Соколова Надежда : другие произведения.

Калейдоскопы бытия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сборник состоит из текстов, написанных мной за десять лет творчества. Поэзия, проза, эссе - все произведения включают в себя любовь к жизни и описание ее сторон, как позитивных, так и негативных. Купить бумажную или электронную версию можно здесь: https://ridero.ru/books/kaleidoskopy_bytiya/ или https://mybook.ru/author/nadezhda-sokolova-3/kalejdoskopy-bytiya-sbornik/
  Стихи, рассказы и эссе о жизни
  
  Мини-вселенные
  
  Так будь же сам вселенной и творцом,
  Сознай себя божественным и вечным
  И плавь миры по льялам душ и вер.
  Будь дерзким зодчим вавилонских башен
  М. А. Волошин
  
   Только вслушайтесь: "...будь ... вселенной и творцом". Да, именно так и нужно поступать каждому, кто хочет оставить свой след на Земле. Не каждому дано быть гением, но гении часто вырастают в окружении людей, не боящихся выразить себя и свою душу, стремящихся увековечить свое "я" в этом мире. Не бойтесь создавать свои мини-вселенные. Не важно, какими они будут, главное - вы сможете показать в них свои мысли и чувства. Пишите, пойте, играйте, рисуйте, но делайте все это с удовольствием, и вы сами вскоре заметите, как изменилась ваша жизнь, как много стало в ней светлого и яркого. Ведь свои эмоции нужно выражать любым способом, иначе они поглотят вас.
   Мини-вселенные есть в каждом из нас. Они ждут, пока мы придадим им форму, позволим развиться их содержанию. Если вы дружите со соловом, создавайте миры на бумаге, если любите краски и кисти, наслаждайтесь созданием картин. Не нужно бояться. Забудьте "не могу". Всему можно научиться при желании. Главное - хотеть и не лениться. Населяйте свои вселенные, хольте и лелейте их жителей, научитесь "видеть" не только глазами, старайтесь прочувствовать то, что создаете, вникайте во все, что происходит в ваших мирах. Любите то, что заложено в вас. И выпускайте наружу о, что заперто в вас. Позвольте росткам, посаженным в вашей душе, наконец-то прорасти, а цветам - расцвести.
   Наслаждайтесь жизнью, ведь она так коротка.
  
  Гимн планете
  Ожерелье из звёзд
  И морская заря,
  Хороводы берёз,
  Лепестки янтаря,
  
  Лёгкий шёпот листвы,
  Светлый образ Небес,
  Изумруды травы,
  В нежном пурпуре лес,
  
  Разноцветье лугов,
  Тайна сказочных гор,
  Неподвижность веков,
  Рек широкий простор,
  
  Васильков взгляд-сапфир
  И нагие поля...
  Вечно юн этот мир.
  Имя миру - Земля.
  
  Ангел
  
  Иногда мне кажется, что я - ангел. Ангел, зачем-то посланный на Землю, в этот прекрасный мир, мир боли, зла и насилия, любви, нежности и страсти.
  Я могу понять всех и каждого, пропускаю чужую боль через свою душу, я люблю людей. Но умею ли я любить ЧЕЛОВЕКА? Иногда мне кажется , что я не люблю никого именно потому, что люблю всех.
  Я - ангел, и я плачу ночами от безнадежности и страха, я не знаю, зачем я здесь, не понимаю своей судьбы, боюсь любить ближних. Я не умею ненавидеть, и от этого любой может причинить мне боль словом или жестом.
  Я боюсь людей, так как слишком многое пережила, и поэтому не доверяю даже родным...
  Я не умею забывать, и это - моя беда. Я помню все: хорошее, плохое, радость, горе, насилие, счастье...
  Я знаю наперед, что случится со мной и с моими близкими. Я не вижу этого, но ЗНАЮ. И от этого мне страшно.
  Я - ангел... Даже злясь, я полностью контролирую себя. Но не могу контролировать того, кто сидит у меня внутри, пытаясь не дать вернуться на Землю.
  Я боюсь смерти, боли, предательства, наверное, потому, что пережила это...
  Я верю в Бога, но не христианского, мусульманского, индуистского, а в Того, кто послал меня сюда, и кто примет меня в свои руки, когда мой путь закончится.
  Я ЗНАЮ, что только я ответственна за все, что происходит вокруг, но я не всегда могу контролировать свои желания. Иногда я думаю, что именно я виновата в смерти моих родных, что если бы я действительно захотела, я бы смогла спасти их... Но... Так ли это?
  Это очень больно - быть ангелом не Земле...
  
  
  Паутина звуков
  
  Через Космос и земную даль
  Рассыпаются деревья звоном,
  Лёгкую вселенскую печаль
  Преломляют по своим законам.
  
  Эти звуки будят мысль в душе,
  Заставляют верить, ждать, молиться.
  Исчезают стёртые клише,
  И из мрака восстают вдруг лица:
  
  Цезарь, Иисус, Иуда, Брут,
  Магдалина, Суламифь и Ева -
  Судеб их таинственный маршрут
  Отражает Вечности напевы.
  
  И течёт тот звон среди веков,
  Невесомый и неощутимый.
  По нему, как по тропе из снов,
  Едет Бог, народами гонимый.
  
  Башня
  
  Глава 1
  
  Сущность человека - в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек ни притерпелся. Вероятно, Бог, создавая человека, догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения.
  Аркадий и Борис Стругацкие, "Трудно быть богом"
  
  
   Башня стояла в самом центре шумного города и была видна из любого его района. Высокое темно-коричневое строение, величавое и стройное, оно, словно нарядно одетая, но скромно накрашенная молодая женщина, приковывало к себе взгляды людей со всей округи. Башня завораживала, манила, звала...
   - Лерка, хватит пялиться. Пошла бы вон посуду помыла. Сидит тут часами, уставившись в стену.
   Лера нехотя оторвалась от картины. Мать, как обычно, пришла не вовремя. Впрочем, это и не удивительно. Её родительница вечно все делала не вовремя. Женщина молча поднялась и, не возражая, ушла на кухню. Последнее время они мало разговаривали. Лера старалась как можно меньше бывать дома, оставаясь только на неизбежные выходные и праздничные дни, мать обижалась, ревновала, периодически устраивала скандалы и закатывала истерики, кричала, не стесняясь соседей, о неблагодарной черствой дочери, которую она вырастила, отказывая себе во всем. После очередной порции подобных обвинений дочь еще больше замыкалась в себе, холод в отношениях с родительницей лишь возрастал. И снова ничего в их жизни не менялось.
   Посуда... Пусть будет посуда.... Что угодно, лишь бы занять себя, постараться хоть на несколько минут отвлечься от горькой, жестокой реальности, забыть, что такую как ты среди людей обычно зовут старой девой, синим чулком, никому не нужной тридцатитрехлетней теткой... И ведь не жила толком, ничего вокруг не видела, жизнь не познала... Вроде и молодая еще. По календарю. А в душе чувствуешь себя седой старухой лет восьмидесяти, не меньше.
   Еще и мать рядом... Нет, раньше она мать любила. Очень. Да и как было не любить, когда эта женщина была единственным на свете родным человеком, который делал все возможное, чтобы его ребенок жил достойно, пусть и небогато. Поздний ребенок... Мать родила ее в тридцать, через год отец бросил их, ушел к более молодой, более красивой, не имеющей еще детей, мешавших спать по ночам и отнимавших все свободное время. Мать тяжело пережила расставание, а затем - и развод, долго плакала по ночам в подушку, и как следствие - возненавидела всех мужчин вокруг, посвятила себя дочери, баловала ее, отказывая себе во многом, покупала и сладости, и игрушки, и даже недешевую технику; только одевала так, чтобы мальчики как можно меньше внимания обращали - в длинные широкие вещи серо-коричнево-черных цветов.
  В восемнадцать Лера захотела сменить гардероб, желая нравиться парням и ходить на свидания, подошла к родительнице, попросила денег на новую, более яркую и модную одежду, и мать первый раз в жизни ударила ее, влепила унизительную пощечину, закатила истерику, обвиняла дочь во всевозможных грехах, в желании поскорей убежать от той, что ночами не спала, стараясь вырастить ребенка, дать ему достойное образование, выпустить в люди.
   Больше Лера с матерью на эту тему не разговаривала. Да и вообще стала меньше общаться с той, кого когда-то так сильно любила, переживая все в себе, не желая делиться чувствами и мечтами ни с кем, и уж тем более - с близкой родственницей; молча отучилась, молча устроилась на работу бухгалтером в небольшой строительной фирме на другом конце города, молча работала за своим столом, приходила в офис самая первая, уходила самая последняя, стараясь не задерживаться дома. Матери это не нравилось, ей хотелось внимания и общения, но Лера на чувства родительницы уже не обращала внимания.
   А год назад на блошином рынке ей попалась на глаза странная картина: городская узкая улица, ведущая куда-то вниз, небольшие каменные двухэтажные дома с узкими, будто бойницы, окошками, и башня, возвышавшаяся горделиво надо всем. Отдавала картину практически даром согбенная морщинистая старушка, возможно, заставшая еще Романовых. Лера потратила на очаровавший ее пейзаж последние деньги и повесила картину над своим письменным столом. Матери купленная вещь почему-то сразу не понравилась, но дочь проявила несвойственное ей до этого упрямство и все-таки настояла на своем, а когда картина однажды вдруг исчезла с предназначенного ей места, Лера показала родительнице, что тоже умеет скандалить, и пейзаж практически сразу же вернулся на стену. Больше мать его не трогала, лишь зыркала недовольно на него с безопасного расстояния и раздраженно шипела на дочь, когда та, желая отрешиться от своей неудачно сложившейся личной жизни, внимательно разглядывала живопись, стараясь запомнить мельчайшие детали и мечтая оказаться там, на этих улочках, рядом с башней.
   Посуда закончилась. Лера вытерла руки и вернулась за стол. Родительница ушла ворчать в свою комнату, и никто не мешал женщине снова наслаждаться городским пейзажем, чем-то отдаленно похожим на европейский. Красиво... Как же невероятно красиво... Аж дух захватывает... И словно чувствуешь под босыми ногами раскаленные от летней жары гладкие камни мостовой...
   - Иди давай. Что встала? - кто-то толкнул ее в спину, женщина вздрогнула и недоуменно обернулась. Она действительно стояла на мостовой. На той самой улочке. И башня. Вот же она. Стоит только руку протянуть...
   - Иди давай, - повторил угрюмый бородатый детина, стоявший за ней, и снова несильно толкнул ее в спину, понуждая сделать шаг вперед. - Как бишь тебя кличут? Запамятовал я что-то...
   - Лера, - удивленно ответила она, все еще боясь поверить в случившееся. Мужчина вдруг резко переменился в лице, побледнел, став почти прозрачным, и почтительно склонился перед ней:
   - Простите, госпожа, дурня, не со зла я, я и подумать не мог, что вы - четырехбуквенная. Прошу, пойдемте, повозка уже ждет.
   Что за...? Что происходит? Где она? Почему и как попала сюда? Зачем ей куда-то идти, да еще и со странным спутником? И спросить не у кого: улица на удивление пустынна, только этот странный мужчина все так же стоит, низко склонившись в поясном поклоне, и показывает рукой чуть в сторону, за городские ворота, распахнутые настежь. Чтобы не заставлять его и дальше ждать, Лера покорно пошла в указанном направлении. Там и правда стояла крытая плотным коричневым брезентом повозка с распряженными лошадьми, на которой сидели, свесив босые ноги и оживленно болтая о чем-то, две девушки в цветастых длинных платьях. Рядом молодецки гарцевал на черном коне мужчина средних лет и среднего же роста, одетый в защитный темно-зеленый костюм, чуть поодаль вольготно расположились на траве и азартно резались в карты трое стражников.
   - Ди, ты ее наконец нашел? - Всадник подъехал к Лере и шедшему за ней ее спутнику и пристально уставился на женщину. Что им всем от нее нужно? Откуда такой интерес? И эти глаза... Зеленые, словно молодая, только что распустившаяся весенняя листва, странно светящиеся в лучах уже закатного солнца...
   И мрачный голос детины:
   - Ты, Арт, не пялься так. Четырехбуквенная она.
   Испуганно замолчали и мгновенно прижались друг к другу две девушки, взирая теперь на Леру, будто на жуткого, непонятно откуда вылезшего монстра, сразу же подскочили, бросив на траве карты, молодые стражники и вытянулись в струнку, преданно поедая появившихся глазами, сам ее спутник тоже готов был вытянуться в любой миг, по приказу, только всадник чуть усмехнулся и, не слезая с лошади, внимательно взглянул на женщину:
   - Простите невежу, госпожа. А звать вас как?
   - Лера, - все еще слабо понимая, что с ней происходит, повторила она.
   Мужчина чуть приподнял брови, будто не ожидал ответа или же услышал что-то странное, соскочил с коня и галантно подал ей руку, помогая забраться в повозку:
   - Прошу, сюда. Надеюсь, вам будет удобно. Ехать нам предстоит долго.
   И уже к остальным, не обращая внимания на новенькую, зычным голосом командира:
   - Собираемся и выступаем!
   И всё сразу пришли в движение: солдаты начали собирать свое скудно имущество, девушки соскочили на землю и стали запрягать пасшихся лошадей, странный бородатый детина полез на козлы. Лера помотала головой, стараясь прийти в себя. Боже, что творится? Получается, она действительно оказалась в увиденном ею городе? Но как? Почему именно она? И как отсюда выбраться, вернуться назад? Что произошло с ней в ее родном мире? Зачем и кому она нужна здесь? Одни вопросы, и никаких ответов.
   Тем временем повозка плавно покатила по усыпанной мелким гравием широкой дороге. Девушки уселись вглубь транспортного средства и оттуда настороженно посматривали на свою новую спутницу, изредка о чем-то шепчась между собой. Мужчина на коне умчался далеко вперед, солдаты, еле слышно переговариваясь, шли неспешно позади.
   Как же тут пыльно и жарко. Пот разъедает кожу и скоро будет заливать глаза. Лера полезла было в карман домашнего байкового халата за носовым платком и вздрогнула: не было на ней халата, вместо него женщина была обряжена в длинную, почти до щиколоток, юбку из грубой ткани и кофту, закрывавшую грудь и руки до запястий. На голове, как только что обнаружила женщина, была повязана косынка. На ногах - что-то вроде сандалий, выструганных из дерева. Прямо монастырское одеяние, непривычное и пугающее своей необычностью.
   Женщина огляделась: они удалялись от города, от башни. Почему-то от понимания данного факта Лере сделалось неуютно. Сразу же захотелось вернуться туда, к этому странному, манившему, словно сильный магнит, строению...
   - Госпожа, - тихонько окликнула ее одна из девушек, осторожно подбираясь поближе с явными намерениями остановить собиравшуюся спрыгнуть вниз женщину. - Госпожа, вам никак нельзя туда. Господин запретил.
   Что за чушь? Кто запретил? Почему нельзя? Мозги словно были окутаны дурманом и тяжестью. Чтобы хоть как-то избавиться от непривычного ощущения, Лера помотала головой и буквально сразу же почувствовала облегчение. К башне больше не тянуло. Девушка, окликнувшая ее, сидела все это время рядом. Будто почувствовав, что ее подопечной стало легче, "охранница" с облегчением вздохнула и вернулась к подруге.
   Да что происходит? Лера всегда гордилась своим умением противостоять любого вида внушению. Однажды ее на спор предложил загипнотизировать довольно известный в своем деле специалист. Не смог. Женщина в тот день заслуженно получила прозвище "неподдающейся". Здесь же происходит нечто невероятное и оттого - пугающее.
   Пытаясь переключиться на другую тему, Лера начала крутить головой в разные стороны: они ехали между желто-зеленых полей, на которых виднелись многочисленные согнутые спины. Крестьяне собирают урожай? Получается, сейчас позднее лето или ранняя осень?
   Медленно тянулось тягучее, словно патока, время. Поля, поля, поля... И ничего нового... Женщина привалилась спиной к брезенту и задремала. Сквозь сон она смутно слышала чей-то женский плач, но не рядом, а невероятно далеко, как будто в другой вселенной. Кто-то ждал ее там, звал по имени, молил вернуться.
   - Лера, Лера, Лера.
   Она вздрогнула и резко открыла глаза. Возле нее стоял тот самый всадник, ставший во главе их непонятного отряда, и пытался разбудить, не дотрагиваясь. Заметив, что все получилось, он удовлетворенно улыбнулся, зеленые глаза довольно сверкнули:
   - Вы проснулись. Это хорошо. У нас привал. Вы можете выйти и размять ноги. Скоро ехать дальше.
   Зачем и куда, он не пояснил, наоборот, сразу же отошел от повозки и вместе с детиной-кучером ушел куда-то. Лера слезла и осмотрелась: небольшая, довольно миленькая полянка возле леса. Деревья частые и высокие. Настоящая чащоба. Девушки все так же настороженно наблюдали за ней, сидя неподалеку, стражники занимались впряженными в повозку лошадьми. Конь главы отряда, стреноженный, пасся возле деревьев. Настоящая крестьянская идиллия. Только на сердце почему-то тяжело и неспокойно...
   Привал действительно был недолгим, Лера едва успела вернуться в повозку после прогулки до кромки леса, когда пришли кучер и глава отряда, раздраженные и чем-то недовольные. При их появлении все сразу пришло в движение, и через несколько минут они все снова двигались по усыпанной гравием дороге.
   Пока ехали, женщина пыталась припомнить все, что знала о попаданцах в иной мир. Получалось не очень. В свободное от работы время она читала исключительно серьезную и профессиональную литературу, справедливо опасаясь, что если откроет какой-нибудь любовный роман, то просто разрыдается от душевной боли и жалости к самой себе. Все, что ей удалось вспомнить, сводилось к двум пунктам: попаданцы обычно были людьми, никому не нужными у себя дома, и именно в другом мире им предназначалась непонятная, но важная роль спасителя человечества. Лера подавила дрожь. Выводы не радовали. Нет, то, что она не нужна матери, женщина поняла давно. Не нужна именно как дочь, как самодостаточный взрослый человек, зато удобна, как говорящая кукла, к которой можно обратиться в любую минуту с указаниями, попреками или жалобами. Наверное, именно поэтому судьба и закинула ее сюда, пусть и через картину... Но вот роль спасителя человечества Леру совсем не радовала. Не горела женщина желанием никого спасать. Кто бы ее саму спас, хотя бы от ее жутких горьких мыслей...
   - Гарпии!!! - Крик достиг ушей, но не проник в сознание. Какие гарпии? Откуда они здесь?
   - Госпожа! - Испуганный голосок одной из девушек, прижавшейся к подруге внутри повозки. - Отползите от входа, госпожа! Гарпии!
   Послушалась Лера исключительно инстинктивно: привыкнув постоянно повиноваться матери в своем мире, женщина и здесь беспрекословно исполняла чужие приказы и просьбы, даже не задумываясь над их смыслом.
   В проходе замелькали мужские тела и руки. Кто-то что-то громко и экспрессивно кричал, наверное, ругался, так как слова были непонятные и явно незнакомые, кто-то пытался порвать брезент сверху, периодически царапая чем-то острым, похожим на когти. Девушки, теперь уже сидевшие рядом, сжались в комок и еле дышали от ужаса, а Лера все еще не могла поверить в реальность происходившего. Все воспринималось ею как страшный сон или затянувшаяся дурная шутка. Но вот снаружи наступила тишина, и женщине снова почему-то стало жутко. А потом в проходе показалась голова начальника их отряда:
   - Все в порядке. На этот рад отбились. - Он помолчал несколько секунд, а потом неожиданно попросил странно мягким тоном. - Госпожа, выйдите наружу, пожалуйста.
   И снова женщина повиновалась, но, оказавшись за стенами повозки, практически сразу же пожалела об этом: на земле лежали несколько, нет, не животных, скорее - созданий, огромных, темно-серых, даже пепельных, как будто придуманных ночным кошмаром шизофреника: большие, длинные, широко раскинутые кожистые крылья, словно у летучих мышей, непропорционально маленькие, отвратительные на вид туловища и головы (каким образом они летают при таком строении?), грязные, покрытые красными пятнами острые клювы, а на лапах - когти, узкие и загнутые, и жидкость без цвета и запаха, лившаяся ручьем из рваных ран.
   Лера сама не поняла, как оказалась у ближайшего чахлого кустика, практически единственного в этой округе. Склонившись над ним, она судорожно освобождала желудок от всего съеденного. Нет, это уже была не шутка. Эти чудовища готовы были убить всех, кто попадется им под лапу. И женщину впервые за то время, что она провела здесь, накрыл с головой холодный и липкий, как осенняя паутина, страх.
   Чья-то рука услужливо протянула фляжку, и Лера с удовольствием напилась воды. Сил не осталось. Кто-то (похоже, что начальник их отряда) заботливо помог ей добраться до повозки, усадил, и они снова тронулись в путь.
  
   - Привал! Здесь остановимся на ночь! - Зычный и громкий голос Арта (Так ведь его назвал кучер?) нельзя было перепутать ни с каким другим. А вот и он сам, заглянул в повозку, позволяя вблизи подробно рассмотреть широкое, плоское как блин лицо со сломанным несколько раз горбатым носом, небольшими рваными шрамами на правой щеке, в опасной близости от виска, короткую, взлохмаченную, черную шевелюру и необычные, большие, зеленые глаза с переливом.
   - Госпожа, здесь речка неподалеку. Пойдемте провожу. - Подал руку, помогая спуститься, потом пошел на шаг впереди, указывая дорогу. Их маленький лагерь жил своей жизнью: девушки разбирали три тюка, замеченные женщиной в повозке, мужчины возились с лошадьми. Ни на Леру, ни на ее спутника никто не обратил ни малейшего внимания, будто все шло так, как нужно. Странное отсутствие интереса в пусть даже и маленьком, но коллективе...
   Опять частый густой лес, высокие деревья. Ее провожатый шел уверенно, словно не раз бывал здесь. Женщине, не привыкшей к отдыху на природе, дорога давалась с большим трудом: корни так и норовили залезть под ноги, сучья мешали пути, ветки лезли в лицо. Через некоторое время невдалеке и правда послышался звук льющейся воды, а спустя несколько минут они вышли к небольшой, но быстрой лесной речке. Какая прозрачная, чистая вода. И ощущение полной дикости, нетронутости местной природы. Опустившись на колени, Лера сложила руки ковшом и сделала три глотка. Вкусно. И сладко. Поднялась. Обернулась. Мужчина внимательно смотрел на нее.
   - Что-то не так? - Смутилась она.
   - Да нет, все так. - И голос такой странный, будто его обладатель никак не может решиться на что-то. Потом вздохнул, повернул на пальце красным камнем вверх не замеченное Лерой раньше массивное кольцо, и воздух замерцал яркими оранжево-синими искрами. Он маг? Теперь уже она ничему не удивилась бы...
   - Сейчас нас никто не слышит. - Ее спутник присел на берег речки и похлопал ладонью рядом с собой. Подчиняясь его жесту, женщина опустилась туда же.
   - У тебя, наверное, много вопросов накопилось? Задавай. Постараюсь ответить.
   Задавать? Вопрос у нее только один.
   - Что со мной происходит?
   Внимательный взгляд зеленых глаз:
   - Тебя притянула Турма.
   - Что?
   - Турма. Местное название башни. Ты ведь хотела вернуться к ней, когда мы поехали прочь, правильно? Пыталась слезть с повозки? Да? Это ее влияние. Старики говорят, что раньше, несколько сотен лет назад, на месте Турмы были врата, через которые проходили существа из других миров. Проходили и навсегда исчезали, не причиняя ни малейшего вреда местным жителям, затем за одну ночь врата куда-то исчезли, а на их месте появилась башня. Те несчастные, кому не посчастливилось побывать в ней, уверяли, что ее стены от пола до потолка черны от копоти и сажи, окна закрыты наглухо, а под потолком разливается таинственный фиолетовый свет. Не знаю, насколько это правда, и, если честно, не горю желанием выяснять, но каждый год в Турму приводят нескольких человек, которых отбирают по непонятному принципу. Кто-то возвращается, начисто забыв, что с ним там происходило, но большинство пропадает без вести. Башня, словно ненасытная троллья утроба, пожирает их. И постоянно притягивает к себе пришельцев из иных миров. Они, в отличие от местных, побывав в Турме, получают в дар от башни какие-то редкие магические особенности и начинают обустраивать свою жизнь здесь. Я - потомок одного из таких пришельцев. И я пытаюсь положить конец могуществу башни.
   Сказка. Жуткая сказка, сочиненная братьями Гримм.
   - Не веришь? - Будто почувствовал он ее сомнения.
   Лера вздохнула:
   - Верю. Но принять все сказанное пока не получается. И при чем здесь я?
   - Ты - последняя, притянутая башней. Оракул предсказал, что "слабая телом, но сильная духом поможет разрушить мощь и влияние Турмы". Ты идеально подходишь под первую часть описания: невысокого роста, очень худая, физически слабая. Возможно, именно ты - та, кого ждут люди этого мира.
   - Сколько пафоса... - Женщина покачала головой. - А если оракул ошибся? Или ошиблись вы?
   В ответ - снисходительная улыбка на тонких губах.
   - Оракул не ошибается. Никогда. Мы. Мы, конечно, могли сделать ставку не на того человека. Но тогда в День Жертв тебя просто выкинет в свой мир.
   - День Жертв?
   - Да. Через несколько дней Турма выберет себе тех, кто должен будет войти в неё. Именно тогда мы и поймем, кто был прав: ты или оракул. До этого времени тебе придется ездить с нами.
   - Зачем?
   - Сам мир попытается любыми силами избавиться от тебя, чтобы сохранить установившийся порядок. Начало уже положено - гарпии. Обычно они не нападают на вооруженных путников, предпочитая безоружных селян или же больную крупную дичь. Но сегодня что-то заставило их изменить своим привычкам. Я склонен считать, что дело во влиянии магии мира. Что нас ждет впереди, мы не знаем. Но нам нужно продержаться. Любыми силами. И уехать как можно дальше от башни.
   - Не понимаю... А как же День Жертв? Разве я не должна находиться в городе и войти в башню в этот день?
   - Нет. Турма способна притянуть выбранных ею людей отовсюду. В столице же ее сила возрастает, и она способна поглотить тебя, Избранную, подчинить своей магии.
   Все сказанное не укладывалось в голове. Она - Избранная? О ней говорил Оракул? Нет, глупости. Эти люди ошиблись. Она, скромный бухгалтер, не может ничего разрушить.
   - Лера... - Мужской голос вырвал ее из ее мыслей. Она вынырнула из своих мыслей, вскинула голову и встретилась взглядом с этими необычными зелеными глазами. - Разве кто-то ждет тебя там, в твоем мире? Если нет, почему ты сомневаешься? Постарайся выжить здесь, дождись Дня Жертв, тогда все и откроется.
   Ждет? Её? Там? Нет, никто. О матери женщина даже не вспомнила, давно вычеркнув ту из своей личной жизни. И сейчас она решительно покачала головой в ответ на слова своего собеседника:
   - Некому ждать. Одна я там.
   - Тогда тем более нет никакого смысла волноваться. Нам уже пора возвращаться, но, может, у тебя остались какие-то вопросы? Что еще тебя интересует?
   Теперь, когда туман вокруг ее появления в этом необычном мире рассеялся, думать стало намного проще, и Лера смогла сосредоточиться на том, что происходило в течение дня.
   - Что за странное деление по буквам? Почему ты на людях обращаешься ко мне с почтением, как к высшей по иерархии?
   Он чуть улыбнулся:
   - Это особенность нашего мира. От других пришельцев я слышал, что такого нет нигде. Зато есть у нас: чем длиннее у тебя имя, тем выше ты в своей жизни: двухбуквенные - крестьяне и бедные горожане, трехбуквенные - ремесленники и мелкие купцы, четырехбуквенные - купцы средней руки и зажиточные горожане, пятибуквенные - высшее купечество и низшее дворянство, шестибуквенные - "высокое дворянство", и наконец семибуквенные - семья Правителя. Насчет твоего второго вопроса: я и в дальнейшем на людях обязан проявлять к тебе почтение и уважительно обращаться. Сменить тон мне позволено только в ситуациях, подобных нынешней, когда нас никто не слышит.
   Она кивнула, принимая его объяснения, хоть и не понимая всех сложностей подобного общения.
   - Ты можешь вымыться в реке, если хочешь, я уйду проверить силки, вернусь через несколько минут.
   Вымыться? В грязной речке? Хотя почему грязной? Здесь же нет заводов и фабрик... Да и какой у нее выбор, если завтра снова предстоит весь день ехать непонятно куда?
   Мыться она все же не стала, так, чуть ополоснулась, и когда ее сопровождающий пришел с пустыми силками, женщина уже была полностью одета.
  
