Но прошлое не оставляет меня в покое. Оно изредка, как сборщик налогов стучится в дверь, напоминает о себе.
Харуки Мураками. Седьмой
Мужчины и женщины своры веселились от души. Было все, о чем я мечтала когда-то: радостные лица, прекрасное платье, вкусная еда. Вино и сидр лились рекой, играла музыка, звучали песни разных земель и детский смех. Все выглядели счастливыми. Кроме меня.
Потом Лиро поднялся, вскочил на пень, служивший ему трибуной, и попросил тишины. Все вмиг умолкли и замерли в предвкушении. На всех скромных торжествах его речи ждали больше всех, и голосу внимали с замиранием сердца.
- Одна деньшовская легенда гласит, будто давным-давно, задолго до начала времен, Царь-солнце полюбил Царицу-луну, - начал бард. - И не было любви чище и прекраснее. Но вот беда: солнце правило днем, а луна - ночью, и как ни крути, они не могли повстречаться. Вдвоем на небосклоне им было тесно...
В кубке плескалось вино. Я смотрела на свое отражение, не желая присоединяться ко всеобщему веселью. Это был не мой праздник, хотя и проводился он в мою честь.
- ...И поныне они ищут способ воссоединиться, - продолжал бард, - следуют по пятам друг друга и не могут догнать. Так давайте воздадим хвалу Царице-луне и Царю-солнцу, почитаемым в этой земле, и пусть они будут милостивы к нам и благословят союз этих двух прекрасных людей. Пусть между ними никогда не встанут непреодолимые преграды. Пусть...
Лиро много чего еще говорил, только мне тошно было слушать, как он соловьем заливается на радость своре.
Свермир сидел по левую руку от меня и даже не глядел в мою сторону. Я была ему за это благодарна. Внимания мне хватало с лихвой. То и дело ко мне подходили и вручали дары. Кто-то нес украшения из самоцветов, кто-то - старые гребни без пары зубьев и помутневшие зеркала, кто-то - традиционные деньшовские лоскутные одеяла и домотканые полотенца.
В разгар веселья Свермир вдруг встал, молча взял меня за руку и увел с праздника. Я оглянулась и поймала острый пронзительный взгляд Валрика. Он стыдливо отвел глаза, даже не кивнув мне ободряюще, на что я надеялась. Друг знал о том, что меня ожидало. Зато тетушка Джуффери вся светилась от счастья.
Всю дорогу до шатра мы шли молча, и муж так и не отпустил моей руки. Внутри было непривычно тепло и просторно. А может, это с перепугу мне казалось все вокруг совсем другим. Когда мы вошли, одна из женщин своры укладывала шкуры на супружеское ложе. Увидев нас, она поклонилась, и Свермир жестом отослал ее прочь.
Меня затрясло.
Разбойник снял перевязь с мечом, с которым, казалось, не расставался даже во сне, и небрежно бросил в угол. Потом стал неторопливо избавляться от доспехов. Оставшись в одних штанах, он подошел, мягко ступая по устланной шкурами земле босыми ногами.
Я прикрыла глаза, стараясь убедить себя в том, что ничего страшного не случится. Каждая женщина рано или поздно переживает это. Свермир - мой муж, человек, ближе которого у меня не может теперь быть. Кому еще я могу довериться, как не ему?
Все тщетно. Свермир был для меня совершенно чужим человеком, к которому я едва ли привыкну. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется терпеть?
Свермир обошел меня, остановившись позади и мягко коснулся плеча. Я невольно вздрогнула, но не отстранилась. К чему пытаться отстрочить неизбежное? Бретель платья медленно сползла с плеча. Следом за ней - другая. По моим рукам, вмиг покрывшимся гусиной кожей, скользнули горячие ладони. Платье упало к ногам. Я невольно закрыла руками грудь. Свермир мягко, но настойчиво отстранил их. Потом вновь обошел меня и долго рассматривал, как диковинку. Я стояла перед ним совершенно голая и не знала, куда деть собственные руки. Кровь прилила к лицу, застучала в висках.
- Ты дрожишь, - прошептал муж, и по спине у меня пробежал холодок. - Тебе холодно?
- Нет, - солгала я.
- Ты боишься меня?
- Нет, - очередная ложь.
