Смолин Александр Андреевич : другие произведения.

Проклятое поместье

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Анотация: Эта книга рассказана Трис Беладонной от первого лица. Вам предстоит оказаться на территории проклятого поместья, с его призраками, тайнами и давно ушедшими воспоминаниями. Бывшая графиня, а ныне вдова медленно сходит с ума, переставая отличать реальность от вымысла. С каждым днем осень становится все глубже, а ночи темней. Все началось в далеком 1914 году, когда в стенах дома Трис в самый разгар бала, погиб наследник престола принц Мартеон, и та ночь стала началом долгого конца. Распутайте тайны вместе с Трис. Исследуйте ужасный дом и его территорию, выпейте чаю с куклами, поговорите с призраком дворецкого или с тенью принца, и даже бросьте вызов одинокому пугалу на поле за каменной стеной. Но все это только цветочки. Ведь вам предстоит встреча с самой Смертью.
  УЖАСЫ, МЕЛОДРАММА
  
  
  
  
  РОМАН АЛЕКСАНДРА СМОЛИНА
  
  ПРОКЛЯТОЕ ПОМЕСТЬЕ
  
  
  2017-2019 г 
  
  
  
  ГЛАВА 1 ЧАСЫ БЬЮТ РОВНО В ТРИ ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ
  Все случилось, когда я гуляла в саду среди яблонь, в субботу. Себастиан наблюдал за мной из чердачного окна. В этом не было ничего необычного, потому что он часто наблюдал за мной из своего укрытия, и его лицо в тот осенний день было привычно печальным. Я не сразу обратила внимание, что не было лестницы, по которой он вылезал из окон, и не придала значения глухому удару о землю у себя за спиной, но когда я обернулась чтобы проверить, что там стряслось, то увидела своего супруга под деревом распластанного, словно манекен. Его пальцы вонзались в грунт, а глаза преисполнились ужаса и стали похожи на кровавые впадины. Тело выгнулось в неестественную дугу, как будто кто-то тащил его за ногу.
  Прижимаю ладонью рот и уже шепчу: "А затем он умер".
  С минуты на минуту гробовщик по имени Кристоф привезет мне гроб, а пока я жду его приезда, то невольно оглядываюсь по сторонам, блуждая взглядом в рассветных сумерках подобно вспугнутой птице. Сиреневая дымка окутала яблоневые сады, а едва уловимые всполохи молний на горизонте уже предупреждают о приближении грозы. Как ни странно, но грозы в октябре для Гренвиля всегда были привычным явлением.
  Кажется, солнце встает. Поднимается белым шаром из-за гряды полей и посадок, освещая холодным блеском заросшие тропинки моих владений, и в его свете, корявые яблони кажутся застигнутыми врасплох призраками блуждающими впотьмах. Сегодня солнце больше похоже на диск луны, такое белое, словно небесный прожектор на фоне черных туч. Оно поднимается в вышину, и исчезает, там, за кочевыми громадинами, оставляя Гренвиль лежать во мраке под проливным дождем. А я открываю зонт.
  Никогда прежде я не ощущала себя такой одинокой, хотя это поместье и стало моей темницей еще полвека назад, год за годом, опутывая меня своими невидимыми плетениями и, высасывая последние силы из моих костей, я уже давно стала частью этой земли и земля поглотит нас. Но, что это?
  А вот и он. Я уже вижу свет фар через толстые прутья ворот скрипящих на ветру подобно ржавой калитке, хлопающих и ревущих. У этих ворот характер вредной старухи. Пропуская машину внутрь, они захлопываются очередным порывом ветра, и теперь черный как ночь катафалк приближается к моему дому, продавливая колесами старинные плиты покрытые мхом.
  Фары, сперва, ослепляют меня, и Кристофер, завидев мою ладонь у лица, приглушает их свет до терпимого, а вместе с ними и глушит мотор, и теперь я вижу его силуэт через лобовое стекло автомобиля, и ощущаю запах парящего бензина. Как же эти машины смердят горючим. Невольно шмыгая носом, я приближаюсь к нему, опускается водительское окошко, открывая взору бледное вытянутое лицо с длинным шрамом на щеке. Кристоф носит аккуратно постриженные усы, с виду сдержанный и молчаливый. Мое внимание привлекает жетон у него на шляпе с номером телефона похоронного бюро, по которому я звонила из единственной на всю округу телефонной будки.
  - Госпожа Беладонна, его светлость готов к погребению. - Голос полон равнодушия, конечно же, с такой-то работой любой станет равнодушным... с покойниками не особо поговоришь. Зато он учел мои пожелания. В нашем мире уже никто не обращается к знати с почтением, но Кристофер знает, как угодить клиенту. Пунктуал и педант. Мне нравятся такие люди.
  Яркая молния очертившая небо, засвечивает кузов катафалка, и через боковые окошки я вижу гроб... Боже! Он должен был повесить занавески...
  Я не хочу смотреть на эту жалкую картину, как собственно и не желаю умирать... Мой муж, с которым я прожила всю жизнь, теперь лежит, в этом ящике... словно кукла.
  Молния гаснет. И чернота скрывает от глаз этот ужас.
  Не могу произнести ни слова. Жестом руки я приглашаю гробовщика за собой и иду впереди машины, опираясь на трость, чтобы не поскользнуться.
   * * *
   Кристофер - человек-лопата - ему не помеха ни дождь, ни снег. Пока он роет могилу, я смотрю на белую куклу в гробу.
  - Бездушный мертвец, - слышу свой хриплый голос. - Ты и при жизни скупился на слова. Запер меня в комнате как собачонку. Лишил жизни женщины. Ты был самым близким человеком в этой дыре, и что же ты сделал, Себастиан? Разве ты спас меня из лап одиночества в те холодные вечера, когда ветки клена стучались в мое окно? Человек загадка - крыса, живущая на чердаке. Мое наказание... Черт бы тебя побрал, Себастиан, ты мог бы стать смыслом моей жизни, но вместо этого предпочел затворничество.
  Одергиваюсь. Уж слишком крепко я вцепилась в стенку гроба, рискуя сломать запястье. Но прежде чем я отпущу ее, я прошепчу своему мужу кое-что в лицо:
  - Пускай тебя сожрут черви, Себастиан... будь ты проклят за мою сломанную жизнь, - ладонью я прикрываю рот и отворачиваюсь.
  Никто не увидит моих слез! Дождь умывает мое лицо.
  . * * *
  Это раннее утро больше похоже на поздний вечер. Машина удаляется к воротам, а я, так и стою в бензиновом облаке дыма над камнем.
  "Себастиан Джонатан Вереск. 1890 - 1974. Иди к свету...", - гласит надпись на могильной плите.
   Вот и свобода от супружеских оков. Такая долгожданная. Но что изменилось? Разве в таком возрасте старуха может начать все заново? Минувшим летом мне исполнилось восемьдесят шесть лет. И сейчас, когда Себастиана не стало, я впервые испытываю настоящее одиночество. Одна. В окружении поместья, которое коммунальные службы мечтают сровнять с землей.
  Повсюду гниль и вода, как и моя прошедшая жизнь... Я стара... и меня ждет могила... и гниль, гниль, гниль... а я не люблю гниль... Мир пожирает нас червивой пастью. Запирает под могильным камнем и оставляет лежать в земле, как опавшие сливы.
  И снова дождь барабанит каплями по зонту и падает россыпью белых бус на прелые листья клена под землю - в царство жуков и червей.
  И больше всего на свете я ненавижу червей.
  Для меня уже нет места в этом мире и мне придется уйти в бездонную яму забвения вслед за мужем.
  В раздумьях я сама не замечаю, как возвращаюсь к дому. Вот он - возвышается надо мной подобно исполину. Двух, а с торцов и трехэтажный особняк походит на серую глыбу, усеянную трещинами и покрытую мхом. С виду он кажется настолько древним, что ни один человек в здравом уме не отважится войти под его своды по доброй воле. Через разбитые окна ветер гуляет по этажам. Некогда белые колонны сейчас едва удерживают вес камня, потресканные от тяжести, обшарпанные и грязные. С крыши свисает кусками металлическая кровля, а на стенах длинными дорожками застыли полоски ржавчины.
  - Поместье Де Беладонна.
  Можно сказать, откровенно, что мой дом походит на склеп.
  Я прожила здесь долгих шестьдесят лет.
  Поверить не могу, что отдала жизнь этому скверному месту. Но так было не всегда.
  Этот особняк мне дарила сама королева Елизавета Григоре Де Фарфор, и скажу вам, что она дарила его не безвозмездно. Я была ее лучшей подругой и самой доверенной фрейлиной при дворе. Здесь в глуши, собиралась вся королевская знать, втайне от посторонних глаз, и самое главное, от короля, и происходило тут такое, какое не должно было покидать стен особняка ни при каких обстоятельствах.
  Элиза воздвигла культ почитателей богини-блудницы - Сиси. В этих развратных оргиях участвовала вся благородная публика дам и господ. И, разумеется, кто-то должен был присматривать за Сахарным домиком - так называла его королева.
  Выбор пал на меня. Элиза выдала меня замуж за королевского гвардейца, которому она доверяла больше других и дала мне титул графини Орлиянской, тем самым решив мою участь.
  Я вижу просторный балкон с мраморными перилами, давно потускневшими от старости, местами с порушенными фигурными столбиками. Балкон прочно стоит на четырех колоннах и еще четыре возвышаются над ним, упираясь в треугольную бетонную крышу, закрывающую балкон от дождя. Я помню, как став новоиспеченной графиней осматривала с него свои владения, которые тогда походили на цветущий сад, а теперь?
  Вы только взгляните на эти обглоданные кусты и корявые яблони, оранжерею с побитыми стеклами и погоревшее здание столовой... окружение превратилось в тлен вместе с домом. Вместе с домом постарела и я. Теперь он смотрит на меня своими мрачными окнами. А ведь когда-то давно в этих самых окнах гремели балы и лилась разношерстная музыка, пение, хохот и стоны, стоны, стоны - стены второго этажа пропитались стонами наслаждений развратной публики. Я слышу из окон мелодию давно забытого вальса. Я слышу ее даже сейчас.
  Кажется, там, что-то мелькнуло. Что-то мелькнуло в окне.
  Да, да, там, в самом деле, что-то есть... вон там... чуть правей балкона...
  Быть может, Себастиан поднялся в бальный зал, наконец, одолев свои кошмары? О чем я говорю? Себастиан мертв. Нет... это не Себастиан...
  Из окна на меня пристально смотрит тень человека. С недавних пор я вижу ее все чаще. Призрак юного наследника Мартеона. Воплотившийся голос совести.
  - Я знаю, кто погубил тебя, принц.
  И Тень отступает в глубину дома... словно черный паук.
  Я помню ту ночь, 13 августа 1914 года. Когда при загадочных обстоятельствах наследник престола Мартеон Георг Де Вандюльбальд погиб на втором этаже бального зала, в возрасте шестнадцати лет, в самый разгар Сахарной ночи.
  И его гибель стала началом моего долгого конца.
   * * *
  Парадный вход заперт с давних пор, поэтому я иду к двери черного хода, за которой скрывается моя комната. Когда-то давно она отводилась для слуг, носивших еду подносами из соседнего здания столовой, пока столовая не погорела. Давний пожар уничтожил там все. И иногда на закате я слышу мяуканье сгоревшего котенка. А однажды ночью я даже видела его зеленые глаза.
   В последнее время призраков становится все больше. Они обступают меня, крадутся по дому, выглядывают из-за деревьев, выжидая момента, когда мой рассудок окончательно тронется и поплывет как льдина.
  Мне с каждым днем все трудней им противостоять.
   С приходом осени становится все холодней и мне нужно топить камин. Но я развожу огонь каждый вечер не только потому что холодает. Этот дом с приходом темноты говорит голосами воспоминаний.
   Света здесь нет уже много лет. Ни о каком электричестве и речи идти не может - власти отключили его за неуплату, когда долгов по налогам на землю накопилось слишком много. Я наотрез отказалась платить хоть орлен. Они только и ждут моей смерти, чтобы сровнять тут все с землей и похоронить меня Трис Беладонну под обломками моего прошлого.
  Но вот уж дудки!
  Несмотря на горькую правду жизни, я все-таки борюсь. Я не могу представить, что лягу в землю к червям, и что они начнут выползать из своих нор на запах тухлого мяса. И некуда будет деться из гроба. Этот страх поселился в моем сознании с давних пор и теперь не дает мне покоя. Очень скоро Бледная леди придет на порог. И все что мне сейчас остается, только топить камин, чтобы отпугивать мрак до поры до времени.
   * * *
  Когда-то я была прекрасна, а сейчас стесняюсь показываться на людях. Я отвожу взгляд от зеркал, не в силах смириться с увядающей внешностью. Ноги не позволяют ходить дальше пределов поместья, а спина едва разгибается, стоит только нагнуться за тростью. Благо продукты привозит соседский мальчишка Марк, по доброте душевной, помогающий мне на старости лет, из которых я и готовлю себе, те немногие блюда, которым пришлось научиться за долгие годы жизни без слуг.
  Сегодня я не дойду до кровати, я уже добрых полчаса дремлю в своем кресле-качалке, так сладко и глубоко, укрытая материнским пледом, что все невзгоды остаются позади. Я крепко сплю, такая же неделимая и мертвая, как все в этом доме, окутанная мраком комнаты, словно глубинным космосом мироздания, без страха или волнения, потому что меня заочно уже не существует.
   * * *
  Мне снится замечательный сон про вишни в саду и яркое летнее солнце. В его лучах на пруду плескаются лебеди. Что за чудесный сон?
  Но безмятежный день моего сна сменяется кровавым закатом и вот уже с другого берега кто-то идет в мою сторону, и чем ближе он приближается, тем явственнее становится силуэт - израненный принц Мартеон. Он идет прямо ко мне. Я пытаюсь встать со скамейки, но из земли вырастают ветвистые корни и надежно опутывают мои ноги.
  А принц все ближе! Рывками он приближается, словно, пытаясь прорваться через завесу миров, и над его головой опускается алое солнце, что тает кровью ему на китель. Принц смотрит на меня с укором. Теперь кровь льется и из его глаз.
  Я вижу, как лебеди в пруду покрываются кровавыми пятнами, а затем они тонут.
   Мне страшно.
  - Они оставили меня здесь, - говорит мертвый принц. - Уехали в пыльную даль. Я не могу вернуться домой. - Его лицо переполняет злоба. Теперь он тянет мертвые руки к моему горлу, и голос мальчика сменяется басом чудовища:- Я мог бы стать королем, а ты убила меня! Ты убила меня!
  Я вскакиваю с кресла, словно ужаленная пчелой.
  Мой покой нарушают бьющие старинные часы.
  - Я еще жива? - В последнее время, я задаю этот вопрос себе чаще.
  Меня окружают немые тени, пляшущие на стенах в безумии... и пустота, которая переполняет дом холодным воздухом. Мне горько осознавать, что все стареет вокруг меня и рассыпается будто песок. В песок превращаются вещи, которыми я дорожила. В песок превращаюсь и я. А за окнами ночь. В лунном свете летают пылинки.
   Тьма обнимает меня. Где-то под полом резвятся крысы.
  Последние языки пламени доедают обугленные головешки сосны, и огонь может погаснуть в любой момент. Я спешно встаю с кресла в надежде подкинуть свежие чурки сосны, но резкий рывок приносит боль в пояснице и отдышку. На мгновение в комнате становится совсем темно, и я думаю, что исчезаю навеки. - Быть может, тьма унесет меня в царство мертвых. И рассветные сумерки застанут, только пустую комнату. Но вот стена света бежит от моих ног на мебель, а после и на потолок. Именно так является миру новорожденный огонь, приносящий с собой волну успокоения и самое главное - свет.
  - Сегодня я победила тьму.
   * * *
  Я смотрю на часы в углу.
  - Подарок на свадьбу от герцога Жарнера.
  После смерти Себастиана, они стали исправно бить ровно в три пополуночи, в то самое время, когда погиб наследник престола Мартеон.
  - Мартеон.
  Я только что услышала крик на втором этаже и сейчас мой взгляд прикован к потолку, а страшные мысли сгущаются подобно тучам: "Кто может кричать в совершенно пустом доме в такой поздний час?"
   Но ответ приходит сам собой: так может кричать только Тень.
  - Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!
  Эти жалобные крики готовы свести меня с ума. Я слышу, как стулья катаются по высохшему паркету наверху. Там. В пустоте бального зала окутанные мраком, они скользят и падают, цепляясь за трещины в полу.
  - Я не испытываю к тебе жалости, Мартеон, - отвечаю я. - Ты обрел свой конец в моем доме... и загубил мне жизнь. Я непричастна к твоей гибели, юноша. Когда погасили свечи, я вышла на балкон.
  А в ответ только крик.
   * * *
  Я ощущаю холод и гладкость лака.
  - Совсем как новый и ни царапинки. Но, как же так? Пока все в доме старело, вы оставались нетронутыми, точно волшебные. Точно предмет не из мира сего.
  Кто же вас создал такими? Чья рука искусного мастера поработала над изгибами дерева, над полировкой стекла и изящностью стрелок? Я замечаю, что стрелки застыли на месте - ровно на трех часах. "Время смерти Мартеона".
  - Похоже, заклинил механизм. - Мои пальцы касаются стеклянного колпака, открывают его.
  - Почини нас, - шепчут на ухо часы, - мы повелеваем временем.
  Подушечки пальцев бережно прикасаются к цифрам заморского счета, скользят по поверхности циферблата, пока не находят защелку размером с булавочную головку. Я поддеваю ее ногтем, раздается приятный щелчок и циферблат открывается. Внутри я вижу сложный механизм шестеренок. Что-то мешает их свободному ходу.
  Мне нужно сходить за вилкой.
  Я поддеваю, на мой взгляд, застрявшую шестерню, и механизм частично приходит в действие, но еще не до конца. Работа еще не выполнена. Что-то подклинивает внутри.
  - Ужасное существо, поселилось в нас, - снова заговаривают часы.
  Теперь я открываю дверцу корпуса часов и вижу сердце деревянного стража - маятник, опутанный паутиной, а в центре - черный паук.
  - Не беспокойся, старичок Харис, я постараюсь не потревожить твой сон. Мне нужно здесь только кое-что пошевелить.
  Я осторожно касаюсь маятника, но старичок Харис все равно сбегает. Досадно. Я не хотела тревожить его покой. Надеюсь восьмилапый на меня не в обиде. Еще пара движений маятника рукой, пара воздействий вилкой на шестерню и будто по мановению волшебной палочки - старый механизм приходит в движение.
  И стрелки начинают идти.
  - Спасибо... - отвечают часы. - Мы у тебя в долгу.
  Комнату наполняет приятный звук тиканья, а я словно пробуждаюсь от чар.
  Взволнованно осматриваюсь по сторонам.
  Все тихо.
  - Зачем я раскрыла часы? - С меня словно сходит наваждение.
  Постойте...
  Мое внимание привлекает странный предмет между шестеренок - эдакий маленький компактный футляр, который я тороплюсь достать.
  Задумчиво опускаюсь в кресло и принимаюсь рассматривать находку.
  Похоже, что футляр это часть часов - об этом говорит точно такой же лак на его поверхности. Быть может, секрет придумал сам мастер-часовщик для передачи тайных посланий между заговорщиками. А может и для тайных посланий королеве. Я не могу знать наверняка, но могу сказать одно: я должна его вскрыть и посмотреть что внутри.
  Это может быть черная пустота или спрятанные украшения. Я тяну за веничек, и пробка выскакивает с негромким хлопком, и моему взору предстает белесый пергамент с запахом свежих чернил.
  "Свежих?"
   Значит, послание оставили недавно.
  Я сяду поудобней, чтобы начать читать.
   * * *
  "Запись 30. 16 октября 1974 года.
   Дорогая Трис. Сегодня ты вышла в сад, и я воспользовался моментом, чтобы оставить для тебя это послание. Боюсь, что время мое пришло. Но я даже рад. Все эти годы я ждал смерти с нетерпением. Ибо устал от мук совести за совершенное грехоубийство. Эти чертовы призраки прошлого свели меня с ума.
  Прости, что лишил своей любви, ибо боялся за твою жизнь. Я стал опасен, моя графиня. Я боялся причинить тебе боль. Каждую ночь я надеялся, что она оставит меня в покое, но каждый раз эта душа возвращалась к моей кровати и требовала правосудия за содеянное. Безвинно загубленная жизнь ради отмщения. Я бы хотел тебе все рассказать. Но не могу. Я так устал.
  Пролитую кровь не замыть никакими молитвами.
  Все кончено, Трис. Наше время пришло. Если б я мог все изменить. Своими руками я положил конец нашей жизни. Но я не мог поступить иначе, моя Бедняжка. Они сводили меня с ума. Эти чертовы призраки.
  Я не смогу тебе всего рассказать. Моим нотариусом стал дневник, но листы унесло ветром в ту ночь, когда я впервые увидел Его, снимающего шляпу в тени деревьев. Господин Отражение. Он пришел за мной.
   Я больше не в силах... страдать... прости...
  Прощай Белатрис.
  Ты свободна...
  С любовью, Себастиан Джонатан Вереск, твой муж".
  На пергамент капают мои слезы.
  - Разве можно тебя простить? Разве можно тебя простить, сукин ты сын?!
  Я слышу собственный вопль, как вопль израненной птицы.
  - Ах ты чокнутый, эгоистичный мерзавец! Как мог ты так со мной поступить?! Надеюсь, твои причины стоили моей жизни!
  
