Аннотация: Мне довелось еще увидеть старых вятичей. Тех, кто в наших непроходимых лесах сохранил истинный Русский дух. Прежде всего, это были неизъяснимо добрые люди. Добро и любовь буквально светились в их глазах.
Н.Н.Смоленцев-Соболь
ИЖЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ
(Продолжение)
"ЛАПОТНАЯ" РУСЬ ПРОТИВ КОМИССАРОВ В КРАГА (часть 1-я)
Когда говорят "лапотная Русь", у меня лично это вызывает возмущение. Потому что Русь я знал с детства мою, Вятскую. И лапотной Русь в моих вятских краях, возможно, никогда не была. В Ижевском Заводе - точно.
Смотришь на старые фотографии: на рабочих, на мастерах и подмастерьях, полукафтаны, высокие кожаные сапоги, картузы с высоким верхом, у многих из кармана свисает цепочка от часов. Офицеры и техники в мундирах, в форменных фуражках. Красота, зрелость, мощь.
А еще - лица моих предков. Лица, полные достоинства. Взгляд чистый, спокойный, уверенный. История хранит десятки семейных преданий, как вятские в конце 19 века, в начале 20-го богато жили. Выучился грамоте, знаешь ремесло, умеешь руки приложить, не ленишься - в богадельне не умрешь.
Современный читатель скажет: да, это в Заводе, с его традиционно-высокими доходами, с его культурно-экономическими связями. Если заводские посылают своих детей получать образование в училищах, гимназиях, а то и в университетах, так о чем речь? Если в Ижевских заводах служат выпускники лучших учебных заведений страны, как гражданских, так и военных, как же не быть здесь высочайшей культуре? Если Ижевцы распродают свою продукцию по всей России, вывозят ее на всемирные выставки и получают первые премии да золотые медали, как тут не набраться спокойного достоинства? А что же крестьяне? Те, которые от зари до зари в полях, на лугах, в лесу. Пашут, косят, заготавливают лес, жгут уголь, выращивают скот.
Передо мною старые фотографии крестьян нашего чудного, прелестного Севера, пермских и вятских лесов. Охотников-промысловиков, рыбаков, хлебопашцев, монахов, мелких торговцев, рабочих небольших заводиков и предприятий: пивоваренных, маслобойных, кирпичных, лесопильных, смолокурных, кожевенных, мельниц и хлебных лабазов и пристаней. Все одеты чисто, бороды мужчин расчесаны, платки на женщинах опрятно повязаны. Их трудом создавалась предприимчивая, старательная, трудолюбивая, богатая, щедрая, добрая святая Русь.
Они, собирая по копейке да по пятачку, ставили удивительной красоты церкви и часовни, поддерживали кладбища, сбивались в земельные и торговые кооперативы, выкупали предприятия, заводы, мельницы, распахивали новые земли, строили дороги, мосты, земские больницы, школы, устраивали библиотеки, трудовые общины, дома призрения для сирот, а в неурожайные годы открывали кухни для бедных.
Их дома, бревенчатые избы-пятистенки, были крепкие, добротные, они выдерживали и 40-градусные морозы, и дожди, и ветра. Их амбары и овины ломились от зерна. Их дворы были полны домашнего скота. Птичники - домашней птицы: кур, уток, гусей. Огороды давали всевозможный овощ: картошка, капуста, лук, огурцы, морква, зелень, - все было свое и в достаточных количествах.
Холодильников тогда не было, однако вятский народ прекрасно обходился без них. Весь необходимый овощ закладывался в так называемые "репные ямы". В начале 1990-х, когда нерусский Гайдар с прочей нерусской братией стал проводить очередной социально-экономический эксперимент, я вспомнил этот опыт моего народа. "Репные ямы" сохраняли картофель, морковь, чеснок, черную редьку и даже зимние яблоки до самого апреля.
Упорны в своем выживании были вятичи! И преуспевали.
Только чуть больше 17 процентов всего крестьянского населения Вятской губернии до революции были однолошадными. Около 40 процентов хозяйств имели 2 лошади. Остальные - три и больше. Коровы, козы, овцы, пчельники, рыбные угодья, охота, ягодные места - все несло в дома довольство. Помню с детства: долгими вечерами бабушка моя пряла и вязала. Ее мать научила, вошло в привычку, в жизнь, и ничто не смогло загубить это умение.
В варежках и шапках, в вязаных штанишках и кофтах мы все повырастали. Валенки - всегда в доме. Были даже какие-то старые, "у татар куплены ишо при царе", мягкие, на кожаной подошве. Была также мебель, совершенно немыслимая в советской стране: оттоманка на резных, покрытых лаком ножках, с резными подлокотниками, "горка" для посуды, старый дедов стол, дубовый, монолитный, неподъемный, с дюжиной ящиков, укрaшенный резьбой."Из старого дома",- кратко и многозначительно говорили взрослые уже в 1960-х.
