Сад грехов
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Если бы я был дьяволом, я бы создал ад из бетона
|
САД ГРЕХОВ
Если бы я был дьяволом, я бы создал ад из бетона. Закрывая глаза, я вижу его перед собой: огромный лабиринт, а над ним небо цвета асфальта. Воздух там влажный и тяжелый, при каждом вдохе чувствуется, как в легких оседают частицы яда. Люди в моем аду похожи, как близнецы: все с бледными до прозрачности лицами и тусклыми волосами, с потухшими глазами и изъеденными разочарованием душами. И, конечно, я добавил бы туда сомнения и надежды, пощедрее, чтобы вернее привести их к отчаянию. Пусть они никогда не знают, сколько яда накопили их тела и когда их органы начнут разлагаться. Пусть они надеются, что их дети родятся здоровыми и не верят своим глазам, глядя на полумертвых уродцев, выползших из материнской утробы...
Таким был мой родной город, где я прожил тридцать лет. В детстве я мечтал уехать отсюда, но потом понял, что мир вовсе не ждет меня с распростертыми объятиями. Что толку удрать из родных мест, чтобы нищенствовать на чужбине?
Сначала я пошел работать на фабрику, где мне выдали синий синтетический комбинезон и ботинки с железными носами. Я таскал ящики с лоснящимися фруктами, которые выглядели пластиковыми, складывал их штабелями. Иногда из ящиков выползали огромные полудохлые пауки. Они медленно ползли к выходу из цеха, неуклюже двигая своими членистыми лапами, пока кто-нибудь из рабочих не раздавливал их.
Тогда меня поддерживала единственная мечта: накопить денег, отучиться, купить хороший костюм и пойти работать в банк, зарабатывать деньги. Ведь с деньгами даже самый мертвый мир можно расцветить красками.
Я ошибался. К концу рабочего дня дорогая одежда становилась такой же противной и вонючей, как фабричные комбинезоны. Лакированные туфли оказались столь же неудобными, как и окованные железом ботинки. А клиенты были такими же неповоротливыми и тупыми, как те пауки. Только теперь я не мог раздавить их одним движением. Приходилось натягивать дежурную улыбку и объяснять по тысяче раз, почему мы не выдадим кредит. Или что они должны заложить все, что имеют, если хотят получить выгодную процентную ставку. К вечеру лица сливались в один белый круг с черными провалами глаз, звуки голосов давили на уши. Нерешительные движения раздражали почти до рвоты.
Конечно, людей не стоило ни в чем винить. Они были больны или слишком измотаны. Не удивительно, что они казались заторможенными. Я и сам никогда, даже в детстве не чувствовал себя полностью здоровым.
Существовало три теории отравления наших мест. Фактом во всех трех оставалось одно - наш город вырос между двумя войнами вокруг засекреченной зоны, где было произведено рекордное количество расстрелов. Одни считали, что когда-то на приговоренных зеках испытывали химическое оружие, и их трупы, похороненные в нашей земле, понемногу отдали яд почве. Вторые ставили на работавших заключенных. Якобы они подмешивали отраву в цемент и добавляли свинец в состав водопроводных труб, когда строился наш город. Третьи же полагали, что проклятья множества смертников не пропали даром, и мы на самом деле не больны и не отравлены, а просто прокляты.
Так или иначе, но наши места не особо подходили для жизни. Даже растения у нас не желали расти: либо сгнивали на корню, либо вырождались в сорняки.
***
От некогда дерзких планов и желаний к тридцати годам у меня осталась лишь одна, очень прозаическая мечта - купить квартиру. Детство я провел в общежитии с кучей родственников, всю молодость скитался по съемным углам. Было бы неплохо иметь свой дом.
Накопив достаточно денег, я стал неспешно обзванивать риэлторские фирмы, пару раз даже ездил смотреть разные варианты. Потому и не удивился, когда мне позвонил незнакомец и стал расхваливать какую-то лачугу в промышленном районе. Такие квартиры меня, конечно, не интересовали, я пытался вежливо закончить разговор, и тогда он заговорщицки прошептал в трубку:
- Кроме того, у этой квартиры есть огромное достоинство - отдельный сад.
- Зачем мне сад?
- Я уверен, что вам понравится. Ведь так приятно прийти домой с работы и вдохнуть полной грудью свежий аромат цветов. Взглянуть на яркие растения после долгого дня, проведенного в серых помещениях. Отведать сочный, только что сорванный с ветки плод...
В его холодном деловом голосе зазвучали поэтические нотки. Будто он сам верит в то, что говорит. Или просто очень хороший продавец.
- Да разве у нас такое вырастет?
- Там вырастет все, что вы пожелаете.
Я поспешил распрощаться с надоедливым риэлтором и вернулся к работе. Смешно и думать, что меня рассчитывали соблазнить столь явной ложью: не приживаются в нашем городе цветы или плоды. Хвощи, мокрица да плесень, вот что у нас растет.
