Скворцов Валерий Юрьевич. Клим'с клан

Глава 1 "Гару"

Рёв двигателей внезапно, одним рывком увяз в тишине, и действительность накрыла Клима с головой. Оказалось, что бугристый слой облаков внизу и бесплатный леденец за щекой - все они реально существуют. А сам Клим взаправду так далеко летит в самолёте, причём без родителей, учителей и других надсмотрщиков. Летит не только далеко, но и надолго: ведь целый месяц в чужой стране - это же с ума сойти можно! Клим сглотнул слюну, и мир вокруг него стал заметно громче - снова загудели двигатели, а ёрзающая на соседнем кресле тётка принялась декламировать памятку авиапассажира. Клим прислушался - речь шла о спасательных жилетах, хотя между Москвой и Парижем не было ни единого моря. Ладно, хотя бы перестала молиться - странная тётка тоже являлась частью его новой реальности.

А благодарить за эту непривычную реальность нужно было Лизу - как она сумела так быстро найти вариант, который устроит всех, включая отца Клима? Тот ни за что бы ни согласился на подозрительный театральный лагерь, если бы ни обещанная языковая практика. Да и как можно было с такой скоростью оформить все визы и разрешения на четырнадцатилетнего мальчишку? Лиза из-за своих ста пятидесяти килограмм производила впечатление медлительной особы. Но достаточно было узнать её поближе или хотя бы без предубеждения взглянуть в её глаза, в совсем ещё не старое лицо, чтобы понять: эта женщина может свернуть горы. "Чертовски талантлив" - Клим ненароком услышал про себя однажды брошенное Лизой, и уже не смог обманывать себя, что ему всё равно. Лиза была дружна со многими, чьи лица мелькали на экране телевизора. Когда-то давно таинственная болезнь вынудила её покинуть подмостки, но взамен в ней проснулся педагог, с чьим мнением считалось большинство худруков московских и уж тем более провинциальных театров. И при всём при этом Лизиной энергии хватало, чтобы ещё возиться с детьми в театральной студии Богом забытого спального района.

Климу даже в самолете было неловко, сколько из-за него суеты. И ещё стыдно - во-первых, за себя (во Франции как пить дать опозорится), во-вторых, за родителей - они так нелепо и так долго упирались по поводу лагеря, - и, наконец, снова за себя - потому что в глубине души он понимал: вероятность стать инженером для него примерно раз в сто выше, чем актёром. Клим потрогал себя за подбородок - с таким маленьким подбородком актёров не бывает. Не бывает театральных кумиров с настолько серой внешностью, как у него. Он горько усмехнулся и снова уставился в иллюминатор, где полыхал ядовито-малиновый закат - при всей своей яркой безумности именно он всё больше и больше возвращал Клима в действительность.

В аэропорту, как и было обещано, его ждала табличка "Veselkov". Табличку держала красивая и абсолютно равнодушная ко всему на свете девушка. Она потребовала у Клима паспорт и скучно что-то пометила в блокноте. Потом они ещё полтора часа (молча!) торчали в аэропорту, пока не прилетел самолет из Вьетнама и не привез трёх детей в тот же лагерь. Суровая девушка отвела всех к белому "Ситроену" и сдала водителю, которого пришлось долго будить - местное время уже перевалило за полночь. Клим и сам был не прочь подремать в дороге, но как только они разместились в авто (все трое вьетнамцев сели сзади), одна из девочек по-французски сказала:

- Здравствуйте. Меня зовут Лин. А вас как зовут? Откуда вы приехали?

Языковая практика началась, да ещё как: рот у Лин не закрывался ни на минуту. Её спутники - грустный худой юноша и совсем маленькая девочка с кукольным лицом - стойко молчали, что было не мудрено с такой спутницей. Лин же допрашивала Клима с пристрастием, интересуясь самыми неожиданными вопросами - сколько девочек у них в классе и какие сериалы он любит смотреть. С последним возникли проблемы - Клим телевизор не смотрел. Но тут встрял водитель - у него с сериалами как раз всё было в порядке. Клим, пользуясь моментом, немедленно уснул.

Проснулся он от яркого света - горела лампа в салоне над головой, а в окно бил маленький, но мощный прожектор. С другой стороны в окне высился серый особняк с лепниной на окнах - видимо, прожектор освещал именно его. Вьетнамцы сзади дружно лопотали на своём, а Клим решил, что пора выбираться. Спутники последовали его примеру и дисциплинированно выстроились рядом в шеренгу. Откуда-то появился заспанный и очень растрёпанный юноша в шортах, который открыл багажник и начал раздавать рюкзаки вновь прибывшим. Он попытался что-то сказать, но его одолела такая страшная зевота, что он просто махнул рукой - идите, мол, за мной. Все гуськом обошли особняк и протиснулись в узкую дверь. Внутри провожатый выдал каждому по свёрнутому в рулон спальнику и сказал, сильно растягивая слова:

- Девочки - в пятый корпус, мальчики - в восьмой.

После чего опять чудовищно зевнул и указал в совершенно тёмное окно. Дети также гуськом вышли на улицу и принялись крутить головами. С этой стороны особняка царила почти полная темнота. Когда глаза привыкли к ней, из сумрака выплыло несколько тёмных строений. Мальчик-вьетнамец порылся в рюкзаке и достал фонарик, после чего вся процессия двинулась к ближайшему из домов. Почему-то все старались идти тихо, спутники Клима даже переговаривались между собой шёпотом. И это притом, что треск цикад стоял оглушительным. Сильно пахло травой и неизвестными Климу цветами. Газон под ногами пружинил и быстро напитал его кеды росой. Системы в нумерации корпусов не было никакой - за седьмым следовал второй, а за четвертым - почему-то семьдесят пятый. Некоторые из номеров трудно было угадать - например, нужный Климу восьмой изображался в виде фигуристой блондинки. Мальчик-вьетнамец остолбенел возле этой вывески - пришлось его силой заталкивать в дверь. Внутри корпуса горел переливающийся ночник на стене, который освещал с десяток кроватей. Крайние от входа были пустыми - на них белели простыни. "Странно, зачем нужен был спальник?" - подумал Клим после того, как разделся и залез под покрывало на выбранной кровати. Потом он удивился тому, что из всего, что с ним сегодня произошло, он удивился именно этому. И лишь после этого Клим уснул.

Проснулся он раньше других - организм всё ещё жил по московскому времени. Вставать не хотелось, но пришлось - всё тот же организм отчаянно просился в туалет. На обратной дороге Клим задел и уронил велосипед, который стоял у стены - странно, что ночью мимо него удалось прокрасться намного аккуратней. Теперь же раздался такой грохот, что обитатели как минимум двух кроватей вскочили, как ужаленные. Раздались ругательства - только французские Клим и смог разобрать. Ему хотелось провалиться сквозь землю - так опозориться в первый же день! Но странно - буквально через пару минут весь корпус как ни в чём не бывало снова дружно спал. Клим быстро оделся и выбрался от греха подальше на улицу - ему казалось, что внутри он опять что-нибудь уронит. Снаружи ярко светило солнце и пахло свежей выпечкой. По запаху Клим добрался до пристройки к особняку - через открытые настежь двери были видны длинные столы с горками тарелок. Клим пригляделся: внутри уже топталось несколько детей. Тогда он смело шагнул на порог. Клим вообще решил, что теперь ему придётся быть смелым.

После завтрака Клим побродил по окрестностям - время позволяло: судя по расписанию, написанному на огромной доске у входа в административный корпус, до начала занятий оставалось больше часа. Лагерь размещался на территории старинной усадьбы. В самых старых строениях из серого облупившегося кирпича располагались учебные классы и комнаты администрации. Более новые, временные по виду деревянные корпуса были ярко раскрашены граффити и занимали обширную лужайку. Некоторые выглядывали из-за деревьев старого парка - судя по размеру, деревья росли там не одно столетие. Большинство дорожек между домами были условными - просто примятая трава. Рядом с основным зданием располагалось несколько заросших сорняками клуб с крупными розами, вокруг которых торчали громоздкие и весьма странные на вид конструкции. Внутри этих конструкций что-то покачивалось, вращалось и поблёскивало при каждом порыве ветра. Сочетание сдержанной старины и очевидно несуразных, насквозь искусственных инсталляций вначале показалось Климу диким, но потом глаз привык. Картину дополняли живописно высящиеся вокруг лагеря разноцветные и какие-то пушистые на вид холмы - по ним тянулись полосы черного, жёлтого, зелёного и даже фиолетового цвета. Царящие вокруг контрасты совсем не были похожи на сдержанные, смазанные краски родных краёв Клима. Даже сорняки на клумбах выглядели аккуратными, в них сквозило какое-то своё особое достоинство. Место, в которое попал Клим, вполне могло располагаться на другой планете. И к этому месту почему-то быстро привыкаешь, как будто жил здесь с самого рождения.

Клим старался аккуратно ступать, гуляя по тропинкам, но роса, как и ночью, быстро намочила его кеды. Не хотелось возвращаться в свой корпус, но всё же пришлось - из-за чавкающей и липкой обуви. За пятнадцать минут до начала занятий, по прикидкам Клима, все соседи, которые могли осудить его за велосипедный грохот, должны были уйти на завтрак. Но ему всё же пришлось встретиться с двумя из них - смуглым мальчиком, который медитативно медленно застилал свою кровать, и более светлокожим атлетом, всё ещё лежавшим в постели. Атлет на удивление резво повернулся в сторону Клима, принял живописную позу древнего римлянина на отдыхе и громко протянул:

- А, новенький! Ты что заплатил?

Повисла пауза, пока другой мальчик, застилавший кровать, ни уточнил:

- Он хотел спросить: "из какой ты страны?" Павел не очень хорошо пока говорит по-французски...

Атлет Павел был из Болгарии, имел внешние данные "кинозвезды" и очень хотел общаться - невзирая на отвратительное знание языка. Он забросал Клима вопросами: "На какой ты странице?" и "Какая щека у слова?". Смуглый мальчик Салам из Марокко не без труда переводил с этого корявого французского на более-мене понятный ("Сколько тебе лет?" и "Какие роли ты играешь?"). Потом лн отпросился идти на завтрак, а Клим заявил, что хочет успеть к началу занятий. На это Павел ответил, что сегодня в столовой "только яд" (видимо, имелась в виду рыба) и занятия по расписанию - "ночные" (скучные - начал понимать Клим), после чего недовольно повернулся на другой бок. Салам коротко объяснил Климу, как тому найти свой класс, а сам побежал в столовую.

Про театр что-то значилось только в третьей строчке длинного названия языкового летнего лагеря "Лагуна", но Лиза не зря определила Клима именно сюда - театр оказался единственным занятием для его обитателей, а французский язык - только предлогом. Однажды, например, Клим видел постановку вовсе не на французском, а чуть ли ни на суахили, причем зрители, ни слова не понимавшие, всё равно бешено хлопали и кричали "браво!". Семинары вело два типа педагогов - либо старики в бабочках, либо очень богемные личности - обычно в узких черных очках и с шёлковыми шарфами на шеях. Последние любили вытаскивать слушателей на кафедру и заставляли изображать что-нибудь нелепое - то ворону в ожидании поезда, то неандертальца, изучающего холодильник. Старички в бабочках бубнили про Софокла и Станиславского, но время от времени тоже пытались кого-то вытащить из зала - правда, сил им на это обычно не хватало - самые щуплые из учеников, наученные горьким опытом, прятались за спинами более сильных собратьев. Но и эту скромность приходилось забывать на практических занятиях - все обитатели лагеря участвовали и были зрителями во множестве постановок. Ставили обычно десятиминутные сцены - педагоги репетировали их одновременно двумя-тремя составами. Климу по жребию выпал Сирано де Бержерак Ростана.

После театральных и языковых занятий в дело вступали воспитатели лагеря - видимо, задача этих вечно бодрых людей заключалась в том, чтобы "убить" всё свободное время обитателей. В ход шли детсадовские конкурсы с выигрышем бутылки колы, квесты, спортивные мероприятия и ещё многое другое, отчего голова у Клима быстро пошла кругом. Он занялся, было, пинг-понгом, но после серии сухих проигрышей Таю - соседу-вьетнамцу, с которым они вместе ехали из аэропорта, разочаровался и в спорте, после чего принялся бесцельно бродить по окрестностям. В лагере располагалось небольшое озерцо, в котором можно было купаться, а через парк вели удобные тропинки - когда-то на них сплошь лежала плитка, но и сейчас можно было не таращиться себе под ноги, потому что выбоины и щели отчего-то располагались крайне удобно для ходьбы. Таких же, как Клим, противников организованного досуга, оказалось довольно много, и всегда находилось, с кем модно было поболтать на прогулке или во время плавания в озере. Другое дело, что такими собеседниками становились каждый раз случайные люди, а вот на близких друзей Климу пока не везло. Ни разгадывать же безумные языковые ребусы болгарина Павла? Ни слушать же непрерывные жалобы марокканца Салама на недостаточный халяль в столовой? Ни тешить, наконец, излишне серьёзное самолюбие вьетнамца Тая, проигрывая ему всухую тридцатую подряд партию в пинг-понг?

Первое публичное выступление Клима было назначено на четвертый день его пребывания в лагере. Когда-то столь малый срок ужаснул бы его, но только не сейчас - три дня казались отдельной большой прожитой жизнью. Внутри Клима как будто рухнули заборы - он мог обратиться и совершенно непринужденно поболтать минут двадцать с какой-нибудь красавицей гречанкой, на которую неделю назад побоялся бы взглянуть. Он будто заразился свободой - последствий его поступков больше не существовало. Последнее, что его волновало, был упавший в первый день велосипед. Теперь ему просто нужно было выйти и показать Сирано - гуляку и несчастного влюбленного, романтика и урода.