  ГЛАВА 2 ЧТО-ТО ТЕМНОЕ ЗАТАИЛОСЬ ВОН ТАМ ЗА ОКНОМ
  Постой-ка, кажется, нас подслушивают. Эти бледные тени на стенах видны даже днем, когда их нельзя услышать человеческим ухом, ибо по сути своей тени остаются немы, будучи порождениями иных измерений, но я точно знаю, что с приходом ночи они обретают дар речи и перешептываются у меня за спиной. Иллюзорные дети хаотичного танца мрака и света. Они подкрадываются, все ближе и ближе, пока я безмолвно качаюсь в своем кресле, недвижимая и отсутствующая, словно музейный экспонат, но стоит им подойти слишком близко, как их аморфные тела растворяются в ярком свете очага. Именно поэтому я зажигаю камин.
  - Слишком ярко... - шепчут тени, навсегда покидая пределы нашего мира.
  Я люблю смотреть на огонь. Огонь слишком чист, чтобы позволить всякой грязи касаться его. Я не стану оборачиваться, туда, где за моей спиной вырастает длинная мрачная комната. Я знаю ее наизусть, она кончается одиноким окном, и неведомой серостью в нем, будто из недр глубокой осени. Там, в окне, потоки дождя лижут стеклянную гладь, под свинцовым небом Гренвильских полей.
  Но тут раздается голос:
  - Бедняжка Трис...
  Я поднимаюсь и застываю в обороне. Бросаю взгляд на стену, где моими же руками поднимается тень трости, готовая обрушиться на неприятеля в любой момент. Блуждаю взором по углам комнаты в поисках нахального приведения, но вместо призрака на меня смотрит лишь уставшая от десятилетий старинная мебель.
  - Ты называл меня так при жизни, - отвечаю я громко. - Но я тебе не бедняжка! Я благородных кровей в отличие от тебя - сына мясника! И Бог свидетель, судьба была жестока ко мне, когда позволила тебе попасть солдатом в королевский гарнизон! Ты ничего не сделал для нас, Себастиан, чтобы вытащить нас из нищеты! Ты...
  Трость медленно опускается на пол и приходит понимание всей абсурдности ситуации. Воображение снова сыграло со мной злую шутку.
  - Я не стану говорить с призраками.
  Ответа, конечно же не последовало.
   * * *
  Теперь Себастиан в земле, а я готовлюсь отправиться следом за ним. Временами я думаю, какая она из себя, эта госпожа Смерть?
   Как бесшумной поступью бродит она по тропинкам сада, и следит за моим окном, пока я безмятежно сплю в своей теплой кровати.
  Я нашла Себастиана так далеко от дома с вонзенными пальцами в землю, как будто Смерть тащила его за ногу прямо в могилу.
  Бледная леди. Я знаю, что вскоре ты придешь и за мной.
  - Последняя осень заберет меня листьями. - Я замечаю себя у окна и еле слышно шепчу: - не даст мне увидеть белые хлопья снега в декабре...
  Я бы, наверное, съела себя тяжкими думами в это утро, если бы перед моим окном не появилась внезапная гостья.
  Между садовой лейкой и заржавевшим мотоблоком для вспашки земли - тем самым, которым когда-то пытался работать Себастиан, пока не бросил поле, совершенно белая ворона-прохвостка снует с орехом туда-сюда.
  - Вороны бывают разные. Уж я-то вас повидала немало. Бывают черные, серые, бурые, а бывают как ты - изгои своего племени - белые. - Смолкаю, а потом заканчиваю мысль: - У нас с тобой общая беда...
  Эта ворона словно слышит мои слова. Кроваво-красными глазищами она смотрит прямо на меня. Я настораживаюсь. Ворона тоже.
  - А ведь я тебя уже видела однажды, - мой голос становится строже, - на ветке старого дуба, у фонтана, незадолго до убийства принца... - Теперь она с вызовом смотрит мне в глаза, как будто я уличила ее в давнем преступлении, и ни одна из нас не станет уступать. Сухие губы рождают последнюю фразу, которая звучит громоподобно: - Ты птица смерти - Альбинос!
  Омерзительный вороний вопль пронзает меня насквозь. Альбинос устремляется к дому на своих лапах, пока не достигает фундамента и не запрыгивает на оконную раму. Птица бьется в стекло до белеющих трещин и сколов. Я вижу красноту рта этой твари, и мне приходится ударить тростью по стеклу, чтобы ее отогнать...
  Раздается звонкий удар!
  - Хочешь меня склевать? - гневливо кричу я. - Пошла прочь!
  И она улетает.
  Подумать только, такая дурная примета.
  Ворона так истово билась в окно, как будто почувствовала мертвечину. Как будто я Трис Беладонна уже мертва.
  - Я еще жива! - сквозь слезы кричу я в окно. - Не смей смотреть на меня, как на гниющий кусок мяса!
  В еле различимом отражении вижу свое обезумевшее лицо и от его вида расстраиваюсь еще больше. Утро безнадежно испорчено.
   * * *
  Нет счета тем предложениям о выкупе земли, что заполняют почтовый ящик. Трактора все ближе подбираются к моему забору. А звуки застройки цепочки торговых центров, тянущихся по шоссе, уже доносятся до моих ушей. Но им не понять, что я не покину этого проклятого места, ведь мне тут же придет конец.
  Время здесь идет гораздо быстрей - все уже мертвое и старое. И старость тут повсюду. Сам особняк уже сыплется песком мне на голову, а плиты на площади поросли мхом, всюду изломанные ветви, грязные листья и мусор, тропинки, поросшие кустарником, деревья стоят скрюченными, но самое страшное не это, а нечто другое. Несколько дней назад я обнаружила, что по поместью поползли земляные трещины.
  И где-то здесь за деревьями в тени ветвистых плетений дикого винограда бродит она - та, что со дня на день, явится за мной на порог. Бледная леди.
   * * *
  Оглушительный скрип входной двери заставляет меня взяться за висок, и уличный свет заставляет сощурить мои глаза. Должно быть все думают, что старое приведение вышло из своей конуры. Но я больше не стану скрываться в комнате. Я иду навстречу желтому царству листвы. Где повсюду с деревьев капает вода, а дорожки наполняют лужи по самые бордюры. Я вдыхаю воздух полной грудью, сквозь хрипы и свистки, и этот воздух кажется мне невероятно вкусным и свежим... но в следующее мгновение, я снова осознаю, что нахожусь среди брошенного старого поместья совершенно одна.
  - Ах, старость, старость, дом старый, как я, как и моя жизнь. Пройдет немного времени и на его месте построят парковку или супермаркет. И никто никогда не узнает о том, что здесь случилось полвека назад...
  - Я никогда не смогу покинуть этого места. И здесь никогда не наступит весна. Я не могу припомнить, чтобы здесь наступала весна... Здесь не идет время... Вечная осень и дождь. Я превращаюсь в приведение, блуждающее между голых деревьев алчи - между кустов шиповника...
  - Но я еще, черт возьми, жива!
   * * *
  Я стою тут на грязной площади усыпанной желтыми листьями, словно последняя фигура на шахматной доске в дымке тумана и запустения, а на меня таращится троица двуглавых фонарных столбов, давно умерших и обесточенных.
  - Отличная погода, господин столб.
  - Вы так считаете? - отвечает мне ржавый истукан. - По-моему, без дождей всем стало бы лучше. Лично мне уж точно.
  - И мне, - отвечает второй столб.
  - И даже мне, - отвечает третий.
  - Дожилась, старая Трис, ты уже говоришь со столбами. Чего уж там? Мне больше не с кем поговорить.
   Я вижу великана-клена, что будто пальцами обнимает треугольную крышу особняка, на своей памяти я еще помню его совсем молодым саженцем. За эти шестьдесят лет он прилично разросся. У подножия клена стоит машина Себастиана. Она стоит тут вот уже тридцать лет и ржавеет. Прямо под окнами дома.
  Некогда желтая, украшенная золотым хромом наградная телега с открытым верхом, подаренная Себастиану, за былые заслуги перед королем. А ныне, ржавеющее корыто - забитое тухлой водой и листьями.
  Я подхожу к ней, чтобы разглядеть выгоревшую на солнце кожу салона, провожу рукой по растрескавшейся, словно змеиная шкура, поверхности, и опускаю ладонь на холодный металл, и вспоминаю, как Себастиан, вез нас, по пыльным дорогам Гренвиля, в новую жизнь.
  Воспоминания уносят меня в тот день. Я чувствую, как от машины по моим пальцам бегут невидимые потоки энергии, слегка покалывающие.
  И вот уже серая мгла осенних просторов, уступает место яркому солнцу 1912 года.
  Я снова вижу солнце в высоких небесах рая, как оно осушает зноем июльской жары проселочную дорогу, петляющую между зеленых зарослей кукурузы вплоть до реки Пемзы. Как за несущимся желтым автомобилем клубится завеса дорожной пыли. И ветер трепет мне волосы, еще молодой, но уже титулованной графини Орлиянской.
  - Где ты его взял? - восклицает та юная особа, которой когда-то была я сама.
  - Это подарок короля, - с достоинством отвечает он - королевский гвардеец.
  - И за какие заслуги короли нынче одаривают гвардейцев автомобилями?
  - Я спас Георга от бивней свирепого кабана, и пусть это стоило мне здоровой ноги, зато я с честью исполнил свой долг!
  - Ты настоящий герой...
  - Я лично выбирал цвет, моя графиня. Желтый. Как солнце. Он увезет нас в новую жизнь...
  Дальше дорога сворачивает вдоль берега реки, открывая нам шикарный вид на работающую в те годы мельницу, окруженную розовыми кустами, аккуратно посаженными женой мельника. И та молодая Трис просит Себастиана остановиться, чтобы одолжить саженцев для оранжереи и, он впервые, отказывается выполнить мою просьбу, задевая мое самолюбие, но вида я тогда не подала.
  - Мы не станем останавливаться, моя графиня.
  - Но почему?
  - Потому что у нас будет собственный садовник, и мы не станем опускаться до просьб перед этими грязными простолюдинами.
  На этом все.
  Ах, если б я знала тогда, что ждет меня за стенами цветущего поместья, которое превратится в гниющую яму забвения. Глупышка Трис уже бежит к воротам, где ее ожидает конный экипаж слуг с телегами мраморных статуй.
  Назад дороги нет. Молодая графиня растворяется в воротах поместья Де Беладонна и оно поглощает ее навсегда.
  Одергиваю руку от холодного металла.
   * * *
  - Графиня Орлиянская, - так они называли меня прежде. - А ныне я старая и никому ненужная пенсионерка.
  На мгновение я вспоминаю, что Элиза больше никогда не писала мне после той ночи и больше никогда не звала ко двору. Меня не спасли даже письма, которые я посылала ей раз в неделю. Королева оставила мне даже поместье в память о старой дружбе, но больше никогда не выходила со мной на связь.
  Знала ли она, что обрекает меня на долгую и мучительную смерть?
  Чувства накатывают, и я роняю трость.
  Наклоняюсь, чтобы ее поднять, превозмогая боль в пояснице, и вдруг замечаю под машиной пожелтевший листок бумаги, слегка танцующий на ветру. При помощи трости я выгоняю его себе под ноги, чтобы осмотреть. Чернила поплыли от влаги, но текст еще вроде читаем.
  - Кажется, я смогу разобрать что там.
  "Запись 1. 1910 г. Ледяной плен Голодоса.
  Мы съели кока - он был самым толстым из нас. Мы просто зажарили кока и съели его. Он был похож на парася, с поджаристой корочкой... эту тайну я унесу с собой в могилу... Адмирал Себастиан Джонатан Вереск".
  - Мой супруг был страшным человеком.
  Я еще помню из рассказов Себастиана о его службе на флоте до того дня, как он стал личным гвардейцем короля. Как-то за ужином, в то далекое время, когда наши отношения еще были теплыми, задолго до страшных событий 13 августа 1914 года, он рассказывал мне о зимовке на необитаемых островах в Изумрудном море.
  Его команда провела в ледяном плену полтора месяца, потеряв большую часть еды во время путешествия через холодные воды.
  - Я чувствую вкус мяса у себя во рту... вкус человечины... съеденной давным-давно голодными моряками призраками. Какие еще тайны скрывает надгробная плита Себастиана? Я должна отыскать все листы из его дневника.
  Что-то заставляет меня поднять голову к окнам второго этажа.
  Мне кажется, что на меня кто-то смотрит. И хотя в окнах никого не нет, я точно знаю, что Тень - где-то там.
  - Где-то там!
  Не стану возвращаться в дом. Пришло время мне прогуляться к северной стене, через аллею Статуй к могиле моего супруга. Пора бы его навестить.
   * * *
  Я все еще пытаюсь идти, как статная леди, стараясь держать осанку, но старость норовит скрутить меня в бараний рог. Мои уставшие ноги, словно бетонные сваи, ступают по треснутым от времени плитам, давно позеленевшим от плесени, и будто врастают в них. Внезапный порыв ветра напоминает о скором приближении грозы, и я вижу, как с севера на графство надвигаются синие тучи.
  Пахнет подгнившей листвой.
  Теперь я иду меж пожелтевших местами выщербленных ветром и дождем статуй - героев древних сказаний: воинов, музыкантов и богинь - покрытых мхом, в трещинах и плюще. А ведь когда-то давно они были девственно белоснежными, и теперь я уже не в силах им помочь, ведь я едва могу позаботиться о себе.
  Статуи привезли сюда из усадьбы Себастиана сразу же после переезда. Будучи на королевской службе он выиграл их в карты у одного торговца антиквариатом.
   У молчаливых статуй богатая история.
  В скором времени их сровняют с землей тракторами. Я точно знаю их дальнейшую судьбу - земля поглотит их так же, как поглотит все за пределами этого забора. Отсюда нет выхода - ни для людей, ни для статуй.
  - Здесь обиталище смерти, земля червей и могильная яма...
  По правую руку от меня здание погоревшей столовой. Оно напоминает мне о том времени, когда в поместье жила прислуга и, даже, был садовник.
  - Кажется, да. Определенно - садовник Эцио! Он рассказывал тогда еще молодой Трис о культурах роз, на южном побережье Черноморья, родом, откуда он был.
  От этих мыслей мне хочется улыбаться.
  Но лишь на мгновение.
  Вскоре денег стало едва хватать на еду, и прислуга ушла. Последней каплей стал несчастный случай с дочерью кухарки - молодой девушкой, которую нашли повешенной на деревянной балке в подвале.
  Я помню, как меня разбудили и привели в подвал. Все были напуганы. А кто-то даже сказал, что поместье проклято!
  - Мне нечего вам возразить... - ответила я им в тот день, - вы все можете уходить. - А сейчас я смотрю на статую рокосской богини винограда и, словно оправдываюсь: - Мы едва сводили концы с концами.
  В то время Себастиан, пробовал работать подмастерьем плотника на рыболовецком судне, а после, и вовсе замкнулся в себе, потому что его гордость не позволяла ему переступить через себя, а старая травма ноги, записаться хотя бы солдатом на границу.
  Аристократ или простолюдин, сын мясника в прошлом или бывший разжалованный военный гвардеец короля в недавнем будущем? Он не мог опуститься до промысла простого чернорабочего. Он презирал свое происхождение, и всякий раз выходил из себя, если хоть кто-то напоминал ему о нем. А как-то раз, он ударил собственного брата на рыночной площади, и очень переживал на этот счет. Детали Себастиа не рассказывал, а я и не спрашивала, уж слишком безумным в тот день, было выражение его лица.
  В этой глуши работы для аристократа иждивенца попросту не было.
  Разве могли мы тогда знать, когда желтый наградной бернц вон ваген мчал нас по пыльным дорогам Гренвиля в направлении новой жизни? Никто не знал. Мы были молоды, знатны и амбициозны. Никто из нас не думал, что мы застрянем здесь навсегда.
  Будто пленники нарисованной картины.
   * * *
  Времена меняются.
  Королевская монархия была свергнута и раздавлена железным кулаком революции. К власти пришли простолюдины-крестьяне. Революционеры стали строить новое идеальное общество. Но не прошло и пятнадцати лет, как новую власть с их идеями равенства, сверг сам народ, и началась эпоха капитализма с их купленной демократией.
  Новая эра, сперва, принесла свои плоды, а после как это и принято в мире денег, решила все отнять. Сначала нашу землю признали культурным достоянием страны, и мы получали хоть какие-то деньги - жили, на содержании у государства, а потом чиновники просто передумали и обложили поместье налогом, да таким высоким, что я Трис Беладонна ни монеты ни заплатила им из своего кошелька и не собиралась этого делать впредь. Так как поместье было подарком, и я имела на него все дарственные документы, выселить меня, они не смогли.
   Но нам с Себастианом пришлось продать большую часть фамильных ценностей, чтобы хоть как-то выжить в то непростое время.
   * * *
  Наконец я добралась до северной стены, где в яблоневом саду в окружении кустов роз, ныне обнаженных осенью, дремлющих, лежит безмолвный холмик моего супруга.
  - Я снова у твоей могилы, мой муж. Теперь ты оставил меня одну... доживать свой век. Я не знаю, что делать с тем временем, которое у меня осталось. Лучше бы я...
  Сами собой на глазах проступают слезы. Скатываются по щекам.
  - Где-то лежал мой платок. Ах, вот же он.
  Я утираю глаза и щеки от мокрых разводов, прежде чем смогу продолжить:
  - Лучше бы я ушла раньше. Быть может, я заведу огород или стану разводить кроликов. Не отвечай. Занятие не пристойное для графини - знаю, но сладостная утеха для старухи... Недавно я прочитала журнал "Садовод". Там пишут, что земля есть успокоение для преклонного возраста. Но мы оба знаем, что земля поглотит нас.
  - Как смел ты так поступить со мной? Ты оставил меня на растерзание этим стенам, этим пустым тропинкам. Знаешь ты, сколько лет я бродила среди ветвей этих серых яблонь и молила судьбу, чтобы она спасла меня от этого места? Слышишь меня, Себастиан?! Ты же был чокнутым! Все изменилось после твоего возвращения из темницы. Ты стал безумцем! Ты стал тираном! Ты заставил меня прожить жизнь вдали от людей и общества. Гусеницы с воронами стали моими подругами. Я любила пить чай! И я любила его пить хотя бы в компании своего супруга! А ты лишил меня своего общества, ласки, будто бы это я была виновата в смерти наследника. Это ведь ты его убил! Зачем? Зачем ты это сделал, мерзавец?!
  - Мне страшно умирать, мне страшно ночевать в пустом доме. Там на втором этаже кто-то есть. И каждую ночь он дает о себе знать. И я не знаю, как долго он будет сидеть на потолке. Я горела как бабочка двора Елизаветы. За что она сослала меня сюда? Знала ли она, что я останусь здесь навсегда? Была ли она мне подругой или использовала в своих целях, чтобы доверить Сахарный домик надежному лицу? Неужели она была готова отлучить меня со двора, ради того, чтобы ей было, куда приехать потрахаться? Слышишь мерзавец? Потрахаться!
  - Мне безразлично, что ты ответишь...
  Я поднимаюсь на насыпь, за которой скрывается пруд с темной водой, и растворяюсь в серости этого влажного утра.
   * * *
  - Я помню, когда-то здесь плавали лебеди... потом утки... потом лягушки... а сейчас... осенние листья и грязь.
  Я сажусь на скамейку и устремляю свой взор в серую высь.
  Как бесконечно небо, так глубоко и бескрайне оно.
  Пронизывающий холод залезает под платье, а следом, перед глазами появляется облако серебряных мушек.
  Мне дурно.
  Я встаю со скамьи, но внезапный приступ головокружения роняет меня на землю.
  Картина в глазах плывет.
  Кажется на той стороне пруда обильные заросли орешника.
  - Я что-то вижу средь их ветвей. Нет, это не птицы... постойте-ка... пытаюсь разглядеть, но не припомню такой породы...
   Мушек перед глазами становится больше.
  Многокрылые существа снуют меж веток подобно стрекозам... Одна из них бросается, будто молния, вдоль воды и, облетев меня по кругу, скрывается за плачущей ивой.
  - Боженьки мои! - восклицаю я. - Да это же "всамделишные" феи...
  Я оступаюсь и падаю в черную воду.
  Брызги летят во все стороны.
  Я погружаюсь в пучину, и желтые листья прячут под собой мое тело. Здесь только леденящий холод. Я чувствую, как платье сковывает руки и ноги. "Только холод и тьма, будто сама смерть и ничего более". - Через неделю меня найдут в пруду кверху спиной, а затем выловят длинной палкой и увидят мое разбухшее лицо и глаза как у рыбы, но мне уже будет все равно. Я часть поместья и всегда знала, что умру именно здесь... быть может, в следующий момент.
  Но разве я готова к смерти?
  Приступ паники подступает все сильней, по ту сторону воды, на берегу я вижу фигуру женщины с белой вороной на плече, и при взгляде на эту фигуру я испытываю нечеловеческий ужас. Я знаю, кто она. Только сквозь воду не могу разглядеть лица. Цепочные часы. Она показывает мне пальцем на циферблат. А потом обходит пруд по кругу и исчезает за серой дымкой.
  Сквозь множество пузырьков воздуха, проступают серебряные лучи солнца. Они как стрелы древнего божества проходят насквозь через водную бездну черноты.
  Мое время еще не пришло. Но присутствие Бледной леди, говорит только об одном - что оно уже на исходе.
   * * *
  "Трис! Трис! Тащите ее скорей! Дорогая! Да не стойте же вы! Я же предупреждал, чтобы ты слишком сильно не наклонялась к лебедям".
  "Я не смогу заменить тебе жизнь при дворе! Но я обещаю, что мы совьем здесь уютное гнездышко. К тому же ты теперь графиня Орлиянская".
  "Оставь меня в покое женщина! Я просто хочу жить на чердаке! Не смей приближаться к моей части дома!"
  "Милая Трис, я не настаиваю на том, чтобы ты взяла мою фамилию. Я знаю, как для твоего рода важны формальности".
  "Просто оставь меня в покое! Я заработаю денег на судне и увезу нас отсюда!"
  "Меня обокрали в порту. Прости. Нам придется продать фамильное зеркало".
  "Да, я пьян! И в чем же это я виноват?! Знаешь Трис, а тут и вовсе неплохо. Меня устраивает все как есть! А ты не ценишь того, что имеешь. Другие люди живут и в лачугах на берегу Пемзы, а ты... а тебе... подавай замки..."
  Эти голоса пытаются свести меня с ума.
  С трудом я выползаю на берег, мокрая как кошка, и долгое время кашляю в приступе рвоты, мои ноги перепачкал черный как смоль ил, он застрял между пальцами ног вместе с ракушками и пиявками, с трудом я взбираюсь на скамью.
  И раскрываю рот от изумления, когда вдруг вижу перед собой фею размером с ладонь. Серенькую девушку с изумрудными глазками-бусинками. Фея внимательно смотрит на меня, громко трещит своими крылышками, и улетает куда-то восвояси, не желая больше лицезреть грязную старуху.
   * * *
  Тяжелый раскат грома обрушивается мне на голову.
  Я обнаруживаю себя на скамье с задранной к небу головой.
  Внезапный дождь беспощадно терзает мое лицо.
  - Как я здесь оказалась? - спрашиваю я себя, и не могу вспомнить ничего, что произошло после выхода на улицу. - Очень зябко. Да я же до нитки промокла.
  Я устремляюсь обратно к дому, хлюпая в туфельках по лужам, пульсирующим от дроби дождя, трость вязнет в земле, покрываясь комьями с червяками. Их маленькие ротики тянуться к моей плоти. Я пытаюсь их сбросить, но они повсюду, ползут из самой почвы под нестерпимый феерический писк на запах свежего мяса.
  Моя нога идет по косой, я поскальзываюсь и падаю в грязь. Пытаюсь спешно подняться, но четно. Из тела ушли все силы, а земля будто тянет к себе магнитом.
  Отовсюду ползут эти черви. Эти мерзкие черви.
  - Пошли прочь!
  Я лежу и рыдаю, и рядом некому меня утешить. Эти меленькие пустоголовые твари лишь следуют своему инстинкту, чтобы набить свои маленькие брюшка.
  Они знают, что я принадлежу им по праву, и они знают, что с каждым днем я слабею. Таков он закон мироздания.
  - Я не нуждаюсь в вашем сострадании!
   С трудом я отыскиваю трость, и босоногая, едва удерживая равновесие, скользя ступнями по гладкой земле, продолжаю свой путь к дому.
  - Мне нужно срочно в дом. Ибо что-то плохое случится, если я не успею. Я не готова к смерти. Я уже вижу входную дверь. Еще немного! Еще чуть-чуть!
   В панике на ощупь я открываю дверь и падаю всем телом на ковер - мокрая и обмякшая, захлопываю дверь ногой и еще долго лежу, хватая губами холодный воздух.
   Снаружи слышится гулкий раскат грома.
  - Я графиня! Я графиня Орлиянская! Даже будучи грязной, даже лежа в грязи, я все равно остаюсь графиней! Я знаю! Что-то черное затаилось вон там за окном...
  