Со стороны отца - однодворцы. Что за однодворцы, никак не мог понять. "Одним двором жили, - говорил отец, воспитанный в духе социализма и марксизма-ленинизма. - Больше ничего не было". Позже посмотрел: у нас на Вятской сторонке это обедневшие дворяне, разжалованные и ссыльные, нашедшие приют в наших лесах, да прижившиеся еще со времен Хлыновских походов и битв с черемисами.
Как-то попал один из моих предков в Старые Зятцы. Завладел мельницей, торговал мукой, зерном да крупами, медом да деревянным товаром, да лесом - продавал на Сюгинский Завод, на Ижевский Завод, на строительство железной дороги от Агрыза на Ижевский. Был предприимчив, работал не покладая рук, завел ямское хозяйство: перевозки людей и товаров, богател. А заодно богатело все село: начинали свои мастерские, открывали лавки, скупали товары, ездили торговать, сколачивали артели, брали подряды.
Сметлив был русский предприниматель. Если брался за дело, то в несколько лет становился и пароходчиком, и миллионщиком. Недавно обнаружил свидетельство тому в письмах земляков, Жернаковых, опубликованных на интернете. Примерно с наших же мест были Жернаковы, из села Паздеры, Сарапульского уезда. Шли Жернаковы тем же путем, что и многие в нашем краю.
Как пишет в предисловии публикатор этих писем: "Семья, продавшая в голодную зиму 1882 года последнюю лошадь, к 1893 году имела уже два небольших парохода (в 6 и в 25 лошадиных сил), спустя год купила сорокасильное судно за девятнадцать тысяч рублей, а еще через год - большой пароход, стоивший сто двадцать тысяч рублей..."
Так жила, работала, шла к процветанию старая крестьянская Русь до 1917 года.
Еще что помогало, это вера. Старые устои, традиционность, что получено от дедов, то преумножалось внуками. Поэтому так крепка была в наших вятских краях старая строгая вера. И мой предок был, очевидно, со стороны староверческой, так что и меня в свое время окрестили не в официальной церкви, а в домике у крестной моей, тети Веры Злобиной, на Чуру.
Старики и старухи порассказали тогда: весело, богато жили раньше! Все от леса. Лесом строились, лесом кормились, одевались, обувались, токарили миски, чашки, плошки, сбивали бочки, кадки, собирали сани да телеги, хлебом да мясом торговали, лен трепали, масло давили, охотничали, шили меховые вещи да разукрашивали бисером, а то жемчугом, особенно брали такую одежду окрестные удмурты.
Так, мебель свояк злобинский делал в своей мастерской: не то что из Глазова или Ижевска - из Казани, из Вятки, да из-за самого Урала за его столами, стульями, оттоманками, креслами, этажерками, резными сундуками да "горками" ехал клиент. Может, от него и была дедова мебель "из старого дома".
Дела селяне вели строго, терпеливо, подсчитывая расходы и барыши, на баловство не тратились. Разве что малышам конфеты да пряники. А сами - хлебушек домашний, из печки, куда как сытно и сладко! И на них практически не найдешь лаптей. Осенью с ярмарки обновы всей семье. Хозяйка в новой шали, новые юбки в сундук закладывает, сережки с бирюзой, а как же, мужу надо нравиться! Сыновьям-подросткам - сапожки со скрипом, рубашки яркой расцветки, полушубки да шапки. Девочкам - платья да ботики, шубки беличьи да всем книжки и тетради для школы. Сыта, одета и обута наша Русь была своими трудами и молитвами.
Мне довелось еще увидеть старых вятичей. Тех, кто в наших непроходимых лесах сохранил истинный Русский дух. Прежде всего, это были неизъяснимо добрые люди. Добро и любовь буквально светились в их глазах, каждое слово, будь то ироническая шутка или присказка, а то иной раз вдруг уничижительное прозвище, произносили они как-то беззлобно. Даже жуткие истории, что в соседней деревне мужик топором милиционера зарубил, рассказывались без торжества, а словно бы с приахиванием.
А еще они любили труд. Никакие советские миазмы, ни мобилизация в Трудармию, ни высылка на поселения, ни каторжные работы на торфоразработках и лесоповалах, ни обворованные трудодни в колхозах и на стройках социализма не выбили любви к труду у того же Саши Злобина. У него ноги отнимаются, а он приехал к нам, топор в руки, там калиточку поправил, тут изгородь наладил. К матери моей: "Дай-ко ишо что сделаю, сестренка!"
Сестрой моя мать доводилась ему по крещению - старая Кузьмовна, мать Саши, была крестной матерью для моей. Маме стыдно: "Саша, ты отдыхать приехал, здоровье поправлять..." А он: "Здоровье среди добрых людей само собой придет в порядок. Вот мне с тобой, сестренка, поговорить по душам - и нет хвори!" Что ни день, идет на базар, покупает фрукты, зелень, от денег отказывается. "Что деньги, сестренка? Суета и маета от них. Зарабатывам, чтобы потратить. Хорошим людям добро сделать".
