Аннотация: Будущего императора, которому до коронации оставалась какая-то пара дней, отравили ужасным ядом. И теперь к его ложу приходит Дхейя с золотыми ножницами, перерезать нить завершающейся жизни...
Дхейя и вянущий Цветочек
- Цветочек, ты вянешь, - грустно заметила Дхейя, присаживаясь рядом с ложем Цветочка.
- На то похоже, - так же грустно отозвался Цветочек.
- А чего мне говорить? - удивился тот, прищурив глаза - знаменитого фиалкового цвета Шети. - Я жить хочу, Дхейя. А то как-то слегка нечестно.
- Честно? - удивилась Дхейя. - Это как - честно? Никогда не понимала этого слова, впрочем, людей по большей части - тоже. - И принялась болтать ногами, как обычная девчонка.
Цветочек некоторое время прислушивался к ритмичному скрипу кровати, затем хрипло рассмеялся.
- Нечестно - это значит, мне не нравится, как складываются обстоятельства. Я люблю жизнь, Дхейя. Люблю, что она изначально вознесла меня так высоко, люблю красивые шелковые одежды, быстрых скакунов, прекрасных девушек. Понимаешь?
- Не понимаю, чего тут нечестного, - Дхейя покачала золотистой головкой. - Вот если скажут - нечестно, что я пришла за младенцем, которого сразу после рождения бросили помирать в канаве, я еще могу согласиться.
- Да ты философ, Дхейя, - устало заметил Цветочек.
- Отнюдь, - возразила она. - По правде, я не особо люблю беседы со смертными. Они похожи на тебя. Даже если они и ждали с нетерпением моего прихода - все равно, недовольны. Жалуются. Несправедливо, говорят.
Дхейя достала из складок одежд маленькие золотые ножницы и пощелкала ими.
- А это зачем? - полюбопытствовал Цветочек.
- Резать нить, - пояснила Дхейя. - Когда ты наконец поймешь, что цепляться за уходящее бессмысленно, то...
- Что, настолько сильно цепляюсь? - хмыкнул молодой Шети.
- Не поверишь, насколько, - тихо подтвердила Дхейя. - Но это был акори шаи, так что ты сдашься. А я подожду.
- Да ну ты! - выдохнул Цветочек. - Недешевое удовольствие. Буду утешаться тем, что хоть пооблегчил карман своему убийце.
- Интересно с тобой, однако, - сообщила Дхейя. - Не злишься, не плачешь.
- Почему же, злюсь. Только плакать мне действительно не о чем. Всю жизнь меня очень ценили - и даже ядом отравили не простым, а очень дорогим...
- А знаешь, кто это сделал? - улыбнулась Дхейя. - Сказать?
- Скажи, - оживился Цветочек. - Когда я стану императором, а это уже скоро, какая-то пара дней...
- Но умрешь ты скорее, Цветочек, - напомнила Дхейя.
- Шино Шети, - поправил он. - Почему ты все время зовешь меня Цветочком, Дхейя?
- Почему... знаешь, там, куда уходит Слепая дорога, где серые холмы тонут в небесах, где не слышно голосов, а сон реальнее, чем явь, - там тоже растут цветы. Но не такие, как здесь. Стебли у тех цветов тонкие и длинные, а лепестки нежные, почти невесомые, такого же цвета, как твои глаза. На их аромат слетаются не пчелы и бабочки, а потерянные души.
- И что потом с теми душами?
- Ничего, - вздохнула Дхейя. - Аромат этих цветов дурманит, лишает воли и возможности покинуть Страну туманов. Они навсегда останутся потерянными душами и будут иногда приходить во снах к живым... Цветочек.
- У всех Шети такие глаза, - тихо промолвил юноша.
- Но в тебе явно есть что-то от этих цветов, - неожиданно развеселилась Дхейя, снова делаясь похожей на озорную девочку. - Они растут там, где нет ни воды, ни земли. Они завораживают и вызывают сильное желание смотреть на них, дышать их ароматом... и растоптать их поскорее, чтоб избавиться от наваждения.
