Ехать знакомой тропинкой куда спокойнее. Погони Женька перестал опасаться. Уж если теперь его и будут ждать, то на тракте, да и то вряд ли. Не так- то это все просто. Тут нужны финансовые и организационные возможности. Разослать розыскной лист по станциям? Эдакой санкции в глуши не получишь, а в губернской канцелярии такие зубры сидят, что их на мякине не проведешь. Ну как сами за ниточку дернут. При всей подлости пациентки она никак не производила впечатления полной идиотки. Максимум чего стоит опасаться, так это двух-трех соглядатаев на узловых станциях. За мыслями и дорога шла ходче.
Вокруг царило полное безлюдье. Страда. Лесные занятия отложены до осени.
Ни один прохожий не встретился на пути. Птицы примолкли. На тайгу опустилась необыкновенная тишь. Даже вездесущий гнус словно увял, сделался ленив и малонастойчив. Ночи проходили на удивление спокойно. Ни скрипа, ни вскрика. Все будто вымерло. Это ничуть не удивляло Саблина. Его мозг устал пережевывать уже поднадоевшую тему и переключился на попытку вспомнить технологию производства аспирина. В голове постоянно вертелась цитата из его еще школьного реферата: " Хоффман записал в лабораторном журнале, что длительное нагревание смеси, состоящей из двух частей салициловой кислоты и трех частей уксусного ангидрида, дает возможность получить очень чистую ацетилсалициловую кислоту".
Большинство людей вообще не склонно анализировать то, что делается вокруг. Так уж верно устроен человеческий мозг. Видеть и не обращать внимания, понимать, но не придавать значения. Так и удивительное затишье, царящее вокруг, совершенно не заботило путника.
Осталась позади лесная деревня, куда, похоже, уже возвращались жители. По крайней мере, над некоторыми трубами вился дымок. Впрочем, останавливаться где-либо Женька совершенно не планировал. Чем дальше он будет от лесовиков, тем ему и им спокойнее. В крае, где в каждом незнакомце невольно подозреваешь беглого каторжанина оно лучше всего.
Могила лиходеев обзавелась приметным деревянным крестом, прекрасно видным с дороги. Все эти изменения отпечатались на периферии сознания. Вот-вот тропа должна была вывести к берегу реки.
Так за раздумьями Саблин и сам не заметил как впереди показалась околица с подворьем Ермолая.
На невысокой скамеечке, специально устроенной на пригорке в одиночестве сидел сам хозяин. Ох, как непостоянно человеческое настроение. Есть тысячи внешних и внутренних причин, от которых оно зависит. Боже как же иногда трудно понять, из-за чего раздражен собеседник. Как остановиться, задуматься и осознать мудрость вскользь брошенных фраз и советов. Только позже, уже нахлебавшись ошибок пристроишься в спокойной обстановке хлебнуть чайку и вдруг вспомнишь: " мне ведь обо всем этом еще бабушка рассказывала". Ничего из этих рассуждений, конечно, в голову Женьке не пришло, но только он почуял, что хозяин отчего-то не в настроении и не расположен как давеча чесать языком.
Привычно спешившись, Саблин подошел к открытой беседке.
- Я много времени не отниму. Лодку и сундук свой хочу забрать, да коней пристроить. - Женька кивнул в сторону молоденьких лошадок.
- Ох, сейчас. - Ермолай всю прошедшую ночь едва не выл от жуткой боли. Только к утру, после обильной рвоты чуть отпустило, но слегка. Тяжесть в подреберье оставалась. - Лодку, говоришь? - Слова собеседника он едва понимал.- Это привычка у меня такая, переспрашивать. - Почуяв некоторое облегчение, дед глубоко вздохнул. Похоже, идея посидеть на свежем воздухе и в кои то веки побездельничать оказалась не такой и глупой. - Вниз пойдешь, к заливу? - Вышедший из ворот работник, повинуясь строгому жесту, уже завел коней в конюшню и принялся их расседлывать.
- Нет, вверх мне надо, волоком поведу. Там, я видел, бурлаками натоптано. Суденышко у меня легкое, думаю, берегом легче выйдет. Надо к кузнецу наведаться. Заказ забрать, а потом уже вниз, к морю.
