Аннотация: Всем безвинно пострадавшим от планового отключения горячей воды посвящается. Несерьезно и легкомысленно. Если вы еще верите в незыблимость законов физики, то вам - сюда. Конкурсы: БД-4 (вне) и 4 место на ЗС-2 (фантюмор).
Цветочный горшок висел на окне вверх дном. Козленков близоруко сощурился, пытаясь определить, как это цветку удается держаться в таком положении. У Козленкова было прекрасное настроение, поэтому он только хмыкнул: "Вот стервецы!", после чего продолжил запирать свою дверь. Положив ключ в карман, он еще раз взглянул на цветок. "Наверняка, "Моментом" брали. И как им не лень, - подумал Козленков. - Неужели не знают, что Пеньковы на дачу съехали?". Пеньковы - единственные соседи по лестничной площадке - имели дочь пятнадцати лет, которую обхаживало сразу несколько разновозрастных мальчиков. Эти ухажеры с устойчивой периодичностью заплевывали и усыпали окурками лестничную площадку. Супруга главы семейства Пеньковых имела непреодолимую тягу к прекрасному, из-за чего на площадке имелся ядовито-зеленый коврик, несколько постеров с видами закатов и дорогих лимузинов, а также цветок на окне, который, правда, быстро зачах. Именно этот цветок теперь находился в столь странном положении.
Козленков сделал шаг в сторону лифта и недоуменно замер. Его нога, вместо того, чтобы опуститься на зеленый Пеньковский коврик, вдруг странным образом искривилась и, удлинившись раза в три, уперлась в стену. При этом никаких неприятных ощущений в теле. Просто одна, нормальная, нога стоит на полу, а другая, длинная, упирается в стену. Козленков быстро-быстро заморгал и почувствовал, как судорожно затрепетало сердце в груди. В глазах поплыли темные круги. Козленков не удержал равновесие и повалился на спину. Не вставая, он приподнял удлинившуюся ногу, но обнаружил, что она - в полном порядке. В голове мелькнуло, что опоздание на работу составляет уже минуты две. Тогда Козленков приподнялся и попытался протиснуться между ковриком и стеной. Несколько шагов дались без каких бы то ни было осложнений. По видимому, Козленков потерял бдительность, поскольку после следующего шага он обнаружил себя в углу, в котором пересекалась стена и потолок. Он, правда, не сразу узнал свою лестничную площадку с такого ракурса. Страх заставил его замереть. Прошло несколько секунд, но падения на пол так и не последовало. Козленкова уже немилосердно била дрожь, а в голове паникой сдуло все мысли, кроме одной: он опаздывает на работу, и его объяснениям никто не поверит. Наконец, решившись, он сделал шаг по стене в сторону лифта. Когда это получилось, Козленков рванул.
Добраться до лифта удалось не сразу. Лестничная площадка крутилась перед глазами, как карусель. Несколько раз приходилось, упершись в стену или потолок, разворачиваться обратно. Но минут через десять Козленкову удалось навалиться на кнопку вызова лифта. Внутри приехавшей кабины все оказалось обычным. Это почему-то удивило Козленкова. Точно так же все оставалось прежним на улице - пешеходы и автомобили перемещались исключительно по земле.
Козленков почти бежал, потому что последние лет десять не опаздывал на работу, и теперь даже не мог себе представить, к каким последствиям может привести опоздание. Но привычкам своим он не решился изменить и потратил еще минуту на покупку "Независимой" у метро. Устроившись на сидении в вагоне поезда, Козленков уперся глазами в газету, хотя ничего из прочитанного не лезло в голову. Он быстро понял бесперспективность поисков объяснения случившемуся утром, поэтому его мысли занимал вопрос: в компетенцию какого государственного органа входит разрешение подобных вопросов? Обращаться к ученым. наверняка, не стоит - они бросятся изучать и вряд ли будут заинтересованы исправить ситуацию. Все настойчивей в голове возникал мужественный образ министра по чрезвычайным ситуациям в камуфляже. Этот образ вызывал у Козленкова безоговорочное доверие.