- Кстати, - вспомнил Цветочек. - Ты говорила, будто знаешь, кто меня любезно угостил акори шаи?
- Не секрет, - отозвалась Дхейя. - Для тебя уже не секрет. Ты вянешь, Цветочек.
- Так кто?
- Вспомни девушку с глазами, как горные озера. Они глубоки и холодны, поверхность воды согрели солнечные лучи, а в глубинах спрятана запретная любовь. Она с радостью отдала бы без остатка и улыбки, и сердце своему избраннику... но благородная Оша скорее соединится с вечностью, чем с ним. Ведь она должна стать женой императора.
Дхейя снова пощелкала ножницами и выжидающе посмотрела на Шино.
- Сдаться? - криво усмехнулся он. - Так должно сделать, Дхейя? Здесь и сейчас - испустить дух, и пусть влюбленные обретут друг друга?
- Разницы нет, сдашься ты или нет, исход один, - отозвалась она. - Но если ты по своей воле поможешь акори шаи сделать свое дело, разве не станет тебе радостнее на душе?
- Если честно - то не особо.
Дхейя ласково прикоснулась к жестким волосам цвета воронова крыла и прошептала:
- Что тогда может доставить тебе радость? Мне не хочется, чтобы ты уходил таким, Цветочек. Таким ты точно станешь потерянной душой.
- Как можно, - выдохнул Шино, бессильно откидываясь на подушку. - Я же Цветочек... я казню Сано... женюсь на Оше... и все мои враги будут кружиться вокруг меня в хороводе потерянных душ...
***
Акори шаи коварен, как лисица. Дарит милосердную и быструю смерть, но отсекает самую возможность излечения.
Вечером следующего дня Сано Шети, с траурным выражением на лице, направился в комнату, куда вчера отнесли его старшего брата, отравленного страшным ядом. Рядом с ним семенила хрупкая Оша, время от времени бросавшая на нового будущего императора испуганные взгляды. Позади них толпились придворные - отдавая дань ушедшему в Страну туманов, все одетые в белые шелка, без единого яркого лоскутка.
Когда рука Сано потянулась открыть дверь, прекрасное лицо Оши, и без того бледное, сделалось белее ее наряда.
- Еще немного, милая, - почти не двигая губами, прошептал Сано. - Это была последняя препона к короне и нашему счастью, и мы ее убрали. Закончим этот спектакль, Оша.
Выпрямившись, будущий император - а за ним Оша и придворные - шагнул в скорбную комнату.
"Она ушла", - думал Шино Шети, временами потирая ноющие виски. - "Она ждала всю ночь и весь день, но не дождалась. Но не стоит торопиться радоваться".
- С тобой интересно, - сказала на прощание Дхейя, пряча свои золотые ножницы. - И я рада этому. Ведь нам с тобой отныне придется часто беседовать, Цветочек.
- Почему? - внешне невозмутимо поинтересовался молодой человек.
- От акори шаи нет лекарства, Цветочек, - с грустной улыбкой ответила Дхейя. - Поэтому время от времени я буду приходить к тебе. Кто знает, как долго. У тебя очень сильная воля. Но когда-нибудь ты неизбежно найдешь дорогу к одному-единственному, твоему серому холму - и расцветешь подле него колдовским цветком.
"В моих помыслах нет добра", - как-то отстраненно размышлял Шино. - "И очень скоро они все убедятся, насколько его там нет. Завтра же, после коронации".
"Но это ведь слегка нечестно? Хотя - Дхейя права, действительно, очень непонятное и обоюдоострое слово".
Шино Шети сел на своем ложе и голосом, не выражающим никаких эмоций, промолвил, обращаясь ко множеству смертельно бледных лиц, возникших в дверном проеме:
- Вы, верно, собрались здесь, чтобы сообщить мне об окончании приготовлений к коронации?