Нователь
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
| Четверо друзей (трое + одна) отправляются в кинотеатр при развлекательном центре "Нователь". Еще с ними идет некто невидимый, но не надо переживать - ведь всё в порядке. Всё закончится просто чудесно. Особенно, когда один из друзей, покинув сеанс, поймет, что находится в неизвестном отеле. За каждой дверью которого открывается иная реальность... |
Скачать бесплатно: ЛитРес Буксмаркет Литмаркет
|
Чар посмотрел налево, потом направо, затем ослабил узел удавки, после чего перебежал под разрешенный свет через дорогу на ту сторону, где его ждали друзья.
- Ну и где ты ходишь? - Мила взглянула на парня, слегка скосив свой изумительный рот (что вышло очень даже очаровательно). И строго.
- В Аду заблудился... - улыбнулся Чар. И всем сразу показалось, что он не шутит. Но улыбочка была очень приятная.
- Пойдемте. Пока свободные места есть. - Длинноволосый рокер Хэви повел компанию в намеченную забегаловку (кстати, компания: Серый, Мила, Чар, кто-то невидимый рядом и собственно сам Хэви). Когда он напивался, у него отваливалась голова. И ее приходилось вытаскивать, к примеру, из-под стола или из-за дивана, а потом - водружать обратно на плечи. С возрастом такое случалось все чаще и чаще (последнее время - каждую стандартную пьянку).
Мила взяла Чара за руку, а он наскоро оглядел эту "сексуалку": блондинистое обещание близости смешалось в ней со строгим намеком на то, что близость эту ты не получишь.
Мила Я. Про нее можно было почти всегда сказать: "Пошла в церковь - потрахалась..." Вот только с кем?
Невысокая красотка с белыми волосами и довольно внушительной грудью (привязчивые татухи на сиськах Милы становились прозрачными во время оргазма; такое происходило не реже, чем нефор Хэви "отламывал" себе голову по пьяни).
Короче, Мила была язвительной симпатяжкой. При всех ее явных достоинствах один недостаток все-таки был: голос. Во время речи он звучал более-менее сносно, однако когда Мила начинала петь (а занималась она по роду профессиональной деятельности именно этим), голос ее звучал невероятно мерзко. Как гавканье бультерьера-кастрата. Только еще неприятней.
Исполняла она обычно рэпкор.
Чар вспомнил последнюю песню Милы и улыбнулся... Летняя улица встречала вечер. Из припаркованных у супермаркета автомобилок раздавалась неорганическая музычка (плюс звуки и мелодии Зарубежной Эстрады, которые будто бы раздевались перед тобой, настолько это была не самая пристойная группа: красивый женский вокал, откровенность саксофона, до сладости в глазах проникновенные партии гитары и весьма уместно шумный бас).
Со всем этим прекрасно контрастировал Серый.
Серого, бывало, за дружеским столом именовали "нежить" или как минимум "немертвый"... На самом деле он был живым, просто у него такое вот уродство. Внешность трупа. Только и всего.
Из-за нее-то Серый очень застенчивый... неразговорчивый... "мертвый". Он редко говорил, но беседу поддержать вполне умел. Особенно если она касалась секса (траханья, ебли и всего в таком духе). Ему этого, похоже, очень не доставало.
На Сером, как обычно, был надет погребальный костюм (невероятно строгий, космически черный, строго невероятный, черно-космический). Мила прихватила за руку и этого (жуткого) симпатягу, просто по-дружески. Никаких намеков, никаких обязательств...
Так и шла: трупоподобный Серый слева и очень даже симпатичный Чар Ли справа. Чар, кстати, тоже был уродом. У него имелась лишь половина души.
Здания на закате (половина), дежавю-варианты (половина души), красный сумрак витрин (полдуши), идущие навстречу граждане (половина)...
В общем, "безголовый" рокер, застенчивый полутруп, певица с противно-мерзким голосом, красивый парень с половиной души и кто-то невидимый рядом с ними зашли в кафе-бар "Пломбир". Купили выпить, сели (столик у окна с видом на уличный вечерний ветер), стали говорить:
- Один мой приятель, - начал Хэви свои обычные байки, - немного неверно оценивает пропорции своего тела. Думает, мол, его правая рука заметно длиннее и больше, чем левая... - Хэви усмехнулся, остальные смотрели на него, ожидая развязки. - Но прикол-то в том, что у него действительно руки разные! Только левая, как хер у великана, а правая размером с трубку Фрейда.
- Другими словами, всё наоборот, да? - закатила глаза Мила. Чар отпил из кружки и, чуть усмехнувшись, посмотрел на приятеля. Хэви выглядел как рокер-неформал со всеми стандартными атрибутами: кожаная одежда с подсадными татуировками старого металлиста (мать Хэви была когда-то с ним знакома, крутой был дядька), черная футболка с нарезкой логотипов разных групп (сделанной так, что все они образуют логотип виниловой черноты), неизменные кеды суровой шахматной расцветки. Светлые волосы парня-рокера, чуть прихваченные змеиным шнурком, залихватски падали за плечи (образуя подобие несуразного капюшона).
- Фрейд ведь курил сигары, нет? - уточнил Чар. Кто-то невидимый рядом с ним незаметно кивнул головой, а "трупешник" Серый пожал плечами. Он очень хорошо помнил картину "Это не Фрейд", на которой изображался Гегель на отдыхе под дождем.
