Соловьева Кристина : другие произведения.

Бродяжка Ч.1. Гл. 3 Пир на костях

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Прочертят звезды огненный путь...
    В последний раз на тебя взглянуть...
    Земля обнимет со всех сторон,
    Лелея нежно твой вечный сон...
    Навеки в ножнах уснет кинжал,
    Недвижим лук, не его вина...
    В сей скорбный час, твой последний час,
    Одна лишь тишина...(с)

    21.01.2013 -глава целиком
  
Общий файл находится здесь:
  Бродяжка голубых кровей
  
  
Глава
  
Пир на костях
  
То, что кажется добрым одному человеку, другому представляется злом.
  
И нет в этом мире ничего совершенного, нет ни совершенно белого, ни совершенно черного.
  
Люди и все, что с ними связано, сероватого оттенка.
  
Вирджиния Эндрюс
  
  Остаток того дня прошел, как в тумане. Мне все казалось, что я так и еду в повозке на пути в Вирру, сплю и вижу кошмарный сон. Я вот-вот проснусь и увижу красивейшую из земель Иниармарии. Вольную Деньшу, где на лугах с сочной зеленой травой пасутся коровы и козы, где нет конца и края пшеничным полям, и где леса полны самых разных существ. Там русалки плещутся в укрытых в дремучих чащах озерах. В избушках живут дикие ведьмы, чья магия неподвластна колдунам, годами протиравшим мантии во всевозможных академиях. А еще там лешие и водяные. Страна, где на каждом шагу сказка.
   Но я не просыпалась.
  Тетушка Джуффери гневалась на меня. Свермир долго говорил с ней, прежде, чем отвести меня обратно в лагерь. И когда мы вернулись, он не отходил от меня ни на шаг. Меня такое соседство не радовало.
  Ларию принесли в лагерь. Женщины общины, испепеляя меня ненавидящими взглядами, начали складывать для нее погребальный костер. Мне бросили горбушку хлеба, которую я от волнения проглотила, едва прожевав. После чего усадили рядом с горящим костром, поставили напротив грязное ведро, котел и мешок картошки. Ее было столько, что хватило бы накормить всю свору.
  И я взяла в руки нож и начала чистить. Я! Картошку! Голыми руками! Оказалось, это целое искусство, мне непостижимое. Я дважды порезалась. Еще до полудня у меня затекла спина. А когда тетушка Джуффери, проходя мимо, увидела, что очисток в два раза больше, чем картошки, она еще и наказала меня, оставив без обеда.
  К ночи тело разбойницы должно было обратиться в пепел, чтобы душа как можно скорее вознеслась в лучший из миров. Если же не сделать этого вовремя, душа может покинуть тело еще на земле и не сумеет отыскать дорогу в иной мир. Она будет скитаться по свету, и не найдет покоя.
  Люди - существа странные. Им только дай повод, они устроят пир. И чья-то смерть - это тоже повод. Я уже чувствовала перемену в настроении своры. Они не скорбели, а предвкушали веселье.
  Пока руки у меня были заняты, я ни на мгновение не переставала думать о доме. Где-то глубоко внутри еще жила надежда, что сестры Ли"вэй хватятся меня, когда отчаются дождаться весточки из Деньши. Я обещала, что буду слать письма. Одно - когда пересеку границу Вафали-рейн, второе - по прибытии в столицу Деньши - Цветосад, третье - из Вирры. Я отправила только одно. И когда наставницы узнают, что мы поехали через порочный Вьерен... Ох, будет шума...
  Женщины хлопотали вокруг Ларии. С нее бережно сняли доспехи и надели чистое голубое шелковое платье. Воздушное, струящееся, с белыми кружевами. Его невозможно было не узнать. Платье из моего сундука, который, разумеется, вмиг распотрошили, а содержимое растащили. Мое любимое платье. Отец подарил мне его на шестнадцатилетние. Оно идеально. Странно, что разбойники хотят сжечь его вместе с телом Ларии.
  Я одернула себя. Глупо и малодушно горевать о платье в такой ситуации. Тут бы самой уцелеть.