  ГЛАВА 3 КУКЛЫ
  Только безмолвные стены моего дома знают, как мне непросто тут приходится. Мне нужно найти себе более разговорчивых собеседников, которые смогут меня понять. Я направляюсь к дубовому шкафу и вытаскиваю из-под него, потертый временем сундук. Из сундука я достаю три куклы. Я хранила их всю жизнь, как бесценный подарок рано умершего отца и, не доставала с момента переезда в особняк. Несмотря на то, что сундук перепачкан вековой пылью, сами куклы сохранились в безупречном состоянии. Они так напоминают мне детство, то беззаботное время, кода я была еще счастлива.
   * * *
  Я сижу с куклами за столом и раскладываю кубики рафинада по чашкам. Я люблю пить очень горячий чай, мелкими глоточками, прикусывая драгоценный напиток ломтиком хлеба с земляничным вареньем. Я люблю пить чай больше всего на свете, хотя так было не всегда. В детстве, заставить меня выпить чашечку чая, было равносильно наказанию. Но сейчас, я сижу за столом и любуюсь фарфоровым сервизом в ожидании чаепития. Чайник приятно свистит в камине, и мне пора бы его снять.
  В приятных хлопотах, я возвращаюсь обратно за стол уже с чайником, где куклы сидят в терпеливом ожидании начала церемонии. Одетые в пышные бальные платья, кружевные чепчики, и у каждой куклы свой неповторимый цвет кукольных глаз.
   Дрожащей рукой я разливаю напиток по чашкам. Чашку горячего чая получит каждая кукла. Белый пар приятно вздымается над чайной гладью. Теперь я не одна, а с рыжеволосой Пэтти, светловолосой Бэтти и темноволосой Анфисой.
  "Куклы с человеческими волосами".
  Теперь у меня есть с кем перекинуться свежей сплетней.
  - Сегодня я видела на потолке старика Хариса, девочки. Я бы сказала, что он порядком раздобрел, и если так пойдет, скажу я вам по секрету, наш толстячок, разучится ползать кверху брюхом, - поднимаю ладонь к губам и смешливо шепчу: - Кому-то пора завязывать с молью.
  Но куклы не разделяют мою прекрасную сплетню. Возможно, мне стоит перевести разговор на другую тему и прибавить толику остроумия:
  - Говорят, в Медланде, современные модницы предпочитают носить мужские штаны вместо платьев, можете себе такое представить? В наше время только кочегарки носили мужские штаны.
  Но куклы упорно отказываются мне отвечать.
  - Вижу вам вовсе не смешно... - говорю я им. - Что ж. Можно поговорить о погоде. Сегодня отличный денек.
  Я направляюсь к окну, чтобы откинуть шторки. В комнате становится светлее.
  Куклы сидят, выставив ручки перед собой, будто собираются пить ими чай.
  Разговор не клеится.
  Я начинаю терять самообладание.
  Быть может за годы одиночества, я разучилась вести светские беседы. Я собираю всю волю в кулак и мягким голосом спрашиваю:
  - Пэтти милая, как тебе чай?
  Но Пэтти молчит.
  Тогда я сама поворачиваю голову Пэтти к себе и отвечаю детским голосом: "Спасибо, Трис дорогуша, я очень люблю чай. Он такой вкусный и душистый".
  - А тебе, Бэтти? Как тебе чай, милая? - Я заговариваю тем же голосом, но на этот раз стараюсь сделать его писклявым: - Сказать по правде Триси, я больше предпочитаю "кофэ" или горячий шоколад.
  - А мне вообще не нравится ваш чай, госпожа графиня, - высокомерно отвечает Анфиса. - Я предпочитаю газированную воду.
  - И почему же? Чай благородный напиток аристократов...
  - После того как ты вышла замуж за грязного солдафона, ты потеряла всю свою аристократичность, подруга.
  От удивления я лишаюсь дара речи.
  - Что ты сказала?
   А ведь Анфиса права: многие традиции и манеры, я уже давно не использую в быту, а все из-за той жизни, которой я прожила с Себастианом.
  - Может быть, конечно и так, но твой тон...
  И тут я вдруг очнулась: я действительно говорю с куклой. Я, сперва, не придала этому значения. Сперва, не придала. А сейчас пришло озарение - кукла заговорила со мной сама.
   * * *
  Чашка чая опрокидывается со стола и падает на пол. Я жду, что кукла вот-вот моргнет своими глазами сапфирами, но напрасно. В воздухе повисает такая немая пауза, что впору вешать топор. За нами наблюдают две сонные мухи с потолка, которые, почему-то не думают впадать в спячку. Я вновь смотрю на куклу, ожидая продолжения, но Анфиса больше, не говорит, ни слова. А посему я решаю, что возникший между ними разговор был галлюцинацией.
   Но неприятное впечатление осталось. Я испытала настоящий конфуз.
  - За грязного солдафона... - рассеяно повторяю я. - Себастиан был лучшим гвардейцем короля, вполне себе достойная партия для графини. И с чего это мое воображение обозвало его грязным? - Минута превращается в вечность, тишина начинает звенеть, и я наконец подвожу итог: - Он был сыном мясника и этим все сказано.
  Через стол, в большом старинном зеркале, я вижу старуху, застукавшую меня за непристойным для взрослой женщины поведением.
  - Ну вот и спятила старая грелка. Играем в куклы.
  Я знаю, что до добра такие игры не доведут. В грядущем сумасшествии я не сомневаюсь. Я понимаю, что время мое на исходе и, что мне нужно, как можно скорей исследовать дом, чтобы раскрыть все тайны Себастиана, и возможно отмыть свое имя от грязи. Доказать свою невиновность призракам прошлого, прежде чем уйти на покой.
  И теперь заветной целью для меня становится чердак. Ведь именно на чердаке хранятся самые важные ключи-разгадки к той роковой ночи, когда тело убитого наследника было найдено среди гостей, когда свет двора для меня навсегда погас.
  Если и есть место, где Себастиан мог хранить свои тайны, то только там. Но я не выходила в другие комнаты вот уже много лет.
  Если хорошо подумать, то я бы могла понаблюдать за домом через замочную скважину. Пусть я и старая, но все-таки женщина.
   А нам женщинам свойственно любопытство.
   * * *
  Как гром среди ясного неба раздается звонок в дверь.
  Вздрагиваю. Трость выпадает из рук и звонко падает на пол, и катится к черту.
  - Кого это там принесло?
  Я не жду гостей.
  Звонят еще раз! И я снова вздрагиваю.
  Перед тем как открыть, я представляю себе гостя. Это может быть почтальон с письмом из королевского замка в Медланде или комиссия, решившая восстановить меня Трис Беладонну, в правах графини. Или возможно нотариус с добрыми вестями о наследстве, которое Себастиан оставил мне на безбедную старость. Вздор! Скорее этот индюк зароет последние гроши под деревом. А может сама королева с извинениями за годы изгнания?
  Звонят вновь! На этот раз настойчивей.
  Надеясь на добрую встречу, я тороплюсь открыть.
  И одариваю гостя самой доброжелательной улыбкой.
  И гость отвечает мне тем же.
  - Госпожа графиня, какой прекрасный денек, неправда ли? Дожди, наконец, закончились. - Передо мной стоит пухлый мужчина с картофельным носом, одетый в болотный плащ и шляпу.
  Живой человек! Первый живой человек за последние две недели после гробовщика Кристофа, но радость моя сменяется печалью, а улыбка полоской разочарования.
  Как это не печально признать, но незваный гость из коммунальной службы. Типичный проходимец в поисках легкой наживы.
  - Я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, госпожа Беладонна, - тараторит гость на рекламный манер. - Государство готово заплатить вам компенсацию за выселение и перечислить деньги на счет пансиона для стариков. Ознакомьтесь, пожалуйста, с нашими бумагами.
  Мечты разлетаются вдребезги, а настроение тут же портится. Без церемоний я захлопываю перед ним дверь.
  - Нахал!
  Какие уж там комиссии? Моя персона интересна только потерявшим стыд коммунальщикам и риелторам, жаждущих выгодно продать захудалый клочок земли.
  - Госпожа Трис! - кричит из-за двери проходимец. Его голос теперь звучит издали: - Мы слишком долго терпим ваше упрямство! Вам лучше принять наше предложение, пока оно есть. Ваша задолженность по налогам настолько велика, что не будь вы в преклонном возрасте, то давно уже мотали срок на Скалистом побережье с конфискацией имущества и штрафом. Это весьма щедрое предложение. Соглашайтесь! Мы подберем для вас лучшее место.
  Я прижимаюсь к дверям спиной. Мне хочется, чтобы незваный гость оставил меня в покое, и я решаю, что если не буду отвечать, то он уйдет. А пока тянется томительное ожидание, я разглядываю собственную комнату, и тут мой взгляд падает на соседние слева дубовые резные створы, обитые железными узорами - двери в запертую парадную комнату. На одной створке виднеется замочная скважина, прикрытая ржавым язычком. Что-то таинственное может меня там ожидать.
  - Госпожа Трис!
  Он снова меня пугает!
  - Убирайтесь прочь с моей земли, пока я не спустила на вас собаку!
  Надеюсь, что я припугнула его как следует и теперь он уйдет, хотя собаки у меня никогда не было. Теперь я начинаю об этом жалеть...
  Снаружи слышится недовольный кашель, а после, инспектор позволяет себе неслыханную вольность:
  - Старая карга!
  Он думает, что я не только старая, но и глухая. Да кем он себя возомнил?! Какая наглость! Я вижу недопитую чашку чая на столе, беру ее и иду к двери.
  - Хотите, чтобы я вам открыла? Сейчас я открою, господин инспектор!
   Распахиваю дверь и плескаю чай ему в лицо. Надеюсь, он все еще горячий.
  Щеки инспектора вспыхивают огнем, но я не даю ему раскрыть рта:
  - Плебейское отродье! Как смеешь ты называть меня каргой? Я графиня Орлиянская, фрейлина и любимица королевы! За такие слова в мое время тебя бы сослали на каторгу и отрезали язык, червь! Возвращайся к своим господам плебеям и передай им, чтобы не тратили попусту мое время!
  Лицо этого мерзавца искажает страдальческая гримаса. Он вытирает очки и, пытаясь сохранить хладнокровие, говорит через нос:
  - Я вас умоляю, госпожа графиня, манерам, так и не научились? Мы живем в свободном мире, где все равны, и если вы этого принять не хотите, то помнится мне, вас, с позором выставили со двора, дав вашей графской особе, извините, хорошего пинка под зад. Так что ваши титулы - мыльный пузырь. Я зайду к вам на следующей неделе, Трис, и надеюсь, вы будете более сговорчивы.
  Я смотрю на него с полным презрением. Облокачиваюсь на трость, поднимаю подбородок, и, расставляя паузы, спокойно парирую ответ:
   - Я, инспектор... может и потеряла в глазах вашей власти свой титул... но уважение к старшим... еще никто не отменял.
  - Всего вам доброго, госпожа графиня, - нахал снимает шляпу и слегка кланяется, при этом он ухмыляется, выказывая полное неуважение.
  - Все же, пожалуй, я заведу собаку...
   * * *
  - Хотят выжить меня со свету. Думают, их никогда не коснется старость. Напыщенный индюк. Когда-нибудь и тебя смерть возьмет за шиворот. Тогда ты не будешь так заносчив. Тогда ты узнаешь, каково мне сейчас...
  - А ведь и вправду! Почему мне не купить щенка? - Эта идея врывается в мое сознание, словно порыв ветра, и так приходится мне по душе, что я тут же собираюсь в путь, позабыв про страхи. - У меня будет собака! И точка!
  Перед тем как выйти я все-таки проверяю, что плут ушел восвояси, и выхожу наружу. Я иду по главной тропинке к воротам, через коридор скрюченных яблонь, спотыкаясь о ветки, озябшая, но в приподнятом расположении духа после маленькой победы над миром, вдыхая осенний воздух полной грудью, и только там, у ворот, я начинаю чувствовать, как слабеют ноги.
  Погода может испортиться в любой момент. С севера на графство снова надвигаются тучи. Мне предстоит тяжелый путь до остановки автобуса, а после, еще около десяти миль до местного орлиянского базара, где бы я могла благополучно купить щенка у цыган: лающего, шумного, лохматого - Пушка.
  Но я не решаюсь пойти.
  Я стою на дороге между поместьем и пустынным полем, обдуваемая ветром, в пальто нараспашку, словно женщина призрак.
  Мир видит меня всем своим небом и требует, чтобы я вернулась обратно в "логово". В обитель сорняка и безвременья. Туда, где забор опутан диким виноградом, где гуляет по аллеям ветер и стоит старый дом.
  - Убирайся прочь! - слышу я голос ветра с небес.
  И ноги сами ведут меня обратно под своды ржавых ворот.
  Я так хочу щенка и не могу покинуть поместья. Ибо за его пределами меня ожидала смерть. Бледная леди только и ждет удобного момента, чтобы схватить меня за горло.
  - Нет, я не стану тебя умолять. Слышишь?! Я знаю, что ты пришла за мной. Только чего ты медлишь? А вот и ты? Я слышу шуршание кустов.
  "Бледная леди".
  Но вместо смерти, ко мне на встречу выныривает гавкающая собачонка - еще щенок. Я не могу поверить глазам. Я падаю на колени перед собакой, не обращая внимания на боль в костях, и глажу ее, что есть сил.
  - Откуда ты взялся? Ну, здравствуй, Пушок! Не бойся. Пускай меня шатает как маятник, но я позабочусь о тебе, пока буду жива. А после смерти, тебя заберет Марк - соседский мальчишка. Он очень добр ко мне.
  Щенок скулит, облизывает пальцы шершавым язычком и лает.
  Да, да - он лает! Как звонкий колокольчик, да что уж там говорить - как колокольный звон в субботний день!
  Наконец я обрела счастье, а вместе с ним и верного друга.
   * * *
  Теперь я не буду бояться, ведь у меня есть грозный охранник Пушок, и я чувствую себя, как никогда смелой, такой решительной и уверенной.
  Теперь двери в парадную комнату уже не кажутся мне такими страшными. Я хочу совершить, что-то безрассудное. И я делаю это на радостях. Я подхожу к этим проклятым дверям, откидываю ржавый язычок и... смотрю в скважину.
   * * *
  Вот она - безликая парадная! Облупившаяся краска на стенах, пузырями стелется к потолку. Я, поддерживаю себя за поясницу, и теперь мне кажется, что это не я смотрю на парадную, а парадная смотрит на меня.
  Теперь мне кажется, что я ожившая дверь с глазом. Какая странная мысль.
  Я пристально смотрю в скважину, и замечаю, что на том конце зала, в углу, будто кто-то стоит и покачивается.
  Но, увы, старого зрения недостаточно, чтобы разглядеть незнакомца. Тогда, вооружившись очками, я повторяю свой подвиг, и к своему удивлению никого не нахожу. Тогда я снимаю очки и смотрю снова. И вот что странно, силуэт на месте.
   Должно быть это мираж.
  После похода к воротам я слишком устала, чтобы сейчас выяснять происхождение пятна, поэтому, я сажусь в кресло и погружается в дрему.
  Опять замочная скважина.
  Там кто-то есть за дверьми!
  Моя рука сама отодвигает язычок в сторону.
  - Человек, Который Всегда Стоит В Углу.
  Я вижу, как тусклый столб света опускается на силуэт с перекошенным лицом, колени его вывернуты, а руки уродливо скрючены, лысый и безобразный, скукоженный, одетый в старый изодранный костюм. Призрак качает головой, как будто болен трясучкой. Я слышу кашель из-за дверей. И чувствую запах могильного смрада. Он двигается на меня изломанными конечностями. Он уже близко! БЛИЗКО!
  Я слышу свой крик.
  Захлопываю двери и отхожу. В тишине раздается учтивый стук. И мой голос против воли, отвечает:
  - Войдите...
   * * *
  Мне приснился ужасный кошмар, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. Я решаю, что беседа с куклами, поможет его забыть. Нужно накрыть чайный стол на четыре персоны.
  - Анфиса, милая, ты считаешь, что в нашем доме, дозволены такие нехорошие слова, как, извини меня, "грязный солдафон"?
  - Я ничего такого не сказала, подруга. Я только имела в виду, что такой высокой пташке как ты, не место в этом орлиянском курятнике.
  Я тяжело вздыхаю и все еще смотрю в глаза куклы с надеждой на сочувствие:
  - Себастиан убил принца, что я могла сделать? Я и так потеряла все на свете, по твоему мнению, я должна была отказаться и от мужа? Наш брак был решением королевы, хотя она и была не прочь его расторжения. Ей не нравилось, что я перестала участвовать в Сахарных ночах, потому что, порой, мы с ней...
   - Старая дура, мне бы лучше прикусить язык.
  Но теперь куклы смотрят на меня с любопытством, и я боюсь, что если скрою подробности, то новая беседа может не состояться. И в то же время, я боюсь ее состоятельства. Я все же побаиваюсь своих кукол. Конечно, я знаю, что все их реплики озвучиваю сама, но порою грань стирается, и я уже не отличаю реальность от вымысла.
  Могла ли я обозвать Себастина таким скверным ругательством? В глубине души я знаю, что мое воспитание не позволило бы мне обозвать его грязным. Возможно, в тот раз кукла действительно заговорила со мной сама. Будто знала, что я все равно ей не поверю.
  Бэтти залепетала:
  - Что, Триси? Нам любопытно, мы ведь твои лучшие подруги.
  Придется им все рассказать. Я подношу к губам ладонь и шепчу: "Каждая фрейлина пыталась угодить Элизе, а Элиза была раскрепощенной особой и не брезговала своими служанками. Тьфу! Мы все лишь слуги для нее. И вся наша власть только благость самой королевы".
  - Какие интересные подробности ты рассказываешь. Но вот что я тебе скажу, подруга - вылизывать зад самой королевы нисколечко ни зазорно, - отвечает мне Анфиса в своей манере.
  - Прекрати! - мои щеки вспыхивают огнем, я сгораю на месте от стыда.
  - Лизать королевский зад! - хохочет, невоспитанная Бэтти.
  - Немедленно прекратите, иначе наше чаепитие прямо сейчас закончится!
  Я в ярости и негодовании ударяю ладонями по столу. Мой гнев справедлив. Эти куклы только и ждут, чтобы вытянуть из меня давно забытые постыдные подробности, а потом поднять меня на смех. Но к счастью угроза срыва чаепития подействовала.
  Анфиса заизвинялась:
  - Хорошо, подруга, поменяем тему нашей светской беседы. И зачем же твой горячо любимый супруг погубил наследника?
  - В своем письме Себастиан говорит о неких мотивах. Я уж не знаю, что заставило его совершить убийство. Но знаю, что он обрек нас на вечное изгнание. Наутро король кричал так, будто их связывала с Себастианом старая тайна.
   Возможно, это была месть.
   * * *
  После случая на балу 13 августа 1914 года, мы оба лишились всех привилегий.
  Уже наутро в резиденцию прибыл кортеж короля.
  Георг ворвался в дом и набросился на Себастиана с кулаками.
  "Я знаю, что это ты, Себастиан! Мстишь мне за тот случай на охоте? Ты негодяй и предатель! Изменник! Я вздерну тебя на люстре!"
  Тогда вмешалась Елизавета:
  "Ваше величество, никто не видел убийцу. Это мог сделать кто угодно. Я потеряла сына. Прошу вас, уедем! - В ее голосе за скорбью по утрате чада, таился страх за свою бархатистую шкурку. Тогда я впервые видела ее такой напуганной".
  "Вы пойдете на плаху! Немедленно арестовать этого человека и всех кто присутствовал на балу!"
  Король требовал от нас признания о Сахарных ночах. Но мы не выдали тайн королевы. Возможно, в качестве благодарности Елизавета и оставила мне поместье с прислугой. Если, конечно, убитая горем мать, была способна на благодарность. Я так и не узнала, смогла ли королева пережить революцию и никогда ее больше не видела.
  А вину Себастиана доказать так и не удалось.
   * * *
  В тот день, меня, забирать не стали. Лишь увели супруга. Я хорошо помню, как смотрела вслед уезжающему кортежу гостей и понимала, что больше никогда не вернусь ко двору. Король с королевой непросто уезжали из поместья Де Беладонна - они уезжали навсегда - "Это они теперь будут жить..." - думала я тогда - "Это с ними будет случаться жизнь... а не со мной". - Я оставалась одна на всем белом свете лишенная любви королевы. Одна словно птица в клетке.
  В тот день я кричала так громко, что вороны в округе поднялись в небо.
  А через два месяца Себастиана отпустили.
  Он не сказал, как смог избежать плахи... и вернулся уже другим человеком.
  