И это после резни 1918-1919 годов, после массовых репрессий в 20-х, после коллективизации в 30-х, после чисток 1937-1940-го годов, гибели родных и близких на Второй мировой войне, после голода 46-47 годов, после того, как их десятилетиями вбивали, втаптывали в грязь, в животное состояние жирномордые "товарищи".
ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ АРМИЯ
Когда в наших краях весной 1918 года появились странные люди в кожаных пальто, кожаных картузах со звездами, в кожаных желтых крагах, все вооруженные до зубов, все требующие хлеба, мяса, масла, яиц, зимней одежды, лошадей, телег, саней, фураж, рассказывала Кузьмовна, мать Саши и крестная моей матери, люди поначалу давали им: вы власть, вам виднее, поди, наголодались там, в петроградах-столицах, пока митинговали.
Но эта сволочь шла и шла. Ее становилось все больше и больше. Кожаные назывались комиссарами. Они были начальники над подчиненными им живоглотами. Те просто назывались "продотрядовцы".
Сначала платили хоть какие-то деньги, потом стали выдавать расписки: "Взято у гр.Злобина ржи - 10 пуд, овса - 14 пуд, гороха - 4 пуда, масла деревян. - бочонок на 3 ведра, три кожуха овчиных, лошадь в замен гужевой повинности. Замкомпродотряда Белоусов".
"И куда потом идти с этой бумажонкой?" - спрашивала саму себя Кузьмовна и зажимала старческими устами уголок платка, чтобы больше ничего не сказать.
Происходила эта беседа году в 1972-ом. Весь СССР готовился праздновать 50-летие своего существования. В сельпо хлеб ржаной продавался только по 5 буханок в руки. Только два дня в неделю. Я отправлялся в сельпо с Кузьмовной, чтобы можно было взять 10 буханок. Хлебом кормили порося. Потому что другого корма не было. Мяса тоже не было, его нужно было вырастить. Уродливая экономика недоразвитого социализма.
У Кузьмовны сохранилась тогда еще фотокарточка, где ей лет 17-18. Простое русское лицо, кофточка с рядом пуговочек, длинная шерстяная юбка, нога в кожаном ботиночке. "Ботики эти, - вспоминала Кузьмовна, - мне отец из Сарапула привез, ой да легки и удобны были..."
Моя крестная, тетя Вера, дочь Кузьмовны и родная сестра Саши, взглядывала на мать своими голубыми, небесной ясности глазами.
"Я ишо их носила, когда девчонкой была, помните, мама?"
Ее красные натруженные руки в это время рубили "топором" в долбленом корыте крапиву. Искрошенная в зеленую массу, крапива была поросю добавкой к хлебной диете. "Топор" был с наборной ручкой. Наши ижевские родичи с Мехзавода сообразили его.
Давно уже не носили люди удобные ботиночки и сапожки. Надевали глубокие галоши. Либо резиновые сапоги. Так и шлепали в них по грязи. Из дома на работу, с работы домой. А дом, как я уже писал, сложен из старых железнодорожных шпал и обит черной просмоленной бумагой.
Меня тогда поразила нищета наших мест. По рассказам бабушки, должен был вятский край изобиловать.
...Все точно рассчитали люди, прибывшие с Лениным в пломбированных вагонах через Германию. Все по науке, которую им преподавали в секретной школе в Лонжюмо. Все по инструкциям офицеров из Генерального штаба германского командования. Все так, как втолковывали им сородичи из Нью-Йорка: пусть русские дольше воюют, мужчин не останется, мы придем, заставим население на себя работать.
Как позже небезызвестный Яков Шифф, американский банкир, происходящий из немецких евреев, писал в своих мемуарах: я сделал выгодные инвестиции в русскую революцию.
Как известно, инвестиции требовали возвращения дивидендов. Иначе - нет смысла инвестировать! Ленин и Ко., изучив Адама Смита, Карла Маркса и прочих фейербахов, усвоили это. Сразу после захвата власти, они старательно отрабатывали вклады в бизнес под названием "социалистическая революцию". За национализацией банков, промышленности и торговли, последовала выкачка хлеба из села. Наркомом продовольствия 25 февраля 1918 г. стал Цюрупа.
В мае 1918 г. был принят декрет о продовольственной диктатуре в стране. Стали создаваться губернские и уездные продкомы. Была запрещена свободная продажа зерна, муки, круп. Государство объявляло свое право на то, что производил русский крестьянин. Этот хлеб затем по дешевке продавался на Запад, а то и бесплатно посылался тем же немцам и венграм, чтобы поддержать их "революции". И в центре, и на местах, при продорганах в губерниях, разворачивалась сеть курсов агитаторов-продовольственников.
Очень скоро большевики поняли, что одной агитацией они не обойдутся. Агитаторов вооружили винтовками и пулеметами. По заводам и фабрикам Питера, Москвы, Иванова, Тулы, Сормова, Тамбова, Орла, Рязани, разосланы инструкции: трудовые коллективы выделяют рабочих для продотрядов. Продотряды посылаются на село. Цель - выкачать, сколько возможно. Официально: от 10 до 25 процентов собранного хлеба, продуктов питания, одежды и гужевого транспорта могло оставаться на нужды продотрядовцев. Реально же - забирали половину, а то и все.
