Побежденный бог обратится в Сатану, победоносный Сатана станет богом.
Да избавит меня судьба от такой страшной участи! Я люблю ад, взрастивший мой
гений, люблю землю, которой мне удалось принести немного добра, если только
это возможно в ужасном мире, где все живет убийством. Ныне благодаря нам
старый бог лишился земного владычества, и все мыслящее на земном шаре не
хочет знать его или же презирает. Но какой смысл в том, чтобы люди не
подчинялись Иалдаваофу, если дух его все еще живет в них, если они, подобно
ему, завистливы, склонны к насилию и раздорам, алчны, враждебны искусству и
Анатоль Франс "Восстание Ангелов"
Странное это чувство - внутреннего холода. В комнате тепло, даже на улице тепло. Можно выйти в сад без куртки. Выйти и окунуться в абсолютную, звенящую тишину и полумрак. Такой полумрак летом царит часа в три. Где-то на горизонте светлеет или тебе просто кажется, что светлеет. Будто бы солнце на секунду замешкалось, отвалилось колесо от огненной колесницы и слуги бога-солнца спешно чинят его транспортное средство. А все природа, весь мир замер в ожидание, в предчувствии. Вот-вот взойдет солнце. А оно не всходит. Не всходит просто потому что у огненной колесницы отвалилось колесо.
Я улыбнулся. Посмотрел на маленький огарок свечи, догоравший на столе. Сколько он так горит: час, день, год, столетие? Очень давно люди придумали догмат о том, что у Бога нет времени. Конечно, то что они больше всего не ценят и о чем больше всего скорбят они забрали у Бога. А оставили ему то, чего сами больше всего страшатся: вечное одиночество. Ведь они бояться его, одиночества. Боятся так, что согласны быть с кем угодно, только бы не оставаться наедине с самими собой. В одной священной книге Богу дали более пятидесяти имен и все сплошь прилагательные: милосердный, всепрощающий, благой и так далее. Слова липкие и противные, как растаявшая на солнце конфета, которую даже от обертки уже нельзя отделить. Сладко, мерзко и липко.
И в сердцевине это липкой, омерзительной дряни затаилась самая сладкая, самая мерзкая пакость, самый липкий, самый омерзительный эпитет - всемогущий. Я прочитал столько богословских трактатов, проповедей и священных книг, что мог бы запросто вызвать на диспут хоть целый богословский университет, даже все поколения преподававших в нем профессоров. И тогда, собрав всех эти почтенных, заплесневелых, тараторящих из века в век одной и тоже я спросил бы их: "Если Господь всемогущ, то почему он не может создать другого Бога?" Такая простоя мысль, и я нигде не нашел даже намека на нее.
У язычников было много богов, которых единобожцы объявляли жестокими лицедеями, играющими с людьми, точно кукловоды. Хотя их единый Бог, помнится, когда затопил землю, уничтожив всех, кроме старого алкоголика и его непутевой семьи, едва спала вода, воздвиг в небе радугу как завет того, что топить, мол, он больше не будет. Топить не будет, а пожжет всех огнем. Язычники же считали радугу мостом, по которому боги спускались на землю. Бог единобожников с завидным упорством посылал к людям только пророков и лишь однажды послал своего сына, который разделил судьбу большинства Его неудавшихся глашатаев.
Приносить в жертву человека, а потом обожествлять его у людей в привычку вошло очень давно, еще когда они не додумались до одного царя на земле и одного Бога на небе. Причащаться чужой плотью они научились задолго до того, как убили Его сына, а за не имением оного, на коего можно было за одно и списать свои грехи, списывали их на козла и отпускали его в пустыню. С тех пор поиски козла отпущения стали вторым любимым занятием у смертных, после упорных поисков наиболее изощренных способов убийств и самоубийств.
Собственно, любой человек - это всего лишь бомба. Вернее он очень хочет стать бомбой и взорвать сам себя, да еще так чтобы всем вокруг стало плохо. С самого детства человек лелеет мечты о том, как он умрет и его друзья и родственники будут плакать над его могилкой, рвать на себе волосы и причитать о том, как они его не ценили при жизни.
Если Бог милосерден, если он всеблаг и жаждет добра свои чадам, то почему бы его не сделать такую милость: не ниспослать человеку того, что он просит, а именно: рыдающих у его постели близких. Или как вам еще одно любопытная молитва: "Господь, пусть у меня все будет и мне ничего за это не будет". Ну, это тоже в принципе осуществимо. Но не сказано ли было в святых писаниях, что Бог любит детей своих.
Стоит только на одну тысячную доли процента применить к людям те наказания и кары, которые они установили у себя в качестве мирских законов, но применять справедливо и ко всем без исключения , то не осталось бы никакого на земли в считанные мгновенья.
Да, людская наука о Боге зашла очень далеко. И если их языческие боги были, что называется вышедшими из простого народа вождями, но Царь Царей стал зловредней вселенной всей. Как-то я подслушал разговор одной набожной матери со своим чадом: "Не забывай Боженьке молится, потому что если Господь увидит, что ты не молишься за свою мамочку, то он тут же заберет ее у тебя". Так и представляю себе гаденько улыбающегося дядьку, мстительно оглядывающего поутру комнатки маленьких мальчиков и девочек: ну кто из вас сегодня плохо молился, у кого из вас отнять маму или папу, а может даже ногу? Вот что я не выяснил доподлинно, так это почему Бога рисуют с бородой. Версий много и все они похожи: мол, пенсионерам у нас завсегда почет и уважение. А я вот бороду не ношу и все, хотя и возраст у меня почтенный.