И все же, обещанный сад никак не выходил у меня из головы. Заполняя бланки и повторяя клиентам условия договора, я думал о маленьком уголке рая, о кусочке живой зелени среди бетонных стен. Странно - обычно меня не интересовала природа и всякое там земледелие.
Но тем не менее, вечером, садясь в машину, я отправил риэлтору смс с просьбой показать мне квартиру с садом.
***
Ответ пришел в полночь. Телефон тихонько тренькнул, и я сел на постели. Сон ушел, будто кто-то щелкнул переключателем. Только глаза болели и ломило в висках от усталости. Я дотронулся до экрана, и тот засветился белым, отчего боль стала резче. Сморгнув выступившие на глазах слезы, я прочитал короткое сообщение: риэлтор собирался встретиться со мной с утра, до работы, если мне удобно. С ума он сошел, что ли? В такую рань будет еще темно, ничего там особо и не посмотришь. Да я вообще мог не прочитать его смс до завтрака!
Бурля внутри от возмущения, я почти механически написал ответ. "Хорошо, буду рад встретиться с вами". Почему я так написал? По инерции, потому что привык так отвечать деловым партнерам? Или потому что призрак обещанного сада маячил где-то на краю сознания?
Так или иначе, я согласился и заснул, поставив на телефоне будильник и выпив снотворное.
Проснуться пришлось на час двадцать раньше, чем обычно. Нельзя сказать, что это как-то повредило мне: лицо было таким же бледным, как обычно, синяки под глазами такими же темными. Даже головная боль была привычной.
Я стал собираться: запил крепким кофе таблетку аспирина, принял душ, оделся. Из зеркала на меня смотрел бледный призрак, не отличимый от множества других горожан. Только глаза у него были не потухшими, а блестели от возбуждения. Неужели я и правда хотел увидеть этот чертов сад?
Удивляясь сам себе, я отправился на место встречи: площадь возле торгового центра. Было темно, как будто солнце решило в тот день не вставать. Даже фонари горели тускло: их свет, задавленный серым туманом, почти ничего не освещал.
Только случайность уберегла риэлтора от смерти, а меня - от нечаянного убийства. Разворачиваясь в вязкой мгле я почти врезался в него. К счастью, фары ярко осветили силуэт, и тормоза сработали сразу.
Он стоял перед моим бампером, ничуть не испугавшись. Напротив, слегка поклонился. Это был высокий худой человек с крупными руками и грубыми чертами лица. Неприятной его особенностью была манера пристально смотреть на человека: без всяких эмоций, без особого выражения, просто не отводя взгляд. Одет он был в нечто вроде армейской шинели с приколотым слева бэйджиком.
Какое-то время он пялился на меня через лобовое стекло, потом прошел к дверце пассажира, открыл ее и, не говоря ни слова, уселся на сидение. В машине противно запахло мокрой шерстью.
- Говорите мне, куда ехать. Я плохо знаю этот район, - сказал я, не тратя время на приветствия.
- Сейчас прямо, - выдавил он.
Кроме кратких указаний пути, мой риэлтор ничего не сказал за всю поездку. Он был похож на кого угодно, только не на агента по недвижимости. Слишком плохо одет, с копной нечесанных волос, падавших на глаза. Когда одие раз он вытянул руку, указывая направление, я заметил татуировки-перстни на его пальцах. А название конторы, написанное на бэйджике, ни о чем мне не говорило. Подыскивая квартиру, я звонил в несколько разных фирм - но точно не в эту.
Когда мы подъехали к многоэтажной парковке у реки и, следуя указаниям риэлтора, остановились, я решил дождаться, пока он выйдет из машины и тут же трогаться с места.
- Вам понравится, - словно почувствовав мои сомнения, сказал он. - Дом как раз для вас.
Его серые глаза смотрели на меня, не мигая.
Пришлось вылезти из машины. Липкий туман коснулся кожи, его холод не бодрил, а сковывал. Слева высилась автостоянка, справа виднелась обшарпанная стена какого-то завода. Рядом не было ни души.
- Район не самый привлекательный, зато тихий, - сказал риэлтор.
Я украдкой осмотрелся в поисках какого-нибудь оружия. Наш город считался не особо криминально-опасным: для совершения преступлений все-таки нужна энергия, чем не могло похвастаться большинство жителей. Но те злодеяния, которые совершались, были особенно жестокими.
- Прошу вас.
Риэлтор набрал код у двери трехэтажного дома, зажатого между парковкой и заводом.
- На верхних этажах сейчас никто не живет. Практически весь дом только ваш.
Черта с два он мой! Такие люди, как я, покупают модное жилье в центре города, в только что построенных небоскребах. Если бы я хотел жить в такой дыре, я бы остался работать на фабрике.
