(К разделу "О метаморфозах слова" сочинения "Абсолют (Опыт моделирования)")

В сопроводительной статье к изданию "Ригведы", переводчик ее текстов Т.Я. Елизаренкова пишет: "РВ (Ригведа - Ю.С.) как собрание гимнов богам содержит прежде всего прославление богов и просьбы к ним со стороны тех, кто их прославляет" [стр. 482]. "Можно сказать без большого преувеличения, что в общем контексте почитания богов миф служит одним из атрибутов хвалебного гимна, нацеленных на умилостивление богов" [стр. 494].

Таким образом, по мнению автора статьи, характер гимна, с которым риши обращается к богам, является хвалебным, богов прославляют чтобы умилостивить, а умилостивляют чтобы обеспечить себе процветание: "военные победы, хорошие поля и пастбища, дожди, умножение скота и мужского потомства племени, здоровье, богатство" [стр. 493]. Напоминает отношение слуги к хозяину, которому надо всячески льстить, говорить комплименты, чтобы выпросить для себя какую-то милость. Такая интерпретация отношения риши к богам красной нитью проходит через весь текст статьи и является попыткой дать психологическое обоснование характеру гимнов. Между тем, характер гимнов не только не подтверждает такую интерпретацию, но, напротив, в корне ей противоречит: боги Ригведы являются не столько личностями, сколько стихиями и не могли требовать по отношению к себе ни почитания, ни восхваления.

В самом деле, как отмечает сама Т.Е. Елизаренкова, "понятие божества употребляется здесь несколько условно" [стр. 484]. В круг божеств Ригведы, кроме антропоморфных богов, попадают также "воды (всегда во множественном числе) или реки, горы, большие деревья (vanaspati букв. "господин леса"); из предметов ритуала - давильные камни, которыми выжимали сок сомы; жертвенная солома - бархис, которую раскладывали на месте жертвоприношения; жертвенный столб, к которому привязывали жертвенное животное, и жертвенное масло" [стр. 500]. Более того, сами боги представляют собой скорее явления природы, нежели властвующих господ. "Агни - это прежде всего огонь в его ритуальной функции... Сома в гораздо большей степени растение и его сок, чем антропоморфный бог" [стр. 498]. Сурья - солнце, Пушан - солнечная энергия, Ушас - утренняя заря, Индра - гроза, Вайю - ветер и т.д [стр. 499].

Еще более далеки от облика господ боги, выражающие абстрактные понятия, такие, как Ниррити - гибель; Манью - ярость; Вач - священная речь; Шраддха - вера [стр. 503]. Уже сама этимология этих имен свидетельствует о том, что они - скорее явления, нежели собственно боги. Некоторыми учеными даже "высказывалась точка зрения, что класс богов Адитьев представляет персонификацию абстрактных понятий, и что во всех контекстах РВ имя Митра надо переводить как "Договор", Варуна как "Истинная речь", Арьяман как "Гостеприимство" и т.д." [стр. 516]. Трудно представить, что древние были столь наивны, чтобы стали заниматься умилостивлением атрибутов ритуала и абстрактных понятий.

Думаю, что автора статьи (как и других исследователей Ригведы) ввело в заблуждение то обстоятельство, что основной функцией гимнов являются просьбы, с которыми адепт обращается к божеству. В их представлении, если адепт просит - значит, он чувствует свою зависимость и должен как можно больше хвалить божество, чтобы получить от него желаемую милость. Однако этот простодушный вывод - всего лишь результат переноса на психику наших предков современных социальных отношений. На самом деле отношений типа "слуга-господин" в действиях древнего ария по отношению к богам не было. Между адептом и божеством существовали абсолютно деловые отношения обмена: божество выполняло указанную адептом функцию, а взамен получало жертву - обычная меновая торговля, характерная для всех до-денежных обществ.

Но чтобы божество услышало адепта, чтобы поняло, что просьба обращена именно к нему, его необходимо назвать, то есть дать ему самую полную характеристику, включающую все его эпитеты, его атрибуты и его деяния. И вот здесь, по-видимому, и использовались древние формулы имен собственных, полученные в результате формирования языка. Возникшие на уровне подсознания, они являлись идеальными характеристиками тех явлений, которые открывались перед человеком в процессе развертывания сознания. Вот почему в течение тысячелетий текст Ригведы, передаваясь от отца к сыну устно, тем не менее сохранялся в полной, не имеющей вариантов неприкосновенности. В этом же причина чрезвычайной архаичности текста, где "сохранились древние корневые основы, которые функционируют как имя или как глагол в зависимости от того, с каким типом флексии они соединяются" [стр. 509].

По-видимому, форма гимна складывалась постепенно: вначале, в процессе становления языка, как результат наделения каждого божества именем собственным (и для этого выстраивание всех его связей с другими персонажами), а затем, с развитием концептуальной мифологии, в виде ритуала. Отсюда и структура гимна, состоящего из двух частей, одна из которых является характеристикой божества, а другая - обращенной к нему просьбой.

Как пишет Т.Я. Елизаренкова, "модель "среднего гимна" состоит из двух частей: апеллятивной и экспликативной. Апеллятивная часть содержит просьбы адепта к данному божеству" [стр. 484]. "Экспликативная включает в себя следующие уровни: 1) уровень действий, совершаемых данным мифологическим персонажем; 2) уровень атрибутов, или соотносимых с ним признаков; 3) уровень эпитетов; 4) уровень связей с другими мифологическими персонажами" [стр. 485]. Все эти уровни в совокупности и являются единым именем собственным того или иного явления, которое сложилось в древности в процессе формирования языка.

Но если действительно авторы гимнов воспринимали богов Ригведы в качестве стихий и не питали иллюзий относительно их функций, зачем вообще нужно было устанавливать с ними это взаимоотношение обмена? Зачем эта меновая торговля, если все, что должно происходить, происходило бы и так? Я думаю, что именно так реализуется потребность человека в поиске им своего пути, утраченного вместе с утратой рефлекса.

Как мы помним из ранее сказанного [см. "О метаморфозах слова", 8], взамен утраченного рефлекса человеческая психика формирует концептуальную мифология, которая является фактором, компенсирующим возможность совершения ошибки. Концептуальная мифология возникает в виде первой в истории человечества модели мироздания, позволяющей рассматривать вселенную как строго закономерную систему, где каждое явление имеет свою причину и смысл. Такие мифологии были у всех народов древности, не является исключением из этого правила и Ригведа.

Нельзя не согласиться с Т.Я. Елизвренковой, что "мифы о том, как Индра убил Вритру, сковавшего течение рек, - это описание действий демиурга, победившего силы хаоса и инертности и создавшего организованный космос. Бог, пробивший скалу, где были замкнуты коровы, символизирующие утренние зори, свет и солнце, также рассматривается большинством ученых как творец, создающий из хаоса и инертности организованный космос. Бог Вишну, меряющий пространство тремя шагами, упорядочивает вселенную, создавая ее" [стр. 496] и т. д. Но именно поэтому подчинение каждого мгновения жизни основанному на концептуальной мифологии ритуалу, как раз и дает человеку ощущение включенности в этот космический миропорядок, а значит, предсказуемость его жизни в той же степени, в какой предсказуемы смена дня и ночи.

Как сказано в одном из гимнов,

"Придерживающийся космического закона от космического закона и получает,

напор космического закона стремителен и приносит коров.

Для космического закона земля (и небо) просторны и глубоки.

Для космического закона доятся они как две превосходные дойные коровы".

["Ригведа" IV, 23. 10]