В гримёрке измождённая тётка, сильно пахнувшая табаком, напудрила ему лицо и неловко прилепила длинный нос. Клим пошутил было над таким гримом, но тётка отрезала, что пусть скажет спасибо, а то бы ушел с табличкой "Сирано" на шее. Клим уже привык к стилю здешней шутливой грубости, поэтому не обиделся. Перед выходом на сцену он долго вглядывался в зеркало - странно, но с огромным носом его лицо стало как будто совсем другим - глаза съехали к переносице, а и без того небольшие рот с подбородком и вовсе пропали. Он действительно стал уродом, а ведь раньше уродство Сирано казалось ему художественным преувеличением. Когда же его выталкивали из-за кулис, он почувствовал, как нос предательски отваливается. Но Клим не зря решил, что больше не будет бояться - он сунул нос в карман и вышел просто играть - зритель должен был узнать его Сирано без бутафории и табличек. За несколько мгновений перед его взором мелькнуло уродское лицо из зеркала - во всех подробностях, после чего ослепительный свет софита отпустил будто взведённую в груди пружину.

Играть во французском лагере оказалось - совсем не то же самое, что в московской студии. И прошедшие три дня не пропали зря. Клим вдруг в полной мере ощутил, что значит отсутствие сомнений, что значит ничем не стеснённая игра. Плевать, что златокудрую Роксану играла смуглая девушка из Алжира с чудовищным французским. Плевать, что из декораций - только вырезанная из картона зубчатая башня, а креслами служат пластиковые стулья. В атмосфере витал такой густой дух творчества, а от зрителей, которые не только сидели, но и стояли и даже лежали на полу, исходила такая положительная энергетика, что Клима понесло:

- "Скажите сами: как мне быть? Ведь ум всегда скрывает чувство, а я хочу его открыть!" - и растерянность действительно придавливала его к земле.

- "Я чувствую, мгновенья торопя, как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо по ветке старого жасмина..." - и от растерянной улыбки алжирской девочки его самого охватывала лихорадка.

Когда раздались финальные хлопки и "браво" с ударением на последний слог, Клим не смог выйти на поклоны - расталкивая всех, он выбежал на улицу и принялся глубоко дышать. Воздух плотными хлопьями наполнял грудь - Климу пришлось заорать, чтобы освободиться от них. Напряжение волнами покидало его тело, только в плечах и икрах ног ощущалась странное сочетание слабости и дрожи. Клима совсем не пугало это состояние - оно не было похоже на болезнь. И никакого другого слова, кроме как "счастье", не приходило на ум, чтобы хоть как-то обозначить его.

Когда он вернулся в зал - уже зрителем, - куратор Эльза подошла к нему, положила руку на плечо и шепнула на ухо: "замечательно", а потом внимательно взглянула ему в глаза. Именно этот взгляд сделал дежурное "замечательно" запредельно высокой оценкой. Климу понадобилось не меньше десяти минут, чтобы окончательно восстановить дыхание и начать понимать, что на сцене продолжается спектакль про Сирано. Теперь его играл чисто французский состав с идеальным произношением, но действие совсем не впечатляло.

Ещё через несколько минут внимание Клима привлек оператор, который стоял рядом с камерой на треножнике с присоединенным к ней ноутбуком. Спектакли учеников снимали несколько камер для того, чтобы потом разобрать на семинарах. Оператором был француз с традиционными волнистыми волосами и столь же традиционно лёгкой небритостью. Необычным было то, что он то и дело бросал на Клима долгие взгляды через плечо, а один раз даже подмигнул. Климу подобное внимание не понравилось - в памяти всплыли предупреждения отца по поводу французских извращенцев, но бояться совсем не хотелось. В конце концов, вокруг слишком много людей.

Оператор оказался настойчивым - Клим обнаружил его на выходе из столовой после обеда. Тот снова подмигнул и произнёс заговорщицким тоном:

- Клим, я знаю твою маленькую тайну.

Мальчик обернулся, чтобы позвать кого-нибудь из взрослых, но оператор, внимательно наблюдавший за ним, добродушно рассмеялся и быстро заговорил:

- Меня зовут Жиль Седан, и я работаю в этом лагере. Если ты решил, что я представляю для тебя опасность, можешь, конечно, заявить в администрацию, но тут такое дело... Я знаю, что ты не совсем обычный человек... Дело в том, что я - тоже необычный... Такой же, как и ты!

Видя недоумение на лице Клима, оператор всплеснул руками (в одной из них был зажат ноутбук) и уже совсем серьезным тоном произнёс:

- Похоже, ты действительно не понимаешь, о чём речь... В таком случае я буду первым, кто посвятит тебя. Расскажет, кто же ты на самом деле. Выбери любое место, которое покажется тебе безопасным. И где можно показать тебе кое-что на компьютере.

- В буфете, - произнес Клим и сам удивился сказанному - ему совсем не хотелось продолжать этот странный разговор, но его новая смелость уже сама по себе совершала поступки.

В буфете оператор взял себе пива, а Климу - стакан колы и уселся за столик в углу. Остальные столики были заняты обитателями лагеря, а за одним из них продолжался, кажется, семинар - Клим узнал одного из педагогов, который вещал в окружении учеников, размахивая наполовину откусанным круасаном. Жиль тем временем запустил ноутбук и, отхлебывая своё пиво, свободной рукой орудовал тачпадом. На экране появилось видео с сегодняшнего спектакля - Клим увидел себя: сначала издалека, потом камера наехала ближе. На лицо легла какая-то тонкая белая сетка, появились цифры в нижнем правом углу. Жиль ткнул в них пальцем и произнёс:

- Вот: расстояние между твоими бровями на десятой секунде выступления - тридцать восемь миллиметров, а спустя минуту и семь секунд - уже тридцать два. Ширина лица на уровне рта в начале выступления - сто двадцать три миллиметра, а на седьмой минуте - на двенадцать миллиметров меньше. Ты понимаешь, что это значит?

Клим ошеломлённо смотрел на экран и не отвечал, а оператор продолжал:

- Это означает, что ты - гару.

Видя вздёрнутые брови собеседника, он уточнил:

- Ты способен менять свою внешность. Только не надо пугаться! Просто усвой: ты - особенный. Это во-первых! А, во-вторых, ты - не один такой на свете, не обольщайся. И, кстати, один из твоих родителей - тоже гару. Поскольку тебя не инициировали в десять лет, похоже, что он или она - как и ты, не посвящен... Мне по инструкции следует тебя сейчас оставить - нужно, чтобы ты свыкся с мыслью о своей истинной природе. Сейчас тебе, опять же судя по моей инструкции, полагается испытывать глубокий шок. А вот завтра ты захочешь объяснений, и тогда уже сам меня найдёшь. Только не тяни, у нас не так много времени. Я живу в административном корпусе - спросишь оператора Жиля, и тебе покажут. А сейчас допивай свою колу и немного пройдись вокруг озера - это должно помочь, если опять же верить моей инструкции...

Жиль захлопнул ноутбук и выбрался из-за стола, будто его прогоняли, а Клим замер на своём месте и не мог двинуться. Потом он достал электронный переводчик: "гару - оборотень" - прочитал он и ничуть не удивился. Если бы дело было в миллиметрах между бровями, он бы не раздумывая обратился с жалобой на приставания оператора Жиля в администрацию. Но на экране ноутбука он увидел себя с длинным носом Сирано - почти тем самым, который отклеился у него перед выходом на сцену. Тот отклеенный нос всё ещё лежал нелепым комком в кармане. "Я - гару" - произнёс Клим шёпотом, но эти слова были пустышкой на фоне той пропасти, края которой сомкнулись над его головой всего пару минут назад.

Глава 2 "Скаут"

Клим послушно обошёл озеро дважды - к концу второго круга начало темнеть, и к лавочкам на берегу потянулись ученики - некоторые успели обзавестись парами. Вслед за ними ходили бдительные воспитатели, то и дело громко и скучно напоминавшие: "ужин заканчивается через двадцать минут!" или "отбой - через пятнадцать минут!". Их вскрики привели Клима в себя - оказалось, всё это время он бродил без единой мысли в голове. Он просто не знал, что ему думать. Сказка вторглась в его жизнь с такой убедительностью, что теперь ни во что нельзя было верить: разве земля, по которой он бредет - действительно твердая, а маленькое озерцо - не картонная декорация? "Я могу менять свою внешность", - повторял Клим, но смысл этих слов вскоре стал пропадать, оставалась только сжимающая сердце тревога. Мир вокруг него опустел, стал враждебным и перевернулся верх тормашками - его нужно было изучать с самых азов. Эта пустота внутри и снаружи пугала и одновременно - чем-то неуловимо манила. Возникло забытое ещё в далёком детстве ощущение пронзительной новизны каждого прожитого мгновения - что ждёт за тем кустом или в той ложбине? Не ещё ли один совсем не похожий ни на что мир?

Вдоволь нагулявшись, Клим пошёл в свой корпус и заперся в туалете - только там было зеркало. Лицо, которое смотрело из него, было всё тем же - как во вчерашней обычной жизни. Клим затаил дыхание и представил у себя длинный нос - отражение натужно хмурилось, а нос оставался всё тем же. Только ноздри раздувались и белели от натуги. Безуспешные попытки продолжились, пока снаружи ни забарабанили:

- Эй, русский, ты ведь не один, лопнем же!

Клим поспешно открыл дверь - действительно, трое мальчишек выстроились в очередь вдоль стены. Их лица выражали крайнюю степень напряжения. Над ними висел телевизор, на котором без звука шёл фильм - люди разбегались от каких-то гигантских монстров. Клим замер, вглядываясь в экран, а потом облегчённо рассмеялся - какой же он дурак! Ведь все эти миллиметры между бровями, да и длинный нос тоже - наверняка элементарно рисуются в компьютерной программе. Как монстры в кино. На Жиля надо всё же заявить в администрацию и выкинуть его сказки из головы. Перед тем, как заснуть, Клим пожурил себя за излишнюю доверчивость, но не мог не признать - ему стало жалко, что вся история с оборотнями - всего лишь дурацкий обман.

Первым уроком на следующий день были танцы. Клим поморщился, когда увидел рядом с мадмуазель Одри, педагогом по этому предмету, Жиля Седана с камерой. Они о чём-то оживлённо разговаривали, пока шла разминка. Когда оператор пересекся взглядом с Климом, тот снова поморщился и отвёл глаза. Он уже не мог видеть, как Жиль в ответ сокрушённо покачал головой.

Сегодня репетировали вальс. Мадмуазель Одри ходила между парами, поправляла осанку или велела меняться партнёрами, чтобы уравнять их в классе и умении. В какой-то момент она отошла к оператору - тот ей что-то энергично говорил, тыкая пальцами в разных учеников. Вернувшись, мадмуазель Одри поставила в пару к Климу ту самую вьетнамку Лин, вместе с которой он ехал в лагерь из аэропорта.

На Лин был топ с тонкими бретельками, поэтому правой рукой Клим то и дело натыкался на голую кожу на её лопатке. Это его смущало, но потом он взглянул девочке в лицо и успокоился - та была сама сосредоточённость. Лин оказалась на полголовы ниже, но довольно профессионально держала осанку и прислушивалась к тому, как Клим её вёл. Мадмуазель Одри снова устроилась рядом с Жилем и непрерывно считала: "Раз-два-три". Оператор ей что-то энергично шептал на ухо. Мадмуазель Одри одновременно слушала его и громко повторяла:

- Легче и свободней! Раз-два-три! Девушки - вы ангелы! Раз-два-три! Вы легки и воздушны! Раз-два-три! Юноши, почувствуйте, насколько невесомы ваши партнёрши! Раз-два-три! Они сейчас взлетят!

Клим кружил и кружил вместе с Лин, пока его рука не наткнулся на что-то постороннее на коже девушки - твёрдое и одновременно шершавое упёрлось в его ладонь. Он ненароком двинул руку дальше и увидел, как губы Лин исказила боль. Ужас тенью промелькнул по её лицу, она резко отстранилась и бросилась прочь из зала. Клим остановился и беспомощно взглянул на мадмуазель Одри - та махнула рукой в сторону убежавшей девочки. Потом подскочила ближе и заорала Климу на ухо: "Узнай, что с ней! Раз-два-три!".

Клим выбежал за дверь и увидел силуэт Лин между деревьями - парк подступал к самому танцевальному корпусу. Девочка уже не бежала, а просто быстро шла. Клим следовал за ней на расстоянии и прикидывал, что же ей сказать и на что такое он наткнулся на её спине. Он осмотрел свою правую руку, но не увидел ничего, кроме прилипшей пушинки. Лин добралась до забора усадьбы и пошла вдоль него. Клим решился было нагнать её, как тут девочка заметила его и остановилась. Она сжалась так, будто её хотят ударить. Клим подошёл и сказал:

- Извини, что сделал тебе больно. Могу я чем-нибудь помочь?

- Можешь! - раздалось у него за спиной. Клим резко обернулся и увидел Жиля - тот ухмылялся шагах в десяти от них. - Вы, ребята, можете помочь друг другу. То, что с вами только что произошло, называется совместной метаморфозой. Ваши усилия умножаются при контакте - так что вы только-что чуть было не превратили Лин в ангела. Если не хотите себя окончательно раскрыть, всё-таки придётся поверить мне и пройти инструктаж.

- Ты его знаешь? - шёпотом спросил Клим у Лин - та обречённо кивнула. Он взял её за руку и повернулся к Жилю:

- Мы готовы, - само собой вырвалось у него из горла...

- ...Вы, ребята, не представляете, как мне повезло, - Жиль вытянул ноги на стилизованной под бревно скамейке. Клим и Лин сидели с ровными спинами на соседней такой же скамейке, стоявшей под прямым углом к первой. Вся эта конструкция располагалась на небольшом холме - парковые деревья обступали его с трех сторон, а с четвертой открывался вид на лагерь. Клим настоял на этом месте - с одной стороны, тут довольно уединенно, с другой - практически у всего лагеря на виду. Жиль тем временем продолжал:

- Сразу выявить двух новичков - это большая удача! Понимаете, ребята, наша с вами раса столетиями испытывала гонения. Наших предков сжигали на кострах церковники, протыкали вилами тупые крестьяне. Нас рассеяли и запугали - так, что мы забыли сами себя. Да и сейчас - не легче... Но об этом потом. Главное, ребята, что вам нужно усвоить: вы особенные! Вы лучше всех остальных...

