Грязь вперемешку с травой налипла на сапоги, каждый шаг стал непомерным усилием. Высоко над головой сверкало и грохотало, с самого вечера лил дождь. Порывистый ветер неистово хлестал по лицу. Мужчина, в одном кафтане, штанах, да промокших насквозь сапогах, упрямо шел вперед, пригнув голову к самой земле. Порою поскальзывался, падал, еще пуще покрываясь грязью, что стекала с него вместе с потоками дождя. Иной раз приходилось цепляться за куцый кустарник, что бы выбраться из очередного незамеченного оврага. Содрогаясь всем телом и стуча зубами, одинокий путник отплевывался и часто протирал глаза. По пути пришлось пересечь ручей, что за ночь стал полноценной речкой. Грязная вода несла вниз какие-то ветки, тряпки, доски. Моста через него переброшено не было, таких ливней на западе Сиродила не видели уже много лет. Неимоверный и непрестанный шум. Человек спешил как мог, словно бродячий пес убегая от разгневанных небес, а куда, знал ли сам?
Где-то очень далеко, золотой звездочкой мерцал маяк Анвила. Туда и стремилась обезумевшая стихия, к морю.
Дождь поутих, когда потянуло дымом. Домашним, сулящим горячее вино и сухую одежду. Упершись руками в колени, человек устало поглядел в даль. С носа его, в грязь под ногами, капала вода. Стоящая на вершине холма изба была видна издалека. Но в том-то и дело... Издалека.
Небо посветлело, самую малость. Ровно настолько, что бы можно было разглядеть шатающегося из стороны в сторону, но упрямо бредущего вперед мужчину. Добрых три мили по холмам и вот обессилевшая рука с белыми, разбухшими от влаги, пальцами забарабанила в добротную дубовую дверь.
Изнутри донесся крик. Отчаянный крик боли, затем чьи-то торопливые слова, едва различимые. Пришлось постучать вновь, дверь распахнулась. Поток тепла заставил мурашки пробежать по всему телу, торопливо войдя, мужчина невольно поежился. Холод в последний раз прошелся по спине и растаял в душной полутьме избы.
Сладковатый запах грудного молока вперемешку с паром. Большой камин у дальней стены, старые шкуры на полу. Стоны молодой женщины, чье-лицо исказила гримаса страданий. Бабки-повитухи, суетящиеся с тряпками и тазами с теплой водой. Вот-вот должен был родиться ребенок и мужчина знал это, ибо давно ждал появления своего первенца.
Еще вчера вечером ему сообщили о том, что супруга попросила послать за мужем, что она готова рожать и хочет быть в этот момент рядом с возлюбленным. Такую просьбу не исполнить было нельзя. Начальник смены долго сетовал на нехватку людей, а услышав просьбу выделить еще и лошадь, так готов был слезы лить. Плюнув на все, пришлось идти пешком. Главное, что не зря.
Она лежала головой к огню, капли пота мерцали на напряженном лице. Ноги раздвинуты и в большом вздутом животе то и дело виделось слабое шевеление. Младенец уже вовсю рвался на свет.
И пусть жутко болела голова, а от столь желанного тепла хотелось рухнуть прямо на пороге и уснуть, мужчина торопливо подошел к своей жене, крепко сжав ее горячую руку в своей.
- Сан, ты пришел... - улыбаясь сквозь слезы, произнесла девушка.
Ее супруг лишь кивнул, резко, словно пытаясь смахнуть с глаз подступающую пелену. Бабки, услышав как хрипло тот дышит, тут же и отпихнули болезного от роженицы. Нечего мол, заразишь еще не дай Боги.
Лицо девушки немного смягчилось, разгладились морщины на лбу, а потом...
Сан плохо помнил те мгновения. Ему вдруг стало плохо и страшно. Крик любимой жены заставил его вздрогнуть. Но самое худшее, что чувствовалось - это абсолютная беспомощность. Как бы не хотелось, страдания не прервать, не смягчить. Не прекратить и не обратить события вспять.
Мелькающие по стенам тени повитух.
Дрожащее пламя костра.
Воющий за окном ветер.
Мужчина вдруг увидел себя со стороны: глупый и мнительный, воздвигнувший свои заботы превыше всего мира. И самое страшное - превыше забот женщины, которая во имя счастья, пошла на такие страдания.
Насколько резко переменилось его сознание в то осеннее утро, знал только он сам. Да и то, не до конца понимал произошедшее. Очнулся тогда, когда невзирая на недовольное бурчание старухи, упал на колени и прильнул дрожащими губами к мокрому и соленому лбу своей жены. Затем закричал ребенок. "Сын!" - донеслось откуда-то издалека. В душе царил полный хаос, как и в голове.
