Смирнов Сергей Юрьевич : другие произведения.

Принцесса Алмазных Скал

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    уральская сказка

ПРИНЦЕССА АЛМАЗНЫХ СКАЛ
(уральская народная сказка)

***

  
   В 8357 году от сотворения мира Ашский король Шекш Болислав Экшест, славный рыцарь и известный пьяница, выдавал замуж среднюю дочь сестры своей жены принцессу Ягу за принца Тина, побочного сына короля Мэктра, коего Экшест держал в собутыльниках. Под крики горько! дядя короля и двоюродный брат дяди не согласились с мнением сотника Рогдеста, коий высоко оценил стройность ног невесты, и в пьяном угаре поотрубали друг другу головы. Кровь залила стол, наполнила чаши и тарелки, а также платье Яги, которое впитало этой крови столько, что отвисло мешком на животе у принцессы, так что стало казаться будто невеста беременна. Пьяный Шекш Болислав, не заметив происшествия осушил кубок крови своего дяди, а невеста, сопровождая действия жуткими воплями, вдруг разродилась двойней.
   Потрясенный ужасным происшествием, королевский совет на следующий день рекомендовал Болиславу избавиться от детей, родившихся при столь печальных обстоятельствах, к тому же, неизвестно когда и от кого зачатых, потому что принцесса Яга была и остается, несмотря на роды, девушкой, что звучит неубедительно. Король лично говорил с принцессой и, как человек исключительно порядочный, был вынужден прибегнуть к разного рода уловкам, дабы растянуть разговор хотя бы на полчаса, не дав Яге радостно орать на весь замок: "Да, да, я сама это сделаю!".
   Близняшки (а Яга родила девочек) не плакали, хотя их не кормили и не переодевали уже почти сутки, и не спали, что спасло им жизнь, потому что принцесса не смогла умертвить эти звезды. Только положила свертки в лодку и толкнула от берега.
   Молодые какое-то время гостили в замке и превратили жизнь короля Болислава в сущий ад. Шекш прятался, чуть ли не ползком передвигался из залы в залу, часами гримировался и несколько раз на дню менял одежду только для того, чтобы не встречаться с принцессой Ягой - а если и встретиться, то остаться не узнанным.
   Девочки-близняшки являлись к нему по ночам, и свет, струившийся от крошечных трупиков, туманил голову короля жаждой крови. Но гости разъехались, и время смилостивилось над Шекшем, потушило призрачный свет, отогнало кошмары совести и бред утомленного мозга, дало богатый урожай винограда и не обремененный делами досуг.
   Прошел год. Сыну Шекша Болислава Всеволоду Экшесту исполнилось семь лет.
  
  

Глава 1

Руны Велеса

  
   Звезды медленно вращались в глубине шара, полного темного тяжелого огня. Звезды роем искр уносились вверх - туда, где они же мерцали тускло сквозь полированное стекло.
   Король знал, что видит сон, и что сон этот не впервые посещает его.
   Чистые голоса пели песни вращавшимся небесам, но король не понимал ни слова - только знал, что песни, слышимые им, чудо как хороши. А потом вставала над миром крылатая тень, и ветер нес в ладонях воду и снег. В пламени костра вздымались призрачные горы, покрытые лесом, и отчаяние и страх омрачали сердце. Оно останавливалось на мгновение, и сон отступал, оставляя памятью о себе холодный пот и дрожащие руки.
   Наконец Экшест не выдержал и рассказал сон королеве.
   - Ты же знаешь, - сказала королева, удобнее устраиваясь между подушек кровати и собираясь заняться своими ногтями, - есть много дорог для слов... И каждый из Торум идет по ним своими путями... Налей мне тоже вина.
   - Красного?
   - Да все равно. Когда ты последний раз слушал свои мысли, мой король?
   - Какая кислятина!
   - Да, я знаю, ты всегда с пренебрежением относился к знанию и искусству. Но Даждьбог ходил по земле, это правда! И он любил женщин рода людей, и ты, кстати, его крови.
   - Приятно сознавать себя потомком бога, пусть и отверженного, - усмехнулся король, - но мое воспитание! Материальное - вот неотъемлемая часть королевского сознания и достоинства. Таков закон, и он проверен веками.
   - Тогда чего ты хочешь от глупой женщины?
   - Сочувствия, - пробурчал король, с мучительным наслаждением чувствуя себя совершенно одиноким и непонятым.
   Жена отвлеклась от раскрашивания ногтей и поцеловала его в губы.
   - Спи, - сказала она, - завтра я принесу тебе утешение.
   Наутро король обнаружил у кровати, на полу, рядом со своими теплыми мягкими тапками, стопку книг.
   - Что это? - спросил он, но королева еще спала.
   Шекш хмыкнул и взялся за верхний фолиант. Он не любил читать, предпочитая развлекаться вином, в крайности - охотой. Написанное тушью слово было мертво для него, потому что не было уже звуком, а только смыслом и качеством пергамента или бумаги, или шелка. На титульном листе имя и звание автора не значилось.
   - Наверняка какой-нибудь проходимец, - проворчал король, рассматривая Фронтопсис - черный равнобедренный треугольник на белом фоне и в нем руна "В". Сама книга называлась "Йот-Чех-Анч" и состояла из трех разделов: "О цветах", "О листьях" и "О кореньях". Король открыл первую страницу и прочитал: "Как уберечь себя от дурных снов..."
   Королева встала к завтраку и была немало удивлена, обнаружив своего супруга читающим.
   - Прочти и эту, - сказала она, протягивая королю пачку разрозненных листов, - раз уж в тебе проснулась охота читать. К тому же, я обещала тебе утешение...
   - М-м-м, - пробурчал король, мотая головой, целиком погруженный в описание процедуры приготовления приворотного зелья. - Спасибо, мне хватит тех, что ты уже дала утром.
   - Утром? - удивилась королева.
   - Угу, - кивнул Шекш.
   - Но я только что встала...
   - Угу, - кивнул Шекш.
   - Какие книги? Где ты их взял?
   Но король продолжал на все вопросы отвечать нечленораздельным мычанием, отпихивал любовно поставленные тарелки и от книги не отрывался. Королева пыталась заглянуть ему через плечо и разобрать хотя бы, о чем это он так увлеченно читает, но король книгу прятал. А после завтрака и вовсе заперся у себя в кабинете, никого не принимал, даже на охоту не поехал.
   Руна "В" на фронтопсисе открыла королю великую магию трав, запахов и растворов. Все минутные желания, мимолетный бред, тайные сновидения инфанта, страсть крови, ударяющей в голову, жажда, - словом все то, что король с детства привык давить в себе как неисполнимое, либо как недостойное короля и человека, - все это было осуществимо и дозволено. Всего лишь нужные травки, собранные в нужное время, настоянные или заваренные на открытом огне...
   - Боже! - кричал Шекш и бегал из угла в угол, отбрасывая от себя книгу. - Как просто! Как великолепно!
   Можно было получить любовь, можно было получить власть. Знание и умение. Бесстрашие и бессмертие.
   - Если, конечно, все это правда, все это правда, - шептал себе король.
   Руки его тряслись. Он падал в кресло и пил вино большими глотками в тщетной попытке успокоиться. Читать далее, не пробуя при этом приготовить описываемые зелья, было для Шекша мучительно. И он прокрался на кухню, и долго рылся в шкафах и на полках, но нашел только корни валерианы.
   - Что ж, - сказал король, - это судьба.
   Он вскипятил воду, заварил корни, не жалея их, подогрел вино, смешал все это в пропорции один к одному и выпил. Сон настиг Болислава, когда он поднимался по лестнице. Голова стукнулась о ступеньку, и из клубящейся мглы проявился силуэт женщины. Она смеялась, потом плакала, потом ее убили. "Театр теней" - сказал кто-то королю, - "смотри и не бойся". "Не боюсь", - заявил Экшест, и актеры заплясали в новом танце. Опять явилась Крылатая тень, разрушая очертания земель, заключая в себе ужас и отвращение. Король захотел проснуться и не смог, и досмотрел сон до конца. До того момента, когда сын его Всеволод силой заставил свою мать королеву спать с ним, сам Шекш нашел в какой-то пещере светящийся меч и убил им неизвестного ему юношу, который был почему-то тоже его сыном. Война опустошила Аш, на столбах, вкопанных вдоль дорог, гнили чьи-то изрубленные тела, а с неба сеял нескончаемый мелкий дождь. И когда Шекш проснулся, только одна мысль оставалась в его мозгу: если что-то и спасет этот мир, то только магия; если кто-то спасет его, то только король Шекш Экшест.
  
  
   И жизнь в замке разительно переменилась. Забыты были шумные пиры, азарт охоты, искусство войны и ложь дипломатии, родственные связи и любовные привязанности. Сам замок был перестроен и обсажен лесом снаружи крепостной стены. И морщины пересекли лоб Шекша, и тени легли под его глаза, а королевский мизинец украсил перстень-печатка с руной "В" внутри треугольника.
   Поменялись слуги, поменялся распорядок дня. Король вставал теперь поздно, часов в двенадцать, слегка завтракал прямо в спальне и шел к себе в кабинет, где читал что-то, изредка принимал своих советников, выделяя для беседы не более пяти минут. Потом он обедал и спускался в подвал, переделанный под лабораторию, где за двойными дверьми, обитыми железом, сидело шесть подручных короля, размельчавших, растиравших, взвешивавших, смешивавших, выпаривавших и настаивавших, вываривавших и осаждавших. Эти шесть подручных были предметом особой королевской гордости и заботы: Экшест отобрал их лично из ста представленных ему кандидатов, очарованный их ловкостью и понятливостью. Подручные Шекша были глухи, немы и слепы от рождения. В лаборатории король работал до утра, часов до шести, а после уходил в свою спальню, еще немного читал и ложился, наконец, чтобы встать в двенадцать.
   Королева пыталась образумить своего супруга, непуская его к себе в кровать, но уже через неделю ей начали сниться странные сны, в которых Экшест входил в ее спальню тенью сквозь стены, сбрасывал прозрачные одежды и призраком делил с ней ложе, причем ложе немилосердно скрипело. Какое-то время королева грустно размышляла о слабости женской натуры и естества, после чего сняла все запреты, и сны оставили ее, но не король. Однажды же он напоил ее чем-то, что принес из своего подвала, и в неистовом буйстве они сломали кровать, разорвали на полосы занавески, разлили кругом вино. Королева вопила так, что ее лекарь всю ночь просидел под дверью спальни, красный и потный, в чрезвычайном волнении, как бы не случилось переломов костей или сдвига позвонков. Весь следующий день королева прятала от короля глаза, и неотступно мучала ее мысль: "Зачем они ели с Экшестом ночью венчальную свечу?"
   После того, как Шекш на раз испробовал все писанные в книге рецепты, в подвал был допущен Всеволод, и Экшест Старший вплотную занялся его воспитанием. В окружении глухо-немо-слепых подручных отца Всеволод днями ползал на коленях по тайным полянам в поисках трав и корней. Его научили различать по форме листа Безвремянник Великолепный от Бессмертника Песчаного; по количеству суставов на стебле Аир Болотный от Аира Суставчатого, от Девясила Высокого, от Живокости, от Жостера Слабительного, от Иван-чая, от Кассии; по запаху Белладонну от любого Дурмана и четыре разновидности этого самого Дурмана между собой. Отец будил Всеволода среди ночи, чтобы сын рассказал ему где, когда, зачем и под какой заговор собирается та или иная трава. Всеволода научили правильно сидеть перед очагом с волшебным отваром и правильно держать пестик при растирании в ступке волшебных трав, правильно произносить странные звуки заклинаний и правильно писать корявые значки кабал. Научили смотреть на лес так, чтобы видеть где что растет. Научили ходить по полям так, чтобы травы не прятались от него.
   Потом отец принял от сына клятву верности снам и надел на шею ему талисман в знак своего особого расположения. А потом дал книгу с руной "В" на фронтопсисе и смотрел со счастливой улыбкой, сидя удобно в кресле, как принц, что будет наследовать ему, что-то сыпал в котел, бормотал слова, гладил с любовью страницы любимой книги отца своего.
   - Что ты варишь? - спросил Экшест.
   Всеволод слабо улыбнулся.
   - Три корня безвремянника, - сказал он, - три мерки тысячелистника, высушенного в тени старой башни, девясил высокий, девять грамм, пара листиков кармадона настоящего, стебель двухгодовалой краснокорневой микротомии и гуща отвара любой живокости, мерка на литр воды... Единственный состав, отец, действенность которого ты так и не проверил.
   - Естественно, - согласился король, - ведь это - отвар бессмертия.
  
  
   Не доверяя искусству верховой езды и технике владения копьем, мечом и луком, что преподали его сыну учителя из людей, Экшест готовил волшебные напитки, и Всеволод пил их, и ему покорялись самые буйные жеребцы, и не могли с ним справиться в фехтовальном поединке лучшие меченосцы королевства. Королева не одобряла действий мужа и сына, но не говорила ни слова против, то ли находясь под действием чар короля, то ли следуя тайному голосу своей крови. А может быть, безумные ночи и помолодевшее тело Экшеста заполнили все ее мысли, и она как девочка ходила тенью за своим мужем, и терлась лицом о его спину при каждом удобном случае.
   Прошло еще три года. Под властью колдуна Экшеста королевство Аш обрело мир, покой и богатство. Король с сыном лично объехали всю страну, раздавая золото и благословление всем, кто не имел своего каменного дома с крышей под черепицей, своей земли, своей отары овец, своих лошадей, своих коров. И после слов их, и движений рук их, а также благодаря их золоту, строились дома, появлялся скот, и земля рожала без всякой особой заботы, и скот плодился с удивительной скоростью. Города скинули с себя одежду крепостных стен, выстелив дороги по всему королевству гранитными плитами, наведя каменные мосты через реки, построив огромные гостиные дворы в бывших полисадах и трактиры вдоль дорог.
   Во все соседние с Ашем государства вернулись тайные шпионы, которые у Шекша жили как послы друзей, и заявили в голос, что Экшест сошел с ума. Семь армий в месяц собрали огромные обозы пустых телег, чтобы вывозить будущее награбленное добро, и погибли в течение нескольких часов, едва перейдя Ашскую границу, где налетели на них столбы вращающегося с огромной скоростью воздуха, что закрутили, оторвали от земли, понесли и раскидали по миру обломками семь армий дружественных соседних королевств.
   Когда Всеволоду исполнилось двенадцать лет, Экшест решил, что сыну пора жениться. Он разослал приглашения, звал отцов с дочерьми, матерей с дочерьми, дочерей с няньками, дочерей с подружками, просто всех знатных молодых дам... Но напуганные силой, а более слухами о силе Ашского короля, никто не рискнул явиться вот так вот запросто, но все выслали портреты предполагаемых невест, с тем чтобы молодой Экшест сделал выбор и сам уже поехал бы свататься, как того требуют приличия и закон. Шекш, взяв королеву, предварительно изучил присланное, выбрал трех принцесс, одну баронессу, одну герцогиню, посетовал на отсутствие возможности завести гарем, за что был укушен королевой в плечо, и приказал остальные портреты отослать обратно.
   - Не будем искушать судьбу, - сказал он жене, - у мальчика тонкий вкус, но я не потерплю в доме женщину, которая мне, как женщина, не нравится.
   Всеволод в задумчивости провел перед портретами вечер, а ночью, в подвале, накурившись конопли и три раза подряд признавшись глухим подручным отца, что не хочет жениться, он решил бросить жребий. Для этого нужно было пометить портреты определенными знаками, и разыграть их кусочками бересты, вываренной в настое листьев орешника. Иначе святой обряд вытягивания жребия превращался в игру в кости. Приготовив бересту, Всеволод Экшест вернулся в галерею, где стояли портреты, и обнаружил на них на всех одно и то же лицо. Профиль, фас. Масло, пастель, тушь на шелку...
   - Или я докурился опять до глюков, - сказал себе младший Экшест, - или папа перепил лагохилуса, и ему везде стала мерещиться мама... Впрочем, это ничего не объясняет... Ну и пусть...
   Ему нравилось лицо на портретах. Даже, пожалуй, очень нравилось. Можно даже было сказать...
   - Ну и пусть! - и он разжал кулак, и проваренные в орешнике кусочки бересты рассеялись по полу.
   Всеволод выбрал, как ему казалось, самый респектабельный портрет из всех (боже, папа такой ретроград!), а остальные поскидывал из окна галереи во двор. "Что я делаю?" - подумалось ему, но он уже шел по лестнице к спальне родителей, и свиток шелка, снятый с рамы, был зажат у него под мышкой.
   Король с королевой, отягощенные коротким сном, силились вспомнить: вроде бы такого портрета они не выбирали сыну, но ночь перед этим была длинна, и губы были все еще распухшими от поцелуев, да и потом девочка на портрете была хороша.
   - Хороша, - сказал Шекш и попытался встать, но, вспомнив что-то, остался лежать под одеялом. - Сам бы с тобой поехал посмотреть на нее живьем, но, боюсь, мать не отпустит.
   Королева мило улыбнулась.
   - Что ж, - сказал Всеволод, - значит, утром и поеду.
   - Только после завтрака, - строго напомнила королева.
   - Мы должны будем проверить, все ли ты взял в дорогу, - важно напомнил король.
   Их сын Всеволод улыбнулся и пошел готовиться к отъезду.
   Он хотел поехать налегке, но мать нагрузила его парадной одеждой, а отец - парадным оружием, да еще в провожатые ему были определены два престарелых его дядюшки, так что поезд принца отбыл только днем, и двигался настолько медленно, что к границе Аша прибыли лишь на четвертые сутки. Здесь отец простился с сыном, и долго смотрел ему вслед, думая, что звезда его рода поднялась высоко вверх, и мир вот-вот начнет вращаться вокруг этого нового центра.
   Месяц прошел в радостных ожиданиях. Королева была настолько уверена в своем сыне, что уговорила короля перестроить левое крыло замка, с тем чтобы молодые могли с легкостью в нем обжиться.
   Еще через месяц ожидание стало тревожным. Времени прошло не бог весть сколько, но Всеволод, в конце концов, мог бы хотя бы гонца прислать! Совершенно не заботится о покое своих родителей.
   А на исходе четвертого месяца вернулся один из братьев Шекша, что сопровождали молодого Экшеста на пути к незнакомой принцессе.
   - Что? - спросил, вставая с трона, страшный в бледности своей король.
   - Умер, - склонился его брат.
   - Умер?! - вскричала королева, хватаясь за голову. - Умер!
   - Убит, - чуть слышно сказал вернувшийся.
  
  

Глава 2
Корни Травы

  
   Армия мщения, ведомая королем Аша Шекшем Экшестом, прошла маршем через семь королевств, два княжества, герцогство, миновала несколько свободных городов, и в дикой земле, в долине безымянной речки, на границе между Словами и Годью, она была остановлена полками без вымпелов и знамен, окружена и разбита. Боги войны отступились от Шекша, и рука его не смогла держать меч, и бежали полки, подставляя спины под волнистые лезвия.
   Потеряв половину людей, обратно возвращались длинным путем - минуя города и крупные села, передвигаясь в основном ночью, днем же прячась в лесах. Короля, раненного в бедро арбалетным болтом, несли на носилках. Экшест бредил, и в бреду повторял исступленно: "Бедный сын мой! Бедный мой сын!"
   По возвращению войска в Аш, был объявлен траур. Желя и Карна поселились в королевских покоях, и голоса их сзывали беды со всех концов мира бродить по мощеным дорогам этой земли. Король был плох. Придворный лекарь расписался в полном своем бессилии, и королева, послав за глухо-слепо-немыми подручными мужа, пообещала, что эта его подпись стоит под смертным приговором.
   Поочередно ощупав Шекша, слепцы устроили консилиум, оживленно водя пальцами друг другу по ладоням. Потом один из них спустился в подвал и принес какие-то склянки. Королю промыли рану, заполнили ее неприятно пахнущей зеленоватой массой и наложили швы. Королеве вручили бутыль в четверть, ложку и долго показывали три растопыренных пальца, давая понять сколь часто лить содержимое бутыли Экшесту в рот.
   Прошел месяц. Король поправился, но остался угрюм, апатичен, почти не гулял и, что совсем ужасно, избегал исполнять супружеские обязанности. Сидел целыми днями в кресле у камина и смотрел в огонь. И спал в этом же кресле. А если и шел в спальню, то предварительно напивался до бесчувствия.
   Королева приняла на себя ответственность за управление страной. Устраивала приемы, посылала посольства, заседала на советах, улыбалась, ездила, раскланивалась, носила новые платья, новые алмазы, новые прически, а ночами разбирала бумаги и плакала, плакала, плакала... Спускалась в подвал и смотрела с мольбой в пустые глазницы, ловившие шум ее шагов... Все было напрасно: сын погиб, муж спивался, жизнь в королевстве замирала, потому что люди не знали, что будет завтра, и кто придет на пустеющий трон. Родня советовала подумать о повторном браке: ни у кого не возникало сомнений в готовности Экшеста уступить скипетр.
   - Я люблю его! - в отчаянии кричала королева огромному столу семейных советов. - Не смейте более говорить гадости! Я его люблю, а вас всех прикажу повесить!
   - Почему ты не пойдешь к нему и не встряхнешь как следует? - сипел ее дядя, добрейший человек. - Ну, быть ему кощеем, пьет! Ну, делами не занимается... Но любить-то тебя он обязан! Это же подсудное дело!
   Королева кусала губы и пыталась улыбнуться.
   В конце концов стало известно, что среди низшего офицерства составился заговор; гордость следовало оставить, и разговор между мужем и женой состоялся.
   - Не могу, - сказал Экшест, - прости, - он поцеловал королеву в локоть, - но не могу... Магия, магия, травы!.. Если бы я не опоил его, если бы я не обманул его!
   - Но мы были так счастливы..
   - А что теперь? Все снова? В лучшем случае мне будет пятьдесят, когда ребенку исполнится четырнадцать! А если родится девочка? И потом... беременность, роды, пеленки, ночные крики... Я не могу. Силы подорваны... веры нет.
   - Посмотри на меня, мой король. Я постарела, не зная твоих рук, я высохла, лишенная твоих ласк, я стала истеричкой из-за того, что ты меня не целовал целую вечность! Ты совсем не любишь меня...
   - Люблю! Люблю! Люблю! - заорал Экшест. - Дай мне выпить...
   - Сейчас я заплачу, - предупредила его королева, - я никогда не позволяла себе этого в твоем присутствии, но сейчас я заплачу.
   - Попробуй, - усмехнулся Экшест и заслужил пощечину.
  
   Два часа прошли в бесплодных попытках.
   - Кажется, - сказала злая королева, - у нас мужская несостоятельность...
   Экшест запахнулся в простыню и убежал. В подвале радостными криками его приветствовали немые подручные, вручившие королю давно приготовленное зелье. Красная жидкость пролилась на простыни, королева закричала, и, отвыкший от такого образа жизни, замок проснулся. На ночные столики легли таблицы звезд и круги гороскопов, пытаясь узнать, что станет с нами завтра.
   Утром королева принесла мужу в постель кофе и, насмотревшись на то, как Экшест ест, несмело предложила разобрать вместе с ней утреннюю почту. Почтой король остался доволен. Вечером его показали с балкона замка народу, и народ возрадовался. А следующим днем придворный лекарь, низко кланяясь, сообщил Шекшу, что королева в положении.
   Повинуясь смутному желанию, Шекш беременность жены тщательно скрывал, представляя недомогания королевы как ангину или расстройство пищеварения. Но вскоре в развитии плода выявилась патология, и Экшест проклял свой язык и начал пить на ночь настой пустырника, дабы выбить из себя способность к сглазу.
   Плод развивался слишком быстро. На вторую неделю лекарь прощупыванием определил, что королева носит двойню, на третьей это было заметно уже просто на глаз, а на четвертой неделе, ровно через месяц после зачатия, королева разродилась.
   - Радуйтесь, Ваше Величество, - сказали Экшесту, - близнецы.
   - Что же это получается, - ответил задумчивый король, - Яга родила двойняшек в день, и я напился яду, и Всеволод погиб. Всего один месяц - кто обманывает меня? И за что?
   Он принял детей на руки, вынес их в зал заседаний и при министрах признал своими.
   - У нас есть опасения, - сказал старший из королевских советников, - что внешнее сходство наследников несет неприятности будущему королевства. Что если оставить только одного?
   - Во-первых, - мило улыбнулся Экшест, - двойня - хороший признак. Во-вторых, безнравственность отвратительна. Министры поклонились.
   - Будет смута, - сказал Шекш королеве вечером, навещая ее. Королева кормила детей и Экшеста не слушала. Суетились няньки. Дети сосредоточенно сосали и выглядели подозрительно большими.
   - Жрут не переставая, - радостно сообщила королева мужу, передавая мальчиков кормилице. Еще двое ожидали своей очереди. Шекш отозвал в сторону наблюдающего врача и потребовал отчета.
   - По всем признакам, - сказали ему, - им по месяцу, может, чуть больше, но никак не один день от рождения.
   - Хорошо, - пробормотал король и отправился на башню, считывать с неба звезды.
   Ночь он не спал, ходил по кабинету, и шаги его тяжело отдавались по всему замку.
   Через неделю дети пошли, еще через неделю заговорили на своем собственном детском языке.
   - Да, он потерял старшего сына, - докладывали послы своим королям, - и кто его знает почему. Его разбили. Так говорят. Но никто битвы не видел, и противник его о победе не трубил. Может быть, все было подстроено? Нельзя поверить, что колдун, чья жена выносила в месяц, а дети за две недели выросли в годовалых, потерпел от кого-то и не наказал. В общем, вывод один: Экшеста лучше обходить стороной.
   Детям дали имена, когда один из них говорил уже: "папа", а второй: "бяка, дай!" Первого назвали Яном, второго Ольгом. В день именин король привел в кузницу своих подручных из подвала и приказал кузнецам отковать два меча. Слепцы сыпали в огонь горна какие-то корешки и неистово махали руками. Король вынул из мешочка несколько кусков сердолика, и ими украсили рукояти. Затем над перекрещенными лезвиями был совершен ритуальный танец. Мечи Экшест спрятал у себя в кабинете.
   Королева потребовала, чтобы Шекш заглянул по ладоням сыновей в их судьбу, но Экшест упрямился, придумывая самые разнообразные, вполне нелепые причины своего нежелания, тогда как на самом деле он по-просту боялся.
   В честь приблизительного десятилетия близнецов король предпринял героическую попытку отказаться от своего тайного знания и более к колдовству не прибегать. На третий день королева слегка простудилась, и он вылечил ее наложением рук; затем Ян, обучаясь стрельбе с колена, проткнул себе ладонь стрелой, и Экшест самолично готовил лечебную мазь; а еще через неделю ему явилась во сне крылатая тень почти забытых ночных кошмаров, села в ногах и сказала голосом королевы: "Не мучай себя. Пусть все идет, как идет".
   Но Шекш не поддался на уговоры и еще месяц честно решал возникший нежданно пограничный конфликт со своим соседом Гором Славуром методами дипломатии. Ссора усугублялась, король не спал ночами, началась мигрень, и Гору, со словами: "Да делай, что хочешь!", был подарен перстень - малахит в серебре. С очень интересным рисунком и весьма занимательным запахом. Гору Славуру так понравилась безделица, что он часами сидел в тронном зале, любуясь кольцом. И никто, включая его любимца главного конюха, не смог доказать Его Светлости, что у страны трения с соседним Ашем. А Шекш, сотворив молитву: "Все мы - дети твои, Торум Неба, и все мы - слабы!", отправился на летний сбор трав, препоручив детей и королевство возлюбленной жене своей.
   Но близнецы улучили момент и сбежали из замка, дабы подглядывать из-за деревьев: чем там занимается их отец? Мать решила не мешать им, но послала наблюдающих учителей следом, чтобы дети не заблудились, не передрались, не перестреляли слишком много диких зверей, а главное: чтобы не попались отцу на глаза! Братья провели чудесный месяц на природе, очень возмужали, многое видели и многому научились.
   - Мама, - сказал Ян по возвращении, - ведь это неправда, что папа - колдун? Ведь он просто ученый. Он просто очень много знает...
   - Чем колдун хуже ученого? - спросила серьезная королева. - Есть земли, где и тех, и других сжигают на кострах...
   - А я не об этом, - заверил ее сын. - В колдовстве слишком много цветного дыма и холодных искр. Наш папа, по-моему, этого не любит.
   - А что ты об этом думаешь, Ольг?
   Ольг жевал, задумчиво рассматривая портрет своей прабабки.
   - Ты чего? - улыбнулась королева.
   - Красивая! - вздохнул Ольг. Глаза его странно туманились.
  
  
   Шекш пытался держаться от детей подальше, уверяя жену и совет, что полностью доверяет учителям, что не имеет достаточно свободного времени для занятий с принцами, что руководствуется исключительно соображениями государственной безопасности, что его время еще придет. Министры мягко намекали: тайное знание короля не должно пропасть - это гибель страны. Королева действовала жестче.
   - Ты трусишь! - кричала она на мужа ночью в своей спальне. - Трус, подлый трус!
   Экшест мрачно кидал в нее подушками, но переспорить не смог.
   - Тогда, - сказала как-то утром королева, - я сама займусь их обучением.
   - Сделай одолжение, - поклонился король.
   - Только не взыщи: о Велесе ничего хорошего они от меня не узнают.
   - Ну и слава всем Торум!
   - Я им еще и о Кульоте расскажу, будь уверен. Ни один божественный подлец не останется неузнанным!
   - Тогда и Пентгхума не забудь! Не забудь его крылатую тень и сожженные города!
   - Сколько можно повторять гниль, выпавшую из золотых уст Кульота?
   - Гниль!? Тогда расскажи им правду! Расскажи, что весь их род - незаконнорожденный, зачатый пьяным Торум в пьяную ночь, когда тот изнасиловал...
   - Дурак! - крикнула королева. Оба супруга выскочили из залы, где завтракали. Хлопнули тяжелые двери.
   - Ян! Ольг! - звала королева.
   - Коня! - хрипел Экшест.
   Близнецы отнеслись к происходящему стоически. Ян складывал стопкой книги, что выдавали им учителя, а Ольг те, что давала мать. Затем они завязывали друг другу глаза и книги тасовали. Читал в основном Ян, и пересказывал содержание Ольгу в беседах перед сном, чтобы брат лучше засыпал. Утром Ольг рассказывал Яну свой очередной сон, что приводило Яна в приподнятое настроение.
   - Ваше величество, - жаловались учителя, - ваши сыновья растут лоботрясами.
   Королева не жаловалась, но от успехов детей была в отчаянии. Любознательный Ян с жадностью изучал науки, особенно географию и геологию, но был совершенно равнодушен к истории, а к истории взаимоотношений людей и Торум - в особенности. Ольг же проявлял непосредственное любопытство только к особам противоположного пола. Он нахватался кое-каких знаний по анатомии, медицине, философии, прочитал несколько романов и считал, что с теорией покончено, пора переходить к практике.
   - Мама, - сказал он как-то королеве, - а папа не будет ревновать, если я тебя поцелую?
   - Думаю, что нет, - рассмеялась королева, и еще долго краснела, вспоминая этот поцелуй. Сын намекал еще, что он очень любит, когда мама его купает, но королева решительно заявила: "Ты уже взрослый". "Взрослый," - грустно согласился Ольг.
   В начале сентября Экшест отправился по соседним государствам с дипломатическими визитами. Королева сопровождала мужа - это считалось хорошим тоном. По возвращении супруги нашли королевский замок в полном беспорядке. Окружающий лес был весь перекопан, через ров в нескольких местах были переброшены легкие мосты, одна из башен, наполовину разрушенная, носила следы сильного пожара.
   - Что, разрази меня гром, здесь происходит? - бормотал ошарашенный Экшест, пришпоривая коня. Мост с грохотом опускался ему навстречу.
   - Дети, наши дети! - кричала ему в спину из кареты королева.
   - Дети? - восклицал в слезах седобородый сводный брат короля, оставленный Шекшем управлять замком на время его отсутствия. - Это сущие сухьи, это просто варсы какие-то!
   - Но-но! - одергивал брата Экшест.
   - Какие "но", - слабо отбивался горемычный управляющий, - принц Ян в первую неделю Вашего отсутствия иссверлил весь лес скважинами - все искал чего-то, вроде золото и алмазы... А принц Ольг неожиданно увлекся военной инженерией и после десяти дней лисьих ухищрений, подбил-таки меня провести большие маневры...
   - И что? - спросил грозный Экшест.
   - Что "что?" - тихо признался сводный брат. - Я проиграл сражение... Его полк преодолел ров, забросал стену горящей водой и... Башню, вот, сжег...
   Королева не выдержала и расхохоталась.
   - Имей мужество, - предостерег ее Шекш Болислав, - идут наши дети.
   Принцы предстали пред светлые очи, разыгрывая раскаяние.
   - Рассказывайте, - велел им король.
   - Ваше величество, - проникновенно сказал Ян, - одиннадцать лет у детей - переломный возраст. Энергии много, а точек приложения - мало...
   - К тому же, - ввернул Ольг, - кругом вертится столько хорошеньких девчонок...
   - И если Ваше величество, - Ян ткнул брата в спину, чтобы тот заткнулся, - были введены в заблуждение нашими якобы шалостями, сыновний долг велит нам открыть королю глаза. Радея о благе государства и желая видеть отцовский трон исключительно сильным...
   - Вон, вон, - выдавил из себя Экшест, зажимая рот.
   - И помните, - всхлипнула в беззвучном смехе королева, - мы рассержены, очень рассержены...
   Восстановление разрушенного заняло несколько месяцев. Принц Ян принимал в проводимых работах живейшее участие и в начале января представил на рассмотрение королевского совета проект земельной реформы со странным названием: "Плоды тягостных раздумий над смыслом бытия в процессе совместной трудовой деятельности". Министры долго мучались, как рассказать королю о фантазиях его сына в неполные (по уверениям врачей) одиннадцать лет, и, наконец, просто передали данный проект Экшесту.
   Вечером того же дня Шекш ворвался в спальню королевы, тряс работой сына и требовал объяснений.
   - При чем здесь я? - гордо вопрошала королева, обнаружившая днем принца Ольга на кухне, где он гонялся за горничной, и прибывавшая потому в мрачном настроении.
   - Он требует отдать землю людям! - кричал Экшест, бегая вокруг кровати, - Он заявляет, что мы мало делаем для счастья народа! Это после того, как я и Все... Ты послушай: " Землю передать в наследуемое пользование, разделив по числу едоков". Точка. "Отменить оплату наделов продуктами, введя вместо этого твердые налоги. Взимать различную плату за землю, которую пашут, и за землю, которую не используют как хозяйство. Разрешить свободное передвижение купцов за границы Аша, взимая разумную заставную плату за вывозимые товары". За вывозимые! А!? "За ввозимые плату не взимать". Это же просто чушь! Кто же будет тогда торговать? Кто торговать будет?
   - Ну что ты на меня кричишь? Ты же не занимаешься их воспитанием, вот дети и растут, как трава. Что нахватаются из книг, то и ...
   - Нечего такие книги давать!
   - А я и не давала. Они сами берут. В твоей, между прочим, библиотеке. И если тебе не нравится их выбор, сиди там сам и следи за ними!
   - Он требует уравнять в правах людей с горожанами. Деревенскую общину с цехом! Города подымут нас на смех! И это - мой наследник! Это - политика после моей смерти!
   - Ты же бессмертный, - ввернула язвительная королева, - ты же пил эту...
   - Молчи женщина! - взревел Экшест, удаляясь в комнаты к детям.
  
  
   Принцу Яну было разрешено выступить перед Советом с докладом, но к назначенному времени принц не явился, потому что играл с братом в прятки. Шекшу понадобилось три недели, чтобы простить такое неряшество, но у принца к этому времени возникла новая теория.
   - Все это - фигня, - сказал Ян Совету. - Законы Неба вне нас, и не нам решать, как быть дальше. Пусть все идет, как идет.
   - Хорошо, - сказал Шекш Болислав. - Пусть все идет. И ты пойдешь ко мне в кабинет и будешь там меня ждать.
   Ян прождал до вечера, но отец так и не появился, потому что не смог найти Ольга. Яна выпустила королева, учинила ему строгий допрос, но тот действительно не знал, где брат, и его отпустили спать. Ольг нашелся среди ночи на чердаке, где играл сам с собой в шахматы. На вопрос: "Зачем ты для этого сюда-то залез?!", принц пожал плечами и сказал задумчиво: "Захотелось..."
   - Я сойду с ума, - шептала королева, прижимая ладони к вискам, - или покончу с собой. Но так жить невозможно.
   - Обещаю тебе, - уверял ее Экшест, - я завтра же с утра займусь ими обоими. Они у меня станут шелковыми!
   Начал король с того, что ввел жесткий распорядок дня. "Подъем в семь часов, умывание, зарядка и т. д." Распорядок красиво написали, вставили в рамку и повесили на стену в спальне принцев, после чего Экшест обнаружил, что ни один пункт распорядка близнецами не выполняется.
   - Как же я могу встать в семь, - сказал рассудительный Ольг, - если я люблю вставать в восемь? Мне что же, после семи снова в постель ложиться?
   - Зато мы с удовольствием съездим с тобой на охоту, - пытался утешить отца сердобольный Ян. - Мне кажется, тебе будет приятно.
   На охоте принцы подстрелили глухаря, трех зайцев, лисицу и с десяток белок.
   - Ваше величество, - оживленно шептал главный королевский егерь, перегибаясь с седла в ландо к королю, - принцы стреляют превосходно. Особенно обратите внимание на принца Яна. Какая спокойная уверенность! А твердость руки! А спина! Это будет великий король.
   Экшест мрачно сопел, хотя успехами сыновей был очень доволен. А за ужином он совсем смягчился и решил упразднить обязательное расписание дня.
   - Вот и славно, - согласился Ян, - а то с этим распорядком у тебя, папа, одна нервотрепка.
   Папа попытался обидеться, но королева погладила его под столом по колену.
   - Я намерен, - сурово и проникновенно сказал король, - ввести вас в курс государственных дел. Надеюсь, вы проявите должную почтительность к своей судьбе и нашим, с матерью, стараниям. Ян уже показывал свою заинтересованность...
   - Она прошла, папа, - ввернул Ян, а Экшест попытался этого не заметить.
   - Думаю, что Ольг, - сказал он, - отвлечется ненадолго от своих забав и уделит мне хоть что-то от своего внимания.
   - Король должен заботиться о завтрашнем дне, - пожал Ольг плечами.
   Король с королевой недоумевающее переглянулись.
  
  
   Неделю Шекш мучил детей скукой королевских Советов. Ян рисовал на бумажке рожицы, Ольг спал. Сначала он прикрывался от отца растопыренной рукой, а на третий день улегся брату на плечо и сладко засопел. Тогда Экшест отправил принцев в архив, чтобы они прочитали, сравнили и дали оценку законотворчеству короля без королевского Совета и с ним. Через неделю братья положили отцу на стол список отысканных ими анекдотов, который убедительно доказывал: с королевским Советом гораздо веселее. Король отослал детей на дипломатическую службу: принимать курьеров и разбирать донесения. Принцы курьеров принимали, молча выслушивали, а корреспонденцию складывали стопкой.
   В разгар борьбы отца и детей за овладение сложной наукой управления, королева заметила вдруг, что дети перестали стремительно взрослеть.
   - Ты заметил, - сказала она мужу, - они больше не растут.
   - Кто? - удивился замученный сыновьями Шекш.
   - Ян с Ольгом. Я говорила с врачами. Все сходятся на том, что им сейчас где-то около двенадцати, и что далее они будут развиваться, как обычные дети.
   - Ну и что?
   - Я думала, ты обрадуешься.
   - Милая моя, - воздел к небу руки король, - я уже ничему не обрадуюсь. Прав был Аска: это - не дети, это - варсы.
   Наконец, братья нашли в путанице государственных дел свое призвание. Ян инспектировал королевскую кухню, а Ольг - близлежащие деревни. Что именно они проверяли король понять не мог, потому что свои отчеты близнецы решили писать на древнеэфхестшском наречии, дабы подчеркнуть их значимость. Тогда Болислав призвал Яна, как самого умного, пред отцовские очи и попытался объяснить сыну, что он позорит честь семьи, свое высокое звание, небесное предначертание и имя. Ян со всем покаянно соглашался. Через два часа беседы король уже стучал кулаком по столу и кричал, что заставит себя уважать и слушаться. И тут Ян, мило улыбаясь, решил помочь отцу советом.
   - А ты нас жени, - сказал он, - особенно Ольга. Мы мигом остепенимся.
   Экшест замолчал, помрачнел и жестом приказал сыну удалиться. Ночью Шекш решил посоветоваться с королевой.
   - Нет, - закричала королева, - нет, нет, никогда!
   - Ну уж, - усмехнулся Экшест, - когда-нибудь ЭТО все равно произойдет.
   - Пусть, - согласилась жена, - пусть когда-то, но не сейчас.
   - Да я-то что, - вяло сказал король, - и Ян, скорее, шутил, чем...
   - Не надо больше таких шуток, - прошептала королева, - пожалуйста...
   - Я его тоже любил! Любил!
   - Я знаю...
   - Я не виноват, что нас разбили! Я...
   - Я знаю...
   Экшест грузно опустился на кровать.
   - Куда ты засунул ЕЕ портрет? - спросила королева.
   - В главную башню... Там у меня есть маленький чуланчик.
   - Сожги его.
   - Что?
   - Сожги его. Ты же колдун.
   - Но я же... Мы не знаем ее совсем! Может быть она ни причем... И потом, я не убийца. Хватит с меня Ягиных близняшек.
   Королева схватила руку Экшеста и принялась страстно целовать ее.
   - Сожги, я прошу, сожги! Хоть что-то, хоть как-то, но мы отомстим: я чувствую, я знаю...
   - А я знаю, что не буду этого делать! И давай закончим на этом!
   - Тогда хотя бы погадай на их судьбу.
   - Я уже гадал Всеволоду, и вышла длинная жизнь, слава, богатство, дети...
   - Нельзя не верить себе...
   - Спокойной ночи...
   - Вот ты всегда так: чуть что не по твоему...
   - Я сказал тебе: "Спокойной ночи!" - и король ушел из спальни в кабинет.
   Еще несколько раз вспыхивал между супругами спор о судьбе злополучного портрета; королева плакала, умоляла, требовала, занималась вымогательством, но Экшест был непоколебим.
  