Свермир протянул руку, коснулся моей щеки, скользнул к шее.
- Я не причиню тебе боли, - сказал он. - И никому не позволю.
- Я знаю, - глухо откликнулась я.
Это единственное, во что я верила безоговорочно. Свермир защитит меня ото всех. Даже от самой себя, если потребуется. Беда только в том, что он никогда не спрашивает, нужна ли мне защита.
Он хмыкнул и погладил мои волосы, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы.
- В тебе огонь, - сказал он. - Как и в женщинах моей земли. Но он другой...
- Другой? - бездумно повторила я.
Свермир на некоторое время задумался.
- В их огне сгораешь без остатка. В твоем же тепло.
Я промолчала, не зная, что ответить. И в этот момент он потянулся и поцеловал меня. Сначала осторожно, сдерживаясь, но с каждым мгновением все больше распаляясь. У меня закружилась голова. Мир исчез, остались лишь ощущения, которых я не знала прежде. Мне стало так тепло и спокойно, и в то же время меня всю трясло от волнения, что я готова была закричать. И в какой-то момент, когда разум ненадолго вернулся, я осознала, что обнимаю Свермира. Сама. Без принуждения.
- Свермир! - позвали настойчиво снаружи.
Разбойник отстранил меня, впившись пальцами в плечи. Он дышал тяжело, прерывисто.
А меня будто окатили ледяной водой. Что я на меня нашло? Что я наделала?..
- Свермир! - крикнули снова, и я узнала Валрика.
Я никогда раньше не видела его таким. Разбойник выглядел обиженным, растерянным и злым одновременно.
- Что? - гаркнул глава общины.
- Чужаки, - коротко ответили ему.
Мне стало зябко от ужасного предчувствия. Не говоря ни слова, разбойник наскоро оделся. Я наблюдала, все так же стоя посреди шатра. Свермир подошел, и, легко коснувшись губами моего покрытого капельками пота лба, тихо сказал:
- Оденься. И выходи следом. Посмотри под изголовьем... Возьми что-нибудь. Не задерживайся.
Выговорив все это скороговоркой, разбойник откинул полог шатра и исчез в ночи. Растерянная, я подобрала с земли платье. Больше никакой одежды там у меня не было: нехитрый скарб невесты положено было перенести в жилище супруга только на следующий день. Надев свадебный наряд, на негнущихся ногах, робея, обошла спальное место, глядя на него так, будто передо мной шипящий извивающийся клубок змей, а не уютное супружеское ложе. Под изголовьем Свермир держал пару ножей и короткий меч в простых деревянных ножнах, обернутых кожей, без надписей или символов. Почему-то я совсем не удивилась тому, что увидела. Свермир всегда походил на натянутую до предела тетиву, будто в любое мгновение ждал, что кто-то из врагов придет свести с ним счеты.
Быть может, это и есть часть его истории? Кусочек прошлого, которым он не хочет делиться ни с кем, даже с Джуффери. Как же мне хотелось разгадать его тайну...
Схватив меч, я поспешила наружу.
От веселья не осталось и следа. Мужчины суетились, тушили костры, на ходу хватали оружие. Женщины уводили подальше от суматохи раскапризничавшихся детей. Я метнулась к бараку, где царил хаос такой же, как и снаружи. Впотьмах добралась до своего спального места, наощупь нашла стоявшие рядом с ним сапоги - не босиком же бежать! - и рванула обратно. Не сбавляя шага, застегнула ремень с ножнами.
Такого у нас еще не было. Если и появлялся поодаль безобидный странник, в его же интересах было обойти нас стороной. Мы даже внимания на него не обращали. Он нас не трогает, а мы - его. Взять-то с него все равно нечего. О любой мало-мальской опасности, грозившей своре, мы узнавали заранее. Вокруг лагеря всегда находились разведчики, охранявшие наш покой. И тогда Свермир давал приказ сворачивать лагерь. Но и в такие моменты я не припомню паники и ужаса в глазах людей. Мы спокойно собирали вещи, разбирали хижины, бараки и шатры на доски и тихо уходили. Если кто и заявлялся потом на место нашего пребывания, то находил лишь вытоптанную поляну.
Должно было случиться что-то действительно страшное.