- У одного моего знакомого есть татуха "А ты готов к зомби?", - доверительно сообщил Хэви, иронично чокаясь стаканчиком с Серым. "Покойничек" застенчиво промолчал, не имея возможности покраснеть.
Выпили еще, пока в телевизоре на стене кафе-бара мелькали сине-голубые облака на фоне белого неба, среди них вдруг появилась девушка-панк с перекошенным ртом и стала петь про сопротивление гейшам и кидание понтов диктатора планеты Плутон. Это был свежий хит.
- Кто-то становится вокалистками рок-группы, а кто-то трахается в задницу перед камерами!.. - выпалил Серый (совершенно неожиданно для всех).
- Одно другому не мешает, - улыбнулся Хэви, хамовито подмигивая Миле.
- Инстинкт страха и траха заставляет всех думать о сексе, что неизбежно приводит к смерти по всем канонам бытия, - ответила та, привычно кокетничая. - А ты, нежить, уже затрахал базарить про секс!
Серый вообще считал, что жизнь - это набор вставок и перемоги между порнухой в реальном времени.
- Перебивки между сексом, ты хочешь сказать? - переспросила Мила, когда стеснительный полутруп озвучил свои взгляды.
- Ну да, как бы... - со скрипом промямлил Серый, любуясь лицом блондинистой собеседницы.
Сейчас же он сидел, попивал ржаной виски и украдкой поглядывал Миле на сиськи.
- А мне бы пошли татухи темноты? - зачем-то спросил Чар. Друзья навязчиво переглянулись.
- Может, я себя абсолютным уродом считаю... - высказался Чар Ли запальчиво (и почти что грохнул стаканом о стол... но всё же не грохнул).
- Во-первых, ты - красавчик... - Мила почти притворно зарделась (а это надо еще суметь), затем скользнула взглядом по Ли, оценивая его сиюминутное состояние, после чего произнесла, - во-вторых, тебе идет твоя удавка. И всегда шла. По-моему, довольно модно.
- Ага. И очень удобно, - ухмыльнулся Чар Ли, опуская взгляд ниже "ватерлинии": пупок рэпкор-певицы выглядывал, как пуговичка, из-под майки (кстати, довольно притягательно). И так же кстати за соседним столиком очень во время шлепнули по заднице официанта. Он тут же, улыбнувшись, уронил поднос (произнося проклятия себе под нос, чтоб всё казалось благопристойно), затем обнажил третью руку до локтя, а уж ею ущипнул того ухаря, который с пьяной симпатией к нему полез...
Вся сценка завершилась просто: официант ушел, а те ребятки за столом остались без подливки...
Мила Я и Чар закономерно пошли в туалет. Так было удобней и проще. Покуда нефор Хэви подкалывал Серого, пытаясь справиться со своей отламывающейся башкой, рэпкор-блондиночка и местный "висельник" уединились в уютной кабинке... Она его поцеловала, а он полез ебаться, но всё закончилось лишь троганьем за жопу...
Вышли.
Хэви сардонически следил за их возвращением (и параллельно подъебывал "мертвеца"). Они сели на места: Чар чуть более осчастливлен, чем хотелось бы прочим воздыхателям блондинистой мандяры (мужской контингент кафе-бара явно завидовал парню, который весело улыбался); Мила же сразу принялась жевать "гандоны" (они готовятся просто: берешь шляпки от шампиньонов, мочишь в шампанском, выставляешь на стол, посыпая солью и намазывая майонезом головки... Мила сидела и уплетала столь "экзотическое" яство, явно довольная общим спермотоксикозом по ее поводу).
- Он ей в морду спермой плюет!.. - заорал вдруг снова Серый. - А она терпит... Пизда.
- Ну классно... - причмокнула Мила, поправляя прическу, - ты стал экспертом в семейных отношениях?
Серый заткнулся, судорожно что-то переживая. А Хэви, наклонившись к Чару, начал шептать:
- Как давно ты дотрагивался до углов в своей комнате? Как часто ты смотришь в потолок, белесые небеса своей квартиры? Насколько подробно ты мечтаешь о чужих самоубийствах? И когда ты последний раз видел галлюцинации религиозного содержания?
Белобрысый металлист откинулся на стуле, засунув руки в карманы кожаны. А Чар Ли задумался (из какой песни Хэви взял всю эту херню)... На ум пришло следующее: самая классная девка в мире вдруг решила родить. Ребенок получился с глазами самой блядской кошки... Дальше пошла красота про высоченного пришельца из приземлившейся "тарелки", который близко подошел, треплет жуткой рукой Чара по голове, а затем (не спеша) отправляется порабощать планету... Вот благородный огородник с картины "Смерть и время" пытается отсосать у крайне красивого транса (не получается)... Помятый жизнью парень сидел-сидел перед телевизором, жрал что-то сомнительное и вдруг заметил, что в очередном боевике убивают настоящих воров в законе под видом каскадеров... Мысли вслух старого вояки-ветерана (сидящего в пустой комнате с почти допитой бутылкой водки в руках): "И тогда я впервые увидел, как Миха ебет трупы... Он забрался на холм, где уже лежало немало тел. Выбрал самое теплое. И приступил..."
