Аннотация: От скуки перевел с английского несколько сцен Гамлета, и уложил в рифму. Плюс, попробовал представить, как разговоры стражников должны были звучать в театре Шекспира, пока его тексты еще не пригладили для приличия.
(Замечания, и проклятие за покушение на святое, можно слать автору на адрес lopuhandr@gmail.com).
.
Скачать файлы в разных форматах можно здесь:
https://disk.yandex.ru/i/WbgACMLT4LXfEQ
.
https://disk.yandex.ru/i/S48IEDkyHp6dHQ
Предисловие-Послесловие.
Это небольшое "предисловие-послесловие" к переводу Гамлета. Читать его можно и до, и после самой пьесы. - (Хотя конечно лучше всегда сперва прочесть само произведение, и составить свое мнение о нем). - В конце концов, пьеса Гамлет свернута в бесконечное кольцо: В привычной нам редакции, она заканчивается прологом Горацио, который собирается рассказывать все то, что только что увидел зритель). Здесь искушенный шекспировед вряд ли найдет для себя нечто новое. Но для обычного читателя показалось необходимым дать некоторые комментарии. И как повелось еще с античных времен, для экономии времени, я сделаю это виде диалога, где после вопроса, который мне кажется важным, следует ответ.
Зачем сегодня читать Шекспира?
Действительно... Мы читаем Шекспира - зачем? Некоторые, возможно смогут подвести под это даже некий практический смысл. Если вам вдруг приведется общаться с определённой англоязычной аристократией, без знания Шекспира (в оригинале) - вы будете в ее глазах всего лишь папуасом, вне культурного поля. Но скажем откровенно - скольким среди нас в жизни приспеет необходимость общаться с англоязычной аристократией, да еще в попытке показаться ей ровней в культурном плане? Исчезающе малая величина. И даже для этих единиц... Зная культуру британцев лучше их самих - вы в их глазах никогда не станете им ровней, потому что вы не росли в их среде.
Возможно, - Шекспира стоит изучать, для глубокого знания английского языка? И этот ответ для обычных людей сомнителен. За те четыреста лет, английский язык настолько изменился, что уже сами британцы читают Шекспира в адаптированном переводе. Кажется, они понимают его даже меньше, чем мы понимаем в оригинале "Слово о полку". Так что читать Шекспира в оригинале наверно имеет смысл людям, которые профессионально изучают английскую литературу.
Тогда зачем мы читаем Шекспира, хотя бы и в переводах? Наверно единственный верный ответ - для своей культуры. Наша личная культура - это цветок нашей души. Совместная человеческая культура - сад душ. А Шекспир - это такая животворящая "лейка", что его читают и читают и читают, - вот уже четыреста лет. И в англоязычной среде он второй по цитируемости автор, после Библии. Следя за героями произведений Шекспира мы заостряем свою эмоциональную чуткость, и открываем глубины человеческой психологии. Нужно ли это нам? Чтобы быть чем-то большим, чем "качественным потребителем услуг" и "рабочей человеко-единицей" - несомненно нужно.
Зачем нужен этот перевод?
"Образование - тот свет, который остается в нас, когда мы уже забыли все, чему нас учили"(С) Эту фразу приписывают разным людям, вплоть до родовитого просветителя 17го века, Джорджа Галифакса. Руководствуясь смыслом этой цитаты должен сказать, что в какой-то момент досуга, я вспомнил про Шекспира. Свет его произведений в душе еще был, а вот конкретика изрядно смазалась за давностью. И я решил обновить впечатления, через новую призму прожитых лет. В конце-концов, как сказал блестящий русский писатель Федор Глинка, я уже к этому моменту "прикупил ума бедами". А значит и Шекспира должен был понять значительно лучше, и по-иному, чем в молодые годы - ведь так? С этим благочинным настроем, я сел читать Гамлета.
В процессе "обновлении впечатлений" случился конфуз: Читая самые известные русские переводы, я... периодически терял контекст диалогов персонажей. То есть вдруг персонаж говорил абсолютно непонятную фразу, которая иногда еще и вызывала бурную реакцию собеседников. Но для меня эта фраза не имела никакого внятного смысла, и никак не увязывалась с общим ходом беседы. Это выпадение из контекста повторялось со зловещей неумолимостью. Я загрустил. Получалось что в одном из величайших произведений мировой культуры, я - недотепа - не могу понять чуть ли не половину его великого величия.
И ладно, когда так было в молодые годы, - тогда я хоть мог списать искомое на рассеянность своего внимания пред "нудотой классики", скудное образование и жизненный опыт. Но тут, уж простите, - по историческим меркам скоро уже и "домовину обживать". Умнее я стану уже вряд-ли, (скорее наоборот). А я все равно постоянно теряю нить рассуждений героев. Караул! Ограбили! - Что украли? - Смысл.
Я полез смотреть Гамлета на английском, в современном адаптированном переводе. Оказалось, что современный английский перевод для понимания школьников настолько "адаптирован" - что там нет ни следа красоты Шекспировского слога, который блестяще - каждый по-своему - интерпретировали наши великие переводчики Лозинский и Пастернак. Современный английский Гамлет был более пересказом фабулы великого произведения, нежели им самим.
Делать нечего - пришлось лезть в текст Шекспира на старом английском. Там на почти каждую строку имелись примечания шекспироведов, что именно (или возможно) здесь имел в виду Шекспир. Язык и контекст общества, с момента написания изменились настолько, что современный бритт тоже понимает Шекспира с пятого на десятое. Чтоб было легче вылавливать смысл, я начал заносить на лист смысл строк Шекспира по-русски. Затем я решил, что шутки ради, можно уложить этот смысл одного коротенького акта в стих... С этого и началось мое "падение".
Нужен ли был этот перевод? Я сторонник, всегда, если есть возможность, - читать в оригинале. Потому что любой перевод - врет, с большим или меньшим изяществом. Но даже для человека знающего английский - оригинал Шекспира уже мало доступен, как культурный досуг, а не серьезная работа с примечаниями. В наше время, когда так быстро развивается "искусственный интеллект" мы видим, что большинство текстов скоро можно будет загрузить ИИ, и он выдаст очень приличный перевод - замечательно. Но с Шекспиром это пока не работает. ИИ не может (пока) сложить стихи. Таким образом, в отсутствие возможности прочитать оригинал - перевод штука небесполезная.
Хороши ли переводы, что были до меня? Это великие переводы. И уж точно не мне с моим бревном ругать их соринки. Вдвойне - потому что, например, Лозинский, Пастернак и Радлова делали свои переводы в 30-40е годы двадцатого века - почти сто лет назад! (Говорят, даже интернет в те годы был не так быстр, как сейчас). Доступ к информации был значительно хуже. Нельзя было по щелчку мышкой найти информацию о обрядах, одежде, символике, изменений слов с ходом времени, и т.д. И их переводы (и переводы создателей подстрочников) именно в тех условиях - настоящий культурный подвиг.
Но как уже сказано - каждый перевод лжет. Поэтому, если есть трудности с оригиналом, - всегда лучше посмотреть разные переводы интересного тебе произведения. Кто-то из переводчиков лучше справится с одним моментом. Другой - с другим. И в совокупности их смыслов, - читатель получает первое приближение к тому, что говорил автор оригинала.
Таким образом, у моего перевода была довольно скромная цель: - сделать художественный текст, который сохранит основную фабулу событий, но при чтении которого, читателю не придется лазить по многочисленным примечаниям, чтобы понять, о чем говорят персонажи. Чтобы контекст разговора оставался связным в любой момент произведения. Для этого мне пришлось кое-где вставить пару лишних строк, где персонажи поясняют для современного читателя - что они имеют в виду. (Для современников Шекспира это было очевидно и общеизвестно. Но как же быстро общеизвестное превращается в "пшик" - с этим я немало сталкивался еще при работе над римскими военными трактатами). Для тех, кто хорошо знает текст Гамлета, пусть обнаружение "лишних" строк станет небольшой литературой игрой. Это вмешательство в текст - конечно вольность. Но зная - как с литературным материалом работал сам Шекспир, - уж он на мою вольность точно не обидится. А раз сам автор не имеет ко мне претензий - с меня и взятки гладки. Почему я отдавал предпочтение той или иной трактовке оригинальных мест текста, можно посмотреть в пронумерованных римскими цифрами примечаниях, расположенных под переводом.
Что до художественной ценности этого перевода - я опирался на проверенные веками методы рифмования "любовь-морковь". Но я опять же, не более чем дилетант живущий - увы - во времена мирового упадка культуры. Возможно на фоне гениев прошлого - мой язык скудноват. Но на фоне современных титанов мысли, - не сильно хуже.
И это все, чем я могу обосновать появление перевода.
Была еще, впрочем, история, как племяннику задали сочинение на тему "Гамлет и Чацкий, схожесть характеров". Но об этом, как об акте мелкого бытового непотизма, - молчание.
Кто написал произведения Шекспира?
Как-то даже неловко признаваться в своем позоре... Но я подозреваю, что произведения Шекспира, в основном, написал - сам Вильям Шекспир. ("В основном", потому что в то время работать с соавторами для скорости - было абсолютной нормой). Да, я понимаю, насколько скучна эта версия, на фоне замечательных теорий, что, скажем, под именем Шекспира писал лорд-канцлер, а поистине, лорд-канцлер служил второй (после Шекспира) ширмой для самой королевы Елизаветы, (которая на самом деле умерла в детстве, а вместо нее женщину изображал мальчик, а потом уже и мужчина). Мда...
На самом деле, среди версия альтернативного авторства произведений Шекспира, есть очень стройные и проработанные. Кто я такой, чтобы их отвергать? Тем более, они могут быть прекрасной гимнастикой ума. Но я хочу поделиться небольшим проверочным маркером, который поможет провести первичную проверку - не втуливают ли под видом серьезного исторического расследования - дешевую сенсацию. Вот этот маркер: Как только вам сообщают, что Шекспир был недостаточно образован, чтобы написать свои произведения, то...
...Вильям Шекспир был сыном перчаточника в провинциальном городке. Но отец его был не просто ремесленник, а глава цеха. То есть под отцом Шекспира было серьезное производство. Он даже занимал в своем городе серьезные административные должности, для чего был нужен определенный денежный ценз. Сам Шекспир учился в школе, где ученики штатно изучали древнегреческий язык и латынь. Причём изучение шло на основе чтения авторов античной классики - такая уж в то время была метода. Да, позже дела отца Шекспира пошатнулись, и Шекспиру пришлось оставить дальнейшее образование, и самому подниматься в жизни, с низов. Но как сказал о Шекспире его друг Бен Джонсон "He had small latin, and less greek"(С) Слово "смол" в то время часто использовалось в несколько ином значении чем сейчас, - "достаточно"\"довольно". - "Он знал довольно латыни, и меньше греческий", - так оценил Шекспира его друг. И эти знания позволяли Шекспиру читать классику эллино-романского мира, которая сама по себе является фундаментом всей нашей культуры. Из Плутарха Шекспир почерпнул больше, чем возможно наш современник, за всю жизнь получает из бесконечных шоу в телевизоре.
Поэтому, когда кто-то вам на голубом глазу рассказывает, что Шекспир был "недостаточно образован"... Есть подозрения, что эти люди, в подавляющем большинстве, не читали Плутарха в оригинале. И это сразу делает их мнение об образованности Шекспира... несколько менее ценным.
В чем недостатки и достоинства пьесы Гамлет?
Лично я считаю главным недостатком шекспировского Гамлета имена двух персонажей - "Розенкранц и Гильденстерн". Гильденстерна я кажется вообще ни разу в жизни не смог написать правильно. Хотя Шекспир исходил из самых добрых побуждений реализма, и эти имена взял у двух реальных послов, посетивших Англию.
Если же говорить серьезно - у пьесы Гамлет полно недостатков. Они, например, до того раздражали другую литературную величину - Льва Толстого, что тот вообще не признавал Гамлета стоящим произведением. (Сколь помню, Толстой говорил, примерно в том духе, что Гамлет - это набор плохо связанных сцен, где персонажи постоянно и не к месту разражаются диалогами на общие темы). Культуроведы разных аспектов находят у пьесы свои недостатки, режиссеры - другие.
Со своей скромной колокольни, человека, который зарабатывает созданием историй, и я вижу серьезные сюжетные нестроения. Некоторые сюжетные линии вводятся - и обрываются в никуда. (Например, - письмо Гамлета матери, которое заявлено непонятно для чего). Некоторые персонажи - меняют свой характер от сцены к сцене, почти до полной противоположности. (Тот же Полоний: Он ведет довольно хитрую интригу, чтобы выяснить моральный облик сына в зарубежном вояже. Провожая сына, он дает ему рекомендации банальные, но настолько лапидарно-четкие и одновременно емкие, - что их до сих пор расхватывают на цитаты как кодекс поведения джентльмена. Но в дальнейшем сценах, в разговорах он резко меняется, и начинает так бездарно растекаться "мысью по древу", что уже служит полукомедийным персонажем).
Увы, все это правда.
Но давайте скажем несколько слов в защиту Шекспира. Для начала, - вспомним, в каких конкретных "исторических условиях", Шекспир создавал свои пьесы? И затем - каким путем, эти пьесы до нас дошли.
Историческая данность. Театр - до времен Шекспира, (и некоторое время при его жизни) - низкий и подлый жанр. Собственно, только блестящая плеяда драматургов того времени, постепенно и начала менять представление современников о театре.
Давайте отбежим еще чуть дальше, - и вспомним античность. Там театрализованные представления делились на две четкие группы.
Группа первая: Спектакли в рамках мистерий, или других праздников. Это было высокое искусство, освященное богами, и посвященное богам. Некоторые из известных нам лучших образчиков древнегреческой трагедии, были именно такими произведениями. Они ставились на священный праздник, зачастую, только один раз. Для этих постановок тратились огромные деньги. Там был серьезный, тонкий, умный сюжет. И его играли лучшие актеры.
А вот группа вторая: - площадные развлечения для простонародья. Сюжет упрощен, подвижен, вторичен - и потому убог. Ведь зевака может подойти в любой момент представления. Или один из актеров может заболеть, покинуть трупу - и тогда сюжет быстро подлатывается под новые условия. Зато персонажи гипертрофированы и узнаваемы. У каждого есть свои характерные признаки в одежде. Опять же, чтобы любой зевака, с любого момента представления, - имел примерное понятие, кто в этой сценке кто, и не ломал голову. Появляются архетипы персонажей "глупый хозяин", "хитрый слуга", "хвастливый воин". Зная персонажа, - зритель не только на лету "срисовывает" его характер, но даже часто может сказать, что примерно тот уже делал, и что сделает наперед. Главное развлечение, - юмор ниже пояса, и то, что сегодня бы назвали "сортирные шутки". (Сравните это с массовой продукцией современных сериалов, где таких же архетипичных персонажей, - пруд-пруди; массовая культура деградировала обратно, в средневековье).
"Высокий театр" первой группы, в основном, умер вместе с античностью. Но "низкий" театр пережил античность, средневековье, новое, и вошел в новейшее время, - причем в виде настолько неизменном, что некоторые "бытовые сюжеты", которые разыгрывали в античности, точно также игрались и во время Шекспира.
Ну а сами актеры, которые играют эту низость? По представлению большинства - проходимцы, шарлатаны, ворье, жулье. Двуличные люди без души, (которую они возможно запродали дьяволу). Актеров, опять же, не любили еще с античности. Как можно доверять человеку, который только что в спектакле завывал от горя, - а теперь кланяется и улыбается? Да, конечно были политиканы, - но ведь те всегда держали "маску" перед толпой, а снимали ее только в узком кругу. Актер же срывал маску своего лицемерия после каждого представления. В времена Шекспира всех актеров заставят прекратить бродяжничество и приписаться к уважаемым хозяевам, которые будут за них отвечать. Иначе с этой гнусной братией не было никакого сладу.
Что актеры ко временам Шекспира построили в столице несколько стационарных театров - отношения к ним не меняло. Ну, воздвигло жулье стационарные хибары. (Театров в Лондоне того времени было штук шесть-семь). Где-то рядом с заведениями для травли зверей, и самыми гнусными притонами. Разве перестало жулье от оседания на землю, быть жульем, которое показывает быдлу всякую гнусь? Один уважаемый богатей Шекспировского времени, озаботился собрать для потомков литературное наследие. Он создал библиотеку просил нести в нее все, буквально все напечатанное - кроме театральных пьес.
И вдруг, среди всего этого чада и угара, из широких слоев образованного простонародья... - (А британская власть в то время сделала очень много для повышения грамотности населения, сильно позже этот процесс повернут вспять) - вдруг появляется плеяда драматургов, которые хотят в театре показать больше, чем низкую пошлятину. И они делают это. Но в каких условиях?
Пьесы ставились не для того, чтобы драматург и актеры излили в них высокие ноты своей души. Театры самофинансировались. Каждая пьеса должна приносить прибыль. И основная прибыль шла от того самого невзыскательного простонародья. Хочешь высоких нот души - вставь их так, чтобы от это простонародье не изволило заскучать. А то больше не придут. (Конкуренция в столице высока) А то еще, прежде чем уйти - забросают гнилью. Публика не высоких манер, да еще и смотрящая спектакль не в лучших условиях - стоя перед сценой.
Шекспир вообще не был главным в процессе окончательного оформлении пьес. Он имел долю акций в трупе, где "контрольный пакет" принадлежал семье Ричарда Бербеджа, - актера суперзвезды своего времени. И "владельцы контрольного пакета" вполне могли вставлять свое веское слово, что нужно изменить в пьесе на потребу толпе - не по злой воле, а исключительно в силу "естественного хода вещей". Не такими ли требованиями объясняются перемены подобные тем, что мы видим в характере Полония? Нужно повеселить толпу глупостью высокородного персонажа, вот здесь, когда толпа уже начнет уставать. Даже если это подпортит правду характера. Тактически это оправдано. И Шекспир мог соглашаться. Он еще не знал, что пишет в вечность, к будущим тонким эстетам. Если он и думал, что воздвигнет себе чем-то "нерукотворный памятник", - то это были сонеты. В них он об этом упоминал.
Как сказано выше - идеальный материал для пьесы в то время, - это знакомый зрителю. Именно для того, чтобы любой опоздавший\отвлекшийся\недослышавший зритель примерно понимал расклады происходящего. И для того, чтобы труппа в случае нужды (дефицит времени, неудобные гастрольные условия для представления, и т.д) - могла перекомпоновать сцены, не потеряв понимания зрителей. И Шекспир, раз за разом берет в разработку чужие сюжеты - сюжеты известные каждой собаке. Это мы знаем эти сюжеты, - как шекспировские. А он в свое время был тысячным, кто перетолковывал их на свой лад. В том числе и Гамлета. Первые упоминания о которой мы знаем из "Летренской хроники" 12го века. Там появляется "Амлет", который разыгрывает карту дурака для мести. И потом его бесконечные варианты отправляются по страницам сочинений и театральным площадкам, все эти Амлоди, Амблот, Амбал, Гамлетус и другие, нет им числа. Гамлеты разного толка бегают по ойкумене как тараканы в харчевне.
Когда пьеса была нужна быстро - для ее скоростного создания привлекали "литературных негров". Это было нормой - Шекспир помогал другим драматургам, и они помогали ему. Тут вот значит в произведении строчит Шекспир, тут - Джон Флетчер. тут - Кристофер Марло, а тут Томас Хейвуд... Литературный омлет всмятку.
Конкуренция между театрами была страшная, а авторское право еще находилось в состоянии "концепта подготовки к графику разработки". Пьесы тырили с беспредельной наглостью. Поэтому рукопись пьесы, как правило, была одна. Она хранилась в сейфе под подушкой у самого доверенного и чутко спящего члена труппы. На репетициях каждый актер учил свою роль, - полного списка ему не давали. После того как все разучили свои роли, бумажный вариант желательно сжечь, а пепел съесть - тогда уж точно никто не украдет. (Если только какой-то прощелыга из труппы не соблазниться продать ее на сторону по памяти, что и случилось позже с Гамлетом). Поскольку все зрители знали материал, но смотрели его в не самых комфортных условиях, стоя толпясь перед сценой) - представление нельзя слишком сильно растягивать. И Гамлет почти никогда не ставился в таком полном виде, как мы его сейчас можем прочитать. Ставили в сокращениях. Исключением, может быть, были личные показы для уважаемых людей, когда труппа вызывалась "На дом", и зрители были в полном комфорте.
Итак, давайте еще раз перечислим те препятствия, которые стояли перед Шекспиром, чтобы предоставить нам "идеального" Гамлета:
Сам Шекспир, в силу тенденций своего времени, скорее всего относился к своим пьесам как к "однодневкам".
Над пьесой могло работать несколько соавторов, что могло оставлять "раздерганные хвосты" сюжетных линий и разность характеров.
"Продюсеры" и специфика публики заставляла править пьесу, как было нужно нетерпеливому и невзыскательному зрителю, а не как кажется правильным нам.
Не дремала цензура, которая заставляла править все, что казалось неблагообразным по отношению к короне и государству.
Со временем сформировался более-менее устойчивый канон практической постановки пьесы, и не факт, что в него вошли все задумки, изначально написанные Шекспиром.
Когда пьеса была напечатана, это был голый текст, без описаний кто из актеров, что, как и где делает. В то время это было "общеизвестно". А сейчас мы лишены всех этих полутонов, и принуждены придумывать их заново.
Как видим, если мы будем исходить из презумпции невиновности, - у Шекспира полно обстоятельств, которые позволяют признать его невиновным в слабых моментах его пьесы. (В этом отношении он конечно автор-счастливчик. Все хорошее - от него, а все плохое - не доказано).
Но что мы все о недостатках. Гамлета с этими недостатками ставят и смотрят больше четырёхсот лет. И из всех разнообразных "Амлетов" шекспировского времени, - его современники закинули нам через века именно вариант Шекспира. Так что такого особенного Шекспир привнес в Гамлета, а шире - в свои пьесы?
О, об этом исписано столько, что я не возьмусь уходить в глубокие размышления. Если говорить совсем коротко, то Шекспир привнес в свои пьесы все то, - что мы считаем нормой классического театра. Сильный сюжет. Проработанных глубоких персонажей. Двойное дно персонажей, когда то, что они говорят, может сильно отличать от их истинных помыслов и действий. Что для нас норма, для того времени было новинкой, и вызовом. Но самое интересное у Шекспира - поразительная двойственность многих его главных героев. При четко прописанных в тексте действиях, причины этих действий могут трактоваться настолько различно - что это дает режиссерам и актерам огромное поле для своих интерпретаций, при минимальном изменении корпуса пьесы. И Гамлет, как раз из таких произведений, где это проявлено наиболее ярков.
И все это украшено шекспировским слогом, за который Шекспир еще при жизни часто был прозываем как "gentle Shakespeare". "Джентл", слово происходящее от латинского слова " genus" (род). То есть изначально человек из хорошего рода. А раз из хорошего рода, то получивший хорошее воспитание. И отсюда уже рождаются коннотации "джентл" как "воспитанный", "утонченный", "нежный". Шекспир умудрялся выразить и тонкие душевные метания героев для взыскательной публики. И похабные шуточки для простонародья. Но при этом, для большинства своих нескромных шуток он блестяще использовал иносказанья. Грубых слов у него совсем немного. А по сравнению с большинством современников - считай, что и нет.
Ну и дополнительная прелесть Шекспира именно в наши скудные времена. Мы знаем, что современных сценаристов и драматургов выпускают отформатированными настолько, что они уже с трудом могут создать что-то нешаблонное. Как святой канон утверждены дурацкие постулаты о "трехактной структуре", "сюжетной арке", "дуге характера", и так далее. Отчасти, наряду с другими причинами, систематизированное мышление современных создателей историй, привела к жесточайшему сценарному кризису Голливуда, а шире - мировому сценарному и драматургическому кризису. А вот Шекспир не делил Гамлета на акты. (Сейчас мы читаем Шекспира разбитым на акты, для удобства навигации по тексту. Но даже это разделение сделано на пять актов, как было принято, например, в итальянском театре, а не на три, как считается правильным сейчас). Саму трёхактную структуру ввели в широкий оборот в США в 20м веке, когда массовое развитие американского кино потребовало резко увеличить количество сценаристов, и талант подменили немудреным алгоритмом для поденщиков. (Эту мастеровую систему попытались осенить авторитетом древних, например, аж самого Аристотеля, который на самом деле не писал ничего подобного). И вот - Шекспир, самый цитируемый автор, которого до сих пор регулярно ставят в театре, и по произведениям которого снимают фильмы, - этот Шекспир - смеется над "трёхактной структурой". Точно так же, как Гомер, со своей Одиссеей, где герой, никак не меняясь, упорно плывет домой к жене и сыну, - смеется над "дугой характера". Таким образом, Шекспир, и другие титаны прошлого, светят нам как ярчайшие путеводные звезды - звезды свободы разума от оков правил, для истинного творчества.
Знаем ли мы других Гамлетов, кроме шекспировского?
Помимо самых ранних Амлетов Ютландских 12-13 века, восходящих видимо к несохранившимся сагам... У нас сохранилась счастливая возможность взглянуть на другого "Гамлета", близкого по времени к шекспировскому. В Германии отыскалась старинная рукопись на немецком " Der bestrafte Brudermord" ("Наказанное братоубийство"), которая обыгрывает тот же бесконечный "гамлетовский сюжет". Она относится к началу 1700х годов. Английские эксперты-"гамлеведы" постановили, что этот вариант включает в себя как части дошекспировского Гамлета, так и заимствованные у Шекспира фрагменты. Мол, этот вариант принесли в Германию британские актеры с гастролями. Все эти выводы строятся на анализе текста, и потому дискуссионны, ведь разные "гамлеты" совершали по Европе все возможные перемещения и слияния.