Я остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Если в наши двери постучалась беда, нужно оказать ей достойный прием.
***
Свермир стоял точно на том месте, где мы сидели с ним во время празднования нашей свадьбы, и четко и громко отдавал указания. Глядя на разбитый и едва ли исправный компас, он указывал направления. Со всех сторон его обступили мужчины и женщины своры. Все были вооружены. Не задавая лишних вопросов, люди немедленно уходили, и задание получал следующий. Валрику предстояло отправиться к камню друидов - на север от лагеря, братья Альфин и Ниваль должны были незаметно пробраться в самую чащу леса и там разделиться. Должно быть, это предстояло близнецам сделать впервые в жизни.
Некоторое время я стояла и молча наблюдала за происходящим, но в конце концов не сдержалась.
- Может кто-нибудь объяснить, что стряслось? - выпалила я. - Чужаки... сколько их? Они идут сюда? Они пришли, чтобы причинить нам вред?
Свермир повернулся и, едва взглянув в мою сторону, вновь обратил свое внимание на собравшихся вокруг. На меня смотрели с осуждением. Во взглядах так и читалось, мол, что, думаешь, стала женой главаря, можешь запросто влезать в мужские разговоры? Но я не устыдилась ничуть. Меня это разозлило.
- Свермир,- настойчиво окликнула я мужа.
Едва сдерживаясь, он посмотрел на меня испепеляюще. Я не испугалась и не отступила.
- Объясни...
- Позже, Вилька.
- Нет, сейчас!
Свермир хотел отвернуться, но я поймала его за руку.
- Люди в панике, Свермир, они должны знать...
- Вот и успокой их! - рявкнул муж раздраженно. - Теперь это твоя забота!
Разбойник навис надо мной, и я невольно отступила назад, опасаясь попасть под волну его гнева. С одной стороны, я понимала, что он прав: удостоилась чести стать женой главаря, хоть и против воли, будь добра взять на себя теперь и часть его обязанностей. Но с другой... какого лешего?
- Скажи, пусть собираются и идут к морю, - сказал разбойник уже спокойнее. - Не оглядываясь.
- А я? - я не узнала своего голоса.
Свермир смерил меня взглядом и нахмурился еще сильнее, отчего на лбу прибавилось морщин.
- Пойдешь с ними. Поведешь их в Бирюзовую бухту.
- Я понятия не имею, где это.
- Лиро поможет. Он знает те места.
- Но Свермир...
- Я все сказал. Выполняй.
Стиснув зубы, я повернулась к мужу, уже не обращавшему на меня внимания, спиной и зашагала к бараку. Смысл его слов дошел до меня только на полпути. Тогда страх завладел и мной. Свермир бы никогда не отослал свору, будь он уверен, что опасность минует.
Внезапно краем глаза я заметила, что на меня несется маленькое белое пятно - дочь Джуффери, Карла, милая четырехлетняя девчушка, точная копия матери. Подлетев ко мне, она намертво вцепилась в юбку, щедро орошая ее слезами. Мне не было жаль ткани, но разжать крохотные кулачки не удалось, и я не в состоянии была сделать хоть шаг. Успокаивать девочку, когда даже взрослые вопили от ужаса, не представлялось возможным. Пришлось подхватить ревущего белугой ребенка на руки и прижать его к себе. Только тогда Карла оставила в покое юбку и обхватила мою шею, уткнувшись мокрым личиком в плечо. Через мгновение мы уже вместе спешили к бараку искать ее маму, которая так не вовремя куда-то подевалась.
Когда я толкнула шаткую дверь, мне стало дурно. Смрад стоял такой, что хоть топор вешай. Пахло потом, нестиранными тряпками и страхом. Кричащие друг на друга женщины, визжащие дети, стонущие на лежанках старики... Это походило на кошмар наяву. Карла вновь начала капризничать, но тут откуда ни возьмись выплыла Джуффери, и, поблагодарив меня одним лишь кивком, забрала ребенка. Я почувствовала невероятное облегчение оттого, что мне не придется нести ответственность в этом хаосе еще и за беспомощного маленького человечка.
Вздохнув, я собралась с духом. Нужно было решиться. Сунув пальцы в рот, я громко свистнула. Стало значительно тише. Ко мне обратились десятки недовольных и до смерти напуганных лиц.