- Чем именно? Какой толк в отращивании носа или перьев на спине? В цирке выступать или в разведчики податься? - Клим встрял в самодовольный монолог Жиля. Тот снисходительно улыбнулся и продолжил:

- Своим вопросом, юноша, ты показал абсолютное незнание собственной природы. А теперь внимание! Вопрос: сколько мне, по вашему мнению, лет? Можете не отвечать, поскольку угадать это невозможно - мне сто двадцать два года. Да-да-да - я родился ещё в девятнадцатом веке, и то, что вы видите перед собой - это моя пятая базовая метаморфоза. Ребята, осознайте главное: для оборотня тело - это одежда. Своей собственной волей вы можете сменить своё прежнее тело на совершенно новое!

Жиль замолчал, наслаждаясь эффектом. Пауза затягивалась, пока Лин громко не вздохнула:

- А мы будем в полнолуние превращаться в волков и лисиц?

- О, мадмуазель, вас это пугает? Тогда надо учиться - вы должны уметь держать себя в руках! Полёт вашего воображения с каждым днём будет всё опасней и опасней. С впечатлительными натурами, которые не могут не думать о белой обезьяне? - знаете такую индийскую притчу? - именно такая напасть и происходит.

Дети испуганно переглянулись. Клим представил, как он в облике волка мечется по залитой огнями ночной Москве, и похолодел. Лин же решительно заявила:

- Тогда учите - прямо сейчас!

- Мадмуазель, не надо командовать - я ведь не учитель. Я всего лишь скаут. Моё дело - найти вас, провести инструктаж и - до свидания! Дальше разбирайтесь со своими кланами или езжайте на стажировку к Веллингтону!

Недоуменные взгляды детей заставили Жиля умерить вспышку негодования:

- Ладно, - примирительно продолжил он и вскочил на ноги. - Для начала встаньте!

Клим встал и подал руку Лин. Жиль торжественно достал из кармана джинсов цепочки и протянул их детям:

- Это ваши жетоны - только не вздумайте вешать их на шею. Цепочки здесь так - для красоты. У нас ещё будет официальный обряд посвящения - когда найдём время выйти на связь с головным офисом в Лондоне.

Клим поймал выскользнувший из рук Жиля предмет - им оказался блестящий белый медальон. На одной стороны был выгравирован профиль человеческой головы, на другой - мелкие значки. Жиль снова повалился на скамейку и продолжил своим менторским тоном - теперь к нему примешалась скука - будто текст в неизменном виде повторялся уже в сотый раз:

- Профиль, меняющийся с человеческого на волчий в зависимости от угла зрения, олицетворяет метаморфозу. На оборотной стороне указаны контакты международной консультационной группы - выходите на сайт, а там что-то похожее на скайп, только с полной защитой канала. Ваш индивидуальный пароль отражается на жетоне при освещении его ультрафиолетовой лампой в темноте. Для активации жетона приложите большой палец к той стороне, где профиль, а я потом подтвержу центру, как ваш скаут. При вызове из центра жетон будет светиться зелёным, так что поглядывайте на него. Да, и не реже раза в три месяца минут пять обрабатывайте его в микроволновке - он так заряжается...

- Жиль, а кто такой Веллингтон? - Клим вдруг понял, что скаут всё больше и больше теряет к ним интерес, поэтому решил взять инициативу на себя. Надо подыграть снобизму француза, чтобы вытянуть из него побольше информации. Это сработало - в голосе Жиля пропали формальные нотки:

- Артур Веллингтон - это наш лидер, наш гуру. В каком-то смысле, я работаю на него. Именно ему принадлежит идея объединения нашей расы - вы сегодня сами видели: вместе мы можем намного больше, чем каждый по отдельности. Но, к сожалению, идея объединения - скорее всего, утопия. Потому что теперь вместо крестьян с вилами есть Генрих Бауман с миллиардами евро. Именно его, ребята, вы должны опасаться больше всего в жизни. Когда я сказал, что теперь вы больше не рискуете умереть от старости, то умолчал об ещё одной, наверное, самой важной вещи: риск погибнуть от несчастного случая у вас намного больше, чем у обычного человека. Потому что у него - нашего с вами несчастного случая, - есть имя - Генрих Бауман. Однажды этот безумец узнал о нашем бессмертии и захотел получить себе такое же. Знайте, что для обычного человека бессмертие - невыносимый соблазн, перед которым не устоит никакая мораль. Ещё ни один оборотень, попавший к Бауману, не вернулся оттуда живым. Ни в каком виде не вернулся! Потому что всех разобрали по кусочкам: по генам и атомам - лишь бы найти то, что делает нас хозяевами своих тел. Веллингтон считает, что нашими предками были представители высокоразвитой цивилизации - они открыли бессмертие и вмонтировали его в свою ДНК. Теперь вспомните, сколько на улицах видеокамер - не дай вам Бог провести хоть малейшую метаморфозу в зоне действия этих камер, как люди Баумана немедленно будут на пути к вам. Если вам вдруг вздумается легко получить кучу денег - вынести их из банка в обличие директора того самого банка, - люди Баумана узнают об этом всего через пару секунд после полиции, а их возможности найти вас по этим деньгам - намного выше, чем у любой полиции мира. Так что: скромность, ребята, и ещё раз скромность!

- Что же нам тогда делать? - Клим почувствовал себя в клетке. Вернее, в душной и тесной коробке - оказывается, ему теперь нужно таиться и прятаться от какого-то всесильного злодея.

Жиль горько усмехнулся:

- Увы, я не знаю правильного ответа. С одной стороны, только вместе с другими оборотнями вы в полной мере почувствуете свои способности, научитесь ими управлять. С другой стороны, вам нужно быть предельно осторожными и скрытными. Я ведь соврал, что сегодняшняя моя внешность - базовая. Через месяц я буду выглядеть совсем по-другому, а вот вам это вряд ли удастся. Найдите родственников - ту ветвь, которая наградила вас исключительностью - это и есть ваш клан. И, если убедите их осваивать забытые навыки вместе - вам повезло... А теперь сядьте лицом друг к другу и возьмитесь за руки. Вы ведь - актеры, а оборотни - это и есть самые первоклассные актеры. Смотрите, как человек напротив моргает, как переводит взгляд. Почувствуйте его осанку и ритм дыхания. Округлите гортань, будто хотите проглотить его образ. С каждым вдохом представляйте, как этот образ проникает в вашу кожу... Метаморфоза продолжается от двух до пяти минут и ускользает от непривычного к этому взгляда. Но вам уже должно быть заметно...

Клим вглядывался в лицо Лин - казалось, что в нём ничего не изменилось. Когда же он в очередной раз моргнул, то вдруг понял, что ещё недавно нос у девочки был с обычной азиатской приплюснутостью, а сейчас он явно вырос - именно его Клим недавно так долго изучал в туалетном зеркале.

- Достаточно, - Жиль оттолкнул детей друг от друга. - Оборотням не следует надолго надевать мыслеформы других оборотней. Главное - что вы поняли, как их в принципе надевать. Теория укладывается в две фразы, а вот на практике - не всё так просто. Особенно - поодиночке таким новичкам, как вы. Крылья, которые чуть не выросли у Лин, - это зыбкая конструкция, которая полностью зависит от постоянства вашей фантазии, а вот в готовой чужой мыслеформе можно находиться годами. Когда вы научитесь вытаскивать их из ментального хранилища Вселенной (цитата от Веллингтона), то сможете одним махом превращаться во всего человека целиком, повторить все мелочи: от голоса до отпечатков пальцев. Ладно, теперь пока, до встречи - спать уже охота. А вы привыкайте к своей истинной природе, будут вопросы - обращайтесь. Только не больше одного - двух раз. Если не расслышали, то повторюсь: я - не учитель, а простой ска-ут.

Последнее слово Жиль произнес по слогам, картинно зевая. Потом тяжело поднялся и неторопливо стал сползать с холма в сторону лагеря. Клим и Лин оцепенели и просто смотрели на его удаляющуюся спину. Когда скаут скрылся в сумерках, некоторое время висела напряжённая тишина. Первой не выдержала Лин:

- Это Бог знает, что: выдал жетон, объявил, что теперь надо всего бояться, и - смылся!

Клим был готов разделить её возмущение, но почему-то сразу понял: бесполезно. Он вспомнил, что через две недели - возвращаться домой, и это возвращение всё больше и больше страшило его. Оказывается, кто-то из его родителей - тоже оборотень, и нужно выяснить, кто именно. Но как? Подойти и рассказать обоим, как есть? Нелепей не придумаешь. Он нащупал в темноте руку Лин и сжал её - она тут же перестала возмущаться. Тогда начал говорить Клим, хотя слова поначалу колом стояли в его горле:

- Я совсем не представляю, как это - взять всё и выложить моим родителям. У меня с ними, не сказать, что плохие отношения - их просто нет. Отец в своём бизнесе с головой, мать тоже вечно на взводе - из-за причуд своих звёздных клиентов. Даже в отпуске меня сплавляли в дурацкий детский клуб, где одна малышня, а сами на пляже не отрывались от мобильников и электронной почты. Так что заставить их выслушивать рассказы про оборотней можно только железными аргументами, а не миллиметрами между бровями... В общем, это я к чему? Раз способности проявляются только при нашем касании, предлагаю тренироваться вместе - ну, пока мы ещё здесь...

- Я тоже об этом подумала. У меня, знаешь ли, свои сложности - отец нас бросил и давно с нами не живёт. Есть младшие братья, но они - пока ещё маленькие, а Жиль сказал, что до десяти лет способности не проявляются... В общем, я согласна.

Клим испытывал воодушевление, но тренироваться решили со следующего дня - сегодня было слишком много событий. На тенистом холме, пахнущем сеном и нагретой землей, будущее виделось им обоим безоблачным и увлекательным, поэтому логично было отложить на потом распаковку и тщательное изучение загадочных подарков судьбы. Весь мир лежал у подножья холма, неловко пряча свои великие тайны за зыбкой пеленой горячего воздуха. Клим не мог не улыбаться. Он взял маленькую горячую ладошку Лин в свою руку и повел её по тропинке в сторону лагеря - словно древнегреческий герой, вызволяющий пленную девушку из тёмного лабиринта. Потом он сочтёт такое поведение смешным, но сейчас вдруг всё встало на свои места, каждый его шаг дышал первобытной естественностью. Белёсое небо, выныривая из крон огромных деревьев, улыбалось ему в ответ.

Глава 3 "Учёба"

- Смотри, как она убирает волосы - сначала дует, потом одновременно рука и голова идут назад, - Клим прищурился, чтобы лучше видеть. Лин тем временем мотала головой - она пыталась повторить движения румынской девочки - своей соседки по корпусу. Оба они сидели на скамейке в тени платана и наблюдали за компанией детей напротив. Клим снова торопливо заговорил: - Сейчас они пойдут на занятия, а я попробую заснять её походку.

Лин как будто не слышала его, она то и дело закрывала глаза - в это время между бровями у неё появлялись складки, а плечи ходили ходуном - как будто она пыталась влезть в невидимый мешок. Клим встревожено смотрел на неё и на всякий случай отодвинулся:

- Ты только не вздумай здесь начинать метаморфозу - застукают!

- Даже не думаю - просто пытаюсь запомнить все детали, с закрытыми глазами лучше получается.

- Уже пошли, - Клим вскочил и, довольно нелепо прикрывая корпусом мобильник, начал снимать двинувшуюся в сторону студийного корпуса компанию. Хорошо, что никому в голову не пришло обращать на него внимание. Лин покачала головой, глядя на эту бездарную маскировку, но покорно поплелась вслед за Климом.

Заснятый им ролик она просматривала по дороге в парк. Глядя в телефон, Лин то и дело натыкалась на кусты и камни. Клим ловил её за локоть и твердил:

- Смотри: попой крутит, как на подиуме. А вот тут интересно - такое грандиозное удивление у неё - искреннее или на публику?

- Я не понимаю! - Лин внезапно остановилась и трагично сморщила личико. - Надо было взять кого-то из азиатских девчонок. Эти европейки - такие ненатуральные: они слишком громко смеются, размахивают руками, попой опять же слишком крутят - я так не смогу!

- Лин, успокойся. Мы наблюдали за ней два дня - у нас нет времени браться за другую. Ты же сама её выбрала, да и я помогу. Давай покажу самый удачный снимок - вот по этому мыслеформу в два счёта нащупаешь!

Лин что-то пробормотала на вьетнамском и снова без всякого энтузиазма поплелась. Идти, правда, было уже не далеко - через пару минут они уселись на скамейку в своём тайном месте. Клим привязал к телефону шнурок и повесил себе на шею - так, чтобы сидящей напротив Лин была видна выведенная на экран фотография румынской девочки. Затем он взял вьетнамку за руки и почувствовал, как они вспотели и дрожат. Но назад дороги нет - Жиль их уже два раза выпроваживал, повторяя: "сами, ребята, сами; записывайтесь на курсы Веллингтона, жетоны у вас есть". Придётся, действительно, самим выкручиваться, поскольку мифический Веллингтон пока ещё страшил.

Клим снова увидел складки на переносице Лин и начал представлять, как надевает на неё образ кучерявой смешливой девчонки из Бухареста. Минут через пять он пожалел, что не догадался устроиться в тени - солнце всё сильнее припекало макушку. Но вставать было нельзя - в облике Лин начали появляться новые черты. Сначала, как и в тот раз со скаутом, заострился нос, потом начала светлеть кожа на щеках. В какой-то момент скачком поменялся цвет глаз - с карих на голубые, а потом опять изменения потекли мучительно медленно. Когда Клим уже решил, что вот-вот потеряет сознание от жары, Лин резко расцепила руки и уронила голову на грудь - волосы теперь у неё оказались кучерявыми - точь-в-точь, как у румынской девочки. Наконец Клим услышал слабое, чужим голосом произнесённое:

- Мы зеркало забыли взять...

- Подожди, я сниму тебя - посмотришь. Только сядь прямо.