Но как бы ни было - "немецкий Гамлет", это совершенно другое произведение. Оно во всем проще. В структуре сюжета, в характере персонажей. В этом Гамлете есть элементы низкого развлечения, буффонады, - (например, когда призрак отвешивает оплеухи караульному). Сейчас эти моменты зрителя уже не смешат, - зато смешны другие: С первых строк в немецком Гамлете чувствуется настоящий прусский дух. Например, сцена проверки караула там намного более подробная, чем у Шекспира. Ты прямо видишь настоящего разводящего. - "Шаг вперед! Оружие к осмотру!" "Часовой, - внимательно следи за постом! Позаботься, чтоб тебя не застали спящим на вахте, - это может стоить тебе головы на плечах!"(С). Это очень по-национальному мило. Наверно элементы такого Гамлета можно внедрять в Шекспировского, если актеры будут выступать перед настоящими "военными косточками". Так и вижу "Смирна-а! Равнение на офицера!.. Бойцы-ы-ы! Сейчас вы увидите НАСТОЯЩЕГО Гамлета, а не вот эту вот интеллигентскую размазню!..".
Записанный немецкий вариант, - это тоже "огрызок", под конкретную аудиторию и задачу. Например, тема Офелии там настолько смазана, что вообще с трудом понятно, из-за чего она сошла с ума. И Больше является причиной для гэгов. Но я смело рекомендую ознакомится с "немцем" всем любителям Гамлета, и шире - Шекспира, если этого еще не случилось по каким-то причинам. Немецкий Гамлет, позволяет сравнить Шекспира со... средней драматургией его времени на тот же сюжет. Но главное это тусклое зеркало, позволяет нам прояснить некоторые моменты у Шекспира. В сравнении с "Наказанным Братоубийством", мы можем понять, - как и для чего Шекспир изменил всем известный сюжет, по своему разумению. Это не "великие тайны, которые полностью перевернут наше понимание сюжета", - но просто занятные мелочи.
Вот пара примеров. У Шекспира персонаж советника короля носит имя Полоний. В кто же время в "Наказанном Братоубийстве" имя аналогичного персонажа - Корамбис. И так же - Корамбис в т.н. "первом кварто", - издании Гамлета, (которое сейчас признается "пиратским", и что его по памяти наговорил один из актеров Шекспировской труппы, игравший в ней вторые роли. Этим объясняются большие пропуски и искажения текста этого издания. Но странно, что человек, который смог, пусть и не идеально вспомнить большую часть текста пьесы, - забыл имя одного из персонажей, которое во время постановок должен был слышать неоднократно). Нам, однако, интереснее, зачем Шекспир сменил имя этого персонажа, с уже всем привычного Корамбиса на Полония? Ответ на это, кажется, есть в "Наказанном Братоубийстве". Дело в том, что там неоднократно называется и конкретная должность советника короля - "лорд-камергер". А Шекспир ни разу в своем тексте не называет советника по должности. Мы уже упоминали, что во времена Шекспира, всех актеров "прикрепили" к уважаемым людям. Так вот, ответственность за труппу Шекспира взял на себя как раз лорд-камергер. Труппа получила название "Lord Chamberlain's мen". (Позже она дорастет и до "King's man" - трупы короля). На чем бы ни зиждились отношения трупы и лорда - на личной симпатии к искусству, или на том, что за "крышу" лорд получал дополнительную копеечку доходов с трупы, - Шекспир не плевал в открытую ладонь сильному мира сего. (Потому и нажил большой достаток и дворянский титул). В "Гамлете" персонаж лорд-камергера исполнял откровенно комедийную роль. Он глупо говорит. Кичиться своей проницательностью и постоянно ошибается. И совсем глупо погибает. Его открыто называют старым дураком. Упаси бог, высокий покровитель подумает, что это издевка над ним. Убрали упоминание титула. Но черт! - По чужим прошлым постановкам "Гамлета", все вокруг знают, что Корамбис - имя лорд-камергера. Поэтому пусть он будет уже и не Корамбис, - а Полоний. Двойная страховка. Единственный намек, который возможно остался в тексте Шекспира на конкретную должность Полония, - это стихи сумасшедшей Офелии про паломника. Состоятельные паломники в Сантьяго-де-Компостела, ввели для себя нечто вроде униформы, которая показывала, что они совершили свой "хадж". В нее, кроме прочего, входил посох, желательно из светлого дерева. И белый посох - был атрибутом торжественного облачения лорд-камергера. Но подробнее об этом смотрите в самом переводе. И да, в переводе я взял на себя смелость вернуть Полонию его титул, - времени прошло довольно много, и гнев лорд-камергера на Шекспира уже точно не падет.
Другой пример, - когда Гамлет возвращается из Англии, и встречается с Горацио. У Шекспира их сцена начинается довольно странно, - как разговор, который мы слышим не с начала. В переводе Лозинского "Об этом хватит; перейдем к другому". Некоторых романтичных исследователей Гамлета, такой странный пассаж заставляет предположить, что в этом месте должен быть зашифрован какой-то важнейший разговор, который чуть ли не переворачивает все мировоззрение Гамлета, но о котором мы должны догадаться сами. Увы, судя по "Наказанному братоубийству", - все сильно прозаичнее: В этом произведении есть отдельная сцена, в которой актеры играли, как Гамлет оказался в Англии, и выскользнул из ловушки короля. (Король, не византийствуя с записками, как у Шекспира, просто послал с Гамлетом двух убийц. Те хотели убить его, но принц применил прием, знакомый нам до сих пор по мультфильмам и золотому фонду комедий эпохи немого кино - он встал между двумя стрелками, и неожиданно упал во время выстрелов). Так вот, в до-Шекспировском Гамлете, - зритель видел эту сцену. А потом, Гамлет возвращался в Англию к Горацио, где... кратко пересказывал как он выбрался из ловушки. Кто-то, (возможно еще в одном "дошекспировском" Гамлете), - совершенно справедливо удалил этот скучный для зрителя повтор. Шекспир же поставил в это место диалог о своем варианте развития событий, с подменой писем, который был необходим, потому что не обыгрывался в виде живой сцены. Но рудимент удаления пересказа в тексте остался - "об этом хватит". Другой аспект этого вопроса: - Ведь могло быть и так, что для каких-то уважаемых людей, которые смотрели "extended version" пьесы, - сцена похищения Гамлетом писем разыгрывалась труппой Шекспира вживую, в виде безмолвной сцены. Тогда хвостик "об этом хватит" оставленный в тексте, был оправдан, чтобы избежать повтора. Но когда пьесу публиковали в нее включили вариант с пересказом, из короткой версии пьесы, просто потому, что она бумаге она была понятнее и подробнее. (В диалоге Гамлет объясняет свои действия, в то время как в живой сцене он большую часть молча крадётся).
Хотя, должен признаться, само место для открытия "страшных тайн", вполне удачное. И если бы мне пришла мысль о своем прочтении Шекспира, я бы вставил туда примерно такой диалог, который минимально возможно прояснил бы шатания Горацио по Европе, и некоторые другие моменты:
Горацио (Гамлету).
Милорд, вы сами знаете, в том нет сомненья,
За роскошь людям королевской крови - быть в уединенье.
Вот разве принц-наследник, при живом еще отце
Когда нет тяжких дум о долге и венце,
Он может свет наук отправится подальше изучить,
И в университете, краткий миг свободы получить.
Но даже та свобода лишь в уме. А небогатому вассалу будет порученье:
Езжай-ка вслед за принцем, - и за счет казны пройди там обученье.
Но вот, сеньор внезапно умер, сын его на родину собрался уезжать,
Выходит, и вассалу незачем вдруг стало в школе прозябать.
Исчезла клятва, с ней и средств для жизни больше нет,
Ищи кому предложишь вновь ты свой вассалитет...
Гамлет.
Об этом ты мне мог бы и не сообщать,
Все части на виду, - нетрудно пазл собрать.
Горацио.
Чтож, раз начистоту до дна мы стали говорить,
Возможно чем-то все же вас сумею удивить...
Милорд, припомните ли знаменитый тот рассказ,
Что знает наизусть любой из нас?
"А перед боем договор был заключен,
И по всем правилам печатями скреплен.
Кто победит - получит в свой надел
Все земли, где убитый им владел"(С).
Гамлет.
Мы как мужчины говорим, - так не томи.
Что думаешь - то прямо говори.
Горацио.
Извольте, Старший Фортинбрас в бою на кон поставил все что было.
А вашего отца - во сне змея кусила.
Кого сейчас корона - тот свои рассказы о истории ведет,
И выгоды от этого, - конечно же, неймет.
А сыну Фортинбрас-отец - удел и не подумал оставлять,
Так в поединке, где исход непредсказуем, поспешал удачу испытать.
Гамлет.
Чтоб все святые меня молниями с неба поразили!..
Глупцы, считаем правдой то, - что с детства нам твердили.
И мой отец... И призрак... - ведь ни разу не соврал.
О разных "мелочах" лишь только умолчал.
Мне правду бросили, - как псу кусок,
Чтобы на ниточках чужих сплясать я смог.
Так дьявол правдой шумной нас себе служить толкает,
А Истина у Бога где-то молча прозябает.
И мой отец... Да был вообще ли знаменитый поединок тот?
Свидетели событий - кто из них еще живет?
Горацио.
В могиле правда, вместе с телом Фортинбраса, что сказать тут мне,
А вскрыть ее - так не найти б на теле ран в спине...
Вот и выходит, младший Фортинбрас,
Сказать по чести - прав на датский трон имеет больше вас.
Гамлет.
Я жил, претерпевая униженья, но всеж честолюбивые мечты в душе храня.
И месть моя, свершившись, трон расчистит. Но - Небеса не за меня...
Я для других орудьем стал невольно.
Но ладно, - сказано довольно.
О чем пьеса Гамлет?
Ой, да ну! Вы же сами уже читали Гамлета. Там принц мстит за папу. Что я могу тут добавить? Ну хорошо. У произведения, как правило, есть внешняя канва сюжета, и некая "подложка смыслов", которую пытался донести автор.
Шекспиру за сотни лет приписали сотни разных смыслов, вплоть до самых экзотических. Есть, например, устойчивая теория, что Шекспир зашифровал в Гамлете, свою симпатизантную оценку Восстания графа Эссекса, против королевы Елизаветы. А самой Елизавете в тексте показывал тайные фиги. (С учетом, другой теории - что под именем Шекспира скрывалась сама Елизавета... Когда обе этих теории объединяешь, картина получается просто невыразимая). Мог ли вообще Шекспир, закладывать в текст всякие ребусы? Конечно мог. Он ведь, в некотором смысле, был Человеком Возрождения. У него для этого было достаточно интеллекта и литературного мастерства. А главное - времени. Ведь роликов на ю-тьюб с милыми котиками и тверкающими попами, в то время еще не было, поэтому отсталым предкам приходилось развлекаться за счет саморазвития и интеллектуальных игр.
Но давайте скажем честно. Времена были суровые. Как раз потому, что власть конкретной королевы бывала под угрозой. Система жестко боролась за жизнь. Башку неблагонадежному шутнику-драматургу могли открутить на раз. Поэтому, если Шекспир и зашифровал тайные фиги, в тексте Гамлета, - они запрятаны очень глубоко. Так глубоко, что их вообще никто не понимал, - даже из недругов, не обделенных интеллектом. Понимали только несколько довереннейших друзей, которым Шекспир глубокой ночью, на интеллигентской кухне, сам объяснил, где искать эти фиги. В таком виде все это сильно будет напоминать бескомпромиссных борцов с советской властью, из рядов отечественной творческой интеллигенции. Сейчас, когда советской системы уже нет, - героические творцы рассказывают, как отважно они показывали фиги в своих произведениях. Но правда в том, что если взглянуть на их произведения, когда советская система еще имела хоть какое-то влияние на их жизнь - "фиги" были настолько запрятаны, что вообще никак не считывались рядовым зрителем. Отсюда: Даже если в Гамлете и есть подобный пласт, - запрятан так, что нам не виден. И более того - не был виден даже современниками. И в чем тогда смысл?
Ладно, давайте тогда попробуем копнуть на штык поменьше. Какие смыслы мог считывать обычный зритель шекспировского времени, не посвященный в "кухонную герменевтику"? Для современного человека, живущего в сильно другом историческом контексте, эти мысли уже не всегда очевидны. А современники Шекспира считывали все это на раз. Давайте же попробуем дать краткое описание событий пьесы, и как примерно их воспринимали современники Шекспира.
Итак. Дания. Замок Эльсинор. Когда-то здесь правил король - Фортинбрас-старший. Отец главного героя пьесы, - Гамлет-старший устроил с Фортинбрасом-Старшим - "суд Божий". То есть - поединок. По условиям поединка к победителю переходило все имущество побежденного. Фортинбрас-старший проиграл. И датским королем вместо него стал Гамлет-Старший. В тот же самый день, когда произошел поединок, - у Гамлета-старшего рождается сын - того же имени.
Гамлет-старший правит около тридцати лет, после чего скоропостижно умирает. Гамлет-младший, - теперь уже единственный, - думает, что он сейчас станет королем. Но нет, брат его отца - Клавдий, - охмуряет мать Гамлета. В Дании выборная система королей, кандидата должно поддержать высшее дворянство. И понятно, что оно поддержит опытного дядю, которого боятся все соседи, а не неимеющего опыта племянника. При этом, возраст у Гамлета, - так себе. Королем в те годы можно было стать и лет в двенадцать. А Гамлету - около тридцати. И трон снова от него уехал, на неопределенное количество лет. Мы по пьесе не знаем, подробностей жизни дяди Клвадия. Он такой, - сферический в вакууме. Но если у него есть свои дети от прошлых браков, или он планирует завести новых, - Гамлету будет совсем-совсем далеко до трона. Гамлету не нравится, что его мать вышла замуж всего через два месяца после смерти его отца. И ему очень не нравится, что он не король, и скорее всего, даже и не наследник.
Здесь нужно отпрыгнуть в сторону. В пьесе "Гамлет принц датский", за ее время, никто из участников не удосужился обратится к Гамлету словом "принц". (К сожалению, в наших классических переводах Лозинского и Пастернака эту игру Шекспира почему-то не соблюли). Принц - производное от латинского "прин(к\ц)епс" (примус - "первый" и "каперэ" - держать), дословно "перводержец". Применительно к наследным королевским делам - "первый кто держит очередь на трон". И Гамлета никто не зовет так. Даже его друг детства Розенкранц, который удивляется, мол - да неужто вы сомневаетесь, что будете наследником после короля? - Не зовет его при этом принцем. Это тонкий психологический штрих Шекспира. Подсознательно никто не верит, - что Гамлету суждено стать королем. И он видит, - что все они не верят. И он согласен с ними - ему не дадут возвыситься. И это одна из мощнейших пружин, которая побудит его к действию. Но все-таки его признают принцем - один раз, перед смертью, Горацио назовет его так. "Спокойной ночи, милый принц".
Тема пока что на заднем плане - Фортинбрас-младший. Сын того самого датского короля, что когда-то убил в честном поединке отец Гамлета. Фортинбрас - племянник нынешнего норвежского короля. Он набирает в Норвегии сорвиголов, и беспокоит окраины Дании. Клавдий - отправляет послов к норвежскому королю, чтобы тот утихомирил племянника.
Тут по смотровым галереям замка начинает регулярно курсировать, будто поезд, призрак отца Гамлета. Стража пугается и зовет Горацио, - он учился в университете ("по странному совпадению" - в том же, что и Гамлет), и должен понять, что же тут творится. Имя Horatio (кроме того, что это поздняя итальянская форма написания имени известного древнеримского поэта - Horatius) - возможно игра слов Шекспира, от латинских слов Homo (человек) и Ratio (счет, система, коннотационно - упорядоченный образ мыслей). Скудный век вместо поэтов порождает рациональных прагматиков. Но именно студент-прагматик сталкивается с чудом, которое он после натурных экспериментов вынужден признать подлинным. Горацио уговаривает стражника потыкать в призрака копьем. Призраку от копья ни жарко и не холодно. Призрак настоящий. Горацио решает, что надо показать призрака Гамлету.
Гамлет идет на следующий караул, встречается призраком, и... Здесь мы попадаем на очень важную для Шекспира, его собственную трактовку сцены, которую он привнес в прежнего Гамлета. В "Наказанном братоубийстве", с его костяком не-шекспировской, более ранней версии истории, - Гамлет не приезжал ни из какого университета. Он спокойно жил в замке с мамой и папой, и своим верным другом Горацио, пока папа не умер, а призрак папы не призывал его к действию. (Это делало пьесу более логичной - куда более логичны тесные отношения Гамлета и Горацио). Шекспир усложнил. - Гамлет приехал из университета в Виттенберге. Призрак Отца при встрече незамедлительно сообщает, что за свои грязные прижизненные делишки, он принужден отбывать наказание в чистилище. Та-дам! Образованные зрители-современники словили крутую сцену. Кто-то ухмыляется. Кто-то наоборот, недоволен. Равнодушных мало. А простонародье, не слишком входящее в тонкости религиозных концепций, смотрит свой крутой триллер с призраком.
Шекспир по вероисповеданию, скорее всего, был католиком. Об этом оставил свидетельство пастор-протестант, который был с ним знаком. Протестанты - это, как понятно из названия, те, кто протестуют. А протестовали они как раз, против католического понимания христианства. (Особенно им не нравилось, что рулит ими какой-то далекий папа, которому надо засылать десятину, ну и вообще, - христианство пора реформировать). Одним из принципиальных расхождений католиков и протестантов - был вопрос о чистилище. Католики верили, что совсем конченный человек - попадет в ад. Праведник - воспарит на воздуся в рай. А обычный человек, с грехами - отправится поджариваться в чистилище, пока ужасными страданиями не отработает свои грехи. После - тоже в рай. Протестанты чистилище категорически не признавали. Наработал на ад - в ад. Наработал на рай - в рай. Рассадником новомодных протестантских идей - кузницей новых взглядов - был как раз университет в Виттенберге. Протестантизм в Англии законодательно ведут как раз при Елизавете первой в 1559ом году. Но "староверы-католики", от этого понятно, волшебно не испарились. И вот, начало пьесы. Живчик-принц из рассадника протестантизма, сталкивается с призраком, - настоящесть которого подтверждена несколькими незаинтересованными наблюдателями, которые аж тыкали в него копьем. Призрак же первым делом сообщает принцу - "Чистилище есть! Протестантская версия христианства, - дурь. Вот католики верят правильно".
Это... немного не те смыслы, которые мы привыкли ждать от гения, да? Гений ведь должен через века транслировать нам смыслы современные и важные для нас, (например, о превосходстве последнего айфона над предпоследним) - на то он и гений. Но, Шекспир транслирует смыслы важные для нас, в других местах. А здесь он транслировал важное для него. Оставьте гению быть немного и сыном своего времени.
А вдруг власти, которые уже взяли курс на протестантизм, изъявят Шекспиру немилость, за подобные утверждения со сцены? Но Шекспир - осторожен и хитер. После страшного откровения призрака, Гамлет тут же начинает обоснованно сомневаться - да уж не демон ли это меня смущает, под видом отца? Призрак только усиливает сомнения - только что он трындел, что с первым лучом солнца отправится коптиться в чистилище. Но когда рассветает, ни в какое чистилище он не отправляется, а поддакивает Гамлету откуда-то снизу, из толщи камня, в разговоре со стражниками. Подвис модем для переноса в чистилище? Или призрак - наврал? Умысел это Шекспира, или небрежность при быстром переписывании чужого материала - решайте сами. Гамлет глумится над призраком, называя его сперва очень фамильярно, а затем и вполне прямо - смятенным духом (то есть дьяволом). Дьявол "призрак отца", или нет, так и не получает разрешения до конца спектакля, - поэтому делать а-та-та Шекспиру не за что. Ведь если дьявол - отец лжи - сказал нам, что чистилище существует, то на самом деле... Ох! Да этот Шекспир нам совсем голову свернет!..
А Гамлет - в душевных муках. Призрак сподвигает его убить дядю. Но как понять, - не происки ли это лукавого? Или вернее - может это приходил и дьявол - но врет он, или нет? Дядя виноват, или оклеветан?
Меж тем у Гамлета имеется любовный интерес. Это Офелия, - дочка советника короля - Полония. О, Офелия, - ты бездна тайн. Немало ты попортила крови и мне, и другим читателям Гамлета. Это единственный персонаж, который мне не удавалось понять. И сделать я смог это только с подсказкой другого энтузиаста и исследователя Шекспира. Но об этом чуть позже. Давайте сперва скажем, в чем странность персонажа Офелии в привычной нам трактовке известных самых переводов.
Итак, - Гамлет влюблен в Офелию. Полоний, и брат - Лаэрт, не верят в искренность чувств Гамлета, и сообщают Офелии, что Гамлет ей не пара. При этом брат говорит Офелии, что он ей не пара - потому что не может себе позволить быть так же свободен в выборе, как Офелия. А отец говорит, что Гамлет наоборот, слишком свободен в выборе. Но у них вывод один. - Любовь Гамлета фальшива. Полоний дает приказ Офелии - не встречаться больше с Гамлетом. Офелия, как подобает верной дочери, берет под козырёк, говорит - есть!
Для Гамлета, это еще один удар. Он тучный, и не очень себе нравится. Он носит внутри шипы собственных комплексов, и от неосторожного толчка Офелии, они начинают буквально рвать Гамлета изнутри. (Вообще, отскакивая в сторону, идеальным актером для роли Гамлета, я считал бы молодого Джо Блэка. Он был в меру толст и замечательно умеет изобразить безумие. Увы, вместо него нам приходилось наблюдать подкаченных Красавчиков культуристов...).
Молодой Джо Блэк.
Гамлет складывает два и два. Как только трон от меня удалился - Офелия сразу послала в тундру. Утешением для Гамлета могла бы служить мама. Как было сказано одним итальянского мафиози, в хорошем фильме: "все женщины шлёндры! Кроме моей мамы - она была святая!"(С) Но и мама не успело еще тело отца остыть - выскочила замуж за другого, предав память. Все бабы!.. Решительно все! Предан и я, и отец! И это становится еще одной пружиной Гамлета.
Но пойдем дальше. Гамлет узнает от призрака, что отец был убит, и начинает чудить. Среди прочего, Гамлет прибегает к Офелии, и... делает что-то такое, от чего она в шоке. И когда он рассказывает отцу - тот в шоке. И когда они рассказывают королю с королевой - те в шоке. Сомнений нет - Гамлет маленько не в себе. В описании Офелией, что же такого учудил Гамлет - Шекспир мастерски играет на слове "арм". Это и рука, но это же одновременно, и "рычаг", "и оружие". Если считать, что Гамлет клал руку Офелии на свою руку - тогда непонятно, в чем его безумие. Этого не смог нормально сыграть даже такой титан, как Смоктуновский. Он в роли Гамлета, в этой сцене страшно пучит глаза, и да - вид у него дурковатый. Офелия могла бы подумать что он псих. Но в ее пересказах другим это уже совсем не выглядит страшно - пришел, вздохнул... И непонятно, что же так остро восприняли Полоний и королевская чета. Но если Гамлет заставлял Офелию дергать ее рукой хотя бы около его "рычага", его главного "мужского оружия", и издавать удовлетворенные вздохи - понятно почему все так забегали. И Полоний постановил, что это - экстаз любви себя насильем проявляет. Однако, поскольку Офелия эту сцену только рассказывает, то англоязычный театральный зритель, (а в данном конкретном эпизоде, - слушатель) - сам мог выбрать, как представить эту сцену. Шекспир - мастер двусмысленности.
Полоний рассказывает Клавдию и Гертруде, что Гамлет, похоже, сошел с ума от разлуки с Офелией. Втроем - советник, король и королева - решают проверить эту гипотезу, и подстроить встречу Офелии с Гамлетом. При этом королева Гертруда прямо говорит Офелии, мол - если причина безумия моего сына в тебе, я желаю, чтобы ты его счастливо и смогла от безумия излечить. (Позже королева уточнит, что она вообще хотела брака Гамлета и Офелии). Офелия говорит, что она и сама этого желает.
Офелия встречается с Гамлетом, и... - вот она главная несуразность устоявшейся трактовки. Итак, - (только вдумайтесь!) - Офелия, которой королева фактически дала задание излечить Гамлета с помощью своей благосклонности... Офелия, которая, как она говорит - и сама желает того же... Офелия, которая в Гамлета влюблена... сходу говорит Гамлету следующее:
1. Милорд, у меня лежат тут твои подарки.
2. Так я давно хотела сказать - ты их давай, забери. Ведь наши отношения выдохлись.
3. И вообще, даже дорогой подарок становится бедным, если дан плохим человеком(С).
Каково?
Нет - КАКОВО?!
Вот перевод этой сцены у наших мэтров, оцените:
Пастернак:
Офелия
Принц, у меня от вас есть подношенья.
Я вам давно хотела их вернуть.
Возьмите их.
Гамлет
Да полно, вы ошиблись.
Я в жизни ничего вам не дарил.
Офелия
Дарили, принц, вы знаете прекрасно.
С придачею певучих нежных слов,
Их ценность умножавших. Так как запах
Их выдохся, возьмите их назад.