  
   Прошел еще год. Тихо, спокойно и незаметно. Король отступился от детей, признав попытки воспитания бесплодными, и братья вкусили свободу своего тела и своей фантазии. Ян просиживал неделями в библиотеке, но ежедневно совершал прогулки верхом, с удовольствием участвовал в отцовских охотах, снисходительно относился к заботливости матери и очень любил своего брата. А брат Ольг бегал за каждой юбкой в окрестностях замка, чем был совершенно счастлив.
   - Он принесет нам бастарда, - ворчал король, - род Экшестов не знал еще такого позора - бегать за бабами по деревням.
   - А я что, пасти его должна, - огрызалась королева, - под кустиками лежать, когда он к пастушкам лезет?
   - Сшей ему чехол!
   - Как ты себе это представляешь? Из буйловой кожи?
   - Ладно, - решил Шекш Болислав, - напою-ка я его рвотным орехом пополам с беладонной.
   Однако волшебное снадобье в этот раз желаемого эффекта не принесло. Экшест испробовал еще несколько рецептов - с тем же результатом. Тогда король начал за сыном следить и обнаружил, что Ольг запросто входит в его тайный подвал и командует его людьми, но самое страшное: со знанием дела составляет и варит из отцовских трав какие-то свои напитки.
   - Ты где этому научился? - в гневе орал на Ольга Экшест.
   - За тобой следил, - невинно отвечал принц, - книжку твою читал.
   - Книжку?! О, Торум! Мой сын - шпион! Гнусный вор, что лезет ночью в чужой карман и берет сокровенные вещи...
   - Не ори на меня, - серьезно предупредил отца Ольг. - Ты сам ее забыл на лестнице, когда несся к маме в спальню. И нечего следить за мной каждый день! Я такой же, как вы оба. Не моя вина, что у меня нет жены!
   - Ты мне еще поговори! - запальчиво кричал король, - Я объясню тебе, кто здесь хозяин. Вы что все, меня за дурака держите?!
   - Может быть все-таки его женить? - робко интересовался Экшест у королевы вечером. - Ну его, непутевого. А с Яном повременим. Я смотрю, он все в библиотеке сидит. Это - хорошо. Образованный монарх - благо любого государства.
   - Я боюсь, - заламывала руки королева, - как ты не понимаешь: я боюсь!
   - Но ведь не двоих же сразу, - продолжал убеждать Экшест, - одного... Потом я уверен, что вот с Ольгом-то точно никогда и ничего не произойдет. С Ольгом...
   - Ну за что ты его так не любишь? - шептала жена, - Он милый, он славный.
   - Он славный, - соглашался Шекш Болислав, - но сеять направо и налево... это слишком.
   - Давай подождем еще месяц? Давай подождем, пусть ему будет тринадцать?
   - А если у него будет к тому времени тринадцать детей? При его наследственности...
   Королева умоляюще сложила руки.
   - Хорошо, - вздохнул король, - немножко я еще подожду, подожду...
   Через неделю Ольг пришел к матери и, счастливо улыбаясь, возвестил:
   - Готовься стать бабушкой!
   - Боги мои! - испугалась королева. - Если отец узнает!
   - Не узнает, - самодовольно усмехнулся Ольг, - я его сегодня утром кое-чем напоил. По-крайней мере месяц кроме охоты и тебя его ничего интересовать не будет.
   - Ольг! - покраснела королева.
   Ольг хмыкнул и удалился. Королева прошла через потайную дверь в маленькую комнатку, где к стене была прислонена почему-то цветущая ветка яблони, опустилась на колени и обратилась к своим богам.
   У Ольга родился мальчик. Королева приняла у повивальных бабок ребенка, благословила его и назвала перед тенью Пентгхума своим внуком.
   - Что же мы будем теперь делать? - спросила она у сына.
   - Жить, - улыбнулся принц.
   Мальчика назвали Авлеем и отослали двоюродной бабке королевы в Пермь Великую.
   - Ольг, - предупредила сына королева, - если это повторится, мы будем вынуждены тебя женить. И поверь мне, для мужчин нашего рода такое мероприятие ничего хорошего не приносит.
   - А папа? - ехидно спросил принц.
   - Я тебя предупредила!
   Экшест тем временем в тайне начал наводить справки, собирать портреты и отзывы на будущих возможных невест. Он решил не советоваться даже с женой, все подготовить и поставить сына перед свершившимся фактом. Помня о колдовских навыках принца, Экшест курил на ночь высушенные стебли Иван-чая и листья Разрыв-травы. Бабка, воспитывавшая Авлея, все письма о ребенке писала в двух экземплярах и первый отсылала королю. У Шекша в отношении бастарда уже были кое-какие планы. В день тринадцатилетия Ольг был приглашен на просмотр портретов. Королева пыталась в смотринах не участвовать, но Экшест настоял. Ольг, в сопровождении матери и брата, вошел в галерею.
   - Рекомендую с выбором не торопиться, - посоветовал Шекш.
   - Что ты, папа, - весело ответил принц, - я же знаю цену...
   И он легкой походкой обежал выставку невест на два раза.
   - Мда, - сказал Ольг королю, - ну ты постарался!
   - Что это там Ян так засмотрелся? - спросила тревожная королева.
   Ян ходил кругами у портрета в левом дальнем углу.
   - М-м-м, - сказал король, - по-моему, у меня там... да, принцесса Маринка из Деремел.
   - Фу, - пробормотала королева, - Маринка!..
   - Ну и что, - философствовал Экшест, ведя семью посмотреть на принцессу Деремел, - нормальное имя, новомодное.
   На деревянную раму был натянут кусок шелка. Мягкая кисть. Тушь.
   - Кто достал? - взревел король. - Кто посмел?
   Королева упала в обморок.
   - Мама! Папа! Вы чего? - суетился Ольг. - Воды королеве!
   - Убью! - кричал Экшест, убегая по направлению к главной башне. - Повешу! Живьем сожгу!
   Ян сохранял полное спокойствие. Он вообще не замечал происходящего. Он просто смотрел в глаза, что свели когда-то с ума его старшего брата, о котором Ян ничего не знал, и Небо наполняло его своим светом.
   Король вернулся из башни, неся в руках второй, точно такой же портрет. Придворные потерянно молчали.
   - Ваше величество... - пробовал обратиться к Экшесту первый министр. Экшест ласково отодвинул его в сторону.
   - Ян, - сказал он, - отойди от портрета.
   - Папа, - встрепенулся принц, - я решил жениться.
   - Нда? - сказал папа. - А что ты еще решил? Я не знаю, каким образом это лицо вновь появилось в моем доме, но ты его искать не будешь! И никто не будет... может быть.
   - Ты чего? - удивился Ян.
   Но король уже отстранил сына с дороги, сдернул второй портрет с рамы и передал оба куска шелка начальнику караула.
   - Сжечь! - велел Экшест. - Оба. Сейчас же!
   Начальник караула побежал исполнять. Принц Ольг незаметно отделился от окружающей короля толпы и побежал следом. В одном из переходов он ловко подставил офицеру ножку, и пока несчастный начальник стражи путался в своих сверкающих латах и длинном красном плаще, портреты подменил.
   За костром наблюдали из окна галереи. Ян в полголоса уверял короля, что женится на этой девушке и без отцовского благословения и против отцовской воли. Экшест сжимал кулаки, играл желваками и шумно сопел. Из-за плеча сочувственно вздыхал возвратившийся Ольг.
   - Хорошо было нарисовано, - говорил он.
   Вечер прошел мрачно и молча. Король с королевой заперлись в спальне и не вышли даже к ужину. Братья перекусили на кухне.
   - Ты должен меня понять, - сказал Ян.
   - Да что, - ухмыльнулся Ольг, - бывало смотришь в глаза - ну не надо! Нечего здесь ловить и не зачем. А потом посмотришь на ноги...
   Ян расхохотался.
   - Ты у меня милый оболтус! - сказал он.
   - А ты у меня оболтус конченный, - серьезно ответил Ольг. - Отложи отъезд, если не можешь не ехать. Ты же видел: родители как узнали этот портрет, тут же с ума посходили. И обрати внимание, - он вытащил из-за пазухи хитростью сохраненные шелка, - один кусок старый, пыльный, плесенью воняет, второй - новенький, а лицо на обоих одно и то же...
   - Мне все равно.
   - Что равно?
   - Я влюблен, я поеду.
   - Как ты быстро решаешь, - проворчал Ольг, - влюблен, не влюблен. Если бы я был такой прыткий, папе пришлось бы шить из Аша лоскутное одеяло. На. - Протянул он портреты Яну, - будешь предъявлять для опознания.
   - Ты поможешь мне собраться?
   - Нет, уволь! Ночью я люблю спать, как ты знаешь. Зато утром, перед финальной сценой "расставание", я надаю тебе массу полезных советов и возьму страшную клятву для их исполнения.
   Брат покорно согласился. На рассвете принцы верхом покинули замок. Ольг решил проводить брата до границы, уверяя Яна и себя за одним, что король с королевой меньше недели взаперти не просидят. В крайнем случае, решат, что Ян заперся у себя с горя, а он, Ольг, делит с ним его одиночество.
   - Благо у нас не принято врываться в комнаты детей, - говорил Ольг, тревожно оглядываясь.
   - Ты никак трусишь? - смеялся Ян. - А я думал...
   - Разъяренная женщина - это страшно, - соглашался Ольг, - но рассерженный папа...
   К вечеру принцы достигли приграничной зоны.
   - Остановимся в трактире, - командовал Ян, - мне нужно переодеться, какое-то имя себе придумать.
   - Назовись Всеволодом, - посоветовал брат.
   - Почему Всеволодом?
   - Не знаю. Имя нравится.
   В последнем Ашском трактире под названием "Пограничный Осел" их накормили ужином, рассказали несколько невероятных историй о близлежащих странах, рекомендовали занять комнату во втором этаже ( из окон видно, как меняется караул у шлагбаума), потребовали золотой за услуги, обещали разбудить утром в шесть.
   Среди ночи хозяин был поднят с постели грубыми королевскими гвардейцами и снесен в общий зал, где сидел пыльный мрачный Экшест.
   - Как же, - говорил хозяин, низко кланяясь, - вечером и прибыли. Двое. Чемодан один. На лицо одинаковые, но один вроде как постарше. Всеволодом зовут.
   - Как? - вскричал король.
   - Всеволодом. Зашел и сам назвался. "А это, - говорит, - мой брат. Но он у нас без имени пока что".
   - Проводи меня к ним, - велел Шекш Болислав, вставая.
   - Сию минуту. Вот по правой лестнице. Слева тут...
   - Уйди. - и король постучал.
   - В чем дело? - через некоторое время спросил из-за двери Ян.
   - Открывайте! - приказал Шекш.
   - Мы заплатили за номер, - вмешался сонный голос Ольга, - это теперь наша собственность...
   - Открывайте, - повторил король, - я прощаться приехал.
   Братья посоветовались и щеколду откинули. Король грузно опустился в кресло.
   - Если ты, - и он указал пальцем на Яна, - не вернешься, мать не переживет. А с ней и я. Так что помни и думай! Я вот тут кое-что собрал тебе в дорогу, - и Экшест положил на пол рядом с собой меч в простых кожаных ножнах и объемистую деревянную шкатулку с гербом Экшестов на крышке. - Этот меч - твой ровесник: его ковали, когда ты родился, пусть даже я немножко вру, это ничего. У таких мечей добрая жизнь, а этот, к тому же, заговоренный. Впрочем, к счастью, ты в этом ничего не понимаешь. А в шкатулке несколько мазей, капли и настойки. Капли от простуды, мази от ран, а настойки... там есть ярлычки на пузырьках - прочитаешь. Особенно рекомендую, если, конечно, ты найдешь то, что ищешь, настойку в банке синего стекла. Поднимает мужской престиж, а женщины теряют сознание еще до того, как к этому появляется повод...
   - Ну что ты, папа, - шепнул Ольг, - жареное мясо и сухое вино...
   - Молчи, убью, - огрызнулся король. - Ждать твоего отъезда не буду, - отнесся он к Яну, - и слов хороших на твою дорогу не скажу. Пошел жить - живи, как знаешь.
   Шекш встал и пошел. Вернулся уже из коридора.
   - И имя, - сказал он, - не смей называться так, как ты сделал это здесь.
   - Почему? - удивился Ян.
   - А вот невесту найдешь - узнаешь...
   С крыльца принцы смотрели, как понуро брели королевские кони.
   - Нечего ждать, - сказал Ян, - небо светлеет. Я поехал. Прощай!
   - Нечего ждать, - согласился Ольг, - нечего...
  
  

Глава 3

(короткая)

Крылатая Тень

  
  
   Король встал и пошуровал кочергой в камине. Затрещали дрова.
   - Он не вернется, - сказала королева.
   - Нужно верить, - сказал Ольг.
   - Ты мое горе, - устало вздохнула мать, - ты мило болтаешь...
   - Я мило живу!
   - Ты слишком легко живешь, - проворчал Экшест.
   Принц усмехнулся. Пробка рассталась с бутылкой, поцеловав ее на прощанье. Звякнуло стекло о стекло.
   - Ты не много пьешь? - спросила королева.
   - Но ведь я не пьянею, - возразил принц.
   - Он теперь принц, - прошептал Шекш Болислав.
   - Чем же плох из меня король? - спросил Ольг и попробовал из бокала.
   - Была прекрасная семья, - сказал Болислав, - порода! Даже Ян! Но ты...
   - Я той же самой крови. В деда.
   - Твой дед... - взвился Экшест.
   - А я другого деда имею ввиду, - улыбнулся Ольг.
   - Отец твоей матери...
   - Остановись, - попросила королева, - он говорит о Пентгхуме...
   - Так, - сказал король.
   - Так, - повторил он и прошелся из угла в угол. - Это, конечно же, мать рассказала тебе дурацкие сказки нашей страны?
   - Я умею читать, - дипломатично заметил Ольг.
   - Мило, мило, - согласился король, - значит, в деда? Пустозвон, пьяница, лентяй и, кажется, насильник?
   Королева хотела встать, но сын остановил ее.
   - Папа, - сказал он, - королю непростительно повторять глупости, укоренившиеся среди челяди стараниями божественного блюдолиза...
   - Изволь обращаться к Торум так, как это принято в земле твоих предков, - заявил Экшест.
   - Обращаюсь, как хочу, - ответил Ольг, - и не каждому из них слушать мои слова! В любом случае, Пастуху...
   - Ты полегче, - предупредил Шекш, - я ношу его знак. Я обязан ему слишком многим, чтобы...
   - Да, да, - вставила королева, глядя в огонь, - два сына - это, действительно, слишком много.
   Король поперхнулся.
   - За что же вы меня так не любите, что хороните заживо? - вздохнул Ольг.
   Королева поймала сына за руку.
   - Я говорила не о тебе.
   Она встала и пошла к окну.
   - Не понял, - признался Ольг.
   - У тебя был старший брат, - сказала мать, - и он уехал свататься к девушке, чье лицо так полюбилось Яну.
   - Я поставил стражу в каждом углу, - зло и быстро заявил Шекш, - я лично проверял каждый сверток, каждую тряпку. Не было, не было, не было! Не было там этого портрета!
   - Я и говорю, - прошептала королева, - мы очень многим обязаны Велесу.
   - Валтахтину, - упрямо поправил король.
   - Валтахтину...
   - Хорошо, - сказал Шекш, - давай объяснимся. Я давно понял, что не ты принесла мне книги в то утро. Пусть это был он. Не мне понимать, что и как хочется одному из Торум...
   - Он пастух, - вслед за сыном брезгливо повторила королева.
   - А Пентгхум - бродяга! Не имевший ни крыши, ни занятий, ни друзей. Если Веле... Если Валтахтину хотелось отомстить, зачем давать сначала тайные знания колдовства?
   - Чем выше сидишь - тем ниже падаешь!
   - Не кричи на меня. Кажется, мне хватило ума не лезть никуда, откуда я мог бы упасть...
   - Я и говорю: он пастух! А кричишь ты сам...
   - Как его звали? - тихо спросил Ольг.
   Родители замерли на полувдохе.
   - Всеволод, - сказал Экшест. - Иди спать, сын, нас завтра ждет трудный день...
  
  

Глава 4

Крылатая Тень

  
  
   Портрет обладал странными свойствами узнавания: принцессу знали по деревням, и не знали в замках. Зато в замках знали короля Шекша Болислава, и его сыну оказывали должный прием. Селяне называли принцессу Северной Королевной и говорили, что живет она совершенно одна в высокой башне из белого камня далеко-далеко на севере среди диких скал и кривых деревьев. Советовали Яну бросить поиски: многие рыцари приходили к крученым ступеням, и склонялись к ногам королевны пернатые шлемы, но никто не взошел наверх, и никто не вернулся назад. Советовали принцу быть осторожным: много всякого говорят о Северной Королевне, называя ее Принцессой Алмазных Скал. У Яна голова шла кругом. Где принцесса? где королевна? за кем он едет? "А главное, - рассказывали ему в одном из трактиров, - это леса и пустоши. Вы знаете, принц, какие у нас тут леса и пустоши?! Нечисть на нечисти. И чем дальше на север, тем страшнее. Лешие, кикиморы, менквы, людоеды всякие. Вот, к примеру, почему нельзя ходить на Волчий Камень? Да нету там никаких волков! Ни волков, ни волколаков. Там лиственницы растут! Подойдешь к такой лиственнице, а она тебя - цап! и съест. Потому как великан. Эти, как их? ну, на дерево похожи, пока стоят... Чудь! И название-то не наше, откуда только их принесло... И менквы совсем обнаглели, а среди кикимор, говорят, опять ворса появилась..."
   Ни кто такой менкв, ни, тем более, ворса, принц Ян не знал, а потому вышеперечисленную нечисть не боялся. Пропетляв по соседним с Ашем государствам и убедившись, что никто ничего толком не знает, принц доверился сказкам. Он отправился на север, сообразуясь с имеющимися дорогами, проверяя себя по звездам. Вскоре и правда обжитые земли закончились, города и замки исчезли, домики людей становились все ниже, забираясь внутрь холмов и взгорков. Здесь уже не пахали землю и не разводили садов. Жителей кормил лес, хотя и неохотно. Деньги стали просто металлом, и Яну пришлось туго. Ни харчевен, ни трактиров, ни постоялых дворов. Запасы истощились вконец, и принц решил сделать остановку на несколько дней, чтобы охотой добыть себе мяса, завялить его или закоптить.
   День потухал. Еловый лес наполнялся красным дымчатым светом, сырость ползла от влажной земли между корней. Ян ехал по некоторому подобию лесной дороги, высматривая себе место для ночлега. Неожиданно запахло дымом, и, наученная боязливыми людьми, лошадь принца стала.
   - Ну что ты? - похлопал Ян ее по шее. - Всего лишь где-то рядом костер... Странно, но, в общем-то, кстати...
   Костер обнаружился метрах в тридцати от дороги, на маленькой полянке. У костра сидел лохматый детина и обгладывал кость.
   - Добрый вечер, - сказал из тени Ян, с интересом рассматривая большущие острые волосатые уши незнакомца.
   Детина перестал жевать.
   - Мне всегда не нравилась эта дорога, - сказал он, - и сел под ветер. Да, это - старость. Выходите, сколько вас там? - обратился он к лесу у Яна за спиной, - сейчас доем, драться будем. Только уговор: кто убежит, пусть ночью не возвращается. Я спать буду, а спящих бить нечестно.
   - Я один, - гордо заявил принц, вступая в круг света.
   - Один? - переспросил детина, и вдруг громко захохотал, запрокинув голову. "И голова у него какая-то заостренная к макушке". - Неприязненно подумал Ян.
   - Так коли ты один, - сказал детина, - я ж тебя съем! Я ж ворысь!
   - А! - радостно воскликнул Ян. - Ворса?
   Детина зарычал и заплевался.
   - Ты слово "ворысь" от "ворса" отличить можешь? - грозно спросил он. - Ты вообще-то хоть читать умеешь? А то рыцари нынче пошли... Срамота одна!
   Вдруг он насторожился, нагнулся к костру и шумно принюхался.
   - Засиделся я, - мрачно сообщил детина Яну и еще раз понюхал воздух. - Точно, - сказал он. - Ты - Экшест.
   - К вашим услугам, - церемонно поклонился Ян, - принц Ян.
   - Слушай, - спросил детина, - ты чего ко мне привязался? Лес большой - вон какой огромный! - иди себе дальше, а?
   - А как же с дракой? - поинтересовался Ян.
   - Ты видишь? - спросил детина, выставляя перед собой кость, которую глодал. - Человеческая. Бедро.
   - Тем более стоит подраться...
   - Ты не понял. Я ем людей. Я их ловлю. А вашего брата рыцаря - просто обожаю. Но я не дурак: помню, в чьих я землях, и что здесь можно делать, а что - нельзя.
   - Так что, меня есть нельзя?
   - Ты чего дураком прикидываешься? - устало спросил детина. - Ты Экшест?
   - Экшест.
   - Ну?!
   Ян подошел и присел к костру. Ворысь чуть-чуть отодвинулся.
   - Ничего не понимаю! - сказал Ян.
   - Все они одинаковые, - проворчал детина, - что живущие в Городе, что идущие по долинам. Это чужая земля, - сказал он принцу, - твоя, не моя. Он здесь тебя охраняет. Конечно, найдется не мало дураков среди моего народа, не разбирающих, на кого можно охотиться, а на кого можно, но с опаской... И ведь совсем граница рядом! Всего-то неделю и сижу тут...
   - Накорми меня, - вдруг потребовал принц.
   Детина какое-то время молчал, а потом вдруг тихонечко захихикал.
   - Накормить, значит, - умильно сказал он, - Чем же? Кроме человечины ничего у меня нет, светлейший принц. Или вы не брезгуете?
   - Брезгую, - ухмыльнулся Ян. - Вон у тебя хлеб под локтем лежит.
   - Я кормить тебя не обязан, - заявил ворысь, - убери руки, а то получишь!
   - Это не твоя земля, - напомнил Ян и хлеб забрал.
   - Бедный я, - после некоторых раздумий сказал детина. - Отовсюду гонят. Он поднялся, и Ян с беспокойством обнаружил, что ворысю он был едва по пояс. "Славная была бы драка", - поежился принц.
   - Уйду я, - сказал детина, - но что обидно: никогда ворысь не лезли в дела Торум, и никогда не принимали ни чьей стороны. Они сами сделали нас такими, за что же Он гоняет меня с места на место?
   И воскликнув тоскливо: "Не люблю я годь!", детина ушел в темноту леса. Сначала Ян прислушивался к удаляющемуся треску, потом подозвал лошадь и отдал ей остатки хлеба.
   - Я лягу спать, - сказал он, - а ты сторожи.
   Конь преданно заржал.
  
  
   Утро нового дня разбудило принца туманной сыростью. Костер давно потух. Хозяин стоянки не возвратился. "Что ж, поедем дальше", - сказал себе Ян. Но прежде принц внимательно осмотрел поляну. В кустах за костровищем была выкопана яма. В ней под кучей веток Экшест нашел несколько мешков, какое-то ржавое ломаное оружие - меч, шишак, пару топоров - и гору порванной окровавленной одежды. Превозмогая отвращение и страх, Ян заглянул в мешки. Черепа, кости и куски мяса вызвали у него острый приступ тошноты. Но зато принц обнаружил неприкосновенный запас, аккуратно завернутый в белую холщовую тряпочку - вяленая конина, хлеб, сушеные яблоки. Забрав съестное себе, яму Ян закопал.
   Завтракали на ходу. Экшест сосал яблоко, лошадь жевала хлеб. Ехали едва шагом. То, что было когда-то дорогой, превратилось в тропинку, петляющую между пологими холмами, сплошь поросшими лесом. Ели плотно сцепили ветви и недобро шумели качающимися верхушками, провожая молодого Экшеста глазами еще зеленых шишек. Потом лес неожиданно оборвался, тропинка упала с холма в долину неизвестной Яну реки, и принц увидел поле, усеянное ржавым железом.
   Когда-то, уже очень давно, тут была битва, и крошили мечи, что стали теперь темно-красною пылью, хрупкую кость, от которой и вовсе ничего не осталось. Пустые панцири валялись друг на друге, все еще отмечая, кто где упал, почему и зачем. Белели каким-то чудом сохранившиеся лошадиные кости. Высокие сочные травы проросли сквозь доспехи - слишком высокие и чересчур сочные, - и ветер не шевелил их, хотя пел в пустых налокотниках заунывную песню. Над полем стояла удивительная тишина мелких звуков: шуршала пыль, вяло плескалась вода, будто бы вздыхал кто-то... Маленькие птички изредка пересекали его, но крылья не взбивали воздух - недвижная тяжесть лежала над полем.
   Ян хотел бы объехать эту огромную могилу стороной, но конь не слушал его и шел прямо в застывшую смерть. Под копытами хрустели латы. Как жесть. Принц медленно оглядывался по сторонам. Было очень тревожно. "Нет здесь покоя, - сказал себе Ян, - и сердце мое почему-то болит". Где-то на середине поля он наехал на не поросшее травой место. Земля здесь была черна. Кругом поднимались груды изрубленных, проржавевших доспехов.
   - Папа! - сказал вдруг Ян. В сердце кольнуло, и комок подкатил под горло. - Что со мной? - удивился принц. - Папа! Папа! - и он заплакал.
   Но конь сделал шаг, и еще один, и странное место осталось позади, и только легкая грусть легла вуалью на глаза принца. "Все пройдет!" На самом берегу, перед тем как пуститься вплавь преодолевать реку, Ян обернулся и еще раз посмотрел на поле. " Почему он ничего не рассказывал нам?"
   Волны сомкнулись впереди и сзади. Сонная вода. Но вот уже и другой берег, и тропинка снова начала петлять среди холмов, и лес уже близко.
  
  
   В корнях огромных сосен прятались черные пятна бывших костров. К шелесту ветра странным образом примешивался мягкий тихий звон колокольчиков. Конь фыркал, Ян улыбался неизвестно чему. В лесу открылась чудесная дорога, ласково петлявшая между деревьев. Желтый песок хрустел под копытами. Обочины были любовно выложены дерном. Где-то очень высоко вверху было небо, которое сосны поддерживали золотыми столбами. Их ветви смыкались тонким навесным потолком. Здесь не было внешнего мира, здесь не было времени, здесь не было принца Яна Экшеста, только светлая дорога между красными стволами из никуда в никуда.
   Но вечер лег на ветви, черное небо стало близко, и вдруг огромный костер запылал посреди дороги. Пламя лизало деревья, не зажигая их, и казалось, что кора покрашена киноварью. А на траве у огня расположилась ужинать странная компания. В кресле, искусно вырезанном из огромного елового пня, закутавшись в плащ из белых перьев какой-то огромной птицы, сидел старик. Он был сед и, видимо, очень стар. Длинное лицо темнело постоянным загаром, и прятались в глубокие впадины и частые (не то от постоянного смеха, не то от прожитых лет) морщины маленькие черные глаза. Золотой обруч охватывал голову старика, оникс светлым пятном лежал на лбу, белые волосы ниспадали на плечи, но было во всем этом облике что-то искусственное, как от замечательно сделанной, но надуманной маски, тщательно подогнанной к голове и телу одевшего ее.
   Может быть, в этом виновата была черная, коротко подстриженная борода или усы, которые лишь слегка прикрывали тонкие капризные губы, что придавало лицу неприятную жестокость. Старика окружало несколько юношей в халатах до пят, где на красном и синем поле золотые драконы кусали друг друга за хвост. Вокруг кресла стояли треножники, и сизыми клубами поднимался ароматный дым. Над костром висели котлы, и два толстяка в белом колдовали над кипящей водой. Из воздуха негромко звучала музыка; полуголые женщины извивались в танце, следуя рваной мелодии, и старик задумчиво смотрел на одну из них.
   Ян почувствовал вдруг, что не ел целый день. Он пересек границу круга света и собрался поздороваться. Но музыка оборвалась, и женщины, что-то легко шепча на бегу, укрылись за огромным еловым креслом. Старик попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось. Глядя на перекошенный рот, Ян поежился.
   - Здравствуй, - сказал старик низким приятным голосом, - ужин будет вот-вот готов. Если голоден, если устал, если ищешь ночлега - спустись с коня. Мы рады тебе, - и плащ как-то странно шевельнулся.
   Ян спешился. Один из юношей подхватил лошадь под уздцы и увел в ночь. Рядом с троном поставили низкую скамеечку. Женщины выглядывали из-за спины старика, показывали на Яна пальчиками и смеялись о чем-то между собой.
   - Садись, - сказал старик, - и если это не противоречит твоей совести, давай поговорим за едой. Моя маленькая слабость: люблю вкусно есть, люблю много говорить. Толстяк повар поставил перед принцем поднос на специальную подставку, тускло блеснуло столовое серебро.
   - Люблю уют, - продолжал старик, - люблю красивые вещи, но не имею крыши над головой, вот и таскаю с собой все это имущество... Редко удается расположиться с таким комфортом.
   - Неужели и кресло возите с собой? - полюбопытствовал Ян с набитым ртом. Из-за спины ему в бокал полилось вино тонкой струйкой. Принц обернулся. Глаза влажно блестели сквозь тонкую черную сетку, накинутую женщине на голову. На голую грудь Ян пытался не смотреть.
   - Да, - вздохнул старик, - все, все вожу с собой.
   - А это, - спросил Экшест, провожая женщину взглядом, - твои рабыни?
   - В некотором роде - да. Хотя, скорее всего, тебе будет проще считать их моими женами. Но позволь спросить: кто ты сам, и зачем заехал в эти земли, забытые всеми богами? Редки здесь проезжие, потому что дороги уж очень плохи, и лес густ, неопрятен и страшен.
   - Плохие дороги? - удивился Ян. - Неопрятный лес? Да я в жизни не видел места, красивее этого!
   И колокольчики тонко ударились о ночной воздух, и звон поплыл, огибая деревья, путаясь в своих отражениях. Снова плащ на старике шевельнулся, словно был живой.
   - Здесь темно, - извинился старик, - как тебя зовут?
   - Принц Ян, ваш слуга, - поклонился принц, привставая. На отлете он держал копченую ножку индейки. - Первый сын короля Болислава Ашского. А может быть, и второй, потому что с братом мы близнецы.
   - Так ты Экшест, - тихо сказал старик.
   - Что за странная здесь земля? - опять удивился Ян, - объясни мне, пожалуйста! Ты кажешься старым и мудрым... по крайней мере, меня так учили: старость всегда мудра.
   - Тебя странно учили, - пожал старик плечами, - но коли ты Экшест... Спрашивай, что-нибудь я все равно скажу.
   - Вот-вот, - кивнул Ян, - на той стороне, - и он показал головой, где именно, - старое ратное поле. Думаю, лет сто пятьдесят прошло, не меньше! Но, проезжая через него, я вдруг почувствовал боль в сердце. Я плакал. Я звал отца. Почему? А в лесах перед этим встретился с великаном. Назвался мне ворысью, кричал, что съест, но признал во мне Экшеста, расстроился и ушел...
   - Крылатая Тень, - сказал старик и улыбнулся.
   - Какая тень? - не понял Ян.
   - В этих местах это называется "Крылатая Тень", - пояснил старик. - Эта тень хранит тебя, потому что ты - Экшест. Ты родственник одного из Торум. Ты его правнук, - закончил он совсем тихо.
   - Да, - после некоторой паузы сказал Ян, - Ольг говорил мне. Но я придавал истории мало значения. Надо же...
   - Что касается твоего первого вопроса, - задумчиво произнес старик, - то, извини, вряд ли я отвечу на него вразумительно. Но Экшестам по крови было дано чувствовать тайные записи природы, поэтому твое сердце, скорее всего, сказало тебе правду: твой отец дрался здесь. И, видимо, сражение проиграл. Но я ничего не слышал об этой войне.
   - Но поле такое старое... Там все проржавело в пыль!
   Старик покачал головой.
   - Я сказал тебе все, что мог. А старость - понятие относительное, и часто, очень часто, - он странно улыбнулся, - слишком обманчивое.
   - Ну что ж, - философски заметил Ян, - будет о чем говорить с родителем зимой у камина.
   - Если только он захочет рассказать тебе о своих неудачах, - усмехнулся старик. - Но ты не ответил мне - зачем заехал в эти земли?
   - Свататься.
   - Как?! Без сопровождения? Без подарков? Без парадного платья? Сидя в походном седле, покрытый пылью и грязью с головы до ног?! Что случилось? Что случилось с твоим отцом, что он забыл честь и славу своего имени?
   - Отец противится браку, - сказал принц, - ему не понравился выбор, и я вынужден ехать против его воли.
   Старик недобро покосился на Яна.
   - Правда, - продолжал с усмешкой младший Экшест, - я получил благословение, только странным образом, - и он погладил свой меч.
   - И кто же твоя невеста? - печально спросил старик.
   - Не знаю. Это как называется?
   - Лапша.
   - Удивительно вкусно.
   - По старинным преданиям народов, когда-то здесь живших, - сказал старик, - Великая Река Севера Обь берет начало в Китайском Озере. Но это действительно было очень давно. Великая Река обмелела, сменила русло и более не течет из озера. Да и Озера давно нет. Есть Китайское море, на берегах которого жили когда-то мои повара. Видишь, какой у них странный цвет лица? Впрочем, ведь ты не интересуешься историей...
   - Зато я интересуюсь гастрономией, - рассмеялся Ян, - а твоя кухня выше всяких похвал.
   - Ты еще не пил чай...
   Им подали подогретые чашки. Юноша в красном с золотым ужасом на спине и груди налил из кувшинчика зеленоватую жидкость. Поднялся ароматный пар.
   - Есть чай зеленый, есть чай черный, - рассказывал Яну старик, - весенний, осенний, некоторые пьют летний, но это - бедные люди.
   - Люди всегда бедны, - сказал принц и попробовал чай. Во рту стало терпко и горько. Ян попытался улыбнуться.
   - Ты слишком много значения придаешь словам, - внимательно посмотрел на него старик. - Вкусно?
   - Вкусно... Только очень горячо!
   - Мм... Итак, мы говорили о твоей невесте. Как все принцы света, ты, должно быть, женишься на портрете?
   Ян пожал плечами.
   - Отец приглашал всех приехать, но его боятся...
   - Боятся? Это новость. И чего боятся?
   - Не знаю.
   Сделали еще по глотку.
   - Раньше китайская знать, - сказал старик, - пила сок, отжатый из листьев чая. Но император... - он вдруг нахмурился, - забыл все-таки имя этого негодяя... В общем, император решил, что это - слишком расточительно. Теперь они листья заваривают. Что до меня, император не очень умный человек. Ты, принц, пьешь настоящий чай!
   - Спасибо, - сказал Ян с усилием.
   - Так что говорят о твоей невесте?
   - Что живет она на севере, среди алмазных скал, в башне из белого камня...
   - С тысячей окон и тысячей лестниц, - досказал за Яна старик.
   - Ты тоже слышал о ней?!
   - О башне? Я помогал ее строить...
   - Нет, - смутился молодой Экшест, - я говорил о принцессе...
   - Это меня удивляет, - сказал старик. - И, если честно, пугает. Есть люди, которым нельзя жениться. Мне всегда казалось, что Арпад - именно такой человек.
   - Арпад? Кто такой Арпад?
   - Владелец Башни Тысячи Окон, князь страны Утсов. Мы были дружны с ним когда-то... Вот что, принц. Боюсь показаться навязчивым, но все-таки предлагаю: я хорошо отношусь к роду Экшестов, у меня есть на это причины; и я ехал в гости к моему другу Арпаду. Готов составить твой свадебный поезд и просить у Князя Утсов его дочери для тебя... Хотя все это очень странно.
   - Я польщен, - признался Ян, - и с радостью соглашусь на твое предложение... Правда, не знаю, чем отблагодарю тебя.
   - Глупости! - фыркнул старик. - Ты будешь моим собеседником эту и следующие ночи. Плата более чем роскошная. - И он принялся рассказывать Яну о землях, лежащих далеко на юге. Скромные познания принца в географии, которой он когда-то увлекался, позволяли поддерживать беседу на высоконаучном уровне. Поэтому примерно через час Ян заснул. Одетые в драконов юноши отнесли его на постель, приготовленную на груде пихтового лапника. Эфирные масла укрыли принца от ночи и памяти дня, и снилась ему только белая башня, проколовшая бледное синее небо севера, и черные узкие окна, спиралями поднимавшиеся вдоль белых стен.
   Рано-рано утром они поехали дальше. Все та же удивительно ухоженная дорога вела их на север, и колоннады сосен поддерживали над ней высокий зеленый потолок ветвей.
   - Не понимаю, - пожимал Ян плечами, - почему ты говорил ночью, что здесь плохие дороги...
   - Я и сам не понимаю, - соглашался с ним старик.
   Трое суток ехали они сквозь лес, и ровным счетом ничего с ними не случалось. Не было ни ведьм, ни кикимор, ни леших с волками, ни менквов с волколаками. Даже тучи ни разу не закрыли солнца, хотя шли вдоль горизонта со всех сторон тяжелыми лохматыми гирляндами.
   - С тобой скучно путешествовать, - жаловался старику Ян. Старик лишь улыбался.
   На четвертый день лес кончился, и Ян увидел горы. Темной ровной стеной они пересекали слева направо весь видимый принцу мир, разделяя небо и землю метровой полосой. Солнце бросало на них свой боковой свет позднего дня, и длинные тени, переплетаясь друг с другом, не давали Яну возможности рассмотреть те скалы, что стояли теперь перед ним. Горы казались игрушкой; детской постройкой, выполненной из песка, когда ребенку не хватает фантазии и, начав лепить цепи и конуса отдельных гор, он, незаметно для себя самого, переходит плавно на ровную линию высокой и толстой крепостной стены, оставляя в ней время от времени узкие щели проходов-ущелий.
   - Странно, - сказал Ян, - мне всегда казалось, что горы видно очень далеко...
   - Их закрывал лес, - объяснил старик, - к тому же, до них достаточно далеко. Это Камень. Или, как его называют сейчас, "Каменный Пояс". Развалины старинных укреплений...
   - Укреплений?! - воскликнул принц. - Боги мои, кто же их строил?
   - Твои боги и строили. Когда поделили землю. Сначала поделили, потом начали делить заново... Вот и построили здесь крепостные стены и башни, чтобы удерживать друг друга от соблазнов грабежа...
   - Ты не слишком ласково говоришь о богах.
   - Я вообще злой, только притворяюсь.
   - Заночуем здесь или поедем дальше? - спросил принц.
   - Заночуем здесь, - покачал головой старик, - пересекать пустошь перед Камнем опасно. А останавливаться посреди нее - совершенное безумие.
   Они повернули коней и вернулись в лес. Среди зарослей молоденьких елок, на одной из прогалин старику поставили его трон и расседлали коней. Юноши, накинув поверх драконов войлочные безрукавки, достали из багажа топоры и стояли, каменно молча ожидая приказов. Старик долго оглядывал лес вокруг них, и Ян читал в глазах его тоску и муку.
   - Ладно, - вздохнул спутник принца, - сколько ни слушай - они не будут больше расти. Надеюсь, он простит мне и это, - и старик начал указывать пальцем на огромные ели, возносившие треугольники крон на головокружительную высоту.
   Кроны качались, и стволы вздрагивали под ударами топоров. С оглушительным треском, ломая в падении сучья, ели роняли себя на влажную землю. Им обрубили ветки, и повара сложили из них огромный костер.
   - Он мокрый, - сказал принц старику, но старик дунул со своего трона в сторону кучи зеленых иголок и черных толстых древесных стержней, и скоро уже пламя раздувалось неровным шатром, облизывая подвешенные на палках котлы. Шипела вода, повар с желтым лицом и огромным ножом молча и быстро крошил в котел что-то; женщины жались к огню, греясь и о чем-то шепчась.
   Старик молчал, опустив голову, но Ян видел сбоку, как шевелятся у старика губы. Потом они ели; и так как юноши все это время продолжали рубить лес, разделывая поваленные деревья на пятиметровые бревна, обтесывая их в лапу и складывая вокруг костра и сидевших там людей сруб, только без четвертой стены и без окон, - за ужином старику и Яну прислуживали женщины. Принц уже смелее смотрел на голую смуглую грудь и влажный блеск глаз сквозь сетку покрывала на голове, не замечая, как пристально разглядывает его при этом его бородатый спутник, кривя тонкие губы в ухмылке. Часам к двум ночи стены, которыми загородились от гор и от пустоши перед ними, достигли полутора метров в высоту, и старик сделал знак юношам остановиться.
   - Чего ты так испугался? - спросил принц Ян, наблюдая, как несчастные лесорубы, пошатываясь от усталости, бредут за своей порцией из маленького котла для слуг.
   - Камень разрушен, - мрачно ответил старик, - и замок Ялкомыр погрузился в холодные воды Моря Льда. Но те, кто был когда-то слугой Кульота, не ушли из этих мест, и ходить около Камня опасно... очень опасно.
   - "Камень" - не слишком подходящее название для гор.
   - Это не горы. Только те, кто не знает этого, зовет их Срединными Горами, или Каменным Поясом. Потрудись запомнить мои слова, потому что я не терплю повторяться. Здесь была крепость, и "Камень" - просто перевод ее названия на твой язык.
   - А как она называлась на не моем языке? - полюбопытствовал Ян.
   - Этого тебе лучше не знать, - отрезал старик, - доедай и ложись спать. У тебя завтра будет трудный день.
  
  
   Утром Яну сообщили, что к Камню, через Камень, и за Камнем, вплоть до леса на другой стороне, он поедет с завязанными глазами.
   - Знаешь, - сказал принц старику, - удивительно не то, что я поехал с тобой, и не то, что я даю завязать себе глаза. Удивительно, что я все еще не знаю твоего имени и не имею желания его узнавать.
   - У меня много имен, - улыбнулся старик, - какое из всех ты бы хотел услышать?
   - Здешнее, наверное... - пробормотал Ян, с некоторой тревогой разглядывая приготовленную для него повязку.
   - К вашим услугам... Петртан!
   - Язык сломаешь, - проворчал Ян, подставляя голову под черную ткань. Последнее, что он увидел, был белый плащ из перьев неизвестной птицы, который сам собой поднимался у старика над плечами.
   Лишение зрения обострило у Экшеста слух. Ян отметил, что смолкли птицы. Под копытами перестал скрипеть песок. "Внимание!" - сказал старик из-за спины принца, и воздух тут же наполнился неприятным вибрирующим писком - таким высоким, что закладывало уши. А потом все стихло, и наступившая тишина была полна ожидания, где незримое следило за каждым шагом, караулило, выжидало малейшей ошибки в движении или в жесте, чтобы напасть и убить. Принц почувствовал, как у него начали дрожать поджилки. Это было унизительно. "Нужно отвлечься", - сказал себе Ян и спел пару песенок. Потом попытался сказать вслух что-то бодрое, но его похлопали по плечу, давая понять, что молчание - лучший выбор в создавшейся ситуации. Кони шли медленно, и копыта стучали по камню - цок, цок, - с перебоями, как сердце. Дорога, по ощущениям принца, шла прямо, не петляла, не поднималась на взгорки и не ныряла во впадины. Яну представлялась огромная ровная каменная пустыня, вся черная и вся в сетках трещин. И как зубы дракона должны были торчать из нее скалы - остатки крепостных стен. "Нет, - сказал себе Экшест, - не как зубы, скорее, как кости. Развалившийся окаменелый скелет: ребра, позвонки, череп, и что там еще есть у дракона?" Сквозь повязку чувствовалось, что светит солнце, хотя жарко не было. Принц начал скучать. Пытался вспомнить что-нибудь, или помечтать о чем-либо, но мысли не шли к нему, только очень хотелось снять с глаз повязку.
   - Петртан! - позвал он, и голос старика тут же сказал ему в самое ухо: "Что?" - Глаза чешутся, - пожаловался принц.
   - Жаль, - ответил старик, - я думал, тебе будет интересно. Тогда спи. И Ян тут же уснул, припав к шее коня.
   Потом его разбудили, тряхнув невежливо, и крикнули: "Держись!" Конь принца рванулся вперед. Потемнело. Эхо рассыпало дробь топота и храп лошадей внизу и вверху. "Ущелье", - подумалось Яну.
   - Марш! Марш! - кричал Петртан. - Лес уже близко, гони! И во все той же страшной ожидающей тишине сумасшедшим аллюром они скакали еще минут сорок. "Когда же это кончится? - шептал принц, - я так с коня упаду, чего доброго, сил никаких нет так гнать, ничего не видя! И, право, если эта Северная Королевна будет мной недовольна..."
   - Ты можешь снять повязку, - сказал Петртан, - лес вокруг нас, он защитит от ветра, несущего пыль с холмов Кульнер.
   - Это приятно, - согласился Экшест, освобождая глаза, - особенно приятно то, что я представления не имею, о чем ты говоришь...
   - Всему - свое время.
   Вслед за белым плащом старика они проскакали сквозь лес, где деревья расступались перед всадниками, открывая прямую дорогу, и где ветви шумели приветливо, махая путникам зелеными ладошками.
   А вечером на одной из полян Петртан показал Яну вперед поверх крон, и принц увидел тонкую белую иглу, окруженную облаками, раскрашенными солнцем в мягкие золотые тона.
  
