Аннотация: Продолжение приключений Бони и компании. Главы 1-6.
Боня-2 (условное название)
Глава 1. Дети - святое. Особенно у деуса (народная мудрость)
В небольшой пещере было безумно жарко. Каменные стены были раскалены чуть ли не до красна, и если бы кто-нибудь брызнул на них водой, зашипело бы почище, чем в самой горячей парной. Впрочем, парной с такой температурой и не бывает, скорее, уж в духовом шкафу печи. Однако, двое, находившихся в этой пещере, поджариваться вовсе не собирались, а вели неспешный разговор.
Одним из собеседников был высокий и худой юноша со слегка удлиненной кверху абсолютно лысой головой. Одет он довольно странно, если покрывавшую его кожу тонкую пленку янтарного цвета вообще можно назвать одеждой. Ничего иного, напоминающего хотя бы штаны на нем не было. В общем, голый человек, покрытый золотистой краской боди-арта. Да и человек ли? Сидеть в такой печке и даже не потеть обычный человек точно не может.
Собеседник у этого не боящегося огня человека был еще более необычным. Темно-фиолетовый дракон, свернувшийся в кольцо вокруг... наверное, гнезда. Хотя гнездо это больше напоминало круглую ванну из янтаря с невысокими бортами и диаметром больше трех метров. Внутри янтаря металлически поблескивало золотое основание. В "ванне" лежало двенадцать почти одинаковых яиц, каждое размером с хорошее ведро. То, что кольцо, которым дракон охватил гнездо, было замкнутым, указывало на его (дракона) отнюдь не маленький размер. Тем более, что замкнуто кольцо было с запасом: необычный человек сидел у дракона на хвосте (правда, ближе к кончику), а голова дракона при этом лежала у него на коленях. "Лежала на коленях", конечно, преувеличение, голова была длиной больше метра, но уж как поместилась... Во время беседы человек периодически поглаживал голову дракона руками, а иногда даже целовал в нос. Наклоняться для этого ему почти не требовалось.
- Свет, ты представляешь, - рассказывал человек, - захожу сегодня на лекцию по алхимии, а там профессор Кантор про айперон рассказывает! Галадриэль на зельеварении и то таблицу Менделеева выучила, а этот ни о чем кроме четырех первоэлементов и не слышал. А мы его с таким трудом из Йелоустоунского колледжа перетащили. Сделали им подарок, оказывается!
- Бонечка, милый, - как это дракону, а точнее, драконе удалось вложить в голос с таким тембром столько нежности, объяснить с научной точки зрения, наверное, тоже было бы невозможно, - трудное дело ты на себя взвалил. Но я знаю, ты справишься, только совсем себя не жалеешь. Устаешь ужасно?
- Ты же знаешь, деусы не устают. По крайней мере, не должны. Разве только морально. Но не ожидал, что так сложно будет. Думал, мы в Академии только что-нибудь типа "высших магических курсов" организуем. А тут, оказывается, у всех с базовыми знаниями жуткий напряг, причем не только у студентов, но и у профессоров. И где взять толковых преподавателей?
- Попроси Алехею. Она их тебе хоть всех пришлет, а ненужных потом вернешь.
- "Сестричка", конечно, пришлет. Только сначала в цепи закует, чтоб не сбежали по дороге. А мне как-то идея "академической свободы" всегда нравилась. Да и выбирать, все равно, боюсь, почти не из кого. Даже математики и то не полным курсом "матана" владеют. Фактически все занятия втроем вести приходится вместе с Галадриэль и Иситаем. И то их готовить приходится. А я, между прочим, сам только три курса университета окончить успел, даже бакалавра еще не получил...
Проблем у молодого ректора магической Академии и впрямь было много. И если с организационно-хозяйственными делами худо-бедно справлялись, то с непосредственно академическими все горело. В местном мире существовало несколько университетов, но основными факультетами там были теологии, юридический и медицинский, а все остальное запихивалось в четвертый факультет "вольных искусств". Теологию за науку Боня не признавал, да и зачем тебе "закон божий", если ты сам деус? Пару юристов он пригласил, но только чтобы Кодекс применения магии разработать. Все-таки он же не только ректор и деус, но еще и Император. Так что правовое основание у его деятельности тоже должно быть, тем более, что он его сам утвердить имеет право. Медиков он хотел набрать целую кафедру, но никаких систематических знаний у местных врачей не оказалось. Галадриэль гораздо лучше их всех вместе взятых и в анатомии, и в зельеварении разбиралась. Так что кафедру эльфами укомплектовали. Ну а под "вольными искусствами" понимали все, что угодно, от танцев до математики. Причем математиков надо было самому доучивать, а физиков и вовсе гнать пришлось, так как их было проще повесить, чем хотя бы законам Ньютона научить. Так что взял одного химика (самородок, цветные стекла делал мастерски), астронома (этот хоть в созвездиях разбирался, хоть и считал, что они вокруг планеты на хрустальной сфере подвешены), летописца из Виза в качестве преподавателя истории и местного мастера боевых искусств. Преподавателей музыки, танцев и даже одного поэта тоже взял, но уже больше для повышения общей культуры студентов и организации досуга.
Курсы, непосредственно связанные с магией, пришлось создавать самим на основе знаний Иситая и Галадриэль, а также найденных древних книг-кристаллов и справочника магем, отобранного Боней у инопланетян. Ну а курс программирования Боня уже по памяти восстанавливал с учетом применения к магемам. До спецкурсов типа "основы создания книг-кристаллов" или "применение магии в условиях вооруженных конфликтов" руки банально не дошли. Но на первый год обучения и так хватит. Студентов пока только двадцать пять набрали (дюжина эльфов, остальные люди и орки), так что на группы делить не надо было, а вот по несколько преподавателей совместные занятия проводить часто привлекать приходилось. В общем, шла усиленная доработка курсов без отрыва от учебного процесса. Но в рамках классно-урочной системы. На этом Боня настаивал категорически. Никаких философский бесед в парке. Ян Амос Коменский forever! И еще стояла задача из первых студентов хотя бы несколько будущих преподавателей подготовить.
- А вот с хозяйственными делами Лючиэль неплохо справляется. И бытовую магию очень быстро освоила. Кстати, спасибо тебе, что так много бытовых заклинаний выучила. Ты у нас по ним главным спецом оказалась! - Боня попытался почесать дракону за ухом, но толи не нашел, толи не дотянулся. В результате потрепал за какой-то из торчащих ближе к затылку рогов. - Все-таки пришлось Лючиэль завхозом Академии назначить. Сначала-то Улдуз, вроде, на себя эти хлопоты взяла...
При воспоминании об Улдуз, настроение у Бони стало портиться.
- Так я и не понял, зачем ты мне ее в жены навязала, - заворчал он. - Я же говорил, что мне тебя одной вполне достаточно. Никогда не мечтал быть многоженцем. Нет, Улдуз, конечно, милая девочка, но нельзя же на всех милых девочках жениться! Не спорю, она и умная, и талантливая, и в политике смыслит, все-таки дочь хана, и помогала мне на первых порах с Академией очень неплохо. Но вот теперь, как родила деуса, крыша у нее по-моему поехала. Слышал, что после родов с женщинами это случается, ты не знаешь, как скоро в норму все вернуться может? Впрочем, с Улдуз это сомнительно, слишком уж далеко она зашла.
Около двух месяцев назад Улдуз родила мальчика, который унаследовал от Бони способности деуса. По крайней мере, ману выделял всем своим маленьким тельцем весьма интенсивно. Есть ли у него к тому же способности к магии, понять еще было трудно. Но ману он, кажется, видел, так что на это была большая надежда. Улдуз была безумно счастлива и горда и, только немного оправившись, помчалась показывать младенца деду и прочей Хифчакской родне. Сына Улдуз назвала Хубилаем, Боня не возражал, но немедленно сократил имя до Била. С поездкой тоже не отговаривал, хотя и считал, что рановато ей еще ехать, да вдобавок новорожденного с собой тащить. Но Улдуз так рвалась, а мальчик, если уж в самом деле деус, никаким болезням подвержен быть не может. В качестве эскорта Улдуз забрала аж три полка пикси и всех новых горгулий. И пропала с концами.
Нет, до места она добралась благополучно. Ставка Хана в тот момент находилась уже на границе с государством Цинь, а Хифчаки, возглавив союз степняков, контролировали весь Великий шелковый путь (вариант этого мира). Радости от появления Улдуз с наследником-деусом было много. Сначала шаманы сбежались, а потом и вся степь гуляла! Била объявили Великим Небесным Ханом (Тэнгэр-Ханом), а себя (включая всех ханов) его нукерами, после чего вошли в Цинь приводить к присяге и местных жителей.
Император Циньцев важности политического момента не понял, за что был через месяц разбит (еще бы, при наличии у степняков четырех полков пикси с плазменными пистолетами!), захвачен в плен и удавлен без пролития крови. Хифчаки же объявили о смене в Циньской Империи династии, назвав новую династию Бон (от Бони, что ли?) с девизом "единение народов".
- Свет, ты представляешь, мне вчера по телеграфу сообщили, что Улдуз присвоила себе титул Ци Си Хатун, то есть "Царица - Священная Мать" и носится по провинциям Цинь, принимая присягу, таская бедного Била с собой в качестве знамени! Ну и править там собирается от его имени. В общем, мало нам было Алехеи с ее Империей Визов, теперь у нас еще и Ци Си Хатун Улдуз с Империей Цинь появилась. А Цинцев, поди, побольше чем население во всех прочих странах вместе взятых будет. И что мне с ними делать?!
- Погоди, - напряглась Света, - а возвращаться она когда собирается?
- Я так и не понял. Сексом, говорит, ей еще не раньше чем через месяц заниматься можно будет, тогда и прилетит на пикси еще одного деуса делать. Я ей что, бык производитель?! Сам ребенка толком не видел, а она его уже без спроса в Императоры определила. И на хрена мне такая жена нужна? Будет все время у Циньцев сидеть, а сюда только изредка за новым ребенком прилетать? Я уже в нашем чате по телеграфу обозлился и порекомендовал ей нового мужа на месте найти. Так знаешь, что она мне ответила? Что ей нельзя! Она теперь Священная Мать и имеет право только деусов рожать. Иначе ее, мол, не поймут!