Порядочные девушки не ценят,
Когда их одаряют, и изменят.
Пожалуйста(С).
А это Лозинский:
Офелия
Принц, у меня от вас подарки есть;
Я вам давно их возвратить хотела;
Примите их, я вас прошу.
Гамлет
Я? Нет;
Я не дарил вам ничего.
Офелия
Нет, принц мой, вы дарили; и слова,
Дышавшие так сладко, что вдвойне
Был ценен дар, - их аромат исчез.
Возьмите же; подарок нам немил,
Когда разлюбит тот, кто подарил.
Вот, принц(С)
А вот Радлова:
Офелия
Милорд, есть у меня от вас подарки,
Давно уж я хочу вам их отдать.
Прошу, возьмите их.
Гамлет
Нет, нет, не я!
Я ничего вам не дарил.
Офелия
Милорд,
Отлично знаете, что вы дарили,
И со словами нежными. От них
Ценнее сам подарок становился.
Их нежный аромат исчез. Возьмите.
Ведь для души и дар ценнейший мал,
Когда тот, кто дарил, неласков стал.
Вот здесь они, милорд!
Наши замечательные поэты видимо решили довести сцену до абсурда, - поскольку их Офелия, (которая сама закрыла Гамлету двери по приказу отца), - обвиняет Гамлета, что тот у Пастернака - изменяет. У Лозинского - разлюбил. У Радловой - неласков стал. Но даже без этих душевных добавлений, которых не было в оригинале... Так унизить и оскорбить Гамлета - это еще надо постараться. Так наплевать на задание отца и королевы - это невероятно. А у Гамлета случается истерика. Он говорит Офелии всякие гадости и убегает. Офелия, тут же начинает жаловаться(!), что вот раньше Гамлет говорил с ней хорошо, - а сейчас вот поговорил с ней плохо. И какое с Гамлетом случилось горе и помутнение рассудка. И как Офелия страдает от состояния Гамлета.
Вас ничего в поведении этой "традиционной" Офелии не смущает? Это даже не непоследовательность - это прямая шизофрения. А ведь Офелия пока еще не безумна.
Смущенный таким странным развитием сюжета, я полез смотреть английский оригинал. И, в целом, оказалось, что Офелия действительно говорит примерно вышеописанное. И эта трактовка принимается большинством англоязычных шекспироведов. Я так ни не смог разгадать этой загадки. Придумал множество сложных теорий, но ни одна из них не давала удовлетворительного объяснения.
Так бы и осталась, наверно, для меня Офелия, "странной девушкой", если бы не большой энтузиаст Шекспира - Владимир Викторович Голубихин. Он давно занимается переводом разных произведений Шекспира (легко находятся в интернете, и стоят прочтения, там есть очень красивые поэтические решения). И в отличие от меня - вертопраха - он гранит их годами, неторопливо, как алмаз. И в его переводе Гамлета я с удивлением увидел, что искомая сцена решена совершенно по-иному: Офелия не предъявляет Гамлету абсурдных обвинений. Она говорит ему, что готова ответить на его чувства взаимностью, и просит ее поцеловать. Неужто - произвол интерпретатора? Но такое поведение Офелии полностью вправляло вывихнутую логику всего произведения.
Давайте попробуем проследить развитие сюжета с такой Офелией.
Офелия и Гамлет влюблены. Отец запретил Офелии встречаться с Гамлетом, и так как верная послушная дочь, послушалась, не мысля поступить по-иному. "Сумасшествие Гамлета" встряхнуло ситуацию. Пытаясь вернуть Гамлета в норму, Король, Королева и Отец дают Офелии наказ - встретится с Гамлетом. Королева к этому прибавляет, что надеется на счастливое излечение Гамлета любовью Офелии. Офелия встречается с Гамлетом и говорит, - пока скажем кратко - что любит его. Но Гамлет уже иной - он поклялся стереть со скрижалей памяти все кроме мести, даже любовь. Хуже того - само поведение Офелии, которая долгое время избегала его, а теперь вдруг появилась со своими чувствами - вызывает у Гамлета подозрение. И еще хуже - если Гамлет каким-то образом заметил слежку "отцов" из укрытия - тогда роль Офелии становится совсем неблаговидной. Гамлет отстраняется от Офелии, сбивчиво выдавая ей, что и он (из-за мести) становится в мыслях чудовищем, и Офелия, если останется здесь, склонится не к добру. Офелия ничего не понимает из яростных выкриков Гамлета, кроме того, что он ее отверг.
Вам не кажется, что это выглядит "чуть-чуть" логичнее самой распространенной трактовки?
Но есть ли у нас хоть какая-то возможность трактовать оригинальной текст Шекспира подобным образом? Сняв шоры привычного, - я снова прильнул к оригиналу.
Итак, давайте вместе посмотрим, что именно в этой сцене говорят Гамлет и Офелия. И как далеко нас может уводить в разные стороны - вплоть до полностью противоположных - трактовка.
OPHELIA
My lord, I have remembrances of yours
That I have longed long to re-deliver;
I pray you, now receive them.
Мой лорд, я имею воспоминания\рефлексии\постоянные думы\сувениры на память\ от вас.
То, что я жажду давно возвратить.
Я молю вас, теперь примите их.
Гамлет.
No, not I;
I never gave you aught.
Нет, не я.
Я никогда не давал тебе чего-либо.
Офелия.
My honor'd lord, you know right well you did;
And, with them, words of so sweet breath composed
As made the things more rich. Their perfume lost,
Take these again; for to the noble mind
Rich gifts wax poor when givers prove unkind.
There, my lord.
Мой честный лорд, вы очень хорошо знаете, что делали\(давали).
И, с ними, слова, столь сладко дышашие, составлены\присовокуплены\сочинены.
Так делались вещи\обстоятельства\сути дела более богатыми. Их запах потерян.
Возьмите эти снова; Для благородного ума,
Богатые дары взрастают\воск\восковая табличка для письма бедными\добровольными\обдуманными, когда даватели\дарители (вот тут мы попали, потому что значений слова "prove" в то время была уйма): проверяют\испытывают\стремятся\настойчиво действуют\преуспевают\одобряют\восхваляют - недобрыми\неестественными\фальшивыми\не той природы.
Вот, мой лорд(С).
Как решили интерпретацию этой сцены близкие к нам англоязычные интерпретаторы, мы уже знаем. Механизм же их мыслей был примерно такой: "Remembrances" (воспоминания) они перевели в его коннотационном значении - "подарки для воспоминаний\сувениры". И у Офелии, (у которой в руках не было ничего, кроме книги), появились еще и притащенные с собой по карманам безделушки, которые Гамлет ей видимо дарил. Сам Гамлет, правда, пытался своим текстом протестовать - он отвечает, что вообще ничего не дарил. Но интерпретаторы сошлись на том, что Гамлет, видимо, имеет в виду, "не дарил ничего такого, что стоит возвращать". Преодолев сопротивление Гамлета таким образом, - англоязычные интерпретаторы, далее легко перевели фразу Офелии "Rich gifts wax poor when givers prove unkind", как - ("Богатые дары взрастают (оказываются) бедными, когда дарители на поверку оказываются злы").
Теперь давайте попробуем поставить другие возможные значения в речь Офелии, соединим их с действиями, - и посмотрим, что получится:
Офелия.
Милорд, я храню постоянные воспоминания о вас.
То, что я жажду давно возвратить.
Я молю вас, теперь примите их.
Гамлет:
Нет, нет, я никогда ничего тебе не дарил.
Офелия.
Мой добрый лорд, вы очень хорошо знаете, что мне дарили.
И к этому присовокупляли столь сладко дышашие слова,
Что ваши дары, делались еще более богатыми. Теперь их запах исчез.
Возьмите их СНОВА.
(Далее самая темные строки Офелии в этой сцене, для которой, как и для самого Шекспира, куртуазный язык его времени, вышел через столетия полным непониманием читателя):
Строку можно интерпретировать так:
Для благородного ума, богатые дары становятся бедными, когда даритель настойчиво действует неправильным образом.
Богатые дары плохо говорят (точнее, имея в виду записную табличку с воском - плохо описывают), когда даритель настойчиво действует неправильным образом.
Возьмите, мой лорд.
Итак, - вместо выскочившей из ниоткуда, ровно на одну сцену, полоумной дуры, которая пытается оздоровить Гамлета, возвращая ему подарки с хамскими замечаниями, (а у наших образцовых переводчиков - еще и с абсурдными обвинениями), вдруг появляется... нежная и неопытная девушка, которую мы видим и во всех остальных сценах. Гамлет до разлуки дарил ей "дары", которые он подкреплял сладкими словами, и (как она простодушно поведала отцу), - всеми небесными обетами. Гамлет признавался в любви, и обещал жениться. Вот что делало его дары еще более приятными. А дары эти были, скорее всего, - поцелуи. Это те дары, которые она хранит в памяти. И которые Гамлет, давая, - может и взять снова. Потому что поцелуй, (как ходят слухи) - дело обоюдно приятное. От долгой разлуки запах поцелуев исчез с ее губ. И Офелия, получив благословение и от переменившегося родителя, и от королевской четы, хочет обновить обмен дарами, (и обещаниями) с Гамлетом. При этом, во фразе, что богатые дары могут стать бедными от неправильных действий, - Офелия в третьем лице говорит не о Гамлете, - а о себе. Не к лицу добропорядочной девушке того времени проявлять инициативу, тем более в таких интимных делах. Но Офелия все равно говорит, - возьмите, - тянется, и ждет поцелуя.
И тут уже Гамлет выдает Офелии, все, что накопил тяжким грузом на душе.
После чего Офелия пойдет к своему страшному концу.
Как вообще могло случиться такое тотальное непонимание сцены? Ну, тут надо вспомнить историю. Если память не подводит, театр, получивший такое мощное развитие плеядой драматургов, среди которых был и Шекспир, вскоре после его смерти был на два десятка лет запрещен пришедшими к власти пуританами. То есть живое наследование театральной постановки прервалось, от пьесы остался только текст. Исчез королевский двор, исчез на долгие годы и куртуазный язык. И вот, новые читатели, восприняли "дары" Офелии, уже как нечто сугубо материальное...
Итак, - неувязка с Офелией возможно счастливо разрешена. Но... давайте все же не будем лишать Шекспира его фирменного обаяния многообразия трактовок. Возьмем другую линзу, и глянем снова. Давайте просто на минуту представим, что в какой-то момент спектакля Гамлет видит немую сцену - как Клавдий любезничает с Офелией. Там не нужно никаких слов. Эту сцену блестяще разыграли в советском фильме, где был другой царственный товарищ.
Вот Клавдий, и Офелия.
А вот увидевший их Гамлет.
О-о! Он все понял! Его мать Клавдий взял, только чтобы взять королевство. Да, она уже в возрасте. Поэтому Клавдий решил найти себе утеху помоложе. Может, он даже обещает на ней жениться, когда сбагрит старую королеву в гости к костлявой! Клавдий украл у Гамлета и корону - и женщину!
И как хорошо в эту канву ложатся странные фразы Гамлета. На внимание Клавдия, он отвечает "я слишком часто бываю под солнцем" (солнце - один из древнейших эвфемизмов для короля). А затем Гамлет говорит Полонию, "берегись - не забеременела бы твоя дочь от солнца".
Гамлет ничего такого не видел?
Гамлет увидел невинную шутку короля, - и просто накрутил себя?
Гамлет увидел истинное лицо Офелии?
Смотрите, как разбегаются в разные стороны цепочки вариантов. Они растут, как ветки деревьев, все множась. А мы ведь здесь не изменили ни одной буквы из оригинального текста. Материал позволяет. И кто скажет, - что Шекспир не гений? Даже если он и н просчитывал все эти варианты сознательно. Гений, далеко не всегда работает на уровне осознания. А Офелия, все еще бездна тайн.
И когда Офелия сойдет с ума, то споет королю Клавдию песенку, - о парне, который обманул женщину, обещал жениться, взял ее невинность, и бросил. Конечно Офелия поет о Гамлете, - н вдруг не о нем? И король скажет ей "pretty Ophelia". Сейчас бы мы перевели это просто как симпатичная Офелия. Но во времена Шекспира, "претти", это "хитрюжка", "симпатичная, но недостаточная для истинной красоты". Так называли милых селяночек, которых точно не планируют брать в жены. Для идеала женской красоты высокородной дамы, это слово мало подходило... Но, пока Офелия еще не сошла с ума.
Но вернемся к сюжету.
Гамлет входит в раж, и косплеит Чацкого. Ходит, и укрепляет славу безумца. Говорит Офелии, что та шлёндра. Отцу ее говорит - сутенер! Всем все говорит - ему можно.
Поведение Гамлета, на самом деле, - жуткий анахронизм. Сама история с человеком, который притворился безумцем - это штука древняя. В чем был смысл притворятся безумцем Амлету Ютландскому, из ране-средневековой легенды? Безумие тогда считалось особым отношением с богами, (позже с одним богом). Насланное безумие быть поощрением. Бог открыл человеку какие-то истины, а поскольку общение с богом тяжело - человек на своей волне. Шутам, - то есть дуракам, - дозволялось говорить правду, на которую больше никто не осмеливался. На Руси, дурачков звали блаженными (почти в раю) и убогими (у Бога). Правда - безумие могло быть наслано на человека и в качестве наказания. Но это наказание бог наложил на человека, - чтоб тот мучился. И если ты такого человека ненароком пришиб, - ты испортил богу план. Сломал его игрушку. Он ведь тебя может и на замену для мучений взять. Короче, - одни проблемы с этими безумцами. Убьешь божьего любимца - плохо. Убьешь наказанную божью жертву - еще хуже. Лучше не трогать от греха. Этим и воспользовался Амлет Ютландский - отведя от себя мечи врагов. Но известный нам Гамлет, - продукт совсем иной эпохи. Простонародье еще верило в старые мифы. А вот элита, когда дело касалось власти, жизни и безопасности, подходило ко всему куда как прагматичное. Должность короля в Дании - выборная. И как только Гамлет решил "откосить по дурке", - трон от него уехал насовсем со скоростью гоночного болида. Недееспособный король никому не нужен. Но - Гамлет вышел из пространства легенды из более наивных времен, и продолжал дурковать в своей более взрослой и психологичной истории по старой доброй традиции. Или же... не так? Возможно ли, что игра Гамлета в безумие - жертва, когда трон (пусть и эфемерный, ускользающий) - сознательно разменивается на месть?
Гамлет не в себе - потому что не выдерживает давления противоположных побуждений? Надо мстить за отца. Но неизвестно, правду ли сказал призрак. Он ничего не делает. Но надо мстить за отца. Но неизвестно... Алгоритм без выхода. Так можно и правда сойти с ума. Или же его безумие - сознательная провокация? Варианты, варианты...
В Эльсинор возвращаются послы Клавдия к норвежскому королю. Они докладывают, что как только норвежский король узнал о просьбе Клавдия - приструнить младшего Фортинбраса, - тот его сразу вызвал, отругал, и взял слово больше не выступать против Дании. А потом... дал Фортинбрасу сорок мешков с золотом для набора воинов. И попросил короля Клавдия, дать пройти с этими воинами по его землям - в Польшу. Все в доме Клавдия радуются "как это хорошо завершено". Погодите! Да точно ли это хорошо?
Здесь прямо тянет вложить Клавдию в уста примерно такой текст.
Клавдий, (принимая письмо, тихо, в сторону)
Вот дипломатии успех, помилуй Боже!
Будто перчаткой меня шлепнули по роже.
Король Норвегии так Фортинбраса "усмирил" -
Что тонну золота на содержанье войска отвалил!
А тот - по землям нашим "только лишь пройдет".
Ага, ага, - а ну как к Эльсинору повернет?..
Мои ж придворные чуть от восторга не пьяны,
И впрямь не понимают? Или... мне уж не верны?!
Придется этой ситуацией заняться,
Но все же... с Гамлетом сперва бы разобраться.
Но, не будем торопиться. Такой пассаж Клавдия был бы правильным, если бы он чувствовал свою слабость. Но из текста Шекспира мы узнаем, раз за разом, что он не слаб, - по крайней мере, как король. Он сражался с французами. Он совсем недавно навалял англичанам - (причем так, что их английский король готов выполнять крайне сомнительные просьбы Клавдия, чтоб только не ссориться). И вот, он с позиции силы, говорит норвежскому королю примерно следующее: - приструни своего племянника Фортинбраса, иначе это за тебя сделаю я, - для чего приду в твои земли. И Клавдий действенно готовит Данию на случай возможной войны: Льют пушки, снуют корабли, - Клавдий готов к бою. ...Как орал на своего племянника Норвежский Король - мы можем только догадываться. Норвегия, как страна, гораздо слабее Дании. Фортинбрас, которого приютили в Норвегии, своими выходками на датской границе может обрушить на весь норвежский королевский дом большую беду. Неужели он настолько неблагодарен? И молодой Фортинбрас сдается. Он отказывается от войны за датский трон. Норвежский король, чтобы утешить племянника, дает ему денег на армию, и отправляет воевать за никому не нужный кусок земли с поляками. Пусть мальчик спустит пар, и самоутвердится. Клавдий готов пропустить его - с позиции своей силы. И именно такой вариант развития событий нужен Шекспиру, для одной из его главных мыслей. Об этом скажем ниже. Но если не следовать замыслу Шекспира строго - какое здесь поле для трактовок!
Тем временем в Эльсинор приехали актеры. Гамлета осенило - он вспомнил историю, как преступник выдал сам себя, когда увидел спектакль похожий на его реальнее преступление. (В "Наказанном братоубийстве" эта тема раскрыта во всех подробностях, вплоть до названия города, конкретного преступления и пр). Гамлет устраивает театральное представление, а готовясь к нему, - веселит публику в зале лондонского театра: На сцене Гамлет с актерами обсуждает, что до него дошло из происходящего в театральной жизни в Лондоне, - то есть прямо там, где стоят зрители. Он рассказывает о драке у театра, и о каких-то конкретных актерах с их несовершенствами. (К сожалению, - полностью потерянный для нас контекст). Тогдашней публике смешно.
Король Клавдий видит сцену отравления, сходную с той, как он сам отравил отца Гамлета - и его нервы не выдерживают. Он выдает себя. Гамлет в восторге - изнуряющий алгоритм разорван. Он знает, что призрак сказал правду, и теперь можно мстить. Клавдий знает, что Гамлет знает, что Клавдий знает...
Гамлет крадется к Клавдию, и застает его в попытках молитвы. Тот пытается каяться за убийство брата перед Богом. Но справедливо замечает сам себе: - как можно раскаяться за злодеяние, плодами которого ты до сих пор владеешь? Убив брата Клавдий получил королеву и Данию. Расставаться с этим не охота. Шекспир из глубины веков жалит этим вопросом наших бандитов из 90х, - те в церкви часто выполняли все обряды как гимнаст на соревнованиях (чем четче выполнил правила, - тем больше спишется грехов), и олигархов, которые нахапав миллиарды, откупаются строительством нескольких церквей и пары школ. Клавдий смутно подозревает, что ему ничего не простится. Однако все же пробует молиться.
Гамлет, видя молящегося Клавдия впадает в философию. Если Клавдий сейчас искренне раскается, и Бог простит ему все грехи - значит Клавдий будет невинен. И удар Гамлета катапультирует Клавдия прямиком в рай. Гамлет такой вариант не устраивает. Он хочет спровадить Клавдия в ад. Гамлет отходит. Позже, в порыве рефлексии, он признается, что в каждый отсрочке - только четверть рассудительности и три четверти малодушия. Возможно, Гамлет сам себе придумал причину, чтобы не убивать. Он по натуре не убийца. Гамлет упустил свой шанс.
Клавдий встает с колен, и отмечает, что с молитвой у него не задалось. Так что, если бы Гамлет пырнул Клавдия, - ни на какое небо тот бы не воспарил.
В ходе выяснения отношении с матерью, Гамлет убивает подслушивающего за ковром Полония. Для Клавдия это - отличный предлог. Под разговоры о спасении Гамлета от ответственности, он сажает его на корабль, и отправляет в Англию. Заодно, сопроводив того письмами, чтобы по прибытия в Англию, Гамлета сразу казнили. Все - Гамлет докуковался. Как нерадивый игрок - он спустил все свои возможности.
Перед отплытием в Англию, Гамлет видит войско Фортинбраса, что топочет по землям Клавдия в Польшу. Гамлет не знает кто это такие, и откуда взялись. И выясняет это только в разговоре с норвежским капитаном. Хорош кандидат в короли! А ведь проблемного Фортинбраса обсуждали и при нем. Но для него чужое войско - сюрприз. Гамлет занят только своей местью. И в этом смысле, - Клавдий гораздо лучший король, чем Гамлет.
Гамлета закатали на корабль, - и в Англию. Клавдию можно вздохнуть спокойно. Уф-ф!
Но не так все просто. По дворцу бегает полоумная Офелия. Она сошла с ума, после того, как Гамлет - ее любимый - убил ее отца.
Хуже того, о смерти отца прослышал брат Офелии - Лаэрт. Он немедленно вернулся из Франции, собрал бунташную толпу, смял охрану Клавдия, и ворвался к нему в замок. Клавдий с Королевой Гертрудой с трудом убеждают Лаэрта, что они не виноваты в смерти его отца. Гертруда защищает Клавдия вполне искренне. Или он ей зачем-то полезен?
Лаэрт чуть успокаивается. Но тут в залу прибегает Офелия. Сумасшествие Офелии очень похоже не сумасшествие Гамлета в том, что она не говорит ни одного пустого слова. Королю и королева она "вручает укоризны" в виде цветов с неприятными символическими значениями, - неблагодарность, лицемерие и т.д. Офелии в таком виде неудобна, кажется, и королю, и королеве. Королева справедливо боится, что Офелия сообщит, что в смерти Полония виновен ее сын - Гамлет. (Что ее муж сам охотно сдаст эту информацию Лаэерту, она еще не знает). Клавдий же вынужден выслушивать от Офелии песню о похотливом мужике, который обещал взять деву замуж, но вместо того, снял с нее покрывало девичества. Было что-то подобное или нет, - поди докажи королеве, когда она начнет стучать по голове сковородой...
Блаженненькая Офелия настолько не удобна, - что скоро случайно самоутопилась. Что может быть как действиями Клавдия, так и Гертруды, - или же простой случайностью. И опять у нас россыпь вариантов. А Гамлет все плывет в Англию.
И тут у Шекспира в дело вступает Божественное Провидение.
Что есть божественное проведение? Эта тема, которая изрядно волновала христиан все средневековье, а также в новое и даже еще в новейшее время. Британская литература отдала этой теме честь - веками и тоннами книг. И Шекспир - не исключение. Провидение - это предвидение. Но христианский Бог - сила всемогущая. Поэтому его предвиденье - это План, который он неуклонно воплощает в жизнь. План этот неукоснителен и неумолим. Но если все происходит по плану Бога? - Как же может быть свобода воли человека? Ну, если у вас возник такой вопрос, - то вы опасно близки, чтобы влезть в спор, который христианские богословы вели столетиями. Свобода воли человека есть. Неумолимый план Бога есть. Как это сочетается - божественная тайнаT.
Неведомая сила (трактуйте ее хоть как Божью направляющую руку, хоть как предчувствие Гамлета) - поднимает ночью Гамлета с корабельной койки. Он крадется к своим сопровождающим и крадет сопроводительное письмо. Из него он выясняет, что его везут на казнь. Гамлет быстро переписывает письмо, чтобы казнили как раз его сопровождающих. Чем запечатать? О! У него есть отцов перстень, с печаткой, с которой и сделали датскую королевскую печать. Письмо запечатано. Бог за Гамлета!
А на следующий день - на корабль нападают пираты. Гамлет сражается с пиратами, и оказывается на их палубе, когда корабли расходятся после неудачного абордажа. Так корабль, на котором Гамлета везли на казнь - уходит в Англию без него. Бог опять за Гамлета! Пираты не убивают Гамлета, а решают, не убоявшись судьбы пленителей Цезаря, - доставить того за выкуп обратно в Данию. И опять Бог за Гамлета! Гамлет не имел шансов вернуться в Данию. Гамлет снова в Дании. У Бога есть план.
Король Клавдий, беседовал с Лаэртом, и как раз переходил к сладкому рассказу, как скоро из Англии придут вести о казни Гамлета. И тут вошел посыльный, с вестью, что Гамлет снова дома. Немая сцена! Клавдий и Лаэрт договариваются, - они устроят как бы фехтовальное состязание Гамлта с Лаэртом. Лаэрт возьмет рапиру без тренировочного наконечника, и смажет ее ядом. Клавдий в перерывах поединка будет совать Гамлету кубок, - там тоже будет яд. Гамлету не жить. У Лаэрта по сравнению с Гамлетом - почти никаких рефлексий. Только деятельные мысли об убийстве, - в любом месте, любым способом. И только уже при непосредственном выполнении убийства что-то начнет царапать его совесть...