- Ну все! Отойди, окаянный! Заразишь и мать и дитя! - цепкая рука повитухи буквально оттащила мужчину в сторону, заставив его упасть на спину. - И без того проклятье на свою голову отхватил!
Растерянно моргая, Сан поднялся на ноги, неловко отряхивая и поправляя мокрую до нитки одежду.
- Не понял... - тупо спросил он.
- С клеймом дитяте твое, вон, сам погляди.
Старуха подошла ближе, раскрыв ворох пеленок. На животе, чуть ниже пупа, у ребенка и вправду имелось родимое пятно неопределенной формы. Прошептав пару слов, бабка провела над ним ладонью и пятно вдруг подернулось пеленой, налилось багровым, проступили даэдрические символы. Миг и все пропало. Мужчина даже поморгал, не веря своим глазам. Он слышал истории о таких детях и виной тому были родители. Во всех случаях. В памяти завертелись все грешки городского стражника, но найти такой, за который можно получить проклятие...
Дверь сотряслась от сильных и торопливых ударов.
- Кого там... - начал Сан, но осекся, заметив испуганные взгляды повитух.
Супруга и того хуже, стала белой, как скатерть. Видимо, слышала все слово в слово. В дверь постучали еще раз, более настойчиво.
Зло сплюнув прямо на пол, мужчина опрометью кинулся к большому сундуку у двери, откинул крышку, звякнула сталь.
Крикнул:
- Кто там?!
В ответ лишь заходила ходуном дверь, сотрясаясь от ударов незваного гостя. Закричал ребенок, истошно, прося защиты.
Дальше все произошло очень быстро: откинув запор, мужчина пинком открыл дверь, держа меч наготове, в дом тут же попытался войти некто неизвестный, по размерам похожий на медведя и тут же осел на пол. Порыв ветра ударил по двери, та стукнула по голове еще живого человека.
Удивленно глядя на окровавленный клинок, Сан в нерешительности огляделся. Повитухи оказались более готовыми к таким неожиданностям. Одна тут же метнулась к двери, пытаясь закрыть ее, оградить дом от промозглого ветра. Другая поспешила прикрыть роженицу большим одеялом, положив младенца ей на грудь.
- Ну чего встал, остолоп?! - взвилась бабка, - Беги за Хаваром! Пусть пятно изведет магией своей! Я-то только показать могу, да и то...
Дослушать мужчина не успел. Ноги сами понесли его в ближайший хутор. Хавара он знал отлично, тот в магии смыслил и много кому помог на своем долгом веку. "Если поспешить, то за час полтора можно успеть, а на обратный путь пара лошадей сыскаться должна." - пронеслось в голове. Так и не выпустив из рук оружия, Сан торопился как мог, порою срываясь на бег. Мышцы очень скоро налились свинцом, в горле нестерпимо жгло. Проклиная все на свете, мужчина все же добрался до хутора, сразу же направившись к небольшой деревянной часовне.
- Эй! Хавар! - крикнул он, еще не открыв покосившуюся дверь.
Та, впрочем, тут же и распахнулась. Из проема показалась голова мага. Скуластый, с квадратным подбородком и высоким лбом, тот походил на коня.
- Чего случилось? - голос его оказался груб и скрипуч.
- Давай... - мужчина перевел дыхание, - Давай ко мне. Повитухи сказали, ты надобен. Клеймо извести.
Только прозвучало последнее слово, дверь часовни распахнулась, являя мага целиком. Ростом тот был велик, худощав и несуразно длиннорук. И только старая монашеская ряса кое-как исправляла сей недостаток.
- Лошадь одна, да и той подыхать не сегодня-завтра. Так что я вперед, а ты пешком.
Стражник лишь устало кивнул в ответ. Через неполную минуту его обогнал Хавар, который при желании мог бы и верхом на лошади достать ногами до земли.
- Не торопись! - крикнул маг напоследок. - А то только мешать будешь.
- Да-да, как же... - пробубнил Сан, - Где бы силы взять торопиться...
- Эй, дружище, чего случилось? - неожиданно окликнул кто-то со спины.
Обернувшись, стражник увидел незнакомого юношу, лет семнадцати. Несмотря на сырость и холод, тот был одет легко. Свободная серая рубаха, короткие(чуть выше щиколоток) штаны, да прохудившиеся в голени сапоги. Что примечательно, был тот юноша на низкорослом, но крепком жеребце красной с белыми яблоками масти. лицом походил на бретонца, но слишком темнокож и широк в плечах. В определенный миг стражнику показалось, что уши незнакомца эльфьи.
