Аннотация: Написано по заявке: "ГГ/партия ОК/партия "Маски". ГГ возвращается в Невервинтер после событий "Маски Предателя". Встреча с бывшими партийцами. Постепенное осознание, что ГГ здесь не место. Тоска по Рашемену и оставшимся там друзьям".
Уходя - уходи. Мудрое правило придуманное кем-то давным-давно. Незачем возвращаться к старому.
Незачем стремиться вновь оказаться в тисках своей безжалостной памяти...
Этот город помнит тебя другой. Молодой девчонкой с огнем в глазах и незыблемой верой в то, что мир упадет к твоим ногам, стоит лишь захотеть.
Мостовые Невервинтера помнят твой легкий беззаботный шаг, воды его реки хранят отзвуки твоего смеха, тронный зал знает твою гордость и твою доблесть...
"Утонувшая Фляга" бережет другие воспоминания. Прячет их, словно старый скряга, в тайниках под половицами, в пыльном чулане, растрескавшихся сундуках и оконных отражениях. Но я-то знаю... Я помню...
Никогда не жаловалась на забывчивость, но сейчас я люто завидую истершимся о время старикам, для которых память - лишь ворох разрозненных истрепанных сокровищ. Вот обрывок веревки - и откуда он только взялся? Вот искрится в ладони разноцветный камешек - но воды какой реки вынесли его на берег? Вот бежит по улице рыжий вихрастый мальчишка - внук? Или все-таки правнук?
Счастливые, они нашли способ уйти от воспоминаний. Я - не могу...
Так что я сижу в общем зале таверны и вполголоса слушаю, как Дункан пересказывает последние сплетни. Кто-то помер, кто-то женился, страже вот жалование повысили, а на днях на базаре заезжие скоморохи выступали - так народ со смеху животики надорвал...
Я вежливо киваю и потихоньку потягиваю холодное, только со льда принесли, терпкое до горечи красное вино.
Напротив меня сидит Нишка. Плутовка вертится на стуле как шкодливый подросток, и щебечет, аж соловьем заливается. Все рассказывает какая расчудесная штука эта монетка Лелдона и что только благодаря ей она и сумела выбраться тогда из храма...
Стискиваю пальцы, потому что мне хочется выплеснуть вино ей в лицо - лишь бы тифлинг замолчала... Но я беру себя в руки и прячу ухмылку за краем бокала.
Келгар же непривычно хмур. Он морщится, почти не притрагиваюсь к своему любимому элю, и словно невзначай потирает колено. Новая туника Девятки Невервинтера топорщится на могучих плечах.
Я молчу, потому что мне нечего сказать. Да, нечего сказать тем, кто прошел со мной тот длинный путь от Западной Гавани до Мерделейна. Будь я проклята, но сейчас мне хочется увидеть здесь совсем других людей. Но они не придут. Никогда. Только в снах я порой вижу их - святого воина, Бишопа, огневолосую колдунью... И тогда я просыпаюсь посреди ночи от того, что горло перехватило болезненным спазмом. Разреветься бы, да слез нет, и до рассвета я смотрю в потолок душной комнаты, отчего-то вспоминая промерзшие дороги Рашемена и тех, кто шел по ним рядом со мной.
- За ушедших... - я делаю долгий глоток. От вина, а может быть вины, на языке остается горькое послевкусие.
Нишка замолкает на половине фразы, дворф сдувает с кружки уже давно осевшую пену, но к напитку не прикасается...
Я резко отодвигаю стул. С глухим стуком падает, расплескивая недопитое вино, бокал и по выскобленным добела доскам нехотя растекается темно-бордовое пятно...
Повисшая в воздухе тишина кажется почти осязаемой и я ухожу. Рвутся с тихим звоном последние натянутые до предела нити, что связывают меня с эти с городом. И с моим прошлым.
Рашемен привязал меня крепче чем Жемчужина Севера и зов его сильнее. Приручил, околдовал и теперь настойчиво зовет обратно...
Быть может, там я смогу найти утешение в чужом тепле? Даже если это самовлюбленный рашеменский ведьмак.
Быть может, я смогу согреться в звенящем прозрачном воздухе той суровой и строгой земли, оттаять в ее вечных холодах...