В кабинет Егорова втолкнули задержанного. Выглядел тот немного лучше, чем вчера в день задержания. Егоров оглядел с ног до головы того, за которым он гонялся почти пять лет. А три месяца, пока обвиняемый был в бегах, он сильно изменился и уже был мало похож не то, что на фоторобот - на свою последнюю фотографию он походил лишь отдалённо. Видимо, его внешность изменила щетина и отросшие волосы. А если его побрить, получится вылитый Родион Раскольников! Хотя выглядел он вполне живо, но побледнел изрядно. Всё-таки Рязань - не Канары и перезимовать в тамошних краях при постоянных скитаниях из деревни в деревню - задача не из лёгких. Фактически, до Москвы он добирался пешком. Неизвестно, сколько бы они играли в кошки-мышки, если бы не дотошность оперативников, решивших проверить неизвестного квартиранта, поселившегося на их участке. Оружия у него при себе не было - его изъяли ещё в конце прошлого года при осмотре арендуемого им сарая. Да что там, даже ножа при нём не нашли. Помогло также то, что он был под препаратами и никакого сопротивления оказать не мог. Он даже в отделении не сразу пришёл в себя - Егорову пришлось щедро отпаивать его кофе. А когда после седьмой чашки задержанный пришёл в себя, он попросился в камеру, мотивируя головной болью. Неизвестно, насколько вменяем он был тогда, но уж на то, чтобы понять, в чём он подозревается, ума у него точно хватило. Сейчас задержанный сидел напротив следователя и безучастно смотрел в потолок.
- Есть закурить? У меня весь табак вышел.
Егоров давно бросил курить, однако, на этот случай всегда держал при себе пачку сигарет. Зачастую преступников приходится задабривать сладостями сигаретами и тогда разговаривай с ними, как хочешь. За пятнадцать лет работы в угрозыске, Егоров сумел разговорить далеко не одного скрытного преступника. Поэтому вряд ли нынешний задержанный был каким-то особым случаем. Скорее, просто очередной отработанный материал. Улик пртив него хоть отбавляй, но чутьё подсказывало Егорову, что совершил он гораздо больше преступлений, нежели тех, которые уже легли ему на стол. В следующий момент включилась камера и следователь начал допрос:
- Назовите вашу фамилию-имя-отчество.
- Шелкопляс Владислав Владимирович.
- Где и когда родились?
- В городе Кимры Тверской области. Шестнадцатого февраля семьдесят второго года. Последний год жил на Зеленоградской улице. В сорок третьем доме.
- Отлично. Итак, Владислав Владимирович, хочу напомнить вам, что вы обвиняетесь в совершении не менее двадцати преступлений, предусмотренных статьями сто второй, сто сорок четвёртой. Это основные только. Там ещё куча других. Напоминаю, уже доказана ваша причастность как минимум к четырём убийствам. Мы нашли в вашем сарае целый арсенал. В частности: автомат, похищенный у часового Грушина, самодельные пистолеты, обрезы, карабины... Целый арсенал просто! Это оружие использовалось при совершении преступлений, на них ваши отпечатки пальцев. Правильно, Шелкопляс? Вы знаете, что за ваши преступления вам грозит высшая мера наказания?
- Меня что, казнят?
- Быть может и не казнят. Но путёвка на Огненный остров вам гарантирована. Поверьте, жизнь там не сахар. Быть может, вы всё мне начистоту расскажете? Суд это обязательно учтёт. Возможно, вам даже предоставят шанс выйти на свободу в дальнейшем. Ну так что, вы готовы дать показания?
- Вы и так уже всё знаете.- пробормотал обвиняемый. - собака тогда сразу вас привела к моей квартире...
- Стоп! Напомните, когда это было?
- Ну, 1 мая прошлого года. Ваши тогда как вцепились в ту самую кепку... Курьера, кажется, обвинить пытались, да?
- Он был лишь подозреваемым.
- Хмм... Довольно странно, что мною вы занялись только когда я судью убил...
- Когда и где это произошло? - спросил Егоров для уточнения.
- Шестого декабря на Минской. Потом я ещё хулиганьё местное из подъезда выгнал. - усмехнулся Шелкопляс. - Во дворе уже просто беспорядочно отстреливался. А потом дворами и до дома... Ловко я, а?