Отскочим в сторону. Скажем пару слов о Горацио. Если помните, выше я постарался дать самое простое и непротиворечивое объяснение связанным с ним странностям. (Простое - это не значит, что именно так и задумывал Шекспир, - это значит, что оно объясняет странности, не заставляя для этого править что-то в оригинальном тексте, не более, но и не менее). Если попытаться минимизировать объяснения - Горацио датский вассал, которого послали негласно присматривать за Гамлетом в Виттенберге, под видом студента. Когда Гамлет уехал, Горацио естественно последовал обратно в Данию за объектом наблюдения. Если поручение присматривать за сыном дал Горацио сам Гамлет-старший, по возвращении Горацио оказался в щекотливой ситуации, когда ему нужно решить, кому продолжать вассалитет - Датскому королевскому дому, которым теперь руководит убийца его сюзерена, или же непосредственно сыну сюзерена? Королевский дом пока не слишком-то вознес Горацио. Стать личным другом принца - куда как соблазнительнее, - если тот конечно сможет победить. Кого же выбрать, как славировать? Горацио остается при датском дворе, выполняет различные мелкие поручения, но тайно помогает Гамлету. Эта версия вполне в канве текста, и не вызывает никаких вопросов.
Но нужно отдельно рассмотреть теорию о Горацио, на которую наталкивает некоторых его роль в эстафете передачи писем Полонию. Итак, - письма от Гамлета к королю, в одной сцене берется передать Горацио, а в следующей как передатчик писем упоминается почему-то... Клавдио. Мы рассматривали бы это имя просто как одно из множества имен в датской вертикали власти, по которой прошло письмо, и которое Шекспир упомянул просто как подробность, придающую реальности разговору, (а Шекспир мастер таких подробностей); если бы не одно "но" - имя Клавдио созвучно имени дяди-короля - Клавдий. Тут требуются некоторые пояснения (и они будет довольно долгими и занудными, так что если эта тема не слишком интересна, то лучше и не погружаться, а проскочить вниз до конца абзаца). Имя короля в оригинале - Claudius (Клаудиус). Это классическое написание имени времен золотой латыни. Имя упомянутого неизвестного - Claudio (Клаудио, или как оно стало звучать позже Клавдио), это трансформация имени, которая произошла, когда латынь постепенно трансформировалась в итальянский. В латыни "ус" - был признаком существительного в единственном числе в именительном падеже, но в итальянском эта традиция отпала. Таким образом, мы могли бы иметь в произведении просто два разных имени, одно в классическом, а второе в современном Шекспиру виде, (оба тогда были в ходу в разных регионах Европы). Но довольно странно, что из всего множества мировых имен, Шекспир бы без цели выбрал два похожих по звучанию до степени смешения. Но не забудем, что Шекспир был латинистом. Тогда можно предположить, что он оформил оба имени по правилам латыни. Итак, следите за руками: Клаудиус - имя в именительном падеже единственного числа. А "Клаудио", - это то же имя в т.н. "аблативе" - исходном падеже. Этот падеж отвечает на вопросы откуда что-то происходит. Вопросы, на которые отвечает аблатив "от кого", "от чего", "откуда". То есть - слово "Клаудио", имеет значение "от Клавдия". Самым верным и точным переводом его на русский будет "Клавдиев". Но если человеку дадут такое имя, пусть и происходящее от исходного падежа, будучи употребляемым к нему, - оно уже по умолчанию становится падежом именительным. Так неужто речь идет о каком-то сыне Клавдия? К сожалению, все несколько сложнее. Дело в том, что в классической латыни сын человека по имени Клаудиус - имел бы ровно то же самое имя и в той же форме, - Клаудиус. Это была римская традиция, видимо восходящая к общей, индоевропейской, - постоянное повторение имени. (Скорее всего, она происходила из веры в реинкарнацию души. Когда люди жили настолько мало, что редко успевали увидеть зрелость сына, а тем более внука. При этом сын и внук бывали так похожи на отца, - ну как не поверить, что это вернулась та же душа? А значит - у одной души должно быть одно и то же имя. Любопытно, кстати, что в языческой Скандинавии, когда люди стали жить дольше, появилось добавление к этой традиции: - при живом отце, сын не мог получить то же самое имя, - ведь очевидно, что если оба еще живы, то не могут делить одну душу на двоих. Но ко христианскому времени, о котором пишет Шекспир, эта часть язычества уже благополучно забылась, потому что в христианстве считается, что у каждого человека своя душа. А вот традиция передачи имени вполне себе продолжилась. Пусть и интерпретированная уже на новых основаниях - имя славного предка заставит и потомка соответствовать его достоинствам). И ровно эту традицию одного имени Шекспир воспроизвёл со всеми королями в пьесе - Гамлет - Отец и сын. Фотринбрас - отец и сын. Клавдий, и - схема полной идентичности ломается, - какой-то Клавдио. Возможно ли, что речь идет о каком-то бастарде, - незаконнорожденном сыне Клавдия, которому он не дал полностью идентичное родовое имя, и оформил с изменением имени, но в таком падеже, - чтобы семейная связь была всем видна? (Как мы знаем из истории, бастардов знатных родов далеко не всегда скрывали, зачастую, все знали, что они сыновья своих отцов, и пользовались, хоть и усеченными, но весомыми правами. Бастрад - это по сути был запасной вариант рода, на случай, если все законные прямые наследники вдруг погибнут. Отсюда видимо и жаргонное название полуторных мечей, которые тоже стали называть "бастардами", - оружие, которое неудобно носить близко к телу "при бедре своей", постоянно, но полезное и необходимое, если брать, когда нужно). Бастард сидит дальше всех законных детей за общим господским столом - но сидит. Сходство имен Клавдий и Клаудио заставляет некоторых думать, что Шекспир здесь намекает на незаконнорожденного сына или иного родственника Клавдия. А поскольку в предыдущей сцене Горацио возился с письмами Гамлета, - а затем нам говорят, что письма передал Клавдио - сложив 2+2 некоторые получают, что Горацио и Клаудио - одно лицо.
Но давайте не торопиться с выводами. Если внимательно посмотреть текст Шекспира, то Гамлет в письме просит Горацио проводить матросов к королю. Горацио пытается выполнить это, и ведет матросов вместе с собой. Однако, когда королю докладывают о письмах, ему уже сообщают, что их передал слуге Клавдио, и речь не идет ни о каком прямом визите матросов пред очи короля. Если трактовать это без двойного дна, - то где-то на инстанциях до короля, матросов завернули, не допустив до его Величества. Кто-то решил, что письма можно вручить и без них. Горацио же удовлетворился тем, что письма не застрянут в череде средневековой бюрократии слуг, - они попали к некоему родственнику короля - Клавдио, через которого те точно попадут к Клавдию, и поспешил к Гамлету.
Если же входить в суровую конспирологию - Горацио повел матросов якобы к королю, (а поскольку к королю они не попали, значит Горацио их обманул, и хорошо, если не привел в замковую тюрьму в руки к нежным стражам). А сам, спеша, через какого-то слугу, - который при этом должен знать его настоящее бастардское имя, (не станешь же раскрывать тайну своего происхождения первому встречному), - передал письма королю. Дело даже не в том, что это слишком сложно. Из такой трактовки вытекает сложнейший образ Горацио. Тогда он бастард, которому дали почти отцовское имя. Но он почему-то это имя от всех скрывает, и называется другим. Почему? Он не любит отца, так как не препятствует козням Гамлета, которые закончатся гибелью отца. Почему? Допустим, он не любит отца, именно за счет сомнительности своего происхождения. Но все же твой отец - ныне король. А когда он умрет - ты вообще будешь никем без протекции. Значит, - нужна очень веская причина для убийства. Например, Горацио сговорился на почве ненависти к отцу с Фортинбрасом, и действует в интересах того, - а в случае успеха ему положена серьезная награда? Все это требует ответов, которых нет в пьесе. Нет даже внятных намеков на это. На подобной трактовке образа Горацио можно поставить сногсшибательною версию сюжета. Просто нужно точно разделять - где кончается текст Шекспира, и начинается вольная его интерпретация.
Но вернёмся к сюжету. Клавдий и Лаэрт расставили ловушку с дуэлью - и Гамлет входит в нее. Финальная дуэль идет не по плану. Отравленная рапира тыкает не кого задумано, из кубка пьют не те. Гора трупов. Мертвы Лаэрт, Клавдий, Гертруда, и сам Гамлет. Яд к нему добрей, чем к прочим, - как главный герой он успевает сделать многословные прощания. Горацио демонстрирует на современный взгляд слишком мелодраматические сцены, - грозится умереть вслед за любимым принцем. Что на современный взгляд, все же чересчур. Поэтому на расхристаном западе, Горацио иногда изображают как мужеложца, влюбленного в Гамлета. Впрочем, с учетом, что Горацио рассказывает эту историю, - может он слегка приукрашивает свое неодолимое горе. Ему осталось только рассказать новому королю, что Гамлет настоятельно просил отдать ему во владение, какое-нибудь хорошенькое прибыльное поместье, недалеко от столицы...
В зале с горой трупов неожиданно появляется Фортинбрас, который возвращается из военного похода в Польшу. Трон Дании оказывается пустой - ну тут сам Бог велел заявить свои права. И Бог - действительно велел. Божественное провидение. Предначертание. Вот что движет сюжет Шекспира в этой пьесе. Гамлет думал, что его невероятная удача - это признак благорасположенности высших сил к нему. А оказалось, что он получал помощь, только как нужная частичка плана. Это удача взаймы, - чтоб продвинуть другого. Поэтому никогда не надо превозноситься своими успехами. Колесо Фортуны проворачивается в момент, - снизу-вверх и сверху-вниз... Гамлету получил свою справедливую (но не христианскую) месть, - и не более. И еще вопрос, кто приходил к Гамлету под видом отца; ведь дьявол что ведет свою игру, - ведет ее лишь с позволения Бога. Бог позволил дьяволу искушать Гамлета местью, (примерно так же, как в "Фаусте" Гёте испытания героя начинаются с договора на небе). Гамлет не прошел проверку, но даже это - в плане. А Фортинбрас, - он вполне искренне отказался от датского трона. Но ему СУЖДЕНО сидеть на троне. Поэтому, - цепь невероятных обстоятельств выведет его на нужный путь.
И как только современник Шекспира видел триумф молодого Фортинбраса, - его картинка окончательно складывалась. Гамлет-старший с очень высокой вероятностью никогда не проводил честного поединка с Фортинбрасом-старшим. Поединок - это "Божий суд". Там Бог дает победу достойнейшему. А какой же Гамлет-Старший достойнейший, если он жарится в чистилище за грехи? С добрыми королями так не бывает. А его сын - тоже не признан высшей силой достойным королем, и умер. Нет-нет! Что-то не то случилось с Фортинбрасом-старшим. Но поскольку в пьесе все вокруг с детства Твердили Гамлету о честном поединке и бумагах с печатями, - Гамлет воспринимал это, как саму-собой разумеющуюся истину. Собственно - все так воспринимали. Что "общеизвестно" - то и истина. Но именно потому, что Гамлет-старший, видимо, совершил подлое убийство - в момент убийства у него родился сын. Который должен будет, хоть и невольно, восстановить справедливость.
Тут въедливый читатель может спросить - ну коль Фортинбрс-старший был правильный королем, - чтож Бог его не защитил? Не пришлось бы потом так петлять, чтобы посадить на трон его сына. Ну-у... Мгм... Если бы все было так просто, то над вопросом Божественного проведения не бились бы столько сотен лет. Идите к схоластам. Может страший-Фортинбрас был не достоин, - а младший достоин. Может, - еще чего. Божественная тайна.
И что? - опять спросит читатель - неужто главная мысль, величайшего из великих драматурга, сводится к откровению "католики правы, а протестанты нет" и русской пословице "человек предполагает, - а Бог располагает"? Да разве того мы ждали от гения?
Отвечу так. Главная мысль "Гамлета" сводится к тому, - что вы в нем сами найдете. Уж сколько разных толкований этому сюжету находили за столько лет. Но нужно понимать и его простейшую, очевидную для его современников канву. Да, - "человек предполагает, а Бог располагает". Вам будет легче вытаскивать из Шекспира тайные смыслы, и конструировать новые, если вы для базиса, взглянете не него трезво, и без особой конспирологии. А уж потом - отложите мысль о Божественном Провидении, и поглядите на эту историю во всех возможных вариантах безграничной человеческой фантазии. Где Офелия вот такая. Или вот такая. Где Гамлет такой. Или совсем другой. А вот наивный Фортинбрас - ведомый рукой Божей, рукой крепкой. Или Фортинбрас - серый кукловод, который с помощью своей агентуры стравливает и убивает всех в Эльсиноре, и приходит в нужный момент. Гамлет - неисчерпаем в интересных трактовках. Даже если совсем чуть-чуть поменять вводные Шекспира. А уж если их менять на полную... И очень жаль, что в наше скудное время, то немногое, что могут добавить в Гамлета некоторые современные театральные креаклы, - это выброшенные на сцену трусы Офелии. Право же, - этот материал чуть глубже. Но значит - люди будут раз за разом открывать для себя Гамлета. Каждый раз нового. И интересным постановкам и трактовкам - быть.
Вильям Шекспир.
Гамлет, принц датский.
(Пёр. Лев Соколов).
Акт 1 Сцена 1.
(Замок Эльсинор, снаружи помещений).
Франциско.
Эй! Кто там?
Бернардо.
Кто? Ты сперва раскройся сам!
Франциско.
Вот я, - стою и говорю: Долгих лет жизни королю!
Франциско.
Бернардо!
Бернардо.
Ну а кто, - он самый.
Франциско.
Сменяешь вовремя. Ты точный малый.
Бернардо.
Бьет полночь, отправляйся спать.
Франциско.
Уф, наконец... Здесь хлад такой, что лед с себя я буду отбивать.
Бернардо.
Спокойно стража ли твоя прошла?
Франциско.
Да, даже мышь не тырила зерна.
Бернардо.
Ну и лады. Спокойной тебе ночи.
Да, если встретишь, между прочим,
Горацио с Марцеллом, (тоже с караула),
Скажи, чтоб шли быстрей, чтоб им в зады надуло!..
Франциско.
Кого-то слышу... Эй, чьи тут шаги?!
Горацио.
Шаги друзей твоей земли.
Марцелл.
О, караул настороже, и не заспал;
К тебе идет датчан вассал.
Франциско.
А, вы друзья... - Вам доброй ночи наконец.
Марцелл
Тебе того же. Отбывай, боец...
А кто там встал тебе на смену?
Франциско.
Бернардо будет пялится за стену.
Марцелл.
Бернардо! Холла!
Бернардо.
О, знакомая ты рожа.
Здесь и Горацио с тобою тоже?
Горацио.
Мне так от холода в пути досталось,
Что здесь не я, а только что осталось.
Бернардо.
Добро пожаловать Горацио, и ты дружбан Марцелл.
Марцелл.
А ты сегодня видел эту жуть у наших стен?
Бернардо.
Не видел, - чтобы не иметь христьянского мне погребенья!
Марцелл.
Горацио твердит, что это наши лишь виденья.
И убедит его едва ли.
Что эту тень мы дважды уж видали.
Я упросил его прийти на караул,
Чтобы и по его хребтине холодок подул,
Он с нами стражу вместе отстоит,
И коль увидит, - тоже подтвердит,
Уж если явится нам призрак снова,
Вдруг с ним он сможет перекинуть два-три слова?
Горацио. (скептически)
Что-то не вижу призрака. Он где-то завалялся.
Бернардо,
Чур! Чур! Уж лучше, чтобы он и не являлся...
Позволь тебе на уши мне присесть,
Я сам бы хрен поверил в эту весть,
А только уж две ночи призрак шастает сюда,
И пропадает, утра свет затеплится едва.
Горацио
Ага, лады, лады, -
Давайте-ка мы приземлим зады,
Уж коли будем мы сидеть,
Тебе Бернардо и сподручнее трындеть.
Бернардо.
Вчера звезда-бродяга небом шла где и сейчас,
И колокол отбил у ночи первый час,
Тут я с Марцелом, - смену мы принять не запоздали, -
И...
(Появляется призрак).
Марцелл
Чтоб меня тут черти разорвали!
Да вот же он! Пришел сюда опять!
Бернардо.
Король-мертвец, гуляет ночью, блин!..
Мерцелл
Горацио, - ты ж обучался в университете,
Так ты ЕГО спроси, - авось чего ответит.
Бернардо.
Похож на короля, - в штаны б не напрудить...
Горацио, - ты можешь подтвердить?
Горацио.
Весьма похож. Ну ничего себе явленье!
Меня терзают страх и удивленье.
Бернардо.
Об этом мы тебе и толковали!
Марцелл.
Коль сам не видал, - так поверил бы едва ли.
Горацио (призраку).
Кхм... Кто ты такой?! Зачем себя облёк,
В тот облик, что теперь далек
От жизни. Но в котором мы узнали,
Доспех правителя любимой Дании?
Тебя я заклинаю небесами, -
Заговори немедля с нами!
Марцелл
Гм, он похоже оскорбился.
Бернардо.
И прочь пошел. Уж сильно удалился.
Горацио.
Эй! Стой! Останься! Я тебя кляну!
(Призрак уходит).
Марцел.
Ушел без слов. А все же наяву.
Бернардо.
Ну, что Горацио, трясешься и дрожишь?
И про фантазии уже не говоришь.
Что думаешь?
Горацио.
Клянусь я Богом,
Что не поверил бы рассказам, как бы много,
В правдивости бы мне не присягали,
Но вот мои глаза соврут едва ли.
Марцелл.
Ну, разве он не вылитый король?
Горацио
Похож! Уверить уж тебя позволь.
Доспех тот самый - в нем он гордых сокрушил норвегов.
И хмурый взгляд, - с ним войско польское он уложил под снегом.
Как странно...
Марцелл
В снаряге боевой уже который раз,
Он ходит мимо нас... пугая нас.
Горацио.
Что тут конкретно думать, - я не знаю.
От странных дел державе вред подозреваю.
Марцелл.
Вот, кстати, ты ведь знаешь, так и нам открой,
Зачем у нас усилен караул ночной порой?
Зачем из бронзы пушек столько льют,
И корабли без выходных туда-сюда снуют?
Зачем скупаем все что нужно для войны?
И от натуги все работники бледны?
Горацио.
Изволь, могу сказать, что шепчут при дворе.
При старшем Гамлете, - последнем короле,
(Чей призрак тут слонялся мимо нас),
Здесь жил такой норвежец - Фортинбрас.
На поединок с нашим Гамлетом решился,
За то своею жизнью поплатился.
А перед боем договор был заключен,
И по всем правилам печатями скреплен.
Кто победит - получит в свой надел
Все земли, где убитый им владел.
Так земли Фортинбраса наш король забрал.
Но у убитого сын быстро подрастал.
Тот - младший Фортинбрас - в войне щенок,
Однако он уже не одинок.
По всей Норвегии он понабрал парней,
Чья кровь дурна, а нрав еще дурней.
С тем войском и идет он за землей,
Что были раньше под его отца рукой.
Его - насколько я могу понять, -
Мы лихорадочно готовимся встречать.
Бернардо.
Я думаю, что не иначе,
Ты прав. Тогда тем паче,
Фигура, так похожая на короля,
С оружием здесь шляется не зря.
Все это как-то связано с войной,
К которой мы готовим замок свой.
Горацио.
Сей призрак - та "соринка", что должна,
Царапнуть "очи" нашего ума.
Когда существовал могучий древний Рим,
Который мощью был неизмерим,
Пред тем как Юлий Цезарь был убит,
Был день знамениями тоже знаменит,
Там мертвяки восстали из могил и завывали.
Хвостатые кометы по небу летали.
Погасло солнце и луна была затемнена,
Был беспорядок в водном доме Нептуна,
Предупреждения небес, предвестники событий,
Дурных деяний и больших кровопролитий...
Но тише, - зрите! - Снова он идет!..
(Призрак возвращается).
Я встану на пути, пусть даже он собьет!..
Эй ты, - иллюзия, а ну постой!
Коль ты умеешь говорить - так рот открой.
Возможно ли свершить благодеянье,
Чтоб облегчить твое страданье?
Заговори, пока свет звёздный не потух,
Скорее, слышишь, уж кричит петух!
Коль ведом тебе рок, нависший над страной.
И как избечь его - так рот открой.
Иль если после смерти дух твой вглубь земли ходил,
И там подземное сокровище добыл,
Скажи об этом, пока цел! -
Останови его, Марцелл!
Марцелл.
Мне... долбануть его копьем?
Горацио.
Чем хошь, - лишь бы застряло в нем!
(Стражники безрезультатно пытаются достать свои оружьем призрака).
Бернардо.
Он здесь!
Горацио!
Нет, здесь!
Марцелл.
Опять исчез... Он скрылся весь.
(Призрак исчезает).
Зря стукнуть мы его пытались,
Как воздух он неуязвим.
Насильем тени угрожали.
Ах, зря дурны мы были с ним.
Бернардо.
Он вроде был готов открыть уста,
Да испугался крика петуха...
Горацио.
Да, будто он услышал страшный зов,
И провалиться сразу стал готов.
Слыхал я, что когда с утра,
Крик слышен трубный петуха,
Тот крик - побудка бога дня,
И дух, - средь моря иль огня,
Иль в воздухе, иль на земле, -
Отброшен будет он к себе.
Крик петуха лишает духа сил, -
Объект сегодня это подтвердил.
Марцелл.
Он петушиным криком побежден,
А говорят, когда Спаситель был рожден,
Ну, то есть, - когда день рождения Спасителя придет,
То "утренняя птица" - ночь подряд поет.
То время самой благодати Божьей.
Не смеет ведьма показать своей паскудной рожи.
И фея силы чаровать неймет.
И у планет без сшибок ход идет.
Вот сколько благодати нам дано,
Когда случается у Бога рождество.
Горацио.
Я тоже слышал, и тому отчасти верю,
Но погляди, - открыло утро двери!
И в красной мантии, росу с травы сшибает,
Уж по высокому восточному холму гуляет.
Вот братцы мой совет, - здесь стражу мы прервем.
Где Гамлет-младший? Поскорей его найдем.
Клянусь я жизнью, если с нами дух молчит.
Так только с Гамлетом он и заговорит!
Согласны вы, что и любовь и долг велит,
Чтоб сей секрет был Гамлету открыт?
Марцелл.
Давайте! И клянусь, что знаю где искать,
Чтоб без помех всю правду рассказать.
Акт 1 Сцена 2.
(Замок Эльсинор, внутри).
Клавдий.
О брате Гамлете, усопшем, память не должна тускнеть
Как лист зеленый, что едва успел от древа отлететь.
О, в сердце боль! Горюем мы, горюет вся страна.
Но долг велит, - чтобы утешилась она.
Велит природа мудро сочетать,
Чтоб скорбь скорбя, нам и дела решать.
Поэтому, мне бывшая "сестра", а ныне вот, вдова,
В правленье нацией датчан меня принять должна.
Да, на весах не разделить восторга свет и скорби мрак, -
Я с вдо̀вой королевой скорый заключаю брак.
Смешалась все, и радость пышных похорон,
И свадьбы горький колокольный звон...
Без вашей мудрости, нам справиться нельзя.
Спасибо вам, что поддержали нас, друзья.
Как вы все знаете, - тот юный Фортинбрас,
Похоже, он недооценивает нас.
Считает, что раз мой скончался милый брат,
Так и у нас в стране пойдет разлад.
Мечтой нелепой одержим юнец,
Вернуть все то, что потерял его отец.
Прислал письмо: мол мы должны ему отдать,
Что по закону и в бою наш брат смог взять.
Так вот, тот самый Фортинбрасс,
Что нынче допекает нас,
Он племянник норвежского короля,
Потому и собрал я вас здесь друзья.
Король норвегов совсем уже старый,
Врос в постель, не сечет поляну.
Войско собрал племянник-нахал.
А король-старик все проморгал.
Пока Фортинбрасс не обнажил меч,
Нужно его делишки пресечь,
Вы, добрые Вольтиманд и Корнелий,
Люди достойные любого доверия,
Отвезите письмо Норвегии королю,
В нем все то, о чем я сейчас говорю,
Пусть король, сможет коль, приструнит племяша,
Пока у того слишком не разыгралась душа,
Только доставьте послание, - во всем прочем,
Я не даю вам иных полномочий.
Прощайте, спешите. И пусть ваш долг,
Ускорит вас так, чтоб ваш путь был недолг.
Вольтиманд и Корнелий.
И в этом деле и в других, вернее нас - вам не найти.
Клавдий.
Сомнений в этом не имею. Доброго пути.
(Вольтиманд и Корнелий уходят).
А теперь ты, Лаэрт, - о чем ты говорил?
К чему там вел ты, - я не уловил.
Уж коли хочешь ты меня о чем просить,
Так голос свой не должен умалить,
Чего на свете есть, чтоб я тебе не дал?
Ведь твоего отца мудрее не видал,
Ближайший и вернейший к нам советник он,
Как голова и рот - отец и датский трон.
Лаэрт.
Мой грозный лорд, позвольте испросить,
Чтобы во Францию любезную опять отбыть,
Для вашей коронации мне долг велел явиться
Теперь к француженкам мне время возвратится.
Клавдий
А что отец, Полоний? Он дает тебе отгул?
Полоний,
Ох господин, да он мне уши все продул!
Гундосил так, что вырвал разрешенье.
Теперь я вашего прошу соизволенья.
Клавдий.
Да будет так. Срывай же дни, Лаэрт,
Пока ты младости своей теплом согрет.
Будь времени ты своему сам властелин.
Ну а теперь... мой Гамлет, - мой кузен и "сын"!
Гамлет (в сторону, тихо)
Чем ближе мы в родстве - тем меньше ты родной...
Клавдий.
Печали тучи все еще нависли над тобой?
Гамлет
Неправда, лорд, пред солнцем слишком часто я бываю.