- Ладно, Бонь, не бери в голову, - попыталась успокоить его дракона. - Не дело главе клана из-за жен нервничать. Вернется, я ей сама, как младшей жене мозги вправлю. И хвост накручу! Так что не только на троне, но и на перине сидеть не сможет. А девочка она хорошая, просто это же действительно какое великое событие - деуса родить! Уж не знаю сколько тысяч лет такого не было. Вот она и пошла вразнос. А за Циньцев не беспокойся. Каких только династий у них не было, а они все живут себе и даже размножаются. Как-нибудь сам к ним слетаешь, наведешь порядок, если что не так пойдет. Может, и меня с собой возьмешь? Я там только в старые времена и была. Возьмешь, а?
Дракона потерлась о Боню щекой. Мановый доспех (а именно он и покрывал золотистой пленкой Бонино тело) выдержал.
- Светик, - сказал вдруг Боня, - тебе не кажется, что вон то яйцо слегка потемнело?
- Где? - голова дракона, взмыла вверх на длинной шее, придирчиво осматривая кладку. - А ведь, правда! Ну, Бонечка, дождались! До рождения наших детей считанные часы, если не минуты остались!
Теперь уже дракона сделала попытку поцеловать человека. Со стороны это выглядело страшновато. Но голову не откусила, а, главное, оба были вполне довольны друг другом.
Последние полгода Света "сидела на яйцах". Конечно, сидела она не на яйцах, а рядом, но за температурой в своем драконьем инкубаторе следила внимательно и периодически поливала стены пещеры пламенем. Немного отступя от входа в пещеру она навесила какой-то магический термоизоляционный полог. Заклинание довольно сложное, но все драконы его с детства учат. Теперь и Боня выучил, хотя больше двух недель в нем разбирался.
Обязанности дракона - главы клана Боне тоже пришлось взять на себя. Собственно, больше и некому было. Он, благодаря своей природе деуса был не менее термостойкий, чем драконы, а все прочие обитатели острова, войдя в пещеру, просто бы изжарились. Поэтому каждый вечер, после занятий, Боня раздевался в "прихожей" пещеры перед термоизоляционным пологом (одежда внутри тоже бы сгорела), оставляя на себе только пленку манового доспеха. За последний год поддерживать на себе такой доспех Боня научился автоматически, да и двигаться он ему уже больше не мешал. Брал на плечи тушу или часть туши какого-нибудь животного (около центнера весом), после чего шел кормить и развлекать разговорами Свету. Убирать в пещере ему, правда не было нужно, бытовыми заклинаниями дракона владела лучше всех в Академии.
Заходил к Свете Боня не только по обязанности. Как-то так вышло, что дракона постепенно стала для него единственным по-настоящему близким существом. Действительно женой, одним словом. Даже то, что она уже год сидела в форме дракона, никакого отчуждения не внесло, хотя без секса, конечно, было не очень весело. Собственно, во многом из-за этого Света и настояла на том, чтобы Боня взял в жены Улдуз, но та сама ушла в "декретный отпуск". Так что Боня терпел и даже стал получать от сознания собственной "святости" некоторое удовольствие. Видимо, у интеллигентных людей есть некоторая врожденная склонность к мазохизму. По крайней мере заводить еще одну жену или любовницу на стороне Боня не хотел категорически.
А вот к вечерним посиделкам со Светой он привык и получал от них большое удовольствие. Дракона умело поддакивала и правдоподобно изображала интерес. А может, ей и впрямь было интересно, да и другой связи с внешним миром у нее не было. По крайней мере, ничего, кроме положительных эмоций, Боня (приобретший свойства эмпата) от нее не ощущал. Так что он отдыхал в пещере душой и приводил мысли в порядок. Тем более, что побеспокоить их в этой печке никто и не рвался, разве что призраки могли зайти, но им такая жара тоже не нравилась. В случае неотложных дел вызывать Боню из пещеры стало обязанностью Юлиуса, как его личного секретаря, но по ерунде никто дергать не пытался.
Концентрация маны в пещере и так была повышенной, но Боня все равно направил более концентрированный ее поток на гнездо. Никакого эффекта это, впрочем, не дало, струя маны скользнула по яйцам и скрылась в стене пещеры. Никаких особых завихрений при этом не возникло. Если яйца и впитывали ману, то делали это сейчас очень слабо. Зато темнеть они потихоньку начали все. Не дочерна, конечно, но как будто легкая тень набежала на гнездо.
Дракона застыла над гнездом, распахнув крылья и слегка попискивая (От волнения? Или детей так подманивает? - Боня не знал, о таком ему Света не рассказывала), а будущий "отец драконов" метнулся через полог в прихожую. План действий на время, когда дракончики будут вылупляться из яиц, был им давно составлен, осталось только приступить к его реализации.
Подозвав дежуривших у входа в пещеру пикси, Боня стал раздавать задания. Основных дела было два. Во-первых, надо было передать Лючиэль срочно запускать на кухне жарку рубленых котлет, детишек надо хорошо кормить, а дракончики захотят есть не позже чем через полчаса после появления на свет. Фарш уже был подготовлен и заправлен какими-то специальными полезными травами и порошками, включая золотую пудру. Рецептуру разрабатывал Иситай, когда-то специально изучавший этот вопрос и потрясший своими знаниями Свету. Но его надо было еще разморозить (с помощью магии - секундное дело), слепить котлеты и их обжарить. Ну и доставить в прихожую пещеры.
Во-вторых, всем пикси, оставшимся на острове, а заодно и горгульям с гарпиями было поручено временно перенести в прихожую пещеры Камень Силы. Таковой на острове все-таки удалось отыскать. Как ни странно - на дне бухты. Видимо, его когда-то отсюда хотели увезти, но не сумели. Камень торжественно подняли со дна и поместили на территории Академии недалеко от входа со стороны общежития. Попутно установив на практике, что у полка пикси хватает подъемной силы его таскать. Рядом с Камнем Силы Боня еще и медпункт построил. Конечно, Камень Силы ни в каких вспомогательных помещениях не нуждался, лечил все болезни сам, только ману подавай. Вполне можно было обойтись без медпункта, кому надо, сам за Камень подержаться может. Или товарищи принесут и на Камень положат, если дело совсем плохо. Но Боня решил, что где то же студентам практическую медицину тоже осваивать надо. Поэтому больных сначала принимал кто-нибудь из эльфов-медиков с парочкой дежуривших студентов. Совместными усилиями они старались диагностировать болезнь, и только после этого подпускали больного к Камню. Не факт, что от такой практики было много толку, но вреда тоже, вроде, не было...
Сейчас же Боня решил иметь Камень Силы под рукой для подстраховки. Опыт лечения Светы в Улуг Улусе показал, что драконам Камень тоже помочь может.
Отдав эти распоряжения, Боня вытащил из своей сумки, валявшейся в прихожей вместе с одеждой, несколько артефактов (фонарик, лечебный, огнемет и даже зачем-то артефакт производства золотой пыли) и рванул обратно к гнезду. Ощущения были немного странные. Вообще, в двадцать с небольшим лет осознать себя отцом довольно трудно. Боня честно пытался. Но когда Света откладывала яйца, ничего, кроме шока не испытал. Переживал за нее, очень ее жалел, так как намучилась тогда дракона страшно, но осознать, что эта кучка яиц - его будущие дети, до конца не смог. Мозги не поворачивались. Хотя он очень старался этого не показать.
С Улдуз все было проще, понятнее, но даже обиднее. У степняков отец детьми начинает интересоваться только тогда, когда они на коня садиться смогут. А до этого - не мужское это дело. Вот и набежала целая толпа орчанок, суетилась полгода вокруг Улдуз, а Боню старались и близко не подпускать. То есть навещать Улдуз иногда ему удавалось, но именно что навещать. На пять минут и под присмотром толпы посторонних теток. Ну а потом молодая мама вместе с дитем и вовсе пропала. Так что и подержать маленького Била на руках Боне удалось только один раз и то после скандала и в течение нескольких секунд. Дольше не дали. Никаких особых "отцовских чувств" Боня в себе тогда не заметил.
И вот теперь у него скоро появится целая дюжина детишек. От одного количества крыша поехать может. Так они еще и из яиц вылупляются. И минимум до трех лет будут только в форме крылатых ящериц. Правда, говорящих. Света утверждала, что летать, жечь огнем и говорить дракончики могут, практически, с рождения. Сама такой была.
Конечно, для разумного существа мозги много важнее внешнего вида. Не шарахается же он от горгулий, да и ближе они ему по духу, чем те же жрецы у Хумов. Хотя жену себе такую он бы все-таки не хотел. Хотя, наверное, мог бы и от горгульи детей иметь. Деусы они такие. Им лишь бы пол был женский, а остальное неважно. Каких только страшилищ античные боги в свое время не наплодили! Хотя такая "всеядность" к отцовским чувствам никакого отношения не имеет.
Света же ему нравится. Да что там нравится, наверное, это чувство как раз "любовью" и называют. И то, что она в драконьей форме так долго сидит, ничего не изменило. Хотя, конечно, потереться щекой приятнее не о танковую броню, а нежную кожу. Но это - временные трудности. И с детьми трудности будут временными. Конечно, хочется их в человеческом облике посмотреть, но новорожденные дети тоже все от себя хотя бы трехлетних очень сильно отличаются. И вскакивать к ним надо по ночам, кормить по расписанию, а подгузники чуть ли не до трех лет им менять приходится. Хотя, в этом мире подгузники вообще не изобрели, кошмар...
Получается, дракончики и младенцы более или менее людьми делаются в одинаковом возрасте. А до этого надо запастись терпением и просто о них заботиться. Видимо, такой подход и стоит признать для себя основным. Интересно, а раз дракончики разговаривать умеют, они при этом соображают? Или разговор только на ограниченное число тем возможен? Ладно, посмотрим, а пока - настраиваемся на позитив.
Боня решительно шагнул через полог, погружаясь в жару пещеры. Вовремя! Кожистая скорлупа на первом начавшем темнеть яйце лопнула, разделившись на две половинки. Стряхнув с головы одну из половинок скорлупы, как закрывавшую глаза слишком большую шляпу, из яйца выбралось совершенно умилительное существо, на ходу расправляя лапки и крылья и с любопытством оглядываясь вокруг большими зелеными глазами.