Делая снимки, Клим не мог удержаться от возгласов удивления - несомненно Лин прошла метаморфозу. Но сразу в глаза бросились странности: её нынешний вид хотя и напоминал румынскую девочку, но не был точной копией - скорее, шаржем или даже карикатурой - у оригинала не было таких больших глаз, груди и попы. Длинный и острый нос выглядел как будто приклеенный. Лин перебралась в тень и села прямо на траву. Она поджала ноги почти к подбородку и начала просматривать свое нынешнее изображение на телефоне, а Клим тревожно наблюдал за ней - ему было не по себе от соседства ожившей карикатуры. Он вдруг понял, что они не договорились и не подумали, что же делать дальше, если у них получится метаморфоза.

Лин сперва выглядела обрадованной, но постепенно по её новому лицу пробежала тень - Клим снова услышал её незнакомый голос:

- Совсем плохо получилось? Скажи честно.

- Ну, если честно, то - не очень. У нас в России говорят: первый блин - комом. Это значит, что первый раз всё получается не очень хорошо. Мы же только начали учиться...

Девочка кивала головой, а потом начала рассматривать свои руки:

- У меня слишком острые ногти - как у орла. И я почему-то не меняюсь обратно. Прошлый раз - с Жилем - помнишь: мы моментально вернули свой обычный облик.

Она раздражённо откинула кудрявые волосы с лица:

- Это - совершенно ужасное, уродливое тело! И я не могу больше в нём находится! Клим, вытащи меня отсюда!

Им пришлось пробираться в лагерь, только когда сгустились сумерки. Лин до этого почти час тихо и отчаянно рыдала, забившись между двумя мощными корнями, выпирающими из земли. У Клима разрывалось сердце, но он ничего не мог поделать - несмотря на все его усилия, на вымокшую от пота спину, Лин не смогла пройти обратную метаморфозу.

Когда добрались до фонарей, то стали их обходить по высокой и уже покрытой вечерней росой траве. Лин напустила волосы на лицо и прикрывалась ладошкой, если кто-то попадался навстречу. Внезапно их остановил довольно визгливый возглас:

- Значит, нам нельзя, а сама гуляет в парнем! Это - русский, кажется?

Две девушки преградили путь Климу с Лин. Одна из них издавала тот самый неприятный визг. Клим узнал подружек румынской девушки - успел изучить за время своих тайных наблюдений. Лин, кажется, впала в ступор, поскольку зачем-то принялась говорить быстро-быстро:

- Нет-нет-нет...

- Она ещё смеет нас учить! - не унималась визгливая девушка. - Только что пилила меня за то, что я обедала с Максимом, а через пять минут уже сама с парнем в обнимку прогуливается!

Клим, действительно, придерживал Лин за локоть, поскольку она никак не могла совладать с телом румынской девочки - то и дело оступалась. Но уж точно не обнимал! Странно, что девушки совсем не заметили карикатурной схожести Лин с их подружкой, хотя стояли буквально в паре метров. Клим потянул Лин за локоть, чтобы быстрее улизнуть отсюда, но та будто в землю вросла, повторяя своё "нет-нет-нет". Да и девушки сделали шаг в сторону, преграждая им дорогу - видим, в ответ на попытки Клима их обойти. Это могло затянуться надолго. Рано или поздно странная внешность Лин могла стать для всех очевидной. У Клима кровь прилила к голове, что даже заломило больно в макушке. Он внезапно обнял Лин за плечи и решительно ринулся прямо на девушек:

- А ну прочь, мартышки!

Те невольно отпрянули, а Лин прекратила шептать и засеменила рядом. Кровь всё также шумела у Клима в ушах, поэтому он не мог расслышать, какие ещё визгливые слова летели им вслед. Важно, что их не преследовали, а то, что потом друг другу скажут румынская девочка и её подруги, его в данный момент не интересовало. Пока он искал скаута, в его голове оформилась важная, как ему казалось, мысль: теперь ему часто придётся изворачиваться, поэтому любой обман допустим. И плевать, что потом кто-то с кем-то поссориться. В конце концов, это - такие мелочи, которые были важны только в его прошлой жизни.

Жиль, которого Клим нашёл в баре и оторвал от беседы со слишком нарядной для этого места дамой, нехотя согласился выйти и осмотреть Лин. И тут же зашёлся в хрюкающем смехе:

- Господи, деточка, как же тебя угораздило! Мне тоже азиаты кажутся на одно лицо, но твоё воображение - это что-то! Повернись-ка!

Лин скрестила руки на груди и насупилась. Клим понял, что должен за неё заступиться:

- Жиль, так нельзя! Знаешь, как она переживает! А ты не рассказал, как возвращать свой прежний облик -разве это не входит в инструктаж?

- Я - не рассказал?

- Да! - хором ответили Клим и Лин.

- Дети, не надо лгать! Я много раз говорил, что первое дело: запомнить себя в зеркале и иметь с собой фото.

- Не говорил! - снова отчеканили Клим и Лин.

- Ладно, - Жиль перешёл на примирительный тон. - Ждите здесь, сейчас принесу камеру с записями Лин.

Вернувшись, скаут ещё раз шутливо осмотрел Лин в падающем из окна свете:

- Какое всё-таки чудовищное сочетание стереотипов!

Та только злобно сверкнула своими огромными, как у куклы глазами, и вырвала из рук расслабленного Жиля камеру.

- Давай помогу, - скаут взял её за руку, а другой привлёк Клима. Тот положил ладонь на плечо Лин, и в таком небольшом хороводе они все замерли. Камера мигала и еле слышно бормотала, луна на какой-то миг вынырнула из тучи, и Клим вдруг обнаружил перед собой прежнюю Лин. Она продолжала хмуриться и всматриваться в маленький экран. Тогда он легонько толкнул её в плечо:

- Добро пожаловать назад...

Жиль разжал руки и снисходительно сказал:

- То, что у Вас получилось - это, с одной стороны, попадание в мыслеформу, но при этом сильно искаженную фантазиями Лин. Ты, девочка, и на сцене пока переигрываешь, и тут - увы, тоже переиграла. Ты изобразила Габриэллу - так, кажется, зовут ваш объект, - как если бы её изобразил маленький ребенок - тот, который ещё не понимает масштабов различий. Вы же, ребятки, - оборотни, вы должны чувствовать тоньше, исключить собственные эмоции, которыми могут окраситься ваши отношения к объекту. Больше отстранённости, больше зрелости - глупый, конечно, призыв к четырнадцатилетнему ребёнку, но что делать! Вы - молодцы, что начали с контрастных объектов - так проще ухватить особенности мыслеформы, но чувство меры придётся ещё тренировать. Поскольку мы с вами сегодня так счастливо встретились, а мою подругу кто-то увёл, предлагаю провести официальный обряд посвящения - если не против, я направлю запрос.

Не дожидаясь ответа, Жиль вытащил медальон, похожий на те, которые он выдал Климу и Лин. Но на его собственном была ещё прилеплена пластиковая штуковина с рычажком, который скаут начал крутить в разные стороны. Потом он подмигнул детям:

- Придется идти в мою комнату - к сожалению, обряд требует хорошего вай-фай и уединения. Я уже заслужил ваше доверие?

Клим пожал плечами, а Лин мужественно произнесла:

- Надо - значит пойдем!

В номере у Жиля был беспорядок - мятая одежда валялась вперемежку с пустыми бутылками из-под пива и переполненными импровизированными пепельницами. Пахло мокрым табачным пеплом и несвежим бельём. Жиль совершенно не тяготился видом своего жилища - он просто отодвинул на столе мусор и установил на освободившееся место ноутбук. Свой медальон он бросил туда же. Потом стал ходить по номеру, чего-то ища. Присесть гостям он не предложил. Клим нашёл пару стульев, заваленных одеждой. Он переложил эту одежду на кровать, беря каждый предмет осторожно двумя пальцами - не понятно, чего в этом было больше: аккуратности или брезгливости. Стулья Клим установил перед ноутбуком, жестом пригласил Лин сесть. Тем временем Жиль нашёл, что искал - новую бутылку пива, которую немедленно открыл и опустошил наполовину. Увидев сидящих перед ноутбуком детей, он хмыкнул и подтащил ещё один стул для себя - одежду с него он сбросил прямо на пол.

Наконец, медальон Жиля замигал зелёным. Скаут немедленно набрал в браузере адрес, потом в окошке - пароль. Внезапно грянула музыка. Жиль поморщился и быстро убавил звук. Когда фанфары замолкли, он вернул звук обратно и прокашлялся:

- Это Жиль Седан. Со мной двое новичков - мсье Веселков из России и мадмуазель Вонг из Вьетнама. Мы готовы к посвящению!

Экран мигнул, и на нём появилось странное существо - это была девушка со светлой копной волос. Странными у неё была кожа, которая блестела золотистым цветом. Такого же золотистого цвета оказались и зрачки, сверкавшие посреди выцветших голубых глаз. Её шея выглядела неестественно длинной и странно гибкой - при повороте головы эта шея явно гнулась в двух-трех местах. Девушку можно было назвать очень красивой, но своей неестественностью она напоминала инопланетянина. Она улыбнулась и помахала рукой. Жиль ответил:

- Привет, Эмбер! Ты обворожительна!

- Дорогие новобранцы! - низким бархатным голосом произнёс инопланетянин. - Мы рады вас приветствовать в нашей дружной семье оборотней. Теперь вы сможете приобщиться к тысячелетней мудрости нашей расы, а также сами приобретете безграничное время для того, чтобы пополнять эту бесценную копилку знаний. Мы приглашаем вас пройти практику в Лондоне, чтобы нести искру великой культуры оборотней в ваших кланах. Особенно приятно, что вы - первые представители наших вновь обретённых братьев и сестёр, в таких странах, как Россия и Таиланд.

- Вьетнам, - поправила Лин.

- Что вы сказали? - воскликнул инопланетянин и захлопал длинными ресницами.

- Я -из Вьетнама, а не Таиланда, - тихо, почти шёпотом ответила Лин.

- Ах, да - Вьетнама! - радостно закричал инопланетянин. - Теперь прижмите большой палец правой руки к своим медальонам.

Клим и Лин послушно выполнили просьбу. Медальоны в их руках вспыхнули разноцветным свечением. Снова грянула музыка. Жиль убавил звук, после чего захлопал в ладоши. Инопланетянин тоже похлопал, затем поклонился и исчез. Скаут подождал пару секунд, закрыл ноутбук и посмотрел на Клима и Лин:

- Ну, вот, торжественная церемония закончена. Обратили внимание на внешность Эмбер - она сама её придумала! Это - не естественная мыслеформа, но может держаться несколько дней! Когда-нибудь и вы научитесь...

- Жиль, это, конечно, волнующе, - сказал Клим таким тоном, что всем сразу стало понятно обратное. - Но к чему нам становится такими блестящими жирафами? Вы не могли бы поведать о чём-то реально выдающемся, что создали бессмертные мудрецы - оборотни?

Жиль наморщился и снова приложился к бутылке. Потом посмотрел на Лин и спросил:

- Тебе тоже не понравилось?

Она кивнула. Тогда скаут снова поморщился и произнёс, не глядя на своих гостей:

- Обычно это впечатляет, но вы - видимо, из другой культурной среды... Ребята, если хотите честно, то я сам не знаю. У нас нет никакой дружной семьи, о которой толковала Эмбер. Да, вместе мы можем делать удивительные вещи, но страх перед этим ублюдком Бауманом так велик, что все мы прячемся по норам, а храбримся - только через интернет. И физическое бессмертие - это тоже ужасный соблазн, с которым трудно бороться. Зачем торопиться с великим, если впереди - целая вечность? Зачем переживать за печень, если завтра можно сделать себе новую? - с этими словами Жиль кивнул на бутылку пива, которую держал в руках и которую допил одним глотком. - Ладно, выметайтесь, а то грустные мысли от ваших вопросов в голову лезут!

Скаут шутливо замахал на них руками. Лин и Клим вскочили и довольно быстро оказались за дверью. Потом как будто наперегонки сбежали по лестнице. Когда они очутились на улице, Клим как будто наткнулся на невидимую преграду - остановился и даже присел на корточки. Его неожиданно оставили силы. Девочка встревожено наклонилась и попыталась заглянуть ему в лицо.

- Лин Вонг! - загрохотало у них над головами. - Мадмуазель, не пора ли вам быть в своей кровати?

Лин подпрыгнула от страха, а Клим только сумел поднять голову - на фоне светящегося окна маячил силуэт старшего воспитателя Клопэна. Клим узнал его по спортивным штанам с лампасами и громовому голосу. Клопэн тем временем продолжал грохотать:

- А это с вами, кажется, - мсье Веселков из восьмого корпуса? Известно ли вам, господа, что после отбоя прогулки, особенно с лицами противоположного пола, уставом лагеря категорически запрещены?

Лин прошептала извинения и нырнула в темноту. Клим тяжело поднялся и поплёлся к себе - воспитатель возвышался всю дорогу по правую руку и непрерывно читал нотации со ссылкой на устав лагеря. Слова грохочущими камнями падали на голову и ещё больше клонили Клима к земле. Пару раз он запинался и чуть было не падал на траву. Мучение закончилось, как только Клим переступил порог своего корпуса. Теперь он точно знал, кто станет его объектом для метаморфозы - воспитатель Клопэн, - ведь трудно найти более непохожего на него самого человека. И, в конце концов, скаут Жиль рекомендовал тренироваться на контрасте.

Со следующего дня Клим вместе с Лин установил наблюдение за воспитателем. Тот оказался более внимательным объектом, чем румынская девочка, и пару раз грозно хмурился, обнаружив за собой слежку. Однажды Климу пришлось с ним объясняться - наплести, что это нужно для занятий, для этюда по Софоклу, где нужно изображать грозного воина, а никого более грозного ему ещё не приходилось встречать. Клопэн смягчился, но, кажется, не до конца поверил таким объяснениям.

А ещё Клим снова обнаружил в себе барьеры - после почти двух недель полной свободы. Ведь теперь ему следовало быть осторожным со своим вдохновением, чтобы не поменять в запале свой облик прямо на сцене. И термин "переигрывать" для него теперь перестал быть пустым. В пьесах много чего было "слишком" - ведь именно это нравится публике. С другой стороны, донести сильные эмоции можно на полутонах, почти шёпотом, и это работало намного эффективней. По-настоящему ошарашить зрителя можно, только когда он сам срастётся с героем. Куратор Эльза как-то сказала, что игра у Клима вдруг стала взрослой и зрелой. Постепенно он становился звездой лагеря - даже на репетициях с его участием приходило много зрителей. Клима тяготило такое внимание - будто он использовал запрещённый приём, будто только таинственные изменения в ДНК, которые сотворили его великие предки, дали ему несправедливое преимущество перед остальными юными актёрами, а сам он - не причём. Да и тренироваться в метаморфозах при таком внимании становилось опасным.