Ленин в июне 1918 года давал такие распоряжения:
"собрать 100% разверстки в N уездах: инструктировать для сего таких-то (десятки и т.п., сотни) быть кнутом для 3-4 губерний, создать образец и т.п.)"
В Прикамье, как уже говорилось, была направлена многотысячная Продовольственная армия под командованием А.Шлихтера и Г.Зусмановича. Это они должны были "создать образец". Это их Продармия должна была стать "кнутом" для народа Вятской и Пермской губерний. Эта армия грабителей представляла собой отряды в 50-200 человек. Каждому отряду было дано задание на выкачку хлеба и других съестных запасов.
Продотряды заполонили Вятскую, Уфимскую, Казанскую, Пермскую губернии. Они, как правило, действовали при поддержке регулярных частей красной армии, а также "частей особого назначения" (ЧОН) и карательно-экспедиционных отрядов.
В каратели набирали бывших пленных: мадьяр, австрийцев, немцев, словенцев, русинов и хорват. Был также большой процент "косоглазых", то есть китайцев, о чем уже говорилось. Ударной частью карателей стали латыши и эстонцы. Цементирующей прослойкой были идиш-говорящие евреи, которых часто назначали в качестве комиссаров и политработников.
Обмундирование командирам и комиссарам выдавалось с захваченных армейских складов. Очень популярны были кожаные куртки и пальто, а также американские краги желтого цвета - эти краги были в моде еще в Интенданстве Русской армии, теперь мода перекочевала к грабителям Продармии.
Жестокость людей в американских крагах не имела границ. Неповиновение им заканчивалось невиданными репрессиями. Экспедиционные отряды и "бонв" вырезали все живое, выжигали села до последней избы. Такого в нашей вятской глубинке и знать никогда не знали. Конечно, передавались легенды о набегах татарских, о Пугачеве, о воровских шайках, о турецкой неволе, о германском недавнем плене... Но для большей части Русских это была уже история. Не умели помнить дурное. Не умели ненавидеть. Умели трудиться, умели прощать, жалеть, понимать.
В этом своем умении оставались той бесхитростной Русью, что Богу молится, ближнего своего любит, как самого себя, бродяжку всегда приютит, накормит и обогреет, увидит, что сосед крышу перекладывает, придет, станет рядом доски тягать наверх, как же, надо помочь, узнает, что на нижнем конце малыш захворал, отправится туда, прихватив банку с медвежьем салом: "возьми-ко, мамка, натри грудь мальчонке, да чаю с малиной дай, да в теплое укутай, пущай пропотеет..."
Даже первые случаи отпора продотрядовцам были какие-то словно бы стыдливые, для острастки разве что. Ну, тычок или затрещину дадут комбедовцу. Винтовку отберут у продотрядовца. Отряд разгонят, заберут мешки с зерном, раздадут назад владельцам да разойдутся по избам.
Так, в Глазовском районе, в Балезинской волости, собралось население на собрание 7 июля 1918 г. Постановили: "Деревенские комитеты и делегатов волостного совета упразднить... Наложенный на разных лиц чрезвычайный налог по Балезинской волости сложить, взысканные деньги возвратить обратно по принадлежности, арестованных Хайкина и Мотошкова освободить... Учрежденные должности военных комиссаров упразднить".
Сегодня можно только догадываться, что там вытворял "товарищи" Хайкин и Мотошков, что крестьяне их арестовали. Но крестьяне все старались сгладить ситуацию. Не догадывались они, что за хайкиными-мотошковыми пойдут в Балезино продотряды и каратели.
Выписка из протокола объединенного закрытого совещания президиума Вятского губсовета снабжения, инструкторов наркомпрода и командного состава военно-продовольственного отряда по поводу посылки в г.Малмыж усиленного продовольственного отряда:
"Постановили: в первую очередь принять самые энергичные меры по выкачиванию излишков хлеба из Малмыжского уезда, главным образом, моралью, применяя вооруженную силу лишь в крайнем случае. Необходимо установить контроль на станции и пристани Вятские Поляны, откуда вытекает огромное количество хлеба, вывозимого мешочниками и спекулянтами...
Ввиду ограниченного количества пулеметов (6 штук) и недостатка смазочных материалов и др., а также ввиду затруднительного положения отряда в продовольственном отношении, постановили: придать отряду еще 3 пулемета из имеющихся в распоряжении Губернского совета снабжения; выдать патронные двуколки, а также смазочные для оружия материалы...
...Весь отряд в числе 400 человек направить завтра, 12 июня [1918 года] на пароходе в гор.Малмыж, под непосредственным руководством тов.Карпова. Штаб отряда находится в гор.Малмыже. С отрядом в гор.Малмыж едет инструктор Народного комиссариата по продовольствию тов. Глоба..."
Нетрудно увидеть из самого текста, что крайний случай, когда большевики собирались применять вооруженную силу, требовал не меньше 9 пулеметов, отдельно патронные двуколки и смазку для оружия. К войне с вятскими крестьянами готовились основательно.