- Вы сможете заниматься там, чем захотите, никто ничего не услышит и не увидит.
Он думает, что я слушаю музыку на всю громкость? Расхаживаю голым по комнатам? Устраиваю бурные вечеринки?
Я вошел в дом следом за риэлтором, горя желанием стукнуть его чем-нибудь по голове: уже не потому, что боялся его, а потому, что меня раздражали его глупые фразы. Правда, они меня и успокоили. Ни один грабитель не стал бы нести подобную чушь.
Внутри было темно и пахло затхлостью. Риэлтор попробовал включить свет: лампочка вспыхнула и разорвалась множеством осколков, снова оставив нас во тьме.
- Вот зараза!
Он щелкнул зажигалкой, и квартира осветилась крохотным язычком пламени. В таком освещении она казалась даже уютной. Небольшая, с удобной планировкой. На стенах - обои, на полу - довольно аккуратный паркет.
- Сюда.
Мы прошли квартиру насквозь и через дверь на кухне вышли на открытую террасу. Это был пятачок земли, со всех сторон стиснутый стенами зданий. Естественно, на нем ничего не росло.
- И это вы называете садом?
Этого и стоило ожидать, но я все равно почувствовал себя обманутым. Где-то в глубине души я все-таки верил в то, что увижу чудесный сад.
- Здесь давно ничего не сажали, но у вас вырастут прекрасные растения. Вы взгляните, какая земля.
Присев на корточки и высоко держа зажигалку, риэлтор взял свободной рукой горсть земли и протянул мне. Это был влажный жирный чернозем, который почему-то напомнил мне о тертом шоколаде. Я шагнул к риэлтору - и почувствовал мягкость почвы через подошвы ботинок. Коснулся черных крупиц у него в руке - они казались теплыми. И запах... свежий запах влажной земли окутал меня, намекая о чем-то далеком и несбыточном.
Привычная головная боль утихла. Я глубоко дышал, наполняя легкие целебным воздухом. Здесь не было мерзкого тумана, и даже клочок неба над головой выглядел не привычно-серым, а бледно-розовым.
- Это место называется сад грехов.
Я взглянул на риэлтора сверху вниз. В неверном свете мне почудилось темное пятно на его затылке, будто густая жидкость пропитала волосы.
- Вы знаете эту историю про монахов? - сказал он. - Которые должны были сажать кипарис каждый раз, когда грешили, и в итоге создали прекрасную аллею, длинную, как сама жизнь?
- Тогда мне нужно будет побольше грешить, чтобы быстрее засадить сад.
Он не ответил на мою улыбку, только смотрел снизу вверх своими внимательными глазами. Будто хотел наглядеться впрок.
А потом мы пошли в комнату, где я подписал договор.
***
Весь следующий день я думал о том, что же мне посадить в новоприобретенном садике. И вообще, как там что-то садить? Где покупать семена? Все казалось таким сложным, что к вечеру я даже стал жалеть о своей поспешной покупке.
А когда приехал в свой новый дом, увидел все недостатки, которые не заметил утром: отклеившиеся обои, пятна сырости на потолке, рассохшиеся паркетные доски. Только от земли по-прежнему веяло влажным теплом.
Риэлтор был прав: в этом месте, где меня окружали лишь слепые стены, я мог делать все, что хотел. Не думая о чужих взглядах, я упал прямо в костюме на землю, мягкую и теплую. Вжался в нее, размазывая чернозем по белой рубашке, чувствуя кожей влажную почву.
Так я и заснул, крепко, как младенец в колыбели. Мне снились красочные сны о далеких берегах и путешествиях, о страстной любви и обжигающей ненависти.
***
Несмотря на ночь, проведенную на голой земле, под открытым небом, я проснулся здоровым. Да что там - впервые за долгое время я чувствовал себя по-настоящему живым.
Все казалось мне легким. Я быстро провел несколько встреч с клиентами, отчитался перед начальством. Даже не стал ввязываться в спор с вечно раздражавшим меня коллегой. Нет, в этот прекрасный день я просто дождался, пока он на мгновение выйдет, взял кипу листов с его проектом и выбросил в окно.
Важные документы падали, подгоняемые дождем, некоторые прилипли к окнам нижних этажей. Коллега прибежал и раскричался, а я едва сдержал смех, объясняя, что это просто порыв ветра подхватил его бумаги. Все бегали и суетились. Они, конечно, подумали на меня, но вслух высказать свои подозрения никто не осмелился.
Я подумал, что если это маленькое удовольствие - грех, то я готов посадить в честь него какие-нибудь цветочки. Синенькие или беленькие. Может быть, анютины глазки?
Когда я вернулся домой, они меня и ждали.