- А тебе чего?
- Так помочь хочу. Конь-то нужен? - в глазах говорившего таился некий озорной огонек, нехороший, бесовской.
- Нужна. - Сан в который раз за последние сутки с раздражением отметил, что не может уловить сути происходящего.
- Вот и бери. Да поторопись!
Сказав так, юноша спрыгнул с жеребца и помахав рукой, скрылся за ближайшим домом.
- Бред, бред, бред...
Путь назад оказался долог. Хоть конь и шел бодрой рысью, да и погонять его не приходилось. Но тревога, засевшая в груди, растягивала каждый миг до вечности. Уже на подходе обнаружилось, что дверь в дом нараспашку. Сердце забухало с новой силой, ударив по вискам потоком горячей крови.
Лошади Хавара видно не было.
Без доли грации, стражник слез с жеребца и взяв меч на изготовку, торопливо вошел.
Маг обнаружился стоящим подле камина и производящим какие-то манипуляции над девушкой. Или над младенцем, все еще лежащим у нее на груди. Оба молчали и это пугало.
- Ты слишком быстро добрался. - Хавар отвлекся от своего действа, с неудовольствием взглянув на вошедшего, - Думаю, тут не обошлось без посторонней помощи. Да?
- Что ты делаешь? - вопросом на вопрос ответил стражник, чуя, как в душе закипает гнев.
- Как ты и попросил. Извожу пятно. Пятно на судьбе этого мира.
Некоторое время оба молчали, играя желваками на скулах.
- Ты ведь убить его пришел?
Вместо ответа маг кивнул. Обреченно и с долей грусти в глазах.
- Я помню того парня. То ли бретонец, то ли редгард, то ли эльф. Слишком часто крутился по округе, что вынюхивал, прятался. Одним словом...
Договорить так и не удалось, дом на холме сегодня изобиловал недружелюбными гостями.
Их было двое.
Облаченные в алые рясы, они, однако, держали в руках обычные стальные мечи.
Маг сориентировался довольно быстро, определив двух врагов опаснее одного и ринулся в атаку, скинув с плеч свою мантию, оставшись в одной легкой рубахе.
Схватка оказалась столь же скоротечной, сколь и жаркой. Голыми руками Хавар атаковать не собирался и вспышки магии, то ледяного, то багрового цвета, выбили из врагов жизнь в считанные секунды. Как ни странно, на некоторое время воцарилась тишина, лишь воздух со свистящим хрипом вырывался из легких мага. Слишком много сил оказалось потрачено.
- Обидно как-то. - разведя руками, пожаловался Хавар. - Что бы оградить этот мир от большого зла, нужна маленькая склянка с обычным зельем. Ее нет. - горькая усмешка скривила губы. - А для того, что бы зло свершилось, нужна одна стрела. И она у тебя в руках.
Стражник, не уступивший магу в реакции и сменивший меч на лук, отвел тетиву к самому уху и разжал пальцы. Промахнуться с такого расстояния было трудно, даже невозможно. И стрела вонзилась Хавару точно под сердце. Тот охнул, медленно завалился назад. Кажется, все было кончено. Очередной порыв ветра хлопнул тяжелой дверью.
Три трупа неизвестных людей и мертвый маг, которого хватятся в любом случае. Стиснув челюсти, Сан с неожиданно проснувшимся страхом посмотрел на роженицу. Та медленно пошевелила рукой, приподняла голову, огляделась. Муж следил за ней, как завороженный, не предпринимая ровным счетом ничего. Только стоял у стены, опустив лук.
- Сан. Мне холодно, Сан. - слабый ее голос был едва различим.
- А? Да-да! - с мужчины спало оцепенение и он принялся за дело.
Перво-наперво закрыл дверь на запор, затем подкинул в камин охапку дров - угли уже едва мерцали. После чего принялся стаскивать трупы в погреб, где обнаружил повитух, мертвыми. Когда дело было сделано, проснулся ребенок, возвестив обо этом громким криком. Девушка поднялась таки на ноги и покачиваясь побрела к лавке, что бы сидя покормить дитя. От этой умиротворенной картины стало легче дышать. Сан, ополоснув руки в бадье с водой, вернулся в погреб и вынес оттуда кусок вяленого мяса.
Ел молча.
Долгие минуты был слышен лишь треск разгорающихся дров, да заунывный ветер на улице.