- Нет, одному никак не справиться. - Ермолай, чуть оклемавшийся после приступа, наслаждался отсутствием боли. Как же мало иногда надо человеку для счастья. Это здоровый не понимает, что он каждый день должен благодарить госпожу удачу, что у него ничего не ноет, не режет, не стреляет. Только тот, кому доводится жить в кошмаре то и дело накатывающих болей начинает ценить редкие мгновения, проведенные без мучений. - Надо на лодку кормчего какого посадить, чтобы правил.
- Может, есть кто на примете? - Саблину не терпелось быстрее отчалить.
- С одной стороны, вроде, как и нету. - Ермолай смотрел на окружающие лесистые вершины, на которых прошла вся его такая насыщенная жизнь, и непроизвольно улыбался своим мыслям. Разговор никак не затрагивал глубин его души. Шевеление волн на поверхности глубокого омута.
- Хотя, был у меня вчера паренек хромоногий. В годы просится. Мастером стать хочет. Знаешь, ходят такие, науку ищут. Токмо здесь его никто не возьмет. У всех умельцев сыновья имеются. Вдвоем на твоей посудине как раз, если все вдоль бережку да с попутным ветерком. Если напарником возьмешь, то он дорогу тебе отработает, но много от него не жди. - Перемены, произошедшие настроении крестьянина, были разительны. Если несколько десятков минут назад он ненавидел весь мир и готов был растерзать всех домашних, то теперь все удивительным образом переменилось. Как же хорошо вокруг. Лицо ласкают нежные прикосновения теплого летнего ветерка. Словно руки давно ушедшей матери они лохматят волосы, лаская любимого неслуха. Чем старше становился Ермолай, тем все чаще поминал свое детство. Давние события словно всплывали из неведомых уголков и были такими четкими и ясными, будто случились вчера. В такие моменты дед становился задумчивым и его глубокий взгляд мог долго любоваться каким-нибудь кривым деревцем или волнующейся рекой, будто дивясь удивительным причудам мира.
- А где он сейчас? - Саблин был готов тотчас бежать за попутчиком.
- У кожемяки нашего. - Ермолай повертел рукой в воздухе. - Только его бы самого в ученье. - Старик приподнялся и вытянул в сторону косогора руку. - Чуть пройдешь по этой тропке, а потом на запах.
Дорогу и впрямь, оказалось, найти несложно. Женька решительно постучал кулаком по сухим, звонким доскам. Со двора раздался хриплый лай потревоженной псины. Долгое время нечего не происходило, затем послышались шаркающие шаги, ворота приоткрылись, и оттуда выглянул обряженный давешний знакомец - пастушок Ванька
Листвянка.
Густой как деревенская сметана ночной туман, окутавший суденышко был в одночасье разорван в клочья порывами холодного порывистого ветра. Ураган, который предрекали знающие люди, мог начаться в любую секунду. Каждый порыв ветра казался сильнее предыдущего. Назойливый дождь сыпал, почти не переставая, превратившись с час назад в неприятный косой ливень, безжалостно хлеставший по ходившей ходуном палубе. На затянутом тучами небе не было ни одного просвета. Суровые, ледяные ветры, скатившиеся с горных вершин, показывали свое своеволие и необузданный характер. До того как они явят свой настоящий норов было еще далече, но и той бешеной пляски обезумевшей от собственной мощи водной стихии бесновавшейся за бортом хватало на то, чтобы заставить смельчаков поёживаться от страха. Хорошо, что до спасительной бухты было рукой подать. Шум набиравшего силу вихря уже не мог заглушить удары волн о каменистый берег и гомон встревоженных чаек. Сквозь пелену непогоды явственно виднелся негостеприимный каменистый берег. Миновав приметную макушку острой как пика скалы, возвышающейся над грядой, суденышко оказалось в относительно спокойной гавани, где приютилась удобная пристань.
