|
|
||
Извините, что без гиперссылок, но я постоянно работаю над этой подборкой, и не хочется без конца как мартышкин труд.. ну и все такое
Геннади, редактор исаковского издания Пушкина, говорил, что "находясь среди книг, хотя бы и на толкучем рынке, нужно снимать шляпу"
27 октября 1868 года по почину купца Кривошеина, который стал и первым жертвователем на дело увековечения памяти Кольцова, был открыт в Воронеже памятник поэту-прасолу
В павловской России потребность в чтении в обществе чувствовалась, хотя и небольшая, и существовал спрос на иностранных авторов; но держать их сочинения, как мы сказали, книгопродавцам не позволялось. Отсюда явилась необходимость переводов, что позволило Жуковскому и иметь заработок, и увериться в своих силах, - обстоятельство, весьма благоприятное для дальнейшей деятельности
в 1866 году, когда, после выстрела Каракозова, над всей русской литературой нависла грозная туча. Людям нашего поколения трудно и представить себе ту мрачную пелену панического страха, которая, по единогласному свидетельству современников, окутала в те дни даже неробкие сердца и недюжинные умы; "sauve qui peut" [спасайся, кто может (фр.).] - было общим криком. В этот-то момент всеобщей растерянности и заботы о спасении дрогнул и Некрасов, - и рука его "исторгла у лиры неверный звук": на публичном обеде, который петербургское дворянство давало тогдашнему властителю судеб русского общества - графу Муравьеву-"вешателю", Некрасов прочел свои приноровленные к этому торжественному случаю стихи. Рассказывали, будто, выслушав их, Муравьев от чтеца отвернулся
Судебные "закорючки", вызвавшие в 1840 году последнюю поездку Кольцова в столицы, вероятно, немало досаждали знатным покровителям поэта, как это, например, он сам полагает про Жуковского. Надо, однако, правду сказать, письма Кольцова к этим лицам составлены замечательно тактично и умно: в них так переплетаются интересы чисто литературные с предметом просьбы, так прекрасно, хотя и преувеличенно, рассказывается о тяжелых обстоятельствах поэта и его семьи; в них, наконец, сквозит порою так задушевно и сердечно выраженная лесть, что нужно быть очень грубым и жестким человеком, чтобы отказать в просьбах. Но на такое жестокосердие были не способны благодушные корреспонденты мещанина Кольцова, искренно желавшие помочь поэту, которому, как писал он, "хотелось сбросить эту грязь, потому что жить так, как живется теперь, нет уж силы"
При Царкосельском лицее была богатая библиотека, пользование которой было предоставлено воспитанникам без малейших ограничений
Кавказ в то время это было единственное место ратных подвигов нашей гвардейской молодежи, и туда были устремлены взоры и мысли высшего светского общества. Юные воители, возвращаясь с Кавказа, были принимаемы как герои. Помню, что конногвардеец Глебов, выпущенный из плена горцев, сделался предметом любопытства всей столицы. Одушевленные рассказы Марлинского рисовали Кавказ в самом поэтическом виде; песни и поэмы Лермонтова гремели повсюду"
граф Ростопчин отказался взять Жуковского к себе на службу, считая его "якобинцем"
В 1850-е гг. появилось всего лишь несколько незначительных отзывов, в одном из которых Эраст Благонравов писал: "Трудно найти стихотворца, который был бы меньше поэт, чем Некрасов"
"А здесь кругом меня другой народ: татарин на татарине, жид на жиде... Судебные дела, услуги, прислуги, угождения, посещения, брань и расчеты, брани и ссоры... И для чего пишу? Для вас, для вас одних, а здесь я за писание терплю одни оскорбления..." (Кольцов)
"Белинский видел во мне, - вспоминал впоследствии сам Некрасов, - богато одаренную натуру, которой недостает развития и образования. И вот около этого-то держались его беседы со мною, имевшие для меня значение поучения"
"Боюсь я этих grands-projets, - сообщает он, - могут составить за меня какой-нибудь план моей жизни да и убьют все... Тебе, кажется, не нужно иметь от меня комментарий на то, что мне надобно... независимость да и только..." (из письма Жуковского Уварову по поводу зачислить его в придворный штат)
"В голове одна мысль, в душе одно желание, не думавши, не гадавши, я сделался наставником Наследника престола! Какая забота и ответственность! Прощай навсегда, поэзия с рифмами!!." (Из письма Жуковского Зонтаг)
"Галатея" -- небольшой журнал, который издавал Раич, чтобы печатать опусы своих воспитанников (там впервые увидели свет ранние стих Лермонтова и Тютчева)
"Духовную эволюцию Батюшкова можно в какой-то мере представить как путь от Монтеня до Паскаля"
"Жуковский, - пишет Сологуб, - был типом душевной чистоты, идеальнейшего направления и самого светлого, тихого добродушия, выражавшегося оригинально..."
"За свои стихи,- пишет Кольцов в 1837 году Краевскому,- денег не брал и буду ли брать когда-нибудь? Цена им дешевая, а награда великая. Вы, слава Богу, не побрезгали мною, приняли в число своих знакомых, обласкали, помогли, познакомили с людьми, которых я не стою и не буду стоить никогда. Чего ж мне больше?"
"Каждый из наших стихотворцев влезал в гейневскую перчатку и кричал оттуда, что оне его переводчик" (Минаев о популярности Гейне в России в 60-х гг XIX века)
"Любезный друг,- пишет Карамзин Дмитриеву в сентябре 1825 года,- в ответ на милое письмо твое скажу, что о вкусах, по старому латинскому выражению, не спорят. Я точно наслаждаюсь тихою, уединенною жизнью, когда здоров и не имею душевной тревоги. Все часы дня заняты приятным образом: в девять утра гуляю по сухим и в ненастье Дорогам вокруг прекрасного, нетуманного озера, славимого и в "Conversations d'Emilie" (сочинение Жанлис); в одиннадцатом завтракаю с семейством и работаю с удовольствием до двух, еще находя в себе душу и воображение (Карамзин сохранил их до последней минуты); в два часа на коне, несмотря ни на дождь, ни на снег, трясусь, качаюсь - и весел; возвращаюсь, с аппетитом обедаю с моими любезными, дремлю в креслах и в темноте вечерней еще хожу час по саду, смотрю вдали на огни домов, слушаю колокольчик скачущих по большой дороге и нередко крик совы; возвратясь свежим, читаю газеты, журналы... книгу; в девять часов пьем чай за круглым столом и с девяти до половины двенадцатого читаем с женою, с двумя девицами (дочерьми) замечательные места из Вальтер Скоттова романа, но с невинною пищею для воображения и сердца, всегда жалея, что вечера коротки..."
"Поэт должен усиливать воображение не со вредом рассудку... он должен живописать любовь, не делая привлекательным ни чувственности, ни сладострастия... Если он и описывает чувства и страсти, которые отвергает рассудок, если и украшает характеры недостойные цветами поэзии, то он не должен обращать эти моральные недостатки в совершенное моральное безобразие" (Жуковский)
"Ты думаешь, весело переводить длинные тирады Боккачио даром? Славы от этой прозы не будет" (Батюшков)
"Тысячи любопытных ездили и ходили на Чистые Пруды искать следов Лизиных", - свидетельствует сам Карамзин
"У меня был Кольцов,- пишет в 1840 году Никитенко, - некогда добрый, умный, простодушный Кольцов, автор прекрасных по своей простоте и задушевности стихотворений. К несчастию, он сблизился с редактором и главным сотрудником "Отечественных записок" (Белинским- Авт.). Они его развратили. Бедный Кольцов начал бредить субъектами и объектами и путаться в отвлеченностях гегелевской философии. Он до того зарапортовался у меня, что мне стало больно и грустно за него... Неученый и неопытный, без оружия против школьных мудрствований своих наставников и покровителей, он, пройдя сквозь их руки, утратил свое драгоценнейшее богатство: простое, искреннее чувство и здравый смысл..."
"Я узнал по опыту, что можно любить поэзию, не заботясь ни о какой известности, ни даже об участии тех, чье одобрение дорого. Они имеют большую прелесть; но сладость поэтического создания - сама собою награда..." (Жуковский на неудачу у читателя своего перевода "Одиссеи")
1860. Те, которые познакомились в это время с Никитиным, ожидая найти в нем простого мещанина в чуйке, подстриженного в кружок, были очень разочарованы: и по платью, и по наружности он выглядел образованным человеком, литератором
25 июля 1839 года петербургский цензор Фрейганг подписал к выпуску в свет тетрадь стихотворений, имевших общий заголовок "Мечты и звуки". Автору их было всего лишь семнадцать лет от роду, и, как рассказывал впоследствии сам Некрасов, им овладели тревожные сомнения, и он решил показать раньше свою рукопись признанному королю тогдашних поэтов - Жуковскому. Последний отнесся к юному собрату с теплым сочувствием, увидав в его стихах несомненные задатки поэтического дарования, однако печатать книгу не советовал. К сожалению, было уже поздно: среди знакомых Некрасова прошла на сборник его стихов подписка, и часть полученных от нее денег была израсходована. - В таком случае, - сказал Жуковский, - не выставляйте, по крайней мере, полного вашего имени на книге. Ограничьтесь инициалами
27 декабря 1877 года Николай Алексеевич Некрасов скончался. Похороны его были чуть ли не первым на Руси громким и торжественным проявлением общественных симпатий к любимому писателю, - гроб его, несмотря на суровый морозный день, провожала еще невиданная в таких случаях в Петербурге толпа народа в четыре-пять тысяч человек
Автор "Каменного гостя" взял одну из тетрадок у прасола, и во второй книжке "Современника" за 1836 год была помещена пьеса Кольцова "Урожай"; затем больше ничего не было... По рассказу Краевского, Пушкин говорил, что не все стихи Кольцова можно печатать; он находил у прасола большой талант, широкий кругозор, но бедность образования, отчего эта "ширь" часто рассыпается фразами
Александр I, прочитав сборник стихов Жуковского, назначил ему пенсию в 4000 руб
Аполлон Григорьев, заявлял (уже в 1855 году), что не находит поэзии в доселе напечатанных стихах Некрасова, за исключением лишь стихотворения к падшей женщине ("Когда из мрака заблужденья...")
Батюшков же, прочтя послание Пушкина к Ф. Ф. Юрьеву, сжал в руках листок бумаги с этим посланием и проговорил: "О! как стал писать этот злодей!"
Батюшков обожал Шатобриана, называя его Chatobrillant, и при упоминании его имени возводил глаза небу
Батюшков писал Гнедичу, что переводя "Декамерон", ему "хотелось угадать манеру Боккаччо"
Батюшков подарил С. Глинке (1775--1847) в Н. Новгороде запас белья
Батюшков сжег свою библиотеку, оставив только "Библию" и Шатобриана
Батюшков, ярый франкофон, пришел в 1812 к русофилу Глинке со своими извинениями за давний спор
В "Арзамасе" был обычай при вступлении в члены общества вместо панегирика докладывать отходную соперникам
В 1830 году Кольцов пригнал гурт скота на винокуренный завод, где и познакомился с сыном директора Станкевичем, который ввел будущего поэта в литературу
В 1837 году Жуковский выхлопотал для Гоголя пособие от государя в размере 5 тысяч руб. ассигн., и на эти деньги он жил до приезда в Россию
В 1848 году Жуковские сейчас же уехали оттуда обратно во Франкфурт, потому что в Ганау царствовала анархия "во всей своей неопрятности", как выражается поэт
В конце 1817 года Жуковский против желания был назначен учителем русского языка при великой княгине Александре Федоровне, будущей императрице, и с тех пор стал близок к царскому семейству. Все идиллические планы его о жизни в Дерпте или Долбине отодвинулись в далекое будущее
В конце жизни Батюшков исцелился и следил по карте за Крымской компанией
В литературу Никитина ввел воронежский интеллегент Второв. "Из разговора нашего, который скоро обратился к литературе, оказалось, что Иван Саввич много читал, но много также оставалось ему еще неизвестным. Он с радостью принял мое предложение пользоваться моею небольшою библиотекою и на первый же раз запасся "Дэвидом Копперфилдом" Диккенса"
в Никитине хотели открыть новый талант-самородок, народного поэта вроде Кольцова, память о котором была еще так свежа в Воронеже. Приписать себе честь такого открытия было, конечно, очень заманчиво, и некоторые из новых друзей Никитина, кажется, слишком поторопились это сделать; благодаря им слух о Никитине как о новом народном поэте быстро распространился за пределами Воронежа. Впоследствии это только повредило Никитину: на него возложили такие ожидания, ему предъявляли такие требования, которых он выполнить не мог, потому что они совершенно не соответствовали его дарованию
в старости у Жуковского глаза болели и отказывались служить. Изобретательный больной придумал машинку, при помощи которой, с грехом пополам, однако, мог еще писать
В. Пушкин выпустил книжицу "О каруселях"
Вайнберг (1831--1908) выступал под псевдонимом "Гейне из Тамбова"
Василий Львович был известен в литературе как один из "арзамасцев", принятый в это общество Жуковским, и как автор сатиры "Опасный сосед"
Великая княгиня Екатерина Павловна выплачивала Гнедичу 1000 р/год для перевода "Илиады"
Вернувшись однажды поздно вечером от товарища совсем больным, Некрасов не был впущен хозяином в свою каморку. Между тем на дворе стояла холодная ноябрьская ночь... Будущему знаменитому писателю пришлось бы замерзнуть под забором, если бы над ним не сжалился проходивший мимо нищий, который отвел его в какую-то ночлежку на окраине города. Там же Некрасов отыскал себе и заработок, за 15 копеек написав кому-то из товарищей по злоключениям прошение
Впервые в русской литературе 5-стопный ямб применил Востоков при переводе гетевской "Ифигении в Авлиде"
Впервые великий критик обратил на Некрасова внимание как на автора некоторых понравившихся ему рецензий
Вращаясь среди образованных людей, Никитин не мог не сознавать бедности своего образования, и, чтобы пополнить этот недостаток, он начинает учиться вновь, много читает, занимается французским языком. На этом языке впоследствии он мог уже кое-как объясняться, а в письмах любил щеголять французскими фразами. Из всего этого можно видеть, как мало он соответствовал тому представлению о "поэте-дворнике", "поэте-самородке", которое некоторые составляли о нем за глаза
Всю выручку от продажи книжного магазина Никитин по завещанию предоставил бедным родственникам
выдача даже и скромных сумм производилась туго, сопровождалась редакторскими проповедями насчет расточительности и бережливости. Григорьев, в одну из многочисленных размолвок с прижимистым издателем, обмолвился очень верной характеристикой своего хозяина Погодина: "В вашем превосходительстве глубоко укоренена мысль, что человека надобно держать вам в черном теле, чтобы он был полезен"
Выпадали периоды, когда Некрасов писал по одному, много - по три небольших стихотворения за целый год (счастливым исключением был только 1853 год, когда возникли целых двенадцать пьес)
Вышедшее в 1856 году первое издание стихотворений Некрасова было раскуплено публикой с изумительной быстротою, но в печати не вызвало ни одной статьи, ни одной самой коротенькой рецензии!
Гербель (1827--1883) издал в России Шиллера (1857--1861)
Довольно странное зрелище представляет Жуковский, веселый, юмористичный и добродушный, по всеобщим отзывам, и, однако, в свою раннюю пору останавливающийся с таким упорством на мыслях "о смерти", кладбищах и "тщете всего земного"
Душевно больной Батюшков чертил на стеклах и окнах записи
Едва выучившись грамоте, Никитин уже до страсти предается чтению книг, разумеется, читая без всякого разбора все, что попадалось под руку; тут были и "Мальчик у ручья" Коцебу, и "Луиза, или Подземелье Лионского замка" Радклиф, и наши старинные поэты, и книги религиозно-нравственного содержания, которые находились в библиотечке отца
если перебрать все написанное Некрасовым за эти четыре-пять лет (за всю жизнь он написал, по собственному признанию, до трехсот печатных листов прозы, и, конечно, значительная доля их приходится на юношеские годы), то станет вполне ясно, что бедному юноше было в это время не до "жизни" в настоящем смысле этого слова!
Есть письмо Фета Л. Толстому, найденное исследователями. Письмо находилось на полосам, которые писатель использовал как закладки
Жадовская (1824--1883), поэтесса, жившая в Ярославле
Жуковский был назначен чтецом при императрице
Жуковский был очень пунктуален. Как бы поздно ни ложился он, - вставал всегда в пять часов утра. В квартире его царил образцовый порядок, хотя это не мешало ей быть изящной и уютной
Жуковский был первым председателем собрания из воспитанников. Он открыл его речью при многочисленных слушателях. В числе последних бывали и титулованные знаменитости, заезжали известный И.И. Дмитриев и Карамзин. Дмитриев обратил особенное внимание на молодого поэта, пригласил его к себе, узнал и полюбил, хотя и не пропускал недостатков произведений юноши без строгих замечаний; Жуковский с "задумчивым безмолвным умилением" их выслушивал, а про Дмитриева говорил, что тот "сорвал перед ним покров поэзии"
Жуковский в 12-летнем возрасте выступает уже в качестве драматурга. Он написал пьесу "Камилл, или Освобождение Рима"
Жуковский в 1837 исходотайствовал возвращение Герцена из ссылки в Вятку
Жуковский жил при дворе и от журнального мира всегда стоял в стороне
Жуковский за всякое дело принимался очень серьезно, словно желая во всякой области знания "объять необъятное", начав помогать в воспитании сестер Протасовых он составил обширный педагогический план
Жуковский и как поэт, и как человек чуждался вопросов, волновавших жизнь, приводивших к сомнению или отрицанию. Пушкин с пренебрежением говорил о "жалких скептических умствованиях прошлого века" и о "вредных мечтаниях", существующих в русском обществе, и сам редко предавался подобным мечтаниям
Жуковский никогда не читал беспорядочно; так при чтении поэтов руководствовался обязательно каким-нибудь методом: сравнительным, чтобы сопоставить достоинства, хронологическим, тематическим и др.
Жуковский перевел "Одиссею" с немецкого Фосса
Жуковский приобрел большую библиотеку, часто превозмогая положенные ему расходы, однако родители не упрекали его за это
Жуковский усердно занимался историей, чтобы избавиться от излишней мечтательности
Жуковский учился в народном училище, где, однако, тоже не особенно отличался и откуда был даже исключен за "неспособность"
Жуковский, получил от Василия Львовича стихи Пушкина "Воспоминания в Царском Селе", отправился к друзьям своим и там, читая их вслух, останавливался на лучших местах и восклицал: "Вот у нас настоящий поэт!"
Занимаясь с сестрами Протасовыми, Жуковский каждый день ходил в библиотеку, где пополнял свои знания и выписывал на отдельных листках, что нужно рассказать на уроках
здравый смысл, не покидавший никогда Кольцова, заставили его отказаться от предложения Краевского, сделанного в 1840 году, принять заведование конторою "Отечественных записок" и от другого предложения - управлять книжною лавкою, основанною на акциях
Знание языков помогло Жуковскому пополнять свои скудные карманные деньги. В 1801 году он перевел роман Коцебу "Мальчик у ручья". Книгопродавец заплатил за него 75 рублей, что представляло солидный гонорар для того времени
известный начала XIX века пензенский библиофил, издатель и поэт-графоман Н.Е. Струйский, один из богатейших помещиков губернии. "Он на типографию свою, - пишет Долгоруков, - не жалел никаких расходов, и это составляло главную его издержку, а стихи - единственное его занятие"
Издание Пушкина было поручено Жуковскому
У Фета: Истерзался песней Соловей у розы, Плачет старый камень, В пруд роняет слезы Л. Толстой: соловей у розы -- это май, а камень -- апрель, после чего Фет поправил на: Соловей без розы
Кетчер переводил для заработка фармацевтическую книгу с немецкого: рядом на столе лежал английский и немецкий Шекспир
когда Жуковский сам стал отцом, он придумывал для детей всевозможные игры, сочинял для них учебники, таблицы и писал стихи, украшающие теперь детские хрестоматии
Кольцов был в хороших отношениях с Константином Аксаковым и Боткиным. У Аксаковых, среди большого и разнообразного общества, среди дам, интересовавшихся "поэтом-мужичком" и шпиговавших его со всех сторон, неуклюжий и несветский прасол чувствовал себя очень неловко
Кольцов мог потерять на торговых операциях тысячи рублей - это не было бы поставлено ему в вину, по торгашеской пословице: "Убыток с барышом на одном полозу ездят",- но, понятно, старик-отец не позволил бы сыну потратить и нескольких десятков рублей на "баловство", или, по крайней мере, это бы его рассердило, так как он на писание сыном стихов смотрел как на пустое занятие и только примирялся с ним, видя, что оно не мешает делам
Кольцов часто читал стихи и спрашивал мнение о них слушателя
Кольцов, съездив к "светилам" и гордый своей поэтической славой, не мог избавиться от тщеславных побуждений играть крупную роль в Воронеже среди интеллигенции. Ему хотелось быть там истолкователем и пропагандистом философских идей Белинского и его кружка; но для этой роли не хватало умения, а главное - знаний и образования. Это было мучительно неприятно для поэта при его самолюбии, тем более что окружающие его люди давали иногда очень резко понять всю неуместность принятой им на себя роли. И действительно, должно казаться смешным желание Кольцова, плохо справлявшегося с "абсолютом" и едва понаслышке знакомого с Гегелем, развивать смутно сознаваемые им идеи этого философа об искусстве, жизни, природе и религии. Но что сам Кольцов, не шутя, воображал себя адептом этой философии и с чужого голоса, кстати и некстати, толковал о ее терминах, плохо их понимая, доказывается его письмами, где, например, попадаются выражения вроде "олицетворение мощной воли до невозможности" (из письма к Жуковскому) и др.
Кронберг выспорил у Краевского права собственности на свой перевод, который тот без спросу тиснул отдельным изданием
литературную деятельность Жуковский начал с переводов. Он переводит и печатает "Дон Кихота", "Гимн", "Мальвину", "Идиллию", басни и стихи Флориана, Лафонтена и других
М. Л. Михайлов (1829--1865) оставил 400 переводов 60 поэтов
На редакционных утрах в "Искре" сотрудники соревновались в сочинениях веселых карикатур и шуток
На перевод "Одиссеи" Жуковский смотрел как на высшую задачу своей поэтической деятельности
Наделавшее столько шума и доставившее Никитину известность стихотворение "Русь" по форме представляет подражание Кольцову, а по содержанию наполнено более или менее общими местами о величии России, ее громадности, материальной силе и т. п.
Наиболее тяжелым и мучительным для Некрасова был 1869 год. Господа Антонович и Жуковский, недавние друзья, поддавшись чувству мелкого, самолюбивого озлобления, выпустили против Некрасова целую обличительную брошюру
Некоторые стихи Гербель давал аж в 5-ти переводах
Некрасов занял сам с бою, без союзников, свое настоящее положение в русской литературе", - так писал в 1879 году С. И. Пономарев в послесловии к первому посмертному изданию стихотворений поэта, которое он редактировал
Некрасов рано принял свою неудачу как вполне заслуженную и с чисто юношеским ригоризмом решил, что он совсем не поэт
Некрасов, негласно владевший книжным магазином, без ведома Островского решил издать его пьесы: издатель являлся подставным лицом. Это издание было единственным более или менее обеспечившим драматурга
Никитин был награжден вниманием к нему высочайших особ, которым граф Д. Н. Толстой поднес экземпляр его стихотворений. Обе императрицы, царствующая и вдовствующая, и покойный цесаревич Николай Александрович удостоили Никитина драгоценными подарками, которые он принял с восторгом. Это еще больше возвысило его в глазах местного общества
Никитин. Личность поэта-мещанина, затерявшегося на постоялом дворе, владеющего литературным языком, пишущего стихи, живя среди извозчиков, конечно, возбудила общий интерес
обиходным языком Тютчева был французский, которым он владел до тонкости. Обширную свою переписку Тютчев, за малыми исключениями, всегда вел на том же языке. Даже свои публицистические статьи он писал по-французски
одной из ревностнейших почитательниц Никитина сделалась жена тогдашнего воронежского губернатора, княгиня Е. Г. Долгорукая, которой в особенности нравились его стихотворения религиозного содержания, например "Моление о чаше"
Около 1830 года через Кашкина поэт познакомился с заехавшим в Воронеж одним из таких литераторов, Сухачевым, печатавшим кое-где свои стихи. Прасол вручил ему несколько стихотворений, из которых одно было напечатано в сборнике Сухачева ("Листки из записной книжки") без подписи Кольцова: это была первая опубликованная пьеса поэта-прасола
опубликование Кольцовым стихов в Москве расширило круг его знакомых в Воронеже, которые относились теперь к Кольцову уже как к "печатавшемуся" литератору
первую свою басню "Дуб и трость" Крылов переделывал 16 раз!
Первые известия о Никитине вместе с несколькими стихотворениями были напечатаны в "Москвитянине" графом Д. Н. Толстым, узнавшим о Никитине от Второва. Вместе с этим граф Толстой сделал предложение Никитину издать на свой счет собрание его стихотворений
первые толчки к ознакомлению Жуковского с литературой немецкой дал Андрей Иванович Тургенев, страстно любивший Шиллера и Гете
Первый свой сборник стихов Аненнский опубликовал в 1904 году, в возрасте 49 лет. Он к этом времени был педагогом и литературоведом с устоявшейся репутацией
При издании "Вестника Европы" Жуковский довольно быстро перессорился с сотрудниками и вынужден был оставить журнал
псевдоклассическое и связанное с ним знакомство с мифологией считались в то время настолько модными, что употребление разных мифологических терминов было обычной принадлежностью современных писем и разговоров. Даже десятилетняя Авдотья Петровна Елагина в письмах называла Жуковского "Юпитер моего сердца", а Карамзина юная мишенская компания величала "Зевсом литературного Олимпа"
Редактором "Вестника Европы" Жуковский стал по просьбе Карамзина
Свои переводы Батюшков соглашался издавать не иначе, как за деньги
Самарин выучил поэму И. Аксакова "Бродяга" наизусть
свой перевод "Элегии" Грея Жуковский отослал Карамзину, и элегия была напечатана в "Вестнике Европы"
Сергей Львович Пушкин постоянно гонялся за разными знаменитостями, русскими и иностранными. Дом его в Москве был посещаем членами того блестящего литературного круга, который в начале столетия образовался там около Карамзина; в числе друзей и знакомых дома встречались самые почтенные имена того времени - Жуковский, Тургенев, Дмитриев и прочие
Соперники Тютчева по искусству блестящего разговора - тот же Вяземский, Соллогуб, Григорович - отзывались о его беседах с признанием и восхищением
Три издания "Певца в стане русских воинов" раскупились в один год; "Послание к императору Александру" было принято с восторгом, как выражение общих народных чувств. Друзья носили Жуковского на руках
У А. К. Толстого была скверная привычка, перечитывая стихи Пушкина, тут же на полях писать микропародии. Пушкин пишет (с несколько натужным философическим пафосом): "Всё мое", - сказало злато; "Всё мое", - сказал булат. "Всё куплю", - сказало злато; "Всё возьму", - сказал булат". Желчный граф легко откликается на полях: "Ну, ступай!" - сказало злато; "И пойду!" - сказал булат"
Тютчев дебютировал в печати переводом из Горация (1819)
увидев, что "Алеша (Кольцов)" с князьями да генералами водится, отец стал относиться гораздо благосклоннее к стихам сына и его литературным связям
Утро начинал Крылов с главной книги: приводил в порядок свои басни, написанные за последние тридцать пять лет. Их было немало - 205. Работал поэт не торопясь, но систематически. Вставал довольно поздно. Надевал широкий халат, подходил к окну, подбрасывал корм голубям. Еще до завтрака он брался за перо и подолгу сидел над баснями. Составляя последнюю книгу, Крылов упорной работой (иногда по 15-16 часов в сутки) добился того, что не из одной его басни, как из песни, нельзя было выкинуть ни слова
Хотя в жизни Жуковский был большой юморист и весельчак, юмор в поэзии ему никак не давался. - Странно, - добродушно при этом заметил Жуковский, - меня многие считают поэтом уныния, а я склонен к веселости, шутливости и карикатуре!
Целых восемь лет (1838-1846) Некрасов подвергается опасности зачахнуть от непосильной и неблагодарной работы, даже буквально умереть с голоду, а между тем стоило ему вернуться на лоно благонамеренности и, помирившись с отцом, поступить в корпус, и он снова был бы сыт, обеспечен и будущее улыбалось бы ему в виде, может быть, блестящей военной карьеры
"Некрасов у меня есть, не утерпел, добыл. Да уж как же я его люблю!" - писал Никитин в 1857 году
"Полное собрание сочинений Шиллера в переводе русских писателей" под редакцией Н. В. Гербеля
"Только теперь,- говорил Никитин, открыв книжный магазин, - идя по улице, я смело смотрю всем в глаза, потому что знаю, что делаю дело. А прежде что? Кто же у нас стихи считает делом!"
"Что за них дадут? - писал Кольцов о стихах в письме к приятелям, в Петербург.- И что за них буду получать в год? Пустяки: на сапоги, на чай, и только! Талант мой, надо правду говорить, особенно теперь, в решительное время,- талант мой - пустой... Несколько песенок в год - дрянь... Что, если в 40 лет придется нищенствовать?.."
В "Журнале Министерства народного просвещения" стихотворец Менцов, очевидно знавший о 17- летнем возрасте автора книги "Мечты и звуки" (Некрасова), дал один из наиболее сочувственных отзывов: рецензент исходил из того мнения, что при разборе сочинений столь юного поэта задача критики не в определении их литературной ценности и значения, а лишь в решении вопроса - есть ли у поэта признаки таланта
В 1853 Никитин послал редактору "Воронежских губернских ведомостей" В. А. Средину свои поэтические опыты вместе с письмом, в котором писал: "Я - здешний мещанин. Не знаю, какая непостижимая сила влечет меня к искусству, в котором может быть я - ничтожный ремесленник! Какая непонятная власть заставляет меня слагать задумчивую песнь в то время, когда горькая действительность окружает жалкою прозою мое незавидное существование! Скажите, у кого мне просить совета и в ком искать теплого участия? Круг моих знакомых слишком ограничен и составляет со мной решительный контраст во взглядах на предметы, в понятиях и желаниях. Быть может, мою любовь к поэзии и мои грустные песни вы найдете плодом раздраженного воображения и смешною претензией выйти из той сферы, в которую я поставлен судьбой. Решение этого вопроса я предоставляю вам и, скажу откровенно, буду ожидать этого решения не совсем равнодушно: оно покажет мне или, мое значение, или мою ничтожность, мое нравственное - быть или не быть?"
В порыве восхищений Григорьев славословил, изрекал прорицательские определения, реял в некоем золотистом и розовом тумане. Самые решительные заявления критика не заходили дальше следующих откровений: "Новое слово Островского есть самое старое слово- народность: новое отношение есть только прямое, чистое, непосредственное отношение к жизни"
Гербель в 1875 издал "Английские переводы в биографиях и образцах"
Для этого издания он собрал все бывшие тогда переводы и поручил писателям сделать новые, в т. ч. Тютчеву, Фету, Майкову.
И путевые письма к Де-Пуле, в которых Никитин подробно рассказывает, сколько и где с него взяли "на водку" ямщики, сколько он заплатил за перетяжку колес ("3 р. 90 к., в Воронеже они стоили бы не более 75 к.!"), и жизнь его в Петербурге и в Москве, где Никитин больше всего был занят своими делами по книжной торговле,- выдают человека, всецело погруженного в заботы о рубле. Когда по возвращении Никитина в Воронеж знакомые спрашивали его, познакомился ли он со столичными литераторами, Никитин отвечал: "С какими литераторами? Что мне в них и что им во мне?"
И.И. Дмитриев поднес "Певца во стане" императрице Марии Федоровне, которая, прочитав стихи, приказала просить автора, чтоб он доставил ей экземпляр их, собственноручно переписанный, и приглашала его в Петербург
Из новых товарищей наиболее сошелся он с Вонлярлярским, впоследствии известным романистом. Тщательно скрывая от товарищей-кадетов свои умственные интересы, мало их занимавшие, Лермонтов со всеми был одинаково хорош, выказывал себя веселым и хотя не принадлежал к числу отъявленных шалунов, но любил иногда пошкольничать. Единственное, что подчас вооружало против него юнкеров, это его злой язык, страсть преследовать людей остротами и колкими шутками за все, что ему не нравилось в других. Сам Лермонтов ничуть не обижался, когда на его остроты ему отвечали тем же, и от души смеялся ловкому слову, направленному против него. Так, он не только не оскорблялся данным ему прозвищем Маешка, взятым из французского романа, где фигурирует косолапый горбун Mayex, но в одной поэме выставил самого себя под этим именем, не щадя юмористических красок
Когда в 1839 году Кольцов снова задумался об издании своих стихов, отец явился горячим поборником этого предприятия. Старик рассказывал в торговых рядах, что сын "написал такой важный песенник, что ему обещают царскую награду и вызывают в Питер... В Питер ехать - много надо денег, но это дело даст большой капитал..."
Стихотворение "Русь", а затем и другие: "Война за веру", "Моление о чаше",- были напечатаны в "Воронежских губернских ведомостях" и произвели сильное впечатление. О Никитине заговорили как о "поэте-самородке", его стихотворения переписывались и ходили по рукам, некоторые столичные журналы перепечатали их. Неизвестное до тех пор имя поэта-дворника вдруг сделалось популярным в Воронеже
Существует 15 русских переводов "Ворона" По
Торжественные победные звуки поэзии Шиллера освятили юность, дружбу Герцена с Огаревым, первую любовь
"Милостивый Государь Александр Сергеевич! При отъезде моем из Москвы, не имея времени лично с Вами переговорить, обратился я к Вам письменно с объявлением высочайшего соизволения, дабы Вы, в случае каких-либо новых литературных произведений Ваших, до напечатания и распространения оных в рукописях, представляли бы предварительно о рассмотрении оных, или через посредство мое, или даже прямо его императорскому величеству" (Бенкендорф Пушкину)
5 августа 1831 написано было Пушкиным стихотворение "Клеветникам России", за которым вскоре последовала "Бородинская годовщина". Патриотические стихотворения не остались совсем без следа, и 14 ноября 1831 года Пушкин зачислен был на службу в ведомство Государственной Коллегии иностранных дел с жалованьем 5 тысяч ассигнациями в виде особенной высочайшей милости
А. М. Пушкин (1769--1825), дальний родственник поэта, первый хват на Москве, дослужился до генерал-майора; поэт, вольтерьянец и атеист
Более всего оскорбляло самолюбие Пушкина то обстоятельство, что Воронцов игнорировал в нем поэта и смотрел лишь как на чиновника
Более же всего Пушкина тянуло в высший свет, где он считал неприличным носить звание литератора и всячески старался, чтобы забыли о том, что он пишет стихи
большинство первых стихотворных опытов Пушкина было написано им на французском языке, из чего можно заключить, что в эту пору детства родным языком поэта, на котором он и думал и писал, был французский
в 1827 году возгорелось дело о стихотворении "Андрей Шенье". Стихотворение это, посвященное Н. Н. Раевскому, было написано Пушкиным в начале 1825 года и помещено в первом собрании его стихотворений, изданном в 1826 году. Цензура, рассмотрев стихотворение 8 октября 1825 года (следовательно, за два месяца до 14 декабря), выпустила из него 44 стиха, со стиха "Приветствую тебя" и до стиха "И буря мрачная". Между тем этот отрывок распространился по Москве как стихотворение, написанное будто бы Пушкиным специально по поводу 14 декабря. Один из списков с надписью "По поводу 14 декабря", принадлежавший кандидату московского университета Ал. Леопольдову, попал в руки полиции, и вот возгорелось дело, длившееся два года. Пушкин неоднократно был призываем по этому делу, и относительно его состоялся следующий указ правительственного сената: "Хотя Пушкина надлежало подвергнуть ответу перед судом, но как преступление сделано им до манифеста 22 августа 1826 года, то, избавя его от суда и следствия, обязать подпискою впредь никаких своих стихотворений без рассмотрения цензуры не осмеливаться выпускать в свет, под опасением строгого по законам взыскания"
в 1831 году Пушкин и Жуковский оба по причине холеры жили продолжительное время в Царском Селе. Здесь у них затеялось что-то вроде литературного турнира: они писали сказки на русские сюжеты
В 1881 году в Москве открывали памятник великому поэту. Торжество собрало известнейших деятелей современной русской науки и литературы. В течение двух дней Обществом любителей российской словесности устраивались заседания и произносились речи в честь родоначальника русской национальной поэзии
В архивах Пушкин не ограничивался одним собиранием материалов к истории Петра; ему попалось случайно под руки несколько бумаг, относящихся к Пугачевскому бунту: он быстро увлекся изучением этого события и вскоре весь ушел в него
В библиотеке Пушкина хранилось 26-томное брюссельское издание Шатобриана (1826-1832), все тома с художественными произведениями разрезаны. У Пушкина 17 упоминаний о Шатобриане (кроме посвященной ему статьи), 6 - в художественных произведениях, 5 - в публицистических, 2 - в письмах, 2 - в комментариях, имеются также 2 цитаты
в доме Пушкиных устраивали домашние спектакли и всякого рода jeux d'esprit [остроумные игры (фр.)], в которых участвовали и дети
В Михайловском все утро Пушкин посвящал литературным занятиям: созданию и приготовительным трудам, чтению, выпискам, планам. Осенью - в эту всегдашнюю эпоху его сильной производительности - он принимал чрезвычайные меры против рассеянности и вообще красных дней: или не покидал постели, или не одевался вовсе до обеда
в разгаре своего байроновского свободомыслия Пушкин задумывал политическую трагедию "Вадим", предполагая написать картину заговора и восстания "славянских племен" против иноплеменного ига, напомнить именем Вадима известную трагедию Княжнина, удостоенную официального преследования в прошлое столетие, и, наконец, открыть эру мужественных Альфиеровских трагедий в русской литературе на место любовных классических
В течение 25 лет Василий Пушкин непрестанно вращался в литературных кружках и умер с книжкою Беранже в руках
В уральскую поездку, обозревая местности, Пушкин в то же время искал живых преданий и свидетельств очевидцев. Так, в Казани он провел с этою целью полтора часа у некоего старожила, купца Крупенина; в Оренбургской губернии разговаривал со стариком Дмитрием Пьяновым, сыном того Пьянова, о котором упоминается в "Истории Пугачевского бунта", а в селении Берды встретил старую казачку, помнившую происшествия того времени очень живо. Он пишет, что чуть не влюбился в нее, несмотря на малопривлекательную наружность
Весной 1833 года Пушкин переехал на дачу, на Черную речку, и отправлялся каждый день в архив, туда и обратно пешком; когда же чувствовал утомление, шел купаться, и этого средства было достаточно, чтобы снова возвратить ему бодрость и силы
вскоре после убийства герцога Беррийского, Пушкин в театре вынимал из кармана портрет Лувеля и показывал его своим соседям
Выписав сцену Руслана с головой, критик восклицает: "Но увольте меня относительно описания и позвольте спросить: если бы в московское благородное собрание как-нибудь втерся (предполагая невозможное возможным) гость с бородою, в армяке, в лаптях и закричал зычным голосом: "Здорово, ребята!" - неужели бы стали таким проказником любоваться?., зачем допускать, чтобы классические шутки старины снова появлялись между нами?"