И в этот момент я испугалась. Я никогда не умела управлять людьми и никогда к этому не стремилась. Во рту у меня пересохло. Сглотнув, я попятилась к двери, но на полпути меня остановила Джуффери. Она ничего не сказала, но по ее взгляду я поняла совершенно точно: я не имею права на слабость. Не сейчас.
- Что происходит? Почему нам ничего не говорят? - выкрикнула Марта, одна из наших кухарок, баба склочная, но добрая и отзывчивая.
Как-то раз меня подкосила мерзкая простуда, так она мне еду таскала, самые вкусные кусочки оставляла. Говорила, что мне нужно набираться сил и больше есть. И неслучайно - болезнь меня тогда едва ли не до костей высасывала.
- Нам сказали только собрать вещи и уходить, - робко пискнул дед Мерей, который давно не мог даже встать без чужой помощи. - А как же наши дома? Ценности? Разве унесешь это все с собой?..
- Нашел время! - осадила его Марта. - Тут себя бы унести! Тебе-то уж точно надо об этом беспокоиться!
Вновь поднялся шум и я, совладав с дрожью в коленях, снова свистнула.
- Не теряйте время на склоки, - сказала я в абсолютной тишине. - С собой - самое необходимое. Возьмите теплые вещи. Оденьте и успокойте детей. И, что бы ни случилось, держитесь вместе. Все... все будет хорошо. Не бойтесь. Свермир защитит нас.
Я вышла из барака и схватилась за голову, приводя мысли в порядок. Как можно внушить людям, что они в безопасности, если сама умираешь от страха? Но кого они послушают, если не меня, жену главы общины?
Я оперлась о стену, почувствовав внезапно накатившую слабость. В ушах зазвенело, и я не услышала почти беззвучных шагов... Грубая рука внезапно рванула за волосы и силой запрокинула голову. Второй рукой неизвестный прижал к моему лицу влажную тряпку. Не понимая, что происходит, я хотела закричать, но с удивлением обнаружила, что не могу этого сделать. Все поплыло перед глазами, и прежде, чем потерять сознание, я услышала:
- Вы еще скажете мне "спасибо", милая леди...
***
Моя голова разрывалась от невыносимой боли. Мне казалось, я то проваливалась куда-то, теряя возможность дышать, то всплывала на поверхность за глотком воздуха, обжигавшим легкие. Облегчение и боль сменяли друг друга.
Сознание приходило постепенно, шаг за шагом, мысль за мыслью, чувство за чувством. И первым вернулся слух.
- Все будет хорошо. Не бойтесь, милая леди. Вам больше ничего не грозит... - шептал обманчиво-ласковый голос у самого моего уха.
Это что, сон? Пошевелившись, ощутила, как врезались в запястья путы, которыми были связаны руки. Весьма ощутимая боль заставила меня смириться с тем, что все происходит наяву. Языком, к своему неудовольствию, нащупала кляп.
Я открыла глаза и увидела перед собой знакомое лицо. Вот только откуда мне был известен этот человек, не сразу удалось вспомнить.
Высокие скулы, мужественный подбородок, скарабей на запястье. Способность ясно мыслить вернулась мгновенно, картина все еще была расплывчатой, но я все равно узнала его. При первой нашей встрече он висел на дереве в чаще леса. Теперь же этот довольно приятный внешне мужчина сидел возле меня на корточках и смотрел, ухмыляясь, с видом победителя. В нем не осталось и следа той неуверенности. И отчего-то этот неудачник мне совсем не нравился.
Нет, он был вежлив, обходителен, рассказывал, что ему и его друзьям удалось поймать разбойничью банду, за которой гонялись больше пяти лет деньшовские власти. А я, благородная леди, по чудовищной ошибке попавшая в столь отвратительную компанию, стала жертвой отбросов и омерзительного человека, возглавлявшего их. И теперь я должна целовать руки своему доблестному избавителю.
Бросив взгляд поверх его плеча, я почувствовала, будто сердце мое вырвали из груди. Я сглотнула, и подступивший к горлу ком провалился в желудок.
Мужчины и женщины своры глядели на меня кто с упреками, кто со слезами на глазах, держась друг за друга и... за решетки клетки, в которую их, одного за другим, заталкивали люди в одинаковых черно-зеленых плащах с изображением полумесяца и стрел.
