- Ты никогда не увлекался кулинарией, Серж? Да, да, я понимаю. В твоем возрасте всегда мало времени на подобную чушь. Итак, на чем мы вчера остановились? Ах, да, - он хитро посмотрел на меня из-под своего дурацкого поварского колпака, - ты считаешь мой наряд смешным? А зря. Ничто так не действенно в этом мире как правила и традиции. Ты думаешь, что этот колпак смешон? Вижу, вижу, не отрицай. А в то время он играет гигиеническую роль в процессе приготовления пищи - ты не увидишь ни одного попавшего в твою тарелку волоса, что никак тебе аппетит уже не испортит. Ну да ладно, пока готовится это особенное блюдо, мы поговорим с тобой о голове. Да, именно о той, на которой эти самые волосы произрастают, и которую не стоит терять, по той причине, что потеря ее чаще негативно сказывается на других, нежели на самом потерявшем.
Когда мое увлечение переросло из разряда опытов маньяка-одиночки и нашло себе применение в более широком кругу мне подобных, наши эксперименты стали намного опаснее, чем те игры, до которых мог дойти мой неискушенный разум. Мне было поручено исследовать старый дом в городе N, который являл собой предмет нашего жутчайшего интереса.
Я приехал туда, и незамедлительно поселился в этом мрачном месте. Дом был заброшен. Всюду была пыль и запустение - это был рай для меня: подвал с множеством старинного барахла, не представлявшего никакой ценности для простого обывателя, три комнаты, одна из которых была детской, и чердак, который, впрочем, меня немного разочаровал. Для того чтобы добавить в нем нужную атмосферу, я развесил на деревянных балках ржавые цепи, притащенные со двора, вынул створки окон, которые теперь зияли в крыше, словно пустые глазницы, приоткрыл несколько окон в коридоре и наслаждался работой сквозняка, дергавшего дверь на ржавых петлях. Оставшись довольным своей работой, я пошел осматривать детскую, которая и была центром моего внимания. Судя по газетам, несколько лет назад здесь произошло тройное убийство, в котором следствие быстро разобралось и закрыло дело, но многие факты для меня стали весьма интересны. Во-первых, местные слухи, которые мы заблаговременно собрали, твердили о "неспокойном месте", не буду тебя утомлять подробностями из тамошнего фольклора, мне было поручено выяснить природу этих слухов.
Первая ночь, которую я провел в детской, прошла словно сказка. Цепи на чердаке позванивали, волнуемые ветром, а скрип двери и вовсе умилял меня. С блаженным чувством я предался сну.
Но глубокой ночью он был нарушен. Вокруг была гнетущая тишина - не звенели цепи, не скрипели ржавые петли двери. Это было довольно необычно, и сладкий страх заполз ко мне долгожданным адреналином. Обследовав весь дом, вскоре пришлось вернуться на место, и разочаровано улечься в койку. Сон бежал от меня, и я решил почитать, чтобы хоть как-то привлечь дремоту. Я потянулся к лампе и тут же отдернул руку, напуганный шорохом в углу.
- Тьфу ты! - я рассмеялся, решив что, испугался мышиной возни.
Но смех мой был прерван тихим хихиканьем в том же углу. Черт, мыши не смеются по законам природы. Логика отступила, и меня вновь одолел страх. Не помню, как я оказался у двери из комнаты, но, похоже, она была заблокирована. Спасительный свет лампы вернул меня к реальности - в комнате все было как прежде. Хотя нет, не все.... В углу стояла детская колыбель, которой я не мог припомнить. Она качалась. Подождав несколько секунд в надежде, что законы физики ее все же остановят, мне пришлось снова нащупать дверную ручку. Она качалась, не смотря ни на что, медленно убаюкивая дитя, которое, несомненно, там должно было быть. Любопытство все же победило и подтолкнуло поближе рассмотреть неизвестный феномен. Колыбель была накрыта, и сквозь пробивающиеся очертания угадывался силуэт ребенка. Дрожащей рукой я потянул покрывало и вновь отпрянул, так как кроватка начала неистово дергаться, словно в ней находилось нечто взбесившееся. Оно выпрыгнуло из своей обители и принялось кататься по полу, волоча за собой грязный хвост. Схватив прогнивший карниз, я выломал из него палку, надеясь отогнать от себя бешенное животное, пытавшееся странными прыжками запрыгнуть ко мне на кровать. После нескольких ловких ударов оно присмирело, видимо оглушенное. Опасливо косясь, я обошел его сзади и ткнул своим оружием. Недвижная тварь напоминала ежа по форме, но это был не еж.... Свалявшаяся шерсть переходила в грязный длинный хвост. Тут оно мелко задрожало и подпрыгнуло на добрых полметра, лязгнув зубами возле моего лица . Я отскочил, но тварь успела во втором прыжке уцепиться в мою палку и быстрыми жевательными движениями добралась до моей руки. Взвыв от боли я со всего маху хлопнул ее об стену, но урчащая бестия, вцепившись мертвой хваткой, методично, словно бульдог, перебирала челюстями, добираясь до шеи. Паника завопила во мне. Я крушил мебель, проделал несколько вмятин в стене, но хватка животного ни на миг не ослабела. Обуянный страхом я нащупал зажигалку в кармане и поджег свалявшийся мех твари. Запахло паленым и она взвыла, отпустив мою искалеченную руку . Огонь вспыхнул с такой силой, словно шерсть была пропитана керосином, а вопли заставили меня заткнуть уши. Она каталась и прыгала по комнате в надежде сбить пламя, но вскоре затихла, и только треск горящей плоти нарушал тишину. Я долго приходил в себя. Когда рассвет забрезжил на горизонте, мне удалось добраться до больницы. Не буду тебе перечислять, сколько швов пришлось наложить доктору, но таких ран ему никогда, как он утверждал, не доводилось видеть. И еще, он долго выспрашивал про животное, покусавшее меня, хотя так и не смог определить его вид.
Они нашли там череп. Обгоревший череп человека. Вот такая загадка.
Позже, разбирая подробности случившегося там убийства, мы отметили одну деталь. Было убито трое: мать с младенцем и, скорее всего убийца, муж, покончивший собою несколько дней спустя после содеянного. Но смерть его была ужасна - он изрезал себе горло непонятным предметом, а рука была измочалена, словно ее рвал дикий зверь.... Да, и еще, ребенка хоронили без головы, так как не смогли ее обнаружить.
Вот такая история. Поэтому я тебе и говорю - не стоит терять голову, как во благо себе, так и во избежание причинения вреда другим, мой друг.
- А теперь, - он вновь улыбнулся, - мы приготовим мое особенное блюдо!
Он слил воду из большой кастрюли и вытянул оттуда... голову?!
- Серж! Очнись!!!
Моя голова моталась по полу и гудела. Я потряс ею, приподнявшись на локтях.
- Что случилось?
- С тобой случился обморок...
- А где голова?
- Какая голова, Серж? О чем ты говоришь?
Мой взгляд упал на обеденный стол, где, испуская пар, стояла на блюде целиком отваренная головка капусты.
- А! Мой юный друг! Тебе сегодня лучше? Прости старого дурака за вчерашнее - страсть к мистификациям очень пагубно сказывается на характере. Я перестарался, прости.... Ну что ж, продолжим?
Он вопросительно глянул на меня и, получив утвердительный кивок, откинулся в своем излюбленном кресле:
- Будет только одна просьба к тебе, прикрой дверь покрепче. Нет, нет, у меня в доме не наушничают, да и не боюсь я этого - слишком уж долго пришлось мне сидеть в темнице одиночества, чтобы бояться слушателя, пусть даже не желанного. Просто это привычка из прошлого. Поверь, это очень хорошая привычка - запирать за собой дверь.