  

Глава 5

Башня Тысячи Окон

  
  
  
   Мой хороший, - сказал Петртан принцу, - прошу тебя быть снисходительным: у меня странные отношения с моим другом Арпадом. Не удивляйся... Они только что миновали ворота замка - огромную арку, образованную восьмью тонкими столбами розового камня, стоящую посреди леса.
   - Стены здесь не строят принципиально? - спросил Ян.
   - Людей не боятся. А от остального... Впрочем, Тараоун ни разу не подвергался настоящей опасности, и, может быть, это действительно легкомыслие...
   Деревья разошлись. Башня была уже совсем близко. Узкие стрельчатые окна в беспорядке поднимались по белым мраморным стенам. Витые лестницы вели на многочисленные балконы, облепившие башню снизу на треть. С платформ висячих садов, опиравшихся тонкими ногами на гранит террас, падала в каменные чаши вода. Огромный сад окружал со всех сторон замок; посыпанные песком дорожки петляли между небольшими березовыми рощами, подстриженная трава лугов была неестественно зеленой, в цветниках росли только полевые и лесные цветы. Блестела вода искусственных озер, плавали гордые птицы.
   - Не верится, что здесь может прятаться зло, - сказал принц.
   - Здесь вообще никто не прячется, - улыбнулся старик.
   По дорожке к ним навстречу спешил всадник.
   - Сыграйте сигнал, - приказал негромко Петртан, - чего ему лошадь зря гонять... Один из юношей протрубил в рог. Казалось, кто-то вздохнул - устало от мудрости, печально от долгой жизни. Всадник осадил коня, постоял мгновение на месте и галопом умчался обратно к башне.
   - Поедем и мы, - пригласил Яна Петртан, - только шагом. Дадим хозяевам время подготовиться к встрече...
   - А если тебя здесь забыли?
   - Тем более... Ян усмехнулся.
   - Это можно было бы назвать добротой, - сказал он, - только злости в ней много. Петртан резко натянул повод. Конь его запрокинул морду, захрипел и затанцевал на месте. Черная борода выставилась вперед, и глаза засверкали жестко.
   - Молод ты... - сказал принцу старик, - а кровь уже... Скажи, ты на кого больше похож? На мать или на отца?
   - На брата...
   - Смотри, - процедил Петртан, давая шпоры, - язык твой тебя когда-нибудь погубит...
   В двадцать минут они доскакали до башни. Вблизи сооружение теряло свою легкость и казалось теперь Яну костью какого-то великана, которую дожди отмыли до белизны. Башня по-прежнему поражала, но красоты в ней не осталось - только размах строительства и глупое тщеславие архитектора, воплотившего в камне ту мощь и незыблемость, которые он за собой ощущал.
   Спутники въехали под тень одной из платформ висячего сада. Здесь уже толпился встречающий их народ, и хотя на ехавших смотрели приветливо, ни слова, ни крика не вылетело из толпы, и никто не поднял руку в приветствии. Только песок хрустел под копытами, да улыбался бородатый старик со странным именем Петртан.
   Желтый песок главной аллеи оборвался ровной чертой, и лошади вступили на гранитные плиты площади перед парадным крыльцом. Здесь встречающих было еще больше, и все они были нарядно одеты и выглядели очень довольными, только принцу казалось, что довольство свое все пытаются скрыть. Какой-то ребенок, сидевший на плечах у отца, радостно закричал было: "Да... ", но ему грубо закрыли ладонью рот, спустили вниз, и Ян услышал звонкий удар шлепка.
   Кони остановились. Цоколь башни по кругу охватывали широкие каменные террасы, расположенные одна над другой в три яруса. Множество белых широких покатых удобных лестниц прорезало их насквозь от нижней террасы к верхней, и повсюду стоял здесь народ. Огромная арка дверей, метров семь высотою, была слегка утоплена в белые стены, и темные дубовые створки были открыты наружу. Что было на них с лицевой стороны, Ян видеть не мог, но внутри створки были покрыты резьбой - в странных лесах переплетенных ветвей и стволов бродили красивые гордые звери, чем-то напоминавшие принцу лошадей, но с рогом на лбу; и стоял в центре каждой из створок человек с крыльями за спиной, держа в одной руке меч, в другой руке - кубок.
   Перед дверьми стоял высокий пожилой мужчина, одетый в роскошное платье голубого цвета. По вороту и поясу блестели крупные изумруды. Лицо стоявшего было морщинистым, обветренно красным, глупым и злым, как показалось это Яну. Волосы были модно подстрижены скобкой, и среди общей их черноты бросалась в глаза белая прядь седины с левого бока над лбом. Борода живо напоминала Яну бороду Петртана, только была пегой. Под кустами бровей карие раскосые глаза были странно туманны: казалось, в них стояли слезы. Мужчина взмахнул рукой, и за спиной его заиграли трубы. Откуда-то сверху из башни посыпались цветы. Яну было противно.
   - Ты не любишь встречаться? - спросил старик.
   - Я фальши не люблю, - поморщился принц.
   - Ты очень мало знаешь.
   Из дверей выбежали девушки в длинных белых платьях и начали водить вокруг приезжих хоровод; и медные бубенчики, пришитые по подолу их платьев, и бронзовые бубенчики, украшавшие платьям грудь, а еще более бронзовые пронизки, щедро вплетенные девушкам в косы, стукались друг о друга и звенели тревожно. Все вместе напоминало перестук и перезвон тихо подкрадывавшейся ко врагу конницы. Воины в сверкающих латах, подхватив под мышки мечи, ходили по дорожкам и крошили хлеб. Отовсюду слетались голуби. К Петртану подошел хорошо одетый молодой человек и поклонился.
   - Мой господин, - негромко сказал он, - все ли сделано согласно твоим желаниям?
   - А смола? - спросил Петртан. - Почему не льют смолу?
   И тут же несколько дюжих молодцев, одетых почему-то в белое, вынесли и поставили перед всеми огромный чан. Смола нехотя булькала и чавкала в нем. Принц пытался дышать носом. Девушки перестали кружиться и занялись розданными им ковшичками. Черная вязкая жидкость полилась на песок замысловатым зигзагом, в котором Ян смутно угадывал руны.
   Музыка затихла. Кто-то из девочек еще лил на землю смолу, но остальные стояли молча и не двигались - кажется, никто не знал уже, что делать дальше. Петртан загадочно улыбался.
   - Ну? - спросил Арпад.
   - Обнимемся, пожалуй, - ответил Петртан, соскальзывая с седла. Обалдевший Ян последовал его примеру. Старцы встали друг против друга.
   - Сплюнем? - предложил Петртан.
   - Устал я от всего этого, - проворчал Арпад, плюя через плечо. Петртан рассмеялся и притянул друга к себе.
   - Ну, наконец-то, - сказал кто-то из придворных, и толпа тут же взорвалась радостными криками. Завизжали дудки, где-то на задах зрительских рядов забили в бубен, а из башни понесли в огромных ковшах вино и пиво. В приехавших начали кидать зерном. "Завтра будут огни, завтра будут огни!" - хором кричали собравшиеся кучкой дети.
   Лошадей подхватили под уздцы и повели куда-то за башню, а вместе с ними и всех людей Петртана. Арпад встал на одно колено и поцеловал приехавшему руку.
   - Вот, - сказал Петртан, показывая на Яна, - мой молодой спутник. Экшест подошел, подобрав плащ и собираясь кланяться.
   - Принц Ян, - сказал он. - К услугам вашим, могущественный Арпад, и к ... - но Петртан не дал ему поклониться.
   - Нужно добавлять, - усмехнулся он, останавливая Яна легким касанием руки, - принц Ян Экшест.
   Арпад вздрогнул и внимательно посмотрел на принца.
   - О! - сказал он и низко склонился. Яну было неудобно.
   - Можешь представить, - продолжал Петртан, рассматривая затылок Арпада, - как я был удивлен, когда узнал при встрече с молодым принцем, что он ищет твой замок. И для чего же? Ян желает жениться...
   Арпад вторично вздрогнул и выпрямился.
   - Даждь... - попытался сказать что-то князь Утсов, но Петртан перебил его.
   - И я обещал ему, - ледяным тоном закончил он, - что наша старая дружба придаст моей за него просьбе особый вес. Но обо всем об этом мы поговорим чуть позже. Я голоден, и я все еще не слышал: рад ли хозяин нашему к нему приезду?..
   - Я-то рад, - пробормотал князь и быстро взглянул на Петртана обиженными глазами. - Прошу всех к столу!
  
  
   Ведомый Петртаном, Ян вошел в открытые двери. Обширный холл был облицован белым камнем. Всюду стояли высокие, в рост человека, искусно отлитые из бронзы в виде переплетающихся цветов Иван-чая светильники. Окон не было, но горело сразу столько свечей, что было светло. Высокий потолок виделся смутно, зато ярко блестела широкая лестница, ведущая на галерею, двумя руками охватывающую холл. На галерее так же стояли светильники - парами отмечая ведущие в разные части башни двери.
   Они поднялись по лестнице, прошли по галерее левым крылом, и еще через одни распахнутые двери попали на новую лестницу, что шла вдоль наружной стены башни, спиралью поднимаясь вверх. Здесь царило солнце, и гости, и хозяева чинно шествовали сквозь золотые столбы подсвеченной пыли, косо стоявшие между полом и узкими стрельчатыми окнами.
   Ян не считал, сколько они сделали кругов, хотя и поворачивал время от времени голову, ловя знакомые очертания Камня у линии горизонта. Сзади радостно гудели придворные, обсуждая грядущий праздник и ночные гулянья; сбоку Петртан и Арпад предавались воспоминаниям о днях, когда у них ничего не было за душой, кроме любви к вкусным и обильным обедам. Князь Утсов не переставал называть Петртана странным именем "Даждь", а Петртан радостно этому улыбался и неприлично гоготал по поводу и без повода, стоило только Арпаду вспомнить какой-либо незначительный (по мнению Яна) эпизод из их прошедшей жизни. Вскоре эпизодов набралось столько, что младший Экшест проникся уважением к столь древней дружбе. Казалось, что по земле люди еще не ходили, но Арпад и Петртан уже завтракали копченой свининой, поджаренной на углях, у какой-то речки на каком-то холме, собираясь идти куда-то еще дальше.
   Меж воспоминаний ни разу не мелькнуло имя дочери князя Утсов, и это Яна тревожило: могло оказаться, что Арпад не любит дочь; или очень сердит на нее за что-то - в любом случае, казалось, что он совершенно не расположен касаться этой темы, а значит, у Яна не было возможности вклинить в общий разговор и свой маленький интерес.
   Попутно он мучился очень серьезной проблемой: казалось несомненным, что княжна будет присутствовать на столь торжественном обеде в честь гостей, так как же ему лучше представиться?
   "Принц Ян Экшест, проделав столь дальний путь, - придумывал Ян приветственные слова, - у ваших ног... нет... склоняя голову пред вашим... Почему со мной нет Ольга?"
   Вдруг стена сбоку оборвалась, и лестница раскрылась террасой висячего сада. Широкая дорожка из плит полированного гранита вела меж двух овальных прудов, густо обсаженных ивами и заросших кувшинками, в глубь сада и там, в глубине, видны были узорчатые ворота из золота. Их решетка полна была силуэтов удивительных птиц - с крыльями орла и головами женщин, у которых вместо рта был клюв, но оставался нос. За решетчатыми воротами оказалась круглая комната со множеством дверей, которые постоянно хлопали, впуская и выпуская слуг, носивших из недр башни огромные подносы с едой и кувшины с вином.
   Наконец были пройдены последние двери, и шумная толпа радостно водворилась в Большом Зале Белой Башни, где по центру стоял длинный стол, и четыре высоких окна, забранных витражами в свинцовых переплетах, освещали его с двух противоположных сторон. У середины стола был сделан невысокий помост и устроен балдахин из красного и черного бархата, щедрыми складками охватывавшего полукругом четыре кресла с высокими резными спинками и подлокотниками в виде полозов с высунутыми языками.
   Петртан сразу же проследовал к креслам, сделав знак Яну незамедлительно присоединяться. Гости еще рассаживались, а слуги уже несли вино и первую перемену блюд. "Так, - сказал себе Ян, хватаясь за кубок, - раз уж тут у них все по-простому..."
   Через какое-то время он вспомнил, что приехал сюда по делу, и может оказаться неловким так выставляться перед будущим тестем. Но будущий тесть в это время что-то рассказывал своему любимому Даждью, размахивая во все стороны основательно обглоданным окороком, и о существовании принца явно забыл. Принц счел такую забывчивость оскорбительной и, чтобы напомнить о себе, наступил Петртану на ногу.
   - Ты уверен, что сейчас подходящее время? - спросил старик.
   - Я влюблен! - сообщил Экшест с набитым ртом.
   - Да, это причина, - и, дождавшись, когда слуга нальет ему в кубок вина, Петртан повернулся к своему другу. - Так что, - спросил он, зачем-то подмигивая Арпаду, - приглянулся ли тебе жених? Имя говорит за себя. А я добавлю, что он умен, смел, красив, можно даже считать его образованным. - Ян проворчал что-то, но говоривший на это внимания не обратил. - Невоздержан на язык, так ведь молод... Как старый твой товарищ прошу за него. Он будет прекрасным мужем твоей дочери, кем бы ни была ее мать. Кстати, кем была ее мать?
   Арпад помрачнел.
   - Даждь, - сказал он, - ты знаешь: слуга, как бы ни любил его хозяин, всегда остается слугой. Раз ты говоришь...
   - Я рассержусь! - предупредил Петртан.
   - Ты же ничего не знаешь! - с неожиданной горечью сказал Арпад.
   И тут у дверей рукояти мечей ударили по щитам.
   - Ее светлость, княгиня страны Утс! - объявил начальник караула. Ян скомкал салфетку и стремительно встал. Девушка с портрета, который он так полюбил, легко и быстро вошла в зал, с удивлением разглядывая гостей.
   - Позволь представить тебе, моя радость, - сказал князь Арпад, - моего старинного друга и хозяина здешних земель... - он посмотрел на Петртана и осекся.
   Случайный попутчик принца привстал, вцепившись в подлокотники кресла. Пальцы его побелели от напряжения, а глаза были пусты, точно плохое стекло, только губы дергались.
   - Даждь, - повторил князь, - тебе плохо? Велеть подать твоей воды? Вдруг белый плащ на плечах Петртана зашевелился, и два огромных крыла с шумом раздвинули воздух, расправляясь за плечами того, кого Ян считал просто стариком. Молодая княгиня слабо вскрикнула и лишилась чувств. Ян не знал, что ему делать. Сидевшие за столом выжидательно смотрели на князя. Петртан медленно встал. Крылья концами царапали пол.
   - Арпад, - сказал он голосом удивительно низким, - попроси всех покинуть Зал. И, кто-нибудь! помогите княжне... Все враз бросились поднимать лежавшую.
   - Экшест, - велел крылатый старик, - жди за дверью. Я обязан с тобой разобраться.
   Ян пожал плечами, но кивнул и поспешил за толпой, уносившей княжну. Дело оборачивалось для его сватовства дурно, он чувствовал это и был печален. К тому же, лицо портрета было красивее, чем лицо княжны.
   Арпад жестом удалил караул от дверей. Начальник стражи понес было ему меч, как того требует этикет, но князь поморщился, и начальника в зале не стало.
   Как только закрылась дверь, Петртан преобразился. Исчезла седина, помолодело лицо, лишь борода осталась прежней.
   - Плохо чувствую себя в одежде, - пожаловался он, оттягивая от горла ворот.
   - Господин...
   - Прошу тебя! Помолчи немного...
   Молодой Петртан прошелся по залу, сбивая крыльями со стола посуду.
   - Помнишь, - сказал он, - как ты подобрал меня на дороге в лесу?
   - Да, ты говорил...
   - Я врал тебе. Хорошо, скажем мягче: я сказал тебе не всю правду. Он ходил и молчал. Лицо его подергивалось. Арпаду было страшно, хотя он любил своего бога.
   - Как ты жил все эти годы? - вдруг спросил Петртан.
   - Спокойно.
   - И никто не пришел к тебе мстить?
   - Никто.
   - Иногда мне кажется, что мы выбрали плохое место для твоей Башни. Хорошо еще, что ты соблюдаешь Обряд.
   - За тобой опять шли от Камня?
   Петртан не ответил. Он еще походил по залу, а потом сел на стул. Крылья неудобно легли на пол по сторонам. Бог стал похож на подбитого камнем голубя, только очень большого.
   - Если бы я не был трусом! - сказал он и опять замолчал. Арпад переминался с ноги на ногу.
   - Рассказывал ли я тебе о Семилетней Войне? - спросил наконец Петртан не поднимая головы.
   - Ты рассказывал о стольких войнах, - заискивающе улыбнулся Арпад, - это когда мир был заключен по просьбе Уче?
   - По моей просьбе, причем тут Гончий?! Я сам приехал к Страглу и просил их всех оставить меня в покое: я устал, я боялся за свою семью... И за первую, и за вторую. Они как раз закончили строить Камень, и мне пришлось увести Экшестов дальше на Юг - к реке Талабол. Мы заложили там крепость, но появилась Желя и передала послание Нуми, будто Валтахтен положил глаз на Золотой Лес. Я бросил все, велев Валгу назвать крепость "Пелым", и помчался в Печеру... Приходилось драться на две стороны, потому что ваши бабки не желали мириться друг с дружкой. Мы теряли крепость за крепостью. Сам Пелым был сожжен, но я его снова отстроил. И так вот - семь лет! Потом Лебедь заявила мне, что не желает меня более видеть. Она меня прогнала. Она переименовала королевство, назвав его на языке, который я терпеть не мог! Она нарекла его Ашем, а себя велела замуровать живьем в погребальной пещере...
   Страгл с радостью согласился устроить мне встречу с Кульотом. Мы пили за мир, и они клялись мне и друг другу, что более не станут делить свои и чужие земли... А потом Валтахтен заиграл на своей дудке.
   Петртан поднял голову, и Арпад увидел, что он плачет.
   - Я не знаю, - с горечью сказал Петртан, - зачем Единый дал мне крылья. Я не знаю, зачем мне дана им такая вина... Прости, я плохо помню, как именно все это случилось, потому что очень хочу забыть. Она оказалась вдруг прямо передо мной, молодая, красивая, голая совершенно... И еще эта проклятая пастушечья дудка! Она кричала, а я ничего уже не мог с собою поделать, и все они стояли вокруг нас и... А может быть, Велес подмешал что-то в вино?!
   - Я ничего не понимаю! - взмолился Арпад. - Какое вино? Какая дудка? Кто такая она?
   - Это была твоя дочь.
   - Что?
   - Это была твоя дочь.
   - Во-первых, - сказал Арпад, - успокойся. Во-вторых, у меня две дочери, и они близняшки. Которую ты узнал? И потом, им всего двенадцать лет... ну, может быть, чуть больше...
   - Не считай меня идиотом! Естественно, физически это была не твоя дочь. Тогда еще дед Атата только родился. Но душам людей запрещено возвращаться в мир, и Садовник должен следить за этим, но бывает, что его отвлекают...
   - Я все равно ничего не понимаю. Чего ты так испугался? Чего такого особенного тогда произошло? Ну, ты зачал еще один род... В первый раз что ли?
   - Я был пьян, я не соображал, что делаю! Так рождаются только дети зла! И мне казалось... я уверен, до сих пор уверен, что она сопротивлялась, а я... я изнасиловал ее.
   Арпад, не зная, что еще ему такое сказать, потер глаза и дернул себя за мочку уха.
   - Ну и что? - опять тупо спросил он.
   - Когда среди лилий Хеллехелас появляются те, что уже цвели однажды, Нуми обязан их вырывать, и только кто-либо из Торум может отвлечь его, чтобы он не заметил повторений.
   - И что? - повторил князь.
   - Может быть, у меня что-нибудь неладное с генотипом? - спросил себя Петртан. - Почему все мои потомки так непроходимо глупы? Или это - следствие женитьбы. Ты зачем женился? Ведь я запрещал тебе.
   - Никогда, - гордо сказал Арпад, - никогда князь Утсов Арпад Атиллех не нарушал законов своего бога!
   - Ну, - устало пробормотал Петртан, - понес... Хорошо, зададим вопрос по-другому: кто их мать?
   Князь пожал плечами.
   - Мои девочки - не родные мне, - сказал он. - Я подобрал их совсем маленькими. Нашел на реке в лодке, когда охотился. Им был месяц, не больше.
   - В таком случае знаешь ли ты, какие слухи идут о твоих землях?
   - Я не любитель болотных историй...
   - Рассказывают, что здесь живет принцесса Алмазных Скал. Ты еще помнишь, как звучит словосочетание "Алмазные Скалы" на древнехангарском?
   - Ялкомыр, - сказал Арпад, - Северный Зуб Кульота.
   - Принцесса Алмазных Скал богата, зла и жестока. Ей служат менквы и волколаки. Она убивает людей, потому что ест их. Рассказывают, что в Белой Башне у старых гор живет Северная Королевна - красивая, гордая и холодная, как небо над ее замком. Многие славные рыцари, многие знатные юноши сватались к ней, но она ответила отказом, и все они сгинули в горе. Или не в горе. А кто у нас Северная Королевна?
   - Камень все еще источник зла, и...
   - Говорят не о Камне, - перебил князя Петртан, - более того, о Камне забыли. Даже "Срединными Горами" его почти не называют. "Каменный пояс"! Как завязки на халате! Они подставили тебя. Они подкинули тебе девчонок, сущность которых - проклятие дел твоих и имени твоего, потому что они как две капли воды похожи на Северную Королевну - на ту молодую красивую девочку, с которой я спал, одурманенный не то вином, не то дудкой Велеса; от которой у меня есть какие-то дети где-то, и которая стала потом женой Кульота, и присвоила себе титул Северной Королевны... Понял ты наконец?!
   - Ты - мой друг, ты - мой господин, ты - мой предок, в конце концов! - стиснув зубы провозгласил Арпад. - Только не смей так говорить о дочерях! Это мой последний свет. Тебя же по двадцать лет не бывает рядом! Я давно не был счастлив, Даждь, а с ними...
   - Прости, - сказал Петртан, - я задумался. Ты что-то сказал?
   - Я сказал, что люблю своих дочерей.
   - А я не могу не связать воедино их появление и появление грязных слухов о Тараоуне. Мир - это шаткая грань, баланс между количеством служащих злу и служащих добру. Я усматриваю в происходящем большие грядущие беды. Эти девочки - основа какого-то большого, хорошо продуманного плана. Камень разрушен, но не уничтожен. Ялкомыр опустился под воду в Заливе Льда, но слуги его остались в развалинах Камня. Они продолжают жить своей жизнью, и ты знаешь, какие у этой жизни законы. Только теперь не Кульот стал символом боли и страха, а ты - через своих дочерей...
   - Даждь, милости и любви! - воскликнул Арпад, хватая бога за руку, - Ты же не знаешь их совсем! Поживи с ними рядом хотя бы неделю, походи с ними по нашим висячим садам, посмотри им в глаза... Поговори с ними! Они чисты душой, они умны, они так красивы. Разве мне говорить Петртану, что красота несовместима с злодейством?! Ведь тебе достаточно было раньше увидеть один шаг, движение пальцев, изгиб губ, чтобы узнать о женщине все... Почему же ты не хочешь понять меня?
   - Слова твои всегда были умнее тебя, - сказал Петртан. - Объясни мне, почему ты говоришь мудрее, чем слушаешь? Или у тебя уши и язык принадлежат разным Арпадам?
   - Наверное, мой господин, - поклонился князь.
   - Ты меня пойми: я ведь и не говорю, что твои приемные дочери глупы или испорчены. Они могут быть прекрасными дочерьми и при этом носить на себе такое проклятие для всего рода, что... - Петртан замолчал и покачал головой. - Если все это - мелкие пакости Валтахтена - это одно. Но если Кульот все-таки решил заплатить долги - совершенно другое. И если мы не поймем, что, собственно, происходит в твоем замке, то можем оба лишиться всего, что любим и чем дорожим. Ты не хуже меня знаешь, что такое война Торум.
   - Я немедленно распоряжусь привести армию в боевую готовность...
   - Да не в этом дело! - оборвал князя Петртан. - Нам нужно узнать: почему они так похожи на... на Северную Королевну; почему их двое и почему они - близняшки; кто их родители и кто заставил их родителей избавиться от детей таким способом... И обязательно выяснить: кто, когда и где видел в последний раз саму Королевну... Я слышал, что она ушла от Кульота перед самой Войной Троих. А ты?
   - Я ничего не слышал. Я вообще о ней узнал только что от тебя.
   - Расскажи, как ты нашел их.
   - Был август.
   - Странное время для охоты...
   - Я знаю, но мне очень захотелось. В общем-то, захотелось просто проехаться. Ехал в сторону Усы, ну, ты знаешь - там, где мы зимой в последний раз гоняли зайцев... Там есть такая маленькая речка - не то Плюсна, не то Фома... Ручей. Даже весной лошадям по бабки, не выше. Лодка лежала прямо на перекате - как уж ее туда вытащило, не знаю. В лодке они и лежали. Запеленатые.
   - Плакали?
   - Нет.
   - Спали?
   - Нет. Лежали и смотрели на меня. Такие были хорошенькие...
   - Очень плохо, - констатировал Петртан. - Дальше.
   - А что дальше? Я привез их в Башню. Я...
   - Почему ты не искал их родителей? То, что они сделали с девочками - преступление, и князь был обязан найти их и наказать. Но ты не искал. Не искал?
   - Нет, не искал.
   - Может быть, ты плохой князь?
   Арпада склонил голову и промолчал.
   - Понятно, - сказал Петртан и встал. - Наследников захотелось?
   - Мне пятьдесят лет, - тихо проговорил князь Утсов.
   - Тебе сто пятьдесят, не забывайся! Или ты устал от нашего договора? Впрочем, тебе виднее. Если ты решил испытать еще и эту боль, что ж, живи, и ты увидишь, каково это - остаться, когда дети умрут... Дальше.
   - Они росли, я их воспитывал...
   - Дальше.
   - Дальше - все.
   - Что значит "все"? А портрет? Зачем ты послал портрет Экшестам? Ты ударился головой?
   - Ничего я не посылал. Никогда и никому. Потому что гадал моим девочкам по твоей Книге, и Полная Луна сказала, что они выйдут замуж за каменных людей.
   Петртан вдруг рассмеялся.
   - Пастух неоригинален в своих шутках, - сказал он и нехотя сложил плащом свои крылья. - Сейчас мы узнаем, кто была мать твоих дочерей. Посмотри, я поседел нормально?
   - Вполне.
   Они толкнули двери и вышли в примыкающую к Залу комнату. Яна там не было.
   - Странно, - сказал Петртан, - он не имел привычки перечить мне.
   Арпад вызвал слуг. Никто принца не видел и даже предположить не мог, куда гость вдруг подевался. Прибежавший начальник караула клялся, что из Башни никто не выходил. Было велено обыскать замок и сад. Поиски продолжались до поздней ночи, но Яна не нашли. Только конь его сиротливо стоял в конюшне, и на одной из внутренних лестниц, ведущих в висячий сад, лежал его меч.
  
  

Глава 6

Принцесса Алмазных Скал

  
  
   Ян вышел из зала и увидел княжну, сидящую в кресле у дверей.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил принц.
   Княжна внимательно оглядела его и, пробормотав: "...опять новое лицо...", указала пальцем на пол у своих ног. Ян поднял брови, но улыбнулся.
   - Сядьте рядом, - приказала княжна. - Вы из деревни? Кто вы? Зачем заехали к нам, в такую глушь?
   - Я сын короля Шекша...
   - Великое небо! - воскликнула княжна, взяла Яна за волосы и повернула лицом кверху. - Ну и имячко! И как велико у отца королевство?
   - Думаю, что раза в три больше вашего Утса. - Яну было больно и за отца несколько обидно. - Правда, - смягчился он тут же, вспомнив, что приехал свататься, - таких замков, как Тараоун, у нас, конечно, нет. Я не предполагал, что в нашем мире есть места...
   - Ой, - махнула рукой княжна, - о башне - это скучно. Вы в восхищении, я уже поняла. Дальше.
   - Теперь у нас вокруг королевского замка город, а когда-то было так же как здесь - только замок в лесу, и ничего больше. Город большой: две гостиницы, торговые ряды...
   - Вы что, торговать приехали? - удивилась она.
   - Нет, - покраснел Ян, - свататься.
   - Свататься?!
   - Милая княжна, - сказал принц, вставая, - если только мне будет позволено...
   - Какая княжна? - перебили его. - Принц, да с чего вы решили, что здесь кто-то собирается замуж?
   - Как же, - смешался Экшест, - а портрет? Ведь мне был послан ваш портрет.
   - Минутку! - остановила его она и села прямо. - Какой портрет?
   - Папа хотел женить брата и собрал для этого портреты всех предполагаемых невест. Но брату никто не показался, а мне...
   - Это надо же! - воскликнула княжна. - Почему мне-то ничего не сказали? Совсем обнаглели, что ли?
   - Верьте, - сказал принц и приложил руку к груди, - я...
   - Вы очень болтливы, - вздохнула она, - хотя довольно милы. И ведь сколько раз говорили мне: "Не верь ему, он - пастух".
   - Простите? - не понял Ян.
   - Вы знаете, принц, - улыбнулась ему княжна, - вы мне очень симпатичны. Почему бы нам не пойти ко мне, где можно продолжить любую беседу совершенно без всяких свидетелей? Вы любите беседовать с девушками без свидетелей?
   Ян пожал плечами и глупо улыбнулся. Княжна соскочила с кресла, схватила его за руку и побежала по лестницам - вверх, потом вниз, потом опять вверх, так что бедный Ян, едва за ней поспевавший, совершенно потерялся в бесконечности переходов, которые они миновали. Наконец княжна ввела его в небольшую спальню с будуаром и закрыла дверь на ключ.
   - Вот так, - сказала она.
   В камине горели дрова. Яну налили вина и указали на стул. "Еще?" - спросила княжна, когда он выпил. Ян помотал головой. "Так зачем ты сюда приехал?" - спросила княжна. Принц встал, подумал и опустился на одно колено. "Милая княжна, - начал он, - позвольте мне..." "Разве так делают девушкам предложение?" "А как?" - спросил вконец смущенный Ян. "Сними свою куртку... и рубаху тоже. Хочешь меня поцеловать?" "Но княжна..."
   Когда княжна сняла свое платье, Яну стало совсем нехорошо - не так представлял он себе первую брачную ночь, тем более что до брака было еще далеко. Если бы здесь был Ольг, он сказал бы брату, что грудь у девицы отвислая. Но Ольга не было, а Яна заставили целовать эту грудь, что он и делал, никаких чувств не испытывая. "Скверное дело, - решил он, - как я скажу Петртану, что передумал?" Княжна стонала, рычала и Яна слегка покусывала. Наконец, он вошел в нее, и тут же почувствовал бегущую волну, а потом кроме пустоты ничего у него не осталось. Княжна какое-то время еще пыталась вращать бедрами, но дело с очевидностью кончилось. Оба они брезгливо оттолкнулись друг от друга. Экшеста подташнивало.
   Княжна уселась на постели и что-то делала у себя между ног. Ян стал оглядываться в поисках одежды, надеясь убраться отсюда как можно быстрее. Но одежды видно не было.
   - Тьфу, - сказала княжна, - ну и день! На конюшню сходить, что ли? Ты чего там ищешь? - обратилась она к принцу, заметив, что Ян начал сползать с кровати.
   - Ничего, - зачем-то соврал Ян.
   - Вот ничего и не ищи, лежи смирно. Сейчас я отойду немного от такого расстройства, и мы пойдем в сад. Покажи-ка мне свой перстень...
   - У меня нет перстня, - сказал Ян.
   - Это напрасно, - задумчиво протянула княжна. - Значит, - сказала она, вставая, - пойдем в нижний сад.
   Тут Ян увидел на стуле свой меч. Княжна завернулась в простыню и отперла дверь.
   - Тебе одеваться не нужно, - сказала она, выходя. - Пойдем, а то я буду кричать, что ты меня обесчестил.
   Сталь легко покинула деревянный чехол.
   - Не делай глупостей, - заметила принцу княжна, не оборачиваясь.
   Ян зачарованно смотрел на ее затылок.
   - Ты не закрыла дверь, - сказал он, удобнее перехватывая меч.
   - Я еще вернусь. - Они начали спускаться по лестнице.
   Впереди, сквозь решетку калитки, принц увидел зелень одного из висячих садов. Он замахнулся и ударил. Но княжна ловко нырнула ему под руку, и Экшест, разрубив воздух, упал, не удержавшись на ступенях. Когда принц падал, княжна высвободила руку из-под простыни и ударила Яна по плечу какой-то штукой, отдаленно похожей на жезл. По телу Экшеста пробежала дрожь, он захрипел, словно подавился, дернул ногами и покатился по лестнице, превращаясь при этом в огромный гранитный валун, который подпрыгивал на ступенях и высекал из них искры. Калитка распахнулась, камень вкатился в сад и успокоился под одним из кустов, название которого принц Ян Экшест узнать уже не мог.
   - Думаю, - сказала княжна, закрывая калитку, - Мастер будет доволен.
  
  
   Очень далеко от висячего сада, где камнем лег Ян, и от лестницы, где остался лежать его меч, в королевстве, которое когда-то Петртан назвал Пелымом, принц Ольг возвращался с отцом с охоты. Неизвестно зачем, но ему очень захотелось срубить одну из кривых и чахлых елок, что в изобилии росли под тенью большого леса по склонам сырых логов. Старший Экшест пытался остановить его, потому что торопился домой к обеду.
   - Я быстро! - уверил его от елки Ольг и вытащил из-за спины меч. Лезвие было наполовину в засохшей крови.
   - Ну что ты там?! - кричал Болислав.
   - Сейчас, папа, сейчас, - шептал Ольг, пытаясь оттереть клинок, - ах, брат! Какое несчастье...
   - Зачем ему понадобилась елка? - ворчал король, вылезая из своего ландо. - Ольг, ты где? Брось заниматься ерундой, нас мать ждет!
   И он застал сына за очисткой меча.
   - Великий Торум, - прошептал старший Экшест, хватаясь за сердце, - Ян!
   - Папа, папа, успокойся! - умолял его Ольг, ведя под руку к экипажу, - Тайша, сердечных капель королю! Живо!
   Подскакал придворный лекарь.
   - Его величество необходимо положить, - сказал он принцу, - велите устроить в ландо что-нибудь подходящее.
   - Отойдите все от меня! - рычал Шекш Болислав, - Ольг! Где Ольг? Я должен говорить с принцем!
   - Это уже второй сердечный приступ, - шептались в свите, - и от Яна нет никаких известий.
   Болислава устроили полулежать, и Ольг сел к нему; поезд тронулся медленно, потому что тряска королю была вредна.
   - Много успел оттереть? - спросил Экшест сына, рассматривая меч.
   - Нет. Клинок был в крови наполовину, словно Ян спит, хотя сон его очень тяжел...
   - Все-то ты знаешь, - пробормотал Экшест, внимательно посмотрев на Ольга. - Читал эти бредни про каменные сердца?
   - Читал, - сказал Ольг.
   - Веришь?
   - Нет, - сказал Ольг.
   - А зря, - прошептал Болислав, судорожно отрывая пряжку плаща от горла. Принц бросился ему помогать. Королевский врач, ехавший рядом, схватился за флакон с сердечными каплями и склонился с седла в ландо. Видя суету вокруг короля, свита смешалась, и мгновенно распространился слух, что Шекш Болислав при смерти. Начальник дворцовой стражи на свой страх послал гонца в замок.
   - Задержите! - тыкал король рукой в сторону удалявшегося всадника. - Не губите жену!
   Ольг распорядился гонца перехватить. Спустили собак.
   - Мы переполошим всю округу, - недовольно шипел Экшест, которого отпустило, - а это самое глупое из всего, что мы можем сделать.
   Всадники вновь разобрались в положенную этикетом колонну и двинулись к королевскому замку.
   - Так вот, - сказал Шекш Болислав Ольгу, - о каменном сердце... Всеволод - твой старший брат - был превращен в камень на глазах у твоих дядьев. Как уже успела рассказать тебе мать, он поехал свататься. Один наш родственник из Перми Великой сказал ему, что знает, где живет избранная в невесты. Свадебный поезд пересек Срединные Горы на территории Перми, и потом двигался все время вдоль гор, пока они не приехали в страну Утсов. Девушка, чье лицо и ты видел на портрете, жила в этой стране. Всеволоду назвали ее Северной Королевной, и будто бы живет она в Белой Башне, стоящей на реке Уса. Но до башни твой брат не доехал... Видимо, Королевна охотилась. Во всяком случае, они встретились в лесу. Всеволод назвал себя и поцеловал ей руку. В ответ она ударила его по щеке и ускакала. И он превратился в камень. Вместе с лошадью...
   Некоторое время сын и отец ехали молча.
   - Мне, наверное, надо ехать... - сказал, наконец, Ольг.
   - Зачем? - спросил его Болислав, став вдруг очень старым. Ольг пожал плечами.
   - Послушай меня, - сказал ему отец, - мы редко говорим на такие темы - королевское достоинство во многих случаях неприятная вещь. Вы с Яном дались нам с таким трудом, что потеря будет невосполнима. Мать не переживет, а вместе с ней и я... Подумай о королевстве!
   Принц снова пожал плечами.
   - "Жив", - пробормотал он, - не означает "умер". Любой камень можно оживить.
   - Нельзя, - сказал старый колдун. - Человека оживить нельзя. Камень - можно, и получится живой камень.
   - Выходит, - невесело усмехнулся Ольг, - я читал твои книги внимательнее тебя.
  
  
  
   Тем временем в Башне Тысячи Окон нашли меч Яна, и Петртан приказал отвести его к месту находки.
   - Милый мой Арпад, - сказал он другу, осмотрев меч, - я еще не все понял, но кое-что тебе скажу. Меч откован людьми, но клинок его светится, словно кто-то из Торум погладил его, пока он был еще горячим. Возможно, старший Экшест наложил на него наговор. Ян рассказывал мне, что соседи считают отца колдуном. Но тогда не ясно, кто научил его магии, и, собственно, какого эта магия цвета. Но интересно не это. Посмотри на ступени!
   - Да, - согласился Арпад, - свежие сколы.
   - Пойдем-ка в сад, - предложил Петртан.
   Они медленно спустились по лестнице.
   - Значит, на ступенях свежие сколы, - загнул палец крылатый друг князя страны Утсов, - на калитке вмятина и царапины, - загнул он второй, - и прямо перед нами под кустом красной черемухи лежит гранитный валун. Разве мы с тобой расставляли здесь камни?
   Петртан и князь подошли к тому, что было недавно Яном. Арпад осторожно погладил гранит.
   - Господин, ведь вы всемогущи...
   - Не говори глупостей, - поморщился Петртан. - Если ты о принце Яне, то пока я бессилен. Оживить его просто, только кто поручится, что это будет живой, а не каменный Экшест? Разве мало мы с тобой знали людей, которых будили от подобного сна? Но каждый раз что-нибудь да оставалось каменным - то сердце, то голова... Помнишь Юха?
   - Да, - кивнул Арпад, - мне пришлось убить его.
   - А ведь он был из них из всех более всего человеком. Вели забрать отсюда Экшеста. И лучше спрятать его под замок.
   - Ты меня покидаешь?
   - Экшест - мой правнук. К тому же, я только выясню кое-какие детали и тут же вернусь. А ты будешь искать родителей девочек.
   Арпад призвал начальника караула и велел ему перенести камень на задний двор башни, где у князя устроен был потайной спуск в подземелья Тараоуна. Начальник с кислой миной осмотрел валун, после чего приказал рубить жерди и делать носилки. Солдаты ввосьмером закатили принца Яна в березовый паланкин, поднатужились и понесли. Несколько раз у них лопались кожаные ремни, которыми были связаны жерди, и каменный Экшест испортил князю Арпаду еще по нескольку ступеней на мраморных лестницах внутренних переходов, пока его, наконец, не вытащили во двор, где с носилок сняли и просто покатили по травке, не смущаясь высоким происхождением принца.
   Петртан за процедурой не следил, но уходя все же успел посоветовать князю приставить к камню караул даже в подземелье.
  
  
  
   Ночью к женщине, обратившей Экшеста в гранит, пришел странный гость. Он поднялся вместе с туманом к открытому окну спальни и тихонько свистнул.
   - Входите, Мастер, - сказала ему Принцесса Алмазных Скал, - надеюсь, вас моя нагота не смущает?
   Высокий тощий моложавый мужчина влез в окно. Он был почти лыс, хотя личико его светилось здоровым молодым румянцем, и не было на нем даже следа морщин.
   - Как-то странно вы сегодня выглядите, - сказала Принцесса.
   - Ну не держатся на мне волосы в полнолуние, - устало вздохнул пришедший, - после того, как эта молодая дрянь Гара помазала мне макушку.
   - Нечего гоняться за малолетками! - зло пробормотала принцесса.
   - Ну, ну! - сказали ей. - Поговори еще у меня. Ты зачем камень в саду оставила? Ты что, не знала что Он приехал?!
   - Где оставила - там оставила, - огрызнулась она. - Не нравится - сами решайте свои проблемы. Предупредить меня вы, конечно, не могли?
   - Я - Торум! - прошипел, нагибаясь к ней, пришедший. - Это я распоряжаюсь тобой, а не наоборот. Смотри: удавлю. Пенгхуму на глаза не попадайся. Он тебя тут же узнает, несмотря на высушенные лилии, что я тебе подарил. Камень оживи обратно. Пусть радуются новому Гостю. А теперь - ложись. Что я, зря тащился в такую даль? - и он начал раздеваться.
  