Наверное, стоило обрадоваться. Вот оно, избавление! А мне стало больно. Больно и обидно. За людей, с которыми я прожила четыре года. Семиручники обращались с ними, как с бродячими животными, слоняющимися по улицам рядом с благородными господами и отравлявшими их высокопоставленный взор.
Мне не нужно было пересчитывать членов общины, чтобы понять, что там - не все. Тетушка Джуффери с хнычущей Карлой на руках, кухарка Марта, травница Радина с сыном, дед Мерей, вздернувшая подбородок Верлена, смотревшая на чужаков и меня с одинаковой ненавистью... Что случилось с остальными?
Судорожно перебирая лица, я искала Валрика, Лиро или братьев-северян, но не находила. Свермира тоже не было. Что если чужаки решили избавиться от самых сильных людей своры от греха подальше?
В глазах защипало. Мужчина со скарабеем на запястье чуть подвинулся, заслоняя мне обзор.
- Вам не стоит бояться, милая леди, - сказал он. - Вас не тронут. Об этом я позаботился.
Неужели? А что будет со всеми этими людьми?
Но у меня во рту был кляп, и вместо слов вышло одно мычание.
- Это для вашей же безопасности, - заверил чужак, наблюдая, как я грозно сверкаю глазами. -Поблагодарить меня сможете позже.
Поблагодарить?!
- Регард!
Мужчина обернулся. К нам торопился совсем юный семиручник, которому был велик расписанный символами шлем.
- Нет, - запыхавшись, ответил юноша. - Но мы будем продолжать!
- Конечно будете, - улыбнулся тот, кого назвали Регардом.
Поклонившись, юноша убежал, придерживая шлем.
- А мы подождем, да, милая леди? - промурлыкал чужак.
Я одарила его ледяным взглядом. Никогда прежде я так не желала, чтобы Свермир оказался рядом. Никогда.
Глава 6
Жертва и охотник
Бывают вещи настолько непостижимые, что они даже бесят тебя.
Грегори Дэвид Робертс. Шантарам
Мгновения превращались в минуты, минуты - в часы. Время в ожидании проходило медленно, становясь похожим на сахарную тянучку Марты, которую обожали дети своры. Регард кружил ястребом, зыркая на меня и ожидая, очевидно, что едва он вынет кляп у меня изо рта, я начну рассыпаться в благодарностях. Но встречаясь со мной взглядом, он все больше мрачнел, а надежды его таяли.
- Ведут! - вскрикнул самый юный семиручник. - Главаря ведут!
Кровь ударила мне в лицо, в ушах зазвенело.
- Живой? - спросил Регард.
- Живее всех живых!
Я почувствовала что-то сродни облегчению. Свермир жив. Это вселяло надежду. Вытянув шею насколько это было возможно, я пыталась разглядеть приближавшихся людей.
Двое чужаков тащили за собой безвольно повисшего у них на руках... Валрика. Друг выглядел не лучшим образом. Очевидно, его хорошенько поколотили прежде, чем он стал покладистым и сдался.
Как они смеют? Кто они вообще такие?!
Вегард заметил выражение моего лица до того, как я успела его стереть, и сощурился.
- Это не главарь, не так ли? - спросил он вкрадчиво.
Я взглянула на него прямо и, разумеется, молчала. Разговаривать с кляпом во рту было по-прежнему проблематично.
- Кивните, милая леди, - попросил Регард, и его улыбка стала еще более сладкой.
Я и не думала слушаться.
Чужак поджал губы, встал и медленно подошел к Валрику.
- А если я его спрошу? - пропел он сладко.
Я испуганно распахнула глаза. Кляп заглушил мой вопль, когда Регард ударил разбойника в живот. Валрик застонал.
- Это главарь? - спросил чужак, глядя на меня.
Дрожа всем телом, я встретилась взглядом с Валриком. Нам давно не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Стиснув зубы, я подняла глаза и кивнула.
- Я ей не верю, - сплюнул один из чужаков, державших Валрика. - Надо бы допросить обоих.
- Ее не трогать! - велел Регард. - А этого... уводите.
В животе у меня скрутился ледяной жгут. Панический страх завладел разумом. Я дернулась, но путы держали крепко.