Егоров промолчал. Он помнил, что тогда собака
тоже привела их на Зеленоградскую, но у жд-путей потеряла след. Ну конечно! Преступник ведь жил там! Егоров дважды оплошал. Ничего не оставалось, как признать то, что он, один из лучших сыщиков СКП по Москве и МО, имевший множество поощрений и раскрывший не одно безнадёжное дело, споткнулся на ровном месте. Когда Егоров Ещё раз прокрутил в голове диалог с задержанным, он почувствовал, что его лёгкие сильно сдавило. Ему было трудно дышать. Да, тяжело осознавать, что преступник дважды ушёл у тебя из-под носа, причём по твоей же вине. Начальство вряд ли ему такое простит, а пресса сделает из него посмешище. Отношения с прессой у Егорова давно были, мягко говоря, натянутые. По его мнению, разговоры с журналистами ослабляли память и внимание. Более того, он считал, что излишняя слава принесёт ему только вред. На его жизнь уже было несколько покушений. Все пятнадцать лет из своих тридцати семи, Егоров посвятил работе, практически не уделяя внимания семье. За это у нго не раз были пререкания с женой. Также его угнетало то, что он не может проконтролировать то, что его дети катятся по наклонной, посещая сомнительные компании и убегая из дома порой на сутки-двое. Думать об этом постоянно Егоров не мог, так как мысли о том, что в жизни он - по сути, полный неудачник, вгоняли его в сильную депрессию. Хотя вида он не показывал, жизнь вне работы тяготила его куда больше, нежели сама его работа без выходных и праздников, которых для него, следователя, ведущего дела не только по Москве,, но и по области не существовало вовсе. В одной только Москве преступлений совершается столько, что не снилось даже Чикаго в тридцатые. А он, добросовестно беря на себя все самые запутанные дела с каждой минутой всё больше усиливает пропасть между ним и миром. Миром, за гранью кабинета и служебного УАЗ-а. Научившись общаться с преступниками всех мастей, он почти разучился говорить с обычными законопослушными людьми. Егоров понимал, что его работа - это его дом. И его же тюрьма. Тюрьма, из которой он никогда не выберется. Ровно так же, как и матёрый зек не представляет иной жизни за пределами тюрьмы, Егоров не представлял себе жизни за пределами своего кабинета. А что же у него есть, кроме работы? Семья, которая давно перестала воспринимать его, как живого человека. Ну как можно таковым считать того, который сутки разъезжает по местам происшествия, перебирает тонны материалов дела и с утра до вечера допрашивает всех, кого задерживал. Похоже, для остального мира он давно умер. С того самого момента, как решил посвятить себя службе. Сперва служба в Афгане, потом в ОВД его родного города, Бежецка. А после, его за отличную службу повысили и перевели сначала в Тверь, а позже - и в Москву. Он считался успешным работником, ему прочили звание полковника. Только стоит ли третья звёздочка на погонах той пропасти, которая разверзлась между ним и людьми? Думать об этом Егоров не мог и не хотел. Но от реальности никуда не денешься. Каждый день для Егорова был борьбой. Борьбой с самим собой. Эта внутренняя борьба отнимала у него все силы и желание продолжать. Но выбора не было. Если бы он вообще когда-то был...
- Вам плохо, Алексей Геннадьевич? - внезапно спросил задержанный. - Знаете, учителю не легче. Всю жизнь выворачиваешь себя наизнанку, неся свет знаний в головы этих тупоголовых гоблинов, а взамен даже "спасибо" не получаешь. А помните, подозревали меня в растлении? А знаете, почему?
- Я весь внимание.
- Да потому, что я отказывался разговаривать с детьми, как с дебилами, не убеждал их в неумности, незрелости, неспособности принимать решения. Я не приучал их ограничивать себя во всём. Я не считал себя умнее. Вы думаете, им великое удовольствие насильно ложиться спать, скажем, после обеда? Тем не менее, попробуй ослушайся - будешь прогулок лишён. Сами люди приучают детей к террору. Психологическому и даже физическому. А они, наученные жить в постоянном страхе, начинают лгать, убегать из дома. Их всю жизнь держат на цепи, как дворовых собак. А потом удивляются, что дети их не воспринимают, что о самом простом разговаривать не хотят. Вот с вами бы что сделали за такое? Вас бы понизили в звании, отстранили бы от работы, лишили премиальных... Что же это выходит? Ребёнок у нас бесправнее самого отмороженного преступника? А ведь такие дети, которые растут в домашней тюрьме, возможно, однажды сядут напротив вас. Вот там, где я сейчас нахожусь. Понимаете, они научены жить в тюрьме. Поэтому для них существенной разницы между родительским домом и камеры в "Бутырке" не будет никогда. Разница лишь в том, что в изоляторе ограничения и лишения узаконены давно и всячески поощряются окружающими. А в чём различие семьи? Разве что в том, что ребёнок не может пожаловаться на родительский произвол. Они его родили, они же его и убивают. Медленно, постепенно, осторожно. Думаете, я случайно выбрал карьеру педагога? Нет. Я был твёрдо убеждён в том, что надо ломать эту поганую традицию в виде террористического воспитания. Так даже с собаками не поступают. Вы ведь тоже пошли работать в милицию, намереваясь изменить мир к лучшему?
Обвиняемый пристально посмотрел на Егорова. Тот понял, что началась психологическая дуэль и теперь главное - не дать слабину.
- Мне кажется, вы немного не о том говорите, обвиняемый. - ухмыльнулся Егоров. - Сейчас речь идёт конкретно о ваших преступлениях. Не переводите стрелки. Мы подозреваем, что на вашем счету гораздо больше преступлений, чем мы знаем.
- Ну да.
- Отлично. Быть может, вы расскажете о них?
- Расскажу, но не сейчас. - парировал Шелкопляс.
- Это в ваших же интересах. Иначе копать уже буду я. И поверьте, я такого накопаю, что не на один расстрел хватит.
- А какая мне уэже разница - одна или пять пуль в башку? - задержанный невольно хохотнул. Он старался держаться всё так же твёрдо, но голос предательски дрогнул. Похоже, дальше запираться бессмысленно. Егоров теперь не олстановится, пока окончательно не додавит своего подопечного. И тогда, хочешь того или нет, придётся выложить на стол всё, о чём ещё не знает следствие. Ничего, пусть пока следователь думает, что победил. Без его показаний на месте дело шито белыми нитками. Да и вряд ли начальство будет довольно, когда подследственный молчит. Как же? Нужна же сенсация, деньги, пиар... Нужен новый подбородок на шее! Тогда можно уже гораздо увереннее гонять своих сотрудников, лишая премий и зарплат за малейшую неточность. Просто потому, что ему так хочется. Не от того ли большие начальники жирные, что впитывают в себя энергию подчинённых? Для них не существует ни морали, ни правил. Такие люди - раковая опухоль на теле Земли. И чем больше их будет, тем быстрее погибнет человечество под пятой их безграничной алчности.