Два огнеметных танка, известные под интересным названием "Буратино", выползли на огневую позицию и развернулись для стрельбы в сторону гор. Вздрогнула афганская земля и эхо "последнего прости" полетело по ущельям, разнося весть об окончании почти десятилетней военной операции советских войск, целесообразность и необходимость которой ещё долго будет обсуждаться историками и политиками.
***
Пятнадцатая бригада спецназ уже около двух часов стояла в походных колоннах, готовая к маршу. Солдаты нетерпеливо высовывались из люков боевых машин, поглядывая на своих командиров в ожидании команды "вперед", но командиры молчали. Офицеры нервно курили одну сигарету за другой, прохаживаясь вдоль колонны, о чем-то перешептываясь и кивая головами в сторону командирской штабной машины, откуда через открытую дверь было хорошо слышно, как кто-то разговаривал по телефону засекреченной радиосвязи:
- Да они нас прирежут через пять минут после ухода наших частей!
Скоро стала известна причина задержки. Колонна ждали военных советников, которых советское правительство решило оставить в афганских войсках. Советники выразили категорический протест и сейчас их судьба решалась в Москве на самом высоком уровне.
Медленно тянулись минуты томительного ожидания. Наконец, кто-то из командования в голове колонны подал команду "по местам!" Кризис разрешился в пользу советников. Когда выезжали из Джелалабада, над городом поднялся столб дыма.
- Наши казармы жгут, - пронеслась весть по комендантской радиосети, - чтобы духом неверных не пахло!
Перед Кабулом сделали короткую остановку. Старших машин собрали на инструктаж и довели приказ: - при следовании через город не останавливаться ни при каких обстоятельствах!
Приказ был выполнен дословно. Даже когда на одной из улиц какой-то афганец выбежал на дорогу перед головной машиной с букетом цветов. Потом офицеры мрачно шутили: - в Афганистане, оказывается, был один за нас, и того задавили.
После Кабула повернули на север. Перевал Саланг был засыпан снегом и это был самый сложный участок пути. Несколько упавших в пропасть машин застыли безмолвными памятниками тем, кто не дожил одного дня до возвращения.
Позади остался знаменитый тоннель, где в самом начале войны при прохождении встречных колонн столкнулись и загорелись две машины. Тогда от угарного газа погибло свыше ста человек.
После Таш-Кургана выехали на равнину. Дорога повернула на запад. Всё. Впереди Термез.
***
В Термезе бригаду разделили. Один отряд направили на Украину, другой еще куда-то, а штаб с остатками - в узбекский город Чирчик, под Ташкент. В этом городе в то время жило много русских и дислоцировалось около двадцати воинских частей, поэтому встреча эшелона с бригадой была организована в лучших традициях советской эпохи. Играл оркестр, развевались флаги, из репродуктора звучали приветственные речи. Школьницы в пионерских галстуках с цветами в руках подбегали к почерневшим от афганского солнца солдатам и поздравляли с возвращением. Солдаты принимали цветы со слезами радости.
После праздничного митинга Дима Сергеев, корреспондент местной газеты, подошел к группе солдат и попытался взять у них интервью для своего издания. Получалось плохо. Солдаты отвечали односложно или не отвечали совсем. Дима вглядывался в их лица и ему становилось не по себе. В глазах солдат он читал какую-то непонятную для него дикую тоску. Тогда Дима подошел к офицерам. Ему повезло, среди них оказался политработник, который быстро надиктовал Диме на диктофон всё, что качалось героического пути пятнадцатой бригады. Выключив диктофон, Дима задал последний вопрос:
- А теперь, не для печати. Почему у вас солдаты такие дикие? В их глазах никаких человеческих чувств не читается.
Политработник нахмурился и на минуту задумался. Потом ответил:
- Ответ тоже не для печати. Наши солдаты - это вчерашние дети, которых от мамки оторвали и бросили в пекло. В этом возрасте у человека еще не выработалась система психологической защиты от стрессов и весь тот кошмар, который они увидели на войне, привел их в состояние, близкое к шоковому. Вот в этом состоянии они сейчас и находятся.
- И как долго они будут находиться в таком состоянии? - Осторожно спросил Дима.
- Врать не буду, но, мне кажется, долго. Потом, через несколько лет, они отойдут.
Политработник помолчал, потом добавил:
- Не все отойдут. Кто-то так и останется моральным уродом.
- Значит, это мина замедленного действия? - всплеснул руками Дима, - интересно, ответит ли за это кто-нибудь?
Политработник искоса взглянул на журналиста. Дальнейший разговор становился политически опасным. Офицер повернулся и пошел прочь.
- Никто не ответит, - бросил он ходу, не оборачиваясь.
Дима пошел к служебной машине. По дороге он увидел солдата, который спрятал лицо в букете цветов. Плечи у солдата странно подергивались.
- Отойдут! - вслух подумал Дмитрий, подойдя к машине.