  ГЛАВА 4 ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА СТОИТ В УГЛУ
  В эту бессонную ночь я пью чай со своими куклами при свете единственной свечи. Наша компания обсуждает ошибки моего прошлого. Куклы настаивают, что я должна была выдать мужа палачам и спасти свой титул. А я в свою очередь защищаюсь:
  - Я не могла его выдать, мы же клялись перед алтарем.
  - Нужно было думать о чести рода, графиня. Ты должна была выдать его королю. Сказать, что он убил принца, что он бил тебя и вообще был опасным человеком. Тогда, тебя бы дуреха вернули ко двору как жертву, а теперь ты старая никому не нужная графиня без титула.
  Я обнимаю ладонью подбородок и с грустью отворачиваюсь к окну:
  - Кому нужны эти титулы? У власти стоит чернь. Миром завладели деньги. Любой повеса, теперь может возомнить себя графом, лишь бы денежки были, а таких как мы с вами, девочки, эти простолюдины не станут лобзать в ягодицы, простите меня за выражение, но в новом мире, для нас нет места. А что до Себастиана, то он никогда меня не бил. Я не могла его выдать, и я не была уверена.
  - Все что ты делаешь, Белатрис, это лишь оправдываешься. Прекрати. Мне жалко на тебя смотреть, мир изменился, и теперь для нас нет места под солнцем. А его надо отвоевывать. Ты могла бы добиться льгот.
  - Я не стану перед ними унижаться.
  - Тогда прекрати жаловаться и признай, что ты ничем не отличаешься от простоволоски с базара, потому что плевать они хотели на твое происхождение.
  - Смотри в свою чашку, Анфиса! Не дело попрекать взрослую госпожу кукольными советами. Я, если ты хочешь знать...
  Как вдруг в двери кто-то стучит. Причем стучат в двери парадной.
  - Неужели Бледная леди?
  И снова стук... Я оборачиваюсь через плечо и замираю.
  Стучат учтиво, будто, спрашивают разрешения войти. Бледная леди не стала бы церемониться. Она бы вошла без стука.
  - Человек, Который Всегда Стоит В Углу, - шепчутся куклы за столом.
  Похоже, ему не понравились наши шумные чаепития.
  - Может быть это сквозняк, девочки? - я пытаюсь заручиться поддержкой кукол, но они лишь испуганно переглядываются.
  Из-за дверей теперь слышится голос:
  - Госпожа, я принес вам немного снотворного. Если позволите мне войти, то я буду рад вам его предложить.
  И я тут же вспоминаю чудовище из сна.
  Пушок рычит из темноты кухни, но так и не решается выйти.
  Я пячусь к камину. Я не могу поверить своим ушам, но голос принадлежит дворецкому, некогда служившему в доме. И Себастиана нет рядом, чтобы меня защитить. Похоже, мне придется решать все самой. О Боже!
  Но к счастью, в дверь больше никто не стучит. Ни шагов, ни стука, ни предложений. Кажется, все успокоилось. Не стоит больше испытывать судьбу.
  Я немедленно решаю закончить вечер в кровати.
  Лежа под одеялом, я снова думаю о конце жизни. Но вдруг мне вспоминается, что дворецкий покинул поместье первым из слуг, попросту исчез в один вечер и больше не возвращался, а еще я побаивалась его. Он был странным навязчивым человеком и как-то всегда откровенно на меня смотрел.
  Я так и пролежала до трех, пока не пробили часы. И вот сейчас я слышу, как на втором этаже по полу катится не то подсвечник, не то круглая ножка от стула. Я поднимаю глаза к потолку на грязную плиту, и знаю, что с той стороны, на меня смотрит печальная Тень убиенного принца. Эту ночь я буду спать с открытыми глазами, а куклы будут гадать, не преставилась ли их госпожа на тот свет.
   * * *
  Но наступает утро и тени страхов разбегаются по углам.
   Я поднимаюсь с кровати, нащупываю на полу тапки и шаркаю в них к камину, чтобы повесить чайник. Я думаю, что просидела в доме уже много дней, и мне хочется выйти на улицу, подышать свежим воздухом, но после случая с червяками, я боюсь. Я стою у окна и смотрю на двор, и к своей радости вижу почтальона. Теперь появился повод выйти. Я выглядываю за дверь и приветствую разносчика газет:
  - Доброго дня, господин Шульц. Как ваша спина?
  - Уже лучше, госпожа Беладонна, моя племянница привезла с Рокса отличную мазь. Теперь я чувствую себя моложе на двадцать лет.
  "Рокс - родина статуй".
  - Не одолжите ли вы, господин Шульц, немного мази для моих коленей?
  - С удовольствием, госпожа Беладонна, берите - любезно отвечает почтальон. - У меня еще целых два тюбика.
  Он протягивает мне тюбик, и я охотно его принимаю. Мазь от болей в ногах, старой женщине точно не помешает.
   - Ну, что сегодня, Шульц?
   - Опять письма из коммунальной службы. Все не дают вам покоя, так?
   - Не могут простить мне выходки с инспектором. Я окатила его чаем.
   - Вы шутите? - почтальон улыбается. - Поделом ему.
  Пушок выскакивает прямиком под ноги, господина Шульца. Собачка прыгает и резвится на радость моим глазам.
  - Пушок! Пушо-о-ок, не докучай господину Шульцу, у него еще много соседей по списку! Господин Шульц, прошу вас, не пугайтесь моего щенка, он безобидный.
  Почтальон смотрит на меня немного смущенно, должно быть он стесняется Пушка, а затем он улыбается и играет с песиком.
  - Оу, какая милаха, вижу, госпожа Беладонна, у вас теперь есть охрана?
   - В следующий раз, спущу Пушка на коммунальную службу, если они еще надумают ко мне явиться. - Мне хочется спуститься за Пушком, но эти черви в земле пугают меня до чертиков. Я смотрю на землю и вижу сквозь нее тысячи голодных зубастых ротиков, которые только и ждут момента, чтобы утащить меня в глубокую почву и обглодать до костей. И я прошу Шульца подать собаку.
  Шульц смотрит на меня с состраданием, он неловко мнется и говорит: "Много лет назад моя бабушка, будучи больной, ушла из дома и не вернулась. Ее обнаружили в овраге с разбитой головой. Я бы хотел найти какие-то слова для вас, госпожа Беладонна, но не могу... Вам следует быть осторожней в вашем доме, поверьте мне на слово". - Со строгостью он смотрит на окна второго этажа. И я подозреваю, что он знает про Тень или быть может даже однажды видел ее. Но он не говорит больше, ни слова. Шульц поправляет фуражку и уходит по тропинке в сторону выхода, словно призрак, удаляясь все дальше. Я затворяю дверь. Чайник как раз вскипел.
  Пришла пора утреннего чаепития.
   * * *
  Я у дверей в парадную.
  - А что, если мне задобрить нашего ночного гостя сахарком? - Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не слышит, и заговариваю кукольным голосом:
  - Даже не думай, Триси, - отрезает Бэтти.
  - А ты что думаешь, Пэтти?
  - Я думаю, что попробовать стоит, дорогуша. Мне не по нраву, что к нашим дверям приходят как к себе домой. После этих стуков, чаепития заканчиваются, а я не люблю, когда чаепития заканчиваются. Если я пью мало чая, то потом чувствую недомогание. Возможно, если его задобрить, то он научится хорошим манерам.
  - О чем ты говоришь, дуреха? - возражает Бэтти, - Только прикорми - тогда он от нас не отстанет.
  - А ты что думаешь, Анфиса?
  - Разве мое мнение тебя интересует, Белатрис?
  Я чувствую себя сконфужено. Никогда не знаешь, что может ответить эта заносчивая кукла. Тогда я выдерживаю паузу и с достоинством отвечаю:
  - Интересует.
  Голос Анфисы звучит высокомерно:
   - Я считаю, что мы не должны раздавать милостыню, иначе попрошаек, в доме, станет слишком много.
  Я на мгновение задумываюсь, а потом отвечаю:
  - Я выслушала ваши мнения и приняла решение поступить по-своему.
   * * *
  Я поворачиваю ключик в замочной скважине, при этом раздается самый обыкновенный звук щелчка, но в то же время самый зловещий - ворота в ад открыты.
  Пушок скулит из-под стола.
  - Ты не должен меня бояться Человек, Который Всегда Стоит В Углу. Я хочу тебя угостить...
  - Плохая затея, Триси, - предупреждает Бэтти.
  Но я ее не слушаю.
  - Ты меня слышишь, господин призрак?
  Я ставлю блюдце с угощением на пол. А то, что происходит дальше, повергает меня в неописуемый ужас: на разрушенной парадной лестнице, за массивной люстрой, которая давно упала и проломила ступени, появляется Тень.
  Она заговаривает со мной:
  - Покаяться ты пришла?
  Я не вижу ни лица принца, ни одежды, только черный силуэт тенью падающий на стену.
  - Я...
  Тень ползет по ступеням в моем направлении.
  Я пытаюсь закрыть двери, но словно остолбенела.
  - С собой муж покончил твой. Ты не последовала примеру его, отчего же?
  - Я не виновата.
  Теперь Тень стоит напротив меня на стене.
  - Все равно придет она за тобой - ты знаешь о ком я.
  "Бледная леди".
  - Она уже прибыла головой за твоей. Так к чему же тянуть? Покончи с этим. Иначе ты встретишься с ней лицом. Ай! Больно мне! Знала бы ты как больно... я хочу помочь тебе фрейлина Белатрис Длинный нос.
  Мои губы сжимаются в тиски, с трудом перебарываю страх, и отвечаю:
  - Не называй меня так.
  - Помнишь ты прозвище за что получила? Не суй ты свой нос, за закрытую дверь, жила при дворе бы и дальше теперь. Ай... как больно... боль нарастает... умри... умри же пока не поздно... Бледная леди уже у ворот.
  Мои губы дрожат:
  - Нет... не говори так...
  - Мне лишь дорогу останется ей указать... повинна ты в муках моих... могла бы ты участи своей избежать...
  Неожиданно для меня и, похоже, что для самой Тени в углу появляется призрак дворецкого. Он безобразный как полуразложившийся мертвец в моем сне. Дворецкий приглаживает свой череп, мнет руками кости своей челюсти, трепет седые пушистые бакенбарды и удивляется тому, что видит через свои ладони паркет.
  - Ваше высочество. Простите, что вмешиваюсь, но если позволите, то я бы хотел вступиться за госпожу графиню.
  - Не графиня больше она! - возражает тень принца. - Лишила маман ее титула.
  - Я не предавала Элизу. Я не причастна к твоей гибели, Тень, - срывается мой голос на крик мольбы.
  - Тень? - обиженно спрашивает Мартеон. - Тень все, осталось, что от меня, убийца. Отняла жизнь ты мою. Мне не вернуться домой. Так холодно мне...
  - Ваше высочество, простите мою дерзость, но я готов поручиться, что в момент вашей... эм... кончины, госпожа графиня пребывала на балконе вместе с другими дамами и не могла быть причастна к инциденту.
  - Как смеешь ее защищать ты? Мне вздумал перечить покойный дворецкий? Наследник престола перед тобой. Фрейлина Белатрис Длинный нос - не графиня. Считаешь, что с рук ей кинжал тот спустить?
  - Боюсь, что вы ошибаетесь юный принц. Кинжал тот держала другая рука.
  - Не сам ли ты лег в эту землю костьми? Костей полон дом. Так холодно мне. Но ей холодней. Бледная леди придет на порог. - Тень раздается оглушительным криком и бежит по стенке наверх и вскоре исчезает во мраке второго этажа. Раздается очередной вопль, и что-то с грохотом разлетается вдребезги.
  Дворецкий поворачивается ко мне. Он печален, но дарит мне искусственную улыбку, как и положено по этикету прислуге. Сквозь эту улыбку я вижу высохший язык.
  - Все в порядке моя госпожа? Могу я вам чем-то помочь?
  - Благодарю тебя Человек, Который Всегда Стоит В Углу.
  - Человек, Который Всегда Стоит В Углу? Какое странное имя. Вы не помните, как меня зовут? Впрочем, неважно. Вы можете звать меня как угодно. Я думаю вам пора, госпожа графиня. Не стоит беспокоить Его Высочество понапрасну. Он сегодня не в духе. Впрочем, как и всегда. У мертвецов, знаете ли, скверный характер. Я зайду к вам вечером на чай. Вы же не откажете своему дворецкому в таком удовольствии?
  - Да, конечно, - отвечаю я, чтобы отвязаться от призрака и закрываю двери.
  Дрожащей рукой прикрываю рот и тихонько плачу.
   * * *
  Весь этот день я провела в раздумьях. Мне хотелось пойти на улицу, но слова Тени о Бледной Леди напугали меня. Вот уже два часа я сижу и смотрю на входную дверь, не решаясь к ней подойти.
  "Вы же не откажете своему дворецкому в таком удовольствии?"
  - Конечно же откажу.
  Я встаю с кресла и начинаю ходить по комнате, чтобы немного размять поясницу.
  -А что если она еще не пришла? Что если у меня еще есть время на побег?
  Но к моменту, когда я, наконец, решаюсь выйти, за окном становится, слишком, темно. Теперь рисковать опасно.
  С наступлением вечера я первым же делом разжигаю огонь в камине. Дрова кончаются. Я храню их возле оранжереи - те немногие остатки, что Себастиан, успел заготовить еще при жизни. Нужно подумать о новых запасах. От одной мысли, что мне придется с больной поясницей взяться за топор, становится дурно.
  Мне хочется чаю. Нужно рассадить кукол по местам, и мы устроим занятное чаепитие. Но что я слышу? Кажется за парадными дверьми на полу поехало блюдечко.
  - Святые угодники.
  Приведение приняло подношение.
  В двери учтиво стучат.
   * * *
  - Госпожа графиня, это ваш дворецкий, я пришел на чай, вы мне откроете?
  Я отвечаю надрывистым шепотом:
  - Убирайся...
  В этот момент куклы начинают ехидничать:
  - Почему бы тебе не пригласить его к нам, ведь это ты его прикормила? - укоризненно говорит Бэтти.
  Анфиса тоже не остается в стороне:
  - Давай Белатрис, не дело заставлять гостя ждать за дверьми.
  - Мне сегодня нездоровится, господин дворецкий, - лгу, - приходите завтра.
  - В самом деле? Я надеюсь ничего серьезного? Может нам вызвать доктора? Если бы вы впустили меня, я бы мог осмотреть вас и убедиться, что все в порядке.
  - Не стоит беспокоиться, Человек, Который Всегда Стоит В Углу. Я поправлюсь сама. Сейчас мы с девочками уже планируем ложиться спать. Всего вам доброго.
  Но дворецкий настаивает:
  - Могу я принести вам снотворное? Оно поможет скорее уснуть.
  - Нет, нет, мой дорогой, сегодня обойдусь без него.
  - У вас не осталось немного благородного напитка для меня? А то, знаете ли, угощение у меня есть, а вот горячего чая не нашлось. Может, вы угостите?
  Я начинаю выходить из себя. Какая назойливость!
  Я отвечаю на повышенных тонах:
  - Я же сказала вам: приходите завтра!
  - Хорошо, моя госпожа, поправляйтесь. Я непременно приду к вам завтра.
  От ужаса я засовываю пальцы в рот, чтобы не выдать стонов.
   * * *
  Вокруг совсем темно и только красная кучка пепла тлеет внутри камина, отбрасывая алые блики на пол. Кто-то скребется в окно, это все что я понимаю. Как много становится кошмаров. Каждый раз по пробуждению, я чувствует себя подавленной и разбитой. Будто Бледная леди намеренно высасывает из меня жизнь.
  - Я мышка, живущая в собачьей конуре.
  Кучка пепла в последний раз освещает стены мертвенным бликом света, давая мне возможность увидеть кукол, все так же сидящих на столе, и угасает, погружая комнату в непроглядный мрак. Стрелка часов как-то громко тикает, и я уже знаю, что произойдет в следующий момент.
  - Не бойся, Пушок... - слышу свой хриплый голос. - Мы себя в обиду не дадим...
  Но Пушка в комнате нет. Я больше его не вижу.
  Пустую комнату, наполняет мой стон отчаяния.
  - Должно быть, сбежал... и правильно сделал... кто станет жить с такой чудачкой как я?
  Часы бьют трижды, тишина начинает громко звенеть, что-то сыплется по лестнице где-то в глубине дома, а прямо сейчас в этот самый миг на втором этаже прямо за потолком леденящий душу крик перерастает в вопль безумия! Кричит Тень! Кричи-и-и-т изо всех сил!
  - А-а-а-й! А-а-а-а-й! Больно! Бо-о-о-о-льно!
   Этот крик разносится по дому, распугивая мышей под полами, а после некоторой паузы, что-то тяжелое ударяется о стену и разлетается вдребезги, осыпаясь дощечками по полу. Я думаю, что это был стул.
  - Идет она в твой дом, заговорщица. Скоро ее ты встретишь! За ногу подвесит тебя над червивой ямой! Опомнись не поздно еще все закончить. Прими мышьяка и как крыса подохни.
  Немедля я покидаю дом, а Тень кричит мне вслед скверные ругательства, а потом переходит на нечто среднее между завываниями кота и протяжными стонами беса.
  - Больно! Больно! Кинжал! Уберите кинжал!
  Наконец я ухожу на достаточное расстояние, чтобы ее не слышать, но теперь я боюсь не Тень. Теперь я оглядываюсь по сторонам в поисках Бледной леди.
  