Гертруда
Ах Гамлет, я тебе желаю,
Сбрось траур цвета ночи,
На Данию взгляни, подняв ты очи,
Не дело взор понурив без конца
Искать в пыли следы достойного отца.
Ты знаешь, так заведено, кто жил - умрет,
И через смерть в круг вечности пройдет.
Гамлет,
О да мадам, уж так заведено.
Гертруда.
Раз так, то почему твое чело омрачено?
Гамлет.
Мне кажется... да нет, не кажется, уверен,
Что внешний траур может быть умерен.
Сними чернильный плащ и скорби вздох утишь,
Они актера атрибуты лишь,
Но что-то есть внутри, под маскою актёра.
Оно не для игры, укрытое от взора.
Одежды горя снять несложно.
Но если горе вдруг не ложно?
Клавдий.
Твоему нраву, Гамлет, похвалу воздам
Пристал для сыновей их траур по отцам.
Но ты ведь знаешь, что и твой отец терял отца.
И тот отец отца терял отца - цепочка без конца.
Кто жив - тому сыновний долг явить всем скорбь.
Но не таскай ты скорбь как скарб, сложив на горб.
Упорство в горе - дело недостойное мужчины,
Не любо Небесам, оно не без причины,
Установили нам порядок - смерть отцов.
И кто его принять как стоик не готов,
Тот и необразован, и при том,
И сердцем слаб, и слаб своим умом.
Фу быть таким! Мы молим здесь тебя,
Как к нам, и к трону близкого, любя:
Хотим, чтоб горе волей ты поверг,
И не проси вернуться в школу в Виттенберг,
Все наши чаянья, чтоб ты остался с нами,
Ты - наш кузен и сын, - здесь окружен друзьями.
Гертруда.
Молю, молитвы материнской не отвергни свет,
О Гамлет, не сбегай от нас в свой университет!
Гамлет.
Во всем мадам послушен буду вашей воле.
Клавдий.
Вот это любящий ответ, чего ж нам боле?
Ответ и нежен, и непринужден,
Он из приязни к нам рожден.
Согрел мое ты сердце,
Уважил самодержца,
Не просто пусть за здравие,
Поднимет кубки Дания,
Но будто пушки громом в небеса паля,
Пусть крикнут тост - за здравье короля!
(...под королем, в виду меня имея...).
Ну что друзья, - пойдемте же скорее!
(Уходят все, кроме Гамлета).
Гамлет
О, если бы плоть плотная моя, сама собой
Растаяла и стала бы простой росой!
К чему Создатель ты закона не издал,
Который бы самоубийство разрешал?
Весь этот мир, что сад, - засеян семенами,
Но вместо нежных лоз разросся сорняками.
Два месяца как мертв. Нет даже нет и двух!
Он славный был король, имел могучий дух,
Он был титан - что твой Гиперион,
Для матери. Теперь титан сатиром подменен.
Он так любил ее, любезнейшую мать
Что даже ветру не давал ее лицо ласкать.
Она ж на нем буквально что висела,
Чем больше он имел, тем больше и хотела.
О женщины! Непрочный вы сосуд!
Тех туфель не сносив, что с похорон - и в блуд.
Сама ж рыдала как античная Ниоба,
Когда шла в трауре подле отцова гроба,
И тут же с дядей брак, - дурная пьеса.
Он на отца похож, как я - толстяк - на Геркулеса.
Еще соль слез не утерев с неправедных очей,
Она опять жена - вот смена грязных простыней!
Коль нет добра, не быть добру, как я гляжу.
Но тише сердце, тише, я язык сдержу.
(Входят Горацио, Марцелл, Бернардо).
Горацио.
Вашему лордству мой земной поклон,
Гамлет.
Будь здрав. Горацием ты наречен?
Или я забываюсь?
Горацио.
Он самый, лорд. И скромный ваш слуга, за то ручаюсь.
Гамлет.
Сэр, добрый друг, - дадим друг другу это имя.
Что привело тебя Горацио из Виттенберга ныне?
Марцел?
Марцел.
Мой добрый лорд, привет.
Гамлет.
Тебя рад видеть. Вечер добрый. Горацио, все ж дай ответ.
Чего из Виттенберга - тебя сюда по правде привело?
Горацио.
К прогулам склонность.
Гамлет
- Не твое то ремесло.
Врагам твоим я б не позволил так сказать.
И мне не езди по ушам, не надо лгать.
Ты не прогульщик... Дело было в Эльсиноре?
Бухать тебя научим, если уезжаешь вскоре!
Горацио.
Милорд, я прибыл к погребенью короля, суть вашего отца.
Гамлет.
Да ладно, будь уж честен до конца.
Ты прибыл посмотреть, как мать моя становится женой.
Горацио.
Действительно, и эта мысль была со мной.
Гамлет.
Горацио, кто бережлив, тот бережлив,
Одним столом нас дважды одарив.
С поминок, мясо, пряности, посол,
Украсили затем и свадьбы стол.
Я лучше в рай впустил бы злейшего врага
Чем видеть, как из тризны в свадьбу чехарда.
О, мой отец! Отца я вижу!
Горацио.
...Где милорд?
Гамлет.
Пред взором моих мыслей распрострёт.
Горацио.
Случилось раз его мне видеть. Добрый был король.
Гамлет.
Он был мужчиной. В целом понимать его изволь.
Его мне больше не видать, вот в чем беда.
Горацио.
А мне сдается... прошлой ночью я его видал.
Гамлет.
Видал? Кого?
Горацио.
Вашего отца, кто король.
Гамлет.
Моего отца, короля?!
Горацио.
Изумленье не тратьте зря.
Внимательно послушайте, и я,
Вам чудо опишу. И кстати говоря,
Порукой, что узрели чудо в замка стенах,
Свидетели мои - и эти джентльмены.
Гамлет.
Рассказывай из Господу к любви.
Горацио.
Две ночи караул они несли;
Марцелл с Бернардо, трезвы от начала до конца.
Столкнулись с кем-то, кто похож на вашего отца.
В доспехе бранном с головы до пят,
Шел величаво, - и был страхом караул объят.
На расстоянье древка он себя пронёс.
А караульщиков почти пробрал понос.
Стояли онемев.
Доверили лишь мне.
Третьей ночью
Я пошел с прочими.
Короля мне видать приходилось.
Тут оно и сгодилось.
Это не сон.
Это был он.
Гамлет.
Так где вы это увидали?
Марцелл.
Платформа рядом с башней. Там мы охраняли.
Гамлет.
Вы с ним вступили в разговор?
Горацио.
Вступил. Но молчалив был он.
Но хоть ответа мне и не досталось.
А был момент, и как мне показалось,
Хотел он говорить, к моим словам не глух.
Но тут заголосил петух.
ОН этим звукам ужаснулся.
И, испаряясь, прочь метнулся.
Гамлет.
Все это странно, очень.
Горацио.
Клянусь я жизнью! То видали наши очи.
И благом мы сочли.
Об этом сообщить.
Гамлет.
Да, да... Но сэры, стражу этой ночью вам нести?
Бернардо и Марцелл.
То так. Сегодня нам опять туда идти.
Гамлет.
Вооруженный, был он, говорите?
Бернардо и Марцелл.
В полном доспехе, трудном для пробитья.
Гамлет.
С головы до пят?
Бернардо и Марцелл.
Был сталью целиком объят.
Гамлет.
Так как же вы лицо под шлемом увидали?
Горацио.
Забрало было поднято. Из-под него глаза сверкали.
Гамлет.
Он хмур был? Так глаза сверкали?
Горацио.
Скорей не в гневе, а в печали.
Гамлет.
Был бледен иль румян?
Горацио.
Был белым как туман.
Гамлет.
И на тебя он взор свой устремлял?
Горацио.
По большей части. Когда рядом я стоял.
Гамлет.
Хотел бы я быть там в тот час.
Горацио.
Вас поразило бы, как нас.
Гамлет.
Похоже так, похоже так, похоже так... И сколько длилась эта маята?
Горацио.
Как человек, не торопясь, бы досчитал до ста.
Бернардо и Марцелл.
Да нет, - подольше он ходил там при луне.
Горацио.
Но не тогда, когда случилось видеть мне.
Гамлет.
Был сед он бородой, иль нет?
Горацио.
Как был при жизни, - будто серебристый соболь цвет.
Гамлет.
Сегодня в ваш ночной дозор хочу вступить.
Возможно снова будет ОН ходить.
Горацио.
Ручаюсь, это снова будет так.
Гамлет.
Кто принял облик благородного отца, чтобы дать мне знак...
Я с ним поговорю, хоть бы сам ад раскрылся!
А вы молчите, будто тот, кто языка лишился.
Молю вас всех, вы до сих пор молчали.
Хочу, чтобы и дальше все скрывали.
И чтобы ночью вам сегодня ни видать.
О том никто не должен разузнать.
За верность награжу, я не забуду вас.
Вас посещу в последний пред полно̀чью час,
Все.
Нас долг пред вашей милостью всегда ведет.
Гамлет.
В любви у вас ко мне, и у меня к вам, - равен счет.
(Уходят все кроме Гамлета).
Гамлет.
Дух моего отца в доспехе, - дело скверно.
Подозреваю подлую игру я верно.
Скорей бы ночь!.. Уймись моя душа.
Дождись и разузнаешь не спеша.
Акт 1 Сцена 3.
(Входит Лаэрт и Офелия).
Лаэрт.
Багаж мой на борту. Корабль рвется путь.
Конвой умел. Попутный ветер обещает дуть,
За сим, любимая сестра прощай.
Но письма мне писать не забывай.
Офелия.
Что напишу, ты разве сомневаешься, брат мой?
Лаэрт.
А да, о Гамлете. Его симпатию к тебе считай - туфтой.
Ну скажем, это его прихоть, краткой жар крови.
Зов первобытных чувств, как их не назови.
Влеченье как фиалка, сладок вкус его.
Цветок цвел - и увял; не более того.
Офелия.
Пусть и не более, - но все же?
Лаэрт.
Я ж говорю, не думай. Интерес его, ничтожен.
Вот как в природе полумесяц пребывает,
До полной до луны, вот так и тело возрастает,
А с ним растет желание души,
Которое уже не заглушить.
Сейчас, возможно, он в тебя влюблен.
И никакой упрек не может быть вменен,
Его намереньям. Но скоро Гамлет ощутит,
Что сам себе он не принадлежит.
На нем с рождения большие обязательства,
Лишь низкородные плюют на обстоятельства,
И сами выбирают с кем живут.
Но Гамлета с рождения ведут,
И выбор его ограничен тем, что надо,
Чтобы для всей державы стало благом.
Сама уж думай мудро ль верить Гамлета словам,
Пусть даже в них сейчас он верит сам?
Он о любви своей не дальше может говорить,
Чем Главный Голос Дании, согласен подтвердить.
Так вот и взвесь, не потерять бы тебе чести,
Коль ты, развесив уши, будешь слушать его песни,
Так можно или сердце потерять,
Иль ключ от врат невинности отдать,
Поберегись сестра, ты притязаний,
И необузданных его желаний.
Не стань служанкой , что при лунном свете,
По доброте своей теряет добродетель.
Будь даже ты честна перед собой,
Ведь допекут и запятнают клеветой.
Еще весною часто шанкры юных поражают,
Быстрей чем их бутонов зрелость созревает.
Будь осторожна, лучшая защита - это страх,
Коль держим мы опасности в умах.
Офелия.
Урок твой, милый братец, в сердце сохраню,
Но если чему учишь, и что делаешь сравню,
Так ты похож на лицемерного попа,
Бубнишь о праведном, а сам грешишь пока.
Меня влечешь на путь тернистый к небесам,
А к девственниц цветкам все ходишь сам.
Лаэрт (смеется).
Ты за меня не беспокойся. Но отбыть пора мне наконец.
Я слишком задержался... О, смотри, отец.
(Входит Полоний).
Лаэрт.
Двойные проводы - двойная благодать.
В пути она меня должна сопровождать.
Полоний.
Ты еще здесь, Лаэрт? Стыдись! Скорей на борт.
Твой ветер дует в парус, чтоб гнать судно в порт.
Тебя я в путь благословляю,
И память вот каким заветом укрепляю:
Характер демонстрируй, помыслы скрывай.
Порывам глупым воли не давай.
Будь дружелюбен и знакомствам рад,
Но чтобы не прослыть как панибрат.
Ты испытай и привяжи к себе друзей,
Такими узами, чтоб обручей стальных верней.
Но и не посвящай себя заботе,
О каждом шапочно знакомым обормоте,
Драк избегай, но если драться уж пришлось,
Бей так, чтобы желающих повторно не нашлось.
Раскрой всем уши, - голос свой для избранных оставь.
Послушай всех, - но сам суждение составь.
Одет будь так, как позволяет кошелек.
Чтобы богатством, не безвкусицей ты взор привлек.
Одежда делает мужчину, в этой мысли утвердись,
И у вождей французских одеваться поучись.
В долг не бери, не вздумай в долг давать,
Дал другу в долг - готовься потерять.
А если сам решишься на заем,
Лишишься ты самостоятельности в нем.
Но прежде всего прочего - будь честен сам с собой.
Тогда с любым ты будешь честен, кто бы ни был тот любой.
Запомни это - и не быть тебе в беде,
Прощай. Мое благословение в тебе.
Лаэрт.
Поклон смиренный, с ним милорд и убываю.
Полоний.
Спеши. О прочем слуги позаботятся, я знаю.
Лаэрт.
Прощай Офелия, и хорошенько помни мой наказ.
Офелия.
Он заперт в памяти, сам светишь ключ ты напоказ.
Лаэрт.
Прощай.
(Лаэрт уходит).
Полоний.
О чем Лаэрт перед уходом намекал?
Офелия.
О лорде Гамлете он кое-что сказал...
Полоний.
Ах, кстати, Гамлет. Слух я услыхал,
Что свой досуг с тобой проводить он часто стал.
Он свой приват дает тебе, а ты ему.
Если то правда, - а то правда судя по всему, -
То должен я тебя предостеречь,
Ты не вполне осознаешь, о чем тут речь,
И как достойно честь дочернюю хранить.
Что между вами? - Правду мне изволь открыть.
Офелия.
Ну, в последнее время, он делал мне много нежных знаков внимания.
Полоний.
Внимания! Фух! У тебя, что совсем нет понимания?
Ведешь себя как девчонка зеленая, а ведь сложные тут обстоятельства.
И что, ты веришь в его, нежные, как ты говоришь, обязательства?
Офелия.
Уж не знаю милорд, что тут и думать мне.
Полоний.
Совсем ты ребенок. Ладно, тебя научу. Ведь только во сне,
Можно нежности Гамлета принять за настоящую ценность,
Это ведь не фунты стерлингов, прости уж за откровенность.
Ты цени себя выше. На пустые трескучие фразы ты не ответь грехом.
А то выставишь меня перед всеми кругленьким дураком .
Офелия.
Милорд, он настаивал, что любит меня, в благородном стиле.
Полоний.
В стиле, в моде, ну да, ну да... о чем вы с ним там еще говорили?
Офелия.
Свою речь он, милорд, подкрепил, обетами всех небес.
Полоний.
Хитрый ловчий - невинную птичку ловить полез!
Я и сам хорошо знаю, что когда мужское горит нутро,
Так возвышенные клятвы с языка сыплются так хитро.
Это фальшивое пламя дочь, дает много света, да мало тепла,
Ночью трещит так что кажется вечным, да гаснет сразу с утра.
С этого времени ты свое девичье присутствие поумерь,
Гамлет молод, и свободней в поступках чем ты, - ему не верь.
Его клятвы - посредники в сделке - но у них с обманом товар,
Те посредники - сводни и сутенеры - и у них такой же навар.
Ну, короче, проще обо всем говоря, с этого времени и теперь,
Ты не будешь общаться с Гамлетом, и запрешь для него дверь.
Таков мой приказ.
Офелия.
Как дочь, я обязана слушаться вас.
(Уходят).
Акт 1, Сцена 4.
(Входят Гамлет, Горацио и Марцелл).
Гамлет.
Какой холодный воздух, аж пронзает.
Горацио.
Да, холод будто злобный пес кусает.
Гамлет.
Который час?
Горацио.
Сейчас у нас...
Мне кажется, немногим меньше полуно̀чи.
Гамлет.
Нет, был удар часов. Миг полночи уже просрочен.
Горацио.
Что правда? Как я умудрился не слыхать?..
Но значит, - уж тот час, в котором дух берется здесь гулять.
Раздается звуки труб и оглушительный грохот барабанов.
Горацио.
А это что милорд?
Гамлет.
Новый король гулять в намерении тверд.
Запасы рейнского вина с вассалами он поглощает,
И под литавры с трубами, грядущие триумфы обещает.
Горацио.
Таков обычай?
Гамлет.
Так и есть. Но не преувеличу,
Если скажу, что больше чести нарушать,
Обычай этот, чем его нам соблюдать.
Веселье наше буйное на западе с востоком,
Соседи держат в осуждении жестоком.
Ведь нас датчан они народом алкашей зовут,
И говорят, что будто бы мы свиньи грязные все тут.
По правде говоря, такие вот суждения,
Для достижений наших славных служат умаленья.
Но и самим не худо меньше нам бухать,
Чтобы злословью повод не давать.
Бывает часто в жизни, что природа-мать,
По прихоти своей, - ведь сами мы не можем выбирать, -
Даст человеку тучность, ну иль неприятный вид лица ,
И с этим недостатком ему жить придется до конца.
Пусть даже в прочих качествах своих он и постигнет благодать.
За тот единственный изъян его все будут порицать.
Сколь он не будет благороден, к сожаленью,
Дела его подвергнут осмеянью и сомненью...
(Появляется призрак).
Горацио.
Милорд! Смотрите! Вот ОНО, идет!
Гамлет.
Пусть нас ангел-хранитель сбережет!..
(Обращается к призраку).
О, будь ты добрый дух, иль лживый бес,
Из адского огня, иль с райских ты небес,
Коварны иль добры твои здесь намерѐнья,
Но облик твой знаком, пусть и родит сомненья,
Зову тебя я Гамлетом, - отец, король датчан.
Я заклинаю, пусть ответ мне будет дан!
Зачем твои святые кости, что в гробу нашли покой,
Гуляют перед нами здесь, ночной порой?
Зачем, где ты спокойно спал, из мрамора могила,
Свои тяжелые врата обратно отворила?
Чтоб мертвый труп в доспехе полном вышел погулять,
Для нас что это может означать?
Страшна твоя прогулка в проблесках луны,
А мы, живые, не особо тут умны.
Так домыслы не множь, - о чем ты тут хлопочешь?
Ответь, - чего от нас добиться хочешь?
(Призрак манит Гамлета).
Горацио.
Гм, ЭТО вам рукой махает,
Уединиться с вами, кажется, желает.
Марцелл.
Зовет подальше вас, какой учтивый жест,
Но не ходите! Вдруг он вас там съест?
Горацио.
Ни в коем случае не следуйте за ним.
Гамлет.
Коль не пойду, - то не поговорим.
Горацио.
Милорд, не надо. Лучше здесь остаться!
Гамлет.
Так а чего мне, собственно, бояться?
Я жизнь не ставлю в грош, и потому не трушу.
Душа ж бессмертна, - значит он не сгубит мою душу.
Вот, снова манит. Я иду вперед.
Горацио.
А что если ОНО вас к морю заведет?
И на утесе, где крутой обрыв,
Как превратится вдруг в страшилище, завыв!
От жути этакой - в уме и повредиться,
Самоконтроля стоит на момент лишиться,
Игрушкою отчаянья легко руководить,
За край обрыва ей лишь шаг достаточно ступить,
Там сотни саженей, - да краток вниз полет
А море, жертву ждя, отчаянно ревет.
Гамлет.
Сейчас я все узнаю сам.
Горацио.
(Хватает Гамлета).
Идти за ним я вам не дам!
Гамлет.
А ну, руки убрал!
Горацио.
Здоровый... амбал...
Прислушайтесь к голосу разума!.. Да помогай же! Я же держу его едва!
(Марцелл помогает Горацио сдержать Гамлета).
Гамлет!
Судьба зовет! И тот зов меня наполняет силой немейского льва.
А он все манѝт и ждет... Джентльмены! Если не отойдёте,
Клянусь небом! - Сами в разряд призраков перейдете!
Я иду за ним! А вы прочь! И не сметь мне мешать!
(Гамлет вырывается).
Горацио.
В исступлении он, совсем перестал соображать...
Марцелл.
Давай-ка за ним. Негоже нам выполнять его последний приказ.
Горацио.
Да, но что после? Чем это обернётся для нас?
Марцелл.
Как бы знать. Видно, в датском королевстве что-то прогнило.
Горацио.
Небеса все управят. Если королевство им все еще мило...
Марцелл.
Нет. На Небо надейся, а сам не плошай.
Давай за ним! Ну же, скорей поспешай!
(Уходят).
Акт 1 Сцена 5.
Входят Гамлет и Призрак.
Гамлет.
Куда ведешь ты? Говори! Я дальше шага не ступлю.
Призрак,
Внимай мне.
Гамлет.
Я внимаю, (если я не сплю).
Призрак.
Мой час почти настал. Мне скоро возвращаться в пламя адское, к пылающим котлам.
Гамлет.
Увы! Несчастный призрак!
Призрак.
Не жалей меня. Серьезно слушай, что тебе я передам.
Гамлет.
Обязан выслушать. Какую ты принес мне весть?
Призрак.
Ту весть, что обречет тебя на месть.
Гамлет.
Что?
Призрак.
Я призрак твоего отца. Здесь обречен я по ночам скитаться.
А днем прикован в пекле оставаться,
До срока, пока гнусь моих неправедных прижизненных деяний,
Не вычистит всепоглощающее пламя.
Так временный мой "дом" - для грешников вместилище.
Гамлет (тихо, в сторону).
Не слишком в Виттенберге верил я в чистилище...
Призрак.
Секреты послежизненной тюрьмы, -
Те знанья для тебя запрещены.
Хотя уж если б я обет молчания нарушить постарался,
Так ты бы сразу тут от страха обрыдался!
Одно бы мое слово было в силах,
Чтоб кровь твоя заледенела в жилах.
Глаза твои бы из орбит повылезали,
Волосья дыбом, будто иглы дикобраза встали!
Но сказ о вечных пытках, не для тех, кто жизнь не прожил до конца.
Послушай, слушай, слушай... - ты любил когда-нибудь отца?
Гамлет.
О, святый Боже...
Призрак.
А за убийство отомстить ты сможешь?
Гамлет.
Убийство?!
Призрак.
Всякое убийство губит естество.
Но это самым грязным способом совершено.
Гамлет.
Скорее говори, чтоб был я окрылен,
Как тот, кто медитирует, иль кто влюблен,
Чтобы со скоростью всех самых быстрых мыслей вместе,
Я мог бы устремиться к своей мести!
Призрак.
В тебе я не ошибся. Ты не тот сорняк,
В котором дух наш родовой иссяк!
Кто корни б распустил на берегу реки забвенья - Леты,
И все забыв, не стал бы вмешиваться в это.
Так слушай, Гамлет, - о чем речь я поведу:
Когда я сладко спал у нас в саду,
Меня прям в ухо клюнула змея.
Но не один ужален там был я,
Ведь и всей Дании налили в уши,
Тот слух, что я змеею был укушен.
Мой юный сын, тот "змей" меня кусил, -
Кто ныне датскую корону нацепил.
Гамлет.
Мой дядя! О, ведь я подозревал!..
Призрак.
Да, этот зверь все рассчитал.
Прелюбодей, кровосмеситель.
Своими подлыми делами он, прельститель,
Себе смог королеву подчинить,
И к похоти постыдной приручить.
О Гамлет, - вот паденье добродетели!
Ведь от любви моей, - чему свидетели,
Кто видел клятву, что я дал пред алтарем, -
Она предалась негодяю! В нем,
Она нашла достоинства, что ложны.
А ведь он телом предо мной ничтожный!
Ах, истинную добродетель невозможно совратить.
Пусть даже искуситель облик ангела и смог бы нацепить,
Кто думает в измене, будто на небесном ложе с ангелом он спит,
Тот в куче мусора, в отбросах и фекалиях поистине лежит.
Но, чу! Мне кажется, что скоро быть уже утру.
Успеть мне нужно. Буду краток: Сон в саду, -
То мой всегда послеполуденный обычай.
Там дяди твоего я вдруг и стал добычей.
С проклятым соком гебенона во флаконе,
Подкрался он, и в ухо мне залил. И вскоре,
Как ртуть ужасная, тот яд по телу растворился,
Свернул он кровь мою, когда с ней съеденился.
И тело гладкое всё язвы испятнали,
Так мучились и прокаженные едва ли...
Вот так, во сне рукою брата был лишен,
И жизни, и короны, и жены; - все отнял он.
Убит внезапно и в расцвете всех моих грехов,
Без покаянья, оказался я к посмертью не готов.
Я не успел свести баланс своим прижизненным делам,
Внезапно брошен в вечность, чтоб платить там по счетам.
О ужас! Ужас! Ужас! Ужас без конца!
Так не стерпи ты поругания отца!
Пусть датских королей святое ложе
Быть полем для кровосмешения не сможет.
Но... как бы ты не взялся месть осуществлять,
Не вздумай против матери злоумышлять.
Судить ее оставь ты Небесам.
И совести мучительным шипам,
Что грудь ее исколят изнутри.
Но вот уж гаснет светлячок, смотри.
А значит утро зажигает светоч дня.
