Капли Кристианна : другие произведения.

Чёрный Принц

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Погаснет в миг вечерняя звезда
    Когда под роковые флейты стоны,
    Увенчан белоснежною короной
    Сын шлюхи станет королем, тогда
    Он песнь кровавую в веках оставит,
    Величием потомков наградив.
    И род его почит в бессмертной славе,
    Его судьбу однажды повторив.
    Проект заморожен на неопределенное время!

Чёрный Принц

Вся надменная, разряженная свора
Покорится тем, кто вылеплен из грязи.
Я вхожу... И затихают разговоры.
Улыбаются предатели и мрази.

Улыбаются. Затравленно и робко.
Я читаю затаенное по лицам.
На колени перед принцем-полукровкой!

На колени перед вашим черным принцем.

Вивиан Фламберг.

   - А ты знаешь, историю про дракона и Байле? Нет?! Как так? Эта ведь самая известная сказка Эхба, про храброго Байле, про волшебную флейту и страшного дракона, жившего в пещерах холма, на котором стоит Драконий Замок. Не знаешь? Ну, тогда слушай.
   Давным-давно, когда столица Эхба еще находилась в Эоле, а корону носила семья Вечерней Звезды, в королевство прилетел дракон. Никто не знает, откуда он взялся. Дракон был черен, как безлунная ночь, а дыхание его порождало огонь. Он поселился в пещерах под холмом. Один вид чудовища внушал всем ужас. В сражении с ним гибли самые смелые и отчаянные воины.
   Король был в отчаянии. Невиданный ранее соперник угрожает его народу и дому. И он собрал армию, чтобы покончить с врагом. Но армия потерпела поражение - дракон победил их всех...
   И королю ничего не оставалось, как попытаться с ним договориться.
   Дракон пообещал, что не станет разорять земли Эхба, если король отдаст ему свою единственную дочь. Красавицу Лиану.
   И король был уже готов согласится, но тут появился Байле. Сын мельника, не воин и не благородный рыцарь. Он пришел ко двору Вечерней Звезды и пообещал убить зверя. Придворные подняли Байле на смех. Говорят: "Дракон сожрал тех, кто был сильнее и быстрее тебя, кто участвовал в битвах и кто был обручен с войной. И не тебе его победить".
   Но король благословил его, дав слово, что если Байле убьет чудовище, то женой его станет сама принцесса Лиана.
   - Байле победил?
   - Да. Он подошел к пещере дракона и громко позвал его. После третьего раза земля вздрогнула, застонала, и из тьмы пещеры показался ее хозяин. Дракон был огромен и страшен. Многие, кто видели его, бежали в страхе, бросив оружие...
   Но Байле остался.
   Все, что он взял с собой, это были меч и флейта.
   Он поднес инструмент к губам и заиграл. Но что это была за музыка? Прекрасней не слышал даже этот змей! Байле играл, а мелодия обволакивала дракона, убаюкивала его, успокаивала бдительность... Мелодия продолжала звучать и тогда, когда Байле положил флейту за землю. И в его руках оказался меч.
   - А что же дракон?
   - Дракон заснул. Колыбельная Байле сковала его незримыми цепями сна. Он убил зверя и принес его голову в подарок королю. И тот выполнил свое слово - Байле взял в жены принцессу Лиану.
   Из черепа дракона сделали Белую Корону. А король нарек зятя Байле Песнь Тени, в честь той мелодии, что погубила дракона...
  
  

Глава 1

Бастард

Молчит унылая семья и горько плачет мать,
Несут рождённое дитя под елью умирать.
Младенцам чаща - мёртвый дом, голодный год пришёл,
Но волк с серебряным клыком в лесу меня нашёл.

Бергтора "Волк"

  
   Этой ночью в Эоле тихо. Город, засыпанный снегом, заснул, стоило солнцу скрыться за линией горизонта. Даже всегда шумный и бодрствующий до рассвета квартал развлечений молчит. Все молчат. Только ветер заводит свою унылую песню, гуляя по пустым улицам.
   Он воет, стонет, набрасывается, словно угрожая, бросает в лицо снежную колючую крошку, колет за щеки невидимыми пальцами... Время Долгих Ночей выдалось очень холодным. Ледяное дыхание зимних богов, спустившееся с гор, накрыло Эол белым покрывалом.
   Элайла не любила Эол.
   Она родилась на жарком и солнечном побережье Иорда, выросла рядом с капризным теплым морем... А здесь всё было иначе. Другой город, другие люди, другие боги. Слишком много снега и мало солнца.
   Сама же столица напоминала ей спрута. Эли видела такого один раз - брат приволок домой дохлого, найденного на берегу. Так и Эол, такое же отвратительное создание, распустившее свои щупальца на все стороны света. Ветреный, холодный, застывшая груда серых камней, обтачиваемых дождем и дыханием бога Дагды*.
   А сейчас, обычно шумный, этот город погрузился в гнетущее молчание. Траурное, можно даже сказать.
   - Госпожа,- Эли тронула за рукав её служанка. Совсем молоденькая девочка. Лет тринадцати. Дочь восточного князя, одного из приближенных её мужа, которой выпала честь прислуживать самой королеве,- я слышу чьи-то голоса.
   Эли прислушалась. И действительно, ветер принес обрывки чьих-то слов. Она схватила девочку за руку и потянула ее в спасительную тень. Там и замерли, не сводя глаз с пустой улицы.
   Но вскоре показались Серые Братья*. Трое патрульных быстро прошли улицы и вскоре скрылись за поворотом. В такую погоду мало, кто захочет покидать уютные и теплые стены дома.
   У них дома, в Иорде, если надвигается буря и море чернеет в преддверии шторма, ее отец всегда устраивал шумный праздник. "Боги гневаются, дочь моя, боги гневаются",- говорил он ей,- "Так давайте же мы их развеселим! Громче музыку, громче! И пусть вино льется рекой!".
   Они пировали, а снаружи бушевала гроза, грохотал гром и разрезала темное небо молния. А отец только смеялся "Пусть присоединяются! Вина и женщин хватит всем!"
   Здесь же, в Эхбе, молились Дагде и Лугу, чтобы они быстрее привели с собой кобылицу-весну* и согрели теплом замерзающий город. Но не праздновали беду, а погружались в уныние, становились вялыми и сонливыми, прямо, как и город, в котором живут.
   - Они ушли, госпожа,- в реальность Эли вернули слова Ганы. Она притоптывала на месте, потирая красные ладони и дыша на них. Они так спешно покинули Лосиный замок, что служанка забыла свои перчатки.
   Эли осторожно протянула ей сверток, который все это время прижимала к груди, и стянула свои. Теплые, связанные из мягкой шерсти.
   - Возьми,- отдала их Гане, а сама снова взяла ребенка на руки. Неподвижного и молчаливого. Мертвого.
   Он родился несколько часов назад и сколько бы не бился над лекарь, не закричал. Где-то в душе Эли знала, что так оно и будет. Ее сын был зачат в отсутствие мужа и в его отсутствие рожден. Наверное, боги наказали ее за ту запретную любовь, которая заняла место в сердце королевы.
   Гана и ее госпожа двинулись дальше. Осталось совсем немного.
   Когда ей сказали, что ребенок родился мертвым, у королевы началась истерика. Никто не мог успокоить её слезы и крики, перемежающиеся с мольбами к богам о чуде... Только, когда ей влили насильно несколько капель покой-травы, Эли затихла. Просто замерла в кровати, свернувшись под одеялом, пока Гана заворачивала мертвого младенца в ткань.
   - Ребенка надо похоронить, госпожа,- донесся до нее тихий голос девочки.- Ваш муж не должен знать о нем.
   Ее муж... Эли издала тихий стон. Вот, уж где истинный сын Эола. Увидев его в день знакомства она сразу поняла, что никогда не полюбит этого угрюмого, пусть и красивого мужчину из дома Вечерней Звезды.
   Они слишком разные.
   Берн был молчалив, скуп на ласки к жене и большую часть времени проводил на охоте. Когда его забрала война, Эли вздохнула с облегчением. Пусть уж лучше она будет одна. Мужу милей сражения, где он и солдаты Эхб героически проливают кровь, а ей сойдет и пустая постель.
   Так и было, пока она не встретила его.
   И все перестало иметь значение.
   - Госпожа, нам сюда... - Гана указала на врата Дракона. Эли кивнула и последовала за ней.
   За парочку золотых они станут невидимками. Нет, никто ночью не покидал город и не входил в него. Мы никого не видели. Вы что, милорд, только безумцу придет в голову оставить стены Эолы в такой буран!
   А она, Эли, наверное, действительно безумна.
   Они вышли за пределы столицы, и взгляд Эли скользнул по темной стене лесе, виднеющейся вдалеке, по широкой ленте дорога, занесенной снегом, по черному небу...
   "Боги гневаются, дочь моя, боги гневаются!"
   Нет, отец, они не гневаются. Они сами по себе такие... Мрачные, темные, величественные, как пики гор Последнего пути, и такие же суровые. Как ты мог, отец, продать меня Эхбу? Свое единственное солнышко, чьему свету скоро суждено здесь потухнуть.
   Гана шла впереди, Эли пробиралась за ней через снежные завалы, порой проваливаясь в сугробы по колено. Руки без перчаток сразу же замерли, королева с трудом сгибала пальцы, щеки тоже онемели... Но ничего, это не самое страшное. Пусть уж лучше холод, чем эта свинцовая пустота в груди.
   У него были темные глаза, черные кудрявые волосы с белой прядкой и обаятельная улыбка. Сильные руки, которые заключали ее в такие крепкие, до сладкой дрожи объятия. Красивый низкий голос... И смотрел он нее так, как никогда не смотрел на нее муж. С любовью.
   Но по воле Брана их любовь не продлилась долго.
   Он мертв.
   И их сын теперь тоже.
   Кроваткой ему станет земля, а верхушки деревьев сомкнуться вечным пологом, напевая зимние колыбельные.
   Эли отдала ребенка Гане и стала рыть ему могилу, разгребая снег голыми руками. Всё равно, пальцы уже ничего не чувствовали. А боль придавала силы, той самой яростной силы от отчаяния... Слезы застывали на ресницах, а прерывистое дыхание вырывалось белым облаком пара.
   Элайла сама положила сына в снежную колыбель.
   Она могла бы остаться в Лосином замке, могла послать Гану или других слуг... Могла, но это было бы нечестно. Это её сын, она его родила и сама же должна отдать Нут.
  
   Спи, сынок, спи крепко.
   Тебе никогда не приснятся дурные сны.
  
   "О тебе теперь позаботятся духи леса",- подумала Эли, последний раз бросая взгляд на сына, и позволила Гане увести себя.
   Вот, и все.
   Скоро уже вернется муж, и ей придется примерять на себя роль примерной жены. Он даже не догадывается о том, что произошло, пока его не было... И не узнает об этом. Это станет ее маленькой тайной, которую совсем скоро укроет снег.
  
   Эли ушла.
   И она уже не видела, как отделившейся от тени мужской силуэт подошел к ребенку. Бережно взял его на руки и стал укачивать, что-то тихо напевая.
   Внезапно раздался детский плач.
   Но ветер заглушил его, унося от стен Эола всё дальше и дальше...
  
  
   ***************
  
   Дагда - бог ветра и погоды, позже стал считаться богом веселья.
  
   Серые Братья - внутренняя стража Эола. Названы так в честь своей серой формы.
  
   Кобылица-весна - по поверьям весна приходит только тогда, когда Луг и Дагда крадут у зимних богов кобылу Весу, которая проходит по Эхбу и приносит с собой весну.
  
  

Глава 2

Байле

Судьба моя - 
То ли день, а то ли ночь, 
Улетает птица прочь. 
То ли вечность, то ли миг, 
То ли ветер, то ли крик? 

Йовин "Судьба Моя"

  
  
   "Сыграй нам, а! Давай что-нибудь веселое! Ну, что же молчишь, сын шлюхи? Или играть разучился? Так мы сейчас тебя научим!"
  
   Байле медленно открыл глаза и уставился на чисто летнее небо. Ни единого облачка. И цвет такой, насыщенно голубой. Красиво. А солнце застыло круглой монетой, отбрасывая до слез яркие лучи.
   Байле прищурился, поднял руку, закрываясь от света, и чуть не вскрикнул от резкой боли, пронзившей его бок. Ничего страшного. Надо сделать глубокий вдох, затем выдох и попытаться подняться.
   Глубокий вдох.
   И...
   - Нут вас побери! Проклятье! - вырвалось, когда он попытался сесть.
   Их было шестеро, а он один. Повезло, что выжил. Хотя в тот день удача вряд ли была на его стороне... Порой он играл на главной площади. Сердобольные горожане подкидывали мелочь талантливому музыканту. Но были и те, которые хотели показать Байле его законное место. "Сын шлюхи" говорили они. Почти что правда, если учесть, что он не знает, кто его отец.
   Обхватив тоненький ствол растущей рядом молоденькой березы, Байле медленно поднялся. Разбитая губа снова стала кровоточить. Он вытер кровь тыльной стороной ладони и огляделся. Потасовка началась на этой же площади, ближе к вечеру, когда небо расчертили темные полосы подкрадывающихся сумерек. Они вышли из кабака и пустили кулаки в дело, но и Байле не остался в долгу. За "шлюху" в адрес его матери он разбил одному нос, а другому выбил парочку зубов. Драться Байле умел, но перевес был не на его стороне... Они забрали собранные деньги, а его самого бесознательного выбросили на окраине городка, возле сточной канавы.
   Когда Байле очнулся, был уже полдень. Слепящее солнце зависло, как раз на середине небесного полотна. Время Долгих Дней выдалось щедрым на тепло. Было жарко, даже душно. Так, что запашок от канавы шел еще тот...
   Байле сделал шаг вперед, морщась от боли, и тут его взгляд упал на землю... А точнее, на сломанную лиру. Над инструментов судя по всему поиздевались достаточно: разбитый корпус, порванные струны. С тяжелым вздохом Байле поднял лиру с земли. Жаль, её сделал хороший мастер, которого давно нет в живых.
   Музыкант медленно заковылял в сторону города, прижимая погибшую лиру к себе. Уже не в первый раз он попадал в такую ситуацию. Дуан городом был маленьким, все друг друга знали. Не Эол все-таки! Байле и его мать здесь не любили. Он ублюдок без отца, а его мамашу и вовсе муж выставил за порог, когда та показала ему ребенка, рассказывая, что боги оставили его в лесу. Супруга её не было дома несколько месяцев, и он прекрасно понимал, где и как находят подобных детей... Мужчина не стал тратить время на выслушивания сбивчивых объяснений и выгнал ее с младенцем из дома. С тех пор Байле и его мать были сами по себе.
   Он видел бывшего маминого мужа пару раз. Тот скоро женился заново и надолго одну больше не оставлял новую супругу. Слава рогоносца не пришлась ему по вкусу!
   Байле потер разбитые костяшки на руках. Одним из обидчиков был его сынок. Вот, и пусть погуляет с кривым носом. На радость своему папаше.
   Жители Дуана провожали его любопытными взглядами, оглядывались, перешептывались, но задавать вопросов не стали. Байле молча прошел мимо, спиной чувствуя их внимание. Ну, и пусть. Сейчас главное добраться домой, показаться матери. Она небось от тревоги места найти себе не может.
   Жили Байле и его мать на самой окраине Дуана, в двух комнатах, которые снимали у подслеповатой старухи. Та не особо заморачивалась, кто у нее живет: ветреная жена с ублюдком или честные люди. Главное, чтобы платили вовремя и вели себя прилично. А на всё остальное она закрывала свои и так плохо видящие глаза.
   Дуан... Байле не любил город, в котором родился и вырос. Да какой там город! Деревня. Две улицы, несколько домов и единственная площадь со статуей Брана. Вот, и весь Дуан. А ведут себя так, будто живут на Золотой улице* в столице!
   - Байле! О боги, наконец-то!
   Он поднял взгляд и воззрился на бегущую к нему миниатюрную женщину. Мюрин приблизилась к сыну и со страхом вгляделась в его побитое лицо. Байле отвернулся, когда она протянула пальцы, чтобы коснуться его щеки.
   - Боги,- выдохнула шумно.- Что произошло? - он не ответил, но внешний вид послужил матери прекрасным ответом. Она нахмурилась, а потом осторожно взяла в свои маленькие руки его ладонь. Покачала головой.- Опять, значит... Пойдем. Это все нужно обработать...
   - Мам, я в порядке,- Байле выдавил улыбку.- Парочка царапин, да синяков. Не беспокойся.
   - Знаю, я твое "в порядке",- буркнула Мюрин, поманив сына за собой. Байле улыбнулся, мать пыталась казаться строгой, но было заметно, какое облегчение она испытывает от того, что он вернулся... Пусть побитый, но вернулся. А большего ей и не нужно.
  