Судя по твоей энергичности, я посмел сделать вывод, что тебе удалось далеко забраться в своих поисках и мне мало чем удастся тебя удивить, но моя задача состоит не в том, чтобы заслужить твое восхищение на почве будоражащих дешевых историй, а в том, чтобы на некоторых примерах помочь тебе остеречься тех нежелательных действий, которые вызывают в моих воспоминаниях только горькие сожаления.
В то время мне пришлось часто переезжать с места на место. Дух свободы кружил голову, вдохновлял, питая новыми надеждами. Исколесив полстраны и навестив большинство друзей, судьба предписала мне остановиться у моей тетки, жившей в симпатичном провинциальном городишке. Она проживала на окраине, в обветшалом домишке, являющем собой пример совершенства нерадивой хозяйки. Впрочем, красоты запущенного сада были мне ближе, нежели искусственные прелести ухоженных куртин и опрятных огородов. Цветники совершенно заглохли, побежденные полынью и вьюнком, а дикий боярышник был особенно красив в пору цветения. Старый орех в саду приглянулся мне более остальных и время, проведенное под сенью его длинных листьев, источавших неповторимый терпкий аромат, часто просыпается во мне ностальгией.
Чтобы как-то окупить свое проживание в доме, я решился привести его в порядок, занявшись починкой старой лестницы и разбитой мебели. Источенные жуком доски лестницы сыпались трухой, и в доме было полно пыли. Неведомая сила поддерживала эту хлипкую конструкцию, немало повидавшую на своем веку. Вынув несколько боковых досок, я обнаружил скрытую под лестницей дверь. На мои расспросы тетка лишь пожимала плечами, предполагая, что это "тот самый" старый подвал, который ее покойный муж засыпал из-за скопления в нем грунтовых вод. Я постучал по стене. Глухой звук свидетельствовал, что там была пустота. С разрешения хазяйки стена была разбита, и скудный свет свечи осветил ступени, уходящие глубоко вниз. Смахнув бахрому паутины, я сошел по ступеням и уперся в мощную дверь под аркой. Ржавый замок упал, и дверь поддалась. Оттуда пахнуло затхлостью и холодом. Тетка поежилась и, сославшись на ревматизм, отказалась задерживаться в сыром месте. Проводив ее наверх, я продолжил свои исследования. Помещение оказалось довольно обширным и даже пригодным для обитания. Пол был совершенно сух, стены тоже не носили признаков влажности. Мебель, состоявшая из нескольких массивных шкафов черного дерева, длинного стола и высокой кушетки, хорошо сохранились. Прибрав наверху следы своей бурной деятельности, я снес вниз старые доски и просушил помещение, растопив старый камин, который весело затрещал, изгоняя остатки холода из углов, а большая лампа, предусмотрительно заправленная керосином, окончательно рассеяла мрак в комнате.
Вечером я предупредил, что хочу заночевать в новой комнате. Тетка флегматично поддержала мое желание и ушла спать.
Я засиделся до глубокой ночи, разбирая бумаги, найденные в письменном столе. Шкафы, которые вначале я принял за одежные, оказались книжными, и были забиты различной литературой, которую я с жаром принялся изучать. Чего здесь только не было! Но самое интересное я нашел в углу, скрытое за первым рядом книг. Это были записи отца покойного дяди, который здесь изучал тайные знания. О да, Серж - это был Клондайк! Но как ни было это интересно, скоро усталость дала о себе знать, и я потушил лампу.
Сквозь дрему пробивался далекий шепот сверчков, убаюкивая меня манящими грезами. Уже качаясь на волнах дремоты, я собирался отплыть в океан сна, как вдруг резкий звук хлопнувшей двери вырвал из блаженного состояния. Я зажег лампу и подошел к двери. Она была плотно закрыта и даже замкнута изнутри на засов. Остатки сна улетучились. Я прекрасно помнил, что оставил дверь раскрытой, чтобы обеспечить приток свежего воздуха. Решив, что дверь могла прикрыть тетка, мне пришлось подняться и убедиться, что она давно спит. Это зародило смутную тревогу, но углубляться я не стал, а попросту спустился и вновь улегся в постель. Сон тихонько подбирался ко мне, стараясь увлечь в свои страны, но ему вновь помешали. Сквозь доносящиеся сверху трели ночных насекомых мне почудился тихий шепот. Потом по полу раздалось шлепанье босых ног, и на столе зашуршали перелистываемые страницы.
- Тетя? - с надеждой спросил я
Шепот стих, и шаги стали удаляться. Судорожно зажженная лампа осветила комнату - ничего. Только где-то за стеной хлопнула дверь. С большим трудом мне удалось уснуть, хотя более никаких тревожных звуков не наблюдалось.
Весь день я провел в саду, под любимым деревом, изучая записи дальнего родственника. Ты не представляешь, Серж, сколько ему довелось видеть! Он добился замечательных результатов в своих опытах. Мне оставалось только дивиться и с увлечением глотать страницу за страницей, и чем дальше я углублялся, тем тревожнее становились строки. К вечеру гнетущее состояние полностью овладело мной.
Ты спрашиваешь, что там было? Там были все его посещения астрала, как непроизвольные, так и направленные. Также были описаны легчайшие и безопаснейшие пути, ведущие туда. Это было похоже на путешествие. Прекрасное и волшебное путешествие в мир мыслей и желаний.
Но позже он упоминал о ...назовем его просто Существом. Оно напало на него при возвращении обратно, прямо возле "двери" и от сильных эмоций астральное тело было резко втянуто в физическое вместе с Существом. Он не видел его, но чувствовал. Решив избавиться от твари, старик вышел в астрал и с ужасом обнаружил присосавшуюся к его голове личинкоподобную сущность, которая почти проникла внутрь. После определенных манипуляций он отсек ее и хотел было продолжить свой путь далее, но вспомнил, что забыл закрыть "дверь". Да, я знаю, что ты хочешь сказать, Серж - в астрале дверей не может быть, и это верно. Под "дверью" он подразумевал ту лазейку, которую обнаружил в ходе своих исследований. Это был безопасный, можно сказать, чистый путь, по которому можно в одиночку войти, не опасаясь нападений обитателей астрала. Ну возьмем к примеру тот же сон - это есть обычный для человека вход, а ему посчастливилось найти еще один способ. Ну, неважно...
И вот он повернулся, чтобы "запереть дверь", и увидел себя. Еще одного себя! И тот, второй закрывал перед ним дверь, оставляя его внутри. Позже, когда ему удалось прорваться сквозь всю грязь и опасности, и все-таки вернуться в свое тело, предварительно изгнав из него двойника, и когда попытался вновь пройти по своему старому пути, не смог его обнаружить - дверь исчезла.
А случилось вот что. Когда он выдирал Существо, оно сумело вырвать часть его астрального тела и на основе полученной материи создало двойника, который и запер его. Только один Бог ведает, что творилось здесь, пока старик отсутствовал, ища выход, но похоже, тварь времени не теряла, стараясь закрепиться в нашем мире.
Он умер, не сумев найти и водворить обратно это Существо. Теперь мои ночные страхи обрели почву, и я понял, кто приходил ко мне и хлопнул в конце дверью...
И я решился. Решился отыскать эту дверь.
Ночь прошла в тревожных сновидениях. Шепот и шорохи перешли в оглушительный грохот, вырывающий из объятий сна. В полудреме чудились шаги многочисленных ног, и грохот закрываемых дверей. Навеянный звуками сон, перенес на широкую улицу, по которой шла толпа, шаркая и шлепая босыми ногами. Улица поражала своей длиной. Вдоль нее, по обе стороны, упираясь в горизонт, тянулись две серые стены, высота которых была огромна - они практически терялись в вышине. Множество дверей, из которых выходили и входили люди, тянулись длинной вереницей по всей длине этих стен. Многоголосый шепот не прекращался ни на миг, то стихая до тихого ручья, то грохоча Ниагарой. Я растерянно отступил назад и споткнулся обо что-то мягкое. Обернувшись вполоборота, я заметил сзади дверь - между мной и нею было нечто... Оно пробивалось сквозь небольшую трещину в земле и практически не имело формы. Но скоро снизу подтянулся белесый глаз, и вокруг стали формироваться веки, обрисованные моментально чернеющими ресницами. Кровавые десны выползли ехидной улыбкой и стыдливо затянулись бледными губами, сквозь которые со свистом втянулся первый вздох, и оно засипело, учащенно хватая жизнь. Словно амеба разделился единственный глаз и удивленно заморгал, познавая новые углы зрения. Представляющий собой мечту френолога, весь в наростах и вмятинах, череп накрылся меховой шапкой первого волосяного пушка бледно-желтого цвета, который почти мгновенно окрасился в темно коричневый и бессильно рассыпался по лицу длинными прядями.