В тот миг, когда хлипкий дощаник, обогнув острый мыс, приблизился к берегу, у немногочисленных смельчаков, рискнувших вверить судьбу капризной фортуне, отлегло от сердца. Последние несколько часов, когда грань между жизнью и смертью истончилось до едва ощутимой дымки, еще были свежи в памяти. Должно пройти изрядное время, чтобы дурные воспоминания превратились в блеклый мираж и не вызывали душевного волнения и внутреннего трепета.
- Ну что, повезло сегодня?
На лице шкипера не отразилось никаких чувств, а его голос вдруг стал гораздо тише, чем когда он отдавал резкие команды своему малочисленному экипажу. Глаза, еще недавно вспыхивающие азартом и жаждой борьбы, потухли. Выражение лица на берегу сделалось вдруг кротким и спокойным. Поджатые губы подобные суровым прибрежным скалам округлились и расползлись в какой-то виноватой улыбке, будто он вытянул из колеса фортунки предназначавшийся другому приз. Беспокойная судьба, отданная воле непредсказуемой волны, научила бестрепетно принимать то, что однажды останешься с морем навсегда.
Пристань была почти безлюдна. Вездесущая казна сочла погоду неблагоприятной для судоходства. Дотошные таможенники уже часа два как удалились в свои давно облюбованные закутки, и предавалась высоконравственным беседам за стаканчиком крепкого. А что еще прикажете делать верным служакам, коли, нет никакого даже завалящего грузоперевозчика.
Как же вы суровы неласковые морские мили. Тяжело они дались с непривычки Евгению, впервые вкусившему радости изматывающей качки. Оставшаяся позади водная бездна на глазах осерчала и стала огрызаться седыми валами, с остервенением набрасывавшимися на хлипкий причал. Море выглядело восхитительно в своем гневе. Непрерывный рокот волн, распростерших свои длани над отступающим берегом, заглушал даже резкие голоса взволнованных птиц.
Переменчивая погода показывала себя во всей красе. Еще чуть-чуть и приставать к берегу станет по-настоящему опасно. Пряча от испуганного Ваньки вздох облегчения, Саблин с удовольствием ступил на твердую почву. За спиной куражилась клокочущая от бессильной злобы водная пустыня, покрытая крутыми барханами капризных водных утесов. Если бывают в жизни человека счастливые моменты, то это был один из них.
Не прошло и нескольких минут, как словно по волшебству, рядом со сходнями сгрудилось несколько телег, ожидавших погрузки. И правда, оставлять груз на борту было еще большим безумием, чем выгрузить его на набежавшие повозки.
Евгений переглянулся с Ванькой и отправился к распорядителю разгрузочной вакханалии с намерением договориться о помощи. Выезжать в губернскую столицу на ночь глядя Евгений не решился. Хоть перегон был и не долог всего-то верст шестьдесят с гаком. Только где сейчас найдешь охотника отправиться в путь по в одночасье поплывшему тракту. Да и идти на почтовую станцию отчего-то не хотелось. Ну не лежала душа, что собственно и повлияло на решение остановиться на ночь в селении. Так или иначе, но надо было достать транспорт. Своими руками в любом случае сундук и чемоданы не унести.
Начальник бойко сновавшей туда-сюда братии походил на недавно вышедшего в отставку солдата, еще не утратившего выправки, но уже обзаведшегося окладистой бородой. Обладание невеликим надо сказать капиталом и собственным делом придало лицу коммерсанта некое особое выражение присущее людям, только осознавшим собственную значимость. Ныне он сам себе особа и может невозбранно ходить с высоко поднятой головой. Бурление мыслей внезапно осознавшего свою значимость деревенского магната породило удивительные манеры, смешные и нелепые для непонимающего их происхождение человека. Общаться с подобным персонажем требовалось уважительно и без присущего благородному сословию панибратского хамства.
Сразу взявший верную ноту Саблин все-таки убедил гордеца войти в их положение. Наконец, махнув рукой, купчина выделил подводу с наказом подвезти назойливых путешественников до постоялого двора. И, к удивлению Саблина, категорически отказался от денег.
Пожав плечами, Евгений рассыпался словами благодарности и, уже попрощавшись, бросил уважительный взгляд на неистовствующие волны, которые подобно безжалостному войску обрушивались на прибрежные скалы, подтачивая их каменное основание. На суровых утесах уже виднелись следы этого многовекового натиска, изъязвившего передний край береговой обороны.