Геннади при издании ПСС нещадно правил Пушкина в угоду хорошему слогу: О жертва бедная двух адовых исчадий! Тебя убил Дантес и издает Геннади (Соболевский)
Дельвиг старался приохотить Пушкина к изучению немецкой литературы; Пушкин покинул своего товарища на первых попытках ознакомиться с Клопштоком
Едва выйдя из лицея, Пушкин уже осенью 1817 года был принят в члены литературного общества "Арзамас"
есть анекдот, что в годовщину смерти Байрона Пушкин отправился в Святогорский монастырь к своему духовному опекуну и отслужил там соборную панихиду по новопреставившемуся боярину Георгию
Жалобы на Пушкина дошли наконец до царя. Предание уверяет, будто некоторые предлагали сослать в Соловецкий монастырь. Но государь отверг эту строгую меру, и так как Пушкин был лицеист, то он обратился за советом к Энгельгардту. Встретившись с ним в царскосельском саду, Александр пригласил его пройтись с собою. "Энгельгардт,- сказал он ему,- Пушкина надо сослать в Сибирь. Он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает. Мне нравится откровенный его поступок с Милорадовичем, но это не исправляет дела". Энгельгардт отвечал на это: "Воля вашего величества; но вы мне простите, если я позволю себе сказать слово за бывшего моего воспитанника. В нем развивается необыкновенный талант, который требует пощады. Пушкин - теперь уже краса современной нашей литературы, а впереди еще больше на него надежды. Ссылка может губительно подействовать на пылкий нрав молодого человека. Я думаю, что великодушие ваше, государь, лучше вразумит его"
желание добыть как можно более денег побуждало Пушкина взяться за какое-нибудь периодическое издание. Так, сначала он мечтал о газете, но когда газета не была ему разрешена, предпринял в последний год жизни ежемесячный журнал "Современник"
Император, прочтя "Б. Годунова", заметил некоторые места, требующие очищения, и то, что цель была бы более выполнена, если бы сочинитель переделал свою комедию в исторический роман, наподобие романов В.Скотта
Исаков, книгоиздатель, в 1850-е гг за право переиздания Пушкина уплатил вдове поэта бешеные деньги
к одесскому периоду жизни Пушкина относится впервые возникшее в нем сознание, что он может существовать без службы, без покровительства властей и посторонней поддержки, одним своим литературным трудом. До тех пор стихи давали ему очень мало денег. "Руслан" и "Кавказский пленник" оставили его с пустыми руками. Издатель последнего, Гнедич, разделался с Пушкиным тем, что прислал ему 550 руб. ассигнациями и один экземпляр поэмы. Не то было с "Бахчисарайским фонтаном". Издание его принял на себя князь Вяземский, предпославший ему, как известно, свое остроумное предисловие и вскоре после выхода книжки отправивший к Пушкину в Одессу 3 тысячи руб. ассигнациями, да и то, как кажется, этим не ограничившийся
когда Уваров захворал, а наследник его, предполагая близкую смерть министра, позаботился заранее опечатать его имущество и посрамился на всю столицу при неожиданном его выздоровлении, Пушкин на эту скандальную историю написал стихи под заглавием "На выздоровление Лукулла (Подражание латинскому)". Ни один петербургский журнал не согласился напечатать эти стихи. Тогда Пушкин послал их в Москву, и там ода была напечатана во 2-й сентябрьской книжке "Московского наблюдателя" 1835 года. Появление оды вызвало большую сенсацию в придворных сферах и привело за собою немало неприятностей Пушкину, начиная с оскорбительной переписки с князем Репниным, дурно отозвавшемся о Пушкине как о человеке в салоне Уварова, и кончая неудовольствием самого государя
Кроме немецкого языка Пушкин недолюбливал и арифметику, над которою пролил немало слез,- особенно не давалось ему деление
Кроме священника Беликова и еще другого, обучавших Пушкина закону Божию и некоторым другим предметам, все остальные наставники были иностранцы: первым был французский эмигрант граф Монфор, музыкант и живописец; потом Руссо, хорошо писавший французские стихи; далее Шадель и прочие
между тем как публика нарасхват покупала "Руслана и Людмилу", читала и перечитывала ее до заучивания наизусть, в журнальном мире занялся целый сыр-бор из-за нее
Можно положительно сказать, что Пушкин пожирал все книги, какие только попадались ему на глаза. Не ограничиваясь одним чтением, он делал большие выписки из книг
На вечерах Жуковского читал Пушкин песни "Руслана и Людмилы", подвергая их переделкам под влиянием суждений и приговоров друзей
на юге Пушкин среди кутежей и попоек успел выучиться по-английски и довершил знание итальянского языка
Не ограничиваясь одними книгами, Пушкин, по словам И.П. Липранди, прибегал даже к хитрости для пополнения недостающих ему сведений; он искусственно возбуждал споры о предметах, его интересовавших, у людей более в них компетентных, чем он сам, и затем пользовался указаниями спора для приобретения нужных ему сочинений
однажды на вечере у Карамзина к Пушкину подошел министр народного просвещения Уваров и по поводу ходившей в то время по рукам эпиграммы "В Академии наук" свысока и внушительно начал выговаривать, что он роняет свой талант, осмеивая почтенных и заслуженных людей такими эпиграммами
Ознакомившись с Лафонтеном, Пушкин стал писать басни. Начитавшись "Генриады", он задумал шуточную поэму, содержание которой заключалось в войне между карлами и карлицами во времена Дагобера. Гувернантка похитила тетрадку поэта и отдала Шаделю, жалуясь, что M. Alexandre за подобными вздорами забывает о своих уроках. Шадель расхохотался при первых стихах. Раздраженный автор тут же бросил свое произведение в печку
Особенно положение Пушкина при дворе сделалось тягостно, когда ему пожаловали камер-юнкерство. Это придворное звание было уже не по летам Пушкина, и положение его невольно было комично, когда ему приходилось на выходах стоять среди безбородых юношей
оставшиеся тетради свидетельствуют об упорном, усидчивом труде, который Пушкин положил на обработку "Руслана и Людмилы", труде не менее четырех лет, так как задуманная еще на скамьях лицея поэма вышла в свет в 1820 году
Осталось предание в Пскове, что Пушкин являлся на базар и в частные дома, к изумлению обывателей, в мужицком костюме. Делал ли он это ради изучения народности, или это было такое же шутовство, которое побудило его в Кишиневе носить восточные костюмы, неизвестно
Отец Пушкина особенно мастерски передавал Мольера, которого знал почти наизусть
По замечанию одного из его друзей, Пушкин и в столицах оставлял до осенней деревенской жизни исполнение всех творческих своих замыслов и в несколько месяцев сырой погоды приводил их к окончанию
По прибытии в Петербург Пушкин представил в декабре 1833 года на рассмотрение начальства свою "Историю Пугачевского бунта" и получил дозволение на издание ее; сверх того, в виде награды, он был пожалован в камер-юнкеры, а на напечатание книги дано ему было заимообразно 20 тысяч руб. ассигнациями с правом избрать одну из казенных типографий
Под конец же пребывания на юге страсть к собиранию книг развилась у Пушкина до такой степени, что он сравнивал себя со стекольщиком, разоряющимся на покупку необходимых ему алмазов. Большая часть его денег уходила этим путем, и превосходная библиотека, оставленная им после смерти, свидетельствует о разнообразии и основательности его чтения
под руководством молодых Раевских, Пушкин практиковался в английском языке, и эта практика состояла в чтении Байрона
По-итальянски Пушкин выучился также в детстве: отец его и дядя отлично знали этот язык
Получение писем из Одессы с печатью, изукрашенной такими же кабалистическими знаками, какие находились и на его перстне,- постоянно составляло событие в уединенном Михайловском. Пушкин запирался тогда в своей комнате, никуда не выходил и никого не принимал к себе. Памятником настроения поэта при таких случаях служит стихотворение "Сожженное письмо" от 1825 года
После написания патриотических стихов Пушкину был дозволен вход в Государственные архивы для собирания материалов к истории Петра Великого, чем он и не замедлил воспользоваться
после чтения последней песни "Руслана и Людмилы" Жуковский подарил автору свой портрет, украшенный подписью: "Ученику от побежденного учителя"
поэму "Братья разбойники" Пушкин не кончил и сжег, а то, что мы имеем под этим названием, составляет лишь отрывок, случайно уцелевший у H. H. Раевского
Появление "Руслана и Людмилы" произвело сильную сенсацию и в литературе, и в обществе
Пушкин был, между прочим, неутомимый ходок пешком и много ездил верхом, но во всех его прогулках поэзия неразлучно сопутствовала ему. Сам он рассказывал, что, бродя над озером, тешился тем, что пугал диких уток сладкозвучными строфами своими
Пушкин в "Онегине" представил отрадное человеческое явление во Владимире Ленском, да и пристрелил его, и за дело. Что ему оставалось еще, как не умереть, чтобы остаться благородным, прекрасным явлением... Все выходящее из обыкновенного ряда (у нас) гибнет". (Герцен)
Пушкин высоко ценил даже сходство, какое могут представлять некоторые из собственных его стихов с манерой Батюшкова
Пушкин говорил: "Как неудачно шутит Батюшков"
Пушкин задумал написать "Историю французской революции" и уже начал подбирать материалы
Пушкин написал одному приятелю письмо, в котором находились между прочим следующие строки: "Читаю Библию, святой дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гете и Шекспира.Ты хочешь узнать, что я делаю? Пишу пестрые строфы романтической поэмы и беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин - глухой философ и единственный умный афей, которого я еще встретил. Он написал листов тысячу, чтобы доказать, qu'il ne peut exister d'etre intelligent createur et regulateur [что не может существовать разумного существа, созидающего и творящего (фр.)], мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но, к несчастию, более чем правдоподобная". Письмо это было перехвачено на почте и каким-то образом распространилось в списках по Москве. Можно себе представить, в какое негодование привело оно тогдашнее мистическое начальство. И вот, 14 июля 1824 года, от графа Нессельроде последовала графу Воронцову в ответ на его письмо бумага, предписывающая отстранить Пушкина от службы
Пушкин начинал переводить трагедию Альфьери "Филипп"
Пушкин неохотно уступил Гоголю сюжеты "Мертвых душ" и "Ревизора"
Пушкин оставлял журнал для Белинского с просьбой, чтобы его друзья не знали об этом факте
Пушкин очень желал, чтобы A. M. Каратыгина с мужем своим прочитала в театре сцену у фонтана Дмитрия с Мариною, но, несмотря на многочисленные личные просьбы Каратыгиных, граф Бенкендорф отказал им в своем согласии
Пушкин получил доступ в архив для работы над "Емельяном Пугачевым" благодаря Дашкову, министру юстиции
Пушкин посвятил Прасковье Александровне Осиповой свои подражания корану, написанные, можно сказать, перед ее глазами
Пушкин предался архивной работе с жаром, почти со страстью. Так протекла зима 1831 года
Пушкин просто пришел в 1818 году к Катенину и, подавая ему свою трость, сказал: "Я пришел к вам, как Диоген к Антисфену: побей - но выучи!" - "Ученого учить - портить!" - отвечал Катенин
Пушкин рвался из России. В январе 1830 года Пушкин просится за границу или сопровождать нашу миссию в Китай. Все эти планы не получили разрешения
Пушкин сделал перевод фрагментов из "Опыта английской литературы" Шатобриана
Пушкин собирал народные песни, легенды, этнографические документы
Пушкинский "Современник" в руках корректного, но скучноватого профессора эстетики Плетнева влачил жалкое существование
рассказывают еще о следующей подробности свидания Пушкина с императором Николаем: поэт и здесь остался поэтом. Ободренный снисходительностью государя, он делался более и более свободен в разговоре; наконец дошел до того, что, незаметно для себя самого, притулился к столу, который был позади него, и почти сел на этот стол. Государь быстро отвернулся от Пушкина и потом говорил: "С поэтом нельзя быть милостивым"
С девяти лет начала развиваться в Пушкине страсть к чтению, не покидавшая его всю жизнь. Он прочел сперва Плутарха, потом Гомера в переводе Битобе, потом приступил к библиотеке своего отца, состоявшей из эротических произведений французских писателей XVIII века, а также Вольтера, Руссо, энциклопедистов. Сергей Львович поддерживал в детях расположение к чтению и вместе с ними читывал избранные сочинения
С жадностью следил Пушкин за ходом греческого возрождения и вел даже журнал событиям его
Читая Шекспира, Пушкин пленился его драмой "Мера за меру", хотел сперва перевести ее, но оставил это намерение, не надеясь, чтобы наши актеры, которыми он не был вообще доволен, умели разыграть ее. Вместо перевода, подобно своему "Фаусту", он переделал Шекспирово создание в своем "Анджело"
В доме Раевских в Гурзуфе нашлась старинная библиотека, в которой Пушкин тотчас отыскал сочинения Вольтера и начал их перечитывать
Знаменитый граф Алексей Сен-При говорил, что слог французских писем Пушкина сделал бы честь любому французскому писателю
Не ограничиваясь одними архивными изысканиями, Пушкин захотел посетить все места, ознаменованные Пугачевским бунтом. И вот осенью в 1833 году он совершил поездку по Казанской, Симбирской, Пензенской и Оренбургской губерниям
Николай II приказал издать Пушкина после смерти поэта за госсчет в "Энциклопедии заготовления государственных бумаг"
По совершенно справедливому и единодушному замечанию всех биографов, Пушкин постоянно жил какою-то двойною жизнью, точно как будто с ним под одною телесною оболочкою были соединены два человека, нисколько не похожие друг на друга, и в то время как один Пушкин, заносчивый, высокомерный и тщеславный денди, задорный бретер, игрок и волокита, прожигал жизнь в непристойных оргиях, другой Пушкин, скромный и даже застенчивый, с нежною и любящею душою, поражал усидчивостью и плодотворностью своей умственной деятельности
Самое исполнение придворных этикетов в камер-юнкерском мундире крайне тяготило Пушкина своею формальностью. "Третьего дня,- писал он своей жене,- возвратился я из Царского в 5 часов вечера, нашел на своем столе два билета на бал 29 апреля и приглашение явиться на другой день к Литте; я догадался, что он собирается мыть мне голову за то, что я не был у обедни. В самом деле, в тот же вечер узнаю от забежавшего ко мне Жуковского, что государь был недоволен отсутствием многих камергеров и камер-юнкеров и что он велел им это объявить"
В 1834 году кому-то из учеников Кадетского корпуса пришло в голову издавать еженедельный рукописный журнал под заглавием "Школьная заря". Желавшие участвовать клали свои статьи в определенный для того ящик одного из столиков, стоявших возле кроватей. Статьи эти вынимались из ящика по средам, сшивались и затем прочитывались в собрании товарищей при общем смехе и шутках. Все эти литературные упражнения носили крайне скабрезный характер. Тут-то Лермонтов и поместил ряд своих скоромных поэм
"Измаил-Бей" -- первое произведение Лермонтова, явившееся в печати, так как товарищ его Николай Юрьев тайком от поэта снес копию поэмы Сенковскому, и тот, одобрив ее, напечатал в "Библиотеке для чтения" (1835 год) за полною подписью автора
"Как жалко, что у меня была мамушкой немка, а не русская - я не слыхал сказок народных; в них, верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности" (Лермонтов). Но очень странно, как это могло случиться с русским дворянским мальчиком, окруженным дворнею, к тому же в других записках Лермонтов говорит об обратном
"Когда я был мал,- говорит Лермонтов в той же своей записной тетради 1830 года,- я любил смотреть на луну, на разновидные облака, которые в виде рыцарей с шлемами теснились будто вокруг нее; будто рыцари, сопровождающие Армиду в ее замок, полные ревности и беспокойства"
В рукописном журнале юного Лермонтова помещены целые стихи, взятые из поэмы Пушкина "Черкесы". Вторым подражанием поэме Пушкина является "Кавказский пленник", поэма, написанная им тоже в 1828 году, но уже в Москве. "Шильонский узник", в свою очередь, не остался без подражания
Жуковский принял горячее участие в судьбе "Песни о купце Калашникове", которая была выслана Лермонтовым с Кавказа в 1837 году Краевскому для помещения в "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду". Цензура находила совершенно невозможным напечатать стихотворение человека, только что сосланного на Кавказ. Краевский обратился тогда к Жуковскому, который, будучи в восторге от "Песни", дал Краевскому письмо к министру народного просвещения. Уваров разрешил печатание под свою ответственность, не позволив, однако, выставить имени Лермонтова: "Песня" была подписана "- в"
Когда затем стали появляться в печати его истинно высокие произведения, знавшие Лермонтова по его скабрезным стихам кадетского периода негодовали, что этот гусарский корнет "смел выходить со своими творениями". Бывали случаи, что сестрам и женам запрещали говорить о том, что они читали произведения Лермонтова,- это считали компрометирующим
Когда Лермонтов вступил в отроческий возраст, были набраны однолетки из дворовых мальчиков, обмундированы в военное платье, и Миша занимался с ними военными экзерцициями, играми в войну и разбойников
Лермонтов для забавы юнкеров переделывал разные песни, применяя их ко вкусам товарищей. Так была им переделана для них известная ходившая тогда по рукам в рукописи песня Рылеева "Ах, где те острова"
Лермонтов являлся деятельным сотрудником школьного журнала. Им тогда уже писались стихотворения, на которые было обращено внимание учителей. Так, он показывал свои переводы из Шиллера, любимому же своему учителю Александру Степановичу Солоницкому подарил тщательно переписанную тетрадку своих стихотворений
Лермонтов, когда не находился в ссылке, вращался также в высшем обществе и к литературе относился с показным пренебрежением
Малейшее нездоровье Миши Лермонтова приводило его баушку в крайнюю тревогу и было таким событием в доме, что даже дворовые девушки освобождались от работы и должны были молиться об исцелении молодого барина
От английского гувернера Лермонтов приобрел знание английского языка и впервые в оригинале познакомился с Байроном и Шекспиром
Подобно Пушкину, Лермонтов скрывал от своих светских друзей и знакомых свои литературные занятия, выставлял себя лишь паркетным шаркуном, шалуном-гусаром, бонвиваном и донжуаном и обнаруживал свой поэтический дар лишь убийственными эпиграммами-экспромтами, которыми пугал, злил и вооружал против себя в большом свете всех, кто попадался ему на зубок
Поэтом Лермонтов был только с самим собой, в затаенных думах, которые он выражал порою в своих записных тетрадях, да в тесном интимном кружке нескольких друзей и приятелей. Для всех же посторонних это был совсем другой человек: сосредоточенный в себе, необщительный, холодный; высокомерно-презрительное отношение его к людям сменялось лишь язвительно-насмешливым, и если овладевал им бес иронии и саркастического смеха, он был беспощаден в своих убийственных колкостях и насмешках
Даровитые люди в период своей неуравновешенности способны выделывать такие глупости, которые не под силу даже совсем глупому человеку. Это общеизвестно; но за глупостями больших даровитых людей скрывается всегда если и не что-нибудь умное, то во всяком случае глубокое. То же и в этом случае. Любопытно, что Лермонтов ощущал то же самое: и Лермонтов стыдился быть простым и искренним, он не хотел разговаривать с Белинским, а целыми часами весело болтал со Столыпиным и товарищами-уланами, и Лермонтов в университете держал себя вызывающе-гордо и презрительно. Дело тут прежде всего в огромности самолюбия, беспокойного и мучительного. Подчиняясь ему и внушениям юшковского дома, Толстой, повторяю, имел больше страданий, чем радости.
"В "Обрыве", - говорит Гончаров, - больше и прежде всего меня занимали три лица - Райский, бабушка и Вера, но особенно Райский. Труднее всего было мне вдумываться в этот неопределенный, туманный еще тогда для меня образ, сложный, изменчивый, капризный, почти неуловимый, слагавшийся постепенно, с ходом времени, которое отражало на нем все переливы света и красок, т.е. видоизменения общественного развития. Я должен был его, больше чем кого-нибудь, писать инстинктом, глядя то в себя, то вокруг, беспрестанно говоря о нем в кругу тогдашних литераторов, поверяя себя, допрашиваясь их мнения, читая им на выдержку отдельные главы, объясняя, что будет дальше, чтобы видеть, какое впечатление производит он, и бодрее идти вперед
"До первых годов шестого десятилетия, - по свидетельству г. Боборыкина,- в течение пяти-шести лет Писемский пользовался самой большой популярностью. Он сделался достоянием Петербурга, жил бойко, редакторы журналов за ним ухаживали, его видали часто и в светских салонах, знали как чтеца и даже как актера-любителя"
"Его любовь к литературе, его приветливое, ровное обращение со всеми, без различия их звания и общественного положения, собирали на его вечера все, что сколько-нибудь выдвигалось в науке и литературе. Сюда являлись также дамы и мужчины большого света, привлекаемые не столько любознательностью; сколько любопытством и оригинальностью провести вечер в кругу лиц, имена которых знакомы были им по слуху и отличавшихся более или менее своеобразным жаргоном и манерами. Собрания этого рода были тогда новостью. Мысль князя Одоевского соединить, слить светское общество с обществом литераторов и ученых редко удавалась. Светские дамы, обескураженные первыми попытками сближения, оставались охотнее при своих кавалерах; большая часть литераторов и ученых, робко косясь в их сторону, старалась незаметно юркнуть мимо, в кабинет хозяина дома, и только там, в дыму сигар и неумолкаемого говора, чувствовала себя в своей сфере" (Григорович о салоне кн Одоевского)
"И так как Константин Сергеевич [Аксаков] отличался необыкновенно ранним умственным развитием, то нет сомнения в том, что именно идиллические условия, среди которых прошло детство будущего восторженного проповедника необходимости единения интеллигенции с народом, и обусловили в значительной степени оптимистический взгляд его на возможность этого единения"
"Касательно романа вы совершенно справедливо сказали: я действительно устал писать, а еще более этого - жить" (Писемский)
"Мне кажется, что писатель, имеющий в виду не одни интересы минуты, не обязывается выставлять иных идеалов, кроме тех, которые исстари волнуют человечество. А именно: свобода, равноправность и справедливость. Что же касается до практических идеалов, то они так разнообразны, что останавливаться на этих стадиях - значит добровольно стеснять себя" (Салтыков-Щедрин)
"Начал я "Пошехонскую старину" действительно с удовольствием, а потом надоела она мне ужасно, просто измучила... Образы за образами поднимаются и лезут в голову, а возиться с ними и скучно, потому что все это уже давно известно, и тяжело, потому что я ведь опять точно переживаю то время" (Салтыков-Щедрин)
"Не знаю, были ли у Салтыкова вещи, написанные сразу. Вероятно, были, но те, которые он мне читал, были в нескольких вариантах или, лучше сказать, редакциях, то есть, были написаны раз, потом поправлены, изменены и переписаны" (из воспоминаний современника)
"Некоторые из мыслящих людей эпохи долго даже и не могли примириться с этой веселостью; им все казалось, что восторги перед голым комизмом изображений однородны с восторгами толпы на площади, когда ей показывают балаганного Петрушку с горбом на спине и другими физическими уродливостями" (Анненков о восприятии молодежью Писемского)
"Обломов" был написан и закончен лишь в 1857 году, когда Гончаров был на водах в Киссингене. Выйдя в свет, роман произвел истинный фурор во всех лагерях без исключени
"Обыкновенная история", трижды переписанная рукой самого Гончарова, потратившего на ее создание 5-6 лет, появилась в первых книжках возобновленного "Современника" (этого неудачного детища Пушкина) за 1847 год
"Оттуда, из Франции - говорил Салтыков-Щедрин, - лилась на нас вера в человечество, шло все доброе, любвеобильное и желанное, оттуда воссияла нам уверенность, что золотой век не назади, а впереди нас"
"Писемский действительно передавал мастерски собственные сочинения, находя чрезвычайно выразительные интонации для всякого лица, выводимого им на сцену (в драматических его пьесах это выходило особенно эффектно). Так же мастерски рассказывал он множество уморительных анекдотов из его встреч с разными лицами своей молодости. Подобных анекдотов были у него целые короба, и в каждом из них выражался более или менее законченный комический тип. Многие из таких типов были им обработаны позднее и попали в его сочинения" (Анненков)
"По несчасному положению нашей цензуры и половины нельзя будет напечатать, что мною написано; это меня огорчает, потому что я получилв вкус к похвалам и сочувствию, с которыми было встречено все написанное мною" (С. Т. Аксаков)
"Полгода я посвящу на исправление, дополнение и исключение всего того, что не нужно знать публике... Остальные полгода на мытарства и печатания" (С. Т. Аксаков)
"Присутствие иностранца, - говорил Писемский, - действует на меня уничтожающим образом: я лишаюсь спокойствия духа и желания мыслить и говорить. Пока он у меня на глазах, я подвергаюсь чему-то вроде столбняка и решительно теряю способность понимать его"
1830 Гончаров в это время знал порядочно по-французски, по-немецки, отчасти по-английски и по-латыни; переводил Корнелия Непота a livre ouvert [с листа (фр.). ] и, следовательно, без всякой гордости и самомнения мог считать себя достойным слушать лекции
1845 Гоголь жил в тесном кругу своих друзей Виельгорских и графа А.П. Толстого, каждый день ходил к обедне в русскую церковь, изучал чин литургии с помощью одного знатока греческого языка, отставного учителя Беляева, и писал: "Размышления о божественной литургии"
автор "Обломова" жил много лет в своей квартире (Моховая ул., д. c 3). Он редко кого принимал у себя и неохотно пускал в свой кабинет. Кабинет этот отличался очень скромным убранством
Антон Чехов, отправляясь в свою северную экспедицию, взял с собой очень добротный немецкий чемодан в форме куба. Но оказалось, что этот куб плохо вписывается в российские пространства: чемодан был чрезвычайно неудобен. Антон Павлович мучился с ним, но терпел. Терпения хватило до Томска; в Томске он не выдержал - поменял чемодан на мягкую сумку
артист И. Ф. Горбунов в своих воспоминаниях о Писемском, сообщая между прочим о чтении им своей "Плотничьей артели" на вечере у Краевского, говорит, что "это было не чтение, а высокая сценичная игра; каждое лицо выглядело, как живое, со своим тоном, со своим жестом, со своей индивидуальностью. Художественное наслаждение было полное, все были в неописанном восторге"
Бартенев, изображенный Писемским в романе "Люди сороковых годов" в лице Эспера Ивановича, бывший флотский офицер, представлял собою весьма оригинальный тип своего времени; это был байбак, Обломов, не сходивший со своего дивана, и в то же время просвещенный любитель и знаток литературы и всех искусств, энциклопедически образованный и горячий проповедник просвещения
Боткин записывал юмористические эскапады Тургенева и даже составил на этот счет книжку
В 1850 году, когда Герцен заканчивал "С того берега", он как бы не думает о России совсем. Ни звука о ней. Он весь полон впечатлениями западной жизни и своими разочарованиями в ней. В 1851-м он вспомнил о России. Больше: далекая родина, теперь уже навсегда им покинутая, стала предметом самых задушевных его дум и великих мечтаний
В 1852 году Гончаров при содействии министра народного просвещения А.С. Норова "был командирован для исправления должности секретаря при адмирале (Путятине) во время экспедиции к русским американским владениям"
В 1852 году Иван Сергеевич Аксаков вышел в отставку. Эпизод, сопровождавший его удаление со службы, был бы, пожалуй, и смешон, если бы не был так грустен. По словам С.А. Венгерова, он заключался в следующем: "За Аксаковым открылись разные изъяны. Так, ярославский губернатор сообщил в Петербург, что молодой чиновник читает знакомым какую-то подозрительную рукопись. Потребовали объяснения у Ивана Сергеевича. Он переслал рукопись, которая оказалась известной его поэмой "Бродяга". Поэму прочли и не нашли в ней ничего предосудительного. Но, тем не менее, молодому поэту были поставлены на вид два обстоятельства. Во-первых, ему письменно предложили вопрос: "почему он, Аксаков, беспаспортного человека выбрал себе в герои?", а затем, возвращая поэму, сделали при этом конфиденциальное сообщение, что "занятие стихотворством не приличествует человеку, облеченному доверием правительства"
В 1853 году при издании полного собрания сочинений Н. Гоголя по требованию духовных властей из его произведений исключили многие места, которые были найдены оскорбительными для церкви. Позже произведения Гоголя и других русских авторов были сожжены во дворе Троицкой духовной семинарии. Данное мероприятие происходило по распоряжению ректора семинарии Саввы и по одобрению митрополита Филарета
В 1862 году Гончарову поручено было редактирование официальной "Северной почты", и он ее редактировал так, как в настоящее время редактируются, например, "Правительственный вестник" или "Ведомости СПб. градоначальства и полиции". Что он служил аккуратно и основательно, в этом не может быть никакого сомнения, так как мы знаем, что его постоянно повышали и в чинах, и в должностях: сначала он был цензором, потом членом главного управления по делам печати. Но как он служил, например, в должности цензора - мы ничего не знаем. Кажется, он никого не гнал, не преследовал систематически и вообще придерживался циркуляров. Репутации уступчивости и особой любезности, так украшающей цензоров, он, во всяком случае, не приобрел, быть может просто вследствие своей апатичности
в 1874 г. И. Аксаков жалуется Н. Лескову: "Полагаю, что довольно только знакомить читателей, посредством журналов, с началом труда, а потом подавать его отдельно. Так сделал граф Лев Толстой с своим романом
В 40-е годы Гоголь упорно сближался с людьми "надежного образа мыслей"
В Вятке, будучи деятельно занятым на службе, Салтыков-Щедрин не оставлял мысли быть писателем: в его бумагах исследователи находили заметки, выписки из прочитанных книг, краткие наброски мыслей, которые потом предполагалось "развить", и т. п.
В лицее, уже в первом классе, Салтыков-Щедрин почувствовал влечение к литературе и стал писать стихи. За это, а также и за чтение книг он терпел всевозможные преследования как со стороны гувернеров и лицейского начальства, так и в особенности со стороны учителя русского языка Гроздова
В начале 31 года Гоголь познакомился с Жуковским, который отнесся к начинающему писателю со своею обычной добротой и горячо рекомендовал его Плетневу. Плетнев с большим сочувствием взглянул на его литературные работы, посоветовал ему издать первый сборник его повестей под псевдонимом и сам выдумал для него заглавие, рассчитанное на то, чтобы возбудить интерес в публике. Чтобы обеспечить Гоголя в материальном отношении, Плетнев, состоявший в то время инспектором Патриотического института, дал ему место старшего учителя истории в этом институте и предоставил ему уроки в нескольких аристократических семействах
В пансионе, где воспитывался И. Гончаров была небольшая библиотека, где главенствовали книге о путешествиях и по географии
В письмах И. Аксакова упоминается m-me Petit-pierre. Издательский комментарий: "лицо неустановленное"
В письмах к Смирновой Гоголь высказывал желание, чтобы все экземпляры его сочинений сгорели; он говорил, что натворил в них много глупостей, что не любит их, особенно первого тома "Мертвых душ". Все они писались под наитием непосредственного творчества, без серьезно задуманной цели поучать
В свободные от службы часы Гончаров занимался переводами из Шиллера, Гете, Винкельмана и английских романистов
В своих письмах начала 1830-х Гоголь не раз говорит, что работает над историей Малороссии и кроме того собирается составить "Историю средних веков томов в 8 или 9, если не больше"
В течение всего 1845 года Герцен ходил на лекции в университет и слушал сравнительную анатомию
В юности любимым чтением Гончарова были авантюрные и готические романы
влияние литературы в Царскосельском лицее времен Салтыкова-Щедрина тогда очень сильно в лицее: воспоминание о недавно погибшем Пушкине как будто обязывало нести его знамя и на каждом курсе предполагался его продолжатель. Такими продолжателями считались В. Р. Зотов, Н. П. Семенов (сенатор), Л. А. Мей, В. П. Гаевский и другие, в том числе и Салтыков
Вокруг Герцена в Париже образовался страстный кружок его обожателей
Второй том "Мертвых душ" был уже готов к печати, и он хотел оставить его на память друзьям своим. Он позвал к себе графа А. П. Толстого, в доме которого жил, просил его взять рукопись к себе и после его смерти отвезти ее к одному духовному лицу, которое должно было решить, что из нее можно напечатать
Где бы он ни находился, И. Аксаков дважды в неделю писал родным
Герцен из близкого знакомства со столичной буржуазией вынес впечатление самое отвратительное и удушливое. Он поражен ее развратом, ее мелочностью
Герцен прочел волюмозныие истории Неандера и церковных соборов, чтобы на равных спорить с Хомяковым
Главным переписчиком сочинений Писемского, совершенно неудобочитаемых, была его жена
Говорю все это я без малейшей тени упрека кому и чему бы то ни было, так как кто же может быть повинен в первородном грехе русской общественной жизни. Я просто указываю на факт, пропустить который не имею ни права, ни возможности, и притом факт огромной важности. Ведь владение семистами душ позволило графу Толстому без всякой торопливости переписать семь раз "Войну и мир"
Гоголь "дарил" многим своим друзьям "О подражании Христу" Ф. Кемпийского со своим письмом, как правильно читать книгу
Гоголь вел самый умеренный, простой образ жизни, нанимал недорогие квартиры, не позволял себе никаких излишеств ни в пище, ни в одежде; на одно только приходилось ему тратить много - на путешествия
Гоголь даже в приятелях подмечал мелкие слабости тщеславия и подтрунивал над ними в чаепитиях
Гоголь до "Тараса Бульбы" собрал кучу выписок по истории из разных эпох
Гоголь на вопрос, откуда черпает он свое богатство языка, откуда у него такой великолепный стиль, ответил: "Из дыма. Пишу и сжигаю, что написал. И пишу снова".
Гоголь надолго в 40-е годы живал у Жуковского за границей
Гоголь наслаждался в беседе тем, что угадывал собеседника
Гоголь настаивал, чтобы каждый из его знакомых покупал "Московский наблюдатель"
Гоголь по окончании гимназии был определен в департамент - подшивать бумаги, причем искусившийся в этом деле "чинуша" третировал автора "Мертвых душ" как совершенно "пустякового" человека, неспособного даже подшить бумаги
Гоголь полагал, что если он не съездит в Иерусалим, он не сумеет правильно закончить "Мертвые души"
Гоголь пытался поступить на сцену (1829, неудачно), занимался в Академии художеств (1830)
Гоголь рассказывал, как некоего писателя, отличившегося неблаговидным поступком, некий незнакомец остановил на улице: "А еще литератор"
Гоголь редко прерывал собеседника или спорил с ним
Гоголь секретно встретился с Белинским в 1842 году в Москве, чем навлек на себя неудовольствие Аксакова и его друзей
Гоголь ужахнулся успеху своих "Мертвых душ" у западников
Гоголю не было приятно, когда его "Нам покорились..." хвалили как фарс
Гоголю хотелось бы отрешиться от всяких мирских забот, не отрываться от мысли о спасении души своей и о совершении подвига, назначенного ему самим Богом, о создании великого литературного произведения, а между тем денежные расчеты и связанные с ними дрязги постоянно отклоняли его в сторону. Не зная, как помочь себе, он обратился к своим московским приятелям - Шевыреву, Погодину и Аксакову - с довольно странной просьбой: взять в свои руки все дела его по изданиям, получать за него все причитающиеся ему деньги, а ему взамен того в течение трех лет высылать по 6 тысяч рублей ассигнациями в год. Этой суммы было, по его расчету, совершенно достаточно для обеспечения ему спокойного, безбедного существования, которое даст ему возможность и укрепить здоровье, и окончить "Мертвые души". Ни один из корреспондентов его не согласился взять на себя подобного рода обязательство, и Гоголю пришлось опять прибегать к займам, чтобы как-нибудь свести концы с концами
Гоголя заранее пригласили на чтение первой комедии Остроского. Он опоздал, приехал среди чтения, тихо подошел к двери и стал у притолоки. Так простоял он до конца, слушая, по-видимому, внимательно. После чтения он не проронил ни слова. Графиня Ростопчина подошла к нему и спросила: "Что вы скажете, Николай Васильевич?" "Хорошо, но видна некоторая неопытность в приемах. Вот этот акт нужно бы подлиннее, а этот покороче. Эти законы узнаются после, и в непреложность их не сейчас начинаешь верить". Этим и ограничился суд Гоголя,- к автору комедии он не подошел ни разу
Гончаров 20 лет писал и обдумывал "Обрыв" (1849-1868), вынашивая каждую его подробность в глубине своего таланта
Гончаров был глубоко оскорблен тем приемом, каким встретили "Обрыв". Нелегко переносить неудачу под 60 лет, да еще человеку, избалованному крупным литературным успехом. Естественно поэтому, что он ушел в себя и лишь в самых редких, экстраординарных случаях решался показываться публике
Гончаров в МГУ учился "почтительно", без пристрастия к запрещенным плодам
Гончаров для писательской учебы переводил: так он перевел один из романов Сю, отрывок из которого был помещен в "Телескопе" за 1832
Гончарову не давали покоя его герои, представали перед ним в разных сценах, он слышал обрывки их разговоров, ему казалось, что они ходят вокруг него как совершенно независимые существа, а он всего-навсего пассивный зритель
Деятельный пропагандист идей, Герцен, однако, вынужден был проповедовать чужим, невнимательным слушателям; аристократ ума, он провел долгие годы в стоячих водах Вятки, Перми и пр
Единственно, чего недоставало Писемскому, чтобы вполне уподобиться французским натуралистам,- их страсти к мелкой детальности и чудовищному нагромождению внешних аксессуаров жизни
Задумав составить большое сочинение по географии: "Земля и люди", Гоголь писал Погодину: "Не знаю, отчего на меня напала тоска... корректурный листок выпал из рук моих и я остановил печатание"
Зиму 1829 Гоголь провел вместе с Данилевским в Париже; он просиживал большую часть вечеров в уютной гостиной Александры Осиповны Смирновой. Смирнова, урожденная Россети, бывшая фрейлина императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны, блистала в светских кругах красотой и умом. Через Плетнева, бывшего ее учителем в Екатерининском институте, и Жуковского она познакомилась со всеми выдающимися писателями того времени, и "все мы были более или менее ее военнопленными",- говорит князь Вяземский. Пушкин и Лермонтов посвящали ей стихотворения, Хомяков, Самарин, Иван Аксаков увлекались ею, Жуковский называл ее "небесным дьяволенком". Гоголь познакомился с ней еще в 1829 году, давая уроки в одном аристократическом семействе. Она обратила внимание на скромного, застенчивого учителя ради его хохлацкого происхождения. Сама она родилась в Малороссии, провела там первое детство и любила все малороссийское
Зиму 1843 года Смирнова провела в Риме, где жил и Гоголь. Он открывал перед ней все чудеса искусства вечного города, он заставлял ее любоваться древними развалинами и новыми произведениями живописи и скульптуры, с ней он снова обошел все свои любимые церкви и каждую прогулку по Риму кончал непременно собором Св. Петра, на который, по его мнению, нельзя было довольно наглядеться
И. Аксаков считал несправедливостью, что провинциальная литература "питатся идеями столичной стряпни"
И. П. Павлов поставил памятник-бюст Декарту возле своей лаборатории (Колтуши), потому что считал его предтечей своих исследований
Изданию газеты И. Аксакова очень помогала его служба в Московком обществе взаимного кредита
Из-за того что в "Сто русских писателей" попал Марлинский (декабрист Бестужев) генерал Мордвинов был отстранен от должности
К несчастью для Писемского, его сторону в споре с демократами приняла редакция газеты Стелловского и Гиероглифова "Русский мир"; редакторы затеяли литературный протест против "Искры", начали собирать подписи и в шестом номере "Русского мира" объявили об этом протесте, прибавив, что, когда лист с подписями находился в редакции "Русского мира", подписавшихся было до 30, и среди них встречаются имена почти всех лучших представителей русской литературы, редакторов и сотрудников наиболее популярных журналов, "Современника" и пр. Против этого объявления в свою очередь восстала редакция "Современника", и в седьмом номере "Искры" было напечатано письмо к B.C. Курочкину за подписью всех членов редакции "Современника": М. Антоновича, Н. Некрасова, И. Панаева, А. Пыпина и Н. Чернышевского
К. Аксаков был, наконец, подозрителен просто потому, что отличался от других своими речами, взглядами и даже костюмом. Он носил мурмолку и бороду... а ведь черт их знает, что значат мурмолка и борода. А нет ли тут измены, спрашивали Амосы Федоровичи, и, разумеется, измена нашлась. В 1853 году вышел знаменитый указ министра внутренних дел, которым объявлялось несовместимым с дворянским званием ношение бороды
К. и И. Аксаковы изучали одни и те же древнерусские грамоты, живя в одном и том же доме, но приходили к совершенно разным выводам
Когда И. Аксаков попал под подозрение, Николай I дал такое наставление начальнику жандармов: "Призови, прочти, вразуми и отпусти"
Когда Иван Аксаков подготовил к новому изданию стихотворения Тютчева, то он не мог добиться, чтобы Тютчев хотя бы бегло просмотрел рукопись
Когда Н. В. Гоголь написал свою гениальную комедию "Ревизор", Щепкин активно содействовал ее постановке на московской сцене. Он, недавно жаловавшийся на крайнюю усталость, на изменяющийся от постоянного напряжения голос, разом помолодел, взбодрилс
Когда начался в России голод 1891-1892 годов, Толстой напечатал статью, в которой признавались ненужными денежные пожертвования голодающим и отрицалось вообще всякое активное вмешательство в жизнь, вернее, смерть миллионов людей. Прошло немного дней, и мы видим Толстого в самом центре нищеты, раздающего хлеб и деньги, устраивающего даровые столовые
Крестовский по молодости писал стихи о тяжелой крестьянсой доле, а для друзей баловался фривольными стишками
Кто знал лично Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, тот при чтении его сочинений получает особое удовольствие, потому что писал он часто то, что говорил, и писал совершенно так же, как говорил (только лирических отступлений да подробностей в разговоре обыкновенно не встречалось), так что точно видишь его перед собою и слышишь его голос
Лажечников (1792-1869) в зрелые годы вспоминал о том, как проглотил "с двенадцатилетнего возраста немало пыли при разборке полусгнивших столбцов" в Московском архиве. Его биограф С. А. Венгеров считает, что занятия в архиве немало содействовали развитию в писателе любви к истории.