Следя за этой трансформацией, я подсознательно чувствовал опасность, но продолжал следить как завороженный, пока черты не проявились окончательно, и я ...побежал. Летел сквозь толпу и ощущал на себе взгляд Существа, принимающего новое обличье, слышал сзади натужное дыхание и скрежет ногтей по камням - оно пыталось выбраться! Стараясь укрыться я всюду наталкивался на запертые двери - они были чужие и не могли принять другое тело, что посеяло панику и не разбирая пути, я ломился наугад, пока не провалился в одну...
Шуршание и шепот утихли, когда окутавшая тьма надежно укрыла беглеца. И только один вопрос: "Где я?" подталкивал к действию. Вытянутые руки нащупали мягкую, холодную стену, пройдя которую, как мне показалось, по кругу, не удалось обнаружить ничего похожего на дверь, что вызвало очередной приступ паники. Мечась от стены к стене, все же удалось зацепить что-то похожее на ручку, которую я потянул из всех сил. Дверь, словно смазанная густым красным клеем, потихоньку поддалась, и в проем пробился слабый свет. Захлестнутый радостным чувством я наблюдал как она поддается все больше, когда в эту щель заглянуло Оно... Скромно улыбаясь Существо помогло двери закрыться обратно и напоследок шепнуло:
- Побудь в мертвеце...
Свет померк.
Последующие попытки выбраться ни к чему не привели - ручка, сломанная у основания только усугубила ситуацию. Бессильно опустившись на пол, я начал лихорадочно соображать, ища варианты спасения и, в конце концов, сдался, улегшись на спину, проведя в таком состоянии целую вечность. Время потеряло свое значения - вокруг царствовали только Тишина и Мрак. Однако и они не бесконечны и вскоре к дыханию и биению сердца примешались другие звуки, напоминающие потрескивание деревьев в жуткий мороз. От этой новизны настроение нисколько не улучшилось и пришлось подняться на ноги, чтобы быть готовым к любой неожиданности, что, как оказалось, не напрасно - со стен стекали скорлупа и слизь, отваливаясь лохмотьями, а сами стены пришли в движение, сжимая в себе одиноко мечущееся создание. Сквозь прорывающиеся трещины пробились лучики слабого света, и я предпринял отчаянные попытки вырваться на свободу, молотя руками и ногами по склизким поверхностям. В некоторых местах стены были крепче металла, в других же ноги увязали по колено в дрожащей массе - чрез них и удалось продраться, но, похоже, не с той стороны, так как вид, открывшийся из зияющего отверстия, оттолкнул отвратительной панорамой - насколько хватало глазу, колыхалось и втягивалось воронками море вязкой зеленовато-бурой массы. Только с третьего раза удалось найти ту брешь, в которой я искал спасение. Весь вымазанный в слизи, я вывалился на Улицу бесконечного шепота, а комната, доселе бывшая темницей, со страшным треском рухнула вниз, потянув за собой прогнившую дверь, которая, хлюпнув, сползла в бездну. Отверстие медленно затянулось серой массой, скрыв дыру, служившую проемом, и выровнялось, скрывая следы старого входа.
Тем временем проникающий шепот давил на измученное сознание, подгоняя искать свою дверь. Шатаясь, я медленно плелся от двери к двери и с надеждой дергал ручку каждой, но старания не приносили ожидаемых плодов, все больше отдавая в руки отчаяния. Голову сверлила единственная мучительная мысль: "Неужели я навсегда останусь здесь?" Пришлось гнать ее, чтобы не обезуметь окончательно - перспектива бесконечного блуждания среди вечно шепчущих созданий, лишенных восприятия друг друга и занятых только самими собой, нисколько не прельщала, и потому пришлось с энтузиазмом продолжать поиски. Не припомню, сколько это заняло времени, так как понятие времени исчезло, слившись в бесконечную полосу серых стен, медленно проплывающих стройными рядами дверей, впускающих и выпускающих равнодушные создания.
Что это за место? Позже я много раздумывал об этом. Как ты помнишь, все мы выходим из своего тела во время сна и носимся в приключениях своих сновидений, перемещаясь в разные уголки многочисленных миров и измерений. Но это место представляло собой моменты выхода, когда люди проводят ночь без сновидений, вымотавшись на работе или провалившись после бессонных ночей, также те, кто застыли в предсмертной коме или бессознательно упал, лишившись чувств. Скучно и однообразно.
Почему я оказался именно там? Видимо Существо воспользовалось моей решительностью и подтолкнуло сознание именно к этой Двери, а там ему было проще напасть, потому как никто из Серых шепчущих созданий не стал бы вмешиваться - им нет дела ни до кого. Хуже всего, что Оно знало где моя Дверь. Когда я был заперт в трупе, Существо предприняло попытки взломать ее. Похоже, из этой затеи ничего не вышло, и тварь ожидала у Двери. Я остановился в нерешительности, когда встретился с ней глазами. Существо же наоборот обрадовалось и раскрыв свои объятья, словно старый друг, радостно пошло мне навстречу.
- Что тебе нужно?
- Новая жизнь, - улыбнулось Оно и бросилось ко мне.
Обманным движением я заставил его промахнуться и помчался к двери, возле которой оно ранее поджидало. Скоро все было кончено - только звуки воющей и скребущейся в отчаянии твари неслись мне вслед, а в голове звенела одна радостная мысль "Спасен!"
Сумрак подвала подсказал что реальность вернулась, и стряхнув остатки кошмара, я поднялся наверх. Часы показывали десять утра, но окна были темны как в глухую ночь - видимо они врали. Скрипя ступеньками, мне пришлось подняться наверх и я тихонько заглянул в комнату тетки. Она мирно спала. Тишину нарушало тихое шипение динамика - тетка всегда слушала радио перед сном. Я подошел и осторожно выключил его. При этом мой взгляд упал на спящую тетку. Лицо ее было необычайно бледно, переходящее на впадших щеках в нездоровую зеленоватую желтизну. Почуяв неладное, я тронул ее за плечо:
- Тетя...
Плечо было холодным. Еще не веря в происшедшее, я затряс ее сильнее:
- Тетя!
Ее рука выскользнула из-под покрывала и стукнула костяшками по деревянной раме кровати. Я пригляделся и ужаснулся - плоти на руке не было, только изъеденные паразитами и временем кости.
- Черт! - я отскочил от нее испытывая сильнейшую нервную дрожь.
Она была мертва и причем довольно давно. Это не укладывалось в голове, ведь буквально вчера мы сидели и мирно беседовали за обедом... Я побежал вниз и собрал свои вещи - ни минуты в этом доме! Входная дверь упала, при попытке ее открыть, а ступеньки проваливались через одну. Все говорило о полном упадке и бесхозности. На прощание я окинул старый дом взглядом и, закинув сумку за плечо твердо зашагал прочь.
- Вот такая история...
- Ничего не понимаю, а как же она могла быть столько времени мертвой?
- Я тоже думал об этом, Серж...В нашем мире не все подчинено строгим законам природы, как мы привыкли думать, есть вещи, которых не может объяснить ни одна из великих наук, в том числе и медицина. Кстати, - он снова хитро посмотрел на меня, - физиология, это одно из самых больших белых пятен, хотя она является в то же время основной составляющей медицины. Вот так вот.