Видавшее виды средство передвижения на гужевой тяге дрожало по усыпанной буграми и выбоинами дороге, словно в горячке. Наезженная дорога свернула в сторону, а кобылка потрусила прямиком к стоящему на отшибе дому. По мере приближения к месту назначения покрытие стало чуть лучше, и тряска почти прекратилась.
Вскоре из окутавшей все вокруг хмари во всей красе показалась занятное двухэтажное строение, нисколько не походившее на обычные для этих мест сооружения. Постройка выделялась контрастным пятном на фоне потемневших бревенчатых построек. Ее затейливый фасад смотрелся бы гораздо гармоничнее где-нибудь во Франции или Германии. Островерхие крыши и выступавшие наружу балки навевали мысли о господствующей в архитектуре неоготике неведомыми путями заброшенной под эти суровые небеса.
Кто же ты, смельчак, решивший вложить свои потом добытые деньги в столь рискованное дело? Поистине, непостижимый и необъяснимый поступок для расчётливого дельца вперед соизмеряющего возможные доходы и безусловные расходы, связанные с каждой затеей. Какие мысли бродили в твоей голове, перед тем как ты решился сделаться безропотным данником всякого служилого чина и всевозможных независящих от тебя обстоятельств? Поистине только святость и бескорыстие может толкнуть на тернистый путь обслуживания привередливого клиента на зыбкой почве из законов и указов. Так пусть же процветает твое дело назло расчётливым злопыхателям, не верящим во всемогущество удачи и стечения обстоятельств. Пусть будут довольны и сыты твои гости. Пусть не увидят они в своих покоях и следа от зловредных насекомых. Да будет сладок их сон и удоволен желудок на радость твоей постоянно тяжелеющей мошне. Аминь.
Возница уверенно направил свою невеселую лошадку к главному крыльцу, оборудованному единственным на всю округу уличным светильником. Пламя за толстым стеклом фонаря билось о стенки, будто свободолюбивая птичка, заключенная в клетку. По тому, с какой хитринкой поглядывал на модное изделие бородатый дехканин, Саблин заключил, что местные обитатели уверены, что однажды эта беспокойная птаха найдет способ разбить оковы и вдоволь порезвится под крышей пленивших ее отельеров. Более того случившееся ни в коей мере не расстроит добрых соседей, что непременно возьмутся предлагать проезжающим свои, пусть менее привлекательные услуги.
Ванька, опередив Саблина, первым соскочил с брички и заковылял к крыльцу. - Наконец выспимся, - бурчал он, поднимаясь по ступенькам, - достали уже эти дрянные дороги.
Прибытие постояльцев не осталось незамеченным. Ваньку уже ждали.
- Ежели желаете спать, то остались только кровати господских комнатах. Даже на сеновале положить вас невозможно - занято. Вот накормить смогу. Сию секунду подам жареную рыбку.
Одет администратор был под стать своему заведению, словно какой-нибудь модник из Цюриха или Вены. А его лицо сияло такой добротой и сердечностью, что не было никаких сил усомниться в словах этого честнейшего и душевного человека.
Всякий, кому хоть раз довелось побывать в путешествии, знает, что любой путник в глазах жуликов всех мастей является их законной добычей.
Благодарение богу, с Ванькой подобных коллизий можно было не опасаться. Он был малый не промах, изрядно пообтершийся в многомесячных походах и повидавший немало всякого рода мазуриков. Не прошло и нескольких минут торга, как его переговоры удачно закончились к обоюдному удовольствию сторон. Причем Ваньке казалось, что он истребовал комнату, не только ничего переплатив, но даже получив изрядную скидку.
Вскоре из дома вышли два дюжих молодца. Они с неимоверной легкостью подхватили грузный сундук и поволокли его внутрь. Кивнув головой получившему на чай возчику, Евгений отправился вслед за своим имуществом.
Сумрачная, едва освещенная, массивная лестница вела на второй этаж. По обе стороны коридора располагались высокие двери, одна из которых была призывно распахнута. Здесь уже вовсю распоряжался деятельный Ванька, запаливший несколько подсвечников. Его ловкие пальцы завинчивали гайки на выглядывавшие из гнезд болты. Теперь сквозь запертые на массивный запор ставни снаружи проникнуть в комнату стало невозможно.