Литературный труд Писемского в конце жизни оплачивался очень дорого, по 250 рублей за лист, вследствие чего за свои романы он получал довольно крупные куши, тысяч в двенадцать, в десять. За комедию "Финансовый гений" "Газета Гатцука" заплатила ему тысячу рублей. При таких условиях, будучи природным скопидомом, Писемский настолько со временем округлил свое состояние, что смог оставить редакторские обязанности в "Русском вестнике", а в 1873 году и службу
Некоторые из нежинских лицеистов проводили время в шалостях, даже кутежах, производивших в городе скандалы; другие придумали себе более благородное развлечение - устройство домашних спектаклей. Инициатором этих спектаклей был, по всей вероятности, Гоголь, который, возвратясь после каникул в училище, с увлечением рассказывал о домашнем театре Трощинского и привез пьесы на малороссийском языке
немецкий перевод "Тысячи душ" д-ра Кайслера привел Писемского в восторг
Нередко Салтыков начинал также рассказывать что-нибудь такое, над чем нельзя было не смеяться, особенно глядя при этом на его почти всегда серьезное лицо. По большей части это была действительность, изукрашенная его фантазией
Несмотря на все свои денежные затруднения, или, может быть, именно потому, что они слишком мучили его, слишком часто мешали ему заниматься "душой и делом душевным", он решил часть денег, выручаемых от продажи его сочинений,- этих "выстраданных", как он их называл, денег,- употребить на помощь ближним. В конце 1844 года он написал Плетневу в Петербург и Аксакову в Москву, прося их, чтобы они больше не пересылали ему деньги, получаемые от книгопродавцев за полное собрание его сочинений, а сохраняли их и из них выдавали пособия наиболее талантливым студентам университета, тщательно скрывая при этом, от кого именно идет пособие. Эта просьба крайне удивила знакомых Гоголя. Они находили нелепой такую филантропическую затею со стороны человека, который сам постоянно нуждался. Смирнова, бывшая в то время в Петербурге, написала ему по этому поводу резкое письмо, напоминая, что у него на руках малообеспеченная мать и сестры, что и сам он не имеет права морить себя голодом или жить в долг, отдавая чужим свои деньги. Гоголь был обижен тем несочувствием, какое встретило его желание среди знакомых, но скоро факты ясно убедили его в непрактичности и даже неудобоисполнимости этого желания. Издание его сочинений распродавалось очень туго, печатание стоило дорого, получаемых денег едва хватало ему на жизнь
Один из бывших сотрудников "Отечественных записок" (С. Н. Южаков) рассказывает о Салтыкове-Щедрине в своих воспоминаниях, почему он однажды не принял повесть начинающего автора и как не мог удержаться, когда тот пришел за ответом, чтобы не сказать в его присутствии случившимся тут же сотрудникам: "Ведь вот автор - совсем юноша... а мне, старику, было стыдно читать его повесть, столько скабрезности"
Один из знакомых Салтыкова-Щедрина застал его раз пишущим на подоконнике, во время переезда на дачу, когда в кабинете все было уже уложено, и стол был чем-то загроможден; а за границей он ухитрялся иногда писать даже на маленьком круглом столике
одна сентиментальная романистка непременно желала окончить свой роман смертью героини от чахотки, а Салтыков нашел, что той будет гораздо лучше выйти замуж за героя, и потому взял и повенчал их
Панаев переводил французские романы и научные труды по истории, по философии: не для печати, а единственно чтобы расширить их кругозор и свой заодно
Панаев рассказывает о впечатлении, которое произвела на него эта статья "Литературные мечтания. Элегия в прозе" при ее появлении: "Начало этой статьи привело меня в такой восторг, что я охотно бы тотчас поскакал в Москву познакомиться с автором ее"
Первое представление "Ревизора" в 1836 году вызвало в публике, даже благожелательной к писателю, недоумение
Первое стихотворение Салтыкова-Щердрина "Лира" было напечатано в "Библиотеке для чтения" 1841 года за подписью С-в. В 1842 году появилось там же другое его стихотворение "Две жизни" за подписью С
Писал Писемский свой роман очень горячо и скоро. Процесс писанья был такой, сколько помню: сначала черновой набросок, иногда даже карандашом; этот набросок переписывался тотчас же, и к нему делались прибавления, иногда приклеивались целые листы, и только уже третья редакция представляла собою настоящий текст
Писемский был нервным человеком в высшей степени и состоял под деспотическим управлением воображения и фантазии, которые могли играть им (и играли) по своему произволу. В нем не сказывалось ни малейших признаков дисциплины над собой
Писемский в письме Тургеневу говорит о себе: "Мне, по моему душевному настроению, чем хуже, тем лучше. Упадок сил у меня такой, что я едва совладал, чтобы написать это, кажись, недлинное письмецо"
Писемский держался в стороне от теоретических и философских разговоров, когда они завязывались перед ним
Писемский допустил развиться в себе одной психической черте до болезненности, мы говорим о его нервной трусливости перед внешним миром. Он боялся толпы на улице, недоверчиво смотрел на всякое новое явление, вносимое в жизнь прикладными науками, и, например, по открытии железных дорог никогда не ездил на курьерских поездах, говоря, что они устроены для бешеных людей, не знающих, куда девать излишек животной своей жизни
Писемский и на освобождение крестьян смотрел скептически, утверждая, по словам Анненкова, публично в 1861 году, что "новое выработанное положение о крестьянах предстанет перед нами не в виде нравственного дела по преимуществу, а в виде фискального решения первой инстанции суда по давней имущественной тяжбе их с помещиками. Тягаться можно будет и после того, в других инстанциях"
Писемский купил небольшой клочок земли, под собственным наблюдением обстроил его чистыми наемными помещениями и, замечательно использовав пространство своих владений, построил для себя на дворе особый флигель с садиком, отделав его для спокойной трудовой жизни очень тщательно
Писемский написал ряд комедий-памфлетов, в которых он клеймил язву пореформенной Руси - различного рода финансовых тузов: концессионеров, директоров банков и акционерных предприятий, биржевых игроков, червонных валетов и т.п.
Писемский отмечал, что публика, помимо аплодисментов, словесно благодарит его за то, что он "хоть на сцене по крайней мере казнит этих негодяев, до которых суду еще долго не добраться"
Писемский утверждал, что гениальный создатель "Ревизора", кажется, писал свою комедию не для сцены, потому что в городничем его беспрестанно встречаются вводные мысли и отступления, сбивающие с толку актера и мешающие ему проводить роль в надлежащем единстве
Писемский, подобно многим своим товарищам по Московскому университету, не ограничивался одной математикой, а слушал лекции профессоров других факультетов
Писемский, успешно сыграв в любительском спектакле, начал воображать себя будущим великим актером и, оставшись жить один, нередко перед своим казачком и сторожем дома, старым инвалидом, декламировал, надев халат и подпоясавшись кушаком, из "Дмитрия Донского"
Писемского обрадовал тот факт, что Юлиан Шмидт в "Zeitgenossensche Bilder" удостоил его целой статьи, в одном ряду с первоклассными европейскими писателями
Поверенным этих стремлений был товарищ Гоголя по лицею, ученик старшего класса Г. Высоцкий. Из всех лицеистов Гоголь был, кажется, всего дружнее с ним. "Нас сроднила глупость людская",- говорит Гоголь в одном из своих писем. Действительно, Высоцкий отличался, подобно своему младшему товарищу, способностью подмечать смешные или пошлые стороны в характерах окружающих людей и зло подсмеиваться над ними. В лазарете, где он часто сидел вследствие болезни глаз, вокруг постели его собирался целый клуб, в котором сочинялись разные забавные анекдоты, передавались с комической стороны лицейские и городские происшествия. Вероятно, отчасти под его влиянием Гоголь стал вполне отрицательно относиться не только ко всему гимназическому начальству, начиная с директора, которого раньше очень хвалил, но и к другим лицам, внушавшим ему в детстве благоговейное почтение, как, например, к Трощинскому
после нескольких лет жизни в Костроме Писемский, выпускник когда-то МГУ, явился в Петербург и поразил петербуржцев своей провинциальной оригинальностью и, по словам Анненкова, "произвел на всех впечатление какой-то диковинки посреди Петербурга, причем все суждения принадлежали ему, природе его практического ума и не обнаруживали никакого родства с учениями и верованиями, наиболее распространенными между тогдашними образованными людьми"
После того как Писемский написал сатирический ответ на статьи оппонентов, издатели "Искры", B. C. Курочкин и H. A. Степанов, вызвали его на дуэль, но Писемский наотрез отказался от дуэли
Право на издание Писемского было выкуплено в 1861 г. за 8000 руб, немалую по тем временам сумму
практический ум подсказал Писемскому, что в Москве приобретается почетное имя, но только в Петербурге завоевывается твердое общественное положение
представители редакции "Современника" оценили крупный талант Писемского, с радостью готовы были поместить на своих страницах каждое его талантливое произведение, но в то же время не сближались с ним как с человеком
при исполнении им роли городничего в "Ревизоре" Гоголя, данном на публичном спектакле в пользу литературного фонда, который был тогда в большой моде (1860), он оказался слабым и монотонным, изображая эту живую фигуру. Дело в том, что Писемский всегда счастливо находил одну верную ноту в предоставленной ему роли и по ней создавал все лицо исключительно, пренебрегая всеми другими оттенками его" (Алмазов)
приводя различные драматические эпизоды из жизни крестьян, Писемский своим бесстрастно объективным протоколизмом очень напоминает Золя в его романе "La terre"
Продолжая среди учения читать все что попало, Гончаров успел познакомиться с французскими беллетристами, перевел даже на русский язык один роман Сю, отрывок из которого был помещен в "Телескопе" за 1832 год
путешествие на долгих было для Гоголя как бы началом осуществления его давнишнего плана: он хотел объездить всю Россию по проселочным дорогам от монастыря к монастырю, останавливаясь отдыхать у помещиков. От Москвы до Глухова они ехали 12 дней; по дороге заезжали к знакомым и в монастыри, где Гоголь молился с большим умилением; в селах заслушивались деревенских песен; в лесу выходили из экипажа и собирали травы и цветы для одной из сестер Гоголя, занимавшейся ботаникой
Пыпин написал "Характеристики совокупных мнений от 20-ч до 50-х гг"
работать так, как работал Салтыков, не всякий может. Работа для него превратилась не только в обычное занятие, но и в какую-то непреодолимую потребность. Он не мог не писать: ни какие-нибудь дела, ни усталость и желание отдохнуть, ни знакомства и отношения, ни даже сама болезнь не могли удержать его от этого. Сплошь и рядом совсем больной, он садился к письменному столу и писал своим медленным, сжатым почерком страничку, другую, сколько мог
Разойдясь с редакцией "Современника" и перейдя в "Библиотеку для чтения", тем самым Писемский стал в оппозицию к прогрессивному лагерю тогдашней литературы
Рассказ Панаева о том, что "Казначейша" была напечатана без разрешения поэта, опровергается письмом Лермонтова, из которого видно, что он сам отослал эту пьесу Жуковскому; но, будучи у Краевского, он готов был разорвать книжку "Современника", где была напечатана "Казначейша", но Краевский не допустил этого
Рисуя ужаснейших злодеев и негодяев, Салтыков-Щедрин или указывал причины и условия, сделавшие их такими, или искал способов воздействия на них, пробуждения в них стыда или, по крайней мере, страха перед судом детей и потомства, вообще, верил в возможность просияния злодейской души и не мог понять своей человеческой душой злодейства темного и совсем уж беспросветного
С легкой или, вернее, тяжелой руки Достоевского утверждается нередко, что "аннибаловой клятвой" Некрасова, данной им себе в юности, была клятва "не умереть на чердаке"
Салтыков вполне искренно не доверял своему огромному таланту и думал, что он только трудом и может брать
Салтыков зависел от журнальной работы, "Современник" много платить не мог, приходилось, как сам Салтыков однажды выразился, "перебиваться рецензиями", которых больше всего им и писалось
Салтыкову-Щедрину доставляла искреннее удовольствие каждая написанная кем-нибудь хорошая работа: он делал восторженные отзывы, об "Устоях" Златовратского, которые ему очень нравились, о "Власти земли" Успенского, несмотря на то, что с некоторыми конечными его заключениями был не согласен. Он положительно становился даже как-то горд в такие минуты - и гордостью чисто общественной: "Дескать, все-таки мы впереди"
Салтыкову-Щедрину просто было необходимо, чтобы все сотрудники редакции собирались, говорили, советовались, чтобы он видел, что журнал есть общее и близкое всем дело
Салтыков-Щедрин всегда боялся прослыть писателем "по смешной части" и даже в разговоре оставался иногда недоволен тем, что смеются
Салтыков-Щедрин не мог спокойно и хладнокровно относиться к тому, что было бессмысленно, бессовестно, фальшиво, надменно, цинично, словом, что возмущало его чувство и не мирилось с логикой, и сейчас же реагировал на это как мог и умел, как находил лучше и целесообразнее
Салтыков-Щедрин подсмеивался над преподаванием в гимназии русского языка и истории: "Какие у них там темы для сочинений даются не угодно ли написать сочинение о пустыне и море! Да ни одна из учениц не видела отродясь никакой пустыни, а вместо моря видела только Маркизову лужу (устье Невы) - вот и сочиняй. А то не угодно ли описать Аничков мост!"
Семенов, когда в 18 лет не застал Л. Толстого дома, последний прислал к нему открытку с просьбой прийти
Скабичевский совершенно прав: Герцен на самом деле слишком много фантазирует, когда говорит о будущем, он слишком субъективен, слишком лирик, чтобы можно было положиться на его предсказания
Слава о превосходном чтении Писемского не замедлила распространиться по Петербургу, и Писемского наперерыв приглашали читать в Петербурге, в Кронштадте и других окрестностях. "Очень часто, - говорит Горбунов, - по вечерам, а иногда и днем мы отправлялись с ним куда-нибудь на чтение. Мы сделались известными чтецами и вошли в моду; нас приглашали в самое высшее общество"
Смотря на Салтыкова, нельзя было не удивляться, как ему не мешают работать посетители. Ни приемных и неприемных дней, ни особых приемных и неприемных часов, как у других, у него не было. Положим, что к нему не во всякое время ходили; но утром, часов с 11 и до обеда, его все и всегда могли застать и шли к нему совершенно свободно. Случалось иногда заходить к нему и вечером, и опять никто не говорил, что он не принимает или что его дома нет, и опять приходилось кого-нибудь встречать у него
старые генералы - товарищи отца Герцена по полку и герои 1812 года - наполняли мрачный и тихий, точно вымерший при эпидемии, дом Ивана Алексеевича своими громкими рассказами о набегах, атаках, сражениях, о Бородино и Шевардино, Малоярославце и Березине. Маленький Герцен мог их слушать часами, забившись на диван, особенно Милорадовича
Так как сестра Жуковского Юшкова была знакома с Тургеневым, директором университета, то будущий поэт получил доступ в дом Тургеневых
Таланта Салтыкова-Щедрина в лицее не признавали. Мальчик вынужден был прятать стихи, особенно если содержание их могло показаться предосудительным, в рукава куртки и даже в сапоги, но контрабанда отыскивалась, и это оказывало сильное влияние на отметки по поведению: в течение всего времени пребывания в лицее он почти не получал, при 12-балльной системе, свыше 9 баллов до самых последних месяцев перед выпуском, когда обыкновенно всем ставился полный балл. Поэтому в выданном ему аттестате значится: "при довольно хорошем поведении", а это значит, что средний балл по поведению за последние два года был ниже восьми
Только в феврале 1903 года г-н Антонович счел наконец нужным и возможным покаяться (в "Журнале для всех"). "Я откровенно сознаюсь, - пишет он, - что мы ошиблись относительно Некрасова
У Салтыкова было два рода знакомств и отношений: чисто домашние и литературные, которые он весьма резонно разделял и никогда не смешивал, и не смешивал, я думаю, не столько ради ограждения домашней жизни, сколько ради ограждения литературы от всего ей стороннего и чуждого
Чехов в рассказе "Черный монах" показал духовное превосходство физически слабого человека, и конечно, писал он это, имея в виду себя, потому что был болен чахоткой
Чехов давал молодым писателям в письмах прекрасные обстоятельные советы
Читать было почти нечего, так как в доме почти не было книг, а потому маленький Салтыков-Щедрин читал оставшиеся от старших братьев учебники. Среди них особенное впечатление произвело на него Евангелие
юноша Гоголь с ужасом видел, как ничтожны его знания: по математике он был очень слаб; из иностранных языков мог с грехом пополам понимать только легкие французские книги, по латыни в три года выучился переводить только первый параграф хрестоматии Кошанского; из немецкого пробовал с помощью словаря читать Шиллера, но этот труд оказался ему не под силу; даже по-русски он писал далеко не правильно и в орфографическом, и в стилистическом отношении
Я знаю случай, пишет современник, когда Салтыков, получив одно несправедливое и резкое обвинительное письмо, заплакал
Ярославский губернатор послал на И. Аксакова донос министру внутренних по поводу поэмы "Бродяга". Министр ничего крамольного в поэме не увидел, но порекомедовал автору перестать писать, немночно де этим заниматься чиновнику
"Екатерина Павловна, жена Писемского, представляет собою настоящий тип "литературной жены", жившей всеми литературными тревогами и треволнениями мужа, близко принимавшей к сердцу все перипетии его творчества, лелеявшей его талант и что было в ее возможности делавшей для того, чтобы талант этот был поставлен в наиболее выгодные для своего развития условия. Ко всему этому присоединялась бесконечная снисходительность, которой нужно было иметь очень большой запас, чтобы выносить "порывы" покойного Алексея Феофилактовича, не всегда безукоризненно семейного характера..." (Венгеров)
"Огромный барский дом в несколько этажей возвышается на пригорке; внизу за луговиною блещет обширный проточный пруд; в стороне от него - сельская церковь, осененная густыми липами. По другую сторону дома - обширный тенистый сад. Кабинет Карамзина помещается в верхнем этаже, в углу, с окнами, обращенными к саду. Ход был к нему по особенной лестнице. В кабинете - голые штукатуренные стены, выкрашенные белою краской, широкий сосновый стол, в переднем углу под окнами стоящий, ничем не прикрытый деревянный стул, несколько козлов, с наложенными досками, на которых раскладены рукописи, книги, тетради, бумаги; не было ни одного шкапа, ни кресел, ни диванов, ни этажерок, ни пюпитров, ни ковров, ни подушек. Несколько ветхих стульев около стены в беспорядке - Все утвари простые, Вся рухлая скудель: Скудель, но мне она дороже, Чем бархатное ложе И вазы богачей. На темном полу, покрытом пылью и сором, сверкали мне в глаза бриллианты, изумруды, яхонты, крупицы, упавшие от трапезы вдохновенного писателя! Вставал Карамзин обыкновенно, по свидетельству князя П. А. Вяземского в ответ на мои вопросы, часу в 9 утра, тотчас после делал прогулку пешком или верхом, во всякое время года и во всякую погоду. Прогулка продолжалась час. Возвратясь с прогулки, завтракал он с семейством, выкуривал трубку турецкого табаку и тотчас после уходил в свой кабинет и садился за работу вплоть до самого обеда, т. е. до 3-х или до 4-х часов. Помню одно время, - пишет князь Вяземский, - когда он, еще при отце моем, с нами даже не обедывал, а обедал часом позднее, чтобы иметь более часов для своих занятий. Это было в первый год, что он принялся за "Историю". Во время работы отдохновений у него не было, и утро его исключительно принадлежало "Истории" и было ненарушимо и неприкосновенно. В эти часы ничто так не сердило и не огорчало его, как посещение, от которого он не мог избавиться. Но эти посещения были очень редки. В кабинете жена его часто сиживала за работою или за книгою, а дети играли, а иногда и шумели. Он, бывало, взглянет на них, улыбаясь, скажет слово и опять примется писать"
"Государь призывал меня к себе и говорил со мною весьма милостиво о вещах обыкновенных. Увидев меня на бале в Павловске в Розовом павильоне, тотчас подошел спросить о здоровье жены и на другой день прислал лакея своего спросить о том же. Это милостиво и тронуло меня. Императрица также приветлива. Однако ж все еще не знаю, останусь ли печатать здесь "Историю". Типографщики дорожатся, или не имеют нужного для такого печатания шрифта. Будет, чему быть надобно; а пора мне где-нибудь основаться до конца и работать постоянно, без всяких развлечений" (из письма Карамзина Дмитриеву)
"Однажды я, будучи еще и сам сержантом, возвращаюсь с прогулки; слуга мой, встретя меня на крыльце, сказывает мне, что кто-то ждет меня, приехавший из Симбирска. Вхожу в горницу, вижу миловидного, румяного юношу, который с приятною улыбкою вручает мне письмо от моего родителя". "Стоило только услышать имя Карамзина, как мы уже были в объятиях друг друга. Стоило нам сойтись три раза, как мы уже стали короткими знакомцами" (Дмитриев, тогда известный поэт о своем первом знакомстве с Карамзиным-юношей)
"Работа сделалась для меня опять сладка: знаешь ли, что я со слезами чувствую признательность к небу за свое историческое дело! Знаю, что и как пишу; в своем таком восторге не думаю ни о современниках, ни о потомстве; я независим и наслаждаюсь только своим трудом, любовью к отечеству и человечеству. Ну, пусть никто не читает моей "Истории": она есть, и довольно для меня: За неимением читателей могу читать себе и бормотать сердцу, где и что хорошо. Мне остается просить Бога единственно о здоровье милых и насущном хлебе, до той минуты, "как лебедь на водах Меандра, пропев, умолкнет навсегда" (Карамзин)
"Работа сделалась для меня опять сладка: знаешь ли, что я со слезами чувствую признательность к небу за свое историческое дело! Знаю, что и как пишу; в своем таком восторге не думаю ни о современниках, ни о потомстве; я независим и наслаждаюсь только своим трудом, любовью к отечеству и человечеству. Ну, пусть никто не читает моей "Истории": она есть, и довольно для меня: За неимением читателей могу читать себе и бормотать сердцу, где и что хорошо. Мне остается просить Бога единственно о здоровье милых и насущном хлебе, до той минуты, "как лебедь на водах Меандра, пропев, умолкнет навсегда..." (Карамзин Дмитриеву)
"Сели на палубе за длинный стол, подали чай, началось чтение. Писемский сначала зачитал робко, вяло, но скоро он овладел собой, и полились из уст его речи, сладчайшие меда. Его высочество неоднократно останавливал чтение и выражал автору свое удовольствие. Рассказ был уже близок к концу, вдруг... глухой пушечный выстрел! Писемский вздрогнул и побледнел; другой... третий... четвертый... - Начали?! - произнес он простодушно, робко окинув всех глазами. Ему представилась бомбардировка. - Это салют; к неприятелю идет пароход с моря, - успокоили его. Пальба продолжалась, и Писемский не раньше ее окончания приступил к чтению, но начал читать двумя тонами ниже - так его поразила эта неожиданность"
"Шаден (учитель Карамзина), имеет отменное дарование преподавать лекции и изъяснять так внятно, что успехи наши уже были очевидны" (Фонвизин)
"Я два месяца не пачкал рук чернилами и сердца мыслями. Теперь берусь за скучную и пошлую "А.Каренину" с одним желанием: поскорей опростать себе место - досуг для других занятий"
"Я опять роюсь в здешнем Архиве и живу с Екатериной II, Фридрихом II, Генрихом Прусским, Потемкиным, Безбородко, а еще какие сокровища! Какая свежая и блистательная история! Без сего Архива невозможно писать истории Екатерины, России, Европы. Сколько в нем истинных, сколько искренних причин и зародышей великих и важных происшествий XVIII столетия. Какая честь для дельцов того времени, и сколько апологий можно бы составить для важнейших дипломатических исторических вопросов!" (из письма А. И. Тургенева)
"Я, - пишет Карамзин о своем увлечении чтением в детстве, - увидел, как в магическом фонаре, множество разнообразных людей на сцене, множество чудных действий, приключений - игру судьбы, дотоле мне совсем неизвестную: (но какое-то предчувствие говорило мне: ах! и ты некогда будешь ее жертвою! и тебя охватит, унесет сей вихорь: куда? куда?..) Сие чтение не только не повредило моей юной душе, но было еще весьма полезно для образования внутреннего чувства. В "Даире", "Мирамонде", в "Селиме и Дамассине" (знает ли их читатель?), одним словом, во всех романах: герои и героини, несмотря на многочисленные искушения рока, остаются добродетельными, все злодеи описываются самыми черными красками, первые наконец торжествуют, последние, как прах, исчезают. В нежной моей душе неприметным образом, но буквами неизгладимыми, начерталось следствие: итак, любезность и добродетель одно! итак, зло безобразно и гнусно! итак, добродетельный всегда побеждает, а злодей гибнет!"
8 сентября 1803 года Карамзин, посоветовавшись предварительно с другом своим И. И. Дмитриевым, отправил на имя товарища министра народного просвещения письмо, в котором просил о назначении себя государственным историографом
Б. Голицин (1769--1813) написал "Нравственные правила гр. де-ла-Рошфуко" (1809), умер от ран, полученных при Бородино
В 1809 году Карамзин был представлен Великой Княгине Екатерине Павловне и стал пользоваться особенным ее расположением. Чтобы иметь его поближе к себе, она предложила даже ему тверское губернаторство, но он отказался, ответив, что будет или дурным историком, или дурным губернатором
В 1819 году Карамзин принялся за IX том "Истории". Опять пошли хлопоты о разыскивании материала,- о том, как доставать нужные книги
В 1834 году вышла из Московского Екатерининского института старшая сестра Михаила Евграфовича Салтыкова, Надежда Евграфовна, и дальнейшее обучение его было вверено ей и ее товарке по институту Авдотье Петровне Василевской, поступившей в дом в качестве гувернантки. Им помогали священник села Заозерья, о. Иван Васильевич, обучавший Салтыкова латинскому языку по грамматике Кошанского, и студент Троицкой духовной академии Матвей Петрович Салмин, которого приглашали два года кряду на летние вакации. Занимался Салтыков усердно и настолько хорошо, что в августе 1836 года был принят в третий класс шестиклассного в то время Московского дворянского института
В 1861 г. один из предпринимателей в Петербурге (Стелловский) купил у Писемского право на издание всех его дотоле появившихся сочинений за 8 тысяч рублей - сумма немаловажная по тому времени
В Берлине же Карамзин посетил театр и плакал, смотря драму Коцебу "Ненависть к людям и раскаяние"
В издававшемся им "Московском журнале" Карамзин начал свою реформу русского языка
в середине 50-х годов А. К. Толстой активно участвовал в хлопотах о возвращении из ссылки Тараса Шевченко. Летом 1862 года он вступился за И.С. Аксакова, которому было запрещено редактировать газету "День", в 1863 году - за Тургенева, привлеченного к делу о лицах, обвиняемых в сношениях с "лондонскими пропагандистами", то есть Герценом и Огаревым, а в 1864 году предпринял попытку смягчить судьбу Чернышевского
В феврале 1816 года Карамзин привез в Петербург к печати восемь томов "Истории государства Российского" и читал друзьям своим посвящение, которым начинается первый том истории. Пушкин присутствовал при чтении, запомнил все и, пришедши домой, записал от слова до слова, так что посвящение сделалось известно в лицейском кружке гораздо раньше, чем было напечатано
Долгоруков (1764--1823), владимирский губернатор, составил "Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни"
Журнальная полемика с "Современником" произвела на Писемского такое потрясающее впечатление, что, по словам Анненкова, он впал в то состояние изнеможения, какое находило на него при всяких крупных неудачах жизни. Он отказался от поста редактора "Библиотеки для чтения", разорвал все связи с Петербургом, отказавшись в то же время и от участия в делах литературного фонда, и со всей семьей переселился в начале 1862 года в Москву
Зарабатывая, весьма мало литературным трудом и получая скудную плату за свои произведения при существовавших в то время низких расценках, Писемский выражал громко свое негодование на обстоятельства, которые вынуждают настоящего производителя ценностей быть зависимым от собирателя их и торговца ими
К чтению и одиночеству Карамзин, несмотря на то, что у него было три брата: Василий, Федор и Александр, - пристрастился очень рано. Читал он все, что попадало под руку и что можно было найти в книжном шкафе. "Дон-Кихота" он узнал еще в детстве, сильное впечатление произвели на него и другие романы и повести, из которых впоследствии не без улыбки вспоминал он о "Даире", восточной повести, "Селиме и Дамассине", повести африканской, "Похождениях Мирамонда" и прочее. Попадались ему в руки и исторические сочинения, причем особенно увлекался он Сципионом Африканским и, разумеется, сам себя воображал героем
Как писал Карамзин свою "Историю" - известно: это история государства, а не народа, это панегирик внешней силе и внешнему могуществу, это прекрасный арсенал всех аргументов национального самодовольства. Народа на сцене нет, вместо философской точки зрения господствует нравственная. Приобретение удела - великая заслуга, эпитетами "добродетельный" и "недобродетельный" пестрят страницы. Сентиментальный моралист повсюду стоит рядом с панегиристом силы
Карамзин был назначен по собственной просьбе историографом, что дало ему полное материальное обечпечение
Карамзин надеялся в шесть лет дойти до воцарения Романовых, а не дошел до этого события, как увидим, и в двадцать. Находки и открытия часто заставляли его совершенно переделывать написанное, глаза мешали работать иногда по целым неделям
Карамзин расстался с "Вестником Европы" через 2 год после начала его издания. Его слабые глаза не выдерживали напряженной работы, постоянного чтения корректур и рукописей
Карамзин решился издавать журнал, рассчитывая таким путем не только удовлетворить свою страсть к литературе, но и обеспечить свое существование. Перед нами первый кровный литератор, всегда рассчитывающий только на свое перо
Катерина Андреевна, несмотря на свою молодость, не только не мешала своему мужу Карамзину, а даже помогала ему в его занятиях
Когда в доме бывали гости, Карамзин-мальчик постоянно вертелся между ними. Его любили и ласкали. По его собственным словам, "он вкрадывался в любовь каким-то приветливым видом, какими-то умильными взорами, каким-то мягким звуком голоса, который приятно отзывался в сердце:"
летом в 1816 году, когда Карамзин поселился в Царском Селе, занимаясь продолжением "Истории..." и печатанием первых ее томов, он приглашал к себе Пушкина, беседовал с ним, и Пушкин имел возможность слушать "Историю государства Российского" из уст самого историографа
Людей и предметы, которые обращали на себя внимание Салтыкова-Щедрина в отрицательном смысле, он всегда почти освещал со стороны совершенно неожиданной, самой прозаической, характеризовал их необыкновенно метко несколькими штрихами и открывал в них какую-нибудь новую глупость или гадость, которых вы, может быть, и не подозревали
Начиная со 2-го класса в Царскосельском лицее позволялось воспитанникам выписывать за свой счет журналы. Таким образом, Салтыковым получались: "Отечественные записки", "Библиотека для чтения" (Сенковского), "Сын Отечества" (Полевого), "Маяк" (Бурачка) и "Revue Etrangere". Журналы читались воспитанниками с жадностью; особенно сильным было влияние "Отечественных записок", где писал критические статьи Белинский
Не допущенный к печати роман "Боярщина", как и все в то время запретное, тотчас же распространился в публике в рукописном виде, и таким образом Писемский приобрел некоторую известность прежде еще, чем были опубликованы его произведения
несмотря на успех, Карамзин расстался с журналом очень скоро - уже в 1803 году. Его слабые глаза не выдерживали напряженной работы, постоянного чтения корректур и рукописей
О службе, бывшей тогда в обычае, Карамзин и не помышлял и отказался даже от легкой должности секретаря, предложенной ему Державиным при себе
О ходе своей работы над историей Карамзин обязан был давать отчет Муравьеву
Однажды на вопрос молодого казанского литератора Каменева, каким образом усовершенствовал он себя в русском языке, Карамзин отвечал: "Родившись в деревне, воспитывался в Симбирске и читал много книг русских. Приехавши в Москву, учился в доме профессора Шадена немецкому и французскому языкам, начал переводить, сочинять и, к счастью, познакомился с Петровым (молодым человеком, которого под именем Агатона оплакивал). Он имел вкус моего свежее и чище; поправлял мои маранья, показывал красоты авторов, и я начал чувствовать силу и нежность выражений. Вознамерясь выйти на сцену, я не мог сыскать ни одного из русских сочинителей, который бы был достоин подражания, и, отдавая всю справедливость красноречию Ломоносова, не упустил я и заметить штиль его: вовсе не свойственный нынешнему веку, и старался писать чище и живее. Я имел в голове некоторых иностранных авторов; сначала подражал им, но после писал уже своим, ни от кого не заимствованным слогом. И это советую всем подражающим мне сочинителям, чтобы не всегда и не везде держаться оборотов моих, но выражать свои мысли так, как он кажется живее"
пензенский купец Михаил Иванович Иванисов (1822 -1884), но при его жизни ничего из написанного опубликовано не было. После смерти Михаила Ивановича его друзья издали в Киеве в 1908 году книгу "Пенза. Поэтическое описание города в 60-70-х годах и сатирические очерки купеческого быта"
появлению на страницах "Современника" романов Писемского много способствовало то обстоятельство, что он относился совершенно индифферентно ко всем боровшимся в то время литературным партиям и при всех своих московских литературных симпатиях так же был далек от славянофильских тенденций, как и от западнических
Прощаясь с публикой в последней книге своего журнала, Карамзин писал между прочим: "Между тем у меня будут свободные часы, часы отдохновения; может быть, вздумается мне написать какую-нибудь безделку; может быть, приятели мои также что-нибудь напишут: - сии отрывки или целые пьесы намерен я издавать в маленьких тетрадках, под именем: например "Аглаи", одной из любезных граций. Ни времени, ни числа листов не назначаю; не вхожу в обязательство и не хочу подписки; выйдет книжка, публикуется в газетах - и кому угодно, тот купит ее"
публика раскупила 3 тысячи экземпляров "Истории" Карамзина в 25 дней, несмотря на высокую цену - 45 рублей за экземпляр
Ради булгаринского Выжигина провинциальные читатели составляли подписку и с нарочным посылали просьбу о допечатывании тиража
Роман в XVIII веке и даже еще в начале XIX не считался произведением искусства, даже Пушкин относился к этому жанру несколько свысока, правда, чуткий к веяниям времени во вторую половину своего творчества он уже подшучивал, что засядет, блин, за роман; для нас же он несколько заслонил собой полноценность иных жанров прозы, таких, как эссе или диалог
С. П. Жихарев (1767--1860), в течение 45 лет вел дневник
Свое объявление об издании первого журнала Карамзин заканчивает характерным для того времени обещанием: "Имена всех подписчиков будут напечатаны". Очевидно, что каждый подписчик или, как тогда назывался, "субскрибент" считал себя в некотором роде меценатом и полагал, что, уплачивая 5-7 руб. за журнал, совершает нечто филантропическое в отношении русской литературы
Так же вдруг уверовал в свое пророческое предназначение Гоголь. Пророка так из него и не вышло, а хороший писатель погиб
чтобы доставить своему любимцу Карамзину случай поупражняться по-французски или по-немецки, Шаден давал ему читать хорошие книги и, кажется, предвидел уже в нем будущего литератора
"Имена знаменитых французских публицистов были в России так же популярны, как и у себя на родине", - писал декабрист Н. И. Тургенев
В 1869 Тургенев, раздраженный недостаточно почтительным, по его мнению, отзывом "Отечественных записок" о поэзии Полонского, выступил в "Санкт-Петербургских ведомостях" с открытым письмом, в котором говорилось: "Я убежден, что любители русской словесности будут перечитывать лучшие стихи Полонского, когда самое имя Некрасова покроется забвением"
Возьмите Тургенева и Герцена. Оба они, несмотря на весь демократизм своих убеждений, никак не могли сойтись с теми людьми, которые были плоть от плоти и кровь от крови демократии. Их коробили манеры, язык, замашки "новых людей", выступивших в России на сцену в шестидесятые годы. Они искали изящества, особенной утонченности чувств и идей и, разумеется, не находили их у деятелей, явившихся на смену их поколению
Дубенский, учитель словесности Тургенева в пансионе, который привил своему ученику любовь к литературе, недолюбливал Пушкина, находя, что он воспевает вещи низкие и недостойные "лирного бряцания"
Знавшие Тургенева говорили, что многие свои произведения он пишет предварительно по-французски или по-немецки, а потом уже переводит на русский. Слухи эти Тургенев опровергал с негодованием
И. С. Тургенев основал при поддержке П. Виадро в Праге библиотеку
Когда Тургенева посадили под арест на 1 месяц на съезжую (в КПЗ), начальник съезжей поместил писателя у себя на квартире
Мать Тургенева, ярая помещица, следила за новинками французской литературы
Молодой Тургенев, по его собственному признанию, пытался походить на байроновского Манфреда
Одно время настольной книгой Тургенева была Biographie uneverselle, откуда он черпал свою эрудицию
Рассудительный брат Николай писал Тургеневу 25 сентября 1838 года: "Мы с тобою были всегда так дружны, что я уверен, Jean, что ты не будешь сердиться на меня, если я сделаю тебе некоторые замечания насчет твоего образа жизни... Ты сам был в деревне, видал и знаешь, как тяжело достается копейка, а со всем тем ты тратишь и не оглядываешься. Прекрасная есть у нас на Руси пословица: по одежке протягивай ножки... Придет время, ты остепенишься да как взглянешь на прошлые шалости да мотовство бесполезное, так будешь жалеть". Ошибся брат Николай, не остепенился Иван Сергеевич
Старый Гизо, прочитав "Гамлет Щигровского уезда", захотел лично познакомиться с Тургеневым
Судить украл Тургенев у Гончарова детали или нет, был призван писательский совет экспертов: Дудышкин, Дружинин, Анненков
Тургенев в Берлине, приходя домой, играл со своим слугой в оловянных солдатиков: так он отдыхал от интесивной умстенной деятельности -- лекции, библиотека, философские споры с друзьями
Тургенев весьма осторожно отнесся к похвалам с Запада
Тургенев во всеуслышание говорил, что первое место среди русских романистов нужно отдать Л. Толстому
Тургенев имел обыкновение во всех подробностях разрабатывать биографии своих героев и вел дневник Базарова. О каждой прочитанной книге, о каждом встреченном человеке, о каждом важном событии общественной жизни он вносил в дневник записи, какие должны были бы прийти на ум Базарову, если бы он являлся автором этого дневника. Получился довольно объемистый том, после окончания романа ставший совершенно ненужным, как использованное сырье. Дневник требовался только для того, чтобы автор не спускал глаз со своего героя, знал все его мысли, чувства, впечатления. Так Тургенев добивался предельной жизненности своих персонажей
Тургенев называл свои романы повестями, поскольку на романы они, по его мнению, не тянули
Тургенев не утруждался в МВД по началом Даля, ибо не привык к дотошному исполнению обязанностей
Тургенев опубликовал во Франции свою служебную записку о крепостном праве в России, но сделал это анонимно
Тургенев просил Е. Забелина, историка, представить ему свой труд для публикации: писатель хотел "сделать что-нибудь для общества"
Тургенев часто высказывал Белинскому жесткие истины за неумение пользоваться житейскими истинами
У Тургенева на первом плане стояло изучение характера, и лишь потом идей человека
"В полчаса мы Бог знает сколько переговорили, с полслова понимая друг друга, с восклицаниями, торопясь, говорили и о поэзии, и о Гоголе, цитируя из "Ревизора" и из "Мертвых душ", но главное - о Белинском" (Достоевский о первом знакомстве с Некрасовым)
Гр. Растопчина сказала в момент появления "Записок охотника": "Voila un livre incendiare"
Первым учителем немецкого языка у Тургенева был немец, оказавшийся простым седельником; читая Шиллера, он начал всхлипывать уже со 2-ой страницы
В молодости Достоевский читал горячо, страстно, с увлечением, не дававшим спать ему целые ночи. "Историю" Карамзина он знал почти наизусть, страстно любил Пушкина, предпочитая его Жуковскому; потом с еще большей горячностью набросился на Жорж Санд
Достоевский и оды из Сибири пишет на манер карамзинских, и прошениями забрасывает, и просто мечется на одном месте. В офицеры вышел-тотчас в отставку, потом - в Тверь, потом - в Петербург. Хлопот много, беспокойств куча, начаты десятки произведений, в голове ежеминутно зарождаются новые темы. Наконец-то зимою 1859 года он благодаря стараниям и собственным, и друзей очутился в Петербурге, с женой и пасынком
Достоевский работал судорогами, ежеминутно перебегая от восторга перед самим собой к полному отчаянию. "Я все!" - "я нуль!" - он то и дело перескакивал с одного полюса на другой
Достоевский с первых же шагов на новом, почти незнакомом для него литературном поприще начинает метаться из стороны в сторону, подчиняясь внушениям своей нетерпеливой, ни на йоту не выдержанной натуры
Достоевский хотел не торопиться. "Я,- пишет он,- дал клятву, что коль и до зарезу доходить будет, крепиться и не писать наскоро, на заказ. Заказ задавит, загубит все. Я хочу, чтобы произведение мое было отчетливо, хорошо. Взгляни на Пушкина, на Гоголя. Написали немного, а оба ждут монументов. И теперь Гоголь берет на печатный лист 1000 рублей серебром, а Пушкин продавал один стих по червонцу"
Достоевским по поводу "Бедных людей" овладевают сомнения: "а вдруг не примут?" "Не пристрою романа.,- пишет он,- так, может быть, и в Неву... Что же делать? Я уж думал обо всем! Я не перенесу смерти моей idee fixe"
Крестовский был гидом Достоевского по злачным местам Петербурга
Много помогал и гонорар: за "Подростка", например, Достоевский получал по 250 рублей с листа, за "Братьев Карамазовых" по 300 рублей, "Дневник писателя" также доставлял недурной доход: в 1876 году у него было 1980 подписчиков и, кроме того, в розничной продаже каждый номер расходился в 2 или 2,5 тысячах экземпляров. Некоторые номера потребовали второго или даже третьего издания. В 1877 году у "Дневника" было уже 3 тысячи подписчиков, да столько же номеров расходилось в розничной продаже. Один номер, выпущенный в 1880 году, в августе, содержавший в себе знаменитую речь о Пушкине, напечатан был в 4 тысячи экземпляров и разошелся в несколько дней. Было сделано новое издание в 2 тысячи экземпляров и разошлось без остатка. Единственный номер "Дневника" на 1881 год печатался уже в 8 тысячах экземплярах. Все эти 8 тысяч были распроданы в дни выноса и погребения. Сделано было второе издание в 6 тысяч экземпляров и разошлось нарасхват
Молодой Достоевский хочет заняться преимущественно переводами и очень энергично приглашает к сотрудничеству брата Михаила. Неоконченный в русском переводе роман "Матильда" прежде всего привлекает его внимание. Надо докончить этот перевод, надо издать роман. От этого проекта Достоевский в восторге. "Роман,- пишет он брату,- раскупится; Никитенко предсказывает успех. Притом любопытство уже возбуждено. 300 экземпляров окупают все издержки печати. Пусти весь роман в 8-ми томах по целковому - у нас барыша семь тысяч. Пиши, не медля, хочешь или нет"... Следует проект о переводе Шиллера и новые страстные изложения этого проекта в письмах к брату, но, конечно, ни "Матильда", ни "Шиллер" на свет не появились.