Прощай, прощай мой Гамлет, не забудь меня.
(Призрак исчезает\уходит)
Гамлет.
О Воинство Небесное! Земля!
К ним силы ада должен ли добавить я?!
О сердце, тише, тише, так не трепещи.
Держите меня мышцы, кости и хрящи,
Держите твердо. Помню о тебе!
Мой бедный призрак, пока где-то на Земле,
Еще есть память. Помню о тебе!
Пусть с памяти доски все прочее в судьбе,
Сотру: Всех книг названия,
Все тривиальные любовные признанья,
Все образы и формы, что скопил,
Мой разум молодой, пока я жил.
Лишь твоя заповедь одна,
В мозгу моем теперь заключена.
О ты, подлейшая из жен и матерей!
О ты злодей, злодей, проклятый ты улыбчивый злодей!
Я разложу таблички для письма,
В них напишу, - текст будет прост весьма.
Вот новых Заповедей свод, из тех что не спускали иудеям:
Ты можешь улыбаться - и при этом быть злодеем.
Не знаю, посвящен ли в эту тайну остальной весь свет.
Но видно, это новый в Дании Завет.
(Достает и открывает восковую табличку для письма).
Ну, дядя, вот ты как...
Сейчас в табличке запишу один пустяк.
"Прощай, прощай, и не забудь меня." -
Я в том поклялся, здесь скорбя.
Приближаются голоса Горацио и Марцелла.
Горацио.
Милорд, милорд!
Марцелл.
Лорд Гамлет!
Горацио.
Где же он, снаружи, иль внутри?
Марцелл.
Не знаю, небеса его храни!..
Гамлет (отзывается на "Небеса его храни").
Да будет так!
Горацио.
Привет-вет-вет! (Марцеллу) Милорд дает нам знак.
Гамлет.
Привет-вет-вет! Лети на голос птаха!
Горацио и Марцелл выходят к Гамлету.
Марцелл.
В порядке-ль вы милорд? За вас мы натерпелись страха.
Горацио.
Что с вами было?
Гамлет.
Меня чудо посетило.
Горацио.
Мой добрый лорд, поведайте и нам.
Гамлет.
Нет, ведь растреплешь ты по всем углам.
Горацио.
Клянусь я Небесами, нет, милорд!
Марцелл.
Я тоже промолчу! Я в клятве тверд.
Гамлет.
Что здесь узнал я - не поверил бы никто на свете.
Но вы клянетесь сохранить это в секрете?
Горацио.
Клянусь, что сохранить секрет берусь.
Марцелл.
И в том же самом я клянусь.
Гамлет (заговорщически наклоняясь к Горацио и Марцеллу).
Нет в Дании злодея, что при том,
Отъявленным бы не был и плуто̀м.
Горацио.
Хм... Стоило ли призраку подняться из могилы,
Чтобы открыть нам то, что всем и так известно было?..
Гамлет.
Ты прав, и я прав, исходя из разных обстоятельств.
А потому, без лишних обязательств,
Сочту уместным - руки нам пожать, и разойтись,
По тем желаньям и делам, которые у каждого должны найтись.
Они, - желанья и дела - у каждого свои могут случится,
Что до моей скромной особы - мне, пожалуй, нужно помолиться.
Горацио.
Милорд, дик и сумбурен весь ваш разговор.
Гамлет.
Сердечно жаль, коль вас обидел он.
Горацио.
Милорд, не счел я ваших слов ни за обиду, ни за нападенье.
Гамлет.
А нападенье было, Святым Патриком клянусь, - в том нет сомненья.
Об этом местный призрак рассказал,
Которого и каждый караульный здесь видал...
С желаньем вашим, разузнать, о чем мне с призраком случилось говорить,
Справляйтесь как-то сами, - с этим можно жить.
Теперь же добрые мои друзья, - зову я другом и солдата и студента, -
Для них лишь корчи рож да шуточки простейшие понятны...
Вы ж так сыграйте, чтобы и ценителям вы были бы приятны.
Первый актер.
Милорд, все сделаем, я вам гарантию даю.
Играя роль, вы душу слушайте свою.
Внутри себя найдете собственную меру,
Чтобы на сцене сплавить вместе слово с делом,
Любое преувеличение здесь даст дурные всходы,
Ведь сам театр по сути - зеркало природы,
Его задача нам людской натуры сущность отражать,
Пред обычаем и нравом - их портреты точные держать.
И если эту меру преступить, -
То лишь невежу можем рассмешить,
Зато ценителя мы только огорчим,
А ведь его оценка в театре всем другим,
По ценности вперед даст фору,
Пусть даже тех других - мы целый зал нагоним свору.
Вот так и вы - не будьте теми, кто убогой речью и движеньем,
Являют заготовку человека, до конца божественного сотворенья.
Первый актер.
Сир, все исполним, как вы и хотите.
Гамлет.
Ага, и "комиков" своих предупредите,
Пусть не импровизируют, и строго держат роль,
А то найдутся те, что зрителей пытаются смешить порой,
В момент, когда тем нужно поразмыслить, и обдумать пьесы ход,
Убогое намеренье, - так лишь актер-дурак себя ведет.
Ну все, теперь иди, готовься к представленью.
(Входят Полоний, Розенкранц, Гильденстерн).
Гамлет, (Полонию).
Как поживаете, милорд? Король придет смотреть сие произведенье?
Полоний,
И он, и королева, скоро будут тут.
Гамлет.
Вы слышали? Пускай актеры все готовиться бегут!
(Полоний уходит).
Гамлет (Розенкранцу и Гильденстерну).
А вы, - актеров сможете поторопить?
Розенкранц и Гильденстерн.
Исполним, раз изволите нам поручить.
(Розенкранц и Гильденстерн уходят).
Гамлет.
Эгей, Горацио! Поди сюда!
(Входит Горацио).
Здесь, добрый лорд; к вашим услугам я всегда.
Гамлет,
Горацио, из всех людей только с тобой могу я перемолвить честно.
Горацио.
Мой добрый лорд, конечно это очень лестно...
Гамлет.
Не думай, ради голой лести я б не стал так говорить,
Какую выгоду иль продвиженье от тебя я мог бы получить?
Ведь у тебя доходов нет, и все твое "владение", -
Лишь жизнерадостное настроение.
Нет прока в лести беднякам.
Вот где богатство пышное - там льстец уж сам,
Коленные суставы низко подогнет,
И языком засахаренным облизнет,
Места такие, о которых вслух не говорят;
Так с нищетой расчет - угодливость родят...
С тех пор как от условностей мой дух освободился,
Я будто заново на свет родился.
Людские качества стал хорошо я различать,
С тех пор тебя и стал я привечать,
Ты - цельная натура; многое переживая, вслух об этом не переживаешь,
Удары и дары Фортуны - равно ровно ты воспринимаешь.
Не раб страстей, в балансе разум твой и темперамент,
Ты человек - а не танцор под дудку, что в руках Судьбы играет.
Дай мне такого, - в душу я его к себе приму,
Как принял я тебя, по сердцу и уму.
Гхм, ладно... Слишком много говорю я не о том.
Сегодня вечером спектакль сыграют перед королем.
Там сцена есть одна, в ней коллектив актеров повторит,
О чем тебе уже поведал, - как был мой отец убит.
Прошу тебя: со всею чуткостью души, как действие начнется,
Следи за моим дядей, - как он к этой сцене отнесется?
И коль не будет знака, что вину мой дядя ощущает,
Так значит - дьявол в виде призрака отца нас совращает.
И значит мои мысли зря черны как в кузне у Вулкана печь,
Ошибки надо нам любой ценой избечь!
Глаз не своди! Мы оба взор на дядю неотрывно устремим,
И после впечатленья от его реакции сравним.
Горацио.
Добро милорд, - так обещаюсь вам следить,
Как будто бы король желает что-то ценное стащить,
А я - тот неусыпный страж, что если кражу упускает,
Из своего кармана за пропажу возмещает.
Гамлет.
Они пришли! Мне нужно праздный вид изображать.
Найди позицию, откуда сможешь наблюдать.
(Звучит датский марш. Входит Клавдий, Гертруда, Полоний, Офелия, Розенкранц, Гильденстерн, и другие).
Клавдий.
Как поживаешь Гамлет, родич дорогой?
Гамлет.
Живу я как хамелеон. А пищей основной,
Мне служат - обещания, пустопорожние слова;
Так не откормишь петуха для королевского стола.
Клавдий.
Не понял из ответа ничего, о чем ты говорил.
Гамлет.
На свой вопрос и я ответ пока не получил...
(Поворачивается к Полонию).
Милорд, я помню как-то говорили, будто в университете сами вы играли?
Полоний.
Играл, милорд, и замечательным актером все меня считали.
Гамлет.
Какие же вы ставили сюжеты?
Полоний.
О, много было, я уж позабыл об этом...
Ну, я бывало, Юлий Цезаря изображал.
На Капитолии я гиб, - там Брут в меня вонзал кинжал.
Гамлет.
Жестоко как - на Капитолии столь капитального барана убивать...
(В сторону сцены)
А что актеры? Приготовились уже играть?
Розенкранц.
Ждут знака лишь, чтоб вас порадовать своей игрой.
Гертруда (Гамлету).
Иди сюда, мой милый Гамлет. Сядь рядом со мной.
Гамлет.
Нет матушка, здесь есть магнит,
Который куда более меня манѝт.
Полоний, (Клавдию, тихо).
Ха, вы заметили? Еще одно нам подтвержденье.
Моя любовная теория права, - какие тут сомненья?
(Гамлет подходит к Офелии).
Гамлет.
Позвольте мне, возлечь между коленей ваших, предложить.
Офелия.
О, нет, милорд!
Гамлет.
Имел в виду, - позвольте голову мне на колени ваши преклонить.
Офелия.
Пожалуйста, милорд.
Гамлет.
Ужели о неприличном ты подумала моя девица,
Что если вдруг скажу я "кунка" то в виду имею не в лесу куницу?
Что если говорю о "шкурке", речь тут не о промысле зверей?
Что если о "пилотке" - речь тут не о штурманах (пилотах) кораблей?
Что если о "влагалище" речь не о ножнах, чтобы меч влагать?
О "пихве" если, - то не просто об отверстии, где трудно пропихать?
Что если о "мочалке", то не той, которой можно тело мыть?
Что если о "дупле", то не о том, что в древе можно находить?
Что если "щель", - так не из тех, что в засуху в земле бывают?
Что если "передок" так не телеги, куда лошадь запрягают?
Офелия.
Я ни о чем не думаю, милорд, мой разум строг.
Гамлет.
Мужская мысль честна: - лечь деве между ног.
Увы, зачем стремимся мы за тот порог...
Мужская мысль честна - да ложь у девы между ног.
Офелия.
Что вы имеете в виду?
Гамлет.
Так, околесицу несу.
Офелия.
Смотрю, вы веселы сегодня, больше чем всегда.
Гамлет.
Кто, я?
Офелия.
Ну да.
Гамлет.
Мой бог, - для вас я буду каламбурщик хоть куда!
Что еще делать человеку, как не веселиться?
Гляди как рада моя мать, - а два часа назад еще была вдовица.
Офелия.
Какие два часа? Тут дважды два, - да не часов, а месяцев уж миновало.
Гамлет.
Так долго? Ну тогда пусть дьявол за нее доносит траур, как пристало.
Мне тоже надо облачить себя скорей,
В костюм из черных соболей...
(В сторону): (Ведь соболя - одежда богачей, и даже... короля,
А черный цвет - так соблюду отцовский траур я).
...О, небеса! Два месяца назад скончался, и еще не полностью забыт?
Тогда есть шанс, что даже величайший после смерти будет "аж" полгода знаменит!
И то, клянусь, если он храмами застроит все, чтоб тот, кто мимо проходил,
Едва смог вспомнить, - раз есть храм, то видно и строитель был?..
(Играют трубы, начинается представление-пантомима):
(Входят король и королева. Они обнимаются с большой любовью. Король ложится кладет на лужайку с цветами. Королева видя, что он спит, оставляет его. Появляется человек, снимает с короля корону, целует ее, льет яд в ухо королю и уходит. Королева возвращается; находит короля мертвым и страстно его оплакивает. Отравитель в сопровождении двух или трех людей входит снова, чтобы оплакивать короля вместе с королевой. Мертвое тело уносят. Отравитель добивается расположения королевы подарками: какое-то время она испытывает отвращение и неохоту, но в конце концов принимает его любовь) .
Офелия.
Милорд, а что сейчас на сцене показали?
Гамлет.
Кто крался - мы его "малечо" увидали,
Словцо испанское, от "мале" - худо, "эчо" - поступать;
Видать нам чью-то каверзу хотели показать.
Офелия.
Возможно эта пантомима тему пьесы задает?
Гамлет (показывает на актёра, вышедшего на сцену).
Нам этот парень скажет, у актеров с тайной плохо; - все что знает разнесет.
Офелия.
Так он нам смысл сцены пояснит?
Гамлет.
Да, и всего другого, что ты дашь ему на вид,
Не постыдишься юбку ты поднять, -
Не постыдится он об этом поясненья дать.
Офелия.
Уф! Вы трепло, трепло!
Смотрю на сцену - там уж будет все объяснено.
Актер на сцене.
Трагедию вам в лицах представляем!
И к милосердью вашему взываем!
И просим выслушать с терпеньем до конца!
Гамлет.
Это пролог? Стих краток так, что хоть пиши внутрь обручального кольца.
Офелия.
Преддверье краткое, чтоб нас не утомить.
Гамлет.
Как женская любовь; моргнул - она устала уж любить...
(На сцену выходят два актера, - "король" и "королева").
Актер-король.
Уж тридцать раз квадрига Феба на конях горячих обошла,
Годичный цикл вкруг шара царства Теллус и владений Нептуна!..
И тридцать дюжин раз луна, свет солнца отражая,
Меняла лик свой, ночи светом освещая,
С тех пор как Гименей сердца и руки нам соединил в союз,
Связав нас узами, что всех священней уз!
Офелия (Гамлету).
Что он сказал? Не понимаю... Снова к вам, милорд, придется обратится.
Гамлет.
Квадрига, - это с четырьмя конями колесница.
Феб (суть "сияющий"), был у языческих эллинов, - солнца бог.
Нептун у римлян был - морей хозяин, Теллус же, - богиня суши, как я вспомнить смог.
А Гименей - бог гимнов свадебных, и браков заключенья.
Выходит - тридцать лет уже король и королева в браке, в этом представленьи.
Офелия.
А, пьеса про счастливый брак; - такое с удовольствием смотрю.
И за подсказку вас милорд, благодарю.
Актер-королева.
Пусть еще столько же кругов и солнце, и луна,
Свершат любовь нам освещая, прежде чем уйдет она.
Но горе мне! С недавних пор ты болен, ты устал.
Был жизнерадостен, теперь печальным стал.
И в состоянии твоем такие измененья,
Во мне посеяли тревогу и сомненья,
Но не тревожься! Пусть моя тревога сможет,
Во мне себя лишь множить, а тебя не потревожит.
Неразделимы в женщине страх и тревога,
Коль велика любовь - то и тревоги много.
Где велика любовь - сомненье малое в страх прорастает.
Где малый страх великим стал - великая любовь там расцветает.
Актер-король.
Судьба, - покинуть скоро мне тебя придется.
Для жизни сил мне уж немного остается,
И в этом дивном мире, вскоре жить ты будешь без меня...
Коль повезет, другого встретишь, кто окажется хорош в мужья.
Актер-королева.
О замолчи, тебя я умоляю!
Я новую "любовь" - изменой называю!
Пусть Бог вторые браки женщин проклянет!
Лишь та что мужа первого убьет, - та за вторым идет.
Гамлет, (в сторону, тихо).
Полынь, полынь. Из монолога горький сок течет...
Актер-королева.
Где брак второй, там не любовь, - расчет!
Я каждый раз о первом муже буду память убивать, -
Когда второй начнет меня в постели целовать.
Актер-король.
Я верю, что от сердца все твои слова идут.
Но убежденья, как плоды, - свой срок цветут,
А с ходом времени увянув, опадают.
Что важным было, наша память забывает.
При обещаньи - будто займа долг берем,
Потом тот долг себе прощаем, и не отдаем.
Все страсти в человеке постепенно остывают,
Не удивительно, что и любовь изменчива бывает.
И коль Фортуна в силах наши судьбы изменить,
Так почему любовь должна бы вечно жить?
Сейчас ты веришь, будто новый брак тебе не подойдет.
Но первый муж умрет - и эта мысль умрет.
Актер-королева.
Пусть мне земля не даст еды, и для меня померкнет неба свет,
Пусть ни досуга ни покоя мне ни днем ни ночью нет,
Пускай отчаянием обернутся все мои надежды и мечты,
Пусть будет мне за счастье гнусная похлебка в камере тюрьмы.
Пусть муки вечные мне спутники и в жизни этой, и в иной,
Коль овдовев, - я снова стану чьей-нибудь женой!
Гамлет.
Ого! Ужель такую клятву можно преступить?..
Актер-король.
Обет силен. Моя ты милая, хочу я попросить,
Оставь меня ты ненадолго здесь, в уединении простом,
Я утомлён немного, скоротаю время сном.
(Актер-король засыпает).
Актер-королева.
Поспи спокойно, отдых силы пусть вернет.
И пусть напасть любая мимо нас пройдет.
Гамлет.
Мадам, как вам сия игра?
Гертруда.
По-моему, эта леди в клятвах чересчур щедра.
Гамлет.
О, но она ведь сдержит слово!
Клавдий, (Гамлету).
Ты видел пьесу раньше? Нет ли в ней чего дурного?
Гамлет.
Нет, нет. Они же шутят. Травят в шутку. Нет нападок тут ни на кого.
Клавдий.
А как названия произведения сего?
Гамлет.
Названье - "Мышеловка". Как вам? Правда ведь вниманье привлекает?
Сюжет в ней - о убийстве в Вене, там история проистекает.
Гонзаго - герцог. И жена его - Баптиста.
Сейчас их видите, - там дело подлое, и будет все нечисто.
Но нам-то, души у кого чисты, - не все ль равно?
Смутит такая пьеса только у кого внутри черно.
Пусть конь с натертой холкой на дыбы встает.
Конь с целой шкурой от седла не чует гнет.
(Выходит актер-Люциан).
Гамлет.
Во, это Люциан, - племянник короля.
Офелия.
Актер, что должен толковать сюжет, отсутствует не зря;
Его, милорд, сегодня вы смогли с успехом заменить.
Гамлет.
Я мог бы толкователем и при театре для марионеток быть,
Твои бы, куколка, с любовником я "танцы" мог бы толковать,
И как ты вертишься, не в силах ниточки порвать.
Офелия.
А вы остры милорд, и колко дарите нам остроумие свое.
Гамлет.
Ты если б хорошенько постонала, - то мое бы притупила "остриё".
Офелия.
Все лучше шутки, все дурнее тон.
Ваш острый разум - в радость, горе - что он злобой поражен.
Гамлет.
"И в радости, и в горе, в бедности, в богатстве" - так у алтаря клянетесь,
Но сами - только с радостным богатством рядом остаетесь...
Ну, Люциан, убийца! Хватит корчить рожи, начинай!
Как в старой пьесе было - "возвестил о мести черных вранов грай"!
Актер-Люциан. (Подкрадываясь с пузырьком яда к спящему королю).
Мысли черны, рука не дрогнет, яд смертелен,
И время подходящее, уверен.
Совпали все аспекты, лучше и не может быть,
Чтоб дело, что задумал, без свидетелей свершить.
Ты, - в пузырьке микстура, собрана когда-то,
Под покровительством богини черных дел Гекаты.
К ней обращением природный яд твой укреплен,
Кто был здоров - тобою жизни будет в миг лишен!
(Племянник Люциан вливает яд в ухо спящего короля).
(Хлопает хлопушка, отмечая страшное злодейство)
(Король умирает в страшных корчах).
Гамлет.
Он отравил его в саду поместья,
Гоназго этого. К нам из Италии сие известье,
На итальянском языке дошло; и перетолков вызвало волну.
А мы сейчас увидим, как убийца домогается убитого жену.
Офелия.
Король вскочил! Он чем-то растревожен!
Гамлет.
Хлопушкой, что на сцене грохнула, быть может?
Гертруда (Клавдию).
Милорд, что с вами? Где-то боли ощущенье?
Полоний.
Остановите это представленье!
Клавдий.
Дайте мне... воздуха... Мне... не хватает света... Прочь все от меня!..
(Все)
Дайте огня! Где факелы? Король сказал - огня!
(Король пошатываясь уходит, все выбегают за ним, кроме Гамлета и Горацио).
Гамлет (напевает строки из баллады).
...Стрелой олень-подранок поражен,
Пускай бежит, отыщет место он,
Чтобы судьбу омыть слезами, поскорбеть,
И там в уединенье, умереть(С).
(Обращается к Горацио).
Что, сэр? Коли Фортуна от меня совсем возьми да отвернись,
А я тогда - плюмаж на шляпу, да розетки к башмакам, - вот так принарядись;
С такими монологами и исполненьем, - знай себе, играй,
В актерской труппе смог бы я рассчитывать на пай?
Горацио.
На пол пая, чтоб вас не обижать.
Гамлет.
Да брось, на целый я сумел бы наиграть!
"Ты знаешь, Дамон дорогой,
Здесь сам Юпитер правил крепкою рукой.
Теперь же в этом царстве, скажем языком Эзопа,
Полнейшая настала..." пустошь.
Горацио.
Могли бы до конца зарифмовать.
Гамлет.
Горацио, - я слову призрака стал доверять!
Я б тыщщу фунтов на его рассказ поставил, и заклад тот от меня бы не ушел.
Ты видел?!
Горацио.
Да милорд, и видел очень хорошо.
Гамлет.
Когда об отравлении актер заговорил?
Горацио.
Да, тоже в тот момент вниманье обратил.
Гамлет.
Ха-ха! Дай музыки! Актеры, флейты доставай!
Не приняли тут пьесу - значит музыку играй!
Повеселимся, как французы говорят "пар Дью"!
Пусть даже не по нраву пьеса королю.
(Входят Гильденстерн и Розенкранц).
Гильденстерн (Гамлету).
Мой добрый лорд, позвольте с вами перекинуть пару слов.
Гамлет.
Похоже ты пришел с историей. Послушать я готов.
Гильденстерн.
Сэр, наш король...
Гамлет.
Что с ним, сказать изволь?
Гильденстерн.
В своих покоях, в поразительном расстройстве.
Гамлет.
С вином переборщил? Такое у его расстройства свойство?
Гильденстерн.
О нет, милорд, скорей его одолевает желчь.
Гамлет,
Коль королю желчь начинает внутренности жечь,
Так вы бы больше свою мудрость проявили,
Когда б врачу его об этом сообщили.
Боюсь, с моим участьем только больше желчи он прольет,
А то, гляди, - его и что похуже проберет.
Гильденстерн.
Мой добрый лорд, прошу я вас по темам не скакать.
А то мне трудно вам суть дела излагать.
Гамлет.
Я смирно слушаю. Преград со мной твое общение больше не узнает.
Гильденстерн.
Да... Королева. - ваша мать, - весьма страдает.
Она меня до вас изволила послать.
Гамлет.
Удачный повод! Рад тебя всегда я повидать!
Гильденстерн.
Нет, добрый лорд, учтивость ваша - не из той породы.
Я не могу жонглировать словами вам в угоду.
Коль на простой вопрос дадите здравый мне ответ,
Я просьбу королевы выполню; коль нет - то нет.
Тогда, не завершив, - прошу меня простить, -
Порученное дело мне придется прекратить.
Гамлет.
Простите сэр, я не могу.
Гильденстерн.
А ваше "не могу", милорд, - относится к чему?
Гамлет.
Ответом здравым не могу порадовать я вас,
Ведь вы же помните, - в болезни разум мой погряз.
Но чтобы разум скорбный мой не взялся вытворять,
Мне вправе матушка всегда приказ отдать.
Но, ближе к делу. Значит, мать моя, как мы с тобою говорили?..
Розенкранц.
Она сказала, - поведением своим ее вы страшно изумили.
Гамлет.
О, радость сыну, коль он мать умеет изумлять и восхищать!
А кроме восхищенья, - что-нибудь еще просила передать?
Розенкранц.
Она желает с вами говорить в своих покоях, прежде чем пойдёте спать
Гамлет.
Мой долг повиноваться, - пусть она хоть десять раз мне мать.
Вы все сказали, - больше ничего не позабыли?
Розенкранц.
Мой лорд... когда-то вы меня любили.
Гамлет.
И до сих пор люблю! Клянусь, как на святом... вот этими руками! (Пусть и в силу естества,
Их удержать я не могу от прегрешений сребролюбия и воровства).
Розенкранц.
Милорд - в чем же причина вашего недуга?
Когда о горестях своих не говорите другу,
Вы сами у себя крадете волю, будто тот, кто запер дверь,
Ключ выбросил наружу, - и в темнице заключен теперь.
Гамлет. (меняясь в лице).
Сэр, у меня... ни шанса здесь, что стану королем.
Розенкранц.
Но ведь король всем говорит, что вы наследник! Вы неужто усомнились в нём?
Гамлет.
Слыхал пословицу? - "Пока трава на корм коню растет,
Так конь уже и с голоду помрет" .
(Входят актеры с флейтами).
Гамлет.
(Актерам)
А, флейты! Дайте-ка одну.
(Гильденстерну и Розенкранцу).
Чуть расступитесь, в толк я не возьму.