  ГЛАВА 5 ДОЛГАЯ НОЧЬ
  Я слышу, как феи машут своими крылышками. Они здесь повсюду. Они летают.
  - Не бойся, - шепчут феи.
  - Она еще не пришла.
  - Мы покажем тебе представление.
  И все вокруг преображается. И теперь все иное. Темно. И в этой темноте, деревья кажутся лиловыми, а тропинки окрасились желтым сиянием. И всю эту прелесть застилает белый туман. Я оказалась в сказке. Но мне надо на могилу супруга. В поместье нет больше никого, кто бы меня утешил, и пусть при жизни он был затворником, но после смерти стал чертовски хорошим слушателем.
  Теперь я на аллее Статуй, где мраморные исполины шевелятся под светом мертвенно бледной луны. Они заговаривают со мной:
  - Как ваше здоровье, госпожа графиня? - грубым басом спрашивает статуя древнего воителя, от голоса которой я вздрагиваю.
  - Как вы себя чувствуете? - любопытствует богиня охоты и рыболовли.
  - Я схожу с ума? - спрашиваю я.
  - Ну что вы госпожа Беладонна, - отвечают статуи.- Вы в полном здравии.
  А дальше, Феи увлекают меня за собой словно маленькие цирковые артисты, по тропинке, к старой вишне, где под ее ветвями, стоят белый стол и три стула. За столом сидит молодой мужчина и ветер трепет его темные кудри.
  - Себастиан?
  - Садовник Эцио поставил для нас стол, дорогая. Я сейчас же распоряжусь, чтобы слуги принесли пирожных. Позавтракаем в саду, - голос звучит так правдоподобно, что на мгновение я начинаю верить в происходящее.
  Как это было давно. В то время он верил в нашу любовь, а я верила ему. Знал ли он тогда, что превратит мою жизнь в руины?
  - Ты сегодня прекрасна, - продолжает Себастиан, - подаренное мною колье тебе к лицу. Нас ожидает долгая и счастливая жизнь, моя графиня.
  За спиной Себастиана белыми цветами распускается вишня. И все кустарники, и деревья вокруг, начинают цвести сообща. Даже птицы поют, несмотря на ночь.
  Но мой разум начинает сопротивляться - он вытаскивает из хранилища воспоминаний снимок, на котором этот же самый стол изображен уже давно проржавевшим до дыр, и на фотографии нет ни единого стула, но в эту ночь реальность не имеет власти над происходящим, зато мой разум свою власть имеет.
  - Черта с два! - набрасываюсь я на Себастиана от фальшивости его обещаний.
   Себастиан меняется в лице:
   - Что на тебя нашло, моя графиня?
  - Проклятый сын мясника! Да что ты знаешь о том, как обращаться с женщиной?! Ты, грязный солдафон!
  Себастиан вскакивает из-за стола:
  - Знаешь ли, Трис, не перегибай палку!
  - Какая же я была наивная, когда выходила за тебя! Через неделю после пирожен ты воткнешь кинжал в спину нашего счастья, и все твои обещания упадут прахом!
  Себастиан убегает во тьму.
  Я оступаюсь и падаю. Кашляю и печально всхлипываю. Бью кулаками о землю. И постепенно иллюзия рассеивается. Но перед тем как полностью исчезнуть одинокая фея приносит пергамент из темноты и кладет его на ржавый стол.
  "Страница дневника".
  Цветы на деревьях осыпаются пеплом, и краски сказочности меркнут.
   Я поднимаюсь с земли и теперь вижу тот самый стол проржавевшим до дыр, вокруг больше нет фей, фиолетовой дымки, или светящихся в белом тумане тропинок. Лишь ночь и тьма окутывают все вокруг. Но вот что странно: на столе и в самом деле лежит страница дневника. Но лежит она тут давно.
   Я с трудом отскребаю ее от металла.
   * * *
  " Запись 2. 3 сентября 1911г. Семьдесят морских миль от Рокса на юг.
  Один богатый торговец по имени Фокс, нанял наш военный корабль для его сопровождения в опасных водах. Наш путь пролегал от острова Рокс до главного торгового порта в Варселоне. Наниматель был весьма влиятельным и имел серьезные связи, потому как за него хлопотал сам король, и контракт я получал из его рук.
  Как-то раз в безветренную ночь, мы встретились с Фоксом в каюте и приятно побеседовали об искусстве в Медланде. Он рассказал мне, что прикупил целый полк статуй, и собирается выстроить их на аллее перед своим дворцом в Нью-Бэйкле.
  Он предложил скоротать время за бутылочкой грога и перекинуться в карты, на что я с охотой согласился. Меня неплохо научили жульничать во время войны в Неопале, и я знал толк в карточной игре.
   Все закончилось тем, что я выиграл набор дорогих рокоских сигар, бочку орлиянского вина, картину Де Мерелье, а также наградную саблю, после чего наши ставки продолжились.
  Фокс не привык проигрывать и в погоне за реваншем он выставил на кон самое дорогое, что у него было - дюжину статуй из чистого мрамора.
  Купчие на них, уже в скором времени лежали у меня на коленях, а я покуривал толстую сигару, закинув на стол сапоги.
  Клянусь ветрами, что я не видел никогда в своей жизни более яростного человека, чем Фокс в тот момент. Уверен, не выиграй я у него саблю, то он непременно пустил бы ее в дело. К счастью все обошлось.
  Наутро статуи уже украшали палубу моего галеона, а контракт на сопровождение судов был расторгнут. Вот так я и облапошил торговца. Он мог бы нажаловаться на меня королю, только к моей удаче оказался человеком порядочным - карточный долг уважал.
   Думаю, статуи прекрасно украсят сад на моей усадьбе.
  Адмирал Себастиан Вереск ".
   * * *
  Лунный свет падает на старый пергамент, засвечивая строки поблекших синих чернил. Я прикасаюсь к древнему сокровищу ушедших времен. Мне любопытно узнать подробности, той игры в карты, благодаря которой, сейчас, в моем саду стоят двенадцать прекрасных статуй, только запись не несет никакой ценной информации по поводу смерти наследника. Я бросаю листок на землю и иду за Себастианом в темноту.
  Я иду как баньши из древних мифов, умирающая вместе со своим поместьем, все глубже и глубже погружаясь в ночь. Я уже слышу отдаленный писк подземных обитателей глубин. Этот писк нарастает. Они знают, что я на улице. Я ускоряю шаг. Я уже почти дошла до тропинки, ведущей к могиле Себастиана, как вдруг меня окликает мужской голос с южным акцентом, который кажется мне знакомым:
  - Что за прекрасная госпожа гуляет по моему саду?
  Я вижу садовника Эцио в черноте вишен в самом конце тропы ведущей к садовому домику.
  - Госпожа Беладонна, позвольте мне угостить вас чаем? Я расскажу вам о новых сортах роз. Мой брат Бонифаций привез их как раз из командировки.
  Я колеблюсь. Слишком уж темной кажется мне тропа. Я знаю, что вижу фантом давно ушедшего события, и я помню это предложение чая, и то, чем оно обернулось. Но я не помню деталей. Ноги сами идут по тропе.
  И чем глубже я погружаюсь в вишневый сад, тем темнее становится ночь. Эцио исчезает, а его место занимает садовый домик.
   Словно таращится он на меня своими впалыми окнами.
  - Не ходи туда, Белатрис, - говорю я себе голосом куклы Анфисы, и только потом спохватываюсь, что я не в доме.
  - Я должна, - отвечаю я.
  Я вхожу под навес, переступая через заржавевшие садовые орудия, и прохожу внутрь под своды печального камня.
  Огромными ртами заговаривают со мной стены:
  - Госпожа Беладонна, я назову этот сорт в честь вас. И если позволите, я угощу вас чаем с высоких гор.
  Я помню услужливого яркого красавца Эцио, который, даже, несмотря на свой зрелый возраст, мог покорить любую северянку. Черные тонкие усы, пылкие карие глаза, вьющиеся черные волосы. Себастиан ревновал к нему. Он ревновал меня ко всем.
  Из стены раздается голос Себастиана:
  - Что ты здесь делаешь с моей женой?! Я набью тебе морду, ты грязный садовник!
  Теперь я слышу звуки борьбы.
  Я помню, как добродушный до этого Эцио потерял над собой контроль. Как он схватил Себастиана под горло одной рукой и как едва не задушил. Я умоляла не убивать его в тот день. Только на этот раз умоляла ожившая стена моим собственным голосом.
  - Лучше бы ты его тогда придушил, - сухо отвечаю я и покидаю домик.
  В тот день Себастиан впервые сильно напился, а потом выпивка крепко вошла в его жизнь. Тогда я еще любила своего Себастиана, но мое женское сердце чувствовало, что это начало конца. После того случая, садовник Эцио навсегда ушел из поместья.
  А следом пропал и дворецкий.
   * * *
  Я иду в черноту, я уже близка. В свете луны озаряется надгробный камень Себастиана. Наконец ты лежишь у моих ног, не в силах сбежать, отмахнуться или повысить голос. Я могу сказать тебе все что захочу, только не могу выдавить ни слова.
  Лунный диск заслоняет туча, и мрак теперь всюду.
   А где-то в доме шепчутся куклы, а в парадной стоит Человек, Который Всегда Стоит В Углу в ожидании приглашения, а со второго этажа кричит тень наследника, которая бьется от боли и сожаления, что не может ворваться в мир живых и вынуждена каждую ночь пребывать в предсмертной агонии.
  Мрак удушает меня, я давлюсь им - чернота проникает мне в горло, я теряю равновесие и падаю на землю, на радость голодным червякам.
  