Носильщики внесли тяжелый груз и аккуратно поставили его возле стены. Убедившись, что весь багаж доставлен, почувствовавшие голод путешественники спустились в общий зал. После того как глаза привыкли к сумраку Саблин смог рассмотреть незамысловатый интерьер. Простые деревянные столы, да прочные скамейки. Публика не отличалась разнообразием. Большинство гостей молчаливо ели, не обращая внимания на окружающих, только за дальним столом было шумно. Там играли в карты. Но громкий говор вскоре стих, как видно в связи с истаявшим азартом, и застрявшие, из-за надвигающейся бури, проезжие постепенно разбрелись по комнатам. Медлительный конопатый парень в синей косоворотке, подпоясанной красным кушаком и широких казацких шароварах, заправленных в невысокие сапожки, лениво принес традиционную пару чая и, выслушав пожелания хорошо перекусить, неспешно удалился передать заказ на кухню.
Как и каким образом в заштатном поселении оказались сетчатые изделия французского мастера Делагля неизвестно, но для чудаков первой гильдии из Кяхты, стремящихся опробовать все новинки, нет ничего невозможного. Зато человеку, не привыкшему к засилью клопов, можно спокойно выспаться и ехать дальше. Согласитесь, немаловажное обстоятельство.
Предварительно плеснув из длинноносого чайника воды и наполнив плошки, в которых стояли ножки кровати, а затем, застелив пропаренное постельное белье на чистый жесткий матрас, усталые путешественники провалились в сон.
Они уже не слышали, как в окутавшей коридор тишине раздавалось хлопанье дверей, торопливые шаги, окрики и топот, словом, привычные подобному заведению звуки. Даже богатырский храп, доносившийся из-за не справлявшейся с подобным давлением стены, был им нипочем.
Едва наступил рассвет, Евгений заворочался и проснулся. Он чувствовал себя совершенно выспавшимся, несмотря на то, что завалился поздно. Успокаивающий шум дождя, густо доносившийся из-за закрытых ставен вчера вечером, пропал. В первый миг ничего не было видно, но постепенно перед глазами стали проявляться смутные очертания предметов, похожие на сгустки более плотной тьмы. Почти на ощупь, добравшись до стола, Саблин с изрядной сноровкой засветил лампу. Не решившись будить сладко сопевшего Ивана, он почти бесшумно оделся и задвинул под кровать манерную ночную вазу. Коридор встретил Саблина столбом ослепительно-яркого света падавшим из окна в торце. Евгений подставил лицо под струю солнечного света и непроизвольно зажмурил глаза. Стараясь не скрипеть, Евгений замкнул за собой дверь и спустился на первый этаж.
Утром небольшой холл гостиницы выглядел куда веселее, чем вчерашним вечером. С улицы доносилось щебетание повеселевших воробьев, радовавшихся выглянувшему солнцу и долгожданному теплу. Завлекательно пыхтел крутобокий желтый самовар. Из распахнутых дверей кухни доносился ароматно-пряный запах свежей выпечки.
Саблин в несколько шагов преодолел расстояние до высокой дубовой стоики и застыл. Его взгляд уперся в тоненькую стопку бумажных листиков, сиротливо лежащих в уголке девственно чистой поверхности. Сейчас он даже самому себе не мог объяснить, почему мысль почитать газеты не приходила ему голову. Он просто не предполагал, что есть и такая возможность познакомиться с тем, что сейчас творится "в стране и мире". Кое-как, взяв себя в руки, и совершенно не обращая внимания на окружающее, Саблин схватил в руки вожделенные страницы и уселся в удобное кресло, что стояло как раз напротив окна. В глаза сразу бросилась отмеченная значком заметка, которая, судя по всему, вызвала наибольший интерес постояльцев.
" В течение одного месяца здесь приключились необыкновенные разрешения от бремени служащие ныне предметом общих разговоров Публики".