Рассказывает современный удмуртский исследователь С.Жилин:
"В село Норья в 1918 году прибыл интернациональный продовольственный отряд. Да какое дело латышам, мадьярам и прочим до местного крестьянства: главное - хлеб изъять! Два пулемета в окна школы выставили, чтобы население посговорчивее было. Пошумел народ возле школы, да кому же охота грудью на пулеметы идти. "Да что с ними разговаривать, с мужичьем, поедем отбирать, и всё!" - приказал начальник отряда.
Пока продотрядовцы грабили окрестные деревни, другая часть отряда, охранявшая имущество, изволила песни петь да в городки играть. Вот воспоминания очевидца: "За школой в логу продотрядниками был поставлен треножник, на нем сковорода. Уток, гусей и кур они ловили, резали, жарили и ели, нисколько не стесняясь того, что они крестьянские. Всё это страшно накаляло атмосферу, отношение крестьянства к приехавшему отряду было глубоко враждебное, чувствовалось что-то такое в воздухе, как перед началом грозы в летнюю пору".
Постепенно крестьяне начали давать более серьезный отпор.
В с.Шахайки, Сердежской волости, Яранского уезда 19 июня 1918 г. была отправлена "рабочая дружина" во главе с Кропиновым, из них 20 вооруженных красноармейцев. Прознали большевики, что обмолоченное зерно крестьяне прячут, зато необмолоченное, в "кабанах" стоит у всех на виду. Задача "рабочей дружине" - забрать, обмолотить, увезти.
В Шахайках, как полагается, позанимали дома и перепились. Ночью вся округа, больше двадцати деревень, поднялась. Огромной толпой, вооруженные кольями, железными прутами, косами и топорами, накинулись на грабителей. Как сообщает советский официоз, "кто успевал выбегать из дома, тех ловили на улице, в полях, и били до полной потери сознания, и в то же время у избитых отбирали все вещи, одежду, деньги и прочее. В результате, оказалось 6 человек убитыми на месте и 60 человек тяжело и легко раненных..." Был убит и Кропинов - по что пошел, то и нашел!
Однако за продотрядовцами Шлихтера и Зусмановича шли вооруженные до зубов каратели. Экспедиционно-карательные отряды Жидялиса, Барышникова, Чеверева, Аплока, Журавлева, Деткина, Булкина, Бриллианта-Сокольникова и Азарх наводили ужас на селян. После них - дымящиеся пожарища сел и деревень, груды мертвых тел, зверски замученные старики, десятки женских трупов, плывущих по Вятке да Каме, по Вале да Белой.
Вот еще одно документальное свидетельство о действиях продотрядов в Казанской губернии, к югу от Ижевска. Случай имел место в с. Новая Елань, что неподалеку от г.Альметьевска. Современный безымянный источник, который в период работы в редакции "Книги Памяти", в начале 1990-х, имел допуск к республиканским архивам Татарстана, в том числе к делам участников крестьянских восстаний в губернии, рассказывает:
"Продотряд численностью около 80 человек окружил деревню, поставили на окружающих холмах пулеметы и предъявили ультиматум: к полудню собрать энное количество зерна, муки, сала, мяса и самогона. Для устрашения пулеметы в течение трех минут вели огонь по деревне. Было убито несколько коров, сгорел амбар, было убито и ранено около десятка жителей.
К полудню был собраны затребованные продукты. Командир реквизировал для их перевозки четыре воза и лошадей. Продотряд вошел в деревню, командир и комиссар заняли лучший дом, у входов поставили пулеметы, сами сели пьянствовать. Пьянствовали три дня. Мясо забитых животных протухло. Его выбросили в колодец и приказали забить новых. Пьяный комиссар с еврейской фамилией ходил по деревне с маузером и лично руководил "изъятием излишков". За три дня в деревне было убито несколько человек, отказавшихся "сотрудничать" с продотрядовцами (оказали сопротивление насильникам, не дали самогон и т.п.).
Потом командование продотряда приказало истопить баню и привести туда девок. Пока они развлекались, один крестьянин, дочь которого увели насильно в ту баню, с сыновьями заколол пьяных часовых, запер дверь бани снаружи, обложил сеном и запалил, все сгорели, в т.ч. дочь поджигателя и трое других девок. Продотрядовцев резали всей деревней. Сбежали лишь несколько человек благодаря тому, что китаец-пулеметчик прикрыл их отход. Когда он расстрелял всю ленту, его тоже подняли на вилы.
Такая вот картина по рассказам очевидцев..."
Подобные же действия продотрядов были зафиксированы в Вятской, Уфимской, Самарской губерниях. Производились экспедиции карателей-латышей, озверелых проспиртованных и накокаиненных матросов. По мере того, как большевицкие и анархо-левацкие бандиты становились все более разнузданней, крестьянское сопротивление им росло.
Поднялась и Вятская сторонка. Взялись за колы, за рогатины, за вилы крестьяне. Стали заряжать дробовики жаканами, круглыми пулями домашней отливки: на красного зверя.
