Она проснулась, когда на джунгли упали тени. Спросонья не поняла, где находится. Ей показалось, что она всё ещё ищет крааль Создателя, а рядом с ней Крелл. Она пошарила рукой, но его не было. Тут же, дёрнувшись, окончательно проснулась и с ужасом подумала, что с ней что-то случилось. Откуда эти странные мысли о том, что рядом с ней спит Крелл, что они вместе куда-то идут? Не нравилось ей, что мысли всё время к нему возвращались. Нужно перестать думать о нём. Она совершенно чётко знает, что должна держаться от него подальше.
Настя не спеша поела, попила водички. К этому времени в джунглях окончательно стемнело, можно идти. Она вышла на дорогу и посмотрела на тёмное небо. Венценосных видно не было. Возможно, её страхи напрасны, и её никто не ищет? Над этим надо подумать. Думать не хотелось, потому что мысли-валуны никуда не делись, тяжело ворочались в голове. Насте хотелось подумать о чём-то другом, кроме как о безудержном стремлении во Фриканию и о том, что от Крелла нужно держаться подальше, но другие мысли ускользали, расплывались. Спать не хотелось, но голова была тяжёлой. Всё же она сосредоточилась на станции, куда ей необходимо добраться. Там она сможет некоторое время пожить, пока не появится кто-нибудь из мархуров. Пешком более ста километров ей не пройти. Как ни странно, эта мысль далась ей легко. Всё, что связано с винторогими запросто обдумывалось.
Она шла по дороге всю ночь. Иногда останавливалась на отдых. Наскоро перекусив и выпив воды, снова шла. Звуки ночных джунглей не пугали её, потому что слышались в отдалении. Гораздо хуже было то, что заканчивалась вода, а искать ночью бутылочное дерево стало бы явным самоубийством. Ещё она обдумывала вопрос о своём дневном убежище. Не факт, что ей опять повезёт и под утро она сможет найти какую-нибудь пещерку. Настя посмотрела по сторонам: громадные деревья подступали к дороге. Опутанный лианами густой подлесок выглядел непроходимой чащей. Думать об убежище было тяжело, потому что связывалось с венценосными. Она решила, что ближе к утру просто свернёт в джунгли, а там что-нибудь придумает.
Настя окончательно выдохлась, когда, наконец, забрезжил рассвет. Она свернула в джунгли и пошла параллельно дороге, стараясь не рубить лианы, а проскальзывать между ними. Ей не хотелось оставлять за собой заметную тропинку. Солнце ещё не встало, но джунгли уже проснулись. Над головой промчалась стая обезьян и осыпала Настю бананами. Девушка с радостью подобрала несколько штук. Два оказались надкусанными, но остальные были целыми и очень спелыми. Дорогу ей преградило большое поваленное дерево. А, может, оно само упало от старости, таким толстым и могучим был его ствол. Она попробовала заглянуть под него в надежде опять обнаружить уютную пещерку, но, увы, ствол плотно лежал на земле. Настя приуныла. Она присела около него, но тут же вскочила. Первые солнечные лучи осветили виднеющуюся в просветы между кустами дорогу. Нужно было искать убежище. Перелезть через упавшего великана она не смогла, поэтому пошла в обход, углубляясь в джунгли. Оказалось, дерево переломилось на высоте Настиного роста и упало, сминая подлесок. Привстав на цыпочки, она заглянула в громадный пень. Понятно, почему дерево упало. Вся сердцевина сгнила и представляла собой высохшую труху. Настю осенило. Она повернулась к упавшему стволу: так и есть, в нём зияла большая тёмная дыра. Трухлявая сердцевина давно осыпалась, и дерево рухнуло. Настя торопилась побыстрее укрыться в этой норе, но во-время остановилась. Схватив сухую ветку этого же дерева, сунула её в ствол. И едва успела отскочить. Большая длинная змея выскользнула из темной дыры и скрылась в зарослях. Переждав немного, Настя снова сунула ветку, выбрав, на этот раз, длинную. Ветка почти целиком ушла в ствол и упёрлась во что-то твёрдое. Девушка поняла, что сердцевина выкрошилась не полностью. Жильцов в упавшем дереве больше не оказалось, и Настя со спокойной душой, ногами вперёд, полезла в темноту.
В стволе оказалось довольно просторно. Сесть, конечно, было нельзя, но она, перекатившись на бок, аккуратно постелила одеяло и легла на него. Рядом даже разместился мешок. Клаустрофобией она не страдала, да и светлый кружок над головой слегка разгонял темноту её убежища. Настя сняла сапоги и спокойно уснула.