- И все же... Что Вы сами об этом думаете?
- Я думал, Серж, много размышлял над этим. Ведь познавать подобное - моя страсть. Поделюсь с тобой своими соображениями, а далее можешь делать собственные выводы.
По моему мнению, случилось вот что... Отец дяди помер, оставив Существо на свободе, которое, ища новое тело, сначала подчинило самого дядьку, оставив его дух там же, куда заманило меня, а после его смерти и тетка стала очередной жертвой. Так как детей у них не было, твари пришлось поддерживать кое-какую жизненную форму тетки (хотя фактически она была мертва) в ожидании нового тела. Потому вокруг и было такое запустение, поразившее меня, хотя при жизни женщина слыла хорошей хозяйкой, но Существу было совершенно все равно, ведь его интересовала как Оно мне сказало "новая жизнь".
Также как и мои "бедные родственники" я попал в ловушку. Все эти книги, обстановка - все было словно создано для меня. Да еще и мое сильное желание ночевать в самом Его логове, где оно ходило по ночам свободное от бремени старого тела. Когда я попал на Улицу бесконечного шепота, оно прорвалось сквозь слой предыдущих измерений и материализовалось, совершенно не стесняясь, что принимает мое обличье - так ему не терпелось в новое, сильное тело. И все было рассчитано им, когда я рвался во все двери и попал в ту... Это был труп тетки - моя последняя колыбель. Когда комната провалилась, это означало, что Существо ее бросило, и тело начало распадаться, наверстывая упущенное время. Но тут просчет получился с его стороны - дверь я все же закрыл, когда заходил внутрь и проникнуть ему не удалось. Далее тебе и самому все ясно - я сбежал, закрыв Существо там, где ему и положено быть... Тем Серым существам совершенно до него нет дела, да и Оно их не может видеть - только мы, живущие в этом мире в силах увидеть себе подобных. Я же, пройдя по его пути, потерял этот иммунитет, и Оно не замедлило этим воспользоваться, напав возле двери.
- А что с ним будет дальше?
- Ничто не вечно ни здесь, ни там... Распадется со временем на более низшие формы.
- А те книги?
- Ты хочешь узнать оставил ли я там те записи? Ну что ты, Серж, как ты мог подумать, что я оставлю такое опасное орудие без присмотра - они в надежном месте. Но еще не пришло время тебе их видеть - не проси меня об этом. Ты должен пройти еще несколько фаз в своей жизни, чтобы быть готовым и не попасть в расставленные ловушки. На сегодня все...
Он отвернулся к огню и тихо запыхтел трубкой, пуская вверх сизые кольца. Мне ничего не оставалось, как только встать и направиться к выходу.
- Да, Серж! Последняя просьба - не забудь поплотнее закрыть дверь...
Сегодня я пришел пораньше, как он меня и просил. В кабинете уже трещал камин, а на столе дымились приземистые чашки ароматного кофе. Поздоровавшись, я присел на диван, осторожно держа блюдце, и замер в ожидании, когда глубокие раздумья покинут его.
- Что ж, мой друг! Сегодня тема довольно занимательна и ты почерпнешь много нового.
Я хотел бы поговорить об... одержимости, - он вытащил из-за пазухи небольшого Арлекина и поставил его на пол, - Как ты считаешь, одержимость это болезнь?
- Насколько мне известно - да...
- Я и не сомневался в другом ответе. А как ты думаешь, одержимости подвержены только живые создания? - и кукла сделала неопределенный жест. От удивления я было не уронил чашку, но присмотревшись увидал прозрачные нити, которыми она управлялась.
- Ну, есть немало историй подтверждающих одержимость различных вещей, хотя мне они кажутся сомнительными.
- И ты очень правильно делаешь, не доверяя глупым басням. Вот она - кукольная одержимость! - он задергал пальцами, и кукла запрыгала, выделывая различные па.
- Возможно, тебе довелось слышать и читать немало о подобных вещах, но я хотел бы разрушить твое представление о природе одержимости. Мой друг, видишь ли, в одно время мне довелось приоткрыть завесу тщательно скрываемой тайны, но только приоткрыть, потому, как только я начал познавать истину, много веков оберегаемую от огласки, мне пришлось добровольно отказаться от дальнейшего постижения , ибо раскрытие ее сути влекло за собой непредсказуемые последствия для рассудка.
Начну с первой шокирующей тебя вещи - все мы без исключения одержимы. Да, Серж, и тебе придется смириться с этой мыслью, как бы тяжело это ни было. Со временем ты привыкнешь и будешь спокойно это принимать.
- Но... Я абсолютно нормален...
- И я нисколько в этом не сомневаюсь. Хотя, если взять во внимание, что нормальность, как таковую определяет большинство, то..., - он улыбнулся, - Ну, мы с тобой немного увлеклись, давай вернемся к предыдущей теме.
Итак, эта история, повторюсь, полностью разрушит твое представление об одержимости, сопутствующему ей экзорцизму и прочей ерунде, которую придумали для нас, чтобы скрыть неприятную истину.
Это произошло в то время, когда мои легкие шаги в темноту привели больной рассудок к пропасти суицида. Нервное истощение постепенно подтачивало разум, нашептывая о спасительном освобождении от земных оков. Но в молодости еще нелегко решаться на последний шаг и поэтому мне решили "помочь". Если день проходил относительно спокойно, то ночь превратилась в сплошной кошмар. Когда сгущались сумерки, в вечерней тишине проскальзывали странные звуки, ранее интересовавшие и радовавшие, теперь же они вызывали панический страх. Заснуть не представлялось возможным - как только сон одолевал меня, кровать содрогалась, сдвигаясь постоянно к двери, подушка шевелилась, перекатываясь внутри змеиными кольцами, то и дело по потолку что-то пробегало, выбивая копытную дробь, и до рассвета приходилось коротать время в кресле, отгоняя сон или напиваясь до потери сознания.
В одно пасмурное осеннее утро я решил все это прекратить и направился к старому мосту, укрепившись в желании свести счеты с жизнью. Эта ночь прошла спокойно, ибо я заверил Их своим решением. Отступать было некуда, да и незачем - за последние свои годы мне удалось избавиться и от дружбы и от любви. И теперь я шел к освобождению.
Присев на перилах, чиркнул спичкой и затянул в себя последнее желание - было хорошо и ровно. Было все равно.
В голове гудело и этот звон ширился над рекой.
- Пошли к черту! Чего вам еще надо?!
Робкое молчание с Их стороны заронило смутную мысль, и я стал прислушиваться. Над водой несся колокольный звон - вдалеке сверкнули в первых лучах купола и слабая надежда помогла перебраться обратно, на другую сторону моста. Выкинув в бурлящие воды окурок, я побежал в сторону монастыря.
Месяц послушничества при монастыре практически излечил и успокоил старые раны. Жизнь начала приобретать новый смысл. Прилежность и трудолюбие помогли заслужить доверие и я стал вхож во внутреннюю, закрытую часть монастыря. С большой радостью я выполнял все поручения братьев-монахов, отдаваясь работе, постепенно забывая про недремлющую стражу за старыми стенами монастыря. А Они ждали. И в один день напомнили о себе.
Во время богослужения, будучи на молитве, я обычно избегал находиться рядом с бесноватыми, стараясь найти укромный уголок, и молча проводил время в благодарении Господа. Прошло время и мне удалось не обращать внимание на их присутствие, привыкнув к яростным воплям и нечленораздельным звукам, пронзающих иногда ангельские звуки хора.
Все было обычно в этот день. Войдя в храм, я стал в своем углу и погрузился в мысли. Некоторая однотонность проводимой службы ввела в какое-то оцепенение, и время замерло. Кто-то дернул за рукав и я повернулся чтобы подать милостыню, приняв закутанную в тряпье фигуру за попрошайку, но он меня остановил:
- Спрячь свои гроши, они не покроют твой долг, - прошипел тот
- Долг, долг.... - раздалось с нескольких сторон.