  
  
   Утром Арпад представил другу своих дочерей.
   - Милые девушки, - сказал им Петртан, - слова мои будут вам неприятны, но ваш отец скажет вам, что так было нужно. Кто из вас двоих видел вчера принца Яна?
   - Я, - ответила тихо одна из сестер.
   Петртан встал, подошел к ней и попытался заглянуть в глаза, но княжна, краснея, глаза отводила.
   - Будь честна, - попросил ее Торум, - я знаю, как трудно признаться в том постороннему, но все же, как он показался тебе?
   - Я видела его какие-то минуты...
   - Значит, понравился, - задумчиво сказал старик Петртан. Княжна вспыхнула и бросила на него недовольный взгляд. Хитрые зеленые глаза отцовского друга тут же поймали ее и заглянули княжне вовнутрь - куда-то так далеко, как сама княжна никогда не заглядывала.
   - Хм, - сказал Петртан, насладившись увиденным. - Примерно так я и думал. А Вы что мне скажете? - обратился он ко второй из сестер.
   Вторая княжна удивленно подняла бровь и повела плечами.
   - Ничего не скажу, - ответила она.
   - Почему?
   - Потому что нечего говорить.
   - Агва! - попытался одернуть дочь князь, но Петртан улыбнулся ему, вернулся к креслу в котором сидел и некоторое время стоял молча, опершись о спинку.
   - Я удовлетворен, - сказал он вдруг князю. - И все же считаю, что мы должны принять некоторые меры... Княжны должны знать, что они красивы, но что эта их красота - проклятие для их отца. В мир не должна была более приходить женщина с таким лицом, а вас родилось двое. Ничего не знаю о вашей судьбе, но надеюсь узнать. Как и ваш отец, кстати... Пока же вот вам совет: ни к одному мужчине не подходите ближе, чем велит того этикет. Всех женихов - прочь от порога. Думаю, - сказал он, обращаясь к Арпаду, - это - самое мудрое в создавшемся положении. Было бы несправедливо жестоко запирать княжен в их комнатах, хотя лично мне так было бы спокойнее...
   Княжны поклонились, хотя и побледнели от такого совета. Арпад жестом отпустил дочерей.
   - Страшный старик, - сказала одна другой, когда они вышли в коридор.
   - Противный старик, - сказала другая.
   - Ты не слишком жесток? - спросил друга Арпад. - Ты их напугал и обидел. Мои девочки не заслужили такого обращения.
   - Не теряй головы, - посоветовал Петртан. - Ты построил слишком красивый замок, чтобы быть готовым увидеть ужас грозы над Морем Льда... И вот еще что. Попытайся понаблюдать за дочерьми. Что-то мне не нравится их реакция.
   - Мне следить за собственными детьми? И это советуешь ты? Ты?!
   - Не ори. Это не твои дети. Или память твоя стала короче твоей тени?
   - Да, господин.
   Петртан прищурился и нехорошо посмотрел на князя.
   - Ты взял у Юха дурную привычку. Ты знаешь об этом?
   - Да, господин.
   - Хм, - вздохнул Петртан и пошел из комнаты.
   В молчании они спустились в Большую Прихожую и через открытые двери с изображениями крылатого Торум на створках вышли на крыльцо. Петртана ждал оседланный конь.
   - Я оставляю тебе свою свиту, - сказал он, усаживаясь в седло, - в надежде скоро вернуться. Не обижай, пожалуйста, моих наложниц. - И он ускакал по аллее, взяв с места в галоп.
   - Атиг, - позвал Арпад своего сотника, - распорядись, чтобы выслали разведчиков вдоль Камня. Самых умелых пошли на север. Как можно дальше на север.
   Атиг поклонился и собрался уйти, но тут в глубине аллеи вдруг возникла фигура возвращающегося Петртана.
   - Что еще случилось? - в смятении и тревоге прошептал князь Утсов.
   - Забыл сказать, - запыхавшись сообщил Петртан, подлетая к Арпаду, - у Яна есть брат. И они близнецы. Так что, если вдруг случится явление второго Экшеста, а меня еще не будет - не растеряйся. И вот интересная мысль: дочки твои - тоже близняшки. Ну, пока!
   И пыль столбом поднялась над аллеей.
   - Ты слышал, Атиг? - спросил князь. - Вели задерживать всех похожих на принца Яна. И еще: пусть ключник запрет пустующие комнаты. А то что-то мой дом начал казаться мне слишком большим.
  
  

Глава 7

Теххум-ыр-ан

  
  
   Держались они прекрасно. Ольг шутил, Болислав вставлял где нужно отцовские реплики. Королева смеялась и на какое-то время забыла, как давно от Яна не было никаких известий. После жаркого пили сухое красное вино. Говорили об охоте.
   - Меня как всегда тянет в сон, - сказала немного смущенная королева, - я пойду лягу...
   - Я провожу тебя! - воскликнул король и увел жену в спальню, поддерживая под руку. Когда он вернулся, Ольг все еще сидел в кресле с бокалом недопитого вина.
   - Ну что? - спросил сын.
   - Уснула, - сказал король.
   - Надеюсь, ты правильно рассчитал концентрацию...
   - Она будет спать три месяца. Большего добиться нельзя.
   - Что ж, - поднялся Ольг, - это большой срок.
   Он поставил бокал на каминную полку, потом снова взял в руку.
   - Мне нечего тебе обещать.
   - Я знаю, - кивнул Болислав. - Не волнуйся. Я стал вдруг достаточно мудрым, чтобы не жаловаться на судьбу.
   - Согласись, в этом есть и моя заслуга...
   Король промолчал.
   - Все мы не о том! - сказал Ольг с силой. - Я тебя люблю, папа! И прости что я был тебе плохим сыном.
   Принц подхватил валявшийся в углу меч и выскочил из обеденной залы. Король сел в кресло и заплакал. В приоткрывшуюся дверь заглянул камердинер.
   - Ваше величество, - сказал он, - принесли снаряжение для принца. Вы пойдете смотреть?
   Болислав отрицательно покачал головой. Не успел камердинер уйти, как из подвала явились слепые глухие немые королевские помощники и подали список. Сто двадцать наименований. Настои: чтобы быть невидимым, чтобы быть неуязвимым, не оставлять запаха, не оставлять следов, видеть ночью, ходить по воде, различать запахи с легкостью кошки, пугать взглядом, лечить наложением рук и так далее. Совсем немного лекарств. В отдельной бутылке - красноватая жидкость - оживлять уснувших в камне. Шекш Болислав долго смотрел на бутылки и шевелил губами. "Это нечестно, - говорил он себе, - нужно было ехать самому. А Ольг еще мальчик, и для него есть столько соблазнов! Он стал бы не очень хорошим королем, но, несомненно, лучшим, нежели я."
   Во дворе перед принцем разложили доспехи, мечи, ножи, копья, луки, стрелы, топоры, веревки разной толщины и длины, какие-то крючья, железные скобы, защелки с пружинами, металлические клинья, несколько пар особых сапог, подкованных железными пластинами, к которым приклепаны были стальные когти. Ольг ходил, выбирал, и слуги тут же запаковывали указанное. Багаж навьючивали на вторую лошадь, которую принц должен был вести в поводу. К ящику с волшебными жидкостями отца Ольг отнесся прохладно.
   - Чтобы все это пустить в дело, - сказал он своему другу, похлопывая его по шее, - нужно несколько часов на подготовку. Разве это мыслимо, в боевых-то условиях?! - конь сочувственно храпел и тыкался мордой в плечо.
   - Ничего, - бормотал Ольг, - как-нибудь мы с тобой это дело переживем.
   К вечеру следующего дня все было готово. В кабинете Ольг оставил отцу прощальную записку: "Если что, спроси у мамы: у вас есть внук". После чего они простились сквозь стекло - принц, сидя верхом на лошади, махал рукой, король, стоя у окна кабинета, кивал ему. Когда за Ольгом опустилась решетка ворот, Болислав Шекш Экшест вызвал к себе первого министра.
   - Примите управление страной. - Сказал он. - Вплоть до возвращения моего сына. Подготовьте все бумаги, я подпишу. Но более меня не беспокойте!
   И он ушел в спальню, где сел в кресло в ногах у своей, усыпленной безвремянником, жены, уткнул подбородок в грудь.
   Ольг покинул Аш и принялся отыскивать следы брата.
   - Как ваша невеста? - спрашивали его в замках и дворцах. - Нашли ли вы ее, принц, и по какому делу снова заехали в наши земли?
   - Смотри-ка, - удивлялись по деревням, - а принц этот не промах! Вернулся живым от Северной Королевны, да еще и по новой к ней едет!
   Ольг везде мило улыбался.
   - Люблю, - говорил он себе, - узнавать не расспрашивая.
   Так как все принимали его за брата, то последними новостями с ним не делились, и принц в счастливом неведении спокойно ехал сквозь леса, ни мало не волнуясь появлением в них ворсы. Волки выли, это правда. Но правда и то, что Ольг остался к их песне равнодушным. В Ляпине он получил первые сведения о возможном местонахождении Белой Башни, а так же первые неприятные слухи касательно Срединных Гор. Ему рассказали, что у Каменного пояса никто никогда не селился, хотя конкретных поводов к этому, вроде бы, не было. Ну, пропадали люди. Бывало, целыми семьями, только кого этим удивишь? Леса здесь всегда были полны жуткими созданиями, большинство из которых не брезговало человечиной. Замечено, правда, что чем ближе к горам, тем ужаснее, злее и изощреннее становились эти гады. Принц в Ляпине задержался, потому что все это его страшно интересовало. Он отправился к горам, отыскивать среди смельчаков, живших в здешних лесах, кого-нибудь с печальным опытом. В конце-концов, между охотников он нашел одного старика, который был для всей округи чем-то вроде врача-покровителя. Ему было шестьдесят лет и в свое время он имел три семьи, кучу детей, но всех его домашних поглотил лес. Ольгу рассказывали, что Кормилец - как звали старика - не один раз ловлен был менквами, но так и остался несъеденным; более того, менквы начали ходить к нему в гости. Находились свидетели, утверждавшие, что лешие и кикиморы знают Кормильца в лицо и при встрече здороваются. Волколаки приводили к нему своих женщин, если ожидались тяжелые роды. И самое главное: старик по рассказам был великий травник.
   Жил он очень близко к Срединным Горам, в доме, чьи стены были образованы огромными черными валунами, а крыша крыта дерном, и над узкой дверью, занавешенной в два слоя медвежьими шкурами, висел череп козла с рогами. На задворках, так же между обломками скал, были спрятаны сеновал и пара сараев. Ольгу навстречу вышел хромой волк, сел перед вставшим в испуге конем принца и осмотрел приехавших внимательным красным глазом - второго у него не было. По оскаленным желтым клыкам принц понял, что хозяина пока что дома нет, и за лучшее почел не спешиваться. Чтобы задобрить сторожа, Ольг кидал ему кусочками хлеб. Волк ворчал, но брошенное ловил. Старик появился внезапно, вынырнув откуда-то из-за камней с огромной охапкой травы за спиной.
   - В милости будь и во здравии живи, - сказал Кормилец Ольгу, отгоняя волка, - по делу какому ко мне али проездом? Али еще по какой надобности?
   - Ты нормально разговаривать умеешь? - спросил с коня Ольг, полный печальных предчувствий.
   - Так что же, - сказал степенно старик. - Многие ходят и многие ищут, и если живущий одиноко не сможет найти в себе дара принимать приходящих так, как ждут они этого, то должен будет либо уйти, либо умереть, либо сделать и то и другое одновременно, но счастье улыбнулось мне, и я умею делать любое лицо, и любой голос, и любой шаг. И, даже, любой запах. Вы довольны, принц?
   - Нашел чем удивить, - сказал Ольг, привязывая лошадей к березе у
   дверей с черепом и рогами. - Я тоже умею не оставлять запаха.
   - Ты груб, - сказал ему Кормилец, - и мне не хочется звать тебя к своему столу.
   - Вот это - другое дело, - улыбнулся Ольг. - Наконец-то слышу настоящий голос. Ты выдержал экзамен, и мне понравился. Прошу прощения за поведение, недостойное этого леса и черепа над твоей дверью. Принц Ольг Экшест к твоим услугам.
   - У тебя страшная фамилия, - сказал Кормилец, знаком приказывая следовать за ним. Они вошли в дом, который оказался на удивление просторным. Под потолком на закопченных балках пучками была развешена для просушки разнообразная лечебная и волшебная трава.
   - Прошу тебя накормить меня обедом, - попросил Ольг, осторожно принюхиваясь. Судя по запаху, под крышей сохли такие травы, спорить с которыми и, тем более, хамить которым было очень опасно.
   - Садись, - пожал плечами старик, - что-нибудь пожуем.
   Откуда-то с дальнего конца дома налетела стая летучих мышей. Они противно пищали, но бойко расставляли на огромном обеденном столе посуду.
   - Морщишься? - спросил Кормилец, хитро прищурившись на принца.
   - Думаю, - сказал ему Ольг. - Живешь один, а такой стол огромный... Словно менквов в гостях часто принимаешь...
   - Ну, ну, - ответил Кормилец. - Я ничего о себе не скрываю, и других молчать не прошу.
   - А цвет бороды?
   - А ты кто такой, чтобы решать за меня, что мне можно, а чего нельзя?
   Принц улыбнулся и удобнее устроился на лавке.
   - Я пришел просить у тебя совета, - сообщил он, - поэтому мне нужно решить сейчас: на сколько я могу тебе верить.
   - А ты не верь, - посоветовал Кормилец. - Здесь никому нельзя верить - здесь слишком часто бывает ветер с холмов Кульнер.
   - Тогда я посулю тебе хорошую плату.
   - За совет?
   - За науку: мне нужно пройти на ту сторону Срединных Гор.
   Кормилец надолго замолчал. Гость и хозяин хрустели репчатым луком.
   - Молока! - крикнул Кормилец себе за спину.
   Тут же опять налетели мыши, налили молоко в глубокие чашки без ручек.
   - Людям заказан путь через Камень. - сказал, наконец, старик. - Если просишь совета - возвращайся назад в Пелым. Там стены Ыр-ана холодны уже очень давно, и всякий может пройти мимо них. Хотя бы по Перми Великой.
   - Послушай меня, - сказал Ольг, выкладывая на стол мешочек с золотом, - знающий столько чужих и старых слов должен понять: нельзя искать, не идя по следу.
   Кормилец мешочек принял.
   - И кого же ты ищешь?
   - Принцессу Алмазных Скал. Старик вздрогнул и посмотрел на принца как на умалишенного.
   - Тогда тебе незачем пересекать Пояс. - сказал он. - Езжай на север, тебя встретят и проводят к ней.
   - В Белую Башню?
   - При чем тут Тараоун?
   - Мне сказали, что я должен искать Белую Башню на реке Уса в стране Утсов.
   - Но там живет князь Аттилех, а вовсе не Дочь Желтой Реки. Или я с ума сошел?
   - Видишь, - сказал Ольг Кормильцу, - сколько интересного ты мне уже сообщил.
   - Вот милый мальчик! - рассмеялся старик. - Не думал, что королевские няньки смогут воспитать когда-нибудь такого принца!
   - Я без нянек рос. - заявил самодовольный Ольг.
   - Ты мне нравишься, - признался Кормилец. - Возвращайся! Езжай через Пермь!
   Ольг достал еще один мешочек.
   - Перестань, - поморщился старик, - мне твое золото ни к чему - я его в любом случае раздам. А что касается твоих поисков, принц, то выясни сначала: чего хочешь. Северной Королевной зовут ту, что была когда-то женою Кульота, поэтому не может она жить в Башне Тысячи Окон - князь Арпад принимал в свержении ее мужа самое живое участие. К тому же, ему запрещено жениться.
   - Кем? - удивился Ольг.
   - Пентгхумом.
   - А за что?
   - Из большой любви, наверное.
   - Ужас какой! - чистосердечно возмутился принц. - Всю жизнь не знать женщин?!
   - Тебе бы тоже лучше Северной Королевны никогда не знать. И что за охота? Она, конечно, красива, но, принц! ей уже лет триста, не меньше!
   - Милый Кормилец, - заискивающе сказал Ольг, - проводи меня пожалуйста на ту сторону. Мне очень нужно пересечь эти горы именно здесь.
   - Ты что, глухой? Я тебе уже дважды сказал: это невозможно.
   - Я тебе добром отплачу, - серьезно ответил Ольг. - Я тебе знание дам.
   - А ты что, Торум? - усмехнулся старик. - Или возомнил себя им?
   - Ты сам знаешь, что я высокой крови, иначе не назвал бы при встрече мою фамилию страшной. К тому же, отец мой - колдун.
   - Я слышал это, - кивнул Кормилец, - и я смеялся над этим. Потому что имею право. - и он обвел рукой свои травы.
   - Да, - согласился Ольг, -от твоего потолка пахнет смертью. Но разве можно пренебрегать бескорыстной помощью? Вдруг во мне есть свет, который ты пропустил?
   - Ты опять о моем цвете? - грозно спросил старик.
   - Знаешь ли ты, - вместо ответа сообщил Ольг, - сколько существует разновидностей мяты? Шесть. Сколько из них сохраняют силу после высушивания? Одна.
   - У мяты всего две разновидности, - осторожно и подозрительно возразил Кормилец, - по форме листа различают.
   - Правильно, - сказал принц, - мята круглистная и мята перечная. Но кроме того, есть круглолистная лысая и круглолистная бархатная. С перечной - тоже самое.
   - Подожди! - сказал старик и исчез в одном из дальних углов дома. Там он чем-то шуршал и что-то со скрипом двигал, а когда вернулся, казался хмурым и озабоченным.
   - Действительно, - кивнул он, - есть лысая и есть бархатная. И какая же из них волшебная?
   - Обмен: слово - на слово. Ты мне о менквах, я тебе о мяте.
   - А зачем тебе менквы?
   - Я могу пройти через горы, - заявил Ольг, - если меня поведут, как пленника. Говорят, злые твари не отбирают друг у друга добычу. Если, конечно, год не особенно голодный. Нужно только подкупить менква...
   - Ты храбр, - удивился старик, - и ты умен, даже, пожалуй, слишком. Я давно не встречал героев. Я в замешательстве.
   - А ты хоть и стар, - сказал принц, вставая, - но глуп. Геройство - порыв. У меня же - спокойный расчет.
   - Скажи мне правду, - попросил его Кормилец. - Зачем тебе Белая Башня?
   - Там убили моих братьев.
   - Экшестов?
   - Экшестов, - кивнул несколько озадаченный таким вопросом Ольг.
   - В Белой Башне?
   - Ты начинаешь повторяться...
   - Я ничего не понимаю, и я должен подумать. - сказал себе Кормилец. - Я знал, что такое время наступит, но не к Экшестам же! То, что имя Алмазных Скал все чаще произносят рядом с титулом князя Утсов, вполне для меня естественно, и хотя я никогда не любил Арпада, может быть настал час ответа? И за всякую службу действительно положена награда?
   - О чем ты? - спросил непонимающий Ольг.
   - Я сказал тебе: я думаю! - огрызнулся старик.
   - Кто же так думает? - удивился принц. - Ты же сам себя заговариваешь...
   - А ну-ка пойди погуляй!
   Ольг гулял с полчаса. Он осмотрел внимательно дом Кормильца и все прилегающие постройки и пришел к выводу, что для простого лесного охотника, пусть даже лекаря и травника, крепость эта слишком роскошна. То, что принц сначала принял за россыпь огромных камней, на самом деле было оградой, сложенной хитро и искусно, в предположении что защищать ее будут не люди - волки. Дом Кормильца вместе с сараями образовывал закрытый внутренний двор, из которого до Ольга доносились визги, вой и лай. Судя по всему, там была большая собачья свора. Высоко в кронах деревьев, растущих внутри внешнего двора, принц заметил площадки для лучников.
   - Здесь знатно развлекаются порой. - сказал он себе.
   Кормилец выбрал для своего дома мрачное место: огромные ели со всех сторон обступали камни изгороди; нижние ветви сплетались между собой, и черно и сыро было между стволами. Просека, по которой приехал сюда Ольг, выглядела угрюмой и неопрятной. Казалось, что всюду по ней грудами навалены обрубленные когда-то, полусгнившие теперь ветви. Вокруг обнаженных изогнутых корней росли неприятного вида цветы - с толстым мохнатым стеблем, с маленькими узкими листьями и с большими раскрытыми ртами бледно-желтых цветков. Ольгу казалось, что это проросли души погибших на болотах существ - что людей, что животных, что всякой нечисти.
   Из дома вышел старик и, не обращая на принца внимания, понес к выгребной яме ведро с отходами.
   - Кормилец! - позвал Экшест, но тот не обернулся. Вылив из ведра, старик медленно прошел куда-то в сторону сараев. Потом из дома вышел еще один старик, в точности похожий на первого, который, в свою очередь, был вылитым Кормильцем. Этот сделал принцу ручкой и тоже ушел во внутренний двор.
   - Вот оно что, - сказал себе Ольг, - мило! Я так не умею.
   Наконец к нему пришел одноглазый волк и выразительным пощелкиванием зубов пригласил зайти в дом. Настоящий Кормилец сидел перед очагом и сыпал в котел траву.
   - Как тебе мой дом? - спросил он принца.
   - Удивляюсь, как ты смог в одиночку такое построить.
   - Я, кажется, наглядно дал понять, что тебе не стоит со мной ссориться. Или ты думаешь, что доказательств недостаточно?
   - Мне совершенно все равно, - устало сказал Ольг, - какого ты цвета и что ты умеешь делать. Я прошу совета - всего лишь! Научи, как приручить менква. А если не хочешь делиться тайнами - проводи меня через горы сам. Я заплачу золотом и знаниями.
   - Покажи мне свой меч. - грозно велел старик.
   - Не стоит проверять, - улыбнулся Ольг, - он легко выходит из ножен.
   Старик оторвался от котла с травами, обернулся и внимательно посмотрел принцу в глаза.
   - Меня зовут Юмшан. - сказал он.
  
  
   Дорога петляла между деревьями, дорога ныряла в овражки и взбегала на зеленые от травы пригорки, дорога ветвилась беспрестанно сотнями тропинок, и если бы не волк, бежавший впереди с уверенным достоинством своего нюха, Ольг решил бы, что Юмшан наугад выбирает путь, стараясь выдержать лишь направление на северо-запад.
   Лес был густ, темен и неопрятен. Большое количество деревьев в беспорядке валялось тут и там, гнилых и только что упавших, в бахроме рыжей и коричневой плесени, в стебельках оранжевых ядовитых грибов. Все чаще приходилось спешиваться и перелезать через поваленные деревья. В ящике короля Экшеста немилосердно бренчало и терлось друг о друга стекло. Юмшан сохранял полное спокойствие. На закате они спустились в поросший елями лог и поехали по нему почти точно на запад.
   - Может, остановимся? - спросил Ольг, когда сумерки ослепили его глаза.
   - Тебя ведет Эыр, разве этого недостаточно? - удивился Юмшан.
   - Но я не вижу дороги!
   - Доверься коню...
   Под копытами хлюпало и чавкало. Где-то рядом журчал ручей, лошади временами оскальзывались. Идущий впереди Эыр начал тихонько подвывать на ходу. Ольгу такой способ отыскания менквов не нравился, но он терпел.
   Часа через полтора принц вторично предложил остановиться и заночевать.
   - Осталось немного. - Ответил Юмшан и поехал дальше.
   Луна поднялась и заглянула через головы елок на дно лога, и Экшест увидел впереди широкое туманное поле. Там ручей, вдоль которого они шли, впадал в реку, и черной неровной стеной казался лес на другом ее берегу. Едва они выехали в речную долину, как налетел ветер, и сразу стало холодно, сыро и противно. А потом запахло костром.
   - Ну, вот, - сказал Кормилец, - разговаривать буду я, ты только успевай подавай. Встанешь у меня за спиной, чтобы он не видел, какого размера мешок. Иначе мы до утра торговаться будем. А там либо он деревом станет, либо нас засыплет пылью.
   Далекий свет костра был белым пятном с размытыми краями. В разные стороны от него отходили и извивались туманные багровые волокна. Путники спешились, и Ольг снял со второй своей лошади объемистый мешок.
   - Пошли, пошли, - торопил Юмшан, - не приведи небо, спать ляжет...
   Они двинулись вдоль берега, путаясь в высоких травах. Плащи намокли и отяжелели. У принца норовил выскочить из ножен меч. Тихонько ругаясь, Ольг перекинул перевязь через плечо и закинул его за спину. Этикетом это не поощрялось, но драться было удобнее. У костра сидел огромный лопоухий менкв. Был он печален и жевал морковь.
   - Болеет, значит, - сказал Кормилец Ольгу. - Вечер добрый, - поздоровался он с менквом. Менкв от неожиданности подскочил и ловко выхватил из-за пояса внушительных размеров топор. - Мы простые бедные путники, - продолжал Юмшан, толкая принца в бок. Экшест порылся в принесенном мешке и вытащил жаренную утку. - Шли, шли, - продолжал Кормилец, - смотрим: костерок. Дай, думаем, присоединимся. Все веселее будет, а еда у нас своя! - и он выставил перед собой поданную Ольгом утку.
   - Жаренная? - жадно спросил менкв.
   - Лови! - ответил Кормилец, кидая.
   - У! - сказал менкв, запихнув утку в рот целиком и облизывая пальцы. - А что у вас еще есть для бедной ворыси?
   - Щас поглядим, - сказал Кормилец, подходя ближе, - куропаточки вот парочкой.
   - Охотники, что ли? - спросил менкв, поглощая куропаток.
   - Ну, не совсем чтобы, но все-таки... Вот тут у нас еще... - и менкву подали солидный кусок окорока.
   - О! - сказал тот и погрузился зубами в сало. - Звать-то вас как? Да вы садитесь, садитесь! - и он отбросил топор на траву.
   - Я, стало быть, на вашем языке, господин менкв, зовусь Э-хру-румом.
   - Во-первых, - перебил менкв, - требую называть меня ворысью. Чтобы никаких этих людских штучек с гнусным прозвищем "менкв". Во-вторых, советую не врать. Я запах Кормильца за двести метров слышу, я... - тут Кормилец вышел из дыма костра. Менкв помолчал, покачал головой и сказал: - Действительно, ты. Меня не помнишь? Ногу мне перевязывал. Месяца три назад?
   - Не помню. Рыбу копченую будешь?
   - Спрашиваешь! - воскликнул ворысь, хватая огромных размеров щуку.
   - Дело у нас к тебе. - сказал Кормилец. - Не трудное, хотя и муторное. Платить будем продуктами.
   - Продуктами - это хорошо. Это, считайте, вы меня уже купили. Только пусть и спутник твой из-за твоей спины выйдет. А то прячется, прячется... я могу начать волноваться, а это портит аппетит.
   Ольг вступил на освещенную костром траву, широко улыбаясь. Менкв выпрямился, часто заморгал от удивления, зажав зубами щучий хвост.
   - Это как же так? - пробормотал он. - Ты это зачем? Ты опять пришел мой хлеб воровать?!
   Экшест с готовностью вытащил из мешка заднюю часть поросенка. Менкв похватал ртом воздух - видимо, собирался орать и браниться - но промолчал и принялся опять за еду.
   - Что это значит? - шепотом спросил Кормилец.
   - Ты о чем? - шепотом ответил Ольг.
   Юмшан двинул принца кулаком в живот.
   - Ты идиотом не прикидывайся, - велел он, - ты объясняй давай!
   - В жизни менквов не видел! - клялся Экшест.
   - Тогда что?
   - Может, Ян с ним встречался?
   - Какой Ян? Брат?
   - Брат...
   В этот момент менкв закончил обгладывать косточки и поднял на них осоловелые глаза.
   - Во наелся! - сказал он. - Сидя сплю! Но с Экшестом дел иметь не буду: он у меня три недели назад хлеб отобрал.
   - Это не я! - попытался уверить его Ольг. - Почтенная Ворысь ошиблась!..
   - Как? - поперхнулся менкв. - О ш и б л а с ь? П о ч т е н н а я? За кого меня здесь принимают? За извращенца?
   - Сделай же что-нибудь! - прошипел Юмшан, и Ольг облил себя жидкостью из отцовского флакона.
   Менкв поперхнулся вторично.
   - Ну и запах! - сказал он. Глаза его в миг покраснели и наполнились слезами. - Ветер, мерзавец, все с дымом перемешал. Подойди-ка поближе, я еще раз понюхаю, не разберу чего-то.
   - Я боюсь, - застенчиво сказал принц.
   - Во дает! - расхохотался ворысь и втянул воздух. - Не Экшест, что ли? - обратился он за поддержкой к Кормильцу. Кормилец кивнул. - А кто такой?
   - Слуга, - признался Юмшан.
   - Кто слуга? - возмутился Ольг. - Я слуга? Я учитель. - и тут же заработал подзатыльник.
   - Гы! - сказал менкв. - Вы мне нравитесь. Так что у вас за дело?
   - Две печеные коровы, - сказал Кормилец, - и пожизненная бесплатная медицинская помощь за работу проводником: нам нужно перейти Срединные Горы.
   - Ого, - усмехнулся ворысь, - заманчивое предложение - и продукты захватить и вас скушать.
   - Нас скушать можно и здесь, - возразил Юмшан, - и мешок отобрать. Но медицинская помощь...
   - Плевал я на помощь, - поморщился менкв, - мне что, мне не трудно. Только ты обещаешь мне, что он - не Экшест? - и палец с грязным обкусанным ногтем показал на принца.
   - Да. - мужественно солгал Кормилец, подавая ворысю очередную утку.
  
  
   Другой берег сплошь зарос черемухой и ольхою. Серые стволы, скрученные и изогнутые ветром и жизнью, были в пятнах белых с коричневой каймою грибов.
   - С лошадью здесь не пройти, - сказал менкв и причмокнул. - Можно, конечно, завялить, но возни много.
   Ольг без слов вытащил из-за спины меч и принялся рубить деревья, расчищая проход.
   - Не нравится мне это, - ворчал менкв, недобро глядя ему в спину. За три с половиной часа принц проделал для лошадей сносную дорогу. Долина реки кончалась, они поднялись по пологому склону и вошли в лес. Вокруг стояли мощные древние березы. Глубокие морщины коры закручивались вкруг стволов, ветви, как руки, заламывались в бессилии старости. Между березами рос густой молодой ельник. Ольг устал махать мечом, и теперь путешественники продвигались очень медленно. Багаж цеплялся за ветви, вторая лошадь принца постоянно застревала из-за этого, и менкв давил на интеллект Кормильца, требуя лошадь съесть. Местность продолжала постепенно подниматься. Березняк незаметно перешел в хвойный лес. Сосны возносили красные стволы свои высоко вверх и затемняли кронами нижние ели, и те чахли в тени, но плотно обступали со всех сторон сосны и пили их воду, поэтому великое множество засохших и сгнивших у корня деревьев валялось на земле.
   - Что, - злобно интересовался менкв, - лошадей на себе понесете?
   Принц снова мужественно взялся за меч.
   - Ты затупишь его. - сказал Кормилец, достал из мешка что-то зажаренное и протянул менкву. - Дай ему на время свой топор, ворысь! - попросил он.
   - А не тяжеловат ли будет? - усмехнулся менкв, но топор дал.
   Экшест разрубал упавшие хлысты кусками метра по три и, с помощью своего коня, растаскивал их в разные стороны. Ночевали они в этом же буреломе и здесь же провели весь следующий день, следующую ночь и еще один день.
   - Сильный мальчик, - сочувственно говорил менкв Кормильцу, - и как лошадей любит! Сильнее жизни...
   Наконец кошмар этот кончился и, хотя лес по-прежнему был густ и мрачен, они пошли вперед легко и быстро. А потом как-то внезапно старые огромные деревья уступили место молодняку - тощему, корявому, какому-то желтому на листву. Временами стали попадаться обширные поляны высоких пней - словно погост, с черными обрубками неопрятных памятников - высотой по колено.
   И как-то вечером менкв вывел их к очередной речушке, перед которой огромное поле завалено было ржавым железом.
   - Нам стоит обойти это стороной, - сказал Кормилец менкву.
   - Но тогда мы пропустим самый удобный брод, - упрямился менкв.
   - Ворысь, поверь тому, кого даже волколаки называют на вы: нам нельзя проезжать через это поле. Менкв пожал плечами и свернул. Прежде чем последовать за своими спутниками, Ольг долго разглядывал лежавшие перед ним доспехи.
   - Кажется, - прошептал он, - Юмшан знает, кто здесь дрался. Но что ему за интерес до нашего рода?
   Следующие четверо суток они пробивались сквозь сплошные заросли каких-то колючих кустов. Шли постоянно в гору, но местность была болотистой. Спали на влажном, и Ольг заработал насморк. На четвертый день вечером перед ними внезапно открылись горы. По словам менква, от кромки леса до самих гор было километров пятнадцать. Срединные Горы казались отсюда ровной гладкой крепостной стеной, только видимо, очень старой и частично обвалившейся. И ровная, и гладкая, как стол, каменная пустыня лежала перед ними.
   - Будет ветер, - сказал менкв, разглядывая небо, - и нам нельзя ночевать в Пустоши.
   - Почему? - спросил принц.
   - Я могу забыть о бесплатной медицинской помощи.
   Ночь прошла спокойно, только принц почему-то не спал - все вспоминался ему Ян, и грызла Ольга совесть, будто бы из-за того, что он обесчестил жену брата.
   Утром менкв сообщил, что чувствует себя странно, что настроен воинственно, Кормильца и его ученика, или кто он там? очень любит, так что в обиду не даст. Они построились гуськом и вышли из-под прикрытия леса на камень Пустоши. Солнце только-только поднималось у них за спиной. Было тихо и прохладно, если не сказать холодно. Менкв крутил по сторонам головой и пробовал пальцем острие топора. Кормилец оторопело следил за ним. Ольг был после ночных видений грустный и ничего не замечал. После первых пяти километров Юмшан засек слежку - маленькие черные точки двигались у них за спиной.
   - Кажется, - сказал он принцу, - нас отрезают от леса волки.
   Принц выразил свое полное равнодушие пожатием плеч. Но вскоре менкв остановился и показал рукой уже в сторону гор.
   - Приготовьтесь, - сказал он, - идет Стража.
   К ним стремительно приближался отряд менквов, верхом на волках.
   - Раз, два, три, - считал Кормилец, - восемь штук всего!
   - Это только проверка, - ответил их менкв, - поговорят со мной и все. Ну, разве что, лошадь потребуют... или две. Так ведь не жалко!
   Ольг на это усмехнулся и передвинул удобнее меч.
   - Знаешь, - сказал ему менкв, - все-таки ты - Экшест.
   - Дуралей он, - сказал Кормилец. - Но лошадей, и правда, лучше сохранить.
   - Ну, лучше, так лучше, - философски заметил менкв и оперся для переговоров на топор.
   С криками, смехом и свистом налетел отряд Стражей. Волкалаки расселись вокруг путников кругом, спешившиеся менквы плотоядно разглядывали принца и Юмшана и тыкали в них пальцами, что-то объясняя друг другу. Подошел старший и начал выяснять отношения с проводником. Ворысь криво усмехался и своим родным шипением давал понять, что это - только его добыча. В конце-концов последовала какая-то резкая гортанная команда, Стражи разобрались по волкам и так же стремительно умчались к лесу.
   - Ну? - спросил Кормилец.
   - А нет ли еще поросенка у нас в мешочке? - ответил менкв. Съев на троих двух поросят и индюшку, и запив все это вином из фляжки принца, спутники двинулись дальше. Горы уже были хорошо видны, и хотя менее всего походили на искусственное сооружение, оставляли в Ольге прежнее ощущение крепостных стен. Бледно-серые скалы вертикально поднимались из каменной равнины и изломами уходили на север и юг. В нескольких местах вперед выдвигались утесы - точно крепостные башни, и стены их были в черных оспинах - в дырах пещер, скорее всего.
   - Ты не знаешь, - спросил Ольг Кормильца, - здесь было когда-нибудь море?
   - Не знаю. - ответил Юмшан.
   Менкв держал путь как раз на одну из таких выступавших вперед скал. Солнце поднялось, но по-прежнему было холодно; и небо казалось каким-то серым, хотя не было туч. Наконец, они добрались до подножия скал и в благоговейном страхе разглядывали острые грани, стрелками поднимавшиеся вертикально вверх. На разных уровнях действительно чернели отверстия пещерных входов. Кругом валялись огромные округлые камни, куски скал, и видны были гигантские кучи щебня.
   Менкв повел их вдоль этой природной башни, и Ольг все более убеждался, что не ветер вырвал из нее те куски, что россыпью камней разных размеров лежали теперь у ее подножия. Вдруг в стене открылся разлом и внутри него стали ясно видны полуразрушенные ступени. Лестница была такого размера, что человек, чтобы подняться по ней, должен был влезать на каждую ступень, подтягиваясь на руках. Лестница вела куда-то вглубь скалы, в непроницаемую черноту.
   По мере того, как они огибали этот утес, в стене гор обнаруживался проход - узкое ущелье, вход в которое и закрывала скала с гигантской лестницей. С обеих сторон устья ущелья, из камней и жердей, были построены кое-как низкие домики; в небо поднимался дым, двигались фигурки.
   - В принципе, - сказал Ольг, - мы можем потерять запах и стать невидимыми. Сложнее с лошадьми...
   - Да нет, - сказал менкв, - это - лешаковская деревня. К нам никто не сунется. Если, конечно, местная ворса не вернулась из набега. А ежели вернулась, так сытая должна быть и ленивая...
   Все пространство между основной линией скал и немного отстоящей башней было усеяно крупным щебнем. Каменистая пустыня оказалась вся в ямах и выбоинах, в каких-то бороздах и широких трещинах, дна которых не было видно. От утеса к деревне между камнями петляла узкая тропинка. Они пошли по ней, и чем ближе подходили к ущелью, тем сильнее потели их лошади. Ольгу стало по-настоящему страшно.
   Из деревни им навстречу высыпали маленькие лешие и кикиморы. Шерсть на них росла еще клочьями, и были они скорее забавны, чем ужасны.
   - Менква челка цап-цап-цап! - пели они и бросали в Кормильца и Ольга камнями. Те, как могли, прикрывались руками и плащами, а менкв пытался рычать и грозил расправой, чем смешил набежавшую толпу. При самом въезде на большом плоском камне сидело и грелось на солнышке несколько взрослых кикимор. Все они держали завернутых в какие-то лохмотья младенцев и кормили их своими волосатыми грудями. Ольгу стало противно.
   - Нищета, - вздохнул менкв, - ни поесть что путного, ни одеться нормально...
   Кормилец всунул ему бараний бок. Из ближайших домика выполз старый лешак, слеповато прищурился на проходивших, цыкнул зубом и поковылял по своим делам. Больше они никого в деревне не встретили.
   - Странно это. - сказал Кормилец.
   Эыр бегал от дома к дому, нюхал что-то и вел себя спокойно. Остался позади последний полуразвалившийся деревенский сарай, и они вошли в ущелье.
   - Здесь несколько таких сквозных проходов. - сказал менкв. - Каждый из них охраняется по-своему. Для нас этот - самый безопасный.
   По дну ущелья шло что-то вроде дороги, мощенной огромными, плохо обработанными плитами. Юмшан и Ольг поднялись в седла и пустили лошадей шагом. Менкв шел впереди, пригнув голову и шумно нюхая воздух. Скалы вокруг путников были древние, выветренные, буро-красные. Тонкие, вылизанные ветром пластины известняка торчали из общей массы как обломки крыльев гигантских скульптур. В некоторых местах были видны остатки деревянных сооружений, крепившихся непонятным образом на многометровой высоте. Часа через четыре они наехали на невероятных размеров нескальный рисунок. Часть стены была обтесана на скорую руку, и по ней охрой был нарисован скелет, одетый во множество золотых украшений - браслетов, колец и пронизок. Череп в зубах зажимал палочку, раскрашенную под рузьбу, и у ног грудой валялись лошадиные кости. Под рисунком полукруглой аркой чернел вход внутрь гор.
   - Что это? - спросил Ольг.
   - Одна из дверей внешнего замка. - ответил Кормилей. - В принципе, по коридорам, что прорублены в горах, можно пройти до самого Моря Льда. Хотя меня, почему-то, такая экскурсия не прельщает.
   Обедали всухомятку в одной из многочисленных щелей, что время проделало в отвесных стенах. От скалы тянуло холодом. Еда не доставила радости даже менкву. Потом они долго и уныло брели по дороге, спотыкаясь о неровности плит, и почти не разговаривали. Ольга терзали дурные предчувствия, и он тайком пил подряд из всех бутылочек отцовского ящичка.
   Ночевали посередине ущелья в надежде, что будет теплее. Костер разводить было не из чего, и менкв был категорически против костра, пусть даже никто о нем и не помышлял. Грелись о лошадей, хотя принц очень боялся простудить своего любимца.
   Ни утро, ни день не принесли ничего нового и не слишком приблизили их к концу путешествия.
   - Хочется горячего, - ворчал ворысь, жуя холодную свинину, - а так можно испортить себе желудок.
   Третий день встретил их плотным черным туманом, клубившимся между двух скальных стен, перегораживая ущелья третьей - дымчатой.
   - Ребята, - сказал ворысь, - мы попали в дурную компанию.
   Лошади отказались подходить к туманной стене ближе чем на двадцать метров. Эыр прятался за хозяина, щелкал зубами и поджимал хвост.
   - Духи? - спросил принц, доставая фляжку. - За духов предлагаю выпить.
   Единственный из всех, он видел в тумане плотные низкие тени без рук, ног и голов - что-то вроде шляпок от мухоморов, быстро двигавшихся в разных направлениях. Менкв присутствие Темных Сил Ночного Ветра и Слуг Северной Пыли чувствовал и слышал, и понимал их разговор, но видеть не мог. Что касается Кормильца, то кроме тумана он не видел и не чувствовал ничего.
   - Выпей, - повторно предложил ему принц, - папа лично готовил это для подобного случая.
   Менкв отправился вперед и попробовал провести переговоры.
   - Ну и что ж, что добыча? - спросили его из клубящейся черноты. - Хочется есть - отведи их к ближайшей пещере и ешь. Разрешаем развести костер. Зажарь их, жаренное мясо хранится долго, если, конечно, уметь хранить. Лошадь одну позволяем оставить. Волка - само собой. Но людей на другую сторону проводить не дадим. У нас есть приказ, и мы будем его выполнять.
   Ворысь вернулся мрачный и неуравновешенный.
   - Они говорят, что ты - Экшест, - сказал он принцу, - и велят тебя съесть. Вместе с учеником.
   - Их там не слишком много, - сказал Ольг, - мы можем попытаться прорваться. Как насчет двойников, Юмшан?
   - Мне нужен для этого открытый огонь.
   - Они разрешили развести костер, - сказал менкв, - но только из чего?
   - У меня есть мох. - сообщил принц, снимая со второй лошади один из мешков.
  
