Аннотация: Откуда берётся стремление к знаниям, к развитию? Почему человек мечтает? Попытка ответить на детские вопросы.
- Бабушка, а тебе было страшно?
-Да, Ванечка, было. Может быть, было ещё удивление, непонимание, какое-то тоскливое одиночество ....
Мы с внуком шли по лесной тропинке, ведущей к реке. Тропинка бежала, петляя среди дубов, украшенных блестящими желудями в кругленьких шапочках. Ясный летний день клонился к вечеру. По дороге говорили о том, о сём. И вдруг, почему-то вспомнилось, как девчушкой, в коричневом платьице с белым воротничком-стойкой и чёрном фартучке, я шла по этой тропинке, изо всех сил стараясь не побежать. В двух-трёх метрах позади меня шли мои одноклассницы, бросая в меня камешки и обидные прозвища. Тогда, в детстве, я быстро забыла обиду и никогда о ней не вспоминала. В первый раз этот день всплыл в моей памяти, когда смотрела "Чучело" Ролана Быкова. В кинотеатре мы были с дочкой, которой было двенадцать, как мне в то время. Весь фильм слезы у меня текли ручьем, а ведь моя история была куда легче и проще, чем история Лены и её одноклассников. И опять почему-то вспомнила, хотя настроение было совсем другим. Просто шли по той же дорожке. В моём детстве она была пошире и дубы помоложе. Вдруг снова похолодело в затылке. Именно этим похолодевшим затылком я "видела" тогда тесную группку идущих за мной подружек по детским играм. "Атаманшей" у них в этот день стала высокая, очень худая девочка, переехавшая недавно с родителями в наш хутор. В совхоз тогда приезжали работать новые люди.
-За что они тебя так, бабушка?
-За то, что не провела день с ними в лесу, а пошла в школу. Я любила учиться.
-Разве за это бьют?
-Бьют, Ванечка, если не понимают, потому что сами этого не чувствуют.
-А почему ты не побежала?
-Я не могла побежать. Не хотела.
-А потом?
-А потом я дошла до речки, остановилась и повернулась к ним лицом.
-А они?
-Они прошли мимо меня на мост.
-А ты?
-А я села на песок и заплакала, потому что дальше идти не могла. Ноги больше меня не слушались. Подняла голову, вижу сквозь слёзы, белый свет потемнел среди ясного, погожего дня. Побежала к мосту. Только добежала, хлынул проливной дождь. Остановилась, смотрю, а дождь льётся только до деревянных перил моста с левой от меня стороны, а за перилами капают редкие капли. Я так удивилась, что забыла о своем горе. С одной стороны моста в реку льёт дождь, а с другой - нет. Так я и стояла, наблюдая за этим чудом до самого конца, пока тучка не унесла остатки дождика вниз по реке. Прибежала домой, мокрая до нитки. Наутро проснулась с температурой и больным горлом. Целую неделю лечилась.
***
-Ну вот, Ванечка, мы и дошли! Здравствуй, моя Медведица родная! Как я скучала по твоей чистой, светлой воде!
Умывшись, я присела на берегу. Внук сбросил футболку и побежал к воде. Вдруг, прямо ему под ноги из воды прыгнула большая зеленая лягушка. Он оторопел. За лягушкой метнулась черная блестящая змея. У меня сердце остановилось. Тут мы оба заметили желтые знаки на змеиной головке.
- Это уж, бабушка!
-Испугался?
-Я не успел. А вода холодная.
-Давай посидим на берегу.
-Здорово, правда? Вчера мы были в Москве, а сегодня сидим у твоей любимой Медведицы...
-Да, милый, меня это тоже всегда удивляет.
Обратно до Даниловки мы добежали под веселые песенки. Вечером долго сидели во дворе на лавочке у кустов благоухающих роз, смотрели на огромное южное небо. В Москве нет такого неба. Небо смотрело на нас миллионами сияющих звезд, а мы на него.
-"Открылась бездна, звезд полна"...
-Смотри, бабушка, спутник летит...
***
Мой мальчик устал от обилия впечатлений и крепко уснул.