Клим даже испытал что-то вроде ностальгии по своей прежней серости - к нему стали слишком часто обращаться незнакомые люди за советом - как лучше сыграть. Он же и сам не знал ответа, не знал, как у него самого получается. Ведь что-то пока неосязаемое и неведомое вырывалось у него из нутра и вело за собой в каждой его роли. Когда Клим в ответ на просьбы пожимал плечами и честно признавался, что не знает никаких особенных секретов, на него обижались - даже когда из вежливости не показывали виду. Со стороны казалось, будто он чего-то скрывает. А однажды один из местных - французский верзила из соседнего корпуса - подошёл якобы поздравить с удачным этюдом и пребольно ударил его под дых. Ударил профессионально и незаметно - когда Клим скрючился, к нему бросились сразу два воспитателя, уверенные, что у мальчика прихватил живот и срочно нужен врач. Верзила невозмутимо ушёл и даже не обернулся.

Клим не был даже толком знаком с верзилой - лишь пару раз они оказывались рядом на занятиях. Однажды, несколько дней назад куратор Эльза поставила тому в пример игру Клима - этот эпизод вспомнился позднее, когда Клим рассказывал Лин об этом странном ударе исподтишка. Она только горько усмехнулась:

- Зависть, самая обычная зависть! Девочки из нашего двора, когда узнали, что я поеду во Францию, перестали со мной разговаривать, а однажды я час не могла выйти из дома, потому что входную дверь приперли камнями снаружи. Это сделали они - мои бывшие подруги. Ведь им казалось, что я зазналась и меня нужно за это наказать. Люди всегда ищут в более удачливых собратьях скрытые пороки - им горько испытывать, что кто-то в чём-то их обходит. У тебя, правда, здорово получается на сцене, а некоторых, особенно "звёздных" это может бесить.

- Причинив мне боль, он тем самым унял свою зависть?

- Именно так, - Лин снова горько усмехнулась. - Скажи ещё спасибо, а то Каин с Авелем ещё хуже обошёлся...

Лин в своём Вьетнаме училась в католической школе - именно поэтому она освоила французский и смогла попасть в лагерь. Её серьёзная набожность и любовь к цитатам из Библии порой пугала Клима - раньше у него не было столь религиозных знакомых. Зарядили дожди, и Клим всё откладывал своё обращение в старшего воспитателя Клопэна - в парке теперь не посидишь на лавочке. Один раз он зашёл за Лин, чтобы вместе пойти на ужин, и обнаружил её в корпусе совсем одну - все соседки были уже в столовой. Девочка задержала его на пороге и сказала:

- Осталась всего неделя, а ты ещё не испытал метаморфозы. Эти дожди, кажется, уже никогда не закончатся. В моём корпусе полчаса точно никого не будет, так что решайся - здесь и сейчас или, не понятно, когда. Вчера же у нас получилось...

Действительно, вчера они на том же самом месте совершенно спонтанно повторили превращение Лин в румынскую девочку Габриэллу. Клим сидел на скамейке у входа, Лин села рядом переобувать обувь, а в корпусе так же, как сегодня, никого не осталось. Они обменялись взглядами и поняли друг друга без слов - Клим вывел фотографию Габриэллы на экран телефона и взял Лин за руки. На этот раз всё прошло неожиданно успешно: и быстро (хватило пары минут, как обещал скаут Жиль), и главное - очень близко к оригиналу. Лин сбегала к зеркалу и восторженно завопила. Потом быстро сбегала к тумбочке за собственной фотографией и также за пару минут вернула свой обычный облик. Всё прошло стремительно и так успешно, что они не решились обсуждать этот эпизод, будто боялись сглазить. Теперь Лин не удержалась:

- Сначала нужно перебрать про себя все значимые детали, но потом обязательно представить весь образ целиком. Отбросить мелочи, отбросить частности и оценки - ничего не должно рваться, уходить на первый или второй план - только целиком...

Клим взглянул на воодушевленное лицо Лин и запер входную дверь. Они погасили весь свет, обойдя корпус по периметру - оставили только лампочку над входом. Потом сели на ту же самую скамейку. Клим вывел на экран телефона фото старшего воспитателя Клопэна и поймал руки Лин. Затем стал представлять свой объект: вначале по деталям - мясистое, вечно нахмуренное лицо; выцветшие глаза - неподвижные, но мигающие чаще обычного; размашистые движения рук... Потом представил всего Клопэна - громадой в вечных спортивных штанах, громогласного и строгого.

- Получается, - услышал Клим шёпот девочки.

Он округлил гортань и принялся втискиваться в образ, зыбкой тенью висевший перед глазами. Что-то погладило его по щекам и как будто щёлкнуло в затылке, сошлись швы, и молния застегнулась вдоль позвоночника - мыслеформа прочно окутала его со всех сторон. Совершенно простые и понятные ощущения - действительно, точно так же, как одеть новую одежду.

- С ума сойти! - снова не выдержала Лин. - Вроде, я тебе больше не нужна... Только с размером что-то не так.

Клим вскочил к зеркалу и убедился, что оттуда на него с недовольным лицом взирает воспитатель Клопэн. Только вот ростом он - всего на полголовы выше миниатюрной Лин.

- Чёрт! Опять Жиль чего-то недоговорил... - успел буркнуть Клим голосом Клопэна, как тут в дверь яростно застучали, и тот же самый голос загрохотал, но уже снаружи:

- Немедленно откройте! Мадмуазель Вонг, я видел, как мсье Веселков заходил к вам! Открывайте!

- Чёрт! Чёрт! Чёрт! - Клим уже не мог остановиться и шепотом продолжал чертыхаться.

Лин схватила его за руку:

- Где твоя фотография?

Клим бешено пытался хотя бы ввести в телефон пароль, но руки не слушались. Внезапно в замке звякнул ключ, и дверь тут же открылась. На пороге появился живот воспитателя Клопэна, обтянутый в блестящий дождевик, и грянул его голос:

- Кто это тут?

Клим втянул голову в плечи и обернулся. Глазами он встретился с остекленевшим взглядом Клопэна. Тот буквально остолбенел с вытянутой вперед рукой. Первой пришла в себя Лин - она пискнула:

- Я не одета, подождите! - и, навалившись на дверь всем своим худеньким телом, умудрилась её захлопнуть. Потом яростно зашептала Климу: - В окно! Лезь в окно, встретимся на нашем месте в парке.

Клим бросился в другой конец корпуса. Защёлка на оконной раме не слушалась, но он успел выскользнуть под дождь раньше, чем снова распахнулась дверь корпуса. Клим только успел услышать голос Лин за спиной:

- Извините, я заснула... Никого здесь нет... Вам показалось...

Клим упал на руки в густую траву, пропитавшуюся за три дня дождём. Его одежда тут же облепила кожу мокрым холодом. Поднявшись, он увидел двух девочек под зонтиками, которые взирали на него с явным любопытством. Клим не нашёлся, как только рявкнуть голосом Клопэна:

- Что встали?! Почему не на ужине?!

Девочки послушно засеменили прочь, хотя их прогнала уменьшенная один к двум копия старшего воспитателя, позорно выпавшая из окна женского корпуса. "Какие же эти дети доверчивые!" - подумал Клим, забыв на миг, что и сам - пока ещё ребёнок. Он спрятался от дождя и фонарей под деревом и ослабил ремень на брюках - комплектацией Клопэн, несмотря на спортивный штаны, был далеко не спортивной. В остальном одежда сидела, как на обычном Климе, даже ботинки не жали.

- Ну, а что я себе вообще думал? - вслух произнёс он. - Откуда во мне вдруг возьмётся ещё пятьдесят лишних килограмм? Закон сохранения массы тела оборотня - так это, видимо, называется.

Клим увидел: Лин под зонтиком выходит на улицу. Рядом с ней старший воспитатель Клопэн в огромном дождевике с капюшоном по обыкновению не размахивал руками, а стоял с понурой головой - видимо, ещё приходил в чувства от неожиданной встречи с самим собой. Когда они разошлись в разные стороны, Клим перебежками кинулся за девочкой. Ужин закончился, и обитатели лагеря высыпали на улицу. Приходилось оббегать людей на своей пути, но один раз Клим не выдержал и громким криком разогнал большую компанию, перекрывшую путь. Дети, как и ожидалось, послушно расступились, но так и не поняли, откуда доносился голос воспитателя. А тем временем по тропинке мимо них пробежал закрывающий руками лицо мальчишка.

Внезапно Клим налетел на кого-то, с чьего плаща на его голову хлынула целая волна холодных брызг. Тёмная фигура возникла из-за угла бесшумно, поэтому среагировать на неё оказалось невозможно. Клим непроизвольно поднял лицо и снова встретился глазами со старшим воспитателем Клопэном - причудливым образом траектории их движения по лагерю вновь пересеклись. Челюсть у Клопэна со слышным клацанием отвисла, на его кустистых бровях угрожающе замерли крупные капли дождя. Глаза старшего воспитателя расфокусировались, словно он смотрел сквозь Клима. Клопэн стоял неподвижно и молчал - больше всего в данную минуту он был похож на новое сюрреалистичное изваяние местных студентов. Это неожиданное молчание больше всего испугало Клима - тот понял, что ещё немного - и Клопэну придётся вызывать "неотложку". Клим сделал шаг в сторону - его никто не удерживал. И только после этого рванул в ближайшие кусты.

Нагнать Лин ему удалось только перед самым парком. Клим ухватился закоченевшей рукой за руку девочки и уставился в экран телефона, который Лин принесла с собой. Они замерли под зонтиком и довольно долго так стояли. Вокруг Клима бушевало море стихии, оно вымочило его тело насквозь, било дрожью и мешало сосредоточиться. А ещё было жалко Лин - дождь немилосердно хлестал её по ногам, а с его головы холодная вода текла прямо на её лицо. Но та стойко терпела, пока обратная метаморфоза не завершилась. Как только Клим это понял, то сразу скомандовал: "Бежим!". Бежать в своём обычном облике было намного проще. В корпусе он залез под тёплый душ и простоял там двадцать минут. Перед сном Клим позвонил девочке и выяснил, что та примерно так же согревалась. Успокоившись, он заснул, совсем забыв, что так и не поужинал.

Глава 4 "Животное"

На следующее утро вышло солнце. Дождливое вчера и метаморфоза с Клопэном казались теперь дурным сном. На Клима то и дело накатывали похожие на тошноту воспоминания - настолько неудобным и болезненным было тело старшего воспитателя. И прошлым вечером в душе он не столько грелся, сколько смывал густую слизь, которой казалась совсем недолго ношенная чужая плоть.

А потом началась суета по поводу исчезновения Роже. Это был мальчик, который утверждал, что ему уже пятнадцать, хотя выглядел он лет на двенадцать. Один из немногих коренных французов в лагере, он, тем не менее, говорил на каком-то невнятном северном диалекте, который мало кто понимал. Видимо, в северной глуши его актерские способности кого-то впечатлили, поэтому сюда он приехал играть только главные роли. Клим находил у него комедийный талант, но сам Роже считал себя призванным трагиком. Он очень не любил критику, был резок со всеми, поэтому друзей за время пребывания в лагере не завёл. В то самое утро он пропал - никто из обитателей корпуса не слышал, как он собрался и ушёл. Клим - тем более, ведь после метаморфозы в воспитателя Клопэна он спал беспробудно. Занятия в тот день пошли кувырком - директор лагеря сильно разнервничался и отправил на поиски беглеца всех воспитателей и преподавателей-мужчин.

Клим, пользуясь неожиданным бездельем и вернувшейся хорошей погодой, вытащил Лин в парк тренироваться. И, хотя он сам всё ещё чувствовал брезгливость от вчерашней метаморфозы, да и девочка оказалась слегка простуженной, им удались несколько удачных превращений. Расстраивало только одно: поодиночке у них не получалось ничего:

- Так: брови разошлись на четыре миллиметра, - их шутливые комментарии в стиле скаута Жиля означали, что метаморфоза на самом деле не наблюдается совершенно.

- Слушай, вчера Клопэн, когда я всё-таки впустила его в наш корпус, был просто паинькой - вежливый такой. - Лин, кажется, в десятый раз пересказывала это Климу, но каждый раз сконфуженно смеялась. - А ещё долго рассматривал себя в зеркале, пока я надевала плащ и сапоги. Как думаешь, что он решил, когда встретил тебя потом, ещё раз? Что совсем спятил, да?

- Наверное, что нельзя нажираться виски до отбоя, - для Клима этот эпизод был уже в прошлом. В какой-то момент фантазия у него разыгралась, и он решил превратиться в Габриэллу - ту самую румынскую девочку, которая была первым неудачным опытом Лин. Когда это удалось, Клим первым делом принялся ощупывать себя. Как только он начал расстёгивать пуговицы на растянувшейся на груди рубашке, Лин сделала круглые глаза и завопила:

- Не смей!

Клим вскочил и убежал от неё за деревья. Вернулся он оттуда минут через десять, красный и с горящими глазами, на ходу застёгивая ремень на штанах. Лин с обречённым отчаянием наблюдала за ним, а потом каким-то чужим голосом произнесла:

- Вот за это тебя точно Бог накажет.

- Что такого?

- Конечно, накажет - это всё равно, что подглядывать за другим человеком. Нет, ещё хуже - щупать спящего или беспомощного...

- Лин, с твоей Габриэллой ничего плохого не случилось. Формально я осмотрел своё тело, а вот её драгоценное - осталось при ней, в полной неприкосновенности. И говоришь ты сейчас со мной, Климом, а не со своей румынской подружкой. Хотя выгляжу я по-другому...

Лин задумалась и уже неуверенно отвечала:

- Я понимаю, что это - ты, Клим, но почему мне кажется грехом, когда ты находишься в теле девушки?

