Никогда не думала, что переживу свой дом. Мне казалось, что дома
вечны.
Но вот, он стоит с забитыми окнами, то ли коричневым картоном, то ли
фанерой. Из окна такси толком не разглядела. Но сердце кольнуло!
Стоит как слепой. Подготовлен к сносу. И мне больно на него
смотреть. Скоро от него останется груда щебня.
А в этих стенах прошли мои детство и юность - волшебное время!
Там я училась ходить, произнесла первое слово, выучила буквы и
читала свои первые книжки.
Смотрела в окна на звёзды...В этот дом приходил мой будущий муж.
Когда я после завтрака выходила в палисадник, он уже сидел там, на
скамеечке, - ждал меня.
В этот дом мы принесли свою дочку из роддома и первые месяцы её
жизни тоже прошли в этих стенах.
Я думала- город вечен! Густые кроны старых лип, что шумели в
Софьюшкиной аллейке за воротами нашего двора; зелёная тенистая
улица Цурюпы, по которой мы ходили в школу, на которой жили
многие ребята из нашей школы; кабельный завод, труба которого
жутковато гудела на всю округу во время учебных военных тревог в
пятидесятые годы в моём дошкольном детстве; наши любимые парки:
Матросова, Луначарского...
Но ничего не осталось. Всё смело время.
Ещё в раннем детстве, когда мы с бабушкой ходили за керосином в
лавку, расположенную у холма, на котором стояла полуразрушенная
Троицкая церковь, я собирая ромашки и васильки, любила смотреть на
эту церковь, и уже тогда поняла, что всё в мире хрупко, ненадёжно -
всё может разбиться как фарфоровая чайная чашка в одну секунду,
стоит неосторожно двинуть рукой.
В памяти хранятся уютные улочки прежнего старого города, сирень
во дворах, яблони...
Город в те годы был небольшим. Главным событием весны был
ледоход. Он всех волновал. Его ждали. А когда по Белой шёл лёд, все
шли на мост смотреть как кружатся и плывут огромные льдины, как
очищается к лету река.
Город жил от ледохода до ледохода...
А после начинались весна и лето.
***
Весной мы задыхались от густого запаха сирени, летом от запаха
цветущей липы. Жизнь торжествовала! Деревья цвели буйно и
неистово.
Вдоль ограды аллейки росла жёлтая акация. Её жёлтые нежные
цветочки проглядывали сквозь листики. Они были сладкие на вкус. И
мы их жевали...А когда вызревали стручки, делали из них свистульки.
Дети тесно связаны с природой.
Мы целые дни проводили во дворе, каждый день был светел и
бесконечен. Мы никогда не скучали.
Рядом с нашим двором, за невысоким деревянным забором, стояла
мечеть с узким высоким минаретом. По вечерам над всей окрестностью
плыл голос муэдзина, он на арабском языке пел аяты из Корана.
Арабский язык нам был не знаком, но мелодия этих молитв
проникала в сердце.
И мы - русские, татары, башкиры, чуваши, евреи - затаив дыхание,
слушали это пение. Мы не придавали никакого значения
национальностям, мы были единым народом, родом человеческим.
***
Но время движется, оно не может стоять на месте. И всё меняет.
Многие улицы уже не узнать. Старые уютные домики, построенные
ещё в девятнадцатом веке, снесли. На их месте стоят башни из стекла и
бетона. Они холодные и чужие. В них ещё надо вдохнуть жизнь.
Исчез парк имени Александра Матросова, в котором мы зимой
катались на лыжах, а летом бегали по его тенистым аллеям с вековыми
деревьями, с пёстрыми клумбами, и спасаясь от жары, пили воду из
краников водопроводных труб, которые были протянуты вдоль летних
павильонов с Читальней, с залом, в котором собирались шахматисты.
Нет уже деревянного красавца летнего кинотеатра "Идель", в котором
мы смотрели популярный в то время индийский фильм с Раджем
Капуром "Господин 420" и все мальчишки нашего двора распевали
песни из этого фильма:
" ...В русской шапке большой, но с индийскою душой...".
Изменился парк имени Луначарского, который все называли
"Лунный". Изменили форму озера, спилили толстые старые ивы,
которые росли по его берегам. Снесли старый Летний театр. Да и
площадь парка урезали наполовину.
Этот парк был связан со школой. В этом парке проводились школьные
линейки. Возвращаясь домой после уроков, мы часто шли через этот
парк, любуясь осенней раскраской кленовых листьев, шуршащих под
ногами...У него было три входа: главный с улицы Пушкина, и ещё два:
с Ново-Мостовой и с улицы Фрунзе, мимо корпуса Кабельного завода.
Я не могу забыть старые тополя по улице Матросова, всё мне помнится
как светло они зеленели в мае! Вся улица тонула в нежной зелёной
дымке.
Посмотреть на первые зелёные листики я шла туда. У тополя они
особенно светлые, блестящие, клейкие, мне нравился их горьковатый
запах.