Зачем вы подступаете ко мне с наветра? - Так охотник гонит дичь.
В силки загнать хотите? Этого намерены достичь?
Гильденстерн.
Мой господин, лишь долг что на меня возложен был,
Мою любовь к вам в неучтивость обратил.
Гамлет.
Занятный образ мыслей, трудно мне его понять.
А на вот этой дудке, - ты возьмешься нам сыграть?
Гильденстерн.
Милорд, я не могу.
Гамлет.
Сыграть тебя молю.
Гильденстерн.
Поверьте, не могу.
Гамлет.
С мольбой не отступлю.
Гильденстерн.
Милорд, я ж даже не учен, как при игре ее держать.
Гамлет.
А это так же просто, - как и лгать.
Дуй внутрь, и регулируй пальцами, откуда воздух будет выходить,
И дудка нас прелестной музыкой сумеет усладить.
Гильденстерн.
Извлечь я гармоничных звуков не сумею!
Увы, совсем искусством этим не владею.
Гамлет.
Гляди-ка, с дудкой ты не можешь совладать.
Зато решил, - что ты на мне сумеешь поиграть.
Ты думал, сможешь так подуть и надавить,
Чтобы все тайны сердца моего добыть.
Вот флейта малая, - в ней кладезь музыки сокрыт,
Но у тебя в руках она не зазвучит.
Так кровь Христова! Думал ты ужели,
Что я устроен проще флейты, иль свирели?
Попытками - меня ты лишь терзаешь.
Но никогда не мне ты не сыграешь!
(Входит Полоний).
Гамлет (Полонию).
Сэр, пусть вас Бог благословит.
Полоний.
Милорд, вас королева ждет, безотлагательно ей нужен ваш визит.
Гамлет.
Вон, видишь облако, похожее по форме на верблюда?
Полоний.
И впрямь, почти верблюд, вот этакое чудо.
Гамлет.
Скорее ласку мне оно напоминает.
Полоний.
Ну, точно, - ласка. Вон как спину выгибает.
Гамлет.
Или оно похоже на кита?
Полоний.
Совсем как кит. И вправду форма совершенно та.
Гамлет.
Как ваше мненье неизменно; облаку под стать.
Я к матушке спешу степенно, - можете ей передать.
Полоний.
Я так все и скажу.
(Полоний уходит).
Гамлет.
Сказать легко "спеша степенно", но как спешку не спеша теперь изображу?..
(Окружающим).
Друзья, теперь меня оставьте, дайте мне побыть в покое.
(Уходят все, кроме Гамлета).
Сейчас у ночи самый мрачный час, то время колдовское,
Когда на кладбищах могилы дырами открытыми зияют,
И через них заразу силы ада выдыхают.
Теперь я мог бы как упырь, хлебая кровь пьянеть,
И совершить такое - ужаснулся б мир узреть.
Смягчись! Ты к матери идешь. И дух убийцы матери - Нерона,
В твоей груди пусть не обрящет себе лона.
Я буду с ней жесток, но не бесчеловечен.
Безжалостен в словах, - не стану бессердечен.
Кинжальными словами я ее сражу,
Железный же кинжал - не обнажу.
Душа моя, - дай сил в такие формы гнев облечь,
Чтобы не руки били, а лишь речь.
(Уходит)
Акт 3 Сцена 3.
Клавдий.
Ему не верю; и опасно позволять ему и дальше здесь чудить.
Поэтому - готовьтесь, вам придется послужить:
Вы в Англию отправитесь в вояж,
А Гамлет будет - подопечный ваш.
Терпеть мой статус мне никак не позволяет,
Безумца, что опасностью короне угрожает.
Гильденстерн.
В дорогу снарядимся, промедления не зная.
Религиозная обязанность святая,
Чтобы вы, ваше величество, себя оберегли,
Ведь в вас - благополучье всех людей этой земли.
Розенкранц.
То правда, даже человек обычный,
Себя обязан сберегать отлично,
Тем более, себя беречь обязан тот,
Кто за столь многих бремя попечения несет.
Король, - коль что случись, - не в одиночку умирает,
Его кончина, как лавина ближних всех сметает.
Как главный балансир в часах, коль из пазов сойдет,
Так шестеренки все на части разнесет.
Клавдий.
Вот-вот. Прошу, чтоб вы скорей к пути были готовы.
Тогда на зверя сможем наложить оковы,
Который ныне бродит, не стреножен.
Розенкранц и Гильденстерн.
Мы поторопимся, как только сможем.
(Розенкранц и Гильденстерн уходят).
(Входит Полоний).
Полоний.
Милорд - он к матери своей идет в покои!
А я себя - за ширмой там укрою.
Чтобы ее ему суровое внушенье услыхать.
Как вы сказали, - и мудрей никто не мог сказать, -
Уместно, чтобы разговор их знала бы не только мать одна,
Ведь мать пристрастна, ей в ребенке благость лишь видна.
Итак, - прослушку я устрою,
К вам перед сном зайду, и что узнаю, вам открою.
Клавдий.
Спасибо, лорд в услугах верный, ты не будешь позабыт.
(Полоний уходит).
Мне кажется, что преступление мое аж до небес смердит.
На мне пятно братоубийства, Каина печать.
Молить бы о прощеньи, но молитву не могу начать.
Моя проклятая рука, ее кровь брата коркою покрыла.
Достаточно ль на небесах святой воды, чтоб руку добела отмыла?
И как просить? "Прости мне Боже подлое убийство"? - Так сказать не смею.
Ведь я греха плодами, - краем, королевой и короной - до сих пор владею.
Как сохраняя выгоду греха, - прощенье получить?
Здесь на земле злодей способен горстью злата суд купить.
На небесах - иное. Там наши дела видны в их истинной природе.
И мы на очной ставке с нашими грехами, ко Всевышнего угоде.
Что ж остается мне? Что может и чего не может покаянье?
Зачтется ль мне хотя б мое неловкое старанье?
Гордец! Согни ж колени, и расплавь ты сердца сталь!
Все поправимо, если Богу скажешь, как тебе содеянного жаль.
(Отходит в глубину и становится на колени)
(Входит Гамлет).
Он молится, - могу сейчас его мечом ударить!
И так на небеса его отправить.
И я отмщен! Но надо рассудить:
Злодей убил отца, а я злодея смог убить... -
И тот на небеса... - так я злодею буду благодетель, а не мститель!
Ведь не на небеса попал несчастный мой родитель.
Он грубо был сражен во цвете всех его грехов.
И уж кто знает, - будет Бог его грехи простить готов?
И уж как знать, - а буду ль я отмщен,
Убив убийцу, что молитвой от грехов был очищён?
Нет меч, - назад в свое "гнездо", и спи до срока,
Найду я время для удара более жестоко!
Когда он будет пьян, иль в ярости, или блудить в своей постели,
Иль за игрой азартной, - чтоб святые за него вступиться не посмели!
Тогда его рази - чтоб только пятками взбрыкнул,
И дух его для ада схватит сразу Вельзевул!..
Мать ждет, ее мне надо посетить.
А ты дружок, - молитва не то средство, чтобы долго дни твои продлить.
(Гамлет уходит).
Клавдий.
Слова шлю ввысь, - а мысли по земле бредут.
Слова без мыслей никогда на Небеса не попадут.
(Клавдий встает и уходит).
Акт 3 Сцена 4.
(Входит Гертруда и Полоний).
Полоний.
Идет сюда! Мадам, извольте жестко с ним поговорить.
Скажите, в выходках он перешел черту; их надо прекратить.
Скажите, мол, что только вы - жена и королева, -
Заступничеством сберегли его от мужа гнева.
Молю, - покруче с ним. Я спрячусь за ковром.
Но слухом буду с вами я при том.
Гамлет.
Мать! Мать! Мать! К вам уже иду!
Гертруда.
Он рядом. Спрячетесь, не торчите на виду.
Беседу строго поведу, доверьтесь мне всецело.
(Полоний прячется).
(Входит Гамлет).
Гамлет.
Итак мать, вот и я. В чем дело?
Гертруда.
Гамлет - оскорбил ты своего "отца".
Гамлет
Мать, - моего вы оскорбляете отца.
Гертруда.
Как попугай пустоголовый ты мне будешь отвечать?
Гамлет.
Удобен попугай, чтоб злу вопросы злые возвращать.
Гертруда.
О чем ты? Гамлет, объяснись.
Гамлет.
В чем? Я явился - раз сказали вы "явись".
Гертруда.
Ну никакого уваженья! Ты совсем забыл, с кем говоришь!
Гамлет.
Клянусь распятьем, помню. - Как забудешь то, что постоянно зришь?
Вы королева, - что сподобилась женою брата собственного мужа стать.
И - как бы не хотелось мне иного! - моя мать.
Гертруда.
Ну хватит! Кликну тех, кто по-другому с тобою будет говорить.
Гамлет. (Хватает мать, и силой сажает ее в кресло).
А ну-ка в кресло сядьте! Я вам "зеркало поставлю", чтоб вас отразить.
Они оба в крови. Милорд, вы как? Теперь вы поединок завершите?
Озрик.
Лаэрт - как вы? У вас обоих кровь. Как вы, дружок?
Лаэрт.
Я как тупой вальдшнеп, запрыгнул сам в силок.
Убит я, справедливо, своей собственной изменой.
Гамлет.
Что там случилось с королевой?
Клавдий.
От вида крови обморок с любимою женой.
Гертруда.
Нет, нет! Напиток!.. Кубок!.. О, мой Гамлет дорогой!
Отравлен кубок! Я в мученьях умираю...
(Королева умирает).
Гамлет.
Злодейство! Я своим приказом двери запираю!
Предателя сыскать! -
Отмщения ему не миновать.
Лаэрт.
Предатель здесь. О Гамлет, ты убит.
И никакое чудо жизнь тебе не сохранит.
Тебе от силы полчаса осталось.
Рапира, что в твоей руке случайно оказалась, -
Заострена и вымазана в яде.
Я поступил так мести ради.
И сам же ей сражен, лежу и мне не встать.
А яд, которым отравилась твоя мать...
Мне говорить недостает уж сил...
Король!.. Король твой кубок отравил!..
Гамлет.
Клинок рапиры тоже ядом поражен?..
Так пусть не сохнет без работы он!
(Подскакивает и пронзает рапирой Клавдия).
Все.
Измена! Королевский дом, - что вы творите?!
Клавдий.
Друзья, на помощь! Я лишь ранен. Лекаря зовите!
Гамлет, (хватит отравленный кубок, и начинает заливать вино в рот Клавдия).
Ты, - кровохлеб! Кровосмеситель! Проклятый и Богом, и людьми!
Пей свое зелье! Жри свой "жемчуг"! За моею матерью иди!
Король умирает.
Лаэрт.
Он по заслугам наказанье получил,
Яд им сготовленный - его же и сразил.
О Гамлет, обменяемся прощением у вечности дверей.
Безвинен в смерти ты моей с отцом, - как я в твоей.
(Лаэрт умирает).
Гамлет.
Пред Небом ты свободен. Скоро я на тот же путь ступлю.
Я мертв Горацио. О мать моя несчастная, - адью.
А вы, кто здесь стоит, дрожите и бледны,
Болтливые обычно, - а теперь в словах бедны.
Вам, зрителям злодейства - я бы правду рассказал,
Но смерть суровый командир; меня уж он призвал.
Пусть будет так. Я мертв. Горацио - ты жив.
Тем, кто узнать захочет - правду расскажи.
Горацио.
Не быть тому, скорей античный я римлянин,
Чем рассудительный датчанин!
Здесь в кубке есть еще немного яда,
Мне хватит, - много и не надо.
Гамлет.
Коль ты мужчина, - чашу мне отдай.
И за чужой грех - яд не выпивай.
О добрый друг, какое опороченное имя,
Я после смерти оставляю ныне!
Ты если в сердце место для меня имеешь,
Не торопись на Небеса; - (всегда успеешь).
Останься в этом мире, речи боли полные держать,
Чтобы историю мою - всем людям рассказать.
(Слышаться марш и выстрел пушки).
Военный шум? Что слышу я сейчас?
Озрик.
Идет с победою из Польши Фортинбрас.
С послами Англии тут встретился, и им дает,
Салютом громким свой приветственный почет.
Гамлет.
А я тут умираю...
Яд дух затмил, вестей из Англии уж не узнаю.
Но скоро быть здесь выборам - кто будет новым королем.
И мой предсмертный глас, - за Фортинбраса; ты всех извести о том.
Так что, как будет случай, расскажи ему ту правду, что нужна.
А для меня лишь - тишина.
(Гамлет умирает).
Горацио.
Умокло сердце благородное. Покойной ночи принц ты милый мой.
И пенье ангелов пусть охраняет твой покой.
(Марш приближается)
Зачем здесь барабанный бой?
(Входит Фортинрас со свитой и английскими послами. Вошедшие оглядывается).
Да что же здесь за вид такой?
Горацио.
А что бы вы хотели увидать?
Коль скорбь и изумленье - можете уж больше не искать.
Фортинбрас.
Здесь в зале бойня. Смерть должна довольна быть,
Что столько знатных за один удар смогла сразить!
Так много блюд она к себе на стол собрала,
Кровавый пир, ей угощения не мало.
Английский посол.
Мрачнейший вид. А мы прибыть с вестями опоздали.
И уши мертвые теперь услышат нас едва-ли.
Что выполнен приказ - суть Розенкранц и Гильденстерн мертвы.
И от кого ж теперь здесь примем благодарность мы?
Горацио.
Ну не от короля. Воскресни вдруг - так был бы удивлен.
Их казни никогда не добивался он...
Но так как к нам, сюда, где стены трупами полны,
Вы с казни прибыли, а - вы с войны.
Приказ отдайте: - мертвые тела сложить, устроив на виду,
А я рассказ что тут случилось, людям поведу,
Речь будет о суждениях неверных, и смертях случайных,
И о инсценировке для убийства в хитростях необычайных,
Где заговор злодеям вдруг служить устал,
И обернувшись против - на их головы упал.
Всю правду вам могу об этом я открыть,
И камень знания с души свалить.
Фортинбрас.
Давайте ж поспешим услышать сей сюжет,
И также созовите слушать весь дворянства цвет.
Что до меня, - свою удачу с грустью принимаю:
Ведь я на королевство некоторым правом обладаю.
О чем теперь мне время заявить.
Горацио.
Об этом тоже повод есть поговорить.
(Показывает на Гамлета)
Его уста за вас, - и к вам склонят людей.
Но поспешите все ж тела представить поскорей.
Чтобы смущение унять, и вас правителем поставить.
Заранье бунт унять - все ж легче чем потом исправить.
Фортинбрас.
Позвать сюда четыре капитана!
С почетом тело Гамлета сия охрана,
Пусть на помост пред замком отнесет,
И королевским флагом сверху обоймет.
Будь наделен короной, вероятно он бы показал,
Что всем присущим королю с лихвою обладал.
Пусть - барабаны марш, и пусть военный весь обряд.
Чтоб был достойно провожаем мой дворянский брат.
Убрать тела! На поле битвы их всегда пойму,
Но дико видеть за столом в дому.
Войскам - отдать салют!
Конец.
Примечания.
Горацио делает честь очередность его вопросов. Сперва он спросил, может ли помочь духу. Затем - может ли тот предотвратить несчастья для страны. И наконец - не знает ли дух, где лежат сокровища, (которые помогут бедному Горацио разбогатеть). От своего последнего вопроса Горацио так воодушевился, что попросил товарища задержать призрака ударом копья.
В оригинале это звучит так: "I am glad to see you well: Horatio!- or I do forget myself". (Рад видеть, что ты в порядке. Горацио - иль я забудусь). Это "or I do forget myself"- можно толковать двояко. Первый вариант - как выражение удивления. Примерно, как наше "Вася! - чтоб меня черти взяли!". Другой вариант смысла "Горацио - или я уже начинаю забываться?" - тогда он встречался с Горацио в университете, но знаком неплотно, так что даже опасается перепутать имя. Я выбрал второй вариант, так как дальнейшее развитие сюжета, показывает, что Горацио и Гамлет не были близкими друзьями. После встречи с призраком Гамлет не доверяет Горацио суть открытой ему тайны. Доверие к Горацио возникает у Гамлета позже, (что он вынужден будет объяснить отдельным пространным монологом, чтобы зритель смог понять эту перемену). Не являются ли вообще эти пертурбации в отношении к Горацио, результатом того, что разные фрагменты писала разная рука? - Тогда это было нормой... (Так было у Джека Лондона с книгой "Сердца Трех", которую он писал в соавторстве, где каждый работал над своими главами. Когда соавторы подошли к последней главе, всплыл конфуз: - у каждого из соавторов девушка вышла замуж за разных людей. Чтоб сильно не править уже написанное, пришлось делать лихой поворот сюжета, который рокировкой поменял ее мужей). Но, - будем придерживаться презумпции невиновности. Сперва Гамлет не доверял Горацио. А потом разглядел, - и полюбил.
Это не слишком удачную отговорку, которой Гамлет не поверил, Горацио выдумал сходу. В самом деле, не признаваться же Гамлету, что (допустим) все обучение Горацио было затеяно королевским домом для негласного надзора за принцем, который учится вдали от дома. Уехал из Виттенберга объект наблюдения - уехал и Горацио.
Горацио скромно опускает, что приказал часовому тыкать в призрака отца Гамлета копьем. Как рациональный человек, он не заостряется на лишней для собеседника информации.
В оригинале "maid" - незамужняя дева. Но ко временам Шекспира также приобрело значение "служанка" (поскольку молодых девушек как правило в служанки и брали). Брат советует Офелии не стать девой, что глупо отдаст свою девственность. И одновременно, не быть как служанка - ведь она Гамлету не ровня, и известно, как высокородные пользуются служанками, без намерения на них жениться. Все это пересекается в одном слове.
В оригинале "The canker galls the infants of the spring, Too oft before their buttons be disclosed". (Язвы слишком часто поражают детей весны, прежде чем их бутоны будут раскрыты), "Сanker" - язва. Но это слово со специфическим историческим багажом. "Чанкрэ\Шанкрэ\Шанкр\Канкер", - в зависимости от места и диалекта, - это старое французское (и соответственно английское) название арбалета. Происходит от латинского "Кан(к\с)ер" (Рак). Так называли арбалет, (потому что со снятой тетивой, его плечи часто выгибались вперед, и он становился похож на расставившего клешни рака). Со временем так стали называть и рану от арбалетного болта, которая имела характерный вид вздутой язвы. А затем, за сходство формы, так стали называть и язвы от сифилиса, (то что и в русском до сих пор известно, как "твердый шанкр"). Так же "Сanker Worm" - это вид червя, который проедает ходы\язвы в цветочных бутонах. Таким образом, Шекспир нам в одной строке говорит сестре "слишком часто сердца юных поражает червь несчастной любви", и одновременно "слишком часто, тех кто рано начинает жить половой жизнью, поражают язвы сифилиса". И высоко и пошло. Перевести это на русский, сохранив весь спектр смысла, практически невозможно.
В оригинале "Running it thus - you'll tender me a fool" (Поступив так, - ты склонишь меня в дураки). Но одновременно, fool это младенец. То есть, "поступив так, - наградишь меня (незаконнорожденным) младенцем".
В этом неожиданном повороте мысли прорвалось отношение Гамлета к самому себе. Он тучен, и не считает себя красавцем. Это замечательный штрих, который объясняет многое в дальнейших отношениях Гамлета с Офелией. Возможно, в оригинальном спектакле Шекспира, он момент произнесения этой части монолога непроизвольно щупал свои бока и лицо, чтобы еще больше показать зрителю, о ком идет речь?
Добрый Горацио ведет себя довольно странно. Он уже понял, что дух видимо не может вредить людям физически. (Духу заступали дорогу, его тыкали копьем, но никто из совершивших такие возмутительные действия не пострадал). Горацио сам поведал Гамлету о духе, и месте его прогулок. Однако, когда Гамлет хочет следовать за духом, - Горацио пытается его не пустить. Горацио пытается предупредить Гамлета о возможной не-физической опасности, (мол, вдруг бестелесный дух сможет напугать Гамлета на берегу моря, и тот сам от ужаса упадет в воду). Когда Гамлет все же вырывается, - и бежит за духом, - спасать принца готов простодушный Марцелл, а не Горацио. Горацио бубнит, что Небеса как-нибудь там все сами управят. Все это кажется бессистемным. Но давайте попробуем выстроить логику. Горацио - беден. Чтоб поправить свои дела - ему нужны сильные мира сего. Доложить Гамлету о особом случае (призраке) - значит вступить с Гамлетом в особые отношения. Поэтому он рассказывает. Но если Гамлет погибнет на встрече с призраком, карта Гамлета будет потеряна - поэтому он оберегает и упреждает. Последовать за Гамлетом и Призраком - значит возможно услышать семейный разговор, свидетеля которого Гамлет может невзлюбить так, что можно впасть в немилость. Кроме того, - принц взвинчен и только что грозил им оружием. Поэтому Горацио не идет. Потом можно будет настырно расспросить принца, - но тот расскажет не больше, чем сам захочет. Горацио рационален. А уж насколько он хороший друг, - насколько позволяет ему его рациональная природа. Вспомните об этом, когда Гамлет, похваляясь своей новообретенной прозорливостью, будет петь дифирамбы Горацио. О Марцелле Гамлет больше ни разу не вспомнит.
Гамлет просит принести Горацио и Марцелла древнейшую клятву на оружии, известную еще с языческих времен, и видимо восходящую к индо-европейскй общности. При этом оружие было не просто проводником божественной силы (переводящим человека через границу жизнь-смерть), но и материальным воплощением самих богов. "На каждой такой насыпи водружается железный старинный меч, который и составляет кумир Ареса. Этому-то мечу ежегодно приносятся в жертву рогатый скот и лошади, как и прочим божествам"(С) Геродот, описание скифов. "Оружие; в их глазах это наиболее прочные узы, это - священные таинства, это - боги супружества"(С). Корнелий Тацит, о германцах. "Желаем... нерушимой присягою, клянясь своим оружием, подтвердить и укрепить эту дружбу, согласно нашей вере и обычаю "(С) - Договор Руси с Восточным Римом. И далее, далее, по очень долгому списку из разных мест и времен.
"Здесь и повсюду" (лат.) Гамлет говорит о призраке, и далее для проверки, несколько раз меняет место, но призрак своим голосом настигает его и караульных, куда бы они не переместились.
В оригинале "time is out of Joint" (время вышло из паза). "Тайм" можно перевести и как "время", и коннотационно как "часы". "Джойнт" это не только "паз" (в строении, например, под держащие балки), это и суставная сумка кости в организме. Таким образом Шекспир в одной фразе дает нам множество сильных трактовок: "разрушенное время", "сломанный механизм" (часов), "вывихнутое время", время-калека". Я использовал значение часов, чтобы Гамлет сравнил себя с часовщиком, которому предстоит починить механизм. Но в той же мере он сравнивает себя с врачом, которому предстоит вправить суставы и вылечить своей век-калеку.
В оригинале "his stockings foul'd, fouled: dirty. Ungarter'd, and down-gyved to his ankle" (Его чулки испорчены, грязны, неподвязаны, и съехали на его лодыжки). Нюанс в том, что, несмотря на изменчивую придворную моду, еще и в 16м веке европейские аристократы кроме привычных нам чулков, носили и т.н. "шоссы". Эти чулки в варианте "с хвостами" доходили до верха бедра, а в варианте "сшитые шоссы", имели почти форму полноценных штанов. Изначальный их смысл - одежда кавалериста, будучи сшиты из кожи, они защищали бедра и голени всадника от натирания при долгой езде, а с развитием доспеха - и от натирания ног элементами защиты. Поскольку дворянство выросло из конного рыцарства, - они носили этот заменитель штанов веками. В мирном придворном варианте, уже не обязательно было носить чулки из кожи, они могли быть и тканевые, и не служа уже реальной защитой более демонстрировали красоту ног. Если Гамлет вошел к Офелии не в коротких штанах и чулках чуть выше колена, а длинных чулках, которые собственно и были заменителем штанов - его появление становится куда более эпатажным.
Ключевая двусмысленность Шекспира, на которой он строит дальнейшее развитие сюжета, и которую невозможно сохранить в переводе. В оригинале "He took me by the wrist and held me hard. Then goes he to the length of all his arm... ...At last, a little shaking of mine arm, And thrice his head thus waving up and down, He raised a sigh so piteous and profound. As it did seem to shatter all his bulk. And end his being: that done, he lets me go" (Он взял меня за запястье и крепко сжал, затем двинулся на всю длину своей руки... Наконец, слегка потряся моей рукой, и трижды мотнув головой, он вздохнул так жалобно и глубоко, будто это сокрушило все его тело и положило конец его бытию. Сделав это - он отпустил меня.). Нюанс в том, что "arm" это не только рука, но еще и "рычаг", а также "оружие". А какой из пяти членов мужчины тысячелетиями во всех культурах сравнивают с рычагом, дубиной, оружием, мечом и т.д. - прекрасно известно. И в этом аспекте текст Шекспира читается так: (Он взял меня за запястье и крепко сжал, затем двинулся на всю длину своего рычага... Наконец, слегка потряся моей рукой, и трижды мотнув головой, он вздохнул так жалобно и глубоко, будто это сокрушило все его тело и положило конец его бытию). Вариант с "рычагом\оружием" объясняет, почему Полоний сразу поверил в безумие Гамлета и сказал, что "любовь часто проявляет себя насилием". И почему в безумие Гамлета поверили все остальные. Но показать такой вариант на сцене, не переходя рамки приличий, весьма сложно. Поэтому в постановках придерживаются трактовки с "рукой". Но это ломает сюжет. Даже самым даровитым актером трудно сыграть такое - подержать девушку за руку и вздохнуть, чтобы она уверилась в его крайней странности. Но даже если титану-актеру это удается, то в пересказе Офелии другому человеку, который не присутствовал, - это начинает звучать неубедительно. Влюбленный вошел, подержал за руку, вздохнул и ушел. Да влюбленные только и занимаются, что печально глядят, и вздыхают. Неужто же это повод - чтобы все сразу признали его невменяемым?