- Ой, плюшевый, - только и смог сказать Боня, протягивая к нему руки.
Дракончик и вправду больше напоминал большую плюшевую игрушку (размером со среднюю собаку). Вместо ожидаемых Боней роговых пластин брони, все его тело и мордочка были покрыты слипшимся фиолетовым пухом.
Боня аккуратно помог ему выбраться из остатков скорлупы и немного приподнял на вытянутых руках. В этот момент и дракончика, и Бонины руки накрыла струя пламени. Боня чуть не свалился.
- Свет, ты что творишь?! - взвыл он, когда снова обрел дар речи.
- Просушить ребенка надо, да и шкура так быстрее формируется, - невозмутимо ответила дракона. - Это тебе совсем не плюшевая игрушка, а дракон!
Дракончик и впрямь стал весь сухой и чистый, а его короткая шерстка распушилась и переливалась. Словно в подтверждение Светиных слов, он выпустил в Боню тонкий язычок пламени, после чего довольно рассмеялся.
Боня не выдержал и все-таки поднял такого вот несколько неожиданного ребенка на вытянутых руках. Килограммов десять-двенадцать младенец уже весил. Дракончик широко расправил крылья и выпустил в Боню еще одну струйку пламени. Мановый доспех совместно с жаростойкостью деуса эту атаку автогеном выдержали, но укол жара Боня почувствовал.
- Папу на прочность проверяешь, шалун? Или шалунья? Свет, как отличить мальчика от девочки? - рассмеялся он. И, вдруг, изменившимся тоном добави л: - Ой, а от него тоже мана идет...
- Где? Что? Не может быть! - голова драконы нависла над ребенком и Боней. - Так же не бывает...
Зрачки у Светы из вертикальных распахнулись во всю ширину радужки, после чего снова сошлись в щелочки, но уже почти горизонтальные. С глухим стоном и не менее глухим стуком дракона завалилась в обморок.
- Ну вот, теперь и Света вдруг нервной стала, - проворчал Боня, выбираясь из под рухнувшей на него головы супруги (дракончика он успел вывести из под удара и даже плавно опустить обратно в гнездо). - Видимо, все-таки материнство на женскую психику сильно влияет. Ну, получился у нас дракон-деус, так раньше, поди, у драконов и деусов детей и не было. Может, мы первые завели...
Прижавшись ухом к Светиному животу, Боня определил, что сердце у нее бьется ровно, хоть и редко. Ладно, пусть полежит. Все равно дотащить ее до Камня Силы у него сил не хватит. Да и некогда, вон, второе яйцо раскалываться начало...
В результате, вылупление следующих дракончиков Боня принимал самостоятельно. При моральной поддержке первого дракончика, который всюду совал свой нос и пищал. Боня помогал новорожденным выбраться из скорлупы, сушил огнеметом и, по уже возникшей традиции, поднимал над головой на вытянутых руках, помогая расправить крылья. Света пришла в себя к десятому яйцу, но и то сначала только глаза открыла, а сфокусировала их только к последнему.
- Поздравляю, женушка! - с удовлетворением объявил ей Боня. - Мы с тобой новый вид разумных создали: деусы-драконы. Все наши детки ману выделяют. Пламя тоже. Можешь гордиться!
Света сделала попытку снова упасть в обморок, но по дороге передумала.
- Дети, знакомьтесь, это - ваша мама! - Боня скорее валял дурака от приподнятого настроения, чем говорил всерьез. Но дракончики его, кажется, поняли и с дружным писком налетели на Свету.
Дракона в свою очередь широко распахнула крылья, подгребая детей к себе.
- Шустрые у нас новорожденные, - с умилением отметил Боня и отправился в прихожую проверять, принесли ли котлеты...
Жизнь в многодетной семье у Бони началась с попытки дать появившимся детям имена. Сделать это оказалось совсем не просто. Света, хоть и пришла в себя, но осталась в полувменяемом состоянии. На вопросы она отвечала, но с задержкой. А дракончики на месте, никак не сидели, а, наоборот, сновали вокруг в каком-то броуновском движении. Так что Боня даже не смог сосчитать, сколько у него в семье девочек, а сколько мальчиков. Сам он их различить не мог. Света могла, но не могла объяснить, как она это делала. Так что на Бонин вопрос отвечала: "это девочка" или "это мальчик", но буквально за несколько секунд этот ребенок терялся в толпе своих братьев и сестер. Ну а чтобы дать имя, надо хотя бы знать, кому ты его даешь!
К тому же Света Бониных потуг вообще не поняла. У драконов же имен нет в принципе, только обозначение личных свойств и статуса в клане. А какой статус может быть новорожденного? Так и будет: "новорожденный"! И у всей кладки он один и тот же. Нет, Света помнила, что Боня ей персональное имя дал, и в принципе, не возражала, но в нынешнем состоянии смятенных чувств оказалась мужу в этом деле не помощницей. Пришлось отложить решение вопроса до лучших времен.
В принципе новорожденных можно было различить, но с непривычки они казались близнецами (да и были ими). Примерно так, как китайцам все русские на одно лицо кажутся. Ведь национальные отличия гораздо более заметны, чем индивидуальные, вот на первых порах только они и бросаются в глаза. Так что небольшие различия у дракончиков в размере и разрезе глаз, наклоне надбровных губ или рожек и т.п. надо было еще научиться замечать.
Единственным исключением оказался дракончик, вылупившийся самым первым. Да и то потому, что он от Бони почти не отходил, а при первой же возможности норовил забраться на руки или хотя бы на плечо. В результате через полчаса Боня уже умел отличать его от других. Точнее, ее, так как дракончик оказался девочкой. Соответственно, и имя она получила первой. Примула. Может, не очень оригинально, но, во-первых, девочка родилась первой, во-вторых, примула - вполне симпатичный цветок, в-третьих, имя звучало похоже на имперские, и наконец, оно Боне просто нравилось.
Выяснив у Светы, что сидеть и дальше в такой жаре детям совсем необязательно, Боня посадил Примулу себе на плечо и понес показывать ее соратникам по Академии.
Драконью пещеру и Бонин дом на уровне мансарды соединял крытый арочный мостик в один пролет, так что можно было считать пещеру продолжением дома. Но если в самом доме был "проходной двор", фактически, кто хотел - заходил в любое время, не спрашивая хозяина, то в пещеру никто не лез. Несомненно, из-за жары, но, возможно, и не только. Света незваных гостей не жаловала, так что, хоть записи на прием к Боне и не велось, но при ней дома его старались не беспокоить. Все-таки у ректора в Академии кабинет есть. Однако, в связи с долгим заточением драконы в пещере, народ изрядно распустился.
Выйдя из пещеры, Боня обнаружил, что мансарда забита встречающими и даже на мостике переминались наиболее любопытные. При его появлении, они, пятясь задом, тоже втянулись на мансарду, освобождая ему проход. Все, кроме Иситая, который, наоборот, рванул к Боне с Примулой. Впрочем, перегородить проход призрак при всем желании не мог.
Была ли у Иситая заготовлена приветственная речь, так и осталось неизвестным. Немного не дойдя до Бони призрак как будто споткнулся и застыл, а со стороны мансарды прокатилось нестройное "Ах...". Магами на территории Академии были все, поэтому струящуюся от Примулы ману могли не заметить только по невнимательности. Но если таковые в толпе встречавших и были, соседи их быстро просветили.
- Дракон-деус, - пробормотал Иситай, выразив общее мнение. - Первый от сотворения мира...
Боне почему-то стало очень весело. Счастливо улыбаясь он немного приподнял дочку над собой.
- Знакомьтесь, это Примула, - почти пропел он. - А с мамой в пещере осталось одиннадцать ее братьев и сестер. Можете нас поздравить.
- Примула, - продолжил Боня, обращаясь к дочке. - Это - Иситай, старый, мудрый и очень добрый призрак. Знакомьтесь!
В то, что новорожденная его понимает, Боня не верил. Но реакция Примулы на происходящее казалась вполне разумной. Девочка гордо расправила крылья, демонстрируя себя во всей красе (размах под два метра, между прочим), гордо изогнула шейку и выпустила в Иситая струйку огня.
Бедный призрак от неожиданности провалился сквозь мост, а на мансарде послышались звуки отдельных падающих тел.
- Все-таки не одна Света нервной оказалась, - подумал Боня. - Хотя, чего они так переживают? Если я сам уже привык к мысли, что у меня дети- дракончики, их то что смутило? То, что они деусы? А что у папы-деуса и мамы-дракона по их мнению родиться должно было? Неведома зверюшка?
Вслух он этого не высказал. Боня уже давно понял, что ворчать лучше про себя.
Из отхлынувшей толпы вперед вынырнула Галадриэль. Сосчитала до трех и, лучезарно улыбаясь, двинулась к Боне. Синхронно с ней вернулся к исходной позиции Иситай. На этот раз не сквозь мост, а просто по воздуху.
- Боня, мы так рады за вас, - Галадриэль умудрилась обнять Боню, одним ловким движением прижавшись к его груди и увернувшись от струйки пламени Примулы. - Я так понимаю, что остальные дети - тоже дракончики, деусы и маги одновременно?
- Да, - почему-то с чувством гордости заявил Боня, как будто лично специально их такими сделал, хотя понимал, что его участие было минимальным и неосознанным. Ну, разве что ману и золото Свете предоставил.
- То есть твои свойства перешли по наследству всем твоим детям. - Галадриэль уже не спрашивала, а констатировала факт. - Независимо от того, кто был их мамой. Ты не против, если я схожу, Свету поздравлю?
Не дожидаясь ответа, Галадриэль окуталась каким-то сиянием и решительно двинулась в пещеру. Боня только плечами пожал. О заклинании, позволяющем не гореть в огне, он раньше и не слышал. А эльфы им, оказываются, владеют. Только делиться не спешили. Вдруг бы попросил их Свету в пещере развлекать...
Боня хмыкнул и вопросительно взглянул на Иситая. Тот неожиданно заулыбался.
- Ну все, Бонь, готовься! Эльфы теперь деусов-эльфов захотят. Да и другие народы, наверное, тоже. Так что жди наплыва дамочек, требующих от тебя ребенка!