  
   - Гхач-о-гхоу-э, - прошептал Юмшан, сыпля в огонь истертую в пыль сухую траву. Стая летучих мышей пронеслась над ними и нырнула в туман. Тени заметались внутри дымчатой стены, и вспышки света окрасили черное красным.
   - Гхач-о-гхой-эо, чор-ын-ыв, - прошептал он, и там, где только что сидел Эыр, вдруг появилась стая серых лесных волков и с громким воем бросилась вслед за мышами.
   - Ну, - сказал Ольг, - теперь наша очередь.
   Юмшан зачерпнул ковшиком приготовленный взвар и плеснул им на принца.
   - Торум угх! - вскричал он. С писком, подобным писку маленькой полевой мышки, принц Ольг Экшест стал стремительно удваиваться и утраиваться. Когда в ущелье собралось до пятидесяти Ольгов, ворысь протрубил ртом боевой сигнал, и все Экшесты обнажили мечи.
   - Слушай мою команду, - по-молодецки велел Ольг. - Пленных не брать, раненных не оставлять, вперед, круши их и режь!
   Сорок девять двойников Ашского принца кровожадно ощерились и помчались рубить туман.
   - Очень быстро, Юмшан! - сказал принц Кормильцу, подхватывая из рук менква мешочек трав. Кормилец садился в седло.
   - Ворысь, - позвал он, - садись сзади...
   - Нет, нет, - уверил поспешно менкв, - я за вами бегом.
   Прикрываясь мечами Ольговских двойников, они влетели в туман друг за другом, и помчались в сумеречной мгле вперед по ущелью.
   - Эыр! Эыр! - кричал Юмшан.
   Волк держался от хозяина слева, успевая кусать сгустки теней за то место, где, по его представлениям, должны быть ноги совершенно у всех существ. Ольг ткнул в налетавших духов пару раз мечом, брызнул какой-то отцовской водой, и на этом его ратные подвиги кончились. Основную тяжесть удара приняли на себя двойники. Лезвия рассекали тени, не причиняя им вреда, а те наползали на лошадей и всадников и, сопровождая свои действия шипением и причмокиванием, сдирали и с тех и с других живьем кожу. Рожденные магией Ольги не знали боли и продолжали работать мечами, чем приводили духов в неописуемую ярость. Кровь заливала ущелье, и куски мяса и разломанные кости валялись кругом под ногами. Серых волков уже растоптали всех до единого, и только летучие мыши вносили полезную сумятицу в ряды духов, крыльями своими устраивая ветер. Несколько темных сгустков оказалось порвано, и их обрывки жались теперь к скалам, тихонько скуля.
   - Великое небо, - шептал Кормилец, - меня, кажется, сейчас вырвет.
   Менкв устало сопел у стремени.
   - Не упрямься! - орал на него Ольг. - Ведь есть же вторая лошадь!
   - Я лошадей тоже ем, - объяснял на бегу менкв, - и, поэтому, боюсь.
   Вдруг черные сумерки липкого тумана кончились, и снова чистая дорога была перед ними.
   - Сколько нам осталось? - спросил Ольг.
   - За сутки бы добежали до Пустоши-с-той-стороны. - подсчитал менкв.
   - Скверное дело, - констатировал принц и пришпорил коня.
   Вечером за их спиной тонкой черной полоской обозначилась погоня. Менкв совсем выдохся - у него заплетались ноги. Но все понимали, что даже если ворысь сядет теперь на коня, им не уйти от духов Алмазных Скал. Принц в ужасе подумал о том, что с лошадьми придется расстаться.
   - Стой! - сказал он, натягивая повод. - Спешиваемся!
   - Нет, нет, - пытался остановить его Юмшан. - Впереди есть еще дверь, давайте укроемся в коридорах Теххума!
   - Я не пойду к аламам! - заявил менкв. - Слуги Ветра ужасны, но ворысь не может вынести даже вида Меченосцев. Я там надвое расколюсь!
   - Спокойно, дерево, - похлопал его по плечу Ольг. - Мы не пойдем внутрь, мы полезем наверх. - и он принялся вытаскивать из седельных сумок веревки, крючья, клинья и когти на сапоги.
   - А если я упаду? - тихо спросил менкв, с ужасом рассматривая то, что ему дали.
   - Расколешься надвое. - успокоили его.
   Очень быстро под руководством принца они изготовились лезть на скалу.
   - Я боюсь, - признался Юмшан.
   - Говорил, давайте лошадей съедим. - хныкал у них за спиной менкв. - А теперь все в песок уйдет...
   - Не уйдет, - прошептал Ольг, целуя своего коня. - Ты у меня умный, - сказал он ему, - постарайся остаться живым! Волк вас проводит.
   - Да хранят вас крылья огня! - крикнул Юмшан, шлепая Эыра. Волк рванулся вперед, к дальнему выходу из проклятых гор, и лошади, попрощавшись с людьми коротким ржанием, последовали за ним.
   - Должны успеть, - заверил себя Экшест, - все-таки налегке...
   Менкву объяснили, для чего нужно забивать в камень стены клинья. Менкв держал обеими руками мешок с продуктами и доказывал, что у него не получится.
   - Брось мешок, - приказывал Ольг, - сутки без еды продержимся.
   - В договоре была указана кормежка, - оправдывался тот, не отпуская мешка. Наконец, багаж был привязан к нему на спину, и путники начали восхождение. С огромным трудом они поднялись метров на тридцать, когда стало стремительно темнеть. Ольг помог Кормильцу и менкву закрепиться на стене, и они начали готовиться к ночевке. Ворысь что-то жевал, остальным не хотелось. Принц уже засыпал, когда к нему вдруг пришло ощущение опасности.
   - Ты слышишь их? - спросил он менква.
   - Да. Они только что добрались до нас и теперь решают, что будет лучше: ждать, пока мы упадем, или послать донесение.
   - Ага, - сказал довольный принц, - как я и думал, заползать вертикально они не умеют. А куда здесь посылают донесения?
   - Понятия не имею, - ответил ворысь. - Я существо свободное, никому никогда не служил и в подобных вещах не ориентируюсь. Наверное, хозяину.
   - Спасибо, - зевнул Ольг, - до этого я сам догадался.
   Рано утром, как только взошло солнце, они одолели оставшиеся до вершины пятнадцать метров. Влезая на плоскую крышу Срединных Гор, Ольг помахал рукой клубящимся внизу теням.
   - Никогда так больше не делай. - отругал его Юмшан. - Тебя могли запомнить по жесту. Везде, в любой земле и в любом государстве, есть люди, птицы, животные и прочие создания, готовые служить врагам твоего рода. Ты не успеешь сказать дома: "Вот я вернулся", как тебя выследят и убьют. И ладно, если только тебя одного.
   - Экие страхи в такое прекрасное утро! - улыбнулся Ольг, сматывая веревку.
   Сверху Срединные Горы казались длинным широким бараком с плоской крышей, которая местами провалилась внутрь, и ее обломки засыпали верхний этаж. Прямо перед путешественниками был огромный круглый резервуар, наполненный водой. Чуть подальше - еще один, но уже пустой и сухой, похожий по форме дна на яичную скорлупу. Между ними на ровной каменной площадке валялись обрывки цепей совершенно невообразимых размеров. Спутники построились в колонну и медленно пошли вдоль самого обрыва, потому что высота пугала их меньше черной воды ближайшего пруда. Менкв жаловался, что у него кружится голова, и ему советовали не смотреть вниз. Ворысь оправдывался, уверяя, что от природы он любопытен.
   - Ничего я не понимаю, - признался на дневном привале Кормилец принцу, - не может менкв, даже если его круглосуточно кормят жаренным мясом, так любить людей.
   - Так ведь мясо-то он запивает вином из моей фляги. - усмехнулся принц.
   Во второй половине дня впереди обозначилась граница Гор, и зазеленел лес, видимый пока только своими верхушками. Ведомые менквом, Ольг и Юмшан прошли сквозь полуразрушенный лабиринт коридоров, выходивших на поверхность откуда-то из глубины. Пол и лестницы залиты были какой-то студенистой массой неопределенного, но неприятного цвета. На обвалившихся стенах еще заметны были следы магических надписей. Приближался обрыв внешней стены, Пустошь за ним и далее - лес. Наконец, они перепрыгнули через последнюю трещину и встали над кромкой скал. Мир впереди был огромен. Синее небо и зеленый лес делили надвое горизонт, и тонкой иглой из зеленого в синее видна была башня Тараоуна. Долго Ольг смотрел на нее, пытаясь уловить в своем сердце хотя бы малейшее предчувствие зла.
   - Ты был прав, - сказал он Кормильцу. - Она слишком красива, чтобы убивать.
   - Нас ждут внизу! - крикнул менкв, заглядывая в пропасть. Большой отряд леших, вооруженных копьями и луками, собрался у подножия горы.
   - В чем основная проблема? - спросил себя Ольг. - В веревке. Потому что можно сделать невидимым принца, Кормильца и даже почтенную ворысь, но веревка...
   Между тем, ждать они не могли. Юмшан напомнил обоим своим спутникам, что вторая ночь на крыше Теххум-ыр-ана может стать последней в буквальном смысле.
   - Очень опасно быть ночью на Пустоши-перед-Камнем, но спать на крыше чужого дома, когда хозяева предупреждены...
   - Я очень боюсь здешних хозяев, - соглашался с ним менкв.
   Наконец дело решилось: все трое выпили из склянки папы Экшеста и, в соответствии с написанным на ярлычке, потеряли запах, форму и цвет. В маленькие трещины метрах в трех от обрыва были забиты клинья с насечками, и три веревки были завязаны вокруг них специальными узлами.
   - Главное, - сказал невидимый даже для своих спутников Экшест, - это нам не поубивать друг друга. Поэтому, как только спустимся, сразу расходимся в разные стороны. Менкв - налево, Юмшан - направо, я иду прямо.
   - Я же просил... - начал было качать права менкв.
   - Разговорчики! - оборвал его Ольг. - Кто у нас командир?
   - Вы, ваше высочество! - подобострастно отчеканил ворысь. Кормилец от изумления открыл рот.
   - Молодец, - похвалил менква принц. - А теперь - начали спуск!
   Веревки петлями упали вниз вдоль каменной скальной стены. Лешие внизу заволновались и изготовились к бою. Трое путешественников начали спускаться каждый по своему канату со скоростью, соответствующей ловкости и силе каждого из них. Не имея возможности равняться по другим, Ольг спустился первым. Лешие и волки обступали его плотной стеной, задрав морды и головы вверх. Какое-то время Ольг пытался по шевелению соседних веревок определить, где находятся его спутники, но потом признал это делом безнадежным. "Власть Торум и сила неба! - сказал он себе, - как же мне между всеми ними пробраться?" Будучи по природе своей человеком храбрым, но при этом сообразительным, принц опустился на четвереньки и начал медленно петлять между лохматыми волками и не менее волосатыми ногами леших. Стараясь дышать ртом, чтобы его не тошнило от запаха присутствовавших, Экшест прополз уже половину кольца осаждавших, как вдруг сзади, у самой скалы, возникли шум и суета. Судя по победному рыку, с горы спустился менкв. Неизвестно, что более подогревало его воинственный пыл - колдовское вино принца, заставлявшее ворысь служить людям, или мешок с остатками жаренного мяса, который менкв любовно прижимал к животу. Так или иначе, но опустившись на землю, он не нашел ничего лучшего, как толкнуть стоявшего рядом лешего и наступить его волку на хвост. Волк взвыл, леший заверещал, кто-то ткнул наугад копьем, полетели стрелы, и в бой вступил Кормилец, который подумал, что нападают на Ольга. И он, и менкв лихо скакали между тыкающими во все стороны копьями, но сквозь такое количество врагов пройти не могли. Ольг Экшест громко выругался и обнажил меч. Услышав среди себя чужой голос, лешие на мгновение замялись, и трое из них лишились голов. После этого обе сражающиеся стороны развернулись во всю.
   - В стороны! - орал Ольг, вращая мечом. - Расходимся в разные стороны!
   Кормилец тут же подтвердил воплем "Ага!" свою готовность повиноваться, но менкв молчал - он был слишком занят. Принц начал пробиваться сквозь наседавших на него волков, яростно рубя оскаленные морды. Несколько особенно огромных зверей, уже полумертвыми, дотянулись до него и оставили на плечах принца знаки своих когтей. Из воздуха падала на камень Пустоши-с-той-Стороны кровь, отмечая путь младшего Экшеста. Волки лизали капли и красный огонь безумия вспыхивал в их глазах - они признавали родство Пентгхума.
   Лешие сосредоточили свои атаки на Кормильце и менкве, пытаясь беспорядочными ударами копий вокруг себя перекрыть им путь от стены Камня. Юмшан выказывал ловкость, силу и богатый опыт. Захватывая ближайшее из выброшенных в его сторону копий подмышку и отрубая ему острие, он тут же сближался со своими противниками практически вплотную, и в мертвой зоне пережидал их ярость, чтобы потом поймать и обезглавить очередное копье. Медленно, но верно он продвигался вдоль скал направо.
   Менкв никуда не шел, мешок с припасами оберегал, а нападавших убивал огромным своим топором.
   Серьезно укушенный в ногу, Ольг вырвался наконец за кольцо нападавших и принялся перевязывать раны, чтобы лишить врагов возможности отыскать его. Пару раз на него случайно натыкались волки, которые, как только он прошел сквозь них, принялись парами прочесывать площадь вокруг места драки, но принц легко и быстро их убивал и переходил на новое место. Когда кровь отовсюду течь перестала, Ольг какое-то время решал, как ему быть: уходить или лезть снова в спину лешим и волкам, помогая своим приятелям, но тут в поединке возникла пауза, которую Экшест истолковал, как конец, и спешно поковылял в сторону леса.
   "Все это мило, - сказал он себе через полчаса, убедившись, что его не преследуют, - но вот уже сумерки, а я - один".
   Умение быть невидимым сыграло с ним злую шутку: пройдя сквозь врагов, он ушел мимо друзей. Небо быстро бледнело, и слепые сумерки покрасили черной краской скалы позади принца и камень у него под ногами, и лес впереди. В мешке был только засохший хлеб. Ольг жевал на ходу, пытаясь унять охватывающую его дрожь. Странные тени пролетали у него над головой. Когда уже совсем стемнело, по Пустоши проехали цепью менквы на волколаках. Экшест стоял не шевелясь, пытаясь угадать в просвет между двумя соседними всадниками. Волколаки шли низко опустив морды, пощелкивая зубами. У многих капала с брыл слюна. Менквы изредка тыкали перед собой мечами и крутили головами по сторонам, прислушиваясь и принюхиваясь. Когда цепь миновала Ольга, Экшест понял, что у него мокрые штаны. "Какой стыд!" - подумал он, краснея.
   Небо было затянуто дымкой, и ни звезды, ни луна не скрашивали ему одиночества и не помогали идти через страшный враждебный мир. Подозрительные звуки начали слышаться принцу: кто-то вздыхал рядом, шмыгал носом и тихо-тихо говорил что-то народе: "сейчас..." Было очень холодно. Изо рта шел пар. Пальцы, сжимавшие эфес, не чувствовали себя. "Как я буду драться..." - в тоске спрашивал ночь Ольг. Всюду мерещились ему тени призраков, и темные клубки засад, страх завладел душой и телом принца, ноги подгибались, и он едва шел. Казалось, пытке не будет конца. Не понимая, что он делает, принц начал тихонько скулить. И тут же тени со всех сторон стали как будто четче, и Ольг упал.
   Сколько он пролежал без сознания, Ольг не понял. Было все еще темно, но страх несколько притупился, и принц разобрал, что зубчатая стена леса совсем близко. Он встал и опять пошел, хотя уже не верил, что сможет до нее дойти. Распухла укушенная нога, каждый шаг рождал резкую боль вверх по икре. "Мажут ядом клыки, - думал Экшест, - гады вислохвостые..." И снова случилось то, что он ждал всю ночь - впереди в темноте завыл волк. Ольг остановился. Решил, что боя не миновать, а потому нужно передохнуть и приготовиться. Вой приближался. Послышался конский топот, что было очень странно, а потому особенно страшно. Экшест расставил широко ноги и обоими руками взялся за украшенную сердоликом рукоять меча. "Сохрани меня, Торум Света!" - попросил он, поднимая меч на уровень глаз. Впереди замаячили еще неясные силуэты. Выл волк, стучали дробно копыта. Вдруг мимо Ольга пропрыгал Эыр.
   - Стой! - закричал принц. - Эыр! Эыр! Вольга! Мурша!
   Лошади встали, услышав родной голос. Ольг ласкал коня своего невидимой рукой, а Вольг пытался найти хозяйское плечо, промахивался, косил испуганно в темноту, но не уходил.
   - Вольг, Вольг, - шептал принц. Подошел Эыр, сел рядом, тихонько скуля.
   - Где Юмшан? - спросил его Экшест. - Где твой Хозяин, волк?
   Волк поднял острые уши и долго смотрел единственным глазом в пустоту, говорившую голосом друга его повелителя. Потом он понял, что Хозяина нет здесь и в тоске и страхе за его жизнь задрал кверху морду, завыл протяжно и застучал по камню Пустоши хвостом.
   - Иди, ищи его! - велел принц. - По лесу ищи, в ту сторону, вправо, - но волк не видел указующей руки, - вперед иди, вперед, по лесу...
   И Эыр вздохнул, попрощавшись с лошадьми.
   - Ну, мои милые, - сказал принц, поднимаясь в седло, - будем считать, что самое страшное осталось позади. Обратно поедем через Пермь...
   Он дал шпоры, и волк и лошадь Юмшана вскоре слились в маленькое черное пятнышко. Странная грусть владела Экшестом, пока конь галопом нес его к лесу. Но не Кормильца жалел он, а менква, который казался Ольгу таким забавным и добрым.
   - Всего-то лишь кусок жаренного мяса, - бормотал он, - разве это большая плата за доброе сердце?
   Первые деревья приняли принца в свою тень. Сразу же страх совсем отпустил его нервы, и шепот перестал терзать слух. Можно было спокойно ночевать, но рассвет уже угадывался по тускнеющим звездам, которые открылись в просветах между деревьями, как только Ольг покинул Пустошь. Перед ним лежала страна Утсов, и вспоминая белую иглу Тараоуна, Ольг думал, что легко найдет своих братьев, и легко оживит их, и все вместе они решат загадку двух одинаковых лиц, написанных тушью на желтом шелку, которые, как был уверен теперь Экшест, не имеют никакого отношения к Башне Тысячи Окон.
   Небо совсем побелело, елки из черных стали темно-зелеными, кони спокойно шли между ними по ровной лесной дорожке, и принц уронил голову на грудь, уснув в седле сном, в котором не было снов.
  
  

Глава 8

Лилиии Хеллехелас

  
  
   Пять дней принц Ольг Экшест провел у кромки леса в виду Пустоши-перед-Камнем, ожидая своих потерявшихся спутников, и пятый день вернул миру возможность видеть Ашского принца во плоти, а не размытой тенью в тумане утра и раннего вечера, как к тому привыкли лошади Ольга. Пять дней принц привидением курсировал по лесу вдоль Камня, надеясь отыскать следы Кормильца и менква, к которому, как оказалось, он особенно привязался. Все это время патрули волков охраняли Пустошь, днем и ночью прочесывая ее с юга на север. Лес кормил принца грибами и съедобными корнями, но нежный желудок плохо переносил такую пищу, и Ольг очень страдал.
   Лес прятал принца, но только до тех пор, пока Экшест оставался невидимым. Чахлые березы и тощие ели, ветки которых зеленели только у самой верхушки, не создавали тени между стволов и корней, не закрывали зеленою сеткой листвы просветов между деревьев, и на пятый день Ольг был вынужден уходить от Срединных Гор. Настроение у него было отвратительное, и ни чудесная погода, ни хорошая лесная дорога, ни веселая зеленая крыша над головой не могли развеселить Экшеста и прогнать неприятные мысли о том, что спутники его могли погибнуть, тогда как он остался жить и теперь уезжает прочь, даже не выяснив, что с ними стало. Сердце робко говорило ему, что с Юмшаном и менквом все хорошо, но боясь выдавать желаемое за действительное, принц не слушал себя, удрученный.
   Лес понемногу густел. Дорожка вилась вокруг низких холмов, на которых ели, сосны и пихты сменяли друг друга, окончательно вытеснив березы и ольху. В сырых ложбинах, в маленьких болотцах густо рос шиповник. Алели мятыми пятнами его цветы. Небольшие поляны, через которые проезжал Ольг, гудели множеством мух, оводов и слепней. Травы стояли лошадям по бабки. Как-то утром из кустов высунул свою горбоносую морду лось и проводил Ольга взглядом, меланхолично жуя. С вялым удивлением отмечая индифферентность сохатого к людям, принц стрелять в него не стал - ему, почему-то, не хотелось мяса. Впрочем, для него грибы были тоже мясным блюдом, хотя Ольг предпочитал им саранки, дикий щавель и настой листьев лесной смородины. Кое-где попадались малинники, но ягода была в этот год мелкая и совсем еще зеленая. К тому же, собирать любые ягоды было лень.
   Большую часть времени дня, если он не ел и не корил себя за предательство товарищей у стен Теххум-ыр-ана, принц думал о братьях своих, о каменном сне, о снадобье в красной бутылке и о тех легендах, в которых рассказывалось о пробуждении от такого сна. Они являлись в мир под разными именами: "Каменное Сердце", "Гость", "Бессмертный", "Сильнее Других"... И у всех у них была одна и та же участь: вставшие от заклятий, они не были вполне людьми, и что-нибудь да оставалось у них каменным. И множество разных бед и несчастий несли они в разные земли, обязательно убивая тех, кого знали, когда еще были людьми, кто любил их или был с ними в родстве. Сами же Гости оставались неуязвимыми для простого оружия, и без вмешательства кого-нибудь из Торум ни один из вставших из камня не покинул этот несчастный мир. И Шекш Болислав, и Ольг хорошо знали тексты старых преданий, и старший Экшест не верил и не надеялся, но младший, считавший, что звезды хранят его и ведут, и судьба его умнее его самого, был полон решимости оживить Яна. Что касается старшего брата... Ольг не знал его, и родители ничего не рассказывали ему о Всеволоде Экшесте кроме того, что тот тоже знал магию трав. Оживлять Яна было почти безопасно: любивший проводить дни в библиотеке замка Аш был безобиден, к тому же, он был понятен Ольгу. Целиком весь, и младший Экшест мог представить любую мысль, приходившую в голову брата, любое желание, мучившее его сердце, любого из Торум, шептавшего Яну на ухо слова.
   Утром одного из дней, которых Ольг не считал, он приехал к арке, открывавшей страну Утсов. Принц посидел в ее тени, перекусил, помолился синему небу и, ведя лошадей в поводу, ступил за порог гиблой для Экшестов земли.
   Сверяясь с картой, которую начертал для него отец, Ольг отправился по желтой песчаной дорожке мимо заботливо очищенных от нижних сухих веток елей к месту, где Всеволод встретился с принцессой Алмазных Скал. Он пытался представить себе старшего брата. Его голос, его манеру держаться в седле, поведение со слугами... Здесь ехал его свадебный поезд. Наверное, было много суеты и много смеха, и престарелые дядьки, посланные сопровождающими, давали ему советы без конца.
   Хвойный лес сменился вдруг серо-желтым осинником. Полусгнившие листья устилали дорожку ковром, и лошади путались в прелом толстом ворсе. Предчувствие легкой беды охватило Ольга, но он не обратил внимания, приписав нежданную грусть влиянию тонких сероватых стволов и запаху плесени: он всегда странно ощущал себя среди осин и ольхи. Медленно лошади шли рядом с принцем, нервно раздувая ноздри, словно принюхиваясь к чему-то. Вдруг открылась большая поляна, вытянутая полумесяцем с востока на запад, и у дальнего края, в окружении каких-то кустов, Ольг увидел лежавший на боку плоский камень, чем-то напоминающий упавшую лошадь и всадника на ней.
   - Ну, вот, - сказал принц лошадям, - одного мы нашли.
   Он вышел на поляну, но конь его заржал и замотал головой.
   - Ты чего? - удивился Экшест. - Идемте! Здесь кроме нас никого нет.
   Но лошади упрямились. Ольг пожал плечами, расседлал их и пустил пастись. Только его длинноногие друзья предпочитали оставаться в тени деревьев. Тогда принц один пошел к камню, и вновь нехорошо стало у него на сердце. Здесь не было уже грустных деревьев, и нужно было считаться со знаками Торум. Ольг огляделся, пытаясь представить возможную напасть. Сильно пекло солнце. Слабый ветер играл в траве. Мухи крутились вокруг принца, пытаясь залезть ему в ухо. Это было неприятно, но не смертельно. Над камнем дрожал воздух, и в этом не было ничего удивительного. Правда, принцу казалось, что вместе с мухами еще кто-то кружится рядом с ним, наблюдая и выжидая. Чем ближе Экшест подходил к кустам, у которых гранитом лежал старший брат, тем сильнее дрожал воздух, и странно как-то шевелилась трава, словно большие рыбы плавали у самой поверхности почвы, раздвигая плавниками стебли и листья. Ольг обнажил меч, хотя не понимал, с кем он может тут драться. Как только сверкнула на солнце сталь, тишина упала со всех сторон на поляну. Не стало ветра, и никто больше не шевелил траву у ног. Принц явственно ощутил, что на него смотрят; и хотя он уже знал про себя: Ольг Экшест - не трус, ему ужасно захотелось бежать прочь отсюда.
   - Кто здесь? - спросил он хрипло и ткнул перед собой мечом.
   - Вы неправильно отгоняете шпионов, принц, - неожиданно сказали за его спиной. Ольг вздрогнул, в животе у него сделалось нехорошо, и он резко повернулся, перекидывая меч из правой руки в левую и вытаскивая из-за пояса кинжал.
   Перед ним стоял гнедой жеребец. Верхом на жеребце сидела девушка его лет с лицом злополучных портретов, написанных тушью на желтом шелку. Ольг сделал пару шагов назад.
   - Вы устроили у нас в замке настоящий переполох, - продолжала она, - что Вы здесь делаете?
   Ольг молчал в совершенной растерянности.
   - Кажется, Вы не хотите со мной говорить?
   - Почему же, - пробормотал он, - Вы красивая девушка...
   Она легко рассмеялась и соскочила с седла.
   - Нам так и не пришлось познакомиться с Вами, - сказала она, - Я - Агва. А сестра, которую Вы уже видели, - Оог.
   - У вас веселые имена, - кивнул головой Ольг, изображая церемониальный поклон.
   - Вы не хотите убрать меч? - спросила Агва.
   - Зачем? - удивился Экшест. - Я к нему привык.
   Она попыталась подойти к нему ближе, но Ольг от встречи уклонился, и они сделали по поляне первый круг.
   - Вы меня боитесь? - ласково интересовалась девушка.
   - Что Вы! - фальшиво восклицал Ольг. - Мне так приятно быть рядом и смотреть на Вас...
   Наконец Агва остановилась, надула губки и капризно сказала:
   - Мне это совсем не нравится. Сначала Вы приезжаете свататься, потом исчезаете, все Вас ищут, а бородатый старик вовсе сходит с ума и советует отцу запереть нас в наших комнатах. Теперь я Вас встречаю у самой границы, в окружении Бледных Лисиц, с обнаженным мечом, и пытаюсь помочь Вам, а Вы бегаете от меня кругами, словно я - привидение вашей матери!
   Ольг не выдержал и расхохотался.
   - Вы просто очаровательны! - сказал он.
   - Вы тоже мне нравитесь, - призналась простодушная Агва. - А сестра так просто в Вас влюбилась, принц Ян.
   Ольг вздрогнул и снова сделал шаг назад.
   - Что с вами? - участливо спросила она.
   Тогда принц вдруг подошел к ней, взял за подбородок и заглянул в глаза. Агва испугалась, увидев в сжавшихся в точку зрачках крылатую тень.
   - Милая моя, - сказал негромко Ольг, - Вы уверены в том, о чем говорите?
   Агва преданно хлопнула ресницами. Ничего кроме неискушенного любопытства к мужчине и к своим ощущениям от него Экшест в глазах не прочел. Он отпустил ее, опустил свои руки и в задумчивости посмотрел на дрожащий воздух вокруг них.
   - Лисицы? - спросил он сам себя.
   - Нужно жечь смолу, - сказала Агва, - папа всегда так делает, когда кто-нибудь приезжает к нам в гости со стороны Срединных Гор. Это его Петртан научил.
   - Кто?! - воскликнул Ольг, думая, что ослышался.
   - Ваш бородатый старик, - пожала плечами княжна. - Разве я неправильно произнесла его имя?
   Экшест снова внимательно оглядел ее, думая, что он не готов к таким испытаниям.
   - Я хочу попросить тебя оказать мне одну довольно странную услугу, - сказал он. - Видишь ли, я поссорился со своими спутниками и поэтому хотел бы вернуться в Башню незамеченным. Ты поможешь мне сделать это?
   - Действительно странная просьба, - усмехнулась Агва. - Но, пожалуй, я выполню ее с удовольствием, и даже не буду спрашивать, зачем Вам все это нужно...
   - Сделай милость, называй меня на ты...
   - Боюсь, мне не позволит мое воспитание...
   - Куда я попал... - пробормотал Экшест.
   Не имея под рукой смолы, они жгли листья. Дым стелился по земле, и вновь появившийся ветер гонял его кругами, преследуя Ольга и Агву. Принц и княжна кашляли и обливались слезами. Агва уверяла, что Бледные Лисы все еще здесь, и вообще, священный обряд Встречи выполняется с песнями и танцами, но Ольг плясать не желал. Приближался вечер. Княжна должна была возвращаться в Тараоун. Ольгу предлагалось приехать уже за полночь, и тогда Агва бралась провести его в замок и спрятать у себя комнате. Мрачный Экшест подбрасывал в костер новые листья, кивал, думал о братьях своих и их невестах, и не знал, на что ему решиться. Агва нравилась принцу, и Ольг не был уверен, что долг брата перед братом удержит его от некоторых вольностей.
   - Вечером наступает такой момент, - сказала ему на прощание княжна, - когда Бледные Лисы уходят, а совы не успевают еще прилететь. Если, конечно, совы будут охранять этот камень. А зачем он вам нужен, принц?
   - И когда же Лисицы уходят?
   - У нас это называют "слепыми сумерками"...
   Агва оказалась права, и когда воздух стал серым, и тени окружили каждую вещь мира со всех сторон ободком блеклой тьмы, принц вдруг понял, что путь к камню свободен, и у него есть несколько минут чтобы наложить на старшего брата свои охранные чары.
   - Не нравится мне все это, - бормотал Ольг, быстро рисуя на гранитном боку нужные знаки, - в сущности, что знаю я о судьбе? Зато я точно знаю теперь, что кто-то там, наверху, очень не любит мой род...
   Отцовская книга считала, что для охраны любого места нужно заключить его в несколько вложенных друг в друга кругов, расставив по периметру вписанного в больший из них равнобедренного треугольника семьдесят семь рун "В". Но Ольг знал еще одну книгу, в которой ветка яблони училась жизни у трав, а когда отцвели ее цветы, она сама отломила себя, чтобы не знать того, что будет дальше. "Хо, хо-хом!" - написал Экшест, добавляя к теням ночи вокруг камня еще одну, крылатую тень. Он достал из мешочка у пояса нож, на котором мать его совершила когда-то Белый Обряд, и, положив его к себе на колени, он медленно прочитал нараспев:
  
   Не забыт тот, кто спит.
   Не потерян тот, кто идет.
   Не обессилел тот, кто ждет.
   Свободен тот, кто молчит.
  
   И в этот момент со стороны леса, неся на крыльях страх темноты, большие черные тени атаковали камень и Ольга рядом с ним. Принц выхватил из-за спины меч, но совы, едва долетев до него, почему-то вдруг развернулись и с уханьем, более напоминающим проклятия, улетели обратно в сторону Срединных Гор.
   - Заклятие принято, - тихо сказал в ухо принцу чей-то голос.
   - Никогда, - ответил себе на это Ольг, - никогда я не хотел быть волшебником, а теперь и вовсе этого не хочу. Боги мои, как мне противно!
   Следовало добавить: и страшно, но Экшест скрыл от себя это маленькое дополнение. Он вернулся к своим лошадям и, не вкладывая в ножны клинок, сел в седло и поехал к Башне Тысячи Окон, пытаясь больше не размышлять.
  
  
   Парк казался темно-темно зеленым. Песок дорожек слабо светился, отвечая неполной луне, висевшей справа внизу обкусанной коркой белого хлеба. Даже ночью Башня казалась прекрасной; и черные пятна окон и густая тень висячих садов, и лестницы, спиралями обнимавшие замок, делали ажурной и легкой массивность крепостных стен. Тараоун казался Ольгу тонкой и хрупкой иглой, инкрустированой и черненой. Принц долго стоял и смотрел на нее, думая о цвете неба, о законах травы, о песнях прозрачной воды и глазах княжны Агвы.
   Снова сомнения охватили его, но знание будущего говорило Ольгу, что не было другого пути ни у братьев, ни у него самого.
   - Я не люблю тебя, Агва, - сказал он, тронув коня, - но мне очень хочется целовать твои губы.
   Среди темных зарослей вдруг открылся низкий сарай, из которого через щели бревенчатых стен и дыры в крыше, покрытой лыком, вырывался желтый теплый свет. Дверь была приоткрыта, и на пороге угадывался стоящий человек.
   - Принц? - спросил он подъехавшего Ольга.
   - Я, - ответил Экшест, останавливаясь.
   - Мне было велено принять ваших лошадей. Княжна ждет у второго крыльца.
   - Спасибо, любезный, - сказал озадаченный Ольг, - а что здесь называют "вторым крыльцом"?
   К нему подошел немолодой уже мужчина и принял повод.
   - Северное крыло, третья арка, - сказал он, кланяясь. - Впрочем, там должен гореть фонарь...
   - Я все больше запутываюсь в происходящем, - сообщил конюху Ольг, - не говоря уже о происшедшем. Ты давно служишь княжне?
   - С рождения, принц.
   - Тогда она удивительно сохранилась! - усмехнулся Ольг, уходя в сторону башни. Он несколько волновался, так как не умел ориентироваться по звездам, и что северное крыло, что южное - ему было все равно.
   Только подойдя к Тараоуну вплотную, Экшест понял, что замок был не просто огромен, он был величественен. Его строили или Торум, или кто-то из смертных, кого поразила тяжелейшая из форм безумия - мания божественности. Казалось, что звезды вращались вокруг вершины башни - в недосягаемой для смертных вышине.
   Ольг обошел вокруг колоннады, поддерживающей висячие сады, осмотрел главный вход, не понимая, почему такие большие ворота не охраняются, и совершенно случайно наткнулся на второе крыльцо, где сидела и ждала его появления княжна страны Утсов, но без фонаря.
   - Как у вас получается жить в храме? - спросил ее Ольг, поднимаясь следом по узкой винтовой лестнице.
   - Мы просто дружим с богами, - сказала княжна.
   - Вам не нравится имя "Торум"?
   - Не знаю. Папа сердится, когда мы употребляем чужеземные слова, но по-моему, Им - все равно...
   Агва ввела Экшеста в комнату, изогнутую дугой.
   - Вот, - сказала она.
   - Но здесь только одна кровать! - воскликнул Ольг.
   - Неужели Вы, принц, заставите меня спать на полу?
   Утром Агва принесла Ольгу завтрак. Впервые в жизни младший Экшест не смог посмотреть в глаза девушке, которую только что сделал женщиной.
   - Что хочет делать сегодня мой король? - спросила, смеясь, Агва, для которой день этот был удивительно ярок на цвета.
   - Думаю, мне следует поговорить с твоим отцом, - сказал задумчиво Ольг.
   - Князь куда-то уехал, - сообщила княжна, - и вряд ли скоро вернется: он очень боится войны. Правда, я в этом не разбираюсь. Сестра говорит, что у вас что-то случилось в Большом Зале, но не рассказывает подробнее...
   - А... мой старик? - прервал ее Ольг.
   - Он тоже уехал, еще раньше отца. Сказал, что надеется выяснить нашу с сестрой судьбу. - Она вдруг помрачнела. - Представляешь, - сказала княжна, - он заявил нам, что мы вообще не должны были появиться на свет!
   - Не представляю, - проворчал Ольг, вылезая из-под одеяла. - Ты покажешь мне замок?
   До обеда они обошли галерею, библиотеку, Каминный Зал и заглянули в кабинет князя Арпада. Ольг в пол-уха слушал болтовню прелестной Агвы, а убранство показываемых ему покоев вовсе не замечал, мучительно соображая, что могло случиться здесь с Яном и, если он тоже превращен в камень, то где этот камень находится. Кроме того, принца смущало одно обстоятельство: по словам отца, Всеволода усыпила девушка, изображенная на портретах, присланных в Аш; но кандидатура Агвы решительно не подходила, и Ольг не видел, кем может ее заменить. "Или я неправильно трактовал написанное кровью на моем мече?" - в который раз спрашивал себя принц.
   Они осмотрели часть висячих садов: теоретически, Экшест допускал, что брат лежит в одном из них. Потом они поднялись на самый верх, и Ольг остался там, а Агва пошла к сестре, потому что еще вчера договорилась съездить с ней на прогулку. Коридор галереей охватывал башню, выходя окнами на север, запад, юг и восток. Принц взял один из стоявших у стены стульев, сел у стекла и принялся рассматривать открывавшийся вид. Во все стороны от Тараоуна расстилались леса. Сплошное зеленое застывшее море, пологими волнами накатывавшееся на светло-серую полосу Срединных Гор. Отсюда Камень просматривался на многие десятки километров, и невозможно было даже маленькому отряду выступить от него в поход без того, чтобы этого не заметили люди князя Арпада. Далеко на севере Ольг видел белую дымку, скрашивавшую переход земли в небо и неба в землю. Где-то там, к счастью, дальше чем далеко, было Море Льда, зловещей тенью встававшее в любой из забытых ныне легенд. Ольг думал, что нечто большее, чем просто печаль его семьи, случилось в этом прекрасном замке, который был так удачно расположен и совершенно не приспособлен к защите.
   Но земли вокруг были слишком красивы, и недолго принц предавался своим грустным мыслям. В приятной внутренней пустоте, в отсутствии всяких сравнений и восклицаний, он смотрел на поросшие лесом холмы, на ленты рек, мерцавших синим стеклом прямо у его ног, хотя на самом деле до них было несколько дней пути. Ему казалось, что он парит как огромная птица над этой страной, и ничего больше нет в мире, кроме зелени внизу, чистой голубизны сверху, и его, Ольга Экшеста, полной свободы.
   Незаметно подкрался вечер. Лес внизу из зеленого стал темным и серым. Над долинами рек ветер рвал на клочки вату тумана. Огромное красное солнце плыло над горизонтом, и небо вокруг него казалось холодным из-за мрачности багрового заката. Самонадеянный Ольг решил пойти в комнату Агвы не дожидаясь княжны.
   Немного погуляв утром по замку, он думал теперь, что умеет уже разбираться,где какой этаж и где какая комната. Тихонько насвистывая, Ольг спустился вниз и заглянул в первую понравившуюся ему дверь. В квадратной комнате пахло пылью и в беспорядке навалены были в одном углу кучей мешки. "Не она..." - сказал себе принц и заглянул в соседнюю.
   Когда на улице стало совсем темно, и луна успела взойти и снова скрыться, и звезды тонким узором поделили небо между фигурами птиц, зверей и людей, Экшест начал беспокоиться. Все коридоры были похожи друг на друга, и двери разных комнат ничем не отличались, к тому же принц начал бояться, что кто-нибудь из слуг или домочадцев наткнется на него и потребует объяснений. Около полуночи, усталый, обозленный и плохо соображающий, на каком-то из этажей он открыл без надежды очередную дверь и увидел княжну, одевавшую ночную рубашку.
   - Ну наконец-то! - воскликнул Ольг, входя. Княжна ойкнула, покраснела и попыталась расправить запутавшуюся на груди ткань. Экшест ласково улыбнулся и поцеловал ее в живот.
   - Ты у меня удивительная девочка! - сказал он.
  