По свидетельству того же С.Жилина, "Терпели до поры, до времени. В Среднем Постоле продотряд начал грабить, так мужики с топорами, вилами, ломами окружили дом, где грабители на ночлег расположились, и полностью их разгромили. Нескольких убили, а остальные в одном белье бегством спаслись..."
К середине лета 1918 г. бунтовали уже не отдельными деревнями и селами, а целыми волостями, а то и уездами. Сарапульский уезд, где крупнейшим городом был Ижевск, на севере граничит с Глазовским уездом. Комиссар по управлению Глазовским уездом М.Исупов сообщает: "В течение июня месяца (1918 г.) были случаи выступления против советской власти в Унинской, Святицкой, Быковской и отчасти в Нижне-Уканской волостях".
Там же, в Глазовском уезде: "Скопом, вооруженными палками и косами гр(ажданами) д.Гулеково в июле месяце не допущены к выяснению и изъятию запасов хлебов председатель совета снабжения и член волостного исполкома; наблюдалось стремление к избиению означенных представителей исполкома..."
В том же уезде, по сводке с 1 по 16 июля 1918 г.: "В Гыинской волости председателю волостного земельного отдела во время учета мельницы группой крестьян были нанесены сильные побои..."
По сводке Глазовского уездного исполкома две недели спустя: "Граждане д.Ходыревой Ухтымской волости не допустили произвести реквизицию излишков хлеба и всей деревней явились в волостной совет, требуя для себя право решающего голоса и угрожая при этом арестом должностных лиц".
На юге Сарапульский уезд граничит с Елабужским. В июне 1918 г. по Елабужскому уезду пошла волна крестьянских восстаний. Как сообщает представитель наркомиссариата по продовольствию, "в Елабужском уезде население препятствует реквизиции, относится враждебно к отрядам. В Васильевской волости крестьяне восстали, избит член продовольственной управы. Отряд в 30 человек, отстреливаясь бежал в Елабугу. Со стороны крестьян есть убитые и раненые."
Крестьяне, а многие из них с опытом германской войны, стали собираться в крестьянские дружины. Они обращались к офицерам, своим же землякам: вы знаете, как воевать, примите командование.
АЛНАШСКАЯ ДРУЖИНА В.М.МОЛЧАНОВА
В с.Алнаши, что в 40 верстах от Елабуги, такое обращение было сделано капитану В.Молчанову, который после фронта, отравления газами и побега из германского плена приехал подлечиться у брата. Несколько посомневавшись, капитан Молчанов принял командование.
С изрядной долей иронии, Викторин Михайлович Молчанов позже расскажет: "...в 11 часов ночи меня разбудили и попросили на сходку, также и брата. Собравшийся волостной сход решил начать борьбу с большевиками. Меня назначили начальником всех войск, а брата волостным казначеем, он же должен был взять на себя обязанности [начальника] всех существовавших судов. Тут же ему в карманы насовали около 17000 рублей царскими и керенками. Гражданская власть останется за волостным исполнительным комитетом. Сход решил выплачивать ежедневно мне - 40 рублей, конному - 20 рублей и пешему - 10 рублей. Решено было образовать дружину в 200 конных...
Уже на другой день в полдень выяснилось, что винтовок в волости всего лишь 6, несколько шашек, 2 револьвера и больше ничего... Я же в душе рассчитывал даже на пулемет Льюиса, про который мне под секретом говорили, но оказалась лишь обойма..."
Это не обескуражило В.Молчанова, кадрового офицера с опытом довоенного командования и участия в Первой Мировой войне. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Человек решительный, он начал формировать отряд.
"Людей явилось сотни, и я выбрал из них дружину полностью. Назначил командиров рот и эскадрона. Эскадрон пополнили почти исключительно татары - рослые, красивые молодцы на великолепных конях. Приказал остальным вооружиться дробовиками, сноповыми вилами. Отдал распоряжения относительно сбора по тревоге, наряда тарантасов, охраны села и деревень.
В несколько дней установилась такая охрана волости и разведка противника, что только надо было даваться диву. Если кто-либо за 10 верст от меня чихнул не по правилам, я знал об этом не больше, чем через полчаса. Казалось, что все населяющие волость, собираются воевать с большевиками. Мальчишка босоногие шныряли по всем дорогам, представляя из себя армию разведчиков какого-нибудь "Парфеныча"... Коммунисты до того были ненавистны, что каждый день я узнавал - такой-то убит, такого-то поколотили так, что не выживет. Я пытался все это ввести в более или менее законные рамки, но всегда получал ответ: "Сейчас, пока война не окончена, правит народ. Он наказывает, он и милует. Начальники пока тоже служат нам, так как другим мы сейчас не поверим..."
А вскоре дружине капитана Молчанова пришлось принять и настоящее боевое крещение. Очередной карательный отряд в 2 роты (150 человек пехоты) с 4 пулеметами выдвинулся в район Алнашей.