Она проснулась оттого, что захотела в туалет. Очевидно, что была середина дня, потому что удушливая жара окутывала тело. Настя проползла к выходу из ствола, высунула наружу голову. И замерла. Прямо перед ней, на большом пне, в который она заглядывала, спиной к её убежищу сидел венценосный. Большая чёрно-серая птица настороженно вглядывалась в джунгли, а Настя, затаив дыхание, тихо-тихо поползла назад. Лишь скрывшись глубоко в стволе, она позволила себе вздохнуть. И обругать себя последними словами. Ведь она даже не обратила внимания на то, как замерли джунгли, какая тишина царит вокруг. Она боялась пошевелиться, помня о прекрасном слухе орлов-воинов. Спустя какое-то время шум крыльев возвестил о том, что венценосный улетел. Она подумала, не Крелл ли это был, но тут же болью ударило в виски, и возникла мысль о том, что ей нужно держаться от него подальше.
В туалет, всё же, хотелось, поэтому выждав некоторое время, Настя вылезла из ствола. При дневном свете она увидела недалеко бутылочное дерево и набрала воды. Затем, не желая рисковать, вновь улеглась на одеяло и продремала до самого вечера.
Станция.
Наступившая ночь ничего примечательного не принесла. Настя снова шагала по дороге, рассекающей джунгли, и прикидывала, что станция, где они ночевали с мархурами, должна быть уже недалеко. Так оно и вышло. В первых лучах солнца путница увидела вдалеке поляну с большим каменным домом, окружённым высоким забором, а, оглянувшись, заметила высоко в небе чёрную точку, быстро увеличивающуюся в размерах и вскоре превратившуюся в большую птицу, энергично машущую крыльями. Тогда Настя побежала. Она сам не понимала, почему бежит, что за страх подстёгивает её. Ведь она была совершенно уверена, что венценосный не причинит ей вреда, но всё же убегала от него.
Птица была уже близко, когда она подбежала к забору и толкнула калитку. Та была не заперта, и Настя ввалилась во двор. Оглянувшись, увидела засов и задвинула его. На крыльцо вышел Шеба. Он узнал девушку и улыбался ей, покачивая головой. Они вместе вошли в дом, и Настя кулем свалилась на ближайшую лавку. Шеба захлопотал над ней, стаскивая сапоги, подавая воду в грубо слепленной чашке из обожжённой глины. Она сразу решила, что расскажет смотрителю всё, как есть. Как осталась вместо Мэгги у венценосных, как откуда-то у неё появились хрустальные шары, а Повелитель Рэндам велел ей уезжать. Как она не стала ждать следующей недели, а ушла пешком, не желая видеть никого из них.
Пока она рассказывала, Шеба собирал на стол нехитрую еду. Каша из маиса, молоко, творог, сливочное масло, фрукты. Настя с удовольствием приступила к раннему завтраку, рассказывая, как она шла две ночи, а днём пряталась. Шеба удивлялся, всплёскивал руками и пододвигал к ней тарелки с едой. Сейчас ей хотелось лишь побыстрее вымыться и лечь спать. Старик посетовал, что горячей воды нет, ведь он не ждал гостей. Настя лишь рукой махнула. Горячее тропическое солнце нагрело воду в бочке, стоящей во дворе, до температуры парного молока. В ней она и вымылась, а потом, едва дотащившись до кровати, упала и отключилась.
нежеланная встреча.
Настя проспала несколько часов, а потом проснулась, вспоминая, как оказалась здесь. Вставать не хотелось. Внезапно в калитку сильно застучали. Она слышала, как Шеба, тихо ругаясь, открыл её, слышала чьи-то голоса. - Наверно, приехали торговцы-мархуры, - подумала она, - вот с ними и уеду, если они направляются домой.
По крыльцу застучали сапоги, а потом в дверь тихонько заглянул Шеба, виновато моргая, сказал: - Настя, ты уже не спишь? Не выйдешь ли к калитке? Там..., - он замялся, растерянно глядя на неё, - там... венценосный. Спрашивает тебя, ведёт себя вежливо. Может, выйдешь, поговоришь? Ему ведь ничего не стоит через наш забор перелететь, но он за калиткой стоит, не хочет нас пугать...
Настя вздрогнула, боль застучала в виски, а страх сжал сердце, но Шеба переминался с ноги на ногу, и она пожалела старого мархура: - спасибо, Шеба, я сейчас оденусь и выйду.
Он облегчённо улыбнулся ей и закрыл дверь. Настя быстро надела брюки, выдернула из мешка чистую рубашку и носки, сунула ноги в сапожки. Поплескала водой в лицо и выбежала на улицу.