- Опаздываем уже!.. - прервала мысли Чара блондинистая "звезда рэпкора", доедая "гандоны". Парни, согласившись с подружкой, смахнули опьянение (на самом деле Серому это совершенно не требовалось) и решили двигать на выход. Заказали такси. Вышли. Сели. Поехали...
Пока ехали, Хэви поведал историю про серийного убийцу, который убивал себя сам (первый раз он убил себя 8 марта прошлого года, затем на церковные праздники и дальше, и дальше)... Технически это можно было бы назвать самоубийством, но маньяк утверждал, что каждый раз убивает новую часть своей личности, которая довлеет над ним в тот момент. А кто-то невидимый что-то сказал по этому случаю, но его никто не услышал (да и не понял).
Такси выбросило их перед "Нователем"... Ну ты знаешь: "Нователь" - такой гигантский развлекательный центр, где можно многое. Можно почти всё...
Уличные сумерки полностью переросли в ночь, мягкую и неизбежную. Звездный небосвод радовал сердца. Кинотеатр "Нователя" смотрелся вполне буднично: сухое дерево на входе; тут же фонтан, украшенный пустой водой; внутри - кричащие цвета и молчаливые тени углов; луноликий охранник, пристроив брюхо у кафетерия, вяло любуется местной жратвой, доской меню и продавщицей; пара-другая "смотрителей маяка" (уставились на свет, который бережно держат в ладонях); какие-то чуваки, следящие за трейлерами новых шедевров киноширпотреба; красивая кассирша-транссексуал в стеклянной будочке. Улыбка, чернота волос, подводка глаз... Она влюблена в еблю. Несомненно.
Четыре билета (невидимый пройдет и так) на самые удобные места, и вот вся компания в зале. Когда зашли, у Хэви начала отваливаться голова. Мила успела поймать ее за волосы и передать безголовому рокеру, который приладил "непослушную" обратно.
Уселись в кинокресла. Темнеет, огни на стенах погасли, в пространство темноты вдруг вклинился экран, дарящий синий свет. И начался фильм.
Первая новелла рассказывала историю парня, который превратился в презерватив. Просто хотел оказаться максимально близко со своей сексапильной подружкой. Любовник его девушки (случайно или нет) использовал "резинового" по назначению: он трахнул ее в задницу, надев превращенного бедолагу себе на член. А тому еще и пришлось тыкаться головой в дерьмо своей подружки...
Когда несчастному вернули привычный вид, он весь был хорошенько растрахан, накачан спермой и измазан в говне.
Приятная история.
Вторая была про Полицию Смерти, которая ловила демонов казино, а те, в свою очередь, вселялись в обывателей (абсолютно равнодушных к миру и друг другу)... И вот эти обыватели в один прекрасный миг вдруг превращались в "одноруких бандитов" и начинали срать деньгами (кто мелочью, а кто-то крупными купюрами, свернутыми в трубочку)... После такого демоны казино покидали измененные тела, а Полиция Смерти утилизировала несчастных.
Третья новелла оказалась про проститутку, которую на дороге "сняли" два странных дальнобойщика: толстяк и костлявый. Они отвезли ее на своем грузовике в какую-то глушь, где заставили... нет, не отсасывать им и всё такое... всего лишь выпить коктейль: толстяк присел у высокого колеса машины, потужился и высрал небольшой шарик говна в пластиковый стаканчик; а костлявый с суровым видом наполнил стаканчик своей светло-зеленой мочой.
История обрывалась быстрым планом лица проститутки (дрожание губ, шок, испуганные глаза, замешательство), которой, видимо, придется выпить подношение усмехающихся дальнобойщиков...
- Трахаясь в жопу, они за нас страдают... - озвучил Серый свою мысль. Чар и Мила скептически переглянулись.
Пошла четвертая новелла... Чару захотелось в туалет. Парень покинул свое кресло (рядом с кем-то невидимым), оставив друзей пялиться в экран дальше...
Коридор кинотеатра был запредельно пуст. Странная полутьма будто приклеилась к потолку, а Чар спустился по быстрой лестнице, свернул к WC и оказался перед нужной дверью.
Спокойно сходив по-маленькому, Ли почему-то решил заглянуть в единственную кабинку на весь пустующий туалет (он отливал в писсуар, а эта кабинка словно зловеще следила за ним).
Чар подошел и осторожно отворил ее дверь. Абсолютно пустая (ни унитаза, ничего, лишь гладкий кафель пола и стен). Ли затворил всю эту пустоту и прошел к рукомойнику. Смотрясь в зеркало, Чар с изумлением пронаблюдал, как из единственной (злосчастной) туалетной кабинки вышел какой-то человек, почти сразу же за ним появился другой, они соединились, став третьим, а он уже проследовал мимо Ли, исчезнув за дверью (но только в отражении; в том "измерении", где находился Чар, ничего не случилось).
Опешивший Ли покинул туалет "вслед за триединственным". И все же парень предвкушал веселое продолжение наступившей ночи: сейчас они досмотрят киносеанс, а после этого отправятся в какое-нибудь развлекательное заведение, чтобы выпить и порадоваться хорошо проведенному времени...
Зеленоватые обои с зелеными розами распространяли сумрак повсюду. Темно-зеленый коридор содержал множество деревянных дверей золотистой расцветки, ведущих в равномерно расположенные комнаты. Из подсобного помещения появилась симпатичная горничная: темноволосая девушка в белом передничке и черном платье. Она с интересом посмотрела на Ли и спросила:
- Вы постоялец? Из какого номера?