  К вечеру разожгли костры и начали готовить еду. От пьянящего аромата жареного мяса свело желудок. Когда мешок картошки был побежден, для меня нашлось другое, еще менее приятное занятие - чистить горшки, которые использовали женщины общины для отходов и смешивания специй и трав.
  И лишь когда совсем стемнело, и на небе взошла луна, свора оставила все дела, и собралась вокруг погребального костра. Меня близко не подпускали, но и издалека я видела непривычно спокойную, умиротворенную Ларию. Мое платье удивительно ей шло. И лишь когда с разбойницы смыли обилие краски, я увидела, какая она была красавица.
  Разбойники долго молчали. Не было ни плакальщиц, без которых не обходились ни одни похороны в Вафали-рейн, ни цветов, ни слез. Каждый думал о своем. Потом тетушка Джуффери тяжело поднялась, держась за поясницу, и, откашлявшись, сказала:
  - Я говорить красиво не умею. Не из благородных я, - ядовитые взгляды, словно осиные жала, впились в меня. - Потому... покойся с миром, дочь моя. Пусть в лучшем мире ты найдешь покой. И много золота!
  - Да! - подхватила свора.
  Я стояла, ошеломленная. Хотелось надеяться, что "дочь" - это всего лишь набор букв, отражающий отношение тетушки к Ларии. Она ведь - не настоящая ее дочь, правда?
  Мне становилось не по себе. Что-то здесь было не так. Будь я на месте тетушки Джуффери, ни за что не оставила бы то, что случилось в лесу, без последствий. Они схватили меня. Не тронули. Отказались от выкупа. И не отпускают. Зачем я им? Благородная девица из Вафали-рейн, которой известно о традициях народов далекой северной Гевронии больше, чем о выживании в лесах с оружием в руках.
  И если вначале происходящее казалось мне правильным, то сейчас начали появляться вопросы.
  - Ты! - крикнул Грото, тыча в меня пальцем. - Да, ты! Иди сюда!
  Нащупав под рубашкой нож, который у меня почему-то не отобрали после схватки с Ларией, я нерешительно подошла к головорезу. Тетушка Джуффери, стоявшая рядом, одарила меня презрительным взглядом.
  - Ты говорила, петь умеешь, - сказал Грото. - Пой.
  - Что? - растерялась я.
  - Пой, тебе говорят! - повторил головорез. - Что, язык проглотила? Только не очень заунывное. Лиро! Играй!
  Я взглянула на худощавого парня, державшего в руках гитару, думая о том, какая песня была бы уместна в тот момент.
  - "Иш витриан", - сказала я, не надеясь, что он меня поймет. - "Об ушедших". Рейнскую за...
  - Я понял, - кивнул музыкант, не дав мне договорить, и тронул струны.
  Я закрыла глаза и запела. Протяжно, жалостливо. Голос, поначалу тихий, окреп, и песня полилась из меня вместе с непрошенными слезами. Я пела душой. Истерзанной, придушенной, но все еще желавшей жить. Мне хотелось кричать от переполнявших эмоций и рвавшегося изнутри отчаяния. Хотелось сбежать от этих мерзких лиц подальше, в прошлое, и все изменить. Не ехать треклятой вьеренской дорогой. Не видеть чужой смерти. Не становиться убийцей.
  Я вдруг открыла глаза, и встретилась взглядом со Свермиром. Он глядел не на Ларию. На меня. Было в этом человеке... что-то дикое. Нутром чуяла. Он замышлял недоброе, хотя зачем-то создавал видимость, что помогает мне. Спас от позорной участи, не позволил меня продать. В нем не было благородство. Это маска. Осталось только понять, зачем он ее надевает.
   И в этот момент тетушка Джуффери подожгла факел и подошла к погребальному костру. Она лишь на мгновение задержала взгляд на почти счастливом лице покойной Ларии. А потом огонь обнял ее.
  Свора затихла. А я все пела. Не только о Ларии. О себе, ушедшей куда-то за горизонт вместе с душой мертвой разбойницы.
  
  __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
  
Вдохновлялась этим: Inon zur "Captivity"
  
И этим: Inon Zur "Dragon Age"
  
И, конечно, этим: Inon Zur "Liliana"s song"
  Подо все это думается очень хорошо.
  __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
  