- Это ни к чему, - услышала я знакомый до боли голос, и оставила попытки освободиться.
В сгорбившемся усталом человеке, стоявшем рядом с клеткой, было непросто узнать Свермира. Через мгновение его окружили, но подойти близко к человеку-горе опасались. Варлик вырвался из рук зазевавшихся семиручников, и не успели они оглянуться, как оба разбойника стояли спиной друг к другу. У меня перехватило дыхание. Валрик и Свермир последние несколько месяцев были откровенно на ножах. Кто-то в своре даже пустил слух о готовящемся бунте. Якобы Валрик хотел изгнать Свермира из своры и занять его место. Но я этим глупостям не верила.
- Свермир! Беги! - крикнула Верлена, прижавшись к решетке. - Беги! Они убьют тебя!.
Семиручник с культей вместо левой руки схватил с земли палку и ударил по прутьям так, что те зазвенели.
- Замолчи, девка! Не тоя тебя заставлю...
- Бросай оружие! - крикнул другой чужак, со светлой жидкой бородой, заплетенной в тоненькую косичку.
- Ты - главарь? - спросил Регард, входя в круг, который тут же за ним замкнулся.
- Я, - ответил Свермир, и у меня поползли по спине мурашки от непоколебимого спокойствия в голосе разбойника.
- Положи оружие на землю, - велел Регард.
- Нет, - ответил мой муж.
Предводитель чужаков напрягся и нервно ущипнул себя за мочку уха.
- Тебя не тронут, если ты сдашься.
Свермир улыбнулся.
- Ложь, - сказал он, обнажая меч.
Регард склонил голову набок и сцепил пальцы рук в замок.
- Веселин, - позвал он.
- Да, господин! - подскочил самый юный семиручник, преданно заглядывая в глаза предводителю и с отвращением косясь на Свермира.
Регард повернулся к клетке, прошелся взглядом по своре и указал на Карлу.
- Выведи девчонку, - приказал он.
- Нет! - Джуффери прижала к себе ребенка. - Нет, не смейте!
- Живее! - подбодрил Регард замявшегося юнца.
Веселин подошел к клетке, боязливо глядя на разбойников, обнажил меч и, выставив его перед собой, открыл дверцу. Я замерла от страха, что какой-нибудь безумец бросится на меч в попытке отвлечь юнца и дать возможность остальным бежать. Тогда их просто перебьют, как бешеных собак...
К моему облегчению, этого не произошло.
- Давайте сюда ребенка! - взвизгнул Веселин. - Сейчас же!
Джуффери повернулась к нему спиной. Остальные загородили ее. Не растерявшись, юнец схватил за руку сына Радины, не успевшего спрятаться за взрослых, и выволок из клетки. Травница в отчаянье с криком бросилась на стальные прутья захлопнувшейся дверцы.
Стремясь услужить, юнец волоком тащил упиравшегося мальчика к предводителю, не обращая внимания на его крики и ругань своры.
- Вот! - объявил Веселин, толкнув ребенка к ногам Регарда.
Мальчик растянулся на земле. Предводитель семиручников молниеносно стянул с юнца шлем и отвесил подзатыльник.
- Я сказал "девчонку", дурень!
- Но... я... Ее не достать!
Регард отмахнулся от него, как от назойливой мухи, сграбастал мальчика за шиворот и рывком поднял на ноги. Ребенок вырвался и бросился бежать, но наткнулся на выстроившуюся живую стену. Его втолкнули обратно в круг, и Регард отвесил ему оплеуху. Мальчик хотел дать сдачи, но предводитель чужаков оказался быстрее и ловчее. Он схватил ребенка за плечо, крепко прижал его к себе забинтованной рукой и приставил нож к его горлу.
- Брось оружие, - сказал Регард, - глядя прямо в глаза Свермиру. - Или мальчик умрет.
- Если ты не сдашься, я убью его, - пообещал Регард, - а потом всех их по очереди. И сообщу властям, что это сделал ты.
В воздухе повисло напряжение.
Свермир не отвел взгляда. Медленно, очень медленно он снял перевязь с мечом и бросил под ноги.
- Еще, - велел Регард. - Я знаю, у тебя есть еще.