  ГЛАВА 6 ПРОБУЖДЕНИЕ
  Оглушительное дыхание доносится до моих ушей, это мое собственное дыхание, мое дыхание, которое идет из глубины бездонных колодцев легких... я не чувствую рук, я не чувствую горла от холода, горло в тисках, вместо стонов из груди вырывается хрип. Ослепительный свет ослепляет мои глаза, и только спустя минуту, из этого света вырисовываются очертания моих владений поместья.
   Я сижу на могиле? Надгробный камень упирается мне в спину.
  Я часть этого холодного утра. Я ледяная женщина? Я вижу отпечаток грязной ладони у себя на плече и ничего не помню.
  Мои веки примерзли к глазам, я с трудом открываю их. Передо мной поднимается солнце - холодное, но ослепительно желтое. Уж лучше бы я замерзла насмерть, чем ожила в этой замерзшей приносящей боль оболочке.
  Это промерзлое утро приносит первые снежинки больше похожие на крупу. Я поднимаюсь в надежде дойти до дома, словно ожившая статуя. Я пытаюсь размяться, а в ответ только хруст костей. Словно поднявшийся из могилы мертвец я направляюсь к дому, ощущая в ноге нарастающую боль. Я не могу позволить себе пролежать в доме несколько месяцев.
  Потому что у меня их нет.
  Что чувствует человек на пороге перехода, который превращается в прах, вместе с предметами окружения и воспоминаниями? Где взять отвагу, чтобы достойно встретить, ту, которую страшится каждый? Собрать чемоданы в последний путь. Я думаю, что уже достаточно устала от жизни, и уже нету сил на обиды, воспоминания, потому что история, доживающая свой век в моей памяти, только лишь пыль времен.
  Старые картины в музеях Медланда с нарисованными королем и королевой, теперь походят на сцену из сказки. Кто из свидетелей тех дней, остается в живых? Я одна на всем белом свете еще помню хоть что-то от прошлых дней, когда гремели балы, и поэты читали стихи благородным дамам на аллеях садов, когда еще не было автомобилей и люди использовали лошадей, когда одежда была красивой, а не удобной в угоду дней, когда в ногах еще были силы, а в глазах не начинало темнеть...
  