А мне не спалось. Воспоминания нахлынули все разом, и я стала перебирать и укладывать их по порядку. С самого начала моей памяти: с крепкой тёплой руки моей доброй старшей сестры, с бабуниных теплых оладушков со сметанкой, с бега наперегонки до совхозного гаража с папой. Маму в это время я не помню. Я её почти не видела: она спасала нашего младшего четырехмесячного брата. Тогда я не знала, как называется его болезнь. Малыш, родившийся восьмимесячным, заболел двухсторонним воспалением легких. С тех пор, пытаясь вспомнить маму в этот период, я вспоминаю только свою тоску по ней. В сентябре Валюша пошла в первый класс, а мне шёл четвертый год.
Иногда папа был вынужден возить меня с собой в кабине грузовика, когда Валя уходила в школу, а бабушка была занята хозяйством. Однажды он велел мне сидеть в кабине, а я стала потихоньку выбираться из неё вслед за ним. Уверенный, что я послушалась, папа сильно хлопнул дверцей мне по пальцам. Я вскрикнула. Он обернулся. В его глазах была такая боль, что я не смогла плакать. Терпела, пока мазали йодом и бинтовали ободранные пальцы в фельдшерском пункте. Слава Богу, обошлось без переломов. Папа не ругал меня. Просто молча погладил по голове.
Время от времени он отводил меня по утрам в уютный дом маминых двоюродных тётушек: бабы Дуни и бабы Луши. Я любила у них бывать. На стенах в коричневых деревянных рамах висели старинные фотографии казаков с шашками, казачек в длинных юбках и кофточках с оборками. Железные кровати с "шишечками" были покрыты пуховыми перинами, убраны кружевными подзорами и покрывалами. Горки пуховых подушек в наволочках, расшитых ангелочками высились с двух сторон. Крашеный деревянный пол украшали кругленькие плетеные коврики. Кованый синий сундук хранил в себе "несметные богатства". Из него добрая бабушка Дуня доставала карамельки для меня и Валюши. Крышка сундука изнутри была оклеена обертками от конфет ещё с царских времён. Все они были разные, с нарядными девочками и мальчиками, барышнями и цветами. Строгая бабушка Луша разрешала мне их рассматривать.
***
По вечерам бабуня молилась о нашем братике, мы с Валей стояли рядом с ней и тоже просили Бога спасти нашего малыша. Бабуня давно научила нас своим молитвам. С рождения мы носили старообрядческие крестики. Мне больше всего хотелось, чтобы мама была дома, и я просила Бога об этом. Мама вернулась. Врачи перелили братику мамину кровь, и он выжил. Люди в белых халатах сделали ему так много уколов, что он ещё долго плакал при виде белого цвета. Он часто плакал и днём, и ночью. Бабуня качала его в зыбочке, которая была подвешена к потолку, и пела ему тихим голосом свои староверские песни. Я долго помнила одну из них, про Прекрасного Иосифа, которого продали в рабство родные братья. Братьям казалось, что отец больше любил Иосифа, и они решили от него избавиться. Отцу сказали, что его разорвал дикий зверь, показали окровавленную одежду брата. Иосиф попал в Египет, перенёс много испытаний. Потом он разгадал сон фараона про семь тучных и семь тощих коров, спас Египет от голода и за это стал советником фараона. Через несколько лет отец и братья, гонимые голодом приехали в Египет. Иосиф узнал их, открылся им и простил братьев, помог отцу и всему своему роду. Песня начиналась со слов: "Кому повем печаль мою, кого призову во рыдатели?" Подпевая бабуне, я представляла себе всю эту историю в картинках. Фараона видела царём в короне. Изображение фараона мне тогда нигде не попадалось на глаза. Жаль, я не помню этой песни.
***
Для меня и сейчас загадка, почему в нашей семье был такой уклад. Я знаю, что, по крайней мере, около четырёх веков, наши предки были казаками. Растили хлеб и скот, строили дома, сажали сады, воевали. Это не были учителя, врачи или другие сельские интеллигенты. Правда, они были "письмёнными", то есть грамотными. У меня и сейчас есть несколько книг, принадлежавших пра-прадеду. Почему-то в нашей семье никогда не было брани, крика, ссор. Папа запрещал даже такие слова, как "дурак" или "дура". От него самого, прошедшего войну и плен, я никогда не слышала грубых слов, а слушалась его не только с первого слова, с первого взгляда. Мы не называли друг друга: "Валька, Галька, Витька". Только Валя, Валюша, Витя, Виктор. Меня все называли - Галинка.