   - Постарайся больше не ввязываться в драки, Байле,- Мюрин отложила испачканную кровью марлю и потянулась к баночке с мазью. По комнате поплыл резкий и неприятный запах. Заметив, как поморщился ее сын, произнесла.- Да, пахнет неприятно, зато все быстрее заживет.
   - Я не терплю, когда они тебя оскорбляют,- произнес он, пока мать осторожно смазывала содранную кожу на его руках.
   - Размахивая кулаками не докажет им обратное. И сколько бы ты зубов им не выбил, они не станут думать по-другому. Поэтому я тебя прошу, не нарывайся на неприятности. Обещаешь?
   Байле кивнул.
   - Обещаю. Ай! - дернулся.- Щиплет!
   - Ну, что поделать? - пожала плечами Мюрин.- Не дерись, и щипать не будет, - а потом добавила.- Жалко, лиру... Фаррел сделал ее тебе в подарок. И теперь нет ни Фаррела, ни инструмента...
   Байле ничего не стал отвечать. Фаррел был одним из немногих, кто проявлял к нему и к матери не враждебность, а дружелюбие. Фаррел и его сыновья делали музыкальные инструменты и содержали несколько лавок. Одна в Дуане, их родном городе, а две другие в Эоле и в Сибиле*.
   Именно Фаррел и научил мальчика играть, понимать ноты, читать их - познакомил его с музыкой. Он сделал ему подарок на именины - эту самую лиру. Единственный человек, кроме матери, кто знал и помнил об этом празднике. В каком-то смысле он даже заменил Байле отца... Фаррел умер несколько лет назад, а сын его, с которым Байле дружил в детстве, продал дом, лавку и отправился к брату в столицу. Так они снова остались с матерью одни.
   - Не расстраивайся,- Мюрин улыбнулась, заметив, как погрустнел ее сын.- Мы купим тебе новый инструмент. Насобираем денег и отправимся в Эол. Там наверняка, сыщется что-то подходящее тебе! А теперь смотри. Все не так уж и плохо... - и достав из ящичка маленький кусок зеркала, протянула его сыну.
   Тот осторожно заглянул в блестящую поверхность, готовясь увидеть, что угодно... Но оказалось, Мюрин права, все не так уж и плохо. Да, синяки, да царапины, да опухшие губы, но это все пройдет. По крайней мере, в отражении Байле узнал самого себя. Мать всегда говорила, что он пошел в отца... И Байле признавал это - он действительно мало чем походил на Мюрин. Та была довольно симпатичной женщиной с открытым простым, но привлекательным лицом. Русые волосы, голубые глаза и веснушки на щеках и носу. А вот Байле. Высокий лоб, острые скулы, широкая линия подбородка - на первый взгляд неправильные черты, но вместе они смотрелись очень гармонично, привлекая к себе внимание. Но главное, темные глаза и волосы, в которых белела всего одна снежная прядь. Люди назвали такое "бастардовым клеймом", а Мюрин говорила, это его отличительный знак.
   Байле еще раз бросил взгляд в зеркало - он выглядел старше своих шестнадцати весен...
   - Спасибо. А насчет лиры... Ты не волнуйся, мам. Я сам что-нибудь придумаю. Старик Дейл обещал мне серебряное кольцо*, если я вычищу его хлев. Да и думаю, на Время Урожая подвернется какая-нибудь работа.
   Мюрин кивнула и отвернулась к своему маленькому зеркальцу. Собрала светлые волосы под чепец, поправила рукава темно-синего платья. Ей уже было пора выходить. Работала Мюрин в таверне "Бычий Рог", со второй половины дня и до ночи. Обсуживала столики, убирала в комнатах постояльцев. Платили немного, но бывало особо щедрые клиенты оставляли для служанки парочку бронзовых колец.
   Она чмокнула сына в щеку.
   - Обед я оставила на столе. Ешь и ложись спать. Тебе надо отдохнуть. И постарайся сегодня обойтись без неприятностей.
   Байле махнул ей рукой на прощание. Мазь все еще неприятно жгла кожу, болели ребра. Мюрин сказала, перелома, хвала богам нет, просто ушибы. Скоро пройдет, на Байле всегда все заживало, прямо, как на собаке.
   Он перекусил оставленной матерью похлебкой и гречневой кашей. Разделся и завалился на кровать. Окинул рассеянным взглядом комнату.
   Серебряное кольцо в месяц за две маленькие комнаты, одна для матери, вторая для него. Маленькое окошко, выходящее во двор, серые стены, деревянный скрипящий пол... Могло быть и хуже, конечно. Кухня располагалась внизу - Мюрин нередко готовила для всех домочадцев, и хозяйка была довольна. С возрастом ей стало тяжело заботиться о себе. За то, что Байле помогал ей по дому, она украдкой давала ему несколько бронзовых колечек, которые юноша старательно откладывал.
   Он откинулся на подушку и закрыл глаза. Плохие дни случаются, но и они пройдут. Наступят хорошие, на которые боги просыплют щепотку удачи. Так любила повторять Мюрин в их самые тяжелые дни. Как бы трудно им не приходилось, как бы не хотелось опустить руки, его мать никогда не сдавалась. Она старалась встречать беды с улыбкой и с ней же преодолевать их.
   Байле многому у нее научился. И чаще, чем молитву повторял её слова "Плохие дни случаются, но и они пройдут". И этот день пройдет, а потом ему улыбнется удача. Он найдет подработку, заработает еще два серебряных кольца и тогда его мечта сбудется. Он сможет отправиться в Эол, купить новую лиру и попробовать поступить в музыкальную академию...
   Мечты о светлом будущем убаюкали его и унесли Байле в сладкое царство снов, где по легендам три прекрасные феи ткут бесконечное полотно сновидений...
  
   Он взмахнул крыльями и черной стрелой взмыл вверх, рассекая холодный ночной воздух. Ночь была безлунной, не горели даже звезды - небо напоминало черное, бесконечное полотно. Такое же простиралось над его головой в Ни. Только там, никогда не вспыхивали звезды и не выкатывалась на небосвод полная луна. В подземном городе царили иные светила...
   Он вдохнул ледяной воздух полной грудью, чувствуя, как тот колется в легких. Наконец-то! Вот, она головокружительная свобода, о которой он так долго мечтал! Даже не верится, что именно ее вкус оседает на языке.
   Набрав высоту, он резко спикировал вниз, несясь прямо на блестящие в полумраке заснеженные верхушки гор. Когда до них осталовалось совсем чуть-чуть, он резко свернул влево и пролетел над темным ковром леса... Ух! В Ни так не повеселишься!
   Он снова поднял взгляд на небо и приметил тусклую звездочку, мерцающую одиноко и робко. Да, этот мир определенно точно интересней. Тут его будет ждать много открытий.
   Но об этом чуть позже...
   А сейчас вверх!
   Вдруг получится добраться до одинокой звезды!
  
  
   ***************
  
   Золотая улица - улица в Эоле, где находятся дома самых богатых людей королевства.
  
   Серебряное кольцо - деньги, существовавшие в Эхбе до закона Эохайда о замене колец монетами.
   Кольца бывают трех видов: золотое, серебряное и бронзовое.
   1 золотое кольцо (толстое, широкое, в форме звезды) = 3 серебряным кольцам (чуть тоньше и уже, чем золотые, но тоже в форме звезды). 1 серебряное кольцо = 9 бронзовым колечкам. Совсем тоненькие и узенькие, обычной круглой формы.
  
  

Глава 3

Гость, пришедший издалека

Разными дорогами - быстрые шаги.
Инеем не трогала седина виски.
И забрызган плащ его. Ржавый кровосток.
Он по-настоящему одинок.

Канцлер Ги "Разными Дорогами"

  
  
   Седьмой день от начала времени Шумных Ветров.
   Мне кажется, уже смеркается.
   Если закрыть глаза и прислушаться, можно различить шелест дождя снаружи. Он очень тихий, но и этого достаточно. Воображение само дорисует недостающие части картины. Я сразу вспоминаю осенний лес Мей, раскрашенным золотом, охрой и оранжево-желтой палитрой. А еще помню ранние дожди, хранящие остатки летнего тепла... Мягкая осень в Эоле. Помню, эта была её любимая пора.
   Я много чего вспоминаю. В том числе то, что не должен. А то, что должен был вспомнить каждый день, наоборот, начинаю забывать.
   Иногда мне кажется, что рассудок покидает меня.
   У забвения черный цвет и ненасытный аппетит. С каждым днем оно забирает всё больше и больше, отдавая мне взамен совсем другие воспоминания... Темные, как стены вокруг, вязкие, горькие, оставляющие после себя только пустому и металлический привкус крови... Но и дающие силы.
   Наверное, так здесь и выживают.
   Ты отдаешь всё хорошее, а взамен получаешь ненависть.
   И ненависть держит тебя на плаву.
  
  
   На самом деле в Дуане он был не в первый раз. Просто его прошлого появления никто не запомнил. Он пришел бродягой, в оборванных и грязных лохмотьях. Его босые ноги были покрыты многочисленными язвами, а худые дрожащие, как у старика, руки с трудом удержали миску с супом. Никаких вещей у него с собой не было и в помине.
   Его шатало от голода и усталости, и он из последних сил добрел до трактира "Бычий Рог". Но не зашёл - просто свалился у черного входа в гору какого-то мусора и скорее всего отдал бы Нут душу, если бы его не заметила прислуга. Сердобольная женщина вынесла бедняге остатки супа и объедки со стола.
   Бродяга пробубнил благодарность и жадно набросился на еду. Не оставил даже крошек, вылизав тарелку подчистую. Напоследок Мюрин принесла ему несколько яблок, срезав с них подгнивную часть.
   - Агро не любит, когда бездомные досаждают его клиентам. Тебе лучше уйти, пока он не спустил на тебя собак.
   Бродяга кивнул.
   Сложно было сказать, сколько ему на самом деле лет. Грязные спутанные волосы закрывали лицо. Мюрин разглядела только его руки - длинные красивые пальцы с обломанными ногтями и широкие ладони.
   - Спасибо,- голос у него был тихий, приглушенный.- Я сейчас уйду... Только отдохну немного.
   Мюрин развернулась было к выходу, но бродяга снова окликнул её.
   - Как твоё имя?
   - Мюрин.
   Он кивнул, и Мюрин удалилась. Её ждало много работы. Но слово своё он сдержал. Когда Мюрин выносила мусор, от бродяги и след простыл.
  

***************

  
  
   Этот день определенно точно удался. Дейл не обманул его, и за свою работу Байле получил серебряное кольцо. Еще немного поднакопить, и можно будет отправиться в Эол! К тому же все следы недавней драки зажили, и он чувствовал себя прекрасно. Словно подстраиваясь под его настроение, погода стояла солнечная и теплая. Тяжелый зной начал потихоньку спадать.
   Байле не сдержал широкой улыбки. Вот и для него боги расщедрились на щепотку удачи.
   Он подошел к заброшенному фруктовому саду и замер, приметив знакомый силуэт. Она стояла к нему спиной, полностью погруженная в свои мысли. Байле сорвал с ближайшего куста шиповника цветок и подкрался к ней. Уна не замечала его присутствия, пока чьи-то ладони не закрыли ей глаза и не раздался лукавый шепот над ухом:
   - Угадай кто?
   - Даже не знаю, что и думать.
   Уна считалась самой красивой девушкой в Дуане. Мягкие черты лица, медные кудри, заплетенные в толстую косу, золотисто-карие глаза, обрамленные темными пушистыми ресницами... Байле влюбился в нее с первого взгляда и до сих пор не мог поверить, что Уна отвечает взаимностью. Сын шлюхи и дочь богатого купца. Увы, но такая любовь только в сказках заканчивается счастьем. Они оба это знали, но всё равно позволяли себе предательскую сладкую мысль о том, что столь сильное и яркое чувство может преодолеть любые преграды.
   - Я слышала о том, что произошло... - Уна удобно расположилась в объятиях Байле и крутила подаренный цветок в руках; сам же юноша сидел на траве, прислонившись спиной к старой яблоне.- О той драке.
   Он коснулся губами ее макушки и произнес.
   - А, дело прошлое.
   - Не введись у них на поводу. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
   - Говоришь, прямо, как Мюрин,- усмехнулся Байле.
   - Она, как и я, волнуется за тебя,- в голосе Уны не было ни оттенка насмешки - она говорила серьезно и тревожно.
   - Не бойся, я могу постоять за себя.
   Уна замолчала, Байле же прижал ее к себе крепче. Она расплела косу, и юноша зарылся носом в густые волосы, пахнущие цветочными духами.
   Они несколько минут сидели в молчании, пока наконец Уна снова не заговорила.
   - А ты когда-нибудь думал... думал сбежать?
   - От чего?
   - От всего: от этого города, от этих людей, от кривотолков. Сбежать туда, где до того, кто ты есть, никому не будет дела. Где мы сможем быть вместе, не смотря ни на что... - она резко замолчала, почувствовав, как в горле встал ком.
   - Что случилось, Уна? - её слова заставили Байле насторожиться.
   Она сделала глубокий вдох, словно бы собираясь с силами.
   - Джед снова приходил просить моей руки. И отец ответил ему согласием. Я стану его женой в праздник Урожая...
   Байле не знал, что ему ответить. Эта новость свалилась, как снег на голову. Хотя её стоило ожидать... С тех пор, как Уне исполнилось четырнадцать, женихи обивали порог её дома в надежде добиться руки и приданного красавицы. Но Уна над ними только смеялась, а родители мирились с капризным нравом единственной дочери. Сейчас же терпение отца лопнуло. Он выбрал ей в мужья самого богатого юношу в Дуане, и пусть девчонка будет благодарна. Из Джеда выйдет хороший и заботливый супруг. О лучшей паре и мечтать нельзя.
   Байле всё также не проронил ни слова, и Уна разозлилась. Она вывернулась из его объятий и вскочила на ноги.
   - Я хочу сбежать, Байле! Давай сделаем это вместе! Отправимся в Сибилу или в Тару! А можно в Эол! Ты только представь нашу новую жизнь, Байле. Не надо будет ни от кого прятаться, никому не будет до нас дела! Мы сможем быть свободными! Мы сможем быть вместе и никто нас не разлучит! - и раздраженно поинтересовалась, так и не дождавшись от него ответа.- Что же ты молчишь, а?! Ты не хочешь этого?
   - Хочу, - последовал простой ответ.- Но я не могу бросить Мюрин. Ей одной придется очень тяжело.
   - Понимаю... - выдавила Уна из себя и отвернулась, чтобы Байле не видел, как она закусила губу, сдерживая слезы.- Я всё понимаю...
   Байле поднялся, приблизился и развернулся ее к себе. Осторожно стер несколько скользнувших по щекам слезинок.
   - Я не хочу выходить за Джеда... Я не люблю его.
   - Тогда выходи за меня,- и на её изумленный взгляд, ответил. - Поженимся тайно. Хоть завтра вечером. Клятвы, принесенные перед Ани и Браном, никто отменить не сможет. Мы будем принадлежать друг другу, и никому больше. Ты согласна?
   Она кивнула со словами "согласна", и Байле, притянув её к себе, впился в губы страстным поцелуем.
   - Я поговорю сегодня со жрецом Брана. Мы с ним в хороших отношениях. Если всё получится, то следующим вечером мы станем мужем и женой,- и обхватив ладонями ее лицо, добавил.- Всё будет хорошо, любимая... Можешь мне поверить.
  
   Этим вечером Байле помогал Мюрин в "Бычьем Роге". Вторая девушка заболела, и Байле вызвался подработать за несколько медных колец. После разговора со жрецом, который согласился тайно обвенчать их с Уной за несколько колец, молодой человек буквально светился от счастья. Свадьба была назначена на завтрашний вечер. Прекрасное настроение Байле не укрылось ни от Мюрин, ни от окружающих.
   Посетителей было много. Когда за окном потемнело в преддверии вечера неба, а свет от свечей и камина растекся по залу корчмы, кто-то из присутствующих попросил Байле сыграть.
   - Давай что-нибудь веселое, парень.
   Байле, которому кто-то протянул "старушку Идду", принялся настраивать инструмент. Когда дело было сделано, он задумчиво провел пальцами по струнам лютни.
   - Какую песню вы хотите услышать? - обратился к слушателям.
   - Про мельника и его жену!
   Парень кивнул и запел. Голос у него оказался приятный, чуть хрипловатый. "Старушка Идда" под ловкими пальцами Байле же пела задорно и звонко.
   - Вернулся мельник вечерком
   На мельницу домой
   И видит: конь под чепраком
   Гуляет вороной.
   - Хозяйка, кто сюда верхом
   Приехал без меня?
   Гуляет конь перед крыльцом,
   Уздечкою звеня.
   -  Гуляет конь,
   Ты говоришь?
   - Гуляет,
   Говорю!
   - Звенит уздечкой,
   Говоришь?
   - Уздечкой,
   Говорю!
   - С ума ты спятил, старый плут,
   Напился ты опять!
   Гуляет пС двору свинья,
   Что мне прислала мать.
  