- Не из какого... - удивился Чар, уставившись на нее.
- У вас обязательно должен быть номер, - сообщила девушка назидательным тоном. - Это же НОВАтель!
Она восторженно блеснула глазами, схватила Чара за руку и потащила по коридору. Мелькала зелень роз и золото дверей...
- Как вас, кстати, зовут? - осведомилась горничная с нечаянной улыбкой.
- Чар Ли... - вымолвил парень, стараясь поспевать за столь резвой особой.
- Был такой писатель в параллельной вселенной - Уильям Ли... Гонялся за тараканами всю дорогу.
- Что, мой однофамилец? Круто... А ваше имя, если не секрет?
- Мария, - представилась девушка.
- Очень приятно... - сообщил Чар Ли абсолютно искренне. На лице горничной опять мелькнула милая улыбка. Девушка тут же остановилась и указала на ближайшую дверь.
- Бывает, здесь люди умирают, - поведала Мария доверительно.
- Да неужели... - отозвался Чар. Он всё еще пытался ничему не удивляться. Но, надо признать, с ним происходило что-то совершенно непостижимое.
- Но самое важное, что они здесь живут... - подытожила девушка, глядя Чару в глаза. Затем она перевела взгляд на золото двери, перед которой они стояли.
- Попробуйте открыть, - предложила Мария, отпустив руку парня и делая пару шагов назад. Ли глянул на горничную. Приблизился к номеру на расстояние удара. Его случайная спутница следила за ним с особым интересом (так девушки смотрят на парней, оценивая и выбирая). Чар обхватил круг ручки пальцами и повернул ее...
Дверь номера открылась: сознание Чара сместилось в разум мальчика Михаила, который темной ночью в начале лета пробрался на Темнозаводье (старая заброшка, в которой якобы обитает нечисть).
Миша осторожно ступает в ночной тишине, а бетонный пол тревожно хрустит кирпичной крошкой... Миша пришел сюда, чтобы доказать свою смелость одной девочке, которая нравится ему. В его руках небольшая видеокамера с фонариком (отважный мальчик заснимет всё, что здесь увидит).
И вот он крадется сквозь заброшенное здание, а где-то снаружи каркает воронье, превращаясь в древнюю ветошь на страшной старухе. Покойница кланяется растущей луне, снова становится стаей птиц, затем срывается на местное кладбище.
А где-то внутри, в одном из цехов, раздается протяжный скрежет (ожидаемо жуткий). Должно быть, бомжи, которые жарят здесь кошек.
И тут Миша слышит ядовитый шепот (как будто старый радиоприемник неразборчиво шипит что-то на пустой частоте). Мальчик опасливо замирает на месте, пытаясь перебороть страх и определить источник шума...
Из густой темноты дверного проема, ведущего как будто в пустоту, появляется влагалищеобразное чудовище и тут же бросается прочь из-под фонарного света, резво перебирая клешнями-лапами по полу.
Ожившая тьма выворачивается наизнанку, являя вспышки чуждых звезд; зародыши шевелятся на стенах, а сколопендры извиваются в углах. Потусторонняя пыль кружится аурой эпилептических припадков. Кружится и оседает...
Засняв все это, Миша выключил камеру. Фонарь погас. А Мишины глаза, наоборот, зажглись каким-то лунным светом. Мальчик злобно ухмыльнулся и спокойно пошел на выход.
Уже завтра Михаил горделиво покажет заветную запись своим знакомым, которые сразу же станут его друзьями. Обязательно станут.
А он (как маленькое исчадие Ада) обязательно всех их отправит домой.
Чар Ли захлопнул дверь, оставшись в коридоре. Зеленый полумрак слегка рассеялся, когда Мария уверенно произнесла:
- Да... Похоже, это не ваш номер.
- И что теперь делать?
- Надо искать дальше! - ободряюще воскликнула девушка.
Через несколько мгновений Чар уже отворял новую дверь. За ней находилась комната для репетиций: большие колонки чернели по углам, на заднике виднелось название группы. "SleepNot", - прочел Чар с каким-то мрачным чувством. Тут же находились и музыканты...
В центре сцены прохаживался вокалист, нервно взбрыкивая змееволосой головой, вероятно, таким способом настраиваясь на исполнение следующей песни. В его правой руке блестел крепко зажатый микрофон в форме уменьшенного мозга. Змеи на башке певца шипели в явном предвкушении, сам же он был одет в строительную робу ярко-красного цвета (так бы смотрелся Марс на полную Луну).
В левом углу комнаты, рядом с усилителем в виде отрубленной головы циклопа, "покоился" гитарист. Склонив свой клюв (и демонстрируя тем самым замысловатую татуировку на бритом черепе), он настраивал струны; гитара болталась на ремне из кожи динозавра (не совсем ясно - какого именно).
Справа на сцене стоял басист: неприкаянное существо с щупальцами вместо рук (коих имелось сразу две пары). Глаз у басиста не было, играл он исключительно на слух и на ощупь.
У задника с логотипом группы стандартно размещался барабанщик. Он восседал за ударной установкой, весь из себя каноничный и правильный: зловещий взгляд "сварочных" глаз; металлический блеск ирокеза из нержавеющей стали; полная обнаженность для демонстрации всяческих татух; заметные следы от засосов на члене...
