Как всегда, в самые пригожие майские дни, в преддверии очередной годовщины Победы, много разговоров о Сталине. И, опять же, как все последние годы, мнения об этом человеке - диаметрально противоположные.
Эти две по сути крайние оценки фигуры Иосифа Сталина-Джугашвили давно были бы интересны только узкому кругу историков, публицистов, да сектантам из обоих лагерей, "сталинистов" и "антисталинистов", если бы не одно "но".
Сталин в своей физической оболочке умер шестьдесят лет назад; его ненадолго обожествили после смерти, тело поместили в мавзолей, под бок ко второму коммунистическому божеству. Затем развенчали, вынесли вон, оплевали и поспешно закопали в дальнем углу "кремлевского погоста". Прибили таблички - "усатый вурдалак", "кровопивец", "убил и съел 100 000 000", полагая, что тем все и кончится. И так, мол, сойдет. Пипл схавает.
Нет, не прокатило.
Хрущев и прочие недоумки не понимали, что творят. Не понимали, к каким последствиям приведут их шаги по развенчанию "культа" и уничижению главы государства, разговаривавшего на равных с Рузвельтом и Черчиллем (при котором они сами занимали немалые госдолжности, а значит, в ответе за все, что происходило).
Именно они, эти освободившиеся от жесткого контроля бюрократические элиты, создали, во многом по недомыслию, почву для обожествления, почву для возникновения мифов.
"Сволочи, отравили великого Сталина...". "Эх, Сталина на вас нет..." "Товарищ Сталин давно б навел порядок в стране..."
Со дня физической смерти ИВС сменилось уже три поколения, а обе версии видения прошлого, - "Сталин - идолище, маньяк, кровавый диктатор" и "Сталин - жесткий, но справделивый и мудрый правитель" - не только не стерлись в умах современных людей, не только не потеряли акутальность, но разделили политически активную часть общества на два непримиримых лагеря.
Самоназванные "демократы", "либералы", все эти шустрики, подпитываемые деньгами тех, кто в свое время прикарманил созданные во многом как раз в хулимые ими времена заводы, фабрики и инфраструктурные объекты, не скрывают своих целей. Они готовы пожертвовать самим Российским государством во имя глобализации. Их цель, и цель, собственно, заказчиков - демонтаж остатков государственности, завершение процесса приватизации, окончательное перераспределение активов и, как финал, утилизация исторической России.
Сталин, отказавшийся от коминтерновских масонских планов "мировой революции", Сталин, искоренявший троцкизм на корню, Сталин, строивший с соратниками и единомышленниками самостоятельную самобытную цивилизацию, для них, для этих "неотроцкистов", злейший враг.
Антисталинизм самоназванных "демократов" и стоящих за ними лиц, в т.ч. и невероятно обогатившихся крупных чиновников, имеет свое четкое практическое выражение. Если коротко, тезисно, то речь идет о следующем.
В СССР, в эпоху Сталина, да и позднее, даже при Брежневе, власть аппарата существенно ограничивалась встроенными механизмами партийного контроля и наличием пусть и не идеально отлаженного, но реально существовавшего механизма обратной связи. Ну да, и страхом потерять место, а то и жизнь - тоже. Даже в относительно либеральные к бюрократам годы позднего Брежнева партийные бонзы или хозяйственные руководители отдавались за хищения под суд, С конфискацией.
Сейчас такое трудно себе представить. Есть Следственный комитет РФ, есть Генпрокуратура, есть Счетная Палата, ФАС и иные службы. Но все эти ведомства - часть целого, часть мутировавшего бюрократического аппарата. Партия ЕР, как и три остальные "парламентские партии", суть одно и то же: их разногласия носят показной театральный характер. Бюрократия и охлократия управляет тем, кто нынче считается главой государства, а не наоборот. Это больной организм, съедающий ресурсы и ядящий (именно в старославянском звучании - ядящие) страну и самое себя. Чтобы паразитировать и далее, присваивая себе природную ренту, заниматься попилингом бюджетов, члены этой корпорации будут всячески противиться введению реальных атикоррупционных механизмом. И объявлять всякую попытку создания таковых - "сталинизмом", возвращением к методам "тридцать седьмого года".