- Мне страшно... - всхлипнула девушка.
Муж угрюмо взглянул на нее, гулко сглотнул, устало провел ладонью по лицу раз, другой.
- Не бойся. Все позади. Мы уедем из этого дома. Я уже давно подыскивал подходящее место и нашел его.
- Когда?
- Сегодня же. Только вещи собрать надобно.
Девушка обреченно вздохнула и склонила голову, любуясь дитем.
- У него твои глаза. - вдруг проронила она. - Знаешь, Сан я вижу в них тоже упрямство и ту же твердость. Как-будто он не грудь сосет, а на скалы лезет.
Мужчина несколько мгновений хмурился, силясь понять, обидели его или похвалили. Не сдержался и усмехнулся. Затих, прислушавшись к эху злосчастного дома, а затем захохотал от души, выронив из рук кухонный нож. Супруга не долго оставалась безучастной. Молодая пара почувствовала, как отступает напряжение, словно змея ослабила свою хватку, дав вдохнуть свежего воздуха.
Пусть в это утро свершилось много зла, пусть сама Судьба отметила плод их любви черной меткой. Все это стало неважно. На несколько минут тяжелые свинцовые тучи бед расступились перед маленьким солнечным лучиком. Ведь для того и существуют дети, те единственные существа, которые способны показать истинную суть Богов.
Собираться начали только после обеда. Изможденный последними событиями, Сан буквально провалился в черный омут снов. Его молодая жена все это время перебирала самое необходимое в путь. Получалось слишком много и вдвоем весь скарб унести не вышло бы. Но тут Судьба сжалилась на супругами. Оказалось, что лошадь Хавара все это время стояла за домом, понурая, мокрая. Красный жеребец в белых яблоках куда-то пропал. Когда все погрузили, так и не пробившееся сквозь плотную завесу туч, солнце вовсе ушло с небосклона, погрузив мир в непроглядную темень.
Ветер, что завывал весь день, продолжил свою свистопляску и ночью. Укутавшись в тяжелые меховые плащи, пара шла по едва различимой дороге. Он тянул за удила еле-еле переступающую с ноги на ногу, нагруженную тяжелыми тюками кобылу. Она, прижав к груди спящее дитя, шла следом. Мысли никак не прекращали своей истерии, в голову лез самый бессмысленный бред. Скрипя зубами, Сан раз за разом переигрывал сценарий прошедших и грядущих событий. Спешил за помощью к магу, убивал его, затаскивал трупы в подвал, собирал пожитки, шел к городу, договаривался со знакомыми, в десятый, наверное, раз осматривал новый дом. И временами грел сердце мыслями о малыше. Исчезновение Хавара не осталось незамеченным. Пару раз к ним являлись те, кому тоже нужна была помощь. Оба раза стражник лишь пожимал плечами. Не знаю, мол, был да ушел. А на третий пришла маленькая девочка лет десяти. Дрожа от холода, она испросила бабушку Лизию. Мужчина, сдерживая слезы, судорожно искал нужные слова. Потом ответил, что она скоро придет. Даже сейчас глаза подернулись пеленой при воспоминании об этом.
"Ну ничего!" - мысленно успокаивал себя Сан. "Я начну новую жизнь. Все будет хорошо..."
До города добирались несколько часов. Под конец погода совсем испортилась, пошел мелкий дождь. Под ногами начало хлюпать, вскоре промокли сапоги.
- Стой! Кто идет? - донеслось с высокой стены, которую и не видно было бы, не ходи наверху стражник с факелом.
- А, ты. - несколько минут были слышны лишь шаги стражника, утопающие в сплошном шепоте дождя.
Скрипнула отпираемая дверь.
- Наконец-то. - устало возмутился Сан. - сколько тебя ждать?
Даже в свете факела силуэты у ворот были едва различимы, да и мало кому интересны. Город мирно спал, укутанный теплом каминов и одеял
- А где мы? - с неким волнением подала голос девушка, покачивая ребенка на руках.
- Все хорошо, любимая, теперь мы в безопасности. - мужчина приобнял супругу за плечи, заглянул в глаза, силясь понять суть ее тревоги.
Сухо трещал и плевался смолой факел, освещая осунувшиеся лица.
- Куда мы приехали? - повторила она вопрос.
- В Кватч...
Шел 433 год, двадцать восьмой день месяца Последнего Зерна. Орнелиус Голдвайн, граф Кватча, пока не знал, что готовят для его города твари Забвения. До открытия Врат оставалось несколько часов безмятежного сна.