Мама и бабуня любили порядок, чисто убирали дом, вкусно готовили. Папа любил покупать новые вещи. В дом, который они построили с мамой, он купил красивый желтый шкаф для одежды, стиральную машину, трюмо, круглый стол, диван, радиолу. Мы слушали пластинки, пели, танцевали. У мамы от городской жизни оставались красивые платья. Бабуня сердилась на папу за радиолу, но не перечила. Только в пост просила нас не петь и не танцевать. Папа пост не соблюдал, но бабунину просьбу уважил. По ночам он пытался сквозь шум и треск слушать "Голос Америки", а мама до слёз боялась, что об этом кто-нибудь узнает, и умоляла выключить.
***
Зимой, в 1960 году, мне исполнилось шесть лет. Валя приходила из школы и садилась за уроки, я сидела рядом. Потихоньку научилась читать, считать и решать задачки. Трудно было писать буквы. Чернила капали, перышки разъезжались, пальцы не слушались. Я мечтала в сентябре пойти в школу. Мечтала об этом остаток зимы, всю весну и всё лето. Весной и летом мы сажали и пололи картошку в степи, помидоры, огурцы и капусту в огороде, подметали наш двор, встречали овечек и корову из стада, собирали траву для курочек, поросёнка и теленка. Поливали наш большой огород на озерке и молодой сад у дома, купались в Медведице, собирали вишни и смородину в маленькие ведёрки, ходили с бабуней на бахчи за арбузами и дынями. Успевали поиграть в "Масляного", в "Захват знамени" и в "Передвигалы" на Лужке.
Этим летом на одной из наших молодых яблонь уцелело от непогоды только одно яблочко. Мама попросила нас не трогать его, дать ему поспеть. Я смотрела на яблоко каждый день и терпеливо ждала, но когда оно стало большим и бело-розовым, подобралась к нему совсем близко, чтобы понюхать. Яблоко пахло так вкусно, что я не удержалась и куснула его снизу. Осознав, что натворила, тихо сидела в уголке целый день, но так и не решилась признаться. Яблоко продолжало расти, следов от моих зубов не было видно.
В день яблочного Спаса мама и папа позвали нас к молодой яблоньке. Я стояла за спиной сестры, сильно зажмурившись, как будто это могло меня спасти. Папа сорвал яблоко и увидел следы моего "греха". Показал маме, сестре и бабушке и даже маленькому брату. Все засмеялись. Я открыла глаза и тоже засмеялась вместе со всеми. Папа разрезал яблоко на шесть частей. Всем досталось по одной. Мне - со следами моего первого "преступления". Вкусное было яблоко.
***
Последняя неделя августа прошла в разговорах о том, пойду ли я в школу. Первый класс набирал Василий Иванович. У него были умные глаза и добрая улыбка. Я встречалась с ним иногда в библиотеке у тети Жени. Библиотеку я обожала. Там было очень много полок с книгами, а на окнах стояли необыкновенные цветы: красные фуксии. Живые аленькие бубенчики висели на тоненьких веточках круглый год, даже студёной зимой. Казалось, тронь их, и они тихонечко зазвенят. Тетя Женя была особенная: всегда красиво одета и причёсана. В библиотеку меня привела Валюша, как только я научилась читать. Тетя Женя составила для меня список книг, которые я должна была читать в той последовательности, в которой они шли в списке. Когда я возвращала книгу, она задавала мне вопросы, чтобы убедиться, что все прочитано и понято.
Я "дежурила" на крылечке библиотеки и, наконец, дождалась. Василий Иванович шёл со своим зембелем, большой соломенной сумкой, по Набережной улице мимо библиотеки. Я поздоровалась и спросила, можно ли мне пойти в первый класс в этом году. Василий Иванович уже знал о моей мечте. С ним говорила моя мама. Учитель назвал меня "Филиппком в юбке" и сказал, что примет меня в школу, но поставил условие. Если я получу за первое полугодие только пятёрки, то буду учиться в первом классе до конца года. А если нет, то придётся мне покинуть школу и ждать до следующего сентября. Я согласилась, не раздумывая.
