Смехов Илья Валериевич :
другие произведения.
Неокончательное слово о гадательных грибах
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Смехов Илья Валериевич
(
elixir2004@mail.ru
)
Размещен: 13/09/2006, изменен: 13/09/2006. 17k.
Статистика.
Стихотворение
:
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Поток сознания
iz: Неокончательное слово о гадательных грибах
Путешествие в неизвестность.
Или в неизбежность?
Я ощущаю свою немоту
И смакую её как фисташку.
Мозг похож на засор в водопроводной трубе.
Разбрасываться или продаться?
Будни засасывают меня как пылинку,
И я восстаю из праха уже не как птица Феникс,
А скорее, как некий не слишком симпатичный продукт метаболизма.
Никаких копий: эта мандала будет существовать в единственном экземпляре,
Ибо все, что длиннее трёх страниц, подобно гадательной книге.
О зеркалах писать слишком страшно.
Это - стриптиз.
И маринованный грибочек на вилке уже не поцелуется с водкой в моём желудке.
Уничтожение текстов - это тоже литературный процесс,
Но, когда каждая фраза становится афоризмом,
Единственное спасение для этого аутолитературоведения -
Приемлемый стихотворный размер.
Это никто никогда не прочитает, поэтому размер этого текста, временные рамки,
Вообще говоря, не фиксированы.
Это - некоторый текст о текстах.
Греки тоже писали свои научные трактаты, сообщая им стихотворную форму.
Это - нечто вроде научной работы.
Неожиданный отрезок свободного времени, когда я даже забыл бросить гадательные кости,
Чтобы понять, будет ли это очередное бессмысленное начинание столь же неудачным,
Как предыдущие.
Только что перечитал, этот текст похож на женский локон, которому двести пятьдесят тысяч лет,
Как же хорошо, что никто этого никогда не прочитает.
Я всё собираюсь начать, но, кажется, со следующей строфы это всё-таки будет возможным.
Я боюсь призывать помощь богов: человек, имеющий доступ к компьютеру, уже не беспомощен,
Хотя бы по сравнению с бомжом в психушке.
Поэтому я не призываю помощь богов, пытаясь писать самостоятельно,
Что же касается моих маленьких заморочек,
То я собираюсь разбрасывать их где попало,
Предполагая, что этот текст будет чудовищно огромен.
Поэт и жрица любви, которая так и не решилась вовремя уехать из столицы
Обратно в свою деревню,
Отдыхают после трудового дня в ирландском баре,
Том самом, что недалеко от храма Христа Спасителя.
Это маленькие человечки, чтобы разглядеть их на карте Москвы,
Нужен электронный микроскоп!
Поэт в бронированном смокинге суперагента спецслужб
И жрица в джинсовой мини, а лифчика на ней нет,
Только кофточка, а вы что подумали?
Они пьют настоящий ирландский кофе
И замышляют что-то недоброе.
У каждого в стакане клофелин.
- Когда я травила вшей керосином, я чувствовала себя гораздо лучше.
У нас там военная база, так что это был авиационный керосин.
Я чувствовала себя, что ли, более свободной, счастливой,
Что же касается самогона...- но тут он её перебивает:
- Начать историю человечества заново на острове Пасхи,
Только ты и я. У тебя достаточно сбережений.
Я буду сочинять закон племени и ловить тунца.
И вообще, что ты думаешь о манихействе?-
Но, кажется, она его не слушает.
Я вовсе не собираюсь смаковать зло.
Но некоторое количество жутких подробностей всё-таки необходимо.
Они будут появляться по мере надобности,
А сейчас я попытаюсь проанализировать неуёмное желание всё переделать,
Которое владеет каждым поэтом,
Этим он так привлекательно отличается от жрицы,
Хотя тоже всегда готов продаться -
Он хочет выбрать такого бога,
Неважно, доброго или злого,
Но чтобы он мог писать,
Хотя он не хуже других знает, что самая интересная книга -
Это его собственная жизнь.
Итак, страшное желание всё переделать,
Решая эту задачу в одиночку или с помощью женщины.
Его не устраивает абсолютно всё!
Очень страшно продолжать, вернее, даже не страшно,
Но я вижу некоторый неблагоприятный знак.
Когда я иду напролом, продираясь сквозь знаки,
Бывает очень весело. И вообще, не пора ли познакомиться с этими людьми поближе?
Тут в бар входит Spirit, он только что из тюряги, и Палыч, именно так зовут поэта,
Очень рад его видеть, потому что они не виделись двенадцать лет, которые его дружбан благополучно отсидел.
И он немедленно знакомит его с Бэби, именно так зовут его подругу.
И все пьют водку.
Вот такое шоу "За стеклом"!
Так что всё становится очень скучно,
До тех пор, пока Бэби не начинает рассказывать подробности своего детства,
Когда в деревне все напились и кидались топорами,
И кое-кто даже сел.
Все достаточно пьяны, чтобы молиться, благо и храм рядышком.