Мы часто там гуляли с одноклассницами, делились секретами,
мечтали...
***
Город, это тоже наш дом. Но главный повелитель - время.
Ничто не может стоять на одном месте, всё постоянно течёт и
меняется...
И сейчас, когда я еду по Салаватке с его хитрыми развязками и
переплетениями дорог, я вспоминаю тихую задумчивую улицу
Воровского, которая когда-то стояла на этом месте, неспешную жизнь
горожан. И деревья... Теперь я знаю о чём они грустили. Они грустили
о времени, которое всё изменит.
1.9.-11.9.2023г.
Мороженое из детства
В 50-60-е годы мы жили спокойно. Жили с уверенностью в завтрашнем дне, с радостью в сердце, что закончилась война - наши отцы воевали. Люди были доброжелательны, отзывчивы.
Но время было всё же послевоенное. Часто проводились военно-воздушные тревоги. Жутко завывала труба на кабельном заводе, родители загоняли нас
с улицы домой и завешивали окна плотным байковым одеялом.
Электрический свет выключали. В городе воцарялась такая тишина, что даже
был слышен стук поезда, идущего по железнодорожному мосту через Белую.
Зазевавшихся прохожих, не успевших дойти до своего дома, санитары
укладывали на носилки, бинтовали и куда-то уносили. Таковы были условия
учений. В мире было ещё неспокойно.
А мои мать и бабушка при каждом обострении мировой обстановки
запасались мылом и спичками. Я помню как большие куски коричневого
хозяйственного мыла сушились на нашей печке.
Когда привозили в магазин муку, выстраивалась огромная очередь. Давали
по 3 кг на человека. Мы были прикреплены к небольшому кирпичному
магазинчику, который стоял рядом со школойNo14. Мать занимала очередь,
а когда её очередь приближалась, бежала домой за нами. Нас укутывали,
обвязывали шалями, садили на санки и везли к магазину. Таким образом
можно было получить муки побольше: на себя и троих детей. А наша семья
состояла из шести человек.
Через несколько лет этот небольшой магазинчик закрыли и мы стали ходить
в магазин на углу улиц Ново- Мостовой и ул.Фрунзе, ныне Заки Валиди. На
правой, чётной стороне улицы, в подвале одноэтажного деревянного дома
был Хлебный магазин. Каких только булочек там не было! Были сдобные
"Калорийные" с орехами и изюмом, обсыпанные сахарной пудрой по 9
копеек, были большие плетёнки, простые и сдобные, тоже с орехами и
изюмом, с сахарной пудрой по 22 копейки. Мать такой плетёный батон
почему-то называла "хала". Были городские булки с хрустящим швом сверху
посередине, были маленькие плетёные булочки и круглый белый хлеб по 26
копеек, который мы обычно покупали.
Когда отправляли кого-нибудь из нас детей за хлебом, то давали большую
хозяйственную сумку и мы покупали два пшеничных серых кирпичика по 16
копеек и один белый круглый хлеб по 26 копеек. Семья у нас была большая.
А на противоположной стороне улицы , на самом углу, стоял продуктовый
магазин, в котором можно было купить сахар, масло, колбасу... При этом
магазине имелся подвал. Вначале в этом подвале располагался овощной
магазин, в котором мы покупали самое дешёвое лакомство - финики по 70
копеек за килограмм. А позже -молочный магазин.
И здесь же, неподалёку, на Ново-Мостовой, стояла цистерна с разливным
молоком.
Покупать хлеб и молоко было обязанностью детей.
Но по улице Фрунзе шёл грузовой поток машин, машины спускались на
ул.Воровского и сворачивая на мост через реку Белую, выезжали из города.
Светофоров не было. Бывали случаи, когда дети попадали под машину.
В те годы в магазинах города продавались натуральные продукты.
Искусственных продуктов не было - ещё не додумались до этого. Да и
необходимости судя по всему в этом не было.
Помню вкус и аромат сливочного масла на свежей плетёной булочке за пять
копеек!
Кондитерские изделия в те годы привозили из Москвы, наша уфимская
кондитерская фабрика "Конди" ещё не была построена.
Московские печенье, конфеты, шоколад были очень вкусными, но дорогими.
Отец с зарплаты обычно покупал нам троим детям одну большую
шоколадку на всех. И это был праздник! Помню бирюзовую обёртку и
золотую белочку, изображённую на ней, с орехом в лапках, шуршащую
серебряную фольгу и тонкий дразнящий аромат шоколада...
Позже, когда построили местную кондитерскую фабрику, она не смогла
производить продукцию такого же качества, как московская. И мы ездили в
Москву за любимым печеньем и шоколадом.
***
Когда я жила в двадцатом веке, мне хотелось жить в девятнадцатом. Мне
казалось, что там была тихая размеренная жизнь, без суеты. Экология лучше,
продукты чище, без нитратов. А сейчас, в двадцать первом, хочется назад, в
двадцатый.
Да, надо было читать научную фантастику! А я её почему-то избегала.