   * * *
  В беспамятстве я добираюсь до кровати. Теперь я чувствую жар. Губами я жадно хватаю воздух, и боль во всем теле сводит меня с ума, глаза бесшумно рыдают, губы срываются в немой рыбий крик, пока я пытаюсь освободиться от грязного одеяния, и только спустя час мне удается сорвать с себя платье. Я остаюсь нагой, как младенец. Теперь весь дом видит меня такой и мне становится стыдно.
  Из последних сил я гляжу на платье, чтобы увидеть отпечаток грязной ладони. И вдруг вспоминаю, как оступилась ночью и повалилась на могилу, и как рыхлая земля поглотила меня целиком, как обнимала меня могильная грязь.
  Пальцы касаются отпечатка.
  Я помню, как вылезла из могилы и как, кричала, надрывая горло, что Себастиан оставил меня одну, и сбежал как трус... что меня больше некому защитить. Как тяжелая распухшая рука опустилась на мое плечо в ту ночь.
  Я вижу в окне фигуру.
  "Себастиан?"
  Но стоит сморгнуть, как призрак исчезает.
  Я так устала... проваливаюсь в сон. Мне снится серая дымка. Она отделяет меня от реального мира, где люди: живут беззаботной жизнью, своими житейскими проблемами, дышат воздухом, ходят на рыбалку, работу, пикники, слышатся детские голоса и звонкий хохот влюбленных, крики мальчишек на школьном дворе, звуки грузовиков, везущих коробки по магазинам. Я все это слышу, но не могу пробиться сквозь дым, он обволакивает меня. Что-то бледное ходит среди пелены. Что-то меня поджидает.
  Сон становится беспокойным.
  Вот я выхожу на балкон второго этажа, а передо мной расстилается кровавое небо Гренвиля с которого светит розовая луна. На мое поместье надвигается гигантическая черная гора и чем ближе она надвигается, тем четче становятся ее очертания. Постойте-ка, это вовсе и не гора, а невероятных размеров катафалк гробовщика Кристофа. Он едет прямо на дом, желая раздавить его большими колесами, и я знаю, что в черном кузове этой машины-смерти лежит пустой гроб, и что этот гроб предназначен мне.
   Я просыпаюсь.
  Я открываю глаза и ощущаю в горле странное першение, мне кажется, что я чувствую какое-то шевеление и, открыв рот пошире, засовываю туда свои пальцы, чтобы нащупать, что мне мешает. Что-то липкое. Кажется, я ухватилась за мягкий кусочек плоти, мне бы только его подцепить, кажется, мне удалось ухватиться за него, вытаскиваю мерзость которая повергает меня в ужас - тонкий склизкий извивающийся червяк!
  Мне дурно.
  ...
   Меня рвет червями, жуками и гусеницами.
  ...
  Я просто шокирована!
  - Почему я должна уйти? Я хочу жить! Дышать воздухом! Гулять среди яблонь и кормить уток! Я не хочу в могилу! Я не хочу в могилу! Я не хочу в могилу! Нет! Нет!!! Не-е-ет!!! Я не сумасшедшая!!! Не сумасшедшая!!! Проклятые выродки, уберите от меня свои мертвые руки!!! Уберите руки!!! Мне больно! Уберите кинжа-а-а-а-а-а-ал!!!
  Без сил я свисаю с кровати и вижу, как куча моих рвотных масс живым потоком гадов, расползается по полу и исчезает, будто и не было их.
  Я остаюсь свисать с кровати немая и обессилившая. Я знаю, что куклы все видели. Прямо сейчас они обсуждают старую Трис.
  - Жалкое зрелище, дорогуша, - "сочувствует" Пэтти.
  Бэтти тоже не остается в стороне:
  - Ты безумная старуха и тебе пора в могилу, твое место в земле.
  - Нет... - пытаюсь ответить я через осипшее горло, из которого вырываются только свистки и шипение. - Я еще жива... Я живу...
  - О Триси, не обманывай себя, - продолжает Бэтти.
  К разговору присоединяется Анфиса:
  - Ты можешь обмануть нас, Белатрис, но себя ты не проведешь, ты поступаешь несправедливо, отнимая у червей их заслуженный корм.
  - Ах, как мне все надоело... Убирайтесь... Убирайтесь...
  Теперь я вижу в окне инспектора из коммунальной службы. Он подглядывает за мной. Он видит, как я беспомощна на кровати и громко хохочет.
  Мне стыдно.
  - Разоблачили.
  Теперь меня точно отправят в сумасшедший дом.
  Лицо инспектора озаряет злорадная ухмылка, он довольно потирает руки и грозит мне пальцем, в очередной раз разражаясь хохотом, держась руками за толстый живот. Я хочу встать, чтобы обрушить на него свою трость.
  Но я не могу встать с этой проклятой кровати.
   * * *
  Я провела в бреду целую вечность.
  Несколько раз к дверям подходил мальчик Марк. Он стучался, но я принимала его стук, за происки дворецкого, и кричала, чтобы он убирался.
  Мальчик испуганно убегал, оставляя продукты на пороге.
   * * *
  - Как думаете, девочки, наша графиня мертва?
  - Она мертва как старая пробка. Вскоре начнется разложение, и тогда наша комната станет дурно пахнуть.
  - Нужно закопать ее в землю... к червям, к червям...
  Я поднимаюсь на кровати, словно оживший труп, с криком: "Я еще жива!"
   А в ответ мне, кричит Тень.
  
  ГЛАВА 7 АНГЕЛ В БЕЛОМ ХАЛАТЕ
  Сегодня утром к моему окну прилипла газета.
  На главной странице фотография одного джентльмена.
  "ПРОПАЛ ДОКТОР ГРЕГОР ФАНГОРД", - говорит заголовок.
  "Вот уже неделю продолжаются поиски знаменитого Орлиянского психиатра доктора Грегора Фангорда. По рассказам очевидцев доктор сел в пикап и уехал в неизвестном направлении. Больше Фаногорда никто не видел.
  По показаниям соседей, в последнее время он страдал от галлюцинаций и был весьма встревожен. Горожане опасаются за его здоровье. Напомним, что доктор с детства боролся с психическим расстройством, с которым сражался на протяжении всей жизни. Именно расстройство повлияло на его становление врачом. Фангорд прославился благодаря своему детищу "валириуму" - препарату от галлюцинаций. За что доктор был награжден премией всемирного наследия докторов на конференции в Медланде. Если вы вдруг обнаружите доктора живым, просьба звонить по номеру телефона: 333-333-333".
  - Ну вот же оно - не только я одна выжила из ума.
   * * *
  К полудню я услышала странный кашель у себя в платяном шкафу. Не успела я к нему подойти, чтобы узнать в чем дело, как двери сами собой открылись. Я отступила на несколько шагов назад и обомлела. Прямо из моего шкафа вышел тот самый доктор психиатр с железным чемоданчиком в руке.
  - Добрый день, госпожа Беладонна. Я местное светило психиатрии - доктор Грегор Фангорд, к вашим услугам.
  - Но я не вызывала вас, доктор... к тому же из моего шкафа. Вас ищут газетчики, мне следует сходить до телефонной будки и позвонить по специальному номеру.
  - Не стоит беспокоиться о моем исчезновении, госпожа графиня. Я здесь чтобы помочь вам, тайно. Признаюсь, ваш случай весьма меня заинтересовал. И я бы хотел спасти вас от ваших галлюцинаций.
  - Галлюцинаций? Но как вы обо мне узнали? И как вы оказались в моем шкафу?
  - О, это не стоит вашего любопытства. Слухи о вас дошли до самого Орлияна.
  Доктор берет меня под руку и ведет в комнату.
  - Ваше жилище кажется давно покинутым, госпожа Беладонна. Мне даже кажется, что в этом доме произошло нечто ужасное.
  - Вы так считаете, доктор?
  - Определенно! В воздухе витает нехорошая психическая энергия. Я даже скажу вам больше, госпожа графиня, под крышей этого дома живет сумасшедший человек.
  - Вы обо мне?
  - А разве я так сказал?
   * * *
  Он прав. По полу разбросаны вещи, всюду валяются осколки посуды, за столом сидят куклы с растрепанными волосами, а я сама... я сама совершенно голая. Конечно же здесь живет сумасшедший человек. Чувство стыда овладевает мной снова. Мне следует немедля одеться, но доктор останавливает меня жестом руки.
  - Не беспокойтесь, госпожа графиня, по поводу вашего вида. Ведь я же доктор и у меня есть на это право. Доктор существо бесполое. Вы можете оставаться без одежды если вам так удобней.
  Неловкий румянец заливает пухлые щеки этого бесстыдника.
  - Пожалуй, я все же оденусь, - отвечаю я доктору.
   - Это ваше право, графиня.
  Я решаю перевести тему:
  - До вашего прихода, доктор, мне снился кошмарный сон, про то, как одна из мух в моем доме попала в паутину к старику Харису... Он живет где-то в доме... паук... Муха мычала, жужжала, кричала от ужаса... и ничего не могла поделать... а затем... я вдруг поняла, что кричу сама. А вторая муха, которая все это видела тоже кричала, ведь эти мухи всегда жили в крепкой паре... а тут... такое...
  - На лицо явное нервное потрясение, госпожа графиня. Возможен даже психоз. Вам определенно следует успокоиться. Я дам вам успокоительное и все будет в порядке.
  - И все-таки вы не ответили, доктор. Кто вас ко мне послал? Уж не этот ли проходимец инспектор Шор из коммунальной службы?
  - Ну что вы, госпожа Беладонна? Не понимаю, о каком инспекторе вы ведете речь. До меня дошли слухи, что в одиноком поместье, без электричества и воды, живет старая графиня. Люди говорят, что слышат по ночам крики из вашего дома.
  - Знаете, доктор, тут по ночам такое происходит...
  - У вас еще будет время мне все рассказать, а пока, я очень рад, что обнаружил вас в добром здравии, признаюсь, когда я к вам ехал, то меня посещали весьма скверные мысли. Я даже думал что вы...
  - Что я мертва?
  - Да, мэм. Я так думал...
  - Но, я ведь жива?
  - Похоже, что вы ждете от меня подтверждения собственным словам. На лицо сомнение. Неужели вы сами не знаете ответ?
  - Думаю, я еще жива...
  - Без сомнений, - отвечает мне доктор, чтобы меня успокоить.
  А я до сих пор не могу поверить, что этот мужчина целую неделю прятался у меня в шкафу. Неудивительно что его все потеряли.
   * * *
  И все же я решаюсь одеться
  Мое платье валяется на полу. Оно порвано во многих местах, просто сплошные лохмотья, надеть его вряд ли удастся. Тогда я направляюсь к шкафу, чтобы поискать какие-то платья в нем и перебирая свои наряды на вешалках, я на всякий случай ощупываю заднюю стенку шкафа. Совершенно твердая и гладкая. Странно. Выходит, что доктор залез в мой шкаф, когда я спала. Ну не из шкафа же он пришел?
   Наконец, я нахожу замену. Старое в заплатках серое домашнее платье, но хотя бы целое. И прежде чем я успеваю снова спросить доктора о его появлении из моего шкафа он успевает меня опередить:
  - Так, как вы себя чувствуете, госпожа Беладонна?
  - В три часа ночи, доктор, я слышу крики на втором этаже. А еще со стороны парадной призрак дворецкого постоянно стучит мне в двери. А еще...
  Доктор снова останавливает меня жестом, затем прячет руки за спину и подходит к дверям парадной, исследует и простукивает их, но судя по выражению его лица, ничего подозрительного не находит. Мне кажется, что доктору любопытен мой особняк.
  - Неведомые тайны пробуждают во взрослом мужчине ребяческое любопытство, - говорит он мне. - Хотя, я сам, не верю особо ни в какие тайны, особенно сверхъестественного характера, все же ваш особняк мне весьма интересен. Госпожа Беладонна, могу ли я открыть двери и посмотреть, кто за ними прячется? У вас не найдется ключа?
  - Прячется? - робко переспрашиваю я. - Но доктор, если мы откроем двери, то призрак...
  Но доктор снова меня прерывает:
  - Типичные галлюцинации для вашего возраста, госпожа графиня.
  - А как же Человек, Который Всегда Стоит В Углу?
  - Вздор! Сейчас мы вместе с вами убедимся.
  Бойкий настрой доктора придает мне уверенности:
  - Возьмите ключ в верхнем ящике комода. Только будьте осторожны.
  Ключик заходит в скважину с неприятным скрежетом. Доктор по-хозяйски распахивает двери и его лицо озаряется ярким дневным светом, струящимся из окна парадной, и теперь в моих глазах доктор выглядит настоящим героем-спасителем.
  - Ангел, - слышу я собственный голос.
  - Ну, вот же! Как видите, никого нет! Пусто! Хотите, я прогуляюсь по дому и докажу вам что это безопасно, но знаете, госпожа графиня, что я вам скажу? В одном вы точно правы, кто-то живет в вашем воображении. Эти кошмары зарождаются на фоне страхов перед старостью, приближением смерти и чувством вины за ошибки прошлого. Вам кажется, что-то происходит, мерещатся призраки и прочие существа, но они нереальны. И мне хотелось бы вас заверить, что вреда от галлюцинаций немного, но, увы, я не могу этого сделать. Ибо вред ощутимый. К примеру, у госпожи Матильды Фон Барон, за двадцать миль отсюда, тоже были галлюцинации. Она разговаривала, по ее словам, с говорящей белкой, пока благополучно не выпала из окна.
  Доктор жестом приглашает меня к себе.
  - Прошу вас, Трис, идите сюда. Идите и убедитесь сами, что там никого нет. Смотрите, госпожа Беладонна. - Фангорд просовывает руку между дверьми главного входа в особняк, и показывает мне зияющую щель, через которую по его словам задувает сквозняк. - А теперь смотрите сюда. - Доктор показывает на ржавый крюк для запирания. - Сквозняк дует на крюк, а крюк стучит в ваши двери. Все элементарно просто. И нет никакого дворецкого.
  Я с недоумением подхожу к крюку и пробую постучать им о дверь. Все сходится воедино, но только не в моей голове. Теперь я уже ничего не понимаю. Звук стука похож на стук дворецкого. А сквозняк объясняет все остальное - шипение, кряхтение, пыхтение, вой. Но разве можно объяснить голос дворецкого?
  Пожалуй, что да, если списать его на галлюцинации.
  Я смотрю на доктора в полной растерянности, но в тоже время чувствую облегчение. На этой ноте доктор провожает меня обратно в комнату.
  Тогда я хватаю доктора за рукав:
  - Я не пойду в пансион!
  - Это уже решать не вам!
  - Вас подослали эти мерзавцы из коммунальной службы? Ведь так? Они не получат от моего поместья ни дюйма, до тех пор, пока я буду жива!
  - А вы наблюдательны, - Фангорд чешет бороду. - Не стану скрывать, раз уж стало ясно о цели моего визита и скажу вам прямо - мне поступила жалоба на вас от инспектора Шора. Он настоятельно рекомендовал вас посетить. Потому что, по его словам, вы не только представляете опасность для самой себя, но и для окружающих.
  - Каких окружающих, господин доктор? Я живу здесь одна вот уже шестьдесят лет! И этот проходимец Себастиан никогда не пытался спасти меня из лап одиночества. Но это мой муж. И я останусь рядом с его прахом.
  - Вы окатили инспектора чаем, набросились с тростью, - доктор отчитывает меня, как нашкодившего ребенка. Мы говорим на повышенных тонах.
  Я отвечаю с подобающей статью:
  - Заслуженно, доктор, я окатила его заслуженно.
  - Вы понимаете, что представляете для себя опасность? Вы живете здесь без электричества, разжигаете огонь в камине, бродите по ночам в саду, спите на полу. Вы можете погибнуть. Вам нужна помощь и надлежащий уход.
  - Они погубят меня.
  Снаружи кричит ворона, и доктору приходится обернуться через плечо. Он замечает, что за окном наступила ночь, хотя еще двадцать минут назад было раннее утро.
  - Что за чертовщина тут творится? - искренне удивляется доктор. - Право я начинаю беспокоиться за свой рассудок. Уж если я, доктор Фангорд, сойду с ума, то на кого останутся все мои пациенты?
   Фангорд достает платочек из кармана халата и утирает со лба пот.
  - Пожалуй, мне пора возвращаться домой. Я смогу найти нужные слова для инспектора Шора, и в то же время, вы Трис представляете для меня научный интерес. Как раз кстати, что в настоящее время я пишу докторскую диссертацию по психиатрии, с которой планирую выступить на международной конференции докторов в Медланде, и эта диссертация станет венцом моей карьеры.
  - Все что угодно, кроме пансиона, - отвечаю взволнованно я.
  - Ну, хорошо, - соглашается он, наконец. - Только вы должны подписать отказную и акт ответственности, за происходящее.
  Дрожащей рукой я подписываю бумаги.
  Перед тем как уйти, доктор выслушивает мои последние жалобы, и оставляет мне свой чудо-препарат:
  - Принимайте валириум от галлюцинаций два раза в день - утром и вечером. Я навещу вас через недельку. Теперь я буду за вами приглядывать, госпожа графиня, и если вдруг ваше состояние ухудшится, то вы должны мне пообещать, что добровольно отправитесь в лечебницу.
  - Обещаю, доктор, - отвечаю я. А затем прошу его о последнем одолжении: - Заприте моих кукол в сундук на защелку... они не любят меня... я не хотела бы больше их видеть... а уж тем более слышать. Сама я этого сделать не смогу.
  Доктор исполняет мою просьбу и перед уходом в последний раз смотрит на меня.
  - Печально оставлять вас в доме одну. Я обязательно к вам вернусь. Всего доброго, госпожа графиня.
  Доктор открывает двери платяного шкафа и исчезает за строем платьев.
  Двери закрываются сами собой. Я слышу звук зажигания мотора и звук уезжающего автомобиля. А после я остаюсь в комнате наедине с собой удивленная и потрясенная до глубины души.
   * * *
  Я открываю глаза, а вокруг никого. Подхожу к шкафу и пристально его изучаю, и не нахожу в нем ничего необычного. За платьями все та же твердая деревянная стенка.
  Я без сомнений сошла с ума.
   Входная дверь надежно заперта на засов, а за окном стоит глубокая ночь. Но мне совершенно не хочется спать. Я совершенно одна в темной комнате, но приятные впечатления от встречи с доктором греют мое старое сердце.
  Быть может, теперь я спасена.
  Доктор обязательно мне поможет.
  Но тени на стенах, не дадут мне слишком долго пребывать в умиротворении. Пока больная нога не пойдет на поправку, они будут знать, что я легкая добыча. Но теперь у меня есть чудо таблетки от кошмаров, и я чувствую себя в безопасности, пусть относительной, но хотя бы так.
  Мазь господина Шульца поможет моей ноге скорее выздороветь.
   Но чем глубже становится ночь, тем тяжелее мысли.
  Кого я пытаюсь обмануть? Старая дура. Никто меня уже не спасет.
  Отсюда есть выход, только в могилу.
  - Аборт воображения... валириум...
   * * *
  В доме похолодало.
  Особенно после того, как я узнала, что из парадной дует сквозняк.
  Боль в ноге усиливается и мне приходится сесть на пол. Я ползу по полу прямо к камину, чтобы его затопить. Нога отказывается подчиняться. Сперва, я подползаю к чуркам сосны и бросаю их внутрь раззявленной каменной пасти. Следом я вырываю страницы из старой книжки, чтобы устроить подстилку для дров. И вот я развожу огонь. С трудом мне удается совладать с трясущимися пальцами, чтобы чиркнуть спичкой. Тени сомнений выходят из темных углов по очереди, покуда пламя не начинает свой танец.
   Неужели все происходящее лишь моя выдумка на почве смерти Себастиана? А как же его письмо, в котором он говорит о призраке наследника? Не уж-то мой муж тоже был сумасшедшим? Я пытаюсь судорожно вспомнить, что появилось раньше: письмо или сама Тень? А сейчас я грею руки у огня и думаю, сквозняк ли стучал в мои двери или Человек, Который Всегда Стоит В Углу?
  Я осматриваю свое тело - все в ссадинах и синяках, и не могу понять, откуда их взялось такое множество? На моих бедрах остались следы чьих-то рук... Отпечатки пальцев точно подходят мне по размеру. Я чувствую удар тока по позвоночнику от одной лишь мысли, что все эти увечья я причинила себе сама...
  И вот я уже ползу обратно на кровать и слышу как в непроглядной тьме, где-то под шкафом в сундуке шибуршатся куклы.
  Теперь я слышу их голоса:
  - Почему ты заперла нас, Белатрис? Немедленно объяснись.
  - Триси, мы были к тебе несправедливы, пожалуйста, выпусти нас.
  - Трис, дорогуша, мы не желали тебе смерти, мы лишь хотели добра для тебя. Мы видели, как ты мучаешься. Отопри сундук, и мы снова будем вместе - пить чай.
  - Она не откроет нам девочки и нечего перед ней унижаться.
  - А твой папаша не рассказывал тебе, откуда у нас человеческие волосы, Триси? Твой страх детства. Ты помнишь его?
  О чем это они говорят? Я застываю на полпути.
  "Папенька, волосы-то у куколок настоящие?"
  "Конечно же нет, Белатрис".
  - Это работа кукольника, - с досадой отвечаю я, - причем тут мой отец?
  - Не было никакого кукольника, и ты это знаешь! Ты помнишь, как в родительском имении пропало трое дочерей служанок? И как их всех нашли утопленными в пруду, без волос?
  "И впрямь без волос..."
  - Это не правда! Совпадение! У девочек были вши и их постригли незадолго до смерти!
  - О Триси, не ври себе. Ты помнишь, как смотрели слуги на твоего отца дворянина?
  "Нужно только добраться до кровати".
  - И ты знаешь, что он пропал, спустя два дня после инцидента.
  - И его вовсе и не задрали волки, Белатрис.
  - Его встретили разгневанные крестьяне с вострыми крюками.
  - Твой отец был убийцей!
  - Не правда! - Дрожащими пальцами я откручиваю крышку с баночки, роняя желтые шарики валириума на пол, я судорожно пытаюсь их собрать и в конечном итоге, наконец, засовываю два пальца с пилюлями в рот.
  - Признай это, Трис - твой отец...
  Валириум падает под язык и превращается в шипящую пену, принося с собой кратковременное онемение рта и волну облегчения. На этом голоса стихают.
  Я лежу на полу.
  - Мой отец был порядочным человеком... порядочным...
   * * *
  Всю неделю болезни, я кричала так, что даже осипший голос на время отдал полномочия крику, и не кричала я уже вовсе, а, в самом деле, орала.
  Но в эту ночь. В эту самую тихую осеннюю ночь, когда я успела принять лекарства и начала медленно погружаться в сон, на поместье, наконец, опустилась гробовая тишина.
  