В углу моего садика из темной почвы высунулся цветок - небольшой, с бархатистыми бело-синими лепестками. Он был настоящим, живым цветком, который вырос после того, как я совершил свое мелкое злодейство.
***
Работа банковского служащего, в общем-то, располагает к определенным грехам. Я не совершал их только из-за лени, но после нескольких ночей проведенных на целебной земле моего садика, меня переполняла энергия.
Как нарочно, тогда приперлось особенно много клиентов, все с какими-то странными пожеланиями и просьбами. Я был в ударе. Врал напропалую, подсовывал им на подпись документы с прописанными мелким шрифтом условиями на десятой странице. Вечером даже начальник вылез из своего кабинета, чтобы похвалить меня, а его секретарша смерила меня заинтересованным взглядом искусно подкрашенных глаз.
Но мне было плевать на похвалы. Хотелось скорее вернуться домой и взглянуть на мой сад.
И я был вознагражден, более, чем мог ожидать. Почти четверть моего кусочка земли покрывали свежие побеги с мелкими желтыми цветочками, напоминающими пижму. Они источали сладкий медовый запах, отчего воздух в моей квартире сделался густым и пряным.
***
Я решил планировать посадки. Как хороший садовод, я желал большего разнообразия растений.
С мелочью удалось разобраться быстро. Всякие смешные проступки вроде чревоугодничества и сквернословия, которые в наш век и грехами-то не назовут, давали мелкие цветки у самой земли, вроде маргариток. Чуть более изощренные грехи, как та же ложь, вызывали растения поинтересней. И чем более запутанным и жестоким было вранье, тем слаще пахли желтые цветы. После вспышек ярости по бетонным стенам, ограничивавшим мой сад, стала взбираться лоза с ярко-красными резными листьями. Она была слишком слабой - за долгие годы я научился подавлять в себе злость, не давать ей выхода, и сейчас толком не знал, куда излить ее, чтобы не повредить себе и своей карьере.
***
Конечно, подумал я и о похоти. Очень удобный грех - приятный, не криминал какой-нибудь, даже не особенно порицается обществом. Безопасный, если позаботиться о должных средствах.
Я помнил, как смотрела на меня секретарша босса в мой удачный день, и постарался, чтобы таких взглядов стало больше. Клиенты уходили от меня, подписав все нужные бумаги, в саду разрастались желтые цветочки лжи, а эта женщина все чаще улыбалась мне. Мы говорили о работе, склоняясь друг к другу, чтобы уловить чужое дыхание, передавали документы, касаясь пальцами чужой кожи. Эта забавная и вполне невинная игра продолжалась почти неделю. А потом в супермаркете была скидка на презервативы.
Мы сделали это в пустовавшем зале для заседаний, который я предусмотрительно закрыл на ключ. Конечно, нас все равно могли обнаружить. Адреналин добавил возбуждения и заставил нас крепче прижиматься друг к другу. Я целовал ее кожу, пахнущую хлорированной водой и химозными фиалками, и думал о темной благодатной почве. О незаметном движении растений. Кончая в латекс я почти ощутил пробуждение семени глубоко в черноземе.
Дома меня ждал куст мелких тигровых лилий, испачкавших руки темной пыльцой. Они приятно пахли, но оказались блекловатыми. Наверное, в моей интрижке было слишком мало настоящей страсти.
***
Что мне еще оставалось? Мелкие грешки меня больше не привлекали, а для ярости или любви я оказался слишком рациональным - или черствым, кто знает. Пришлось перейти к преступлениям из уголовного кодекса.
Я украл флакон духов из магазина, и однажды ночью отобрал пустой кошелек у какого-то пьяницы. В моем саду расцвели астры и хризантемы, но совсем не такие яркие и красивые, как я надеялся.
Горько смеясь, я говорил самому себе, что вот, даже согрешить не могу как следует. И выход пришел сам собой. Не помню, когда я впервые подумал об этом. Возможно, эта идея прорастала в моей душе медленно, исподволь. Как цветок.
Убийство. Вот что перечеркнуло бы все мои нелепые, жалкие попытки. Убийство не бывает мелким, его невозможно совершить "на чуть-чуть", и не важно, убивали ли вы, ведомые страстью, или с холодным сердцем.
Убийство должно было пробудить в моем саду самое прекрасное растение.
***
Решившись на преступление, я успокоился. Даже почти перестал обрабатывать клиентов и отмахивался от завуалированных предложений секретарши. Я жил жизнью праведника, неторопливо и тщательно обдумывая свой план.
Меня не мучили ни сомнения, ни угрызения совести: ведь я решил убить кого-нибудь, кого будет не жалко. Мало ли на свете ублюдков, достойных смерти. Семейные тираны, конченные алкоголики, вышедшие из тюрем убийцы, в конце концов.
