Если хотите писать хорошо, лучше прочтите эту книгу, чем сотню - как стать писателем, и других современных на писательскую тематику. Если,конечно, хотите писать что-то посерьезнее, чем многосерийное фэнтези...
В этой книге описывается процесс становления Достоевского, как писателя. Говорится об его учителях школы старинного романа... Как совершенствовался его стиль, как он вообще пришел именно к этому стилю, и чем он руководствовался. Гроссман некоторые места произведений Достоевский абсолютно безжалостным образом соотносит с ситуациями в книгах других авторов,например с Оноре де Бальзаком. Перед которым Достоевский искренне преклонялся. Делает параллели, которые сродни практически с плагиатом. Если честно, то после прочтение осталось легкое чувство досады и сожаления... Наверное потому, что Достоевский всегда для меня был каким-то столпом непогрешимости, который стоит на вечных ценностях и является абсолютно самобытным. Но теперь я понимаю,что, как и во всем, в том числе и в писательстве, ничего из пустого места не появляется. Всегда нужна почва, на которой может или не может (зависит от способностей) что-то вырасти...
"Композиция его свелась целиком к двум основным принципам: значительность философского замысла и занимательность внешней интриги.
Исходным пунктом в романе Достоевского является идея. Отвлеченный замысел философского характера служит ему тем стержнем, на который он нанизывает все многочисленные, сложные и запутанныя события фабулы. Пестрота интриги придает ходу романа ту силу движения и внешнего интереса, которая здесь особенно необходима в виду доминирующего над всем рассказом отвлеченного положения. Главный секрет всей композиции в стремлении компенсировать читателю занимательной внешней интригой все утомительные напряжения его внимания над философскими страницами.
По этому принципу построены все романы Достоевского. Их первоначальное зерно в отвлеченной идее морально-психологического, религиозно-философского или политико-общественного характера, ~)то стержень романа, об'единяющпй все события его фабулы. Проблема сверхчеловека-неудачника в "Преступлении и наказании", изображение абсолютно прекрасного человека в "Идиоте", психология русской безшабашности в "Игроке", духовное разложение от революционного действия в "Бесах", распад и случайность русского семейства в "Подростке", путь очищения от великой греховности в незаконченных "Братьях Карамазовых" -- вот, в упрощенных формулах, те основныя идеи, которые прежде всего нужны были Достоевскому для работы над романом.
Установив этот философский стержень, Достоевский разворачивал вокруг занимающего его абстракта целый вихрь событий, не брезгуя всеми средствами бульварной занимательности.
Случай необыкновенного по своей обстановке или целям убийства и все перипетии тонкого поединка следственной власти с фактическим или предполагаемым преступником ("Преступление и наказание", "Братья Карамазовы"), подпольная деятельность заговорщиков, тревожащих целое общество своими убийствами, поджогами и скандалами ("Бесы"), борьба за важный документ, осложненная всеми уловками шантажа ("Подросток"), волнения азарта и борьба за игорным столом ("Игрок"), эксцессы мрачной страстности, борьба за женщину, миллионные наследства, убийства и безумие ("Идиот") -- таковы резкие средства повышения повествовательного интереса во всех романах Достоевского. Его никогда не останавливало соображение о бульварной сенсационности этих первоначальных сырых материалов романа. Он знает, что низкая художественная стоимость отдельных эпизодов, полезных для возбуждения и поддержания читательного интереса, искупается глубиной основного замысла и жизненностью в разработке характеров. Он уверен, что интерес философской идеи романа и углубленность психологической разработки спасут фабулу от падения до уровня бульварного фельетона и выдержат все произведение на высоте художественно-значительного.
И действительно, композиция романов Достоевского, при всей своей сложности, сохраняет всегда единство общего впечатления. При отсутствии забот о равномерном распределении материала, при той широкой щедрости в эпизодах и побочных темах, от которых еще Страхов предостерегал автора "Преступления и наказания", в романах Достоевского все разветвления рассказа неизменно сводятся к его главной, центральной идее, и это единство внутреннего замысла сообщает необходимую цельность разбросанному ходу событий.
Но потребность облегчить читателю восприятие философского материала неизменно приводит Достоевского к стремлению беспрерывно разнообразить главную тему всеми средствами оживления рассказа. Он прежде всего усиленно развивает диалоги, драматизирующие и оживляющие философские замыслы живыми интонациями человеческого голоса и всеми увлекательными свойствами непосредственной передачи. Он обращается также к тем приемам столкновения катастроф и частой смены загадочных или Эксцентрических героев, которые в сфере конструкции возводят роман Достоевского к одному из его первоначальных образцов -- к старинному роману приключений."
![[]](/img/s/solx_z/grossmandostoevskiy/124914258_1441699058_1119506.jpg)