  
   Эта ночь была для Ольга кошмаром. Когда он понял, что в кровати с ним лежит не Агва, суеверный ужас обнял принца и прижал к себе, и держал все то время, пока родная сестра Агвы Оог неумело пыталась его целовать. "Братья мои, - шептал Ольг. - Я не хотел! Я не хотел!" Принц пытался плакать, но слезы не шли к нему. Он проклинал власть Торум над небом, и власть неба над ним. Он требовал объяснить ему: кому и зачем нужно было такое. И в злобе и в горечи, не в силах принять на себя ответственность за содеянное, Ольг проклял имя Валтахтена, вспомнив подозрения своей матери. Когда же Оог, наконец, уснула, Экшест выбрался тихонько из жарких перин, оделся и покинул изогнутую дугой комнату.
   Ольг ненавидел себя. Ольг не знал, куда ему теперь деваться. И с ужасом думал он о том, что должен оживить братьев и смотреть им в глаза, и быть на их свадьбах. Принц вытащил меч и в нише одного из окон поклялся жизнью, что не приблизится ни к одной женщине этого замка ближе, чем это необходимо, чтобы поцеловать руку. Вставая, он глянул в темноту за окном и увидел множество огоньков, рассыпанных бисером вдоль горизонта. Но он был слишком взволнован и озабочен собой, чтобы обратить на это должное внимание. А окно выходило на восток.
   Ольг решил уйти из Башни и ночевать где-нибудь в саду, скорее всего, вместе с лошадьми. На перекрестке двух коридоров, один из которых вел на площадку висячего сада, принца встретила Северная Королевна.
   - Агва,.. - пробормотал Ольг, - какая радость...
   - Агва? - шепотом повторила Принцесса Алмазных Скал, рассматривая Экшеста широко открытыми глазами в которых мелькало нечто, похожее на страх. Ольг ее шепота не услышал.
   - Я засмотрелся на звезды, - сказал он, мучаясь ложью.
   - Агва... - еще раз прошептала Принцесса.
   - Потом долго путался в лестницах - здесь у вас такие переходы!..
   - Как Вы себя чувствуете, принц? - спросила она, нащупывая нож, который носила на груди под платьем.
   - Прекрасно себя чувствую, - ответил Ольг, которому вопрос этот чем-то не понравился. - А что?
   - И у Вас не болит сердце? В вопросе был намек, принц понял это, но не смог почему-то поверить, что разговор идет о случившемся только что с Оог.
   - Нет, не болит, - сказал он задумчиво. В сад идти расхотелось. Зато очень хотелось еще раз посмотреть Агве в глаза, растворяясь в спокойствии и простоте. - Ты не зовешь меня к себе? - спросил принц.
   Королевна побледнела и отступила на шаг.
   - Ко мне? - переспросила она, облизывая губы. - Зачем? Впрочем, почему бы нет? Пойдем, если ты хочешь.
   Ольг подумал, что она дождется его, чтобы взять за руку, но Принцесса повернулась и пошла вперед. Это опять чем-то неугодило Экшесту, и, хмурясь, он вошел в открытую для него дверь и увидел то, чего не ожидал увидеть: комната была совершенно другой. Ольга кольнуло предчувствие большого несчастья.
   - Здесь? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
   - А где же еще? - удивилась она.
   И раньше, чем рассвет нежным розовым светом умыл белые стены и узкие длинные окна, принц узнал тайну этого замка. Их было трое. Трое женщин с одинаковым лицом. Но если Агва и сестра ее Оог были чисты и невинны даже после того, как Экшест провел с ними ночь, то здесь он не нашел ничего кроме памяти миллиона рук, которые ласкали это, почему-то все еще молодое тело, и тысяч губ, которые касались этих, почему-то еще не увядших губ. Принцесса Алмазных Скал была отвратительно опытна, и Ольг вспомнил слова Кормильца о том, что она - старуха. Но кровь не вняла слову рассудка. "Ты - животное!" - в восторге сказала Принцесса Ольгу, когда солнце красной каплей упало из леса на небо.
   - Я хочу спать, - еле ответил на это Экшест.
   Весь день Ольг провалялся в постели, притворяясь, что дремлет. Принцесса из комнаты не выходила и все время проводила перед зеркалом. Наверное, у нее там было важное дело, по крайней мере, выглядела она очень озабоченной. На столике перед ней стояли какие-то бутылочки и коробочки, и Принцесса, смешивая в плоской широкой глиняной чашке мази и жидкости, взятые из них, покрывала получаемым составом себе лицо. Ольг мог ее убить. И он был уверен, что брату тоже приходила в голову такая мысль. Вполне возможно, что во время драки она и обратила Яна в камень. Становилась понятной ее ночная фраза о сердце... Но Всеволод. Ольг не находил в Принцессе ни особой злобности, ни исключительной вспыльчивости. Она, конечно, могла убивать от скуки. Она могла служить кому-нибудь, только кому? В любом случае, Принцесса должна была знать некоторые заклинания и обладать определенной силой, потому что не просто было усыплять людей каменным сном.
   До вечера принц так ни на что и не решился. Когда солнце село, он попытался выйти из комнаты под предлогом необходимости погулять, но его не выпустили.
   - Подожди, - сказала Принцесса, - пусть они лягут. Тогда и я смогу пойти вместе с тобой.
   - Уж не собираешься ли ты посадить меня на поводок? - усмехнулся Ольг.
   Принцесса повернулась к нему от зеркала и долго и молча смотрела на одевавшегося Экшеста.
   - У меня нет причин скрывать, - сказала она. - Ты был бы уже десять раз мертв, если бы не эта штука у тебя в штанах...
   Ольг запутался в бриджах. Принцесса отвернулась, продолжая заниматься своим лицом. Делая вид, что не устоял на ногах, Экшест повалился обратно на кровать, пытаясь достать из кармана маленькую склянку с отцовской жидкостью. Ему очень хотелось стать снова невидимым.
   И в этот момент дверь открылась, и в комнату вошел размытой тенью молодой мужчина. Принцесса увидела его в свое зеркало и сказала тихое: "Ой!".
   - Кто это? - осведомился Валтахтен, указывая прозрачной рукой на Ольга.
   - Гость, - заявила Принцесса слегка сдавленным голосом.
   - Да? - воскликнул Валтахтен. - Как интересно!
   - Вы сами велели мне, Мастер, оживить его, - быстро сказала она, вставая.
   Валтахтен замер на мгновение, а затем медленно поплыл к Экшесту.
   - Оживить? - бормотал он при этом.
   - Мастер! - попыталась остановить его Королевна, но пастуший бог не слушал ее. Остановившись над лежавшим со спущенными штанами Ольгом, он вынул откуда-то изнутри своей туманной фигуры вполне настоящий кинжал.
   - Оживить? - сказал он. - Сейчас мы проверим, кто пришел к нам на этот раз. Каменный глаз? Каменное ухо? Или Каменный язык? Впрочем, - усмехнулся он, оглядываясь на Королевну, - я вполне представляю, что сделано у этого принца из камня... Мне все равно с чего начинать!
   Принцесса Алмазных Скал взвизгнула, схватила со стола длинную острую шпильку для волос и бросилась к Торум, занесшему над Экшестом нож. Ольг в это время выхватил из кармана пузырек, вырвал зубами пробку, плюнул ею в Валтахтена и сделал большой глоток.
   - Ых! Ых! - прошептал Торум, наблюдая, как тает лежащий перед ним человек.
   Потом он опомнился и нанес удар по опустевшей кровати. Сзади налетела на него Королевна, запустила руку со шпилькой в туманную голову Торум и принялась там, внутри, что-то колоть. Тогда у Валтахтена обнаружилась вдруг третья, вполне материальная, рука, и ею он отвесил Принцессе такую затрещину, что та тут же повалилась на истыканную кинжалом постель.
   - Следовало бы тебя зарубить, - сказал Валтахтен.
   - Уходите отсюда, Мастер, - тихо и спокойно сказала Принцесса. - Я не служу вам больше.
   - Да? - удивился Торум. - У нас новый каприз? Или Владыке наскучили рыбы в море, и он решил вернуться к рыбе в постели?
   - Я не служу вам больше! - повторила она.
   - Не говори глупостей! - поморщился Валтахтен. - То, что я оплатил, ты давно отдала. Наша новая жизнь подвластна новым законам. Не служи себе, и я поверю, что ты уходишь!
   - Для Садовника Вы слишком много начали понимать, - надменно сказала она, разглядывая тень с некоторым изумлением. - Только не забыли ли Вы, что у Вас нет своей силы?
   - Кусайся, - пожал плечами Торум, - сегодня ты мне не нужна, так что кусайся! Но должен заметить, что ты упустила самого живучего из троих. А что если он тебя убьет? Мужчины мстительны...
   - Зачем Вы пришли? - спросила Принцесса, вставая.
   - Хочу подстраховаться...
   - Убить этих девочек?! Но как тогда буду жить здесь я?
   - Меня это мало волнует. Где ключ?
   - Мастер, Вы клялись мне на камне Фаххара!
   - Вот мой значок, - сказал Торум и протянул Принцессе свой перстень.
   Она долго разглядывала печатку, и лицо ее постарело. Потом, словно вспомнив что-то, Принцесса фыркнула и вернула Валтахтену кольцо.
   - Ключ я давно потеряла, поэтому храню их здесь.
   - С-с-с! - сказал Валтахтен. - Я недоволен: это слишком неосторожно!
   Принцесса пожала плечами и вытащила откуда- то из шкафов, из груды брошенного как попало белья, небольшую деревянную шкатулку. На крышке красовалась руна "В" внутри треугольника.
   - Берите, - сказала она, - если сможете отличить.
   Валтахтен открыл крышку, заглянул вовнутрь и печально вздохнул.
   - Ведь я же объяснял, как нужно было сделать! - сказал он.
   - Я забыла о них, и они засохли...
   - Да, - пробормотал Торум, - это можно выбрасывать. Гости пришли, но не к тем, кто их ждал...
   Закрыв крышку, Валтахтен положил шкатулку на кровать.
   - Оставляю, - улыбнулся он, - передумал.
   - А знаете, Мастер, - вдруг сказала ему Королевна, - моей лилии там нет.
   Валтахтен на мгновение замер, а потом рассмеялся.
   - Хочешь, - сказал он ей, - я сейчас свожу тебя к Озеру? Сам Нуми укажет место, где они когда-то цвели?
   - Я не люблю теней, - проговорила Принцесса.
   - А мне так удобнее передвигаться, - в тон ей ответил Пастух.
   - Ладно, - тогда сказала она, - мы сходим. Но не к Хеллехелас, а к Харуму...
   - Пруд давно покрыт льдом, - мрачно ответил Валтахтен. - Что хочешь ты там найти? Все, что у него оставалось, он спрятал куда-то. С лилиями дело закончено. Давай-ка решать, как мы будем ловить принца Ольга, и где может быть камень с Яном.
   - Ольга? То-то я смотрю на него...
   Пока они говорили, кто-то невидимый подкрался к постели и поднял шкатулку - она плавно взлетела и неспеша поплыла к дверям в метре от пола. Ни Торум, ни Королевна этого не замечали.
   - Он не разбирается в переходах, - говорила Принцесса, - если нам расставить на площадках ваших слуг...
   - Здесь пахнет Даждьхумом! Какие слуги, о чем ты говоришь...
   Дверь легонько скрипнула, закрываясь.
   - Вы все можете, - говорила Принцесса, - сходите к князю, заставьте его говорить...
   - Давай мы не будем ссориться! - предупреждал Королевну Торум.
   Оказавшись на лестнице, Ольг бросился бежать по ней вниз, и хотя несколько раз попадал к выходам в сады вместо Большой Прихожей, минут за двадцать выбрался из Башни на улицу. "Вот что значит - не размышлять, когда убегаешь!" - сказал он себе и еще час плутал по саду возле замка, пытаясь найти ту конюшню, в которой стоял его конь. В конце-концов принц наткнулся на сложенное под навесы сено и зарылся в него. Ольг очень боялся, что Валтахтен заметит пропажу и кинется искать Экшеста, сменив обличие, позвав слуг, применив какое-нибудь колдовство, позволяющее видеть невидимое. Принц не знал, что чары Петртана запрещали Торум трав и овец появляться в саду Тараоуна.
   Отдышавшись, Экшест выставил голову, огляделся и прислушался, но этой ночью в саду не было звуков. Слуги князя Арпада спали мирно в Белой Северной Башне, и только двое его дочерей плакали, думая, что полюбившийся им принц опять сгинул куда-то.
   Успокоившись, Ольг открыл шкатулку. Она была обтянута изнутри темным, почти черным бархатом, и на ее дне, друг на друге, лежали желтоватые полупрозрачные сухие цветки лилий. Три сухих цветка. Ольг облизал губы. У него дергалось левое веко. "Если бы знать, какой из них - Она..." - мелькнуло у него. Только хрупкость этих цветков была теперь его единственной возможностью выяснить судьбу братьев, и Экшест закрыл деревянную крышку, с опаской рассматривая вензель у нее наверху.
   Еще пять дней прожил принц невидимкой. Нельзя сказать, что ему нравилась такая жизнь. Еду и питье приходилось воровать; передвигаясь по замку, нужно было тщательно охранять себя от столкновений с любым из княжеских слуг, что сновали по коридорам.
   За эти дни Ольг сумел хоть как-то разобраться в планировке и выучить, кто где живет. Несколько раз он заходил к Агве и к ее сестре, но не решился ни заговорить с ними, ни оставить им какую-нибудь записку. В основном, принц следил за комнатой Королевны, но та не покидала ее все это время. Валтахтен тоже не показывался. Сидя у Принцессы под дверью, Экшест прорабатывал множество различных планов и вариантов спасения своих братьев, но ни один его до конца не удовлетворял. Когда ранним утром шестого дня Ольг, уже видимый, подошел к Ее апартаментам, ничего, кроме желания удавить эту старую шлюху, не было в его голове. Принц решил не стучать и не дергать за ручку - женщина есть женщина, сколько бы ни было ей лет. Он легонько поскребся ногтем. За дверью явственно послышались осторожные шаги. Ольг царапнул еще несколько раз, и дверь, скрипнув, чуть-чуть приоткрылась. А через секунду Королевна распахнула ее, протянула руку, схватила Экшеста за перевязь и втянула внутрь.
   - Все-таки вернулся! - с довольной улыбкой сказала она. - Испугался? Правильно сделал...
   Внимательно за ней наблюдая, принц вдоль стены отошел от двери и сел в кресло. Шкатулку с лилиями он поставил к себе на колени.
   - Присаживайся... - предложил он Принцессе.
   - О! - сказала она. - У нас будет официальный разговор?
   - У нас будут торги. - вернул ей улыбку Ольг.
   - И что же ты хочешь мне предложить?
   - Твою жизнь. - И принц указал на шкатулку. Королевна задумалась, посмотрела зачем-то в окно, а потом пошла и все-таки села в кресло.
   - Я тебя слушаю. - Сказала она Экшесту.
   - Где мой брат? - спросил Ольг.
   - Какой? - мило улыбнулась она. - Первый или второй? Всеволод или Ян?
   - Ян.
   - У вас ужасно некрасивые имена! - пожаловалась Принцесса.
   - Итак?
   - Я не знаю.
   - Милая, - сказал ей Ольг, - я, ни на секунду не задумавшись, разрушу все три цветка. Так что, если ты полагаешь...
   - Но я действительно не знаю, - прервала его Принцесса. - Да, я обратила Яна в камень: на большее он не был годен. Другое дело - ты! - и она состроила ему глазки.
   - Прекрати! - приказал Ольг. - Я не собираюсь шутить.
   - Никто не хочет шутить! - сказала Принцесса. - Ты не хочешь, Мастер не хочет, одна я у вас весела. Не знаю, где Ян. Арпад его куда-то спрятал. Ненавистный прихвостень! Но даже если бы камень оставался в саду, что можешь ты сделать с ним, смертный? Или ты собираешь памятники и гробы со всеми своими родственниками? Где, принц, вы храните это родовое богатство? Полагаю, в подвале замка Пелым?
   - Теперь город называется Аш, - напомнил Ольг, - я выяснил, что хотел. Лилии останутся у меня как залог твоего невмешательства в любые мои дела.
   - Как ты думаешь, - вкрадчиво спросила его Королевна, - почему я так легко отдавала эти беленькие цветочки Валтахтену? Или ты думаешь, он так благороден, что не унизится до шантажа, подобно Пелымскому принцу? Мой цветок давно уже не владеет моею душой. Великий Кульот...
   - Не произноси при мне это имя, - с улыбкой попросил Экшест. - Иначе я забуду о мудрости, и мы на опыте проверим, здесь твоя ауорам или уже в Зале Теней.
   Королевна медленно встала.
   - Принц Ольг Экшест, - сказала она, - мне дана великая сила, и я желаю, чтобы ты остался со мной.
   - Зачем? - спросил принц.
   - Я дам тебе такую власть над окрестными землями, о какой не может даже мечтать любой из земных королей.
   - Звучит заманчиво, - согласился Ольг, - особенно если забыть, что сама ты живешь в чужом доме, прячась днями в запертой комнате, а гулять выходишь лишь по ночам и то иногда... Завидная власть!
   - Мне понравилось спать с тобой...
   - Разве это причина? И потом, какой мне интерес довольствоваться всегда только частью целого?
   - Глупый! - рассмеялась Принцесса. - После того, как я тебя узнала, мне уже не нужен никто другой.
   - Разве? - удивился Ольг. - А если Великий Кульот...
   - Не произноси так это имя! - вскричала Принцесса.
   - Вот видишь. Ты не владеешь своей судьбой. Так какой мне во всем этом смысл?
   - Удовольствие. Что тебе до того, с кем буду я спать кроме тебя, если каждый раз со мной ты будешь забывать о смерти?
   - Ты слишком высоко себя ценишь, - сказал Ольг, вставая.
   - Ты не уйдешь, - проговорила она.
   - Я тебе не достанусь, - улыбнулся принц.
   - Экшест, я возьму тебя силой! - крикнула Королевна.
   Ольг усмехнулся и закрыл за собой дверь. Некоторое время принц стоял и размышлял, что ему делать дальше. Проще всего было бы дождаться возвращения князя, пойти к нему и прямо спросить камень с Яном. Только Ольгу почему-то казалось, что Арпад камень не отдаст. Можно было дождаться Петртана, но принц боялся встречи со своим божественным прадедом.
   Вздохнув, Ольг пошел наверх, в покои княжны Агвы.
   - Бедная девочка, - прошептал принц, стуча в дверь.
  
  

Глава 9

Каменный Гость

  
  
   Я очень хорошо к тебе отношусь, - в сотый раз повторил Экшест Агве. - Я виноват что у нас с тобой все так получилось, но теперь уже поздно плакать... Если не можешь жить с такой правдой, считай что ничего и не было.
   - Да ведь я не об этом! - в сотый раз говорила ему княжна и пыталась погладить по волосам, но Ольг голову убирал. - Как мы будем жить теперь, милый?
   - Ты выйдешь замуж, я исчезну.
   Агва качала в задумчивости головой.
   - За кого мне идти теперь? - тихо говорила она. - Разве есть на свете двое таких милых оболтусов?
   - Да что вы все считаете меня идиотом! - возмущался принц. - Что мать, что ты...
   - А если твой брат на тебя не похож?
   - Он, конечно, на меня не похож - он лучше.
   - Ах, боги мои, - вздыхала княжна, - кто из вас сыграл с нами эту злую нечестную шутку?
   - Я знаю, кто... - сквозь зубы цедил Ольг, и пальцы его сжимали рукоять меча.
   Этой же ночью они вышли на поиски. Агва любила рассуждать логически, а потому смело отправилась на задний двор замка, где размещался гарнизон, и посадила принца в засаду.
   - Сиди, - велела она ему, - и считай. Если мы не сможем получить нужную нам информацию непосредственно, то будем вычислять: отец не мог спрятать камень, не приставив к нему караул. Что-что, а с гвардией я договориться сумею...
   Сама княжна отправилась в отцовский кабинет и принялась рыться в бумагах, время от времени спрашивая себя недоуменно, чего ради она так старается?
   Ольг честно изображал собой куст, но скоро ему стало скушно, и он уснул. Дважды менялся караул Белой Башни, и дважды звучал командирский голос, посылавший наряд в подвал охранять принца Яна, и оба раза топот, лязг оружия и громкие резкие крики команд не смогли разбудить Ольга.
   - Как это понимать? - вопрошала утром княжна, потрясая перед его носом чистым белым листом для записей. - Я, как последняя дура, лезу в отцовские ящики, а ты спишь на посту! Кому, в конце-концов, это нужно? Я готова довольствоваться живым Экшестом...
   - Так получилось, - разводил руками Ольг, - я смотрел, смотрел, а они все не шли и не шли, вот я и ...
   - Не шли?! - восклицала Агва. - Да караул сменился через полчаса, как я тебя отвела на место!
   - Этого не может быть! - запротестовал Ольг. - Я следил за ними три часа, три часа и никак не меньше!
   На следующую ночь и княжна, и принц спрятались у казармы вместе. Экшест взял с собой шерстяные одеяла, потому что Агве нельзя было простужаться.
   - Ты еще маленькая, - сказал он ей, - и ничего в этом не понимаешь. Придет время, скажешь мне спасибо...
   Они завернулись в одеяла, прижались друг к другу, пригрелись и тут же уснули. И только встававшее солнце смогло добудиться до них.
   - Здесь что-то не так! - говорила днем Агва, ходя из угла в угол по своей комнате.
   - Откуда в тебе столько энергии? - с грустью интересовался Ольг.
   - Думаю, - отвечала княжна, - нам следует подкупить начальника стражи...
   - И что?
   - Я скажу ему, что мне ужасно интересно посмотреть на камень, который был человеком. Ты выпьешь свой обесцвечивающий настой и невидимкой пройдешь за мной следом.
   - А дальше?
   - Мы его оживим.
   - Я не согласен.
   - Почему?
   - Мне надоело ходить невидимым. Все на тебя натыкаются, и приходится слишком много воровать.
   - Я буду тебя кормить! - пообещала радостно Агва.
   - А я все равно не хочу! Не хочу и все тут.
   - Чего мы мудрим? - спросил себя и княжну Ольг час спустя. - Куда все все всегда прячут? В подвал. Здесь у вас в подвале что? Сокровищница. Ян наверняка там.
   Княжна принесла ему план цоколя и подвалов. "Мамочка моя! - сказал на это Экшест, - Как же мне в этом во всем разобраться?" Но совместными усилиями они все-таки разобрались и составили примерный план действий. Подземелья Башни имели три уровня, каждый из которых соединялся с цоколем своим коридором и лестницей. Все три лестницы выходили в так называемый Круглый Зал, где постоянно стоял часовой. Принц думал, что даже два часовых. В Круглый Зал можно было попасть как с главной лестницы Тараоуна, совсем рядом с парадным крыльцом и Большой Прихожей, так и со двора - через задние ворота. Часовых решено было усыпить, правда, оставалось не ясно, каким именно способом. Но самое трудное все равно начиналось потом: нужно было выбрать правильный коридор, ведущий к правильной лестнице. Ольгу хотелось верить, что больше солдат в подземельях не было. Агва надежд принца не разделяла.
   Чем дольше они смотрели в лежавший перед ними план, тем пессимистичнее становилась княжна. Дело в том, что на всех трех уровнях были помещения, отведенные для хранения золота и драгоценностей. Невозможно было попасть с одного уровня на другой, минуя Круглый Зал, а каждый раз усыплять стоявших там часовых - никакого снотворного не хватит. С детства любивший укромные уголки Ольг, напротив, приходил во все больший восторг от мысли, что он будет исследовать эти чудные катакомбы.
   - Хорошо, - в конце-концов сказала ему Агва. - Можешь не пить волшебную воду! Я одна схожу вниз и посмотрю, где лежит Ян. По крайней мере, мы сэкономим время.
   - А куда нам его девать? - изумился Ольг. Ему очень хотелось выглядеть перед Агвой героем, а в темноте каменных подземелий это было бы проще всего.
   - Мальчишка! - шлепнула его по затылку княжна и ушла искать сотника Атига, который был у ее отца правой рукой.
   - Право, не знаю, как быть, - сказал ей Атиг. - Князь не велел пропускать к камню кого бы то ни было... Но Вас... Не знаю, не знаю. Быть может, Агва, Вы подождете немного? Вернется отец...
   - Великое небо! - разыгрывая возмущение воскликнула княжна. - Бедная земля предков! Мужчина и воин отказывает женщине! И в чем?!
   Сотник бледнел и ерзал на табурете, который предпочитал креслам и стульям: мечи не цеплялись за ножки и подлокотники, а Атиг носил сразу три меча - не зря же его почитали в княжестве Утсов великим солдатом.
   - Смилуйтесь над стариком! - просил он княжну.
   - Стыдитесь, - отвечала княжна, - какой вы старик?
   - Может быть, ночью? - робко спрашивал сотник. - При смене караула?
   - Мне все равно, - гордо отвечала Агва.
   Они договорились, что княжна будет ждать вечером в Круглом Зале, и Агва, довольная, удалилась, оставив старого друга своего отца наедине с больной совестью.
   Пообедав, Ольг и княжна тайно покинули Башню через один из висячих садов, где у Агвы была припрятана веревочная лестница, и отправились проверить, как поживает Всеволод.
  
  
   Стоял чудесный день. Пели птицы. Лошади шли шагом, и Ольг с наслаждением смотрел вверх, сквозь зелень листвы, на синее-синее небо.
   - Мне в лесу всегда хочется молиться, - сказал он Агве.
   Две огромные лиственницы стояли по сторонам тропинки, и красноватые стволы, слегка наклоняясь друг к другу, образовывали как бы очень большую дверь, в которой притолокой были уже небеса.
   - Вот вход в мой храм... - в благоговении прошептала княжна.
   - Странно, но мы так похожи с тобой, - сказал Ольг, задирая голову.
   Высоко-высоко вверху черные мощные сучья выбрасывали во все стороны паутину тонких ветвей, и иголки пучками протыкали плывущие облака. Голова принца кружилась, и восторг слезами наполнял глаза.
   - Я ни о чем не жалею, - немного погодя призналась княжна, когда алтарь красных стволов причастил их, - я просто немного боюсь - вдруг я распутна?
   - Ты чего это? - удивился принц.
   - Но мне так понравилось... - сказала, краснея, княжна.
   Ольг засмеялся и попытался обнять ее, но Агва дала своей лошади шпоры, и галопом они неслись друг за другом. "Если кто и распутен - то это я, - сказал себе принц, - считать девушку своею сестрой и при этом..."
   Рука об руку они влетели на поляну, где Принцесса Алмазных Скал когда-то встретилась со старшим братом Экшеста. Камень лежал на месте. И воздух вокруг не дрожал. Но в траве, прислонившись к граниту спиной, спал огромный менкв, обнимая знакомый Ольгу мешок. Княжна ойкнула и приняла повод; конь ее встал на дыбы и заржал. Менкв тут же проснулся, вскочил, не выпуская мешка, и извлек из-за спины боевой топор.
   - Ворысь! - завопил принц, отпуская лошадь, и та понесла его к камню.
   - Принц! Светлейший принц! - орал в ответ менкв, размахивая топором.
   Агва следовала за Ольгом, взирая на происходящее с испугом. Не доезжая до менква десяти шагов, Экшест спрыгнул с седла, побежал по траве, раскинув в стороны руки, и прыгнул почтенной ворыси на шею.
   - Жив! - в голос крикнули и тот, и другой, и обнялись.
   - Принц! Светлейший принц! - повторял менкв, утирая глаза.
   - Разреши представить тебе княжну Агву, - подвел девушку к другу Ольг. Ворысь неуклюже поклонился.
   - Здрасте... - проговорила Агва, тоже неловко кланяясь.
   - Рассказывай! Рассказывай! - кричал Ольг, поворачивая менква из стороны в сторону, словно желая убедиться, что у друга ничего не повреждено.
   - А нет ли у вас, принц, с собой того прекрасного вина, что пили мы с господином Кормильцем в земле Теххум?
   - Ты голоден? Так идем сейчас же в замок - мы накормим тебя и напоим.
   - Прошу прощения, принц, но я не могу этого сделать.
   - Почему?
   - Я охраняю. Я не могу отлучиться.
   - И что же ты охраняешь?
   - Камень, - сказал менкв, краснея, и похлопал по гранитному крупу лошади Всеволода Экшеста. Ольг и Агва переглянулись, совершенно ничего не поняв.
   - Я шел из леса, - поведал им менкв, - устал, конечно, и есть хотелось. Сел к камню: тенек, спиной навалиться можно... И тут-то меня и обнюхали. Представьте, принц! обнюхали! Гадость какая! Я - старый ворысь, я никогда никому не врал: да, я ел людей, да, я нюхал мясо перед употреблением, потому что порядок и гигиена - прежде всего, но когда здесь обнюхали меня! Верите ли вы, я потерял аппетит.
   - Не верим, - дружно воскликнули принц и княжна, у которой уже прошел первый испуг, и менкв начал ей нравиться, тем более что он все время так забавно прижимал к животу пустой холщовый мешок.
   - Да? - спросил почему-то удивленный этим менкв, - а между тем, все так и было. Кто-то обнюхал меня, хотя никого не было рядом, и я ничего такого не чувствовал. "Ты пришел! - сказал этот кто-то мне в самое ухо. - Это прекрасно! Заклятие - заклятием, но у меня есть свои дела. Сдаю тебе камень в полной сохранности." После чего в траве засвистело, зашуршало, голос умолк, нюхать меня перестали, но уйти отсюда я уже не могу. Потому как охраняю обьект.
   - Прости, дружище, - покаянно попросил Ольг. - Кажется, это я виноват в случившемся. Я наложил на этот камень чары, не зная, что вызываю духа. А ты нес мой запах вместе с мешком, так что...
   - Это меняет дело! - прервал менкв принца. - Вам я готов служить с радостью. Если, конечно, утки будут пожарены, а индейки копчены.
   - Я привезу еду, - вызвалась Агва, - давайте сюда ваш мешок.
   - Мешок? - с сомнением посмотрел на нее ворысь. - Я привык к мешку. Как вы думаете, принц, она вернет мне его?
   - Вернет, вернет, - сказал Ольг, забирая мешок у менква и отдавая Агве. - А мы с тобой пока разожгем костер и построим шалаш. Я не желаю, чтобы ты мок и мерз из-за меня. К тому же, мне хочется услышать рассказ о твоих приключениях, так что эту ночь мы проведем вместе. А потом, и ворысь будет полезно узнать наши последние новости.
   Княжна ускакала, пообещав вернуться часа через два. Ольг положил руку менкву на плечо, и тогда последний смог отойти от камня, чтобы помочь принцу собирать хворост.
   - Никогда со мной такого не было, - признался менкв. - Испытывать радость от присутствия человека! Быть может, Торум сошли наконец-то с ума?
   - Может быть! - смеялся Ольг. - Но и я счастлив, что мы снова вместе.
   - Она не забудет привезти мне ваше вино, принц?
   - Агва - умная девочка.
   Но менкв качал головой. У его народа не было женщин, и почтенный ворысь не знал, что такое любовь. Хотя к Ольгу Экшесту он испытывал странные чувства. Они сложили у камня костер, они притащили ствол упавшей сосны, чтобы было на чем сидеть, и занялись шалашом. Менкв втыкал в землю рогатые стойки и привязывал к ним поперечины с помощью веревок из запасов принца, а сам принц в это время драл бересту. Потом Ольг нашел заросли хмеля, и они с ворысь обшили каркас заготовленной берестой, используя тонкие гибкие ветви вместо ниток. На крышу накидали елового лапника, зато пол выстлали ветками пихты.
   - Отлично получилось, - сам себе сказал принц. - Швы на потолке замажешь завтра смолой. Умеешь смолу собирать? Ну, да я помогу. Тебе-то самому нравится?
   Менкв огляделся и потянул носом.
   - Вкусно пахнет, - сказал он, жмурясь и легонько покачиваясь.
   - Э, почтенный! - воскликнул принц. - Да ты надышался! На воздух, на воздух!
   Менкв едва успел раздуть костер, как застучали копыта. Вернулась княжна.
   - Вот, - сказала Агва, снимая с луки седла мешок. От запаха даже у Ольга потекли слюнки.
   - Не жадничай! - велел он уже жующему менкву. - Поделись с дамой.
   Ужин прошел быстро, но весело. Агва смеялась, восхищаясь умению, с каким ворысь обсасывал куриные кости.
   - Мы ждем рассказа, - напомнил Ольг, разливая по чашкам горячий настой смородинового листа.
   Менкв облизал губы, обтер их рукой, отхлебнул из кружки и довольно улыбнулся.
   - Сытый, - сказал он о себе. - После уток господина Кормильца я понял, что повар я никудышный, зато гурман отменный. И раньше-то я за кусок жареного мяса готов был под дудку плясать, а теперь...
   - Ты отвлекаешься... - улыбнулся Ольг.
   - Да. Значит, полезли мы вниз, если ваша светлость еще это помнит. Сначала, значит, вы, потом, это, я, а уж за мной, как говорится, господин Кормилец. Я вас не видел и, когда спустился, все пытался по запаху определить: здесь вы, у скалы, или уже пошли, как собирались, направо. Но пока мы спускались, я не утерпел и съел еще немного птицы... Так что ничем, кроме утки, мне не пахло. И тут я вижу как вонючий лешак тянет свои корявые пальцы к мое... простите, принц, нашему мешку. Я ему просто и по-хорошему сказал: "Руки убери!" Ну, тут они и давай в меня копьями тыкать. А я щекотку не выношу, это у меня всегда так было, сколько себя помню. Они, значит, тычат, я, это, топорик достал, по башке лешаку этому, который к нашей еде тянулся; шум, гам. Слева господин Кормилец спустились; его не вижу, но как с лешаков головы слетают - различаю. Тут вы сзади в них врубились, они аж заверещали все! Кровь во мне взыграла, вы же меня знаете, принц. Как пошел махать, так и не смог успокоиться, пока всех не перебил.
   - Всех? - удивился Ольг. - Их же там с полсотни было!
   - До единого! - гордо ответил ворысь. - А когда кончилось дело, гляжу: вас нет. Оно и понятно - вы же велели не в драку лезть, а по сторонам расходиться. Ну, я пошел. Ночью на меня патруль налетел. Признали за своего и отпустили, только долго удивлялись, что и среди Невидимых появились менквы... Тьфу ты, ворысь! Совсем я у вас, принц, очеловечился: себя менквом назвал. Так вот, дошел я до леса и дней пять бродил по нему, далеко не забираясь - все надеялся, что вас встречу. День, кажется, на третий наткнулся на чью-то разоренную стоянку. Видимо, рано утром напали волколаки и схватили всех, кто там спал. Натоптано было так, что я ни в чем не уверен, но, по-моему, все-таки, мне показалось, что пахло господином Кормильцем.
   - Это очень печальная новость, - тихо сказал принц. - У меня и так тяжелое сердце, но теперь оно безутешно. Он вел нас, он спас нас с тобой от Теней Под Завесой Тьмы, а мы его бросили... Мне страшно представить, что сделали с ним в Ыр-ане. Ты помнишь моих двойников?
   Менкв судорожно кивнул.
   - Но не надо так убиваться, - сказал он. - Это - война. Все решает случай и холодный расчет. Ваша жизнь была дороже кому-то из Торум - вот вас они и сохранили. Бедный ворысь ничего не понимает в их играх, но твердо знает - в них не надо соваться. Торум глупы, злобны и мстительны, и ничего не понимают в жареном мясе!
   - Тебе виднее, - согласился Ольг. - Но ты пошел со мной, а значит, вмешался в судьбу моих братьев, и по крайней мере один Торум уже очень недоволен тобой.
   - Кто? - испуганно спросил менкв.
   - Валтахтен.
   - Ба! - облегченно вздохнул тот. - Пастух?
   - Торум. - Повторил Ольг. - Не стоит соблазняться простотою названий!
   - Я боюсь, - тут же сказал менкв. - Я сразу понял, что сам бы не смог прийти в эту землю. Здесь все подчиняется вашему деду, а он не любит мой народ. И я не хотел путешествовать по здешним дорогам даже для того чтобы вас разыскать; но кто-то заставил меня, и вот оно: я здесь. Достаточно теперь попасться на глаза кому-нибудь из людей, и меня пометят на всю оставшуюся жизнь!
   - Я обещаю за тебя заступиться! - серьезно сказал Ольг. - Видимо, мне предстоит с Ним встреча.
   - Сохрани нас... - прошептал менкв, бледнея, - я буду прятаться в шалаше.
  
  
   - Не трусь, - повторил принц утром, прощаясь. - Мы тебя навестим завтра. Думаю, в ближайшие дни все решится. В любом случае, ты под моим заклятием, и Дед не тронет тебя. А Валтахтен...
   - С ним я как-нибудь разберусь, - заверил принца ворысь. - Сожалею, что опять расстаюсь с вами...
   - Пей вино, оно приводит с собой только веселые мысли!
   Оборачиваясь, Ольг видел менква, машущего им рукой. Он верил, что у ворыси все будет хорошо.
   Подъехав к замку, они узнали, что вернулся Арпад.
   - Будешь с ним говорить? - спросила княжна.
   - Буду, но не сейчас. Нужно поспать и привести себя в порядок.
   - Тогда идем на сеновал, потому что в Башню нам сейчас не пройти. Мне очень жаль, но теперь Атиг откажется проводить меня вниз, к камню с Яном...
   - Что ж, - пробормотал Ольг, - все, что ни делается, - к лучшему. Хотя, что-то много у нас с тобой неудач.
   И после этого они удалились на сеновал и спокойно уснули, словно впереди у них была вечность, в которой они могли неторопясь делать все, что им заблагорассудится.
  
  
   Князь Арпад объехал все села по долине лесной реки, на которой нашел когда-то своих девочек, и убедился, что никто из местных жителей не мог быть им ни матерью, ни отцом. Ему было совершенно непонятно, где искать дальше, потому что мотивы, по которым детей для убийства несли так далеко, простодушный князь придумать не мог. И теперь, уставший и злой, он сидел на ступеньках лестницы, ведущей в его спальню, и слушал доклад сотника.
   Прошлой ночью у Камня активизировались менквы и волколаки. Несколько сотен устроили факельное шествие у того места, где было раньше капище Ихтуль-апуки. Разведчики полагали, что начальники менквов совершали обряд приношения перед тем, как идти войной. Сумрачный Атиг уверял Арпада, что к войне Утсы еще не готовы.
   - Что вы здесь делали все это время? - ворчал князь. - Собирай ополченцев...
   Но старшины были уже, оказывается, оповещены, и два первых полка должны прийти на рассвете. Арсеналы замка открыты, метательные машины проверены, смазаны и починены.
   - Мы не можем ждать. Нам нельзя ошибаться. У нас мало солдат. - Сказал Арпад. - Контролируем ли мы ситуацию? И где мои воеводы собираются дать им сражение?
   - Все как всегда, мой князь, - ответил, кланяясь, Атиг, - засеки подготовлены, медведи предупреждены. На марше, с двух сторон...
   - На этот раз их может оказаться достаточно много.
   - Мои люди давно ждут случая повеселиться. - И сотник лязгнул мечами.
   - Что ж, - сказал себе князь, отпустив слуг. - Быть может, мой Господин сделал больше, чем обещал. А я пойду проведаю дочерей.
   Оог была чем-то расстроена, отцу не обрадовалась и на все вопросы отвечала односложно: "Все хорошо". Перед уходом няньки нашептали князю, что княжна не ест, не пьет, все в окно глядит, плачет, бледна стала, в зеркала не смотрит, новые платья не одевает, песни с подружками не поет, гулять не идет, зовет кого-то во сне, но имени не разобрать, только руки к белой груди прижимает - кто-то сглазил дочь твою, князь! Арпад морщился и пытался стряхнуть с себя сердобольных старушек, но те не отпускали, искренне печалясь о здоровье княжны Оог.
   Агвы не было в ее комнатах, и никто не знал, где она, и не видели княжну со вчерашнего вечера. Все это чем-то не нравилось князю, но он был слишком уставшим, чтобы вникать в сложный возраст своих детей. А приставленный к Агве дядька сохранял полное спокойствие.
   Князь нарочно дал дочерям разное воспитание. Не считая того, что у его народа близнецы вообще считались плохой приметой, что нашел он девочек в таком странном месте и в таком странном виде, князю сразу не нравилась их ненормальная похожесть. Близняшки все делали одновременно и вместе, словно были куклами, и кто-то в темноте наверху дергал за нитки, шевеля пальцами, как паук лапками перебирает паутину, подтягивая к себе очередную жертву. И тогда Арпад силой своей княжеской воли нарушил предначертания небес и дочерей разлучил - Оог досталась бабкам, теткам и нянькам большой княжеской семьи, в которой только Арпад оставался бобылем, а Агву воспитывал старый солдат. Человек он был умный, смелый, смешливый и в молодости очень охочий до баб. Высокое происхождение его воспитанницы до какого-то предела сдерживало его острый пошлый язык, но, все-таки, в княжне от мальчика было больше, чем от девочки.
   Сестры с трудом находили общий язык. Мечтательная Оог, в которой внешность вещей вызывала слезы, приходила в ужас от грубости Агвы, любившей только соответствие между формой и сутью. Исписанные стихами тетрадки Оог, где каждый листок помечал цветочек, и белые птицы с длинными шеями и ногами прижимались друг к другу, напоминая в этом невинном слиянии контуры сердца, были постоянным предметом насмешек сестры. Агва пририсовывала птицам недостающие органы, от вида которых Оог бросало в жар, и она аккуратно вырезала испорченных птиц и складывала в потайную коробку, но никогда не выбрасывала. Ее раздражали платья Агвы, прически, манеры, вкусы, но, между тем, именно сестра научила Оог многим полезным вещам и привычкам: ездить на лошади, не бояться вытаскивать из-за пояса нож, чтобы воткнуть его в брюхо чучела, набитого сеном, танцевать, собирать грибы и, даже, рыбачить. Агва любила сестру, а та ее боялась. Арпад думал, что перерезал нити, но Кукольник лишь поменял руки, державшие его дочерей.
  