- Ведь я поэт, я срываю с женщины кожу живьём и бью в бубен!-
И тут же получает в глаз.
И тут совершенно случайно в бар входит Маер Якитаки
Вместе с Глебычем, шефом секретной службы.
И вот уже все переходят в ресторанный зал,
Тот, что уютно расположился за туалетом,
И на всю компанию жарят дохлую собаку.
(Внимательный виртуальный читатель, конечно, заметил, что критически не хватает баб).
Это вам не "Макдональдс"!
- Хотя пожрать здесь тоже можно,- говорит Маер Якитаки и достаёт секретные документы.
Да здравствуют воинствующие эстеты!
Что бы мы без них делали?
Поэзия всегда паразитирует на цивилизации и в этом имеет некоторое сходство с древесным грибом.
Но всегда ли? Пожалуй, слишком сильно сказано,
Хотя я действительно думаю, что моя поэзия паразитирует на труде грузчиков.
Еда, кофе, секс.
Я ещё надеюсь высказаться, хотя когда поэт (поэт?!) начинает писать о другом поэте,
Это уже некоторый закат!
Я пытаюсь пробиться через густой туман, напоминающий железо.
Я такая же жертва, как и все остальные.
Хочется настоящей жизни со стрельбой и наркотиками, как в гангстерском боевике.
И чтобы секс как в рекламе.
Дело даже не в том, что я тоже жертва, а в том, что мне этого мало,
И я хочу страдать не только по жизни, но и ерундой.
Бесцветно.
Лучше бы я коллекционировал марки, как когда-то в детстве,
А то получается, что я коллекционирую стихи собственного сочинения.
Вот уже почти что кумарно:
Сначала ломка оттого, что я не могу ничего написать и писать нечего,
Потом становится скучно и тоскливо, и я лезу на стену,
Потому что творчество - это наркотик.
Лучше всего, когда ЛСД.
Хотя и опасно для жизни, в том числе, для интеллектуальной жизни,
И, чтобы доказать себе, что я всё-таки поэт,
Я уже предвкушаю неизбежное падение.
Конечно, очень плохо, что наши дети узнают о наркотиках и половой жизни,
Но это же не "Красная Шапочка", и градус бреда уже таков, что пора отрываться
И играть в стратегическую авиацию.
Дело в том, что Глебыч из секретной службы принёс гадательные грибы,
Любимое лакомство богоборцев.
Бог присутствует в каждом вымышленном мире,
Модифицируя пространство текста.
Поэт... А собственно, кто такой поэт?
Стихи как огненные цветы
В абстрактном строительном каркасе,
Оплетённом скотчем и колючей проволокой.
Или другая разновидность эклектики.
И тут в ресторанный зал вваливается семидесятилетняя бабёнка,
Это Гюльчетай, литературный агент.
- А Хули?
- Хули не смогла прийти, она на задании.
Звёздная юшка на плоскости тарелки посредственности,
Причём это отнюдь не летающая тарелка, так что инопланетяне тут не при чём.
Секретный литературный агент. И прочие виды заголовков без книг.
Вся проблема моего дилетантизма.
И т. д.
Всё это уже когда-то было, и я использую собственные тексты
Как материал для постмодернизма, и это меня бесит.
И возникает желание переделать если не всё, потому что я всё-таки не поэт,
То хотя бы что-то. Даже путём самоубийства.
Дисклаймер: детям до шестнадцати. Можно начинать хардкоре.
Потенциальный виртуальный читатель-литературовед, мой единственный потенциальный читатель,
Тот, который, кажется, сейчас в Париже, таких слов не знает, но это даже интересно,
Так что давайте скорее вернёмся к порнографии.
Я открою небольшой секрет: я никогда не был в ресторанном зале Irish House,
Но думаю, что там есть стриптиз.
Глебыч достаёт пистолет и стреляет в небезызвестного кислотного (?) издателя Фокусникова,
Если более подробно, то Губеров, смертельный враг Палыча, который сидит за соседним столиком,
Специально пришёл на выездной любительский стриптиз издателей клуба Чёрный идиот
Ради флаеров в бесплатную столовую. Что возле памятника Дзержинскому, который установили
Вместо Соловецкого камня, пока я лежал в психушке.
Короче, у Фокусникова галстук наружу.
И я остервенело бросаюсь на эту мертвечину.
Губеров дьявольски талантлив, но этого никто не ценит,
Потому что это не талант отмывания нефтеевро в Гондурасе,
Так что ему приходится очень тяжело, и пока труп Глебыча (??) виноват, Фокусникова уносят
(Как хорошо, что можно писать такую чушь, воображаемый читатель оценит,
Как?! Ты даже дочитал до этого места? Но ведь это скучно)
Губеров подсаживается за столик рядышком к Гюльчетай, всё-таки поближе к пропуску в бомонд,
И уговаривает Палыча, чтобы они с Бэби, кстати, её по-настоящему зовут Ольга,
Пришли к ним в гости: тогда его жена сделает салатик, короче, он руководствуется желудком,
Да и в этом ресторанном зале он по флаеру клуба Чёрный идиот.