   - Прислала мать,
   Ты говоришь?
   - Прислала,
   - Свинью прислала,
   Говоришь?
   - Прислала,
   Говорю!
   - Свиней немало я видал,
   Со свиньями знаком,
   Но никогда я не видал
   Свиньи под чепраком!*
  
   Кто-то смеялся над словами песни, кто-то подпевал, постукивая ладонями по столу. Байле еще долго не отпускали: после "Баллады о Мельнике" был "Счастливый Вдовец", затем "Свадьба Мэрри" и "Русалка из озера Ли". Он спел и печальную песню о Ангус и Морин, двух влюбленных, разлученных волею коварного и завистливого бога.
   - Хорошо играешь, парень.
   Когда Байле отдал Идду другому музыканту и стал собирать грязную посуду со столов, его окликнул мужской голос. Гость притаился в углу возле окна. Байле подошел к нему, и тот протянул ему пустую миску из-под супа.
   - Спасибо,- ответил юноша.- Рад, что вам понравилось.
   Гость улыбнулся. Его Байле видел впервые. А он-то знал всех жителей Дуана в лицо. Этот мужчина был еще молод. Лет тридцать, может чуть больше. У него было красивое волевое лицо с зимними резкими чертами и темными глубоко посаженными глазами. Черные, как смоль, волосы убраны в маленький хвост. Хоть Байле и никогда не видел его, он был готов поклясться - этот человек смутно ему знаком.
   - Как тебя зовут? - продолжал допытываться незнакомец.
   - Байле.
   - Байле,- повторил тот, словно бы пробуя имя на вкус.- Хорошее имя.
   - Вам принести еще эля? - Байле кивнул на половину опустевшую кружку.
   - Нет. Скажи мне, парень, хочешь заработать два золотых кольца? Что-то мне подсказывает, что они бы тебе не помешали.
   Байле смерил его настороженным взглядом.
   - Не помешали бы, да,- осторожно согласился он.
   - Тогда я предлагаю тебе работу.
   - Какую?
   - Довольно простую,- мужчина покатал серебряное кольцо в пальцах.- Я иду в Эол, и мне требуется проводник. Туда и обратно. Здоровье, знаешь ли, не позволяет путешествовать одному... Все расходы я беру на себя,- его губы тронула улыбка, когда он поймал на себе взгляд юноши.
   - До Эола четыре дня пути.
   - Итого восемь. Согласись, не так уж и плохо за такие деньги, а? Одно золотое кольцо до, а второе после нашего путешествия.
   Байле все еще смотрел на него с сомнением.
   - Почему именно я?
   - Ты музыкант. Ничто не скрасит дорогу так, как хорошая песня, - а потом поднял примиряюще руки, когда его шутка не вызвала ответной улыбки.- Давай начистоту. Я здесь уже третий день, и если честно, ты единственный, кто кажется мне действительным славным малым. Не бойся: всё честно. Ты доводишь меня до Эола, мы возвращаемся обратно, и я плачу тебе за это. Без обмана. Клянусь всеми богами, - приложил ладонь к груди.
   Предложение было заманчивым, даже очень, но Байле не мог так сразу решится. Мужчина, увидев его колебания, произнес, поднимаясь из-за стола:
   - Я дам тебе время на раздумья. День. Если не хочешь, ничего страшного, я найду другого желающего. Вот,- он положил серебряное колечко на стол.- Сдачу оставь себе, Байле.
   Хромая, он прошел несколько шагов прежде, чем за спиной раздалось:
   - А если я соглашусь? Как мне вас найти? - спросил у него юноша.
   Мужчина сразу же обернулся.
   - Тогда приходи сюда, в "Бычий Рог" и спроси Торвальда. Буду ждать твоего решения, парень. Удачи,- подмигнул и направился к выходу.
   Байле проводил Торвальда внимательным и долгим взглядом, пока тот не скрылся из виду, выйдя из трактира. Потом он взял со стола деньги и задумчиво покрутил кольцо в пальцах.
   На самом деле в глубине души он уже принял решение. Два золотых кольца все-таки весомый аргумент.
  
   ***************
  
   "Баллада о Мельнике и Его Жене", "Счастливый Вдовец" - стихотворения Роберта Бёрнса.
  
  
  

Глава 4

  

Отправляясь в столицу

  

За изгибом реки, за зеленым холмом - новый день, новый путь,

Я остался бы здесь, да восход в небесах не дает отдохнуть!

Ухожу от ночного костра, от лесной ворожбы,

Ветер странствий уводит вперед по дороге судьбы!

Йовин "Дорожная"

  
   Они поженились под светом полной луны. Хороший знак, как сказал им жрец Брана. Значит, боги благословляют этот союз. Байле всё еще не мог поверить в происходящее даже тогда, когда снял с головы невесты цветочный венок и завязал ей на запястье темно-синюю ленту. Такую же, какая была и на его руке.
   Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
   Может быть это всё сон?
  
   Теперь муж и жена.
   Перед взорами Брана и Ани, под мелодию Дагды и песни Луга, под мертвым светом Ни вы произнесли свои клятвы.
   Боги услышали их.
  
  
   Легкий ветер игрался с колокольчиками и лентами на летнем дереве*. Вечерний воздух был наполнен теплом и особенным ярким ароматом Времени Долгих Ночей: травами, нагревшейся за день земли, тонкого цветочного аромата, исходившего от венка Уны, и еще её запах... Терпкий, чуть горьковатый, но такой желанный. Он кружил голову сильнее, чем вино.
   Байле поцеловал свою жену в губы и улыбнулся, когда Уна сильнее стиснула его руку.
  
   Отныне только Нут под силу разлучить вас.
   Да будет так.
  
  
  
   - И что теперь, супруг мой? - Уна прижалась к плечу Байле - тот приобнял её.- Когда расскажем всем о том, мы теперь муж и жена?
   Они обнаженные лежали в кровати Байле. Мюрин не было дома - сегодня была её смена в "Бычьем Роге". Престарелая хозяйка дома спала же крепким беспробудным сном, приняв несколько капель сон-травы. Никто не знал, что они сегодня здесь, вдвоем.
   - Сразу, как только я вернусь из Эола,- Байле провел пальцами по ее руке, рисуя на коже невидимый узор.
   Уна внимательно посмотрела на мужа и спросила:
   - Ты всё-таки примешь его предложение?
   - Это два золотых кольца, милая. Эти деньги помогут нам встать на ноги. А я не хочу являться к твоему отцу с пустыми карманами... - Байле нахмурился. - Подумает, что ты вышла замуж за нищего.
   Уна не сдержала улыбки.
   - Не важно, что он подумает. Я-то знаю, что ты женился на мне вовсе не из-за моего приданного.
   Юноша хитро улыбнулся.
   - Ты в этом уверена? - и сразу же получил в ответ шутливый тычок в бок.
   - Очень смешно, дорогой,- буркнула Уна.
   Байле же вместо слов притянул новоиспеченную жену к себе и жадно впился в её мягкие губы. Уна обняла его за шею и притянула к себе. Он покрывал поцелуями её лицо, шею, грудь, чувствуя, как девушка поддается ему навстречу...
   - Я не хочу, чтобы ты уезжал,- она смотрела на него, и во взгляде янтарных глаз сквозила тревога.
   - Всего лишь восемь дней, Уна. Ты и не заметишь, как пролетит время.
   - А вдруг он обманет тебя? А вдруг что-то случится в дороге? А вдруг...
   - Шшш,- Байле приложил палец к её раскрытым губам.- Всё будет хорошо. И Торвальд меня не обманет. Не волнуйся.
   - Откуда ты знаешь, что нет?
   Байле пожал плечами.
   - Просто знаю. Такое чувство, что мы знакомы. Хотя готов поклясться всеми богами, я его раньше не встречал...
  
  

***************

  
  
   Сразу же, как только Байле перешагнул порог "Бычьего Рога", он увидел Торвальда. Тот сидел на прежнем месте и потягивал эль из высокой глиняной кружки.
   - Рад, что ты согласился,- произнес он вместо приветствия, когда юноша опустился напротив.
   - Я еще ничего не ответил,- внезапно Байле стало неуютно под острым взглядом темных глаз.
   Не смотря на дружелюбное поведение и шутки, Торвальд отнюдь не был добродушным весельчаком. Это Байле понял с их первой встречи.
   - Вряд ли ты пришел сюда, чтобы отказаться,- хмыкнул Торвальд.
   - Два золотых кольца за дорогу до Эола? - поинтересовался он.- За восемь дней? Всё так?
   - Именно.
   Но Байле всё равно колебался. Он не привык к столь простому заработку. Деньги не падают с неба и уж точно они не даются лёгко.
   - И где подвох?
   - Его нет,- ответил просто мужчина.- Мне требуется проводник. А тебе - деньги. Простая сделка. Так что? Я могу услышать твоё решение?
   Байле кивнул. Прочь все сомнения. Такой шанс выпадает редко. Он оставит Дуан на неделю* и вернется к Уне с полным кошельком. Тогда-то её отец не посмеет упрекнуть дочь в том, что она выбрала нищего ублюдка.
   - Я согласен. Когда выступаем?
   - Завтра рано утром. Так, что собирай вещи, парень,- и хотел было подозвать к себе кого-нибудь из прислуги, чтобы снова принесли эль, но Байле отвлек его.
   - Вы кое-что забыли. Одно золотое кольцо до, а второе после Эола,- и требовательно выставил руку ладонью кверху.
   Торвальд рассмеялся и полез в карман за кошельком. В следующее мгновение пальцы Байле сжали золотую "звезду". Это кольцо было старое, затупились звездные грани, металл потемнел от многочисленных прикосновений. Но Байле не мог оторвать от него глаз. Он впервые держал в руках такие большие деньги.
   Наблюдая за тем, как юноша разглядывает кольцо, Торвальд усмехнулся. Мальчишка нравился ему всё больше и больше. Они оказались похожи, даже сильнее, чем он, Торвальд, рассчитывал.
   - А вы не боитесь,- внезапно подал голос Байле, пряча колечко в карман,- что я вас обману? Или обворую в дороге? Или...
   Торвальд покачал головой.
   - Нет. Этого я как раз и не боюсь. Ты пытаешься быть правильным, Байле. Порой даже слишком. Жду тебя завтра. И смотри без опозданий.
  

***************

  
  
   Пятнадцатый день Долгих Дней.
   В этот день я вспоминаю Эол. Этот невероятно притягательный, манящий и яркий город. Но у этой медали есть и обратная сторона. Под маской прячется уродливое гниющее лицо с дыханием канализаций и отбросов, с жиденькими венами городских каналов, с холодными ветреными улицами.
   У Эола два лица.
   Он, как иноземный бог, поворачивается к тебе то улыбкой, то оскалом. Иногда он ласково тебя обнимает, открывая перед тобой все двери, а иногда до боли стискивает в своих тисках.
   Этот город был построен на костях тех, кто жил на этой земле до нас. Его дома стоят на могилах, а храмы на разрушенных алтарях.
   У Эола есть душа.
   Я в это верю.
   Когда-то я любил этот город и боготворил его. Он дал мне то, о чем я и мечтать не смел. А потом жестоко всё отнял. Однако, моя жизнь слишком тесно с ним переплелась, чтобы я мог так просто всё забыть.
   Мы давно не виделись.
   И вот спустя столько лет мы снова встретимся...
  
  
   Байле покрутил в пальцах амулет, подаренный ему Мюрин. Маленькая деревянная фигурка Брана с вырезанными на ней рунами. Работа была грубая, неумелая, но Мюрин сама её сделала.
  
   Пусть око Брана хранит тебя, сынок. Помолись напоследок богам, чтобы ничего не случилось дурного в дороге. А я буду ждать тебя здесь. Я и твоя молодая жена. Ты только вернись поскорей. Большего нам и не надо.
  
   Робкое утро только-только разливалось по небу. Дуан, укутанный рассветной дымкой, еще спал. Проснется скоро, когда солнце поднимется над горизонтом, когда золотистые лучи поползут по остывшей земле, касаясь её своим мягким светом. Они прогреют и воздух, который был холодный и еще по-ночному колючий. Тогда-то всё оживет... А сейчас пусть спит. Пусть ничто не нарушает эти хрупкие моменты перед восходом.
   Байле вдохнул полной грудью. Ему нравились такие мгновения... Мир казался совсем другим. Незащищенным и робким, наивным, хрупкий, каким-то даже детским.
   Торвальд ждал его возле трактира, обкусывая яблоко. Рядом с ним переминался с ноги на ногу заспанный мальчонка с конюшни. Он держал под уздцы двоих: вороного коня с белой, как снег гривой, и молоденькую гнедую кобылку, которая, судя по всему, полагалась Байле.
   - А вот, и ты,- Торвальд отбросил огрызок в сторону.- Как настроение?
   - Отлично,- ответил Байле и поправил сползающий ремешок сумки.
   Вещей у него с собой было немного. Точнее, их почти что не было. Да и вряд ли в дороге ему потребуется много.
   - Рад это слышать. Надеюсь, ты умеешь ездить верхом? - поинтересовался Торвальд.
   Он отпустил мальчика, отдав ему несколько медных колец, и ловко забрался в седло. Байле неопределенно пожал плечами в ответ. Он катался на лошадях в детстве, когда вместе с мальчишками по ночам пробирался на пастбища. Там они, подсаживая друг друга, забирались на широкие спины тяжеловозов и катались по кругу. Но это было так давно.
   - Немного.
   - Заодно и подучишься,- отозвался Торвальд, когда Байле закреплял сумку у седла.- Её кстати Весна зовут,- кивнул он на гнедую и погнал коня вперед.
   Байле же пытался залезть на лошадь. С третьей попытки у него получилось. Он устроился в седле и с некоторой опаской взял поводья в руки.
   - Хорошее имя,- юноша осторожно похлопал Весну по крепкой шее, а затем несмело ударил пятками в бока - кобыла неспешно двинулась вперед.
   - Знаешь, - раздался голос Торвальда - он отъехал вперед и остановился, чтобы обернуться и посмотреть, почему его проводник замешкался,- если её не подгонишь, до Эола мы доберемся только в конце Времени Долгих Ночей!
   Что ж, была не была!
   Байле сделал глубокий вдох и ударил пятками сильнее.
  
  
   ***************
  
   Летнее дерево - священное дерево (тис или ясень), которое украшают к праздникам Времени Долгих Дней. Под ветвями священного дерева проводят многочисленные обряды: свадьбу, клятвы верности, посвящение детей Брану и Ани и так далее.
  
   Неделя - в Эхбе неделя длится восемь дней.
  
  

Глава 5

Эол

Когда я умер, ты был так рад:
Ты думал, я не вернусь назад,
Но я пробрался однажды в щель между строк
Я взломал этот мир, как ржавый замок,
Я никогда не любил ворожить, но иначе не мог.