Внезапно его заинтересовала заметка из "Независимой". Глаза уже пробежали половину текста, когда ее смысл начал доходить до Козленкова. Он вернулся в начало и стал читать заново. В заметке говорилось, что в связи с накопленным возмущением энтропии проводится плановый профилактический ремонт вселенной, в результате чего некоторые законы мироздания могут быть отключены отдельным жильцам на срок до трех недель. В связи с этим некое "Мироуправление" просит извинения за доставленные неудобства. Дальше писалось, что жильцам не рекомендуется в случае недовольства втягивать в возможные конфликты с Мироуправлением других лиц. В противном случае гарантировать оговоренную договором безопасность жильца невозможно. Приводился телефон для жалоб и предложений. Козленков прочитал заметку дважды и понял, что в ней говорится именно про его случай. Очень успокоил тот факт, что все так подробно описано в уважаемой газете, а значит: необычные явления на лестничной площадке, скорее всего, официально санкционированы. Козленков достал ручку и жирно обвел заметку, после чего переписал телефон Мироуправления в блокнот.
Предостережение по поводу втягивания других лиц подействовало на Козленкова, и он не стал звонить в МЧС. Он даже не стал говорить правду по поводу своего опоздания начальнику (тот и не спрашивал, понимая, что только безусловно объективная причина могла помешать его дисциплинированному сотруднику явиться вовремя). Козленков провел обычный рабочий день, но ближе к его окончанию забеспокоился. Наверное, лучше было бы три недели пожить у друзей или родственников, но ни тех, ни других у него в этом городе не нашлось. Козленков долго бродил по магазинам, пока не стемнело и усталость не перевесила страх перед лестничной площадкой. Мелькнула шальная мысль заночевать в гостинице, но ее пришлось прогнать из-за стесненности в средствах. Собственная квартира представлялась теперь Козленкову оскверненной, лишенной былого уюта. Но выбора не было, и он решился на возвращение.
На лестничной площадке что-то поменялось. Двери лифта, натыкаясь на ботинок Козленкова, открывались, а потом закрывались снова, а сам Козленков не решался выйти наружу и все смотрел, пытаясь примириться с лежащей перед ним картиной. Цветочный горшок теперь плавал, наполовину погруженный, по потолку. На одной из стен располагалось большое полупрозрачное пятно, в которое были видны стоящие в прихожей тапочки Козленкова. Свет от одинокой лампочки, освещавшей площадку, непрерывно менялся - от ярко-красного до мертвецки-фиолетового. Козленков зажмурил глаза и вышел из лифта. Теперь он не шарахался по углам, как утром, а, осторожно ставя ногу и не обращая внимания на постоянные искривления пространства, искал вокруг себя место, наиболее приближенное к двери своей квартиры. Кроме того, надо было быть осторожным, поскольку потолок размягчился и на касание ступней отвечал вязким чавканьем. Такая тактика принесла свои плоды - Козленков добрался до двери менее чем за пять минут.
Но неприятности продолжились и в квартире, хотя и не в таком масштабе: ковер оказался скользким, как талый лед, а упавшая на стол чайная ложка отпрыгнула от него с такой скоростью, что Козленков еле успел увернуться. Но самое неприятное было обнаружено в туалете - после слива из унитаза поднялся небольшой водный торнадо, который разметал по стенам то, что должно было отправиться в канализацию. Козленков не выдержал и набрал на телефоне номер Мироуправления. Ответил голос, принадлежащий, по-видимому, женщине лет сорока:
- Диспетчерская слушает!
- Вас беспокоит жилец по адресу (Козленков назвал свой адрес). Я не знаю, правильно ли Вам звонить по моей проблеме...
- Валентин Петрович? Все правильно, у Вас - профилактический ремонт. Что-то беспокоит?
- Понимаете, беспокоит все, но особенно - туалет. И, честно говоря, многое выглядит странно - я просто не знал, что такое возможно...
- А что Вы хотели? Семьдесят четыре года ремонт не делали! Знаете, какая сейчас у Вас энтропия? Вы бы только видели!
- Но почему только у меня? Везде вон, вроде, - все в порядке.