Я был окружен ими. Грязные, плюющиеся трупно-зеленой массой, кашляющие, ворчащие и пищащие детскими голосами одержимые сгрудились возле меня. Крестное знамение только рассмешило их:
- Ты бежал от нас, а прибежал к нам, - сипло выдавила старуха рядом, и рот ее начал кривиться в ухмылке , но перекосился, когда зазвучали Святые имена. Они отпрянули от меня и занялись каждый своим танцем, кружась и выкрикивая вверх проклятья. Я повернулся было чтоб уйти, но старуха ухватила за рукав:
- Беги отсюда... Они в подвалах ... Старая часовня... - при этом в ее глаза вернулась человеческая осмысленность, но скоро закрылась пеленой безумия и она схватила миску, в которую ее вывернуло наизнанку. Вместе с рвотными массами потоками лилась кровь, а руки раскидывали церковную утварь в предсмертной агонии. Люди в ужасе подались в стороны, смотря как женщину ломало и перекручивало - кости трещали, скручиваемые неведомой силой в узел, кожа пошла пузырями, в горле булькали слабеющие крики... Ее скоро забрали. Вернее то, что осталось от нее. После этого случая одержимые боялись меня и держались на почтительном расстоянии. Меня же не оставляла мысль о последних словах старухи. О какой часовне она говорила? Расспросы не привели ни к чему, только настроили против меня старого монаха, который при упоминании подвалов и часовни вышел из своего ровного молчания и закричал на меня. Не зная чем вызван его гнев, я поспешил просить прощения, как принято, но это распалило его еще больше. Осыпая проклятьями он шел за мной до самой кельи и только дверь заглушила его слова. Всю ночь я молился, прося дать мне покой и прощение, а утром за мной зашли и попросили зайти к отцу игумену. Предчувствие нехорошего не оставляло меня и с тяжелым сердцем я открыл дверь его кабинета.
Игумен стоял у окна и подошел, чтобы дать благословение. Мы сели и долго беседовали о житии святых, причем особенный акцент он сделал на примере Серафима Саровского:
- Его часто одолевали бесовские видения, и только чистая молитва дарует покой и прощение. Твоя душа также неспокойна, брат. Есть ли нечто тайное и нераскаянное, в чем я мог бы помочь тебе?
- Есть..., - и я поведал ему все, включая последние события. Он внимательно выслушал и тихо произнес:
- Существует многое, брат, с чем не в силах справиться здесь простые смертные, но мы воины Христа и наша цель сдерживать натиск сил Сатаны. В этой борьбе иногда приходится терять своих воинов и душа каждого из нас скорбит о них, но война продолжается и нам нужны свежие силы. Готов ли ты, брат, вступить в опасный и нелегкий бой за церковь Христову?
- Конечно. Потому я здесь...
Было назначено время пострига, и я шел, не чуя земли от радости - такая честь выпадала не многим, а только достойнейшим. За это время старшие ввели меня в курс новых обязанностей, а один из братьев, звали которого Карл, видимо недавно принявший постриг, провел по внутренним помещениям с целью ознакомления. Когда мы проходили мимо старой церкви, нуждающейся в основательном ремонте, в которой, несмотря на ветхость строения, продолжали служить, я спросил:
- А там что?
- Туда нам пока нельзя, - ответил он, - только с благословения настоятеля разрешено посещать этот храм. Там проводят время наши старцы, молясь о заблудших душах., - тут Карл перешел на шепот, - по вечерам я слышал оттуда крики бесноватых. Туда привозят буйных одержимых и содержат в подвалах до последующего изгнания из них бесов.
- В подвалах? - я вспомнил слова старухи, - а часовни нет здесь поблизости?
- Здесь их две есть. Одна на новом кладбище, а вторая уже по давности закрыта - кладбище переполнено. Я был на тех могилах и молился - там преданы земле старцы, отдавшие себя служению Господу и нашей обители.
Он еще много говорил, но все нужное уже стало известно и остальное доносилось сквозь дымку заполонивших мыслей. "Я должен побывать на этом кладбище!"
- Если желаешь, я отведу тебя, - ответил он с готовностью - видимо я произнес это вслух, а монах-новичок продолжал болтать, видимо соскучившись по мирским беседам среди строгих старших братьев, - мне тоже нравится бывать там, ходить среди старинных склепов и крестов. А кресты там особенные...
- Хотелось бы посмотреть.
Мы пошли вниз по ступеням, круто спускавшимся к саду. Справа за мощной оградой вдоль дорожки шел отвесный овраг, густо заросший внизу колючим кустарником, а наверху его глинистую поверхность испещрили ласточки многочисленными гнездами.
- Божьи птахи, - сказал Карл, показывая на покинутые улетевшими зимовать птицами гнезда, - Они проводят души на небо.
От этой детской наивности стало как-то легко, и я улыбнулся, радуясь за этого мальчика, не успевшего испачкаться в житейской грязи.
Теперь дорожка шла через сад, огибая деревья и прячась за кустами смородины, и скоро уперлась в высокие кованые ворота. Замок не был закрыт, а висел лишь с целью напоминания, что нежеланным посетителям тут не место и мы почтительно повесили его обратно, закрыв скрипящую на ржавых петлях створку. Дальше пришлось идти осторожно, чтобы ненароком не попасть на просевшую могилу, которые в большом своем множестве просели под гнетом годов и только покрытые мхом и лишайником кресты предостерегали о своих хозяевах.
- Вот там есть с базиликом, - Карл уверено пошел вперед и мы вышли к часовне, - Здесь похоронены особенные люди, - и он смахнул пыль с каменной поверхности одного из крестов. Приглядевшись, я рассмотрел интересный рисунок в виде изогнутого цветка. Никогда мне еще не доводилось видеть подобной символики на крестах, и почему-то вспомнились розенкрейцеры, но это была не роза...
- Базилик, - подсказал мне парень, - они истребители бесов и в память об их деяниях базиликом отмечены кресты.
- Почему именно этот цветок?
Тут Карл замялся, видимо не зная, что ответить, но, напустив на себя серьезность, таинственно произнес:
- Только настоятелю позволено знать эту тайну, чтобы знание не было осквернено нечестивыми мыслями...
Потом он огляделся по сторонам и тихо продолжил:
- Но я видел в дальних корпусах кельи и на дверях их прибиты кресты с базиликом.
- А кто в них живет?
- Похоже как будто никто. Однажды я работал на кухне и почти весь день следил через окно, но ни разу не видел, чтобы кто-то зашел или вышел оттуда. Мне тоже показалось странным, но спрашивать побоялся - ты же знаешь, что любопытство не приветствуется. Идем в часовню? - и он протиснулся в приоткрытую дверь, прочно севшую в землю.
В полумраке часовни тихо скрипела под ногами осыпавшаяся штукатурка. Уцелевшие витражи пропускали мало света и без того скудного в осеннюю пору, поэтому пришлось зажечь свечи, чтобы рассмотреть старинные работы скульпторов и художников. Копоть практически победила краски, и мы стали разглядывать лепные части интерьера, барельефы и в конце подошли к статуям Девы Марии и Христа. Работа поражала своей простотой и качеством, которое время не смогло уничтожить, обветривая и разрушая камень - чувствовалась рука мастера, сумевшего подчеркнуть основные линии, не углубляясь в лишние детали. Мы рассматривали и тихонько ахали, шепчась и восторгаясь прекрасным творением. Мое внимание привлек терновый венец Христа, и я поднес свечу, присматриваясь к растительным завитушкам. Терновник был заменен другим растением, а традиционные шипы оказались острыми листочками, умело замаскированными под колючки.
- Карл, взгляни-ка сюда.