***
Собрали меня в школу легко и быстро. Вещи, из которых выросла Валя, перекочевали ко мне. А вот портфель купили новый, синенький, с блестящей застежкой. 1 сентября, вне себя от счастья, я пришла в школу. Меня посадили с Васильком, за которого в прошлую зиму понарошку "выдавали замуж". Валины подружки нарядили меня невестой: на пальто набросили белое покрывало, на пуховый платок надели фату с цветочками. Васильку прикрепили на пальто и шапку яркие бумажные цветки. Посадили нас в широкие деревянные сани и катали с весёлыми песнями по всему хутору. У Маруси в летней кухне нас ждал "свадебный" стол с угощением. Когда вернулись, оказалось, что компот в стеклянных бутылках замерз, и они лопнули. Свадебный пир не состоялся.
На первом уроке Василий Иванович рассказал нам удивительные вещи. Он говорил, что живем мы в двадцатом веке. Что это особенный век. Мы узнаем об интересных открытиях, которые сделали и ещё сделают учёные в этом веке, своими глазами увидим новые приборы и машины, которые придумают и сконструируют инженеры. Он сказал, что после 2000 года наступит новый, двадцать первый век. Попросил посчитать, сколько нам будет лет в этом году. Я умела считать такие круглые числа. Был 1960 год. До 2000 - сорок лет. Мне шесть. Значит, будет - сорок шесть. Больше, чем папе сейчас. Ему - сорок два. Папа мечтает, чтобы Валя была учительницей, а я - врачом. А я тоже хочу стать учительницей. Неужели все это будет?!
***
Вскоре нас принимали в октябрята, Василий Иванович сказал нам, что Бога нет, что октябрята - внучата Ильича, в Бога не верят. Человек, вооруженный знаниями, сам может всего добиться. Я поверила своему учителю. Дома сняла и отдала расстроенной бабуне свой крестик. Она молча положила его в шкатулку. Прости меня, бабуня.
***
Училась я на пятерки. Только писала плохо. Не давались мне нажимы и волосяные линии в буквах. Прописи мои были в кляксах, буквы получались неровные и "валились" в разные стороны. После очередного напоминания учителя о нашем уговоре, я решила тренироваться. Мама купила мне две новые тетради-прописи. Целый месяц вставала пораньше, тренировалась до занятий. Забросила игры, книжки, тренировалась до самого сна. Вскоре мы написали свой первый коротенький диктант за полугодие. Я сдала свою тетрадку и ждала, как решится моя судьба. На следующий день, на первом уроке, Василий Иванович показал всем мою первую пятёрку по письму. Потом взял меня за руку и отвел в четвёртый класс, старший в нашей начальной школе. Показал мою тетрадь строгой Марии Михайловне и ребятам:
- Смотрите, как правильно и красиво написано. Если человек чего-то очень хочет, то обязательно этого добьётся. Надо только постараться.
***
Теперь я стала настоящей первоклассницей. Дома все были рады. Бабуня тоже похвалила меня и рассказала, что её отец не позволил ей ходить в школу, хотя ей очень хотелось. Все братья учились, а она - нет. После революции ходила в ликбез, её хвалили учителя. Но была уже замужем, и у неё был маленький сынок, мой папа. Успела выучить буквы, и складывать их в слова, только писала плохо. Я немного помогла бабуне, учитывая свой опыт, и с тех пор моя первая ученица сама писала письма своим дочерям в город. Зимой бабуня получила письмо от своего младшего брата Павла, которого ещё совсем молодым выслали с женой и маленькой дочкой в Таджикистан. Павел Дементьевич работал хлопкоробом в колхозе "Ленинград", и за доблестный труд его наградили Звездой Героя социалистического труда. Только получив эту награду, Павел решился связаться с родными. А вскоре приехал сам. Моя бабуня была счастлива. Павел Дементьевич говорил, что никак не может надышаться воздухом родной стороны. Нам он привез хлопок, целое растение вместе с коробочками, чтобы мы посмотрели, как он растёт. Так я узнала, что бабунина семья была раскулачена и потом частенько приставала к ней с расспросами.