   Вернувшись в лагерь, они поужинали бурой массой, по вкусу напомнившей Лере несоленую гречневую кашу.
   - Так то ж царая, госпожа, - охотно ответил на ее вопрос сидевший рядом кучер.
   Что за царая, женщина уточнять не стала. Поев, она улеглась в повозке неподалеку от входа и скоро, измученная дневными событиями, провалилась в долгий тяжелый сон.
  
   Темные широкие коридоры. Практически полное отсутствие света. И запах. Странный запах, как будто искусственного происхождения. Лера сама не знала, откуда у нее в голове появилась эта аналогия, но чувствовала, что права, что настоящий "живой" воздух так пахнуть не может.
   Она шла уже давно, у нее гудели ноги и болела спина, словно она, как в далеком детстве, вновь весь день помогала матери на работе: рвала сорняки, полола траву, ухаживала за цветами.
   Куда она шла и зачем, женщина не думала, она просто, как заводная кукла, снова и снова переставляла ноги, зная, что нужно дойти, нужно исполнить предначертанное. Нужно. Нужно...
   - Лера. Лера. Лера.
   Опять этот голос. Он зовет, заставляет прислушаться, вернуться. Но она не хочет. Она должна...
   Женщина резко распахнула глаза. Над ней в тревоге склонились кучер и командир отряда. Ди и Арт, вспомнила она. Последний, увидев, что его подопечная наконец очнулась, с облегчением улыбнулся:
   - Вы пришли в себя. Это хорошо. Вставайте. У нас еще есть несколько минут пред тем, как нужно будет ехать. Ди вам поможет.
   Повернулся и ушел. Остался кучер.
   - Ох, и напугали вы всех нас, госпожа, - бормотал он чуть слышно, накладывая завтрак в глубокую деревянную, грубо вытесанную тарелку, и кладя возле наполненной посуды такую же деревянную ложку, пока Лера слезала с повозки и приводила себя в порядок. - Лежите как труп, белая, холодная, вроде как и не дышите уже. Как это Арт догадался вас позвать? А то, мабыть, и хоронить пришлось бы.
   Перспектива быть похороненной заживо женщину не порадовала. Молча поев всю ту же не особо аппетитную несоленую бурую массу, она отлучилась в лес на несколько минут, а как только вернулась, отряд снова двинулся в путь.
   Ехали все в том же порядке. Командир скакал далеко впереди, Ди сидел на месте кучера, и ветер доносил до женщины незнакомую мелодию, которую мужчина негромко напевал, правя лошадьми, две девушки жались в одном из углов их транспортного средства, о чем-то изредка переговариваясь между собой на непонятном женщине наречии, сзади неизменно шли солдаты.
   Чтобы не скучать, Лера вернулась мыслями в тот день, когда впервые увидела странную картину: она вышла на блошиный рынок в надежде присмотреть себе в комнату что-нибудь старинное - женщина питала слабость к старым вещам, представителям других эпох, - и сразу же, в первом ряду, увидела небольшого росточка, закутанную в несколько платков, несмотря на сильнейшую жару, пожилую женщину, явно с трудом стоявшую на ногах. Вернее, сначала она обратила внимание на картину, странную, необычную, манившую своим немного жутковатым городским пейзажем, и просто влюбилась в так искусно изображенную на полотне высокую темную башню, поняла, почувствовала, осознала, что готова выложить практически любую сумму за это произведение искусства. Но оказалось, что продавец отдавал свой товар за копейки, и Лера с радостью заплатила деньги, а потом бережно несла вещь домой, любуясь ею всю дорогу.
   Башня. Турма. Этот странный начальник их маленького отряда уверяет, что она - очередная Избранная, призванная из своего мира, чтобы помочь сокрушить строение и восстановить справедливость, лишив башню ее ежегодных жертв... Разрушать Турму она не хотела, чувствуя к строению непонятную симпатию, как будто к дальнему, уже давно забытому и вдруг неожиданно нашедшемуся родственнику.
   Девушки, о чем-то шептавшиеся неподалеку, вдруг испуганно ойкнули и замолчали. Такое необычное поведение заставило женщину вынырнуть из своих невеселых мыслей. Она обернулась, пытаясь понять, в чем же дело, и сама подавилась криком: посередине повозки лениво раскачивался на паутине ярко-желтый паук размером с ее кулак.
   Откуда и когда он тут появился? Лера могла поклясться чем угодно: еще несколько минут назад этого чудовища здесь не было, иначе она просто не села бы внутрь, пошла бы пешком, да просто осталась бы на месте, что угодно, только не ехать рядом с таким своеобразным восьмилапым попутчиком.
   Повозка между тем начала медленно останавливаться. Привал? Или что-то еще приключилось? Снаружи показалась голова Арта.
   - Госпожа, - начал было он, но увидел паука и напрягся.
   - Пригнитесь и закройте глаза. Все трое. - Последовал затем отрывистый приказ. Женщина повиновалась: крепко зажмурившись, она буквально сжалась в комок. Через секунду послышался непонятный звук, потом вновь стало тихо. И голос командира их отряда сообщил:
   - Теперь все в порядке.
   Лера открыла глаза и обернулась: из задней стенке повозки, покрытой брезентом, торчала короткая стрела. Паука нигде не было видно.
   - Мы подъехали к лайтару. Здесь можно немного отдохнуть, купить то, что необходимо, да и вообще, размять ноги. Не желаете пройти со мной госпожа?
   Лайтар? Это что? Местный магазин? Да, конечно, она пойдет... Лера вылезла из повозки и пошла рядом с мужчиной. Как оказалось, лайтар был аналогом небольшого поселка, в котором жили исключительно ремесленники, владевшие разнообразными умениями и выставлявшие излишки своего товара на продажу.
   Их сопровождал кучер, несший в руке большую глубокую корзину. Солдаты и девушки остались возле повозки. Втроем спутники подошли к проему в стене из плетеного лозняка, окружавшего поселок, и прошли внутрь. Селение казалось вымершим: в нем не раздавались человеческие голоса, не слышно было криков животных, даже пения птиц, заливавшихся возле их повозки, и того не было. Такое беззвучие напрягало женщину, но ее спутники, не подавая признаков волнения, так же молча шли рядом. И Лера постаралась выбросить из головы странное местное гостеприимство, с интересом разглядывая дома: они все были одноэтажными круглыми строениями и остроконечными крышами. И все сплетены из того же лозняка, включая широкие и длинные навесы, выдающиеся вперед возле каждого дома. Интересно, продукты и одежду здесь тоже делают из лозы? Оказалось, что нет.
   Командир их отряда подошел к одному такому навесу, чуть наклонился, чтобы его голова оказалась вровень с проемом домика, призванным выполнять роль двери, и засвистел. Лера с любопытством наблюдала, как буквально сразу же из проема показалось нечто маленькое и круглое, ответившее таким же свистом. Потом оно исчезло, а на свет появились съедобные на вид вяленые и мороженые продукты и какая-то ткань. Расплатившись за все серебряной монетой, Арт кивнул Ди, и кучер, подойдя, сгреб в охапку, уложил в корзину, повернулся и направился к повозке.
   - Что это было? - нарушила тишину Лера, когда они все трое вышли из селения?
   - Обычные лайры, госпожа, - последовал ответ. - Живут под землей, торгуют всем подряд, тем и зарабатывают на жизнь.
   - Если бы только торговали, - проворчал чем-то недовольный кучер.
   И Арт по непонятной причине нахмурился:
   - Каждый выживает, как может, Ди. Скажи своим внучкам, пусть приготовят на обед мяса. Надоело одной цараей питаться.
   Кучер кивнул и ускорил шаг. Командир их отряда, вместо того чтобы последовать за ним, повернул в сторону и жестом предложил женщине следовать за ним. Они отошли на несколько шагов от стены необычного поселения, и воздух снова замерцал яркими оранжево-синими искрами.
   - Ты странная, Лера. И мир относится к тебе тоже странно: вроде и пытается избавиться от нежелательного пришельца, и в то же время каждый раз дает тебе шанс на спасение. Ты уверена, что никогда не бывала здесь раньше? Может, видела это место во сне?
   - Нет. Я увидела на рынке картину с видом на вашу необычную башню и буквально влюбилась в этот сюжет. Дома я часто рассматривала изображение. Но бывать здесь. Нет, никогда. Даже во сне. Ты хмуришься... Я что-то неправильно сказала?
   - Не в твоих словах дело. Я не могу понять мотивов и действий мира по отношению к тебе. Тот паук позади тебя. Это был посланник местной богини смерти, Ариды. Она редко кого предупреждает таким образом. Тебе оказана великая честь. Богиня как бы дает понять, чтобы ты была осторожней, и в то же время она заинтересована в тебе...
   Паук. Богиня смерти. Душу женщины охватило холодом. В этом мире, похоже, возможно если не все, то многое... И с каждым прожитым здесь часом Лера чувствовала, как реальность все глубже затягивает ее в свои сети, не дает вернуться домой. Впрочем, а нужно ли возвращаться?...
   - Лера...
   - Прости. Для меня все сказанное тобой очень уж жутко. Зачем я могла понадобиться вашей богине?
   - Хотел бы я это знать. Но раз она прислала вестника, значит, в любой смертельной ситуации у тебя может быть шанс спастись.
   Обнадеживающе. Вот только умирать все равно не хочется, пусть даже и с ее пустой никчемной жизнью.
   - Арт, эти девушки, что едут со мной в повозке. Они боятся меня. Может, есть возможность нас как-то разделить, чтобы уменьшить их страх?
   Собеседник улыбнулся и покачал головой:
   - Ли и Ло, внучки Ди? Не думаю, что их страх исчезнет. Они выросли в глубоком селенье и никогда до сих пор не были знакомы даже с трехбуквенными, так что ты для них вроде богини. Постарайся не замечать их отношение к себе. У нас не принято позволить путешествовать женщине верхом, так что при всем желании я не смогу что-то изменить в этой ситуации. И будь внимательней: твоя жизнь в этом мире висит на волоске, опасность может появиться откуда угодно. Если вдруг тебе что-то понадобится, обратись ко мне или к Ди.
  
  Глава 2
  
  Любить она умела, как любят сейчас на Земле, - спокойно и без оглядки.
  Аркадий и Борис Стругацкие, "Трудно быть богом"
  
   В лагере их уже ждал поздний завтрак: все та же царая и жареное мясо непонятного животного, на вкус напоминающее курицу. После рассказанного Артом есть не хотелось, но Лера заставила себя проглотить несколько ложек каши и пожевать немного мяса.
   И снова дорога, поездка непонятно куда и зачем. Быть подальше от столицы, чтобы не попасть под влияние Турмы? Женщина считала это слабой отговоркой для их странного путешествия. Скорее всего, их командир преследует в этом путешествии какую-то свою цель, потому что едут они по строго заданному маршруту, четко на северо-запад. Но мыслями своими Арт делиться с ней не спешил, так что Лере оставалось лишь гадать, для чего именно она служит прикрытием.
   День выдался жарким, повозка защищала только от прямых солнечных лучей, но никак не от зноя. Женщине все сильней хотелось искупаться, погрузиться в прогретую солнечными лучами воду, смыть с себя грязь и пот, почувствовать, как волны омывают ее измученное дневными переходами тело, а может быть, даже очищают душу. Тяга к проточной воде была уже непреодолимой.
   Когда с внезапно почерневшего неба полил частый крупный дождь, Лера ничуть не удивилась. Казалось, все так и должно быть. Лошади встали, оглушенные громом и ослепленные всполохами молний, и женщина, подчиняясь своим желаниям, вылезла наружу и вскинула руки вверх, позволяя холодным струям просачиваться в каждую клеточку усталого тела. Так хорошо ей давно не было. Она будто растворялась в водной стихии, наслаждалась ее мощью и силой, впитывала в себя каждую каплю, летевшую с небес.
   - Айрина! Айрина!
   Что? Что они все кричат? Что им от нее надо? Кто такая эта Айрина? Не нужно ее отвлекать. Ей так хорошо сейчас. Наконец-то в душе спокойствие и умиротворение. И легкость. Во всем теле.
   Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Женщина, будто очнувшись от дурмана, вздрогнула и огляделась. На нее с ужасом в глазах смотрели все члены их небольшого отряда. В том числе и Арт. Последнее ее почему-то расстроило. Чтобы скрыть это непонятное ей чувство, она громко спросила:
   - Что случилось?
   Отвернулись солдаты, испуганно сжались и уставились в землю девушки, смущенно кашлянул кучер. Только начальник их отряда не отвел взгляд. Теперь, кроме страха, в его глазах появилось нечто вроде уважения. К ней, к Лере.
   - Вы простынете, госпожа. Ло, достань сменную одежду. Привал несколько минут.
   Девушка, вздрогнув, подчинилась, и вскоре Лера, уже переодетая в сухое длинное платье, явно ей большое, опять сидела в повозке. На ее вопрос ей никто не ответил, после произошедшего ее спутники, и до этого не стремившиеся к общению, стали и вовсе ее избегать. Женщина чувствовала себя изгоем. Горькое знакомое чувство. Как дома.
   Вечером, объявив очередной привал, начальник их отряда почтительно приблизился к ней:
   - Госпожа не желает уделить мне несколько минут?
   Желает. Очень. Это тяжелое вязкое молчание Леру невероятно утомляло.
   Снова защитная магическая стена от прослушивания, и они, отойдя на несколько шагов от лагеря, могут говорить свободно.
   - Ты не перестаешь меня удивлять, Лера. Скажи, как ты смогла днем вызвать дождь?
   - Вызвать дождь? Арт, ты о чем? Началась гроза, я воспользовалась случаем смыть с себя пыль, вот и все.
   Пристальный взгляд и удивленное:
   - Ты, похоже, действительно не поняла, что произошло. Не бывает в этом сезоне дождей. Вообще. Даже тоненьких струек. Только жгучая засуха. Всё.
   - Ты сейчас шутишь, да? Нет, подожди. Арт, ты серьезно? Дождь пошел из-за меня?
   - Не совсем верно. Ты его вызвала. Гроза разразилась благодарю твоему сильному желанию.
   Ошеломленная, она смотрела в его загадочные зеленые глаза. Он, похоже, не шутит. Но... Она не могла... Или...
   - Арт, что они тогда кричали? Имя какое-то.
   - Это богиня стихий. Они посчитали, что ты умеешь общаться с богами, в частности - с ней, с Айриной.
   - Я даже не знаю, что на это сказать... Я просто захотела искупаться, смыть с себя пот и грязь. Ни с какими богами я не общалась...
   Очередной пристальный взгляд, на этот раз - напряженный.
   - Тогда еще хуже. Тебя не слушают боги, ты сама обладаешь их силой. Не говори об этом никому, Лера. Наш отряд будет молчать, и ты постарайся забыть все, что сегодня случилось. Так будет безопасней. Для тебя.
   Спалось ночью плохо. Женщина лежала на спине, смотрела на яркие звезды, видневшиеся с ее спального места в палатке, и снова и снова прокручивала в голове разговор с Артом. Она вызвала дождь. Своим желанием. У нее может быть сила богов. Абсурд. Где она и где боги. Сказка об удачливых попаданцах, о глупой дурочке, по воле случая ставшей невероятно могущественной и влиятельной в чужом мире. Лера первая посмеялась бы над подобным сюжетом, если бы в роли дурочки не выступала сейчас она сама.
  