Он подошел и стал вглядываться своими большими карими глазами, которые расширились еще больше, когда он понял что там изображено:
- Базилик! - ахнул он вполголоса
- Интересно что бы он означал здесь, вместо терновника? - задумчиво спросил я
- Иисус изгонял бесов.... Помнишь, как в притче про бесноватых, из которых Христос изгнал демонов и приказал им перейти в стадо свиней, которое бросилось потом с обрыва в глубокую воду. Значит, - Карл торжественно поднял вверх указательный палец, - Христос есть главный истребитель бесов, и Орден святого Василия действительно существует!
- Что это за Орден?
Он удивленно посмотрел на меня, уже оправившись от захватившей его эйфории, и понял, что сболтнул лишнее. Немного смутившись, он продолжил:
- Я слышал, как старцы говорили... Я не подслушивал, просто так получилось, - залепетал он, оправдываясь.
- Да не переживай ты так, я не болтлив по натуре - тебя не выдам. Расскажи, что ты знаешь об этом.
Карл немного успокоился, услышав мои заверения и засопел, теребя свои одежды и пряча глаза.
- Хорошо, - я увидел, что он не решается и предложил, - Давай я поклянусь пред тобой самой страшной клятвой, которую ты знаешь...
Он поднял глаза и сказал:
- Не нужно клятв. Если мне суждено погибнуть из-за слабости языка своего, то я уже сделал шаг к гибели...
- Прошу тебя, доверься. Никто, кроме Господа, слушающего нас, не узнает о том, что ты скажешь.
- Гореть мне в аду... , - он горестно покачал головой, и присел на каменную плиту, - Это все происки дьявола, толкнувшего меня любопытствовать и слушать недозволенное. Если бы я знал, что мне доведется в тот вечер услышать, то бежал бы не разбирая пути... , - он немного помолчал и, тяжело вздохнув, продолжил, - В тот день все раньше обычного разошлись по кельям, и я долго не мог уснуть, ворочаясь в постели. Лампада почти погасла, и я поднялся, чтобы добавить в нее масла, когда услыхал громкий разговор за дверью. Когда звуки почти утихли, я осторожно выглянул из-за двери. Голоса удалялись в сторону холма, к старой церкви, и проклятое любопытство потянуло за ними. Прячась за кустами я постепенно дошел до церковной стены и стал прислушиваться. Из-за толстых стен ничего не было слышно и пришлось подкрасться к двери. Оттуда раздавались вопли, проклятия и богохульные речи. Я заглянул в замочную скважину и увидел двух братьев, стоявших пред алтарем и держащих за руки старца Романа...
- Это тот, что накричал на меня как-то...
- Не удивляйся, брат, он слишком стар и часто его речи бывают странны и неприятны. Но то, что я видел... Старик извивался змеей в крепко держащих его руках и вопил не своим голосом. Потом его подкинуло вверх, и братьям пришлось хватать старика за ноги, повиснув на нем всем весом. Я уверен, что бес руководил им, потому как он носился по воздуху, таща за собой двоих крепких парней, и возносил хвалу омерзительным именам, которые мне противно повторять даже в мыслях. После из алтаря раздалось пение, царские врата отворились, и вышел настоятель, неся перед собой книгу. За ним шло несколько человек, которые пели молитвы. Когда настоятель раскрыл книгу, пение стихло, и он начал громко читать. Слова были очень странны, до сих пор я не слыхал такой странной литургии, но что-то неприятное пробудилось во мне от этих речей, и меня стошнило. Приписав это больному желудку, я продолжил наблюдать. Старик застыл в воздухе и склонил голову набок, словно умиляясь произносимым словам. Потом словно молния ударила в него, так он затрепетал, и руки держащих его задрожали от напряжения - он пытался вырваться. Тут старец выкрикнул и, выписав телом дугу, со всего маху упал на землю. Бесовская сила подняла его и ударила об землю в другом направлении. Братья еле удерживали его, когда им молотило, разбивая лицо в кровь. Я был уверен, что он мертв - таких ударов никто бы не выдержал, но он мало того, что остался жив, да еще после окончания ритуала изгнания, поднялся без посторонней помощи и тихо ушел в свою келью. Я прятался за углом, когда старец вышел и ушел к себе и продолжил наблюдать дальше. Настоятель поднял книгу вверх и вознес молитву святому Василию великому, при этом золоченый крест на книге блеснул и я разглядел на нем базилик...
- Орден существует до сих пор...
- Да. Они проводят тайные службы в старом храме
- И все же почему базилик?
- Я помню только легенду. При жизни святой Василий изгнал в ад множество демонов и за это Господь открыл ему тайные молитвы, которые тот записал в особую книгу. Она, кажется, так и названа в его честь. С помощью этих молитв многие пытались изгонять бесов, но не всем дано справиться с такой силой - только избранным. Говорят, что оригинал книги был погребен вместе с ним, и каждую весну до поздней осени на могиле растут синие цветы базилика - любимые цветы святого. Сорванные бутоны долго не вянут и отгоняют всякую нечисть.
- Вот значит в чем сила базилика... Интересно кто же основал Орден и с какой целью?
- Мне также хотелось узнать это. Я решил как-то выяснить, что же скрывают подвалы старой церкви...
- Ты же сказал, что там держат бесноватых
- Прости, я сказал то, что говорят многие, но это не вся правда... Несколько братьев исчезло после посещения старого храма. Я думаю, что они узнали нечто такое...
Возле двери раздался резкий звук и под сводами пронесся непонятный гул. Мы привстали и направились к выходу, но балкон над входом накренился, и половина его обвалилась, увлекая за собой часть стены. Я отскочил назад и потянул Карла к противоположной стене, а входная часть продолжала рушиться и в конце накрыла выход обвалившимся куполом. Чихая и кашляя, я разглядел сквозь завесу поднявшейся пыли заваленный выход. Мы были заперты.
Через время пыль улеглась, и мы стали осматриваться, стряхивая с себя песок. Продолговатый купол полностью завалил доступ к двери, и подойти туда не представлялось возможным - опасность быть заваленным держала на безопасном расстоянии. Карл попытался пробиться через окно, но кованые решетки не поддавались, чтя своей крепостью старания мастера-кузнеца. Пока парень метался от одного окна к другому, я присмотрелся к статуям. Потолочная балка при падении задела фигуру Христа и сдвинула ее на несколько сантиметров, открыв под основанием выглядывающий уголок чугунного люка. Карл прибежал на мой радостный возглас, и мы всем весом налегли на массивную статую, постепенно сдвигая ее, открывая потайной ход. Ржавая крышка прочно засела в полу, но Карл проявил находчивость поддев ее куском арматуры, найденной среди обломков. Люк заскрежетал по каменной поверхности и зазвенел, катясь по полу огромной монетой.
Темнота подземелья действовала угнетающе, и спускаться не было ни малейшего желания. Вздохнув и переглянувшись, мы осторожно погрузились в глубь подземного коридора. Он представлял собой узкий, извилистый ход, земляные стены которого местами разрушились под воздействием влаги, где приходилось почти протискиваться, становясь на колени. Подземный путь привел к такому же люку, стоявшему вертикально в стене, держась на мудреной объемистой петле, сплошь покрытой ржавчиной и землей.
- Похоже, заржавела, - голос Карла глухо зазвучал, отскакивая от сырых стен.
- Будем толкать, - ответил я и шутя пнул люк ногой.
Крышка легко отвалилась и ухнула куда-то вниз. В лицо ударил свет. Пахнуло теплом и свежестью. Немного земли обвалилось сверху, но мы, радостно отплевываясь и продирая глаза, стали выбираться наружу. Парень шел первым, и некоторое время было видно его силуэт. Потом он охнул и исчез в светлом проеме. Я поспешил выбраться из подземелья и, также охнув, ступил в пустоту. Прокатившись добрых семь метров по отвесному склону, я пребольно ударился о торчащую корягу, которая остановила мое падение. Где-то внизу стонал Карл и я попытался отыскать его, осторожно спускаясь по торчащим из глины камням и кореньям.