Как-то я ради интереса взял пару священных текстов и составил свободную таблицу: Бог и сатана - кто из них вреднее и хуже. Честно говоря, работа прошла впустую. Близнецы и браться. Один другого коварнее, ревнивее и мстительнее. И если последний хотя бы оправдывается тем, что, мол, работа у него такая. Как сказал один умник: обезьяна Господа Бога. То второму мелочным быть вроде как не с руки. Да и сына отправлять в бандитский притон читать лекции по философии мало кто даже из самых грубых и деспотичных папаш решится.
И когда кто-то особо ретивый начинал на эту тему рассуждать, получалось то же, что и у героев избитого сюжета: когда человек пытался с помощью технических ухищрений или магии сделать реальным тех заветных, счастливых и хороших людей из своих грез. Нет, не ту любимую, что кажется не далее как вчера залепили пощечину - а святую и чистую аки слеза. Не друга, который занял на прошлой недели денег до завтра да так и не появился, а честного справедливого товарища, почти брата. Вот когда они пытались оживить все эти грезы, то они рассеивались как дым. Но не потому, что кишка у них была тонка на поприще демиурга, а потому что на проверку и мечты то у них гнусные были. И что самое скверное из этого получалось: что чем старше становилось человечество, тем хуже становился их Бог.
Уже и атеисты всерьез заволновались, мол, не может всю эту мерзость создать разумное доброе начало. И забывали благородные атеисты, что любая вечеринка начинается чинно и романтично, а кончается тем, что хватают чужих жен за задницы и бьют морду лучшим друзьям. А кто виноват во всем этом? Конечно же, водка! Кто ж еще может быть виноват как не она, проклятая.
Я спускаюсь в книгохранилище. Смотрю на полки уходящие вглубь, в разветвление коридоров. Книги никогда не надоедают, потому что хоть сюжетом в литературе меньше, чем нот, зато настоящих творцов больше, чем звезд на небе. Только почему-то зажигаются эти звезды на могилах своих творцов. Смог ли бы кто-то из тех, кто при жизни стал маститым литератором пойти вот на такую жертву: зажечь огонь чужой жизни, ценою своей, собственной.
Чем кроме как кровью пишутся настоящие книги? Ты обмакиваешь перо в собственную разрезанную вену и понимаешь, что дать жизнь живому можно лишь, став самому мертвым. И самое главное... А что тут самое главное? Самое главное здесь то, что героем здесь может стать только тот, кто согласен, чтобы его тихо и незаметно удавили в темной переулке, а не казнили на эшафоте при стечении тысяч людей. Вот удавленники и живут на этих полках вечно. А герои эшафотов сгнили как прошлогодний навоз, и их слава оказалась тем зловонием, что доносится от качественных и дорогих продуктов, которые купили, положили в холодильник, да так и не съели.
Я люблю книги и тех, кто их пишет. Жаль, что теперь их некому кроме меня читать. Ведь когда я распустил слуг, я в самом деле остался в этом огромном пыльным и холодном доме совсем один. И вообще во всем мире, в целой вселенной один. И мне холодно, мне так холодно, а я все жду время тепла. Время, когда бог-солнце починит свою колесницу. Когда за миллионы лет наконец над миром взойдет солнце и эта бесконечно-длинная ночь кончится.
Что же я буду делать тогда? Посмею ли я начать все снова. Но кто осудит поэта, который скомкал лист бумаги и выбросил его в мусорное ведро?! Кто осудит Бога больше, чем сами люди, вылившие на него тонны нечистот и сделали с догмами все эти гнусности, которые со времен стали непоколебимой святостью.
Говорят Бог рад каждой людском молитве. А что если он сел почитать книгу, после очередного бездарного и бессмысленного провала своего эмиссара, которого опять убили и на его костях воздвигли новых храм. Что если Бог сел в уютное кресло с книжкой, а единственный в мире праведник, кто верил так искренне и беззаветно, кто верил абсолютно, и, истязая себя аскезой, только и смог в благоговении гаркнуть в ухо уставшему Богу: "Избави меня Всевышний от чесотки и вшей!". И бесполезно ведь ему предлагать помыться.
Я вышел в сад и стал смотреть на темные окна дома, на меленький огонек, догорающий в окне, хрупкий, робкий огонек свечи. И вдруг мне захотелось, чтобы солнце действительно встало. Чтобы у этих олухов, нашлась запаска, чтобы птицы запели на ветках. И я вдруг вспомнил, что птиц тоже нет. Только деревья, стоящие в полумраке, в полушаге до не наступающего веками рассвета.
И мне захотелось крикнуть, крикнуть, эту глупую, бессмысленную и снова обреченную на полное фиаско заветную фразу, крикнуть, зная, что все будет может быть и не так, но почти так же. И если есть нимб, то пририсуют рога и хвост. Но не могу же я вечно смотреть на скомканный в корзине исписанный лист бумаги. Да, кстати зачем интересно Богу полить все огнем, если он может просто приказать этому не быть. Что это за пагубная страстишка к дешевым эффектам, если так и или иначе всем будет крышка. А я и забыл, он же садист, ему нравится смотреть на муки людей. Видимо тот, кто писал эти священные книги за Бога, в детстве любил отрывать лапки жукам. Скажу, по своему опыту: это пряма дорога в политики или в святые.
Да, так на чем я остановился? Ах да, как же: "ДА БУДЕТ!"