Группа закончила кратковременный перерыв. И вдарила новую песню. Шум был такой, что Ли и Мария немедленно захлопнули дверь.
- Интересно, конечно, они выглядят... - подметил Чар, чуть приходя в себя от всего увиденного.
- Да и вы не хуже, - Мария мягко коснулась удавки-"галстука" на его шее. Ли смущенно (и радостно) улыбнулся своей спутнице. И только сейчас понял, насколько приятно звучит ее голос. В разы мелодичней и красивей, чем у той же Милы, к примеру.
Чара очень восхитила и взволновала эта подробность.
- На этом этаже нам больше нечего делать, - молвила горничная с твердостью в своем красивом голосе. - Тут больше нет свободных номеров. Идемте...
Мария снова взяла парня за руку и повела к лестнице на конце коридора. Зеленоватые светильники на стенах НОВАтеля скорее туманили и затемняли пространство, нежели должным образом подсвечивали его.
- Нам сюда, - сказала горничная, кивком указав на полутьму лестничной клетки. И стала подниматься по ступенькам. Чар, конечно, пошел вслед за ней (скрывая волнение, он принялся рассматривать ее задницу... соблазнительна и хороша).
Спутники поднялись на этаж. Там всё выглядело так же, как этажом ниже (будто это вообще был тот же коридор).
- С фантазией у местного дизайнера, похоже, проблемы... - подметил Ли язвительно, оглядывая темную зелень обоев. Мария, красиво ухмыльнувшись, лишь пожала плечами. Путь продолжался.
- Возможно, вот этот! - горничная едва не кинулась на дверь очередного номера с каким-то странным восторгом.
- Ладно... Попробую, - отозвался Чар, подошел, повернул ручку. И открыл золотистую дверь...
Хорошо в тайге утром солнечным. Пробирается Хэнэн через белую равнину к лесистым холмам. Хочет добыть Хэнэн медведя-хозяина. Сумеет ли?
Шел на верных лыжах своих Хэнэн уже третий день... И слышал он, смелый охотник, пение волчьих стай ночью. И слышал он, отважный добытчик, биение сердца Мамонта-Творца перед рассветом. И видел он, меткий лучник, следы Змея-Ужаса на земле в час вечерний. Уходили следы в пещеры предгорные...
Слепит солнце таежное всякого путника. Собирается Хэнэн добыть медведя-хозяина, готовится к схватке. Смертельная опасность ожидает охотника. Но всё ради Илик, неприступной красавицы.
Так шаман наказал ему: будет девушка та верной избранницей, если сумеешь добыть для нее медведя-хозяина...
Вот кончается равнина белая. Переходит Хэнэн реки замерзшие. Подо льдом таймень-отец да щука-мать будто приветствуют охотника. На дело смелое его провожают...
Чуть теплее становится. Видать, Ворон-Дух крыльями ветер благой нагнал. Оставляет лыжи свои Хэнэн и взбирается на сопки заветные. Зеленеют они, к солнцу близкие.
Мрачен лес здешний, медведя-хозяина обиталище. Как из дымокура, поднялись над сопками серые облака. Скрылось солнце таежное, но не исчезла решимость охотника смелого.
Поднялся Хэнэн к пещере хозяина. Черепа и кости повсюду разбросаны. А из зева пещеры темного вышел медведь, таежный властитель. И будто рад даже встрече с охотником.
Ловко Хэнэн тогда лук свой выхватил, стрелами быстрыми поразил медведя могучего. Тот повалился, смерть свою чувствуя. Тут Хэнэн его и добил ножом.
Ушли облака серые вдаль. Снова над тайгой солнце яркое. Хоть добыл Хэнэн медведя для суженной, но не быть ему с Илик-красавицей, не видать счастья долгого...
Прямо тут же, над трупом хозяина, стал меняться охотник отчаянный. Шерстью грубой покрылся весь. На ногах, на руках - когти вылезли. И лицо стало мордой медвежьей вмиг. Пасть зубастая.
Увидал себя Хэнэн в кровной лужице из-под трупа хозяина бывшего.
Заревел Хэнэн страшным голосом...
Над тайгой всегда солнце вечное. И Хозяин-Медведь должен быть под ним.
Дверь номера закрылась. Чар Ли задумчиво уставился в пространство (тупая зелень стен и зеленые розы... всё те же). Горничная вытащила из не пойми какого кармашка платок и промокнула им глаза...
- Не надо плакать. Всё хорошо... - успокоил Чар свою спутницу, едва сам сдерживая слезы.
- Ладно, - Мария взяла себя в руки (Ли, любуясь ей, хотел бы сделать то же самое, но уже в буквальном смысле: крепко обнять Марию). - Проверим другую дверь...
И они снова рука об руку (хоть и немножко настороженно по отношению к друг другу, но уже с возрастающим доверием, которое крепло от номера к номеру) дошли до следующей двери. И Ли, уже в который раз за сегодняшнюю ночь надеясь на успех, повернул ручку:
Виктор Семеныч лез на дерево...
Дети, стоящие внизу, под развесистой кроной высокого клена, пристально следили за действиями Виктора Семеныча. И в их глазах блестела слезная надежда.