  ГЛАВА 8 ПРИЗРАЧНЫЙ УРАГАН
  Я вижу в зеркале измученное лохматое существо уже мало похожее на человека, и с сожалением признаю, что вижу собственное отражение. От былой красоты не осталось и следа, и мои губы сжимаются от ненависти к времени. Трость поднимается в воздух, я слышу, как она рассекает его подобно хлысту и как гремит битое стекло, падающее на пол к моим ногам! Я уничтожила эту старуху! Не попадайся мне больше на глаза.
   За окном раздается треск падающего дерева и скрежет веток о стены. Глухой удар сотрясает весь дом. "Что там происходит?"
  Мне приходится подойти к окну, и теперь я вижу, как снаружи, гонимые ветром прочь листья, сметают все на своем пути. И в то же время за дверью лает щенок, и я вспоминаю, что, завела собаку. Я иду к двери, превозмогая боль в ноге, чтобы скорее впустить Пушка, но за порогом пусто.
  - Пушок! Пушок! - зову я что есть силы.
  Но только ветер гуляет по пустынным тропам.
  Прежде чем закрыть дверь, я всматриваюсь в небо и от увиденного мне становится дурно. Там, в сердоликовой вышине, водоворотом неистовых облаков собирается зловещая воронка, а в ее центре сияет солнце, сражаясь с всепоглощающей тьмой. Столбы света пронизывают громадные тучи, словно божественные копья.
  Настоящая буря пришла на округу.
  И вновь я слышу Пушка. Но на этот раз я могу его видеть.
  Он манит пойти за собой.
  - Вернись Пушок! Вернись!
  Ах, непослушная собака. Позабыв про боль в ноге, я устремляюсь за ней.
   * * *
  Я слышу шум пропеллера и вижу, как из-за темной тучи выныривает одинокий кукурузник, он рассекает небо и растворяется где-то там, в вышине, среди облаков. А через пять минут мне на голову падают листовки, словно белые хлопья снега.
  Одна из них прямо в руки.
  "Ураган Сиджилия - категория опасности 10/10.
  Соблюдайте меры:
  1) Заприте двери и окна.
  2) Привяжите скотину.
  3) Спрячьтесь в подвале дома.
  4) Если ураган застал вас на открытой местности, ложитесь на землю и закрывайте ладонями голову.
  5) Держитесь подальше от деревьев.
  6) Ждите помощи, она прибудет.
  Внизу подпись: Ваш мэр Дор".
   * * *
  В погоне за Пушком, я достигаю могилы Себастиана. На минуточку я останавливаюсь у покатого холмика и представляю, как там, в глубокой яме, при свете свечи, в компании висящих червяков, теперь живет мой муж. Я принимаю валириум, чтобы случайно ничего не увидеть. И таблетка растворяется у меня под языком, а следом за ней на земле растворяется и Пушок.
  Теперь я догадалась, что собачонка - выдумка.
  Я просто потрясена. Да кто угодно, но только не Пушок. Такой звонкий, живой - всего лишь на всего выдумка. Я едва не плачу. Но с другой стороны, есть и хорошие новости: быть может, Тень с дворецким, тоже лишь плод моего воображения.
  Теперь я в этом почти уверенна.
  Пришла пора дать отпор своей немощи.
  Пальцы крепко сжимают в кармане баночку валириума.
  Но тут порыв ветра будто вцепляется зубами в мое платье и мотает его из стороны в сторону, точно голодный пес. Я оказываюсь лицом к могильному камню и вдруг замечаю прилипший листок. Он отличается от тех самолетных листовок своей желтизной. Я думаю, что это страница дневника и поспешаю схватить ее.
   Исписанная с обеих сторон мелким почерком бумага. Будто сам Себастиан дает мне подсказку. Возможно, он хочет в чем-то покаяться.
  Я читаю строчку за строчкой, а кольцо из туч, над моей головой, становится все мрачней и мрачней. Теперь массивные громадины закручиваются по спирали, а солнце и вовсе исчезает в глубине водоворота. На Гренвиль опускается мрак.
   * * *
  " Запись 14. 1926 год
  Об этом происшествии не должен знать никто. Сегодня вечером я убил Жузеппе Фольтьера - нашего дворецкого. Этот мерзавец осмелился мечтать о моей жене. И я убил его, клянусь честью!
  Все началось пару дней назад, когда я стал случайным свидетелем тайного разговора дворецкого и кухарки. Сперва, они говорили, что денег больше нет, что пора бы менять хозяев, что слуги остаются в поместье только из уважения к Белатрис, а потом Жузеппе Фольтьер сказал, что моя жена достойна лучшего, чем такой проходимец как я. Что я недостаточно о ней забочусь.
  С того момента я начал за ним следить и мои старания в скором времени принесли плоды. Я узнал, что он ведет какие-то записи, и в один из вечеров ворвался к нему в комнату, чтобы поймать его с поличным.
  Я увидел, что он пишет о Трис.
  Это были стихи.
  Я спросил, о чем это он? А он надменно ответил, что имел сексуальную связь с Белатрисой в одну из Сахарных ночей во времена его служения при дворе королевы. Он сказал, что был страстно влюблен в мою будущую жену.
  Дворецкий гасил свечи на балах. Уверен, что он не лгал.
  Ублюдок! Я избил его как собаку и приказал лежать на полу. Затем в столе я обнаружил его дневник, где прочитал много отвратительных вещей. Из дневника я узнал, что пока я пребывал в плаваниях, он подглядывал за моей женой в ванной. Он в красках описывал эти интимные подробности. И подробности того, как придавался фантазиям о ней, уединившись в своей комнате. Черт возьми, в собственной комнате, которую я выделил ему, в то время как остальные слуги жили в подвале! Но самое страшное, он писал, что давал Белатрис снотворное, и когда она засыпала, он трогал ее обнаженное тело. Дальше я даже не стал дочитывать. Уверен, там было что почитать.
  В какой-то момент, Фольтьер рванул в сторону выхода, а я побежал за ним. Я сорвал со стены булаву, которой Георг перебил мне ногу на охоте и настиг его в парадной и бил его как бешеную собаку, покуда мерзавец не испустил дух. Это было ужасно. Какой-то пузырь вылез у него из живота.
  Мне повезло, что прислуги поблизости не оказалось, да и Трис в тот вечер гуляла в саду. Я испугался правосудия этих безродных псов, и решил его закопать. Под окнами как раз была вырыта ремонтная яма для моего бернца. И я зарыл Фольтера там. Я решил, что оставлю автомобиль над его могилой, чтобы не вызвать подозрений. Будет жалко если краска под солнцем потрескается, но это лучше, чем за решетку.
  Мало мне было проблем с новой властью из-за письма Георга. Теперь прибавилось еще. Я спрятал опасные бумаги в пугале на северном поле. Надо бы их сжечь, если конечно я не забуду. Надежный охранник Пустоголовка не выдаст моих тайн. Потому что я храню тайны в его голове. Он никому не скажет... никому! "
   * * *
  Я пытаюсь вспомнить события, освещенные в письме, но они лопаются как мыльные пузыри, пока один пузырь на мгновение не задерживается в памяти, и я вижу, как будучи еще молодой женщиной, натыкаюсь на дворецкого, после ванны. В этом воспоминании на мне нет одежды. Я нага, как ребенок.
  "Вы потеряли?" - дворецкий протягивает мне ключ от спальни.
  "Кто-то закрыл дверь..."
  Он не отводит взгляда от моих прелестей, как нахал и бесстыдник, смотрит с вожделением на груди покрытые мурашками - словно хозяин, застукавший служанку в непристойном виде. Дзинь - пузырик лопнул и его место занимает следующий.
  Следующее воспоминание приносит забытое чувство стыда после Сахарной ночи, когда еще, будучи фрейлиной при дворе Елизаветы, я пропустила через себя порядка десяти мужчин и женщин, даривших сочные плоды греха. Я не вижу личин, сокрытых под одеялом ночи, пока одна из многих фигур не освещается в свете прожектора - Жузеппе Фольтьер. Омерзительное чувство. Теперь я знаю, почему испытывала опасения из-за призрака. Благо, что в комнату я его так и не впустила. А ведь могла...
  Прожектор гаснет, но фигура дворецкого так и остается стоять где-то там в темноте.
  "Неужели он делал это со мной по ночам, когда я крепко спала после снотворного?"
   * * *
  Я и подумать не могла, сколько тайн скрывал мой супруг. И не случайно ведь записка приклеилась ветром к надгробию? Я знаю, что его замучила совесть. Мало ему было убийства принца, драки с садовником, так он вдобавок убил и дворецкого. Не зря Тень сказала, что дом полон костей. "Но я не мог поступить иначе!"
  В письме речь идет о пугале и спрятанных в нем бумагах. Я должна их заполучить.
  И теперь мне предстоит дорога на поле.
   А тем временем ветер усиливается, и впору возвращаться в дом. Но я не могу так рисковать. Ураган грозит унести пугало прочь, вместе с надеждой на истину.
  В руках моих сминается листок, и я решительно шагаю в сторону северных ворот, через калитку, прямиком на кукурузно-картофельное поле.
   * * *
  Здесь, в угрюмо-серых просторах, на фоне голого леса, в дымке тумана и запустения, стоит одинокое пугало, одетое в черные лохмотья. С раскинутыми руками-метлами и ржавыми ведрами на их концах. Оно смотрит прямо перед собой глазами-монетами из-под изодранного цилиндра, за всяким входящим на поле и широко улыбается нарисованной пастью.
  
  Конец ознакомительного фрагмента. Если вам понравилась книга, то купить ее можно на ЛитРес.
  https://www.litres.ru/aleksandr-smolin-12719057/proklyatoe-pomeste-uzhasy-melodrama/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"