Я почитал о методах расследования, о биологическом материале и отпечатках пальцев. Узнал, какие места в городе снимаются на видеокамеры. Уточнил, насколько хорошо можно отследить перемещения человека по сигналу его мобильного.
Подумал и об орудии убийства. Пистолета у меня не было, а доставать его - лишний раз подставляться. Нож - ненадежно, не факт, что я смогу правильно им воспользоваться. Топор - грязно и слишком уж пошло отдает Раскольниковым. В итоге я остановился на молотке. Его можно спокойно возить в машине и под одеждой легко спрятать. Если что, можно сказать, что это просто инструмент. Дойдет до дела - им запросто удастся проломить череп. А ручку достаточно протереть.
Я купил латексные перчатки и большой мешок для мусора. Забросил в бардачок перекись водорода на случай кровавых пятен. Только с жертвой никак не мог определиться.
Присмотрел старого бомжа - но он был слишком жалким, похожим на живой труп. Кроме того, как и я, он обожал оливки и однажды на последние деньги купил их, а не бутылку выпивки. Я не мог убить человека, который любит оливки.
Вторым кандидатом был верзила, мой бывший сосед. Он жил рядом с одной из моих съемных квартир, и тогда я слышал сквозь тонкие стены, как он колотит свою жену. Я знал, что он несколько раз сидел в тюрьме за избиения. Проблема оказалась в том, что он был крупнее и выше меня, а время проводил в компании своих приятелей.
Третья жертва жертвой не была, скорее - искушением. Я с самого начала решил, что не стану убивать ее, но все равно в голову лезли всякие мысли, когда я встречал ее по пути на работу. Маленькая девочка с огромным рюкзаком каждое утро шла по пустынной улице. Мне хватило бы и пары секунд, чтобы втащить ее в машину и увезти в какое-нибудь глухое место: она шла рядом с проезжей частью и даже не ускоряла шаг, если я притормаживал. Не знаю, о чем думали ее родители. Порой мне хотелось проследить за малышкой до дома, войти и накричать на них. Они что, забыли в какое время живут? Разве можно отпускать ребенка одного в таком районе? Они же не знают, какие мысли и планы могут быть у случайных прохожих.
Так я и метался в сомнениях, все откладывая задуманное дело. Жертвы стали сниться мне по ночам: я слышал хруст костей и видел брызги крови, и просыпался среди безмятежных цветов и трав, которые ждали также терпеливо, как и я.
***
Мое наплевательское отношение к работе не укрылось от глаз коллеги-соперника. Того самого, чьи документы я когда-то выбросил из окна. Теперь тот поступок казался мне глупым ребячеством, даже хотелось извиниться перед бедолагой. Но он вполне искренне ненавидел меня и о каждом моем промахе сообщал начальству.
Порой, когда я сам сидел, планируя будущее преступление, я замечал его, такого же задумчивого - видимо, он размышлял, как расправиться со мной.
Приезжая на работу, свои машины мы оставляли на подземной парковке под банком. Именно там мы с этим умником и столкнулись однажды вечером.
Он шел к автомобилю, держа в руках пухлую папку, но увидев меня остановился. На его лице расплылась торжествующая улыбка, и он подошел ко мне этакой пританцовывающей походочкой.
- Ну что, ублюдок, неважно идут твои дела? - глумливо спросил он.
Как раз в тот день я завалил несколько контрактов, за что получил небольшую взбучку. И разговаривать с этим хлыщом у меня никакого настроения не было.
- Все отлично, пока.
Он заслонил мне дорогу и прошипел:
- Ты и так неудачник, но я сделаю из тебя короля лузеров. Ты еще пожалеешь, что связался со мной.
Я попытался отодвинуть его, но тут он выхватил из папки листок и сунул мне в лицо.
- Вот, почитай. И это только начало!
У него тряслись руки, на парковке было темновато, и я не смог прочитать весь текст. Понял только, что это кредитный договор - наверное, один из хитро составленных наших договоров с запутанными условиями. Внизу стояла знакомая размашистая подпись. Подпись моего брата.
Черт! Ненавижу свою семью. Я уже много лет не встречался с ними. Они всегда приносили мне только проблемы.
- Тебе, наверное, плевать на братишку, но ничего. Это только начало. Я и тебя без гроша оставлю, будешь побираться на улице и жрать объедки.
Он говорил негромко, но каждое его слово было пропитано ненавистью. он пристально смотрел на меня, жадно ловя мою реакцию. А я почти спокойно подумал, что как раз на этот участок парковки приходится слепая зона видеокамер.
- Подожди, - пробормотал я. - Подожди, подожди...
- С какой стати?
- Сейчас.
Я стал пятится к машине. Он удивленно нахмурился.
- Подожди. Дай мне взять кое-что.
Он вздрогнул. Неужели я так подозрительно выгляжу?
- У меня есть наличные в машине. Я отдам их тебе. Там много. Ты ведь еще не зарегистрировал договор?