Викторин Михайлович принимает решение атаковать на ночью. Скрытно выдвинулись к устроившимся на ночлег красным. Шесть стрелков с винтовками (больше-то не было) и мужики с берданами и дробовиками сделали засаду. Остальные - главные силы, вооруженные вилами и топорами! - с капитаном Молчановым.
"Атака произошла как по-писаному. Граната была брошена в группу у костра, и небо разверзлось от страшного грохота и крика "ура!" Красные не стреляли, а бросились удирать, да едва ли они и поняли что-либо. Дальше всякое управление боем вышло из моих рук, так как и мой штаб штаб бросился вперед и кого-то бил. Я боялся лишь одного - как бы раньше времени не начала стрелять засада. Но фельдфебель З. был испытанный солдат и начал бой вовремя, как только к нему стали подбегать красные, он открыл стрельбу и уложил 11 человек...
Наши потери - двое раненых собственными ружьями, которые при выстреле разорвались. Один - тяжело в шею. У противника убито 18 человек, ранено 31, в плен взято 22, винтовок - 22, пулеметов - 2, одна кухня и много снаряжения..."
Алнашская дружина была провозвестником крестьянских отрядов, бившихся рядом с Ижевцами за свободу. Викторин Михайлович Молчанов впоследствии, в результате самых удивительных стечений обстоятельств, станет легендарным начальником Ижевской Дивизии. Но об этом позже.
Соседний Малмыжский уезд был охвачен такой же волной крестьянских выступлений. Председатель Малмыжского исполкома Шатунов дает телеграмму 10 июня 1918 года: "Город и уезд объявлены на военном положении... Вышлите сто человек армии специально для реквизиции хлеба, наличных сил недостаточно".
Председатель Яранского уездного совета Токарев дает телеграмму 21 июня 1918 года Свердлову в его ВЦИК: "Ввиду контрреволюционного выступления против проведения в жизнь декретов хлебной монополии, город Яранск и его уезд 21 июня в 11 часов дня объявлены на военном положении".
Из Слободского уисполкома в Вятку 3 июня 1918 г. телеграфирует председатель совдепа И.Деришев: "Немедленно шлите вооруженный отряд в 150 человек с пулеметами, артиллерией для подавления в с.Карино контрреволюционного выступения. Наш отряд разбит, отобраны пулеметы, 30 винтовок. Грозит опасность Слободскому". А Слободской - это считай пригород Вятки.
Сам язык этих депеш отличается особой выразительностью. Вот каким путем пошли "товарищи"! Против крестьян - отряды карателей, с артиллерией и пулеметами. Впрочем, это еще от Ленина шло: "быть кнутом для губерний", "с мужичками надо говорить пушками..."
ВОССТАНИЕ ПРОДОТРЯДА ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ
В Малмыже, к западу от Ижевского, практически одновременно в Ижевцами, в августе 1918 г., поднялся 1-й Московский продовольственный полк под командованием капитана Русской Армии А.Степанова. Полк насчитывал 1000 человек, приличная сила, учитывая, что командирами были офицеры старого производства.
Как это произошло?
В начале лета Московский продполк был послан выполнять продразверстку, по инструкциям Шлихтера-Зусмановича, в Уржумский уезд. Неожиданно, продармейцы оказались "несознательными". Как увидели они, что ворами и грабителями идут они по русской земле, так и воспротивились указаниям комиссаров.
Командир полка капитан А.А.Степанов приказал прекратить грабеж. Обратился по начальству в Вятку: комиссара А.С.Хомака необходимо отстранить, арестовать и наказать. Большевики начинают конфликт спускать на тормозах. Вроде бы согласились, что Хомака надо убрать, но не убирают.
В июле 1918 г. полк переброшен по приказу губернских властей в уездный город Малмыж, по-видимому, на смену тому отряду, что возглавлял Карпов и Глоба. Это было в порядке вещей: продотряды, пограбив, уходили, им на смену присылали других.
Однако здесь, в Малмыже, 8 августа московские продотрядовцы открыто выступают против власти комиссаров. Комиссар Хомак в ответ объявил себя "военным диктатором". Полк разделился. Примерно 400 человек остались у Хомака. Шестьсот продармейцев, при всей полковой артиллерии, пошли за капитаном Степановым.
Комиссар Хомак пытается атаковать степановцев. Капитан Степанов отдает приказание дать выстрел из пушки по "диктатору". После чего сторонники комиссара драпают кто куда, а сам Хомак ужимает задок в горсть и бежит.
Степановский полк переименует себя в "передовой отряд Народной Армии" и начинает наступать по р.Вятке на Уржум. Как мы знаем, "Народная Армия" - это восставшие Ижевцы. Таким образом, капитан А.Степанов сознательно связывает свое боевые действия с Ижевским восстанием.
Разъезды и разведка степановцев забрасывают села и деревни воззваниями и листовками: "Долой комиссародержавие! Да здравствует Учредительное собрание!" Крестьяне приветствуют отряд на всем его следованию к Уржуму. Взяв без каких-либо затруднений этот уездный город, степановцы связываются с восставшим Ижевском.