Вот почему самоназванные "демократы" и "либералы" так яро шельмуют Сталина. Вот откуда берется их антисоветизм и антикоммунизм. Все просто и цинично. Деньги. Возможность бесконтрольно хапать. Как говорят те, на кого они молятся,те, кто всячески поддерживают нынешнюю линию на "десталинизацию" - "Nothing personal, just a business".
Важно вот еще что понимать. Яростный спор "сталинистов" и "антисталинистов", это еще один опасный разлом, еще одна глубокая трещина, раскалывающая российское общество. "...всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит". Мк. 2. 43.
Возвращаясь к заглавию статьи, можно констатировать очевидный факт: Сталин - жив.
Этот усатый человек в полувоенном френче с трубкой в согнутой руке и желтыми тигриными глазами жив именно как идеологический проект, как некий антипод уже существующему проекту, как социальный заказ на справедливость.
Сомневаюсь, чтобы нынешний российских обыватель хотел возвращения сталинских порядков в их полном объеме - с черными воронками и Гулагом. Люди не дураки, они не враги сами себе. Но заказ на справедливость, желание видеть, что государство реально борется с наркоманией, этнопреступностью, чиновничьим произволом и воровством очень, очень сильны.
Пока власть не озаботится сама чисткой рядов, пока руководящая партия будет состоять лишь чуть менее, чем полностью из "золотых кренделей", пока граждане вместо тихого умиротворенного сытого голоса на пресс-конференциях не услышат хозяйский окрик, тигриный рык, пока люди не увидят чиновное ворье и золотых кренделей на скамье подсудимых, до тех пор Сталин будет жив. Вопреки всем усилиям "демократов" и антисталинистов вроде Николая Сванидзе закопать "вождя народов" повторно и уже окончательно.
07.05.2013
http://sobolev-sv.livejournal.com/375571.html
Не дрогнет у него рука - перечеркнуть всё росчерком пера.
Шестьдесят восемь лет назад, в ночь с восьмого на девятое мая 1945 года в берлинском предместье Карлсхорст в здании бывшей столовой военно-инженерного училища был подписал Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Не буду подробно останавливаться на этом событии и перечислять поименно тех, кто в нем участвовал, поскольку это все хорошо известно. Скажу о другом. В 1985-м довелось в составе экскурсионной группы побывать в этом берлинском пригороде. Посетил сам этот объект, превращенный в музей, и офицерскую столовую, в помещении которой был подписан Акт. Хорошо помню свои впечатления. Дружественно настроенные музейные хранители любезно разрешили посидеть несколько секунд в кресле, в котором за сорок лет до того сидел маршал Жуков... Можно только догадываться, о чем думал Георгий Константинович в те секунды, когда замер весь мир, когда он наряду с другими уполномоченными военначальниками союзной коалиции ставил подпись под Актом, прекращающим войну в Европе. Можно только гадать.
Но одно можно сказать точно: Жуков четко осознавал весомость подписи, которую он ставит под этим судьбоносным документом.
Это был третий, кажется, по счету акт о капитуляции Германии, и последний, окончательный. За подписью Жукова на этом документе стоял не только и не столько его полководческий авторитет, не только директивы ГКО и личные инструкции тов. И. Сталина, но и вся мощь Красной армии, стоявшей в центре Европы. Точно так же, полагаю, И.В. Сталин осознавал - даже еще в большей степени - весомость своей подписи. То же самое можно сказать о крупнейших деятелях XX в., таких, как Рузвельт, Черчилль или де Голль.
Рискну прослыть апологетом Сталина, но добавлю еще кое что к сказанному.