На даче в семье маленького Достоевского в 4 часа пили вечерний чай, а вечера проводили в гостиной и обыкновенно читали вслух - "Историю" Карамзина, стихотворения Жуковского, изредка Пушкина
поразил Достоевского неуспех "Хозяйки" (1847). Действительно, это очень слабая в литературном отношении вещь, но почему-то, по какому-то самообману творчества, Достоевский писал ее с громадным увлечением
В начале 1837 года Ф. и М. Достоевские были отправлены в инженерное училище. "Мы верили чему-то страстно, и хотя мы оба знали прекрасно все, что требовалось к экзамену из математики, но мечтали мы только о поэзии и поэтах. Брат писал стихи, каждый день стихотворения по три, даже дорогой, а я беспрерывно в уме сочинял роман из венецианской жизни"
Из этого петербургского периода сохранил такое воспоминание. "Я, - рассказывает Фет, - только раз видел Льва Николаевича Толстого у Некрасова вечером и с первой минуты заметил в молодом Толстом невольную оппозицию всему общепринятому в области суждений
Граф Толстой в период 1843-1847 годов стремился прежде всего к тому, чтобы быть вполне приличным, корректным и даже светским молодым человеком. Он не только сам признается в этом в "Юности", но о том же самом говорят и те, кто сидел с ним на одной скамейке. Он принадлежал к кружку "аристократов" и совершенно игнорировал "серую" братию. Поза и движения его были всегда вызывающие, выражение лица и глаз презрительное, до разговора со своими товарищами он не снисходил и держался даже обыкновения не здороваться ни с кем, приходя на лекции, и не прощаться ни с кем, уходя домой. У него была своя лошадь и свой кучер, шинель с прекрасными бобрами и презрительный вид, скрывавший за собой огромное неудовлетворенное самолюбие и болезненную застенчивость.
На работу над "Войной и миром" пошло больше пяти лет; роман переделывался и переписывался семь раз
Примкнувши в Казанском университете к кружку студентов-аристократов, проводя все время на балах, вечерах и пикниках, граф Толстой, разумеется, занимался очень слабо и, не выдержав переходных экзаменов на 2-й курс, перебрался попытать счастья на юридический факультет
"Анна Каренина" печаталась, как известно, в "Русском вестнике", и когда дело дошло до 8-й части, то Катков отказался поместить ее в том виде, в каком она была ему прислана. В этой 8-й части Толстой высказал на добровольческое движение взгляд, диаметрально расходившийся с проповедью "Русского вестника", inde irae [отсюда гнев (лат.).] Каткова. Катков предложил переделать. Толстой пришел в страшное негодование за поправки и говорил по этому поводу: "Как смеет журналист переделывать хотя одно слово в моих произведениях"... С этой поры он прервал всякие сношения с "Русским вестником" и его произведения стали появляться или прямо отдельными изданиями, или в других журналах
"В продолжение всех 30-ти лет своего дневника он чувствует то, что мы все так старательно забываем, - то, что мы все приговорены к смерти и казнь наша только отсрочена. И от этого-то так искренна, серьезна и полезна эта книга" (Л. Толстой об Амиеле).
"Декабрьский бунт он изучал при лучших условиях. Он пользовался не только тем, что об этом напечатано, но и множеством фамильных записок, мемуаров и писем, которые поверялись ему с условием сохранить семейные тайны. Зимою 1877/78 гг. он ездил в Петербург осмотреть Петропавловскую крепость" (о Л. Толстом)
"Для меня очевидно, - писал Толстой в 1861 году, - что расположение журналов и книг, безостановочный и громадный процесс книгопечатания был выгоден для писателей, редакторов, издателей, корректоров и наборщиков. Огромные суммы народа косвенными путями перешли в руки этих людей. Книгопечатание так выгодно для этих людей, что для увеличения числа читателей придумываются всевозможные средства: стихи, повести, скандалы, обличения, сплетни, полемика, подарки, премии, общества грамотности, распространения книг и школы для увеличения числа грамотных... Но ежели число журналов и книг увеличивается, ежели литература так хорошо окупается, то, стало быть, она необходима,- скажут мне наивные люди. Стало быть, откупа необходимы, что они хорошо окупались? - отвечу я"
"Знаете ли, что было для меня настоящее лето? - Непрестающий восторг перед Шопенгауэром и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал. Я выписал все его сочинения, и читал, и читаю (прочел и Канта). И, верно, ни один студент в свой курс не учился так много и столь много не узнал, как я в нынешнее лето" (Л. Толстой, 1869)
"Летом 1873 года Лев Николаевич прекратил изучение этой эпохи. Он говорил, что мнение его о личности Петра I диаметрально противоположно общему, и вся эпоха эта сделалась ему несимпатичной. Он утверждал, что личность и деятельность Петра I не только не заключали в себе ничего великого, а напротив того, все качества его были дурные... Все так называемые реформы его отнюдь не преследовали государственной пользы, а клонились к личным его выгодам" (Берс)
"На днях я приехал из Москвы и предпринял строгое лечение под руководством Захарьина, и главное печатаю роман в типографии Риса, готовлю и посылаю рукопись и корректуры, и должен так день за день под страхом штрафа и несвоевременного выхода. Это и приятно, и тяжело" (Л. Толстой)
"Наше призвание учить людей, не зная чему: художник-де и поэт учат бессознательно. Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне очень естественно было усвоить эту теорию. И вот я, художник, поэт, писал и учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги, у меня был прекрасный стол, квартира, женщины, общество, у меня была слава: значит то, чему я учил, было очень хорошо. Теория эта о развитии жизни и значении поэзии была вера, и я был одним из жрецов ее. Быть жрецом ее было очень выгодно и приятно" (Л. Толстой)
"Нельзя, - рассказывает Берс, - передать с достаточной полнотой того веселого и привлекательного настроения, которое постоянно царило в Ясной Поляне (1862-1878 годы). Источником его был всегда Лев Николаевич. В разговоре об отвлеченных вопросах, о воспитании детей, о внешних событиях его суждение было самое интересное. В игре в крокет, в прогулке он оживлял всех своим юмором и участием, искренно интересуясь игрой и прогулкой. Не было такой простой мысли и самого простого действия, которым бы Лев Николаевич не умел придать интереса и вызвать к ним хорошего и веселого отношения в окружающих... "
"Новое время" также отказалось печатать 2-ую часть "Анны Карениной" из-за резкого отношения писателя к патриотическому подъему 1876 года
"Писатель ведь дорог и нужен нам только в той мере, в которой он открывает нам внутреннюю работу своей души, само собой разумеется, если работа эта новая, а не сделанная прежде. Что бы он ни писал: драму, ученое сочинение, повесть, философский трактат, лирическое стихотворение, критику, сатиру, - нам дорога в произведении писателя только эта внутренняя работа его души, а не та архитектурная постройка, в которую он большею частью, да, я думаю, и всегда, уродуя их, укладывает свои мысли и чувства" (Л. Толстой).
"Стихов ,- писал Тургенев,- Толстой не любит и теперь, хотя сам два раза согрешил в этом отношении - оба раза, впрочем, в шутку"
"У нас началась весенняя и летняя жизнь и полон дом гостей и суеты. Эта летняя жизнь для меня точно как сон; кое-что остается из моей реальной зимней жизни, но больше какие-то видения, то приятные, то неприятные из какого-то бестолкового, не руководимого здравым рассудком мира" (Л. Толстой)
"Читала ли она, как героиня романа ухаживала за больным, ей хотелось ходить неслышными шагами по комнате больного; читала ли она о том, как член парламента говорил речь, ей хотелось говорить эту речь; читала ли она о том, как леди Мери ехала верхом за стаей и дразнила невестку и удивляла всех своею смелостью, ей хотелось это делать самой. Но делать нечего было, и она, перебирая своими маленькими руками гладкий ножичек, усиливалась читать. Герой романа уже начинал достигать своего английского счастия, баронетства и имения, и Анна желала с ним вместе ехать в это имение..." (Л. Толстой)
"Я не могу признавать, - говорил, например, Лев Николаевич Тургеневу, - чтобы высказанное вами было вашим убеждением. Я стою с кинжалом или саблею в дверях и говорю: "Пока я жив, никто сюда не войдет". Вот это убеждение! А вы друг от друга стараетесь скрывать сущность ваших мыслей и называете это убеждением". - "Зачем же вы к нам ходите?" - задыхаясь, спрашивал Тургенев. - "Зачем мне спрашивать у вас, куда мне ходить! И праздные разговоры ни от каких моих приходов не превратятся в убеждения".
"Я с утра до ночи учусь по-гречески. Я ничего не пишу, а только учусь. Я прочел Ксенофонта и теперь a livre ouvert ["по раскрытой книге", без подготовки (фр.).] читаю его. Для Гомера же нужен лексикон и немного напряжения. Но как я счастлив, что на меня Бог наслал эту дурь. Во-первых, я наслаждаюсь, во-вторых, убедился, что из всего истинно прекрасного и просто прекрасного, что произвело слово человеческое, я до сих пор ничего не знал; в-третьих, тому, что я не пишу и писать дребедени многословной никогда не стану. И виноват, и, ей-Богу, никогда не буду" (Л. Толстой)
"Я тоскую и ничего не пишу, - говорит Толстой в письме к Фету от 17 ноября 1864 года, - а работаю мучительно. Вы не можете себе представить, как мне трудна эта предварительная работа глубокой пахоты' того поля, на котором я принужден сеять. Обдумать и передумать все, что может случиться со всеми будущими людьми предстоящего сочинения очень большого, и обдумать миллионы возможных сочинений для того, чтобы выбрать из них одну миллионную - ужасно трудно..."
В "Детстве", "Отрочестве", "Юности" Л. Толстой рассказал свои собственные детство, отрочество и юность; в "Утре помещика" - свои собственные неудачные попытки осчастливить крестьян по программе просвещенного помещика; в "Люцерне" - свои собственные заграничные впечатления, как в "Севастопольских рассказах" то, что он видел в дни знаменитой осады
В 1883 г. отменили заседание Общества любителей художественной словесности по случаю смерти Тургенева, лишь бы не дать слова Л. Толстому, а то он обязательно скажет что-нибудь не то
В романе Толстого эрудиции и напичканности не меньше, но они запрятаны в текст и не лезут ошалело на глаза: "Вот я"
В семействе Толстых взгляды Руссо применялись везде, где только было возможно. Из детской навсегда были изгнаны игрушки; старались как можно больше лично наблюдать за детьми, а не поручать нянькам или боннам; детям предоставлялась наибольшая свобода; было положено за правило не прибегать ни к насилию, ни к наказанию
Во время публичного чтения "Короля Лира" в 1856 Некрасов и Тургенев вразмумляли Л. Толстого в достоинствах Шекспира. Не вразумили
Во время работы Л. Толстому требовалось абсолютное спокойствие. Никто, даже жена, не входил к нему в кабинет, когда он был занят. Одно время такой привилегией пользовалась лишь его старшая дочь, когда была еще ребенком
Во время своего пребывания в Париже Л. Толстой (1857), восполняя пробелы в образовании, посещал музеи, лекции по французской и римской литературе, философии, политэкономии
Войдя к Ауэрбаху, Толстой отрекомендовался так: "Я Евгений Бауман [Герой одного из романов Ауэрбаха, имеющий некоторое отдаленное сходство с Левиным.] не по имени, а по характеру. Ваши книги заставили меня серьезно задуматься над многим и вообще глубоко и благотворно повлияли на меня". Вспоминая об этом эпизоде, Ауэрбах говорил Скайлеру, что он ужасно испугался, когда какой-то странно глядевший господин сказал ему, что он - Евгений Бауман. "Я боялся, - прибавил Ауэрбах, - что он будет грозить мне за пасквиль или диффамацию"
вопрос: как бы мог довольный человек в разгаре семейного благополучия увлекаться Шопенгауэром? А между тем Толстой увлекается им, окруженный семьею и на вершине доступной человеку славы. Вот что 30 августа 1869 года он пишет, например, Фету: "Знаешь ли, что было для меня нынешнее лето? Неперестающий восторг перед Шопенгауэром и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал"
Вот что, между прочим, говорит о нем один из его севастопольских сослуживцев: "Толстой своими рассказами и наскоро набросанными куплетами одушевлял всех и каждого в трудные минуты боевой жизни. Он был в полном смысле душой нашего общества. Толстой с нами - и мы не видим, как летит время, и нет конца общему веселью; нет графа, укатил в Симферополь, - и все носы повесили" -- рассказывал о Л. Толстом один из его севастопольских сослуживцев. Пропадает день, другой, третий. Наконец возвращается, ну, точь-в-точь блудный сын, - мрачный, исхудалый, недовольный собою. Отведет меня в сторону подальше и начнет покаяние. Все расскажет: как кутил, играл, где проводил дни и ночи, и при этом, верите ли, казнится и мучится, как настоящий преступник. Даже жалко смотреть на него, - так убивается. Вот это какой человек! Одним словом, странный и не совсем для меня понятный, а с другой стороны, это был редкий товарищ, честнейшая душа, и забыть его решительно невозможно" (Исторический вестник, ноябрь 1890 ).
Доживши до девятнадцати лет и дойдя до третьего курса университета, граф Л. Толстой убеждается в том, что он достаточно образован и что ему давно пора приниматься за практическую деятельность. Он приезжает на лето в свое имение, видит там, что мужики его разорены дотла, и, решившись посвятить свою жизнь на улучшение их участи, выходит из университета с тем, чтобы навсегда поселиться в деревне. Толстой занимается свои делом бескорыстно, добросовестно и очень усердно. По воскресеньям Л. Толстой обходил утром дворы тех крестьян, которые обращались к нему с просьбами о каком-нибудь вспомоществовании; тут он внимательно вникает в их нужды, присматривается к их быту, помогает им хлебом, лесом, деньгами и старается посредством увещаний внушать им любовь к труду или искоренять их пороки.
В 1873 в Самарской губернии свирепствовал страшный голод, официально, однако, непризнанный. Толстой энергично принялся за дело, составил подворную опись и результат своих наблюдений изложил в "Московских ведомостях". Против графа Толстого и Каткова губернатор, конечно, не пошел и не возражал,- пришлось согласиться с фактом и принять меры
Его секретарь В. Булгаков в одной из записей 1910 года замечает: "Какой молодец! - сказал он о Паскале. - ...Вот Паскаль умер двести лет тому, а я живу с ним одной душой, - что может быть таинственнее этого? Вот эта мысль (которую Лев Николаевич мне продиктовал. - В. Б.), которая меня переворачивает сегодня, мне так близка, точно моя! ...Я чувствую, как я в ней сливаюсь душой с Паскалем. Чувствую, что Паскаль жив, не умер, вот он!.. И так через эту мысль он соединяется не только со мной, но с тысячами людей, которые ее прочтут". Однако, относясь восторженно к разработке антропологических тем, Толстой критически оценивал утверждаемые французским философом догматические истины католицизма: "Ах, Паскаль, вот писатель, что за ум, что за человек! Какое несчастье, что он сбился с пути во второй части своих "Мыслей"..."
За большие свои вещи Л. Толстой брался всегда лишь после самой тщательной подготовки
Кабинет самого Л. Н. Толстого напоминает комнату прилежного и небогатого студента. Стол, несколько стульев, диван, этажерка составляют всю мебель. В углу стоит бюст давно умершего старшего брата Льва Николаевича, Николая Толстого; по стенам развешано несколько картин. Между этими последними есть портрет Шопенгауэра и фотографически снятая в 1856 году группа русских писателей: Толстой, Григорович, Гончаров, Тургенев, Дружинин и Островский
Л. Н. Толстой, Тургенев, Григорович и Островский в 1857 году обязались не печататься нигде, кроме "Современника", но не выдержали соглашения
Л. Толстой никогда не ждал вдохновения и держался того мудрого правила, что стоит сесть работать, и вдохновение само придет. Ежедневно, за самыми редкими исключениями, он садился за стол и писал или изучал источники и материалы
Л. Толстой часто называл художественные произведения "совокупными письмами"
Лето 1869 года Толстой "читал и занимался философией, восхищаясь Шопенгауэром". Изучение различных философских систем было вызвано работой над эпилогом "Войны и мира"
Молодой Толстой предполагал написать роман, действие которого продолжалось бы одни сутки
народные книжки гр. Толстого миллионами расходились по всей России
Несмотря на беспокойную военную жизнь, Толстой и под Севастополем не бросил литературных занятий. Здесь были им написаны "Севастополь в декабре месяце", "Севастополь в мае", "Рубка леса" и "Севастополь в августе 1855 года"
О своем старшем брате Лев Николаевич писал, что у того были все данные для большого писателя, кроме одного: полностью отсутствовало честолюбие
Одно время Л. Толстой считал, что он пишет только во имя эгоизма, только во имя самоублажения
Особый интерес к "Мыслям" и вообще к личности их автора проявлял Лев Толстой. "Какая чудесная книга и его жизнь, - замечал он. - Я не знаю лучше жития". Толстой называл эту книгу "удивительной", "пророческой", написанной "кровью сердца" и сам переводил ее отрывки: "...два дня переводил Паскаля. Очень хорош"
По словам Вогюэ, Толстой всегда остается "высшим судьей своих персонажей, как президент суда относительно подсудимых"
Подчиняясь его влиянию и настроению, дети без затруднения совершали с Л. Толстым длинные прогулки, например, верст в 15
Полагаю, что просветительная литература оказала немалое влияние на развитие графа Толстого. Мы видели, что в университете Л. Толстой занимается сравнением "Наказа" и "Духа законов"; к этому же времени относится его увлечение Руссо. "Вспоминая особенности Льва Николаевича, - говорит Берс, - необходимо упомянуть об отношении его к произведениям и взглядам Ж.-Ж. Руссо. Нет сомнения, что они имели огромное влияние на его произведения. Он увлекался и зачитывался ими еще в ранней молодости" ("Воспоминания", с. 26).
Работал Л. Толстой очень много и над литературой, преимущественно зимою, всегда в течение целого дня, а подчас и до поздней ночи
Рассказ Л. Толстого "Севастополь в декабре" по распоряжению Александра II был переведен на французский язык
Рассказывают, что императрица Александра Федоровна плакала, читая первый севастопольский очерк Толстого, а государь Николай I приказал "следить за жизнью молодого писателя" и даже перевести его с 4-й батареи в более безопасное место.
Рафаил Левенфельд, посетивший Толстого в 1890 году, рассказывает, что во время его пребывания Лев Николаевич ежедневно отправлялся работать в поле, где рядом с ним помогала крестьянкам и дочь его Марья Львовна, и ежедневно его навещали различные посетители: то приходила девушка из деревни, то приезжали за "Крейцеровой сонатой", то издалека являлась какая-нибудь барыня, просто чтобы увидеть его и пожать ему руку. Тут же пришел из дальней деревни крестьянин посоветоваться с ним о домашних делах. Лев Николаевич, внимательно выслушав крестьянина, обстоятельно разъяснил ему, как нужно, по его мнению, во всех затруднительных случаях поступать согласно учению Христа, и крестьянин, тронутый до слез, удалился, обещаясь исполнить все так, как посоветовал ему Толстой
Свободная Яснополянская школа и издаваемый при ней журнал "Ясная Поляна" породили недоразумение в правящих сферах
Составляя сборники изречений различных мыслителей по насущнейшим вопросам жизни, Толстой очень часто цитировал "Мысли" Паскаля (всего же в 90 томном Собрании сочинений русского писателя имя французского ученого и мыслителя упомянуто более четырехсот раз)
Толстой вообще не любит ни газет, ни журналов. Когда его спрашивают: "что читать?", он отвечает: "классиков
Толстой обставил свою рабочую комнату с подчеркнутой простотой
Толстой перевел с немецкого Лао Цзы и испрашивал синологов для проверки своего перевода
Толстой с трудом и только по мере необходимости покидал Ясную Поляну.
Толстой, приехав к Берсам, стал рассказывать, что на днях он проигрался в пух и прах за зеленым столом, почему и пришлось ему только что написанную повесть "Казаки" продать Каткову за 1000 рублей
"Сплю и не могу писать; презираю себя за праздность и не позволяю себе взяться за другое дело" (Л. Толстой)
"Толстой помнит все жизненные процессы так счастливо, что, вызывая их из прошлого в своем воображении, он их может списывать с действительности посекундно, как если бы они развертывались перед ним живьем и во всякую минуту останавливались по его воле перед его умственным взором, чтобы он успевал захватить из них все необходимые ему подробности"
"Я очень много читаю Шекспира, Гете, Пушкина, Гоголя, Мольера - обо всем этом многое хочется сказать. Я нынешний год не получаю ни одного журнала и ни одной газеты и нахожу, что это очень полезно"... (Л. Толстой)
Библиотека графа богата и заключает в себе сочинения на шести или семи языках, которыми Л. Толстой свободно владеет
Литературная слава была Л. Толстому приятна, и он с удовольствием говорил, что "хотя и не заслужил генерала от артиллерии, зато стал генералом от литературы"
нужно родиться богатым русским графом, чтобы, как Толстой, иметь кучу детей и, несмотря на это, написать так много
"В начале зимы 58-го года, - рассказывает он,- мне удалось найти работу в одном журнале для девиц ("Рассвет" Кремпина), начинавшем свое существование в начале 59-го. Мне было поручено вести в этом журнале библиографический отдел, т.е. указывать юным читательницам на те книги и журнальные статьи, которые могут обогатить их ум, не вредя чистоте и непорочности их сердца" (Писарев)
"Все наши хорошие писатели имели значительную слабость к общим рассуждениям и высшим взглядам, и у меня есть эта слабость, хоть я еще и не считаю себя хорошим писателем; но я понимаю, несмотря на эту слабость, что общие рассуждения и высшие взгляды составляют совершенно бесполезную роскошь и мертвый капитал для такого общества, которому недостает самых простых и элементарных знаний" (Писарев)
"Для Писарева достаточно было малейшего толчка, самого слабого, едва брошенного намека, и он развивал мысль дальше, доводил ее до последних логических пределов и излагал ее в самой блестящей форме. Как истинный журналист, он был виртуозом изложения"
"Для составления моих библиографических обзоров мне приходилось читать много разнообразных книг и статей, и мне нравилось не только размышление и писание, но и пестрое чтение само по себе. Вся эта масса книг и статей составляла самый разнообразный сброд, но и во всем этом сброде чувствовалось то обаятельное веяние жизни, без которого не может существовать самый мрачный из современных журналов" (Писарев)
"Журналистика, - пишет Писарев 24 декабря 1864 года, - мое призвание. Это я твердо знаю. Написать в месяц от 4 до 5 печатных листов я могу незаметно и уже нисколько не утруждая себя; форма выражения дается мне теперь еще легче, чем прежде, но только я становлюсь строже и требовательнее к себе в отношении мысли, больше обдумываю, стараюсь яснее отдавать себе отчет в том, что пишу"
"Заметки и цитаты, тогда же бросамые много на бумагу для памяти, много помогли восстановлению этой сцены" (Анненков)
"Замечательно, что мнения философствующих критиков,- продолжает профессор Стороженко,- превративших произведение Сервантеса в какую-то аллегорию, нашли отголосок главным образом в сердцах поэтов. Почти все великие поэты нашего столетия, за исключением разве Гете, признавали Дон Кихота типом положительным и горячо приняли его сторону против его автора, будто бы желавшего осмеять в лице своего героя энтузиазм к справедливости и добру и героизм в проведении своих идеалов в жизнь"
"Классификация и перебирание писем Тургенева заняли у меня столько времени, сколько я и не ожидал" (Анненков)
"Литературные занятия в настоящее время не только могут прокормить человека, но даже могут составить ему обеспеченное состояние" (Писарев)
"Мы, - рассказывает Писарев о членах своего кружка, - называли себя людьми мысли, хотя, конечно, не имели ни малейшего права называть себя так. Новые студенты могли называть Добролюбова своим учителем, но мы относились к Добролюбову и "Современнику" вообще с высокомерием, свойственным нашей касте. Мы их не читали и гордились этим, говоря, что и читать не стоит"
"Полевой, - говорит А. Скабичевский в своей "Истории новейшей литературы", - представил в своем "Московском телеграфе" первые задатки оценки писателей, принимая в соображение не одну степень талантливости и эстетические достоинства произведений, но также и политическую репутацию. Так, при всех похвалах, расточаемых им Пушкину, он, насколько возможно, довольно прозрачно проводил ту мысль, что Пушкин уже не тот, что был, и, нападая на его стремления к великосветскости, ясно намекал на те новые, официальные связи и отношения, которые завязались у Пушкина после 1826 года"
"Положим, что сегодня, 21-го мая, экзамен из географии происходит блистательно. Проходит два дня, 24-го числа те же воспитанники приходят экзаменоваться из латинского языка. Пусть тогда объявят юношам, что экзамена из латинского языка не будет, а повторится уже выдержанный экзамен из географии. Вы посмотрите, что это будет. По рядам распространится панический страх: будущие друзья науки увидят ясно, что они попали в засаду; начнется такое избиение младенцев, какого не было со времени неистового царя Ирода; кто 21-го мая получил 5 баллов, примирится на трех, а кто довольствовался тремя баллами, тот не скажет ни одного путного слова"... (Писарев)
"После несчастного 14 декабря в салонах и гостиных о политике ни гу-гу. О чем же прикажете тогда говорить русскому человеку? Не все же о козырных ставках или псовой охоте. Значит -- о бель летр. Сейчас время такое, что будет раскупаться все литературное, что только выйдет из-под типографского станка" (Никитенко по воспоминаниям современников)
"самобытности и народности" требовал от Никитина и один из лучших тогдашних критиков, Ир. И. Введенский, опять-таки не знавший Никитина лично, но убеждавший его письменно не менять свой постоялый двор на "искусственный кабинет петербургского или московского литератора"
"Что-то манило меня в университет; в словах "студент, профессор, аудитория, лекция" заключалась для меня какая-то необъяснимая прелесть; что-то свободное, молодое, умное чуялось мне в студенческой жизни; мне хотелось не кутежей, не шалостей, а каких-то неиспытанных ощущений, какой-то деятельности, каких-то стремлений, которым я не мог дать тогда ни имени, ни определения, но на которые непременно рассчитывал наткнуться в стенах университета..." (Писарев)
"Я писал свои жиденькие и невинные статейки увлечением. Мне было приятно всматриваться и вдумываться в чтение книг и журнальных статей, потому что я видел перед собой близкую и вполне доступную цель этого всматриванья и вдумыванья. Мне было приятно развивать на бумаге мои мысли и взгляды, потому что они были действительно мои, и я вполне понимал, что я пишу; я всей душой сочувствовал тому, что я старался объяснить или доказать" (Писарев)
Анненков встречался с Марксом по рекомендации Г. М. Толстого, помещика, хантазюра. Маркс этот факт отрицает
Анненков подолгу собирал материалы, делал заметки, для будущих своих воспоминаний
Анненков попросил Маркса высказаться о книге Прудона, а тот развернулся в свое знаменитое письмо
Анненков рассказывает, как он с непривычки был озадачен, когда однажды, вскоре после знакомства с Писемским, возвращаясь с ним довольно поздно с вечера, проведенного у друзей, услыхал от него необычайный вопрос: "Скажите, вам никогда не случалось думать, подъезжая к своему дому, что без вас там могло произойти большое несчастие?" При этом Писемский прибавил доверчиво: "Мне часто случается стоять у порога моей двери с замиранием сердца: что, если дом ограблен, кто-нибудь умер, пожар сделался, - ведь все может случиться!" Причем по голосу его слышно было, что он говорил серьезно
Булгарин написал донос на Краевского за то, что тот непочтительно относится к Жуковскому, а между тем последним "написан народный гимн"
В "Русском слове" Писарева хотя и обсчитывали, но за ним все-таки ухаживали, устраивали нарочно для него карточные вечера "по маленькой", смотрели на него снизу вверх, и он рядом с прочими сотрудниками чувствовал себя великаном среди пигмеев. В "Отечественных записках" перед такими престарелыми уже корифеями, как Некрасов, Салтыков, Елисеев, - Писарев чувствовал себя хотя и талантливым, но все-таки молодым
В 1850 году Добролюбов даже решился послать в "Москвитянин" письмо, прося у редакции 100 рублей и обещая за них прислать 40 стихотворений
в 1852 году Добролюбов послал в редакцию "Сына отечества" 12 стихотворений под псевдонимом Владимира Ленского. Написал он в том же году три статейки для "Нижегородских ведомостей". Но, по его словам, "одну цензор не пропустил - невиннейшую статью о погоде; другие две, кажется, сгибли у редактора, по крайней мере, доселе (т.е. до 20 января 1851 года) остаюсь для них, т.е. они для меня остаются во мраке неизвестности"
В 1855 году Добролюбов выпустил 19 номеров рукописного журнала "Слухи" и тогда же принялся за опыты в беллетристическом роде
в 1856 году, за год до окончания курса, товарищ его Н. Турчанинов доставил в редакцию "Современника" первую критическую статью его о "Собеседнике любителей российского слова", которая и была напечатана в cc 7 и 8 "Современника" того же года. Статья эта сразу была замечена в литературных кружках и поразила всех как эрудицией автора, так и сдержанной, холодной иронией, дававшей повод читателям во многих исторических чертах давно минувшего открывать темные стороны современной эпохи
В 1858 году Пыпин был послан на два года за границу для приготовление к кафедре истории европейских литератур
в восьмом номере "Современника" 1856 года была напечатана статья Добролюбова под заглавием "Отчеты главного педагогического института", в которой, под личиною громких похвал деятельности институтского начальства, было подпущено много яда, испортившего немало крови у господ, стоявших во главе института
В детстве Писарева звали "хрустальной коробочкой". Он не умел скрывать ничего, что было у него на душе, не умел утаивать ни мысли, ни чувства. Таким остался он на всю жизнь, таким является он нам в своих статьях
В переменах классных и до прихода учителя Добролюбов ни с кем не якшается, а читает книжки, которые из дому носит. Книжки были все по предметам, проходимым в класс
в письме к родителям от 18 ноября он рассказывает о чуде, случившемся с ним на "репетиции" профессора Устрялова, - "обстоятельстве, которое он считает не совсем обыкновенным и которому подобных примечал уже не раз в своей жизни". "Я все думаю, - замечает при этом Добролюбов, - что ваши молитвы хранят меня", и далее повествует, как Устрялов спросил его совсем не о том, что он приготовлял, и ему угрожало срезаться. Но с утра он молился об ответе; в том критическом положении он вспомнил о молитве и дрожащим голосом начал отвечать о норманнах. И вдруг профессор остановил его и начал задавать такие вопросы, на которые ему ничего не стоило ответить. Во всем этом Добролюбов видит явный перст провидения, предохранивший его от ложной гордости и показавший, на кого он всегда должен надеяться
В своем доме на Маросейке В. Боткин устроил себе кабинет, куда снес всевозможные издания Шекспира и комментарии по нему
Всю свою сознательную жизнь Анненков собирал рукописи выдающихся людей
Добролюбов уже в 13 лет, обнаружил страсть к авторству, конечно, в виде писания стихов, причем он между прочим переводил Горация
Добролюбов, по его собственным словам, "хотел походить на Печорина и Тамарина, хотел толковать, как Чацкий"
Дружинин вследствие своей эклектической наклонности воздавать всему должное, отнюдь не питал той нетерпимой партийной вражды к московским друзьям Писемского, почвенникам, группировавшимся вокруг "Москвитянина", какой были преисполнены прочие сотрудники "Современника", готовые относиться отрицательно и к такому талантливому представителю московского кружка, как Островский
Дружинин завязал от своего имени и не спросясь редакции, на страницах "Современника", в "Письмах иногороднего подписчика", дружеские сношения с почвенниками, почему и получил их симпатии и прозвище - "честный рыцарь"
Дружинин завязал отношения с московскими славянофилами, что тогда рассматривалось едва ли не как предательство
Дружинин отличался эклектизмом, чопорным англоманством и приверженностью к чистому искусству, доходившей даже до отрицания Белинского
Дружинина терпели в "Современнике" лишь на безрыбье
Застенчивый, неловкий, неуклюжий семинарист, каким он оставался до самой своей смерти, Добролюбов не имел успеха среди женщин, и это его глубоко огорчало
Иван Кириевский никогда не занимал никаких официальных пустов. Несколько раз он пытался устроится профессор философии в МГУ, но каждый раз получал отказ
Интеллигентная мысль принимала все более и более практический характер. В какое-нибудь десятилетие она сделала громадный переход от немецкого оптимистического идеализма к социализму. Милютин в это время (конец 40-х годов) начал писать свои политико-экономические этюды, Валериан Майков - свои критические статьи. Между прочим все чаще и чаще высказывались вот какие мысли: "Самое важное, самое характерное явление современной жизни заключается в сильном стремлении общества к материальным интересам. Вещественное благосостояние человека занимает умы всех сословий. Удобство земного существования, довольство - вот главный вопрос, вопиющая забота нашего века. Метафизическая эпоха германской жизни кончилась; внимание и надежды обратились к требованиям общественной жизни, которой нечего делать в холодной отвлеченности философских систем. Первенство принадлежит наукам общественным, интересы действительности должны быть разлиты по всему обществу и главная задача науки - показать законы равномерного распределения блага по всем классам" ("Отечественные записки", 1848 г., кн. X)
К своей публицистической деятельности Катков приступил очень поздно, а именно: когда ему было уже более 40 лет
Как истинный журналист Полевой писал обо всем: о русской и всеобщей грамматике, о санскритском языке, о всеобщей истории и русских летописях, о театре и политической экономии, о промышленности и о Шекспире, о научных теориях и об искусстве, о преобразованиях и успехах во всех областях человеческой деятельности
Как литературные работники Писарев и Белинский, несмотря на талант, несмотря на привязанность и восторги публики, оказались бессильны в борьбе с издательским капризом и мошной. Каприз и мошна победили: высосав из Писарева и Белинского лучшие соки, Краевский и Благосветлов выбросили их чуть ли не на мостовую
Как-то вечером, часов в десять после ужина, сидели мы в своей камере за столом: Добролюбов, я и еще три студента. Добролюбов читал что-то, сдвинувши на лоб очки. Является от знакомых один студент, некто N, считавший себя аристократом между нами, голышами, как помещик. N стал рассказывать одному студенту новость: будто бы носятся слухи об освобождении крестьян (это было в начале 1857 года). Передавая этот слух, N выразил оттенок неудовольствия как помещик... Добролюбов, не переставая читать, доселе довольно покойно слушал рассказ N. Но когда N сказал, что подобная реформа еще недостаточно современна для России и что интерес его личный, интерес помещичий через это пострадает, Добролюбов побледнел, вскочил со своего места и неистовым голосом, какого я никогда не слыхал от него, умевшего владеть собою, закричал: "Господа, гоните этого подлеца вон! Вон, бездельник! Вон, бесчестье нашей камеры!.." И выражениям страсти своей и гнева Добролюбов дал полную волю!.."
