Холодный ветер, и звезды мерцают так близко, что, кажется, можно легко дотянуться и взять себе одну. Только на что они мне? О, я знал множество заклинаний и ритуалов, для которых требовалась частица звездной пыли, вот только смысла во всех этих знаниях больше нет. Где все мои книги, где любовно собранные магические ингредиенты, Мрачный смех вырывается из моей груди: все уничтоженно, сожжено в пламени, пожравшем башню, которая на протяжении долгих лет давала мне приют. Теперь же все, что у меня есть - вот это ночное небо и этот пронизывающий ветер. Когда же у меня за спиной, на востоке, начнет разгораться заря, меня уведут вниз, подальше от раскаленного дневного светила, чей свет сводит меня с ума и выжигает мне глаза; там, во влажной холодной тьме, меня закуют в тяжелое железо и оставят до нового заката, до новой маленькой смерти этого мира. Глупцы, они считают, что я могу попытаться сбежать, что я мечтаю отомстить, сжечь их города, а их самих превратить в своих верных безмолвных слуг. Я снова смеюсь. Зачем? Зачем мне это, если у меня есть небо, и звезды, и ветер? Это - свобода. Та самая, к которой я столь отчаянно и обреченно рвался, изучая черное искусство магии, ставя свои эксперименты, которые так пугали всех этих глупцов и вызывали у них такое отвращение. Я мечтал о бессмертии, мечтал о могуществе, потому что видел в них основу истинной свободы. А теперь я бессмертен, ибо истинное бессмертие, истинная вечность - здесь, под холодным звездным небом. И теперь я всемогущ, ибо способен на все, чего захочу, но я не хочу ничего. И это - свобода. И я смеюсь, потому что те, кто желал лишить меня свободы, сами подарили мне ее. Глупцы, они еще глупее, чем некогда был я. Им никогда не познать свободы. Так пускай, пускай вновь сомкнутся на моих запястьях оковы из холодного железа. Следующей ночью я снова буду здесь. Я - Ольведегейн, тот, чье имя заставляет их дрожать и креститься. Я - Ольведегейн, слышишь, вечность? Я - Ольведегейн, и я свободен.