- К сожалению, Вам просто не повезло. Был выбор - землетрясение в Чили, высшая мера трем российским олигархам или небольшие неудобства у Вас. Вы бы на нашем месте что бы выбрали?
- Я бы выбрал олигархов, но с точки зрения гуманизма, конечно... Но все-таки - почему всегда у меня? Стояк когда меняли, только у меня стену раскурочили - зимой ветер задувает...
- Всегда случаются издержки. Мы предупреждали.
- Меня?
- Да нет - Вашего представителя. Когда договор на эксплуатацию заключали. Он Вас не предупредил?
- Какой еще представитель?
- Сейчас посмотрю в журнале. Ага, вот - сколько раз говорила Клавке, чтобы писала разборчиво - "Иег..." а дальше не разобрать. У Вас есть кто-нибудь с таким именем?
- Нет у нас таких! А больше ничего нового не произойдет?
- Смотря что Вы называете новым... Ладно, Ваш заказ принят - с туалетом что-нибудь сделаем.
Через пять минут прозвучал звонок в дверь, и на пороге возник классический слесарь - небритый сухонький дедок со стойким водочным перегаром. Сколько не вглядывайся, ничего необычного в этом посланнике Мироуправления не было. Торнадо в туалете он не ликвидировал, но научил Козленкова, как, включая-выключая свет, можно загнать торнадо обратно в унитаз. На любые вопросы слесарь отвечал неохотно и уклончиво. Про свое учреждение говорил "обычное такое Мироуправление", а когда Козленков заикнулся про законы физики, только прокряхтел: "Это Вам - законы, а нам - смотря в какую сторону вентиль повернуть. Умные все больно стали, ученые - изучают и изучают. Радовались бы, что все нормально работает, так нет же...". Взяв с Козленкова двадцатку на опохмел, дедок удалился. Закрыв за ним дверь, Козленков хотел посмотреть в глазок, как тот будет преодолевать лестничную площадку, но там в этот момент погас свет.
Через пару дней Козленков втянулся. Хотя лестничная площадка каждый день менялась, откуда-то появилась сноровка, позволяющая добираться до лифта за несколько шагов. Козленкову стало нравиться зависать вниз головой и смотреть из такого положения в окно. Неудобство вызывали часы, которые шли, как им вздумается в любом направлении. Козленков стал ориентироваться на свой организм, годами приученный к строгому распорядку. Но все равно умудрялся опаздывать на несколько часов, а однажды пришел всего через пятнадцать минут после того, как покинул рабочее место прошлым днем. Козленков научился высыпаться, несмотря на три луны, маячившие в окне, одна из которых занимала почти четверть небосвода. Научился отдыхать под телевизор, по которому показывали только пищащих красных осьминогов. Перестал удивляться, когда из спальной с жуткими воплями выскакивала плохо пахнущая дамочка в ночной сорочке и с прической не меньше метра в высоту. Привык обходиться без чая, поскольку вода отказывалась закипать. В общем, держался молодцом.
А однажды в понедельник все прекратилось. Ровно через три недели, как и обещали. Козленков удовлетворенно вышагивал по лестничной площадке, трогал пальцем засохшую землю в цветочном горшке, бросал с размаху ложки на стол и без конца сливал воду в туалете. Неделя прошла в скрытом для внешнего взора блаженстве. Но потом Козленков заскучал. Предсказуемость следующего шага по лестничной площадке стала раздражать. Вечерами не хватало красных осьминогов по телевизору. Невыносимо хотелось смотреть в окно, повиснув вниз головой. Козленкова начала преследовать мысль, что он пропустил в своей жизни что-то важное, не воспользовался выпавшей ему счастливой возможностью. По телефонному номеру Мироуправления было постоянно занято. В бережно хранимой "Независимой газете" оказалась обведенной скучная статья о реформе ЖКХ. Козленков, было, окончательно захандрил, но неожиданно для самого себя женился - симпатичная сослуживица Люба вдруг поняла, какие же красивые и мудрые у него глаза - будто их обладатель знает об этом мире нечто, не известное другим.