  ***
  
  Не дожидаясь, когда догорит погребальный костер, свора окунулась с головой в безудержное веселье. Рекой полилось краденое вино, сидр и даже лечебные настойки на травах, которые я везла в Вирру в подарок тамошним мудрецам от наставниц. Не брезговали ничем. И ничего не стеснялись. Женщины танцевали босые вокруг самого большого костра, скидывая одежду, которая казалась им лишней. И чем дальше, тем жарче становились эти танцы, тем раскованнее были движения. Мужчины и женщины слились в один большой клубок. Они чувствовали друг друга, внезапно став единым целым.
  О Ларии, похоже, никто уже не вспоминал.
  Я сидела поодаль, стараясь не привлекать внимания. Меньше всего оно мне было тогда нужно. За день я так изголодалась, что пережаренное мясо, которое удалось умыкнуть прямо из-под носа у одной из женщин, показалось мне настоящим деликатесом. Смакуя каждый кусочек, я все больше проникалась сочувствием к попрошайкам, воровавшим на рынке. Это все голод. Он выгоняет их из опостылевших лачуг. Он толкает на путь, который обсуждают и осуждают те, у кого каждый день на столе горячая еда.
  После сытного ужина меня едва не сморило. Мне хотелось забыться сном, но не тут-то было. Тот день оказался щедр на неприятности, и как я ни пряталась, они все равно нашли меня. Рядом на бревне пристроилась девчонка, едва ли старше меня самой.
  - Тебе здесь не рады, - сходу заявила она.
  Я отставила пустую миску и взглянула на малолетнюю разбойницу, не зная, что ответить. Но она, похоже, не ждала ответа.
  - Ты чужая, - продолжала девчонка. - Ты должна уйти.
  Я бы и рада, да только как, если Свермир не спускает с меня глаз? Он, словно тетушкин сторожевой пес, следует по пятам, даже если мне приспичит схорониться в кустах по нужде. Вот и сейчас он сидел у костра с наполненным кубком в руке, в стороне от остальных и смотрел на меня. Пристально и без единой эмоции.
  Девчонка проследила за моим взглядом, и заерзала.
  - Не бери то, что не твое, - сказала она вдруг.
  - Что? - откликнулась я.
  Уж кто тут и имел привычку брать чужое, так точно не я.
  - Свермир с Верленой, - сказала девчонка, и кивнула на одну из танцующих женщин.
  Я оторопела.
  В Вафали-рейн говорят, раз в столетие прекрасные нимфы, с чьей красотой не сравнится ни одна из смертных, покидают леса и отправляются в города людей. Там они влюбляют в себя мужчин и становятся их женами. От смешанных союзов рождаются красивейшие дети. Выносив и родив дитя, нимфа оставляет его людям и возвращается в лес, чтобы спустя сотню лет выйти вновь. На моей родине верят, что в тех, кто отличается необычайной красотой, течет кровь мифических лесных существ.
  Она была именно такой, эта Верлена. Смуглая, как и Свермир, темноволосая, с глазами дикими, как у лесной кошки. Эта женщина не могла не выделяться. Я нутром чуяла: именно ее мне стоит опасаться больше всех. Верлена, как никто, любила украшения. Она вся была в золоте, и даже в волосах поблескивала причудливая заколка. Удивительно, как я сразу не заметила ее.
  - Она принадлежит ему, - вновь заговорила девчонка, - а он - ей.
  Я пожала плечами. Мне было все равно.
  - Тетушка приставила его следить за мной, - сказала я. - Я не хочу вмешиваться в...
  - Верлена не верит тебе, - перебила меня разбойница. - Но она предлагает тебе уйти. По-хорошему. Иначе тебе не поздоровится.
  Я не сдержала вздоха. Краем глаза отметила, как подался вперед Свермир, будто старавшийся расслышать каждое произнесенное слово.
  - Я буду ждать тебя ночью за бараком, - торопливо бросила девчонка, очевидно, тоже заметившая внимание головореза. - Я помогу тебе сбежать.
  - А господин Свермир?
  - Мы о нем позаботимся.
  Сказав это, разбойница вскочила и тут же растворилась в толпе. А я осталась, растерянная и в то же время приятно удивленная. Похоже, Дафина взяла под крыло неудачницу, если и сейчас везение меня не покидало. Стоило мне отчаяться, как появилась надежда, раскрасив мир яркими красками. Она заставила меня взглянуть на свору по-другому. Теперь я начала понимать, что община - это не просто разношерстное сборище, объединенное желанием поживиться за чужой счет. Они живут такой же жизнью, как и все, но отринув законы общества. Они любят и ненавидят, радуются и горюют. Они пытаются выжить. Непонятно только, что заставляет их выбирать такую жизнь.
  Я взглянула на Верлену, роскошный цветок, увядавший в оскверненной почве. Ласточка, умиравшая в клетке. Она была достойна лучшей жизни. Интересно, как она попала сюда и почему осталась? Хотелось бы мне услышать ее историю.
  