Они играли в мяч и зафутболили его прямо на дерево. Печальная случайность. Самые смелые мальчишки, рассчитывая покрасоваться перед девочками, пытались добраться, но тщетно. Мяч застрял слишком высоко.
Из магазина шел Виктор Семеныч, увидел горе детей и вызвался помочь...
Злополучное дерево росло на самом краю игровой площадки, рядом с асфальтовой дорожкой двора. Оно никому не мешало, мало того - считалось настоящим украшением среди местных. И вот сейчас в его резных листочках играл солнечный свет...
А Виктор Семеныч почти добрался до мяча. Высота приличная (уровень третьего этажа, а то и выше), застрявший мяч всё ближе, ближе, ближе... Ветка, казавшаяся с виду довольно крепкой, за которую ухватился Виктор Семеныч, внезапно обломилась! Мужчина судорожно взмахнул руками, пытаясь удержаться, дети ахнули, внимательно глядя на него, с балкона взвизгнула какая-то женщина, дворник, куривший на лавке, выронил папиросу, разинув рот, Виктор Семеныч заскользил ногами по толстому суку, на котором стоял, оступился, опрокинулся и полетел вниз...
Через мгновение его мозги брызнули на асфальт. Из разбитого черепа хлынула темная кровь.
Охуевшие дети замерли все как один... И постепенно начали плакать.
А Чар с Марией захлопнули очередную дверь. НОВАтель незримо заставлял двигаться дальше; зеленоватый коридор будто нашептывал о будущих тайнах, которые непременно раскроются, словно "золотые" двери; мерцая зеленью "свечей", он молчаливо говорил об их конечной цели, к которой просто необходимо придти, найдя правильный номер.
- Слушайте, вам надо к врачу! - вдруг молвила Мария и виновато потупилась (Чар с наслаждением отметил красивые ресницы девушки в этот момент, совсем не думая о сказанном).
- Уже? Не рано ли? - наконец бросил Ли, пытаясь заглянуть горничной в глаза. Та воодушевленно сообщила:
- Его кабинет на этом этаже... - Мария подвела парня к нужному номеру. На темной поверхности двери (а ведь другие были будто золотые) Чар увидел дощечку с надписью. "Доктор Добрый ведет прием", - прочел Ли. После чего отворил дверь и вошел в помещение (совершенно белое, нарочито стерильное и какое-то ненастоящее).
Чар сел в красное кресло напротив стола, не дожидаясь приглашения (наверное, так было нужно). Доктор медицины и психологии Добрый, сидя в кресле с намеком на шкуру самого опасного зверя в мире, внимательно всмотрелся в душу посетителя своего кабинета.
Доктор задал первый вопрос:
- Что для вас сновидения?
- Сновидения - это совокупность стихий.
- Вы находите?
- Уже нашел.
- Прекрасно-прекрасно... Что греет вашу уполовиненную душу в данный момент, мой юный друг? Во что вы верите?
- В близость родства, к примеру. Вас это устроит?
- Вполне. Но нет ни родни, ни близости. Есть похожесть. И всё.
- А что же тогда еще есть?
- Пластиковая хирургия.
- Как это?
- Я расскажу вам, мой драгоценный пациент... Вставляют, к примеру, мозги чумной бомжихи отдельно взятой красотке с прекрасно синими глазам, и она - сразу же кукла, каких мало... Или сиськи наугад вляпают... а внутри-то - ядовитость... Чувствуете, мой дорогой? Чувствуете... Вот это и есть - пластиковая хирургия... - доктор Добрый манерно положил ногу на ногу, после чего извлек из нагрудного кармана своего выбеленного халата скальпель, быстро блеснувший на свету, и стал постукивать им по "карточке" (формуляр со списком вопросов для пациента).
- Поняяяятно, - протянул Ли явно намеренно... а затем, сам не ожидая такого, произнес:
- Я тоже знаю одну забавную историю, доктор... Жил себе мир, жил, ничего не случалось, атомные бомбы, кризис, болезни и прочее. Всё как обычно... И тут вдруг появился парень, способный говорить и писать на всех языках сразу...
- И что с ним было дальше?
- Его просто не поняли.
- Так-так... Понятно, очень любопытный случай... - доктор Добрый записал что-то в "карточку", после чего, улыбнувшись, сказал:
- Пока что можете идти, мой дорогой... Но не надо думать, будто прием окончен... - многозначительный тон Доброго не предусматривал иного исхода. И было это очень подозрительно.
Ли встал из кресла (которое показалось довольно удобным за время "сеанса"), сдержанно попрощался и покинул номер/кабинет. Его встретил внимательный взгляд горничной, ждавшей у двери.
- Допрос окончен, - вымолвил Ли с вялой улыбкой.
- Что он у вас спрашивал? - поинтересовалась Мария.
- Да всякую херню... - парень подумал и предложил, - кстати, может, перейдем на "ты"?
- Давай, - весело отозвалась Мария.
Они перешли на "ты" и пошли дальше по коридору из зелени теней, который закончился лестницей, ведущей на этаж выше... Опять подъем, всё те же розы на обоях, всё то же золото дверей, всё та же тишина.
- Куда теперь? - Ли повертел головой, пытаясь понять (или почувствовать), где расположен его номер. Мария выждала несколько "зеленоватых" секунд, затем уверенно произнесла:
- Наверное, вот сюда.
Приблизились к двери.