Канцлер Ги "Тень На Стене"

   Байле смотрел на огонь, и его мягкие оранжево-алые языки напоминали ему по цвету волосы Уны. Про её рыжие кудри старухи говорили, что огненный бог отдал ей свою частичку. Непослушная, значит, девка. Своенравная. Ох, и намучается же кто-то с такой женой. В сердце остро кольнула непривычная тоска. Они никогда не расставались так надолго... Чтобы избавиться от неприятного чувства, Байле достал из кармана синюю ленту и обмотал ею запястье. Скоро, уже скоро он увидит свою молодую жену. Он вернется к ней не с пустыми карманами. И пусть только её отец попробует что-нибудь сказать про нищего ублюдка!
   - Как её зовут?
   Внезапный вопрос Торвальда вывел Байле из раздумий. Он взглянул на своего спутника и заметил, что тот смотрит на ленту.
   - Уна.
   - Красивое имя,- кивнул тот.
   - Мы поженились день назад,- добавил Байле, и Торвальд, поздравив их, вернулся к прерванному чтению.
   Они путешествовали уже три дня, и его спутник не отличался особой болтливостью. Скупо расспрашивал Байле о его жизни, также скупо рассказывал о своей.
   - А у вас есть жена?
   Торвальд ответил не сразу.
   - Была, но она умерла. Очень давно. Детей у нас не было, если ты и про это хочешь спросить.
   - Мне жаль.
   Байле внимательно посмотрел на книжечку в руках Торвальда. Небольшая. Затертая от множества прикосновений, местами даже бумага порвалась. Скорее всего её часто перечитывали. Однако, и заботились о ней. Это сразу было видно. Видимо, дорога она Торвальду.
   Подкинув немного хвороста в огонь, парень снова подал голос:
   - Наверное, интересная книга. Вы её постоянно читаете...
   Его спутник улыбнулся. Заложив страницы тонкой полоской кожи, он поудобнее устроился на своем месте.
   - Да, интересная. Это записки об Агро Вечерней Звезде. Первом короле от этого имени. Песнь о том, как он основал Эол. Если хочешь, могу дать потом её тебе прочитать.
   Его предложение заметно смутило Байле.
   - Спасибо, но я не умею читать. Одно время меня учил наш сосед, но ноты давались мне легче, чем буквы. После его смерти я и не пытался вернуться к урокам.
   Торвальд отложил книгу и подался вперед, взял палку и поворошил ею в огне - несколько искорок взметнулось в ночной воздух. Глядя в его лицо, Байле в очередной раз подумал, что он ему кого-то напоминает. Но кого?
   - Кто твои родители, Байле?
   - Мою мать зовут Мюрин. Она работает в трактире "Бычий Рог".
   - А отец?
   - Его я не знаю. Думаю, вы слышали, как меня кличут в Дуане... И это,- Байле указал на свою белую прядь волос на голове.- Бастардово клеймо. Так все говорят. Сколько раз я не пытался их остричь или закрасить, они все равно остаются такими...
   Торвальд покачал головой и произнес:
   - Это не бастардово клеймо, Байле. Это другой знак. Не стоит его стыдиться. Люди зачастую говорят всякие глупости. Особенно, о том, о чем не имеют ни малейшего понятия.
   Байле снова посмотрел на огонь. Может, Торвальд и прав в чем-то. Мюрин такое ему тоже говорила.
   - Мюрин сказала мне тоже самое. А еще она мне рассказывала, что нашла меня в лесу. Зимой. Сказала, что услышала плач и вышла из дома. Плач доносился из-за деревьев, и сперва ей показалось, что это духи над ней подшучивают. Заманивают доверчивых людей в чащу. Но потом она увидела младенца, оставленного на снегу. Кто его оставил, она не знает... И кто мои настоящие родители тоже. Она взяла меня к себе, и за это муж её выгнал из дома. Я считал её рассказ всегда сказкой. Хотя Мюрин до сих пор продолжает меня убеждать, что меня спасли лесные духи. Но я в это не верю...
   - А зря,- неожиданно резко прервал его Торвальд.- Лесные духи порой помогают людям. Если они действительно спасли тебе жизнь, не стоит считать это глупой сказкой.
   - Зачем духам это делать? - поинтересовался в свою очередь Байле.- Что во мне такого особенного, раз они решили спасти мне жизнь?
   В ответ Торвальд только пожал плечами:
   - Это ведь лесные духи, Байле. Им открыта судьба человека. Возможно, в твоём будущем они увидели то, что заставило их передумать.
   Байле нахмурился. Что-то в его судьбе есть такое, что заставило лесных духов (если верить рассказу Мюрин) спасти ему жизнь. Что он может сделать? Человек без рода, без денег и без могущества? Человек, который и читать-то не умеет? Что ему светит? Байле знал ответ на этот вопрос, он не давал себе забывать, кто такой на самом деле. Ублюдок, вылепленный из грязи. Ничего его не ждет впереди. Такие, как он, героями не становятся. Нельзя верить глупым сказкам, реальность все равно разобьет иллюзии на мелкие кусочки.
   Прошло несколько минут прежде, чем он снова подал голос:
   - Могу я задавать вам еще один вопрос?
   - Смотря какой,- Торвальд взглянул на него с интересом.
   - Зачем вы едете в Эол?
   Мужчина задумчиво повертел книжку в руках: его длинные пальцы скользнули по переплету и замерли на обложке. Он постучал по ней несколько раз.
   - Хочу увидеть своего старого знакомого. Мы с ним давно не виделись,- улыбка коснулась его губ, но взгляд темных глаз продолжал оставаться холодным.- Уже и не сосчитать сколько весен...
  

***************

  
   Этот домик стоял на окраине леса, и путь к нему знал не каждый. На первый взгляд и не скажешь, что в этих низких каменных стенах без окон, что под этой заросшей мхом крышей кто-то может жить. Берн и сам не поверил. Слишком ярким был контраст с Лосиным замком.
   Сам король был здесь лишь во второй раз. Ведьма предупредила - боги не любят, когда люди задают вопросы слишком часто. Наказать за это могут. Обращайся к ним лишь в том случае, когда необходимо. Берн запомнил это правило.
   В первый раз его королевство стояло на пороге войны, терпя набеги от северных племен, и он не был уверен в правильности своего решения.
   Теперь же его привели сюда тревоги и плохие сны. Война осталась позади. Завершилась победой. Но в последние дни Берн чувствовал нарастающую тревогу и не мог понять, откуда она берется. Тяжело было на душе. Беспокойно.
   Ведьму он приметил еще до того, как подъехал к дому. Она ходила вокруг дома и подбирала что-то с земли, складывая в небольшую плетеную корзинку. Молодая еще. С длинными льняными волосами до талии и открытым симпатичным лицом. На ней было светлое платье, перехваченное на талии широким расшитым бисером поясом. Подарок короля за прошлое предсказание.
   Берн спешился.
   Он приехал к её домику один.
   Девушка даже не повернулась в сторону приближающегося мужчины. Только, когда он подошел к ней и опустился на одно колено, посмотрела на него и произнесла:
   - Встаньте, Берн. Что же вас привело ко мне на этот раз? Разве война, которая вас так пугала, не закончилась? И вы не одержали победу? - а потом добавила, чуть погодя.- Разве я не говорила, что нельзя часто тревожить богов по пустякам?
   Берн кивнул.
   Он медленно поднялся и смахнул со штанов прилипшие травинки. Ведьма обращалась к нему по имени, проигнорировав все титулы. Это её право. Он, Берн, здесь гость и обязан подчиняться правилам хозяйки.
   - Всё так. Говорила. И из-за пустяка я бы не приехал, но тут,- он положил руку себе на грудь, - с каждым днем растет странное чувство тревоги. Каждую ночь меня мучают кошмары. Я чувствую, как что-то надвигается... Но не знаю, что это и откуда ждать беды.
   Ведьма слушала его внимательно, а потом жестом пригласила в дом.
   Там было темно и сухо, пахло травами. Колдунья зажгла лучину, и в её тусклом свете Берн опустился на расстеленные на полу одеяла. Сама же девушка принялась перебирать подвешенные под потолком травы, что-то беззвучно шепча.
   - Что вам сниться?
   - Я смутно помню... Пол под моими ногами исчезает, и я начинаю падать в темноту. Я падаю очень медленно и мне не за что ухватиться.
   - Эти сны посылают вам боги. И ничего хорошего они не сулят,- она поставила над огнем котелок с водой и бросила туда пучки сухой травы. Опустилась рядом с углями на корточки и тихо-тихо проговорила слова заговора - прямо, на глазах Берна, пламя вспыхнуло ярче, сильнее, и вода в котелке спустя несколько минут забурлила.
   По комнате поплыл сладкий аромат. Берн вздохнул его полной грудью и вскоре почувствовал, как начинает "уплывать". Запах был густой и тяжелый, голова от него стала ватная.
   С трудом разлепив веки, король обнаружил рядом с собой колдунью. Она протянула руки и осторожно обхватила его лицо прохладными ладонями, поддалась вперед, и Берн ощутил, как её губы примкнули к его.
   Короткий поцелуй, и ведьма отстранилась.
   Берн уже знал, что произойдет дальше.
   Она сидела без движения несколько минут, продолжая держать ладони на лице короля. А затем внезапно вскинула голову, и Берн вздрогнул. Голубые глаза ведьмы стали черными, прямо, как небо безлунной ночью.
   Король был готов покляться, что пламя пригнуло свои яркие головы и затаившейся в углах густой мрак окружил их плотным кольцом.
   - Что ты видишь, ведьма?
   Изменился и её голос. Стал сиплым и глухим, словно у старухи.
   - Беда подкрадывается к тебе, мой король. Большая беда. Старые враги еще живы. Ты забыл о них, и эта ошибка дорого тебе обойдется. Я чувствую того, кто желает тебе смерти, но не вижу. Его лицо скрыто от меня... Твоя же кровь тебя погубит, Берн,- зашептала ведьма быстро.- Твоя же кровь, от которой ты когда-то отвернулся... Я вижу твою смерть, мой король. Вижу смерть твоих детей. Тебе предначертано стать последним в своем роде. После тебя на престол Эхба взойдет другая семья... Я вижу, как их знамя развевается на ветру... их тёмное знамя.
   Берн схватил колдунью за плечи и встряхнул её легонько, бросил прямо в лицо с едва сдерживаемой злостью:
   - Кто он? Кто желает мне смерти? Кто убьет меня?! Скажи!
   Ответ ему был один:
   - Люди будут звать его Чёрным принцем. Это всё, что я знаю. Будь осторожен. Бойся теней в небе и флейты. Флейта принесет тебе смерть, мой король...
  
  

***************

  
  
   Эол.
   Байле поднял голову разглядывая его высокие стены. Он бывал в столице всего пару раз, но от увиденного всё равно захватывало дух. Никакой Дуан, никакой город в Эхбе не сравнятся с Эолом. Древняя столица, построенная еще в те времена, когда Эхбом правили безымянные боги.
   Говорят, её заложил Арго Кровавый, позже нарекший себя Вечерняя Звезда. На этом самом месте, где он Байле стоял, свершилась великая битва. Арго выиграл её и приказал возвести замок на костях убитых. Раненных и пленных же по легенде замуровали в стены.
   Кровь к глине.
   Кровь к песку.
   Это сделает стены крепкими, чтобы ни человек, ни время их не смогло разрушить.
   Они въехали через восточные ворота и спешились, свернув на узкую улочку. Только высокородные и солдаты могут ездить верхом, остальным же положено идти пешком.
   Улицы, как обычно, были полны людей. В столицу стекались все: ремесленники, ищущие заработка, молодые люди с надеждой стать учениками великих мастеров, авантюристы, желающие пробираться ко двору, мошенники, воры, чужеземцы... Байле и сам грезил о такой же судьбе. Мечтал о музыкальной академии при королевском дворе. Туда отбирали только самых лучших студентов, самых талантливых. Пробиться туда значит навсегда изменить свою жизнь.
   Торвальд привел Байле в невзрачную корчму под названием "У Трех Кошек". Снял комнату и оставил серебряное кольцо конюху, чтобы тот позаботился о лошадях.
   - И что теперь? - полюбопытствовал Байле, когда они вместе вышли на широкую и многолюдную Королевскую улицу.
   - Мне надо на встречу,- ответил тот.- А ты отдыхай, развлекайся. У тебя есть время до вечера. Утром оставим столицу. Будь начеку, мальчик,- добавил с улыбкой,- это тебе не Дуан. Срежут кошелек и не заметишь.
   Торвальд быстро исчез в толпе.
   Байле, подумав, переложил кошелек во внутренний карман куртки и двинулся в противоположную сторону. Он смутно помнил город, но главная площадь и фонтан ему запомнились особенно четко. Пожалуй, с этого он и начнет свою прогулку. Тем более, если память ему не изменяет, рядом должен быть рынок. Может быть там как раз найдутся подарки для Уны и Мюрин.
  
   Эол.
   Это было так странно... Снова идти по знакомым улицам, после всего происшедшего гулять по этому городу, словно бы ничего не случилось. Прошло столько лет с их последней встречи, но столица не изменилась. Нисколько.
   Прошлое оживало с каждым шагом, становилось ярче, вспоминалось острее. То, что, казалось, забыто давным-давно, возвращалось к нему снова и снова.
   В этом городе он родился и провел свою юность. Здесь он впервые полюбил и потерял того, кого любит. В Эоле всё когда-то началось. И всё когда-нибудь закончится.
   Такова уж его, Торвальда, судьба.
   Следом за кварталом ремесленников начался тихий и спокойный район, где жили, в основном, люди с достатком. Аккуратные светлые дома, разбитые перед ними зеленые лужайки, чистые улицы говорили за себя. Многие из живущих здесь были ему знакомы. На всякий случай Торвальд поднял воротник куртки, закрывая лицо. Ни к чему лишние свидетели.
   Опасно было туда идти, но иначе нельзя. Он слишком долго мечтал её увидеть снова, чтобы просто так развернуться и уйти. Хотя бы в этой истории следовало поставить точку.
   Дорога знакомо вильнула вправо, и вскоре Торвальд увидел стены Лосиного замка. Если Эол это сердце Эхба, то Лосиный замок это сердце столицы. Дом Вечерней Звезды. Королевский чертог.
   Но не к королевскому порогу лежал его путь.
   А чуть дальше. В то место, где короли и их верные поданные находят свой последний покой.
   Кладбище окружал невысокий кованный забор, и тот факт, что даже спустя столько лет задняя калитка не заперта, невольно вызвал у Торвальда улыбку. В детстве они часто сюда забирались. Пугали друг друга страшными историями, а затем проверяли на деле, кто самый храбрый. Он зачастую был зачинщиком среди мальчишек. Один раз даже с кузеном пробовали вызвать дух Арго Кровавого, но получили только затрещину от няньки и домашний арест.
   Да, давно это было... словно бы в другой жизни.
   Узенькая тропинка петляла среди могил. Придворные, поэты, художники, строители, воины - всем им выпала честь лежать рядом с королями и королевами. Вечерняя Звезда верит, что в их венах течет кровь богов, что род их пошел от союза Брана и смертной женщины. Может быть, оно и так.
   Торвальд прошел могилу известного генерала и заметил, что начинаются королевские усыпальницы. Склепы, сложенные из серого камня, обесцвеченного ветром и дождями. И, конечно же, выгравированная над входом звезда - королевский символ.
   Она шутя как-то сказала, что не хочет провести вечность в сыром и темном погребе. Скука смертная. Лучше могила под открытым небом, под ярким солнцем, слушая ветер и шелест листвы ... Торвальд тогда не придал большого значения её словам, но именно сейчас вспомнил о них. Но она принадлежала Вечерней Звезде и потому покоилась согласна традициям, в холодных стенах и темноте.
   Торвальд замер перед склепом.
   Он так долго хотел её увидеть. Так долго грезил о том мгновении, когда они снова встретятся, что не сразу смог поверить в услышанное. Печальная новость. Королевы не стало. Тяжелые роды унесли и её жизнь, и жизнь ребенка.
   Рядом со склепом вырос куст сирени. Её любимый цветок.
   Судьба разлучила их, чтобы больше никогда не свести вместе. Расплата за запретное чувство. За тайную любовь. За всё, что было между ними... Боги, как обычно, слишком быстро отняли то, что сами подарили.
   Её образ был одним из тех, что Торвальд старательно хранил в своей памяти. В том страшном месте воспоминания о её лице стали выцветать, терять свои краски, но он до сих пор помнил её темные мягкие волосы, лукавый взгляд зеленых глаз, её улыбку и ямочки на щеках. Помнил и стройное тело, помнил её пряный, чуть сладковатый запах... Помнил, чтобы не сойти с ума в той жуткой темноте. Помнил, чтобы оставалось хоть что-то кроме ненависти.
   Ему многое хотелось сказать, но сейчас слова, который он так долго обдумывал, потеряли свой смысл. Торвальд просто стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на усыпальницу перед ним. Когда-то он думал, что тоже будут здесь похоронен, рядом со своими предками... Но жизнь неожиданно свернула в совсем иное русло.
   Он протянул руку и коснулся шершавого камня кончиками пальцев.
   - Я хочу, чтобы ты знала всего одну вещь, Эли,- проговорил Торвальд тихо.- Я всё помню. И не собираюсь забывать. Я не успокоюсь, пока все наши враги не будут мертвы. Они отняли у меня всё, что у меня было, всех, кого я любил, и я сделаю тоже самое... Ты слышишь меня, Эли? Я ни перед чем не остановлюсь... Клянусь.
   Торвальд произнес это, и внезапно поднявшейся ветер зашуршал в листве сирени. Одобрительно, как ему показалось.
   Он постоял еще несколько минут, а затем медленно развернулся и зашагал прочь, так ни разу и не обернувшись.
  