  
   Принц Ольг проснулся после полудня. Не успел он сесть, как рядом в сене заворочалась княжна, сонным голосом спрашивая, прямо сейчас идет Ольг к князю или позже. Ольг вообще идти не хотел.
   - Сходи ты, - предложил он.
   Княжна открыла один глаз и снизу вверх посмотрела на принца.
   - Зачем? - спросила она.
   - Не знаю, - хмуро ответил принц, пожимая плечами. - Поговорить... Сказать, что я здесь... или что ты умеешь оживлять Уснувших... или... Не знаю. Ничего я не знаю. - и он улегся обратно. - И никуда идти не хочу.
   - Не ходи, - сказала ему княжна, приподнимаясь на локтях. - Как будто тебя кто-то гонит. Чего, собственно, я волнуюсь? Не мои братья убиты, не моя мать отложила на три месяца смерть...
   Ольг снова сел, проклиная судьбу и женщину, с которой связался.
   - Могу я хоть иногда покапризничать?! - воскликнул он. - Принц я или не принц? И потом, у меня предчувствие, что отец твой мне брата не отдаст. Нужно ждать и идти к Петртану, а это и вовсе страшно, - прибавил Ольг тихо. - Настроение у меня такое, что все из рук валится. Какой смысл делать что-либо в таком настроении? Пусть пройдет.
   Он помолчал, глядя на краснеющий в свете заката лес.
   - Всю свою жизнь, - сказал вслух себе Ольг, - я следовал своему настроению. Хотелось спать - спал, хотелось есть - ел. Когда было лень - бездельничал, когда становилось скучно - читал... Может быть, я взрослею? Ты понимаешь меня?
   - Нет, - сказала Агва. - Когда мне нужно что-то - я делаю, а если не делаю - значит, было не очень нужно.
   - Никогда не женюсь, - сообщил ей Ольг. - Очень люблю женщин, но только до тех пор, пока они не начинают заставлять меня жить по их меркам. Скажи мне, женщина, почему мы такие разные?
   - Потому что вы нас прокололи. - Сказала, вздыхая, княжна.
   - Не понял, - ответил, подумав, Ольг. - Может быть, поедем к менкву?
   - Убегаешь? - поинтересовалась княжна.
   - Я же все тебе объяснил, - с горечью признался Ольг. - Зачем ты опять меня пинаешь?
   В недружелюбном молчании они проехали княжеский лес. Странная тишина владела им этим вечером. Птицы не пели, не играл в кронах деревьев ветер - воздух был неподвижен, словно ожидал грозу.
   Менкв встретил их на пороге своего шалаша, занятый вычесыванием из шерсти комочков прилипшей смолы.
   - Ужасное дело, - сказал он принцу. - Замазал все щели, но теперь, похоже, придется брить спину. Какой стыд: безволосый ворысь!
   Ольг молча похлопал его по плечу и сел под камень. Агва стояла у лошадей, наматывая на кисть повод, смотря вокруг безразличными глазами. Поняв, что между любимым им принцем и девушкой наступил разлад, менкв почувствовал острейшую необходимость как-нибудь помочь этому горю. Почесываясь, потирая руки и от смущения глотая слова, он пытался рассказывать княжне смешные случаи из своей жизни людоеда. Агва глядела оторопело, не понимая, пугают ее или считают за дурочку.
   - А вот еще было дело, - весело говорил менкв, - поймал я сразу барана и мужика. Долго думал, с кого начать, а мужик мне и говорит...
   В этот момент из леса, со стороны Срединных Гор, в беспорядке вылетел большой отряд всадников и помчался через поляну, а потом мимо принца, княжны и менква, не останавливаясь и не обращая на них внимания, по направлению Башни Тысячи Окон. Последним скакал сотник Атиг.
   - Атиг! - окликнула его Агва.
   - Что вы здесь делаете, княжна? - вскричал почтенный воин, поднимая коня на дыбы. - В замок! Немедленно в замок! На нас идут менквы! - тут он заметил ворысь и подавился.
   - Не надо хвататься за меч! - сказал ему принц. - Это мой слуга.
   Посмотрев на Ольга и узнав в нем Экшеста, сотник покачнулся в седле.
   - Великое небо! - прошептал он. - А князь ничего не знает!
   - Верните сюда своих людей! - требовал между тем Ольг. - Нам нужно откатить к Тараоуну вот этот вот камень...
   Но сотник ничего не понимал, тупо переводя взгляд с менква на принца, а с принца - на камень. Столько событий сразу было не для его солдатского ума.
   - Принц, давайте завалим камень ветками! - предлагал менкв, потрясал топором и бегал вокруг шалаша.
   - Не суетись, - просила его Агва, тревожно оглядываясь.
   Принц понял, что помощи ждать неоткуда, самим им камень не спрятать и не откатить, так что оставалось только два пути: либо снова наложить на спящего Всеволода Охранное Заклятие, призывающее одного из духов Петртана, либо прямо сейчас же попытаться брата оживить.
   - Все у меня сегодня валится из рук, - сказал Ольг и достал заветный кинжал. Но принц не успел прочитать магических слов, потому что из леса выскочили волки и бросились к камню.
   - Княжна, уходите! - еще раз крикнул Атиг, обнажая мечи.
   - Их всего пятеро, - сказала Агва, - сотник, одолжите мне ваш кинжал!
   Первый из волков перепрыгнул камень и налетел на лезвие меча принца Ольга. Менкв отступил к княжне, заслоняя ее от возможных неприятностей. Но Атиг уже зарубил двоих, и Экшест снес голову третьему, а оставшийся на ногах поджал хвост и, скуля, убрался, откуда пришел.
   - Сейчас приведет остальных, - сказал, отдуваясь Ольг. - Атиг прав, нужно бежать.
   Но тут черная стрела в красных перьях и с зазубренным наконечником вылетела откуда-то и пронзила княжне грудь.
   - Ах! - сказала Агва и упала, раскинув руки, к ногам Ольга.
   - Сволочи! - страшным голосом заорал сотник. - Сволочи! - и погнал коня к лесу, откуда выходили колонной менквы.
   - Атиг, стойте! - крикнул Экшест. - Куда вас несет?! Нужно увозить ее отсюда!
   Сотник вернулся, спешился, и они втроем наклонились над бедной княжной.
   - Коня! - велел Ольг. Менкв взял Агву за ноги, принц - за руки, сотник держал лошадь. Господин и слуга подняли девушку, и тут она открыла глаза и удивленно спросила:
   - Чего это вы делаете?
   Менкв вздохнул и с тихим, мягким, шлепающим звуком упал в траву.
   - Принц, - сказал Атиг, - кажется, нам конец...
   Враги были от них не больше чем в сотне шагов, широкой дугой охватывая людей и камень.
   - Баба! - сказала Агва лежащему в обмороке менкву. - А еще людоед!
   - Прости, папа, - прошептал Ольг. - Так получилось...
   Сотник и принц быстро притоптали траву у себя под ногами, готовясь достойно умереть. Они больше не гнали от себя Агву, и не потому, что было уже поздно бежать, просто мужчины забыли княжну, занятые прощанием с самими собою.
   - Ну! - крикнул Ольг, вставая в стойку.
   И тут наступавшие, ряд за рядом, начали падать на землю, визжа и закрывая головы руками.
   - Смотрите! - прошептала княжна.
   По небу над ними, не очень высоко, но все-таки выше верхушек деревьев, шел белый конь, и крылатый всадник сидел на нем. Солнце сияло на ребрах шлема из серебра, солнце горело на кольцах кольчуги, и серебряный щит на поле своем нес гордо пояс из звезд.
   - У нас очень мало времени... - сказал Ольг, отрываясь от этого зрелища и увлекая своих спутников к лошадям.
   Принц накинул веревку менкву поперек груди, второй конец привязал к луке, и все они сели в седла.
   - Извини, - сказал принц, давая шпоры и имея в виду менква, - но ты деревянный - тебе все равно.
   Через двадцать минут всадники были уже у развилки лесной дороги, и здесь они разделились.
   - К замку! - крикнул сотник, сворачивая на перекрестке направо.
   - За мной! - знаком велел Ольг, углубляясь в лес.
   Принц и княжна сбавили скорость, потому что менкв, волочась сзади на привязи, цеплялся за корни, и Ольг боялся порвать подпругу. Примерно через полчаса перед ними оказался глубокий узкий заросший ольхою овраг, и они спустились в него, и свели лошадей, и стащили менква, и принялись ждать.
   - Что вы хотите делать, принц? - спрашивала Агва, переходя зачем-то на официальный тон.
   - Они пройдут мимо нас, - бормотал Экшест, - куда им еще деваться?
   Начинало быстро темнеть. Лес по-прежнему был тих. Ольг и Агва лежали на склоне оврага, у самой кромки обрыва, под одним из кустов, осторожно выглядывая наверх. Внизу очнулся менкв и жалобно звал принца.
   - Здесь мы, здесь, - шипел Ольг, - сиди и молчи!
   Уже звезды разгорались на почерневшем небе, когда шорох, что казался шумом далекого ветра, распался на отдельные крики, звуки рогов, дробь барабанов и тяжелую поступь множества войск, одетых в железо и несущих железо в руках.
   - Прячемся! - велел Ольг, скатываясь по глине вниз.
   Лошадей стреножили и надели им на морды мешки. Принц приказал друзьям своим лечь, потому что так удобнее было долго оставаться неподвижными. И они оставались неподвижными в течение полутора или двух часов, пока наверху, почти что у них над головой, проходило войско Срединных Гор.
   - Мне действительно нужно вернуться домой, - тревожно сказала княжна, когда грохот барабанов наконец-то затих в ночи.
   - Тебе нужно стрелу из груди убрать, - заметил на это Ольг.
   - Мне она не мешает, - сообщила княжна, - но я очень боюсь за папу.
   - За папу, за маму, - ворчал Ольг, выводя лошадей наверх, - кто бы за меня боялся... - лошади оскальзывались, падали и на боку съезжали обратно вниз.
   - Ну, что же ты там?! - торопила сверху княжна.
   - Сама попробуй! - огрызался принц. - Ворысь, давай! - менкв подпирал лошадей сзади, пытаясь помочь им не падать.
   Наконец, они вылезли и, по просьбе принца, направились обратно на поляну к Всеволоду.
   - Ты должна мне помочь, - шептал беспрестанно Агве Экшест. - Один я боюсь.
   Луна подняла над лесом свой серп, и в белом свете ее Ольг достал из седельной сумки бутыль с красной жидкостью, изготовленной в подземелье замка Аш, и встал перед камнем с братом.
   - Небо, - сказал принц Ольг, - и все Торум, что с любовью смотрят на добрых людей! Нам не нужен пока что Всеволод-человек; явите Гостя, но только чтобы и сердце и голова его были, как у людей! Агва, ты счастливей меня! - и княжна взяла из рук Ольга бутыль и вынула пробку.
   - Мясо у меня под рукой, - шепнул из-за спины принца менкв, - на всякий случай...
   Красная жидкость, выписывая на граните имя "Экшест", полилась из широкого стеклянного горла. Шипение разнеслось над поляной, воздух вздрогнул, как от толчка земли; камень зашевелился, потерял свои формы и, быстро меняя цвет чередою ярких переливающихся красок, стал лошадью со всадником на спине. Постепенно у всадника появлялось лицо, и пальцы вырастали из обрубков рук. Страшно было смотреть на это. Ольг судорожно схватился за рукоять меча, менкв зашептал менквские молитвы, и только Агва сохраняла полное спокойствие. Вскоре превращение вроде бы завершилось, и перед ними, верхом на грубо вытесанном из камня коне, сидел юноша, в чьих чертах Ольг без труда узнавал своего отца. Юноша пошевелился, и внутри у него заскрипело.
   - Кто вы? - спросил он стоявших перед ним низким бесцветным голосом.
   - Предложите ему поесть... - забубнил за спиною менкв.
   - А сами вы кто? - дерзко вернул вопрос Ольг.
   - Я? - спросил всадник. - Я - Всеволод Экшест... Только... - он попытался покачать головой, и это у него не получилось, - я как-то странно себя чувствую.
   - Не поздно полить его еще раз... - прошептала стоящая рядом Агва.
   - Помните ли вы своего отца? - спросил Ольг.
   - Конечно.
   - А мать?
   - А вам что за дело до моих родителей? - сказал всадник. Когда он говорил, губы его почти не шевелились, на лице не двигался ни единый, пусть даже каменный, мускул, и круглые немигающие глаза оставляли впечатление нарисованных.
   - Вот уж, действительно, неприятное зрелище, - тихо сказал Агве Ольг, - я не умею разговаривать с масками.
   Княжна, с тоскою от мысли, что перед нею - ее будущий муж, разглядывала Ольговского брата.
   - Зрелище! - проворчала она. - Мне с ним целоваться придется.
   Всадник внимательно следил за ними дырками огромных зрачков.
   - Говорите громче, - попросил он, - я ничего не слышу!
   Мгновение Ольг соображал что-то, а затем, мило улыбаясь, продолжил:
   - Вы должны поехать со мной.
   Каменный конь переступил с ноги на ногу.
   - Странно, - сам себе сказал всадник, - мне словно знакомо чем-то ваше лицо, и это мне неприятно. А каждое ваше слово вызывает желание непременно повиноваться. Кто вы такой? Что вы здесь делаете? Что я здесь делаю?
   - Господин хороший, - высунулся из-за спины Ольга менкв, - быть может, вы хотите...
   - Ворысь, на место! - приказал Ольг. - Что касается моего лица... Вы, и правда, пока в моей власти, потому что я оживил вас. И пока мне будет так угодно, вам придется делать то, что я прикажу. Поэтому сейчас...
   - Вы ударили меня! - сказал вдруг всадник, указывая на княжну. - Зачем вы сделали это?
   - Не имела чести знать вас раньше! - заявила Агва.
   - Агва, он же Гость! - попытался одернуть ее Ольг.
   Всеволод вдруг весь задвигался, словно на шарнирах, загрохотал и заскрежетал, судорожно сжимая и разжимая пальцы поднятых кверху рук. Стоявшие перед ним отступили на шаг, и Ольг приготовился еще раз полить брата заговоренной водой. Но всадник успокоился и заговорил снова, но теперь лицо его дергалось и кривилось, словно пыталось вспомнить, какое слово с каким выражением произносится приличным лицом.
   - Брат, - сказал Всеволод. Голос остался бесцветным, но приобрел естественный тембр. - Он приходил, и я узнал о тебе, но Он ушел. Мое сердце - живое, и ни Удь-эт-элам, ни Торум нечем его купить. Ты можешь меня не бояться - привычки Гостей чужды мне. Но вас, княжна! - и всадник с трудом нагнулся в седле, отводя руку, как если бы собирался кого-то ударить. - Никогда и никто из рода Экшестов не простит вас за вашу службу Кульоту и за те услуги, что вы ему оказали. Имя ваше проклято будет среди Людей так же, как и его...
   - Нет, - сказала Агва, - никогда этот не будет тем. Несчастная я!
   Ольг в беспокойстве взглянул на нее, и ощутил потребность немедленно увести разговор от столь щепетильной темы.
   - Счастлив видеть тебя живым! - сказал он. - Добро пожаловать снова в этот мир! Нам очень нужна сейчас твоя помощь!
   - И не смейте требовать от меня объяснений! - вставила Агва. - Вы не имеете на это права.
   - Я! - быстро воскликнул Ольг. - Я все тебе объясню! Девушка, действительно, ни при чем, но у нас очень мало времени, чтобы рассказывать такие длинные истории... Мы и так задержались.
   - Ну, спасибо, - процедила княжна, - заступился...
   - Я не верю тебе, но меня заставляют верить. Я в твоей власти, но не это меня раздражает. Если бы ты только знал, брат, кто эта княжна!..
   - Твое живое лицо смотрит на мир неживыми глазами, - сказал Ольг. - Все прояснится, ты потерпи. Кончится дело, мы оживим тебя до конца, вернемся домой...
   - Мы едем, наконец, или нет?! - зло и нетерпеливо воскликнула Агва. - Или я брошу вас, изливайте тогда друг на друга свои братские чувства сколько душе угодно!
   - Агва, - проговорил Ольг. - Позволь заметить тебе, что я лучше понимаю ситуацию и в состоянии сам разобраться и решить, стоит изливать братские чувства или нет. Он должен быть в курсе дел - от этого зависит успех предприятия...
   - Да плевала я на твои предприятия! - воскликнула Агва. - На тебя самого, на твоего брата, на твоего менква, на лошадь, на...
   - Ревнивая дура, - процедил Ольг и, оставив сзади продолжавшую возмущаться Агву, пошел к лошадям.
   Его каменный брат задумчиво слушал княжну Утсов.
   - Странно, - проговорил он, когда Агва сделала паузу, чтобы вдохнуть, - у ударившей меня был другой голос.
   Агва ничего не сказала, только быстро взглянула на принца Всеволода Экшеста.
   - Поехали, - позвал Ольг.
   Княжна села в седло.
   - Все-таки, я распутна, - прошептала она в ответ на какие-то свои мысли.
   Всеволод тронул коня, и земля тяжко вздохнула от его шагов.
   - Да, - сказал Ольг, - это впечатляет. Пожалуй, ты поедешь последним.
   Отряд мчался галопом к Башне Тысячи Окон. Первым скакал Ольг, сзади которого сидел менкв, потом - княжна Агва, и замыкал кавалькаду старший из братьев Экшест. Впереди замелькали огни - Ольг решил, что то - лагерь менквов. Всадники повернули налево и, петляя по лесу в темноте, теперь уже медленно и осторожно, обогнули шум и огни.
   - Что здесь у вас? - спросил Ольга каменный брат.
   - Война, - легко ответил задумчивый принц, - и мы сыграем в ней главные роли.
   - Я, вообще-то, еще никогда не дрался, - сказал Агве Всеволод и расправил богатырские плечи.
   - Это не слишком трудно, - усмехнулась княжна, - особенно когда ты бессмертен...
   Впервые Всеволод заметил в груди у нее стрелу. Что-то сдвинулось внутри каменной плоти, и она перестала скрипеть.
   - Э-э! - сказал на это Ольг. - Легче, братец, тебе нельзя пока быть человеком!
   Огни скрылись справа во тьме, впереди нашлась одна из тропинок парка Тараоуна, и отряд опять устремился к Башне, в чьи подвалы рассчитывал попасть утром Ольг.
   В это же время к Тараоуну с трех сторон подходили войска, несущие разные флаги, чтобы встать друг перед другом, перед лагерем менквов, перед Башней Тысячи Окон и перед белым конем, на котором скакал крылатый Петртан.
  
  

Глава 10

Братья

  
  
  
   Утром нового дня князь Утсов Арпад поднялся вместе с Петртаном наверх Тараоуна, чтобы взглянуть на пришедших врагов. Черным пятном, в котором горели костры, и падали срубаемые деревья, казался отсюда лагерь менквов.
   - Почему ты не уничтожишь их сразу? - тихо и с болью спросил князь. - Они губят лес.
   - Ты задаешь вопросы, на которые смертному не следует знать ответы. Иначе он совсем разуверится в силе, что питает его и ведет по жизни. Ты здесь - князь, и в твою страну пришел враг, так исполняй же - что должен!
   - Но они разорят весь парк!
   - Они же посадят новый...
   - Я не понимаю тебя.
   - Ладно. Но ведь ты можешь принять мой совет? В который раз говорю тебе: запрись в замке. Тебе не хуже моего известно, что менква убить нельзя - только духи Удь-этов или сам Садовник знают их слабое место. Каждого отдельного менква можно запутать и одолеть хитростью, но где ты возьмешь столько хитрости? А что касается твоей привычки сжигать их, облив маслом... Менквов здесь около трех сотен. Десяток сожжешь, но остальные так рассвирепеют, что от Тараоуна камня на камне не останется...
   - И я в который раз прошу тебя: встань рядом с нами под твое белое знамя, как уже было когда-то!
   - Знамя любого из Торум бело, - ответил Петртан, - и то, что было однажды, не может случиться вновь. Выбирай - или парк, или твои люди.
   Он повернулся и пошел по лестнице вниз.
   - Ты бросаешь меня! - воскликнул Арпад. - Вспомни, хотя бы, законы родства!
   - Пошли к ним человека. Пусть узнает, что хочет народ Ворысь в землях, подвластных Петртану. - приказал старик. - Я буду в столовой. И пришли ко мне своих дочерей!
   Арпад закусил губу, но молча последовал за своим господином. Петртана ждал завтрак. Он уселся за стол и знаком дал князю понять, что отпускает его.
   - Где Агва? - спросил князь у сотника, уходя.
   - Мы потерялись с княжной вчера вечером в темноте, - поклонился Атиг, - я не успел доложить...
   - После, - остановил его князь. - Вели приготовиться лить смолу с нижнего яруса висячих садов.
   - Но мой князь! Я вчера...
   - После! - и мрачный Арпад ушел отдавать распоряжения.
   Тем временем Петртан подозвал к себе сотника.
   - Что ты хотел рассказать князю? - спросил он.
   - Но это касается только князя. - Поклонился Атиг.
   - Княжна Агва нашла принца Ольга? - улыбнулся Петртан, укладывая подбородок на свои руки.
   - Я не знаю никакого принца Ольга. - еще раз поклонился Атиг.
   - Ступай, - сказал со вздохом Торум. - Ты хороший слуга, но нужно быть еще и умным мужчиной...
   Петртану подали вино.
   - Спасибо, - улыбнулся он, - а еще я попрошу вас принести мой меч. Хочу размяться после завтрака.
   Агва, оба Экшеста и менкв подъехали к Башне со стороны казарм. Здесь царили неразбериха и суета, и на путников никто не обратил внимания, несмотря на огромные размеры и заостренную голову менква.
   - Ваш меч, господин, - сказали Петртану, подавая клинок. Торум кивнул и попросил оставить его одного. Потом он положил меч в огонь пылающего очага и подождал, пока лезвие начнет слабо светиться красным.
   Агва отперла потайную дверь Тараоуна своим личным ключом, и отряд начал крадучись продвигаться к лестнице, ведущей в Круглый Зал. Впереди шел Ольг, неся открытой склянку с усыпляющей водой.
   Петртан нагнулся к мечу и, не вынимая его из огня, провел рукой по лезвию.
   - Не я сделал огонь, не я придумал сталь, не я изобрел смерть и способы убивать, - тихо и медленно проговорил он, - но в сотворенной мною земле и сталь, и огонь, и смерть мне подвластны! Скажите, где теперь Торум Кульот?
   - Иди, - шепнул Ольг княжне, - мы приготовились...
   - Ах! - воскликнула Агва, спиной выпадая из коридора в Круглый Зал.
   Черная стрела и красные перья на ней по-прежнему насквозь протыкали княжне грудь, означая непреклонно, что дочь Арпада мертва.
   - Княжна! - вскричали оба Стража Дверей, бросаясь к лежавшей со стрелою в груди.
   Каменный кулак легонько стукнул по их головам, и когда стражники легли на покрытый соломой пол, принц Ольг Экшест влил им в открытые рты снотворное.
   - Быстрее, быстрее! - торопил менкв.
   Раскаленная до красноты сталь напитала руки Петртана огнем, и он увидел Принцессу Алмазных Скал, верхом на гнедом жеребце, под знаменем, на синем поле которого золотая лилия означала бессмертие и беззаконие. За Принцессой шли два полка.
   Они разделились: Агва и Всеволод побежали из Зала по левой лестнице, ворысь и Ольг - по правой. Отливая дрожащей рукой в пузырек из своей бутыли живую воду, принц слезно просил Агву осторожно будить его брата, если не Ольгу выпадет брата найти.
   - Я бы, лучше, с тобой пошел, - сказал ему Всеволод.
   - Ничего, - похлопала его по спине княжна. - Я тоже тебя оживляла, так что делю с принцем права на тебя.
   В пламени огня, горящего в камине, теперь видел Петртан воинство н а в о к, вооруженных хлыстами и дудками, которое вел к Тараоуну запахнувшийся в плащ из дорожной пыли Валтахтен. Их было не более двухсот, но с ужасом думал Петртан о битве людей с этими существами, которые не знают пощады, потому что Пастух внушил им мысль, что именно Люди украли у навок спину, и теперь любой, кто подойдет к ним сзади, может видеть их внутренности. Многие сотни лет Валтахтен поддерживал в них дух злобы и ненависти, так что, в конце-концов, они стали духами злобы и ненависти. Нельзя было слушать их игру на свирелях Нуми - слушавший деревенел, и навки забирали его с собой, чтобы замучать до смерти.
   Меч остыл под рукой Петртана - все остальное Торум знал без помощи чужого ему огня.
   Ворысь и Ольг благополучно исследовали свой ярус подземелья Башни, - камня с Яном там не нашли - и тихо и мирно возвратились ждать в Круглый Зал. Агва и Всеволод Яна тоже не обнаружили, но их путешествие проходило не так гладко. Несколько раз княжна заходила в неизвестно для чего построенные здесь лабиринты, и, если бы не сказочная сила принца Всеволода, который по приказу разламывал вокруг стены, словно они были слеплены из камыша, княжна могла провести здесь все свои вечные годы. А потом они наткнулись на часового и, прежде чем Агва успела хоть что-то сказать, Всеволод часового из коридора убрал.
   - Да, - сказала она, - я восхищена вашей силой, но больше так делать не нужно.
   - Вам правда понравилось? - несколько раз подряд спросил довольный Экшест.
   - Правда, - каждый раз отвечала княжна, мучаясь тем, что отдает предпочтение силе перед умом. Потом все четверо устремились на третий ярус подземелий Тараоуна.
   К одиннадцати часам дня вернулся посланный для переговоров человек.
   - Менквы и волколаки, - докладывал он Арпаду. - Двести менквов и сто оборотней. Пришли из земли Теххум наложить на нас дань. "Уже много времени прошло с тех пор, как вы били нас в прошлый раз. - сказали они. - Если хватит силы побить и на этот - мы уйдем обратно. Но если победа достанется нам - пусть будет все по законам неба, и побежденный станет рабом".
   - Что они требуют? - спрашивал князь.
   - Сто мужчин и двадцать девушек каждый месяц. Если будем платить детьми, обещают уменьшить число.
   - Надо было выжечь Ыр-ан до тла! - в средцах воскликнул Арпад, обращаясь к сидевшему рядом Петртану. - Что ты молчишь?
   - Что еще велел сказать народ Ворысь? - спросил посланца Петртан.
   - Они не будут ждать нас больше трех дней. Если мы не выйдем из Башни, чтобы честно сойтись с ними в поле, все войско уйдет разорять деревни. Менквы сказали, что им все равно, каким образом получать дань. Когда страна опустеет, князь сам убежит отсюда, и Белая Башня достанется им безо всяких хлопот, - так они говорили мне и смеялись, и... ели у меня на глазах... - запинаясь и отводя глаза в сторону признался вернувшийся.
   - Что ели? - не понял Арпад.
   - Думаю, не баранину, - сказал ему Торум. - Отпусти слуг, мы будем с тобой говорить.
   Решено было набрать храбрецов, которые заманили бы менквов под стены замка, потому что другой надежды на победу не было. Петртан не стал скрывать от Арпада правду об армиях Валтахтена и Кульота, но в задумчивости сказал совсем печальному князю, что, может быть, еще все повернется. По крайней мере, он, Петртан, видел в таком количестве наступавших врагов непонятную князю надежду.
   - И не смей сам лезть на рожон с первым отрядом! - велел Торум. - Земля не может оставаться без головы, хотя тебе голова не нужна.
   - Вы сильнее меня, - сказал князь, не поднимая на Петртана глаз, - вам можно меня оскорблять. Вы-то в любом случае выйдете сухим из воды...
   - Не смей городить чушь! - прикрикнул Петртан. - Каждый раз, как у нас случаются неприятности, ты распускаешь нюни! Тебе уже столько лет - постесняйся своей седины!
   - Иду исполнять вашу волю, - проговорил, кланяясь, князь.
   Навстречу ему в дверь вошла Оог.
   - Папа? - сказала она, увидев красные глаза князя.
   - Иди сюда, девочка, - подал голос Петртан, - князю теперь не до тебя.
   Оог села перед стариком, олицетворяя собою скромность. Петртан долго изучал затылок княжны, прежде чем начать говорить.
   - Помнится, я велел тебе не подходить к мужчинам? - строго спросил он. Оог кивнула.
   - Так что же случилось?
   - Я не покидала комнат.
   - Да?! - удивился старик.
   - Только раз ездила с сестрой в лес... - она подняла на Петртана заплаканные глаза. - Он был со мною так ласков...
   - Экшест?
   - Да.
   - Тот самый, которого ты тогда видела в обеденном зале рядом со мной?
   - Да, - совсем тихо прошептала княжна.
   Старый Петртан взял ее руку.
   - Ободрись, - тоже шепотом сказал он. - Ян любит тебя и будет твоим мужем, или на старости лет я разучился предсказывать людям судьбу.
   - Правда? - сквозь слезы воскликнула Оог. - Правда?
   - Правда, - кивнул Петртан.
   Его поцеловали в щеку, ойкнули и стремглав убежали из комнаты.
   - Уф! - сказал крылатый старик. - Ну и кровь! Чтобы я еще раз связался с влюбленными...
   - Тише, - предупредил Ольг, - здесь могут быть часовые.
   Они только что спустились по лестнице и были теперь в маленьком тамбуре третьего яруса, от которого налево и направо шли коридоры. Левый был темен и казался запущенным. С полукруглого каменного свода свисали лохмотья запылившихся паутин. В правом горели редкие факелы, воткнутые в специально для этого укрепленные на стене кольца. Коридор был узок, так что идти по нему можно было только цепочкой, и пришедшие с Ольгом долго решали, кто пойдет первым. Ольг был склонен отправить брата, но Агва этому сопротивлялась, упирая на привычку Всеволода колотить всех без разбору своими каменными кулаками. Княжна говорила, что ей жалко исполняющих долг солдат. Тогда отправили менква, но скоро выяснилось, что ворысь отчаянно трусит. Стены давили на него, ему казалось, что потолок вот-вот упадет; а кроме того, нечем было дышать.
   - Ладно, - решил Ольг, - ты оставайся здесь, сиди и жди нас. Первым пойду я.
   Ольг, Агва и Всеволод перешагнули через севшего на земляной пол ворысь и, прижимаясь к самой стене, пошли дальше. Коридор извивался; кое-где им попадались узкие низкие двери, закрытые на огромные висячие замки; но, рассудив, что в такую дверь камень с Яном не вкатишь, братья и княжна у них не задерживались. Каким образом камень могли спустить в подвал и протащить таким коридором, они предпочитали не решать. Что сделано - то сделано, справедливо заметил Всеволод, и пусть будет доделано до конца.
   У них под ногами был неровный сырой земляной пол. Со стен капало. Камни на потолке влажно блестели черным, а стены внизу были покрыты зеленоватой и рыжей плесенью.
   - Темница какая-то, а не сокровищница... - ворчал Ольг.
   Вдруг они попали в зал, который не был отмечен на плане. Свод резко ушел вверх, а стены разбежались по сторонам. Редкая цепь факелов уже не освещала помещения, и посередине зала царила тьма. Все трое выбрались из коридора, остановились под одним из факелов и принялись крутить головами.
   - Не советую двигаться, - сказали из темноты. - Мы видим вас так хорошо, что достаточно будет пяти секунд, чтобы вас подстрелить.
   - Хм! - сказал Всеволод, вынул факел из гнезда и поднял его над головой. - Это кто там такой смелый?
   Свистнула стрела, ударила принца в грудь и отскочила, сломавшись.
   - Брат, из-за меня не высовывайся! - сказал каменный принц и медленно пошел на звук вылетающих стрел.
   - Светлое небо! - крикнули впереди. - Он что, заговоренный?
   Факел в руке Экшеста наконец осветил середину зала. В клети из березовых жердей лежал гранитный валун, по размерам вполне подходивший для гроба Яна. Спиной к клети прижалось трое воинов князя Арпада. Они были испуганы и бледны, и руки их уже не так прицельно стреляли из огромных еловых луков, но поста своего они не бросали.
   - Похвальное рвение, - сказал брату Всеволод. - Княжна, объясните им, пожалуйста, что не мы здесь воры.
   Агва выступила вперед, и стражи дружно вскрикнули от ужаса, увидев в груди у нее стрелу.
   - О, боги мои, - устало сказала княжна и стрелу вытащила.
   - Княжна, как же это? - спросил старший среди сторожей.
   - Да вот так вот, ребята, - ответила Агва. - Давно стоите?
   - Почти что сутки. Смена почему-то не идет.
   - Там наверху, не совсем спокойно. Но, думаю, вы сами увидите, когда подниметесь. Идите, я сменяю вас!
   - Простите, княжна, - сказал старший, - при всем моем уважении... Только сотник или сам князь может отпустить меня от камня.
   - Хорошо, - согласилась княжна, - не хотите уходить - оставайтесь. Но извольте выполнять мои приказы. Все-таки я вам госпожа!
   Стражники поклонились. Агва велела им, и они разобрали клеть. Всеволод принес еще факелов, и теперь камень был освещен со всех сторон.
   - Так же, как в прошлый раз? - спросила княжна.
   - Да, - кивнул Ольг. - Дай-ка мне склянку, что я тебе отливал.
   Агва верила Ольгу на слово, а потому свою порцию оживляющей воды отдала.
   - Вот и славно, - пробормотал принц, - постой-ка немного у меня за спиной...
   Он закрыл глаза и прикоснулся к камню пальцами рук. "Брат! - звал он Яна, - неужели все обратилось в камень, и ничто не ответит мне на прикосновение?!" Шепча так, он обошел вокруг валуна несколько раз. Приседал и водил ладонями по обращенной к земле стороне, залезал наверх камня и искал там ответа на свою немую просьбу. Наконец, он нашел точку, в которой камень казался теплее, чем во всех остальных местах, и словно бы пульс ниткой ответил Ольгу. Принц тут же выхватил бутыль и начал лить на это место отцовский настой.
   - Петртан, - шептал он при этом, - я знаю, ты здесь, мой прадед, помоги нам! Дай брату жизнь, и пусть ничем не будет он мне обязан за то, что я лил на него отцовскую воду! Пусть придет еще один каменный Экшест с живым сердцем и живой головой, поможет победить всех врагов своего будущего тестя и дождется твоих рук, Петртан, потому что я знаю: только Торум дано излечивать от болезни каменных снов. А я обещаю тебе: я уйду, чтобы не беспокоить ни их, ни тебя. Весь в твоей власти!
   Наверху сотник Атиг построил два десятка своих добровольцев, что вызвались дразнить армию менквов и заманить ее под горящую смолу висячих садов. Сотник ждал команды от князя. Люди волновались, пробовали друг у друга острия мечей и лезвия копий, и каждый из них верил, что будет живым.
   - Пора, - сказал Атиг, которому махнули рукой из окна.
   Отряд цепью понесся по клумбам цветущего сада. В самом Тараоуне спешно закладывали изнутри все двери и нижние световые проемы. В висячих садах установлены были метательные машины, разложены костры, и над ними, на специальных механизмах, в больших котлах кипела смола. Арпад обходил своих воинов, проверяя, все ли готово.
   - Цельтесь в глаза! - повторял он лучникам. - Убить - не убьем, но ослепим! В глаза, только в глаза! Не тратьте напрасно стрел - их тела не пробить из лука...
   Петртан стоял наверху на балконе, опершись на свой меч, глядя на небо, словно ждал от него какого-то знака.
   Тем временем Атиг и его храбрецы с криками и свистом пронеслись через лагерь менквов, раздавая, неглядя, удары направо и налево. Несколько менквов были сбиты в костры и загорелись. Еще несколько, по счастливой случайности, оказались поранены. Вой ярости и лязг оружия наполнили окружающий лес. Отряд всадников развернулся и снова прошел через менквов и волколаков, в достаточном количестве убивая последних. Но еще три раза пришлось Атигу проехать туда и обратно и потерять более трети своих людей, прежде чем взбешенные оборотни бросились за ним следом, и менквы вдохновились дурным примером; и уже через сорок минут, несмотря на истошные вопли начальников и командиров, Белая Башня была окружена и атакована. Сверху полилась смола. Менквы орали, объятые пламенем. Стрелы наполнили воздух свистом и шелестом. Прикрываясь плетенными из ивы щитами, большой отряд ворысь принялся бить в главные ворота вырванной тут же сосной.
   - Они могут разбить кладку, - докладывали Арпаду, - стена совсем свежая, а эти твари слишком сильны...
   - Заваливайте вход всем, что попадется под руку, - велел князь, - и пошлите лучших лучников на мой балкон. Неужели нельзя сбить десяток менквов? Возьмите с лестниц статуи, кидайте из окон, кидайте зажженую бумагу, тряпки - что угодно!
   К князю с докладом поднялся Атиг.
   - Что говорить! - обнял его Арпад. - Всей удачей, что у нас теперь есть, мы обязаны тебе.
   - Дозволь, князь, мы атакуем их сверху! - просил прослезившийся сотник. - С веревок! Отобьем от ворот - и тут же обратно.
   - Действуй! - велел князь.
   Две трети, оставшиеся от ворысь и волколаков спрятались в тень висячих садов. Их ждали сверху, и если кто-нибудь высовывал голову, тут же получал на нее порцию кипящей смолы. Даже от главных дверей менквы отступились, побросав щиты, топоры и таран. Тогда неугомонный Атиг спустил на веревках из висячих садов лучников. Веревки закреплены были к журавлям, что позволяло быстро вытаскивать стрелков наверх и так же быстро спускать вниз. Стрелы летели почти наугад и не причиняли большого вреда, но приводили ворысь в неописуемую ярость.
   - Вели прекратить это безобразие, - сказал спустившись сверху Петртан. - Мы подходим к развязке.
   Арпад тускло мигнул и пошел прекращать. Менквы решили, что люди готовят новую пакость и затаились настороже. Наверху же был объявлен отбой, и все легли, где стояли, только несколько часовых застыли в нишах княжеского балкона, следя за подступами к центральному входу в Башню.
   По камню прокатилась дрожь, и гранит стал вдруг прозрачным, и Ольг увидел лицо брата. Ян смотрел на него в упор и говорил что-то - губы его шевелились, но не было слышно слов. Так продолжалось секунд тридцать. Потом камень покрылся узором из трещин, и третий Экшест встал ото сна, стряхнув с себя пыль и обломки.
   - Здравствуй, оболтус! - сказал он Ольгу. - Я счастлив, что ты решился на это.
   - Ян! - крикнул Ольг и попытался брата обнять, о чем тут же и пожалел.
   - Ой, - пискнул он, стиснутый каменной хваткой, - отпусти, менкв косолапый, больно!
   Ян брата отпустил и уставился на княжну.
   - Ну, - сказала Агва, - сейчас опять начнут меня убивать...
   - Возможно, - согласился с ней третий Экшест, - но сначала я хотел бы тебя поцеловать.
   - Это еще что за новости? - возмутился их старший брат. - Целовать чужих невест!
   - А ты кто такой? - поинтересовался принц Ян, подбирая с полу березовую жердь. - Любитель получать по спине?
   - Осторожнее, - смеясь, сказал Ольг, - этот малый тоже из камня, к тому же, наш родственник.
   - Родственник? - удивился Ян.
   - Да, старший брат.
   Два каменных принца обошли друг вокруг друга.
   - Похожи, - сказали они, - кровь папы отпечаталась неизгладимо.
   - Милые мои! - воскликнул Ольг. - Я счастлив вас видеть, но не забывайте маму! Здесь есть и ее заслуга!
   - Чего мы ждем? - спросил князь.
   - Когда зайдет солнце, - ответил Петртан.
   - Но до этого еще часа три, а то и четыре!
   - Тем лучше: нам будет хорошо видно.
   Пауза в битве затягивалась, и военная хитрость все более оборачивалась к князю дурной стороной, в которой он получался запертым в своем замке почти-что разбитыми им менквами. Атиг приплясывал за спиной Арпада, так же как и его господин недоумевая, чего они ждут. Петртан сохранял полное спокойствие.
   Потом часовые донесли, что ворысь внизу чего-то волнуется. А еще через полчаса к Тараоуну с двух противоположных сторон подошли в походных колоннах две армии.
   - Смотри, - негромко сказал другу Петртан, - вот она.
   Принцесса Алмазных Скал подъехала к главному входу, под княжеский балкон.
   - Милостивые небеса! - прошептал Арпад. - Как две капли воды...
   - Как две лили, хотел ты сказать. Вернее, как три.
   С другой стороны к принцессе подъехал Валтахтен.
   - Что это значит? - спросил он.
   - Я пришла получить то, что хочу. - Гордо отвечала Принцесса.
   - Прекрасно, - сказал Торум, - но только после меня!
   - Убирайтесь! - велели они менквам. - Этот замок - наша добыча.
   Народ Ворысь был бы и рад это сделать, но слишком уж нагло с ним разговаривали эти двое.
   - Кто вы такие? - спросил главный среди их командиров. - Мы - свободный народ, и с нами - тоже свободный народ. Где хотим, там и воюем, и не плетке с дудкой указывать нам нашу добычу.
   Валтахтен хотел разозлиться, но неожиданная мысль удержала его.
   - Ладно, - сказал он, - замок - ваш, и я помогу вам взять его штурмом, но маленькое условие: в Башне два человека из рода Пелымских Экшестов, так вот: они - мои.
   - Еще чего! - рассмеялась Принцесса. - Можешь брать себе каменного - хоть первого, хоть второго, но живой принадлежит мне: я только что купила его у Владыки.
   Петртан стоял, завернувшись в крылья, как в плащ, и с улыбкой слушал визги внизу.
   - Прикажи нашим людям заткнуть уши, - сказал он Арпаду, - сейчас эти двое начнут сводить старые счеты.
   - У них есть счеты?
   - Как у всяких любовников, - неприязненно ответил Петртан.
   Агва велела воинам своего отца взять по факелу и сопровождать их наверх. Стража упорствовала, но узнав, что Тараоун атакован войском Срединных Гор, немедленно исполнила поручение.
   В Круглом Зале они все остановились, потому что Ольг желал знать ситуацию вокруг замка. Княжна вызвалась опять сходить на разведку, хотя сразу предупредила принца, что отец может не отпустить ее вниз, а под стражей увести в комнату и там запереть. Тогда старший среди стражей оставил свой факел и пошел вверх по лестнице - к ближайшему окну. Оно оказалось заложенным изнутри. "Плохо дело", - сказал себе воин, спустился обратно, но не пошел прямо в Зал, а заглянул в Большую Прихожую. Как он и думал, главные двери были завалены. Вот тогда он пошел к ждавшим его и рассказал Ольгу, что видел.
   - Это все хорошо, - сказал принц, - но почему вы не нашли другое окно, Рогдай? Вы же солдат, вы должны знать, что нельзя вылезать в бой наобум. Никому нельзя ничего поручить! - и он пошел сам.
   Первой не выдержала Принцесса Алмазных Скал и подала знак своим драться. Валтахтен тут же спрятался в плащ из пыли, а навки построились в три линии и пошли на полки Принцессы. Народ Ворысь никогда навок не видел - он не имел с ними дела и не знал, что у тех нет спины - просто нет и все. И когда менквы, прятавшиеся под висячими садами Башни Тысячи Окон увидели открытые внутренности армии Пастуха, они забыли о людях сверху с их смолою, о длинных мечах воинов Алмазных Скал, о дудках армии Валтахтена, они забыли обо всем, кроме голода своих животов. Навки стали играть на свирелях Нуми, только дерево не могло деревенеть, и прекрасный сад Тараоуна начал походить на мясную лавку.
   - Жалко только, - сказал Петртан белому как мел Арпаду, - что все хорошее быстро кончается. Сейчас они перебьют всех навок и возьмутся за нас. Будь готов, друг мой. Мы выиграли время, из трех полных армий перед нами осталось лишь полторы... Но солнце заходит. Я принял, конечно, меры, только поможет ли нам мое освещение? Впрочем, у нас есть еще час от вечера, а за это время все окончательно проясниться. Либо мы побеждаем, и они бегут от нас, прикрываясь ночью, либо нас бьют; а так как мы бежать на хотим, то закат ничего не изменит на чашах весов. Ты меня понимаешь?
   - Нет, - признался Арпад.
   - У Принцессы нет своих войск, она их нанимает. Посмотри на ее знамя. Что значит сей герб?
   - Кульот.
   - Меченосцы! - поправил друга Петртан.
   Арпад в ужасе отшатнулся.
   - Но тогда нет надежды! - сказал он. - Меченосцы Кульота ужасны, а вместе с менквами...
   - Да, - согласился Петртан, - бедный народ! Они не хотели служить никому, но так сложилась судьба - и зло правит их жизнью.
   - Ты меня слушаешь?!
   - Что ж, - сказал Петртан, посмотрев вниз, - с Валтахтеном кончено. Иди, князь, делай что должен - и пусть будет, что будет.
   Принцесса велела привести к ней начальника менквов, и Меченосцы подтащили одного из ворысь. Ему долго что-то доказывали, время от времени показывая на золотую лилию флага Принцессы. Наконец ворысь кивнул, помахал своим, и обе армии начали готовиться к штурму. В висячих садах уже горели костры, и вновь кипела смола. Только не осталось у лучников стрел, и солнце уже коснулось верхушек деревьев; слепые сумерки вот-вот должны были спуститься на землю, и луки становились бесполезным оружием. Утсы обнажили мечи. Были розданы специальные вилы: отбрасывать лестницы, если враг решит ими пользоваться, и топоры. Так сложилось, что в этой земле не сражались топорами - лютые зимы требовали много дров, и топор считался священным. Единственным исключением являлись ополченцы - они сражались тем, к чему привыкли в повседневном труде: вилами, кольями, косами... Воины же князя пользовались топорами только в крайней нужде - при таких вот осадах.
   - Выдайте мне Экшеста, - еще раз обратилась к князю Принцесса, - и я уйду.
   Ей не ответили, и сражение началось. Но не успели Меченосцы и Ворысь прийти под самые Белые стены, чтобы стрелять и пытаться взломать ворота, как сзади пропели рога, и из леса тремя колоннами вышла закованная в броню пехота, и королевское знамя Пелыма развивалось над ней.
   - Успели! - воскликнул Петртан и поднял свой меч. - Вели своим людям спускаться, князь, мы будем теперь веселиться!
   Ашский король Болислав Шекш Экшест во главе своих войск быстро приближался к Тараоуну. Посеребренная кольчуга, усиленная кожаным доспехом, прикрывала грудь короля, на серебряный шлем был надет черный конский хвост, и дракон изрыгал пламя на круглом щите. Волколаки последней стаей напали на марширующих, но те прошли по ним, не заметив, и начали перестраиваться на ходу. Принцесса велела менквам идти навстречу Экшесту, а сама продолжала лезть в замок. Ее воины подняли брошенный ворысь таран и начали бить по воротам.
   Ольг соскочил с окна и побежал вниз к своим.
   - Всем приготовиться! - крикнул он. - Папа идет к нам навстречу, и славной будет наша победа! За мной!
   Всеволод и Ян встали перед заваленными дверьми, Агве велели идти куда-нибудь в сад, чтобы оттуда смотреть за сражением, а ворысь и Ольг прикрывали тылы.
   - Обожаю эффектные сцены! - сказал Ольг.
   Люди Экшеста схлестнулись с менквами и, хотя превосходили ворысь численностью и умением, им приходилось весьма тяжело. Великаны были утыканы копьями, словно ежи, но топоры их продолжали со страшным свистом косить траву полков Шекша. Сам король норовил забраться в самую гущу боя, отстраняя телохранителей, и как раз от него-то менквы пятились, страшась заколдованного меча.
   Утсы спустились вниз из висячих садов, и на какое-то время оттеснили Меченосцев от Башни, но тут силы были и вовсе не равны, и воины Кульота смеялись, убивая людей, и хохотала Принцесса Алмазных Скал, сидя верхом на своем жеребце посередине моря взлетающих и падающих мечей.
   Петртан стоял все еще наверху и ждал последнего, крайнего часа, когда уже не будет больше надежды, и только сила его крыльев сможет предотвратить, а быть может, всего лишь отсрочить ужасающее поражение. И в этот момент створки главных дверей Башни Тысячи Окон разлетелись на щепки.
   - Пора! - крикнул Ольг.
   Всеволод, а за ним Ян, каменными кулаками разметав завал у дверей, разбросали опешивших у тарана Меченосцев и вырвались в сад, обнажая мечи.
   - Ворысь, - сказал принц Ольг, - труби, пусть они знают...
   Менкв встал на крыльце, поднес руки ко рту и гул падающих камней всколыхнул ранний вечер над бывшим садом Тараоуна. Сражавшиеся вздрогнули и оглянулись.
   Мечи Экшестов одновременно поднялись и одновременно упали, и двое ближайших солдат Принцессы лишились голов.
   - Камень сильнее лилий, - сказал менкву принц Ольг.
   Принцесса встала на стременах, подавая своим какие-то команды.
   - Пелым! - крикнул Ян, удивляясь себе, так как этого слова раньше не знал.
   - Пелым! - вторил брат, и враги падали замертво со всех сторон. Их мечи ломались о камень груди и рук братьев, и не могли защитить от их каменных клинков.
   - Пелым! Пелым! - гудело над полем.
   - Пелым! - отозвались рога их отца, и менквы в ужасе побежали, а некоторые падали наземь и затыкали уши руками.
   Братья разметали Меченосцев у самого замка, и погнали оставшихся в лес. Идущие следом за ними линией Утсы обливали лежавших менквов маслом и поджигали. У кромки леса две армии соединились и натиск знамен Аша и Тараоуна был так страшен, что непоколебимые Меченосцы бежали, бросив знамя, Принцессу, а так же мечи.
   Пока его братья своими руками добывали князю Арпаду и своему отцу Болиславу победу, принц Ольг Экшест отступил в тень висячих садов и пошел быстро на задний двор Башни, где должен был быть его конь. Менкв шел за ним по пятам.
   - Уходи, - сказал ему снова принц. - Я не приношу тебе счастья. Ты привык к людям, но это всего лишь действие трав. Стоит тебе не пить из моей фляжки достаточно долго, и ты станешь прежним ворысь - умным и хитрым, который ничего не боится, но знает, в чьих землях не стоит охотиться.
   - Зачем вы так, принц? - спрашивал менкв.
   - Посмотри, кем ты стал, - просил Ольг. - Ты же падаешь в обморок - стыд какой!
   - Ну и что? - спросил ворысь. - Ко всему нужно привыкнуть. Я взрослею.
   - Нет, нет, не проси! - сказал Ольг и начал седлать коня.
   Менкв за спиною затих, но через какое-то время совсем рядом раздался его радостный вопль:
   - Господин Кормилец! Господин Кормилец! - кричал он.
   - Юмшан? - не веря себе повторил Ольг. - Юмшан? - и побежал на крики.
   Это, действительно, был Кормилец, который в кожаном фартуке и повязке на лбу сидел у костра и кипятил воду. Ворысь радостно прыгал вокруг, но кроме него тут же лежало и сидело еще много других менквов. Верный себе, Юмшан их лечил.
   - Принц? - поднялся он при виде Экшеста.
   - Кормилец, - сказал Ольг, - мне нужно срочно погибнуть. Но желательно покрасивее!
   Меченосцы были отогнаны от замка, и Болислав уже шел по лежавшим врагам, когда из-под висячих садов, раздувая парусом плащ, вылетел на коне его сын Ольг.
   - А! - сказал Петртан. - Вот и третий... Посмотри на него, Арпад, это - герой.
   Герой влетел в строй отступавших воинов Алмазных Скал, и вокруг него сразу же закрутилась оживленная драка. Потом на это место накатился строй Утсов, и Петртан и князь перестали видеть, что там происходит. Но когда Меченосцы бежали, и прошли преследующие их, конь героя стоял над темною грудою тел, опустив понурую голову.
   - Что? - сказал Петртан. - Что?!
   Крылья его распрямились, и с жутким криком, от которого у всех начинали дрожать руки и ноги, останавливалось сердце, и холодный пот бежал по спине, Торум поднялся в вечернее небо, потрясая мечом. Услышав его крик, Принцесса Алмазных Скал потеряла сознание и упала с коня. Меченосцы признали в кричавшем Даждьхума - Торум, что победил их Владыку, и паника охватила их. А когда они увидели, как упала Принцесса, вовсе потеряли головы и бежали в беспорядке на север.
   Крылатый Петртан опустился над разрубленным надвое Ольгом и призвал на свою голову все возможные беды, которые небо в состоянии изобрести.
  