***
Этой же зимой к нам из Волгограда приехал папин двоюродный брат. Красивый, нарядный, весёлый молодой человек. С собой у него был только чемоданчик, который назывался "балетка". Когда мы сели за стол, дядя открыл чемоданчик, и я ахнула. Он был доверху заполнен шоколадными конфетами. Я прочитала название: "Озеро Рица". Никогда не видела так много конфет. В магазине конфеты были, но мама покупала грамм сто, в бумажном кулёчке и давала нам по одной. Это была роскошь. Дядя сказал, чтобы мы брали столько конфет, сколько хотим. Я увидела, что Валюша взяла одну, и тоже не решилась взять больше.
***
В апреле 1961 года случилось настоящее чудо. В космос полетел первый в мире человек - Юрий Гагарин. В школе был праздник. Василий Иванович показал нам газету с портретом первого космонавта. Он был красивый и весёлый. Учитель рассказал нам о Константине Эдуардовиче Циолковском. Сказал о том, что скоро люди полетят на Луну, Марс и другие планеты. Телевизор в нашем хуторе был только у управляющего. В каждом доме было радио, которое никогда не выключали. По радио мы слушали новости, песни и даже спектакли.
***
Портфель с книжками и тетрадками был слишком тяжел для меня. Поэтому, возвращаясь из школы, я размахивалась и бросала его как можно дальше. Потом снова поднимала и бросала. И так до самого дома. Мама заметила этот способ экономии сил только к концу учебного года, когда бедный портфель совсем вышел из строя. Папа уже не раз чинил его. Пришлось покупать новый. Мне строго-настрого запретили применять мой способ доставки портфеля домой.
***
Я была в третьем классе, когда папа решил повезти нас с Валюшей в Москву на зимние каникулы. Мы были в восторге. Папа с мамой после войны жили в Московской области, он часто бывал в Москве по работе. До Москвы мы ехали на поезде. Событие для меня необычайное. Мы читали много книг о Москве, но все равно не представляли себе, что Москва такая большая и красивая. Метро с его роскошными вестибюлями и лестницами-чудесницами, Выставка достижений народного хозяйства, Третьяковская галерея, старинные дома на улицах Москвы, Красная Площадь с Курантами, Царь-пушка и Царь-колокол, московское эскимо на палочке.... Впечатлений хватило на много лет.
***
Пролетели четыре года с тех пор, как я пришла в первый класс. Василий Иванович научил нас, казачат, правильно говорить и писать по-русски, легко справляться с примерами и задачками. Он рассказывал нам о нашей стране и о дальних странах, показывая их на карте и большом глобусе. Водил на экскурсии в степь и к реке. Рассказывал про Космос и звезды. Моё желание знать и уметь как можно больше с каждым днем крепло. Наш класс, состоящий из шести девочек и одного мальчика, попрощался со своим учителем.
Теперь мы с сестрой каждое утро шли к магазину, где собирались все краснянские школьники. Вместе шли по деревянному мосту через речку, по лесной дорожке, мимо большого озера, к Центральной улице, а потом через сквер с петуньями, мимо памятника Ленину, к нашей школе имени Антона Семёновича Макаренко. Незнакомые даниловские ребята называли нас "кадетами", а мы их - "хохлами", но в школе все дружили. В нашем классе учились ребята со всех окрестных хуторов. Они жили в интернате, а мы каждый день проходили путь в шесть километров: к школе, и обратно. Зимой, когда снег заваливал все тропинки, впереди шли ребята-старшеклассники и прокладывали путь младшим. Мне нравилось учиться в Даниловке, в большой красивой школе, брать книги в районной библиотеке. Какие праздники у нас были! К премьере спектакля "Двенадцать месяцев", которая состоялась в канун Нового года, Елизавета Васильевна, учительница литературы, принесла в корзине настоящие ароматные ландыши. Петь и танцевать на сцене я стеснялась, а стихи читала. В любую погоду бежала в школу, через лес, вместе с одноклассницами, вслед за мальчишками.