  

Глава 6

Тебя ждала я

Тебя ждала я,
Жаль, нет крыльев за спиной,
Тебя ждала я,
Полетела б за тобой.
Тебя ждала я,
Помнят камни и вода.
Тебя ждала я,
Но осталась здесь одна

Мельница "Тебя ждала я"

   Она бежала вперед, и горячие слезы застилали глаза. Бежать, бежать, не останавливаясь, пока за спиной не останется Дуан и перед ней не вырастет темная лента реки, пока воздух не наполнится запахом влаги, пока тишину не разрушит шелест камыша и тяжелое речное дыхание...
   Чувствуя, как нарастает тупая боль в боку, Уна замерла и прислонилась к стволу маленькой березки, обхватив её руками. От нарастающего отчаяния она готова была разреветься, словно маленькая девочка. Сесть на землю, закрыть лицо ладонями и плакать. Плакать, пока не кончатся соленые слезы.
   Байле, Байле, зачем ты оставил её именно сейчас?
   Эти четыре дня, что тебя нет, растянулись в целую неделю.
   Где ты, когда так нужен?
   А перед глазами всё еще стояло лицо старой травницы, которая, внимательно осмотрев её, сказала: "Девочка моя, ты ведь непраздная". Она, Уна, ждет ребенка и родится он весной. Весеннее дитя. Доброе и послушное. С глазами отца и волосами матери.
   Их сын, а может быть, дочь.
   Только Байле не суждено уже его увидеть.
   Уна помнила тот первый раз. Это было как раз на берегу реки. Байле тогда расстелил свой плащ. Он раздевал её осторожно, успокаивал поцелуями и ласковыми словами. Потом они не раз и не два приходили к реке. Уна об этом не жалела.
   Она рассказала обо всем отцу и матери. Сказала, что она и Байле произнесли клятвы перед ликом Брана. Призналась в том, что носит под сердцем его ребенка.
   Уна никогда не видела своего отца таким разгневанным. Он даже ударил её по щеке так, что клацнули зубы. Кричал, что она потеряла всякий стыд и совесть, что её поведение и так позорило их семью, но сейчас она, Уна, перешагнула все границы. Что больше отец не собирается это терпеть. От ребенка придется избавиться, и Уна станет женой Джеда через несколько дней. Ветреная девка. Давно пора было её выдать насильно замуж. Может ума бы прибавилось. До конца Уна не дослушала, выскочила из дома и побежала к реке.
   Она плакала на берегу, где её и нашел старший брат. Дей опустился рядом с сестрой и положил ей ладонь на плечо. Уна подняла на него влажные глаза.
   - О чем ты думала, Уна? - спросил он.- О чем ты только думала?
   Она не сразу ответила, размазывая слезы по щекам. Сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Дей и не торопил её. Он любил свою маленькую сестру, всегда защищал её перед родителями, но сейчас, увы, был согласен с отцом... Уна действительно перешла все границы и опозорила их семью, связавшись с бастардом.
   - Я люблю его, Дей. И он меня любит. Он всё для меня...
   - Уна,- мягко проговорил он, приобнимая сестру - та прижалась лбом к плечу брата,- отец прав. От ребенка следует избавиться, а Джед станет тебе хорошим мужем.
   - Нет! - острое и звонкое слово повисло в вечерней тишине, Уна оттолкнула от себя брата и вскочила на ноги.- Я люблю Байле. Я стала его женой. И вы не заставите меня нарушить свои клятвы.
   - Уна, послушай меня,- спокойно продолжил уговоры её брат,- так будет лучше. Подумай о той жизни, которая тебя ждет с Байле? Что он может тебе дать? У него за душой даже медного кольца нет! Он ублюдок. Сын шлюхи. И это с ним ты хочешь связать свою жизнь? Его женой хочешь стать?
   - Не смей про него так говорить,- огрызнулась тотчас девушка.- Он меня любит.
   - А будешь ли ты любить его даже тогда, когда есть будет нечего? - вспылил Дей.- Когда твоя семья отвернется от тебя? Когда весь Дуан отвернется от тебя, а? Когда свои красивые платья тебе придется сменить на обноски? Тогда ты тоже будешь любить его? Когда твоего ребенка будет нечем кормить?
   От его слов Уна приосанилась и бросила с вызовом.
   - Буду.
   Дей сам сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и поднял с примирением руки. Он и забыл, какой порой упрямой бывает младшая.
   - Хорошо, сестренка... Если не хочешь думать о себе, то подумай об отце. Каково будет ему, когда все узнают, что ты вышла замуж за безродового? Он несколько лет планировал твой брак с Джедом, и ты рушишь все его надежды. Ты выставляешь себя на посмешище, ладно. Бран с тобой. Но о родителях хоть подумай... Они любят тебя, но твой поступок оставляет им только одно решение. Отказаться от тебя. От своей единственной дочери.
   Его сестра снова заплакала. Она стояла в шаге от Дея, держа ладони на своем чуть округлившемся животе. Медные косы распустились во время бега, и длинные волосы спрятали заплаканное лицо, когда Уна опустила голову.
   - Я поняла, что ты пытаешься мне сказать,- голос её звучал глухо.- Отец не позволит мне остаться с Байле. Силой, но заставит выйти замуж за Джеда...
   -Уна, пожалуйста... Так будет для тебя лучше. Так будет для всех лучше,- Дей приблизился к сестре и взял её холодные руки в свои, растер пальцы.- Мне тоже сперва не нравилась моя жена, помнишь? Помнишь, как не хотел жениться на ней. Говорил, что она некрасивая. Но я прошло время, и я полюбил её. Она оказалась замечательной. Откуда ты знаешь, что не полюбишь Джеда? Любовь не всегда возникает по первому взгляду. Порой нужно время, чтобы она появилась.
   - Ты не понимаешь... - Уна замотала головой.- Мне никто, кроме него не нужен. Я никогда не смогу никакого полюбить, как Байле. Прошу тебя, брат,- она стиснула его ладони, заглянула с мольбой в глаза Дея,- бросьте меня, откажитесь от меня, пусть весь Дуан заклеймит меня, делайте что хотите... Только позвольте остаться с ним. Умоляю тебя... Не заставляй меня выходить замуж за Джеда, пожалуйста... Не заставляй меня убивать его ребенка. Я не могу жить без Байле.
   Дей осторожно стер её слезы. Он бы многое отдал, чтобы сделать так, как просила сестра. Но отец был непреклонен - только брак с Джедом, и никакого иного пути. Этот союз открывал им новые двери. Дей не сомневался, что пройдет время, и сестра поймет выгоды своего нового положения. Юношеская любовь пройдет быстро. Мимолетное увлечение останется в памяти размытым силуэтом.
   - Уна, я не хочу вести тебя туда силой. Но ты не оставляешь мне другого выбора. Не упрямься, и обдумай внимательно мои слова.
   Но сестра его не слушала; взгляд её был прикован к реке - к отражающим ночное небо водам. Она всё также держала руки на животе, словно бы защищала ребенка. Дей заметил, что она стянула с запястья синюю ленту и стискивала её теперь в пальцах.
   - Уна...
   - Хорошо,- неожиданно ответила она, и Дей удивленно взглянул на нее. Он не ожидал, что сестра так быстро согласится.- Я сделаю, как вы просите... Я сделаю всё. Только дайте мне еще четыре дня. Всего четыре дня, брат. Я хочу с ним попрощаться...
   В этом Дей не смог ей отказать.
   - Хорошо. Я поговорю насчет этого с отцом,- кивнул он и взял было сестру за руку, но Уна отстранилась от брата.
   - Я хочу побыть здесь недолго,- сказала она.- Ты пока иди к отцу и скажи, что я всё осознала... Что я выйду замуж за Джеда. Успокой и его, и мать.
   Дей прекрасно видел, что его сестре требуется побыть в одиночестве, и он без возражений оставил её одну. Стоило ему скрыться, как Уна подошла к самой кромки берега, упала на колени на влажный и холодный песок и склонилась к воде.
   От подкатившего отчаяния в глазах снова встали слезы, а горло сдавил спазм.
   Она зашептала, почти касаясь губами речной глади.
   - Я прошу тебя, река, отнеси мои слова Брану и Ани. Умоляю верните мне его... Умоляю вас, боги, пусть он вернется ко мне, как можно быстрее. Пусть ни что не задержит его в пути, пусть никто не задержит ему в пути. Пусть он вернется ко мне целый и невредимый. Только пусть он вернется ко мне через четыре дня... Я принесла вам свои клятвы под Летним Деревом. И никогда их не нарушу. Женой Джеда я не стану. Только супругу своему я буду верна... до самой своей смерти...
  
  

***************

   Байле стоял у окна и глядел на идущий снаружи ливень. Дождь начался внезапно. За час буквально светлое ясное небо над Эолом потемнело - ветер пригнал тяжелые тучи, грянул, сотрясая небеса гром, и сверкнула над башнями столицы разветвлённая молния. Хлынул холодный дождь, прибивая к дорогам поднявшуюся за день пыль.
   Дождь начался под утро и продолжался вот уже целый день. Байле и Торвальд собирались покинуть столицу, но разыгравшаяся стихия нарушила все планы.
   И если Торвальд спокойно устроился с книжкой в кресле, то Байле не находил себе места. Хотя подумаешь, задержка в один день. Что может произойти-то?
   - Как только закончится дождь, мы сразу же отправимся в путь. Не беспокойся. Задержка в один день еще никого не убила.
   Байле отвернулся от окна, взглянул на Торвальда.
   - Просто нехорошее ощущение,- ответил он, опускаясь в кресло напротив. - Никогда так надолго не покидал дом. Наверное, в этом дело,- усмехнулся и взъерошил непривычно длинные волосы.
   Они всегда быстро у него отрастали. Особенно, белая прядь. Байле обрезал её под самый корень, закрашивал, но всё равно, словно бы издеваясь, она отрастала буквально за неделю, и быстро смывалась краска. Сколько Байле себя помнил, эта метка приносила ему одни неприятности и насмешки. Сам Бран, говорили люди, заклеймил тебя, бастард.
   Чтобы как-то успокоить скребущих на душе кошек, Байле достал из кармана жилетки небольшой мешок и высыпал на ладонь украшения. Занять чем-нибудь руки. Сережки для Мюрин и кулон для Уны. Продавец, узнав, что они недавно поженились, предложил ему именно знак Ани. Удачу в дом принесет и счастье.
   За окном стучал нескончаемый дождь. Торвальд читал, делая пометки на полях. Сам Байле вспомнил, как Фаррел учил его грамоте. Он и сам не очень-то хорошо читал, но старался привить мальчику любовь к книгам. Ему это удалось. Байле очень нравились уроки. Фаррел же был доволен своим учеником. Часто повторял, что он способный мальчик, талантливый. Его неожиданная смерть стала большим ударом.
   - Байле.
   Тот так углубился в раздумья, что не сразу услышал вопрос Торвальда. Вздрогнул и растерянно посмотрел на мужчину.
   - Что?
   - Ты говорил о том, что кто-то уже учил тебя читать. Попробуй,- протянул ему книгу.- Это не так сложно как кажется.
   Байле открыл первую страницу и внимательно посмотрел на пожелтевшую бумагу. Буквы с трудом, но вспоминались. Он беззвучно задвигал губами, читая написанное.
   - Тебе лучше делать это вслух,- раздался над ухом голос Торвальда. Он встал и остановился за спиной юноши.- А я послушаю.
   Байле положил книгу на колени и начал водить пальцем по строчкам. В голове слова складывались в предложения легче. Вслух они звучали совершенно иначе. Искаженные. Неправильные. Медленные, разбитые на слога. Торвальд его постоянно поправлял.
   - К закату второго дня пришел к Арго повелитель лесного народа. И сказал он "Отдай мне дочь свою старшую, станет она мне первой женой. Отдай мне дочь свою младшую, станет она мне второй женой. Сына твоего я сделаю своим слугой, и ты станешь мне служить. Тогда ни одна капля северной не прольется крови".
   - Северной,- поправил его снова Торвальд, а потом продолжил, не глядя в книгу.- Но рассмеялся ему в лицо Арго, ведь забыл вождь лесного народа, что зовут его Кровавым. Достал он свой меч и обезглавил вождя перед всеми. И на закате второго дня началась битва. И длилась она сто дней и сто ночей, пока поле не было усеяно костями и земля не пресытилась кровью. Тогда остановил войну Арго. Воткнул в землю меч и поклялся перед небесами, что будет здесь город, краше которого никто никогда прежде не видел. И нарек этот город Эолом, что с языка севера означает "Неприступный".
   Байле вернулся к прерванному чтению, запинаясь и спотыкаясь, повторил тот кусок, который процитировал Торвальд. Тот слушал его, одобрительно кивая. Малец действительно способный. Всё схватывал на лету.
   - Скажи мне, Байле, ты бы хотел изменить свою жизнь? Добиться большего?
   - Конечно. Я коплю деньги. Хочу поступить в Музыкальную академию...
   - Я не про это,- прервал его Торвальд.- Я говорю о большем, чем учеба. Хотел ты стать кем-то большим, нежели бастардом?
   Байле его вопрос озадачил. Он только пожал плечами и спросил:
   - Кем, например?
   - Не знаю... Славным рыцарем, великим музыкантом, графом... королем...
   Последнее слово вызвало у Байле улыбку.
   - Как же я стану королем? Я читаю-то с трудом. Да и кровь у меня не та...
   - Арго Кровавый не умел читать, Байле,- спокойно ответил ему Торвальд.- И рожден он был рабыней. Но у него был острый меч и тщеславие. Он силой забрал свою корону. Сила выигрывает чаще, чем книги. Так уж устроен наш мир.
   Байле задумался. Порой Торвальд слишком странные вопросы задавал.
   - Даже, если бы я хотел стать королем, что это меняет? Острого меча у меня нет. Если бы королем было стать так просто, Вечерняя Звезда не продержалась бы так долго.
   - Я и не говорил, что это просто. Сложно, но возможно. Если постараться.
   - К чему вы у меня это спрашиваете?
   Торвальд глянул на него и мягко улыбнулся, заметив хмурый взгляд юноши.
   - Просто так. Мне любопытно, какие у тебя стремления. Ты мне показался довольно интересным молодым человеком.
   - Ясно,- буркнул Байле, а потом снова открыл книгу.- А можно я еще почитаю вслух, а вы послушаете?
   Торвальд кивнул со словами "можно", и Байле продолжил прерванное занятие.
  
   Дождь прекратился на следующий день. Рано утром они покинули гостиницу и направились по Королевской улице к Восточным воротам.
   Несмотря на раннее утро, Эол проснулся. Еще горели кое-где фонари, а из пекарен уже доносился будоражащий аппетит аромат свежей выпечки. На рынке расставляли свой товар на лотки торговцы. Открывались лавочки.
   Байле вел Весну под уздцы. Лошадка ему понравилась. Она, как и сказал Торвальд, оказалась послушной и доброй. Юноша по дороге поделился с ней половинкой своего яблока.
   Впереди шагал Торвальд, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Он вчера до позднего вечера занимался с Байле чтением, заставляя того перечитывать раз за разом неправильно произнесенные куски текста. Фаррел был не таким требовательным учителем. Теперь Байле понимал словосочетание "раскалывается голова" в самом что ни есть прямом смысле.
   Утренняя столица нравилась Байле, куда больше дневной, а то и вечерней. Еще не так полна суматохи, не такая шумная и запруженная, спокойная.
   До Восточных ворот оставалось всего ничего, когда Байле приметил столпившихся на улице людей. Они встали по обеим сторонам, освобождая дорогу всадникам. Байле почувствовал, как Торвальд оттянул его в сторону.
   - Прочь с дороги! Прочь! Король и королевна едут! Король и королевна!
   Люди приветственно закричали, кто-то поклонился, кто-то упал на колени... Байле же не отрывал глаз от приближающихся наездников. Он сразу узнал "Шипов" - королевских гвардейцев, по их желто-черной форме. В центре, окруженные "Шипами" ехали Его Величество и Её Высочество. Юноша с жадностью вгляделся в их лица. Кто бы мог подумать, что именно в этот день ему удаться посмотреть на самого короля!
   Берн Вечерняя Звезда был именно таким, каким себе короля Байле и представлял. Статный немолодой мужчина с сединой в темных волосах. Его доспехи блестели в свете утреннего солнца, а волосы были украшены тонким серебряным обручем. Он ехал вперед, даже не глядя на людей вокруг. А потом Байле перевел взгляд на дочь короля. Лиану. Говорили, она самая красивая девушка в королевстве потому, что в роду у нее была богиня Эйя. Покровительница красоты и искусства.
   Она действительно была красива. Слухи не врали. С тонкими аккуратными чертами лица, синими, чуть раскосыми глазами и темными густыми волосами, убранными в высокую прическу. На королевне было светлое платье, расшитое золотым узором, только подчеркивающее тонкий девичий стан. Она, в отличии от отца, улыбалась людям, кивала им. Любимица Эола.
   Байле еще долго смотрел ей вслед... Повезет же кому-то обладать такой красотой.
   - Вернись с небес на землю, парень,- услышал он голос Торвальда.- И челюсть подбери,- добавил шутливо, заметив изумленный вид юноши.- Не твоего полета птица.
   - Да понял я это... - проворчал себе под нос Байле и потянул Весну за собой, чмокнув губами. - Помечтать уже нельзя, что ли...
  