Нынешние политики, на словах "отливающие в бронзе", частенько походя критикуют предшественников. Иногда по делу, но далеко не всегда. Кое чему им неплохо бы поучиться у одного из предшественников. Подписанные в Ялте или в Потсдаме соглашения при крайней неприязни сторон ими же в основном исполнялись на протяжении почти полустолетия. Это помогло избежать новой разрушительной войны. А вот подписанные некоторыми современными политиками документы и поручения стоят почти столько же, сколько израсходованные на их составление бумага и чернила. То есть - ничего.
За примерами далеко ходить не нужно. Десятки поручений по майским прошлогодным указам президента выполнены "плохо" или "очень плохо". Еще раз. На поручении или указе стоит подпись главы государства. Министр или крупный чиновник вместо того, чтобы исполнить наилучшим образом поручение, делает из того, кто отдает властные указания, из главы государства - посмешище.
И ничего, и им это вполне сходит с рук.
08.55.2013
http://sobolev-sv.livejournal.com/376169.html
"Случай на Ближней даче". Фрагмент из романа "Скриптер".
Нижеследующий текст помещаю в качестве разъяснения, или, если угодно, иллюстрации к предыдущей заметке.
...Виртуальная клавиатура переместилась из центра экрана в его правую часть. На ее прежнем месте вновь открылось окно; Дэн сразу же кликнул по нему.
В рабочем окне появилось стилизованное изображение сброшюрованной и переплетенной книги. То, что ранее казалось Логинову рассредоточенной в дальнем космосе россыпью звезд и созвездий, вдруг стало осыпаться, превращаясь на глазах у удивленного таким поворотом стажера в большой гудящий рой, состоящий теперь уже из крохотных золотистых буковок, символов, значочков и циферок...
В свою очередь, этот рой, или облако из отдельных, и, казалось бы, хаотично расположенных букв, символов и цифр, потянулся - как пчелы в отверстие улея - под обложку высветившейся, проявившейся в рабочем окне книги.
Книга эта - или папка - была канцелярского вида, с обложкой серовато-зеленого цвета. На обложке проявилась - она сделана тушью - надпись:
АРХИВ СПЕЦОТДЕЛА
Папка Љ 1941
Дэн подвел под эту надпись, оказавшуюся активной, светящуюся десницу. Кликнул... Под воздействием непонятной силы папка открылась; как показалось, примерно посередине.
На листе, обычном с виду листе писчей бумаги, стали проступать, как при проявке фотобумаги, отдельные знаки; затем проявился и весь текст.
Это был, судя по тому, что Логинов видел перед собой, судя по тому, что он прочел на этой открывшейся странице, тот самый секретный приказ Сталина от тринадцатого октября сорок первого года.
Исх. Љ 1941/10.13.03.30
СТРОГО СЕКРЕТНО
================
Снятие копий воспрещается
=========================
Врио Нач. Спецотдела Љ 9/1 НКВД
Ст. майору госбезопасности тов. Мельникову.
Настоящим приказываю
1. В рамках подготовки к осуществлению операции "Западня" осуществить скрытное минирование погребов Новодевичьего монастыря.
2. Установить следующие места закладок:
а) камера под Лопухинскими палатами монастыря - 25 (двадцать пять) тонн тротила;
б) камера под Годуновскими (Ирининскими) палатами - 25 (двадцать пять) тонн тротила.
3. Установить следующий график подготовительных работ:
а) Не позднее конца суток 14-го октября завезти со складов МВО необходимые для проведения операции грузы и материалы на промежуточный склад (здание архива Октябрьской Революции на Б. Пироговской).
б) Закладку ящиков с ВВ в Лопухинских палатах осуществить в ночь 15-го октября;
в) Закладку в Годуновских (Ирининских) палатах осуществить следующей ночью - 16-го октября.
4. Ответственными исполнителями назначить:
= врио нач. С/о ст. майора ГБ тов. А. Мельникова,
= зам. Нач. С/о майора ГБ тов. В. Сытина,
= ст. оперуполн. лейт-та ГБ тов. М. Авакумова.
5. Об исполнении доложить не позднее ноля часов семнадцатого октября.
