Аннотация: Двое учёных отправляются в космос, но что-то ломается, и они застревают там. Там, в космосе, где нет ни единой живой души! Да ещё одна из учёных имеет довольно скверный характер...и длинные рыжие волосы.
Она посмотрела на меня немного недоверчиво, потом вздохнула и вперилась глазами в пустоту.
Я улыбнулся, а она раздражённо стряхнула пепел с воротника комбинезона и спросила:
- Что ты находишь сейчас смешным? - она сердито тряхнула рыжими волосами.
Я задумался, глядя на неё, но ничего не ответил. Лишь крепче вжался в холодное сидение.
Она презрительно взглянула на меня, и от одного её взгляда я тут же отвернулся.
- Я повторяю: что ты находишь смешным в данной ситуации? - холодно отчеканила женщина.
- Не знаю... может быть, то, что сейчас на протяжении нескольких световых миль от нас нет ни одной живой души? - я засмеялся, но посмотрев на её реакцию, мгновенно заткнулся и принялся усердно высматривать жизнь в молочно-белых капельках звёзд вокруг нашего корабля.
- Это не смешно.
- Кому как.
Я пожал плечами. Она бездумно уставилась в потолок. В тишине прошло минут десять, или двадцать... или вечность...
Но она не могла долго молчать. С каким-то нарочитым, сухим любопытством она поинтересовалась:
- О чём думаешь?
От неожиданности я вздрогнул. Неожиданно было всё - как и её голос, вопрос, прозвучавший из её уст, так и внезапный разрыв тишины и покоя.
Я помолчал. Затем вздохнул и скрестил руки за головой.
- Тебе ведь неинтересно... - хмыкнул я.
- А всё же, о чём? - её глаза загорелись.
Да, эта женщина любила добиваться чего-либо, её не интересовало то, что легко сдаётся на её милость.
Но я решил ещё немного помучить её, разжечь в ней любопытство. Поэтому я молчал и даже закрыл глаза.
Она фыркнула и обиженно прикусила нижнюю губу, придумывая, как же меня достать.
- Ну скажи. - она попросила, так робко и так необычно, что я приоткрыл один глаз.
- Я опять мечтаю. Смотри, видишь ту звезду? - я наугад ткнул пальцем в небо, просачивающее свой свет сквозь стекло нашего корабля.
- Ну, предположим, вижу.
- Она напоминает мне крошку луны. - улыбнулся я. - Все звёзды красивы, и каждая неповторима. Как снежинки.
Она растроенно цокнула языком и замолчала.
- Ты мечтатель, Генри. - прошипела она, с ненавистью выплёвывая каждое слово.
- И что? - я чуть было не расхохотался от созерцания её побагровевшего от злобы лица.
- Мечтатели здесь долго не живут. - она закончила свою гневную отповедь и отвернулась.
А я задумался.
***
- А знаешь, почему происходят многие ссоры в произведениях? - задумчиво спросил я, но тут же пожалел об этом. Наверняка же не знает.
Непонимание того, что с лёгкостью понимают другие, даже я, больше всего её бесило.
- Ну и почему же?
- От гордости. От гордыни... - я забылся и принялся убаюкивающим голосом рассказывать:
- Вот, смотри. Та же самая "Белоснежка". Что толкнуло мачеху на убийство? Правильно, гордыня, и гордое убеждение того, что лучше её нет в целом свете.
К лицу женщины медленно подступала ярость.
- Это был намёк на меня?!
- Нет, я даже не переходил к тебе... - я опомнился и ехидно промурлыкал: - А что, ты была мачехой Белоснежки? Я многого о тебе не знал...
- Заткни свой рот! - она накинулась на меня, схватила за горло, готовая задушить. Но тут руки её опустились, и она села обратно в кресло пассажира.
- Что такое? - я не на шутку перепугался. Я знал её, как женщину, которая долго не выходит из запала, как дикая ядовитая змея.
Ждать от неё такого лёгкого отступления? Ну уж нет, я ещё не настолько глуп.
Она вздохнула и сжала тонкими пальцами ручки кресла.
- Глупо здесь, на волоске от смерти, когда никто даже костей наших не найдёт, здесь, в космосе, грызться и ругаться. Глупо.
Неужели она повзрослела?..
Неужели такая близкая и неизбежная смерть заставила её, наконец, думать рационально?
Господи, в таком случае, наша смерть не будет напрасной.
***
Кислорода стало ужасно не хватать. Я это понимал, поэтому старался не дышать.
Нам нужны были растения. Но где найдёшь растения в бескрайнем космосе, где на сотни, тысячи, миллионы миль вокруг нет ни единой живой души?
Я, как мог, поддерживал её, и всё же, каким-то шестым чувством подозревал, что долго мы не протянем.
Мы уже не болтали, как прежде, о пустяках, не смеялись.
От этого наши нервные системы потерпели большой урон - ведь не разговаривая с людьми трудно ощущать свой голос.
Я вспоминал всё свои слова о гордыне, о звёздах, о том, как романтично то, что вокруг нас нет никого, и горько усмехался.
Я стал думать, как она. От этого мне, впрочем, легче не стало. Даже наоборот.
Недовольный всем человек живёт меньше, его всё расстраивает, а из-за мелочи он может впасть в истерику.
Я становился таким же мелочным человеком.
Разве что возможности закатить скандал, дабы хоть как-то разрядить нагнетающую обстановку, у меня не было. Надо беречь кислород.
Возможно, это удерживало во мне частицу того задумчивого мечтателя, каким я был когда-то.
Но я чувствовал скорый конец.
И он наступил.
***
Она задыхалась. Глаза её стекленели, она билась в какой-то неслышной истерике.
Я не мог ничем помочь, я чуть не падал в обморок, тьма застилала мне глаза, но я держался.
Перед глазами промелькнула вся моя жизнь.
Её насмешливый тон всюду сопровождал мои воспоминания, скрепляя собою каждое.
Мне хотелось зареветь, исполосовать себе грудь и спину в клочья, взорваться, но вместо этого лишь сжимал её руку и медленно умирал от недостатка кислорода.
Я вспомнил, как она всегда обзывала меня, издевалась... и мне было жаль, что, наверное, я больше никогда не услышу этого издевательского тона, не увижу этих холодных глаз.
Вдруг стекло в нашем корабле разбилось.
Нас вытащили, всадили в другой корабль, где было много кислорода...
Лёгкие мои податливо разжались, я вздохнул. Она тоже задышала ровно.
И тут перед моими глазами поплыли цветные мурашки. Я потерял сознание.
***
Скоро нас доставили на Землю. Я смог обнять её, посмотреть в холодно-насмешливую пустоту её глаз.
- Знаешь, а хорошо было тогда, средь звёзд... - я улыбнулся.
- Мечтатель. - фыркнула она и тряхнула рыжими волосами.