  ***
  
  Глубокой ночью, когда разбойники, упившиеся вусмерть, разбрелись кто куда, меня грязную, растрепанную и совершенно разбитую, Грото вел через лагерь. Как и обещала маленькая разбойница, она позаботилась о Свермире. Она не отходила от него ни на шаг. Под чутким присмотром Верлены и с ее молчаливого согласия, девчонка все чаще подливала головорезу вина. Когда веселье закончилось, он был так пьян, что уснул там же, у костра, и спалил бы сапоги, если бы его вовремя не оттащили подальше.
  - Ты обманула, - сказал вдруг Грото.
  Я испуганно взглянула на него.
  - Тебе не тринадцать, - пояснил головорез и смерил меня тяжелым взглядом. - Сколько?
  - Через две луны будет семнадцать, - неохотно ответила я. - А какая разница?
  - Никакой, - ответил Грото.
  Тогда зачем спрашивал, подумала я.
  Вопреки ожиданиям, головорез повел меня не к шатру, где я провела первую ночь, а к деревянной постройке, больше похожей на казарму, чем на жилой дом.
  - Теперь ты - одна из нас. Будешь ночевать в бараке с остальными, - сказал он. - Но не советую спать.
  - Почему? - удивилась я.
  - Ты благородная леди? Образованная? - спросил вдруг Грото.
  - Да, - растерянно отозвалась я, удивляясь, как резко он меняет темы. - А при чем тут это?
  - При том, что вопросы, как у дуры деревенской.
  Я обиделась, но виду не подала.
  - Джуффери на тебя зла, но это пройдет, - продолжил тем временем Грото. - Но ты не думай, кроме нее найдется желающий отомстить за смерть Ларии. И не один. Кто-нибудь да попытается тебя убить. Я буду удивлен, если ты переживешь эту ночь.
  - Я думала, что заслужила уважение общины...
  - Уважение? - хмыкнул Грото. - Да ты еще глупее, чем я думал.
  Разбойник толкнул дверь в барак, и оттуда пахнуло смрадом немытых тел, мочи и пота.
  - Не морщись. Могло быть куда хуже, - сказал головорез.
  - Могу я узнать, почему вы мне помогаете? - спросила я. - Вы и господин Свермир... вы добры ко мне...
  Грото нахмурился. Отвечать ему явно не хотелось.
  - Не обольщайся. Общине нужна свежая кровь, - сказал он, дернув плечом и поморщившись. - У нас мало женщин. Проезжие богачки и шлюхи, вроде Ларии, не в счет.
  Меня передернуло.
  - Вам совсем не жаль ее?
  Грото взглянул на меня так, будто видел впервые.
  - Ты только что ее убила. Зарезала, как свинью, а теперь говоришь о жалости?
  Я сделала вид, что увлечена своей новой обувью - поношенными сшитыми грубыми стежками сапогами.
  - Вашу младшую сестру... Ее ведь не продадут? - спросила я, чтобы хоть как-то успокоить вопящую совесть.
  - Нет, - ответил Грото, и едва я вздохнула с облегчением, добавил. - Нет у меня младшей сестры. И вообще сестер.
  Я прикусила язык. Да что же это такое? Меня вновь провели. Как деревенскую дуру. Что-то мне подсказывало, что и разговоры про свежую кровь - выдумки, не иначе. Благородной девице, не знающей местных законов, можно навешать с три короба, не моргнув глазом. Поверит чему угодно.
  - На рассвете я приду за тобой, - сказал головорез. - Посмотрим, как ты стреляешь. Говоришь, ты в этом мастак? Вот и проверим. А потом на охоту.
  - На охоту? - переспросила я.
  - Да. Богачей чистить. Нож свермиров при тебе?
  Я кивнула.
  - Хорошо. Смотри в оба.
  Я шагнула в темноту барака и прижалась к двери с другой стороны, ожидая, когда Грото уйдет. Наконец, послышались тяжелые удаляющиеся шаги, и я выглянула наружу. Девчонка должна была ждать меня снаружи, за домом. Я не раздумывала ни мгновения. Такой шанс предоставляется лишь раз. Мне не терпелось вырваться из зловония барака и вдохнуть свежего ночного воздуха. Но не успела я ступить за порог, как тяжелая рука легла мне на плечо.
  - А вот и ты, - жаркий шепот над самым ухом. - Мы заждались...
  Меня уволокли внутрь. Потом был удар, и знакомая тьма охотно приняла меня. Я даже не успела испугаться.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"