Щербатая мостовая неохотно приняла его легкие шаги; то и дело под ногу подворачивались мелкие камушки, куски выбитой плитки, невесть откуда взявшиеся корни деревьев, вырвавшиеся из-под гнета былой дороги. Под стать мостовой были и дома - покосившиеся, скрипящие от неощутимого ветра, с подгнившими у земли стенами.
В конце переулка - если, конечно, это был конец, - Эрик увидел довольно яркий свет. Несмотря на то, что ему следовало держаться темноты, он ринулся на этот свет, как беспечный мотылек. Впрочем, в отличие от канонического крылатого идиота, вместо верной смерти его ждало куда более занятное явление.
На том же самом ветру, от которого скрипели стены домов, неторопливо раскачивался керосиновый фонарь, света которого едва хватало, чтобы вырвать из темноты странную фигурку. Под фонарем, прямо на мостовой, раскинув цветастые юбки, сидела не то женщина, не то совсем еще девчонка - ротик детский совсем, кудряшки золотые, а глаза-то не детские, взрослые глаза, много они повидали... таких, как он.
- А ты не торопился, - проворчала незнакомка. - У нас с тобой каждая минута на счету, а ты ползешь, как улитка на склоне... давай уже!
- Что давать? - растерялся Эрик, не успевший еще переварить золотые кудряшки и "улитку на склоне".
- Мелочь давай. Любую. По карманам покопайся и давай не глядя.
Эрик запустил руку в карман потертых джинсов и с изумлением извлек оттуда монетку с аккуратной квадратной дыркой в центре.
- Ничего оригинального, - вздохнула женщина, бросила монетку в мешочек, висевший на ее поясе, и принялась разбрасывать по цветастой юбке потрепанные карты.
Да уж, странной колодой пользовалась эта гадалка. Трефовый валет с размаху покрыл перевернутую девятку мечей, слева упала странная карта с изображением непонятных кентавров и могущественного дерева, а справа...
- Джокер! Все чудесатее и чудесатее! - гадалка схватила Эрика за запястья и стиснула их до боли, глядя ему в глаза так, что у него по спине пробежал холодок.
- Вот что я тебе скажу, птица... Выдумали тебя на славу, как живой получился. Только за жизнь свою тебе придется бороться. И дело даже не в том, что за тобой псих с ножом гонится, а в том, что ты бессмысленный. Тебя придумали, полюбили, а цели у тебя никакой нет. Родительнице твоей волю дай - всю жизнь будешь рядом с ней сидеть и за ручку ее держать. Дура она малолетняя, что с нее взять.
- И что мне теперь делать?
- Бегать и цель себе искать. Не найдешь - растаешь, как будто тебя и не было.
- А сколько у меня времени осталось?
- А этого я тебе сказать не могу. И никто тебе этого не скажет. Может, секунда, может, год, а может, до смерти фантазерши твоей доживешь. Ты беги, дружок, а то часики тикать начнут, и нам с тобой от этого лучше не станет.
Только тут Эрик заметил, что рядом с гадалкой стоят огромные стенные часы. В обоих смыслах стоят - на стрелках паутина с палец толщиной. Вряд ли такие тикать начнут, зря пугает кудрявая гадалка.
- Беги! - и ноги сами понесли его прочь.
Минутная стрелка часов с трудом сдвинулась с места.