Какую сенсацию произвела первая статья Добролюбова, можно судить по тому, что против нее выступил в c 10 "Отечественных записок" такой патриарх истории русской литературы и библиографии, как Галахов, и затем в c 11 "Современника" последовал ответ Добролюбова, по своей беспощадной злой иронии превзошедший ту самую статью, которая послужила поводом к полемике
Катков в юности был большим поклонником немецкой поэзии; он любил декламировать стихи, сопровождая декламацию усиленными телодвижениями, закатыванием глаз, выкрикиваниями и завыванием
Катков, поняв, что "Отечественные записки" не сулят безбедного существования, оставил журнал
Когда Анненков прибыл в Рим, Гоголь до самой ночи слушал его о Петербурге, журналах, литзнакомых, книгах; вопросами не давал кончить беседу
можно залюбоваться, как 14-15-летний Писарев изящно отделывает каждую свою фразу, с какой легкостью и плавностью рассказывает он о виденном и слышанном, как умело обращается он со словом - русским или французским, безразлично, - отыскивая всегда самое подходящее
Он переводил "Мессиаду" Клопштока, но уже и в это время любимым его поэтом был Гейне - привязанность, навсегда сохранившаяся у Писарева. "Атта Троль" переведена им
Первые статьи в "Современнике" были напечатаны под псевдонимом "Лайбов" (составленным из последних слогов имени и фамилии автора: Николам Добролюбов). Настоящее же имя автора было скрыто в глубокой тайне во избежание каких-либо неприятностей в институте. Добролюбов должен был отложить свое сотрудничество с "Современником" до окончания курса, ограничившись в последний год пребывания своего в институте помещением нескольких педагогических статеек в "Журнале для воспитания" Чумикова и Паульсона
первым выходом из детской непосредственности были религиозная экзальтация и суровый аскетизм, в какие вдался Добролюбов с 17-летнего возраста
Писарев обратился к Е. Тур, издававшей в то время "Русскую речь", прочел ей несколько отрывков из своего разбора произведений Марко Вовчка и сообщил сущность своего литературного и гражданского миросозерцания. Талантливая писательница и умная женщина сумела оценить яркое дарование и сильный, живой ум Писарева, но сотрудничество его отклонила, найдя, что "юноша" слишком увлекается культом красоты и чистого искусства в своем наивном эгоизме и не признает, кроме личных, никаких других интересов в окружающей жизни
Писарев решил изучать историю. Взявши в библиотеке первый том энциклопедии Эрша и Грубера, он увидел, что даже буква А далеко не исчерпывается этим томом, который, однако, оттягивал ему руки. Рассчитав, что Эрша и Грубера пришлось бы читать лет десять, Писарев предпочел не тревожить больше ни одного из фолиантов
Писареву нужно было занимать или первое место, или никакого
Писареву поручили переводить брошюру с немецкого. Брошюра трактовала о "языкознании Вильгельма Гумбольдта и философии Гегеля", и когда Писарев приступил к чтению, то у него с первых же строк закружилась голова. Он не понимал ни одной фразы и, видя себя окончательно погибшим, решился не читать, а прямо переводить, причем, к его собственному изумлению и "независимо от его воли", являлся какой-то общий смысл
по словам Анненкова, "эта примерная женщина умела успокоить болезненную мнительность своего мужу Писемского и освободила его не только от забот по хозяйству и воспитанию детей, но, что важнее, освободила его и от своего вмешательства в его личную, интимную жизнь, тоже исполненную капризов и порывов; она же и переписала на своем веку по крайней мере две трети всех его сочинений с черновых оригиналов, представлявших всегда страшно запачканную макулатуру из кривых строчек, крупных каракуль и чернильных пятен"
по словам Кострова, Добролюбов был самым набожным человеком в Нижнем, считал за грех напиться чаю в праздничный день до обедни, после исповеди до причастия даже воды не пил, всегда молился усердно и с глубоким чувством. Во время говенья в марте 1853 года он вел весьма любопытный дневник своих прегрешений под заглавием "Психоториум", т.е. углубление в душу
Погодин не сумел привлечь в свой "Московитянин" славянофилов, ибо рассчитывал на материальную поддержку с их стороны, не меняя свою редакционную политику
Погодину не было никакого дела до условий творчества. Вообще крайне скупой в издательских расчетах - он не делает исключения и для своего главного сотрудника. За комедию "Свои люди - сочтемся!" он заплатил такой гонорар, что Островский впоследствии даже стыдился и говорить о нем
Полевой пишет свою "Историю русского народа". Для людей же двадцатых и тридцатых годов XIX века она была настоящим откровением
Полевому было с небольшим 20 лет, когда он принялся за издание "Телеграфа"
Получив специальное образование лесничего, Шелгунов, охваченный массовым возбуждением, презрел улыбавшуюся ему карьеру чиновника и мужественно вступил на литературную дорогу, которой не покидал уже до конца своих дней. Среди хронической бедности и лишений Шелгунов ни разу не пожалел о своей измене лесничеству и департаменту, и вплоть до гробовой доски горел теми же чувствами, тою же любовью, которые одушевляли его в юные годы
после неожиданного запрещения "Московского телеграфа" его издатель Полевой остался без всяких средств к жизни и в довершение всего получил строгое внушение
после того как Киреевский опубликовал в "Московском сборнике" свою статью "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России", журнал был запрещен
преподавателей в свой пансион Эннес, где учился Боткин, вербовал учителей среди молодых кандидатов, только что кончивших курс в Московском университете. Достаточно сказать, что во время пребывания Боткина в пансионе преподавателями в нем были такие талантливые учителя, как известный собиратель древнерусских преданий и народных сказок А. Н. Афанасьев, дававший уроки русского языка и русской истории, не менее известный впоследствии профессор политической экономии И. К. Бабст, занимавшийся в пансионе уроками всеобщей истории, а математику преподавал Ю. К. Давидов, занявший вскоре кафедру математики в Московском университете
Пытались объяснить сначала успех Добролюбова посторонней помощью, но скоро разубедились. Когда учитель заставлял в классе учеников "фразировать" по-латыни своими словами из Корнелия Непота и "Латинской хрестоматии", то Добролюбов постоянно отличался при всех. Наконец и собственные опыты его подражателей уверили, что это возможно и без посторонней помощ
С успехом Добролюбов занимался священной историей, географией, арифметикой и другими науками, занял повсюду c 4 в списках и в 1848 году перешел во 2-е отделение словесности (низшее отделение семинарии, по множеству воспитанников делившееся на два параллельных отделения)
Сам Писарев рассказывает нам в своих воспоминаниях следующее: "Уж в 1858 и в 1859 гг. студенты, поступившие в университет, не были похожи на нас, студентов III и IV курсов. Поступая в университет, мы были робки, склонны к благоговению, расположены смотреть на лекции и слова профессоров как на пищу духовную и как на манну небесную. Новые студенты, напротив того, были смелы и развязны и оперялись чрезвычайно быстро, так что через какие-нибудь два месяца после поступления они оказывались хозяевами университета и сами поднимали в студенческих кружках дельные вопросы и серьезные споры. Они затевали концерты в пользу бедных студентов, приглашали профессоров читать публичные лекции для той же благотворительной цели; они устроили студенческую библиотеку; а мы, старые студенты, считавшие себя цветом университета и солью русской земли, мы остались в стороне, изобразили на лицах своих иронию и стали повторять стих Грибоедова: "шумите вы и только". Но скоро оказалось, что ирония наша никуда не годится, потому что новые студенты распоряжаются умно и успешно; оказалось, что движение и мысль пошли мимо нас и что мы отстали и превращаемся в книжников и фарисеев"
Семи лет Писарев принялся за писание детского романа, просиживая целые дни за этим бесконечным произведением своей фантазии
Современники то и дело обвиняли Писарева за то, что он не признает никаких литературных авторитетов и осмеливается по поводу каждого разбираемого им автора "свое суждение иметь"
Среди своих поклонников Писарев насчитывал немало гимназистов и девушек. Передают даже комическую формулу, с какой когда-то мужья 60-х годов обращались к своим супругам-шестидесятницам: "Матушка, или хозяйством заниматься, или Писарева читать" - затем следовали свирепые взгляды на недожаренное жаркое или переваренный картофель
Стасов считал, что отрицание Рафаэля -- первый признак развития искусства в России
Трескин, товарищ Писарева, переводил рассказы из времен Меровингов и буквально страдал муками раздумья над каждой строчкой, перечеркивал, переписывал, улавливал "дух подлинника" с такой основательностью, как будто "ловил блох", словом, трудился над переводом, вероятно, больше, чем сам Тьерри над подлинником
Успех статей Писарева в "Русском слове" был настолько очевиден, что в скором времени Благосветлов сделал его своим помощником
Хомяков знал, что добиться издания журнала можно лишь посредством высочайших связей. Обычная же положенная по закону административная процедура ни к чему ни приведет
Хомяков назвал Диккенса "меньшим братом нашего Гоголя"
Хотя собственная известность Шелгунова в шестидесятые годы совершенно утопала в лучах славы, окружавшей Писарева, он не завидовал, а даже радовался, что не перевелись на Руси большие и смелые люди
Цвет и красота "Русского слова" Писарев получал всего по 50 рублей с листа, причем, надо заметить, по крайней мере, один из трех написанных им листов не шел по цензурным условиям, а Благосветлов платил лишь за напечатанное. По своей деликатности Писарев денежных разговоров не поднимал, и, по полному отсутствию той же деликатности, Благосветлов все время продолжал платить по 50 рублей серебром, отговариваясь тем, что Писарев работает "очень легко", что "в крепости расходов мало" и т.д.
целых два года Писарев совершенно не знал, что с ним сделают: отправят ли его в ссылку или оставят на месте. Но и эта неопределенность положения - самая мучительная из всех пыток - не сломила его. Он засел за работу в тот день, как захлопнулась за ним дверь каземата, и с той же работой, с такими же планами вышел из крепости
что бы Добролюбов ни делал, каким бы серьезным и срочным трудом ни занимался, всегда с удовольствием оставлял занятие для живого разговора, откровенной беседы, которые при его участии, начинаясь литературой или профессорскими лекциями, всегда сводились на вопросы житейские
Шелгунов скромно занимался черной и невидной литературной работой, веруя в ее пользу и необходимость
В 1846 году десятилетнего мальчика отдали в высший класс духовного училища. По воспоминаниям о Добролюбове его товарища M. E. Лебедева, 12-15-летние ученики четвертого класса были неприятно поражены, что к ним привели в класс учиться десятилетнего мальчика. "Говорят, братцы, подготовлен хорошо, - рассуждали они. - А латинский как знает! Книг много у отца... Он уж Карамзина прочитал"
В XIX веке в Париже были популярны публичные лекции профессоров. Анненков так прослушал Конта
В своей статье под заглавием "Философия Дон Кихота" ("Вестник Европы", сентябрь 1885 г.) профессор Стороженко берет на себя труд, ввиду общего несогласия критиков относительно главной мысли произведения Сервантеса, если не примирить их взгляды, то, по крайней мере, выяснить причину этой разноголосицы. Этой части статьи своей он предпосылает краткий обзор истории мнений, высказанных о "Дон Кихоте" в нашем столетии, которая представляет, говорит он, любопытную страницу в истории критики
Во время пятилетнего заключения в Петропавлоской крепости развернулись все лучшие стороны писаревской души и таланта. Как это ни удивительно, однако, таков факт, что лучшие статьи написаны здесь, что здесь ни на минуту не прекращалась работа мощного духа
Возглавив "Библиотеку для чтения", Дружинин не замедлил пригласить в соредакторы Писемского, с одной стороны, потому, что злейшая чахотка, подтачивая его силы, не позволяла ему единолично вести журнал, а с другой стороны, потому, что редакция "Библиотеки для чтения" - журнала, совершенно утратившего в глазах публики всякое значение и находившегося в крайнем упадке, - надеялась поднять журнал и привлечь к нему внимание, поставив во главе его столь почтенного человека, как Писемский
Начатая им незадолго до поступления в больницу повесть благополучно оборвалась на третьей главе, так как Писарев никак не мог выбраться из отвлеченных рассуждений и "заставить своих персонажей ходить, сидеть, целоваться". Ум его был слишком аналитическим, воображение - слишком слабым
Новички-студенты, как передает г-н Любимов, ходили слушать, "как отвечает Катков". Их к этому, впрочем, поощрял и тогдашний инспектор, известный Нахимов. "Что болтаетесь? - говорил он студентам. - Пойдите послушайте, как Катков отвечает"
По совету жены, женщины незаурядной и волевой, в мае 1859 семья перебралась в Воронеж, где Суворин стал преподавать в уездном училище и нашел близкую себе среду. Речь идет о кружке, группировавшемся вокруг литератора и издателя Михаила Федоровича Де-Пуле, в который входили И.С.Никитин, Н.И.Второв, И.А.Придорогин, И.С.Милошевич и др. Особенно близко Суворин сошелся с поэтом Никитиным и почти ежедневно просиживал часами в его книжной лавке. Плодом сотрудничества членов кружка стал альманах "Воронежская беседа на 1861 год", в котором Суворин поместил рассказы "Гарибальди" и "Черничка".
Представитель старой словесности, профессор Давыдов, почувствовал силу нового живого оригинального таланта и сообщал Погодину: "В Островском признаю помазание". Ученый словесник, воспитанный на теориях и формулах учебников, не мог, разумеется, окончательно отрешиться от предрассудков и укорял комедию в отсутствии действия,- впрочем, потому что у Островского не было крикливых эффектов и искусственного драматизма
Прочитав разговор хозяйки корчмы с собравшимися у нее бродягами, улики против Григория и бегство его через окно, Белинский выронил книгу из рук, чуть не сломал стул, на котором сидел, и восторженно закричал: "Да это живые: я видел, я вижу, как он бросился в окно!"
Слухи о молодом таланте дошли, наконец, и до издателя "Москвитянина",- Погодина - но слухи очень смутные и не вполне верные. Профессор, обитавший на Девичьем поле и погруженный в "пыль веков" своего "Древлехранилища", поздно и случайно узнавал о событиях современной живой литературы, и теперь он обращался за сведениями к Шевыреву. "Есть какой-то Островский, - писал он, - который хорошо пишет в легком роде, как я слышал"
уже начиналось изучение латинского синтаксиса. Учитель, преподававший его весьма дельно, хотя и с мерами строгими до жестокости, задавал переводы с русского языка на латинский таким манером, что сам назначал только немногие латинские слова и фразы, наиболее трудные, а остальные приискивались самими учениками. Тогда-то Добролюбов поразил всех новостью: самостоятельно фразируя некоторые примеры, насколько знал латинский язык, он вставлял в данные сентенции совершенно новые мысли, так что с первого же ответа получил отметку наставника ter optime [здесь - очень хорошо (лат.).]; следующие отметки были: exemie, ter exernie [отлично, превосходно (лат).] и ниже uptime [хорошо (лат.).] никогда не спускались
"Как только я приехал, - пишет Белинский, - то ректор призвал меня в правление и начал бранить за то, что я поздно приехал. Этим я обязан Перевощикову, который тогда очень помнил меня и отрекомендовал ректору и Щепкину. Когда ректор говорил со мною, то он (Перевощиков) беспрестанно кричал, что меня надобно выгнать из университета. Наконец ректор в заключение спектакля сказал: заметьте этого молодца; при первом случае его надобно выгнать. Перед окончанием холеры я не ночевал ночи две или три дома. Прихожу к Щепкину за одним делом, и он начинает меня ругать: говорит, что меня за это он отдаст, как какого-нибудь каналью, в солдаты и, наконец, с презрением начал выгонять из своих комнат... Надеясь не сорваться с казенного кошта, я дал себе клятву все терпеть и сносить, и потому ничего ему не сказал..."
"У нас общественная жизнь преимущественно выражается в литературе; поэтому нет ничего мудреного, если все наши журналы по преимуществу журналы литературные, наполняемые или произведениями литературы, или толками о литературе" (Белинский)
"Статьи [Белинского] были не просто журнальными рецензиями, они составляли почти события в литературном мире того времени" (Анненков)
"Я поцеловал Белинского в лоб, с душевною теплотой приветствовал его, тут же потребовал принести мне какую-то книжку, на заглавном листе которой надписал: "Виссариону Белинскому за прекрасные успехи в учении (или что-то подобное) от такого-то, тогда-то". Мальчик принял от меня книгу без особенного радостного увлечения, как должную себе дань, без низких поклонов, которым учат бедняков с малолетства". (Лажечников)
Анненков ради Белинского отменил свою поездку в Иерусалим и Грецию
Белинский "как на шиле" сидел в аудиториях профессоров, в обществе которых, по их собственному справедливому признанию, можно было только "поглупеть"
Белинский вел жизнь затворника
Белинский даже по такому лепету новоявленного писателя, как тургеневская "Параша", он почти безошибочно предсказывал будущую литературную карьеру
Белинский и Бакунин беспрестанно ссорились и мирились
Белинский не любил бесед со случайными попутчиками и знакомыми
Белинский полагал, что Некрасов навсегда останется полезным литературным тружеником - не больше. Даже в следующем, 1845 году, когда Некрасов напечатал уже во второй части "Физиологии Петербурга" свою сатиру в стихах "Чиновник", Белинский, осыпая ее в печати похвалами как "одно из тех в высшей степени удачных произведений, в которых мысль, поражающая своей верностью и дельностью, является в совершенно соответствующей ей форме", ни одним еще словом не обмолвился о поэтическом таланте автора
Белинский полюбил Некрасова за тот смелый, практический взгляд не по летам, который он вынес из своей труженической и страдальческой жизни и которому Белинский всегда мучительно завидовал
Белинский похвалил "Воспоминания Булгарина", однако его единомышленники не пропустили даже его рецензии
Белинский с ужасом встретил известие о начале революции 1848
Белинский энергично потребовал, чтобы ему отдали отчет во всех жертвах условий жизни и истории, во всех жертвах случайностей, суеверия, инквизиции Филиппа II
Белинский, как никто другой, находился в положении умственного пролетария
Белинского друзья отправили из Парижа домой в сопровождении немца, ибо по неопытности и отсутствию практической сметки Белинского нельзя было за границей оставлять одного
Белинского отчислили из МГУ "по ограниченности возможностей" и невозможности "образоваться полезным чиновником"
В начале 1850-х гг Солдатенков издал ПСС Белинского
В Париже Белинский почти не поднимался из-за письменного стола
В Чембаре разыгралось нечто вроде "Горя от ума" в миниатюре: Григорий Никифорович Белинский был обвинен в безбожии и "вольтерьянстве" и должен был порвать с уездным обществом все связи, кроме официальных. Его жена - мать нашего критика - насколько можно судить по слишком скудным данным, сохранившимся о ней, наоборот, была во всех отношениях как раз под стать местному обществу, и Григорий Никифорович, лишенный поддержки и с этой стороны, прибег к исторически освященному и всероссийским опытом оправданному источнику утешения: он запил
Для Белинского одним из его приятелей был изделан перевод с Фейербаха
Для задуманного Белинским альманаха дали свои произведения Герцен, Гончаров, Щепкин. Все это перешло в "Современник"
Для людей, подобных Белинскому, находящихся в состоянии постоянного возбуждения, радостного или горестного волнения даже по поводу ничтожнейших мелочей, - мир и покой тихой семейной жизни был бы самой лучшей обстановкой в смысле, если так можно выразиться, нравственной гигиены. Белинскому была нужна не Далила, а Пенелопа, и притом такая, которая, кроме хозяйственных талантов и "волооких" очей, имела бы хоть смутное понятие о значении своего Улисса и судила бы о нем не по-камердинерски
Для русских таким верстовыми столбами были статьи Белинского и "Очерки гоголевского периода" Чернышевского, липкие как бурьян, ибо хотя идеологически к концу XX века мы от них вроде бы отошли, но читаешь ли критические статьи, рецензии, писательские интервью -- здесь они здесь господа семинаристы
Друзья объявили подписку отправить Белинского в Зальбрунн на лечение
и Белинскому, и Писареву пришлось испытать всю "черную" неблагодарность со стороны предпринимателей, составивших себе состояние их трудами и вдохновением
И только позже в 1845, когда Белинский прочел в рукописи стихотворение "В дороге", которое, по свидетельству Панаева, привело его в полный восторг: "У Белинского засверкали глаза, он бросился к Некрасову, обнял его и сказал чуть не со слезами на глазах: "Да знаете ли вы, что вы поэт - и поэт истинный?.."
Летом 1825 года Белинский поступил в пензенскую гимназию. Ему шел уже шестнадцатый год - возраст, в котором другие поступают не в гимназию, а в университет. Даровитый, начитанный, умственно развитый юноша в роли начинающего гимназиста - такое положение было слишком ненормальным, чтобы могло продолжаться долго, и, действительно, всего через три с половиной года после своего поступления Белинский был исключен из гимназии "за нехождение в класс"
Например, письмо Гоголю Белинский написал на маленьких клочках, потом скомпоновал их в одно письмо, и перебелил для себя
Одоевский писал, что Белинский сам достиг до некоторых гегелевских положений, изучая Шеллинга
Около 1840 г студенты увлекались Белинским; под влиянием же любимого критика вели ожесточенные и бесконечные философские споры и зачитывались Гоголем
Панаев и Некрасов купили собранные Белинским рукописи для нового тогда "Современника"
Современников поражала мощь философской мысли Белинского
Срезневский как-то похвалил Белинского, чем крайне изумил того
Термин гегелевской философии "конкретность" долго мучил Белинского: он его повторял, взвешивал, изъяснял себе
"Еще игра судьбы нестерпимая, - пишет он Бегичеву 9 сентября 1825 года, - весь век желаю где-нибудь найти уголок для уединения, и нет его для меня нигде. Приезжая сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу. Это продолжалось не долее суток, потому ли, что фортепианная репутация моей сестры известна, и чутьем открыли, что я умею играть вальсы и кадрили; ворвались ко мне, осыпали приветствиями, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга. Мало этого. Наехали путешественники, которые меня знают по журналам: сочинитель Фамусова и Скалозуба, следовательно, - веселый человек. Тьфу, злодейство! Да мне не весело, скучно, отвратительно, несносно!"
"Читая роль, - говорил Щепкин, - всеми силами старайся заставить себя так думать и чувствовать, как думает и чувствует тот, кого ты должен представлять; старайся, так сказать, разжевать и проглотить всю роль, чтобы она вошла тебе в плоть и кровь. Достигнешь этого - и у тебя сами родятся и истинные звуки голоса, и верные жесты, а без этого как ты не фокусничай, каких пружин не подводи, все будет дело дрянь. Публику не надуешь: она сейчас увидит, что ты ее морочишь и совсем того не чувствуешь, что говоришь"
"Читая Шекспира, читая лучшие немецкие драмы, я живо воображаю себе, как надобно играть актеру и как что произнесть, но при чтении французских трагедий редко могу представить себе, как можно в них хорошо играть актеру или так, чтобы меня тронуть" (Карамзин)
В 1814 году Грибоедов познакомился с князем Александром Александровичем Шаховским, который тоже служил в военной службе. Беседы с этим любителем и знатоком сцены вновь пробудили в Грибоедове страсть к театру, и он решился испытать свои силы на поприще драматургии
В Тифлисе были окончены два первых действия "Горя от ума". Но Грибоедов пришел к убеждению, что для завершения комедии у него недостает красок, что несколько лет, проведенных вдали, затуманили в его памяти нравы и людей московского общества. Кавказская жизнь начала тяготить его не менее персидской, и вот в марте 1823 года он взял четырехмесячный отпуск, превратившийся в двухлетнее отсутствие от места службы
Говоря о Щепкине, один из современников записал свои наблюдения: "Он весь предавался труду и учению, предался пламенно и неутомимо"
Грибоедов среди литературных занятий и светских развлечений находил время заниматься греческим языком
Грибоедов, в последний раз уезжая в Персию, оставил ему список своей пьесы с надписью "Горе мое поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов"
Грибоедова занимали не одни красоты крымской природы, но и различные историко-археологические древности. Так, в Херсонесе он заинтересовался вопросом о крещении Руси Владимиром; на еврейском кладбище рассматривал старые надгробные надписи; следы греческих и генуэзских поселений возбудили в нем ряд остроумных соображений
Грибоедову в первый и единственный раз в жизни удалось увидеть свою пьесу на сцене. Это было в 1829 году в Эривани, где дивизионный генерал Красовский устроил весьма порядочный офицерский театр в бывшем дворце персидских сердарей; но граф Паскевич запретил эти спектакли. Впервые "Горе от ума" было сыграно на публичной сцене уже после смерти Грибоедова, в Петербурге 26 января, а в Москве 27 ноября 1831 года
Живокини был неподражаем в смехотворных сценических пустяках, превосходно играл роль старинных шутов, не стеснялся текстом пьес, свободно вставлял монологи и реплики собственного сочинения, вступал даже в непосредственный разговор с публикой. Проделывая все это с большим успехом, Живокини доходил даже до передразнивания инструментов из оркестра, до укоризы музыкантам
Император Александр III немедленно по вступлении на престол отменил монополию казенных театров в столицах. Эта отмена влекла за собой возникновение частных сцен
Император Николай I страстно любил театр и непременно смотрел всякую оригинальную пьесу, хотя бы даже одноактную
Капитал для премий за лучшие драматические произведения образовался по подписке. Она была разрешена в память пятидесятилетней годовщины смерти Грибоедова, и собранные около семи тысяч рублей составили капитал для выдачи "грибоедовской" премии
Мочалов отдавал всего себя роли Гамлета. Как то он признался, что если его будут принуждать выступать часто в этой роли, он лишится рассудка
Мочалов с молчаливым упорством отказывался от светских знакомств или выгодных связей
Не удалось Грибоедову увидеть свою комедию целиком и в печати. Лишь в альманахе "Русская Талия", изданном в 1825 году Ф. Булгариным, было напечатано несколько сцен из нее. Надо, впрочем, заметить, что Грибоедов сам был отчасти виноват, что комедия его не появилась в печати в полном объеме тогда же. По рассказу одного из цензоров того времени, в 1824 году в приемную к министру явился однажды высокий стройный мужчина во фраке, в очках, с большой переплетенной рукописью. Это был Грибоедов. Рассказчик, случившийся в приемной, спросил вошедшего, чего он желает. - "Я хочу видеть министра и просить у него разрешения напечатать комедию "Горе от ума". Чиновник объяснил, что дело просмотра рукописей принадлежит цензуре и он напрасно обращается к министру. Грибоедов, однако, стоял на своем, а потому был допущен к министру. Тот, просмотрев рукопись, перепугался разных отдельных стихов, и комедия на многие годы была запрещена. "Не иди Грибоедов к министру, а представь рукопись к нам в комитет, - рассказывал цензор, - мы бы вычеркнули из нее несколько строк, и "Горе от ума" явилось бы в печати почти десятком лет ранее, чем то случилось по гордости Грибоедова, пожелавшего иметь дело прямо с министром, а не с цензурным комитетом"
Недружелюбно были встречены матерью Грибоедова его первые литературные опыты. Она, конечно, боялась, что увлечение литературой оттолкнет юношу от предначертанной карьеры, звание же литератора и стихотворца представлялось чем-то крайне унизительным с точки зрения московского великосветского кодекса. Но не только в университетские годы, а и впоследствии мать Грибоедова не иначе как с презрением отзывалась о литературных занятиях сына и срамила его в присутствии посторонних. Так, в письме к Бегичеву из Воронежа, от 18 сентября 1818 года, Грибоедов между прочим пишет: "В Петербурге я по крайней мере имею несколько таких людей, которые, не знаю, настолько ли меня ценят, сколько, я думаю, этого стою, но по крайней мере судят обо мне и смотрят с той стороны, с которой хочу, чтобы на меня смотрели. В Москве совсем другое: спроси у Жандра, как однажды за ужином матушка с презрением говорила о моих стихотворных занятиях и еще заметила во мне зависть, свойственную мелким писателям, оттого, что я не восхищаюсь Кокошкиным и ему подобными...
Но однообразная жизнь вдали от родины, в тоскливом одиночестве, принесла и свою пользу. Тавризу оказывается обязанным Грибоедов тем, что вновь - и на этот раз уже решительно и бесповоротно - взялся за свою комедию "Горе от ума"
Один из критиков, говоря об игре Мочалова в роли Отелло, отмечал, что натуральность доходила у него до излишней простоты. "Но причиною сему, - замечает он, - как кажется, напыщенный тон других лиц и слог перевода; все декламируют по нотам, и странно слышать одного, говорящего по человечески"
Под влиянием Бегичева он начинает смотреть иными глазами на все его окружавшее; товарищей-собутыльников, которых прежде Грибоедов старался превзойти во всех их излишествах, теперь он называет уже "казарменными готтентотами"; жизнь среди них делается ему невыносима. Он снова принимается за прерванные литературные занятия, и в 1814 году впервые появляются в печати, на страницах "Вестника Европы", две его статьи: "О кавалерийских резервах" и "О празднике, данном генералу Кологривову его офицерами"
Среди дворянско-гвардейской молодёжи начала XIX века считалось признаком "хорошего тона" сочинить водевиль для бенефиса того или иного актёра или актрисы
Среди немногочисленных служебных занятий, оставлявших ему много свободного времени, перевел Грибоедов с французского стихами, переделав ее и дав ей заглавие "Молодые супруги", небольшую комедию Лессера "Le secret du menage". Комедия была переведена теми тяжелыми, шероховатыми шестистопными ямбами, какими писались у нас трагедии в XVIII и начале XIX веков и которые ничем не напоминали легкого разговорного стиха "Горя от ума"
Таким образом, полностью, хотя и с большими пропусками, комедия "Горе от ума" появилась в печати лишь в 1833 году. Зато в списках к пятидесятым годам она успела распространиться в количестве около сорока тысяч экземпляров
Талантливейшие актеры московской сцены долго не могли освоиться с фигурами Фамусова и Чацкого. Щепкин дошел до совершенства в исполнении своей роли лишь после тщательного изучения реального прототипа Фамусова - лично знакомого ему московского "туза"
Удостоенная Академией Уваровской премии и поставленная на сцене Александрийского театра в 1863 году, комедия Писемского впоследствии сделалась одною из тех классических пьес драматического репертуара, которые никогда не сходят со сцены
Щепкин сначала был возмущен, что Мочалов берет для бенефиса "Гамлета" - отвратительную пьесу, как он считал
Щепкин страстно любил театр и свою профессию: "Театр для актера - храм, - говорил он. - Это его святилище! Твоя жизнь, твоя честь - все принадлежит бесповоротно сцене, которой ты отдал себя. Твоя судьба зависит от этих подмостков. Относись с уважением к этому храму и заставь уважать его других. Священнодействуй или убирайся вон"
"Ветеран..." же "... и новобранец" - драматический случай в одном действии - был и совсем плох. Заплативши дань патриотическому настроению общества, возбужденному ужасами севастопольской войны, Писемский вместе с тем обнаружил всю свою неспособность к драматическому одушевлению и потрясению нервов чувствительными эффектами
Автор "Истории русского народа", предшественник Лермонтова по настроению, сильный боец и передовой человек, гибкий и энергичный ум, открытое, живое сердце - это Полевой в первой половине своей жизни. Автор заядлопатриотических произведений, сотрудник Булгарина, человек, не останавливающийся ни перед какими унижениями, торгующий своим талантом и быстро промотавший свою великую славу на скользком пути подслуживания, - это тот же Полевой, но уже после закрытия "Московского телеграфа"
В С-Петербурге Кукольник, автор трагедий в классическом роде, сочинитель ходульных раздирательных мелодрам, считался гением
За октябрь 1840 в петербургском Александринском театре было поставлено всего 25 спектаклей, из которых почти в каждом, кроме основной пьесы, было ещё по одному-два водевиля, но десять спектаклей были сверх того составлены исключительно из водевилей
Закончив домашнее обучение в 1810 году, в 15 лет, Грибоедов был помещен в Московский университет на этико-политический факультет для приобретения кандидатского диплома в видах более успешной служебной карьеры. А чтобы оградить юношу от дурного общества товарищей, не принадлежавших к избранному кругу, Грибоедов был определен вольнослушателем и ходил в университет не иначе, как с гувернером
И.М.Долгоруков (1764 -1823) был талантливым актером, на которого обратил внимание еще Великий князь Павел Петрович (будущий Павел I, Государь Император)
Известный кавказский герой генерал Ермолов очень метко выразил свое впечатление, выслушав пьесу Островского: "Она не написана, она сама родилась"
Князь Шаховской говорил о Мочалове: "Он только тогда и хорош, когда не рассуждает, и я всегда прошу его об одном, чтобы он не старался играть, а старался не думать только, что на него смотрит публика. Это гений по инстинкту, ему надо выучить роль и сыграть; попал - так выйдет чудо, а не попал - так выйдет дрянь".