- Я не говорил, что хочу продать его.
На его лице слова возникло нагло-довольное выражение, и я нырнул в салон автомобиля.
Хорошо, что все было под рукой.
Я схватил лежавший в бардачке молоток и бросился к врагу. Он все понял, конечно, но не стал убегать. Только поднял руку, защищая лицо. По ней и пришелся первый удар, и на парковке раздался звук, который я так часто слышал во снах - треск ломающейся кости.
Внутри меня взорвалась ярость. Я остервенело ударил молотком в голову врага, и он упал. Мне хотелось опуститься на колени и прикончить его. Бить, пока он окончательно не потеряет человеческий облик. Но с другой стороны, я понимал, что в любой момент на парковку могут спуститься другие работники. А проклятая кровь забрызгает все - меня, бетонный пол, стоявшие поблизости автомобили...
Я вернулся к своей машине. Пока я возился, пытаясь трясущимися руками достать нужную вещь, мой недобитый коллега стал уползать. Теперь он в точности походил на одного из тех пауков, которых мы давили на фабрике.
- Подожди, - прошептал я ему. - Подожди.
Я подошел к нему и надел ему на голову черный пластиковый мешок для мусора. Все-таки хорошо, что я спланировал все заранее и сделал покупки.
Под ударами молотка голова в мешке корежилась, принимая различные формы - теперь она походила на кусок пластилина. На полу валялись вывалившиеся из папки бумаги, и только злосчастный договор мой враг продолжал стискивать в судорожно сжатой руке.
Мне казалось, что я убивал его целую вечность, но на самом деле все произошло очень быстро. Тяжело дыша, я выпрямился над трупом и осмотрелся.
Отлично. Все проделано очень красиво и аккуратно.
***
Я возвращался домой почти в то же время, как и всегда, и даже заглянул в магазин за молоком и хлебом. Этот вечер ничем не отличался от сотни других вечеров - кроме того, что в багажнике у меня лежал труп.
Повернув на свою улицу, я ощутил запах. Он проник в машину, несмотря на закрытые окна. Пряный и острый, как смесь корицы и чили-перца. Запах остывшей ярости.
Я оставил машину на парковке и пошел к дому, представляя себе цветок убийства. Интересно, каким он будет? Большим, красным, блестящим, как разверстые внутренности? Или изысканно-черным, как вечное ничто, в которое уходят наши души?
Запах почти сбивал с ног. Я остановился на крыльце, переводя дух. И тут с другой стороны улицы ко мне подбежала женщина. Она выглядела больной: очень бледная, с торчащими в разные стороны короткими волосами, пальцы покрыты чешуйками экземы.
- Что это пахнет? - возбужденно спросила она. - Это у вас?
Я не успел ответить, она схватила меня за руку.
- Покажите мне, прошу вас. Мне так плохо... я просто хочу увидеть что-то прекрасное.
Она наклонила голову, и я увидел цепочку незаживающих язвочек, которые спускались по ее шее и уходили под серый свитер. Милая, да у тебя не только экзема. Мне доводилось видеть людей с похожими ранками. Они не жили долго.
- Я только посмотрю одним глазком, я вам не помешаю. Пожалуйста.
Я молча открыл дверь. Вдвоем мы вошли внутрь и пересекли квартиру. Дверь кухни была открыта, и я увидел его сразу, с порога. Не цветок, не лозу - целое дерево, невысокое, но с раскидистой кроной. Его листья напоминали бледно-зеленые звездочки, а с изящной ветви свешивался сияющий плод. Круглый, чуть больше персика, он светился изнутри и источал тот самый удивительный аромат.
- О боже, - прошептала женщина. - Какое чудо.
Она упала на колени передо мной и вцепилась в мои ноги. Из трещин на ее пальцах выступила кровь.
- Пожалуйста... Он мне нужен, я чувствую. Пожалуйста. Я заплатила бы вам, но у меня нет денег. Прошу...
Меня замутило от жалости к ней и от отвращения.
- Возьмите и убирайтесь отсюда!
Она протянула обезображенную болезнью руку, и плод тяжело упал ей в ладонь. Его запах слегка изменился, стал более сладким. Женщина прижала его к груди и побежала, словно я мог передумать и отобрать ее сокровище. Правильно сделала - именно так и произошло. Не прошло и мгновения, как я пожалел о своей щедрости. Я ведь убил ради этого плода, почему я должен его кому-то отдать?
Я бросился следом за ней, но больная неслась так, будто спасала свою жизнь. Мы молча пробежали по пустынной улице, в ее конце женщина свернула в переулок, протиснулась между прутьями металлического забора и зашагала по фабричной территории. Мне туда, конечно, было не пролезть. Оставалось лишь смотреть, как она уходит и злиться.