Главарь разбойников вытащил из сапога нож, который упал рядом с мечом.
- Подними руки.
Свермир, самый гордый человек, которого я когда-либо знала, Свермир, который никому в жизни бы не покорился, безропотно повиновался чужаку.
Неужели он делает это ради нас?..
Я бессильно наблюдала, как моего нелюбимого мужа вслед за Валриком поставили на колени силой. Он приподнял голову и взглянул на меня бесстрастно, но в темных глазах было столько невыразимой боли, что я едва сдержала слезы.
- Ты не ранена? - спросил он одними губами, когда чужаки с садистским удовольствием начали туго связывать ему руки.
Я мотнула головой.
Регард подозрительно взглянул на Свермира, потом на меня, и расцвел. Теперь он знал слабое место главаря разбойников. Было бы глупо упустить возможность воспользоваться этим в дальнейшем.
Клянусь богами, лучше бы я оставила его висеть на дереве.
***
Вопреки моим ожиданиям, Свермира не заперли в клетке вместе со всеми. Его распяли меж двух деревьев. Веревки были натянуты так сильно, что не позволяли связанному не то, чтобы сесть, а даже пошевелиться. Ему приходилось каждое мгновение находиться в напряжении, оставаясь в одной позе. Малейшее движение приносило боль в вывернутых суставах. Путы впивались в запястья, стирали их в кровь. Мы успели обменяться лишь беглыми взглядами, а потом предводитель чужаков уселся на корточки передо мной, бережно прижимая к себе перебинтованную руку, которую все это время пытался спрятать. Наша встреча наверняка была умело подстроена, но перелом оказался настоящим. Так ему и надо!
Регард нарочно привязал Свермира неподалеку. Муж должен был видеть и слышать все, что со мной происходило. Меня это настораживало. Я уже не сомневалась, что не стоит ждать от предводителя семиручников ничего доброго. Изначально эта Гильдия создавалась как некая сила, борющаяся с разбойниками, учиняющими беспредел на дорогах и несправедливостью, творимой зазнавшимися богачами. Но то, что я видела сейчас перед собой, ломало все представления об этих людях как о борцах за правое дело. Говорят, добро определенно должно быть с кулаками, Но не стоит забывать, с кем борешься.
Некоторое время предводитель семиручников молча разглядывал меня, ничуть не стесняясь, а потом вдруг подался вперед и протянул здоровую руку к моему лицу. Я испуганно дернулась. Даже мысль о том, что этот ужасный человек мог прикоснуться ко мне, вызывала отвращение.
- Не бойтесь, - промурлыкал мужчина, - я только сниму это...
Он освободил мой рот от кляпа. Нет, я не укусила его и не вылила на голову ушат грязных слов. Я уже все высказала ему мысленно, пропустила через себя, переварила и успокоилась. Ни к чему было выставлять напоказ раненую гордость. Я понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Что-то мне подсказывало, Регарда не тронут ни истеричные вопли, ни женские слезы.
Регард был доволен тем, что я вела себя спокойно. Он смотрел на меня с улыбкой, и мне казалось, что я успешно прошла одно из придуманных им многочисленных испытаний.
- Вы голодны? - спросил Регард ласково.
Я взглянула на него холодно и отстраненно. Свет костра создавал впечатление, будто в теплых ореховых глазах пляшут маленькие огоньки. Но меня этим не обманешь. За обманчивой доброжелательностью скрывался ледяной расчет.
- Нет, - ответила я.
Чужак пробежал взглядом по моей шее, перебрав, кажется, каждую жемчужину бус, спустился к плечам и остановился на ключицах.
- А должны быть. Вы очень худы. Чересчур, я бы даже сказал. Вы похожи на подростка. Неудивительно, ваша жизнь такая... небогатая.
Что это было? Любая добропорядочная леди за подобные высказывания наградила бы наглеца пощечиной. В Вафали-рейн женщины дородные, полнотелые. Худоба и болезненность считались уродством. Этот человек только что меня оскорбил. На что он рассчитывал, указывая на мой недостаток? Хотел ужалить побольнее? Так меня это не трогает. Я давно забыла правила жизни в высшем обществе и такие мелочи не играли для меня никакой роли. Я и в зеркало-то не помню когда смотрелась...