   Утром ожидаемо на нее косились все, в том числе и начальник их отряда. Ночевали они в степи, пустой и голой, и Лере пришлось зайти за повозку, чтобы привести себя в порядок после сна. Чувствовала она себя при этом отвратительно: было неимоверно стыдно, а еще душила горькая досада на своих спутников, на всех, включая Арта. Для них лона была опасной говорящей зверушкой, с ней старались не иметь дела. И такая ситуация обижала и расстраивала. Когда она вернулась, девушки уже приготовили завтрак - цараю с вяленым мясом. Подойдя к костру, она застала там только кучера и начальника отряда, активно расправлявшихся со своими небольшими порциями. Остальные ели в отдалении, опасливо поглядывая на женщину.
   - Присаживайтесь, госпожа, - и в руках у Леры оказалась деревянная грубо вырезанная неглубокая тарелка с ее порцией. Взяв ложку, женщина начала через силу есть. Завтракать она никогда не любила, дома обходилась без этого, здесь же приходилось издеваться над своим организмом и буквально насильно впихивать в него еду, помня о том, что в следующий раз поесть удастся только через несколько часов.
   - Арт, можно вопрос?
   - Конечно, госпожа.
   - Как получилось развести костер? Здесь же нет ни кустов, ни деревьев?
   Оба мужчины посмотрели на нее снисходительно.
   - Магия, госпожа. Я стараюсь не прибегать к ней без надобности.
   Действительно. Как она могла забыть. Это ведь магический мир.
   - Ясно...
   - Госпожа?
   - Да, Ди?
   Начальник отряда нахмурился и непонятно почему закашлялся.
   - Ну так скажи сам, - огрызнулся недовольный кучер.
   Женщина недоуменно перевела взгляд с одного на другого. В чем дело? Что сказать?
   Арт вздохнул...
   - Госпожа, мы с Ди пораскинули мозгами по поводу вчерашнего. Вы когда-нибудь слышали легенду о трех желаниях?
   - Нет.
   - Немудрено, она ж местная...
   - Ди...
   - Угу. Сам давай.
   - В общем, это не столько легенда, сколько поверье. Считается, что боги, когда им становится очень скучно, выполняют у некоторых людей по три их заветных желания. Самых сильных. Ваши два, похоже, уже выполнены. Так что вы бы были поосторожней с третьим...
   Лера удивленно посмотрела на мужчину:
   - Ничего не понимаю Какие желания? Ты сейчас о вчерашнем дожде, да? А первое тогда какое?
   - Ваше появление в этом мире.
   - То есть... Ты хочешь сказать... Если я загадаю что-то еще, кроме возврата домой, то могу навсегда остаться здесь, в этом мире?
   - Это один из возможных вариантов, госпожа.
   Она хотела спросить что-то еще, уточнить... Но все мысли мгновенно вылетели из головы, и она заворожено уставилась на уже угасавший огонь, в котором танцевала маленькая женщина. Огонь послушно ластился к ней, лизал ее полуголое тело, играл с волосами, поставлял свои струи, позволяя взбираться по ним, как по лестнице. Откуда здесь это чудо? И почему она пляшет на углях, да еще и в костре? Какой красивый, необычный, притягивающий к себе танец.
   - Госпожа никогда не видела саламандру?
   Женщина вздрогнула и повернулась к Арту.
   - Нет. В моем мире саламандры не водятся.
   - Это предвестница скорой встречи, неожиданной и не всегда приятной. Так что, думаю, нам лучше подготовиться.
   - Поздно, братец. - Насмешливый голос за спиной заставил ее вздрогнуть. Начальник их отряда недовольно скривился:
   - Джад. Я должен был догадаться, что это твоя вестница. Что тебе надо?
   - Не что. Кого. Говорят, тебе удалось найти ее, ту, что притянута Турмой. Отдай мне ее.
   Голос был властный и жестокий. Поворачиваться лицом к его владельцу женщине не хотелось. Почему-то была твердая уверенность, что ничего хорошего встреча с неизвестным Джадом ей не сулит.
   - Нет. Она моя по праву Вальта.
   - Ты хочешь сказать, что она настолько хороша, что ради нее ты согласен преступить свою клятву?
   - Не твое дело, - напрягся Арт.
   - Естественно, - послышался глумливый ответ. - Я вернусь завтра. Проверю.
   И тишина. Гнетущая, тяжелая.
   - Арт...
   - Помолчи, Ди. Отправляйся к лошадям. Поднимай остальных.
   Тяжело вздохнув, кучер поднялся и отправился к повозке. Начальник их отряда снова повернул кольцо и, стараясь не встречаться с вопросительным взглядом женщины, глухо произнес:
   - Я не ожидал, что они узнают. По крайней мере, не так быстро. Не спрашивай пока ни о чем. Я все объясню позже. Сегодня днем привала не будет. Нам нужно к вечеру добраться до ближайшего леса. Поэтому ехать будем быстро.
   Интригующе. А судя по тому, что смотреть в глаза он не хочет, еще и настораживающее. Что же такое должно случиться вечером? И почему им обязательно нужно быть при этом возле леса? Вопросы... Вопросы... И никаких ответов...
   Ехали действительно быстро, нет, лошадей не гнали галопом, но и медленно плестись по засыпанной щебенкой дороге тоже не позволяли. В полдень сделали небольшой, на пару минут, перерыв, позволив желающим размять ноги, и снова в путь. По приказу командира, сегодня постоянно ехавшего неподалеку от повозки, словно боявшегося упустить транспортное средство и его пассажиров из вида, внучки Ди, отвечавшие за провизию, на этом самом небольшом привале раздали каждому немного сушеного мяса, чтобы хоть как-то утолить появившийся голод. Женщина жевала небольшой кусочек и задумчиво скользила глазами по дороге: камни, камни, камни... По бокам - уже начавшая желтеть степь. И ни единого деревца или кустика. Все голо и пусто.
   Первые деревья, еще разрозненные, стали попадаться ближе к вечеру. Глаз, уставший за день от однообразного пейзажа, с радостью цеплялся за них. Вот вдалеке показалась темная полоса. Обещанный лес? Да, скорее всего... Лера почувствовала то, что ее мать всегда называла словом "мандраж", а именно - нервное возбуждение. Чем ближе они подъезжали к полосе, тем четче вырисовывались деревья, тем сильнее нервничала женщина. Что должно здесь произойти? Почему Арт все чаще поглядывает в ее сторону, если считает, что она не видит? И напряжен. Как будто жрец перед жертвоприношением. Женщина сама не знала, откуда в голове появилась такая аналогия, но была уверена, что там, в лесу, должно случиться нечто важное, и мужчине, похоже, это не нравится...
   Лес появился неожиданно, как будто вырос из-под земли. Ди резко остановил повозку, слез с облучка и принялся с угрюмым видом распрягать лошадей. Лера прогулялась к первым деревьям. Когда она вернулась, девушки уже готовили ужин, солдаты, настороженно посматривая на начальство, готовились к отдыху, кучер, то и дело тяжело вздыхая, стреноживал лошадей. Сам же Арт слез со своего коня и подошел к женщине:
   - Госпожа, прошу, составьте мне компанию.
   Как будто у нее есть выбор...
   Шли недолго: лес будто услужливо расступался перед ними, позволяя пройти к самой своей сердцевине, туда, где они никем не будут замечены. Странно, но волнение, которое сопровождало женщину в течение сегодняшней поездки, сейчас отступило, на его место пришло равнодушие: будь что будет. Какая разница, что случится с ней в этом мире...
   Небольшая речонка с песчаным берегом, пение птиц над головой. Начальник их отряда в очередной раз повернул кольцо, сел на берег, избегая смотреть спутнице в глаза, сообщил:
   - Нас никто не увидит и не услышит без моего на то желания. Сядь. Сначала нам нужно поговорить.
   Сначала? Значит, будет не только разговор? Впрочем, "многие знания - многие слезы". Все равно ведь узнает. Потом. Сейчас же она подчинилась и села рядом.
   - Тот, кто приходил утром... Джад... Он и его люди хотят оставить Турму в нашем мире, сохранить всё без изменений. Их устраивает нынешнее положение дел. Ни он, ни я официально не имеем прав на тебя, но... Если опираться на древние верования и обычаи, по которым до сих пор живут в некоторых частях этого мира, то я, как первый нашедший тебя, имею право назвать тебя своей... женщиной... И Джад не сможет этого оспорить... При всем его желании... Если ты попадешь к ним в руки, они тебя убьют. Я почти уверен, что оракул донес и до них свои слова, а значит, ты, как вероятный избавитель местных существ, им не нужна. Если останешься со мной, я постараюсь сделать все, чтобы в День Жертв ты была еще жива... Выбор за тобой...
   Как сумбурно. Сколько вопросов. И о чем он умалчивает? Что именно она должна сделать или решить?
   - Арт... Ты ведь не договариваешь, да? Что не так? В чем загвоздка?
   Кривая усмешка:
   - Ты умная женщина, Лера. Да, есть и загвоздка. То самое право Вальта. Если ты останешься здесь, я смогу объявить тебя своей женщиной, только если ты станешь ею... во всех смыслах этого слова...
   То есть? Секс? И все? Тогда почему он до сих пор напряжен?
   - Арт, я не понимаю ваших тонкостей. Что страшного в наших возможных половых отношениях?
   - Для меня - ничего. Для тебя - позор. Я - незаконнорожденный, Лера. Не знаю, как относятся к этом у в вашем мире, а здесь я не смогу создать семью, да и доступны мне лишь двухбуквенные. Если ты ляжешь со мной, тебя будут презирать...
   - Боже. Всего-то. Арт, скорее всего, я в этом мире на несколько дней. Ты думаешь, мне есть дело до мнения других?
   - А если ты ошибаешься, и башня оставит тебя здесь?
   - Я никому не нужна в своем мире. Я привыкла к холодности и бездушию окружающих. Ты действительно думаешь, что меня может напугать презрение местных? Умирать от рук этого непонятного Джада я точно не хочу.
   Он немного помолчал, потом поднялся, подошел к ней и начал расстегивать одежду - платье типа халата, скрывавшее фигуру и доходившее женщине до щиколоток. У нее заалели щеки. Он, заметив, нахмурился:
   - Ты дева, Лера?
   - Что?
   - Ты не знала мужчин?
   - Ты об этом... Нет, никогда.
   Признаваться в таком было стыдно, словно она совершила нечто гадкое, постыдное. Он мягко улыбнулся, поднял руку, провел пальцами по ее щеке:
   - Не бойся. Я буду нежен.
   Халат упал к ногам.
   Руки. Она никогда не думала, что у мужчины, тем более - воина, могут быть такие нежные и ласковые руки. Страх показаться некрасивой, сомнения по поводу правильности своих действий, неуверенность в самой себе - все это растворилось под его руками. Он гладил и ласкал ее везде, и она выгибалась ему навстречу, сходя с ума от желания. Весь мир сузился до его глаз и рук. Она забыла, как дышать, когда он наконец вошел в не. А потом... Взрыв эмоций потряс ее, она закричала, уже не думая о том, что кто-то способен их услышать, двинулась к нему навстречу, сходя с ума от полноты чувств, желая как можно дольше ощущать его внутри себя.
   - Ч-ш-ш... Ну что ты, маленькая. Все хорошо, не плачь.
   Она? Плачет? Да, точно, по щекам течет что-то... Слезы?
   - Что... Что это было?
   Голос. Это ее голос? Куда делись все силы?
   И мягкая улыбка у него на губах:
   - Ты стала женщиной, Лера.
   Ночь медленно проходила мимо, сияя множеством звездных глаз.
   - О случившемся из всего отряда будет знать только Ди. Днем ничего не изменится.
   - А ночью? - Она спросила и сама смутилась от своей храбрости и "распущенности", как назвала бы это мать. Впрочем, мать была далеко. А он... Он лежал рядом и улыбался, и она таяла в его зеленых глазах.
   - Ночью. Я буду с тобой, если ты того захочешь.
   Она хотела. Очень. Годы воздержания и "монашества", жизни под постоянным присмотром матери в ее родном мире, как только что оказалось, не смогли заморозить чувства, убить желание любить и быть любимой, превратить ее в ледышку. О том, что у них осталось всего лишь несколько ночей, она старалась не думать. Пусть так. Пусть. Возможно, у нее заберут и его, и этот непонятный мир, но воспоминания... Их никто забрать не сможет... Она будет помнить его... Всегда...
   - Не плачь. Лера...
   - Да?
   - Я могу спросить? Личное...
   - Да.
   - Ты так и не завела семью, не нашла себе мужчину. Почему?
   - Мать. Она вырастила меня, она... всю жизнь ненавидит мужчин... она не позволила бы... А бросать ее... Уходить куда-то...
   - Я понял. Ты хотела бы семью?
   - А кто ее не хочет. Но пока мать жива, это невозможно. А потом. Потом будет слишком поздно.
   - Твоя мать жива... Я думал... Прости. Ты тогда сказала, что тебя никто не ждет.
   - Не ждет. Мы с ней живет в одном месте, но почти не разговариваем. Чужие друг другу. Арт, что будет завтра?
   - Ты о Джаде? Ничего страшного. Он умеет видеть краски души. У тебя они после этой ночи изменились. Он посмотрит и уйдет.
   - Краски души?
   - Да. Изменения в наших душах.
   - Ясно. Мы говорим "аура"... Арт, поцелуй меня?
   Его улыбка, его глаза. Женщина почувствовала, что растворяется в них. Как же мало времени осталось...
   Утро принесло навалившуюся на душу и тело усталость и горечь от понимания, что все хорошее очень скоро закончится. Наскоро вымывшись в реке, женщина оделась, и вдвоем они отправились назад. Не доходя до лагеря, Арт напрягся:
   - Не нравится мне эта тишина. Побудь пока здесь. Это безопасней.
   И мужчина исчез среди деревьев. Лера подавила в себе страх за него. Он воин, он умеет сражаться, он должен справиться. Иначе зачем вообще все это: и ее попадание в этот чуждый мир, и сегодняшняя ночь? Не могут боги быть настолько жестоки...
   Он вернулся через несколько минут, покачал головой:
   - Магия сна. Кто-то сторонний навел чары. Искали, видимо, тебя. Пойдем, теперь уже все проснулись. Позавтракаем, покажешься Джаду, и поедем.
   Действительно, когда они подошли, в лагере уже царила утренняя суета: девушки разожгли костер и готовили пищу, солдаты, занимались лошадьми и оружием, кучер, недовольно косясь в сторону пришедших, разбирался с повозкой, которой кто-то, похоже, повредил колесо. Кроме Ди, в их сторону никто не смотрел. Значит, не знают. Или же им неинтересно.
   Джад появился, когда с едой было покончено. Лера увидела, как недовольно скривился сидевший напротив нее Арт, а затем почувствовала мужскую руку у себя на плече:
   - Встань, посмотри на меня.
   Голос властный и жесткий. Этот человек привык, что ему всегда и во всем подчиняются. Женщине он не понравился сразу. А разглядев его внешность, Лера лишь уверилась в своих чувствах: холеное аристократическое лицо, презрительный и наглый взгляд. Да и его поза... Самоуверенный нахал. Очередной хозяин жизни. Сколько их повидала она в том, своем мире.
   Глаза, яркие, как летние звезды, и почти такие же бесцветные, требовательно впились в нее, цепко обежали ее лицо, остановились на губах, мужчина замер на пару секунд, а затем презрительно улыбнулся:
   - Решилась, значит. Глупо.
   Последнее слово он выплюнул, как выплевывают застрявшую между зубами кость, потом взмахнул рукой, подернулся дымкой и исчез. За спиной послышался вздох облегчения. Ди. Следом - безжизненный голос Арта:
   - Запрягая лошадей. Поедем через несколько минут.
  
   Солнце палило нещадно. Лера, не привыкшая к такой иссушающей все живое жаре, пряталась под брезентом повозки. Мысли то текли вяло одна за другой, то перескакивали с одного предмета на другой, то надолго застревали на каком-то событии. Почему-то вспоминалась жизнь в родном мире: детские утренники, праздники в школе, веселье в институте. И везде она - в стороне, вдали от остальных, как часть обстановки, как ненужный никому старый стул. Мальчики обходили ее стороной, всегда. Сначала ее это удивляло, потом стало задевать, а после... После стало все равно... По крайней мере, внешне. Но она хотела, всю свою сознательную жизнь, хотела иметь друга, а потом, став старше, решила, что нужен не друг, нужен мужчина, любой, пусть и женатый. Неважно. Главное - знать, что под этим небом ты не одинока, что кто-то думает о тебе, пусть не всегда, пусть лишь во время обеденных перерывов. Но желания оставались лишь желаниями. А теперь оказалось, что у судьбы были на нее свои планы. И в этом, чужом мире, в жизни Леры все же появился мужчина.
   Заунывный звук, похожий на чью-то горькую песнь, резанул по нервам не хуже ножа, выбросив женщину из мыслей и воспоминаний. Что случилось? Почему стоит повозка? Лера обернулась к своим спутницам: те лихорадочно рылись в вещмешках. Звук сменил тональность, и женщине показалось, что где-то рядом плачем брошенный матерью младенец. Нахмурившись, женщина вылезла из повозки и направилась туда, откуда шел звук. Кто-то заступил ей дорогу, мешая, не давая пройти, кто-то пытался удержать ее за руки, но голос звал, ребенок плакал, она старалась вырваться, что-то кричала. Как же они не понимают? Там же ребенок! Ему нужна помощь! Потом в поле зрения появилось напряженное лицо Арта. Его губы шевелились, но она не слышала ни звука, всей душой стремясь туда, где плакал младенец. На глаза ей опустилось что-то темное, и мир исчез: она потеряла сознание.
   - Слава богам, вы очнулись, госпожа.
   Голос. Знакомый какой. Ди. Кучер. Смотрит испуганно. Отодвинулся. На его месте Арт. Такой же испуганный, немного ошарашенный взгляд. Что случилось?
   - Госпожа, вам над лежать. Вы потеряли много сил.
   Снова Ди. Теперь уже рядом с Артом:
   - Артаны пьют души госпожа. Не нужно было выходить из повозки.
   - Артаны?
   Чей это голос? Как у каркающей вороны? Неужели её?
   Кивок. Снова Арт:
   - Маленькие существа, похожие на детей. Зовут путников, внушая им то, что те хотят услышать. Вы поддались их магии, госпожа, и они лишили вас сил.
  
   Теперь повозка катила медленно, чтобы не потревожить больную женщину. Возле Леры постоянно сидела одна из девушек. Внучки Ди, как объяснил прошлой ночью Арт, исполняли в их отряде роли кухарок и прачек. Они были единственными родными существами в жизни кучера. Ди боялся оставлять их в родной деревне и старался держать всегда при себе. Ли и Ло сменяли друг друга и следили за покоем женщины. Когда отряд остановился на обед, девушки принесли в повозку порцию Леры и уговорили женщину поесть: немного цараи, три небольших куска вяленого мяса, горячий отвар, восстанавливавший, по словам одной из сиделок, силы.
   Лежа в повозке до вечера, Лера бездумно смотрела в потолок. Ей казалось, что она только недавно очнулась после долгой, изматывающей болезни, во время которой часто лежала в беспамятстве. Вечером заглянул в повозку начальник их отряда, внимательно посмотрел на женщину, покачал головой и ушел.
  А ночью. Ночью Лера вновь оказалась в башне. Те же коридоры, пустые и темные, тот же искусственный запах. И безразличие. Полное безразличие в душе. Ноги сами подвели ее к одной из стен. Сверху вспыхнул свет, буквально на несколько секунд, но Лера успела увидеть копоть, покрывавшую стену. Свет погас, и женщина снова очутилась в практически полной темноте. И снова, развернувшись, пошла дальше по коридору. Она знала, что там, впереди, находится то, ради чего она была призвана в этот мир. Ей надо дойти. Надо. Она должна...
   - Лера. Лера. Лера.
   Этот голос. Он мешал ей, не давал сосредоточиться на цели, тянул куда-то назад, не позволяя углубиться в нутро коридора. Пусти! Нет, настойчивый.
   - Лера. Лера. Лера.
   Женщина вздрогнула и открыла глаза.
   Мужчина. Знакомый? Или нет? Смотрит странно... Страх в глазах... Рядом еще один, крупнее, спокойней. Но тоже боится. Чего?
   - Арт?
   - Она не узнает нас, Ди.
   - Турма?
   - Видимо. Проследи за людьми.
   - Ты...
   - Да. Не мешай.
   Сильные мужские руки подняли ее. Мужчина, бережно прижимая свою ношу к груди, широким шагом удалялся от лагеря и спавших в них людей. Она не боялась. Наверное, должна была. Но... Ей почему-то было уютно в его объятьях...
   Они отошли всего лишь на несколько шагов. Мужчина наклонился, осторожно положил ее на землю, сел рядом, потеребил кольцо на пальце и потом повернулся к ней:
   - Смотри мне в глаза.
   Зачем? Она почему-то была уверена, что никто не сможет ее... Что? Не помнит...
   - Лера. Смотри мне в глаза. Вот так. Вспоминай. Все вспоминай. Прямо смотри. Лера. Лера... Лера...
   Его глаза. Они завораживали, меняя свой цвет, будто змея - кожу. Она хотела, но не могла оторваться... И плыла. В радужке и в зрачке. Растворялась в них...
   Что за?..
   - Арт? Что случилось?
   Еще секунду назад напряженный, мужчина облегченно выдохнул и устало потер руками лицо.
   - Турма. Тебя тянула турма. Она хотела забрать свой разум. Мы с трудом разбудили тебя.
   Женщина недоуменно моргнула. И вспомнила. И как шла по коридору в полусне-полуяви, и как звал ее казавшийся знакомым голос, и как она не могла узнать его, и как потом он применил к ней гипноз... Вместе с памятью тело омыла волна страха, липкого, словно летний пот, и горячего, как огонь. Она могла потерять память. Навсегда.
   - Спасибо...
   Его глаза снова зеленые, хотя еще несколько минут назад в них переливались все краски мира. А лицо... Осунувшееся и серое. Будто этот гипноз выпил из него жизненные силы.
   - Плохо выгляжу? - улыбнулся. Криво. С горечью.
   - Скорее измученно.
   - Побудь со мной остаток ночи.
   Не приказ. Скорее робкая просьба. Остаток ночи? Она готова быть с ним остаток жизни...
   И снова нежные мужские руки ласкали ее тело, а она млела под его прикосновениями.
   Там, в прошлой жизни, еще будучи восемнадцати- а затем и двадцатилетней наивной дурочкой, женщина почему-то была твердо уверена, что если и полюбит кого-нибудь, то это обязательно будет высокий красивый атлет. И ей, конечно, будут завидовать все вокруг, так как он обязательно будет любить ее, и носить на руках, и заботиться, и выполнять все ее желания, и... Потом, ближе к тридцати, она готова была влюбиться и не в атлета, и не в высокого, лишь бы он был красивый. И опять, чтобы ей все завидовали. Сейчас, здесь, в этом страшном магическом мире, лежа рядом с мужчиной, которого она, боясь признаться в этом даже себе, похоже, полюбила, Лера с легкой снисходительной улыбкой вспоминала эти глупости, свойственное максимализму юности. Какая разница, как он выглядит? Пусть у него шрамы на лице и перебитый нос. Не это важно. Он одинок, женщина чувствовала это, и понимала, что с его стороны нет сильных чувств. Да и откуда им взяться... Она здесь лишь замена... Пусть так. Какое это имеет значение... Через несколько дней все равно все закончится, они расстанутся. И он даже не узнает о ее чувствах, когда придет время возвращаться в тот мир, к матери и постылой работе...
   - Что-то не так?
   - Да нет, просто мысли. Разные. Арт, можно как-то защититься от влияния башни?
   - Боюсь, что нет. Ты оказалась в этом мире по ее желанию, а значит, она способна притянуть твою душу к себе в любую ночь, пока ты будешь спать. В этой ситуации ни амулеты, ни заклинания не помогут.
   Он выглядит лучше. Серость покинула его лицо. Теперь он кажется отдохнувшим, как будто и не было второй бессонной ночи подряд...
   - Да.
   Лера вздрогнула:
   - Что да?
   - Я подпитываюсь через постель. Подарок моему отцу от турмы. Прости. Я должен был сказать раньше... До...
   Подпитывается?
   - Ты энергетический вампир?
   Улыбнулся. Женщина залюбовалась его улыбкой. В предрассветных сумерках он выглядел чрезвычайно маняще и таинственно.
   - Нет, я не пью энергию. Это работает по-другому. Не смогу объяснить. Но постельные действа для меня - лучшее лекарство в любой ситуации.
  
  Глава 3
  
  Раньше я вёл каждый бой так, словно это мой последний бой. А теперь я заметил, что берегу себя для других боев, которые будут решающими.
  Аркадий и Борис Стругацкие "Трудно быть богом"
  
   Леру использовали часто: в школе она давала списывать отъявленным двоечникам, втайне надеясь, что они пригласят ее хотя бы пойти погулять после уроков; в ВУЗе, ее безотказностью пользовались однокурсники, принимая ее поведение как должное и даже не пытаясь отблагодарить. Поступив на работу, она стала тягловой лошадкой, молчаливой и работящей. Дома ее использовала мать, сидевшая на пенсии и при этом не желавшая физически переутомляться. Она не спорила. Никогда. Работа помогла забыть о не сложившейся личной жизни, поэтому, даже когда нужна была подработка, женщина шла уборщицей или дворником, стараясь целиком погрузиться в то, чем занималась, пытаясь не думать о бежавших прочь годах, тех самых годах, которые, сложись ее жизнь иначе, могли бы быть наполнены радостью и счастьем.
   Привыкнув к холодности и бездушию со стороны окружающих, женщина спокойно относилась к тому, что у нее только брали, ничего не давая взамен.
   Наверное, поэтому вопрос мужчины, лежавшего рядом с ней, застал ее врасплох.
   - Ты не обиделась?
   - На что?
   - Что я... Промолчал... Не предупредил...
   - Нет. Мне хорошо с тобой. Да и...
   - Что?
   - В моем мире никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Все только брали. Я привыкла к этому.
   Странный взгляд, длившийся несколько секунд, и Арт отводит глаза.
   - Ты необычная женщина, Лера. Вроде и сильная, душевно, не физически, но при этом очень ранимая. И закрытая. Хоть порой бываешь очень откровенной...
   - Я не привыкла к общению. Не всегда знаю, что лучше сказать и когда надо промолчать. Мать говорит, что со мной тяжело...
   - Ты ее не любишь?
   - Не знаю. Наверное, уже - нет. В детстве любила. А потом...
   Его рука гладит ее по волосам, и ей хочется мурчать от удовольствия, как маленькому котенку, ластящемуся к хозяину.
   - Днем мы подъедем к озеру. У всех будет время отдохнуть и искупаться. Только будь осторожна: в воде много нечисти.
   Ей все равно. Главное, что он рядом.
   - Арт, мы ведь не просто так едем?
   Вздох, усталый, безнадежный.
   - Это не моя тайна, Лера. Скажем так: я не только увожу тебя как можно дальше от башни.
  
   Завтракала женщина вяло. Очень хотелось спать. Постоянные "приключения", не оставлявшие ее в покое ни днем, ни ночью, изматывали не только физически, но и духовно. И все-таки она была благодарна судьбе за пусть небольшой, но шанс обрести наконец свое счастье, пусть и на несколько дней.
   - У нас кончается еда.
   - Я знаю, Ди. Впереди будет небольшое селение, думаю, мы приедем туда ближе к вечеру.
   - Ты хочешь заночевать там?
   - Почему нет. Сам же жаловался, что твои кости устали от ночевки на земле.
   - От клопов они устали больше.
   - Не ворчи. Попросимся на ночлег к старосте. Там должны быть амулеты от насекомых.
   Лера слушала разговор мужчин и удивлялась, как просто, обыденно они обсуждали возможность спать в отвратительных сельских условиях. Впрочем, это ведь всего одна ночь... Не неженка же она...
   Когда с завтраком было покончено, отряд снова двинулся вперед. Женщина улеглась на брезент повозки. Мысли путались. Уснула она быстро.
   - Госпожа, госпожа, проснитесь.
   Как будто только минуту назад закрыла глаза, а уже зовут. Что случилось?
   Поморгав, Лера вопросительно посмотрела на своих попутчиц.
   - Мы подъехала к озеру, госпожа.
   Озеро? Ах, да... Арт говорил, что можно будет вымыться... Женщина кое-как вылезла из повозки и огляделась: несколько высоких кустов, пять-шесть деревьев - вот и все. Что служило естественной преградой между людьми и нерукотворным водоемом. Само озеро было небольшим и идеально круглым. Разве такие в природе бывают? Впрочем, спросить было некого. Ли и Ло уже раздевались, зайдя за кусты, и женщина последовала их примеру.
   Вода приятно охлаждала измотанное жарой тело. Погрузившись почти по шею, Лера почувствовала, что оживает. Вялость, усталость, нервозность - все то, чем "радовали" ее последние дни, словно смывало озерной влагой.
  Рядом послышался женский смех. Лера обернулась. Моргнула. Снова. Нет, ничего не исчезает. Хотя... Были же гарпии. Почему не быть русалкам? Такие же, как их описывают в сказках: с зелеными волосами и рыбьими хвостами, веселые, подвижные. Только на месте груди почему-то чешуя.
   - Госпожа!
   Вздрогнув, женщина повернулась к одной из своих спутниц. Та смотрела только вперед, на собеседницу, не оборачиваясь к водным женщинам.
   - На них нельзя долго смотреть, госпожа. Зачаруют. На дно утащат.
   - Женщин?
   - А им все равно, кого. Злые они.
  