Однажды, в начале 1812 года Грибоедов прочел своему воспитателю Иону и одному из товарищей отрывки из комедии, и, по словам слушателей его, это были уже первые наброски комедии "Горе от ума"
Появление отрывков комедии в "Русской Талии" развязало язык прессе, и весь 1825 год был занят ожесточенной полемикой различных органов печати по поводу "Горя от ума". Вся литература, можно сказать, разделилась на два лагеря - друзей и врагов пьесы. Во главе последних стоял и доживавший последние дни свои Карамзин, не забывший насмешек Грибоедова над сентиментализмом. Но Карамзин, конечно, не заявлял своего мнения печатно, а ограничивался разговором в кругу своих высокопоставленных друзей. В пользу комедии первый голос подал Н.А. Полевой в N 1 своего "Московского телеграфа" за 1825 год
Привычка исключительно к иноземным пьесам убивала личное творчество исполнителя и окончательно отучала его от воспроизведения русских характеров. Известно, например, в каком затруднении оказались даже такие артисты, как Щепкин и Мочалов, при первой постановке на сцене "Горя от ума"
Так, например, вот что говорит между прочим в своих воспоминаниях Д. В. Давыдов: "Находясь с ним долго в весьма близких отношениях, я, более чем кто-нибудь, был глубоко огорчен его действиями в течение 1826 и 1827 годов. Грибоедов, терзаемый под конец своей жизни бесом честолюбия, затушил в сердце своем чувство признательности к лицам, не могшим быть ему более полезными, но зато он не пренебрег никакими средствами для приобретения полного благоволения особ, кои получили возможность доставить ему средства к удовлетворению его честолюбия"
"Читал ли ты комедию или, лучше, трагедию Островского Свои люди - сочтемся! и которой настоящее название Банкрот? Пора было вывести на свежую воду самый развращенный духом класс людей. Если это не минутная вспышка, не гриб, выдавившийся сам собою из земли, просоченной всякою гнилью, то этот человек есть талант огромный. Я считаю на Руси три трагедии: Недоросль, Горе от ума, Ревизор. На Банкроте я поставил нумер четвертый" (Одоевский)
1845 Дом Островского стоял среди пустыря, по соседству со знаменитыми в старину серебряными торговыми банями. Местность была до такой степени уединенна, а нравы - просты и откровенны, что из окон жилища Островского можно было видеть самые смелые бытовые картины: из бани выскакивали люди, только что запарившиеся до одурения, и принимались валяться в снегу. Против дома находилась полицейская будка с беззубым полицейским стражем, обладателем неуклюжей допотопной алебарды, большим приятелем окрестных обывателей и великим любителем веселой компании и крепкого безмятежного сна
1850 Шумский, считавшийся в то время звездой первой величины в водевилях, также не желал идти на уступки и играть серых персонажей замоскворецкого царства
3 декабря 1849 года Островский явился в сопровождении артиста Садовского на литвечер к Погодину, попеременно с ним читавшего пьесу. Чтение и на этот раз вызвало всеобщее восторженное одобрение. Погодин записал в своем дневнике: "комедия - Банкрот - удивительная"
Александр II пожаловал Островскому бриллиантовый перстень - за благородные патриотические чувства, вдохновившие пьесу "К. Минин"
Александр III, в первый раз встречая Островского, заявил ему: - Поручая вашему ведению свои театры, я уверен, что они будут в хороших руках. Делайте все, что найдете полезным для процветания их
В 1860 Островскому за "Грозу" и Писемскому за "Горькую судьбину" была присуждена 1-ая Уваровская премия
в 1865 году, Островский в "Современнике" напечатал перевод шекспировской комедии "Усмирение своенравной" (совр. "Укрощение строптивой".- Ред.)
Во второе представление "Бедной невесты" государь привез с собой государыню и наследника с супругой,- впоследствии он еще раз смотрел ту же комедию. Благосклонность, по-видимому, была вполне внушительная, но она оказала мало влияния на театральную дирекцию и на цензуру. Отрицательное и даже враждебное отношение этих учреждений к новому таланту обнаружилось одновременно с его популярностью и нисколько не ослабевало с течением времени
в Москве возникло Собрание драматических писателей. Островский был его вдохновителем и председателем с 21 октября 1874 года до самой смерти. Но на первых порах больших результатов не получилось: антрепренеры упорно не желали платить авторам за представления пьес, возникло множество процессов, и все благие цели собрания, вероятно, долго не осуществились бы, если б на помощь не пришла судебная власть и правительство. Суды стали карать антрепренеров за самовольную постановку пьес; антрепренеры начали входить в личные сделки с авторами, но размер платы зависел от случайностей, от ловкости той и другой стороны. Дело окончательно укрепилось, когда Собрание драматических писателей было признано законом и превратилось в официальное учреждение, называемое Обществом русских драматических писателей и оперных композиторов
В Москве, где комедии Островского пользовались неизменно шумным успехом, репертуаром заведовал Верстовский. Он кратко и сильно выражал свое отношение к новым пьесам: "Сцена провоняла от полушубков Островского"
В сентябре 1843 года Островский зачислен канцелярским служителем в Московский совестный суд. Учрежденный при Екатерине II, этот суд ведал гражданские дела, причем тяжущиеся по этим делам могли согласиться разрешить свой спор мировым соглашением по совести. Уголовные дела, подлежавшие совестному суду, возникали по жалобам родителей на детей, касались преступлений, совершенных малолетними и глухонемыми или вызванных особенно неблагоприятными обстоятельствами. Наконец, вообще все гражданские споры между родителями и детьми обязательно разбирались в совестном суде
Вожаками консервативной, не принимавшей пьес А. Осторовского, партии явились Шумский, Самарин и особенно Щепкин
Император Александр III сочувственно встретил записку Островского о положение русского театра и собственноручно написал на ней: "Было бы весьма желательно осуществление этой мысли, которую я разделяю совершенно". Островскому было разрешено устроить в Москве частный русский театр
к концу шестидесятых годов Островский встретил нового и очень сильного соперника. Русские сцены набросились на оперетку, публика приветствовала новое поветрие, - и комедии и драмы должны были отступить перед наплывом пикантных пошлостей и шутовского комизма
Комедия "Невольницы" (1881) явно знаменует поворот от яркого художественного воссоздания лиц и фактов в сторону простых сценических диалогов - неизменно очень живых, содержательных, полных остроумия и идей, но не создающих на сцене движения и драматизма и большею частью одинаково бесполезных и для развития действия, и для уяснения психологии действующих лиц
купечество, впервые за все существование русского театра, отозвалось восторженно на талант Островского и исполнение артистов. Особенно много горячих похвал пришлось выслушать Садовскому
На второе представление "Бедной невесты" Островского приехал царь, остался весьма доволен спектаклем и по окончании заявил: "Очень мало пьес, которые бы мне доставляли такое удовольствие, как эта. Ce n'est pas une piece, c'est une lecon (это не пьеса, a нравственный урок)"
На драму Островского "Гроза" обратила внимание Академия и поручила профессору Плетневу представить отзыв о пьесе. Критик восхищался характером Катерины, верным изображением провинциального городского быта и находил произведение достойным Уваровской премии. Академия и присудила эту премию 29 декабря 1860 года
несмотря на всю разнообразную и плодовитую литературную деятельность, Островский не выходил из нужды
Неурядицы в русском сценическом искусстве, в драматической литературе и в театральной критике подтолкнули Островского к замыслу - создать театр-школу, одинаково полезную как для эстетического воспитания публики, так и для приготовления достойных деятелей сцены
Особенно много Островский терпел от молодых драматургических талантов. Они не давали ему покоя со своими пьесами, просили его советов, поправок, сотрудничества; он умел щадить даже самолюбие бездарностей, тратил время и находчивость на беседы с ними, а нередко действительно вступал в литературную компанию с начинающим драматургом и отдавал свой труд и свое имя
Островский был главным инициатором создания спец театральной школы при Малом театре
Островский и его спутники по заграничной поездке - между ними находился Горбунов - запаслись записными книжками, в которые готовились вносить все наиболее выдающиеся впечатления и происшествия. В действительности впечатления оказались довольно незначительными, а происшествий сколько-нибудь замечательных не случилось - и записи Островского ничем не отличаются от дневника всякого обыкновенного русского странствователя по Европе
Островский писал: "Оперетка же с беспрестанным шаржем, который составляет ее достоинство и без которого она немыслима, есть отрицание реальности и правды"
Островский предложил молодой поэтессе Мысковкой заняться драматической обработкой иностранных сказок. Эти переработки вырастут на сцене в увлекательные феерические зрелища, окончательно затмят оперетку и балет. Это будет прекрасным развлечением и для детей
Островский предполагал образовать при Обществе капитал для выдачи постоянных и временных премий за лучшие драматические произведения и для конкурсов на соискание премий за сочинения по сценическому искусству, - причем темы предоставлялось предлагать Обществу
Островский предполагал учредить при Обществе центральную библиотеку по драматической литературе и опере, снабдить ее классическими произведениями, русскими и иностранными, и издавать при библиотеке пьесы для театров. Островский намеревался пожертвовать Обществу собственную библиотеку
Островский сам вызвался принять участие в исследованиях положения России по поручению вел. князя Константина. Он вошел в соглашение с Потехиным и поделил с ним Волгу. Потехин взял себе местность от устьев Оки до Саратова, Островскому достались верховья Волги
Островский сообщал, что 1 апреля 1847 года он нашел рукопись. Она "проливает свет на страну, никому до сего времени в подробности не известную и никем еще из путешественников не описанную. До сих пор известно было только положение и имя той страны; что же касается до обитателей ея, т. е. образа их жизни, языка, нравов, обычаев, степени образованности,- все это было покрыто мраком неизвестности". До сих пор знали только, что страна эта лежит прямо против Кремля, по ту сторону Москвы-реки, отчего и называется Замоскворечьем
Отчет Островского "Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода" напечатали в "Морском сборнике", но автор был слишком художник, чтобы удовлетворить канцелярскую редакцию. Отчет подвергся изменениям и сокращениям, было вычеркнуто немало художественных подробностей,- а в них именно и заключалась высшая ценность статьи
По возвращении в Россию Островский принялся за изучение итальянских драматургов и впоследствии перевел четыре пьесы: три комедии - "Великий банкир", "Заблудшие овцы", "Кофейня" - и весьма популярную драму Джакометти "Семья преступника"
По словам Островского, уже к осени 1846 года им было написано много сцен из купеческого быта, в общих чертах задумана целая комедия и даже набросаны некоторые ее сцены
Помимо нравов Островский подмечает особенности местных говоров, записывает оригинальные выражения и даже собирает материалы для словаря наречия приволжского населения. Эти материалы наследники Островского передадут потом в Академию Наук. Не забывает путешественник и о красотах природы. Он описывает каждый шаг своего пути, как глубокий знаток русской народной психологии, как страстный любитель родной старины
с 1853-го по 1872 год: всего 766 раз прошли пьесы Островского только на казенных сценах. Дирекция императорских театров получила за это время со спектаклей Островского около двух миллионов дохода
Садовский старался до последних мелочей жизненно и точно воспроизвести московского купеческого пропойцу в роли Любима Торцова, достал даже и надел на себя особый костюм, известный у московских сидельцев как "срам-пальто"
Самарин - блестящий первый любовник - не мог найти в себе ни таланта, ни воли усвоить глубоко правдивое, но извне малоэффектное и слишком сложное творчество молодого драматурга Островского
Средства для жизни уже популярный и обласканный в высших сферах Островский вынужден добывать другим трудом, помимо художественного
Уваров по прочтении пьесы Островского "Свои люди сочтемся" очередь обратился к Назимову с предложением пригласить автора к себе и "вразумить его, что благородная и полезная цель таланта должна состоять не только в таком изображении смешного и дурного, но и в справедливом его порицании, не только в карикатуре, но и в распространении высшего нравственного чувства, следовательно, в противопоставлении порока добродетели и картинам смешного и преступного таких помыслов и деяний, которые возвышают душу; наконец, в утверждении того столь важного для жизни общественной и частной верования, что злодеяние находит достойную кару еще на земле"
Читал Островский медленно, чрезвычайно тщательно оттеняя каждую фразу, будто прислушиваясь к ней и взвешивая каждое выражение. Слушатели самых разнородных общественных слоев единодушно подчинялись обаянию чтеца: так он умел захватить, заворожить - одновременно и литераторов, и аристократов, и серую купеческую толпу
Шумский и Щепкин усердно ехидствовали над типами Островского. Надеть на актера поддевку да смазные сапоги, говорил Шумский, еще не значит сказать новое слово. Щепкин в свою очередь острил: "Бедность-то не порок, да ведь и пьянство не добродетель!"
Щепкин воспользовался Нижегородской ярмаркой и решился выступить в роли Любима Торцова. "Я выучил летом роль Любима Торцова. Сыграть мне ее нужно было во что бы то ни стало. Это являлось потребностью моей души. Роль сама по себе грязна, но в ней есть светлые стороны. Моя старая голова верно поняла; разогретое воображение затронуло неведомые дотоле струны, которые сильно зазвучали и подействовали на сердце зрителя."
"В продолжение 1847, 1848 и половины 1849 года, - рассказывает он,-я писал свою комедию отдельными сценами на глазах своих друзей, постоянно читал им каждую сцену, советовался с ними о каждом выражении, исправлял, переделывал, некоторые сцены оставлял вовсе, другие заменял новыми, во время болезни, не будучи в состоянии писать, диктовал четвертый акт; написанная прежде сцена по новому плану вошла в третье действие" (Островский)
"Остановится ли путник на высоте кремлевской, привлеченный неописанной красотой Москвы, - и он глядит на Замоскворечье, как на волшебный мир, населенный сказочными героями "Тысячи и одной ночи". Таинственность, как туман, расстилалась над Замоскворечьем; сквозь этот туман, правда, доносились до нас кое-какие слухи об этом Замоскворечье, но они так сбивчивы, неясны и, можно сказать, неправдоподобны, что ни один еще благомыслящий человек не мог из них составить себе сколько-нибудь удовлетворительного понятия о Замоскворечье" (А. Островский)
1 января 1886 года управляющим императорскими московскими театрами был назначен А. А. Майков; Островского назначили заведующим репертуарной частью и начальником театрального училища. Московские театры получили самостоятельное управление и двух хозяев: собственно по хозяйственной части и по художественной и учебной
Во всякой роли Живокини непременно старался сыграть возможно забавнее, во что бы то ни стало посмешить приказчиков из Ножовой линии, выйти на сцену в самом смехотворном костюме и гриме... Все это совершенно не отвечало ни намерениям Островского, ни характерам его героев, - и Живокини пришлось примириться со своей неприспособленностью к новому репертуару
Желание увидеть наконец свои произведения на сцене осуществилось сравнительно не скоро, в январе 1853 года, когда Островский был автором уже пяти пьес
Знаменитая французская артистка Рашель из-за представлений "Бедности -- не порок" принуждена была играть по утрам, столь сильным оказалось увлечение московской интеллигенции
И Гедеонов по просьбе Бурдина написал Дубельту о "Картине семейного счастья". Бурдин отправился к начальнику III отделения, и между ними произошел следующий исторический разговор. Дубельт на приемах был очень любезен и вежлив. - Чем могу быть вам полезным, мой любезный друг? - спросил он у артиста. - У меня горе, ваше превосходительство: бенефис на носу, а все представленные мною пьесы не одобрены. - Ай, ай, ай! Как это вы, господа, выбираете такие пьесы, которые мы не можем одобрить... все непременно с тенденциями! - Никаких тенденций, ваше превосходительство; но цензура так требовательна, что положительно не знаешь, что и выбрать! - Какую же пьесу вы желаете, чтобы я вам дозволил? - Семейную картину Островского. - В ней нет ничего политического? - Решительно ничего; это - небольшая сценка из купеческого быта. - А против религии? - Как это можно, ваше превосходительство? - А против общества? - Помилуйте,- это просто характерная бытовая картинка. Дубельт позвонил: "Позвать ко мне Гедерштерна, и чтобы он принес с собою пьесу Картина семейного счастья Островского". Является высокая, сухая, бесстрастная фигура камергера Гедерштерна с пьесой и толстой книгой. - Вот господин Бурдин просит разрешить ему для бенефиса не одобренную вами пьесу Островского, - так я ее дозволяю. - Но, ваше превосходительство, - начал было Гедерштерн. - Дозволяю - слышите! - Но, ваше превосходительство, в книге экстрактов извольте прочесть... - А, Боже мой! Я сказал, что дозволяю! Подайте пьесу. Гедерштерн подал пьесу, и Дубельт сверху написал: "Дозволяется. Генерал-лейтенант Дубельт" - и не зачеркнул даже написанного прежде: "Запрещается. Генерал-лейтенант Дубельт". В этом виде, прибавляет Бурдин, теперь хранится эта пьеса в театральной библиотеке
Один из замоскворецких обывателей говорил Садовскому: - Ну, Пров Михайлыч, такое ты мне, московскому первой гильдии купцу Ив. Вас. М-ву, уважение сделал, что в ноги и тебе должен кланяться. Как вышел ты, я так и ахнул! Да я говорю жене (увидишь - спроси ее): смотри, говорю, - словно бы это я!.. Борода только у тебя покороче была,- ну вот, как есть! Это, говорю, на меня критика. Даже стыдно стало: сижу в ложе-то, да кругом и озираюсь, - не смотрят ли, думаю, на меня. Ей-Богу! А как заговорил ты про тарантас, я так и покатился! у меня тоже у Макария случай с тарантасом был
Однажды Щепкин, особенно горячо нападая на комедии Островского, вышел из себя, стучал кулаком по столу, костылем в пол. Шумский вторил ему. Садовский наконец не выдержал и с обычным юмором высказал свой приговор: - Ну, положим, Михаило Семеныч - западник: его Грановский заряжает, а какой же Шумский западник? Он просто Чесноков
Цензурные притеснения и враждебное отношение театрального начальства ставили Островского в крайне печальное положение. Авторы драматических произведений не получали с театров платы за постановку своих пьес. Казенные сцены платили очень мало и с исключениями: пьесы, шедшие в бенефисы артистов, безвозмездно становились собственностью театра
Смелость Грановского сходила ему с рук не от уступок, а от кротости выражений, которая была для него так естественна, от отсутствия сентенций a la francaise, в которых ставятся огромные точки в крошечных i вроде нравоучений после басни. Излагая события, художественно группируя их, он говорил ими, так что мысль, не высказанная, но совершенно ясная, представлялась слушателю очень знакомой, почти его собственной мыслью
Словарь Даля и песни Кириевского были изданы на деньги Общества любителей российской словесности
в одной из газетных заметок за 1886 год упоминался "Вл. Соловьев, философ и, как оказалось, поэт"
в августе 1802 года Каразин снова появился в Харькове. Здесь он убедился, что дворяне и горожане по-прежнему готовы содействовать осуществлению его мысли. В частном собрании дворян, бывшем 20 августа, состоялась подписка на 100 тысяч рублей серебром. На другом частном собрании дворян, состоявшемся 29 августа, решено было пожертвовать миллион рублей от всего слободско-украинского дворянства
"Слушать" Никольского вместо Лобачевского предпочитали, вероятно, и потому еще, что на лекциях первого было вообще веселее. Никольский искал популярности и умел плыть по течению. Во время попечительства Магницкого он начинал доказательство равенства треугольников словами: "С помощью Божиею эти два треугольника равны"
"Грустное, тоскливое чувство овладевает мною всякий раз, как пройдут первые порывы радости по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растет эта тоска, словно в далеких пустынях Азии покинуто что-нибудь незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе. Да, в тех пустынях действительно имеется исключительное благо - свобода,- правда, дикая, но зато ничем не стесняемая, почти абсолютная" (Пржевальский)
"Его (Каразина) библиотека, - по свидетельству современника, - обнимала, как и он сам, все отрасли человеческих знаний". В 1836 году эта библиотека пострадала от пожара, причем сгорело до 5 тысяч томов и множество рукописей. Григорий Данилевский вспоминает, как он, будучи шестилетним мальчиком, видел Каразина, худого седого старика, заехавшего в зимний бурный вечер на хутор его отца и плакавшего при рассказе о гибели своей библиотеки
"Едва ли какой-нибудь гурман ест с таким аппетитом разные тонкости европейской кухни, с каким мы теперь принимаемся за питье кирпичного чая и еду дзамбы с маслом, а за неимением оного - с бараньим салом. Правда, последнее, будучи растоплено, издает противный запах сальных свечей, но, путешествуя в азиатских пустынях, необходимо оставить дома всякую брезгливость, иначе лучше не путешествовать. Цивилизованный комфорт даже при больших материальных средствах здесь невозможен; никакие деньги не превратят соленую воду в пресную, не уберегут от морозов, жары и пыльных бурь, а иногда и от паразитов" (Пржевальский)
"Из всех сказок,- говорит Пржевальский,- особенно нравилась мне, мальчику непокорному и шаловливому, "Иван, великий охотник"; бывало, как только закапризничаю, нянька и говорит: "Хочешь, я расскажу тебе об Иване, великом охотнике?" - и я тотчас стихаю"
"Лекции Грановского, - сказал Чаадаев, выходя после третьего или четвертого чтения из аудитории, битком набитой дамами и всем московским светским обществом,- имеют историческое значение"
"Лобачевский сам никогда не заискивал перед начальством, не старался выставиться на глаза, не любил этого и в других. В то время, когда большинство членов совета, в угоду попечителю, готово было на все, Лобачевский безмолвно присутствовал в заседаниях, безмолвно и подписывал протоколы этих заседаний"
"Но и простой гражданин должен читать "Историю". Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали ужаснейшие, и государство не разрушалось" (Карамзин)
"О какой дворянской семье ни спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же: родители поссорились с детьми. И не из-за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникали ссоры, а единственно из-за вопросов чисто теоретического, абстрактного характера. "Не сошлись убеждениями!" - вот только и всего; но этого "только" вполне достаточно, чтобы заставить детей побросать родителей, а родителей - отречься от детей" (С. Ковалевская о 60-х гг)
"Отчеты" Корфа расходились в тысячах экземпляров, вызывая новые и новые требования и давая довольно значительные средства александровскому училищному совету, в пользу которого поступала выручка от продажи
"Работа по описанию птиц подвигается туго. Трудно самому справиться со всем материалом, а помощи ждать неоткуда! Притом само писание прегнусное: приходится считать перья, мерить носы и тому подобное. Это не та широкая свобода мысли, когда приходится творить описания природы; нет, теперь все должно быть уложено в узкие рамки специальности, для которой прежде всего нужна усидчивость, а не способность. Право, я никогда не думал, чтобы мне так противны были эти специальные описания, но волей-неволей нужно подчиниться необходимости" (Пржевальский)
"Руководство к обучению грамоте" было составлено Корфом первоначально для обучения старшей своей дочери
"Система поблажки любимчикам находилась у него в полном отсутствии. Он был вполне беспристрастен и зачастую ставил единицу и нуль самым любимым юнкерам. Часто посещавшему его и довольно близко к нему стоявшему юнкеру К. пришлось остаться на второй год за неудачу экзамена именно по истории и географии. Сам Пржевальский настоял на этом. Ни слезы матери, ни уверения К., что он будет учиться, ни просьбы за него товарищей и начальников не могли поколебать справедливого решения Пржевальского"
1850. Воспитанник Казанского университета, Второв начал свое служебное поприще в Казани при канцелярии военного губернатора, а затем - библиотекарем университета; в то же время он редактировал местные "Губернские ведомости" и усердно занимался археологией и этнографией края
24 декабря 1888 совершилось в Париже нечто подобное, но еще несравненно более замечательное. Академия наук присудила одну из своих наибольших премий женщине, и еще увеличила размеры этой премии. Удостоена этой премии г-жа Ковалевская, урожденная Корвин-Круковская, доктор философии и профессор математики в Стокгольмском университете
А. В. Терещенко (1806--1865) и его книга "Быт русского народа"
Археографическая экспедиция (1829--1834) обследовала губернские архивы и монастырские библиотеки на предмет обнаружения и сбора древних рукописей
Бартельс читал историю математики В Казанском университете по собственным запискам, широкой кистью рисуя величественную картину успехов человеческого ума в этой области
Благодаря стараниям Лобачевского в 1834 году как в гимназиях, так и в университете были введены гимнастика и преподавание искусств
Благосветов добровольно возложил на себя крест корректора, редактора, предпринимателя и нес его с каким-то самопожертвованием. В редакции он просиживал дни и ночи, возился с сотрудниками, цензорами, типографией, вмешивался в каждую мелочь и, кроме своего журнала, не признавал ничего. Он читал только для "Русского слова", писал только для него и из 24-х часов отдавал ему 18
Булич в своей "Истории Казанского университета" говорит: "Почему-то студенты, записавшиеся слушать математические лекции, неохотно ходили слушать молодого профессора Лобачевского и предпочитали ему Никольского. Думаем, оттого, что первый относился гораздо серьезнее к своему делу и был строже второго. Между прочим, студенты жаловались на Лобачевского за то, что он читает "не об употреблении логарифмов, а о происхождении их", и оттого они его не понимают"
В 1852 Совет Русского географического общества постановил передать Афанасьеву собрание русских сказок
В 1868 году приехала в Петербург первая женщина-врач Суслова; о ней кричали, ею гордились
В Воронеже Второв и К. О. Александров-Дольник ревностно принялись за изучение этнографии, истории и археологии края, занимались собиранием древних грамот, в результате чего получилось солидное издание "Воронежских актов" XVI и XVII столетий
В деревне Каразин выписывал множество научных журналов, приобретал все выходящие выдающиеся научные сочинения и таким образом следил за состоянием научных занятий
В доме Круковских Малевич держал себя как человек совсем маленький, старался всем угодить или по крайней мере никому не делал неприятного. Это был неизменный партнер генерала (отца С. Ковалевской) в карточной игре, молчаливый, почтительный обожатель генеральши. Он избегал столкновений с "характерной" англичанкой и не принимал участия в спорах. Уступчивый в мелочах жизни, Малевич беспрепятственно мог делать дело в то время, как другие спорили о словах. И когда дело касалось прямых интересов его питомцев, этот смирный человек был и храбр, и настойчив. Например, считая вредным продолжать домашнее образование своего ученика, сына Корвин-Круковского, он советовал поместить его непременно в одну из петербургских гимназий. Добросовестный, прямодушный совет с указанием на несостоятельность домашнего воспитания мальчика не понравился отцу с матерью; однако вскоре родители последовали ему. Таково было влияние Малевича в доме Корвин-Круковских, где он держал себя тише воды, ниже травы
В конце января 1803 года был назначен попечитель "учреждаемого" в Харькове университета. Это был граф Потоцкий, личность в высшей степени почтенная. В это время Каразин уже приискал несколько профессоров. Пора было приступать к фактическому устройству университета
В Кульдже Пржевальский получил письмо от матери, в котором она, поздравляя его с производством в полковники, выражала надежду, что по возвращении из экспедиции он станет генералом. "А генералам всем надобно сидеть дома,- прибавляла она.- Вероятно, это твоя последняя экспедиция... Не мучь ты себя, а вместе с собой и меня. Чего тебе недостает? А то воспоминание о тебе, лишения твои почти всех удобств жизни измучили меня, и я, право, состарилась за это время на десять лет,- а ведь я не увижу тебя еще два года"
В мае 1867 г в Москве состоялся славянский съезд и открылась Всероссийская этнографическая выставка. Кружок устроил в честь славянских гостей литературно-музыкальный вечер. Островский говорил приветствие, как первенствующий московский литератор
В марте 1803 года Демидов обратился к министру народного просвещения графу Завадовскому с предложением пожертвовать необходимые средства для основания в Ярославле высшего учебного заведения (Демидовский лицей); при этом он указал, что желание сделать это пожертвование было вызвано чтением только что вышедшего тогда плана общего образования в России ("Предварительные правила народного просвещения", составленные Каразиным). За Демидовым и под влиянием его примера так же поступил Безбородко, на пожертвование которого возник Нежинский лицей. Далее следует пожертвование Румянцевым музея с домом "на благое просвещение" (теперешний Румянцевский музей в Москве), пожертвования Голицына, Дашковой и других
В начале 1880 года был съезд естествоиспытателей, на котором она присутствовала по настоянию Чебышева, всегда принимавшего горячее участие в ее судьбе; по его же настоянию она решилась прочитать на съезде одну из своих залежавшихся работ. Долго пришлось ей искать заветный ящик, где хранились ее математические рукописи и книги. Нужно сказать правду, что, прежде чем добраться до них, много надо было снять пыли. На чердаке они успели отсыреть, но мысли, в них заключавшиеся, отличались новизной и свежестью и никем еще не были высказаны. С чувством радости и гордости Ковалевская за одну ночь перевела свою статью об Абелевских функциях на русский язык
В первое время юная Ковалевская сильно краснела, когда ей приходилось называть своим мужем совершенно, в сущности, постороннего ей человека; но вскоре она привязалась к своему "освободителю", и в Петербурге они были неразлучны: их всюду встречали вместе - в театрах и на лекциях Сеченова
В Петербурге Пржевальского по обыкновению донимали обедами, приглашениями, просьбами о лекциях и прочим. Поживши в деревне, вылечившись, воспрянув духом, он стал хлопотать о путешествии в Тибет. Государственное казначейство выдало ему 20 тысяч рублей в дополнение к суммам, оставшимся от Лобнорской экспедиции
В то же время Каразин был озабочен и приисканием слушателей для будущего университета. В Харькове он нашел до 50 молодых людей, "годных к непосредственному поступлению студентами". Но этого числа ему казалось мало, и он уговорил Новосильцева, - опасаясь; выступать лично, чтобы не повредить делу, - представить министру народного просвещения записку о необходимости просить, чтобы из семинарий, находящихся в Харьковском учебном округе, не требовали учеников в Петербургскую учительскую семинарию, а помещали их в Харьковский университет
В Учительском институте в это время были постоянные недоразумения между студентами и директором И. И. Давыдовым; студенты делились на две партии: партию приверженцев Давыдова, заискивавших перед ним, и партию оппозиционную. Добролюбов принадлежал к последней, принимал горячее участие во всех дрязгах, но вскоре убедился в их тщете и в то же время разочаровался во многих товарищах
В январе 1810 года Лобачевский оказался самого худого поведения; несмотря на приказание начальства не отлучаться из университета, он в Новый год, а потом еще раз ходил в маскарад и в гости - за что опять был наказан: имя его было записано на черной доске, выставленной на неделю в студенческих комнатах. Проступки Лобачевского считали достопримечательными, характер - упрямым, нераскаянным; его назвали "много думающим о себе"
Вейерштрасс, отличающийся удивительной способностью готовить к самостоятельным занятиям математикой, в первое время упражнял Ковалевскую в решении легких, но все же новых вопросов, развивая в ней различные навыки; затем она под его руководством постепенно переходила к более самостоятельным работам
Великий князь Константин желал знать подробно внутреннее состояние России, и для изучения его были призваны не чиновники, а лучшие современные писатели и знатоки народного быта: Писемский, Гончаров, Григорович, Потехин, Афанасьев-Чужбинский, Максимов
Весною 1869 года Ковалевские отправились в Гейдельберг; она стала посещать лекции математики, а он начал заниматься геологией
Визиты, приглашения, обеды надоедали ему донельзя. "Это хуже самого трудного путешествия,- говорил Пржевальский после успешного завершения экспедиции на Тибет.- Обеды и визиты до того меня доняли, что и жизнь становится не мила". "Вам, родимый мой,- писала одна из просительниц,- все власти нашего города ныне бьют челом; кум мне сказывал, что вас повесили в думе, что вы в почете в нашем городе, что вам все сделают. Так ради Бога отыщите мою собачку, кличка ее Мурло, маленькая, хорошенькая, с бельмом на глазу; крыс и мышат ловит. И буду я, вдова безутешная, весь длинный век за вас Бога молить. Живу я на Петербургской, Зелениной, N 52 дома, у сторожа гвардейского, что под турку ранен, Архипом прозывается"
Во время одного разговора с замечательным французским математиком Пуанкаре Ковалевской пришла в голову счастливая мысль приложить новые взгляды из теории функций к решению вопроса о движении твердого тела, и настроение ее вследствие этой новой мысли совершенно изменилось: она не чувствовала больше одиночества, увлеченная творчеством
Воспользовавшись этой славой, Миттаг-Леффлер нашел возможным обеспечить Ковалевскую средствами на пять лет настолько, чтобы она могла жить в Стокгольме так, как это приличествует профессору. Несколько лиц приняли на себя обязательства выплачивать ей по пятьсот крон в продолжение пяти лет - таким образом для нее составилось жалованье в четыре тысячи крон (2222 руб.). Собственные денежные дела Ковалевской были в то время настолько плохи, что она не могла, как думала раньше, работать бесплатно
Вторым литературным детищем его было "Военно-статическое обозрение Приамурского края". Статья эта, компилятивная и написанная на заданную тему, отличалась, однако, такими достоинствами, таким добросовестным и основательным изучением источников, что обратила на себя внимание Географического общества, которое избрало Пржевальского своим действительным членом
Гениальный врач и знаменитый педагог Пирогов поместил здесь свои статьи "Вопросы жизни", восстававшие против жестокости и бездушия старых педагогов и учителей. Газеты только и жили перепечатками из "Морского журнала"
Дело о Харьковском университете пошло "по начальству". Муравьев представил переданные ему Каразиным бумаги министру народного просвещения Завадовскому, а этот последний - министру внутренних дел Кочубею. Начались всевозможные запросы и справки. Канцелярии вступили в дело и показали себя обычными мастерами по части затягивания решения вопроса. Каразин хлопотал, бегал ко всем лицам, от которых зависело подвинуть дело, настаивал, - но дело не двигалось
Для основания университета нужны были средства, и средства немалые. Каразин решил найти их на той самой Украине, для просвещения которой устраивался университет. С этою целью он отправился в Харьков и стал здесь пропагандировать свою идею среди слободско-украинского дворянства. Надо заметить, что уже и тогда местное общество относилось к нему с большим уважением, которое впоследствии только упрочилось и выражалось в говорящих за себя фактах. В мае 1801 года дворянство Слободской Украины выбрало его своим депутатом для исходатайствования у верховной власти сохранения некоторых, весьма важных, льгот, которыми дотоле пользовалась Малороссия. Пользуясь таким доверием к себе местного дворянства, Каразин усиленно распространял как среди дворян, так и среди горожан свою мысль об учреждении университета в Харькове. И дворяне, и горожане отнеслись с сочувствием к мысли Каразина и изъявили согласие поддержать дело материально. Тогда Каразин явился к Александру I и, заявив ему о желании Украины иметь свой университет, просил разрешить основание его в Харькове, причем указал и на желание слободско-украинского общества поддержать данное дело материальными пожертвованиями. Само собою разумеется, что Александр I отнесся сочувственно к мысли Каразина и разрешил ему работать в данном направлении
до 1892 года имя Лобачевского за пределами Казани было известно только специалистам-математикам; с сочинениями же его были знакомы далеко не все даже из последних
дружба Ковалевской с Леффлер-Эдгрен все росла и росла, но эта пылкая дружба, требовавшая полного слияния душ, стесняла свободу шведской писательницы настолько, что послужила одной из причин, заставивших ее предпринять путешествие по Италии. Ковалевская, конечно, поняла это и почувствовала еще глубже свое одиночество
Живя в Николаевске-на-Амуре, Пржевальский получил приглашение давать уроки приемной дочери одного из своих сослуживцев, но отказался и удовольствовался тем, что подарил ей свой курс географии с грубой надписью: "Долби, пока не выдолбишь"
За время пребывания в Варшаве преподавателем юнкерского училища Пржевальский составил учебник географии, по отзывам сведущих в этом деле людей, представляющий большие достоинства, и много занимался историей, зоологией и ботаникой
Западники с восторгом встретили Фейербаха: "Он лишил меня бессмертия души," -- полушутя-полусерьезно говорил Грановский
Известность Вл. Соловьеву принес диспут на соискание степени доктора философских наук
Издававшиеся барона Корфа "Отчеты Александровского уездного училищного совета" (5 выпусков) обращали на себя внимание как администрации, так и педагогического мира и литературы
Изучение философии Шеллинга и Гегеля превратилось в 1830-е гг у молодых интеллегентов в настоящий культ
Интересный конспект сочинения Монтескье "О духе законов" был сделан декабристом В.Ф. Раевским, ведшим пропаганду среди солдат
К книге Гегеля подходили "со страхом и верою", как выразился Огарев, и готовы были стоять перед нею на коленях, как говорил Грановский
К своему основному труду "Поэтическим воззрениям славян на природу" Афанасьев сделал неск тыс ссылок
Казанская гимназия была училищем с весьма широким объемом преподавания и с науками, которые имели общеобразовательный характер и вместе с тем готовили людей к самым разнообразным видам служебной деятельности. Это было нечто вроде лицея. Кроме первоначальных общих предметов гимназического курса, здесь преподавались из языков: латинский, французский, немецкий и, в угоду местным потребностям, татарский; из философских наук: логика и практическая философия; из физико-математических: геометрия и тригонометрия, механика, гидравлика, физика, химия, натуральная (естественная) история, землеведение, то есть землемерие, и гражданская архитектура; преподавались также науки юридические и военные, наконец, рисование, музыка, фехтованье и танцы
как только наступило время полновластного унаследования родового своего поместья Нескучного в Екатеринославской губернии, барон Н. А. Корф, вопреки настойчивым уговорам и советам своих богатых и влиятельных петербургских родственников, бросил службу и Петербург, уехал в свою деревню. Этот факт, по уверениям некоторых лиц, близких к барону Н. А. Корфу, послужил поводом почти к полному разрыву его с богатыми и влиятельными петербургскими родственниками, под покровительством которых он находился во время одиннадцатилетнего пребывания в Петербурге и которые готовили ему совершенно иной жизненный путь
Ковалевский, отличавшийся всегда таким мирным, уживчивым характером, не поладил с заправилами нефтяного дела и принужден был оставить свое место; вскоре он сделался доцентом Московского университета
Корф высказал уверенность, что, "имея время для литературных занятий", он принесет "печатным словом больше пользы России", чем прежней своей деятельностью
Лекции в российских университетат в XIX веке обыкновенно читались по русскому, а всего чаще по немецкому учебнику, предварительно рассмотренному начальством и тщательно процензурованному
Лекции Грановского в МГУ в 1843 году собирали не только студентов, но и многочисленную образованную публику, "от старцев до девиц"
Литтров, долгое время бывший профессором астрономии в Казанском университете, своем сочинении "Картины из русской жизни" говорит, что после той шири и того простора, к которым привыкаешь в России, дома чувствуешь себя, точно в клетке
Лобачевский, отдавая дань молодости и окружающей среде, все же четыре часа в неделю занимался у Бартельса на дому
Магницкий думал, что весь беспорядок в университетах наших произошел от образования, книг и людей, перешедших к нам из Германии. Там, по его мнению, зараза возмутительных начал, возникшая в Англии и усиленная во Франции, сделалась классической. Он говорил: "Науки и литература северной Германии так заражены, что пользоваться ими надо с величайшей осторожностью"
Миттаг-Леффлер приходил в отчаяние, заставая Ковалевскую в гостиной с вышиванием в руках,- это вышивание всегда служило признаком усталости или погружения в сложные вопросы жизни