А потом я подумал, что все в порядке. Все хорошо. Пусть она забирает мой плод, может быть, он вылечит ее. А я достану себе другой.
***
Коллегу моего так и не хватились. Работа у нас нервная, нагрузка большая - в том, что кто-то сорвался и ушел в запой, ничего удивительного не было. Тем более, все помнили каким дерганным он был в последний день, как куда-то ездил и явно что-то скрывал. Вот его и не искали.
Я так и не удосужился избавиться от трупа: меня занимало более насущное дело. Хотелось как можно быстрее вновь полюбоваться плодом и наконец попробовать его. Тем более, что у меня был кандидат.
Первое убийство показало мне, что в этом деле важнее решительность, чем сила. Теперь страх, который я некогда испытывал, казался постыдным. Хотелось скорее избавиться от него.
Поэтому я решил вернуться к одному из первоначальных вариантов и убить своего бывшего соседа. У него был вспыльчивый нрав и талант ввязываться в драки. Он поколачивал свою жену и выбивал мелочь из подростков. Его даже сажали несколько раз, но из тюрьмы он возвращался еще более озлобленным.
***
Даже в нашем унылом городе вечер пятницы - время веселья. А для тех, кто пьет и веселится каждую ночь, пятница - повод разойтись вдвое громче и отвязнее.
Маленький бар на окраине рабочего района был набит под завязку. Там ничего не изменилось за те годы, что я не заглядывал внутрь - все те же темные замызганные стены, старый бильярд, гвалт выпивох и кисловатый запах пива. Да и знакомая компания сидела на старом месте. Они постарели и обрюзгли, но пили также много и громко орали друг другу, как и в прежние времена.
Мой бывший сосед стал толще, и от этого выглядел лишь более решительно. Думаю, он мог бы уложить меня одним ударом.
Я сел за стойку и взял себе пива. Нужно было ждать подходящего момента.
Сидеть пришлось довольно долго, я даже подумал, что мой сосед с возрастом стал спокойнее и придется провести в этой дыре не одну ночь. Но тут очень кстати затеяли игру в бильярд. Она, как всегда, быстро перешла в жаркий спор, а спор - в потасовку.
Зазвучали ругательства и удары, треснул кий, зазвенело разбитое стекло. Бармен орал, что вызывает полицию. Мой сосед повалил какого-то парня и пинал его ногами.
Во всеобщем хаосе я встал и нащупал спрятанный в рукаве нож. Длинный кухонный нож, слишком большой, чтобы поместиться в карман. Зато он наверняка пробьет слой жира и мышц и сможет достать до внутренних органов. Если мне повезет, то раны будут смертельными.
Я стал пробираться к соседу, готовясь вытащить свое оружие. Драка перешла в настоящее побоище, кто-то стал швырять стулья. Одну из потолочных ламп разбили, и часть бара погрузилась во тьму.
Протискиваясь между драчунами, я получил пару ударов по бокам и спине. Возле бильярда кто-то ударил меня сзади по голове: мир вокруг закружился. Цепляясь за бильярд, я кое-как добрался до лежащего на полу человека, по которому теперь просто топтались ногами. Оттащил его чуть в сторону, помог встать.
Где-то далеко заревели полицейские сирены.
Я вложил нож в руку избитого пьяницы.
Бармен призывал людей остановиться.
Я рванулся к выходу, расталкивая драчунов. Только на пороге обернулся, чтобы увидеть, как покрытый синяками и царапинами человек раз за разом всаживает нож в оседающее тело моего соседа.
***
Колеса автомобиля шуршали по влажному асфальту. Я отсчитывал в уме минуты. Полиция наверняка ворвалась в бар почти сразу после того, как я отъехал. Увидев драку кто-то из них, конечно, позвонил в скорую, если это не сделал дежурный. Движения на близлежащих улицах почти никакого, так что никто не помешает им ехать. С другой стороны, сегодня пятница, много драк, отравлений спиртным, бытовых конфликтов - возможно, экипажи скорых заняты на других вызовах.
Я вовсе не хотел, чтобы мой сосед мучился в реанимации, облепленный катетерами и датчиками. Я очень надеялся, что он умрет этой же ночью. Но запах все равно застал меня врасплох.
В этот раз я ощутил его уже подъезжая к кварталу. Корица и перец, но гораздо меньше остроты, чем в прошлый раз. Зато добавились терпкие нотки, напоминающие о хмеле.
Наверное, теперь и выросшее дерево будет немного другим. Ведь каждое убийство отличается от другого. Каждое в своем роде уникально, хотя бы потому, что уникальна жизнь каждого из нас.
***
Оставив машину на парковке, я неторопливо шел домой. На небе проступили звезды - редкое явление для нашего города. Даже ночная тьма казалась мягкой и бархатистой.