   Сменив длинный халат на такой же длины платье с рукавами, Лера заставила себя съесть немного уже навязшей в зубах цараи. И снова поездка, уже привычная, непонятно куда и зачем. Искупавшись, женщина чувствовала себя намного лучше: в ней как будто прибавилось сил.
   Она не спала, нет, просто закрыла глаза и дремала, когда услышала чей-то далекий плач и голос, смутно знакомый, непрестанно звавший ее, просивший вернуться, моливший... О чем? Она не знала. Да и этот голос... Чей он? Почему так надрывается? Зачем ему Лера?
   Ближе к вечеру действительно подъехали к небольшой, окруженной частоколом деревеньке. Вот только тихо было почему-то: ни пенья птиц, ни лая собак, ни криков домашних животных. И лошади, везшие путников, занервничали, начали недовольно ржать, стали бить копытом землю, порывались развернуться и умчаться прочь.
   В повозку заглянул кучер:
   - Вы, девки, посидите тихо пока. Всяко быть может.
   Полог, откинутый до этого, Ди вернул на место, внутри стало темно. Женщина почувствовала, как по коже поползли мурашки. Что-то случится? Опять?
  Какое-то время снаружи была просто могильная тишина. А потом... Потом все взорвалось звуками: ржали лошади, кричали люди, лязгало оружие. Что-то действительно случилось. И судя по всему, в очередной раз - из-за нее, из-за Леры.
  Сколько все длилось, женщина сказать не могла. Но вот наконец полог вновь откинулся, и в проеме показалась голова Арта:
  - Боюсь, госпожа, ночевка здесь отменяется. Придется проехать немного дальше.
  С души будто огромная тяжесть упала: он здесь, он жив, с ним все в порядке!
  Мужчина меж тем задернул полог, и повозка опять покатилась дальше.
  Вот и долгожданная остановка, и возможность размять ноги, а заодно - и спросить:
  - Ди, что там было?
  Кучер, на секунду отвлекшись от лошадей, пожал плечами:
  - Мертвецы, госпожа. Вся деревня. Видно, лайры из них жизнь выпили.
  Лайры? Те маленькие круглые существа, у которых Арт покупал провизию?
  - А на нас почему напали?
  - Так по жизни скучают. Вот и вернуться сюда хотят.
  - А разве такое возможно?
  - Нет. - Арт подошел неслышно, и женщина оглянулась, вглядываясь в такое родное лицо. - Все это чушь, глупое поверье, что мертвецы тянутся к человеческой жизни. На них ведовство сильное было, явно на нас направленное. Кто-то хотел нам помешать. Снова.
  - Как тогда, с гарпиями?
  - Видимо, да.
  - Что же нам делать?
  - Как и прежде - ехать вперед.
  - Еда? - Это уже Ди.
  Начальник их отряда пожал плечами:
  - Завтра мы должны подойди к еще одному селенью. Будем надеяться, лайры его не тронули.
  Он сказал это так спокойно, так... буднично. Лера почувствовала, как по спине поползли запоздалые мурашки: нервы, расшатанные приключениями последних дней, давали о себе знать.
  - Эти лайры... Почему они... делают так?
  - Им нужны жизненные силы. Иначе они просто вымрут. Чужие души для них - лакомство. Обычно в селениях есть амулеты, защищающие людей. Видимо, здесь или поскупились на защиту, или опрометчиво пригласили кого-то из "дикого народца" за ограду.
  Жуткий мир. И как дико все вокруг...
  Он снова отвел ее в сторону, активировал амулет, но в этот раз ночи любви у них не было. Они просто спали, прижавшись друг к другу. Рядом с ним ставшие уже привычными кошмары женщину почему-то не мучали. Только перед самым рассветом снова послышался далекий, полузабытый голос, отчаянно звавший ее по имени и моливший... О чем? Этого она, проснувшись в объятиях любимого мужчины, уже не помнила.
  
  Утром, когда они привычно завтракали втроем, отдельно от девушек и воинов, в огне вновь заплясала саламандра.
  - Отец зол, - Джад. Тот самый надменный сноб, пытавшийся завладеть ею. Он снова стоит за ее спиной. Арт, сидевший напротив, даже не поднял головы от миски:
  - Отец хочет слишком многого. Я не в состоянии исполнить все его приказы.
  Мужчины говорили что-то еще, но Лера уже не слышала: как завороженная, женщина смотрела на то, что пыталось выбраться из-под земли неподалеку от нее: больше всего "это" походило на толстого червя, если, конечно, черви бывают ядовито-зеленого цвета. "Нечто" с усилием проталкивало свое туловище вверх, угрожающе покачивая из стороны в сторону тем, что уже успело вылезти. А еще оно шипело. Причем это были не отдельные звуки. Нет, Лере казалось, что непонятное создание пытается разговаривать с теми, кто был на поверхности.
  Лицо обожгла боль, женщина дернулась и очнулась. На нее с презрением смотрел Джад.
  - Следи за своей раньей, если не хочешь отправить ее к Ариде до срока.
  И гость исчез. Исчез и непонятный червь. Женщина недоуменно моргнула. Ей показалось? И кто такая ранья?
  Ответить ей было некому: Арт, не желая встречаться с ней глазами, приказал сворачивать лагерь, а сам как обычно ускакал далеко вперед.
  
  Снова дорога, небольшие рытвины, камни под колесами. Повозку трясет, Леру привычно укачивает. Глаза закрываются, очень хочется спать. Убаюканная привычным ходом транспортного средства, женщина проваливается в полудрему, густую, словно старое засахаренное варенье. И снова тот же, смутно знакомый, но какой-то чужой голос. Он зовет ее по имени, молит вернуться, что-то обещает. Лере тяжело, будто во сне кто-то сел ей на грудь и мешает, не дает проснуться, душит...
  Открыв глаза, женщина какое-то время совершенно бездумно смотрела в потолок. Полотнище, закрывавшее повозку, было старым и грязным. Его натуральный темно-зеленый, или "армейский", как говорила в отрочестве Лера, превратился в черный с полосками серого цвет. Сколько лет этой кибитке? Как давно она путешествует вместе со своими хозяевами по этому дикому миру? Походная жизнь для окружавших ее людей была чем-то привычным. Женщина же с каждым днем чувствовал усталость, въедавшуюся ей в поры, мешавшую наслаждаться первым в жизни, пусть и опасным, но вполне реальным путешествием. Дитя заводов, фабрик, магазинов и салонов, Лера терялась на просторах природы и предпочитала каменные джунгли ветру свободы.
  Обед - надоевшая всем царная, плюс пара кусочков сушеного мяса. Ели представительницы слабого пола в повозке - Ди сообщил, что они въехали в царство змей и ядовитых пауков, поэтому женщинам лучше лишней раз на землю не спускаться. Насильно впихнув в себя невероятно надевшую еду, Лера первый раз за все время поездки подумала о матери. Вот уж кто не выдержал бы и двух суток в таком режиме. Арина Викторовна любила комфорт и негу, потому и вышла за сына местного депутата, женившегося на миловидной девушке назло родителям. Вот только радовалась комфорту мать недолго. А потом жизнь развернулась другой стороной, и о богатстве мужа и его семьи пришлось забыть навсегда. Интересно, что с ней сейчас? Да и с самой Лерой? Как течет здесь время? Заметила ли мать ее исчезновение? Или же Лера вернется в тот же миг, в который исчезла? И что за голос постоянно зовет женщину в полудреме? Почему никак не получается вспомнить его владельца?
  Духота немного спала только к вечеру. Сегодня водных процедур не ожидалось, и женщина приготовилась ночевать в повозке.
  Судьба, как обычно, распорядилась по-своему.
  Остатки продовольствия полноценным ужином назвать было сложно, но голодным спать никто не лег. Вернее, спать вообще никто не лег: прерывая скромную трапезу, в воздухе вдруг закружили яркие разноцветные бабочки.
  - Верены...
  Обреченный шепот Ди и недовольное фырканье Арта. А затем - приказ начальника отряда:
  - Всем лечь на землю. Глаза закрыть. Руками прикрыть голову.
  Крик разнесся над стоянкой. Солдаты и ужинавшие с ними девушки подчинились мгновенно. Лера последовала за ними, прилежно зажмурившись и закрыв, как могла, руками голову. Что это за сущности? Почему так испугался и мгновенно посерел Ди? Снова вопросы. И опять нет ответов.
  Сколько они лежали, женщина не знала. Но вот наконец, когда уже начало затекать тело, буквально вросшее в землю, рядом послышался знакомый голос, позволивший подняться на ноги. И тут же раздался крик.
  Отряд понес первую потерю: один из солдатов так и не поднялся с земли, остался лежать в позе эмбриона, скрючившись на холодном грунте.
  - Кто это?
  Это ее голос? Такой... надломленный?
  - Верены-то?
  Ди. Говорит тяжело, задыхаясь, словно после боя.
  - Они пьют наши чувства, травят нас нашими же страхами и желаниями...
  - Обычные вампиры. Только кровью не питаются.
  Арт. Он спокоен, как всегда.
  Солдата проводили в последний путь, закопав в лесу: просто, безо всяких ритуалов или молитв.
  Поспать нормально так и не удалось: пара-тройка часов в пути, и повозка, свернув с основной дороги, сельскими тропками подкатила к небольшой деревеньке с десятком шатких домиков и неухоженных дворов, любопытными детьми и шумно лаявшими собаками. Навстречу из деревянных ворот, примыкавших к высокому частоколу, огораживавшему всю деревню так плотно, что, казалось, и ящерица щель не найдет, вышел молодой плечистый мужчина, довольно плотный, с широким скуластым лицом и темно-синими спокойными глазами. Узнав, что гостям нужна провизия, местный староста восторга не проявил, но купить необходимые товары за небольшую сумму они все же смогли и уже через некоторое время вновь выехали на главную дорогу.
  Интереса к местной сельской жизни Лера не проявила: после ночных событий на нее накатила апатия, обедала она вяло, через силу запихивая в себя уже надоевшую до зубовного скрежета царнаю и заедая ее запеченной в золе ротоной, местным аналогом картошки. От мяса женщина отказалась и до самого вечера периодически скатывалась в дрему, сидя на своем месте в повозке. Ей снова слышался чей-то голос, моливший вернуться, что-то обещавший, о чем-то просивший. Порой казалось, что еще вот-вот, и она поймет, кто и зачем ее зовет, но миг проходил, и она опять оставалась в неведении.
  Ночевали они неподалеку от небольшого ручья, в котором все три женщины с большим наслаждением смыли с себя всю дорожную пыль и грязь. От ужина Лера отказалась - после купания не было ни малейшего желания двигаться, да и аппетит так и не пришел.
  Зато появился Арт. Когда все заснули, он заглянул в палатку, взял ее на руки и отнес на уже застеленное какой-то тряпкой место неподалеку от лагеря. Тихая ночь превратилась в волшебную, правда, опять ненадолго. Насытившись и лежа в полусне возле любимого, она услышала:
  - Завтра мы будем на месте.
  Сказано это было странным тоном, как если бы Арт устал от чего-то и пытался словами облегчить душу. Сон исчез. Лера приподнялась на локте, удивленно взглянула на собеседника.
  - Мне казалось, мы едем просто так, чтобы удалиться от столицы.
  Мужчина отвел глаза:
  - У меня есть свое задание. Что бы ни случилось, оставайся с Ди. Он сможет тебя защитить.
  Её? От кого? Какие жуткие речи.
  - Арт...
  - Не надо, не спрашивай ничего. Пусть идет, как идет. Жаль, только что у нас было мало времени...
  
  Лере казалось, что заснуть она не сможет, но сон пришел на удивление быстро, и уже через пару минут после появления в повозке она оказалась в знакомой башне. Только теперь перед женщиной был зал: высокая круглая комната, с непонятным механизмом, похожим на электронную "начинку" летающих кораблей, какими любят изображать их в Голливуде, посередине и голыми стенами.
  - Ты пришла.
  Голос. Он сочился из всех щелей, окутывая Леру с головы до ног, будто патока, мешая мыслить и подавляя волю.
  - Ты здесь. Наконец-то. Подойди.
  Против воли, словно через силу, она сделала два шага, отойдя от проема, служившего входом в зал, приблизившись к странному механизму.
  - Ты здесь... Я устал... Сделай это...
  - Лера... Лера... Лера...
  Другой голос, чуждый всему здесь, звал ее, не давая исполнить приказ.
  - Лера... Лера... Лера...
  - Забудь его... Освободи меня... Сделай это...
  - Лера... Лера... Лера...
  - Останься... Я ждал... Так долго ждал...
  - Лера... Лера... Лера...
  
  Арт выглядел отвратительно: синяки под глазами, заострившие, будто у мертвеца, черты лица, потухший взгляд. Но, даже несмотря на крайнюю усталость, но находил в себе силы командовать их небольшим отрядом.
  Что было на завтрак, женщина не помнила. Да и остальной день прошел мимо нее. Леру тянуло в башню. Это чувство, неимоверно сильное возле города и утихнувшее с отъездом, сейчас снова пробудилось, жгло сердце, выворачивало внутренности. Женщине было физически больно от невозможности попасть в загадочное строение, мучившее ее почти каждую ночь.
  Ди в этот раз ехал с ними в повозке, посадив на козлы одного из солдат, и внимательно следил за каждым жестом иноземной гости, будто мог чувствовать ее боль и понимал ее желание.
  Приехали на место ближе к заходу солнца. Посредине поля стояли два высоких каменных столба, накрытые каменной же плитой. Лере почему-то пришло на ум сравнение со Стоунхенджем.
  Арт слез с лошади и, ни на кого не обращая внимания, уверенно пошел к столбам. Не доходя двух-трех шагов, мужчина опустился на одно колено и замер. Какое-то время ничего не происходило. Затем из проема между столбов появился фигура, завернутая в яркий малиновый плащ.
  Возлюбленный Леры поднялся и, не приближаясь, что-то произнес. Его собеседник молчал какое-то время, затем уверенно указал рукой в сторону повозки. Арт отрицательно качнул головой и тут же скривился, словно от боли. Обмен жестами повторился. Ди нервно сжал кулаки. Да что происходит? Что нужно незнакомцу? И почему кривится их командир?
  Словно в ответ на ее вопросы, вновь прибывший обернулся и уставился на повозку. Женщине показалось, что смотрит он в одну конкретную точку - на нее, Леру.
  "Подойди, или он умрет".
  Голос прозвучал в ее голове, и в тот же миг Арт скрючился на земле, хватая воздух, словно рыба, выброшенная ненароком на берег.
  Лера не помнила, как оказалась рядом, попыталась помочь любимому подняться, но чья-то сила, как старую тряпку, буквально кинула женщину в проем. И только крик за спиной:
  - Лера!!!,,
  Незнакомец исчез мгновенно, а женщина, тряхнув головой, попыталась осмотреться. Но это же... Да, она поняла, где оказалась. Эти стены, измазанные сажей, эти закрытые наглухо окна. Башня.
  - Наконец-то. Ты здесь. Помоги мне.
   Голос раздавался повсюду, резиновым мячиком отскакивая от стен, расплескиваясь в воздухе застоявшейся водой, заставляя подчиняться и, словно заводная кукла, идти вперед.
  Она шла медленно и бездумно. В ушах все еще звучал голос возлюбленного. В душе была даже не пустота, а словно арктическая стужа. Она одна. Снова. Несколько дней счастья, и привычное одиночество.
  Тот же самый зал с непонятным механизмом, и вот она уже рядом, смотрит на кнопки и рычажки, собранные воедино, будто нанизанные на леску.
  - Освободи меня. Я устал.
  - Как?
  - Нажми на кнопку. Последнюю слева.
  Женщина послушно поставила палец на указанную кнопку, придавила ее, и в глаза забил яркий, режущий свет.
  
  - Лера, Лера, Лерочка...
  Знакомый голос. Очень. Мать.
  Глаза открывались тяжело, но веки все же разомкнулись, и женщина увидела перед собой заплаканное лицо матери. А вокруг - белые стены. Больничная палата. Пустота в груди переросла в безразличие. Она вполуха слушала, как захлебывавшаяся в слезах мать рассказывала, что она, Лера, вдруг упала со стула и, ударившись головой и что-то острое на полу, пролежала без сознание больше суток, как вызванная скорая отвезла ее в больницу, как сама мать сидела все время рядом и звала по имени... Механически выполняя указания врача, Лера пустыми глазами смотрела на мир вокруг. Сон. Просто сон, навеянный падением. Нет и никогда не было того мира, не было Ди и его племянниц, не было жутковатой башни, не было Арта...
  
  Мать умерла через месяц. Сердце не выдержало нагрузки. Все оставшиеся дни женщина тщетно пыталась вернуть свою дочь, ту самую Леру, которую любила, несмотря ни на что. Сама же Лера с полным безразличием воспринимала все эти попытки. Не отреагировала она даже на сообщение матери, что картина с башней давно уже выброшена на помойку. Зачем? Зачем ей теперь жить, если ее любимый оказался лишь сном?..
  
  Женщина средних лет сидела, чуть сгорбившись, на грубо сколоченной скамейке возле свежей могилы. Пустота в душе и вселенская усталость на плечах. Все чаще Лера подумывала о возможности последовать вслед за матерью. Способов уйма. Выбирай любой.
  - Извините, вы не подскажете...
  Не дослушав, Лера вздрогнула и обернулась. Этот голос... Она сходит с ума... Но... На нее в упор смотрели знакомые сияющие глаза.
  - Арт...
  
  - Но как? Как ты меня нашел?.. Я... Я думала, что умру без тебя...
  - Тише, маленькая, не плачь. Теперь все уже хорошо. Как нашел? Башня подсказала...
  
  
  Человек
  Сильный ветер, белый снег,
  Дальнее селенье.
  На дороге человек.
  Нет ему спасенья.
  
  Снег давным-давно метёт,
  Вьюга воет волком.
  Человек уж устаёт.
  А идти - без толку.
  
  Лучше лечь и умереть.
  Нет отваги в сердце.
  Некому за ним скорбеть,
  Обмыть полотенцем.
  
  Снег идет который век,
  Заметает доступ.
  На дороге человек...
  Умирает... Просто...
  
  О мотивации
  Главное - правильная мотивация. Не лень, а именно отсутствие мотивации мешает человеку развиваться, будь то изучение иностранного языка, получение второго высшего образования или путешествие в экзотическую страну. Когда вы постоянно находитесь в зоне комфорта, самосовершенствование кажется пустой блажью. Но едва вас из этой зоны насильно вытащат, как вы начинаете сожалеть о потерянном времени и уйме всего не сделанного. Подобное поведение характерно для большинства на этой планете. Только небольшая часть людей готова всегда заниматься "самоулучшением".
  Всего лишь два примера из моей репетиторской практики:
  Мужчина средних лет выбился в руководители среднего звена. Теперь у него есть то, к чему он с юности стремился. Но, к его удивлению, оказалось, что ему нужно периодически отсылать начальству различные документы, написанные им самим. И он понимает, что легко может опозориться, так как его знание родного языка оставляет желать лучшего (Русский? Да кому он, кроме школьной учительницы, нужен-то? Зачем его вообще знать? Главное же - деньги зарабатывать, а не языком трепать). И он обращается к специалисту и, как школьник, садится за учебники и словари.
  Девушка, симпатичная, целеустремленная, успешно строящая карьеру, вдруг сталкивается с ситуацией, когда ей в обычной жизни не хватает элементарных знаний (пословицы/поговорки, народные сказки, художественная литература). Люди из того круга, в который она мечтает попасть, цитируют классиков, говорят, используя идиомы, понимают недосказанное и... смеются над ней. И вот она, востребованный специалист в своей отрасли, садится за детские книги и берется изучать школьную программу, начиная с первого класса. Горько? Обидно? Да, но это - плата за желание стать своей среди образованных людей.
  Занимаясь репетиторством практически десять лет, я каждому своему клиенту говорю: "Мотивируйте своего ребенка, разговаривайте с ним, объясняйте, зачем ему нужны знания, показывайте на своем примере, что образование необходимо".
  
  Шабаш. Ночная мистерия
  Кричите вы, птицы, кричите!
  Везде разносите свой глас!
  А вы, кони резвые, мчите,
  И радуйте скоростью нас!
  
  Какая беспечная пляска!
  Какое обилье цветов!
  Как жаль, что на вас эта маска,
  И я не расслышу всех слов.
  
  Мы - словно бы дети безумья,
  Мы - страсти прекрасной сыны.
  И вовсе не нужно раздумья
  И тихой ночной тишины...
  
  Так пойте же, милые птицы,
  И славьте Праматерь-Любовь!
  Прощайте, волшебные жрицы!
  Возможно, не свидимся вновь...
  
  Литература и действительность
  
   Влияет ли литература на образ жизни человека и целого народа? Да, безусловно. Наш образ жизни, нашу речь, нашу культуру определяют те книги, которые мы впускаем в свою жизнь. Перефразируя классика: "Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты".
   Люди, наслаждающиеся только "дешевыми", бездумно написанными текстами, не желающие брать в руки никакую другую, более серьезную литературу, обычно ограниченны в своем мышлении. Они отличаются узким взглядом на мир. Ими легко манипулировать. Они будут "плясать под чужую дудку", не вдумываясь в совершенные ими действия и свято веря, что у них есть "индульгенция" на все совершенные ими дурные поступки.
   Чем развитей человек, чем глубже его духовная жизнь, тем более изысканные у него литературные запросы. Такой читатель уже не только поглощает тексты, но и глубоко вдумывается в прочитанное, тщательно старается прочувствовать и понять всё то, что хотел сказать автор. Именно поэтому к хорошей книге нужно приучать с детства. Необходимо аккуратно подбирать круг чтения своего ребенка, подробно объяснять ему действия, совершенные героями, с точки зрения морали, следить за качеством чтения: стараться помочь ребенку полностью усвоить каждую прочитанную им книгу.
   В современном мире, мире графоманов, происходит десакрализация литературы: с появлением доступа во всемирную сеть писателями и поэтами объявили себя даже те, кто никогда в жизни не брал в руки ни единого тома классиков. Их произведения наводнили Интернет, а сами они начали претендовать на звания "вершителей судеб", "владельцев дум". Подобная "литература" - хотя будет правильнее сказать "низкопробные тексты" - сбивает с пути и уводит в сторону молодые, не окрепшие еще умы подростков, не позволяя выработаться вкусу. Современные кумиры молодежи в общей своей массе пошлы и глупы, но дурной вкус мешает их ценителям увидеть это.
   К каждой книге надо подходить критически. Ни один психически нормальный человек не будет держать свои двери открытыми для всех желающих. Но почему-то мы спокойно впускаем в свою жизнь первые попавшиеся книги, прочитываем тексты, усваивая различную информацию, часто даже попадаем под влияние того или иного автора. Если у читателя уже сформированы вкус и определенное отношение к жизни, вреда от такого чтения будет мало. Но вот те, кто не привык или не любит читать, не умеет усваивать информацию и "отделять зерна от плевел", легко могут попасть под влияние написанного. И хорошо, если текст просто бесполезен, пуст. Хуже, когда он наполнен вредоносными идеями, способными смутить неокрепшие умы. Именно так зарождаются секты, появляется фашизм.
   Читать нужно. Более того, читать необходимо. Но к каждому неизвестному автору надо относиться с долей критицизма, не принимая на веру все его умозаключения. А значит, культуре чтения, как уже говорилось выше, надо учить с детства. Только в этом случае возможны качественные изменения в нашем обществе и в жизни в целом. Ведь чаще всего именно сознание определяет бытие.
  
  Жертва
  
  Не знаю, как другие, а я верю,
   Верю в друзей.
   В.С. Высоцкий
  
   Город спал и видел сны. Цветные и черно-белые, веселые и грустные, страшные и счастливые, они летали между домами, заглядывали в окна и давали покой уставшим за день людям.
   Андрей сидел перед телевизором и с ожесточением клацал пультом. Каналы менялись, словно узоры в калейдоскопе. Настроение было паршивое. В дверь позвонили. "Кого там в такое время принесло?" - раздраженно пробурчал Андрей и пошел открывать. Увидев ночного гостя, он удивленно заморгал. На пороге стоял Максим. Весь заросший, неопрятный, Макс, видимо, переживал не лучшие дни.
   - Впусти, - хрипло попросил он.
   - Конечно, конечно. Проходи. Есть будешь? - засуетился Андрей.
   - Я бы ванну принял.
   - Конечно. Я сейчас все приготовлю.
   Вернувшись в комнату, Андрей опустился в кресло. Он никак не ожидал увидеть друга в такое время. Максим не давал о себе знать несколько лет, и вдруг свалился как снег на голову. От размышлений Андрея оторвал выпуск новостей. Будучи одиноким, он старался не прерывать связь с миром и смотрел все вечерние выпуски новостей.
   - Этим утром из колонии сбежал опасный рецидивист. Милиция просит граждан быть бдительными. Преступник вооружен и очень опасен.
   На экране появилась фотография Максима. Андрей изумленно застыл.
   - Ну и что ты собираешься делать? - раздался позади напряженный голос.
   - А ты как думаешь? Уж, наверное, не побегу в милицию. Давай, я постелю. Ляг отдохни.
   - Ты точно не сдашь меня?
   - Не говори глупости. Мы же друзья. К тому же, ты дважды спасал мне жизнь.
   Утро началось с необычных звуков, раздававшихся с кухни. Удивленный, Андрей пошел взглянуть, в чем же дело, и был поражен увиденным: Максим стоял в новой пижаме друга и готовил завтрак. Повернувшись к Андрею, он улыбнулся:
   - Присаживайся. Сейчас покормлю.
   - Ты умеешь готовить?
   - Да так, немного. Спасибо, что приютил.
   - Ну что ты. Я не мог поступить иначе.
   И все же по пути на работу Андрею было трудно отделаться от желания пойти в органы и все рассказать.
  