Навстречу степановцам выдвигается 1-й Петроградский продовольственный полк под командованием Аленникова. В бою этот полк разгромлен. Сам Аленников убит, штаб его уничтожен. Петроградские продграбители разбежались.
Под знамя капитана Степанова идут местные крестьяне, рабочие, мелкие чиновники, фронтовики. Необходимо оружие, огнеприпасы. Капитан Степанов посылает своих людей в Ижевский.
Получил ли капитан Степанов подкрепление вооружением из Ижевского, сказать трудно. Этого не отмечено ни в одном доступном мне документе. Однако предпринимает наступление на уездный центр Нолинск. Крестьяне окрестных сел поднимаются против коммунистов и вливают новые силы в "передовой отряд Народной Армии". Нолинск после короткого боя взят.
Таким образом, юг Вятской губернии весь объят восстанием. Крестьяне изгоняют большевиков, уездные власти и комбедчиков. Перепуганные насмерть губернские большевики на заседании своего "чрезвычайного штаба" решают:
1) эвакуацию Вятской губернии признать необходимой,
2) теперь же приступить к эвакуации южных уездов,
3) приступить к вывозу ценностей и проч.
Как вывозились ценности из Ижевского мы уже знаем. Воровская банда Пастухова-Холмогорова-Бабушкина-Жечева растащила 12-14 миллионов рублей, запихивая деньги за пазуху, пряча их в сапоги и портки. Как же, надо выполнить распоряжение товарищей из "центра": Шлихтера, Зусмановича, Рубинова, Гурвича, Серебрянникова, Штернберга, Цюрупы, Свердлова, Троцкого, Ленина.
То же самое планировали провести в Малмыже, Уржуме, и Нолинске.
Однако капитан Степанов, зная подноготную советской власти и тактику военно-политического руководства большевиков, опережает их. В каждом городе степановцы быстро овладевают городской управой. Они не дают комиссарам украсть деньги и ценности. Вслед за этим большевицкие советы и комбеды объявляются недействительными, на местах создаются волостные земские управы.
Для отпора продграбителям организуются крестьянские дружины. Карателю Жидялису (настоящее имя!) в эти дни была направлена такая ориентировка: "Из Нолинска телеграфируют. Зыковская, Больше-Ситминская и Буйская волости, сорганизовавшись, сегодня выбили из Зыкова продовольственный отряд в количестве 50 человек. Многих из них избили, отобрали несколько винтовок, захватили комиссара продовольствия Корюгина, имеющего при себе большую сумму денег..."
Яранский уездный исполком (Яранский уезд граничит с Уржумским) также пытается вывезти деньги, реквизированные ценности. Однако эти планы вдруг становятся известны всему городу.
Дальнейшие действия большевиков-оборотней Яранска любопытны и опасны. Тот самый председатель уездного исполкома Токарев, который еще три недели назад лично телеграфировал Свердлову о контрреволюционном выступлении, вдруг сам становится "контр-ревоюционером" и свергает в ночь в 11 на 12 августа 1918 г. собственную власть. Он и военком Бордашевский со своими людьми проводят аресты, создают дружину в 70 человек и отправляют к степановцам в Уржум своего представителя: дескать, мы с вами, мы против комиссаров, мы за Учредительное собрание...
(Фантастические метаморфозы и циничные перерождения были свойственны интернационалистам-большевикам. Кому не известно, например, что Троцкий, Бухарин, Рыков, Пятаков, а с ними чуть не вся верхушка ВКБ(б) уже к концу 20-х годов стали наймитами империализма и работали на разведки: германскую, японскую, польскую, британскую и т.д.? Такими же предателями оказались и советские военачальники: Путна, Уборевич, Корк, Тухачевский и сотни других. Сами же и признавались на допросах и в процессе судебных слушаний!!!
А 20-й съезд КПСС, когда Н.Хрущев вдруг выдал всех своих подельников, проводивших репрессии в 30-х и начале 40-х! Бараны с депутатскими мандатами и красными книжками членов КПСС "чувствовали, что весь мир рушится", как позже рассказывал один из них. Оказалось, что Сталин и его приспешники казнили тысячи верных ленинцев вне всякого закона. Но ничего, мир обрушился, коммунисты осмотрелись, отряхнулись, приняли новую программу строительства коммунизма. И пошли дальше!
Точно такие же превращения вчерашних коммуно-гебешных "Савлов" в демократических и реформистских "Павлов" мы могли наблюдать в массовом шоу начала 1990-х гг. Вся коммунистическая сволочь, что десятилетиями сосала соки из народа, после неудавшегося "путча" августа 1991 года, вдруг нацепила трехцветные значки: мы все - демократы, мы за законно избранного президента...
Сам Ельцин, не просыхая от празднования "победы", оставляет эту паршу у кормила власти. Разве что первым и вторым секретарям обкомов и горкомов было рекомендовано перевестись куда-нибудь в другие города и области, там занять должности директоров товарно-денежных бирж, банков, горисполкомов или глав администраций.