За калиткой её терпеливо дожидался Крелл. Его глаза вспыхнули радостью, он шагнул ей навстречу: - Настъя, зачем ты так? Я очень за тебя испугался...
Она отшатнулась, выставила руки перед собой: - не подходи! Зачем ты здесь?
Он растерянно остановился: - но, Настъя, нам надо поговорить! И ты же согласилась, что я провожу тебя во Фриканию...
Она отступила ещё на шаг, скрестила руки на груди: - уходи, Крелл, я не знаю, о чём ты хочешь говорить. Мы с тобой едва знакомы, а ты разыскиваешь меня. Я тороплюсь во Фриканию, меня ждёт Джамайен. А ещё Патрик, Мэгги, - она улыбнулась своим воспоминаниям, потом перевела взгляд на венценосного. Он, нахмурившись, смотрел на неё, не делая больше попыток подойти. - Прощай, Крелл, я надеюсь, мы больше не встретимся. Лукас сказал, что мне лучше держаться от тебя подальше. Так я и поступлю. - Она повернулась, чтобы уйти.
- Лукас?? Подожди, Настъя! - он протянул руку, чтобы удержать её, но она уклонилась. - Я не буду к тебе приближаться, только расскажи, что ты помнишь о своём пребывании в Йоханнесе?
Она нехотя остановилась, наморщила лоб, вспоминая: - у меня в голове какой-то туман и стучит в висках, но я помню, как мы с мархурами приехали к вам, как они забрали Мэгги и уехали, а я осталась. Потом вы дали мне два хрустальных шара и Рэндам сказал, чтобы я уезжала, потому что мне нужно перенести в Азанию мою мать. Потом пришёл Лукас. Он улыбался и что-то говорил. Вот тогда он и сказал, что я должна держаться от тебя подальше. Мне это показалось правильным, поэтому я ушла ночью из дворца и пришла сюда, на станцию... Теперь ты оставишь меня в покое?
Крелл отступил на несколько шагов, горько сказал: - да, Настъя, я ухожу, иди, отдыхай, я больше не буду тебя беспокоить!
Настя кивнула и шагнула во двор, закрыв калитку. С поляны взмыл в небо орёл-воин, но она даже не оглянулась на него.
Признание сангомы.
Сангома Лукас, сидя за столом в своём кабинете, задумчиво листал хрупкие страницы древнего фолианта. Ему не давали покоя мысли о хрустальных шарах, принесённых Креллом и Настей из крааля Создателя. Что может такой шар? Ведь не зря Создатель позаботился о своих детях, предназначив его каждому виду разумных существ? Возможно, колдун Кумбо знает больше? Но встретиться с ним нереально, учитывая взаимную неприязнь венценосных и мархуров. Он сокрушённо покачал головой.
Вдруг, ударившись о косяк, с грохотом распахнулась дверь. В кабинет ворвался разъярённый Крелл. Лукас содрогнулся, встретив направленный на него ненавидящий взгляд. Свирепые глаза блистали яростью и гневом.
Венценосный в несколько широких шагов подскочил к сангоме и рывком выдернул его из-за стола: - ты!! Что ты сделал с ней, мерзавец??? Отвечай!! Он яростно встряхнул не сопротивляющегося сангому. Тот на секунду прикрыл глаза: именно этого он и опасался...
- Ничего особенного, обычный гипноз, - пробормотал он. Крелл небрежно его отпустил, и тот рухнул на стул.
- Крелл, успокойся! Это обычный гипноз! Через несколько месяцев она всё вспомнит, но её боль к тому времени утихнет, сгладится... - Он не знал, как подействует его гипноз на человеческую женщину, но постарался, чтобы его голос звучал уверенно.
Крелл, бешено мечущийся по кабинету, остановился, широко расставив ноги и спрятав сжатые в кулаки руки в карманы брюк. Пристально посмотрел на Лукаса: - не смей обращаться ко мне по имени. Я для тебя "баас Крелл". А теперь рассказывай!
Сангома пожал плечами: - мне нечего особенно рассказывать..., баас... Крелл. Повелитель попросил меня поговорить с девушкой. Я пришёл к ней вечером, поговорил и приказал забыть всё, что случилось с ней в Йоханнесе. Мы с Рэндамом посчитали, что так ей будет легче пережить позор, унижение и разлуку с тобой. Почему она ушла этой же ночью, я не знаю.
Совершенно успокоившийся Крелл качнулся с пятки на носок, холодно произнёс: - я ненавижу тебя, Лукас, и обязательно убью, как только представится случай. В моём лице ты только что приобрёл смертельного врага.- Он повернулся и вышел из кабинета.