   Андрей работал учителем уже 20 лет. Он любил детей, и хотя замечал, что с каждым годом со старшеклассниками все трудней найти общий язык, все равно с удовольствием учил их тому, что знал - русскому языку и литературе. В этот день у него был урок в 10 "А" - самом трудном классе в школе. Десятиклассники должны были написать сочинение на тему: "Мое отношение к Раскольникову после его поступка".
   Пока дети писали, Андрей думал о Максиме: как он там сейчас? Нужно было выключить телефон, а то если кто-то позвонит... Он не додумал, привлеченный тем, что происходило на третьей парте: Лена Быстрова что-то втолковывала Насте Птициной, та ей возражала, и обе они возбужденно жестикулировали. Андрей не был сторонником жестких мер и старался закрывать глаза на разговоры во время урока, но сейчас ему вдруг захотелось узнать, что же вызвало такой оживленный спор.
   - Быстрова, расскажи одноклассникам, что тебе так понравилось в "Преступлении и наказании", - попросил он, втайне надеясь смутить девушку.
   Но Лена поднялась и спокойно ответила:
   - Я всего лишь говорила Насте, что, если бы я вдруг узнала, что поступок Раскольникова совершил кто-нибудь из моих друзей, я бы никогда его не выдала.
   - А если бы он и тебя зарубил? - вмешалась Настя.
   - Глупости, - отрубила Лена. - Я ведь была бы его подругой, а не старухой-процентщицей. А вы, Андрей Павлович, разве не сделали бы того же? - неожиданно спросила она.
   - Вряд ли. Я никогда не нарушаю законов, - ответил Андрей и вдруг вспомнил о Максиме. Ему стало очень стыдно перед ученицей за свою ложь.
   Позже, добираясь домой, Андрей вспомнил этот эпизод и подумал: "А правильно ли я поступил? Может, следовало утром попросить Максима уйти? Он бы понял". И тут же оборвал себя: "Глупости. Тогда, в Афгане, он меня, раненого, несколько километров тащил и не думал бросить, а я хочу его предать". И все же до самого дома его не покидали сомнения в правильности своего поступка.
   Максим уже ждал его. На столе стоял нехитрый ужин. У Андрея защемило сердце. Никто и никогда, кроме матери, не заботился о нем.
   - Как прошел день? - спросил Максим.
   - Нормально. Пытался научить ребят правильно писать сочинение. А ты чем занимался?
   - Смотрел телик. Немного прибрался. Есть будешь?
   - С удовольствием.
   На столе появилась бутылка водки. После второй рюмки Андрей все же спросил у Максима то, что постеснялся спросить вчера:
   - Слушай, а за что тебя посадили?
   Максим взглянул на друга, подумал и ответил:
   - Человека убил.
   - То есть как - убил?
   - Так. Взял и зарезал. Как свинью на бойне.
   - За что же?
   - А он, пьяный, к девушке моей полез. Я вмешался. Он нож выхватил. Ну и пришлось постоять за честь любимой, - горько улыбнулся Максим. - Потом сам в милицию пошел. Дали пять лет. Три отсидел. Потом решил: хватит, пора смываться. И вот я у тебя. Ладно, не трави душу. Давай лучше споем. Помнишь нашу любимую, "Стеньку Разина"?
   Сидели до двух. Ночью Андрей спал плохо. Ему снилось, что к нему в дом врываются милиционеры, а он не знает, куда спрятать Максима и боится сесть в тюрьму за укрывательство. Андрей несколько раз просыпался в холодном поту.
   Днем на работе коллеги сочувствующе говорили ему, что нужно поберечь свое здоровье и не сидеть над сочинениями до утра. Он лишь отшучивался.
   Прошла неделя. За это время Андрей осунулся и похудел, у него появились круги под глазами. Он вздрагивал от каждого звука, и хотя был рад, что живет не один, и уже не думал пойти в милицию, все же по ночам ему снились кошмары.
   Все закончилось неожиданно. Однажды, вернувшись с работы, он не застал дома Максима. На столе лежала записка: "Дюша, я очень благодарен тебе, что ты меня принял, но я вижу, как тебе тяжело, слышу твои крики по ночам. Потому я решил не беспокоить тебя и уйти. Знаешь, мне нечего надеть, поэтому я взял твой старый костюм. При первой же встрече верну. Спасибо тебе за все. Прощай. Макс". Андрей долго и мучительно старался понять, правда ли то, что написано на небольшом клочке бумаги. Силы вдруг оставили его, он с трудом добрел до кресла, сел и включил телевизор. Вскоре начались новости. Хорошенькая диктор с прискорбием сообщила, что в городе была перестрелка двух мафиозных групп, во время которой случайной жертвой стал один человек. Несколько пуль попало ему в лицо, и поэтому убитого опознать не удалось. Появилась картинка: на земле лежит, раскинув руки, мужчина, одетый в старый костюм Андрея...
  
  
  Есть в Вечности...
  
  Есть в Вечности Непостоянство.
  Оно пленит и жжёт сердца.
  И снова вечное жеманство
  Злодея, труса, подлеца....
  
  Есть в Вечности Огонь Незримый,
  Как будто факел, и в ночи
  Горит, горит неугасимый
  И тонкий фитилек свечи.
  
  Есть в Вечности Всеобщий Разум.
  Он - Вседержитель и Творец.
  И только он венчает сразу
  Начало жизни и конец.
  
  Есть в Вечности Первоначало.
  Оно тревожит сердце тех,
  Кто горя пережил немало,
  Но верит в счастье и успех.
  
  Есть в Вечности Любви дыханье,
  И Страх, и Гордость, и Обман.
  Но только нет в ней Состраданья -
  Лекарства от душевных ран.
  
  Муки творчества
   " - Да, кстати, я выхожу замуж через месяц. Ты - подружка невесты.
  Марина ошарашено уставилась на подругу:
   - Света, а за неделю до свадьбы ты сказать не могла?!? И за кого, позволь полюбопытствовать?
   - А, ты его всё равно не знаешь. Встретились на одной вечеринке, а через некоторое время он мне предложение сделал. Представляешь, сильный, высокий, красивый, умный, богатый...
   - Свет, тебя жестоко обманули. Такие динозавры давно исчезли с поверхности нашей планеты.
   - Марин, не язви. Ты что, завидуешь?
   - Да упаси Бог! Просто стараюсь тебя предостеречь. Раз он такой бесценный подарок, значит, должны быть и подвохи. А о них лучше узнать до свадьбы. А то потом проблем не оберёшься.
   - Ну какие подвохи! Обычный парень!
   - Обычные не бывают умными, богатыми и холостыми в одном лице.
   - Значит, мне повезло, и я нашла последнего такого!
   - Угу.
   - Марин, ну что ты такая недоверчивая! Я о нём уже всё узнала! Зовут Леонард, 30 лет, сынок здешнего богатенького бизнесмена. Может, слышала: Максим Светлов, он ещё радиостанцией владеет?
   - А что ж он в таком-то возрасте и ни разу не был женат? Уж не болен ли чем? Например, чесоткой?
   - Не смешно!
   - Ты хоть фотку его покажи. Надо же знать, кого мне у твоего подъезда в ружьём караулить.
   - Ха-ха, - проворчала Света, но всё же встала и пошла к письменному столу. Выдвинув один из его ящичков, девушка достала оттуда фотографию и подала подруге. Марина взяла, посмотрела на изображение... Ну здравствуй, прошлое... А я уже и забыла, какой ты...
   - Марин, ты что-то побледнела. Тебе нехорошо?
   - Ага. Я вспомнила, кого этот тип мне напоминает. Одного серийного убийцу.
   Света негодующе фыркнула и выхватила фото:
   - Тебе бы всё шутить! Скажи, он душка!
   - Ну, пару кило ему сбавить не мешает... Это ты его так раскормила?
   - И совсем он не толстый!
   В дверь позвонили.
   - А вот и он! Сейчас я вас познакомлю!
   И девушка умчалась в прихожую.
   Марина встала, на негнущихся ногах подошла к зеркалу, пристально всмотрелась. Да, немного бледна, но блеск зелёных глаз и непослушные русые волосы, снова выбившиеся из причёски, делают бледность не такой заметной. Кстати, о блеске глаз... Какой-то он лихорадочный. Надо бы успокоиться, а то он не поверит, что... Додумать девушка не успела. В коридоре раздался воркующий голос Светланы, объясняющий кому-то, что сейчас он познакомится с её лучшей подругой.
   Парочка, обнявшись, вошла в комнату. Марина уже успела сесть в кресло и теперь с показным равнодушием смотрела на вошедших. Да, он ничуть не изменился. Такой же, как пять лет назад. Пять лет... А казалось, прошла вечность, с тех пор, как она впервые увидела этот утончённый мужественный профиль, эти каштановые волосы и волшебные карие глаза. Главное теперь притвориться, что всё в порядке, что всё забыто.
   - А это Марина, моя лучшая подруга и подружка на нашей свадьбе. Марина, познакомься, это Лео.
   - Очень приятно.
   - И мне тоже. Лео - это Леонид?
   Вот так. И не смотри на меня, как на дурочку. Мы с тобой никогда раньше не были знакомы.
   - Нет, Леонард.
   - Редкое имя...
   - Ну, вы тут немного поговорите, а я пойду чайник поставлю, чай попьём! - И Света вихрем улетела на кухню.
   - Марина...
   - Не надо, Лео. Всё в прошлом.
   - Неужели?
   В голосе мужчины прозвучали раздражение и сарказм.
   - Может, объяснишь мне, почему ты сбежала? Я весь город поставил на уши, пытаясь отыскать тебя! А ты, видите ли, спокойно живёшь совершенно в другом месте и даже оказываешься подругой моей невесты!
   - Мир тесен.
   - И это всё, что ты можешь сказать?! Потрясающе!
   - Не кричи, а то Света из кухни прибежит, узнать, что я с тобой делаю.
   - Марина, - снизил тон Лео, - может, всё таки объяснишь...
   - Нет. Что было, то прошло. Ты сейчас практически женатый человек. Не будем ворошить прошлое.
   Ответить парень не успел: в комнату вновь вбежала хозяйка и сообщила, что чай почти готов".
  
   - Это что?
   - Начало моей новой книги, вообще-то. Что опять не так?
   Виктор посмотрел на собеседницу и покачал головой:
   - Лена, мы с тобой договаривались, что ты уйдешь от жанра сопливых любовных романчиков и начнешь писать что-то более востребованное у публики.
   Молодой перспективный автор Елена Мухина, женщина сорока лет, безработная и бездетная, вспыхнула и вскинулась:
   - Да с чего ты взял, что это - любовный роман? Может, триллер или детектив?
   - С того, Лена, с того. Подобным же образом у тебя начинались и первая, и третья, и пятая книги: двое разбежались, потом случайно встретились и решили возобновить свои отношения. Этот сюжет уже в зубах навяз. Придумай что-нибудь новое, а такие вещи мне даже и не предлагай. Я не вижу в них смысла.
   - Вить, ну так они же продаются, книги эти! Вот что тебе еще надо? Та же Донцова свои детективы сотнями печатает! Я чем хуже?
   Мужчина скривился:
   - А ты не путай божий дар с яичницей. Донцова уже брендом стала. Под ее именем можно что угодно выпустить, все продаваться будет. А вот Лену Мухину народ не очень-то и знает. И книги твои покупаются мало. Продажи сильно упали. Так что думай, Лена, чем будешь читателей привлекать. Или печатайся на свои деньги.
   Женщина фыркнула и гордо удалилась.
  
   Вечером, сидя в кресле с ноутбуком на коленях, "молодая и перспективная автор" начала новую книгу:
   "Поздним вечером они встретились на улице. Она утонула в его изумрудных глазах. Он равнодушно окинул ее взглядом и прошел мимо.
   Через три года..."
  
  
  Костёр Монсегюра
  Треск костров вспорол ночное чрево,
  И разнёсся эхом по горам
  Крик несчастных, как псалмов напевы:
  "Твоя воля, и да сниде к нам!"
  
  Языки огня лизали тело,
  А душа на крыльях ввысь неслась.
  И молитвою окрест летело:
  "Святый Отче! Заступись за нас!"
  
  Непреклонные в своём ученьи,
  Шли они без страха на костёр.
  Двести человек, без исключенья,
  Поздним вечером вошли во двор.
  
  Стоны от отчаянья и боли,
  И последние слова:"Прости", -
  Всё слилось в печальной той юдоли,
  Никого не удалось спасти.
  
  Позабыв о том, что умирает,
  Утешал епископ чад вокруг:
  "То лишь тело грешное страдает,
  Но зато свободен станет дух.
  
  Нам мучения отнюдь не новы.
  Притерпелись ко терновому венцу..."
  И сломив телесные оковы,
  Возвращались души их к Отцу.
  
  Мифологизация личности и общества
  Наше время - время тяжелое для тех, кто не умеет мыслить. А этому навыку, к сожалению, все меньше учат в школах, выпуская, словно штампуя на заводе, во взрослую жизнь молодежь, которой так легко манипулировать. Сейчас идет постоянная информационная война, и способы ее ведения далеки от гуманных: людей не щадят, им целенаправленно вдалбливают в головы нужные манипуляторам цели и идеи, вываливая на неподготовленное сознание уйму информации не давая ни единой секунды для спокойного обдумывания услышанного/прочитанного/увиденного. И снова, как и раньше, происходит манипуляция фактами и образами, снова происходит мифологизация сознания.
   Мифологизация общественного сознания происходит всегда: в любое время, в любом государстве обществу с помощью слов и картинок навязывают определенный тип мышления, заставляю думать именно так, как угодно группе манипуляторов.
   Не нужно считать, что мифы - явление древности, что современный человек со своим хваленым рациональным мышлением не подвержен влиянию мифов. Нет, большинство людей предпочитает в повседневной жизни жить исключительно инстинктами, а думать - клише. И если вложить в головы массе готовую мысль о том, что оранжевый цвет несет добро, а синий - зло, то люди начнут замечать повсюду лишь эти цвета, вкладывая в них тот смысл, который был им внушен, не желая задать себе простой вопрос: а почему именно так? Подобное происходит и с любыми событиями/личностями/сюжетами. С помощью картинок и слов толпе внушается любая мысль, закрепленная, как в экспериментах с животными, на подсознательном уровне действиями с кнутом и пряником, и вот уже люди готовы казнить не согласных с ними и превозносить до небес тех, кто хотя бы на словах, но эту идеологию разделяет. Здесь вступает в силу принцип: хоть плохой, но свой. И согласному с уже заложенным в головах толпы мнением человеку прощаются любые "грехи" только за повторение нужных слов.
   Картинки при мифологизации личности необходимы, так как именно через зрительный канал информация бывает наиболее доступной. Текст же при этом отходит на второй план. Человек предпочитает смотреть, а не вдумчиво слушать. Вспомните хотя бы пословицу (а ведь именно в них, пословицах и поговорках, хранится вековая мудрость того или иного народа) "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Картинки, иллюстрирующие современные события, делают яркими, если же говорят о том, что было в недавнем прошлом, предпочитают черно-белые цвета: так быстрее дойдет до зрителя необходимая информация, ведь он, зритель, привык, что еще несколько десятков лет тому назад были только цветные фотографии, а значит, чтобы придать достоверность любому тексту о прошлом, нужно проиллюстрировать его именно черно-белой картинкой.
   Если не подействовала картинка, обязательно подействует сопровождающий ее текст, в который заложены определенные слова, ничем не подкрепленные мнения, искаженные факты, односторонний взгляд на сложную проблему, и человек, не знакомый с историей вопроса, будет твердо уверен, что узнал истину, что только он теперь владеет настоящим знанием, все же остальные - глупцы, достойные максимум сочувствия. Когда таких людей набирается достаточное для манипуляторов количество, в эфир выпускаются красивые слова об общественном мнении, о том, что народ уже выбрал свой путь и точно знает, какой цели он хочет добиться.
   Можно ли развенчать миф? Естественно, да. Ведь в основе любого мифа лежит определенный сюжет. И стоит лишь докопаться до основы, проведя необходимые научные изыскания, и истина ляжет на стол рядом с мифом. Но развенчание мифа далеко не означает принятие истины апологетами этого мифа. Скорее наоборот: отсутствие твердой опоры, выбитой из под ног, может заставить их озлобиться, начать отрицать найденную истину, предпринимать попытки к возврату в их жизнь уже знакомого мифа.
   Можно ли защититься от мифологизации? Да, но лишь в случае критического подхода к любой, мало-мальски важной информации. Каждую, даже не особо важную для человека проблему, надо стараться рассматривать со всех ее сторон, чтобы понять, какая информация в ней заложена, для чего эта проблема выложена в эфир, что может произойти, если данную проблему проигнорировать. А все эти действия возможны только при постоянном обучении, стремлении не только получить знания, но и понять их, усвоить, "переварить", сделать частью самого себя, слиться с ними. Только тогда можно говорить о минимальном воздействии мифологизации на личность.
  
  
  Прогулка
  Вечерело. По асфальту
  Топали прохожие:
  Женщина в вечернем платье,
  Пареньки похожие.
  
  Ветреная красотуля,
  Рядом - грубый мачо.
  "Юля, ты скажи мне, Юля,
  Хочешь ты на дачу?"
  
  Девушка стрельнула глазом
  В своего красавца:
  "Что-то как-то все так сразу..."
  "А чего ломаться?"
  
  "Грубовато вы с любимой", -
  Дед заметил с палкой.
  "Слышь, отец, ты шел бы мимо,
  Про себя помалкивал".
  
  "Ой, да что такое, люди,
  Что такое деется?
  Это как же он паскуден,
  Что хамить осмелился?"
  
  "Вот тебя тут не хватало, -
  Усмехнулся парень. -
  Ты, мамаша, не орала б.
  Уж не на базаре".
  
  Ругань потекла водою,
  Крик звенел червонцем.
  А над местною рекою
  Заходило солнце.
  
  Чужой мир
  
  Мать всегда запрещала ей подниматься наверх, на второй этаж их дома.
  - Не смей, слышишь? Что бы ни случилось, не смей идти наверх. Обещай мне.
  Она послушно кивала и обещала, хотя соблазн был велик: ей постоянно казалось, что там, наверху, кто-то есть.
  - Мама... Там кто-то ходит... Слышишь, шаги?
  Мать гладила ее по волосам и прижимала к себе, будто пытаясь защитить от неведомого врага:
  - Ну что ты, глупенькая. Это всего лишь рассохшийся от старости пол. Нет там никого. Никого нет.
  Нет, конечно, нет. Только почему же так ужасают деревянная дверь с непонятным узорчатым витражом между этажами и винтовая лестница, ведущая наверх?
  Мать умерла, когда она закончила колледж. Просто однажды не проснулась. Инфаркт, сказали врачи. Может, и так. Только на лице у родного человека застыл совершенно дикий ужас. Почему? Кого женщина увидела перед смертью?
  На следующее утро после похорон она заставила себя подняться наверх. Просто так. Чтобы убедиться, что ее страхи - пустяк, детские фантазии.
  Ничего. Пустые комнаты. Пустой коридор. Только зеркало у широкого пыльного окна. Она подошла, решив поправить прическу - на поминки должны были прийти соседи, надо было, несмотря на горе, выглядеть прилично. На нее посмотрело чужое лицо.
  
  Вот уже год, как она жила в чужом мире. Мире загадочном, жестоком, чуждом ей. Рабыня. Бесправная кукла, не имеющая ни свободы, ни своих желаний, ничего. Каждый день одно и тоже: бесконечная, однообразная работа в саду, на поле, на заднем дворе господского дома. Работа тяжелая, выматывающая, забирающая и силы, и эмоции, словно вампир - кровь. Она не помнила, как оказалась здесь, не знала, что случилось с ней после того, как она, ослушавшись приказа матери, все же побывала на втором этаже их дома, не понимала, что творится в этом мире и почему ее переместили именно сюда. Чтобы не сойти с ума и не стать похожей на тень, как ее товарки вокруг, она заставляла себя по вечерам считать отметки на стене, те самые отметки, что ставила сама по утрам, чтобы не забыть саму себя и не потерять разум.
  Равнодушно собирая в саду крупные серые плоды, которые местное население охотно употребляло в пищу, она услышала рядом голоса.
  - Хватит уже. И так троих потеряли. Приедет анжер, отвечать будем, как за всю группу.
  - Проблема не решена. И если мы не справимся с притолом до появления здесь начальства, отправимся за теми троими.
  - И что ты предлагаешь? Снова открывать Врата? Или отправлять наших к притолу на ужин? В качестве главного блюда?
  - Ты у нас главный. Тебе решать. Но в прошлый раз координаты были верными.
  - Я это уже слышал. Только вместо валькирии к нам попала рабыня. Да еще и вся в черном. Кто будет в следующий раз?
  Голоса удалялись, споря о чем-то своем. Их владельцы ни на секунду не обернулись на ту, что с тихим стоном упала на землю, разбросав по траве уже собранные плоды. Голова... Как же жутко болела голова...
  
  Клик. Черное нечто. Чужие глаза. "Ты умрешь. Ты - ошибка. Ты умрешь".
  Клик. Она на столе, похожем на операционный. Голая. Связанная. Чужие люди вокруг. Осматривают. Везде. "Не та. Но здоровая. Самка. В барак к рабам. Вколите анедин".
  Клик. Замок. Огромный. Странный. Страшный. Они едут мимо. Ей все равно. Люди вокруг нее боятся. "Притол. Дома. Небо, спаси. Доехать бы живыми".
  Клик. Барак. Женщины. Мужчины. Все с пустыми черными глазами. Движутся без цели. Роботы.
  
  Неля очнулась и несколько секунд просто лежала на земле, бездумно смотря вверх. Она в чужом мире. Прошел год. Что за гадость ей вкололи? Почему она все это время беспрекословно повиновалась любому приказу? Что делать дальше? Можно ли отсюда выбраться?
  Вопросы... Они теснились в голове, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Вопросы... Найти бы на них ответы...
  
  Вдалеке зазвучал свисток охраны. Полдня прошло. Пора на обед. Вспомнив, как здесь кормят, девушка поморщилась. Сбежать бы отсюда. Только куда? Кое-как встав с земли, она, копируя предыдущую походку зомби, поплелась в барак, служивший рабам столовой. Войдя внутрь, встала у длинного узкого окна, и на подоконнике рядом с ней мгновенно появилась плошка с месивом непонятного происхождения. Что-то густое, вязкое, серо-коричневого цвета. Стараясь не думать, из чего изготовлена ее пища, Неля с трудом начала жевать то, что было единственным средством поддержания жизни для местной обслуги.
  Конец обеда - другой свисток. Своей зомбической походкой она отправилась назад, в сад, собрала разбросанные ею же плоды и направилась к хранилищу - большим широким амбарам, поделенным на секции. Именно там хранились продукты, собираемые рабами чуть ли не каждый день. Кому идут они, эти плоды, ягоды, овощи, злаки? Уж явно не на корм тех, кто обслуживает местных господ. Значит, есть и сами господа. Те, чьи голоса она слышала? Или кто-то повыше? Как бы узнать...
  Возле амбара один из охранников, не скрываясь, насиловал рабыню. Та молча стояла, не делая ни малейшей попытки освободиться. Неля почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Захотелось отвернуться, не смотреть на этот ужас. Да, с вколотой гадостью было проще жить. Бездумно совершаешь действия, починяешься каждому, кто захочет. В том числе и тебя... Силой воли остановив поток мыслей, она зашла внутрь и высыпала в самую дальнюю секцию свои плоды. Когда возвращалась, охранник уже был один. Стоял, с довольной ухмылкой прислонившись к стенке амбара. В груди у Нели словно огонь загорелся. Захотелось взять камень, любой, какой найдет, и стереть эту ухмылку. Силой. Навсегда...
  