И. В. Сталин
На экране перед Логиновым раскрытый им только что файл. Он, хотя и дорожил сейчас каждой секундой, дважды внимательно перечел текст, обращая внимание на мельчайшие нюансы.
Вне всякого сомнения, это тот самый документ, тот самый секретный приказ т. Сталина, который ему необходимо каким-то образом отредактировать...
Дэн, пользуясь "светящейся рукой" - на деле это объемно-графическое отображение его собственной правой руки - попытался внести изменение в текст приказа, имеющего исходящий номер 1941/10.13.03.30.
Для начала он навел курсор на слово "минирование", выделил его и попытался удалить.
Но эта нехитрая операция почему-то не удалась: выделенное им слово окрасилось в алый цвет. А уже от него красным пунктиром пролегла дорожка к открывшемуся рядом с рабочим окном небольшому табло, в котором появилась надпись: "ОШИБКА В ЗАПИСИ".
Логинов попытался проделать такого же рода операцию с отдельными фрагментами этого текста, но результат был тот же.
Он тут же сменил тактику: сначала выделял те фрагменты документа, которые намеревался отредактировать, затем пытался при помощи виртуальной клавиатуры вносить уже свои изменения в эти намеченные им для редактирования места.
Но и этот вариант не привел его к успеху.
Наконец он прибег к самому радикальному способу. А именно: обвел - выделил - весь текст этого совсекретного сталинского приказа, после чего попытался удалить его - "делитнуть" - весь целиком.
И вновь, в четвертый раз кряду, рядом с окном, в котором выставлен документ, появилось табло с надписью "ОШИБКА В ЗАПИСИ"...
[...]Перо сдвинулось с центральной - вертикальной - оси и пошло отклоняться влево. Но передвигалось оно гораздо медленнее, чем ожидал Логинов. Более того: он не услышал никакого шума, никаких клацающих, лязгающих или иных, связанных с трением металлических частей, звуков. Лишь прозвучал легкий щелчок, когда "перо" вновь прошло через центральную осевую линию...
Понадобилось ровно десять секунд, чтобы перо этого внушительных размеров метронома совершило один полный цикл маятникового движения. Петр Иммануилович, не теряя времени, сразу же переместился обратно на свое рабочее место. Когда стрелка секундомера завершила свой очередной полный оборот, соответствующий одной эталонной минуте, и когда раздался шестой по счету "щелчок", Часовщик еще раз сверился с показаниями хронометра.
Явственно прозвучавший звук "щелчка" и сам момент прохождения секундной стрелки через отметку начала минутного круга совпали с большой точностью.
Казалось бы, ничего особенного не произошло. Экран не погас; картинка на нем оставалась прежней - лист с текстом приказа Верховного был на том же месте. И внушительных размеров - вдвое больше штатного редакционного - хронометр, и подменившая собой метроном "тренога" продолжают отсчитывать мгновения.
Но это уже иное время.
Это именно то внутреннее, существующее лишь в определенных пространственно-временных континиумах и измененных состояниях время, которое принято называть -предоперационным, время, в котором действуют несколько иные принципы и законы, нежели в привычном простым смертным развертывающемся линейно времени.
- Выставлено! - прозвучал в подземной каморе, превращенной в служебную рубку, хрипловатый голос Часовщика. - Предоперационное время: тысяча девятьсот сорок первый год, тринадцатое октября, три часа пятнадцать минут ровно.
Логинов кликнул трехпалой "десницей" по окну, в котором выставлен интересующий его - и требующий редактуры - документ некоего Спецотдела, приписанного к Наркомату внутренних дел СССР.
Явственно прозвучал хлопок, заставивший Логинова вздрогнуть. На экране произошли изменения; он стал мутным, серо-зеленым... Но там, определенно, что-то было;оттуда ощутимо потянуло свежим, холодным ночным воздухом.
Прорезались, став слышимыми, какие-то сторонние звуки; впрочем, пока что они неразборчивы. Окно с увеличенным примерно вдвое против обычного формата листом бумаги с машинописным текстом переместилось в правый верхний угол, очистив, таким образом, центр экранной панели.