Настроение у Бони сделало попытку испортиться. Но он ему этого не позволил. Обидно, конечно, что соратники, нет, чтобы детям порадоваться, все какие-то политические интриги устраивают. А вот насчет женщин? Раз есть заклинания от жары, надо обязать их всех выучить, тогда и все смогут в пещеру заходить. Тем более, что температуру там постепенно понизить можно будет градусов до сорока. Тогда он к детям хоть всю Академию в няньки приставит. Будут для студентов практические занятия! А Свету себе заберет. Хватит ей драконом сидеть, он уже забывать стал, как она в человеческой форме выглядит!
Глава 2. Все вышли в искпедицию (Винни-Пух)
Боня с лениво осматривал раскинувшиеся вокруг пейзажи (к сожалению, довольно однообразные), сидя на спине Саши (когда-то - Галахарда). Учебно-исследовательская экспедиция продвигалась по болотистой равнине рядом с великой рекой Этиль. Ехать верхом было непривычно, но Света по понятным причинам осталась дома на острове Солаос. Первый учебный год Академии, наконец, закончился, и на лето Боня объявил "учебную практику". Половину студентов направил няньками к дракончикам, а вторую половину - в экспедицию. Которую сам и возглавил, трусливо сбежав от семейных неурядиц.
Радужные планы на счастливую семейную жизнь как-то не желали реализовываться. Вместо этого появились совершенно новые проблемы, к которым Боня оказался просто не готов. Главным разочарованием стало категорическое нежелание Светы менять форму на человеческую. Хотя бы ненадолго. Думать о чем-либо, кроме собственных детей, она просто не могла. А секс ее вообще не интересовал. Причем у Бони возникло подозрение, что подобный период в ее жизни может продлиться не только до трех лет, пока дракончики в человеческую форму обращаться не научатся, а лет до двадцати, пока они совсем не вырастут. Если, вообще, не на тысячу, когда следующую кладку можно будет откладывать... Нет, в приказном порядке, наверное, можно было заставить жену и форму поменять, и в постель затащить, но было бы это уже чистой воды насилием. Так что прибегать к крайним мерам Боня не стал, тем более, самому противно будет.
Первое время он при каждой возможности мчался в пещеру и всегда заставал там одну и ту же картину. Малышня попискивая и постреливая пламенем носится (или возится) повсюду, а Света сидит поближе к выходу, вытянув шею и подняв голову под самый свод. Сидит неподвижно, только голова слегка поворачивается из стороны в сторону, как камера наблюдения. При этом дракончики могут устроить свои игры и у нее на спине или между лапами, а у мамаши только угол поворота головы меняется. И это занятие оказалось для драконы настолько увлекательным, что ни на что больше она почти не реагировала.
К тому же Света почти все время молчала. Боня даже волноваться начал, как же дети говорить научатся. Но Иситай (не Света!) ему объяснил, что до года у дракончиков все необходимое в генной памяти зашито и проявляется по мере их развития. Так что сказки им рассказывать пока рано. Ну а с женой, как выяснилось, поговорить тоже стало непросто. Вот типичный вариант их последних бесед:
- Всем привет, как дела? - Боня почти вбежал в пещеру и радостно осматривался вокруг. - Свет, что-нибудь интересное происходило?
- ...
- А я сегодня у студентов зачет во зельеварению принимал. Вместе с Галадриэль. Так, представляешь, Наира перепутала и вместо остролиста душицу клиновидную положила. Наверное, еще что-то добавила, сама не поняла что. В результате вместо синей краски пятновыводитель получила. Да какой! На что ни капнешь, сразу прозрачным делается! У нее самой руки по локоть в пару были, так стали почти невидимыми! Ну, как хорошее стекло. Перепугалась она жутко! Я ей даже хотел за интересное открытие зачет поставить, но она от волнения сумела еще и прибежавшего посмотреть Тенерина облить. Ну и Галадриэль на подол платья попало. В самом пикантном месте прозрачное окошко получилось!
- ...
- В общем, пришлось зачет переносить, а всех отмываться отправлять. Пока Галадриэль Наиру не убила. У зелья еще и запах сильный и неприятный получился. Так что для разведчиков зелье пока не годится: хоть ничего не видно, но по запаху сразу найдут.
- ...
Постепенно безмолвные реплики Светы снижали Бонин энтузиазм, а настроение начинало портиться. На его памяти дракона только один раз сама задала вопрос, и то по поводу добавок в еду малышам. А ее ответы бывали, как правило, односложные, невпопад и только после "надцатого" повторения.
Дети, к сожалению, все-таки оказались несмышленышами. Говорить, правда, говорили. На каком-то древнем диалекте драконьего языка (Боня его, однако, понимал). Но, кажется, только пять слов: "есть", "играть", "дракон", "дай" и "мама". Слово "папа" к Бониной обиде в их словаре отсутствовало. И даже пятерка вопросов, разрекламированных еще Р.Киплингом ("как?", "почему?", "что?", "когда?" и "где?"), ими не использовалась. А то, что Боня принял за умение осмысленно реагировать, оказалось врожденной способностью чувствовать чужое настроение. То есть от Бони им еще и эмпатия по наследству передалась. Хорошо, конечно, когда у самого настроение радостное, тут и дети счастливыми ходят. Но и плохое настроение не скроешь, даже если улыбаться будешь, а Светино невнимание раздражало уже так, что самому кусаться хотелось. Или пламенем дыхнуть. И именно это дракончики в папином присутствии и делали. Караул, одним словом!
Улдуз тоже не радовала, точнее, так и не появилась. Настучала по телеграфу длинное письмо, что сложные политические обстоятельства не позволяют ей надолго отлучаться из столицы. Да и пикси все на месте нужны для поддержания порядка среди новых подданных. Так что пусть лучше Боня к ней сам прилетает. Заодно может и права сына на Циньский трон подтвердить.
Зато нездоровую активность развила Галадриэль. О чем она со Светой пыталась договориться, Боня так и не узнал, хотя догадывался. Только вряд ли договорилась. Света ни на какие темы, кроме имеющих непосредственное отношение к ее выводку, не реагировала. Галадриэль она, скорее всего, просто проигнорировала, а если и поддакнула невпопад, то не вдумываясь, что считать согласием нельзя. Но корабль в Великий Лес срочно отправился. За эльфийками.
Следует отметить, что из дюжины студентов-эльфов, женского пола были только три, да и то крайне непрезентабельной внешности, что для эльфов даже как-то неожиданно. Видимо, за долгие поколения без маны их раса несколько выродилась. Ну а Галадриэль поступила как типичная красивая женщина: в первый набор Академии привезла, в основном, молодых людей, а девушек только таких, чтобы на их фоне выглядеть еще лучше. О чем теперь, видимо, жалела. Сама древняя магиня забеременеть не рвалась и Бони не домогалась. Возможно, сочла это ниже своего достоинства. А возможно, и не могла. Все-таки несколько тысяч лет в коме вполне могли и сказаться. Была еще исполняющая обязанности завхоза Лючиэль. Но бывшую Великую Мать Галадриэль недолюбливала и доверить ей такое ответственное дело, как рождение эльфа-деуса, не могла. Больше эльфиек на острове не наблюдалось. Посол Гильдельберт с семейством счастливо проводил время в Визе, в столице и подальше от начальства. Медики и прочие специалисты были мужского пола. Так что, придирчиво осмотрев скромные ресурсы небольшой эльфийской общины в Академии, древняя магиня села на корабль и лично отправилась в Великий Лес за подкреплением.
Дожидаться возвращения корабля на остров Боня не стал. Сбежал в экспедицию.
Перед Светой было немного неудобно, но и ее полнейшее невнимание к персоне любящего мужа его уже сильно достало. Как-то мгновенно все переменилось. Треснула скорлупа у первого яйца, и словно он уже и не существует.
Кроме того, Боня остро почувствовал себя совершенно ненужным. Какие у него обязанности, как у главы драконьего клана, а в его восприятии - многодетного семейства? Пищу детям добывать? Так все продукты без его участия на кухню доставляются и готовятся. Выгуливать? Так он к каждому дракончику по персональному студенту приставил. Подгузники менять? Не требуется. Даже сказки рассказывать не нужно, не доросли еще. Остается только разве что тетешкать их по одному или сразу сколько захватишь руками, но и то Света такое поведение явно не одобряет и старается пресечь. Можно, конечно, сидеть рядом с важным видом, вот мол, как я все хорошо организовал, да только никто при этом на тебя внимания не обращает. Одна только Примула изредка подходит, да и та, зараза, к маме перекинулась...
В общем, смотаться в экспедицию показалось наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Два-три месяца пройдет, дети хоть немного подрастут, глядишь, и Света очухается. Тем более, что просил Иситая приглядывать и ненавязчиво о забытом муже напоминать. Авось, поможет.
Конечной целью маршрута Боня выбрал место своего появления в этом мире. Где они со Светой тарелку инопланетян бросили. Пора ее к рукам прибрать. А заодно там рядом драконья пещера была, недалеко от которой он Свету нашел. Тоже интересно посмотреть, как драконы в древности селились. Может, и по своей жизни какие новые мысли появятся...
Море пересекли на небольшой галере, весел на двадцать, типа античного акатоса. Только на веслах никто не сидел, тем более, что членов экспедиции на все весла бы и не хватило. Но Боню сопровождал недавно сформированный полк пикси, названный им Егерьским (форма цвета хаки). Они и взяли галеру на буксир.
В устье Этиля останавливаться не стали, сразу поднялись по реке до гор. В строящиеся друг напротив друга города Хифчаков и Имперцев заглянули чисто для проформы. Было заметно, что темпы строительства у Алехеи явно выше, чем у Улдуз. Хифчаки, поди, все в Цинь перебрались. Так что здесь скорее небольшой военный лагерь был. Меньше тысячи орков. А у Имперцев народу было уже больше пяти тысяч, правильная планировка улиц, пристань и форт, ее охраняющий, в наличии. До Деная еще далеко, но вид уже солидный. Боня за Алехею порадовался. Хотя, он же тоже этой самой Империи Визов Императором числится. Равно как и Улы-Ханом Хифчаков. Блин, набрал себе титулов!