Н. А. Корф выпустил в свет более 50 печатных листов своего знаменитого "Отчета"
на Костомарова "Повесть о Горе-злосчастии произвела такое сильное впечатление, что он принялся громко декламировать "древнее стихотворение". Пыпин пытался урезонить его, говоря о неуместности подобного поведения в зале библиотеки, однако даже вмешательство дежурного чиновника не смогло умерить восторги Костомарова
нападая на цивилизацию, Пржевальский отнюдь не питал пристрастия к дикарям или простонародью. Вот, например, его общий отзыв об Азии: "Для успеха далекого и рискованного путешествия в Азию необходимы три проводника: деньги, винтовка и нагайка. Деньги, потому что местный люд настолько корыстолюбив, что не задумается продать отца родного; винтовка - как лучшая гарантия личной безопасности, тем более при крайней трусости туземцев, многие сотни которых разбегутся от десятка хорошо вооруженных европейцев; наконец нагайка так же необходима, потому что местное население, веками воспитанное в диком рабстве, признает и ценит лишь грубую, осязательную силу"
научная идея, которою Каразин еще более опередил свое время, была изложена им в 1818 году в записке "О возможности приложить электрическую силу верхних слоев атмосферы к потребностям человека". Записка эта была составлена по требованию Александра I, который заинтересовался этим вопросом, прочитав статью об электричестве, помещенную Каразиным в годичном отчете основанного им филотехнического общества
некоторые из коллег Пржевальского были недовольны им и жаловались начальству, что он отбивает у них учеников
Немедленно по приезде в деревню в 1804 году Каразин начал метеорологические наблюдения. Наблюдения эти производились почти в течение 40 лет, до самой смерти Каразина. С 1817 года выписки из метеорологических записей Каразина печатались в "Харьковских известиях"
Нуждаясь в деньгах, молодой Пржевальский написал статейку "Воспоминания охотника", которая была напечатана в "Журнале охоты и коннозаводства". Денег за нее он не получил, но был несказанно рад, что статья появилась в печати
О тогдашнем министре народного просвещения графе Завадовском сохранились следующие авторитетные отзывы: граф Строганов писал в 1804 году Новосильцеву: "Наше народное просвещение идет немного тихо. Господь Бог, создавши мир в шесть дней, почил в седьмой, а наш министр делает лучше: он ничего не делает шесть дней и, несмотря на то, отдыхает в седьмой"
Образ жизни Пржевальский вел довольно правильный: вставал в 6 часов и занимался до 8, затем отправлялся в училище, около 12 часов уходил и, позавтракав где-нибудь в городе, шел в зоологический музей или ботанический сад; к трем часам возвращался в училище и занимался служебными делами. Вечера по большей части проводил дома и в 9 часов ложился спать, если не было гостей
общественный капитал, заведенный Каразиным, играл обширную и разностороннюю роль в жизни его крестьян. Капитал этот образовался из сбора с крестьян, имевших на платном оброке землю; сбор этот равнялся цене полутора рабочих дней с десятины пашни и составлял всего по селу цену 1500 рабочих Дней; к полученной этим путем сумме Каразин присоединял свой взнос, равный половине суммы, собранной с крестьян. К этой сумме присоединялись пожертвования, штрафы, взыскиваемые по постановлениям думы с виноватых в разных проступках, сбор, установленный за отлучку из села, сбор с пчеляков (20-й улей каждой осенью) и т.д. Из этой суммы покрывались общественные расходы: жалованье священнику, дьячку и пономарю, ремонт церкви и школы, содержание школы, аптеки и фельдшера и разные мелкие расходы
Общество в Стокгольме было очень образованно, горячо сочувствовало всему либеральному. Бакунин во все время был очень хорошо принят братом короля и чествуем обществом как русский агитатор 1848 года. Ему беспрестанно давали обеды, делали для него вечера, пили за его здоровье, радовались счастью его лицезреть
Обязанность Лобачевского как магистра состояла, между прочим, в разъяснении слушателям Бартельса того, чего они не понимали на лекциях; это должно было приводить Бартельса и Лобачевского к частым беседам о принципах математики и служить их тесному сближению. Под влиянием этих отношений развивался в Лобачевском дух требовательности и критики, которым отличается вся его научная деятельность
Однажды, еще студентом, Лобачевский сделал ракету и вместе с другими пустил ее в одиннадцать часов вечера на университетском дворе. За это и за то, "что учинил непризнание, упорствуя в нем, подверг наказанию многих совершенно сему непричастных", - был посажен в карцер по распоряжению совета
Он мог рассчитывать, кроме вышеупомянутых 69910 рублей, обещанных казною харьковскому дворянству, еще на 125 тысяч рублей, которые приходились на долю Харьковского университета из суммы, ассигнованной в целом на потребности учебных округов. Однако ни те, ни другие деньги не выдавались. Каразин настоял перед графом Кочубеем о докладе государю о вышеупомянутых дворянских деньгах. Состоялось высочайшее повеление о выдаче их; но когда обратились за ними к министру финансов, тот заявил, что имеется высочайшее повеление о выдаче упомянутых денег лишь в следующем году
осенью 1884 года, тотчас по приезде в Швецию, Ковалевская на несколько недель поселилась в уединенном месте в окрестностях Стокгольма и занялась изложением своей работы "О преломлении света в кристаллах"
Первою работой второго периода явилось исследование о распространении световой волны в средах двойной преломляемости. Эта работа представляет как бы продолжение ненапечатанного труда Вейерштрасса. Учитель уступил свою работу любимой ученице, так что статья Ковалевской начинается изложением результатов, найденных Вейерштрассом
Первую зиму в Стокгольме Ковалевская, назначенная профессором, прожила по-студенчески - в пансионе - и не намеревалась обзаводиться своим хозяйством и на следующий год
перевод "Рассуждения о методе" (СПб., 1886 г.), сделанный г. Любимовым, бывшим профессором физики в Московском университете. В течение долгих лет (судя по предварительной журнальной статье "О физических учениях в эпоху Декарта") этот труд, всего 48 стр. in 4о в латинском издании 1692 г., служил предметом изучения и размышлений для нашего ученого, и работа, им изданная наконец, есть собственно обширный комментарий к "Рассуждению", в котором почти теряется самый перевод
Подвиги Ливингстона и Бейкера кружили Пржевальскому голову
Покончив с делами в Петербурге, Пржевальский уехал в Отрадное. Но тут ему многое не нравилось. "Там кабак, тут кабак, в ближайшем соседстве дом терпимости, а в более отдаленном - назойливо навязывают дочерей-невест. Ну их совсем, этих соседей. Мои друзья вот",- прибавлял он, указывая на ружье, на болото, покрытое мхом, и на лес. Ему хотелось найти настоящий медвежий угол, хоть некоторое подобие азиатских дебрей
после смерти мужа Ковалевская высказала то, что перечувствовала в то время, в своей драме "Борьба за счастье", написанной совместно со шведской писательницею Леффлер. В этом сочинении она, между прочим, изобразила мужа с женой, которые не имеют ни малейшего влечения друг к другу, но употребляют все усилия полюбить друг друга, и дело оканчивается тем, что в трудные минуты жизни жена не понимает мужа и оказывается бессильной его поддержать
Пржевальский сформировал училищную библиотеку, руководил чтением юнкеров
Пржевальский умел возбудить в своих учениках охоту к знаниям, так что многие из них поступали впоследствии в университет, земледельческую академию и тому подобное: результат красноречивый, если принять во внимание, что в юнкерское училище поступали молодые люди, скорее бежавшие от науки, чем стремившиеся к ней
Приехав в Харьков, Каразин с величайшим огорчением узнал, что к собиранию пожертвованных денег еще не было приступлено и что комиссия, которую должны были выбрать жертвователи и которая должна была озаботиться устройством помещения для университета, еще не существовала, а тем более не существовало помещения. Каразин решил сделать все сам. Основываясь на предписании министра внутренних дел, он потребовал сдачи генерал-губернаторского дома, предназначенного для университета. Но тут встретились препятствия: во-первых, не знали куда деть некоторые присутственные места, помещавшиеся в означенном доме, а во-вторых, из дома не мог выехать губернатор по причине грязи, покрывавшей харьковские улицы, как он доносил о том министру внутренних дел. Наконец, через два месяца дом был сдан, и Каразин мог приступить к необходимым переделкам и приспособлениям его
Проездом в Петербурге Пржевальский познакомился с П. П. Семеновым, в то время председателем секции физической географии Императорского географического общества и, объяснив ему план своего путешествия, просил поддержки со стороны общества. Это, однако, оказалось невозможным. Географическое общество снаряжало экспедиции из лиц, зарекомендовавших себя учеными трудами, и не могло довериться человеку, совершенно неизвестному
Профессор Казанского университета Лобачевский научился сдерживаться, и теперь он пользовался своей сдержанностью - молчал и молчал
Прочитав книгу, Пржевальский мог цитировать слово в слово целые страницы, и притом через несколько лет после того, как книга была прочитана
Развитие Грановского шло мирно, покойно, органически. Воспитанный в Орле, он попал в Петербургский университет. Получая от отца мало денег, он с молодых лет должен был писать "по порядку" журнальные статьи
Россия, 1830-е гг. Ничтожные книжонки о Гегеле исправно "выписывались и зачитывались до дыр, до пятен в несколько дней"
С 1838 года в Харькове стали выходить "Губернские ведомости", и Каразин сделался деятельным сотрудником, успев поместить в них за короткое время до своей смерти (в 1842 году) двадцать статей, посвященных самым разнообразным предметам
С 1849 г. много лет Афанасьев работал в Главном московском архиве МИДа
Современный русский философ Позднев вел кружок разговорной латыни Sodalitas Latina, автор латинских сочинений, в частности пьесы в стихах, опубликованной в первом номере журнала "Абарис"
Сочинения Бартельса "Лекции о математическом анализе", изданные впоследствии в Дерпте, отличаются строгостью и ясностью изложения, которые и в настоящее время считаются образцовыми
Среднерусскую флору Пржевальский изучил очень основательно: составил гербарий из растений Смоленской, Радомской и Варшавской губерний, посещал зоологический музей и ботанический сад, пользовался указаниями известного орнитолога Тачановского и ботаника Александровича. Мечтая о путешествии в Азию, он тщательно изучил географию этой части света. Гумбольдт и Риттер были его настольными книгами
Так, в 1807 году Каразин написал письмо Александру I по поводу вмешательства России в европейские дела, которое Каразин обоснованно считал в высшей степени пагубным для России. За это письмо, которое, к сожалению, доселе не напечатано, Каразину пришлось высидеть неделю на гауптвахте
Терновский, претерпевший множество гонений, смерть встречал стрически: "Одно печально в моей смерти, что Победоносцев может подумать, что он убил человека"
Тихо и мирно, в заботах об университете и в ученых занятиях шла жизнь Лобачевского. Почти все время своей службы не выезжал он из Казанской губернии
Университетская библиотека и журнал пользовались особенным вниманием Лобачевского; первая находилась в очень жалком состоянии в 1825 году, когда Лобачевский принял на себя обязанность библиотекаря. Три года неутомимого труда потребовалось с его стороны, чтобы привести ее в порядок; в это время был составлен полный инвентарь библиотеки, каталоги, определены были все ее дефициты. Лобачевский исполнял должность библиотекаря десять лет, продолжая заниматься ею даже и в то время, когда стал ректором
Церковный историк А. Ф. Терновский был уволен из Киевской духовной академии (1883) "за направление, несогласное с духом православия"
"Архивные юноши" занимались не столько переводом, сколько перетаскиванием летописей из одного угла в другой. За несколько поколений существования этого типа только "архивные юноши" 1820-х употребляли предоставившееся им свободное время для философии и литературы
"Байрон, - пишет Герцен, - нашедший слово и голос для своего разочарования и своей устали, был слишком горд, чтобы притворяться, чтобы страдать для рукоплесканий; напротив, он часто горькую мысль свою высказывал с таким юмором, что добрые люди помирали со смеху. Разочарование Байрона больше, чем каприз, больше, нежели личное настроение. Байрон сломился оттого, что его жизнь обманула. А жизнь обманула не потому, что требования его были ложны, а потому, что Англия и Байрон были двух разных возрастов, двух разных воспитаний и встретились именно в ту эпоху, в которую туман рассеялся"
"Библиотека для чтения", оставляя в стороне полемику и антикритику, обещала прежде всего быть интересной и разнообразной. Предполагался, по-видимому, ежемесячный альманах, в котором каждый мог бы найти все, что ему по вкусу и по силам разумения. Публика отнеслась к этому с полным сочувствием. Накануне нового года появилась первая книжка "Библиотеки для чтения" и произвела большое впечатление. Начиная с объема и наружности, все превосходило ожидания. Вместо 20 обещанных листов дано было 40, книга была напечатана в лучшей типографии, на хорошей бумаге, не то что серобумажные журналы того времени
"В Одессе есть много людей,- пишет граф Воронцов,- а с эпохой морских купаний число их еще увеличится,- которые, будучи восторженными поклонниками поэзии Пушкина, стараются показать дружеское участие непомерным восхвалением его и оказывают ему через то вражескую услугу, ибо способствуют к затмению его головы и признанию себя отличным писателем, между тем как он, в сущности, только слабый подражатель не совсем почтенного образца - лорда Байрона - и единственно трудом и долгим изучением истинно великих классических поэтов мог бы оплодотворить свои счастливые способности, в которых ему невозможно отказать... Вот почему необходимо извлечь его из Одессы"
"Гроддек, - вспоминает Сенковский, - заохочивал нас к изучению Востока, его нравов, понятий, литератур и говорил: "Через него вы яснее поймете Древнюю Грецию. Востоком объясняется Греция, Грецией - Восток; они родились, выросли и умерли вместе. Ройтесь во всех развалинах, сравнивайте все, что ни найдете здесь и там; тут есть сокровища, еще не ведомые нынешнему разуму". Сенковский, не откладывая дела в долгий ящик, принялся самоучкою за изучение арабского, еврейского и других восточных языков
"Когда он приходил в дом Фроловых, он моментально овладевал вниманием слушателей и пускался в блестящие философские импровизации. Поддерживать обыденный житейский разговор он не умел, а если случалось, то говорил коряво, с запинками, мучительно долго подбирая простые слова. Не умел он также и слушать собеседника, плохо разбирался в людях. Но как только представлялся повод поговорить на отвлеченную тему, речи его лились рекой" (о немецком философе Вердере (1896-1893))
"Краткий и легчайший способ молиться" - сочинение французской писательницы Гион де ла Мот, издано в Петербурге в 1821 г.
"Лучший критик берлинский Френцель, - читаем мы в следующем письме, - в c 501 "National Zeitung" посвятил вам целую статью, где называет ваш роман - "редким явлением", я вам говорю, вы теперь в Германии - известность" (Тургенев Писемскому)
"Министр народного просвещения А.С. Норов после выхода нескольких книг "Р[усской] беседы" встретил меня в Петербурге следующими словаvи: "Ничего; продолжайте, как начали, и вы будете иметь во мне верного защитника. Признаться: я вас шибко боялся - думал, что вы занесетесь Бог весть куда. Нет - ничего. Вас ругают только журналы и газеты - это не беда" (из письма Кошелева, издателя славянофильского журнала "Русская беседа")
"Мой наставник в греческой литературе, Гроддек, - писал Сенковский тридцать лет спустя - был один из ученейших немцев, мастер на сводки, на разночтения, известный в греко-латинском мире комментатор и издатель нескольких трагедий Софокла и Еврипида. Эрудиция его казалась нам еще громаднее его горба"
"Московские ведомости" - газета, выходившая с 1756 по 1917 г., первоначально была основана как орган Московского университета один из первых русских печатных календарей, авторство которого приписывается сподвижнику Петра 1 фельдмаршалу Якову Вилимовичу Брюсу (1670-1739), впервые напечатан в Москве в 1709 г. "тщанием" Василия Киприянова и "надзиранием" Якова Брюса. Календарь пользовался необыкновенным успехом и неоднократно переиздавался в XVIII-XIX вв
"Протестантом и радикалом,- говорит Де-Пуле,- Придорогин был страшным (конечно на словах), когда речь заходила о крепостном праве: чего-чего не говорил он тут, каких не сочинял ужасов. До 1857 г. почти ни одна наша беседа не обходилась без его горячих филиппик"
"Роспись российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина", вышедшая в Петербурге в 1828 г. Позже Смирдин выпустил четыре "Прибавления" к ней. Это важнейший источник сведений о русской книге XVIII - первой половины XIX в.
"Русская беседа" издавалась славянофилами, но поскольку авторов было больше, чем издателей, журнал выходил нерегулярно и быстро прекратил существование
"Смирдин не стеснял других книгопродавцов: делал на свои издания значительную уступку и даже охотно менялся, вследствие чего книгопродавцы при нем торговали бойко. Возбуждаемый именами талантливых писателей и беспрестанным выходом книг, являлся в большом числе и покупатель" (Из воспоминаний Бузунова о состоянии книжной торговли в 1830-е гг)
"Толковали же молодые русские люди из кружка Станкевича о философии Гегеля, - вспоминал Герцен, - нет параграфа во всех трех частях "Логики", в двух "Эстетики", "Энциклопедии" и пр., который бы не был взят отчаянными спорами нескольких ночей
"Цензурный комитет находит издание журнала "Русская беседа" весьма полезным и присовокупляет, что Кошелев, как богатый и вместе весьма про свещенный помещик, известен давно своими нравственными качествами и умственными способностями; а Филиппов заслуживает вполне внимания и одобрения начальства, как способный и благонамеренный человек" (из докладной записки министра народного просвещения начальнику III отделения)
"Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску, лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными"
1Известный московский профессор Михаил Григорьевич Павлов предполагал собрать лучшие из опытов воспитанников и издать в виде альманаха
1Россия Лекции в семинарии обыкновенно читались профессорами (как тогда называли преподавателей семинарии) по старым, давно составленным тетрадкам, написанным темным и витиеватым языком. Некоторые профессора, чтобы не трудиться над составлением записок, не мудрствуя лукаво, читали по старым академическим тетрадкам, по которым учились сами
1840. Книг в России выходило в те времена сравнительно немного, и круг вопросов, которых журналы имели право касаться, был до чрезвычайности узок; почти о каждой напечатанной книжке, как бы ничтожно ни было ее значение, непременно появлялись поэтому более или менее пространные рецензии
1850 "Все, что было в Воронеже мыслящего, Второв сумел собрать вокруг себя, сумел воодушевить и подвинуть на работу"
1850, Воронеж. Непрактичный, как и все идеалисты, до конца жизни не сумевший устроить свои дела, живший в кругу отвлеченностей, Придорогин всегда чем-нибудь увлекался, волновался, протестовал (за один из своих протестов против произвола местной администрации ему, между прочим, пришлось поплатиться арестом на гауптвахте)
1860 "Русское слово" издавалось тогда Кушелевым. Кушелев был граф, миллионер и чистокровный аристократ. Зачем, собственно, понадобилось ему иметь свой орган - неизвестно, разве что время было такое и к печатному слову даже титулованные особы чувствовали некоторое пристрастие. Впрочем, сам Кушелев почти ничего не писал и в дела редакции вмешивался так же мало, как в управление собственными многочисленными поместьями. Познакомившись в Париже с Благосветловым, он попросил его взять на себя руководство журналом, на что Благосветлов и согласился. Мало-помалу все дела сосредоточились в его руках, а Кушелев в конце концов подарил ему "Русское слово" в вечное и потомственное владение
1860 Великий князь Константин Николаевич расширил содержание журнала "Морской сборник" и допустил статьи по самым жгучим современным общественным вопросам, - о гласном судопроизводстве, об отмене телесных наказаний
1860, Рязанская губерния. "Безграмотность была до того велика, например, что одного бывшего семинариста, горчайшего пьяницу, держали, несмотря ни на что, в канцелярии только за то, что он в трезвом виде умел кое-как справляться с буквою е и знаками препинания". Им дорожили и "берегли его для особо важных бумаг"
Utile cum dulci [Полезное с приятным (лат.).] - таков девиз, провозглашенный еще "Московским телеграфом" Полевого, "Библиотекой для чтения" Сенковского, "Отечественными записками" и так далее
А. М. Ремизов любил сам иллюстрировать свои книги и переписывать их стилизованным почерком древнерусского писца. Эти тетрадки высоко ценились и ценятся любителями-коллекционерами
А. Я. Филиппов умер от холеры в 1830 году, во время свирепствовавшей в Петербурге страшной эпидемии. В конце 1848 года непосредственно из пансиона барон Корф поступил в лицей. Конкуренция была большая. От поступающих требовались знания в объеме первых четырех классов гимназии, с добавлением притом французского, немецкого и английского языков. Но у Филиппова учили так прочно, что юный барон Корф "не только не тревожился перспективою наступления экзаменов, но в течение нескольких недель, ему предшествовавших, и книги не раскрывал"
Александр II отменил многие формальности для получения заграничного паспорта
Бакунин говорил, что польский вопрос ему дорог, так как дал поместить куда-нибудь свои силы
Брюллов заказал граверу Галактионову копии с "Последнего дня Помпеи". Оттиски потом с успехом продавались в Петербурге
В "смеси" "Библиотеки для чтения" печатались каждый месяц краткие обозрения новостей английской и французской литератур с библиографическими списками появившихся на рынке книг
в 1809 году по Высочайшему повелению при Казанском университете учрежден был экзаменационный комитет для чиновников при производстве в восьмиклассный чин и открыты публичные летние курсы для того, чтобы чиновники, не имевшие возможности приготовляться дома, могли бесплатно слушать курс тех наук, из которых они должны были экзаменоваться. Замечательно, что первыми явившимися на экзамен в Казанский комитет были будущие попечители - Мусин-Пушкин и Молоствов
В 1812 году Булгарин участвовал в походе Наполеона на Россию (служил в 8-м полку польских улан под командованием графа Томаша Любеньского, входившем во 2-й пехотный корпус маршала Удино). Хорошо зная эту местность, он указал брод через Березину и был одним из проводников Наполеона при переправе
в 1820 г. вышла "Роспись российским книгам для чтения из библиотеки В. Плавилыцикова, систематическим порядком расположенная", составленная видным библиографом В. Г. Анастасевичем
В 1821 году Сенковский был подвергнут официальному испытанию Академией наук и получил блестящую аттестацию от профессора Френа. В 1822 году его назначили профессором Петербургского университета по кафедре излюбленного им арабского языка
В 1830-е гг. русский император Николай I устроил смотр Эрмитажу - музею своей бабки Екатерины II, - и нашел в нем много "лишнего". Особенный гнев его вызвала статуя Вольтера, изваянная знаменитым Гудоном. Свои чувства император выразил словами: "Убрать эту обезьяну" и приказал статую разбить. Только благодаря работникам музея статую спасли, спрятав ее в подвале
В 1832 году барон П. Л. Шиллинг показывал у себя на квартире императору Николаю I действовавший телеграфный прибор, но практического сочувствия дело не встретило
В 1836 году правительство России запретило издание новых литературных журналов
В 1840-е гг время установился обычай платить за статьи гонорар. Уже Полевой, издавая "Московский телеграф", частенько делал это, и после него плата писателю-журналисту стала как бы правилом. Платили редакторы, издатели, то есть лица, прямо и непосредственно связанные с литературой, и прежний гонорар в виде табакерок, милостивых улыбок, всевозможных подачек со стороны меценатов и меценаток стал мало-помалу отходить в область предания, откуда можно пожелать ему никогда не возвращаться. Благодаря этому оказалось возможным избирать писательство карьерой и исключительно отдаваться ему. Таким образом, оно возвысилось до степени дела. Раньше же им занимались между прочим. Дилетанты и любители создавали повести, романы, критические статьи, поэмы, печатали их ради славы и во имя собственного тщеславия, услаждались похвалами, возмущались нападками, но делом их жизни была не литература, а полк, департамент и так далее. Оттого позволять себе такую роскошь, как писательство, могли лишь люди обеспеченные, обладавшие родовым или благоприобретенным. Но писательство как карьера, литературная работа как дело всей жизни были немыслимы для разночинца, не имевшего ни родового, ни благоприобретенного, пока гонорар не стал обычаем и даже правилом. Эта полистная и постатейная плата является для историка как бы символом того, что кончился наконец аристократический период в литературе и вместо него наступил другой, уже ни в коем случае не аристократический. Разночинец обосновался в литературе. Журналистика открыла для его сил такое поприще, о котором раньше он не мог мечтать и во сне
В 1841 году была дана на сцене великолепная опера Глинки "Руслан и Людмила". Булгарин и компания сговорились провалить это гениальное произведение во что бы то ни стало. Никому не интересно, какими мотивами они руководствовались, но очевидно, что эти мотивы были очень невысокой пробы. Сговорились и сделали. Со свойственной ему развязностью Булгарин заявил в своей "Северной пчеле", что новое произведение Глинки ниже всякой критики. Дикий отзыв, но этот отзыв мог иметь последствия, так как Булгарина слушали. Узнав о его выходке, Сенковский решился заступиться за великого человека и его дело, что и исполнил с большим воодушевлением. "Мы имеем в Глинке один из огромнейших талантов, которые только существовали в музыке и владели орудиями звука",- писал он. "Четвертый акт, - читаем мы дальше, - колоссальное создание, которое навсегда останется в музыке памятником того, что может сделать великий талант со звуками, гаммами и инструментами и как все тут повинуется могучей воле". Эпизод любопытный, но по тому времени настолько обыденный, что на него никто даже не обратил внимания. Это было в порядке вещей
в 1847 году, ездили на почтовых. Дорожные впечатления, особенно зимой, постоянное визирование паспортов, ожидания на глухих станциях - все это быстро утомляло и приедалось
В 1856 году, морское министерство обратилось к нескольким пользовавшимся известностью литераторам с предложением отправиться за казенный счет на различные российские побережья, чтобы исследовать быт приморских краев в этнографическом и торговом отношениях
В 1857 году русофил Шевырев поспорил на заседании с аногламаном Боборыкиным; дело дошло до рукоприкладства. Шевыреву пришлось подать прошение об отставке и выехать в Ярославль
В 1859 году Дружинин организовал литературный фонд. Тургенев был его деятельным участников в виде чтения лекций
В 1860 году среди нескольких местных литераторов явилась мысль об издании литературного сборника под заглавием "Воронежская беседа". Средства для этого были предоставлены одним из преподавателей корпуса, П. П. Глотовым, а редакторство принял на себя М. Ф. Де-Пуле. Вокруг него образовался новый литературный кружок, который, кроме Никитина, составляли И. И. Зиновьев, А. С. Суворин и Н. Н. Чеботаревский
В 1860-е гг в С.-Петербурге существовало землячество в основном студентов-сибиряков. Были аналогичные украинское, польское, грузинское и др. землячества
В 1868 году русской духовной цензурой уничтожена книга Вольтера "Философия истории", в которой духовные цензоры обнаружили "глумление над истинами и опровержение священного писания"
в 48 году, Булгарин печатал о Жорж Санд в "Северной пчеле", что она ежедневно пьянствует с Пьером Леру у заставы и участвует в Афинских вечерах, в министерстве внутренних дел у разбойника министра внутренних дел Ледрю-Роллена
В апреле 1862 года появилась наделавшая много шуму брошюра барона Шедоферотти, разбиравшая письмо Герцена к русскому посланнику в Лондоне
в конце сороковых и начале пятидесятых годов, произошло, как известно, в Москве разделение славянофилов на две ветви. Между тем как старые славянофилы: Аксаковы, Киреевские, Хомяков, Самарин и пр. - сгруппировались вокруг "Московского сборника", а впоследствии вокруг "Русской беседы", "Москвитянин" Погодина сделался органом новой группы молодых славянофилов, впоследствии получивших название почвенников
В кружке Станкевича человек, не знакомый с Гегелем, почитался несуществующим человеком
в Москве в конце сороковых годов и начале пятидесятых XIX века слово профессора обладало большим литературным авторитетом и практическим значением. Оно могло открыть или преградить начинающему драматургу путь к страницам единственного московского журнала - "Москвитянина"
В начале 1860-х во всех журналах, по примеру "Свистка" и "Современника", вошло в моду помещать в конце книжек сатирические фельетоны, с одной стороны, ради оживления журнала, а с другой - в полемических целях
В обязанности "архивных юношей", принадлежавших к знатным дворянским семьям (первая пол XIX в), входили разбор и описание старинных документов
В половине мая 1817 года начались в лицее выпускные экзамены и тянулись 15 дней при многочисленной публике. Посетителям предоставлено было задавать лицеистам вопросы, что дало повод к занимательным ответам и прениям
В распоряжении цензурного комитета от 1854 года рекомендовалось оберегать имена Державина, Ломоносова, Карамзина "от неправильных критик"
в тридцатых годах "Библиотека для чтения" была единственным журналом, который читали, Сенковский - единственным критиком, которого слушали
В январе 1813 года на Садовой улице, в доме полковника Балабина, открылась книжная лавка Василия Алексеевича Плавильщикова. Эта лавка, которая позже разместилась на набережной Мойки, угол Исаакиевской площади, стала первой коммерческой структурой, где "собирались учёные и литераторы делать выправки, выписки и взаимно совещаться". Книжную лавку Плавильщикова можно назвать первым клубом петербургских писателей, учёных и художников
Вглядываясь пристальнее в умственное движение 60-х годов XIX, мы видим, что его общий характер был по преимуществу протестующий. Протест естественно направлялся против тех основ или, вернее, тормозов, которые делали неподвижным строй прежнего времени. Основами этими были патриархальность семьи и общественного режима
во время поездки на Восток, которым он бредил, молодому Сенковскому удалось получить хорошее место при константинопольской миссии; когда же он вернулся в Россию, то граф Румянцев поспешил определить его переводчиком при коллегии иностранных дел
Вот список главнейших научных статей в первых 25-ти томах "Библиотеки": 1. О мире и его создателе (доводы положительных наук в пользу бытия Божия). 2. Земной шар до потопа (по Кювье). 3. Магнетизм земного шара. 4. Теплота земного шара. 5. Двойные звезды. 6. Галлеева комета. 7. Начало рек и ключей. 8. Причина изменения земной поверхности. 9. Г-жа Соммервиль и ее сочинения. 10. Зодчество насекомых. 11. Чувства и способности рыб. 12. Статистика среднего человека (по Кетле). 13. Призраки и видения. 14. Германская философия. 15. Философия Кузена. 16. Финансы Англии. 17. Свободная торговля хлебом. 18. Железные дороги. 19. Чахотка и ее лечение. 20. Новая сравнительная наука древностей. 21. Гиббон и Борк. 22. Записки Мирабо. 23. Архитектура, ваяние и живопись Германии. 24. Новые путешествия в Среднюю Азия 25. Скандинавские саги
Все издаваемые в ц. России журналы должны были получить личное разрешение министра народного просвещени
Вскоре после знакомства со Станкевичем, в 1831 году, в некоторых московских изданиях появились стихи Кольцова, уже с его подписью: так, в газетке "Листок", издававшейся Артемовым, были напечатаны несколько пьес поэта, а в "Литературной газете" - стихотворение "Перстень", присланное в редакцию Станкевичем
Всю неделю переводил, а по субботам читал вслух. На эти чтения допускались избранные приятели, понемногу образовался подобный московскому круг передовых людей (Тургенев, Анненков, Григорович, Некрасов)
вторая супруга Сенковского, Адель Александровна, написала о муже целый том воспоминаний; но воспоминания эти настолько "дамские", что, несмотря на самое искреннее желание, было бы очень опасно положиться на них
Галахов, не попавший в смирдинский сборник "Сто русских литераторов", подписывался "101"
гремевшая в тридцатых годах и имевшая до семи тысяч подписчиков "Библиотека для чтения" Сенковского сеяла в умах читателей легкомысленное, "веселое" отношение решительно ко всем явлениям литературы и жизни
Далеко не полный каталог библиотеки Пестеля, составленный после его казни, содержит названия собраний сочинений Монтескье, Гельвеция; указан сборник произведений публицистов XVIII в., в том числе Дидро, Вольтера, Руссо, вышедший в Париже в 1814 г. [3]. Библиотека Пестеля была обширна, "во всю длину его немногих комнат, - вспоминали впоследствии его товарищи, - тянулись полки с книгами, более политическими, экономическими и вообще ученого содержания и всевозможные конституции"
Для "Ста русских писателей" Смирдина были во Франции заказаны специальные гравировальные их портреты
Для выручки Булгарина из беды была организована беспроигрышная лотерея. Царица А. Ф, купила 100 билетов и демонстративно на глазах разорвала их
довольно многочисленные в 1830-40-е гг. годы альманахи, сборники и другие полулубочные издания, единственною причиною возникновения которых был расчет издателей-барышников на пробуждавшуюся в русской публике охоту к чтению
Долгоруков (1764-1823) будучи владимирским губернатором, основал там публичную библиотеку
Долгоруков (1764-1823) будучи пензенским вице-губернатором, основал там любительский театр, жизнь которого началась 24 ноября 1793 года
Е. А. Ахматова, молоденькая провинциальная девушка, жившая в Астрахани, написала как-то письмо к Сенковскому с просьбою дать ей переводную работу и в виде образчика приложила уже переведенный роман или повесть. Письмо, надо полагать, было милое и наивное, одно из тех писем, которые могут писать провинциальные девушки к знаменитым столичным деятелям. В нем были, по всей вероятности, и томление, и искание, и простота, и откровенность. Любопытная вещь - Сенковский сразу увлекся, почти влюбился в эту неизвестную ему авторшу письма, - и какой поэзией и вместе с тем какой тоской веет от его ответов Е.А. Ахматовой. Сухой, деловитый человек, сатирик и скептик вдруг обрел в глубине души что-то "романтическое". От письма на него будто пахнуло чистой струей деревенской жизни, свежим воздухом, его фантазия увлеклась образом где-то далеко-далеко живущей девушки, и сколько откровенности и задушевности вложил он в свою переписку с ней. Впоследствии Е. Ахматова приехала в Петербург, у Сенковских она бывала каждый день
Женские гимназии в первое десятилетие своего существования (60-е гг XIX) дали немногое в смысле научной подготовки. По выходе из гимназий лучших учениц ждало горькое разочарование и им приходилось наверстывать потерянное время. Имевшие средства брали отдельные частные уроки, менее состоятельные составляли кружки и в складчину приглашали хорошего учителя. Этим кружкам тогда не было числа. Вскоре же открылись так называемые "Аларчинские курсы", имевшие то же назначение - пополнение пробелов среднего образования, и эти курсы были переполнены
Жорж Санд Сенковский именовал не иначе, как г-жа Егор Занд
Запрещенная книга Кюстина имела широкое хождение в России
Злобой дня тогдашнего литературного мира было ненормальное состояние журналистики. Ею окончательно овладел известный триумвират: Греч, Сенковский и Булгарин. Благодаря большим денежным средствам издателя-книгопродавца Смирдина "Библиотека для чтения" сделалась самым толстым и самым распространенным из ежемесячных журналов
Знаменитая статья Бакунина "Реакция в Германии" родилась как итог многодневных споров Бакунина и Тургенева
Известно изречение императора Николая Павловича: "И архиереям нельзя давать всякую книгу"
Известно, какое важное значение имели в истории умственного развития нашего общества такие кружки, как московские Станкевича, Белинского и Грановского или Аксаковых и Киреевских и подобные же им петербургские. Это были главные умственные центры. По примеру их провинциальная интеллигенция также соединялась в кружки, очень часто имевшие какие-либо сношения со столичными; все, что делалось в центрах, было известно, обсуждалось и здесь. Во второй половине пятидесятых годов происходит распадение кружков как в столицах, так и в провинции; но в то время, когда Никитин выступил на литературное поприще, в Воронеже еще существовал такой кружок, соединявший в себе лучшие интеллигентные силы. Во главе его стоял Н. И. Второв, занимавший в то время солидный административный пост в городе
Известный украинский просветитель, противник крепостничества Г.С. Винский вспоминал: "Первый Вольтер заохотил меня читать и рассуждать "..." Ежели когда-нибудь настанут времена правды, тогда великие умы XVIII столетия, истинные благодетели рода человеческого, получат все им принадлежащую честь и признательность". Служивший воспитателем в дворянских семьях Г.С. Винский обучал своих учеников французскому языку на сочинениях энциклопедистов
Издательство Вольфа прославилось выпуском детских книг, которые печатались в виде подарочных изданий. Одним из таких изданий стали "Волшебные сказки" Шарля Перро с иллюстрациями Гюстава Доре
иностранные произведения всегда представлялись читателю в измененном, исправленном и дополненном виде; выбрав роман или ученое сочинение для перевода на русский язык, Сенковский обыкновенно сокращал его во время самого чтения, вычеркивал растянутые и ненужные места, связывал статью своими приписками и вставками всегда на том же языке, на котором она была написана, и только тогда отдавал ее переводчику
Как юморист Сенковский был самым деятельным членом "Товарищества шалунов" ("Towarzystwo szubrawcow"), в котором председательствовал профессор Виленского университета филолог Снядецкий. Веселое товарищество издавало в конце 1816 года юмористический листок, имевший огромный успех у публики
Кардинал Дж. Меццофанти, современник Гоголя, руководивший миссионерской службой Ватикана, знал 50 языков, включая русский
Когда Потанину друзья предлагали выгодный урок, он отказывался: "Мне нужно заниматься -- я и так потерял лучшие молодые годы"
Когда Смирдин задумал издавать "Сто русских литераторв", на Западе удивлялись "Где у них в России столько писателей?" (ни Лермонтов, ни Гоголь туда еще не выслужились), а заглядывая на тираж добавляли "И читателей"?
Комитет считал своим долгом не только пресекать и карать литературные преступления, но и вразумлять авторов на будущее время, внушать им - по своему усмотрению - правила писательства и цели литературной деятельности
Конец 1820-х было горячее литературное время в Москве: на беспрерывных и многочисленных литературных собраниях обсуждались животрепещущие вопросы, литературные и философские, начиная с судеб русской словесности до судеб самой России
кроме "Арзамаса", в Петербурге было несколько других литературных обществ, кружков и салонов ("Общество любителей словесности, наук и художеств", "Общество соревнователей просвещения и благотворения", кружок А.Н. Оленина, вечера В.А. Жуковского), и, хотя Пушкин не принадлежал к некоторым из них, однако же следил внимательно за их занятиями
Кроме того, Станкевичу принадлежит большая сумма пожертвования
Крылов решил создать собственный журнал, в котором ему было бы сподручно печатать свои басни
Лелевель в 1822 году по просьбе Булгарина прислал в "Северный архив" свою критику на Карамзина
Летом 1861 года в Воронеже было необыкновенное религиозное возбуждение по случаю открытия мощей св. Тихона Задонского, память которого глубоко чтилась в народе. Вся губерния оживилась и наполнилась тысячами богомольцев, собравшихся из разных концов России. Это настроение сообщилось и больному Никитину; он с глубоким интересом читал жизнеописание святого, которое приводило его в восторженное состояние. "Вот это я понимаю! Вот она где, правда-то!" - восклицал Никитин при этом чтении. Другой его настольной книгой в это время сделалось Евангелие
Литературного таланта у редактора "Русского слова" не было видно. Два тома его сочинений вялы и скучны, да и вообще Благосветлов писал плохо и не любил писать
Литературные занятия литературного кружка Царскосельского лицея заключались, во-первых, в издании рукописных журналов, в которых члены помещали свои произведения, а во-вторых - в особенной литературной игре. Составив один общий круг, товарищи обязывали каждого рассказать повесть или, по крайней мере, начать ее. В последнем случае следующий за рассказчиком принимал ее на том месте, где она остановилась, и развивал далее; третий, в свою очередь, продолжал ее и т.д., пока повесть не приходила к окончанию
литературный кружок образовался едва ли не тотчас по открытии Царскосельского лицея; участниками в нем были Дельвиг, Илличевский, Корсаков, князь А. М. Горчаков, барон М. А. Корф, С. Г. Ломоносов, Д. Н. Маслов, Н. Г. Ржевский, В. К. Кюхельбекер, М. Л. Яковлев
Маврикий Осипович Вольф (польское имя - Болеслав Маурыцы) (1825, Варшава - 1883, С-Петербург) - российско-польский издатель, книгопродавец, типограф - происходил из семьи врача.