  

Глава 11

Король должен заботиться о завтрашнем дне

  
  
   Прошло десять дней. Отпылал погребальный костер в саду князя Арпада, и погибшие воины Утсов, взяв с собой приготовленные для них когти медведя и рыси, отправились в долину Швинторга, где у подножия горы Хооседэсаг они будут ждать конца мира, чтобы подняться потом с помощью этих когтей на вершину и предстать перед сидящими на тронах могущества Торум, обманув страшного дракона Ви-унзас, который сторожит ее склоны и сбрасывает ударами хвоста вниз тех, кто пришел неподготовленным, а, значит, неправильно жил.
   Прошло десять дней. Принца Ольга похоронили, как того требовала слава свершенных им дел, и насыпали над ним высокий курган. Петртан поставил наверху черный камень, и руны "О" и "Э" сплетались на нем траурной надписью в память о принце. Ведущую к камню дорожку выложили гранитными плитками, и княжна Агва лично посадила вокруг него так любимые Ольгом ирисы.
   А внизу, перед подъемом на холм, был похоронен сотник Атиг, так славно служивший Арпаду всю жизнь, так храбро бившийся в этом, последнем, сражении. Он пал, преследуя Меченосцев Кульота, от которых у сотника была особо тяжелая память. Но его окружили, и люди Атига не смогли отбить своего командира. Меченосцы убили его и бросили под ноги наступавшей пехоте голову старого воина, надеясь, что ярость ослепит Утсов, и те бросятся мстить, и сломают свой строй, но Ян удержал праведный гнев солдат князя Арпада и сам рассчитался с врагами за сотника. Теперь тело Атига и голова покоились рядом с могилою принца Ольга для того, чтобы дух сотника охранял вечный сон Экшеста; а когда Торум решат, что ушедшим пора возвратиться, и трубы споют с неприступных вершин небесных гор Ази-нум и Нум-ы-их-атыр свою песню, призывая Людей на Суд, дух сотника будет сопровождать принца Ольга, и поможет надеть ему когти.
   - Я виноват, - вот все, что смог сказать Петртан Болиславу.
   В суете первых победных дней Торум все никак не мог собраться оживить до конца Яна и Всеволода. Князь Арпад, столь многим обязанный семье Экшестов, желал дать в их честь пир, совместив его с пышной помолвкой. Играть сами Свадьбы решено было в Аше, потому что оба принца желали в такой торжественный день видеть рядом свою мать.
   За десять прошедших дней слуги князя Арпада успели хоть как-то прибрать вокруг Башни, и, хотя победители все еще носили траур, в замке начали поговаривать о фейерверке и танцах, которыми князь желал украсить подписание брачных договоров.
   Петртан осмотрел братьев, особенно тщательно изучив их глаза. По его приказу придворный лекарь зарисовал расположение точек, лучей и пятен на радужках у обоих Экшестов, и в течении трех суток каждые четыре часа проверял - не случилось ли с ними каких изменений. Потом крылатый старик призвал к себе Агву и долго выпытывал у княжны что и как делал Ольг, вызволяя братьев из камня. Шекш Болислав предоставил рецепт, по которому он готовил оживляющий настой, и лицо Петртана надолго потемнело.
   - Не представляю, - сказал он королю, - как можно было пользоваться этим без ущерба для себя. Или твой сын был чужд суеверий?
   - Теперь я уже ничего не знаю, - ответил старый Экшест, - мы любили его, хотя редко говорили себе и ему об этом. Ольг был... травою у меня во дворце.
   - Ольг был ребенком, - вставила из угла Агва, - мальчишкой...
   - Так или иначе, - задумчиво сказал Петртан, - но он умел читать сердца людей. Чем больше я узнаю, тем сильнее печалюсь о нем.
   Торум одобрил затеи князя Арпада, надеясь, что игры с огнем отвлекут обитателей замка от него и от принцев Экшестов.
   Когда первые ракеты с шипением вознеслись в темное вечернее небо и взорвались там ослепительным белым огнем, а с вершины башни вниз, ударяя в поставленные вертикально в висячих садах копья, зазмеились с сухим треском голубые и зеленые молнии, зажигая на остриях копий радужные шары, Петртан собрал принцев, сестер и короля Болислава в кабинете Арпада. "Только вам можно будет на это смотреть", - сказал он, подходя к окну. Ян и Всеволод стояли посередине комнаты и чувствовали себя неуютно. "Попытайтесь вспомнить свою мать, - сказал им Петртан, - Что-нибудь очень приятное. А вас, король, я прошу припомнить, какими принцы были в детстве. В самом раннем. Спали ли по ночам. Много ли ревели. Сколько ели, и до какого возраста королева кормила их. Учитывая некоторые известные вам обстоятельства рождения принца Яна, советую думать о нем чаще. Агва, погасите, пожалуйста, свечи..."
   В кабинете стало темно. Разноцветные сполохи раскрашивали потолок быстро исчезавшими пятнами причудливых форм.
   - Думайте, - тихо и спокойно говорил от окна Петртан. - Вспоминайте. Не бойтесь себя, своих чувств, своей фантазии. Вы - это вы, и это - то, что нам сейчас нужно.
   Внизу радостно шумели - видимо, из погребов выкатили бочки с вином.
   - Оог, - спросил вдруг Торум, - хотите поцеловать принца Яна? Здесь темно, вас никто не увидит...
   Княжна поднялась и пошла к тому месту, где должен был стоять принц. Ян протянул вперед руку, и она наткнулась на нее плечом, схватила за его пальцы и ощутила тепло нормальной человеческой руки. Оог поцеловала его, пытаясь хоть в чем-то повторить нежность той ночи, когда Экшест сам пришел к ней.
   - Ну?! - спросила из-за спины Агва.
   - У него мягкие губы, - смущаясь сказала Оог.
   - Зажгите свет, - попросил Петртан, - превращение завершилось.
   Держась за руки, молодые сошли по лестнице вниз, в Большой Трапез Зал, где их ждали князь Утсов Арпад и роскошный ужин на двести персон. Дружины королевства Аш и княжества Утс, повесив в специально отведенном для них сарае доспехи, щиты и мечи, подняли чаши, полные медом, и славили тех, кто будет им господами. Хор гремел мощное : "Слава!"
   - Мне не выпало в этой жизни иметь жену, - сказал детям Арпад, - и я не знаю, что это такое - семья, но будьте счастливы, мы все вас так любим!
   За спиною у Оог тихонько заплакали бабки, которым князь строго на строго запретил исполнять чуждые духу Арпада обряды Прощания, Купания и Посвящения. Воспитатель Агвы, уже изрядно пьяный, горланил здравницу в честь женихов и невест вместе с гвардейцами папы Экшеста.
   - Милый принц, - тихо сказала Яну Оог, - я могу назвать теперь вас своим, но, все-таки, не рассказывайте никому о той ночи, когда вы меня... целовали...
   - Ага, - сказал Ян, лихорадочно соображая, что княжна имеет в виду, - А! - сказал он, подумав еще немного. - Ну... конечно же!
   - Вы были со мной так нежны... - шептала Оог, и Яну стало казаться, что Петртан растер в пальцах не ту лилию.
   Когда Меченосцы бежали, и к Башне Тысячи Окон принесли Принцессу Алмазных Скал, все еще находившуюся в обмороке, княжна Агва с поклоном отдала Петртану шкатулку с руною "В" на крышке. Торум брезгливо принял ее и открыл, и возглас удивления вырвался у него.
   - Никогда не подумал бы, что Пастух на такое решится! - сказал он стоявшим рядом Арпаду и Шекшу. - Вот жизнь твоих дочерей, князь!
   Пока эти цветки лежат здесь в неприкосновенности, ничто не сможет убить ни Агву, ни Оог - оружие и яд, болезни и старость, сглаз и волшебство - все будет бессильно. Даже кое-кто среди Торум не решится причинить им зло. Гордись, они обе бессмертны! - и Арпад печально поник плечами.
   Принцессу Алмазных Скал отнесли в комнаты Торум, и что он там делал с ней и о чем они говорили не знал в замке никто. Но в один из дней Петртан спустился с Арпадом и Болиславом в подземелья Тараоуна. Там, в заклятом камне, хранил теперь князь Утсов шкатулку с высушенными лилиями Хеллехелас. Петртан достал из трех лилий одну и растер ее в пальцах в пыль.
   - Я долго терпел, - сказал он, - у меня были от нее дети. Странные дети, но и их стоит любить. Только то, что хотели сделать с моим родом перевесило чашу терпения. Исчезни, та, которую очень давно звали Ирхой, которая согласилась собой торговать, чтобы иметь золу власти. Навеки имя твое будет забыто, и в сказках этой земли ты будешь Принцессой Алмазных Скал, мстительной и жестокой, завлекающей сердца людей камешками из стекла, чтобы обращать их в камень.
   И на бархатном дне новой шкатулки остались лежать только два прозрачных сухих цветка, и никто и никогда не видел более живой Принцессу Кульота, но в песнях, которые Избранные сочиняют и поют перед Торум в дни весенних праздников травы и цветов Садовника Нуми, часто мелькало с тех времен ее имя, потому что дети Ирхи и Петртана изменили соотношение сил в нижнем мире, и Торум заключили союз, которого так страшился Северный Владыка.
   А сейчас, стоя рядом с невестой и слушая непонятный шепот княжны, принц Ян в страхе думал, что Торум ошибся, и Принцесса Алмазных Скал снова всех обманула, погубив вместо себя княжну Оог. Но другими были губы, что под крики "Пелым!" целовали его, и Ян успокоился, решив позже разобраться с фантазиями своей молодой жены.
   На пиру в честь победы и сватовства только Агва оставалась грустной. Не потому, что жалела Ольга Экшеста или себя, оставшуюся без него; не потому, что Всеволод был чем-то ей неприятен или менее мил, чем погибший младший брат. Но после того, как стрела менква пробила ей грудь, новый мир открылся княжне. Мир, в котором каждый предмет, вещь и любое существо имело несколько разных теней в зависимости от времени суток, и по густоте и цвету этих теней, сама не зная как, Агва умела предсказывать будущее Людям и миру. Для Всеволода Экшеста она не смогла бы сказать ничего хорошего, но так как своих теней не наблюдала и, поэтому, заглянуть в свое будущее не могла, Агва молчала и не говорила своему почти уже мужу, что недолго будет его женой. Хотя Всеволоду выпадет быть героем, и великим государем, и, даже, счастливым отцом - но не для ее детей, и без ее помощи.
   А принц Всеволод был влюблен в княжну Агву, и чувствовал себя счастливейшим серди смертных, и будущего своего знать не желал. Их отец со слезами глядел на молодых, в очередной раз клянясь Петртану и себе, что не будет более прибегать к магии Валтахтенских трав, что переименует королевство обратно в Пелым, что откроет храм, где будут чтить цветы яблони и молиться ветке, лежащей на каменном алтаре.
   Гости шумели, ели и пили, но что-то грустное было в таких торжествах. Все знали, что придется расстаться с чем-нибудь дорогим для себя. Но другая печаль смущала сердце Петртана - словно предчувствие каких-то неудобств, или смутная память недоделанных дел, а может быть, он стыдился того, что прогнал от Башни Кормильца. Наконец, Торум поднялся и, сказав молодым последние на сегодня слова поздравлений, пошел наверх Тараоуна, посчитать по звездам, что даст ему завтрашний день.
   Женщины сыпали на ступени овес и лили из ковшей подкрашенную красным воду. Князь и король вели детей своих на брачные ложа. Дружинники пели слова, которые в любой другой день смущали бы женщин, но сегодня только они были уместны и правильны.
   - Исполняйте свой долг! - сказали отцы у дверей старинную форму родительских благословений.
   И ночь, наконец, опустилась на Башню Тысячи Окон, скрыв навсегда и от всех неумение женихов и недоумение разочарованных невест; а еще она скрыла три серые тени, бредущие мимо Срединных Гор в сопровождении стаи волков.
   Дня через два или три, поздним вечером, когда шел дождь и так приятно было сидеть у камина и пить белое сухое вино, Петртан сказал собравшимся в кабинете князя Арпада Экшестам, княжнам и самому князю:
   - Сегодня мой черед рассказывать вам свою жизнь. Это тем более важно, что завтра я надолго вас всех покидаю. Вы повзрослели конечно, но я должен сказать вам то, что так долго скрывал. Как знать, может быть в этом была своя правда...
   Теперь я уже не знаю, испугаетесь ли вы, узнав, что для всех вас я, вроде бы, - предок... Прадед и дед... И вы получаетесь родственниками, к счастью, достаточно дальними.
   О, я всегда мечтал иметь настоящую семью! Ваш старый хитрый Петртан, которого любой среди Торум назовет бездомным нищим распутником, в действительности любил только одну женщину рода Людей... ладно, сегодня такой вечер, но даже мне не следует врать: я любил двоих. Тогда здесь не было гор, здесь лежало большое, но мелкое море, и лес рос вокруг на многие тысячи километров, так что я мог месяцами гулять по нему, не приходя по два раза на одно и тоже место. Она была родом с западных равнин. Там травы летом стояли по пояс, там был такой простор, что голова кружилась, но каменные бабы уже сложили руки на животах у шатров первых князей, и дикие люди убивали друг друга, считая, что так легче добывать себе пищу и женщин. Вечером одного из прекрасных дней, впрочем, в те времена все дни были длинны и прекрасны, она прибежала ко мне... вернее, налетела на меня. Я как раз спал, а когда вдруг проснулся, девушка лежала без памяти в моих руках - споткнулась, а я тогда предпочитал ходить в своем естественном виде: крылья, волосы на спине, ну и все остальное... В общем, подробности не интересны. У нас родился сын, и от него пошли славные короли маленькой страны Пелым.
   - Как? - встрепенулся Шекш Болислав.
   - Не перебивай меня, малыш! - попросил Торум. - Твоя прабабка была мне женой, и короли и князья искали ее покровительства и защиты. Сколько песен было посвящено одному только ониксу, что носила она на лбу в своей серебренной диадеме!.. Кульот придумал тогда этот слух, будто я ее принуждал.
   У нас был огромный дом у озера Итиэль, почти на берегу. И она поднималась каждое утро на его плоскую крышу, чтобы встретить рассвет. Но так меня сотворили! И в один из своих походов на восток, а меня всегда чем-то привлекали жившие там, я нашел себе вторую жену. Это - ваша ветвь моего рода, Арпад. Ей я тоже построил дом, и у нас родился сын, и я был счастлив, живя между этими женщинами, такими разными и такими похожими.
   Случилось так, что война прошла через наши страны. Я много раз зарекался потом поднимать меч, но тогда в этом правда была нужда. Народы всех Торум шли с юга на север, потому что на их прежней родине становилось все голодней - люди плодились, а земля истощалась, и молитвы не помогали, потому что высшие существа занимались другими делами, но не теперь и не вам об этом рассказывать. Я защищал свои земли, и наконец, противники устали от войны, и мы предложили друг другу мир, и я поехал к ним в замок. Не стану скрывать, хотя мне неприятна эта часть правды, что я обратил внимание на девушку, которую Валтахтен ввел в зал. Потом меня опоили. Девица надолго искалечила мой рассудок. От нее идет третья линия - линия господина Юмшана.
   - Это неправда! - в испуге воскликнул Арпад. - Это было бы горем!
   Петртан покачал головой.
   - Чувство вины все еще живо во мне, - сказал он, - и я не имею права указывать ему путь. Хватает того, что я запретил Кормильцу появляться в твоих землях.
   - Он лечит волков! - с каким-то ожесточением сказал князь. - Он врачует менквов и прочую нечисть!
   - Повторяю: это - его право. Он тоже мой правнук, незаконнорожденный, странный, грязный и вредный, но - моя кровь, и я от него не откажусь. Я слишком много терял, чтобы бросаться детьми! Обе семьи были разрушены в день, когда Меченосцы Кульота напали на мои дома, а сам я все еще валялся пьяный в крепости Торум Ыхту. Мои жены были убиты, дети похищены. Девять лет вел я войну, чтобы вызволить их, девять лет не слезал я с коня и не вкладывал в ножны меч. Кульот построил тогда свой замок в Море Льда, а Торум Востока и Запада объявили, что не желают вникать в наши с ним распри и отвели свои силы из Камня - той крепости, что теперь именуют Срединными Горами. Нуми открыл мне, что срок еще не пришел. Тогда я выкрал из подвалов Налплота одного из своих сыновей, и тут судьба разделила ветви нашего рода. Дом князей Утсов всегда был под моею опекой, в то время как Экшесты остались предоставлены сами себе: тут было много разных причин. Во-первых, Кульот отпустил вашего деда, Болислав, внушив ему всю ту гнусность, которую еще и вы, совсем недавно, повторяли, а во-вторых, как я говорил уже князю, Лебедь выгнала меня...
   - Дед? - удивился король. - Но, позвольте, ведь вы говорили...
   - Меня будут сегодня слушать? Или почтение к старшим окончательно покинуло мою семью? Ваш дед поверил в ложь, и за это я оставил Экшестов совсем без поддержки. Но они все равно оказались потом королями. До сих пор не пойму, как это случилось, но и Торум не всегда правильно понимают власть Неба.
   После того, как две основные ветви моего рода укрепились на этой земле и пустили корни, Кульот прибрал к рукам Камень и начал стравливать Аш с соседними государствами, надеясь, что рано или поздно война докатится до княжества Утс, и потомки мои будут убивать друг друга. Тогда вместе с вашим отцом, Арпад, я первый раз атаковал Камень. Не то, чтобы это была победа, но и поражением штурм не обернулся, и лет на пятьдесят мы сохранили равновесие и относительный мир.
   Где-то тогда же с севера пришли первые Гости. Это было настоящим несчастьем - они уничтожали все живое. И пока мы не поняли, как с ними бороться, прошло года четыре, а то и все пять. Кульот успел снова занять Срединные Горы, и тень пала на земли вокруг. Впервые люди узнали что такое волколаки. Случалось, что оборотни поселялись в деревнях целой семьей и по ночам, всего за неделю! съедали общину. Тогда же Кульот сделал менквов, оживив сразу много лиственниц. Но или рука его дрогнула, или он не учел чего-то, только вновь созданный им народ отказался следовать воле Владыки. Они назвали себя ворысь и скрылись от него в лесу. Несколько лет Кульот пытался выловить их всех из этих огромных лесов, но у него почему-то не получилось. Впрочем, судьба менквов предопределена, и сколько бы народ ворысь не кричал, что он свободен, действуют они, в конечном итоге, в согласии с замыслами и планами Кульота.
   Уже был заключен мой договор с князем Арпадом, уже появился на свет король Болислав Шекш Экшест, когда я познакомился с Юмшаном. Ему было тогда десять лет, и он уже умел понимать язык птиц и зверей. Я хотел воспитать мальчика, только мальчик этого не хотел. На вторую неделю сбежал от меня, хотя знал, кто он и кто я. Принцесса Алмазных Скал, а к тому времени она уже стала женою Кульота,.. впрочем, слово "жена" к ней не очень подходит. Меня всегда удивляло, почему она так долго живет; но я приписывал, обычно, ее долголетие заслугам Владыки. Представить, чтобы Валтахтен, глупый и робкий пастух Валтахтен, тот, кого все и всегда высмеивали за невоздержанность и трусость, пойдет отвлекать Нуми и срывать Лилию... Наверное, он таким образом добивался ее благосклонности и получил все, что хотел.
   Шли годы, в Камне плодились ужасные твари, и Войско Кульота становилось все более страшным и многочисленным. Тогда я опустился до клеветы. Западу было сказано, что Владыка устал ото льдов, что он теперь хочет степей и дубовых рощ. Востоку я передал, что Кульот недоволен той философией, которую допустили здесь до людей местные Торум, а так же считает, что на востоке слишком много земли. Мы ударили на Камень с трех сторон. Крепость пала. Кульот бежал; его замок Ялкомыр погрузился в воды великого Моря Льда. Славный Арпад принимал в этой войне живейшее участие. - польщенный князь поклонился. - Это - предыстория, касающаяся вас лишь постольку, поскольку все вы - мои дети. В мире сложился баланс сил. С одной стороны были люди, с другой - все эти существа, что создал Кульот, или в которых он переделал некоторые дома людей. Начался Долгий Мир, как говорят об этих годах летописи. Князь Утсов хотел иметь замок, и мы построили белый Тараоун, который, к тому же, запирал всю северную часть бывшего Камня. Когда строительство было в полном разгаре, ко мне пришел Кормилец. Он резко разговаривал и со мною, и с князем. И, кажется, Арпад не простил ему хамства до сих пор? Юмшан считал равновесие ненадежным. Считал, что нельзя строить здесь замка. Что вообще не нужно строить крепостей, уподобляясь Владыке. Юмшан предлагал перетянуть на свою сторону те народы, что называли себя свободными, но служили злу. В первую очередь - менквов и волков.
   Дела увели меня далеко на восток и на юг. И Валтахтен воспользовался этим. Мне не совсем еще ясна его роль. Это всего лишь Пастух, никогда не поднимавшийся у Кульота выше придворного шута. Но старый союз и древний порядок распались... Может быть, Валтахтен нашел доступ к Спискам? Или Нуми в очередной раз неправильно прочитал уже написанные им самим страницы? Но мне заказан путь к заповедным озерам, в то время как Пастух свободно гуляет по верхним землям. Там его стада... И замысел его не совсем понятен, но и я, и король, - тут Петртан хитро взглянул на Болислава, - уже слышали вящие слова: "Пастух глуп." Хотя ему достало коварства обмануть Садовника. Древнее знание странно меняется за какие-то двести лет! Теперь говорят, что лилия Хеллехелас - душа человека. Но цветок - всего лишь сосуд, в котором хранится ауорам. По первому замыслу, на земле должно было жить ограниченное число людей, и смерть и рождение должны были идти парами, пусть даже разделенными во времени. Нуми вырастил в водах Ю первые лилии, и он же поместил в них души первых людей. Цветки белы, как снег; но когда ауорам умершего только что тела возвращается в предназначенный ей сосуд, лепестки начинают сиять нежным и теплым золотистым светом. Так что сразу становится видно, какие цветки пусты и сколько сейчас живет на земле людей. Род Экшестов принадлежит цветам Нуми, потому что прапрабабка моей первой жены встала из мха и листьев на берегу озера Ю, когда кроме травы и ветра ничего не было в нижнем мире.
   Но остальные Торум завидовали Нуми, и каждый, как мог, сделал себе свое озеро и вырастил свои цветы... Кроме меня. Крылья не хотели таких унижений.
   А лилии вашего рода, Арпад, зацвели в жарких краях, на поверхности мутных прудов сада Бративванссатр. И Люди стали плодиться, а земли не были подготовлены, и первые войны прокатились через страны травы. Тогда Нуми призвал к себе Духов Лесов и поставил ко всякому пруду и озеру своих часовых. Началась утомительная война за каждый цветок. Духи срывали наполненные ауорам лилии и переносили на новое озеро Нуми - Хеллехелас; а Торум пытались мешать им, и много было растоптано душ. Красивейшие и умнейшие среди рода Людей навсегда покинули Тару... хотя, конечно, среди уничтоженных были и низкие и коварные, и подлые, и просто неприятные ауорам.
   За пятьдесят с лишним лет Нуми удалось собрать в Хеллехелас большинство всех посаженных в разное время цветов, хотя и поныне некоторые лилии цветут в прудах у других Торум. Лилии Меченосцев, например. Если раньше у Нуми было строго определенное количество цветков, то теперь они стали появляться и исчезать, видоизменяться, или вдруг закрывались, не пуская пришедшую ауорам. Это остальные Торум пытались запутать Садовника, или создавали новых существ, удобных им какими-то свойствами. Именно так получилось и в нашем случае...
   По древним поверьям северных земель, теперь, к сожалению, почти забытым, новый человек рождается только тогда, когда карни перенесут мед жизни из лилии отца в лилию матери, а всякий мед во все времена принадлежал Валтахтену. Четырнадцать лет назад он создал два тела, отвлек Нуми, чтобы тот не заметил как появились в Заповедном Озере еще две совершенно одинаковых лилии, которые он слепил, сверяясь с лилией Королевны, и поместил в цветки новые души. Только мне не известно, где Валтахтен взял их - сам он не способен создавать Разум. Одна из его Карни перенесла... я прошу вас, Арпад, отнестись к этому спокойно! Карни перенесла ваш мед в лилию принцессы Яги, которую наш милый король Шекш Болислав тогда собирался отдать замуж за принца Тина. Яга родила двойняшек, когда Валтахтен коснулся ее на свадебном пиру; Валтахтен же перенес девочек в лес, где охотился князь Арпад; и, наконец, Валтахтен направил князя к реке, чтобы тот нашел близняшек и принял их в дом дочерьми. Это - завязка. Суть же до конца не ясна. Принцесса Алмазных Скал получила от Пастуха в подарок сразу три лилии. Она осматривала их, потому что была совершенно уверена даже по прошествии стольких лет, что цветки были удивительно похожи друг на друга. Принцесса желала обезопасить свое жительство в Тараоуне - когда дочери князя были бы так на нее похожи, можно было надеяться открыто пользоваться этим домом, как своим.
   - Но почему она вздумала у меня поселиться?! - воскликнул, перебивая, Арпад, - Ей мало было Ялкомыра? Аттурпа?
   - Ей нравилась твоя башня; кроме того, Принцесса скучала, а мелкая месть была для нее любимой забавой. О твоих дочерях уже шла по разным землям недобрая слава, но ты и представить не можешь себе, князь, что сам начал бы думать о них по прошествии некоторого времени! Принцесса любила мужчин, но еще более любила мужчин разных... Она могла залезть и в твою постель, князь, как бы ты себя тогда чувствовал? Цели Принцессы с самого начала были предельно ясны. Но чего желал Пастух? Он сделал князю Утсов двух дочерей, потом научил короля Болислава магии трав, потом прислал в Аш портрет Оог. Принцесса подтвердила мне, что рисовали именно Оог - простите, Агва, но Валтахтен считал, что ваша сестра женственней. Так погубил он Всеволода и бросил пятно на имя Арпада. Король пошел войной, и, по просьбе Валтахтена, полки Принцессы разбили знамя Пелыма. Между двумя ветвями рода Петртана была посеяна почти-что смертельная вражда. Но королеве хватило мужества и ума, и яд обернулся против стрелявшего: у Экшеста родилось еще двое сыновей. Почему Ольг и Ян были близнецами? Быть может, Валтахтен умел управлять только парой Карни? Или другая сила, более могущественная нежели он или я вмешалась в вашу судьбу, король? Впрочем, вы не хуже меня знаете эту часть нашей истории.
   Когда Принцесса обратила Яна в камень, я поехал в Аш. Ян говорил мне, что его отец колдун, и я чувствовал, что разгадка - в цвете этого колдовства. Королевство было печально: Болислав удалился от дел, а королева спала, усыпленная безвремянником, хотя в народе начали уже говорить, что она умерла. Болислав мне не верил, и пришлось показать ему крылья. - тут Петртан улыбнулся.
   - Поймите и вы меня, - сказал важный Шекш, сидевший в окружении своих сыновей и невесток, - приезжает какой-то старик и просит разбудить королеву. При этом от него даже днем сквозь одежду исходит странный, неяркий, но все-таки хорошо заметный свет. Я...
   - Он пытался меня опоить! - смеясь, сказал Петртан. - Он подсыпал мне в вино какую-то гадость, думая что я опьянею и начну говорить правду! После крыльев он стал более сговорчив, хотя сразу же предупредил о своем ко мне отвращении.
   - Больше года, - негромко ответил на это Экшест, - видел я страшные сны, в которых крылатая тень разрушала земли, сжигая горы и города...
   - Это не сны, - прошептал Арпад.
   - Князь прав, - согласился Петртан, - это - вложенная память. Чья-то жгучая ненависть, помнящая гибель Камня. С их стороны, наверное, все выглядело именно так: над миром поднялась моя тень, и вокруг не осталось ничего, кроме смерти и горя... Но это - их, а не наша, правда. Нашу пусть расскажет Арпад, если захочет. Это он хоронил то, что осталось от жителей деревень, на которые нападала Ворса.
   Но в алькове я нашел ветку яблони... Трогательно и необычно! Старый-старый обычай, который даже я начал уже забывать! А когда я услышал голос вашей жены, король, я понял, чья душа нашла ее тело. Если вы только позволите, мне приятно будет бывать у вас в Аше в гостях. Второе воплощение моей Веты прекрасно...
   Там, в замке, я узнал, кто был матерью Агвы и Оог - слишком много мелочей совпадало, и даже король Болислав к тому времени начал догадываться кое-о-чем. Дело стало ясным, и я простился с теми, кого полюбил, и спокойно поехал к вам в Тараоун, обещав королеве и королю, что скоро привезу к ним их сыновей с невестами.
   Арха и Авлур, если ты, Арпад, помнишь, кто это такие, первыми из встретившихся на обратном пути в Утс, сказали мне, что в земле Теххум неспокойно. По обе стороны Камня распространился слух, будто бы два человека, а с ними менкв и волк, с боем пробились сквозь Ыр-ан по проходу Окыт. Стражи Гор бесновались. Словно бы сотни три леших и волколаков были убиты, и даже урхиды понесли урон от мечей людей. А потом мне сказали, что принц Ольг Экшест искал себе провожатого через Камень, и его направили к Кормильцу. Я съездил к Теххуму и убедился что все это - правда. Кормилец и Ольг наняли менква, и тот повел их сквозь горы под видом своей добычи. Мне пришлось поймать урхиду, чтобы узнать, как эти трое прошли через них. Урхида потела, а у ее пота, надо вам знать, отвратительный запах. Что там случилось, я так и не понял, но она подтвердила, что менквы готовы идти на Тараоун войною. Что к ним приходил Хеерах - так урхиды называют Валтахтена - и предлагал большую плату за набег на Белую Башню, но им запретили их командиры. Одно дело - менквы, решил я. С ними, по-крайней мере, мой друг Арпад не раз имел уже дело, знал тактику и все то, что нужно знать, чтобы играть с ними. Но Торум Валтахтен князю Утсов был неравный соперник, и мне пришлось возвращаться в Аш. Король Болислав тут же собрал полки, и я выступил вместе с ним, и мы маршем дошли до гор. Здесь у нас была первая стычка, и мы сбили их сторожевые отряды и вошли в Окыт. - Петртан опять усмехнулся. - Думаю, - сказал он, - обитатели Теххум-ыр-ана издалека видели моего белого коня и бежали от нас без оглядки, потому что на всем пути по ущелью никого мы не встретили!
   - Ах, - прошептала Агва, - как мы любим похвастаться...
   Петртан вздрогнул и посмотрел на княжну.
   - Кровь. - с недовольством выговорил Торум. - Но вам, милая Агва, следует знать, что цвет и тени предметов на самом деле не существуют. То, что я ясно вижу как Торум, для вас теперь проступает линиями и штрихами, и ваши глаза переводят для вас эти знаки, но они могут и ошибаться. Сдерживайтесь в словах, тогда и в пророчествах будет больше правды.
   - Какие пророчества? - вдруг заинтересовался Всеволод. - Я давно замечаю, что с Агвой что-то не так. После того, как в нее попала стрела...
   - Агва! - воскликнул Арпад. - Ты была ранена и ничего мне не сказала?!
   - Я была убита, папа! - усмехнулась княжна. - К тому же, у меня не было времени на подобные мелочи. Кормилец осмотрел шрам и сказал, что там все нормально.
   - Вот, - сказал князь Петртану, - плоды твоего попустительства! Мы давно уже могли поймать этого менквского лекаря, но каждый раз ты выгораживал его, и теперь уже мои дочери начинают лечиться у друга наших врагов!
   - Папа, ты ревнуешь. - сказала ему Агва.
   Арпад начал пространно объяснять, чем страшен его народу Юмшан и дело Юмшана. Агва замечала отцу, что у нее тоже есть в приятелях менкв. Петртан желал бы прервать разговор на эту тему, но ему не давали вставить слова.
   Торум все еще был неприятен скандал, который Арпад закатил Кормильцу у Башни наутро после победы. Юмшан устроил на заднем дворе свой лазарет и лечил там всех, раненых в битве, - людей, волков, менквов, навок. Князь кричал на него и топал ногами: Кормильцу, действительно, было запрещено приходить в страну Утс и лечить здесь травами кого бы то ни было. Арпад имел формальное право Юмшана схватить, но тот исцелял и его людей тоже. Князь требовал удалить от Башни менквов, пусть они будут хоть трижды изранены - нечего было требовать с Утсов дань, а волков и вовсе добить. Кормилец Арпаду не отвечал и продолжал лечить всех подряд еще сутки. Тогда князь приказал дружинникам скидывать больных на телеги и вместе с врачом вывозить за пределы страны.
   - Ты дурак, - сказал ему на это Юмшан, - и вы тоже дурак, Торум, что любите его больше меня. Мечом махать - много ума не надо, только много ли мира вы мечом намахали за последние восемьдесят лет? Раньше вам хотя бы медведи помогали, но князь был достаточно умен, чтобы пожалеть для них меда... Хотите глодать свои кости - пожалуйста! Только сделайте мне одолжение: никогда не приходите просить у Кормильца помощи или совета!
   И Юмшан ушел от Башни. А Петртан, глядя как тому помогают укладывать вещи волки, как менквы слушают каждое слово Кормильца, думал с нежданным испугом, что этот его потомок, может статься, могущественнее его самого.
   Арпад в сотый раз повторил, что аморально держать в услужении волка, и замолчал, устав. Неловкая тишина овладела кабинетом князя.
   - Если все вы не против, - сказал наконец Петртан, - я закончу мой рассказ.
   Из множества слов, что наговорила перед смертью Принцесса, я понял с достоверностью одно: Валтахтен пользовался чужой силой. Впрочем, об этом можно было догадаться. Кульот предоставил Пастуху долю могущества, подарив одно из своих колец, но не сказал, похоже, что теперь его цели будут восприниматься Валтахтеном как свои собственные. Кульот ненавидит меня, но Кульот нас боится. Он не решился убивать кого-либо из детей Петртана, он решил проклясть весь род - обречь его на медленное угасание. Среди глупостей и несуразностей, что нагородил по своему скудоумию Пастух, ясно виден изначальный замысел - вырождение. По счастью, Яга приходилась Экшестам достаточно дальней родственницей, чтобы начинать беспокоиться прямо сейчас. Я уже одобрил ваш брак, и я одобряю его снова. Но требую, как ваш прадед, хотя под этим названием мы понимаем немного разные вещи, чтобы вы тщательно следили за своими потомками. Две ветви соединились. Остаются дети Юмшана, и кто знает, быть может Кульот уже поставил их на пути ваших детей. Заклинаю передавать из поколения в поколение запрет на браки сестер и братьев! Северный Владыка долго изучал особенности лилий Хеллехелас. Никто не сможет сказать вам, что Кульот просчитался - он не умеет просчитываться. Видимо, даже такого родства достаточно, чтобы испортить кровь... Хотя мне всегда казалось, что дальше испортить некуда. Но то, что на близняшках Агве и Оог женятся, пусть и братья, но все-таки не близнецы Всеволод и Ян, а не Ян и Ольг, чем-то меня успокаивает... Еще опаснее было бы, если обе княжны вдруг родили детей от одного из Экшестов. - тут Петртан осекся, заметив как вздрогнула Агва и побледнела Оог.
  
  
   Прошло еще восемь дней. Торум уехал, забрав с собой свою свиту и свой гарем. Обещал заглянуть в Аш через полгода, но, зато, с подарками. Еще раз напомнив Яну и Всеволоду о тени проклятия, упавшей на род, Петртан опять заглянул в глаза обеим княжнам, пытаясь понять, отчего они так испугались.
   Семья проводила его до Ворот страны Утсов, испытав облегчение, когда их крылатый предок наконец-то уехал - они любили его, и они боялись его, потому что он был все-таки Торум, а людям не стоит так долго общаться с богами.
   А когда Арпад закончил дела, не терпевшие отлагательства, женихи, невесты, оба отца и полки Экшеста составили свадебный поезд и неторопливо поехали через земли соседей вдоль Камня, чтобы в Перми Великой пересечь его без приключений и помех. Еще в Ижме их встречали как героев и чествовали за победу над менквами и Меченосцами; а уже на Печоре Арпаду пришлось своим княжеским словом подтверждать смутные слухи о том, что где-то на севере случилась какая-то победа над кем-то из общих врагов.
   - Нас, конечно, достаточно много, - говорил Арпад с горечью королю, - но слишком обширные земли лежат между нами! А Кульоту служат даже птицы! Воробьи, например, сороки, совы, утки; говорят, даже грачи. Он сразу узнает обо всем, мы же питаемся слухами и путаемся в собственных делах...
   - Так, может быть, Кормилец прав? - отвечал ему Болислав. - Может быть, нужно начать приручать зверей?
   - Может быть... - проворчал князь, не желавший говорить на подобные темы.
   В Перми о войне и победе вовсе не знали, но от души поздравляли молодых и желали им счастья, так что даже мрачный Арпад простил жителям их невежество и безразличие. Здесь у Экшестов были родственники, и пришлось неделю гостить, каждый день пить, встречая и целуя каких-то дядюшек, тетушек, племянниц, троюродных братьев, свояков и прочую родню, от которой у женихов и невест рябило в глазах.
   Потом поезд долго полз через Горы, плоские, выветренные, совсем уже заросшие лесом. И король Шекш Болислав, глядя на них, думал о том, как трудно поверить живущим средь этих холмов, что не слишком далеко к северу Срединные Горы - все еще неприступная крепость. Почти такая, какой ее сделали Торум четыреста лет назад... Для гор четыреста лет, по представлениям Болислава, были маленьким сроком, и король пытался теперь представить, какие силы сражались здесь, и кто погребен под развалинами.
   Аш встретил принцев и своего короля разноцветными флагами, музыкой, разряженной толпой и цветными огнями. Королева вышла навстречу княжнам и поцеловала обеих, назвав дочерьми. Стол уже был накрыт во дворе замка под огромным шатром на столбах, увитых лентами и украшенных фонарями. Гости кричали молодым "Славу", и снова пили вино, и опять отцы подписали брачный союз, но теперь уже окончательно, и скрепили залитую вином бумагу печатями своих государств.
   Счастливая королева лишь на секунду окаменела, увидев, что нет среди подъезжающих Ольга. И только смеялась, когда Шекш говорил ей, как Ольг погиб. Король решил, что жена пьяна, или это у женщины такая защитная реакция, но когда, посредине пира, она наклонилась к нему и прошептала на ухо: "А ведь он от тебя сбежал!", Болиславу стало как-то не по себе. Перед сном он лично сварил жене валериану и долго смотрел на спящую, сидя в кресле у ее изголовья.
   - Что ж, - сказал король, - все кончается. И наша с ней жизнь - тоже. Мы выкрутились из этой истории почти без потерь, только это "почти" навсегда меня опечалило. Спи, моя королева, мы с тобой наконец-то повзрослели, и я не нахожу в этом ничего приятного.
   Жизнь текла своим чередом. Князь Арпад простился с дочерьми и уехал обратно в Утс, наказав хотя бы раз в год приезжать к нему в гости. Шекш Болислав пристроил к замку еще два крыла, чтобы дать возможность молодым хоть как-нибудь жить своим домом. Оог ждала ребенка, и Ян все свое время посвящал ее здоровью. Всеволод продолжал во всем помогать отцу, а Агва торчала в их тайном подвале, постигая книгу Валтахтена. И муж, и король пытались отговорить ее от этого, но Агва смеялась, объясняя упорство свое своим знанием будущего.
   Прошла долгая, суровая зима, и как-то весной, когда королева почему-то оставалась в замке одна, начальник стражи принес ей небольшой бумажный пакет.
   - Что это? - спросила королева.
   - Стража передала от ворот, - сказал капитан, - какой-то проезжий просил передать вам, ваше величество. Вполне прилично одет и конь хороших кровей, так что я счел для себя возможным...
   - Идите. - Прервала его королева.
   В пакете лежала цветущая веточка яблони, и маленький клочок желтой мятой бумаги, на котором правильным почерком Ольга было написано: "Мама! Король должен заботиться о завтрашнем дне".
  
  
   Темен лес, и темны тропинки в лесу.
   Трудно руки держать всегда на весу.
   Если есть слово "Торум", но нет слова "бог",
   Попробуй молиться перекрестку дорог.
  
   Но ветви Ивы длинны,
   Всех нас примет река,
   И танцует Ребенок Луны -
   Пока...
  
   Страшен лес, и страшны живущие в нем.
   Ночью - чары тумана, деревья - днем.
   Даже если ясны предсказания птиц,
   Кто вторгается утром в границы ресниц?
  
   Но здесь родники чисты,
   Днем и ночью светит звезда,
   И танцует Ребенок Луны -
   Пока...
  
   Наше - нам, но у нас такой же закон:
   Известковые скалы, железный трон.
   В полых холмах есть хрустальный грот;
   Мы не ждали Гостей, но кто-то придет...
  
   А слова названий - просты.
   Сталь чиста, холодна и остра.
   И танцует Ребенок Луны ?
   Пока...
  
  
   конец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

105

  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"