У гор Боню уже поджидала полусотня кочевников, пришедшая к нему в качестве эскорта. Большого смысла в них не было, все-таки все студенты были хоть и начинающими, но магами, а с учетом пикси так и вовсе могли любую местную армию разбить, но - Улы-Хану положено. Заодно лошадей для участников экспедиции пригнали. Лошадки, конечно, были типа монгольских, мелкие и лохматые. Боня даже опасался, что эльфы носы морщить станут. Но в этом мире ушастые столько лет сами в таком загоне были, что никакого гонора восстановить не успели. Влезли в седла, как миленькие, только радовались. Ну а Боня Сашу оседлал, как начальник.
Среди студентов в экспедиции эльфов было большинство. Когда Боня дракончикам нянек назначал, выяснилось, что у них с эльфами какое-то врожденное недоверие присутствует. Так что только двух девушек и приспособил, да и то, больше по просьбе Лючиэль: та просила ей их в качестве помощниц оставить. Вот и вышло, что остальные десять в экспедицию отправились. Плюс два монашка из Виза и один преподаватель-медик Тенерин. Ну и полк пикси, а теперь еще и отряд орков. Довольно внушительный караван получился.
По какому принципу Галадриэль поделила эльфов на студентов и преподавателей, Боня не понял. От их реального возраста это не зависело, после возвращения в мир маны все выглядели одинаково молодо. Разве что позаниматься с ними успела до отъезда в Академию? Тогда получалось, что преподаватели отличались от студентов только тем, что прошли краткие курсы. Так что в лучшем случае сами на второкурсников могли претендовать, когда остальные на первый курс поступали. Впрочем, у самого Бони ситуация была не намного лучше. Сам у Иситая и по книгам учился, а потом из только что самим освоенного материала курсы строил. Во многих тонкостях приходилось уже вместе со студентами разбираться. Что поделаешь, все с нуля начинать пришлось.
Правда, Тенерин, чуть ли не единственный среди преподавателей-медиков, имел к этому хоть какие-то основания. До появления Бони в поселке эльфов он был кем-то вроде помощника фельдшера, так что небольшое представление о медицине имел. Правда, на редкость убогое, как и вся медицина в этом мире. Основными лечебными процедурами были кровопускания да клизмы. По этой ли причине или просто в силу характера "клизмил" на занятиях Тенерин изрядно, студенты его побаивались. Теперь он тоже без тени сомнения считал себя соруководителем экспедиции, держался рядом с Боней и ехал на Лизе (Женевьере). Единорогов такая бесцеремонность немного раздражала, но пока они его терпели...
Под копытами лошадей (и единорогов) хлюпало. Шикарные заливные луга, которыми Боня любовался сверху во время давешнего перелета в Улуг Улус, как оказалось, на две трети состояли из болот. Однако, сопровождавшие отряд кочевники с ролью разведчиков справлялись неплохо, так что маршрут проходил по твердой, хоть и прикрытой водой, земле, а стоянки так и вовсе на сухие островки приходились. Двигались без проблем, под аккомпанемент пения многочисленных лягушек.
Собственно, лягушки и составляли основу здешней фауны. Плюс еще птицы болотные, похожие на цапель, которые, судя по всему, этими лягушками и питались. Сами же лягушки ели еще более многочисленных комаров. Кого ели комары?
- А у меня от комаров артефакт есть, - с каким-то ехидным удовлетворением думал Боня, держа упомянутый артефакт все время активированным.
В результате вокруг него образовалась сфера диаметром метров тридцать, свободная от летающих кровососов, куда все члены экспедиции и старались втиснуться. Зато вокруг сферы концентрация насекомых просто пугала. Хотя, возможно, вытесненные за сферу комары просто все кучковались поблизости.
Кроме того, Боня с некоторым удовлетворением констатировал факт, что вся долина, не смотря на значительное удаление от основного места его проживания на острове Солаос, была полностью заполнена маной. Как и все территории, через которые они уже успели проплыть или проехать. Не факт, что от возвращения магии этот мир сильно выиграл, хотя Боня на это надеялся, но, раз уж деусам по своей природе положено ману производить, приятно сознавать, что делаешь ты это хорошо.
В общем, в первый день путешествие шло в удовлетворительных условиях и даже напоминало приятную прогулку.
Неприятности начались на второй день.
Хотя маршрут прокладывали разведчики-кочевники, общее направление задавал Боня. Вот он и решил не идти вдоль русла реки, а сдвинуться ближе к обрамлявшим долину горам. Благо было до них не больше десятка километров (долина была проточена рекой среди гор и особо широкой и не являлась).
Стало немного суше. По крайней мере болотистые полосы стали перемежаться большими фрагментами, где почва под ногами (копытами) уже не проседала совсем. Зато появились многочисленные пруды(?), озерца(?), над которыми вились уже не столько комары, сколько стрекозы. На берегу одного из таких прудов устроили привал. Тенерин повел студентов разбираться с местной флорой на предмет наличия в ней целебных растений. Съедобные, впрочем, тоже собирали.
Здесь проявилась первая организационная сложность экспедиции. Большинство студентов были эльфами, то есть вегетарианцами. Кочевники были исключительно мясоедами. Студенты-монахи предпочитали рыбу. Ну а Боня и пикси были всеядными, причем могли и вовсе без еды обойтись.
Припасов с собой они везли немало, но разнообразить еду тоже хотелось. Поэтому студенты-эльфы прыгали по кочкам и выдергивали различные растения вместе с корешками и луковицами с подогретым гастрономическим интересом энтузиазмом. Кочевники же свои проблемы решили просто, подстрелив из луков прямо по дороге не меньше десятка цапель. Птиц Боне было немного жалко, но охота для местных - чуть ли не самое почетное занятие, так что возражать он и не пытался. Зато сам, немного из чувства протеста, вытащил из багажа удочку и уселся на берегу пруда.
Не клевало совершенно. Как будто рыбы в пруду не было совсем. Только стрекозы иногда на поплавок садились. Амулет отпугивания насекомых Боня выключил. На солнце комары не нападали, зато муху поймать было реально и в качестве наживки ее попробовать. Правда, не помогало.
Часа через два проинспектировать Бонины успехи подошли студенты-монахи. Брат Фока и брат Ника. Студенты их так "братцами" и звали, хотя родственниками они не были. Не обнаружив улова братцы степенно удалились в лагерь, откуда вернулись, на ходу разматывая десятиметровую сеть.
- А не мелковата ли ячея у вашей сетки? - решил проявить эрудицию Боня. - В такой только мелочь может запутаться, а крупная ткнется носом и уйдет.
Оказалось, это бредень. Братцы неспешно, но по-деловому срубили два небольших деревца на шесты и привязали их к краям сетки. Получилось похоже на волейбольную, только больно длинная. После чего монахи подоткнули рясы так высоко, что голые ноги стали видны практически целиком, взяли сеть за шесты и разошлись по противоположным сторонам пруда. Когда сеть натянулась, они прошли еще немного, постепенно заходя в воду. Затем дружно опустили бредень в воду и, взявшись за шесты покрепче, повели ее назад в сторону Бони. Удочку тот уже давно убрал и теперь с интересом наблюдал за действиями братцев. Оказалось, не он один.
- И что это братья-монахи в пруду делают? - раздался у Бони над плечом довольно приятный голос, только иногда растягивающий шипящие звуки. - Никак русалок ловят, греховодники? Нет в этом пруду русалок, зря с-стараетесь. Может, я на что с-сгожусь?
Боня невольно вздрогнул и повернул голову. Потом вздрогнул еще раз. Лицо у возвышавшейся над ним женщины (Боня сидел) было очень похоже на Светино. Только глаза и волосы были темно-зелеными. Такие же вертикальные зрачки, разве что нижние веки чуть более припухшие. Фигура тоже была похожей и, стало быть, весьма неплохой, одновременно спортивной и женственной. Кожа покрыта равномерным бронзовым загаром с легким зеленоватым отливом. Одежды на незнакомке не было никакой, но назвать ее голой тоже было нельзя, скорее, топлес (примерно второй размер). А вот ниже, как приспущенные джинсы с низкой талией, бедра начинала покрывать сначала мелкая, а затем и более крупная чешуя, и вместо ног в наличии был здоровенный змеиный хвост.
- Нет, - серьезно сказал Боня, - на русалку ты не потянешь, хвостом не вышла...
- Конечно, я же лучш-ше! - змеелюдка улыбнулась, вроде бы кокетливо, но получилось как-то плотоядно. - Русалки только в воде хороши, а на с-суше у них кожа всегда мокрая и рыбой от них воняет. А у меня кожа... Хочеш-шь потрогать?
- Знаешь, ты очень на мою жену похожа, - Боня на всякий случай решил обозначить, что "место уже занято". Только у тебя глаза и волосы зеленые, а у нее фиолетовые. Хотя зелеными тоже были. Недолго. Тогда, вообще, одно лицо.
Змеелюдка чуть вздрогнула и улыбалась уже не так уверенно.
Змеелюдка нарочито небрежно, но очень внимательно осмотрела всю линию горизонта по кругу. Затем повернулась к Боне и медленно подползла к нему почти вплотную.
- Родс-ственники. Только эти ящерицы летать умеют, вот всюду первыми и успевают. Странно только, что она тут тебя одного оставила. Или где-то рядом с-спряталас-сь? - последнее слово она уже не произносила, а шипела.
- Погоди, - Боня решил вернуть разговор в правильное русло. - Как-то мы уже к разговорам о семье перешли, а друг другу не представились. Меня Боней зовут. А тебя?
- А ты меня з-звать с-собираешься?
Боня с интересом еще раз осмотрел новую знакомую сверху донизу. Та явно ожидала какой-то иной реакции и вела себя как-то странно. Но на найденном им древнем кристалле про дикую природу этого мира о разумных существах ничего не говорилось.
- Как твое имя? И, кстати, как твой народ называется? Или ты одна такая?
- Нет, не одна, хотя этот жуткий с-сон немногие пережили. Ламис-са мое имя, а народ мой - ламии, - Ламисса снова выжидательно посмотрела на Боню.
Тот немного покопался в памяти. Нет, о ламиях в этом мире он ничего не слышал. Было что-то в античной мифологии Земли и, кажется, что-то неприятное. Но в мифах мало о ком хорошо говорилось. Вон, о горгульях каких только гадостей не писали, а на деле очень приятными разумными оказались.