- Потому что ты привыкла ставить знак равенства между человеком и его телом, а у нас, оборотней, очутиться в чужом теле - всё равно, что маскарад. Ты же не будешь осуждать кого-то, кто сшил и надел похожую на твою одежду? А метаморфоза - и есть переодевание, хотя мы с тобой ещё не понимаем, как нам это удаётся, как мы нащупываем эти самые мыслеформы. И что это вообще такое - мыслеформа?

- Я думаю, тут всё правильно, всё как раз встало на свои места: внешность человека определяет воля Всевышнего, а не какие-то подозрительные гены и хромосомы. На самом деле они, эти гены, сами подчиняются мыслеформам. А мыслеформы не могли взяться ниоткуда - их только Бог и мог создать - по своему облику и подобию...

- У тебя сегодня просто религиозный приступ! Но, посмотри, как все-таки чудно: я - и в теле совершенно другого человека! Руки - другие, кожа - другая, даже запах - другой! Это же волшебство, не иначе! Мы с тобой, на самом деле, особенные. Просто нет слов...

Клим, действительно, задыхался от переполнявших его чувств. Кажется, он впервые в полной мере ощутил свой необычный дар. И теперь ему хотелось непрерывно ощупывать, осматривать, обнюхивать творение своего собственного воображения. С гордостью взирал он в зеркальце на ухмыляющееся девичье лицо, будто только что собственноручно изваял его. Если бы не было сейчас рядом строгой в своем религиозном негодовании Лин, он бы точно скинул с себя всю одежду и принялся бы скакать по лугу, как сумасшедший. Но под ее взглядом Клим изобразил благоразумие - насколько мог в эту минуту, - и нехотя принялся за возвращение своей обычной внешности.

По дороге в лагерь они с Лин спорили, в кого бы им ещё превратиться.

- Давай в Роже - вот смеху будет, - предлагал Клим.

- Как тебе, друг Роже, удалось так вырасти за время твоего побега? - шутливо отвечала Лин - она уже отбросила свою строгость.

- Понял! Я хочу превратиться в животное, - сам неожиданно для себя произнёс Клим и замер, будто во что-то вслушиваясь. Лин развернулась и испуганно взглянула ему в лицо - снова шутит? Но тот уверенно продолжал. - Такой опыт должен быть толчком, выходом из замкнутого круга, ведь не может же бесконечно продолжаться: вдвоём уже умеем, а поодиночке - никак.

- Мы ничего не знаем о метаморфозах в животных, - осторожно, как обычно, возразила Лин. - Это может быть опасно. Надо сначала расспросить Жиля.

- Жиль нас видеть не хочет! Думаю, опять скажет: записывайтесь на наши лондонские курсы и ничего руками не трогайте! Так ты поможешь мне или нет?

Лин неопределенно передёрнула плечами - видно, что ей не нравилась затея, но сил сопротивляться у неё тоже не хватало.

- Давай в дельфина, - Клим всё больше распалялся. - Мне всегда нравились дельфины, мне даже снилось когда-то, что я плаваю вместе с ними, как один из них. Вон у нас и озеро есть!

- Может, в собаку или ослика? - Лин в тихом отчаянии пыталась избежать наиболее страшного, как ей казалось, варианта. - Вдруг ты захлебнёшься или кто увидит.

- Значит, встречаемся у мостков после ужина! - скомандовал Клим и снова энергично зашагал в лагерь, схватив девочку за руку - ей пришлось семенить за ним.

В столовой на обеде объявили, что Роже видели в ближайшей деревне, когда тот с рюкзаком на плечах садился в автобус. Взрослые от этой новости заметно повеселели, семинары были возобновлены. На танцах мадмуазель Одри опять тасовала партнёров - в какой-то момент в паре с Климом оказалась крупная девушка из Польши. Её звали Агнешка, она была выше него и килограмм на десять тяжелей. Отец у неё был известный кинорежиссер, который однажды проводил в лагере семинар. Агнешка пару раз мелькала в его картинах, но снималась уже довольно давно, когда её габариты ещё не сильно выбивались из нормы. Теперь она активно снижала вес - Клим натыкался на неё в парке, когда она, потная, в толстом спортивном костюме, который почему-то оглушительно шуршал, топала по дорожке. Вести такую девушку в вальсе оказалось непростой задачей - она, как бегущий носорог, не могла по чужой воле сменить траекторию своего движения. Поэтому Клим просто смирился и терпеливо ждал другого партнёра. Но мадмуазель Одри в своём привычном стиле внезапно завопила:

- Раз-два-три! Девушки - вы ангелы! Раз-два-три! Вы легки и воздушны!

Клим взглянул на свою пыхтящую партнёршу и не смог сдержать смех - он даже опустил руки и затрясся в приступе хохота. Внезапно у него в глазах потемнело. Когда он их снова открыл, то увидел склонившуюся над ним мадмуазель Одри. Потом осознал, что лежит на полу. Вокруг них столпились ученики, продолжала громко играть музыка. Клим сел, и отлившая от головы кровь вдруг резко запульсировала болью в подбородке.

- Что случилось?! - мадмуазель Одри кричала ему в лицо, перекрикивая музыку и делая круглые глаза. Клим пощупал подбородок, потом увидел хмурую Агнешку и всё понял - ему опять досталось! В этом лагере его бьют уже второй раз - больше, чем за последние пять лет в Москве. Он замотал головой и тоже почему-то закричал:

- Ничего! Душно! - и попытался встать.

Один из мальчишек бросился ему помогать. С другой стороны его тянула мадмуазель Одри. Когда навязчивая мелодия вальса осталась за дверью, Клим снова ощупал челюсть - боль появлялась только при сильном надавливании. Глупая ситуация в квадрате - неразумно было смеяться над габаритами Агнешки, но и драчливая девчонка - тоже детский сад какой-то!

- Я видел, как она тебя ударила! - Клим внезапно заметил, что парнишка, который помогал ему подняться, всё ещё рядом. - Ты правильно, что не пожаловался, а то бы её из лагеря выгнали...

Клим понимающе закивал, но мальчишка продолжил:

- Надо её самим проучить - нечего руки распускать!

Действительность стремительно ускользала от Клима - теперь ему самому предлагают драться, причём с девчонкой! Объем рукоприкладства на французской земле начинал превышать все разумные пределы. Неужели обратная сторона здешней свободы - это примитивное решение любых конфликтов кулаками? Клим покачал головой и, не обращая внимания на злобные подначки мальчишки ("что, забоялся?"), поднялся навстречу людскому потоку, который показался в дверях танцевального зала.

- Агнешка! - он догнал польку, которая пыталась проскользнуть мимо. - Разговор есть!

Девушка остановилась, но даже не взглянула на Клима. А тот вдруг почувствовал прилив вдохновения - взял Агнешку за локоть и повлёк в сторону парка. Та неожиданно послушно следовала за ним, что трудно было представить после её носорожьего вальсирования.

- Во-первых, я хочу извиниться за свой неуместный смех, - заявил Клим, как только они остались одни. - А, во-вторых, чтобы ты не считала, что я испугался твоих оплеух, хочу сообщить тебе одну вещь... Ты, конечно, можешь снова начать драться, но мне уже не привыкать... Так вот: Агнешка! Ты - крупная девушка!.. Подожди, дослушай! Крупная! Но у тебя красивое лицо! И в тебе есть харизма! Поэтому нельзя стыдиться своих размеров!

Клим видел, как наливается кровью лицо девушки, как широко раздуваются её ноздри, но он торопился проговорить всё, что хотел, пока Агнешка его окончательно не прибьёт:

- Ты можешь добиться успеха в своём амплуа! Оглушительного успеха! Ты сможешь удивлять, восхищать и (не надо бояться!) смешить зрителя - именно контрастом между своей внешностью и актёрской игрой. Если же, наоборот, ты будешь себя обманывать и на полном серьёзе изображать Дюймовочку (с твоими-то габаритами!), это будет ужасно! Пойми, даже не смешно, а именно ужасно - стыдно и нелепо. Но... если добавить сюда каплю самоиронии, почему бы и нет? Сразу становится интересно, даже гениально! Агнешка, мы должны полюбить себя, своё тело таким, каким оно нам досталось. Это же - наш актёрский инструмент, так не нужно обманываться или стесняться его! Есть множество известных женщин-артистов, которые совсем не похожи на худосочных манекенщиц. Будь собой, будь большой, будь великой!

Клим во время своей пламенной речи совсем забыл, что в его, оборотня, устах слова о любви к своему телу становятся лживыми и двуличными. Но на Агнешку эти слова явно подействовали - вместо мгновенье назад закипающей злости из неё вдруг вырвались слёзы. Она стояла напротив Клима и, не скрываясь, рыдала. Он подошёл к ней и несколько раз неуклюже погладил по плечу. Не дожидаясь, пока Агнешка прекратить рыдать, он развернулся и быстро, как будто за ним гнались, пошёл по дорожке в лагерь. Шёпотом Клим повторял:

- Переиграл, блин, бездарно переиграл!

С одной стороны, ему нравилось, как он разобрался с щекотливой ситуацией. Но при этом он ещё и жутко стыдился - того, что всё это вроде как сыграл - не на сцене, а манипулируя чувствами закомплексованной девушки. Скаут Жиль что-то плёл насчёт превосходства их расы, но Клим не принимал этой болтовни всерьёз, а тут вдруг сам совершенно цинично изобразил эдакое ходячее откровение. Но и упиваться презрением к себе тоже не стоит - лучше переключиться на что-то более позитивное: например, на запланированную метаморфозу в дельфина.

До ужина оставалось совсем мало времени, вай-фай в учебном корпусе работал медленно, так что Клим жутко разнервничался, пока скачивал из интернета ролики с дельфинами. Ужин он проглотил, почти не жуя, и сразу понёсся к озеру. Лин пришла чуть позже и обнаружила Клима за просмотром видео - он сидел на мостках и болтал голыми ногами в воде. Хотя окрестности озера считались местом вечернего променада, у мостков всегда было безлюдно. Когда-то здесь располагалась маленькая пристань, но лодки убрали в старый рассохшийся сарай, а берег заболотился и зарос камышом. Над зарослями тучами роились комары, и пахло гнилой тиной - понятно, что гуляющие обходили здешние места стороной.

Увидев девочку, Клим сбросил рубашку с джинсами и полез в воду. Забредя по грудь, он подошёл к мосткам и снял под водой трусы - их он положил в приготовленный пакет. Затем придвинул одним пальцем телефон с дельфином на экране к краю и протянул Лин руки. Девочка понуро подошла и, став на колени, взялась за них своими руками.

Довольно долго ничего не происходило. Клим даже поинтересовался шёпотом:

- Ты как: помогаешь или нет?

- Изо всех сил, - так же шёпотом ответила Лин и сжала его кисти. В тот же момент голова Клима очень заметно стала удлиняться. Если обычные метаморфозы - в другого человека - происходили почти незаметно для глаз, то тут изменения были явными и пугающими. У Лин непроизвольно открылся рот, и она громко выдохнула, как будто застонала. Клима уже было не узнать: голова срослась с плечами, из неё выпирал острый блестящий нос - ещё не совсем дельфиний, но уже совершенно не человечий. Странное существо отпустило руки девочки, поскольку его собственные руки стали уменьшаться. Лин села на мостки и судорожно вцепилась в шершавые доски, будто боялась упасть. Ей хотелось закрыть глаза, но охвативший ужас не давал это сделать - она, не мигая, смотрела на уродца, который вдруг погрузился в воду с головой.

- Клим! - крикнула девочка, но крик застрял в её горле, и она начала задыхаться. Вода под мостками забурлила, и раздалось шумное пыхтение. Сначала появилась волна, изогнувшая тяжёлую гладь озера, а вслед за ней выплыл вполне себе дельфин, только совсем небольшой. Солнце садилось в деревья позади Лин, на воде лежала мозаика из тени и багровых отблесков. Дельфин медленно плыл большим полукругом, почти не погружаясь, и солнечные блики играли на его гладкой серой коже. Он снова подплыл к мосткам и проскрипел - Лин поняла: Клим хотел сказать ей что-то, но уже не мог. Дельфин помотал головой, развернулся и осторожно нырнул. Вынырнув метрах в трёх, он выждал и снова нырнул. А Лин обнаружила, что страх уже прошёл - она совершенно спокойно наблюдала, как Клим - именно он, а не пугающий урод, виденный ею во время метаморфозы, - учится плавать. Эта учёба довольно быстро продвигалась: не прошло и десяти минут, как дельфин принялся выпрыгивать и довольно шумно плюхаться обратно в воду. Когда на другом конце озера раздался удивлённый возглас, Лин вскочила и замахала руками:

- Перестань! Спрячься немедленно, - шёпотом закричала она. Дельфин ещё пару раз выпрыгнул, пока заметил сигналящую ему с мостков девочку. Он подплыл и снова заскрипел, но быстро оборвал себя, замотал головой и запыхтел. Смеётся, решила Лин. Она подняла телефон Клима и нашла его собственное фото.

- Надо возвращаться! - почему-то по слогам произнесла она. Дельфин закивал головой и подплыл к самым мосткам. Уже стемнело, и экран телефона, который девочка держала в руках, ярко освещал блестящую носатую морду. Прошло пять минут, потом ещё пять. Рука у Лин давно затекла, но дельфин всё также пыхтел под мостками. Потом он нырнул, вынырнул, заскрипел и стал бросаться из стороны в сторону.

- Не бесись, пожалуйста! - Лин приложила руки к груди. - Отдохни немного, сейчас ещё попробуем. Я помогу!

Когда из четвёртой попытки ничего не получилось, Клим печально заскрипел, а Лин ответила:

- Понятно - пошла искать Жиля...

Скаут, по обыкновению сидевший в баре, после рассказа Лин разразился долгим ругательством, смысл которого девочка не поняла. Она так испугалась, потому что решила, что Жиль не поможет вернуться Климу, что ухватила того за руки и затараторила:

- Ну, пожалуйста, Жиль, дорогой, помоги, пожалуйста, что же делать!

Скаут вырвался и строго отчеканил:

- Имею полное право не помогать! Чем вы только думали: метаморфоза в животное - без наставника? Пусть теперь плавает до посинения!