  

***************

  
  
   Боги, неужели вы не услышали её молитв?
   Почему же он не вернулся вовремя? Отчего же задержался в пути? Прошла неделя, а тебя всё нет...
   Сегодня закончили её свадебное платье. Красивое платье, белоснежное с расшитыми цветами. Подгоняя его по размеру, Уна видела, как мать недовольно качает головой. Живот был заметен и отнюдь не красил молодую невесту.
   Этим вечером к ним пришла старая травница и принесла с собой пузырек с зельем. Сказала, выпить полностью, и ребенка за ночь не станет. Он уйдет к Ани, где она будет качать его в небесной колыбели.
   Уна сопротивлялась, как могла, но Дей держал её крепко, пока отец насильно вливал зелье в рот дочери. Заставил его выпить. Потом брат гладил её по волосам и шептал, что всё пройдет. У нее еще будут дети. Красивые и здоровые дети от законного супруга. Надо только перетерпеть эти дни, а дальше станет легче. Она, Уна, справится со всем. Она ведь сильная девочка.
   Завтра её увезут из Дуана навсегда. Отец позаботился о том, чтобы дочь некоторое время пожила у дальних родственников. А там уже и свадьбу сыграют. Сейчас, главное, держать, как можно дальше её от этого ублюдка безродового...
   У Уны уже не осталось слёз.
   Она сидела на кровати, наблюдая за тем, как родители собирают её вещи. Ничего не сделала, когда отец снял с её запястья синюю ленту и сжег в огне. Ничего не сказала.
   Слов тоже не осталось.
   Родители сочли её молчание за наконец-то проявленное послушание и оставили одну в спальне, пожелав спокойной ночи. Уна слышала, как они закрывают её дверь на замок. Да только про окно забыли.
   Когда все в доме заснули, Уна выбралась наружу. Она со всех сил помчалась к реке. Только прохладные воды и шорох камыша могли её сейчас успокоить.
   Она бежала вперед, пока резкая боль не обожгла низ живота. Коротко вскрикнув, Уна упала на землю, чувствуя, как по ногам течет что-то горячее и липкое.
   Ребенок покинул её чрево.
   От боли и ощущения внезапной пустоты Уна разрыдалась. Держа ладони на животе, она молила богов оставить ей ребенка. Твердила, как заведенная, что сделает всё, только бы сын остался...
   Резкая боль затихла, и Уна с трудом поднялась на ноги. Её шатало из стороны в сторону, по ногам всё еще текла кровь. От её запаха стала дурно.
   Река, только река ей сможет помочь. Только её воды принесут облегчение. Смоют всю боль и страдание.
  
   Ты помнишь, Байле, именно здесь мы признались друг другу в любви? Здесь я отдалась тебе задолго до того, как стала твоей женой. Я принесла свои клятвы перед Браном и Ани, и никто не заставит меня их нарушить.
  
   Вода коснулась её щиколоток. Не обращая внимания на холод, Уна заходила в реку всё дальше и дальше, чувствуя, как мягкий илистый песок щекочет пятки.
   Река смыла кровь с её ног.
   Река смоет печали.
   Река позовет её за собой...
   Вскоре тяжелое речное дыхание заменит её собственное.
   И река уведет её за собой.
  
   Я никогда не стану женой другого, мой милый. Только тебе я буду верна. Перед взорами Брана и Ани, под мелодию Дагды и песни Луга, под мертвым светом Ни я поклялась любить тебя. Только Нут способна нас разлучить. Только ей это под силу.
   Да будет так...
  
  
  

Глава 7

Сломленные надежды

- Тогда спросить бы ему осталось

О Вашем последнем дне.

- Скажите, скажите, что я улыбалась,

Чтоб не плакал он обо мне.

- А если бы он вернулся опять,

Что б ему я сказать могла?

- Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла...

Мельница "А если бы он"

  
   Чем ближе становился Дуан, тем сложнее Байле было усидеть в седле. Юноше не терпелось увидеть Мюрин, увидеть Уну, поделиться с ними тем, что случилось в Эоле, рассказать о столице, отдать подарки.
   Торвальд не стал его задерживать. Сунул ему в руку золотое кольцо, поблагодарил за помощь и скрылся в трактире.
   Мать он приметил издалека. Мюрин вышла на крыльцо, встречать сына. Высокий и сильный Байле без труда подхватил её на руки и закружил. Женщина удивленно вскрикнула, а потом засмеялась - хорошее настроение сына передалось и ей. Всё-таки боги услышали её молитвы, и мальчик вернулся целым и невредимым.
   Байле поставил Мюрин на землю и чмокнул её в щеку. Он зашел в дом и почувствовал доносившейся из кухни запах выпечки. Мюрин пекла его любимые пирожки с мясом и картошкой.
   - Мне нужно столько рассказать. Но сперва посмотри, что я купил тебе в Эоле,- он достал из внутреннего кармана мешочек, развязал его и вытряс на подставленную ладонь матери серьги.- Я увидел их у одного продавца на площади. И сразу подумал, что они бы тебе понравились. А вот такой я купил Уне,- показал ей и кулон.
   Улыбка сразу же исчезла с лица женщины при упоминании невестки. Она смотрела на Байле, не зная, как ему сказать о случившемся... Тот же, заметив перемену в настроении матери, беспокойно спросил.
   - Что случилось, мам?
   Та не нашла слов. Просто опустила взгляд и принялась мять в руках край передника.
   - Мам, что случилось? - в голосе Байле отчетливо проскользнула тревога. Он подошел к женщине, взял её за руку и поинтересовался.- Что-то произошло с Уной? Да? Ты должна мне рассказать. Она в порядке? С ней всё хорошо?
   Её ответом стало:
   - Мне очень жаль, Байле,- и Мюрин вздрогнула, почувствовав, как сильнее сын стиснул её пальцы.- Она... Она погибла вчера...
   Юноша смотрел на нее, не веря в услышанное. Новость ошарашила его. Шокировала. Уна мертва... Что за бред? Несколько дней назад она была жива, он обещал ей вернуться, и она обещала его ждать. Его не было неделю. Он задержался лишь на один день! Как она может быть мертва?
   Единственное, что сумел выдавить из себя Байле, было:
   - Как? - глухое, надломленное, произнесенное, словно бы чужим голосом:
   - Она утонула в реке. Её достали из воды сегодня утром,- произнесла Мюрин и всхлипнула. Девушка ей нравилась, она и её сын действительно были красивой парой.
   Байле отошел от нее на шаг, потер лицо. Услышанное никак не укладывалось у него в голове. Уна мертва. Утонула в реке. Как такое вообще возможно? Зачем она туда пошла, если не умеет плавать? Что же произошло в его отсутствие, Нут побери?!
   - Нет, этого не может быть,- покачал головой Байле.- Это какая-то ошибка. Уна жива. В реке был кто-нибудь похожий на нее. Девушка другая. А Уна дома, ждет, когда я вернусь... Это не может быть правдой.
   - Старик Бедвир и его сын сами вытащили девушку из воды. Отец запретил кому-либо к ней приближаться. Это точно была она. Мне очень жаль, сынок...
   Но Байле её не дослушал. Он резко развернулся и выскочил из дома, побежал в сторону дома семьи Уны. Нет, нет, нет. Его супруга не может быть мертва. Это просто немыслимо! Они лишь недавно принесли свои клятвы, они планировали своё будущее, он мечтал о том, как они будут жить вместе... А теперь она мертва. Утонула!
   Байле толкнул калитку дома, быстро поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь. Ему было плевать, что безродовому нельзя здесь появляться без приглашения. Плевать на все правила. Пусть его хоть выгонят отсюда, изобьют, но он узнает, что с ней стало.
   Дверь распахнулась, и на пороге замер Дей.
   Все слова Байле, который он придумывал по дороге, так и застыли в глотке, взгляд его упал на желтую ленту на рукаве мужчины. Желтый - цвет траура. Значит, это правда... Её действительно не стало.
   Байле молчал. Дей тоже.
   Он оглянулся в дом и шагнул вперед, закрывая за собой аккуратно дверь. Положил ладонь на плечо Байле со словами:
   - Пойдем. Надо поговорить,- и повел его за собой.
  
   Они направляются к реке, это Байле сразу понял. Дей шел рядом с ним, засунув руки в карманы. Никогда прежде они не разговаривали. Брат Уны, как и все остальные в Дуане, относился к сыну Мюрин с презрением. И сейчас невольно Байле ждал от него подвоха.
   - Что случилось с Уной? - первым заговорил Байле.
   - Она утопилась,- ответил Дей и, заметив, как на него посмотрел юноша, объяснил.- Моя сестра носила твоего ребенка под сердцем. Когда её положение стало заметно, она призналась во всем отцу и матери. Рассказала, что спала с тобой, что вы тайно поженились... - резко замолк и устало потер переносицу.- Моя сестра очень сильно тебя любила. Она была готова на всё, чтобы остаться с тобой, Байле. Не смогла смириться с тем, что отец хотел выдать её замуж за Джеда. Если бы сегодня утром Уна осталась живы, она бы навсегда покинула Дуан...
   Дей замолчал, взгляд его был устремлен вперед - на блестящий и широкий рукав реки, из вод которой ранним утром он выносил сестренку. У матери от вида мертвой дочери случилась истерика. Слугам пришлось насилу уводить госпожу и поить её успокаивающим настоем. Отец же схватился за сердце и медленно сполз на землю. Дей же смотрел на лицо Уны и не узнавал свою младшую. Больше всего ему запомнилось, как потускнел огонь её волос.
   Байле не сказал ни слова, глядя на такое знакомое место. Сюда они часто приходили. Здесь можно было не бояться посторонних глаз и ушей. Именно на берегу реки он как-то признался, что любит её и долго не мог поверить, что услышал такие же слова в ответ.
   - Она предпочла отдать себя Нут, чем стать женой другого. Я рассказываю тебе всё потому, что мне кажется ты должен знать, что произошло на самом... Отец так не считает. Он приказал спустить на тебя собак, если ты подойдешь близко к нашему дому.
   Байле никак не мог оторвать глаз от воды. Почему боги сперва дарят тебе счастья, дают насладиться его вкусом, а потом так жестоко отнимают? Ему нельзя было задерживаться в Эоле. Нельзя было ехать туда. Нельзя было оставлять её одну. Нельзя было, нельзя ...
   - Это было в её руках, когда я вытащил,- Дей извлек что-то из кармана и протянул Байле - юноша рассеянно взял браслет.
   Он сам его сделал для Уны. Вырезал из дерева и выжег знаки оберега. Девушка носила его, не снимая. Говорила, этот амулет приносит ей удачу.
   - Я ведь не могу с ней попрощаться, так?
   - Лучше не стоит. Моя семья не хочет тебя там видеть. И еще кое-что,- Дей посмотрел на юношу, тот поднял на него взгляд темных глаз,- чем меньше людей знают о ваших отношениях, тем лучше. Я не хочу, чтобы все обсуждали то, что моя сестра связалась с безродовым. Достаточно с нашей семьи позора.
   Решив, что он сказал всё, что требовалось, Дей развернулся и направился прочь. Байле же прошел к реке, продолжая держать браслет в руках. Правда доходила до него медленно, будто яд.
   Уны больше нет.
   Если бы он наплевал на проклятый дождь, если бы выехал из Эола вовремя, она была бы еще жива. Он бы помог ей, спрятал бы её, они бы сбежали вместе...
   Байле обхватил голову руками, всхлипнул. Подступившие слёзы обожгли глаза.
   Он мог спасти её. Он не должен был ехать в Эол. Не должен был покидать Дуан...
   Боги, что же он вам такого сделал, раз вы так жестоки? Неужели заклеймить его бастардом вам показалось мало?! Неужели он не заслужил толику счастья?! Неужели вы действительно настолько завистливы до человеческой любви, раз не можете спокойно за ней наблюдать?!
   Ему хотелось кричать. Хотелось бить по земле кулаком, пока не содрет кожу, пока не разобьет костяшки, пока боль физическая не заглушит ту, что царила сейчас в груди...
   Но он не сделал этого. Наоборот, прошел к самому краю воды.
   Реки принадлежат всем мирам. Они текут из Верхнего мира в Срединный, в мир людей, а потом еще ниже - в мир Мертвых. Вода едина для трех миров, также, как и огонь, и воздух.
   Ты, река, забрала у него любимую. Наверное, она сейчас в Небесном чертоге, вместе с Ани качает их нерожденного ребенка и поёт ему колыбельные.
   Сперва юноша отдал воде купленный в Эоле амулет, а потом и браслет. Они быстро исчезли в темных водах. Сам же Байле медленно опустился на землю. Сил идти обратно не было. Только не сейчас, только не туда, где все будут обсуждать её смерть... Чувствуя, как к глазам снова подступают обжигающие слезы, он закрыл лицо руками.
  
   Отнеси, река, мои слова в Небесный чертог, поведай ей, что я виноват. Что я не должен был уезжать, не должен тебя оставлять одну, что должен был тебя защитить, уберечь... Меня не было рядом. Что я не должен был приводить тебя сюда, что не должен был подавать надежду на счастье...
   Надежда ослепляет. Заставляет верить в ложь. В сладкую ложь, которая никогда не сбудется. Я не должен был давать ей повод, не должен был вселять надежду.
   Скажи ей, река, что я не должен был появляться в её жизни. Моё проклятье - губить тех, кого люблю.
   Передай ей, река, что если она будет меня ждать, мы обязательно встретимся на том берегу.
   Я обещаю.
  
  
   Её похоронили на закате. Спустя два дня после смерти. Так принято. Недалеко от берега реки был разложен погребальный костер, где вместе с Уной, в Ни должны были отправиться и её любимые вещи. Всё, что пригодится молодой госпоже на той стороне горизонта.
   Байле не разрешили с ней попрощаться, но ему удалось забраться на высокое дерево, растущее поблизости, и наблюдать за происходящим из его густой кроны. Он видел, как прощались с дочерью отец и мать: поцелуй в лоб, несколько слов на ушко. Видел, как прощался с ней брат, проведя ладонью по огненным кудрям. Прощался со своей невестой и Джед - он коснулся поцелуем её холодных губ. Сам Байле попрощался с ней на расстоянии, шепнув ветру "прощай".
   Он сидел на дереве и смотрел на то, как догорает пламя, как поднимает оно свою алую голову кверху, как скрывается за ним его супруга... Смотрел, не мигая, пока слезы не навернулись на глаза. Был там, пока не затухло пламя, пока не склонил огненный змей свою голову к земле и пока не затушили слуги маленькие костерки и тлеющие угольки.
   Прах Уны будет собран и развеется над рекой, которой жизнь она свою отдала.
   Тело огню.
   Прах ветру.
   Прах воде.
   Душа небесам или подземному миру.
   Так принято.
   Так положено.
  