- Вы, наверное, совсем недавно очнулись? - спросил Боня, хотя ответ и так был очевиден. Странное поведение ламии его немного напрягло, так что хотелось с ней поговорить, чтобы прояснить непонятки. Все-таки Боня всегда ко всем разумным относился хорошо, до тех пор, пока они не доказывали, что так к ним относиться не стоит.
- А откуда ты з-знаешь?
- Ламисса, ты не из Одессы, случайно? Все время отвечаешь вопросом на вопрос. Ну, ладно, сам отвечу. Мана в этом мире вновь появилась только вместе со мной. А я сюда только два года назад перебрался. Так что за свое пробуждение можешь мне спасибо сказать. А год сейчас по эльфийскому летоисчислению, если знаешь такое, десять тысяч четвертый от Первого Саженца. Когда мы это вычисляли, я было решил, что в десятитысячный год сюда попал, но, как выяснилось, на два года промахнулся.
- Интерес-сно... Хотя и несущественно. Мы, как и драконы, не с-стареем. Расскажешь, что мы пропус-стили?
Боня обратил внимание на то, что говорила его новая знакомая как-то странно. Иногда растягивала шипящие или свистящие звуки, но не всегда, хотя в каждом предложении делала это хотя бы один раз. И интонация какие-то выжидательная. А, может, и впрямь, одесситка? В этом городе каждое второе предложение с вопросительной интонацией произносят. Змеюка агрессивности, вроде, не проявляет, эмоциями излучает, скорее, интерес и надежду, но чего-то недоговаривает. И магем на нее наложено чуть ли не больше, чем Галадриэль носит. Непонятно каких. На всякий случай - проверил свой мановый доспех, все ли тело покрывает...
- Расскажу, только это быстро не получится. Все-таки пять тысяч лет прошло. Так что давай - на привале обстоятельно поговорим. Ты мне тоже о себе расскажешь, а то я про вас ничего и не знаю. А пока - присоединяйся. Рыбу чистить умеешь?
Слушая Боню, Ламисса улыбалась все шире и шире, но на последней фразе вздрогнула.
- Умею, а зачем?
- А кто улов будет обрабатывать? Раз пришла, присоединяйся!
Братья-монахи тем временем вытащили бредень на берег. Из "пустого", как показалось Боне, пруда вытащили они при этом десятка три рыбин, похожих на сазанов, каждая килограмма на полтора весом. И как только бредень на берег поднять сумели?
- Пошли! - Боня шлепнул ламию по голой спине и направился к улову. На ощупь спина была покрыта самой обычной кожей. Змеелюдка вздрогнула, но не протестовала, а одним резким движением перетекла к вытаскиваемой из сети монахами рыбе.
Чистили рыбу прямо на траве. Делать специально разделочный стол Боня не счел целесообразным. Сам он орудовал когда-то купленным в Денае кинжалом, монахи вытащили складные ножи, а вот ламия выпустила из изящных пальчиков когти, почище чем у Фредди Крюгера. Боня посмотрел на нее с уважением...
Скоро к ним присоединились несколько из сопровождавших отряд кочевников. Пикси тоже подлетали, но вернулись к кострам хифчаков, видимо, решив, что их охотничье меню интереснее. На ламию они при этом никак не прореагировали.
Боня, немного поколебавшись, объявил, что дальше они сегодня уже не пойдут, так что можно разбивать лагерь. После чего уселся на травку, прислонившись спиной к какому-то дереву, и наблюдал, как пикси ставят ему шатер. Хорошо быть начальником!
Ламия пристроилась рядом, раскинув хвост вокруг дерева большой петлей и пристроив его кончик у Бони на коленях. Тот покосился на него, но возражать не стал.
- Ну, что, поговорим, пока еда готовится?
- С удовольс-ствием...
Боня взял инициативу в свои руки и первым стал задавать вопросы. Отвечала ламия довольно охотно, но почти односложно. Так что много узнать не удалось.
Да, ламий тут целый поселок. Когда-то было их больше сотни, а сейчас их очнулось меньше двадцати, да и то большинство с травмами. Собственно, уцелели только те, кто в виде змей окаменел, а в человеческой форме почти все головы потеряли и теперь не воскресли, а так камнями и остались. Из всех только две сейчас живы, да и то на руках пальцев не хватает, да и носов нет. Наверное, восстановятся потихоньку, но пока мучаются.
Попутно выяснилось, что ламии могут целых три формы принимать: ту, что Боня сейчас видит, полностью змеи и полностью человека. Форму змеи Ламисса ему продемонстрировала. Здоровенная анаконда получилась, метров тридцать длиной. А человеческую - неожиданно застеснялась (или сделала вид).. Оказывается, они, как и драконы, полностью голыми появляются, а одеждой она не озаботилась.
Магичить ламии умеют, но материю, как пикси, делать не могут, а за эти годы у них ничего не сохранилось.
Поселок находится недалеко, в начале гор, до него отсюда километров десять-пятнадцать. В основном, поселение было в норах-пещерах, но несколько зданий и перед горами были. Теперь они разрушены.
В гости - очень рада будет их там всех видеть. Боню в особенности. Хотя у всей экспедиции состав замечательный, почти одни мужчины. А то ламий мужского пола не бывает, вынуждены случайными связями перебиваться, жаль только, не в лучшей форме они сейчас. Ламиссу, как наиболее целую, на разведку послали, но даже у нее на хвосте не все чешуйки на месте...
Боне змеелюдок стало немедленно очень жалко. Камня Силы при нем, естественно, не было, но артефакт, стимулирующий регенерацию, он с собой таскал. Так что немедленно применил его к новой знакомой, да и маны поток на нее усилил. Вроде, чешуйки стали понемногу отрастать. Не на счет раз, но проплешины на шкуре стали на глазах твердеть, и чешуйки - формироваться. Да и цвет у шкуры стал более блестящим.
Тем временем и первые порции еды стали поспевать. Боне и его гостье первыми понесли. Сначала - жареную на гриле рыбу, а потом и здоровенную птицу (чуть не страуса), только снятую с вертела.
Судя по всему, ламия оказалась сильно голодная. Либо раньше ела плохо, либо ускоренная регенерация ресурсов требовала. В общем, кусочек рыбы она за компанию с Боней съела вполне деликатно, а вот птицу умудрилась заглотнуть целиком. Перекинулась в змею, раззявила пасть и блюдо пустое... Боня только с интересом наблюдал, как вздутие плавно переместилось по телу змеи от шеи куда-то ближе к середине. После чего ламия снова перекинулась в змеелюдку. Вздутие осталось, но на змеиной части тела немного ниже пояса...
- Извини, не выдержала, так аппетитно пахло, - ламия потупилась. - Это не последний кусок еды?
- А ты еще хочешь?
- Ну, если можно...
Наблюдавшие за сценой хифчаки молча по собственной инициативе притащили не до конца зажаренного кабана. Прямо на вертеле. Килограмм на двести. Вертел змеелюдка все-таки попросила вынуть, а вот кабана заглотила целиком, естественно, в форме змеи. Хифчаки разразились восхищенными криками, а у Бони аппетит совсем пропал. Впрочем, есть ему ведь и необязательно.
На сей раз новое утолщение сдвигалось по телу змеи медленнее, впрочем, и утолщение было много больше первого. Зато, когда Ламисса снова вернулась к форме змеелюдки, вид у нее был довольно умиротворенный. Она неспешно притулилась к Бониному боку, приподняла его руку и положила себе на плечи, а свою голову примостила у него толи на плече, толи на груди.
- Теперь ты рассказывай, - пробормотала она.
Боня с некоторым осуждением скосил глаза на нахалку, но прогонять не стал. Наоборот, поток маны вокруг нее поплотнее сделал. И стал рассказывать. Краткий экскурс по важнейшим событиям последних пяти тысяч лет (как ему удалось их восстановить) и историю своего пребывания в этом мире. Тоже только ключевые моменты. Все равно долго получилось.
Говорил Боня тихим убаюкивающим голосом и думал, что разморившаяся ламия скоро заснет. Не тут-то было! Та только тихонько посвистывала от удовольствия, иногда терлась щекой о его плечо и неспешно выводила пальчиком у него на груди какие-то узоры. Однако, когда полезла расстегивать ему ворот рубашки, Боня ее руку решительно перехватил и отодвинул от пуговиц. Змеелюдка что-то протестующе прошипела, но настаивать не пыталась.
Сидели так часа два. Боня постепенно сам увлекся рассказом и стал выдавать текст не сонным голосом, а в стиле художественного чтения. Ламисса тоже оживилась и стала ворочаться у него на плече более интенсивно, а на груди уже не просто узоры рисовала, а стала ее с силой скрести, а потом и просто тыкать в нее пальцем.
Боня в прервал рассказ и скосил глаза вниз. Змеелюдка в азарте пыталась вгрызться ему в ключицу. При этом во рту у нее вдруг обнаружились здоровенные клыки, по которым стекала буроватая жидкость. Покрытая тонким слоем твердой маны кожа прокусываться не желала, однако в рубашке уже образовалась приличная дыра. При этом яд (что еще может течь по зубам у змеюки?) уже пропитал изрядный кусок рубашки и стекал по Бониной груди и подбородку кусачей слушательницы. Ну а палец украсился здоровенным когтем, которым Ламисса пыталась помочь клыку пробиться к Бониному телу.
- Эй, ты что делаешь?! - возмущенно вскрикнул Боня, пытаясь оттолкнуть ламию.
Та немного дернулась, оцарапав когтем собственный подбородок, но хватку не ослабила, а только плотнее прижалась к Боне. Тот перехватил когтистые руки и стал их с силой отцеплять от себя, как вдруг по всему телу ламии прошла судорога, и она резко обмякла. Возникло ощущение, что все мышцы у нее стали тряпочными. Голова на изящной шее болталась, грозя оторваться, руки, да и тело, проявили готовность изгибаться в любую сторону и под любым углом. Боня еле подхватил падающую человеческую часть тела и по-возможности деликатно опустил на траву.
Никаких клыков или когтей не осталось и в помине. Кусачего монстра больше не наблюдалось. На траве перед Боней лежала очень симпатичная девочка, если не считать того, что большую часть тела составлял змеиный хвост.