Муравьев-Апостол (1768-1851) винил себя в "излишнем самолюбии", которое прежде было столь сильным, что "ослепляло", рождало сны вместо ощущения жизни и радости быти
Муравьев-Апостол участвовал в переводе с немецкого языка мистической книги И. Госнера, запрещенной по выходе
Н. Радищев (1777--1829), сын Радищева, жил в деревне, трудился вместе со своими поселянами
На одну школу в течение 13-ти лет истрачено 4000 руб., а грамотных за все это время вышло только 5 человек, т.ч. каждый грамотный обошелся в 800 рублей (1867, Россия)
Над всем цензурным ведомством в России стоял особый комитет, учрежденный 2 апреля 1848 года. Комитет осуществлял высший надзор за книгопечатанием и выполнял свои обязанности с усердием, стяжавшим ему единственную в своем роде историческую известность
Надеждин (1804--1856), чиновник министерства внутренних дел, с 1843 года редактор журнала этого министерства
начальник Псковского края, маркиз Паулуччи, поручил уездному опочецкому предводителю дворянства, Пещурову, пригласить отца Пушкина принять на себя надзор за поступками сына, обещая, в случае его согласия, воздержаться со своей стороны от назначения всяких других за ним наблюдателей
Начальнику III отделения генералу Потапову указали на то, что в комедии Островского совсем не затрагивается крестьянский вопрос и автор вовсе не касается благородных чувств дворянства. Генерал ответил: - Конечно, ничего прямо не говорится, но мы не так просты, чтобы не уметь читать между строк
Не раз случалось, что Сенковский даже не дочитывал рукописей: повесть нравилась ему по сюжету, в голове его рождалась при ее чтении счастливая мысль, - он отдирал конец рукописи и приписывал свой. Авторы, естественно, обижались и имели, надо сознаться, полное на это основание
Неграмотный книгопродавец Олонин завел в 1860-ее гг в С.-Петербурге весьма успешную торговлю иностранными книгами
незадолго до смерти Сенковский жег свои бумаги, тщательно удаляя компромат
немаловажную роль в этом сосредоточении в Воронеже образованных людей играл основанный здесь в 1845 году кадетский корпус, собравший вокруг себя молодые педагогические силы
никогда не бывало в России такой массы листков, газет и журналов, какая явилась в 1856-1858 гг. Издания появлялись, как грибы, хотя точнее было бы сказать, как водяные пузыри в дождь, потому что как много их появлялось, так же много и исчезало. Одними объявлениями об изданиях можно было бы оклеить башню московского Ивана Великого. Издания были всевозможных фасонов, размеров и направлений, большие и малые, дешевые и дорогие, серьезные и юмористические, литературные и научные, политические и вовсе не политические. Появлялись даже летучие уличные листки. Вся печать, вместе с официальной, доходила до 250 изданий
Николай Александрович, цесаревич, учась в Пажеском корпусе, как и другие, читал под партой Искандера
Николай Григорьевич Фролов (1812--1855), русский географ, в 1834 году он закончил Пажеский корпус и был определен офицером в Семеновский полк. Но стремление к научным познаниям заставило его вскоре подать в отставку и отправиться слушать лекции сначала в Дерптском, а потом в Берлинском университете. Параллельно с занятиями философией он изучал сравнительное землеведение и работал над русским переводом "Космоса" Гумбольдта
Но ни с кем из писателей Толстой близко не сошелся. В его натуре, по-видимому, мало данных для дружбы, или эти данные не могут уравновесить слишком большой чуткости и проницательности. Истинно дружен он был всего один раз в жизни, со старшим братом своим Николаем Николаевичем. С Тургеневым Толстой жил даже на одной квартире, но особого расположения ни с той, ни с другой стороны не было: они не понимали друг друга, спорили до хрипоты и скоро разошлись по разным дорогам.
о Жорж Санд Сенковский и Булгарин предостерегали публику еще до появления ее романов на русском языке. Особенно пугали русских дам тем, что она ходит в панталонах, хотели испугать развратом, сделать ее смешной. Сенковский, сам же собиравшийся переводить Жорж Санд в своем журнале "Библиотека для чтения", начал называть ее печатно г-жой Егором Зандом, и, кажется, серьезно остался доволен своим остроумием
общество "Зеленая лампа", основанное Н. В. Всеволожским и у него собиравшееся. Это было оргичeскоe общество, которое в числе различных домашних представлений, как изгнание Адама и Евы, гибель Содома и Гоморры, устраиваемых им на своих заседаниях, пародировало между прочим собрания с парламентскими и масонскими формами, но было посвящено исключительно обсуждению планов волокитства, закулисных проказ и всякого рода отчаянных шалостей, иногда крайне скандальных, рискованных и опасных; сюда же входили и кутежи с богатырскими пари относительно количества выпитых напитков и беспрестанные дуэли из-за самых ничтожных пустяков вроде какой-нибудь случайной театральной ссоры
Один из развитых французов созвал ради того только, чтобы послушать Бакунина, своих друзей
письменное изложение семейных преданий и собственных воспоминаний в российской дворянской среде было явлением массовым
По слухам, Булгарин был на Сенатской площади и, стоя на камне, кричал: "Конституцию!", а когда начался разгром восстания, бросился в типографию Греча и стал разбирать набор, по всей вероятности, революционных прокламаций
По традиции, сохранявшейся со времени Новикова, в Благородном университетский пансионе особенно процветали между воспитанниками занятия литературою. Воспитанники собирались на общее чтение, издавался рукописный журнал, в котором многие из них принимали участие
Под влиянием первых симпатичных лет царствования Александра I и знакомства - благодаря более живому общению с Западом - с богатой европейской литературой и общественными порядками в русское общество, как известно, хлынул поток новых идей, проникших и в глухую провинцию. Вследствие этого обстоятельства и, в частности, под обаянием блестящей славы Пушкина в Воронеже, как и в других городах на Руси, возник интерес к литературе и чтению, и образовались литературные кружки, группировавшиеся около Кашкина и других лиц, а также в семинарии и гимназии. Здесь читались поэты, происходили споры, обсуждались стихотворения членов кружка и слушались последние литературные новости. Кружки издавали рукописные альманахи, где в качестве поэтов часто выступали лица купеческого сословия
Поляки часто упрекали Сенковского в отступничестве, русские люди не менее часто заподозривали его в лицемерии и третировали его как ренегата
Помпей Батюшков (ум 1892) -- брат Батюшкова. Написал исследование по русинам З. Украины
после событий на Сенатской площади, самораспустились любомудры, благоразумно уничтожив протоколы собраний и устав общества
Последнее издание "Кормчей книги" вышло в 1816 г
Потанин и его друзья, организовавшие в Петебурге колонию сибиряков-земляков, отказались на обед от картофеля только чтобы купить книгу Ледебура "Русская флора"
Потанин не имел на станции Чарышской ни книг, ни статей, ни журналов, но прилежно вел гербарий и записывал наблюдения
Потребуются десятки страниц, чтобы перечислить только заголовки статей, написанных Сенковским; едва-едва умещаются статьи эти в десяти томах
Правительственная командировка литераторов для изучения местностей России в бытовом и промышленном отношении - факт в высшей степени замечательный в истории русского общества. Он совпал с началом царствования Александра II и стал следствием деятельности великого князя Константина Николаевича
Приехав в 1848 году в Петербург, поступил в магазин иностранных книг Я.А.Исакова приказчиком, затем стал управляющим фирмой (на службе у Исакова оставался до 1853 года), параллельно приступил к изданию книг на польском языке. В 1853 году открыл собственный магазин <Универсальная книжная торговля>, одновременно начав издание книг на русском языке. В 1856 году приобрел типографию, а в 1878 - известную словолитню Ж.Ревильона[1]. Начав свою издательскую деятельность с выпуска <Общедоступной механики> Писаревского, Вольф издает серию детских книг, книг по естественным наукам, исторические монографии, <Толковый словарь> Даля (1880), выдающиеся издания подарочного типа: <Божественная комедия> Данте (1874) с иллюстрациями Г.Доре, сборник стихотворений <Родные отголоски> (1880), объемистое, роскошно иллюстрированное издание <Живописная Россия> (1881) и многие другие (Библия, <Фауст>, <Картинные галереи Европы>, <Атлас всемирной истории>). За двадцать пять лет, с 1853 по 1878 год, Вольф выпустил 3 250 наименований книг. Расцвет деятельности Вольфа приходится главным образом на семидесятые-восьмидесятые годы XIXвека[2].
приходить на службу в Архив (1820-е гг) полагалось дважды в неделю, по понедельникам и четвергам. Однако начальство архивных юношей "было очень мило"[2], и даже отведенное для работы время молодые люди посвящали литературным забавам и беседам на философские темы. Архив быстро превращался в своеобразный аристократический клуб, он "прослыл сборищем "блестящей" московской молодежи, и звание "архивного юноши" сделалось весьма почетным"
Профессор университета и блестящий лектор, знаток восточной литературы и Востока вообще, ученый, прекрасно владевший языками персидским, арабским, турецким, коптским, французским, английским, немецким, русским, польским, итальянским и испанским, свободно писавший на пяти языках, одновременно талантливый публицист, критик, автор бесчисленных повестей, единственный редактор и почти единственный сотрудник самого распространенного когда-то журнала: таков Осип Иванович Сенковский с внешней стороны своей деятельности. Громадная память, блестящий ум и не менее блестящая фантазия, невероятное трудолюбие, разносторонний талант и энциклопедическое образование делали его самым заметным и влиятельным человеком среди русских журналистов
Рассказывают, что редакторская работа Благосветлова происходила обычно по ночам, среди полной тишины и одиночества. Благосветлов запирался на ключ в кабинете и начинал "править". Правил он всегда в "специальном" духе. Надо заметить, что как человек сухой, замкнутый он никогда не имел возле себя близких людей, даже от семьи своей он держался вдалеке. Это одиночество, невольное, тяжелое, раздражало и мучило его тем сильнее, что он понимал полную невозможность для себя стать другим и зажить другой жизнью. И вот вся злоба, накопившаяся в течение дня, месяца, многих лет, выливалась в этом "правлении". Вставлять "словечки", злобные афоризмы, прибавлять яду Благосветлов был большой мастер, а тогда было такое время, что яд нравился
Россия, 1850-е в одном водевиле за некой вдовою волочился какой-то ловелас. Цензор заставил сказать его "в сторону", то есть обращаясь к зрителям, во время нежных объяснений с вдовой: "А я все-таки намерен на ней жениться"
Ряд служебных "мнений" Муравьева-Апостола 1824-1825 годов, расходясь в рукописных списках, получил широкий общественный резонанс
Сенковский был в польском юмжурнале одним из остроумнейших сотрудников. В то же время, как бы желая показать, что шутка не мешает делу, он перевел с арабского языка на польский басни Лукиана и издал их в 1818 году с введением, примечаниями и посвящением: "Товариществу шалунов" от "непременного его члена"
Сенковский был чище Булгарина, даровитее и умнее, но ум его, по остроумному выражению баснописца Крылова, был "какой-то дурацкий", свободный от всяких принципов
Сенковский мог читать блестящие лекции - в этом никто не сомневается - и читал их, пока не занялся журналистикой. Потом кафедра наскучила ему, и он целые годы тянул свое профессорское дело лишь ради пенсии. При этих условиях исполнялось оно, конечно, неважно
Сенковский, поселившись в одном из маронитских монастырей (в Айн-Туре), с жадностью изучать арабский язык, арабские рукописи, географию, этнографию и древности Сирии и Египта и потом бродить с места на место с книгами за плечами и с твердой уверенностью в том, что нельзя понять жизни Востока, не научившись предварительно думать на тех языках, которыми говорит Восток
Сенковского назначили профессором Петербургского университета в 22 года, но он уже знал массу языков
Слава "Последнего дня Помпеи" была так велика, что некоторые состоятельные петербуржцы специально ездили в Париж, чтобы увидеть ее там, в месте первоначального выставлени
Слово "прекраснодушие" как кальку с немецкого ввел в русский язык Бакунин
Случевский, оказавшись в Гейдельберге, стал в 1862 г. одним из основателей тамошней знаменитой русской читальни, где помимо книг немецких материалистов, на первом плане были запрещенные русские книги, брошюры и газеты, в том числе герценовские "Колокол" и "Полярная звезда"
Смирдин поддерживал русских литераторов. Так, одно время у него жил отставленный от места Полевой
Смирдина разорили Булгарин, Греч неимоверными заказами и гонорарами
Солдатенковым был осуществлен еще один смелый замысел - издательская программа по опубликованию лучших произведений отечественной и мировой литературы (1856-1862г.г.)
Солдатенковым был осуществлен еще один смелый замысел - издательская программа по опубликованию лучших произведений отечественной и мировой литературы (1856-1862г.г.)
Сопиков был первым русским книгопродавцом, который начал отпускать книги для прочтения за деньги
Спор о памфлете Н. Языкова "Не наши" в 1845 едва не вызвал дуэль между И. Киреевским и Грановским
Среди обязанностей "архивных юношей" было, например, переписывание в едином формате древних грамот и договоров для их дальнейшей публикации. За это они получали неплохие деньги
Станкевич довольно часто приезжал в Воронеж, где в 1830 году, вероятно, и познакомился с Кольцовым в единственной книжной лавке, у Кашкина
Станкевич из довольно увесистой тетради выбрал только 18 пьес Кольцова и напечатал их маленькой опрятной книжечкой
Старинная русская мебель обращала внимание шведов своей оригинальностью: она отличалась роскошеством барской обстановки, но была отчасти поломана, и ее дорогая шелковая пунцовая обивка местами порвана. Ковалевская не обращала на это внимания; она занималась убранством своей квартиры, как и своим туалетом, только по временам, когда особенно весело была настроена
Стоит припомнить классическую угрозу Николая I отправить в Париж миллион "слушателей", то есть солдат, в случае, если будет допущена к представлению не понравившаяся ему пьеса
Тайные общества, возникшие еще при Екатерине (масоны и мартинисты) и имевшие немалое распространение, несмотря на преследование, послужили корнями, дававшими побеги опасного свойства. В первую половину царствования Александра вступление в тайное общество имело характер моды и свидетельствовало до известной степени о хорошем тоне
Художник Ге рассказывает в своих воспоминаниях, что однажды на вопрос, верит ли он в то, что проповедует, Бакунин отвечал: "Не знаю, но лишь бы все это завертелось, закрутилось и потом - головой вниз..."
Черняев, русский генерал времен покорения С. Азии, набрал из солдат хор, который вечами выстраивался у его палатки, и исполнял матерщинные песни. Этим Черняев показывал свою близость к солдату
Чтобы сделать более осмысленными занятия с учениками Благородного пансиона при МГУ (конец XVIII века), в среде их было основано литературное общество, или "собрание воспитанников университетского Благородного пансиона". Были организованы заседания, происходили споры, продолжавшиеся за поздним ужином и переносившиеся даже в спальни воспитанников
Я жил в Любани, ко мне приехали из Петербурга гости, большею частью уже немолодые люди, в том числе Г. И. Успенский. Поговорили о петербургских новостях, о том, о сем; потом кто-то предложил по очереди читать. Г. И. Успенский выбрал для себя "Рыцаря на час" Н. А. Некрасова
молодая поэзия нашего времени - превратившаяся совсем уж в гетто для неудачников
В академической типографии китайские письменные знаки классифицированы (по числу штрихов) на классы и подклассы. Всем китайским письменным знакам составлен подробный каталог, где обозначены: класс, подкласс и номер пакета, где этот знак лежит. Когда наборщик видит на рукописи какой-нибудь китайский знак, то он берет каталог и по каталогу наводит справку, в каком пакете лежит соответствующая китайская литера
Своей необразованность поражают алтайские писатели, и их творчество лучшее рекомендация образовательной дремучести
Ныне экстравагантны в основном модели шоу-бизнеса, как бы выделяя себя тем самым в артистические круги
В 1970-е годы в советском искусстве широко обсуждалась тема новаторства и традиций. А потом отошла в прошлое. И не потому что разрешилась каким-то удовлетворительным ответом или стала неактульной. Скорее неактуальным стала сама литература, но если представить, что несмотря ни на что, она все же представляет собой некую ценность, то и эта проблема имеет смысл быть обсуждаемой. Литература невозможна без традиций.
Согласно опубликованному в декабре 2006 года исследованию "Левада-Центра", если раньше жители России отдавали предпочтение толстым романам в твердом переплете, сегодня они склонны покупать покетбуки в мягких обложках
Согласно опубликованному в декабре 2006 года исследованию "Левада-Центра", из тех, кто читает постоянно, 24% увлекаются женскими детективами, 19% - женской прозой, 18% предпочитают "российский боевик", 16% - историко-приключенческую классику, 14% - современную историческую прозу, 11% - русскую советскую классику. В нехудожественной литературе лидируют книги о здоровье (25%), издания по кулинарии (20%), книги по специальности (20%)
В журналах 1905-1906 годов была изобретена целая система иносказаний и символов. Так, маленький уродец с шишкой на темени означал Николая II, стадо ослов - царское семейство, усы кольцом - Столыпина, усы торчком, кверху - Головина и т. д. Читатели охотно домысливали и дополняли то, на что журнал мог только намекнуть
Сербский король Александр I (он в свое время учился в Петербурге и был влюблен в русскую культуру) организовал в 1928 г. в Белграде "всеэмигрантский" писательский съезд
В 1920-е гг стараниями русских эмигрантов составился солидный рукописный отдел и архив Пражской русской библиотеки, начал комплектоваться собственный музей с картинами, подаренными художниками, с личными вещами Шаляпина, Бунина, Лифаря, Нижинского, Бенуа
Супруги Мережковские организовали в Париже в 1920-е гг салон вокруг огромной библитеки Мережковского
В ответ на разрушение Иверской часовни на Красной площади русские эмигранты в складчину очень быстро выстроили точную ее копию в Белграде
В Берлине в 1920-е гг. был создан Русский дом искусств, открывший свои двери для многих творцов русской культуры. Здесь заново нашла себя М.И. Цветаева, приехавшая из разоренной России
Самым крупным художественным музеем русской эмиграции был Русский культурно-исторический музей, созданный в 1933 г. в Праге. Много сил на его создание положил В.Ф. Булгаков, последний секретарь Л.Н. Толстого. Обращаясь к единомышленникам за содействием в организации музея, он писал: "До сих пор никем систематически не регистрируются и не собираются культурные ценности, создаваемые зарубежными русскими: Надо сохранить хоть часть из созданного ими: Иначе все рассосется на чужбине"
Практически все художники-эмигранты бесплатно передали свои картины в Русский культурно-исторический музей в Париже
"Пишу портрет какого-то важного лица и вижу - не получается. Извиняюсь, ухожу в другую комнату, поплачу немного, вытру слезы и продолжаю писать. И, знаешь, помогает" -- рассказывал о своей работе русский художник-эмигрант С. Иванов
Когда в 1909 году журнал "Вестник знания" провел анкету среди "трудовой интеллигенции" о самом читаемом писателе, то на первом месте оказался Лев Толстой (295 голосов), на втором - с огромным отрывом - Чарльз Дарвин (152 голоса), Карл Маркс был только на шестнадцатом (52 голоса)
"Перевожу бешено с утра до вечера, как когда-то Фауста, Кальдерона, - писал Пастернак в октябре 1959 года Нине Табидзе. - Мне после такой долгой жизни и знакомства с такими разнообразными литературами разных эпох было приятно натолкнуться на совсем неведомое явление, такое ни с чем не схожее. Это совершенно особый мир, очень высоко разработанный, гениальный и глубокий"
Первая строфа "Лорелеи" насчитывает у Маршака 20 вариантов
Когда Ахматова в ранге декадентствующей поэтессы, еще не попавшей под репрессии, пришла в Колонный зал Дома Союзов на писательское мероприятие, все встали и зааплодировали. Когда Сталину доложили об этом, он задал один вопрос: "Кто организовал вставание?".
Впервые перевод "Гайаваты" Бунин печатал в газете "Орловский вестник"
При всех снимаемым Аненнским квартирах был сад, которым он озабачивался
Многие стихи 1920-40-х гг. Ахматова хранила в памяти, либо в виде дарений на листочках друзьям. Потом при комплектации сборников это изменялось, так что многие стихи имеют по нескольку редакций
Первая книга Ахматовой вышла тиражом 300 экз (1912)
Поэт Князев покончил жизнь самоубийством. Полагали из-за актрисы Судейкиной. "К сожалению, говорила та, не из-за меня"
В 1930 в сборник Ахматовой редакторы не включили стихотноверение со строкой "Черных ангелов крылья остры". Напрасно поэтесса уверяла, что е ангелы эти не с неба, а с набережной Невы
100-тыс тираж Ахматовой, изданный в 1946 году, полностью был уничтожен
В рабочих планах Ахматовой последних лет сохранились попытки перестроить содеражание и порядковое расположение стихов сб. "Подорожник"
Козловский, композитор, обвел на у себя на стене профиль Ахматовой
В 1952 Ахматовой "за истечением срока архивного хранения" была возвращена ее 6-ая книга из издательства. Она тут же начала работать над 7-ой
Постановление о "Звезде" и "Ленинграде" 1946 г. было отменено в 1988
Одно из своих стихотворений Ахматова начинат строчкой: "Я забыла первую строфу"
Цикл Ахматовой "Шиповный цвет", по мнению спецов, переполнен скрытыми цитатами из блоковской "О нет, не раскроешь сердца ты..."
В 1955 в Комарове Ахматовой была выделена дача
С помощью друзей (90-е гг XIX в) Бальмонт получает заказы на переводы
В 1900-1920 св. 150 стихов Бальмонта были положены на музыку
И даже у нас в Барнауле можно видеть объявления "Поэт предлагает свои услуги на свадьбы, похороны и др торжественные мероприятия"
Николай Заболоцкий очень интересовался работами Константина Циолковского (с которым переписывался) и "Биосферой" Владимира Вернадского
В письме Н. Л. Степанову из Караганды, возвращаясь к работе над переводом-переложением "Слова о полку Игореве", Заболоцкий писал: "Страшно, жутко подходить к нему. Невольно хочется глазу найти в нем знакомые пропорции, золотые сечения наших привычных мировых памятников. Напрасен труд! Нет в нем этих сечений, все в нем полно особой нежной дикости, иной, не нашей мерой измерил его художник. И как трогательно осыпались углы, сидят на них вороны, волки рыщут, а оно стоит - это загадочное здание, не зная равных себе, и будет стоять вовеки, доколе будет жива культура русская"
когда в 1907 г. стихи 18-летней поэтессы, будущей Ахматовой, впервые появились в печати, ее отец, Андрей Антонович Горенко (1848 - 1915), морской инженер, попросил дочь "не срамить его честное имя"
На заседание "Зеленой лампы" Мережковских требовалось письменное приглашение
Зощенко интересовался психологией и вел записи. Достигнутые им результаты одобрил Павлов
А вот среди алтайских графоманов господстует убеждение, что учиться языку не нужно: талант или есть или его нет. Правда, это скорее практикуемое, чем высказываемое убеждение
Пацаном Шишков издавал также еженедельный журнал -- тетрадочку из 2-3 листов. В журнале помещались стихи, рассказы, сказки, иногда сочиненные самым издателем. Нам ребятам, нравились в журнале картинки, которые Шишков рисовал очень выразительно: избушка в лесу, речка, дорога, изгородь с воротами, коровы, лошади. Подписчиками были мы (трое ребят), иногда товарищи Вестеньки. Номер стоил 2-3 копейки, для мамаши -- дороже. Деньги, вырученные от выпуска журналов, расходовались на покупку книжек, сласти, фрукты
Юный Шишков завел записную книжку, куда заносил услышанные в среде рабочих образные выражения и слова. Этим он занимался постоянно
Большое весеннее наводнение в Томске. Шишков по горячим следам заносит свои впечатления в записную книжку
Иногда Шишков, закончив новую вещь, приглашал писательскую братию к себе домой. Он как никто умел при чтении оттенять юмор своих курьезных 'шутейных' рассказов, заставляя слушателей хохотать до упаду, оставаясь при этом предельно серьезным. Когда смех особенно разрастался, Шишков прерывал чтение и терпеливо ждал тишины
Писать ему хотелось уже давно, но раскачивался он очень медленно... Писал Вячеслав Яковлевич довольно легко, помарки и поправки делались тут же без долгого высиживания, перепечатанное правил дольше. Писал [он тогда] без готового плана, тема намечалась в голове в самых общих чертах, иногда даже не тема, собственно, а какой-нибудь случай, штришок, анекдот. На вопросы 'Что пишешь?', 'Сколько лет такому-то персонажу?', 'Какая у него наружность?' и т. п. -- почти всегда досадно отвечал 'Не знаю. Что выйдет.' Потом начал составлять планы, даже чрезвычайно детальные, но редко их слушалс
Вячеслав Яковлевич Шишков, будучи в Смоленске, очень интересовался местным историческим музеем (б. кн. Тенишевой) и внимательно знакомился с историей города и всего кра
Шишков вечно испытывал жажду побольше видеть и побольше знать. То влекло его в Соликамск, то на Урал, то на Кубань. И всякий раз он возвращался оживленный, обогащенный множеством впечатлений -- всегда сильных и ярких благодаря его тонкой наблюдательности и умению быстро вживаться в новые услови
О своих планах писатели на шишковских пятницах говорили охотно, но только в самых общих чертах, написанное предпочитали читать, а не пересказывать. Гораздо больше рассказывали о своих наблюдениях, впечатлениях, житейских встречах
По поводу прочитанного на шишковских пятницах обыкновенно не бывало каких-либо прений общего характера... Отдельные замечания, тонкие штрихи писательской мысли давали автору больше, чем критические замечания общего характера
однажды Вячеслав Яковлевич читал пьесу на современную тему в духе народного лубка... Пьеса сопровождалась частушками с припевом:Вот так диво дивное --Кооперативное.Вот так чудо чудное --Дело вышло трудное.После окончания водевиля воцарилось молчание. 'Что скажут дорогие гости, спросил наконец Шишков'. Но все молчали. 'Просим автора еще раз спеть песни, сказал кто-то'. Шишков рассмеялся, исполнил просьбу, но более в своем творчестве к жанру водевиля не возвращалс
"Однажды меня вызвал к себе С. М. Киров и среди прочего спросил: 'Почему так плохо освещается жизнь подводников в литературе?" -- "Профессия очень трудная и описать все операции водолаза невозможно, не будучи самому водолазом" -- "Получается, что каждый писатель должен иметь какую-то специальность и только о ней и писать"
Вячеслав Яковлевич работал очень много и систематически. Это был редкий трудяга и добросовестный исследователь архивов. Рано утром он уже за столом -- зимой в кабинете, летом -- на широкой веранде. Кругом груды книг, выписок, а перед ним большой бухгалтерский гроссбух, в котором он своим очень разборчивым почерком писал очередные главы 'Пугачева'
Когда Вячеслав Яковлевич подходил к столу, он хорошо знал, что и как он будет писать. А если случался затор... он не пытался насиловать воображение, тотчас прекращал писание и переключал работу на что-нибудь иное: брался за чтение, делал нужные ему выписки, заметки или шел гулять. Он никогда не жаловался на отсутствие материала для воображени
Маленькие 'шутейные' рассказы не отнимали у Шишкова много сил, не вызывал большого напряжения. Иное дело крупные композиции. Они требовали огромной состредоточенности, напряжения всех творческих сил
Шишков не раз говорил мне, что именно момент обдумывания, сопровождаемый творческой догадкой, является для него наиболее дорогим и приятным
Е. В. Тарле [высказал шутливое замечание], что Вячеслав Яковлевич своим романов 'отбивает хлеб' у историков... и находил, что автор как художник имел полное право и больше отступать от фактов
Литературная группа "Серапионовы братья" сложилась из литературной студии под руководством Е. Замятина и В. Шкловского, занимавшихся в "Доме искусств"
На вопрос писательской анкеты: "Каким материалом вы пользуетесь?" М. Горький ответил: "Преимущественно автобиографическим"
Первую свою автобиографию М. Горький начал писать в 25 лет
В 90-е гг Горький собрал несколько позднее им утерянных народных песен, многие из которых он не нашел ни в одном собрании песен
В "Новой маленькой газете" был раздел "Почтовый ящик". У Горького хранилось 320 писем оттуда
Леонид Гревс (1842--1891), адвокат, написал "Балахна, или приключения одного администратора"
Многие книги А. Пешков брал в личной библиотеке городского врача-венеролога
Н. Н. Евреинов (1879--1953), пьеса которого "В кулисах души" в 20-е годы шла в театрах Англии
В 1908 Л. Андреев оказался от права собственности на свой рассказ "О семи повешенных" и разрешил его свободную перепечатку
В 1910 эмигранты-большевики поставили своими силами в Париже пьесу М. Горького "Чудаки"
Горький на своем 50-летии открыто полемизировал с хвалившим его профессором: Горькому не понравилось, как тот анализировал "Старика"
Сулержицкий, Марджанов, Вахтангов в 1910-е годы пытались создать театр импровизации
В 1929 году "Литературная газета" ввела отдел "Писатели на фронте соцсоревнования"
Летом 1929 года редакция журнала "30 дней" организует выезд писателей в образцовую сельскохозяйственную коммуну "Герольд"
В работе над сценарием "Белеет парус одинокий" пришлось пожертвовать "всей орнаментально выписанной частью и пойти по фабульной линии" (В. Катаев)
Бажов был неутомимым собирателем татарского и башкиского фольклора, много хотя и насобирал, не использовал, однако. в своем творчестве. "Думаю, что без бытовой детали не выйдет живого ни в реальности, ни в фантастике. У меня, например, есть кой-какие запасы по башкирскому фольклору, но я их не пускаю в дело именно потому, что чувствую себя слабым в отношении бытовых реалий для этого рода запасов"
Очень многим помог М. Горький: Бунин, Куприн, А. Черкасов ("Хмель"), нашим Новоселову и Гребенщикову. Однако редко от кого дождался благодарности. Частично потому что хотел видеть в них второго, третьего и так далее Горького, а они мечтали стать первым Куприном, Буниным, и даже Гребенщиков претендовал на свое "ф"
Экстравагантность советских писателей выражалась в беспробудном пьянстве
будучи в Париже в 37-м году на Всемирной выставке, в рамках которой демонстрировался советский фильм по его сценарию, Вишневский посетил Джойса и все допытывался у полуслепого классика мирового авангарда, смотрел ли он "Мы из Кронштадта"
Лариса начала писать еще до революции; писала она в основном в журнале, издававшемся самими Рейснерами. Журнал издавался в 1915-1916 гг. и назывался "Рудин"
На вопрос о выборе призвания Казаков отвечал: "Я стал писателем потому, что был заикой: И потому особенно хотел высказать на бумаге всё, что накопилось"
Горький после премьеры спектакля говорил по поводу Барона-Качалова: "Я и не подозревал, что написал такую чудную роль. Качалов ее выдвинул и развил и объяснил великолепно"
одним из первых мыслителей, прочитанных и усвоенных Горьким (тогда - Алексеем Пешковым) еще во времена казанской юности, был Артур Шопенгауэр, затем его захватил Ницше, а вот Маркс всегда оставался под сомнением
"Каждый приходит своим путем в литературу. Однако не каждому удается оставить в ней свой след, далеко не каждому. Но когда пишешь, работаешь, вовсе не думаешь об этом" (Кудинов)
Розанов удивлялся, почему те, кто в оппозиции к царю, имеют и дачи и дома, а он -- охранитель и защитник царизма -- живет впроголодь
Ходасевич был не удовлетворен своей первой книгой стихов и осенью того же года, когда она вышла, затеял ее кардинальную переделку
И.А. Бунин отказывался читать даже интересующие его журналы, если они были напечатаны с применением "заборной" орфографии (т. е. принятой в 1918 г)
Илья Зверев пришел в литературу, написав по просьбе знакомого очерк о передовике производства (П. Ангелина)
"Когда-то мне казалось, что я хороший человек. И что их этого? Потом я стал думать о том, что я самый плохой человек. Так ради чего и зачем жить? А позже понял: я самый обыкновенный человек, а вокруг живет столько ярких, необыкновенных людей, простых и сложных, счастливых и несчастных, скупых и щедрых, добрых и злых.. И мне захотелось как-то понять этих людей, разобраться в их деяниях и поступках. И рассказать о них. Так появились первые рассказы, повести..." (Кудинов)
три книги Виппера: "Очерки истории Римской империи" (М., 1908), "Древняя Европа и Восток" (М., 1916) и "История Греции в классическую эпоху. IX-IV вв. до Р.Х." (М., 1916) испещрены сталинской рукой
"Как-то поздно вечером на моей даче в Мозжинке раздался стук в окно. Я открыл дверь и с удивлением увидел С.И. Вавилова. Прежде всего, он попросил извинения за столь поздний визит, а затем сказал, что должен подписать в печать очередной том Большой советской энциклопедии, но сомневается в правильности одной статьи по истории. Посмотрев статью, я действительно обнаружил в ней ошибку. Тогда задал Сергею Ивановичу вопрос: неужели он читает все статьи?
Воровский говорил, что Ленин делил литературу на нужную ему и ненужную, а какими критериями он пользовался - было неясно. Для чтения всех сборников "Знания" он, видите ли, нашел время, а вот Достоевского сознательно игнорировал. "На эту дрянь у меня нет свободного времени"
Русская историография на момент появления украинской уже практически состоялась. Украинская же историография в качестве своей миссии ставила сепаратизм, а вовсе не опровержение русских источников. Еще Михаил Сергеевич Грушевский, как талантливый сепаратист, занимался не научным спором, а писал историю Древней Руси, изъяв из нее русских и заменив их на украинцев. Он старался максимально не касаться территорий Северной Руси, за исключением случаев, когда какое-то событие можно было преподнести как вражду южных русских княжеств с северными
В 1913-1914 гг. А. А. Гинкен выпустил трехтомный труд "О чтении к книгах", в котором собственный текст автора перемежается обильными выдержками, цитатами и фрагментами, посвященными книге и почерпнутыми из произведений писателей и мыслителей XIX в. (преимущественно зарубежных)
Профессор И. А. Шляпкин в 1917 г. с помощью букиниста Ф. Г. Шилова издал первый в своем роде сборник "Похвала книге"
Цветаев, приказчик книжной лавки, генеалогическая линия которого дошла до известной поэтессы, наизусть знал титулы всех изданных книг начиная с Ломоносова до нач XIX
одна из учениц Юрия Михайловича Лотмана, принятая к тому же в его доме, исправно писала в таллиннский КГБ подробнейшие отчеты обо всем, что видела и слышала
Сталин много читал современную литературу, но - по 20-30-страничным дайджестам, которые писали для него секретари
летом 1919 го. Москвин, как исполнитель главной роли, в экранизации толстого "Поликуши" получал щедрый гонорар - семь картофелин в день
Фильм "Поликуша", показанный в марте 1923 года в Германии, вызвал восторг. Открытием воспринимался безмолвный крик Поликея - Москвина, потерявшего деньги. Одна из немецких газет писала: "Человек кричит в кино!.. Не будем говорить о Москвине как актере. Это великий художник
"Самую большую радость (ликование) актеру дает абсолютно искреннее горе, отчаяние, не сыгранное, а ощущаемое им на сцене, - радость именно в самый момент самого сильного горя" (Качалов со слов сына)
О жизни Холодной ходили многочисленные слухи. Сплетни раздувались одна фантастичнее другой, совсем как в Голливуде. Рассказывали, например, что сын одесского "чайного короля" застрелился из за неудачного романа с актрисой! Вера Холодная застраховала свои глаза на полмиллиона рублей!
Раневская тщательно готовилась к ролям. Она никогда не позволяла переписывать для нее роль: переписывала сама - аккуратно, медленно в школьную тетрадочку, скрупулезно
в пьесе В. Каменского "Пушкин и Дантес", ставившейся в 1926 году на сцене Александрийского театра в Ленинграде, в финале Пушкин убивал Дантеса
в 1913 году в московский Музей 1812 года поступил дар камергера Ходнева, состоявший из двенадцати тысяч томов!
фотограф Виктор Балашов, основатель независимого молодежного кружка "Союз свободного разума", отсидевший в советских лагерях десять лет как политический заключенный (1962-1972), в августе 1968 года забрался на крышу барака, в котором он жил во Владимирской тюрьме, и развернул там самодельный чехословацкий флаг
Учась в Ташкентской гимназии, Керенский блистательно сыграл Хлестакова. По воспоминаниям очевидцев, "роль эта казалась написанной как будто бы исключительно для него"
В 1929 г. из Московского университета по доносам и протестам студентов (рабфаковцев) был изгнан великий человек С.С. Четвериков за то, что его лекции были непонятны
Имя Литрова нередко связывают с предложением создать широкий замкнутый канал в пустыне Сахара и заполнить его горящим керосином, тем самым демонстрируя человеческий разум инопланетянам, которые могут наблюдать за Землёй
известному литературоведу и поэту, автору многочисленных работ по творчеству Ф. М. Достоевского Игорю Волгину пришлось подать иск в суд на издательство "ЭКСМО", выпустившее два триллера, подписанных псевдонимом Игорь Волгин. Адвокат издательства честно признался, что в "ЭКСМО" даже не подозревали о существовании литературоведа, поэтому при заключении контракта с автором триллеров Игорем Волнозневым не возражали против псевдонима Волгин
Свой перевод "Исповеди" Августина Сергиенко выполнила в блокадном Ленинграде, опубликован впервые в 1991
Дед Улицкой писал из сталинской зоны родственникам письма, где рассказывал о книгах, которые прочитал и которые нужно еще было прочитать
Предписывая Константину Симонову в пятидесятом году стать главным редактором "Литературки", Сталин прямо ему сказал, что обновленная газета призвана изображать орган оппозиции, назначенной сверху
К началу страницы