Побледневший сангома встал и закрыл за Креллом дверь, уныло размышляя, что теперь его жизнь не стоит и выпавшего пера. Никто из врагов Крелла долго не прожил. Он был самым беспощадным и жестоким из братьев. Неважно, что они, порой, смеясь, называли его Малышом. Все знали, чего он стоит. Не зря армия, состоящая из гордых и строптивых орлов-воинов, безоговорочно подчинялась ему.
Разговор братьев.
Крелл без стука открыл дверь в кабинет Повелителя и спокойно вошёл. Рэндам, сидевший за столом, поднял на него вопросительный взгляд: - что-то случилось, Крелл?
- Случилось, - ровно ответил тот, - по твоему приказанию Лукас применил своё проклятое умение к Настъе, и она забыла меня...
Повелитель усмехнулся: - тем не менее, крепко же она держит тебя за хвост!
Развалившийся в кресле у окна Рэмси хохотнул: - скорее уж за другое место!
Крелл никак не прореагировал на шутки братьев: - ты можешь что-то сказать в своё оправдание, Рэндам?
Тот удивленно посмотрел на него: - а я должен оправдываться перед тобой, Крелл?
- Я думаю, должен. Я не помощник и не твоя собственность. Ты приказал уничтожить её воспоминания обо мне. Теперь она не хочет меня видеть...
Рэндам твёрдо взглянул на него: - Крелл, так будет лучше для вас обоих.
Брат задумчиво кивнул головой: - понятно, то есть ты, всё же, считаешь меня своей собственностью. Мало того, ты и за Настъю всё решил. И она для тебя, видимо, где-то на уровне безмозглой обезьяны...
Рэндам дёрнулся, нахмурившись, но Крелл продолжил, вызывающе глядя на Повелителя: - я больше не считаю тебя своим братом, Повелитель Рэндам! Отныне я всего лишь наёмный работник в должности Командующего армией Йоханнеса. Как только я подготовлю себе замену, я уйду. А Лукаса я убью. - Он повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Рэмси укоризненно посмотрел на старшего брата: - какая мамба тебя укусила, Рэндам? Ты, на самом деле, приказал лишить девочку памяти? - Повелитель, не отвечая, кивнул. Рэмси сокрушённо покачал головой: - я никогда не видел Крелла в таком гневе. Боюсь, нас ждёт не самая весёлая жизнь. Ну а Лукасу надо выбирать место, где бы он хотел быть похороненным. Крелл его убьёт и глазом не моргнёт.
Повелитель согласно дёрнул уголком рта: - да, убьёт. Может, Лукаса отправить куда-нибудь? - Рэмси скептически посмотрел на него: - ты же знаешь, что Крелл найдёт его где угодно. М - да, ситуация...
Вечером Крелл не пришёл на ужин. Прислуживающий в столовой помощник доложил: - Командующий Крелл сообщил на кухню, что отныне он будет питаться вместе со своими воинами.
Повелитель помрачнел. Ужин прошёл в тишине, даже дети разговаривали шёпотом.
На следующий день Крелл не появился в столовой ни на завтрак, ни на обед. Приглашённый к старшему брату, он стоя выслушал его пожелания по обучению молодых венценосных, сухо подтвердил свою готовность к исполнению и, поклонившись Повелителю положенным ему по статусу поклоном, вышел из кабинета. Рэндам, втайне надеявшийся, что гнев младшенького к утру пройдёт, заскрежетал зубами.
Во дворце Повелителя венценосных установилась напряжённая тишина. Придворные избегали встречаться с хозяином, который сверкал яростными глазами на каждого, кто осмеливался с ним заговорить. Натыкаясь на укоризненные взгляды Рэмси и Лидии, он свирепел ещё больше.
Страх Лукаса.
К удивлению всех придворных, сангома Лукас запил. Никто и никогда не видел его пьяным, хотя недостатка в алкогольных напитках венценосные не испытывали. Великолепные виноградники Йоханнеса заполняли винный подвал дворца изысканными винами, заключёнными как в бутылки, так и в большие бочки.
Заглянув к Лукасу в кабинет, Рэмси увидел его в абсолютно невменяемом состоянии. Пустые бутылки из-под вина неряшливо катались по ковру. Сангома повис у Рэмси на шее и плачущим голосом стал рассказывать о том, что Крелл обещал его убить. Венценосный брезгливо отстранил его и насмешливо сказал:
- только единственное существо во всей Азании может попросить его не убивать тебя, и он послушается...
- Кто?? - Лукас, кажется, даже немного протрезвел,
- боюсь, она не захочет просить за тебя! - Рэмси откровенно смеялся.