- Ну, и что это было? - недоуменно сам себя спросил Боня.
Самое странное, что никаких отрицательных эмоций или агрессии он от ламии не ощутил. Наоборот, восторг, близкий к эйфории, и некоторый азарт. Но шкуру ему продырявить она бесспорно пыталась. А теперь, судя по всему, "подорвалась на собственной мине". Яд попал в ранку на подбородке и подействовал на свою хозяйку.
Боня попробовал поймать у змеелюдки пульс. Потом просто прижался ухом к ее груди. Сердце билось. Медленно, но довольно ровно. Видимо, не помрет. Да и странно было, если бы змея могла погибнуть от собственного яда. Скорее всего, скоро очнется. Или не очень скоро. Но все равно очнется. Ну и что с ней тогда делать?
Глава 3. Эх, хвост-чешуя, ты не баба, а змея! (ламианская частушка)
Боня еще раз внимательно осмотрел лежащую у его ног ламию. Простые решения типа "добить" или "оставить валяться, а самим идти дальше" он отмел сразу. Просто так оставлять такое поведение без внимания было бы неправильно. Казнить без суда и следствия? Он этого органически не приемлет. Да и любопытно разобраться. К тому же очень уж эта змеюка на Свету похожа... грудь, правда, поменьше, но, может, в человеческом облике она подрастет?
Так, не о том думаем! Нужно что-то придумать, чтобы эта змеюка: во-первых, не сбежала, когда очнется. Во-вторых, никого не покусала, а то мановых доспехов больше ни у кого нет. Ну, и в-третьих, чтобы сама не покалечилась.
Боня вспомнил, как он грозился змея Ди в твердую ману упаковать. Может, стоит метод на ламии опробовать? Все равно, хвост никакими веревками не свяжешь. Разве что узлом его завязать? Жалко. Как бы не покалечить ненароком. Или развяжется без проблем. Так что твердая мана - лучшее решение.
Сделать метровый шар твердой маны и покрыть его пленкой, предотвращающей испарение, заняло у Бони уже меньше пятнадцати минут. Затем он подкатил его к ламии и стал размазывать его ей по хвосту, как пластилин. Возиться с маной ему нравилось. Красивый и безумно прочный материал, который легко меняет форму по одному его желанию. Но только его. Возможно, у других деусов тоже получится, но пока еще дети подрастут, чтобы это проверить можно было...
Руками он себе помогал больше по привычке. Хотя ощутить, как меняет форму под пальцами похожая на янтарь субстанция, было тоже приятно. На весь десятиметровый хвост маны не хватило, пришлось добавлять. Без проблем! Вокруг утолщения, где продолжал перевариваться кабан, Боня оставил немного свободного пространства. Не надо мешать пищеварению! Ну а выше пояса покрывать ламию броней он уже не стал, только кисти рук браслетами к остальной мане приварил. Чтобы когтями махать не могла. Переложить бы ее еще поудобнее...
Только тут Боня вспомнил о своих телохранителях. И где эти пикси? Деуса загрызть пытаются, а они куда смотрят? Оказывается, висят в воздухе вокруг и смотрят на его манипуляции с маной. Ну, ладно. Все-таки бдят. А понять, что змеюка делала, он сам долго не мог. Да и до сих пор не понял. Так что разнос гвардейцам Боня устраивать не стал, только попросил их для ламии подушку сделать. Которую и подсунул ей под голову. После чего пошел к братцам-монахам проверить, не осталось ли еще жареной рыбки. А то он ее толком так и не поел.
***
Ламия очнулась часа через два. И, как Боня предполагал, попыталась слинять по-тихому. Не тут-то было! Даже змея не может ползти, когда у нее хвост зафиксирован. Оставленные на часах пикси немедленно сообщили Боне, и тот поспешил к пленнице.
Подошел по-возможности тихо и со спины. Немного полюбовался на извивающееся поразительно гибкое женское тело. Мелькнула мысль: - интересно, а Света так может? - но Боня ее отбросил, как постороннюю. После чего деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание.
Ламия чуть вздрогнула и немыслимым образом перекрутила корпус, повернувшись к нему лицом. При этом руки, кисти которых были зафиксированы браслетами из твердой маны, обмотались вокруг тела, как веревки. Боня внутренне содрогнулся от такого надругательства над суставами и спешно обошел змеелюдку, встав с другой стороны. Та сначала стала закручиваться следом, повернувшись градусов на триста, но потом сообразила и раскрутилась в нормальное положение.
Боня напустил на себя максимально суровый вид и молча смотрел на ламию со всем возможным осуждением. Та ответила ему абсолютно ясным взором, невинно хлопая ресницами. Тоже молча. Игра в гляделки стала затягиваться. Боня не выдержал первым:
- Ламисса! - строгость взгляда распространилась и на голос. - Ты зачем меня укусить пыталась?! Да еще и ядом всю рубашку испортила?!
Частота хлопанья ресниц несколько возросла:
- Я не хотела! Я случайно!
- Извини, не верю. Ты в такой раж вошла, что даже сама себя поцарапала!
- Нет, случайно! Мне так хорошо было, мана струится, ты меня от себя не гонишь, даже обнял, совсем не боишься, добрым голосом что-то рассказываешь, вот я и разнежилась и совсем-совсем случайно зуб выпустила...- окончание этой фразы ламия пробормотала наивно-детским голоском, изображая полную покорность судьбе: - Ты меня теперь бить будешь? Или совсем убьешь?
Боня чуть не поперхнулся. Ни малейшего страха в змеелюдке не ощущалось. Вроде, все слова правильные говорит, а на деле - комедию ломает.
- Змея кусачая, ты что - эмпат?
- Я таких умных слов не знаю. Это ты целую академию учишь, а я никаких университетов не кончала...
- А про университеты где слышала? И, вообще, кончай издеваться! Тебе бояться положено, а не хамить. Я ведь и вправду с тобой все что угодно сделать могу. Я же тебе рассказывал, что я деус нового типа: сам магичить могу, а ману не только давать, но и отбирать. Она меня слушается, что хочу с ней делать могу. Захочу, совсем тебя без маны оставлю, снова в камень превратишься!
Боня стал мысленно себя накачивать, пытаясь рассердиться. Получалось плохо. Змеелюдка продолжала хлопать глазами и смотреть на него с самым умильно-восхищенным выражением. И губки колечком делала. И при этом очень на Свету похожа... В результате, Боня жутко разозлился на самого себя за бесхарактерность. Как ни странно, Ламисса это почувствовала и сама забеспокоилась. Точно - эмпатка. Ну и шут с ним! Все равно врать не умеет, у него и так все на лице написано!
В общем, процесс наказания или хотя бы воспитания ламии пошел у Бони из рук вон плохо. Змеелюдка сразу со всем соглашалась, выражала горячее желание во всем слушаться и быть самой-самой хорошей. Не кусать никого из членов экспедиции? Да никогда в жизни! И не интересуют они ее. Зачем на каких-то людей или эльфов внимание обращать, когда рядом деус! Ни одного возражения или хотя бы секундного колебания. Да сразу и на все. Поневоле закрадывались сомнения в искренности. Но по эмоциям ничего подозрительного Боня тоже не ощущал. Хотя, кто их, змеюк этих, знает. Если они все сами эмпатки, должны были научиться истинные чувства скрывать, а играя роль восторженной дурочки, делать это довольно удобно.
Все, что Боня смог придумать, это продемонстрировать свои способности. Ламисса при этом ахала и изображала такое восхищение, что затягивать демонстрацию он не стал, как-то самому неловко стало.
- Ничего, - подумал Боня, - что бы она при этом не изображала, наверняка выводы сделала и на ус намотала. (Или на хвост? Куда там змеи наматывать могут?) Так что впредь должна поостеречься агрессию проявлять.
При этом Боня отметил странное поведение навешанных на ламию заклинаний. Когда он ману вокруг нее ненадолго убрал, они пропали. Но после возвращения маны восстановились, кажется, сами собой. Ламисса явно не магичила, да и проявились все магемы как-то сразу, потихоньку обретая четкость и наполняясь энергией. На генетическом уровне они в ламий заложены, что ли? И что это за заклинания? Вроде, от них вокруг змеелюдки поле какое-то образуется, только как оно на окружающий мир воздействует, Боня не понял. На него самого, похоже, никак.
Убедившись, что никакие меры морального воздействия на Ламиссу не действуют (или, наоборот, все уже давно подействовало, а он зря распинается), Боня еще немного посотрясал воздух (уже больше для вида) и пленницу отпустил. Через недолгое время все, вроде, вернулось на круги своя. Боня сидел, прислонившись спиной к дереву, а змеелюдка опять к нему прижималась. Теперь, правда, не только слушала, но и на вопросы охотно отвечала. И сама рассказывала, причем поведала о ламиях много нового и интересного. Если только не обманывала.
Послушать Ламиссу, так получалось, что ламии - чуть ли не идеальные существа. И красивы, и умом не обижены, и мастера на все руки. Только очень несчастные. Толи эволюция с ними начудила, толи древние маги так их прокляли, да только все остальные разумные их сторонятся. Это можно было бы и пережить (хоть и обидно да и они, вообще-то, общество любят), но своих мужчин у них нет. Одни девочки рождаются, точнее - вылупляются из яиц. При этом яйца у них за раз не как у драконов - дюжины, а только по одному бывают. И кормят они младенчиков грудью, как люди.
Так что пару себе найти - большая проблема. Люди от них бегают, а те, которых похищали, как-то быстро чахли. Да и детей от них ни разу не было. Только репутация у соседей совсем портилась. В древности они вокруг деусов старались держаться, на тех проклятье не распространялось. На любую работу согласны были, хоть охранниками, хоть кухарками, лишь бы не гнали. Только они своих деусов, в отличие от эльфов, никуда не запирали, вот мумрики у них их и поперли. Бойцы ламии хорошие, но летать не умеют, а инопланетяне на своих тарелках в небе зависали, лучи света какие-то на деусов направляли и прямо в воздух к себе в тарелки тащили. Так счастье и кончилось.