- Ему же домой ехать надо. А зимой на озере - лёд!

- Лёд? Что вы такое говорите, мадмуазель? Знайте же: вы - самые сумасбродные новички, которых я только видел за последние пятьдесят лет! И ещё: трое суток в шкуре животного и всё - больше не вернуться! Никто не возвращался. Так что я вам помогу, вынужден помочь - из нашей с вами родовой солидарности. Но внести этот факт в ваше досье - моя прямая обязанность, так что не удивляйтесь, если потом возникнут непредвиденные проблемы.

Скаут решительно зашагал к озеру, Лин побежала за ним. Жиль громко чертыхался, пока в темноте пробирался к мосткам - в густой траве прятались детали от лодок, ящики и даже ржавые рельсы. Скаут закурил, но зажигалку не убрал - он то и дело вспыхивал ею, чтобы рассмотреть, куда поставить ногу.

На берегу металось несколько огоньков от мобильных телефонов. Лин, увидев их, остановилась, как вкопанная, но Жиль подтолкнул её сзади. Через пару мгновений она услышал над головой женский голос, который заставил её сердце сжаться:

- Почему вы до сих пор не в своём корпусе?

Огоньки замерли - стало видно трёх мальчишек, которые вытянулись по стойке "смирно" прямо на мостках.

- Я понятно спрашиваю: почему вы в этом месте после отбоя? - тщательно проговаривая каждое слово, повторил женский голос, и Лин нашла в себе силы повернуть голову. С той стороны, где должен был стоять скаут, возвышалась воспитатель Лаура - её нетрудно было узнать даже в темноте по высокой худой фигуре и большой кучерявой копне волос на голове. Её длинный нос осветился огоньком вспыхнувшей сигареты. И только тут Лин поняла, что это - не Лаура: та вовсе не курила, и на ней не могла болтаться растянутая майка оператора Жиля. Но мальчишки на берегу здорово испугались, ведь Лаура славилась беспощадным отношением к нарушителям дисциплины - несколько излишне самоуверенных ребят уже были отчислена при её непосредственном участии.

- Там какая-то штука в озере... плавает... - заикаясь, выдавил один из ребят.

- А ты не должен ли уже плавать в своей постели? - рявкнула в ответ Лаура. - А ну - быстро отсюда!

Мальчишки разом, как будто ждали сигнала, бросились наутёк. Было слышно, как они то и дело падали и натыкались на ящики и старые буйки, прячущиеся в траве. Когда Жиль затянулся сигаретой в очередной раз, он уже вернул свою прежнюю внешность. Лин осторожно заметила:

- Лаура не курит - это всем известно...

- Деточка, многое из того, что всем известно, на самом деле - неправда, - Жиль самодовольно крякнул и пошел по мосткам вдоль воды.

- Клим, это мы, - тихо позвала Лин.

Раздался всплеск. Скаут повернулся в его сторону и осветил телефоном воду. Потом снова крякнул, увидев Клима:

- Чёрт, действительно - дельфин. Малец, ты делаешь успехи. Так, а теперь, мадмуазель, берите его под плавник с правой стороны - будем вытаскивать. Слышишь, парень, вытаскивать тебя будем!

Кожа на боках дельфина выскальзывала из рук - вытащить его на мостки удалось, только когда он сам выпрыгнул из воды. Тяжело обрушившись на доски, Клим замер.

- Так, мадмуазель, ложитесь здесь и обеспечьте максимальный контакт своего тела с телом нашего пациента, а я лягу с другой стороны. Держите фотографию перед его мордой. Раз-два-три - начали! Все нащупали мыслеформу? Надеваем!

Когда Лин поняла, что прижимается уже к человеческому телу, она торопливо вскочила, хотя темнота надёжно скрывала наготу Клима. Тот лежал ничком и слушал чертыхания Жиля, который был недоволен тем, что намок.

- Теперь хоть в морских драконов превращайтесь, но ко мне больше не бегите! - скаут закурил и сел на мостки, свесив вниз ноги. - Вы - самые придурочные оборотни, которые мне только встречались. Вы где образ этого дельфина откопали? Ты, парень, в курсе, что здорово рисковал? Очень советую без дальнейшего инструктажа в животных больше не играть! А если бы он мёртвым оказался? Использовать мыслеформу мёртвых можно только пару минут - от силы, а потом - кирдык и всё! А век животных - ой, как недолог...

- Но ведь и человек, чью мыслеформу ты взял, тоже может умереть... - вызывающе ответил Клим.

- Может! Я же говорю: есть пара минут, чтобы сменить мыслеформу. Когда ваш прототип внезапно погибает, не дай вам Бог спать или беспомощно плавать в озере. В нормальном состоянии вы сразу поймёте, что пора - пора сматываться. У меня в последнюю войну рука полдня отламывалась, когда прототип под бомбежку попал. Мыслеформа - она, конечно, сильно инертная штука, но всё равно трупных пятен не советую дожидаться.

Лин тихо ойкнула, а Жиль вскочил на ноги и ушёл, не попрощавшись. Ещё какое-то время огонь от его зажигалки метался по берегу, а затем пропал.

- Вот твоя одежда, - Лин пододвинула пакет в сторону всё ещё лежащего ничком Клима. Тот встал и быстро оделся, потом нащупал руку девочки и, подойдя к ней почти вплотную, произнёс:

- Это - самое потрясающее, что я только испытывал в жизни. Не с чем даже сравнить! Ты представить себе не можешь, что такое энергия животного, каково это - находиться в теле... идеального пловца. Чистый восторг! Полное физическое совершенство!

- Жиль сказал, что после трёх дней в теле животного никто не возвращался.

- И не мудрено! - Клим снова возбуждённо заговорил. - Я хотел вернуться и не хотел этого одновременно. Пока ты ходила за Жилем, я всё озеро переплыл раз двадцать. Это просто волшебные ощущения, когда летишь, только слегка напрягая пару мышц.

- Ладно-ладно. Давай отсюда выбираться, а то отбой - пятнадцать минут уже как, - Лин внезапно засуетилась. - Тут в темноте ноги поломать можно.

Клим с какой-то незнакомой уверенностью потянул девочку за собой. Он шёл молча, не останавливаясь и с ровной спиной, будто видел дорогу в темноте. Лин послушно следовала за ним, уже ничему не удивляясь - что с того, если он приобрёл в животном облике новый, неведомый навык? Но Клим всего лишь оставался под впечатлением случившейся метаморфозы. Она же с каждым шагом из живой реальности перемещалась в прошлое, в смытую и обманчивую память о себе. Когда они вышли к крайнему корпусу лагеря, недавнее плавание в озере стало напоминать Климу яркие цветные картинки, которые лучше пореже разглядывать, а то выгорят и сотрутся.

Глава 5 "Оревуар"

Следующее утро принесло целый букет новостей - Роже ни в каких автобусах не нашли, пять или семь человек видели вчера в озере динозавра, а оператор Жиль прислал записку: "Я уехал, и вы уезжайте - если про рыбу в озере напишут в газетах, сюда наведается известный вам немецкий поклонник. Мои записи почищены, но у Жан-Поля некоторые остались - лучше их тоже почистить". Клим показал записку на завтраке Лин - она побледнела так, что сквозь кожу под глазом проступила пульсирующая вена. Понятно, что скаут имел в виду маньяка Генриха Баумана, именем которого он успел напугать детей. Оставалось надеяться, что за два оставшихся дня их не вычислят из двух сотен обитателей лагеря. Есть ещё деревушка на том конце озера - там тоже не меньше сотни жителей. Клим уговорил себя не бояться, чему помогла суета перед финальными спектаклями. Опасность даже обострила чувства - Альцест из "Мизантропа" Мольера в его исполнении имел оглушительный успех - эта роль набрала больше всего звёзд на доске отзывов. А Клим при этом не чувствовал, что вообще играет. Его удивляло, что наболевшие мысли выходят из горла стихами, а кто-то аплодирует его горю. Кто эти люди в странных одеждах, что столпились и наблюдают за ним? Почему не оставят, наконец, его в покое?

После спектакля много знакомых и малознакомых лиц промелькнуло перед глазами Клима. Лин терпеливо ждала, пока последний из почитателей не закончит трясти ему руку. Вид у неё был ошеломлённый, но Клим не замечал этого - ему никак не удавалось выйти из роли. Они выбрались на улицу - там уже стояла ночь. В последний день в лагере разрешалось нарушать распорядок, поэтому на улице было много народа. На берегу озера плясало яркое пятно костра - оттуда доносилось бряцание гитары. Как в день приезда, удушливо пахло скошенным газоном, и стрекотали цикады. Лин сказала:

- Мы завтра уезжаем. И я решилась кое на что - поможешь? Прямо сейчас?

Клим непонимающе уставился на неё. Лин виновато улыбнулся и продолжила:

- Поможешь сделать пару метаморфоз? А то я потом жалеть буду, если сейчас не попробую.

Клим кивнул, и они отправились в парк - луна вполне сносно освещала тропинку. Под мышкой Лин держала свёрток. Когда деревья сомкнулись над их головами, парк стал напоминать дремучий лес. Но отстранённость Клима и энтузиазм Лин не разрешал им поддаться угрюмой атмосфере. Когда они вышли на свою поляну, луна снова ярко осветила окрестности, и от таинственности не осталось ни следа - серебрилась листва, внизу у самого основания холма весело искрился огромный прощальный костёр, смех и музыка со стороны лагеря казались слишком громкими. Лин усадила Клима на скамью, а сама со свёртком ушла за деревья. Вернулась она в какой-то накидке - куске белой ткани с вырезом для головы и прорезей для рук. Лин уселась напротив Клима и показала ему фото мальчика - вьетнамца на телефоне - того самого, с которым вместе ехали в лагерь из аэропорта. Оба смущённо улыбнулись - теперь стала понятна решительность Лин. Она на секунду зажмурилась, как перед прыжком в воду, и взялась за руки Клима.

Метаморфоза прошла, как обычно - минуты за две-три. Лин вопросительно взглянула на Клима - тот утвердительно кивнул в ответ. Тогда девочка вскочила и скрылась за деревьями. Вернулась она оттуда довольно быстро - странной походкой и смущённо улыбаясь.

- Всё, сестрёнка, теперь ты - настоящий оборотень, который не боится ничьих тел! - торжественно произнёс Клим.

- Пока ещё нет, - прошептала Лин и схватила телефон. Вернув своё прежнее обличие, она развернулась к луне, подняла лицо и откинулась, упершись руками в сиденье скамейки: - А ты сегодня грандиозно потрясающе играл - я даже всплакнула - честно! И поняла, что нам не надо бояться необычного, если это заложено в нашей природе. Мы ведь, действительно - другие, и для нас должны где-то существовать особые правила, которых мы пока не знаем. И в Библии для нас должны быть свои сноски и примечания, которых не видно обычным людям. Именно твоё сегодняшнее выступление убедило меня, что оборотни не могут быть - от дьявола. Поэтому я решилась. Я решилась на один безумный опыт - я тоже хочу обернуться животным...

- Ты уверена? Жиль же говорил...

- Помню! Помню, что он говорил - просто страх вдруг пропал. Я не уверена, найду ли когда-нибудь свой клан. Или что нам с тобой когда-нибудь посчастливиться снова повстречаться. Но луна сегодня - ... просто восхитительна!

Повисла пауза, которую Клим не решался нарушить. Потом он всё же осторожно спросил:

- Собачка хоть - точно живая?

- Да, съемка была на прошлой неделе - я проверяла...

Лин снов замерла, а Клим украдкой наблюдал за ней. Он понимал, что не считает девочку красивой и вряд ли хотел называть её "своей девчонкой", но за время их тренировок между ними возникла непонятная связь, которую трудно описать (родство? привязанность?), но которая из-за завтрашнего расставания вызывала теперь острый приступ жалости. Им обоим пришлось играть взаимную симпатию для того, чтобы быть вместе. Клим даже пару раз вступал в яростную перепалку с мальчишками, которые скептически отзывались о внешности Лин. Он кричал, что она - просто замечательная, и у них просто не хватает вкуса оценить утончённую красоту. Сейчас же, когда она повернула к луне своё лицо, когда медленно закрывала ресницы, будто старалась, чтобы с них не упало ни крошки лунного света, Клим не мог не признать, что сильно чувствует её, чувствует намного сильнее, чем кого-либо в этом мире, чувствует её нынешнюю одухотворённость, грусть и одновременно... радость. Ведь он тоже - необычное существо, существо из сказки, поэтому должен радоваться этому и не должен, не имеет права жить в страхе. Наконец, Лин собралась с силами и снова повернулась к нему:

- Снимешь с меня накидку после метаморфозы, а перед возвращением назад - наденешь снова!

- Но Жиль сказал, что при обратной метаморфозе нужен максимальный контакт с телом.

- Снимешь, если в накидке не получится, - со вздохом согласилась она.

Лин какое-то время смотрела по телефону видео с собакой породы колли, потом вывела фотографию и дала её рассмотреть Климу. Тот кивнул и взял Лин за руки. Когда началась метаморфоза, Клим непроизвольно вздрогнул, ведь лицо девочки изогнулось, словно в кривом зеркале, а из её кожи начали стремительно расти волосы. Лин испуганно распахнула глаза, но Клим нашёл в себе силы ободряюще улыбнуться и кивнуть - продолжаем, мол. Девочка судорожно вздохнула, начала было отстраняться, но потом взяла себя в руки. Её решимости хватило, чтобы не бросить опыт на полпути. Время тянулось мучительно долго, пока, наконец, крупная собака не замотала головой - она сама выбралась из накидки и спрыгнула со скамейки на землю. Лин посмотрела на Клима, а тот показал ей большой палец. Тогда собака засеменила в сторону, сделала большой прыжок и скрылась в траве. Какое-то время только шевелились волны по серебристой от лунного света поляне. Потом собака понеслась прыжками по кругу, и раздался её радостный визг. Она носилась, как заведённая, то забегая между деревьями, то возвращаясь к скамейке. Клим засмеялся - он вспомнил свой собственный восторг, когда плескался в озере в облике дельфина. Собака тем временем не останавливалась, а только увеличивала амплитуду своего бешеного бега. Когда она исчезла почти на пять минут, Клим начал беспокоиться, но тут она возникла из ниоткуда, держа в зубах бейсболку. Клим присвистнул:

- Да это же - кепка Роже! Точно - его! Где ты её нашла?