- Откуда вам знать, что я не подросток? - откликнулась я, сдерживая раздражение.
Действительно, откуда? Мой возраст на лице не написан. Жизнь еще не оставила на нем ни морщин, ни оспин, ни других следов.
Регард замешкался, улыбнулся и не нашелся, что сказать. Тогда мне впервые показалось, что он что-то скрывает.
Мы помолчали. Потом семиручник вновь попытался завести разговор. Разглядывая мой свадебный наряд, он задумчиво проговорил:
- И все же нельзя не признать: вы красивы. Но я не видел невесты печальнее.
- Ошибаетесь, - сказала я. - И я не невеста, а замужняя дама.
Я не видела лицо Свермира, но знала, что он улыбнулся.
Регард же натужно рассмеялся.
- Ваш союз - фикция, - протянул он. - Нет ни одного документа, подтверждающего...
- Мы живем по другим законам, - перебила я его. - У нас вообще нет документов.
Чужак усмехнулся.
- Это все неправда, - сказал он. - Вы ведь не разбойница. Вы не такая, как они, ренора.
Я резко повернулась, с изумлением глядя на чужака.
- Помните, при нашей первой встрече, - пояснил семиручник, - вы сказали, что я рейнец. Вы видели скарабея у меня на руке. Кому как не образованной даме Вафали-рейн знать, как выглядит отличительный знак элитной стражи Йефиалии?
- Я никогда не была в Вафали-рейн, - не моргнув глазом, откликнулась я.
- Зачем вы лжете? - со спокойной улыбкой спросил рейнец. - Если бы я не был уверен в том, что вы - благородная девица, вы сидели бы в клетке вместе с остальными. И с ними же проследовали в Йефиалию под конвоем. Вас бы предали суду. А потом казнили.
Внутри у меня образовалась зияющая пропасть.
- Этих людей казнят? - прошептала я.
- А как вы думали? - удивился Регард. - Они - преступники. И понесут наказание.
- По какому праву? Кто вы вообще такие?!
- Мы - тайные слуги государства, - ответил семиручник.
- Которого именно? - сощурилась я.
Регард усмехнулся.
- Того, что готово будет признать нас и узаконить нашу деятельность.
- И в чем же она заключается? - фыркнула я. - В отлавливании и сажании под замок невинных людей?
- Невинных?! - искренне изумился рейнец.
- Посмотрите на них! Многие никакого оружия, кроме кухонного ножа в жизни в руках не держали! И... а как же дети? Их тоже убьют?
Регард пожал плечами, бросив равнодушный взгляд на клетку.
- Это не мне решать, - ответил он. - Но я наслышан о том, что и этих невинных созданий уже успели попортить. Кто знает...
Я прикусила язык. Если бы я только могла что-то сделать... Но чуяло мое сердце, Регард запросил бы слишком высокую цену за одну лишь возможность освободить свору.
И в конце концов он ее назвал.
***
Свермира били. Долго и с наслаждением.
Регард распорядился отвести его подальше от лагеря семиручников, отвязал меня от дерева, с которым я почти сроднилась за полдня, и заставил смотреть, как разбойника избивают. Я вздрагивала от каждого удара, не позволяя себе сорваться и зарыдать от жалости к нему. А он смотрел на меня, стискивал зубы и молча сносил побои.
Мужчины порой ведут себя весьма странно, но они никогда и ничего не делают просто так. Для того, чтобы сломить волю Свермира, Регард выбрал самый бесчестный метод. Он решил унизить его на моих глазах. Показать, как слаб на самом деле гордый мужчина, в чьих жилах течет кровь диких предков. И как силен он сам. Так Регард намеревался сломать человека, которого, несомненно, боялся.
А Свермир держался, и, казалось, с каждым ударом лишь набирался сил. Зато я слабела. Ноги подкашивались, голова кружилась... Будто именно я была его источником.
- Не могу больше, - вытирая пот со лба, пробормотал семиручник с культей. - Пусть Веселин дальше...
- Я? - вздрогнул юнец.
Все это время он наблюдал за действом, и на тонких губах играла странная улыбка.
- Довольно, - попросила я и сделала вид, что не замечаю, с каким осуждением глядит на меня избитый разбойник.
Мы оба знали, что предводитель семиручников только этого и ждал.