- А-а-а, Настъя, - сангома повесил голову, слезливо сказал: - а ведь Крелл ещё не всё знает...
Венценосный насторожился: - что ещё?
- Ах, я побоялся ему сказать. Ведь память может и не вернуться к Настъе. И это беспамятство... оно может прогрессировать... . Я совсем не знаю, как мой гипноз действует на людей!
- Ах ты, гнилой зародыш тухлого яйца! - Рэмси схватил Лукаса за грудки и с силой встряхнул: - да что же ты наделал-то?? Почему не отказался, не объяснил всё Рэндаму??
- Я побоялся разгневать Повелителя...
- Ну вот что, - жёстко сказал Рэмси, оттолкнув сангому от себя, - когда Крелл тебя убьёт, я никому не позволю тебя похоронить. Пусть твой гниющий труп послужит пищей падальщикам-марабу! - Он с презрением посмотрел на упавшего головой на стол Лукаса и вышел, хлопнув дверью.
Рэндам поморщился, услышав от брата неприятную новость: - да, с Настъей нехорошо получилось. Может быть, Лукас сможет что-то исправить?
Рэмси пожал плечами: - не знаю. Если его гипноз разрушает в её мозгу какие-то связи, едва ли он сможет остановить этот процесс.
- Тогда Крелл просто разорвёт его когтями на куски.
- И поделом ему, - неприязненно ответил Рэмси, - да и ты в этой ситуации получился далеко не в белых пёрышках.
Рэндам вздохнул, но ничего не ответил. Подумав, попросил: - не говори ничего Креллу. Если он узнает... .
Рэмси скривился: - я не скажу, но если она и дальше будет терять память, он об этом обязательно узнает. - Они грустно переглянулись.
Встреча с Косо и отъезд во Фриканию.
Настя наслаждалась отдыхом на станции. Шеба категорически отказался взять у неё те немногие деньги, которые она могла ему предложить. Они поговорили о том, как Настя будет добираться до Фрикании. Смотритель рассказал, что через месяц - полтора начнётся дождливый сезон, тогда жизнь в Азании замрёт. В преддверии его все торговцы стараются побыстрее закончить свои дела, а, значит, скоро на станции будет не протолкнуться от гостей. С кем-то из них она сможет вернуться во Фриканию.
Собственно, так и получилось. Спустя несколько дней в ворота постучали, а затем Настя с радостью встречала старого знакомого. Мархур Косо с двумя товарищами везли в Йоханнес кофе. Мешки с зёрнами были плотно уложены на три повозки. Девушка приуныла. Ведь мархуры направлялись в Йоханнес, но Косо её утешил, пообещав, что через четыре-пять дней они вернутся. Повозки будут пустыми, и она сможет с удобством ехать до самой Фрикании. Настя не заикалась об оплате своего проезда, посчитав, что поговорит с Косо, когда мархуры вернутся из Йоханнеса.
Пять дней пролетели незаметно. Весь день она была занята. Станция стала для неё родной, и Настя старалась помочь Шебу. Она тщательно вымыла пол во всех комнатках и подсобных помещениях, с песком и глиной вычистила и вымыла гору посуды. Обмела от паутины и протёрла влажной тряпкой бревенчатый потолок. Целый день посвятила окнам, оттирая с них застарелую грязь.
Ещё дважды приезжали торговцы, направлявшиеся в Йоханнес, и Настя охотно заменила Шеба у плиты. Кажется, он чувствовал себя неловко и неуклюже благодарил за хлопоты, а перед приездом Косо попытался сунуть ей в руки несколько монет, в том числе одну медную, которая, как знала Настя, высоко ценилась. Она возмутилась и пообещала оставить ему все имеющиеся у неё деньги, как плату за питание и жильё. Шеба в ужасе замахал руками.
Косо с товарищами приехали под вечер пятого дня. На повозках лежало по нескольку мешков с какими-то листьями, которые, как пояснил Косо, использовались мархурами для приготовления соусов. Росло это растение только в долине Йоханнеса. Торговцы были довольны. Весь кофе забрал повар из дворца Повелителя и уплатил за него хорошие деньги. На радостях Косо отказался брать с Насти деньги за проезд. Наутро, распрощавшись с Шебой и расцеловав его в обе щёки, она устроилась в повозке Косо, расстелив на мешки с листьями своё походное одеяло. Листья были упругими и приятно пружинили. Буйволы шли неторопливым ровным шагом, и Настя, незаметно для себя, задремала.
Весь день, открывая по временам глаза, она находила взглядом чёрную точку в высокой голубизне, неподвижно зависшую над неспешно плетущимися повозками.