Проглотила в девять лет за один день всего Беляева, читала Герберта
Уэллса, и ещё одного популярного фантаста из Японии, имя к сожалению,
забыла. И всё!
Кто бы знал, что двадцать первый век пойдёт по этому пути?
Появились компьютеры, интернет, сотовые телефоны, роботы,
искусственный интеллект и они изменили ритм жизни, образ мышления.
В двадцатом веке обычный городской телефон был большой редкостью,
стоял не в каждой квартире. И поэтому люди чаще общались. Но сколько же
они времени тратили на то, чтобы куда-то съездить, что-то выяснить?
Наше детство проходило на улице и в библиотеках. Мы много читали.
Книга нам открывала мир. И ещё мы любили кино!
В каждой семье были фильмоскопы и диафильмы , которые хранились в
металлических и пластмассовых баночках. Диафильмы нам обычно
показывал отец, проецируя изображение на вывешенную белую простыню,
заменявшую экран. Ещё у нас дома были виниловые пластинки с детскими
сказками и стихами, которые нам прислали родственники из Апрелевки,
которые работали на заводе грампластинок.
Телевизоры стали появляться в наших домах лишь в начале 60-х годов.
И были не в каждой семье. По вечерам люди ходили друг к другу "на
телевизор". В комнате не хватало места и потому сидели даже на полу перед
самым экраном.
Мы выросли без весёлых забавных мультиков, которые с таким увлечением смотрели наши дети. Поэтому кинотеатры в нашей детской жизни играли
такую большую роль. Мы все очень любили кино и не представляли без него
своей жизни.
Каждое воскресение, в тот единственный день недели, свободный от занятий
в школе, мы вставали спозаранку, чтобы успеть на первый сеанс, на который
продавали дешёвые детские билеты. Родители выдавали нам по рублю
дохрущёвскими деньгами. И мы, собравшись стайкой, отправлялись в поход
по кинотеатрам. Обычно шли на тот фильм, на который удавалось купить
билеты. Нам было всё равно, что смотреть, лишь бы побывать в кино.
Народу в кинотеатрах в то время было очень много. Выстояв длинную
очередь и едва дотянувшись до окошечка кассы, мы важным голосом
произносили: " Один, детский!", и радостно сжимая в кулачке клочок синей
бумаги, спешили шумной ватагой в зал.
Чаще всего мы ходили в кинотеатр "Октябрь". Был в то время такой
кинотеатр. Он стоял на месте нынешней гостиницы "Агидель".
Это был большой хороший кинотеатр с просторным фойе с колоннами, на
которых были развешены большие портреты популярных киноактёров. Мы
их с благоговением разглядывали, ожидая звонка и хрустя вафельным
стаканчиком мороженого, которое было обязательным приложением к
просмотру кинофильма.
Когда начали строить гостиницу "Агидель", кинотеатр "Октябрь" перевели
в другое помещение по - соседству, похожее на кирпичный сарай. Вход был с
правой стороны, за аркой, по улице Ленина. А затем и вовсе закрыли.
В этом кинотеатре мы посмотрели много хороших фильмов. Но почему-то
мы смотрели в основном фильмы для взрослых. Несколько раз смотрели
цветной фильм "Над Тиссой" про пограничников, "Партизанская искра", " В
горах", "Звезда" про Великую Отечественную войну.
Помню, как мы с подругой шли мимо сквера им. Сталина, в котором ещё
возвышался посередине клумбы его памятник в полный рост. И я увидела
на противоположной стороне улицы Ленина, на фасаде кинотеатра
"Октябрь" огромный плакат с рекламой фильма "Война и мир" в
американской постановке с Одри Хепберн.
На плакате была изображена прекрасная молодая девушка в белом платье с
огромными выразительными глазами.
Афиша поразила наше воображение. Нам захотелось как можно быстрее
посмотреть этот фильм, но на рекламе огромными буквами стояло:
"Анонс!".
Летом часто ходили в парк имени Матросова в кинотеатр "Идель". В те годы
были очень популярны индийские фильмы "Господин 420, " Бродяга" с
Раджем Капуром в главной роли.
Мальчишки из нашего двора распевали знаменитую песенку Раджа Капура:
"Я одет как картинка,
я в японских ботинках,
в русской шапке большой,
но с индийскою душой"
В этом же кинотеатре мы несколько раз смотрели, очень запомнившийся нам,
прекрасный фильм о Иоганне Штраусе "Большой вальс".
Любили ходить в кинотеатр им.Матросова. Там продавали самое вкусное
мороженое в вафельных стаканчиках.
Мороженое было развесное. Продавщица в белом халате привозила его в
двух металлических ящиках на колёсиках. В одном ящике лежали хрустящие
вафельные стаканчики , а в другом - само мороженое. Обычно пломбир за 22
копейки или молочное за 9 копеек.
Очередь выстраивалась заранее и с нетерпение ждала, когда же начнут
продавать.
Продавщица брала вафельный стаканчик и специальной ложкой наполняла