  Время шло, невидимое, оно исчезало, как воздух сквозь пальцы, не задерживаясь ни на миг. Она все так же была рабыней, бесправным и внешне бездумным, пустым существом, оболочкой, такой, какой ее хотели видеть надсмотрщики и охранники. Притворство давалось тяжело, а каждый день был наполнен страхом и горечью. Человеческая жизнь ничего не стоила и в ее мире, а здесь же к тем, кто имел несчастье родиться не в том классе, относились как к муравьям: эти насекомые могут быть полезны, убивая тлю, но если они выйдут за пределы муравейника, их без зазрения совести растопчут сапогом.
  Каждую неделю кого-то привозили: новички были молодыми, физически здоровыми мужчинами и женщинами. Приезжали они на крытой повозке, запряженной крупными рогатыми животными, издали похожими на волов. И у всех новеньких были пустые глаза. Все они двигались, словно зомби из фильмов ужаса. Их воля была подавлена. Они были послушны и молчаливы. Идеальные куклы для любителей поиграть с живыми существами.
  Повозка никогда не уезжала пустой: в нее усаживали тех рабынь, что были готовы скоро дать жизнь потомству. Рядом, будто тряпичные игрушки, небрежно кидали трупы "сломавшихся кукол".
  Распорядок дня не нарушался ни разу: ранний подъем, в полумраке, по свистку. Потом - клейкая серо-коричневая масса, заменявшая еду. До полудня - тяжелый, изнурительный труд - сбор и сортировка урожая. Обед. Тоже по свистку. Вновь работа. Вместо ужина - стакан с жидкостью, замораживающей все биологические потребности. Короткий сон. И снова - работа.
  Одежда... Эти балахоны, в которые они рядились, одеждой можно было назвать с большой натяжкой. Черные куски ткани без единого шва с отверстиями для рук и головы. Снимать их было запрещено. Но раз в неделю приходил врач, приказывал раздеться и проверял здоровье. После этого старые балахоны исчезали и появлялись новые, такой же формы и кроя.
  Магия... Там, дома, Неля не задумывалась над возможностью существования настоящих колдунов и магов. Ей было комфортно и без этих знаний. Здесь же, в этом мире, магией была пропитана каждая пылинка. Казалось, что даже воздух, которым здесь дышат, магический.
  Без вколотого "лекарства" рабская жизнь казалась одним нескончаемым потоком ужаса и боли. Хотелось забыть обо всем, что окружает, и не видеть испоротые плетью спины рабынь, наглые ухмылки охранников, бездумные глаза рабов. Забыть. Стереть из памяти. Вот только каждый день приносил все больше страданий, заставляя задумываться об искусственно оборванной жизни. Собственной жизни.
  
  Завтра приезжает высокое начальство. Эту новость весь день обсуждали охранники. Анжер. Местный военный чин. Высокий чин. И важный. Приезжает с инспекцией, как смогла уяснить для себя Неля. Почему-то вспомнился разговор в саду. Те двое, чьи голоса вернули ей волю. Они тоже говорили об анжере. И были обеспокоены его появлением. Впрочем, ее это событие никак не коснется...
  
  - Ты. Посмотри на меня.
  Неля только что вышла из хранилища. Сдав очередную порцию урожая, она собиралась отправиться за новой, когда за спиной послышались уверенные мужские шаги, а затем последовал приказ. Внутренне сжавшись от страха, она подчинилась. Повернувшись, подняла глаза. Мужчина. Высокий, плечистый брюнет в упор смотрел на нее. Глаза неестественно светлые, как будто выцветшие, взгляд цепкий и злой. Такому все равно. Где и что происходит. Главное, чтобы все шло строго по намеченному им плану. Иначе последует наказание для всех виновных. Сейчас мужчина пристально смотрел на неё. Потом нахмурился и велел:
  - Следуй за мной.
  Повернулся и пошел, не пытаясь убедиться, что рабыня идет за ним.
  Неля послушно последовала за анжером. Ведь это был он. Наверняка он. И скорее всего, он понял, что она больше не находится под действием их местной анестезии. Страх забурлил в районе живота, поднимаясь вверх, к горлу, медленно и упорно, сжимая спазмами трахею, не позволяя дышать.
  Если это анжер, если он все знает... Борясь с ужасом, девушка заставляла себя вдыхать необходимый для жизни воздух, пусть по капле, пусть медленно.
  - Дыши. - Сказано было спокойно и безразлично, и рабыня закашлялась от нахлынувшего воздуха, только сейчас осознав, что практически не дышала последние несколько минут. Откашлявшись, она подняла голову и обнаружила, что на нее внимательно смотрит тот самый анжер, стоящий посередине пышно обставленной комнаты. Инстинкт самосохранения (или же оставшаяся в крови анестезия) заставил ее моментально отвести взгляд и опустить глаза на паркетный пол.
  - Ты - та, кого вытянули через Врата?
  Плохо понимая, о чем ее спрашивают, Неля покорно ответила:
  - Да, господин.
  - Откуда ты? Твоя планета?
  Здесь знают астрономию? Впрочем, если они знакомы с магией, то почему бы им не понимать, что существуют и другие миры...
  - Земля, господин.
  - Как ты освободилась от анедина?
  Анедин? Та самая анестезия, которую вкалывают здесь всем рабам?
  - Я... Я не знаю, господин... Я вспомнила, как попала сюда, а потом поняла, что снова контролирую свои чувства и желания...
  - Что было порталом?
  О чем он сейчас?
  - Простите, господин? Я не понимаю. Какой портал?
  - Как ты попала сюда? Что открыла Врата там, в твоем мире?
  - Зеркало. Оно стояло у меня дома.
  Последняя фраза явно была лишней. Мужские пальцы, длинные, тонкие и ухоженные, мгновенно схватили ее за подбородок и насильно подняли голову.
  - Смотри на меня.
  Глаза, острые, как сапожное шило, выворачивали душу наизнанку, пытаясь добраться до каких-то только им ведомых глубин.
  - Блок. Умелый. На всё. Странно...
  Что? О чем он?
  - Ты одна жила там?
  Где? В доме?
  - Нет, господин. Вместе с матерью.
  Мужчина напрягся, взгляд из острого превратила в обжигающий.
  - Опиши ее.
  - Высокая, светловолосая, худая, с голубыми глазами...
  - ... и шрамом под губой, на подбородке, - закончили за нее. Неля растерянно моргнула. Он знал ее мать? Но как?
  Ответа девушка не получила. Анжер отпустил ее подбородок и вновь приступил к допросу:
  - Как? Как ты оказалась возле зеркала? И почему ты? Где она?
  Захотелось свернуться в клубок и выплакать всю свою боль.
  - Она... Умерла... Я понялась наверх случайно, увидела зеркало, подошла... и очутилась здесь...
  Её собеседник скривился:
  - Везет, как орку.
  Звон колокольчика, высокий, мелодичный, разнесся по всему дому, и дверь отворилась, пропуская в комнату человечка небольшого роста с длинной белой бородой.
  - Лод, отправь ее в господскую комнату. Приставь служанку. Пусть приведет это чучело в порядок.
  Длинный коридор, крутая лестница на второй этаж с позолоченными периллами, слуга, величаво шедший впереди - все это казалось сном, очередным кошмаром, часто будившим ее в детстве. Но тогда была мать, она прижимала дочь к груди и шептала успокаивающие слова, разгоняя тьму и отгоняя страх. Здесь же Неля была одна. И помощи ждать не приходилось ни от кого.
  Комната напомнила девушке спальное место какой-нибудь принцессы или королевы из детской книжки с картинками - широкая кровать с балдахином посередине помещения, у большого, в полстены, окна туалетный столик, рядом - кресло. И пара дверей, ведущих непонятно куда.
  Впусти ее внутрь, человечек ушел. Дверь захлопнулась. Неля почувствовала себя мышью в мышеловке.
  Сесть на постель девушка побоялась и чтобы чем-то себя занять, подошла к окну, выглянула наружу. Двор со шныряющими повсюду слугами, утопал в зелени деревьев, росших по периметру. Вдалеке чернели узкие полоски земли. Поля? Те самые, на которых она не раз собирала урожай? Значит, она попала в господский дом. И что теперь будет? Чего хочет от нее этот жуткий анжер?
  За массивной, оббитой железом входной дверью раздались шаги. Неля повернулась. Вошедшая в комнату служанка средних лет, в накрахмаленном чепчике и белоснежном переднике, брезгливо поджала губы, заметив девушку, но промолчала, оставив свое, явно неприятное для гостьи мнение, при себе. Подойдя к одной из дверей в комнате, женщина повернула ручку. Образовался проход, в который и зашла прислуга. Чуть помедлив, Неля последовала ее примеру и оказалась в современного вида ванной комнате.
  Мыли ее долго, усадив в ванну и скребя мочалкой по телу. Кранов не было, вода шла прямо из стены, непрерывной струей. Напор увеличивался или уменьшался при надавливании на изразцы, коими была выложена стена. Руки мойщицы были грубыми, движения - порывистыми. Было видно, что женщина выполняет свою работу неохотно, что ей не по рангу ухаживать за сборщицей урожая.
  Одежду Неле не дали - вытерев полотенцем, отправили голой в комнату. Там уже ждал анжер. Под его внимательным взглядом, медленно скользившим по ее телу от макушки до пят, рабыня залилась краской стыда, но прикрыться не посмела - слишком глубоко в кровь въелась необходимость повиноваться хозяевам. Зачем он смотрит? Что он там увидит? Худая, бледная, чересчур высокая, больше метра восьмидесяти (хотя он выше... пусть и ненамного...) волосы - черные, короткие, глаза - серые и, наверное, тусклые от голода и усталости, рот слишком широкий... Ничего особенного... Пугало...
  - Ты дева?
  Пятна на щеках из красных превратились в малиновые. Как же стыдно...
  - Да, господин.
  - Сколько лет?
  - Двадцать, господин.
  - Старуха. Ирга, одень её.
  Под наблюдением хозяина служанка действовала намного аккуратней. Серые панталоны, корсет, длинное, до щиколоток, платье темно-синего цвета. Неля покорно поворачивалась, чувствуя себя манекеном. Или чем похуже. Жаль, не погибла тогда, при переходе. А ведь чужие глаза обещали смерть...
  На ноги - туфли-лодочки. Волосы завязать в пучок. Действительно, старуха.
  - Ирга - вон. Ты - сядь.
  Женщина быстрым шагом покинула комнату. Рабыня покорно присела на кровать, повернулась к хозяину, усевшемуся на другом конце постели.
  - Жить хочешь?
  Странный вопрос.
  - Да, господин.
  
  Стражники равнодушно скользнули взглядом по дурнушке, пожелавшей выйти из поместья. Мало ли желающих уйти отсюда. Может, очередная игрушка анжера. Кто их, богатых, знает. Ворота бесшумно распахнулись, пропуская фигуру в темно-синем платье, и так же бесшумно закрылись. Свободна. Надолго ли? Может, стоило отказаться? Мама, как же ты была права... Прости свою глупую дочь...
  С каждым шагом становилось все холодней: магия поместья стремительно таяла, и вот уже Неля идет по заснеженному полю. Трикотажное платье и туфли-лодочки. Не очень-то хорошая защита от мороза и снега. Если ее не убьет притол, то ему поможет воспаление легких...
  Притол. Таинственный враг анжера. Тот, о ком ничего не известно. Тот, кем пугают детей. Тот, кого невозможно убить. Куда она идет? Зачем? Надо было оставаться в поместье. Может, ей было бы позволено... Как же холодно... Она не дойдет... Надоело... Всё надоело... Хочется лечь, зарыться в этот пушистый снег, уснуть...
  
  Её разбудило кошачье мурчание. Кошка? Откуда в снегу кошка? Неля открыла глаза. Нет, она не в снегу. Небольшая, довольно скудно обставленная комната: стол, стул, кровать, шкаф, тумбочка. Всё. И кошка мурлыкает рядом, на подушке. Девушка моргнула. Она дошла? Но как? Кто ее перенес сюда? И чья это комната? Неля перевела взгляд на себя: одеяло. Кто-то заботливо укрыл ее пуховым одеялом. И, судя по ощущениям, она все еще в своем платье. Удостовериться в этом рабыня не успела: дверь открылась, пропуская внутрь ребенка лет восьми.
  Мальчик был среднего роста, плотным, если не сказать толстым, и улыбчивым. Очень улыбчивым. Рабыня давно не видела такого искреннего и открытого выражения эмоций.
  - Привет, - ее гость подошел и присел на стул, оказавшийся мгновенно напротив кровати. Маг? Или все в доме напитано магией и подчиняется желанию господ? - Проснулась? Тебя Сина разбудила?
  В ответ - шипение. Сина - это, похоже, кошка.
  - Она не любит меня, - доверчиво сообщил ребенок. - Но папа говорит, что это пройдет. Папа придет скоро, наверное, разрешит тебе вставать. И тогда мы с тобой поиграем. Да?
  - Артон, ты опять здесь? - Мужчина был таким огромным, что, казалось, занимал всю комнату. Появился он ниоткуда, как будто соткался из воздуха. - Я тебе уже сказал: наша гостья сейчас болеет. Забирай Сину, и идите во двор.
  - Хорошо, папа, - ничуть не расстроившись, кивнул мальчик. Кошка зашипела и выгнула спину, но все же позволила - взять себя на руки и унести из комнаты.
  - Как ты себя чувствуешь? - Садиться мужчина не стал, остался стоять напротив кровати, пристально глядя на девушку.
  - Спасибо. Хорошо.
  Кто это? Как к нему обращаться?
  - Тебе придется еще сутки полежать. Болезнь еще не покинула тебя. Я пришлю служанку. Она выполнит любой твой приказ.
  Дверь закрылась. Видимо, встреча закончена... Знать бы еще, к кому она попала...
  
  Лежать было скучно, встать что-то мешало - тело было в буквальном смысле деревянным и отказывалось двигаться. В комнате рассматривать было нечего: мебель вся гладкая, однотонная, серого цвета.
  Память вернула Нелю в детство. Мать никогда не рассказывала о своей жизни до нее, до Нели, ни с кем не встречалась, вела отшельнический образ жизни. Кем она работала? Как зарабатывала на жизнь? Девушка не знала, но тогда, в детстве, ей и в голову не приходило спрашивать об этом. У нее всегда были игрушки, книги, чистая и нарядная одежда. Мать баловала свою кровиночку, но почему-то не пустила в школу, оставив на домашнем обучении. Странное было это обучение. Большинство предметов мать преподавала дочери сама, а если приходилось звать учителя, женщина настаивала на присутствии на уроке. Дочь она не упускала из виду, казалось, ни на секунду. И все же не уберегла...
  Мать. Умершая по непонятной причине родная женщина. Кто тебя убил? И почему ты запрещала подходить к зеркалу? Ведь недаром же оно стояло на совершенно пустом этаже... Да, этот мир ужасен. Но... Только ли из-за него ты внушала дочери страх перед винтовой лестницей и тем, что наверху? Или тебя страшил сам переход и пугали чужие глаза, грозившие твоей Неле смертью?
  
  - Госпожа... - голос прошелестел так тихо и неуверенно, что Неля даже не поняла сначала, что обращались именно к ней. Она - госпожа? Видимо, да, потому что кроме нее и непонятного существа, стоявшего возле постели, в помещении никого не было. Сущность напоминала призрака - та же расплывчатость и туманность фигуры, то же колыхание, словно от малейшего потока воздуха. Заметив, что на нее обратили внимание, существо повторило:
  - Госпожа, повелитель приказал помочь вам...
  Повелитель? О ком это? О том самом мужчине, недавно покинувшем ее комнату? Странно, но она, Неля, ничуть не боится того, что колышется напротив. Видимо, страх притупился... Или его "притупили"... В этом мире были возможны оба варианта...
  
  Полупрозрачная сущность мгновенно уплотнилась, едва дело дошло до физической помощи. Правда, ее конечности больше всего напоминали щупальца и были невероятно холодными, но непонятное создание действовало ими весьма умело. Девушка морщилась от неприятных прикосновений, покорно позволяя своей помощнице проводить утренний туалет, одевать и кормить подопечную.
  Еда была пресной и невкусной, но по сравнению с тем, что давали в бараке, это был настоящий пир: оранжевая каша-размазня, мясо непонятного происхождения, разноцветные овощи и фрукты. И напиток, чем-то напомнивший Неле томатный сок, как по цвету, так и по вкусу.
  Закончив обслуживать больную, существо снова стало прозрачным и растворилось в воздухе.
  Бывшая (хотя бывшая ли?) рабыня откинулась на подушки, сыто вздохнув. Хорошо. Знать бы еще, что ей ничто не угрожает, что можно вообще не покидать свою комнату...
  
  Хозяин появился вечером. До этого времени Неля в подробностях вспомнила свои детство и юность и мысленно попрощалась с матерью (увы, в реальности, той, земной, толково сделать это так и не получилось). Непонятное нечто появилось еще раз, через несколько часов, помогло справить естественные потребности, накормило тем же набором блюд. Девушка пыталась понять свои ощущения при виде этого создания, проанализировать их, разобраться, настоящие ли они или "привиты" искусственно, когда дверь открылась, впуская великана с сыном. На этот раз - без кошки.
  - Привет! - Ребенок вновь улыбался, широко и искренне. - Папа сказал мне...
  - Артон.
  Имя было произнесено спокойно, безэмоционально, но ребенок сразу же замолчал, продолжая радостно улыбаться.
  - Тебе лучше? - Это уже ей, и тоже безэмоционально.
  - Да, спасибо.
  - Хорошо. Завтра сможешь вставать с постели. Тебе есть куда идти?
  Её выгоняют? Но почему? Она - нежеланный гость в доме?
  - Я... Я не знаю здешних мест...
  - В таком случае, если ты не против, поживешь немного у нас, будешь Артону гувернанткой.
  Гувернанткой? Но она не умеет... Не знает... Не справится... Впрочем, разве у нее есть выбор?..
  
  Сколько же дней она здесь жила? Неделю? Месяц? Больше? Неля не считала - не нужно это. Пусть идет, как идет. Место, странное и временами жуткое, часто вызывало у нее желание убежать, скрыться куда-нибудь, забиться в любую щель и выть от страха. Идти было некуда, ужас перед анжером держал на месте, все, что ей оставалось, - надеяться если не на чудо, то хотя бы на быструю смерть.
  Дом жил своей жизнью. Вещи здесь могли исчезнуть в любую минуту, а потом - появиться где угодно. Слуг не было. Вернее, кто-то был. Ведь выполнялась же домашняя работа, готовилась еда, содержался в порядке чад. Но Неля никого не видела. Принимала пищу она, по приказу хозяина, в своей комнате. Еда появлялась на тумбочке три раза в день. Никакого разнообразия - неизменная каша, чье-то мясо (чье? хорошо, если животного...), разноцветные овощи, непонятной консистенции напиток, все больше напоминавший девушке цветом и вкусом кровь. После еды - общение с ребенком, неизменно радостным и веселым. Ненормально веселым. Мальчик никогда не жаловался, не грустил, не уставал. Любопытный и любознательный, он впитывал любую информацию и запоминал ее навечно, как будто она впечатывалась в его мозг. Наружу выходить было не то чтобы запрещено... "Там холодно", - был ответ великана, когда Неля единственный раз за все время спросила, можно ли выйти в сад, разбитый вокруг здания. Больше девушка этот вопрос не поднимала. Артон без своей сопровождающей гулять не хотел, и все время они проводили в доме, у нее в комнате. Однажды мальчик предложил провести экскурсию. Неля пошла. И потом пожалела. Ей казалось, что отовсюду: из замкнутых дверей, из-под лестниц, из окон - доносятся чьи-то стоны и крики, негромкие, нет, приглушенные, словно голоса потеряли свою силу за давностию лет.
  Этажей оказалось три, плюс подвал и чердак. Господские комнаты, включая помещение, в котором поселили гувернантку, были на третьем этаже. Мрачные серо-коричневые стены освещались плохо. Все, что удалось разглядеть, - двери по разные стороны коридора и камни, будто покрытые красным цветом. Девушка гнала от себя дурные мысли. Ребенок что-то весело рассказывал, не замечая испортившегося настроения своей спутницы.
  Второй этаж был пустым. Крики сюда практически не доносились. Здесь было тихо. Как в морге. Стерильная мертвая тишина. Тишина, поглощавшая шаги, "всасывающая" их. Казалось, что еще немного - и этаж поглотит тех, кто посмел появиться здесь.
  Внизу, на первом этаже, были лишь подсобные помещения. Только без слуг. Пустые комнаты, забитые мебелью, непонятными продуктами и странными приборами. На кухне Неля опознала только печь, большую, каменную, с полатями и заслонкой. Вместо холодильника был погреб, в ледяных стенах которого хранилось то самое непонятное мясо.
  Чердак и подвал были запретной территорией не только для гувернантки, но и для ее подопечного. "Там папа работает", - пояснил, улыбаясь, Артон. Знать, что именно делает папа, наемная работница не хотела.
  В своей комнате, отправив ребенка обедать (мальчик ел отдельно, у себя), Неля долго не могла сдержать дрожь.
  Но если днем все было тихо, то по носам дом оживал. Звуки неслись отовсюду: топот ног, шум, гам, разговоры. Они, эти звуки, были приглушенными, почти на грани слышимости. Вот только у девушки с рождения был очень тонкий слух, и каждый раз, слыша подобное, она покрывалась мурашками от ужаса. Кто бродит по дому ночью? С какой целью? Почему ей запрещено после заката показываться из комнаты?
  Мать тщательно отбирала для дочери литературу для чтения: никакой фантастики, никаких слезливых женских романов. Классика. Публицистика. Научно-популярная литература. Все. Нет, в полном вакууме девочка не росла, хотя ее родительница, как сейчас казалось бывшей рабыне, стремилась именно к этому. И все же до Нели долетали обрывки не предназначенной для нее информации. И теперь, лежа по ночам в своей комнате и вздрагивая от каждого вздоха и стона за дверью, гувернантка вспомнила все услышанное или случайно прочитанное. Кто ходит снаружи? Призраки? Зомби? Или кто похуже? Как же ей не хватало знаний... Но, может, оно и к лучшему. Ведь, имея всю нужную информацию, легко сойти с ума от страха...
  Своих вещей у Нели не было. Каждый день на стуле появлялась чистая униформа: длинная, в пол, прямая юбка, кофта с высоким воротом и закрытыми рукавами, чепец на голову, обувь на высокой платформе. Всё - коричневого цвета. Спала невольная пленница в закрытой наглухо пижаме. Ни книг, ни каких-либо других носителей информации ей не предоставляли. Все общество - Артон и шипевшая на него кошка. Хозяина девушка видела не больше трех-четырех раз за все время, не считая тех двух встреч у нее в комнате, во время болезни.
  Болезнь... Она прошла без последствий, будто и не было ее вовсе, хотя мать утверждала, что ее дочь может слечь с температурой от случайного чиха. Единственное, что мучило Нелю, - это частые головные боли, начинавшиеся обычно незадолго до обеда и продолжавшиеся до заката. Голова не просто болела. Нет, казалось, что по всему черепу рассыпаны пылающие угли, медленно прожигавшие насквозь и мозг, и кости, и лицо. В такие минуты девушка ненавидела свою жизнь и существ вокруг, неважно, кто сидел рядом: ластившаяся к ней кошка или вечно улыбавшийся Артон. Единственным, что спасало и хоть как-то снимало боль, было прикосновение рук ребенка. Они, постоянно холодные, практически ледяные, надежно снимали болевой синдром и возвращали в жизнь цвета. Мать когда-то называла подобную особенность организма дистонией. Может, и так, а может, ее подопечный просто нуждался в тепле, так как в доме постоянно было сыро и промозгло. Не холодно, нет, пусть и не жарко, но невыносимо сыро. Не дом, а болото. Или он стоит на болоте? Неважно. Важно только то, что мальчик своими холодными руками забирал ее боль, помогал снова любить этот жуткий мир вокруг.
  Иногда Неля вспоминала об анжере. И тогда горло вполне физически схватывало удавкой, так, что девушка задыхалась, не имея возможности дышать. Что это? То самое заклятие? "Если не сделаешь, умрешь сама", -ясно слышалось ей в такие минуты. Только смерть не наступала, да и удушение проходило само собой, оставляя на шее вполне реальные синяки. Не сделаешь... Знал ли он, что рабыня не сможет совершить задуманное им? Подозревал ли, что она собьется с пути и останется в чужом, прОклятом доме на непонятно какой срок? Или просто отправил ее в пустоту, в неизвестность, придя в отчаяние от невозможности завершить дело самому? Кто знает... Но возвращаться к этому страшному мужчине Неля не хотела. Да, мужчина, которому она служила сейчас, был не менее страшен, но он, по крайней мере, не унижал ее. Пока. Она была нужна ему, как разумная игрушка для его сына, а следовательно, пока Артон привязан к ней, она будет жить... Только вот надо ли?..
  
  В тот вечер она долго стояла у своего окна, бездумно глядя на сад и золотившее его закатное солнце. Жуткий мир со своими правилами. Мир, где лето круглый год бывает только в таких оазисах, за стенами которых - вечная зима. Мир, где магия заменила нравственность и мораль. Мир, в котором может существовать и вечно улыбающийся ребенок, и та девушка, движущаяся... Мысль застопорилась, не желая двигаться дальше. В этом доме нет живых созданий, кроме нее и ее хозяев. Здесь не может быть девушек... Или?.. Словно прочитав ее мысли, фигура в легком платье медленно, словно ржавый механизм, подняла голову. Неля закричала и отшатнулась.
  
  Клик. Рабыня идет по саду. Синие глаза пусты. Платье вздувается колоколом от легкого ветерка при каждом движении. Сегодня они вместе собирают фрукты. И вместе относят их в амбар.
  Клик. Озверевший от безнаказанности охранник после сексуальных утех избивает безмолвную девушку. Бьет сильно, насмерть. Она уже не кричит, так, скулит, словно щенок.
  Клик. Тупые молчаливые рабы сгружают очередные трупы в повозку. Синие глаза тупо смотрят в голубое небо.
  
