за руку, и Рута вздрагивает.

Положи меня, как печать, на сердце твое. Я люблю тебя не по сценарию, моя воля не меняется по чужой прихоти, моя жизнь - не продукт предпочтений неведомых наблюдателей.

Время выходит, и действительность застывает в стоп-кадре.

 

 

- Я могу двигаться, - недоуменно говорит Рута. - Но ведь были же титры... Куда все исчезло? Какой яркий свет... Где мы?

Где бы мы ни были, думает Марк. Где бы мы ни были.