В лесу в это время водились лоси, кабаны, лисы, зайцы, ежи. Частенько они перебегали и переходили нам дорогу. Все вместе мы их не боялись. Старшеклассники в хорошую погоду иногда так и оставались в лесу, а потом, как ни в чем не бывало, шли домой "из школы". Это называлось "гонять лосей".
***
Я училась в шестом классе. Была моя любимая пора: середина мая. Почти лето в наших краях. Деревья в шапках из новых блестящих листьев, желтые и красные рябчики-колокольчики на лужайках. Этот день обещал быть счастливым. Валентина Ивановна предупредила, что мы будем писать сочинение о том, кем мечтаем быть в будущем. Я уже знала, о чём напишу: о своей мечте стать учительницей. А после уроков, на классном часе, по поручению классного руководителя Антонины Ивановны, сделаю доклад о летаргическом сне. В поисках интересных фактов уже прочитана статья в энциклопедии и несколько книг, даже иллюстрации подготовлены.
Утром мы пошли в школу. День был солнечный, тёплый, даже жаркий. А в лесу - красота! Шёлковая травка на лужайках, кружевная тень деревьев, аромат весенних цветов. Вот тут-то новенькая и предложила нам, шестиклассницам, "погонять лосей". Девочка была года на два старше меня и выше на две головы. Смелая, ловкая, громкоголосая. Никто из девчонок не отказался. А я пошла в школу. В школе у меня все учителя спрашивали, где краснянские шестиклассницы? Я отвечала, что не видела их сегодня, шла в школу одна.
Классный час закончился. Доклад заинтересовал всех, даже мальчишек на последней парте. Из школы я вышла, когда все хуторские ребята уже ушли. Идти через лес одной было страшно. Когда я прошла половину пути, из-за кустов выскочили мои подружки. Я обрадовалась и бросилась им навстречу. Но "атаманша" сказала: "Огонь", - и в меня полетели камешки. От неожиданности я резко повернулась и пошла в сторону моста. Было и страшно, и больно, и одиноко. Камешки меня не задели, а вот слов таких обидных я не слышала никогда. Я шла и не понимала: почему я должна делать то, что требует от меня эта чужая девочка? Почему, когда она придумывает для меня прозвище пообиднее, все так весело смеются? Мы дружили с детства, они знают обо мне всё, а она только появилась в хуторе. И я поняла, что человеку бывает плохо, не только тогда, когда он действительно в чём-то виноват.
Пока я болела, семья новенькой опять переехала куда-то искать своё счастье. Я забыла обиду и никогда никому не рассказывала, да и не вспоминала об этом дне, наполненном событиями, окрашенными в такие разные цвета и оттенки. Вряд ли вспомнят о нём и мои подруги. Они охотно "гоняли лосей", став постарше, но меня к этому никогда не принуждали. Восемь классов я закончила в четырнадцать лет и уехала из дома учиться на учительницу в Михайловку, а потом - в Москву. Прошло больше сорока лет, как я не живу в родном краю, но возвращаюсь сюда каждый год, едва дождавшись отпуска, как перелетная птица.
***
Смахнув слёзы о том, чего уже нет нигде в мире, кроме моей памяти, я все-таки уснула, хоть и под утро. Мне снова приснился сон, который повторялся иногда, особенно в трудные периоды моей жизни. Я опять была шестиклассницей, металась с портфелем по Центральной улице Даниловки, искала попутчиков, чтобы пройти домой через мрачный лес, в котором живут чудовища. Когда поняла, что идти придется одной, душа моя похолодела от страха. И тут случилось то, чего раньше никогда не происходило в моих страшных снах. Подъехал папа на своем грузовике, я села в кабину, и он домчал меня до самого дома. Я вышла и помахала ему рукой. Папа улыбнулся, аккуратно закрыл дверцу, и машина быстро скрылась за поворотом.
Я проснулась с улыбкой и вышла во двор, в прохладное ясное утро. Рассветный мир встретил меня радушно. Он улыбался навстречу сиянию, которым осветилась в родном краю моя душа.
27.06.2010