   Её смерть изменила его. Байле стал более замкнутым, необщительным. Всё реже и реже брал он в руки старушку Идду и сколько бы не просили посетители "Бычьего Рога" спеть им песню, он отказывался. Часто Мюрин видела, как сын её читает небольшую потрепанную книгу. Но где Байле её взял и о чем книга, она спросить не решалась.
   Так прошло Время Долгих Ночей, следом за ним Время Созревания и Время Урожая. Началось Время Падающих Листьев.
   Холодные ветра, пришедшие с севера, принесли с собой дожди и пасмурную погоду. Окончательно ушло летнее тепло - увели Дагда и Луг летнюю кобылицу в небесное стойло. Заперли её там рядом с сестрой её - весенней. Нескоро выведут их в мир людей.
   Наступало время старухи из Бэра, злобной и сварливой богини зимы. Никто её не любил, матерь гор заснеженных, хозяйку всех зверей. Ждали со страхом и молитвами Брану и Ани. Ведь в её время духи злые получают полную силу. Начинают пакости делать людям. Чары злые ворожить. А могут метель наслать или болезни. Опасное это время. Тёмное.
   Отпраздновали люди День Урожая, когда все дары богини матери-земли были уже собраны. Принесли жертву Брану, поблагодарили его за милость и защиты попросили, задобрили приближающуюся старуху-зиму, чтобы к ним, людям простым, отнеслась помягче и не серчала.
   В этот день в Дуане всегда проводилась ярмарка. На неё съезжались люди со всех окрестных деревень. Большой это праздник для города. Народа на главной площади столько, что и яблоку негде упасть! Раньше Байле брал с собой лиру и играл на ярмарке, зарабатывал бывало пару серебряных колец. На них можно было купить Мюрин подарок, себе что-нибудь присмотреть. А на оставшиеся медные кольца наесться сладким хлебом, политого медом, и выпить чашку горячего пряного вина.
   В этот раз он никуда не пошел. Остался сидеть дома, не смотря на уговоры Мюрин "выйти и прогуляться". Женщина только вздыхала тяжело. Не узнать сына. Остается надеяться, что время всё излечит. Такие раны проходят не сразу.
   Деньги, те самые два золотых кольца, Байле отдал матери. Сказал, ему они теперь без надобности. Мюрин их тратить тоже не стала. Отложила.
   Мюрин ушла на работу, и Байле, взяв с собой книгу, отправился к реке. Единственное место, где можно было остаться наедине со своими мыслями.
   Книгу, подаренную ему Торвальдом, он перечитал от первой строчи до последней несколько раз. Мужчина не соврал ему, Арго действительно был рожден рабыней, и свою судьбу он выковал сам. Вырезал своё имя на страницах истории.
   Может и он, Байле, может изменить свою жизнь? Взять силой лучшую долю? Он ведь не хочет до конца своей жизни оставаться безродовым, бастардом с клеймом в волосах... Мюрин считала, что сын её замкнулся из-за смерти Уны. Отчасти правда. Но всё больше Байле думал не о погибшей жене, а о словах Торвальда: "хотел ты стать кем-то большим, нежели бастардом?".
   Да, хотел бы. И смерть Уны только подтолкнула его к этому ответу. Не будь он безродовым, всё могло сложиться иначе.
   - Я так и думал, что найду тебя здесь,- неожиданно раздался за его спиной знакомый голос.
   Байле вздрогнул, обернулся - за ним стоял рядом Торвальд. Юноша удивленно посмотрел на него, и мужчина улыбнулся. Опустился рядом с ним на пожелтевшую траву.
   - Я вижу "Песня об Арго Кровавом" тебе понравилась,- сказал он, заметив книгу в руках Байле.
   - Да. Прочитал её несколько раз. Я думал, вы уехали...
   Торвальд покинул Дуан в тот же день, когда погибла Уна. Это Байле сказал трактирщик. Он же протянул ему и книгу, добавив, что посетитель оставил её для Байле. На память, как гость просил передать.
   - Я проезжал мимо, узнал, что в Дуане ярмарка и решил посмотреть, что здесь да как. Я слышал о том, что произошло с твоей женой. Мне жаль.
   Байле кивнул. После смерти Уны он ждал Торвальда. Думал, тот скоро вернется в город. Сперва Байле хотел обвинить его в том, что тот увез его из дома, увез от Уны, задержал в Эоле. А затем, когда слепящая ярость прошла... Байле и сам не мог понять, зачем он его ждал. Почему-то ему хотелось рассказать о том, что произошло. Ему казалось, что Торвальд его поймет.
   - Она утопилась, когда узнала, что её собираются отдать за другого.
   - Надо же,- протянул Торвальд. - Прямо, как героиня какой-нибудь старинной баллады...
   Байле бросил на него мрачный взгляд, но ничего говорить не стал.
   - Зачем вы вернулись в Дуан? Только ради ярмарки?
   Торвальд пожал плечами.
   - Отчасти, да. Я слышал, у вас пекут самый вкусный сладкий хлеб в Эхбе. А еще я хотел проведать тебя и узнать, как ты поживаешь, Байле.
   Тот замолчал, обдумывая его слова. Он сидел, прижимая к себе книгу об Арго, и молчал... Торвальд же запустил руку в карман и достал завернутую в салфетку корочку сладкого хлеба. Предложил Байле, а, когда он отказался, принялся сам ощипывать кусочек.
   - Как-то в Эоле вы спросили, кем бы я хотел стать? - наконец подал голос юноша. - Помните.
   - Да, помню.
   - Я так и не дал своего ответа.
   - Это я тоже помню.
   Байле сделал глубокий вдох и признался:
   - Да. Я бы хотел стать кем-то. Я бы хотел стать тем, про кого люди не смели бы говорить "безродовый". Я бы хотел стать тем, кого люди будут уважать и бояться. Тем, кого люди бы запомнили...
   - Это кем, например?
   - Не знаю... Тем, у кого будет богатство. Тот, у кого будет власть. Я не хочу больше быть сыном шлюхи. Хочу изменить свою судьбу также, как её изменил однажды Арго,- и посмотрел на Торвальда.
   Тот доел сладкий хлеб и отряхнул крошки с рук и одежды.
   - Богатство и власть... Занятно. Только хотеть это одно, Байле, а сделать совсем другое. Арго не зря звался Кровавым. А готов ли ты пойти по головам ради своей цели? Готов ли ты убивать? Готов ли ты бросить всё, что у тебя есть? Оставить дом, мать и уйти искать свою судьбу?
   Байле ответил не сразу. Торвальд и не торопил его.
   - Да. Готов. Только... я не знаю, с чего мне начать и в какую сторону надо идти.
   Его собеседник усмехнулся.
   - В моих силах тебе помочь, Байле.
   Юноша бросил на него подозрительный взгляд.
   - И какая в этом для вас выгода? В помощи мне?
   - Тебе, главное, знать, что выгода есть. И довольно большая. Тем более,- добавил Торвальд, пощипывая подбородок,- ты мне напоминаешь одного человека, которого я знал много лет назад. Он был славным малым, но судьба обошлась с ним несправедливо. Послушай меня, Байле,- Торвальд поднялся,- я уеду из Дуана через два дня. Куда будет лежать моя дорога, еще не знаю. Если ты действительно готов всё бросить и отправиться на поиски своей судьбы, как только что мне сказал, присоединяйся. Если нет, - он развел руки в стороны,- значит, нет.
   Торвальд оставил юношу одного, и тот еще долго сидел на берегу, обдумывая его слова.
   Готов ли он всё бросить ради призрачной надежды на лучшее? Готов ли, как сказал Торвальд, заплатить свою цену за величие? Готов ли ко всему, что будет ждать его впереди?
   Байле поднял взгляд к осеннему небу и улыбнулся.
   Конечно, готов. Никаких сомнений.
  
  

Глава 8

Не оглядываясь назад

Дорога вперёд, дорога назад,
Потерянный друг, обиженный брат -
Что выберешь ты своею тропой,
И кто уведёт тебя за собой?

Канцлер Ги "Другу"

   Дорогу к домику ведьмы он помнил до сих пор, не смотря на то, что прошло много лет. Разбитые, покрытые язвами ноги сами принесли его к ней. Дошел из последних сил, понимая, что Хельга единственная, кто сможет (и захочет) ему помочь.
   Это случилось во Время Долгих Ночей. Холодное время. Дождливое. Порой даже снежное. В ту неделю выпало много снега, поднялся ледяной ветер - дыхание старухи-зимы. Он едва не замерз насмерть в лесу, когда попал в буран. Мог даже покляться собственной жизнью, что слышал, как воют злые духи вокруг, как тянут к нему свои черные руки и зовут остаться навечно с ними...
   Боги уберегли его тогда. Мимолетное проявление их милости.
   Когда он наконец дошел до жилища Хельги, то не смог сдержать облегченного стона. Крыша была занесена снегом, из-за чего дом походил на огромный булыжник. И если бы не тоненькая струйка дыма, поднимающаяся в воздух, можно было бы подумать, что здесь давно никто не живет.
   Он из последних сил заковылял к её домику, постучал в дверь. Он почти не ел эти дни, у него не было времени на сон, на отдых... Дошел к ведьме из чистого упрямства.
   Хельга сперва его не узнала, а, когда признала в заросшем бродяге своего давнего друга, то сразу отвела его в дом и уложила перед огнем, накрыла одеялом, чтобы согрелся.
   - Боги, Торвальд... - Хельга аккуратно сняла стоптанные сапоги с его ног и покачала головой, глядя на раны. - Я уже и не думала, что когда-нибудь тебя увижу.
   - Думала, что я сдох? - донеслось приглушенное из-под одеяла.
   - Нет,- ответила ведьма,- боги говорили мне, что ты жив, что ты борешься. Но все остальные думают, что тебя давно нет... И он тоже так считает.
   - Оно и к лучшему.
   Хельга поднялась и прошла к невысокой полочке, где стояли различные настойки. Она выбрала ту, что успокоит все тревоги, мазь, от которой быстрее заживет плоть, и сняла пучок засушенной травы, аромат которой принесет спокойные и крепкие сны.
   Когда она повернулась к Торвальду, то решила, что тот уже спит. Присела рядом, положила траву под одеяло и поймала на себе его внимательный взгляд. Годы, проведенные там его изменили. Хельга помнила его юношей, смелым, решительным, влюбленным... Сейчас же на нее смотрели глаза взрослого мужчины, и в их черном цвете Хельга заметила застарелую, настоявшуюся злобу.
   - Ты слышала о ней, да? - тихо спросил Торвальд.
   Хельги кивнула.
   - Да. Слышала. Она умерла спустя два года после того, как тебя отправили на рудники. При родах.
   Ничего не ответил. Просто отвернулся к очагу, накрывшись одеялом с головой.
   Хельга же вышла на улицу и, набрав снега в чашу, растопила его над огнем. Добавила несколько капель настойки и протянула чашу Торвальду.
   - Выпей, пожалуйста. Это поможет тебе заснуть.
   - Каждую ночь мне снится, что я снова там. Закованный в цепи, в темноте, один... - он с трудом сел и принял из рук ведьмы напиток.- Я думал, он придет ко мне, поймет, что всё это ошибка, вытащит из темницы... Верил в этом. Надеялся. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять - моё заточение его рук дело. Мой собственный брат запер меня в темнице... - замолчал, глядя на своё отражение в воде, а потом посмотрел на Хельгу.- Ты ведь знаешь, почему я пришел именно к тебе?
   - Да.
   - Я хочу узнать, что меня ждет впереди. Что мне уготовили боги...
   Хельга не смогла ему отказать.
   - Я спрошу у них, но позже. Сейчас тебе надо отдохнуть.
  
   Она выполнила своё обещание. Когда Торвальду стало лучше, она спросила у Брана и Ани, у Луга и Дагды, что ждет его впереди. Торвальд подумал тогда, что никогда не забудет, когда Хельга несколько минут сидела неподвижно, а затем подняла на него глаза. И глаза её были белые, будто утренний туман.
   - Торвальд,- и голос её стал другой, низкий, глубокий, с хрипотцой.- Торвальд, сын Бормира, внук Дайре... Ты наконец-то увидел солнечный свет спустя столько лет. Ты, будто Инне* спустился в подземный мир и вернулся оттуда. Мы все рады твоему возращению.
   - Я хочу знать, что меня ждет впереди?
   - У твоего будущего только одна дорога, сын Бормира. Ты знаешь, какая. Ты выбрал её уже тогда, когда над твоей головой сомкнулись тяжелые своды южных рудников. Дорога мести... Ты получишь желаемое, Торвальд. Даже больше, - холодные ладони Хельги коснулись его лица, но глазами колдуньи на него смотрело совсем иное существо.- Но заплатишь высокую цену. Ты и весь твой род.
   - Мне всё равно. Я собираюсь вернуть то, что мне принадлежит по праву.
   - Ты вернешь. Ты всё вернешь ... - она улыбнулась.- И он тебе в этом поможет.
   - Он?
   - Мальчик, родившейся в зимнюю бурю. Он был мертв от рождения, и его отдали нам. Но мы вдохнули в него жизнь. Ему суждено многое изменить. Ты узнаешь его, Торвальд... У него такая же метка, как и у тебя,- она коснулась белой пряди в его темных волосах.- Метка Арго Кровавого. Метка Брана. Запомни мои слова, - лицо Хельги стало так близко, её горячее дыхание касалось его губ.- Запомни и не забывай, Торвальд, сын Бормира... Это твоё пророчество,- и зашептала.- Погаснет в миг вечерняя звезда, когда под роковые флейты стоны, увенчан белоснежною короной, сын шлюхи станет королем. Он песнь кровавую в веках оставит, величием потомков наградив. И род его почит в бессмертной славе, его судьбу однажды повторив...
  
  
   - На ярмарке было очень интересно. Приехал даже бродячий театр. Показали несколько представлений. А под вечер в память о своей сестре Дей запустил в небо бумажный фонарик... Мне кажется, тебе стоило бы на это взглянуть, Байле.
   Байле даже не поднял глаз от тарелки. От Мюрин не укрылось, что сегодня у её сына снова отсутствует аппетит. Также, как он отсутствовал вчера. Что-то занимало его мысли. Что-то, кроме смерти Уны.
   Но прежде, чем Мюрин задала тревожащий её вопрос, Байле открыл рот:
   - Как бы ты отнеслась к тому, если бы я уехал? Оставил бы Дуан?
   Мюрин почувствовала болезненный укол в груди от его слов. Беспокойно поднялось внутри неприятной волной, и женщина поспешила себя утешить тем, что сын задает такие вопросы просто из-за любопытства.
   - Куда же ты хочешь уйти?
   - Не знаю,- Байле отодвинул тарелку и положил локти на стол, взглянул на мать,- но точно хочу уйти, мам. Мы оба знаем, что мне нет места в Дуане. Я не хочу быть изгоем. Не хочу до конца своей жизни оставаться безродовым. Я хочу большего, чем убирать столы в "Бычьем Роге" и петь на площади. Но искать свою судьбу надо за пределами этого города.
   Этих слов она всегда боялась. Тайно. В глубине души. Боялась, что однажды он уйдет. Боги подарили ей ребенка внезапно, умного и красивого мальчика с темными волосами и такими необычными волосами. После рождения двух мертвых детей, Мюрин уже не надеялась понести, а тут такой подарок от богов... Но также неожиданно, как сын тогда появился в её жизни, он спешит покинуть её.
   - Нам осталось накопить еще немного денег, и ты можешь поступить в Музыкальную академию... Разве это не то, чего ты хотел?
   Байле встал из-за стола, подошел к ней и взял её ладони в свои, посмотрел на заботливые руки. На них от тяжелой работы уже стали появляться морщины.
   - Нет, не этого. Ты можешь назвать это глупостью, но я чувствую, что если покину Дуан, уйду, то найду то, что всегда искал... Что я достигну чего-то. Я хочу быть тем, кого люди будут уважать, бояться и помнить.
   Мюрин кивнула. Она отвернулась, чтобы Байле не видел подступивших к её глазам слез. Рано или поздно все птицы покидают родное гнездо, но ей так не хотелось отпускать сына... Сердце материнское чувствовало, что если он уйдет сейчас, то уже не вернется к ней прежним.
   Она сделала глубокий вдох, чтобы он не услышал тревоги в её голосе.
   - Когда же ты собираешься уйти?
   - Послезавтра. Утром.
   Мюрин отвернулась к окну, чтобы сын не видел, как ей тяжело даются эти слова.
   - Хорошо. Я приготовлю тебе еды и одежду в дорогу. И помолюсь богам в храме.
  
   Этот сон отличался от тех, что ему обычно снились. Здесь Байле стоял на берегу реки и смотрел на темное полотно небес. Крупная желтая луна застыла на них, отбрасывая бледно-желтые лучи на землю и на неподвижную гладь воды. В своем сне Байле чего-то ждал или кого-то...
   Он опустил взгляд и увидел фигуру на противоположном берегу. Девушка с медными распущенными волосами. Она подняла руки, будто зовя его к себе, и Байле побежал вперед.
   Вода ледяным холодом обожгла тело, но Байле было все равно. Уна оставалась на месте, протягивая к нему руки... Её бледные губы что-то шептали, но до юноши не долетало ни слова.
   Река его держала, не выпускала, её воды стали вязкими и липкими, будто смола. Байле упорно шел вперед. Во сне, как это бывает, тело слушалось неохотно, движения давались с большим трудом. Но Уна ждала его, и Байле не сдавался.
   Наконец нога ступила на твердый берег, и он бросился к ней. Обхватил тонкий стан, привлек девушку к себе, впился в мягкие губы поцелуем, чувствуя, как Уна прижимается к нему в ответ.
   Оставалось очень мало времени.
   Байле знал это.
   Он горячо зашептал, обжигая дыханием её губы:
   - Прости, прости меня, что я задержался... Боги, я никогда еще так не желал обернуть время вспять. Зачем я только оставил тебя? Прости меня, Уна... Если бы я знал, я бы никогда тебя не оставил...
   - Посмотри на меня, Байле.
   Юноша выполнил её просьбу и застыл, понимая, что не Уну он больше сжимает в объятиях. У женщины в кольце его рук было серой вуалью закрыто лицо, только аккуратный подбородок и полные губы оставались открытыми. От её исходил тонкий запах весенних цветов.
   Имя её было Нут.
   К нему во сне пришла сама богиня смерти.
   - Я с нетерпением жду нашей встречи, Байле,- сказала она ласково и провела ладонью по его щеке.
   - Я скоро умру? - с дрожью в голосе спросил он.
   Она улыбнулась.
   - Разве меня можно повстречать только на смертном одре? Ты сам придешь ко мне, Байле. Прялка прядет твою судьбу, и пряжа в её руках замерла. Редкое явление. Наша с тобой встреча станет решающей. И мне интересно, какой выбор ты сделаешь.
   Байле хотел сказать, что он не понимает, о каком выборе идет речь, но Нут в его руках уже не было.
   Он стоял один на берегу реки.
   И ночное солнце медленно клонилось к западу.
  