- Карл! Цел?!
- Кажется... цел, - отозвался голос из кустов, - только проклятые колючки, - он зашипел, продираясь сквозь заросли. Выйдя из кустарников, он представлял собой жалкое зрелище: одежда изорвалась и висела лохмотьями, обнажая покрытое царапинами и ссадинами тело, руки и лицо тоже нещадно исполосовали колючки, а на лбу красовалась набирающая вес шишка. Пока он сидел, вытаскивая колючую шрапнель, я осмотрелся. Подземный ход вывел за пределы монастыря, и далеко вверху виднелись его стены из темного камня. Вверх поднималась глиняная поверхность высокого обрыва, того самого, который мы видели, спускаясь в сад. Немного отдохнув и собравшись с силами, мы двинулись в путь.
Нас, конечно, наказали за самовольное отлучение, и целую неделю пришлось гладить тарелки на кухне. Но зато это время не прошло для нас даром - мы наблюдали за дверьми из дальнего корпуса, отмеченные особыми крестами. Похоже, действительно кельи пустовали, и нам ничего не оставалось, как только разочаровано оставить наши подозрения, но события одного вечера все круто изменили.
Как-то после вечерней, когда все уже разошлись, я тихо лежал в кровати, ожидая сон в гости. Сквозь дрему послышался тихий звук, словно кто-то скребся в дверь. Вставать не хотелось, и я повернулся на бок, решив, что это ветка, волнуемая ветром. Через время в окно тихо постучали. Не зная, что и думать я поднялся, одевшись, пошел к двери. На террасе стоял Карл и видно был чем-то взволнован. Чтобы не привлекать внимание разговором мы спустились вниз, и тут его прорвало:
- Я слышал! Там... В комнате с базиликовым крестом. Там кто-то есть. Он говорил...
- Постой. Объясни спокойно.
- В общем, я не стерпел сегодня и пошел туда. Меня никто не видел. Я спрятался за угол и стал заглядывать в окна, но сквозь витраж ничего не было видно. Я уже собрался, было уйти, когда услышал голоса. Их было двое - один очень низкий, почти грубый, второй как будто женский, или детский. Они спорили - слов я не разобрал. Потом стали удаляться и почти стихли. Прислушиваясь, я обнаружил, что голоса переместились в другую келью! Подкравшись ко второму окну, стал слушать. К ним присоединился кто-то третий, и потом все трое пошли в третью и четвертую кельи. Так следя за голосами, я почти добрался до конца корпуса!
- Ничего не понимаю. Они что, ходили сквозь стены?
- Ха! - он торжествующе улыбнулся и гордо произнес, - Я сначала тоже не мог понять. Но потом до меня дошло - там нет стен. Это одно помещение!
- Для чего такое огромное пространство?
- Вот в этом я еще не разобрался.... Да еще непонятно где вход.
- Хм, мне кажется, вход надо искать в старой церкви, не иначе. Ты хоть раз замечал, чтобы кто-то подходил или уходил от этого здания? Ну, вот и я тоже. Скорее всего, существует система подземных ходов, подобных тому, что мы обнаружили в часовне. Остается только выяснить, что же происходит в этом корпусе.
На завтра было решено пробраться в старую церковь, и мы разошлись по своим кельям.
Весь день, проведенный недалеко от старого храма, пошел на изучение окрестностей. Мы с самого утра напросились на работы по уборке опавших листьев, чистке садовых деревьев и осторожно нарезали широкие круги, постепенно сжимая в кольцо предмет нашего наблюдения.
Вечер, неуклонно кативший солнце за горизонт, в конце концов, прозвенел колоколом, призывающем к ужину. Как и было договорено, мы уселись за один стол и, стараясь не выказывать волнения, не спеша, доедали свои порции. Со звоном колокольчика все поднялись и начали расходиться.
- У старого колодца, - тихо обронил Карл
Из трапезной я вышел в числе последних и направился к одному из действующих храмов, якобы к вечерней службе и, скрываясь в вечерних тенях, проскользнул в направлении старой церкви.
Карл нетерпеливо поджидал и, увидев меня, зашипел:
- Только что я видел, как они зашли туда. Надо поспешить - они укажут нам вход.
Но его план был остановлен неприятным обстоятельством - один из братии остался на входе в церковь.
- Придется отвлечь его
- Каким образом?
- Я возьму это на себя,- сказал Карл, - твоя задача проникнуть внутрь...
И он вышел, даже побежал навстречу монаху-охраннику с громкими воплями, что кому-то там плохо и умоляя его помочь. Тот перекрестился и пошел за Карлом. Мне ничего не оставалось, как только воспользоваться ситуацией и прошмыгнуть в приоткрытые ворота старого храма.
Внутри было тихо. Прячась за колоннами, я добрался до центральной части церкви. За стеной высокого иконостаса сквозь щелки и резьбу пробивался слабый свет и, движимый любопытством я осторожно заглянул в алтарь. Последнее, что довелось увидеть - искаженное гневом лицо настоятеля и Мир потух.
Далекие голоса, гремящие эхом канализации, выводили из сна, превращаясь постепенно в громкие неприятные фразы:
- Грешные души! Как посмели вы ослушаться и нарушить запрет?! Ваше нечестивое желание сродни святотатству.
Я попытался разлепить глаза и один таки удалось - второй был залит засохшей кровью. Но и то, что довелось увидеть, было достаточно: надо мной грозно возвышался настоятель и бил в не отошедший еще мозг молниями слов, а недалеко в углу скрючился связанный Карл, дергаясь при каждом его выкрике. Позади нависающей фигуры стояли двое коренастых монахов с засученными рукавами, в одном из которых я узнал охранника, которого должен был отвлечь Карл.
- Я оставлю вас, дабы осознали вы всю глубину греховности содеянного, а после мы решим, как должно наказать подобное злодеяние... Молитесь, заблудшие души и просите Господа, чтобы внял вашим молитвам и даровал вам прощение!
- Не знаю. Охранник просто схватил меня и без лишних слов потащил сюда.
- Интересно где мы сейчас..., - я попытался сесть
- В подвалах. Когда нас тащили, я помню, что мы спускались несколько раз.
- Ничего не помню,... Голова трещит.
Наши руки были связаны, и после нескольких попыток Карлу удалось все же усесться. Помотав головой, он скинул повязку, закрывавшую глаза и прислонился к стене:
- Нас раскрыли. Такое ощущение, будто они уже знали о наших планах.
Дверь снова загрохотала, и вошел один из охранников. Он оставил миски с едой и развязал нам руки.
Прошло около двух часов, когда за нами вновь пришли:
- Вставайте. И следуйте за мной.
- Куда мы идем?
- Говорить не велено. Прошу вас братья вести себя смирно, чтобы мне не довелось причинять вам боль.
Мы вышли в довольно широкий коридор, выложенный камнем. В стенах изредка попадались массивные двери, похожие на ту, что была в нашей "камере". Через каждые пятнадцать-двадцать метров коридор разветвлялся, уходя в стороны темными туннелями, в которых иногда слышались звуки голосов.
Скоро конвоир привел нас к одной из дверей, судя по всему туда где "нас ждали" и выдал каждому нательный крест, сказав непременно надеть. Молча, мы их надели, и дверь перед нами открылась. В комнате было светло - горело несколько свечей, освещая скромную обстановку: деревянный рассохшийся стол, несколько скамей, стоявших у стола и подле стены, чугунная печь, отдающая теплом из угла, к которой мы подтянулись поближе, согревая озябшие руки.