- Может, постучим? - улыбнулся Ли. Его спутница ответила симпатией во взгляде, но тут же отринула эту идею:
- Не надо... Заходи так.
- Ладно, - послушно кивнул парень. Дверь скрипнула, номер открылся. Чар и Мария увидели его обстановку.
На кухне сидели двое мужчин: один кряжистый и лысый, другой - худой и сутулый. Мужики допивали вторую бутылку водки, собираясь затем приступить к третьей (а если потребуется, то и за пивом "для полировки" сбегать).
- Ты понимаешь, блядь, Игорь!.. - продолжал кряжистый свою историю. - Мужик тот, из нашего двора, на дерево полез... за мячиком, блядь... И ПИЗДАНУЛСЯ, НА ХУЙ!!!
Рассказчик резко оборвал выкрик, в его глазах блестел туман печали. Мужчина горестно вздохнул. Его приятель наполнил "фужеры" новой порцией пойла. Без сговора решили пить, не чокаясь.
- А мы стояли, суки, и смотрели на всё это... - снова вернувшись к своим воспоминаниям, кряжистый всхлипнул, рука с рюмкой заметно затряслась. - Смотрели, как у него мозги на дорогу вытекают... Падлы, блядь...
Мужчина залпом опрокинул в себя водяру, бережно поставил рюмку на стол (почти как ребенок - любимую игрушку). И зарыдал...
- Нам тут явно делать нечего, - подытожил Ли, после хлопка очередной не той двери. Мария мрачно согласилась.
- Попробуем третий этаж? - предложила горничная, опять воодушевившись и уже привычным движением схватив спутника за руку. Чара в который раз приятно поразило поведение девушки.
А на третьем этаже снова зеленел "розовый" коридор. Такой знакомый своими недосветильниками и золотистыми дверьми. А еще - тишиной. Страшноватой, странно тягучей, но притягательной...
Горничная и Чар молча подобрались к ближайшему номеру, будто стараясь не потревожить кого-то внутри (Ли повторно отметил, как ему приятно держать за руку эту девушку). Мария кивнула в сторону дверной ручки, давая добро совершить еще одно открытие. Что Ли и сделал.
Советское время. Детский сад.
Заведующая отчитывает подчиненного.
- Вы, Павел Аркадьевич, не воспитатель, а говно ублюдское! - орет заведующая, пугая детей в игровой. - Зачем в общую кастрюлю опять надрочили?! А потом в один из чайников насрали! Зачем?!
- Валентина Викторовна, я не нарочно... - оправдывается хмурый воспитатель.
- Так, всё. Я не могу это больше терпеть, - устало произносит заведующая. - Вы, Павел Аркадьевич, уволены. Уебывайте отсюда на хуй! Чтоб духу вашего не было в детском саду. Предупреждаю, если станете сюда захаживать и снова у ограды детей щупать, я тут же в милицию заявлю!
Павел Аркадьевич мрачно вздыхает.
- Всё! С глаз долой! - визгливо восклицает заведующая, после чего принимается поправлять прическу.
Уволенный воспитатель скорбно покидает кабинет, проходит по коридору, на стенах которого аляповато изображены персонажи разных мультфильмов, сворачивает к центральным дверям детского сада, тут же расположены шкафчики для одежды, а на скамейке сидит мальчик Андрюша и листает книжку с картинками.
Павел Аркадьевич со злостью глядит на мальчика, затем быстро подходит к нему и сильно бьет ногой в живот. Андрюша налетает спиной на шкафчик, роняет книжку и падает на ковер, судорожно пытаясь сделать вдох, но весь воздух вокруг почему-то улетучился куда-то, и у несчастного мальчика ничего не получается. Из его испуганных глаз начинают лить слезы.
Уволенный воспитатель злорадно улыбается, наблюдая за муками Андрюши, который беззвучно ревет, схватившись за живот. Ушибленное место нестерпимо болит.
Удовлетворившись хотя бы этим, Павел Аркадьевич поспешно покидает детский сад.
Дверь номера закрылась. Чар и Мария, как завороженные, застыли перед ней, не зная, что сказать.
- Да уж... - вымолвил Ли наконец.
- Бывает и такое, - сочувственно произнесла горничная. - Надо идти дальше.
И они пошли. Снова мелькали зеленые розы, опять мерцал туманный свет со стен, а позолота дверей точно заманивала постояльцев...
Очередной номер, открытый Чаром с любезного дозволения Марии, явил такую картину реальности:
Это подвал. Низкий потолок и белые стены. Прямоугольник помещения отсечен двумя столами так, что перед ними квадрат с железным полом. А ровно в его центре стоит точка появления (идеальный круг столешницы на кубе), тоже белого цвета.
На столах какие-то схемы, ноутбуки (показатели на экранах, заумные графики, тепловые уловители, диаграммы) и прочая техника: всё это пригодится очень скоро. Ученые (несколько лаборантов в белоснежных халатах) суетливо возятся перед компьютерами; некоторые расположились в стороне (с приборами ночного видения на головах). Всё происходит в темноте (для чистоты эксперимента).
Обычно он появляется из-за куба-тумбы. Страшная башка с железными рогами выглядывает из-за угла, призрачно-черные глаза пристально смотрят на исследователей; тварь забирается на тумбу и, сгорбившись, сидит на ней, чуть покачиваясь на копытах и уперев узловатые отростки рук в столешницу перед собой.