Ничуть не заинтересовавшись дальнейшим содержанием статейки, Евгений поспешил к титульному листу. Так и есть. Это были С. Петербургские Ведомости за номером шестнадцать от пятого февраля. Долгонько им пришлось добираться до Святого моря. Несколько уняв первоначальный трепет, Саблин приступил к вдумчивому чтению. Первым делом пошел, естественно, разнообразнейший официоз. Обычно подобную информацию Евгений пропускал мимо ушей, но сейчас читал с удовольствием, будто встретившись с чем-то родным и знакомым. Внутренние известия, высочайшие указы, отчеты были изложены столь ярким канцеляритом, что на глаз даже навернулась слеза. Наглотавшись казённого дурмана, Саблин уперся глазами в крохотный репортаж:
"Одесса, 05 января.
Благополучное состояние города Одессы в течение нескольких карантинных сроков побуждает Начальство снять оцепление, оный окружающее и постановить сообщения с прочими частями Империи. Но близость Днестра, покрытого льдом, множество промышленников и рабочих стекающихся из разных мест, и особенно возвращение ныне таковых людей из Турецких владений требует еще принятия некоторых мер осторожности для обеспечения жителей Одессы от нового вторжения сюда заразы".
Отложив в сторону газету, Саблин задумался. В голове что-то вертелось, но он никак не мог понять что. Нельзя было назвать Евгения тонким знатоком истории, но все же он попытался порыться в памяти. "О чем же здесь идет речь? Ведь что-то такое он помнил. Нет, ничего. Лучше бросить самокопание и оставить возможную догадку на волю случая. А пока нельзя упускать возможность почитать периодическую печать тем более, похоже, что здесь собраны листочки от разных дат".
Пробежав глазами сообщения из Царства Польского, Германии, Нидерландов и оставив в стороне прочую смесь, он наткнулся на информацию из Симферополя:
"По случаю существующей в г. Севастополе чумной заразы распространяются разные слухи весьма невыгодные для промышленности здешнего края и нарушающие спокойствие общественное в сих местах сопредельных нашей губернии. А потому долгом себе поставляем объявить нестоящее положение г. Севастополя с его окрестностями в сем отношении: Известно, что порт Севастополь во все время военных действий должен иметь частые сообщения с местами сомнительными и чумными, а потому легко было ожидать заразы в городе, который в предотвращении сего зла благодаря предусмотрительности высшего начальства был оцеплен с самого начала. Ныне же когда чума всеми уже признана, в самом городе те места, где она появляется немедленно отделяются от других, меж тем как в тоже время обращается неослабное внимание на здоровье прочих жителей и приняты все надлежащие меры к прекращению и уничтожению заразы от коих несомненно должно ожидать вскоре желаемых успехов".
Саблин зацепился за слово "оцепление" и все встало на свои места. Конечно, никакая это не чума. На страну накатывается эпидемия холеры. Первое, что всплыло в голове - так называемая "Болдинская осень". Месяцы, проведенные в вынужденном заточении, окажутся весьма продуктивными для Пушкина, а карантин был связан со вспышкой холеры в Москве. К сожалению, о ходе эпидемии Евгений знал очень мало. Обдумать свое дальнейшее поведение Саблин не успел. Из раздумий его вырвал внезапно прозвучавший знакомый голос.
- Доброго здоровьица, господин доктор. - Хотей, приодевшийся по местной моде, занял соседнее кресло.
- Рад видеть. - Евгений настороженно глядел на нежданного гостя.
Хоть он и чувствовал симпатию к деду Надежды, но за, случайной встречей могло крыться всякое.
- Не хотел ваше благородие вчерась обеспокаивать, но более откладывать разговор никак нельзя. - Хотей замолк, ожидая пока словно из ниоткуда возникший половой сервирует небольшой круглый столик. - Дошло до меня, что, оказывается, Софью Генриховну облапошил злостный шарлатан, выдававший себя за лекаря. Полиция весьма озаботилась поимкой ловкого мазурика. На всех ближайших почтовых станциях нынче его описание имеется. - Хотей ловко варьировавший то простонародным говором, то высоким штилем веско произнес. - Очень подробное и точное, между нами говоря.
- Ловко. - Евгений совершенно не ожидавший ничего подобного смутился.