Вот такие пазлы.
Но тут клофелин срабатывает, и Палыч падает под стол.
- Шальная пуля,- говорит Гюльчетай.- Надо вызвать "скорую",-
Потому что в ресторанном зале действительно идёт перестрелка.
Пока Бэби обшаривает бумажник своего любовника, Глебыч успевает завербовать Гюльчетай:
Так или иначе, каждый текст является секретным документом.
Б-52 пролетает над Москвой и сбрасывает на Красную площадь секс-бомбу из Голивуда.
Утренний благовест, они ведь гудели всю ночь, созывает всех секретных агентов на последнюю литургию.
Но никто и не думает трогаться, разве что какая-нибудь домохозяйка из чудом уцелевшей коммуналки
Ставит чайничек на микроволновую печь:
Это действие тоже может иметь определённый смысл, когда заняты все комфорки её газовой плиты.
Подобные поиски смысла не всегда успешны. Перекур уже был. И мой попугайчик спит.
Жена, кажется, жарит мясо, а дочка смотрит телевизор. Но хоть убейте, я не пойду пить чай!
Маер Якитаки раскладывает пасьянс среди заветренных закусок,
И, пока поэту колют алко-зельцер, Бэби и Гюльчетай находят общий язык
По поводу того, что Губеров уже исчерпан, а вот это бренное тело из-под стола ещё нет.
Но что же делает Spirit?
Мощь этих гадательных грибов такова, что объём текста, всё-таки буквы здесь присутствуют,
Хотя дело совершенно не в объёме, итак, объём может быть как большим, так и очень маленьким,
Вплоть до одной буквы. Spirit совершенно пьян, хотелось бы написать что-нибудь сюжетное,
И я даже пытался. Как и Spirit пытается облапать Бэби, но Глебыч ему не разрешает,
Размахивая своим служебным удостоверением потомственного стукача:
Ещё его прадед служил в охранке и участвовал в слежке за Ильиным,
Да-да, тем самым!
Потрясающая скорость несколько пугает, хотя...
Я не почистил ботинки и наверняка обойдусь без мытья ног, хотя кому это интересно.
Некоторое нарастание, я чувствую, что вот ещё немного и... что то случится, какой-то прорыв...
Другая реальность, где сюжет уже необязателен, я хочу увеличить скорость до предела,
И пусть макароны замёрзнут в холодильнике.
Это путешествие в текст именно так и задумывалось, но программа текста как научной работы,
Боюсь, не слишком оригинальна. А собственно, чего я боюсь? Вот он, ветер Абсолюта в моей макушке.
И волосы дыбом от энергетического разряда.
Я чувствую некоторую вседозволенность.
Или?
Текст из нуля. Все садятся в машину (?? лимузин, что ли? И вообще,
Что они, прямо в ресторанном зале сели в машину?)
И выбрасывают полубездыханное тело Палыча прямо у храма Христа Спасителя, Волхонка
(?? хотя бы пять минут, чтобы проехать пятьсот метров ?? а двигатель разогреть!)
И едут дальше себе в светлое будущее, в Феодосию что ли,
Но почему-то Бэби грустит.
А Палыча подбирает Хули. Она владеет вуду.
И всё её обсидиановое тело в жёлтых ритуальных татуировках.
Она в брюках и босиком. И пупочек с колечком из-под маечки.
Так что призовой лифчик Палычу обеспечен.
И они тоже поедут в Феодосию, и Палыч будет бросать гадательные камни,
А Хули - танцевать в стриптизе, что вовсе не так плохо для девочки из деревни Хеатуату.
Совершенно забыл, на голове у Хули бейсболка.
А? Не слушаю вас.
Я съел свою порцию гадательных грибов, а макароны так и не успели замёрзнуть.
Но Губеров преследует счастливых любовников на бронированном мопеде,
Хотя его алгоритм мышления устарел почти безнадёжно,
И шансов догнать нет.
И это очень грустно, потому что гадательных грибов больше не будет.
Когда поэт пишет о поэте, это уже некоторый закат.
Но будем фаталистами: ещё не смерть, но некоторый ветерок оттуда.
Связанный приблизительным нефиксированным объёмом строфы,
Я изрыгну (извините) ещё несколько необязательностей.
Мой виртуальный читатель! Я действительно хотел делать очень большой объём,
Чтобы очень хороший герыч, чтобы идти сквозь знаки.
Уровень бреда. Но... это совершенно необязательный текст.
Чтобы начать писать подобное, поверь, надо пережить достаточное количество
Эстетических разочарований.
Этот необязательный текст завершился спонтанно только из-за того,
Что я не почистил вовремя ботинки.
Но что мне мешает всё визуализировать кроме моей лени?
Я не знаю, и, чтобы закончить, я хочу поблагодарить нескольких безымянных психов
Или, более вежливо, душевнобольных.