Я предвкушал как увижу дерево, как сорву с него плод, буду держать его в руках, дышать им, отведаю его...
На самом крыльце меня сбили с ног. Стайка подростков вырвалась из дверей моего дома - самый первый с силой толкнул меня. Я грохнулся на асфальт, тут же заново ощутив все синяки, которыми меня наградили в баре.
- Бежим! - заорали подростки.
Меня окатило волной аромата, и в руках одного из них я увидел нечто круглое, тихо мерцающее.
- Стой! Это мое!
Куда там. Мелкие гады кинулись врассыпную и исчезли прежде, чем я успел подняться.
Сволочи! Маленькие ублюдки!
Я ругался на всю улицу. Клянусь, если бы я достал мерзавцев, в моем саду выросли бы еще деревья.
***
Я провел ночь на ложе между бугристых корней, на желтых цветках обмана. Как и всегда, это место навеяло спокойствие. Ничего страшного не случилось. Ничего не потеряно. Наоборот - я узнал, что плоды убийства бывают разными, и значит, впереди у меня тысячи вкусов.
Утром я проснулся от звука разбившегося стекла. Звякнуло в глубине квартиры, в комнате, где я почти не бывал. Неужели ко мне лезут воры?
На подоконнике валялись осколки и несколько камней. И маленький завернутый в листок газеты сверток, источавший знакомый аромат. Задрожавшими пальцами я развернул его: внутри оказался огрызок плода, кусочек шкурки с остатками сочной мякоти, на которой отпечатались следы зубов.
Мерзкие маленькие придурки! Они хотели унизить меня, предлагая объедки? Или наоборот, это была попытка извиниться и отдать хотя бы часть украденного?
Я оставил кусок плода там, где он лежал, стал собираться на работу. И с каждой минутой он казался мне все более привлекательным, даже отпечаток чужого рта перестал смущать. Каким будет вкус? Пряным или сладким? Может, пьянящим, как вино?
Но попробовать плод я так и не решился. Положил кусочек в пластиковый контейнер и отправился на работу.
Всю дорогу я смотрел на него, лежащего на пассажирском сидении. Восхитительный аромат заполнил весь салон - очень кстати, потому что лежавший в багажнике труп начал пованивать.
Я решил, что оставлю свой кусочек на ланч. Нужно же чем-то перекусить в обеденный перерыв.
***
Первую половину рабочего дня только о том я и думал. Мне представлялось, как я медленно, благоговейно открываю контейнер, вдыхаю потрясающий запах и беру в руку мягкий плод. Я наслаждаюсь им, а потом собираю пальцами выделившийся сок со дна контейнера. Это будет лучший перекус в моей жизни.
Я мечтал об этом, как о свидании с любимой. И даже радовался, что оставил его в холодильнике для персонала - разлука делала нашу встречу более желанной.
Какой же я был глупец!
В обеденный перерыв я отправился к холодильнику. Маленькая служебная кухня вся пропиталась ароматом моего плода. Сотрудники собрались в ней и расслабленно сидели кружком. А на полу валялся мой контейнер. Пустой.
Я растерялся. Бывало у нас, что кто-то съедал чужой йогурт, но такое... Я заметался, спрашивал коллег, но они лишь смеялись надо мной. Ведь всегда очень смешно, когда у человека тырят еду из холодильника. Их дыхание пахло корицей, сладостью и хмелем.
Как же я их всех ненавидел.
Осознав, что мой перекус мне не вернут, я отправился в магазин. Все было как в тумане. Я действовал не размышляя, почти механически. Побросал в корзинку множество банок и пакетов, и бегом побежал в модное кафе напротив. Люди там даже уступили мне очередь, и я взял на вынос дюжину разного кофе - латте, капуччино с сиропом, американо. Пару раз едва не навернулся со всем подносом, но кое-как утащил всю мою добычу в укромное место, проулок между двух офисных зданий, где стояли мусорные баки.
Поставив кофе на землю, я стал сдабривать напиток. В стаканчики отправился отбеливатель, удобрения для растений, жидкость для чистки труб. Я был щедр. Очень шедр.
***
Коллеги даже скорчили виноватые рожи, когда я ввалился на кухню с полным подносом кофе. Те же ублюдки, которые только что смеялись надо мной и советовали впредь привязывать контейнеры с едой скотчем к полке.
- Давайте, ребята, кофе для всех! Разбирайте, пока не остыл!
Я развернул поднос, предлагая кофе каждому из них. Мерзкая жижа пузырилась, а кое-где даже проела картонные стаканчики. Но они выпили, выпили все. Наверное, запах и вкус плода одурманил их. Они заглатывали бытовую химию, как будто это был самый лучший напиток. И тогда их расслабленные тела выгибались в судорогах, а из только что ухмылявшихся ртов вырывались стоны.
- Думаю, остаток дня я поработаю дома!