Качество изображения поначалу было примерно таким, как если бы смотреть на округу в темное время суток через прибор ночного видения.
Первым, что увидел Логинов, что он смог разобрать, что удалось рассмотреть и идентифицировать, был деревянный забор.
Видны целиком три его секции, видны и закрытые ворота.
Когда точка обзора переменилась, в серовато-зеленой полумгле проступили очертания вытянутого двухэтажного дома.
Дэн впился в него взглядом; да это ведь то самое строение, которое он уже видел в ходе сеанса! Тот самый деревянный двухэтажный дом в Волынском, изображение которого открылось, когда он кликнул по красному флажку на карте одного из столичных районов...
В центре экрана появилось тусклое синеватое пятно света. Оно, это облачко света, приобретая форму прямоугольника, стало быстро увеличиваться в размерах, приближаясь, как бы наплывая на того, кто стоял у экрана, находясь в помещении редакции Пятого канала. И вдруг он, Логинов, ясно и четко увидел комнату с наглухо зашторенными окнами. Комнату, каковая, судя по наличию книжных шкафов и полок, а также письменного стола с круглой бронзовой "кремлевской" лампой, является служебным кабинетом. Увидел троих мужчин в форме - они стоят посреди комнаты, вытянувшись в струнку.
А в следующее мгновение Дэн увидел и самого хозяина этого помещения; тот, думая о чем-то своем, судя по отстраненному лицу, брал щепотью табак из красной металлической банки с надписью Prince Albert и неспешно набивал им трубку.
В кабинете, освещенном лишь светом настольном лампы, прозвучал негромкий, какой-то даже подчеркнуто спокойный голос:
- Пачиму молчите, товарищи офицеры? Я вас спрашиваю - как ви собираетесь обеспечить абсолютно секретный, абсолютно тайный характер а-аперации?
Старший из этих троих - и по возрасту, и по званию (на петлицах по ромбу - старший майор ГБ) - хорошо поставленным зычным голосом произнес:
- Товарищ Верховный, разрешите доложить?
- Ни надо греметь голосом, товарищ Мельников, ви не на плацу, не на параде, - тем же тихим спокойным голосом, в котором явственно ощущается кавказский акцент, сказал хозяин кабинета. - Я вас слушаю.
- У товарища Авакумова есть предложение на этот счет, - чуть понизив голос, сказал начальник Спецотдела. - Предлагаю выслушать его вначале.
Верховный примял табак в трубке пальцем с желтоватым ногтем. Действуя все так же неспешно, взял со стола большой коробок со шведскими списками. Достал одну из них; зажег, принялся раскуривать трубку. Пыхнул дымком; держа трубку в правой руке, - левая, полусогнутая, просунута под среднюю пуговицу полувоенного френча - подошел к стоящим по стойке смирно сотрудникам.
Аромат трубочного табака смешался с запахом одеколона, кожаной амуниции и сапожной ваксы. Слева от него глава Спецотдела Мельников, основательный, коренастый, крепко сбитый мужчина лет пятидесяти. В центре майор ГБ Сытин - этот выше своего начальника почти на голову; череп обрит наголо, глаза смотрят преданно, но лицо суровое, оно словно высечено из камня.
Хозяин остановился напротив младшего по возрасту и званию сотрудника. Тот одет строго по уставу, застегнут на все пуговицы и крючки; осиная талия, - сам он плечист, спортивного сложения - затянута ремнем.
Лейтенант госбезопасности Михаил Авакумов... Хозяин в свое время тщательно изучил его личное дело и знал о нем все, что нужно было для дела. Авакумов подстрижен под полубокс, гладко выбрит; смотрит прямо в глаза.