   Байле видел, как его матери тяжело от мысли, что им скоро придется расстаться. Сожалел, что приходится расстраивать её и оставлять одну, но иначе не мог. По-другому не выходило. Дорога звала его давно, но удерживала Мюрин, удерживала Уна... Появление Торвальда всё изменило. Это был именно тот шанс, которого так долго ждал Байле.
   Всё именно так, как должно быть.
   Он уходит, чтобы потом вернуться.
   Мюрин провела его до границы Дуана. С Торвальдом Байле договорился встретиться на перекрестке, недалеко от города. Пешком минут десять, не больше.
   Мать крепко держала сына за руку, словно бы боялась отпустить. Байле смело шел вперед. Он оглянулся на Дуан всего раз и мысленно поклялся не возвращаться сюда, пока не найдет то, что всегда желал. Пока "Байле безродовый", "Байле сын шлюхи" не останутся в прошлом.
   - Я положила тебе туда лепешки, и мясо вяленное, немного сыра, который купила на ярмарке, сало. Этого должно хватить на первое время. И еще кое-что,- она достала из кармана потрепанный кошель и протянула сыну.- Это принадлежит тебе. Ты честно заработал.
   Байле открыл его и обнаружил внутри два золотых кольца и два серебряных. Он удивленно посмотрел на Мюрин и хотел было ей их вернуть, но та отрицательно мотнула головой.
   - Тебе они больше пригодятся, чем мне... - и поглядела по сторонам: на старые покосившиеся дома, на ленту дорогу, уходящую на восток. - Вот, мы и дошли до границы Дуана, сынок. Обещай мне, что ты будешь себя беречь, Байле. Я всю ночь молилась богам, чтобы они приглядывали за тобой. И я надеюсь, что Бран и Ани услышали мои молитвы.
   - Обещаю, мам.
   Он крепко-крепко обнял её, чувствуя, как мать вздрагивает от душивших её слез. Потом поцеловал в лоб и пообещал, что вернется. Дал слово, что скоро они снова встретятся.
   Мюрин отпустила своего сына и еще долго стояла на дороге, глядя ему вслед. С того самого дня она каждое утро приходила сюда, встречать его, надеясь, что увидит вдалеке знакомую высокую фигуру. Стояла так с раннего утра до полудня, а потом уходила работать.
   Байле сдержал своё слово - он вернулся.
   Но много воды утекло прежде, чем боги разрешили им снова увидеться.
  
   ***************
  
   Легенда об Инне - предание о том, как храбрый воин Инне отправился в царство смерти Ни, чтобы вернуть своего лучшего друга.
  
  

Глава 9

Эли из Иорда

Он хотел быть героем далекой страны,

А она - лишь поведать ему свои сны.

Её кудри как полночь густы и темны,

Её губы созревшего меда полны.

Йовин "Он и Она"

Восемнадцать весен назад

  
  
   - Нравится ли тебе в Эоле?
   Элайла отвернулась от окна, за которым мерцала, подсвеченная вечерними огнями столица, и кивнула.
   - Очень, милорд. Просто немного непривычно,- плотней закуталась в теплый платок, когда снаружи задул ветер. Со своего приезда в северную столицу Элайла постоянно мерзла. Что поделать, южная кровь, привыкшая к теплу и яркому солнцу.
   - Ты скоро привыкнешь к Эолу,- ответил Берн, подходя к ней. Хотел было провести ладонью по волосам, но передумал.- К городу, к людям, даже к погоде.
   Эли только кивнула в ответ, и Берн скоро удалился, сославшись на дела. Их поженили несколько недель назад. Супруг был старше её на тринадцать лет, и Эли не знала, как он выглядит до самой свадьбы. Она помнила своё разочарование, когда сильные руки мужчины сняли с неё свадебную вуаль... Эли представляла Берна Вечернюю Звезду иначе. Моложе, добрее, мягче. Но это ведь не так уж и важно, правда? Зато сбылась давняя мечта её отца- он наконец-то породнился с Эхбом спустя столько лет напряженных отношений. Так она, единственная дочь короля Иорда, оказалась здесь, в угрюмых и холодных стенах столицы.
   Ей не нравился этот город. Слишком сильно отличался он от Серафим. Серафимы... Эли тоскливо вздохнула, подумав о родном городе. Главный город Иорда располагался на берегу Кораллового моря. Там гулял теплый и соленый бриз, на небе сияло щедрое на тепло солнце, от жарких лучей которого она любила прятаться в королевском саду. Там не было высоких серых стен, не было холодных дождей... Не было этих враждебных взглядов, которыми на нее порой поглядывали придворные. Там был её дом и её семья, а теперь она принадлежит Вечерней Звезде.
   Дни тянулись бесконечной чередой. Она их проводила в Лосином замке, бродя по длинным коридорам и заглядывая в залы, либо вышивая вместе с придворными дамами. А если погода стояла хорошая, можно было прогуляться по саду. Конечно, ни в какое сравнение с садами Серафим местные не шли.
   Ночи для Эли были еще тяжелее. Берну Вечерней Звезде нужен был наследник, и Элайла стала его второй женой. Первая скончалась от горячки. Все считали, чем скорее Эли понесет, тем лучше для обоих государств. Ничто так не скрепляет союз между севером и югом, как ребенок, в котором текут обе крови.
   Элайла думала, что ей суждено зачахнуть в этом месте. Северное наречие всё еще тяжело давалось девушке, не смотря на ежедневные уроки, и нередко она слышала смешки за своей спиной. Придворных веселил её акцент. Она старалась не замечать этого и бралась за учебу усерднее.
   Всё изменилось, когда началось Время Шумных Ветров. Берн всё чаще оставлял свою жену, отправляясь на охоту. Лесные своды были ему милей, нежели супружеское ложе. Эли была этому рада.
   Когда одинокий всадник въехал на территорию Лосиного замка, Элайла вместе с придворными дамами вышивала. Через приоткрытые окна проникал теплый воздух, принося с собой запах жасмина, одна из её компаньонок играла на арфе, развлекая Её Высочество музыкой.
   Сперва до них донеслись удивленные разговоры слуг, а потом одна из девушек выглянула в окно. Вгляделась в приехавшего и издала изумленный возглас:
   - Не верю своим глазам! - она повернулась к своим подругам.- Это Торвальд!
   Придворные дамы сразу же оставили свое вышивание и примкнули к окну, заинтересованная Эли тоже поднялась и глянула на внутреннюю площадку замка. Там рядом с конюхом стоял молодой человек в запыленном дорожном костюме. Эли не удалось его детально разглядеть, она увидела только высокого юношу с черными, как у Берна, волосами.
   - Я слышала, что он объехал весь Эхб,- обронила одна из девушек, Эли глянула на нее и попыталась припомнить её имя. Северные имена запомнились непросто. Тяжелые и неповоротливые, они так сильно отличались от коротких и звонких южных... Кажется, девушку звали Брианна.
   - А я слышала, что он сбежал со своей любовницей к лесу Мей.
   Эли тронула за плечо одну из своих фрейлин - Гана повернулась к ней.
   - Кто этот мужчина?
   - Это единокровный брат короля. Младший. Рожден мачехой Его Величества.
   - И почему же всех удивило его возвращение?
   - Потому, что год от него не было вестей. Король считал его пропавшим без вести.
   Потом Эли представился шанс разглядеть младшего брата Берна короля поближе. Он поднялся наверх, чтобы поприветствовать молодую королеву и её окружение.
   Они действительно были чем-то похожи. Особенная черта Вечерней Звезды - их чёрные волосы с белой прядью (метка Арго Кровавого) и темные глаза. Но в остальном... Сходство с угрюмым братом кончилось. Перед Эли стоял еще юноша, примерно одного с ней возраста. Может старше на год или два. Он действительно был высоким и крепко сложенным, как ей и удалось разглядеть из окна. Он улыбнулся ей, заметив излишне внимательный взгляд королевы, и поклонился.
   - Рада вас приветствовать в Лосином замке, Торвальд,- Эли постаралась произносить слова правильно, говорила она чуть растягивая слова.
   - Благодарю,- принц окинул взглядом придворных дам, и от Эли не укрылось, как его взгляд задержался на Бриенне. Обладательнице густых льняных волос и ярких голубых глаз.- Жены моего брата одна другой краше. И моложе. Надеюсь, вам нравится в Лосином замке, королева.
   - Нравится,- ответила Элайла.- У вас судя по всему была долгая дорога...
   - Да,- Торвальд заправил прядь отросших волос за ухо.- Я бы хотел отдохнуть с неё.
   - Вечером король вернется с охоты. Думаю, он будет рад увидеть своего брата.
   Торвальд снова поклонился и со словами: "Не сомневаюсь", ушел. Эли же принялась за вышивку, краем уха слушая тихую беседу между девушками. Возвращение младшего принца обещало скрасить их досуг.
  
   Сперва он ей не понравился. Показался слишком надменным. Но затем Эли сумела узнать Торвальда поближе. Их вторая встреча произошла, когда она сидела в библиотеке и читала книгу. Читала в полголоса, проговаривая слова про себя. Учитель говорил, что молодая королева делает большие успехи, но Эли просто хотела, чтобы бесконечные насмешки за её спиной прекратились. Говорить своему мужу она об отношении придворных не собиралась. Да и что он бы мог сделать с такими язвами, вроде Бриенны.
   Элайле нравилось в библиотеке. Чем-то эта комната ей напоминала библиотеку отца в Зимнем замке. Там она часто играла со своим младшим братом.
   Королева была так увлечена чтением, что не заметила постороннего. Она давно пересела из-за стола в широкое кресло Берна, забравшись туда с ногами. Книга увлекла её. Эта была баллада об Ангус и Морин. Двух влюбленных, чья любовь вызвала зависть у богов, и те решили их разлучить. Бог лукавства рассказал Ангус, что любимый умер на войне, и девушка не выдержала разлуки с ним. Вскоре её душа отправилась к Нут. Морин же, узнав, что его невеста мертва, наложил на себя руки...
   - У вас хорошо получается.
   Эли от неожиданности вздрогнула и чуть не выронила книгу, оторвала глаза от страниц и увидела перед собой Торвальда. Тот в знак извинения поднял кисти рук.
   - Не хотел вас пугать.
   - Ничего страшного,- проговорила Эли, и принц опустился в кресло напротив.- Я не услышала, как вы вошли... Спасибо за комплимент, но над произношением мне еще работать и работать. Как и над всем остальным.
   - Да. Есть немного,- согласился с ней Торвальд.- Но я думаю, у вас всё получится.
   Берн был очень рад видеть своего брата. Король обнял его крепко и похлопал по плечу. Элайла вообще редко видела, чтобы он проявлял к кому-нибудь ласку или дружелюбие. Видимо, с Торвальдом у них действительно были очень хорошие отношения.
   Тем же вечером был устроен чисто семейный ужин, где Торвальд рассказывал о своих путешествиях. Элайла не смогла дослушать его до конца. Берн отправил жену спать, а сам остался с братом сидеть до поздней ночи.
   - Я слышала, что вы много путешествовали. Вы побывали везде в Эхбе: Эол, Дуан, Тару, Сибилла... Но я так и не поняла почему? Зачем вам это нужно было?
   Он пожал в ответ плечами:
   - Может я просто люблю путешествовать. Тем более, как младший принц я не обременен тяжестью короны. Могу позволить себе проводить время так, как мне хочется. И мне показалось интересным, узнать своё королевство поближе. Чем и как люди Эзба живут,- улыбнулся.- Знать ближе людей, которыми ты правишь, это может быть полезным, не так ли? Я хочу поделиться увиденным с Берном.
   Эли не нашла, что ему возразить. Торвальд же глянул на книгу в её руках.
   - Баллада о Морине и Ангус. Увлекаетесь поэзией?
   Элайла в ответ не сдержала улыбки и ответила его же словами:
   - Хочу узнать поближе культуру той страны, в которой мне теперь предстоит жить. Я слышала, что история Морина пользуется большой любовью в Эхбе, - а потом добавила.- Она мне понравилась. Красивая баллада.
   - И печальная,- Торвальд чуть подался вперед, глядя на Эли - та спокойно выдержала его внимательный взгляд.- Знаете, путешествуя, я слышал о вас. Король взял южанку в жены. Люди сейчас это обсуждают. Большая новость.
   Эли опустила глаза, разгладила складки на юбке платья.
   - И что же они говорят?
   - Много чего. Например, говорят, что королева старательно учит наш язык, и у нее очень милый акцент.
   Та фыркнула в ответ:
   - Скорее отвратительный, раз весь двор ставит меня на смех.
   - Отнюдь нет,- возразил ей Торвальд.- Он действительно милый, и я бы не советовал вам от него избавляться. Он придает вам некоторое очарование.
   - Я приму это к сведению.
   Эли стала разглядывать кольца на своих руках, Торвальд же постучал пальцами по подлокотнику. А потом подал голос:
   - Я знаю, что вам очень тяжело в Лосином замке. Тяжело в Эхбе. Вы скучаете по прежней жизни. Скучаете по дому. Но всё пройдет... Эол и Лосиный замок не такие мрачные, как могут показаться сначала.
   - Это вы тоже, путешествуя, услышали? - довольно резко спросила у него девушка.
   - Нет, - он мотнул отрицательно головой.- Это мне сказал Берн. Мой брат может вам показаться суровым и бесчувственным, но ему хотелось бы, чтобы вы привыкли к этому месту. И к людям тоже. Но на это потребуется время.
   Молодая королева покачала головой.
   - Здесь всё иначе... Мне кажется, , прожив здесь двадцать лет, я всё равно буду чувствовать себя чужой,- покрутила кольцо на пальце.- Не знаю даже, где мне молиться своим богам, чтобы не оскорбить теперь и ваших. Да и далеко я от своих богов отныне...
   Она замолчала, и Торвальд несколько минут размышлял над её словами:
   - Вам нужно отвлечься. Знаете, какой через несколько дней будет праздник?
   - Нет.
   Торвальд деланно удивился, чем невольно вызвал у Эли улыбку. Младший брат начинал ей нравится всё больше и больше.
   - Не знаете, а еще хотите изучать нашу культуру. Близится праздник Ани. Остара. Весенний день. Самый важный праздник в Эхбе. В этот день старуха-зима уходит, и Луг с Дагдой выводят из стойла кобылицу-весну. Будет в Эоле большая ярмарка. Вам стоит на ней побывать. Посмотрите, как жгут чучело зимы.
   - Я не могу без разрешения супруга покидать Лосиный замок.
   - Можно у него спросить.
   Элайла приосанилась. Эта только начавшаяся игра пришлась ей по вкусу. Она поинтересовалась с оттенком вызова:
   - А если мой муж откажет?
   - Ну... - Торвальд сделал вид, что задумался.- Если он не разрешит, то я могу вас вывести отсюда тайно. Всё равно Берн будет на охоте и не заметит вашего отсутствия.
   Эли не могла понять, говорит сейчас Торвальд всерьез или шутит. На всякий случай Элайла поинтересовалась:
   - А если он узнает?
   - Так мы никому не скажем,- последовал простой ответ.- Элайла, как вы собираетесь узнать Эхб, если проводите всё время в четырех стенах? Вы ведь даже толком и столицу не видели.
   Действительно, не видела. Только на тех коротких поездках, которые порой устраивал Берн.
   Эли так и не поняла, что именно сыграло свою роль в принятом ею решении: то ли обаятельная улыбка младшего Вечерней Звезды, то ли усталость от Лосиного замка... Но она приняла предложение Торвальда.
   С этого всё и началось.
   Началась та тайна, которую им удалось хранить два года, прежде, чем всё, что они с надеждой и любовью строили, рухнуло с оглушительным треском.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"