- Хорошо, я вовремя весточку получил и поспешил навстречу. Скажите, Евгений Антонович, а вам обязательно в столицу ехать? Может, лучше схорониться пока? Я готов поспособствовать.
- Нет. Решительно невозможно. - Если еще несколько минут назад Саблин всерьез бы задумался над предложением Хотея, то сейчас это было бы просто подлостью. - Понимаете, - Евгений решил в нескольких словах обрисовать свое понимание ситуации, - наступают тяжелые времена. Вот-вот разразится эпидемия холеры. Она уже началась на юге и постепенно двигается на север. Если я забьюсь в щель и не постараюсь спасти кого смогу, то никогда себе этого не прощу.
- Это что за зараза такая? Оспа? - Хотей не на шутку взволновался. - Что, и уберечься от этой напасти никак нельзя?
- Да можно то можно, только , - Евгений задумался подбирая слова, - прилипчива эта зараза гораздо более прочих.
Саблин попытался в самых простых словах рассказать о мерах профилактики и о важности личной гигиены. Как он ни старался не умничать, но это заняло минут десять, а то и больше.
- Вот значит как. - Хотей отодвинул от себя вдруг ставшую опасной чашку и поднял глаза. В его очах поселилась тяжкая дума. Все пережитые в последнее время напасти отразились в его взоре.
- В лихое время я внучку в столицу отправил. Придется теперь за ней вдогонку гонца слать, да домой возвращать. Только послушается ли девка? Ох не знаю. - Хотей покачал головой.
- Вот это правильно. - Саблин удивился собственной горячности. - Нечего в такое время девушке в путь пускаться. Тем более, что дороги, скорее всего, заставами перекрываться будут. Вон как в Севастополе. - Саблин ткнул пальцем в газету.
- Стало быть так. - Хотей словно встряхнулся как вымокший пес, отгоняя посторонние мысли. - Значится, у меня такая мысль имеется. - Хотей внимательно осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного продолжил. - Есть одна дорожка хитрая, о которой немногие знают. Я сам чудом вызнал. Из Енисейска прямиком в Архангельск за пару месяцев попасть можно, а оттуда.... Я как раз Антона снаряжаю. Ежели рискнешь присоединиться, то и для тебя место найдется. Все равно считай с недогрузом идем. В последний момент Прокоп подвел. У него, вишь более выгодное дельце подвернулось. Нет, ты не подумай чего, - Хотей в успокаивающем жесте поднял руку, - он человек надежный. Заранее предупредил, что такое может случиться. Пойдем, поговорим кое с кем.
Бросив на стол ассигнацию, Хотей поднялся и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж. После требовательного стука из-за двери раздался низкий голос:
- Кого там черт принес? Что надо?
- Хватит дрыхнуть, отворяй, дело есть.
Лязгнул железный засов, дубовая дверь чуть приоткрылась, и оттуда высунулся ствол пистолета.
- Здесь бывает пошаливают. - Пояснил голос из темноты, а затем продолжил. - Милости прошу господа.
Большие мозолистые ладони разжались, покидая рукояти парных пистолетов. Затем хозяин комнаты распахнул ставни, и обернулся к гостям. Это оказался крепкий молодец с остроносым лицом, украшенным черной, как смоль, хищной бородкой. Его темные, мрачные глаза внимательно ощупали Евгения неприятным царапучим взглядом.
- Это, стало быть, наш пассажир. - Произнес он утвердительно холодным, лишенным благожелательности голосом.
- Экий ты, братец, догадливый.
Хотей ничуть не смущенный холодным приемом сделал Евгению приглашающий жест и сам уселся на массивный табурет, что расположился рядом со столом.
- Значит так, Макар, бери свои пожитки и спускайся к Евгению, а я пока телегой озабочусь. Время дорого.
Макар ловко закинул за спину тощий мешок и всем видом показал, что готов.
Разбуженный Ванька хоть и с опаской посматривал на вошедшего вслед за Евгением гостя, но внимательно проверил все запоры. Евгений, меж тем уже откинул крышку сундка и принялся выкладывать на пол, накопившееся за время путешествия добро.