  Истерика накатила внезапно, словно огромная волна, смывая все накопившееся за это время напряжение. Девушка в конвульсиях билась на полу, рыдая и воя в голос. Ее тело выкручивало под разными углами, как при падучей. Зомби. Слуги-зомби. Она здесь, с ними, в одном доме. А он... Кто он тогда?
  - Некромант.
  Холодный безэмоциональный голос ушатом ледяной воды вылился на поврежденную психику. Неля вздрогнула последний раз и с пола, сквозь пелену слез, увидела своего хозяина. Спокойный и бездушный, он стоял рядом, наблюдая за ней.
  Взмах рукой, и вот она уже на постели. Еще один - и он уселся напротив, в сотканное из воздуха кресло.
  - Говорят, тысячи лет назад в этом мире люди знали, что такое счастье... - Голос был пустой и глухой, будто не человек говорил, а нечто древнее и забытое. - Тогда мир еще не был поделен пополам, тогда люди жили на одном континенте, не зная войн, горя и боли.
  Первые признаки эмоций - горькая усмешка на губах и злость в глазах - промелькнули на лице у великана.
  - Тогда всеми правил Император с любимой женой и тремя детьми. Двое сыновей были близнецами, но отличались характерами: спокойный и уравновешенный Извер и буйный, вспыльчивый Ажен. Они всегда спорили, были увлечены противоположными идеями и проводили никому не ясные эксперименты в подвалах дворца. Их сестра - Роя - нежная и приветливая девушка, собиралась выйти замуж, когда случилась трагедия. За сутки до свадьбы от неизвестной болезни погибла правящая чета. Братья, по традиции никому ничего не объясняя, обвинили в смерти родителей друг друга. В ссоре они случайно убили жениха Рои, и девушка, уже будучи беременной, сойдя с ума от горя, прокляла их и тех, кто служил им, а потом исчезла. Так появились анжер, притол и валькирии. А некогда единый континент раскололся надвое.
  - Вы - притол? - выдохнула, еще не веря, Неля.
  Мужчина пожал плечами:
  - Никто другой тебя не спас бы. Ты умирала от переохлаждения и наложенного на тебя заклятия.
  - П-п-ростите? - Страшно. Очень страшно...
  - Ты искренне веришь, что анжер отпустил бы тебя за стены своего жилища, не обезопасив себя? Ему нужна моя смерть. А я, к его недовольству, хочу прожить еще несколько сотен лет. Пусть и так.
  - Головные боли... Они...
  - Да. Это постоянное напоминание о невыполненной работе, о том, что я еще жив.
  Пешка в игре сильных мира сего... Бесправная тряпичная кукла... Страшно и горько...
  - Зачем я вам? Почему вы не дали мне умереть тогда, в снегу?
  Только не плакать. Хватит уже истерик. Сжать зубы и терпеть.
  Перед лицом, по щелчку пальцев чернокнижника, появилось что-то похожее на земное фото. Молодая, веселая, улыбчивая женщина, чем-то неуловимо похожая на Нелю и ее мать...
  - Артисса, моя жена. Валькирия. И им, и нам запрещено иметь семьи, но я не жалею... Те семь лет были лучшими в моей жизни. Никто не знает, куда исчезла принцесса, как и никому не известно, где живут валькирии. Но иногда они появляются на этом континенте и общаются с притолом и анжером. Она была в составе той группы, что появилась у меня тысячи жизней назад... Я был слишком молод. И слишком слаб. Для притола. Через год у нас родился Артон. Счастье вскружило мне голову, и я поплатился за неосмотрительность. Люди анжера проникли в дом ночью. Меня обездвижили его фирменным заклинанием. Им надо было убить меня сразу, но они увлеклись, пытая женщину и ребенка на моих глазах... Я нашел в себе силы... Я растерзал их в клочья... Но Артисса уже ушла за грань... У меня остался только Артон. Его тело холодело, но вернуть душу еще было можно... Я заблокировал его память и оставил всего одну эмоцию - радость...
  Неля задохнулась от ужаса: труп, с ней каждый день проводит труп. Зомби. Не ребенок, мертвец. Он касается ее, смотрит на нее своими помертвевшими зрачками... Теперь понятны и холодные руки, и приклеенная к губам улыбка...
  - Успокойся. Он всего лишь ребенок. Никакой опасности для тебя он не представляет.
  Опасность? При чем тут опасность? Он - труп...
  - Скажите, то, что я ем... Мясо... И этот странный напиток...
  Как сказать? Как объяснить нахлынувшие подозрения?
  - Я не каннибал.
  Еще одна картинка: высокие, покрытые шерстью рогатые животные, смесь коровы и обезьяны, пасущиеся на заднем дворе.
  - Ораны. Они дают мне и мясо, и шерсть, и кровь.
  То есть она все же потребляла кровь, пусть и животного происхождения... Как вампир...
  - Тебе обязательно и дальше ее пить. Иначе головные боли и удушение усилятся. Умереть не умрешь, а вот калекой станешь.
  Прекрасная перспектива...
  - Может, вы меня убьете?
  - Зачем? Тебе не дорога твоя жизнь?
  - Такая?
  - Нет. Я не стану убивать тебя. Ты - дочь валькирии, пусть и с заблокированными способностями. В память о своей жене я чту жизни этой расы.
  
  Следующие дни прошли как в тумане: Неля с трудом воспринимала, что ей говорил Артон. Да и самого мальчика она теперь избегала, будто прокаженного. Оживленный труп, сидящий рядом, жизнерадостно улыбающийся, что-то говорящий и даже каким-то образом мыслящий. Нет, это было чересчур для ее психики. По ночам девушке снились кошмары: приветливый ребенок сосредоточенно жевал человеческую конечность и, не теряя своей улыбки, предлагал ей: "Попробуй. Это вкусно". Каждый раз гувернантка просыпалась от собственного крика. Тело покрывал липкий пот, руки дрожали, от безысходности хотелось покончить с собой.
  - Ты меня больше не любишь? - как-то спросил улыбавшийся зомби.
  Неля ничего не ответила. Любить? Это? О, нет...
  - У папы сегодня гости, - продолжало дитя. - Ты им понравишься. Пойдем?
  Почему бы и нет. Сейчас она была готова пойти куда угодно, лишь бы держаться подальше от мертвеца.
  Внизу, на первом этаже, прямо напротив входа, непонятно откуда появилась (или, может, было бы правильней сказать "проявилась"?) еще одна комната. Оттуда действительно доносились звуки, очень похожие на человеческую речь.
  Мальчик приоткрыл дверь, шагнул внутрь. Неля нерешительно последовала за ним.
  В центре комнаты, за большим деревянным столом, покрытым белой скатертью, сидели четверо: великан и его три гостьи - высокие, мускулистые женщины. Все трое были наряжены в странную одежду, похожую на средневековые латы, - пластины на груди, ремни по бокам, пластины внизу.
  Хозяин отвлекся от разговора и равнодушно взгляну на гостей. Неле почему-то стало страшно: не стоило входить, тем более без позволения...
  - Ты! - Одна из женщин, заметив вошедших, вскочила со своего места и быстрым шагом подошла к гувернантке. - Ты держишь нашу сестру в заточении!
  - Она здесь по своей воле, - как обычно без эмоций ответил притол. - Я спас ей жизнь.
  - Это правда? - женщина пристально уставилась на Нелю. Не понимая, что происходит, гувернантка кивнула.
  - Ты странно себя ведешь. Он опоил тебя. Ты идешь с нами.
  Она? Куда? Стоп. Она. Уходит. Отсюда. В груди поднялась буря эмоций. Она уйдет. Она спасена. Она...
  - Неля? - Всеми забытый ребенок все так же улыбался. - Ты уходишь? Неля?
  - Да, - отрезала за бывшую рабыню ее новая покровительница. Взмахнув рукой, женщина открыла портал в виде ярко светившейся синей арки и подтолкнула туда свою подопечную. - Иди. Иди домой.
  Все еще не веря обретенной свободе, Неля шагнула в арку, не желая слышать, как за спиной, словно заведенный, повторяет улыбчивый монстр:
  - Неля? Ты уходишь, Неля?
  
  Вечные странники
  Заблудились мы в небе. Что делать?
  Под ногами пылает заря.
  Не спросить, на вопрос не ответить.
  Неужели жизнь прожита зря?
  
  Перед нами колышется Вечность,
  Позади нас плывёт пустота.
  Как понять этой жизни беспечность
  И открыть в своих жизнях Христа?
  
  Мы успели сродниться с ветрами,
  Наше общество - звёзды и ночь,
  Тайны мира открыты пред нами,
  Но самим нам уже не помочь.
  
  Наша участь - бесцельно скитаться
  В лабиринте природных чудес,
  Верить, жить и в ответ улыбаться
  На усмешку суровых Небес.
  
  Дневник пышки
  Среда:
  Снова не влезла в свои любимые джинсы. Блин, уже 56 размер купила. И все равно малы становятся! Что за косорукие портные их шьют! Я ведь всего 3 эклера на ночь вчера с кофейком употребила! Малюсеньких эклера! С чего так разнесло-то???
  
  Четверг:
  Вот же гадство, а??? Что за сиденья стали делать!!! Я не поместилась! И дура эта рядом: "Вы на мое место залезаете!" А куда мне залезать??? В проход, что ли, вываливаться??? Сама тонюсенькая, как спичка, а еще туда же: претензии высказывает! Да что б ты понимала, козявка! Я женщина большая, мне много места надо!
  
  Пятница:
  Сегодня пригласили на день выпускника. Не пойду. Видела я в Одноклассниках их фотки. Они там все явно худее меня. Надоели. Все надоели. Опять в автобусе за спиной ржали. Сволочи.
  
  Суббота:
  Сломался стул. Обычный, деревянный. Да, я на него встала, да, ногами! Но это же не повод ломаться!!! Я себе целых 2 синяка поставила! Да еще и кожу в одном месте рассекла. А самое главное - паутину эту дурацкую так и не смахнула! Вот как я теперь туда долезу???
  
  Воскресенье:
  Сегодня с Танюхой пошли в кафе. Нет, вот кто так ест-то, а? Взяла себе фруктовый салатик и чхнет над ним. Да еще и жизни пытается учить: "Нельзя много есть! Смотри, ты ведь жалуешься на излишний вес! Сдерживай себя! А я что, не сдерживаю? Оливьешка, кусочек мяска, кофе с молоком и два пирожных. Я проглотила и не заметила. А ведь могла бы еще кусочек тортику заказать. Там такие тортики, ах, пальчики оближешь!
  
  Понедельник:
  Мама, роди меня обратно... Не пойду я ни на какую работу... Вот позвоню сейчас, скажу, что заболела. Или нет, отравилась! Угу, вчерашним оливье. Не, не пойдет. Мне ведь все равно в магазин надо... Кофточку прикупить... Интересно, а в чем я пойду, если ни одна из моих на мне не сходится?
  
  Вторник:
  Не могу! Не могу я есть эту гадкую овсянку! Да еще и без соли! Всего три ложки съела, а уже чуть не вырвала! Где мои котлеты? Где мои пирожные? Где мой кофе с молоком и сахаром??? Не хочу я сидеть на диете!!!!
  
  
  Свадьба (Колокольный звон)
  
  Колокольный звон над землей звенит,
  А у девушки боль в груди щемит:
  Ей сегодня замуж надо выходить,
  Горечь дней несчастных надо ей испить.
  
  Муж ее - красавец с бородой седой,
  Но не он ей люб, люб ей молодой.
  Да со счастием она распрощалася,
  А душа-то в клочья растрепалася.
  
  Колокольный звон - утро вешнее,
  А спокойствие ее только внешнее.
  Вот карета к церкви примчалася,
  По ступенькам девица поднялася.
  
  Взгляд ее по всей по толпе скользит,
  А в толпе её мил-дружок стоит.
  А в глазах его горе плещется,
  Горе плещется, смерть мерещится.
  
  Вскрикнула она, заметалася,
  А сердечко-то от боли разорвалося...
  Колокольный звон над землей звенит.
  А девица в церкви, во гробу лежит...
  
  Сказка о Прекрасном Принце, или Все принцы делают ЭТО
  
  Вечер стелился за окном мягким темно-синим покрывалом. В камине трещали дрова. В комнате было уютно и тепло. Король Араторн II сидел, развалившись, в кресле и медленно потягивал вино из высокого хрустального бокала. День несомненно удался: иноземные послы преподнесли множество драгоценностей и мехов, что, несомненно, пополнит казну и гардероб супруги Брунгильды; старый друг, маг Рональт, нашел в одном из древних фолиантов интересное заклинание, способное если не даровать вечную жизнь, то по крайней мере обеспечить произнесшего его силой и ловкостью до конца дней; давний соперник и добрый приятель дракон Мариус должен завтра наконец-то объявиться во дворце, а значит...
  В углу напротив задребезжало зеркало. Жена, дремавшая рядом, на кушетке, встрепенулась и вопросительно уставилась на Его Величество.
  - Я никого не жду, - пожал плечами король. Отвечать не хотелось. Предчувствие шептало ему, что ничего хорошего по ту сторону экрана быть не могло. Но зеркало продолжало дребезжать, и король, вздохнув, нашарил рядом с собой пульт.
  - Папочка!!! - Рев Её Высочества, принцессы Матильды, мог посоперничать с самым шумным водопадом королевства. Слезы так и текли по милому, хоть и опухшему, округлому девичьему личику. - Папочка, это ужасно!!!
  Ее Высочество счастливо сочеталась браком с принцем соседнего государства Родериком всего неделю назад. После веселого времяпрепровождения за свадебным столом и устроенного в честь такого события шикарного бала молодые отбыли на родину принца. Еще вчера звонившая родителям дочь выглядела веселой и довольной жизнью. Что могло приключиться за какие-то сутки?
  - Что именно, моя девочка? - Подавив тяжкий вздох, поинтересовался король.
  - Папочка, принц... Он... Он какает!!! - Водопад из синих глаз усилился.
  - В каком смысле? Прямо сейчас? Ты хочешь, чтобы я появился у вас и помог ему в этом? - Не скрывая сарказма, спросил Араторн.
  - Нет... Он... Он вообще... Он какает!!! Ты понимаешь??? Он - Прекрасный Принц!!! Он не может.... Это низко!!! Папочка!!!
  Король с шумом втянул в себя воздух и повернулся к притихшей супруге. За тридцать лет брака Брунгильда превосходно изучила мужа и уже понимала, что сейчас последует буря.
  - Это все твое воспитание! - Загрохотал Его Величество. - Кого ты из нее вырастила??? "Ах, она же девочка! Ах, она же принцесса! Ах, она не должна видеть все ужасы этого мира!" Не видела. Дальше что? Что теперь мне прикажешь делать? Открывать портал и утешать несчастного Родерика??? Бьюсь об заклад, эта дура успела уже ему истерику закатить! Что молчишь? "Я же мать, я лучше знаю, как воспитывать принцесс!" Воспитала. Теперь уже поздно. Вырастили чучело на свою голову!!!
  Королева благоразумно молчала. Да, она хотела своей дочери самого лучшего, да, возможно, она перегнула палку, внушая своей кровиночке, что принцы все вокруг прекрасны, галантны, умны и славятся подвигами. Ну что поделать, если ребенок рос таким хилым и болезненным...
  - Молчите? Правильно молчите, дуры! Ты, - длинный изящный палец мужа уперся в жену, - если я хоть раз тебя увижу в спальне близняшек, читающей им эти бредни!!! В башне запру! Навечно!!! Ты, - теперь палец уже упирался в шокированную принцессу, никогда до этого не видевшую отца в подобном гневе, - задвинь куда подальше свою гордость и глупость и не смей портить мужу жизнь! Иначе я действительно раскрою портал, появлюсь у вас и самолично тебя выпорю!
  Пульт клацнул, изображение исчезло.
  - Дуры, все бабы дуры, - пробормотал король, потихоньку успокаиваясь. Хрустальный бокал покатился по ворсистому ковру. Араторн схватил бутылку с вином и, плюнув на приличия, стал большими глотками пить прямо из горла. Да, все бабы дуры. Мариус с Рональтом правы: не надо жениться, ни к чему это. Всю жизнь потом жалеть будешь...
  Вино закончилось, король рывком поднялся с кресла и широким шагом вышел из комнаты. Королева тяжело вздохнула: прощай, столетнее вино из погребов и ее три новые шубки. Ах, мужчины. Какие же они шумные и несдержанные...
  
  Земной рай
  Изумрудная зелень лежит на полях,
  Наряжая природу в прелестный наряд.
  Вдалеке серебром извивается шлях,
  А вокруг бриллиантами росы горят.
  
  Как красиво весной в этих диких местах!
  Ощущаешь ты с миром сближенье в о всем.
  Воздух чистый вдыхаешь, и часто в глазах
  Слезы щиплют. Душа же пылает огнем.
  
  Волшебство этих мест не сравнимо ни с чем.
  Словно в сказку открылись чудесные двери.
  Здесь не чувствуешь горя, обид и проблем.
  Тут живут только ангелы, эльфы и пери.
  
  В прошлом году у меня на даче проходили соревнования по сбиванию груш...
   Вы думаете, так всё просто? Ошибаетесь. Груша 5-6 метров, плоды висят высоко, и, падая, чаще всего разбиваются на несколько частей, пригодных только для ос и мух. А нашим гостям хотелось груш, и груш свежих.
   Вообще-то, наши гости приехали за яблоками, которые я безуспешно пыталась раздать до этого вот уже несколько недель. Яблонь две, плодоносят они через год, и тем летом дачу и соседей рядом просто завалило плодами. Компот и варенье я в том году решила не делать, так как никто особенно их не употребляет, а сил уходит немерено. Так что раздавала всем возможным знакомым. Сотрудница мужа вывозила по 20-40 кг уже 2-ю неделю, каждые 2-3 дня.
   В тот день она приехала с дочерью и племянницей. Девушки уже взрослые, и после сбора урожая им захотелось груш. Ну почему бы и нет. Муж взял дрын метра два длиной и уверил всех, что груши будут. "Раз он в море закинул невод".. (с) Дрын оказался на груше, рядом со своим товарищем, мирно лежавшим там уже какую неделю. Сотрудница мужа фыркнула, взяла полешко и встала на место мужа. "Он в другой раз закинул невод". (с) Полешко, как и следовало ожидать, пролетело мимо.
   Группа поддержки (три девушки, включая меня) отошла подальше и с безопасного расстояния начала комментить процесс. Комментили едко и без устали. Дрын, вернувшийся на землю с помощью грабель, занял место в руках мужа, сотрудница орудовала своим полешком. На вопрос дочери, а не бросала ли она в детстве ядро, женщина хмыкнула и очередным броском все же сбила первую грушу. Счет был открыт, груша перекочевала к дочери, мать решила сбивать еще.
   Несколько яблок, упавших на землю во время соревнования, не вдохновили ни одного из игроков. Груши, как назло, сбиваться не хотели. В ход пошла "тяжелая артиллерия": после очередного приземления дрына в зеленой листве муж притащил железную столешницу с куском дсп на ней. Дочь вскинулась и попросила мать не геройствовать, или в крайнем случае застраховать себя, а уж потом лезть на сию конструкцию. Совет проигнорировали. Женщина забралась наверх и с победным кличем все же сбила с помощью грабель 3-ю или 4-ю грушу. Отдав фрукт страховавшему ее моему мужу, она попыталась достать еще одну, висевшую чуть выше. Увы, не получилось. Дочь ехидно предложила приехать на следующий день в обуви на каблуках и залезть на "стол" в них. Мол, лишние миллиметры сразу появятся. Её не услышали, но со "стола" всё же слезли. Придирчиво осмотрев будущие трофеи, висевшие метрах в 3-х от нее, сотрудница мужа вздохнула и пошла мыть руки.
   Сбор груш был закончен.
  
  Женщина
  Страстная, жаркая, дерзко-опасная,
  Горько-смешливая и непорочная,
  Вся, как янтарь, вдохновенно прекрасная,
  Поступь - воздушная, святость - восточная.
  
  Необъяснимая, слабая, нежная,
  Тайная, лёгкая и безыскусная,
  Приторно-сладкая, в мыслях небрежная,
  Грешная, мудрая, сумрачно-грустная,
  
  Верная, скромная, пряная, чуткая,
  Часто - надёжная и безответная,
  Странно бесстрашная, робкая, жуткая,
  Гордость небесная, книга заветная.
  
  Непостижима, с загадкою венчана,
  Тайна вселенская, набожность кроткая,
  Неповторимая, вечная, женщина
  Словно из радуги ангелом соткана.
  
  Миф и современное общество
  На сегодняшний день у большинства учёных не вызывает сомнения тот факт, что в современном мире "мифологизация" личности читателя средствами массовой информации и формирование мифологического мышления и мифологической псевдо реальности, которую часто невозможно отличить "невооруженным взглядом" от обычной реальности, происходят из-за мощного влияния СМИ на массовое сознание и психику отдельного человека. Это значит, что в наши дни, как и в языческие и раннехристианские времена, на жизнь и поведение человека мощно воздействует современная "мифология" ("неомифология"), сознательно моделируемая "третьей властью".
  Многие потребители зависят от СМИ и мнения журналистов практически так же, как наркоман зависит от "дозы". Телевидение, Интернет, в меньшей степени - радио формируют то или иное отношение к преподаваемой информации, способствуют постоянному обращению обывателя к новостным ресурсам, желанию получить как можно больше информации по той или оной теме, "погрузиться" в другой мир, отличающийся своей пестротой и разнообразием от серой и скучной жизни потребителя.
   Массовые коммуникации, как и массовая культура, немыслимы без мифов. Чтобы информация воспринималась миллионами людей и становилась частью их сознания, она должна быть облечена в форму мифа, это способствует "втянутости" в сюжет или ситуацию, привыканию к определенному информационному полю; информация само по себе не несёт положительной или отрицательной оценки, а для формирования полезного для государства общественного мнения необходимо придать этой информации оценочность. По мнению В.И.Самохваловой, мифы, и тем более мифы социальные, так сильно действуют на массового человека потому, что "они воплощают его мечты и тайные надежды, которые кажутся столь достижимыми" [Массовая культура 2004: 6].
   В России телевидение является самым влиятельным средством массовой информации. Именно с помощью телевидения создаётся виртуальная мифологическая реальность, которая внедряется в умы миллионов телезрителей. Мифологично даже само слово "телевидение", которое означает "видеть на расстоянии". Сбылась вековая мечта человечества, отражённая в сказках различных народов. С помощью "волшебных зеркал", "магических шаров" "блюдец с яблочками" и прочих колдовских приспособлений сказочные герои могли видеть на расстоянии. Теперь эту "сказочную возможность" имеет любой человек, которому доступно TV. Телевидение представляется как бы продолжением наших органов зрения. Однако на самом деле то, что мы видим на экране, - это не наше "видение", картинка "искажается" с помощью определенных психологических приемов, наделяется оценочностью, тот, кто комментирует сюжет или ситуацию, придает увиденному особую категоричность. Но психология телезрителя такова, что он принимает чужой взгляд за свой собственный. В этой подмене кроется одна из разгадок огромного влияния телевидения на людей.
  Телевидение - это не просто посредник между мифотворцами и телезрителями. Это особая среда, обладающая рядом уникальных средств, которые превращают его не только в канал доставки мифов, но и в "фабрику" по их производству. Подобное мнение наводит на мысль, что в наши дни трудно говорить о существовании какой-то чёткой "объективной реальности". Нескончаемые потоки самой различной информации, обилие символов, образов, "картинок" создают у людей ощущение, что окружающий их мир непрерывно и стремительно меняется прямо на глазах. Всё вокруг переменчиво, постоянно лишь одно - сами перемены. Одна "картинка" сменяет другую, и разглядеть в этом калейдоскопе образов некую "объективную реальность" представляется невозможным. А. Цуладзе в своей книге "Политическая мифология" выдвигает гипотезу, что "изобилие "картинок", в свою очередь, ведёт к девальвации образов. Человек ещё не успел "переварить" тот или иной образ, а ему уже предлагается новый" [Цуладзе 2003: 21].
   Бешеный и непрестанный круговорот различных, зачастую даже противоположных образов приводит к "мифологизации" сознания современного человека, который тянется к мифу как к устойчивой структуре, вносящей какую-то упорядоченность в хаотичную "картину мира". Миф оказывается той самой единственной "реальностью", в которую человек искренне верит. Этому способствует и то, что, как пишет современный философ, доктор философских наук В.А. Кутырев, "для мифа нет преград в виде фактов. Они обычно не играют для него никакой роли" [Кутырев 1999: 136]. Из-за отсутствия постоянной, "свежей" информации у обывателя может наступить "ломка", сходная по симптомам с наркотической.
   "Мифологизации" общественных взглядов во многом способствует и так называемая "экранная культура" (термин профессора В.А. Асатиани). Она "отводит индивиду пассивную роль, разрушая тем самым творческий акт восприятия произведения искусства. Искусство - это сфера не только творчества, но и сотворчества. Пассивность индивида, созданная засильем аудиовизуальных средств и компьютерной техники, постепенно вызывает деградацию общественного вкуса. Его место занимают клише, которые воспринимаются императивно. Те, кто пользуется подобными клише, так же как и те, кто их создаёт, включаются в единый замкнутый процесс, где основной задачей является постоянное репродуцирование уже знакомого, а поиск нового выражается лишь в дальнейшем совершенствовании и освоении инженерно-технических средств. Благодаря этому в современном искусстве в качестве основного критерия оценки утвердилось понятие "известное", которое почти целиком вытеснило традиционные критерии оценки. Над личностными критериями оценки господствуют общепринятые. Идут смотреть, покупают, слушают, надевают и т.д. в первую очередь то, что известно" [Асатиани 2005: 127]. Учёный не без основания делает горький для нашей культуры вывод: "сегодня привлекают внимание ярлыки, "брэнды", а не творения" [Там же].
   Миф в современной жизни полностью подчиняет себе сознание индивидуума. Он оказался сильнее, чем любая гуманитарная наука, объясняющая его. Миф настолько изменяет привычную картину мира, что можно, пожалуй, сказать, что мы живём внутри мифа. Трудно однозначно утверждать, хорошо это или плохо. Одно несомненно: зная о мифологизации современного сознания, человек должен критично относиться к той информации, которую он получает ежедневно, в том числе, и благодаря СМИ.
  