Охранник вышел в коридор, и раздалось щелканье замка - нас вновь заперли. Чтобы как-то скоротать время я принялся рассматривать свой крест, украшенный замысловатым узорчатым цветком, в котором узнавался все тот же злосчастный базилик. По весу можно было принять металл за золото, если бы не стертые края, чернеющие по углам. Зато напаянная витая проволока, изображающая стебель и листочки, говорила об утонченном вкусе мастера, старательно исполнившем свое произведение. Сам бутон цветка изображался закрытым, и можно было рассмотреть лепестки, сделанные из тончайших листков металла, сквозь щелки которых проглядывался скрытый драгоценный камень. Аккуратно поддев ногтем один лепесток, я приоткрыл его. Внутри бутона что-то хрустнуло и то, что вначале я принял за камень, лопнуло и закапало вниз густой жидкостью. Почуяв неладное я отдернул руку, и лепесток захлопнулся, издав щелкающий звук. В воздухе разнесся неприятный запах, напомнивший горелую серу и огонь в печи вспыхнул, выбросив в комнату порцию чадного дыма. Кашляя мы стали размахивать руками, чтобы рассеять едкую завесу, но дым мало того что не рассеялся, он стал еще гуще и уплотнился, сжавшись в сгусток серого тумана, в котором угадывались слабые очертания человеческого тела. Оно протянуло к нам руки, и в голове зазвучал голос:
- Спасен и свободен! Столько лет заточения!
- Карл... Ты это видишь? - я на всякий случай попятился к двери.
- Эээ... Дааа... А что это?
- Вам не стоит пугаться, - успокоил голос, - благодаря тому, что сукровица вылилась, не впитавшись в кровь, я освободился, и не только я ...
- Что это значит? - недоверчиво спросил Карл
- Это означает то, что теперь мы не будем рабами друг друга. Заключенный в теле дух, связанный заклятьем и порабощенное духом тело.
- Ничего не понимаю...
- А откуда вы появились? - все допытывался Карл
- На кресте, который вы носите, прикреплено устройство, представляющее собой тюрьму для пойманного духа. В тончайшую оболочку из лепестков базилика залита сукровица последнего моего тела, закрытая от внешнего воздействия пластинами металлического бутона. При определенном заклинании и смешивании двух составляющих: крови живого тела и сукровицы мертвого, происходит насильное заселение духа в новую плоть. У всех подобных крестов существует сложный механизм, который приводится в действие Хозяином заключенных духов.
- Хозяином?
- Да. Только он имеет силу над всеми носящими в себе духа, управляя им при помощи связывающего заклятья. Он - самое ненавистное существо.
- А кто он, этот хозяин?
- Я с превеликим удовольствием поведаю вам все секреты, ибо очень истосковался по общению за многие годы заключения, но прошу исполнить мою просьбу. Для вашего же блага будет освободить еще одного несчастного, наверняка не один год томящегося в базиликовой тюрьме. Откройте лепесток, прошу вас, - и он указал на Карла, перепугано глядящего на свой крест.
Я раньше сообразил и проделал с его распятьем ту же процедуру, выпустив на волю еще один сгусток тумана. Невероятная скорость общения между обоими духами, не позволяла уловить смысл их разговора, но четко прослеживалась огромная радость, и вскоре они повернулись к нам, источая благодарные мысли.
- Мы хотели бы помочь вам, чтобы отплатить за сделанное добро. Сейчас к вам по коридору идут несколько человек, и среди них Хозяин. Он идет чтобы совершить церемонию связывания духов и насильного помещения их в ваши тела. Прошу вас подыграть ему, так как если раскроется правда о нашей свободе, вам поменяют кресты, но уже с новыми узниками, поэтому старайтесь повиноваться ему беспрекословно, не выказывая своих привычных слов и движений. Мы растворимся и будем непрерывно пребывать с вами, чтобы направлять ход ваших действий подсказками.
- А другие духи? Они вас не выдадут?
- Пока Хозяин ни о чем не подозревает, они будут содействовать нам, потому как их ненависть к Хозяину достаточно велика, хотя и умело скрыта. Все мы мечтаем уничтожить Хозяина. Все! Они у двери - будьте внимательны!
Дымовые фигуры исчезли. Мы с Карлом уселись за стол и приняли безучастный вид, ожидая пока проворачивается замок в двери.
Тихое шуршание многочисленных одежд заполнило узкую комнатушку - к нам пожаловало около двенадцати персон, среди которых было немало высокопоставленных особ. Особенно выделялась фигура в красной мантии, вокруг которой суетились несколько монахов, помогая расположиться, предварительно принеся предметы комфорта, состоящие из легкого кресла и уложенных в него невысоких подушек. Судя по поведению настоятеля, это и был Хозяин. Впрочем, мы и сами догадались, так как знали это лицо ранее из газет и журналов, трубящих о великом радетеле человечества. Что-то шевельнулось в душе. Какое-то далекое непреодолимое желание, очень сильное и древнее. Тогда-то я и вспомнил слова духа о ненависти к этому человеку - его ненавидели все, кто был рядом, и это чувство прочно укрепилось вокруг него, лелеемое веками, из жизни в жизнь, когда дух Хозяина переходил, ступая из умирающего тела в новую обитель. Пронзительный взгляд заставил опустить глаза - страшно смотреть в бездонную глубину вековой мудрости, страшно и в то же время жутко интересно. Опасность имеет свойство притягивать до тех пор, пока не осознаешь ее деструктивную природу и бежишь без оглядки, спасая самое ценное, чем владеешь в этом мире.
Крепкие руки ухватили и поставили на колени. Голос возвышенно зазвучал отрывистой латынью, втираясь в мозг удивляющими ощущениями. Что-то готовилось внутри меня. Что-то переворачивалось, стремясь защититься от нежелательного вторжения, подготавливаемого льющимися словами древности. Последнее слово показалось особенно пронзительным и это Что-то словно замерло во мне своеобразным анабиозом, как будто рыцарь, замахнувшийся клинком, вдруг застыл, замороженный леденящим дыханием Морозного Дракона. В тот же миг нательный крест выстрелил иглой, проколов кожу в области груди. Я дернулся и замер, привлеченный словами Хозяина:
- Асмодей!
- Да, Хозяин, - ответил лжеАсмодей моими устами.
- Белиал!
- Я здесь и готов служить, - произнес Карл
- Призываю к покорности вас! Усмирите слабого духа, спящего в этом теле, и властвуйте, до тех пор, пока отведено время ему. За этот срок я надеюсь, вы исполнитесь преданностью ко мне, иначе... Вы же помните, что стало в последний раз вашего бунта?
Мы склонились в немом раскаянии, показывая всем своим видом полное подчинение. В глаза смотреть не решались - слишком велика цена расплаты игры мыши с тигром.
- В дальние комнаты их, - приказал голос.
Бесконечные туннели убегали, мелькая однообразными поворотами и дверьми с решетчатыми окошками. Множество из комнат были заселены несчастными, и только один бог ведает, кто там влачил свою судьбу, скрытый кромешной тьмой подземелья.
Неизвестно сколько "Асмодеев" и "Белиалов" томилось там за свою любовь к свободе, ожидая преставления тела, навязанного Хозяином.
Тьма окутала жалкую каморку, когда охранник унес с собой остатки света. Шаркающие шаги стихли и я рискнул тихо спросить:
- Асмодей?
Молчание.
- Белиал?
Тот же результат.
- Карл, ну ты то хоть здесь, надеюсь?- мрачно пошутил я
Тихий вздох подтвердил, что шутка удалась.
- Хотел бы я чтоб все было иначе, - еще более тяжелый вздох, - Похоже, нас бросили...
- А вот тут вы ошибаетесь, дорогой друг, - ворвался радостный голос, заставив подскочить от неожиданности, - в мое время честь ценилась покуда больше чем в ваше и потому осмелюсь ответить вам эдаким комплиментом на ваше недоверие.
- А кто из вас здесь?
- Прошу любить и жаловать, Асмодей, собственной персоной.
- А второй?
- Белиал? О, он скоро вернется. Есть несколько незаконченных дел, которые он долго вынашивал в своем одиночестве и я не посмел задерживать его яростный порыв. Поверьте, он весьма достойная личность, и потому не стоит сомневаться в его честности и благородстве.