Во взгляде этом, в серых внимательных глазах стоящего перед ним человека Хозяин, умеющий читать людей, как открытую книгу, безошибочно увидел, выделил главное - недюжинный ум, обширные знания в самых различных областях, готовность отдать себя всего без остатка. Ощущалась в нем, что немаловажно, и убежденность, построенная на рацио, на твердом фундаменте, на понимании самой сути происходящего, а не на идейном фанатизме, как это встречается сплошь и рядом.
- Товарищ Авакумов... - Верховный почти коснулся чубуком трубки груди стоящего навытяжку энкаведиста. - Прежде, чем ви доложите свое предложение, хачу сам задать вам несколько вопросов. Первый ва-апрос... Сколько бойцов и офицеров предполагается отправить на а-ахрану объекта?
Авакумов заговорил, глядя ему в глаза:
- Согласно плану операции, товарищ Верховный, непосредственно в монастыре будет размещен усиленный взвод охраны из приданной Спецотделу части внутренних войск НКВД. Сорок восемь бойцов и два офицера. Всего - ровно пятьдесят.
- А сколько людей ви планируете привлечь к транспортировке груза?
- Вместе с шоферами, нашими сотрудниками и взводом сопровождения... получается - еще пятьдесят два человека.
- Итого... около сотни?
- Так точно. Сто два вместе с сотрудниками Отдела.
- А теперь скажите мне, товарищ Авакумов... Что ви собираетесь делать с этими людьми? Ви меня па-анимаете? Ви па-анимаете, о чем я?
- Так точно. Разрешите...
- Ви па-анимаете... - Верховный вновь коснулся его груди чубуком. - Ви па-анимаете, товарищ Авакумов, что любой из них... любой из тех, кого ви привлечете к участию в этой а-апирации, может проболтаться?! Не говоря о том, что он может попасть в плен?! Ви па-анимаете, что при таком ба-альшом количестве народа, которое ви собираетесь привлечь, ви - мы все - не можем гарантировать тайну?
- Понимаю.
- Следовательно, ми-и не можем быть уверены в том, что этот наш замысел приведет именно к тем результатам, ка-аторые нам нужны?
- Товарищ Верховный, резоны для таких опасений существуют. Поэтому и предполагается осуществить дублирующий план, призванный надежно закамуфлировать наши действия.
- Учтите вот еще что. Ящики должны быть спрятаны надежно. Так, таким образом, чтобы их... кроме нас с вами, товарищи... не сма-агли найти до вта-арого пришествия того, о ком мы, коммунисты, а-абычно не любим га-аварить...
- Именно с таким расчетом мы и собираемся действовать, товарищ Верховный.
- Но как ви, Авакумов и ваши начальники собираетесь а-абеспечить секретность? Что ви собираетесь делать с людьми? С этой сотней приданных вам бойцов и сотрудников? Ви предлагаете их всех расстрелять? После того, как ящики будут на месте?
- Никак нет.
- Ви па-анимаете, что у нас каждый чи-илавек сейчас на счету? Враг ста-аит у ворот Москвы! Ну так как ви Са-абираетесь действовать? Теперь излагайте свой план.
Авакумов не без труда выдерживал взгляд Хозяина; но лицо его не переменилось, голос его оставался спокойными, тон - деловитым.
- Предлагается следующее, товарищ Верховный. Мы завезем в монастырь
груз в ящиках в два приема: ночью пятнадцатого и спустя сутки, в ночь на шестнадцатое. Днем тех же суток, шестнадцатого, туда же, на монастырское подворье, следует завести еще одну партию...
- Так, так... Еще а-адну партию? То есть... Ви са-абираетесь дезориентировать участников этого действия?
- Все, включая шоферов, наших сотрудников и охрану, должны быть твердо уверены в том, что ящики, которые с какой-то целью завозились в монастырь, семнадцатого числа оттуда - вывезены! Все снарядные ящики, подчеркиваю - снарядные!.. Все до одного!
- И тогда не придется ника-аво расстреливать?
- Так точно! Максимум, что может узнать противник, так это то, что в монастырь завозились какие-то боеприпасы... Но те же люди спустя день или два их вывезли все обратно. Ну а места "закладок" устроены так и таким образом, чтобы максимально затруднить задачу по их поиску.
