Стоило мне отключиться на полчаса, как в голове начали крутиться примерно вот такие слова:
если нравится тебе то медный таз
если нравится тебе то медный таз
если нравится тебе то если нравится Тибету если нравится тебе то медный таз
Это мое подсознание вот так вот переделало услышанное от Алькора. И теперь это связано совсем не с Алькором.
От войны с весной и весны с войной отвязались... И ВОТ!!! Ну надо же.
Вообще, когда в голове такое возникает, то тепло и уютно. Знаешь, что что-то там уже зреет. Может быть, стихотворение. Может быть - хорошая идея. По крайней мере, такие вещи - верный признак хорошей работы мозга.
Иногда вот так во сне сочиняются странные вещи, которые там кажутся абсолютно подходящими к месту и времени, а в реальности их записывать не очень-то прет (потому что если записать их как есть, то пропадут все логические связки).
Например, однажды приснилось доброе, теплое, уюююютное стихо...тво....рение под названием "обезьяны".
Это было четверостишие, потому и запомнилось легко.
"от верхушки до верхушки так мелькаются со СНЫ, что до самой уж макушки фонари уже видны".
Причем по ходу пьесы (или клипа) мелькали обезьяны и ели ананасы. Клип с четверостишием сопровождался музыкой, там были еще какие-то люди...
Все увенчалось здоровенной точкой, которую было нельзя понять, почему.
(последнее предложение написано на языке этого сна и не содержит ничего, кроме взгляда из состояния).
Во сне вообще очень весело сочинять.
Целые песни проходят внутри и проявляются потом в яви - неожиданно, в самых замечательных местах, например, в очереди к какому-нибудь бюрократу.
За справкой.
Это медитативные вещи, которые структурой стиха напоминают растянутый шерстяной свитер.
Строчки в них забываются, и на их место приходит смысл. То есть строчка, сочиненная спящим, имеет смысл, но он прикрыт буквами. Он сам по себе, а буквы - сами по себе, и если для бодрствующего одно должно заключаться в другом (смысл в строчке или четверостишии, он-должен-там-быть!), то во сне все совершенно по-другому.
Стихи как буквы и стихи как смысл во сне удачно разделяются. Слова могут быть абсолютно бессмысленными, но все стихотворение целиком непременно что-то значит.
При этом стихотворение, сочиненное во сне, не теряет ничего, если его удается поймать и переложить на язык неспящей реальности. Сон вообще необидчив, он просто ревнив. Пытаясь ухватить за хвост сон, мы рискуем потерять стихотворение, которое в него вплетено.
Дети очень просто обходятся с этими трудноуловимыми вещами: они просто хватают слова, которые описывают какое-то явление или настроение по возможности кратко, берут в простейшие рифмы и с выражением читают умиленным взрослым. Смысл им понятен. Все остальное не очень важно.
Потом они очень обижаются, когда понимают, что взрослым смешно. Ведь они же так полно и так просто все записали в четырех строчках!
Дело в том, что в написанное ребенком (или спящим) стихотворение входит целиком все состояние пишущего. Он вспоминает его каждый раз, когда произносит эти глупые четыре строчки - он хорошо помнит, что там внутри.
Таблички с острова Пасхи когда-то очень удивили археологов. Текст гласил: "это рыба, это птица, это рука..." Его пели специальные люди, которые умели читать написанное, а секрет передавался из поколения в поколение.
Очевидно, подумали мудрые археологи, текст был ДОПОЛНЕНИЕМ к ритуальным танцам, но без пения по табличкам не было бы танца.
(Мелодию островитяне записывать не стали. Все хранилось в памяти, а память, конечно же, уходила вместе с людьми. ) Но танец состоялся именно благодаря этой записи.
Переход от "сна" (состояния пишущего) к "яви" делается все более сложным, потому что "рыба, птица и рука" одного непонятны другому, который этот сон не видел.
Такое впечатление, что, когда мы становимся старше, мы теряем простоту этого перехода. Мы делаем то, что заключено в строчках, общедоступным, понятным, ясным для тех, кто никогда нас не видел и с нами не знаком. Получается стихотворение, хорошее или плохое. Но при этом нам нужно три раза перевести его содержание - на язык яви, на язык, понятный не только нам (язык ассоциаций) и, наконец, на язык рифм.
Ритм, как правило, там уже есть.
Взрослый, который не спит и не фантазирует, старается изо всех сил - ему надо успеть вложить содержание в соответствующую форму, чтобы хотя бы нужные ассоциации возникали в нужный момент. Без этого может ничего не получиться. Ведь окружающие не видят его сна.
Писать что-то во сне очень увлекательно. Сразу ясно, что ты а) вроде как не поэт (хотя бы потому, что не ребенок), б) можешь все-таки выделить самое важное и заключить его в нужную форму - и таким образом сохранить свой сон, а, значит, и часть себя.
Со стороны (или - когда проснешься) это кажется полным бредом.
Но это - не бред и не подгонка бреда к реальности, и даже не описание того, как люди спят или сочиняют. Это хорошее напоминание о том, что текст - дополнение к миру. В тот момент, когда что-то написано, мир сохраняет в памяти одно из своих состояний. Если этого не сделать, мир станет несколько беднее.
И если текст отличается тем замечательным свойством, которое есть у любого сна - взглядом с неожиданной точки зрения, или шокирующим сравнением,
или просто дает представление о том, что автор видит иначе, чем читатель - надо помнить, что где-то там, за текстом, есть мир, и постараться его разглядеть.
Даже если там всего-навсего глупый медный таз, или обезьяна, или труба, в которой есть утечка.