Однажды человек с волчьим лицом, который сидел на рынке и торговал семечками, исчез. И его ящик, похожий на раскрытый от удивления рот, весь день оставался пустой.
- Свято место пусто не бывает,- сказала Варвара, торговавшая луком, и буквально на следующий день появилась старушка с точно такими же семечками и уселась на место исчезнувшего.
Но и старушка долго не задержалась на рынке. Растворилась через неделю.
Следом за старушкой потерялась и Варвара с луком, а вскоре и сам рынок.
Территорию обнесли забором, и на месте рынка закипела стройка.
Поползли слухи, что по ночам там воют собаки и крики людей (а на стройке работали одни китайцы), оглашают окрестности нецензурной бранью. Причем ругались на русском языке.
- Живодерню устроили,- возмущались местные жители.
- Всех собак в микрорайоне съели,- шушукались между собой владельцы собак.
Но количество бездомных собак вроде не убавлялось, как обычно в весеннее время, они бродили стаями и были озабочены только одним - любовью.
Китайцы, возводившие новостройку, сидели в своих вагончиках тихо, и никто из жителей не видел их узкоглазых лиц.
Однако за стройкой велось круглосуточное наблюдение. Каждое утро в доме напротив на застекленный балкон четвертого этажа выкатывали кресло с пожилым гражданином, и оставляли его там до позднего вечера, вместе с уткой. Старик не выпускал из рук бинокля, даже когда принимал пищу. Домашние пробовали увлечь его телевизором - бесполезно, у старика были свои виды на жизнь. Он возвышался над загадочной стройкой как бог и чувствовал себя почти Юпитером.
Но как не просил он оставить его на балконе на ночь, никто из домашних не соглашался. Наконец внук сжалился над ним и, однажды, ночью выкатил кресло на балкон. Укутав старика пледом, он пошел спать.
И вот где-то в середине ночи территория стройки оживилась, и оттуда понеслась, ( полилась) брань, потом жалобно завыли собаки, потом снова русский мат, потом разом загорелись все, находящиеся на стройки фонари и все стихло.
Но старик успел заметить самое главное - отсутствие собак и китайцев. Ни один из китайцев не вылез из своего спального вагончика.
- Может быть, крики доносились из вагончика? - подумал старик.
И тут он увидел, как сидящий в тени фонарного столба человек с волчьим лицом, соскочил с деревянного ящика и снова зашелся отборным матом, понося всех и все, а потом громко и протяжно завыл, как побитая собака.
Из вагончика выскочил заспанный китаец, и, размахивая во все стороны руками, стал гнать его прочь: - Псел отсюда, оборотень, псел. Спать не даесь людям.