В оригинале Гамлет короток: "Excellent well; you are a fishmonger". (Прекрасно (знаю), ты торговец рыбой). По контексту сцены, англоязычные редакторы часто объясняют, что это слово на жаргоне времен Шекспира могло означать сводника, сутенера". Таким образом, Гамлет объявляет, - он догадался, что за его разрывом с Офелией стоит Полоний, который хочет пристроить свою дочь, как можно более выгодно.
Ранее, Гамлет иносказательно намекал, что ему неприятно находится рядом с королем Клавдием "Пред солнцем слишком часто я бываю" (Солнце, - тысячелетний эвфемизм для обозначения царствующих особ). Теперь же Гамлет предостерегает Полония, чтобы Офелия не зачала от "Солнца"). Кажется, Гамлет подозревает свою невинную подругу в связи с Клавдием. Но в силу какого контекста постановки во времена Шекспира у него могли возникнуть такие мысли - неизвестно.
Здесь и далее, Гамлет с окружающими пускается в обсуждение конкретных театральных событий, в том числе и связанных с театром, где работал Шекспир, - то есть с тем самым театром, где в тот момент смотрели спектакль зрители. Это очень занятный выверт, - ведь зрители слушали о знакомых им лондонских событиях, от якобы героев-иностранцев. Сами же персонажи таким образом входили в реальный мир, как настоящие люди, которые обсуждают реальные события. Подобный эффект позже любил использовать Пушкин, помещая в свои произведения реальных современников, которые могли быть знакомы светскому столичному читателю. К сожалению, контекст большинства обсуждаемых событий нам незнаком, поэтому мы ничего не можем получить из этих сцен. Я с чистой совестью опустил их в переводе.
Квинт Ро́сций Галл - Известнейший древнеримский актер. От момента жизни Гамлета и Полония его отделяет больше чем 1700 лет. Так Гамлет трунит над "свежестью" новости Полония, которую ему уже рассказали.
Жужжание" означало перенос слухов и сплетен, (обсуждались, как и положено сплетням, постоянно новейшие. Но к таковым информация Полония, для Гамлета, уже не относится).
Иеффай, - легендарный иудей, известный во времена Шекспира. Перед важной битвой. он совершил архетипическую ошибку многих героев из разных времен и стран: За помощь Бога обещал отдать тому на жертвенное всесожжение "все что выйдет из дома моего, на встречу мою". Когда он вернулся домой с победой - его встретила единственная дочь. Далее в разговоре Гамлет цитирует Полонию несколько строк из популярной английской баллады, которая описывает это событие. Все это становится зловещим предзнаменованием к судьбе Офелии.
Эней - легендарный принц времен троянской войны. Наследник города Троя (он же Илион). После того как греки, с помощью троянского коня проникли в город, и разрушили его, - Эней убежал, и с небольшой командой пустился в странствия. На одной и остановок в своих скитаниях, он и рассказывает историю, которую дальше разыграет актер. Древние римляне верили, что Эней в конце концов осел в Италии, и стал их прародителем.
Существует "индийская" теория о Гамлете, где все кто можно родственники, в том числе Гамлет и Фортинбрас, за счет хитроумного толкования непонятного шекспировского слова "bisson", как "bis son" (дважды сын) - разлученные в детстве родные братья, которых родили незадолго до смены власти в Эльсиноре. Подтвердить эту теорию ничем серьезным нельзя. Но и лингвистически опровергнуть ее невозможно. Так как в те поры правила языка были значительно свободнее. (Сами имя-фамилия Шекспира известны нам в разных вариантах написания). Слова считалось допустимым коверкать для тайнописи или подстройки в размер стиха. Да и вообще, Шекспир сам придумал несколько тысяч слов, которые до него в английском неизвестны, а потом прочно вошли в язык. Тем, кому эта теория интересна, предлагаю читать строки как " Едва прикрыты бедра, лоно, а оно, Двойным недавним детородством так истощено..."(С). Я же лично склоняюсь к версии, что Шекспир был фанатом серии компьютерных игр "Street Fighter", и просто отдал дань уважения персонажу по имени M. Bison.
В оригинале Клавдий тут просто говорит: "О, тяжко бремя". Но думаю, что подтверждение, что Клавдий убил брата, уже давно ни для кого не спойлер.
Этот самый знаменитый в мире монолог существует в двух различных вариантах. Первый был напечатан в т.н. "Кварто 1". Это издание сейчас принято считать "пиратским", сделанным по памяти, и потому не всегда верно отражающим оригинальную задумку Шекспира. Но именно в нем у Гамлета есть строки, которых не будет в более поздних изданиях. "The widow being oppressed, the orphan wrong'd,
The taste of hunger, or a tirants raigne..." (Угнетенная вдова, обиженный сирота, вкус голода, правление тиранов). Были ли эти строки добавлены произволом пирата помимо автора, или все же автору пришлось убрать их из-за произвола цензуры? Я счел нужным обыграть их в переводе. Поскольку Гамлет, который думает и о чужом горе, (пусть и пришел к этим размышлениям за счет личного несчастья), гораздо благородней Гамлета, который переживает только о себе. В конце концов, далее из слов Клавдия мы узнаем, что Гамлета очень любит простой люд. Должен же он его любить за что-то? Хотя бы за человеческое отношение. Мысли подобные вложенным в голову Гамлета, мы видим и у самого Шекспира, например, в хрестоматийном сонете 66.
Почему эта сцена решена совсем не так, как привычно по большинству переводов Гамлета, подробно смотрите в предисловии.
Что за внезапный вопрос? Не заметил ли Гамлет каким-то образом неудачно укрытого за гобеленом Полония. В таком варианте его вопрос становится проверкой Офелии. И Офелия ему врет, подтверждая худшие его сомнения.
В оригинале Гамлет короток: "Do you think I meant country matters?" (Ты думаешь, я имел в виду вопросы страны\государственные дела?). Очевидно, он обыгрывает тут созвучие country (страна) и cunt (грубое название вагины). Стоило актеру на сцене чуть расслабить речевой аппарат, и с этого аспекта фраза мастера двусмысленности начинает звучать так: "Do you think I meant county matters?" (Думаешь, я имел в виду пиз...е дела?). В русском языке именно такой аналогии нет, поэтому пунцовея ушами, я сделал несколько. Чтобы читатель сам мог выбрать, как ему кажется, наиболее подходящую.
Это крайне странное место пьесы. Потому что актеры в пантомиме отыгрывают то, что спустя несколько минут разыграют повторно, но уже с озвучкой - сцену отравления, причем именно в том самом виде, в котором Клавдий не может не узнать свое преступление. Нужно сказать, что в театре того времени иногда действительно использовались пантомимы, которые, среди иного, могли служить, и примерно тем же, чем в современном кино служат тизеры и трейлеры. Пантомима могла служить "завлекалочкой" - и показывала, что терпеливого зрителя в ходе спектакля ожидают интересные моменты. То есть с точки зрения тогдашнего театрального искусства, ошибки в этой сцене нет. Но непонятна реакция Клавдия, вернее - полное ее отсутствие. На пантомиму он не среагировал никак. В то время как идущий следом полноценный актерский "повтор", едва не довел его до сердечного приступа и выдал с головой. Эта странность заставляет исследователей творчества Шекспира искать объяснение. Например, что Клавдий просто не глядел на пантомиму, (благо она происходит в тишине), и обживался на своем зрительском месте. Пытался ли Шекспир так показать, что пантомима есть слабое выразительное средство, так как не задействует силу голосов профессиональных актеров?.. Другой вариант - предположим, что мы имеем дело с двумя разными вариантами сцены, которые были предназначены для отыгрыша в разных условиях актерской труппы. Вариант пантомимы требует меньше времени. Вариант с полноценными диалогами актеров - больше. Их могли играть в разных обстоятельствах, выбирая нужный, для чего оба они и оказались в оригинале рукописи. В таком варианте, если отыгрывалась только пантомима, после фразы Гамлета о том, что зрители увидали "мале эчо" (злой поступок), - должна сразу следовать истерика Клавдия. Еще вариант - предположим, что Гамлет действительно хотел показать две сцены отравления. В первой брат-претендент убивает брата-короля. А во второй уже племянник таким же образом, как был убит его отец, убивает отравителя. И если первое "отравление" Клавдий кое-как высидел, то второе - сцена-угроза, сцена-месть. сцена-провокация, его допекла. Но в таком варианте материал пьесы Шекспира должен был бы быть расположен по-иному: Сперва сцена клятв королевы первому мужу. Затем интерлюдия - пантомима отравления брата - братом. После - акт где племянник убивает узурпатора его же методом. Но сделать подобные перестановки, не меняя существующий текст пьесы, невозможно. Вот уж сцена-загадка.
Как и ранее Полонию, Гамлет прямо говорить уже самой Офелии, что у той есть любовник. Существует это только в его голове, или он имеет неясные для нас причины так думать?
Ради Бога (фр.)
В оригинале Шекспир цитирует только половину пословицы, так как она была известна каждому.
Эта сцена рождает замечательную неопределенность. В первые появления призрака его видят все присутствующие. Теперь его видит только Гамлет. Что это значит? Призрак, доказал Гамлету при помощи свидетелей, что он не является игрой его ума, и теперь является только ему? Или все в Эльсиноре слегка отравились спорыньей, и первое появление призрака было массовой галлюцинацией, которая стала спусковым крючком для безумия Гамлета?
Интересно, откуда Гамлету удалось об этом узнать? Неужто есть слуги, которые симпатизируют ему и донесли слухи? Или же, сам Гамлет, который с детства с замком знаком, прикладывает ухо к вмонтированным в стены слуховым кувшинам? Или в оригинальном спектакле Шекспира, Гамлет, устроив провокативную декларацию "быть или не быть", и устроив разнос Офелии, затем убежал для виду, и подслушал реакцию, в том числе и Клавдия?
Офелия видит королеву, но говорит, что не видит "ее величества". То есть не видит перед собой ни королевы, ни ее королевских достоинств. По сути, это страшное оскорбление, которое не сошло бы с рук никому, кроме общепризнанной сумасшедшей.
Не вполне понятно, сколько времени Горацио исполнял потом этот приказ, и заботливо присматривал, учитывая дальнейшую судьбу Офелии. Закончилась ли его вахта до трагических событий? Если предположить, что Горацио присматривал за Офелией до самого конца, - калькуляции, которые "слуга двух господ" мог проводить в голове, перед тем, как случилось несчастье, были бы очень любопытны.
Мы не знаем, как точно пела Офелия, потому что большинства мотивов ее песен не сохранилось. В большинстве постановок Офелия медленно пищит песни тоненьким голосочком, показывая свою девичью хрупкость. Но Шекспир использовал песни, скорее всего, несколько более энергичные, судя по народным припевкам, похожим по структурному смыслу нашим "эй ухнем!" или даже бессмертному "чики пи-барум!". Поэтому я позволил придать паре отрывков песен Офелии ритм канатных шэнти. Мне кажется, что ее переход от смиренного тонкоголосья к удалым воплям - туда и обратно - будет выглядеть значительно более психически нестабильным и страшным, чем пребывание "на одной волне".
Обычай нести и хоронить покойного покрытым платом, христиане позаимствовали у иудеев. В христианстве это обрело смысл, что покойному надо "собраться с мыслями", перед свиданием с Богом на высшем суде, и внешняя суета вокруг тела не должна его отвлекать. В настоящее время этот обряд соблюдается не во всех христианских церквях, но во времена Шекспира в Англии был в ходу. В русской православной церкви он существует до сих пор.
Это одна из самых таинственных песенок Офелии. В оригинале: (You must sing "a-down a-down," and you call him a-down-a. O, how the wheel becomes it! It is the false steward, that stole his master's daughter" (Ты должен спеть ниже-ниже...). Это "ниже\снижение" является одновременно припевкой, которая использовалась просто как звуковой набор, вроде могучего "Хоп-хэй! Ла-ла-лэй!"... Так, сбились; начнем перевод сначала: - (Ты должен спеть "ниже-ниже", ты зовешь его снижающимся. О, как колесо (Фортуны?), совершает это! Лживый стюард украл дочь своего господина). Самый простой вариант, что Офелия говорит опять о своем отце, - его должность - камерегр. А стюард, в то время был ей синонимом, - обе они означали управляющих богатого дома. Но как Полоний мог украсть свою же дочь у господина? Если Офелия уже каким-то образом ответила на серьезные намеренья Гамлета, - хотя бы дав предварительное согласие на женитьбу, это можно трактовать как подготовку к переходу женщины в другой дом, (пусть еще и не оформленный правильным образом). И то что Полоний заставил Офелию отказаться от своего согласия, можно воспринимать как кражу. За эту кражу Полоний и поплатился - колесо Фортуны провернулось для него вниз, и сам он отправился вниз - на метр под землю. Офелия это понимает. Но для Лаэрта, который возможно был не полностью в курсе, что наобещала Офелия Гамлету, (или что Гамлет себе навоображал), - мысль Офелиии не вполне понята. Эту версию я обыграл, и включил в перевод. Более сложный вариант: - Офелия говорит о Клавдии. Мы не знаем ничего о его предыдущим положении и должностях, до того, как он убил брата. Тогда он мог быть тем "управляющим", что украл "королевскую дочь" (ведь Гертруда, возможно королева не в первом поколении, а наследственная дочь короля). В такой трактовке Клавдий украл у господина королевскую дочь, - вместе с жизнью. Но теперь его дела очевидно не ладятся, и идут вниз. Не слишком приятная песня для короля.
Этой строкой Шекспир обеспечил мне скорое досрочное появление лысины. Офелия вручает окружающим цветы, давая таким образом сообщения с помощью их символизма. Ты - не забывай. Ты - неблагодарный. Ты - лицемерка. А потом внезапно поет "For Bonny sweet Robin is all my joy." (Для Бонни милый Робин - это вся моя радость). Что бы это значило? Сперва я решил, что это отсылка Шекспира на комиксы про Бэтмена и Робина, - с помощью которой он попытался добрать дешевой популярности у молодежи. Увы, в силу некоторых причин, эта блестящая теория не подтвердилась... Из комментариев шекспироведов я узнал, что эта же, скорее всего, баллада, упоминается в другой пьесе Шекспира - "Два знатных Родича". Я прочел Родичей - и действительно обнаружил там упоминание: Там девушка говорит в духе, а вот, мол, - есть песня "Добрый Робин". Ну спасибо. Это еще короче, чем в Гамлете, и ничего не проясняло. Не ссылка ли это на ранние баллады о Робин Гуде? Увы, среди всех известных баллад не сыскалось ничего хотя бы отдаленно подходящего по контексту. Наконец, окольными тропами я выяснил, что "робин", это не только имя, или птичка "малиновка", но еще и одноименное растение, которое имеет традиционное значение - "разум". Безумная девушка говорит, - что вся ее радость в разуме. Отчего ее брат одновременно и умиляется, и впадает в ярость. Шекспир свел в одной фразе продолжение линии символизма цветов, и... еще которую-то линию, которую он обыграл с помощью цитаты из известной всем тогда песни, где Робин - это имя. К сожалению, контекст этой линии для нас уже потерян. По крайне мере, если не обнаружится где-то в старых записях полный текст песни. Поэтому я сделал выбор в сторону растения.
Это единственный раз, когда в пьесе упоминается некий Клавдио. В силу того, что в прошлой сцене с доставщиками писем встретился Горацио, а теперь слуга упоминает, что их передал Клавдио - некоторые интерпретаторы полагают, что Горацио и Клавдию - одно и то же лицо. Однако, если читать текст Шекспира внимательно, то видно, что Горацио попытался довести матросов с письмами к королю, как и просил Гамлет. Слуга же говорит, что ему письма вручил Клавдио, который уже не вел речь ни о какой попытке представить королю вместе с письмами и матросов. Очевидно, что письма прошли уже минимум одну инстанцию между Горацио и Клавдио, где кто-то решил, что король обойдется без счастья видеть матросов, - содержания писем от этого не убудет. (Здесь - скорее всего Клавдио, родственник короля, доведя письма до которого, Горацио уверился, что они попадут по адресу, и поспешил на встречу в Гамлетом). Это самая простая трактовка, без конспирологии. Об более сложных трактовках - смотри в предисловии, в части об образе Горацио.
Главный вопрос этого прекрасного описания - с чьих оно слов? Кто описывал растения, из которых плела гирлянды Офелия, называя их скабрезными мужскими прозвищами, что невольно повторила королева? Даже если все описанное правда... Вот Офелия упала в ручей, и еще некоторое время - достаточное, чтоб спеть обрывки нескольких песен - держалась на поверхности. Почему же наблюдатель ей не помог? Потому что "помог" ей в другом смысле?
Как "клоуны" они обозначены из-за своей функции в пьесе, - посмешить и расслабить зрителей перед трагедией финала. В русских переводах их обычно справедливо заменяют на "могильщики" и т.д.
"На себя нападая" (лат).
"себя защищая" (лат).
"Следовательно" (лат).
"Волей-неволей" (лат).
Пьеса дошла до нас в виде "голого текста", без пояснений, что делали актеры. Поэтому все нынешние пояснения придуманы заново, по контексту происходящего. Обычно, присутствие Гамлета и Горацио ставят позже, чем я поставил здесь, ближе к моменту, когда они начнут переговариваться. Я ввел их раньше. Зачем, - смотрите комментарий к моменту ниже, когда Гамлет впервые заговорит с могильщиком.
Не вполне корректно переводимый на современный русский каламбур Шекспира. В английском "arm" это и "оружие" и "снаряжение". В русском тоже было так, но затем "оружие" (для войны) и орудие (труда), - разошлись. (Хотя и не полностью, потому что пушка у нас до сих пор "орудие"). Непременное оружие дворянина, "iusta arma" (правильное снаряжение) для его трудов - меч. Для Адама, как садовника, "iusta arma" - лопата. На этом могильщик и строит необоримое доказательство своего благородного происхождения.
Песня, которую поет клоун\могильщик сохранилась полностью - там старик рассказывает о своем возрасте и всем вытекающим из него. Во времена Шекспира она видимо была популярна, поэтому он мог взять из нее несколько произвольных обрывочных куплетов. Сейчас большинство читателей о ней слыхом не слыхивали. Поэтому я позволил себе несколько изменить смысл куплетов, которые поет клоун, чтобы это была небольшая история, понятная читателю.
Гамлет приветствует могильщика архаичной формой слова сэр - "sirrah" (сирра). Во времена Шекспира оно, в основном, уже использовалось в ироническом, или даже издевательском ключе. Никаких предпосылок к такому поведению у Гамлета нет, если только он не стал свидетелем того, как могильщик вывел свое дворянство от Адама. В таком случае древнее обращение становится оправданным при приветствии "дворянина" с такой древней родословной. За неимением в русском понятной замены архаичному "сирра", - я перевел обращение Гамлета как "первородный сэр".
Гамлет спрашивает, - чья это могила? Могильщик каламбурит, что его (ведь он ее создает). В оригинале Гамлет говорит ему на это: "I think it be thine, indeed; for thou liest in't" (Я думаю, это действительно твоя; ведь ты лежишь в ней). "Lie" в английском это и "лгать" и "лежать", чем Шекспир неоднократно пользовался для каламбуров. Таким образом фразу можно трактовать и как (Я думаю, это действительно твоя; ведь ты лжешь в ней). Это скорее всего отсылка к устойчивому поверию, что грешники (в том числе и лжецы) не воскреснут после второго пришествия - и останутся лежать в могилах. (Хотя официально христианские церкви считают, что воскреснут для страшного суда все, но обычные люди часто не в курсе, что там думает высокое начальство, и верят по-своему). Таким образом Гамлет в одной строке смог сказать Могильщику ("Это твоя могила, потому что ты в ней" и "ты будешь лежать в могиле вечно, потому что ты лгун"). Могильщик радуется, что нашел собеседника более остроумного, чем его коллега, и дальше они с Гамлетом некоторое время каламбурят, обыгрывая тему, что совершенно невозможно точно перевести на русский. Я постарался придать словам Гамлета смысл, используя максимально близкое совмещение двух смыслов в словах русских "лож\ложь", которые хоть и не пишутся, но хотя бы слышатся почти идентично.
В оригинале Гамлет говорит "This is I - Hamlet the Dane" (Это я, - Гамлет-Датчанин\Гамлет-Дания"). В то время, - и Шекспир неоднократно это использует, - король считался единым со своим государством и землей. (Эхо еще языческих представлений о священстве князей, на которые наложилась новая итерация той же идеи от христианства). Называя себя так, Гамлет фактически публично объявил себя королем.
Фраза, которую традиционно приписывают как обращение к Лаэрту. Но непонятен контекст. Если Гамлет говорит Лаэрту "что он всегда его любил", это еще ладно. В то время слова "любовь" и иногда даже "любимый" часть использовались для обозначения дружбы и сердечной привязанности. (Хотя в других местах Гамлет демонстрирует к Лаэрту уважение, но не какое-то большее фантастическое чувство). Но Гамлет еще и спрашивает "по какой причине ты меня используешь так?". Можно конечно натягивать, что Лаэрт сейчас пытался использовать Гамлета как грушу для битья... Но возможно, где-то в стороне от всех стоит невидимый всеми, кроме Гамлета - призрак Отца. И на могиле любимой девушки, чья смерть стала опосредованным следствием мести, на которую Гамлета толкнул призрак - Гамлет говорит, мол "я всегда тебя любил, но почему ты использовал меня с такими последствиями?". Почти христианское - Отче!.. Пронеси чашу сию мимо меня"(С). В таком виде, это может быть куда более сильная сцена
Жемчуг в то время считался хорошим лекарственным средством, кроме прочего - и от психических расстройств. Считалось, что он служит хорошим успокаивающим средством, даже если его просто носить. Клавдий же, на вид, жертвует огромной жемчужиной безвозвратно, чтобы утишить известную уже всем психическую болезнь Гамлета; - показной акт любви. На деле он, как мы уже знаем, забрасывает в кубок не жемчуг, а яд. Несколько наивно делать это у всех на виду, и думать что никто не свяжет "бросает что-то в кубок", и "кто пил из того кубка - помер". Но это театральная условность, которая еще больше вводила тогдашних зрителей в напряжение.
Есть очень красивая версия, что Гертруда пьет яд сознательно, чтобы спасти Гамлета. Мать жертвует собой ради сына. Увы, эта версия не имеет никакого отношения к известному нам тексту Шекспира. Во-первых, - после того как Гертруда пьет, следует реплика Гамлета, в которой он говорит "Спасибо мадам, но мне нужно продолжать бой" - то есть очевидно, что Гертруда предложила выпить из отравленного кубка и Гамлету, не зная, что там яд. Во-вторых - если ты хочешь спасти кого-то от отравы в кубке - так нужно осушить кубок полностью; чего Гертруда не сделала, хоть время у нее и было. У Шекспира же по сюжету в кубке у Гертруды остается еще столько вина, что хватит потом отравить Клавдия, и даже Горацио считает, что сможет догнаться. Версия самопожертвования Гертруды может сделать трагедию еще более интересной. Но интерпретаторам нужно четко понимать, - что это уже их замысел, а не Шекспира.
В наше время некоторые не совсем верно понимают термин "фехтование", исключительно как науку работы клинком. Это результата того, что фехтование давно стало оторванным от реалий благородным спортом. Но само слово "фехтование" происходит от немецкого "фехт" и родственного ему английского "файт" - (драка). Фехтование, это наука драки для победы. Поэтому в него входили и удары любыми частями тела, и захваты, и борцовские приемы, вроде бросков и удушений. Конечно не вполне в духе дружеского спорта, когда Гамлет с Лаэртом сцепились, уронив клинки. Но формально они не нарушили даже этикет поединка. Ибо запрещения на какие-то действия должны быть оговорены до начала. Поэтому, когда Клавдий крикнул, чтобы их расцепили, никто не полез. Тем более... что лезть к двум вооруженным и разозленным высокородным профессионалам, - вообще чревато.
По нынешним временам реакция Горацио несколько мелодраматична. Особенно, для такого рационального малого. Скорбь о друге - есть скорбь, но вот прямо тут же выпить яду?.. Но не забывайте, что театральная постановка того времени, - это немного "мексиканский сериал", - страсти должны быть явлены ярко, чтоб никто не ушел обиженным. Кроме того, сама пьеса оканчивается тем, что Горацио будет рассказывать эту историю, чтоб сохранить ее для людей. По сути он в эпилоге говорит пролог. Так, история Гамлета сворачивается в кольцо. Можно представить, что Горацио рассказывает эту историю уже не первый раз, много времени спустя, когда рядом нет свидетелей финальной дуэли в зале, и некому его поправить. И вот, немного подогретый пивом, Горацио рассказывает, - как и положено - чуть более ярко, чем было. В конце концов - что есть реальность, как не заготовка для хорошего рассказа?