  
  1. Асатиани В.А. Рекреация мифа как фактор упадка искусства в современной культуре (постановка проблемы) // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. Љ 1. С. 125-130.
  2. Кутырев В.А. Разум против человека. - М., 1999.
  3. Массовая культура: Учебное пособие // К.З. Акопян, А.В. Захаров, С.Я. Кагарлицкая и др. - М., 2004.
  4. Цуладзе А. Политическая мифология. - М., 2003.
  
  Отшельник
  Усталость вновь владеет им,
  Томит бесформенное тело,
  И вновь с низинами низин
  Ведёт он диалог несмело.
  
  Как нелегко ему принять
  Своей души несовершенство!
  Поворотить бы время вспять
  И снова ощутить блаженство
  
  Тех первых дней, когда весь мир
  Прекрасным кажется и вечным...
  О, отыскать бы эликсир,
  Чтоб быть, как ангел, вновь беспечным!
  
  Он - раб несбывшихся надежд,
  Он - царь утерянных желаний.
  Забыть бы крики всех невежд,
  Что слышал он во дни скитаний...
  
  Себя считая мудрецом,
  Он помнит совершенство Бога.
  Он - человек, и в званьи том
  Стоит он у Его порога.
  
   Выпили вино, выбросили бутылку, и полетели во все стороны осколки. У каждого из них разная судьба: кого-то измельчит в пыль десяток колес на проезжей части, другие попадут в землю и за несколько лет сгниют там, у некоторых время, вода и ветер сгладят острые углы, и их можно будет смело брать в руки, не боясь порезаться. Но останутся и такие, которые будут лежать в укромном месте, терпеливо дожидаясь своего часа, а потом, если вдруг случайно наступишь на них босой ногой, вспорют плоть, и брызнет фонтан крови.
   Вот так и в жизни: какие-то события измельчаются в пыль и растворяются в нашей памяти, другие, благодаря времени, можно вспоминать без вреда для психики. Но есть и те, при упоминании о которых, душу режет на миллионы кусков, а из глаз начинают течь "кровавые" слезы.
   Хуже всего, если такие воспоминания связаны не с местами или событиями, а с людьми. И ты стараешься избежать встречи с таким человеком-осколком, мечтаешь забыть о нем поскорей, а судьба вновь и вновь сталкивает вас, и выпитое когда-то вино жизни заставляет болезненно морщиться от тяжелого похмелья. И не у каждого найдётся душевных сил сказать честно такому человеку: "Ты лишь осколок моего прошлого, постоянно ранящий мою душу. Уйди. Я устал жить с незаживающими шрамами".
   Так пусть же вино вашей жизни будет откликаться в нашей судьбе как можно меньшим количество острых осколков.
  
  Фантасмагория
  Небо черничного цвета
  Мягкий сиреневый дождь,
  Нежные всполохи лета,
  В воздухе - скрытая ложь,
  
  Лёгкое ветра дыханье,
  Алые блики костра,
  Вечного чуда желанье
  Нежит весь мир до утра,
  
  Слышатся звуки свирели,
  Эха заливистый смех,
  Ночи крылатой качели
  Мчатся куда-то наверх,
  
  Фавн любуется феей,
  Гномы танцуют фокстрот,
  В чаще спокойствием веет,
  Эльфы стремятся в полёт.
  
  Доброю сказкой наполнен
  Этот таинственный мир.
  Но почему же, безмолвен,
  Плачет тихонько сатир?..
  
  Фаулз
  Живопись, сумасшествие, игра с людьми и историей, слог, вязкий или рубленный на куски и совершенно не воспринимаемый сознанием, легкий или жесткий сюжет, веселые, игривые, наивные диалоги, сочетающиеся с картинами психологических и физических мучений, тайны и мистика в произведениях, серость сознания у героев, ироничный взгляд на своих персонажей и самого себя - это всё можно найти в произведениях Дж. Фаулза.
   Впервые я познакомилась с его творчеством в ВУЗе, на лекции о современно европейской литературе. Его "Любовница французского лейтенанта", помню, очаровала меня, и несколько дней я ходила под впечатлением от слога, поворотов сюжета, мастерски написанного текста.
   Потом, уже закончив ВУЗ, взяла в руки "Волхва" и буквально "проглотила" за несколько часов, не имея возможности оторваться от книги. Сильная, мозаичная, тягучая вещь. Как смола или густой мед. Читать можно не отрываясь ночи напролет. Что я, собственно, и делала: проглатывала за главой главу, ощущала терпкий вкус событий, имен, слов на языке и погружалась все глубже во "внутренности" романа.
   "Коллекционер"... Прочила на ночь глядя и всю ночь мучалась кошмарами. Жуткая вещь. Но с точки зрения психологии читать ее было одно удовольствие. Яснее начинаешь понимать многие мотивы поведения людей, хотя, с другой стороны, настороженней относишься ко всем, кто тебя окружает...
   "Башня из черного дерева" - произведение для знатоков живописи: уйма аллюзий на художественные произведения и их авторов; без знания истории и теории живописи не видно второго дна произведения. Тексты Фаулза нельзя читать один за другим. Нужно оставить себе хотя бы несколько дней для обдумывания не только сюжета, но и авторской позиции, слога и поведения его героев. "Объесться" им сложно, но он, как и всякий классик, должен быть тщательно "переварен".
  
  Осеннее танго
  Осеннее танго. Тяжёлые мысли.
  Погибшие листья и лёд на реке.
  Вновь серые тучи на небе повисли
  И ветер уныло гудит вдалеке.
  
  Осеннее танго - как танец прощанья,
  Как легкий, воздушный, искусственный снег.
  Забудь поскорей все свои обещанья.
  Ты смертен, а значит, ты глуп, человек.
  
  Осеннее танго. Нет больше обмана,
  Чем руки того, кто считался родным.
  И эта листва, словно яркая рана,
  Горит на ветвях, непонятна другим.
  
  Осеннее танго. Прощай же, мой милый.
  Всё это лишь прах, горечь, тлен, суета.
  Нет, наших ночей я еще не забыла.
  Но в сердце моем уж живет пустота...
  
  Религиозная фантастика
  
  Люблю читать. Читаю разных авторов и разные жанры. Под настроение открываю детективы, классику или публицистику. И просто обожаю фантастику, сильную, написанную качественным, красивым языком, с интересным сюжетом и глубокими мыслями. В последнее время увлеклась религиозной фантастикой. И через некоторое время открыла для себя 2 имени. Оба автора - женщины. И от книг обеих я млею.
   Надежда Александровна Попова и ее цикл "Конгрегация". Действие происходит в промежуток времени между Средними веками и Возрождением. Святая Инквизиция, "Молот ведьм", мистика, порой граничащая с ужасами. И христианство. Рассуждения о Боге, вере, борьбе Добра и Зла в каждом из нас. Оторваться лично я не могла. Язык тягучий, словно патока. Сюжет обволакивает паутиной символов. Человеку, далекому от истории религии, читать будет тяжела. Но я как раз "в теме", и поэтому весь цикл читался как дорогое и изысканное блюдо.
   Ольга Николаевна Михайлова. Язык и сюжеты проще, чем у Поповой, но очень хорошо выписаны время (действия в ее произведениях происходят в разных веках) и характеры героев. "Молния Господня" радует примерной легкостью повествования и качественным слогом. "Мы все обожаем мсье Вольтера" больше всего напомнила готические романы, только с креном в католицизм. Обоих авторов советую ценителям. Если у вас нет подобных знаний, но книги заинтересовали, советую начать с Михайловой.
  
  Метания
  Резанула вдруг по сердцу боль.
  Нет, не надо! Изыди, Нечистый!
  Я сегодня уйду не с тобой.
  Не излечишь тоски моей мглистой.
  
  Я сегодня собою пьяна.
  Улыбаюсь, а на сердце вьюга.
  Темной нечистью гложет вина,
  А в душе ноет шрам от испуга.
  
  Нет, Создатель, не свята совсем
  Та девчонка, что плачет в постели.
  Строя жизнь из бесчисленных схем,
  Проводя без конца параллели,
  
  Потерялась она на пути.
  Страх терзает заблудшую душу.
  Что же делать? Поддаться? Уйти?
  Грех ли это - поддаться искусу?
  
  Но страданья ее не заметит никто.
  Гордость в сердце смешалась с гордыней.
  Клей - в улыбку, на душу накинет пальто.
  И лишь горечь во взгляде застынет.
  
  Путь слёз
  Подарили книгу. Сказала спасибо и поставила на полку. Через пару месяцев, скучая вечером от безделья, взяла с книжной полки...
   Следующие дни прошли как в тумане. Я не могла оторваться от сюжета, каждая глава хлестала по оголенным нервам. От рыданий меня часто спасали только люди в маршрутке. Вряд ли меня поняли бы... Даже на работе, при занятиях с детьми, думала о сюжете и героях...
   Книга жуткая. Да, не тяжелая, не сильная, не отлично написанная. Именно жуткая. Во всей своей правде, в необычайно мастерски переданной боли...
   Нет, книга не о христианстве, хотя сам автор - верующий христианин, и во многих главах говорится о вере, религии и пр. Книга больше о силе воли, о том, что подвиг может совершить каждый из нас. Если не испугается, конечно... Это первая часть трилогии. Но осилить остальные части я вряд ли когда-либо смогу...
  
  Колыбельная
  Вечер. Воет во дворах
  Вьюга-пакостница.
  Что тебе внушает страх?
  Почему не спится?
  
  Ночь студена и темна,
  Снег с небес слетает.
  Почему лежишь без сна?
  Что тебе мешает?
  
  Спи, дружок, закрой глаза,
  Насладись виденьем.
  Снег прозрачен, как слеза
  В воздухе весеннем.
  
  Скоро уж придет капель
  И вернутся птицы.
  А пока же пой, метель.
  Друг, сомкни ресницы.
  
  Пустота
   Пустота...
  Нет, это не проблема наших дней. Пустота была всегда. От начала сотворения мира. Она занимала почетное место в людских душах, растворяя в себе все другие человеческие качества, внушая ее носителям, что чем проще относиться к жизни, тем проще будет жить, что те, кто вокруг, неважно, животные это, люди, или даже растения, не годятся для выражения эмоций, ставя тех, в ком поселилась, на одну, всего одну ступеньку, но выше остальных. И исчезали в пустоте эмоции и чувства, исчезали без следа, оставляя после себя лишь скуку. Но и ее со временем поглощала пустота, и человек становился лишь оболочкой, полой внутри, амебой, куклой на ниточке куда потянет пустота, туда он и отправится, бездумно пройдя мимо нуждающихся в любви, заботе, нежности, помощи и счастье.
  Пустота обманчива. Она может искрить и переливаться, скрывая за собой пропасть, может быть накрыта любым цветом, приманивая к себе, как трясина в болоте, любопытных глупцов. Вот еще один шаг, и тот, кто подошел к краю, исчезает внутри того самого "ничего", что успешно "съело" до него души других, может, более достойных людей.
  Пустота была всегда. Но теперь, благодаря "открытости" мира, его огромной паутине, связывающей людей по всему земному шару, стало гораздо проще обнаружить "пустых" людей, увидеть их активность, проанализировать их деятельность. Да они и сами это понимают. Сбиваясь в группы или форумы, заполняя место в Сети, они пытаются придать вес своим словам и действиям, наполнить свою душу уже забытыми эмоциями, вновь. Пусть и ненадолго, ощутить вкус жизни. Пустоте все равно. Её рабы от неё никуда не денутся до самой своей смерти. Они уже поражены, приговорены, обречены.
  Пустота стучится к каждому из нас на разных этапах нашей жизни. Она соблазняет, интригует, надеясь найти очередную жертву. Пустоту нельзя уничтожить. Её можно только отодвинуть искренней заботой о ближнем, помощью, самосовершенствованием.
  Но голос пустоты полностью заглушить не удастся никому. Единственное, что остается, - вкладывать свою душу в других, Иначе - смерть. Пусть даже только духовная....
  
  Гимн планете
  
  Ожерелье из звёзд
  И морская заря,
  Хороводы берёз,
  Лепестки янтаря,
  
  Лёгкий шёпот листвы,
  Светлый образ Небес,
  Изумруды травы,
  В нежном пурпуре лес,
  
  Разноцветье лугов,
  Тайна сказочных гор,
  Неподвижность веков,
  Рек широкий простор,
  
  Васильков взгляд-сапфир
  И нагие поля...
  Вечно юн этот мир.
  Имя миру - Земля.
  
  О странниках
  Читая дореволюционные книги, я все время пыталась представить себе образ странника. Кто это? Почему он/она постоянно находится в пути? Что его/ее заставило вести такую жизнь? Для чего вообще нужно проходить километры пешком?
  Юрий Степанов в "Словаре русской культуры" утверждает, что странник - это вечный образ русской жизни. Возможно, причиной тяги к постоянной перемене мест является желание увидеть другую, лучшую жизнь, и хотя бы на несколько мгновений почувствовать свою принадлежность этому чуждому для странника миру.
  Некоторые ученые (напр., А.Н. Бердяев) отмечают, что странничество характерно для русского характера. Тот же Бердяев в книге "Русская идея. Судьба России" пишет, что земной путь русского народа - это именно путь странничества.
  Может быть, странничество - это отголоски крепостного права и Юрьева дня, "осевшие в крови", заставляющее теперь людей менять не господ, а места и регионы.
  Для себя я вопрос со странничеством еще не решила. Но недавно я столкнулась со "странницей" современного типа...
  Худая, опрятная, с двумя сумками в руках, явно не пустыми, в длинной юбке и косынке на голове, она шла по самой обочине, на мой взгляд, даже не замечая машин, постоянно пытавшихся в нескольких сантиметрах от нее объехать многокилометровую пробку. Муж предложил её подвезти, я кивнула. Женщина охотно села в машину, сразу же предупредила, что не может заплатить, всю дорогу рассказывала о своей поездке (я не поняла, куда и зачем она ездила), о том, что в Сочи пробыла пару часов, не больше, так не понравился ей весь город, о евангелистках, подвозивших ее до нас, их отношении к жизни, о гимнах, которые подняли ей настроение, о страшных авариях на перевале и красивой мертвой женщине, лежавшей на заднем сиденье одной из машин.
  Ехать ей было далеко, даже на машине около часа, мы с мужем в ту сторону не собирались.
  Проехали 5-6 км, высадили ее на остановке, посоветовав нужный автобус. Отъехали, повернули на нужную сторону дороги. Я оглянулась: случайная попутчица снова шла по обочине, не дожидаясь своего транспорта...
  
  Преступное чувство
  Кровавый взгляд немой луны
  Тревожит Вечности дыханье.
  Он и она обнажены
  И гордо жаждут наказанья.
  
  За ними - крики и смешки,
  А впереди - следы Вселенной.
  Их взгляды, словно мотыльки,
  Порхают по любви нетленной.
  
  Последний шаг, последний вздох,
  Назло сомненью и обману,
  И золотой единорог
  Их души унесёт в Нирвану...
  
  О выборе профессии
  Считается, что некомпетентность является современным бичом общества. Нет, это явление существует все время существования человечества как вида. Из-за некомпетентных повитух погибали роженицы и дети, некомпетентные полководцы проигрывали битвы и войны, некомпетентные преподаватели сделали вид, что чему-то учат своих подопечных. В результате каждое из действий приводило к трагедии в разном масштабе. Человек, по каким-либо причинам занимающийся не своим делом, делает все с нежеланием, иногда даже с ненавистью, с трудом выполняет возложенные на него обязанности, старается забыть о требованиях, предъявляемых к его профессии. В результате страдают и дело, и люди вокруг.
  Я, как преподаватель, считаю, что учитель, если он не "на своем месте", принесет столько же зла при обучении учеников, как и недобросовестный генерал, посылающий свое войско на убой. Как можно полюбить предмет, если тот, кто тебе его преподает, старается как можно быстрее закончить занятие, если этот человек раздражается при малейшем вопросе со стороны ученика, если не желает видеть. Что тому, кого он учит, занятия даются с трудом именно из-за отсутствия контакта между сторонами? И взрослые, и дети очень чутки к фальши и некомпетентности. Им тяжело воспринимать информацию, если нет ощущения единства с тем, кто их учит.
  Всего один пример: ученик, 5-й класс. Занимаемся английским уже больше года. Мальчик способный, хоть и ленивый. Ни один из преподавателей, ни в школе. Ни дома не пытался объяснить ребенку, что все языки одинаковы, что нет хороших или плохих языков, что в каждом языке свои правила, и если в английском географические названия и нации пишутся с заглавной буквы, значит, так писать и надо. Соответственно и на занятиях со мной мальчик писал все, как бог на душу положит. Аргументировал всегда одним и тем же: "А меня ни один учитель, до вас, ни в школе, ни дома, не заставлял так писать". Действительно, им всем было не до ребенка. Главное - провести поскорей урок, поставить галочку в журнале, если это школьный учитель, или забрать деньги за занятие, если это репетитор, и уйти, не желая думать, что в голове у подопечного не останется ничего.
  Такие "спецы", увы, на каждом шагу, в каждой профессии. Именно поэтому и работает "сарафанное радио", именно поэтому проверенного специалиста люди предпочитают "передавать" друг другу, как ценность. И пока в обществе и людских мозгах не изменится такое пренебрежительное отношение к выбору профессии, каждый из нас будет рисковать н7арваться на "профи", лишь вымогающего деньги и не желающего отвечать за результат.
  
  Пессимистичное
  В окно смотрит Вечность
  И белым крылом
  Сметает часы и минуты.
  Святая Беспечность
  За древним столом
  На ленточки режет валюту.
  
  Любовь и Судьба
  Вновь играют в крикет,
  Смеясь над людскими мечтами.
  Надежда слаба,
  А Чудес уже нет.
  Заставлен алтарь их крестами.
  
  Не верь, не проси,
  Не пытайся понять.
  Вокруг миражи и фантомы.
  И нимбам мессий
  Не дано воссиять
  В эпохи больших переломов.
  
  Литература и действительность
  
   Влияет ли литература на образ жизни человека и целого народа? Да, безусловно. Наш образ жизни, нашу речь, нашу культуру определяют те книги, которые мы впускаем в свою жизнь. Перефразируя классика: "Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты".
   Люди, наслаждающиеся только "дешевыми", бездумно написанными текстами, не желающие брать в руки никакую другую, более серьезную литературу, обычно ограниченны в своем мышлении. Они отличаются узким взглядом на мир. Ими легко манипулировать. Они будут "плясать под чужую дудку", не вдумываясь в совершенные ими действия и свято веря, что у них есть "индульгенция" на все совершенные ими дурные поступки.
   Чем развитей человек, чем глубже его духовная жизнь, тем более изысканные у него литературные запросы. Такой читатель уже не только поглощает тексты, но и глубоко вдумывается в прочитанное, тщательно старается прочувствовать и понять всё то, что хотел сказать автор. Именно поэтому к хорошей книге нужно приучать с детства. Необходимо аккуратно подбирать круг чтения своего ребенка, подробно объяснять ему действия, совершенные героями, с точки зрения морали, следить за качеством чтения: стараться помочь ребенку полностью усвоить каждую прочитанную им книгу.
   В современном мире, мире графоманов, происходит десакрализация литературы: с появлением доступа во всемирную сеть писателями и поэтами объявили себя даже те, кто никогда в жизни не брал в руки ни единого тома классиков. Их произведения наводнили Интернет, а сами они начали претендовать на звания "вершителей судеб", "владельцев дум". Подобная "литература" - хотя будет правильнее сказать "низкопробные тексты" - сбивает с пути и уводит в сторону молодые, не окрепшие еще умы подростков, не позволяя выработаться вкусу. Современные кумиры молодежи в общей своей массе пошлы и глупы, но дурной вкус мешает их ценителям увидеть это.
   К каждой книге надо подходить критически. Ни один психически нормальный человек не будет держать свои двери открытыми для всех желающих. Но почему-то мы спокойно впускаем в свою жизнь первые попавшиеся книги, прочитываем тексты, усваивая различную информацию, часто даже попадаем под влияние того или иного автора. Если у читателя уже сформированы вкус и определенное отношение к жизни, вреда от такого чтения будет мало. Но вот те, кто не привык или не любит читать, не умеет усваивать информацию и "отделять зерна от плевел", легко могут попасть под влияние написанного. И хорошо, если текст просто бесполезен, пуст. Хуже, когда он наполнен вредоносными идеями, способными смутить неокрепшие умы. Именно так зарождаются секты, появляется фашизм.
   Читать нужно. Более того, читать необходимо. Но к каждому неизвестному автору надо относиться с долей критицизма, не принимая на веру все его умозаключения. А значит, культуре чтения, как уже говорилось выше, надо учить с детства. Только в этом случае возможны качественные изменения в нашем обществе и в жизни в целом. Ведь чаще всего именно сознание определяет бытие.
  Маска
  
  Как удобно притворяться,
  Всё скрывать, в душе смеяться,
  Если же огонь бушует
  У тебя внутри,
  Слышать: "Глянь, и в ус не дует".
  Молча ты гори.
  
  Если больно - улыбайся,
  Грустно - пой иль усмехайся.
  Пусть твердят себе:
  "Да она не замечает
  Ничего", - и пусть не знают,
  Горько как тебе.
  
  Душу можно нараспашку,
  Словно старую рубашку,
  Лишь пред тем раскрыть,
  Кто поймет и не обидит,
  Раны все твои увидит,
  Сможет защитить.
  
  Думайте правильно
  Словом можно убить, словом можно спасти,
  Словом можно полки за собой повести...
  В.С. Шефнер
  
   Мысль материальна. Слово может убивать. Сколько раз мы слышали эти и подобные сентенции, проговаривая их, но не вдумываясь в их смысл. Речь и лексика давно потеряли для нас сакральный смысл. Бездумно повторяя за кем-то услышанные факты и мнения, мы "жуем" их, не давая себе труда задуматься над произнесенным, не видя необходимости прочувствовать сказанное, и потом совершенно искренне удивляемся, когда жизнь вдруг разворачивается к нам ненужной стороной, а случившиеся события рикошетом бьют не только по нам, но и по тех, кто с нами связан.
   А ведь всего-то нужно было задуматься над сказанным и не твердить затертые штампы "через мой труп", "бедный я несчастный", "никто меня не любит" и пр. Всего-то и нужно, что тщательно следить за тем, что проникает в наш мозг и просится на язык.
   Вы не замечали, что все ведущие тренингов "О счастливой жизни" говорят одно и то же, но разными словами? И Позитивное мышление, новый тренд, есть не что иное, как призыв тщательно сортировать свои мысли, убирая из них "отбросы". Не храните же вы в своем холодильнике протухшие продукты. Так почему тогда позволяете дурным мыслям отравлять свое сознание?
   Не нужно удивляться, что в вашей жизни нет никаких позитивных перемен, если каждый день вы идете на работу, как на каторгу, а потом "умираете" перед телевизором, подсказывающим вам уже готовые мысли, мешающем прочувствовать показанные сюжеты.
   Многие дети приходят ко мне с "запущенным" синдромом неудачника, так как и учителя, и родители твердят им, что ничего путного из них выйти не может. Маленький человек не чувствует поддержки и заранее настраивает себя на негативный лад. Отсюда - неуспех и равнодушие, неудачи и бессилие. А ведь нужно только сказать (да-да, опять "слово") своему чаду: "Ты сможешь. Я в тебя верю. У тебя всё получится". Но ведь ругать гораздо проще, правда?
   Пожалуйста, следите за своими словами, за тем, что у вас на устах и в голове. И вы сами не заметите, как жизнь переменится к лучшему.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"