В конце рассказа ламия уже рыдала и умудрилась при этом устроиться у Бони на коленях. Он с интересом покосился, как же она хвост при этом сумела разместить, но вместо хвоста обнаружил пару вполне симпатичных женских ножек. Абсолютно голых, как и вся остальная фигурка. Ламисса умудрилась непонятно когда сменить облик на человеческий.
Гормоны попытались подать голос, но Боня подавил бунт в зародыше.
- Нет, грудь при смене формы все-таки не увеличивается, - пробормотал он, стараясь сохранить небрежно снисходительную интонацию. - Ламисса, верни хвост на место, нечего мне студентов смущать, у меня в отряде куча мужиков и только одна эльфийка женского пола была, если Лизу не считать.
Из-за дерева раздалось возмущенное фырканье. Оказалось, что единороги потихоньку подошли сзади и бессовестно подслушивали. А, может, о Боне беспокоились. Они тут единственные, кто в древности мог с ламиями встречаться. Жаль, говорить не умеют.
Ламисса ойкнула и перекинулась сразу в змею. Единороги не спеша вышли с двух сторон дерева, направив на нее рога. Боня тоже вскочил.
- Ребят, я не знаю, что вы там в древности не поделили, но у меня все магические существа живут дружно. Всем понятно?! Саша! Лиза! Помнится, вы и со Светой в первый раз чуть не сцепились. Мы с Ламиссой пока только знакомимся, ни я раньше ламий не встречал, ни ей такие деусы не попадались. Если хотите, можете рядом постоять, но давайте обойдемся без скандалов. Ламисса! Тебя это тоже касается!
Конфликт удалось подавить в зародыше, но форму Ламисса менять не стала. Так и осталась змеей. Видимо, чешуя у нее под стать драконьей шкуре - бронированная. Видно было, что ни она, ни единороги, взаимным доверием не прониклись. Говорить же ламия в змеиной форме, как выяснилось, не может. По крайней мере, по-человечески. Хотя шипит довольно выразительно. Но разговор с Боней у ней на сем и закончился.
Четкого мнения о новой знакомой Боня так и не выработал. То, что укусить пыталась, сильно его не рассердило. Яды на деусов все равно не действуют. Или ненадолго парализовать его тоже могло? Впрочем, тут почти все магические существа его сначала захватить и приватизировать стараются, не особо спрашивая его мнение. Пока по носу не дашь - не понимают. Эльфы его в мелорне запереть пытались. Да и горгульи не лучше себя вели. Пикси, правда, сами на руки кинулись, но они, вроде, и в древние времена так же поступали. Пока одна только Света силу применять не пробовала, но она, вообще, неглупая, а его возможности сразу увидела.
От мысли об оставшейся дома жене и детях настроение стало портиться. Может, зря он в экспедицию кинулся? Сбежал от трудностей? Ладно, жизнь покажет. Опыта семейной жизни у него раньше не было.
В результате, когда ночью Ламисса, в общем-то ожидаемо, попыталась забраться к нему в шатер в человеческом облике, Боня только раздраженно на нее шикнул и отправил ночевать в палатку к единственной эльфийке, которую, кстати, зовут Мистелла. Та ее одна занимает. Наверное. Но Ламисса снова превратилась в змею и обмоталась вокруг Бониного шатра снаружи. Ну, как хочет...
***
Ночью Боня в первый раз после того, как стал деусом, заснул. Снов, правда, не видел, Проснулся бодрым и, хотелось бы сказать, отдохнувшим, но он и раньше практически никогда не уставал. Бонусы модифицированного организма. То, что причиной этого была ламия, гадать не приходилось. Впрочем, снова ставшая змеелюдкой Ламисса и не отпиралась.
- Хорошо выспалс-ся? - радостно приветствовала она Боню. - Я с-старалась.
Вид у нее при этом был, как у нажравшейся сметаны кошки. Хотя, змеи, кажется, тоже молочными продуктами не брезгают. Кстати, никаких следов съеденного накануне кабана не наблюдалось.
Объяснить, что она делала, Ламисса не смогла, утверждая, что не знает. Это, мол, природное свойство. Возможно, более образованные ламии расскажут. Одна из них, Ламис-с-са, выполняла в их маленькой общине функции правительницы и жрицы одновременно. Вот она знала больше всех.
- У вас что, имена совпадают? - удивился Боня.
- Нет, она Ламис-с-са, а я Ламис-са. Это два совсем разных имени.
Насчет "совсем разных" Боня был не очень согласен, но спорить не стал. Заодно выяснил правила образования имен у ламий. Оказалось, что все имена в их поселке начинались с "Лами", а затем с разной степенью длительности тянулась согласная буква. Как правило, шипящая или хотя бы глухая. Так что там были Ламиш-ш-ша, Ламифа, Ламих-ха и даже Ламищ-ща.
Посетить их поселок Ламисса уговаривала очень активно. Обещала интересную экскурсию организовать, но при этом и на жалость давила. Вот ей Боня шкуру залечил, а другие ламии страдают, и травмы у многих гораздо более серьезные. Змеелюдка и впрямь с утра лучилась здоровьем, на щеках - румянец, глаза сияют, да и вся шкура змеиной части тела блестит, переливается чуть ли не всеми цветами радуги (с преобладанием зеленого) и даже как будто немного светится.
Полноценным лекарем Боня себя не считал и тому, что получилось так здорово помочь, искренне радовался. Соответственно и змеелюдка стала вызывать у него большую симпатию. Так что посетить их поселок Боня уже про себя решил, только ломал голову, одному идти или всей экспедицией? Не оставляло чувство, что Ламисса что-то не договаривает, и неприятные сюрпризы от ламий еще возможны. За себя Боня не боялся. Змеелюдки - существа магические, пытаться убить деуса вряд ли будут. Да и сделать это крайне непросто, особенно после того, как он мановый доспех освоил. Как-нибудь повязать? Возможно. Но тут он сам всем им скорее накостыляет. Опыт уже есть. А вот сможет ли он, в случае чего, защитить всех членов экспедиции, Боня был не уверен. То есть пикси-то любых противников с воздуха из своих ПП, наверное, расстрелять смогут. Но итоги их стрельбы будут только летальные, до чего не хотелось бы доводить.
В общем, решил идти один. Остальным - укрепить лагерь и выходить за его пределы только группами и под охраной пикси. Пару гвардейцев Боня решил прихватить с собой. Не для защиты, а для связи с лагерем. Пусть сверху его маршрут отслеживают, а если понадобятся, он их подзовет.
Ламисса было заикнулась, что они всех видеть рады будут, но особо не настаивала. Видела, что бесполезно. Зато предложила поработать в качестве транспорта. Боня удивился:
- Змея ты, конечно, крупная, но не настолько же. Я же ногами в землю зароюсь, а поджимать их к подбородку всю дорогу очень неудобно. Да и свалиться можно на счет раз.
Вместо ответа змеелюдка изогнула спину такой буквой "зю", что сформировала что-то вроде седла и приподняла его больше, чем на метр над землей. Гибкая, гадюка ползучая!
Боня с некоторой опаской уселся на подставленную спину.
- Можешь меня обнять. Мне только приятно будет! - почти промурлыкала Ламисса.
- Никогда не думал, что змеи и кошки могут быть похожи, - пробормотал себе под нос Боня. Руки он аккуратно поместил змеелюдке на талию. Обниматься с ней ему как-то не хотелось. Особенно после такого провокационного предложения. А вот мановый доспех он сделал немного потолще. Особого смысла в этом не было, видимо, подсознательно инстинкты сработали.
Ламия рванула с места почище джипа под управлением лихача. Колеса от такого старта точно бы задымили. При этом умудрилась не уронить Боню, очень ловко сформировав за ним на мгновение (но именно то мгновение, которое это было нужно) высокую спинку и не дав ему завалиться назад.
До гор долетели с ветерком, преодолев за полчаса порядка пятнадцати километров. При этом передвигались отнюдь не по прямой, змеелюдка очень ловко огибала все кусты и другие препятствия. Видимо, кожа на человеческой части тела ламии совсем не такая прочная, как чешуя на хвосте, Ламисса ее явно берегла. Самому Боне в мановом доспехе встречные ветки были нипочем, но он об этом помалкивал. Могла бы перекинуться в змею и перла бы напролом, а так, наверное, для него старается.
Поселок ламий не впечатлял. Какие-то развалины, за древностью больше напоминающие кучи камней, и никак не оформленный вход в пещеру. Наверное, раньше был красивый фасад, а пещера имела вид аккуратного туннеля, но сейчас это был обычный лаз среди кучи камней. К нему Ламисса и повернула.
Перед входом их уже встречали. Десятка два здоровенных змей поднимали головы в сторону прибывающей пары. Стояли довольно компактно, насколько это возможно при таких габаритах.
- Почему они все в змеиной форме? - спросил Боня Ламиссу. - Ведь вы же так по-человечески разговаривать не можете?
- Змеиные тела меньше боль ощущают, - просто ответила змеелюдка.
Боня пригляделся и сам болезненно поморщился. Действительно, кругом зияли проплешины на шкурах, некоторые так и вовсе с выхваченными кусками мяса. Да и морды у многих были мятые...
- И все ждут, что я им помогу, - пробормотал Боня, - Ладно, хуже не будет...
Он изобразил на лице (вполне искренне) сочувствующую улыбку, стараясь выглядеть спокойнее и увереннее, чем чувствовал себя на самом деле.
- Эй, красавицы! Станьте еще немного плотнее, чтобы я сразу на всех лекарским артефактом действовать мог.
Змеи что-то зашипели. Возможно, ожидали чего-то другого. Но тут вмешалась Ламисса:
- Сестры! Сделайте, как деус сказал. Мне, видите, помогло. Как заново родилась!
Перестроение заняло неожиданно довольно много времени. Хвосты у всех были длиннющие, волей-неволей возникли их пересечения. Наверное, поврежденным местам тоже доставалось, так как шипели змеи при этом друг на друга и на Боню отнюдь не радостно. Одна и вовсе попыталась выползти к нему из общей кучи, но товарки ее быстро затянули обратно.
Наконец, перед Боней застыли два ряда голов, за которыми в хаотическом переплетении, напоминающем вязание макраме, поджимались тридцатиметровые хвосты. Он поднял над головой лекарский артефакт и активировал его. Одновременно и к ламиям уплотненный поток маны направил.