Верховный вдруг усмехнулся в желтые прокуренные усы. Пыхнув дымом, сказал:
- А вы хитрец, товарищ Авакумов. Умно придумано...
Он посмотрел на двух старших офицеров.
- Товарищ Сытин, что скажете? Хорош ли предложенный товарищем Авакумовым маскировочный план? Надежен ли он? Не сам товарищ Авакумов, ми в нем ни са-амневаемся... Хорош ли его план?
- Товарищ Верховный, план, предложенный Авакумовым, мне представляется правильным, надежным и годным.
- А ви, товарищ Мельников? Одобряете лично ви тот план, который только что доложил товарищ Авакумов?
- Так точно, товарищ Верховный. До приезда к вам на Ближнюю, мы предварительно... то есть, я, Сытин и Авакумов, обсудили этот план и даже проработали основные детали.
- Харашо, - после небольшой паузы сказал человек в полувоенном френче. - Так и будем действовать, товарищи. Я утверждаю план операции...
Подойдя к столу, он нажал на кнопку вызова. Открылась дверь; в проеме возникла фигура верного секретаря и помощника - Поскребышева.
- Правади товарищей! Вас, товарищ Мельников, пра-ашу задержаться на минуту... я подпишу приказ.
Все это время Логинов стоял недвижимо, затаив дыхание. Безумно хотелось почесать нос; в горле першило; но он боялся не то что кашлянуть, он опасался, что любое его движение, любое шевеление, может все испортить...
Именно в эти минуты, пока шел разговор между хозяином Ближней дачи, руководителем огромной страны, обливающейся кровью, напрягающей все силы, чтобы устоять под нечеловеческим натиском хлынувших с запада моторизованных орд, и теми, кого он вызвал к себе в эту ночную пору, Логинов в полной мере ощутил на себе, что такое "эффект присутствия"...
Верховный вернулся к столу. Положил погасшую трубку в большую хрустальную пепельницу; сам отодвинул стул, сел за стол.
Неспешно открыл папку, в которой лежал отпечатанный на машинке секретарем Поскребышевым - под диктовку самого Хозяина - документ под исходящим Љ 1941/10.13.
Верховный еще раз пробежал глазами отпечатанный на машинке и адресованный главе Спецотдела НКВД приказ, который ему предстоит подписать. Рука потянулась вначале к подставке для карандашей - он, кажется, намеревался взять красный карандаш, которым обычно писал резолюции на документах, зачастую ставя инициалы вместо подписи. Но затем он вдруг передумал брать карандаш; открыл крышку одной из двух чернильниц письменного прибора из бронзы на зеленоватой малахитовой основе, взял перьевую ручку.
- Часовщик, готовьтесь остановить время! - скомандовал Логинов. - По моей команде!..
Хозяин кабинета на секунду замер; медленно повернул голову. Это выглядело так, как будто он услышал произнесенную кем-то откуда-то из дали времени реплику.
Дэн ощутил, как меж лопаток повеяло холодком.
Желтые звериные глаза уставились, как почудилось Логинову, прямо на него. Казалось, что в следующую секунду прозвучит голос с кавказским акцентом, почудилось, что этот могущественный, этот безжалостный человек вот-вот обратится уже непосредственно к нему, к Дэну Логинову...
Но нет... это было лишь секундное наваждение.
Верховный, слегка повернувшись, посмотрел на напольные часы, стоящие в простенке между зашторенными и закрытыми ставнями окнами - ему нужно знать точное время.
Обмакнул перо в чернильницу с черной тушью, вписал еще четыре цифры в исходящий документа - 03.30. Таким образом, номер приказа обрел окончательный вид: Љ 1941/10.13.03.30.
Затем взял другую ручку; открыл крышку другой чернильницы. Обмакнул перо в красную тушь. Рука с зажатой между короткими сильными пальцами ручкой сместилась к правому нижнему углу бумаги. Осталось лишь поставить подпись под приказом...