Включают свет, а он не пропадает: со злостью изучает ученых. Возможно, готовится напасть и разорвать этих скептиков, верящих только в науку?
Монстр демонстрирует оскал. Но нажимается X-TAB... И прозрачный провод затягивается на шее чудовища.
Ученые поздравляют друг друга с успехом: точка появления сработала, как надо. Эксперимент удался.
- Странное чувство... - вымолвил Чар, когда дверь закрылась. - Навроде дежа-вю.
- Бывает и такое, - с хитрой улыбочкой произнесла горничная. - Надо идти дальше.
- Ты мне это уже говорила! - изумился Ли. - Буквально несколько минут назад.
- Я помню, - умиротворяющим тоном ответила девушка. - Не волнуйся... Я просто пошутила.
Тем временем их ожидала новая попытка. Номер располагался у выхода на этажи. Чар и Мария подошли. Парень (с робкой надеждой в душе) дернул ручку, дверь широко распахнулась. За ней было следующее:
Излет ночи над картофельным полем. Неяркий рассвет пролег алеющей полоской вдалеке, над восточными сопками.
Харитонов оглядел равнодушными глазами фронт работы. Дерьмозём покорно ждал (словно заманивал), обманчиво спокойный. Харитонов, перехватив лопату поудобней, двинулся в глубину поля. Под заскорузлыми сапогами хлюпало, чавкало и стонало. А значит, скоро должны проклюнуться созревшие...
Первая голова (молодой женщины) появилась из дерьмозема. Харитонов хорошенько прицелился и ударил по ней остро заточенным краем лопаты. Сталь вонзилась в темя женщины, рассекая череп вместе с лобной костью. Он выдернул орудие труда; по переносице созревшей обильно текла бурая жижа; разрубленная голова утонула в земле.
"Колхозная закалка..." - с одобрением отметил Харитонов, любуясь блеском липкой крови на лезвии полотна.
Дородная морда второго поспелого вынырнула в шести метрах правей Харитонова. "Клубень" скалился и часто моргал свинячьими глазками. Измазанные грязью толстые щеки мерзко дрожали над дерьмоземом.
Харитонов подошел и ударил. Словно секира, полотно лопаты вошло в череп жирдяя. Брызнуло мозговое вещество. Харитонов сдержанно улыбнулся, дернул древко, с мерзким хлюпаньем вырывая инструмент. А впереди (метров десять по колее) уже ждал третий созревший: морщинистый старичок, седая голова с бородкой на тоненькой шее.
Харитонов, не торопясь, стал приближаться к новому "кочану". Тот (по мере продвижения сельхозработника со страшной лопатой в руках по дерьмозему) начал дергать головой, что-то осмысленное мелькнуло в его глазах. Старичок истерически завизжал, но неизбежное свершилось. Харитонов хлестко срезал "кочану" пол-лица, несчастный стал захлебываться жиденькой кровью, болью и шоком. А сталь лопаты добила его повторным ударом.
Тут же, как по команде, из дерьмозема возникло сразу несколько свежих "клубней": мужчины, женщины, старики, подростки.
И началось...
Харитонов рубил, резал, рассекал головы (покалеченные лица и черепа созревших лопались, словно арбузы). Черенок скользил в руках, но поселянин продолжал уборку.
Харитонов даже на пару секунд вспомнил, что рассказывал ему дядя Вова: берешь, мол, молодого найдешь, агрессивного, аж плюется, в ответ харкнешь ему на морду (или ей), вхуячишь - аж брызги, как говно из жопы, и разъебашишь башку, а она кочерыгой в дерьмозем и уходит... Красота колхозная (и ведь мечтается о ней). Прям пьянка на Первое мая.
Когда созревшие "клубни" были убраны, Харитонов наконец-то бросил лопату и отдышался...
- Циркулярное Зверство, дары эти прими! - умоляюще вдруг выкрикнул он, обращаясь как будто бы к пустоте. - Циркулярное Зверство, от беды нас храни!
Совсем рассвело. Над полем защебетали лесные птицы.
И где-то вдалеке послышался протяжный визг циркулярки.
Дверь номера закрылась.
- Последний на этаже... - проговорил задумчиво Чар, оглядывая зеленый коридор НОВАтеля. - Поднимемся еще выше?
- Ага, - кивнула Мария. - Вперед, на четвертый!
На четвертом всё то же "замороженное" время зеленеющих роз, таких же обоев и мрачных светильников... Никакой новизны.
- Давай вот этот, - показала Мария на очередную золоченую дверь. Чар без вопросов подчинился и открыл. Перед парой "искателей" возник сказитель с балалайкой, который (крайне дурным голосом заправского пьяницы) пытался петь следующие строки:
А в Москва-реке
Как в Рейкьявике
Алкоголики
Да на роликах
И лихой народ
Богу морду бьет
Но прощает Бог
Не серчает
Ох
Как пойди-дойди
До Томи самой
Посиди со мной
Опрокинься, стой
Полумесяцем
В ясень свесился
Да ушел под лед
Душу не берет
Как огонь больной
Желтый дом стеной
До заоблачья
Волки-сволочи
Губы заячьи
Да повыели
До погибели
Хоть повыли бы
Перепрятали
Скатерть мятую
С комарятами