Собака взвизгнула и побежала вглубь парка - Клим бросился за ней. Они дошли до ограды, где не хватало одного железного прута - в этом месте Лин закрутилась юлой.

- Ты можешь взять след? Он туда вылез? - Клим показал зажатой в руке кепкой на дырку в ограде. Собака закивала головой и выпрыгнула за границу лагеря. Клим обернулся по сторонам и полез следом. По еле заметной тропинке они двинулись - их обступила со всех сторон высокая трава. Через какое-то время начались фермерские поля, и теперь они шли по бугристой, вспаханной почве. Потом упёрлись в стену деревьев - те плотно обступили ручей, вытекающий из озера - его журчание было отчетливо слышно в ночной тишине. Лин какое-то время бегала кругами, а потом уверенно двинулась между деревьями. Там царила уже полная темень. Климу пришлось держаться за ветки, ногами ощупывая землю перед каждым шагом. Внезапно ступать оказалось некуда - под ним разверзлась пропасть. Возможно, это просто была небольшая яма. Клим замер на краю и прислушался - лёгкое собачье повизгивание доносилось откуда-то справа, потом Лин подбежала к нему и прижалась к ногам. И тут снизу, из ямы, донёсся стон.

- Эй, Роже, это ты там? - крикнул Клим.

- Да, - после долгой паузы послышалось снизу.

- Я сейчас! Я сбегаю за помощью! Подожди, а то у меня даже фонарика нет!

И они побежали назад. Мучительно долго пришлось продираться сквозь траву, снова карабкаться на холм. К скамейке Клим добежал с выпрыгивающим из груди сердцем:

- Я должен немного остыть - подожди, - сказал он Лин, которая, хотя и дышала часто, высунув язык, но в остальном не выказывала никаких признаков усталости. Пока он отдыхал на скамейке, она даже сбегала вниз, к костру. Когда вернулась, Клим надел на неё накидку, просунул передние лапы в ткань. Они улеглись, обнявшись, на землю и положили между лицом Клима и мордой собаки телефон с фотографией Лин. Обратная метаморфоза, как и ожидалось, была долгой и тяжёлой - Клим чувствовал, как тело собаки то начинает трансформироваться, то вдруг рывком возвращается назад. Он начал предвосхищать эти рывки и крепче сжимал Лин, спешно надевая на неё в своих мыслях её родную мыслеформу. В какой-то момент рык вырвался из его горла, он начал качаться из стороны в сторону, задавая ритм их совместным усилиям. Наконец, в его живот упёрлась явно человеческая коленка, и только тогда он разжал объятия. Клим поправил сбившуюся накидку и отвернулся. Они с Лин оба тяжело дышали, а девочка, похоже, не могла приподняться.

- Роже..., он ранен - я чуяла запах... гнилого мяса, - она всё же с трудом поднялась и, пошатываясь, пошла переодеваться. Из-за деревьев донесся её голос: - Внизу, у костра есть воспитатели, спускайся - я тебя догоню.

Однако, ноги у Клима тоже шли плохо, поэтому им с Лин пришлось спускаться вдвоём, поддерживая друг друга. Старший воспитатель Клопэн с трагическим лицом выслушал, где они нашли Роже. Прикрыв глаза, он театрально набрал воздуха, чтобы разразиться своей обычной тирадой, но передумал, резко повернулся и скомандовал двум мужчинам-воспитателям:

- Сбегайте за верёвками и фонарями в лагерь!

Клим рухнул на какую-то смятую подстилку рядом с костром, Лин устроилась рядом. Вокруг царила суета, но потом большая часть людей двинулась за Роже, и стало тихо. Невидимый гитарист на том конце костра принялся наигрывать что-то грустное, а Клим смотрел в огонь, смотрел, как искры, поднимаясь вверх, тают или превращаются в звезды - огромное количество звёзд, почти полностью покрывших небо. Такого количества звёзд Клим никогда ещё не видел. Лин положила голову ему на плечо. Клим как-то сразу понял, что она вовсе не заигрывает с ним, а просто устала - её голова то и дело норовила соскользнуть по его руке. И ещё он понял, что эта ночь, костёр, звёзды, цикады и всё остальное - больше не повторится, пусть даже теперь он способен много раз омолодить своё тело, обратить для него время вспять. Клим вдыхал в себя, старался до мельчайших деталей запомнить мыслеформу этого ночного мира, тихой радости, ровного дыхания такого же сказочного, как и он сам, существа на своём плече, пока всё это ещё не ускользнуло, не растаяло вместе с искрами костра где-то далеко вверху.

***

Проснулся Клим совсем разбитым - сегодня вечером он уедет, а в голове - полная неразбериха. Лагерь продолжал жить своей обычной жизнью, но уже без него, Клима - отъезжающие освобождались от занятий и тем самым - от ритма здешней жизни. Поэтому Клим лежал в постели и изучал потолок, пока остальные обитатели корпуса куда-то торопились или к чему-то готовились. У него же было целых восемь часов, чтобы собрать пару рубашек в свой рюкзак.

Лин уезжала чуть раньше, но после вчерашних событий Клим как будто стеснялся её. Ему никак не удавалось забыть зрелища, когда череп девочки на глазах удлинялся, а сама она стремительно зарастала волосами. Клим понимал, что и сам вряд ли выглядел привлекательно, когда превращался в дельфина. "Всё это - глупые человеческие предубеждения", - бормотал он, пытаясь самого себя убедить, что теперь подобные зрелища для него - в порядке вещей. И ещё его беспокоил новый взгляд Лин - она пару раз слишком пристально вглядывалась в его лицо, а потом, когда Клим удивлённо вскидывал брови, краснела и отворачивалась. Им в любом случае придётся провести этот день вместе, и это тревожило Клима всё сильнее и сильнее. Эта тревожность становилась невыносимой, пока он ни выбрался из спального корпуса наружу. Там светило солнце, дорожка под ногами приятно пружинила, будто подбрасывала его вверх. Клим даже испытал прилив беззаботности - голову как будто продуло утренним ветерком.

Когда он добрался до столовой, то заметил большую чёрную машину, припаркованную у ворот лагеря. Рядом стоял коротко стриженый татуированный блондин, который возмущённо размахивал руками, разговаривая с охранником. Вчера Лин успела сообщить Климу, что кто-то из лагеря выложил в сеть видео большого тёмного существа, стремительно плавающего в местном озере. Клим отчего-то вдруг понял, что крепкие ребята на чёрной машине - это люди Генриха Баумана, и теперь они знают, что один из двухсот обитателей лагеря - оборотень. Ему совсем не хотелось об этом думать, утренний ветер и солнце тянули его обратно - в благостное состояние, но реальность настойчиво стучалась к нему в голову с мешком скучных страхов за спиной.

Пока Клим завтракал, то явственно ощущал, насколько сильно потяжелел за эти последние десять минут. В желудке скользким комком лежала каша, а ноги вдруг стали просто чугунными. Лин ждала его на лавочке у входа в парк. Она необычно накрутила волосы, а на её веках Клим заметил тушь. Нарядный вид девочки ещё сильнее его расстроил - он не был готов, сам не знал, к чему. Оправдываясь за свой кислый вид, Клим выпалил:

- Я видел людей Баумана у ворот - это точно они...

- Но ведь мы сегодня уезжаем... - Лин неловко улыбнулась. - Они нас не успеют найти.

Клим не сдавался:

- Жиль писал, что наши изображения остались у второго оператора - как его там? Жан-Поля, кажется. Надо бы изъять... А то вычислят - по расстоянию между бровями...

Наконец, ему удалось испортить настроение Лин - её лицо вытянулось:

- Как изъять?

- Ну, я превращусь в завуча, мадам Пенье, и заберу пленки, - Клим придумывал план на ходу.

- Какие пленки? Там же всё - на компьютере, - Лин чуть не плакала. - Если бандиты околачиваются возле лагеря, разве нам ни нужно сидеть тихо до отъезда?

- Лагерем жизнь не ограничивается, а деньги Баумана позволят ему дотянуться до нас в России или во Вьетнаме. Поэтому нужно подчистить всё за собой, замести следы, как говорится...

Лин, не мигая, смотрела на Клима и кусала губы. Тот, чтобы придать своим словам большей значимости, принял более уверенную позу - выпрямил спину и развернул плечи. По большому счёту, он был вполне искренен. Правда, ему пришлось уговорить себя, что материалы у Жан-Поля настолько компрометирующие, что стоит затевать авантюру с превращением в завуча. Это была дилемма из тех, которую невозможно просчитать, которую можно только почувствовать. Клим же чувствовал, что просто так сидеть рядом с Лин на лужайке он сегодня отчего-то не может. Поэтому ему пришлось верить в необходимость опасной операции всё больше и больше. Лин, наконец, отвела взгляд и часто заморгала:

- По комплекции мадам Пенье больше мне подходит. А тебе придётся побыть моим пажом, - она криво усмехнулась чему-то своему. - У меня есть кофточка, почти как у неё... Только бы не встретиться с ней по дороге...

- Она же ведёт по средам занятия в третьем драматическом, - слишком поспешно успокоил её Клим. - У меня и видео с ней есть - на телефоне, снимал позавчера на награждении.

Лин почему-то старалась не смотреть в его сторону. Она просто кивнула на последнюю реплику Клима и продолжила говорить, обращаясь к ореховому кусту:

- Жан-Поль, помимо всего, ещё работает архивариусом - меня как-то направляли к нему за прошлогодними записями. Метаморфозу лучше провести прямо рядом с архивом, там есть беседка, где никого не бывает... потому что там пахнет дерьмом!

Она нервно передёрнула плечами, потом вскочила и почти побежала по тропинке в сторону лагеря - Клим едва поспевал за ней. У себя в корпусе Лин переоделась в мешковатое платье с той самой розовой кофтой и в туфли на каблуках. Потом они добрались до беседки, шарахаясь от немногочисленных встречных - как будто те могли раскрыть их замыслы. Клим никакого дерьма в беседке не обнаружил - просто довольно старое, неухоженное строение, расписанное кривыми надписями на разных языках. Дерево на скамейке внутри почти истлело, пол был забросан окурками и другим подозрительным мусором, поэтому метаморфозу проводили стоя. Лин практически одним рывком нырнула в мыслеформу мадам Пенье, после чего оттолкнула Клима и завершила превращение, обхватив саму себя руками. Она ещё какое-то время стояла неподвижно, потом словно проснулась и опять бросилась бегом. Клим никак не мог разгадать столь резких метаний своей подруги. Ему казалось, что это как-то связано с ним самим, но он гнал от себя подобные мысли. Ведь надо во что бы то ни стало уничтожить все записи.

Вслед за Лин Клим ворвался в архив и услышал, как она с порога обращается к Жан-Полю, склонившемуся над разложенными на столе деталями и проводами:

- Нам срочно для посольства нужны записи мадмуазель Вонг и мсье Веселкова! Вот этого молодого человека!

Лин, не оборачиваясь, ткнула рукой в сторону догоняющего её Клима. Жан-Поль поднял голову, на его тощем лице сначала отразилось удивление, потом ужас:

- Мобильники! Вы не оставили на входе мобильники!

Жан-Поль вскочил и расставил руки, будто хотел защитить свою комнату от атакующих её драконов.

- Что вы сказали? - спросил Клим, а Лин как будто вдруг примёрзла.

- Тут же... записи! Никакого излучения! Мобильники оставить на входе! - выкрикнул Жан-Поль. - Быстро-быстро! Отойдите к двери!

Клим шарахнулся назад, увлекая за собой Лин в облике мадам Пенье. Они долго пятились до входной двери - коридор между ней и архивом был длиной метров десять.

- Коробка! - закричал из своего убежища Жан-Поль и ткнул пальцем в их сторону.

Клим покрутил головой и, действительно, увидел коробку с приклеенным к ней значком радиации. Лин тем временем пыталась вернуться в роль мадам Пенье - она недовольно произнесла:

- Что за ерунда...

- Давай не спорить, - зашептал Клим и поднял над головой свой мобильный телефон, словно пистолет в каком-нибудь гангстерском фильма, после чего медленно положил его в коробку. Лин фыркнула и, быстро засунув свой телефон туда же, решительно вернулась к стойке архива:

- Перестаньте, Жан-Поль! Нас ведь ждет посол Вьетнама!

Архивариус, как только мнимая опасность для его драгоценных записей миновала, стал даже будто ниже ростом. Он согнулся, наклонившись над Лин, и заискивающе переспросил:

- Из какой они группы?

- "8Т-3" и "5Q-3", - быстро выпалил Клим.

Жан-Поль рухнул обратно в свое кресло и принялся озабоченно стучать по клавиатуре, вглядываясь в стоящий сбоку монитор.

- Ещё - не в архиве. Я сбросил записи на внешние диски, чтобы не мешались на камере, сейчас сделаю вам копии - буквально за десять минут!

- Некогда! - отрезала Лин, а Клим не смог сдержать улыбку - какая удача, что их записи ещё не скопировали, и что не надо придумывать причины, ради чего нужно стирать все имеющиеся копии. Лин тем временем нагоняла строгости, что, впрочем, вполне было в стиле мадам Пенье:

- Немедленно несите эти записи. Иначе будет международный скандал! Вы не понимаете - отец мадмуазель Вонг - большая "шишка" во Вьетнаме!

Увлёкшись, Лин то и дело переходила на свой обычный акцент, разбивая длинные слова на отдельные слоги, но Жан-Поль был так напуган - и тем, что такая большая начальница самолично явилась в его берлогу, и что ненароком накричал на неё из-за мобильника, - поэтому даже не замечал этого. Он принялся бешено копаться в ящиках на полках позади себя, то и дело повторяя:

- Ещё пара секунд! Уже почти нашёл...

Наконец он схватил две коробочки, негнущимися пальцами соединял их поочередно с компьютером, потом прилепил на каждый по стикеру и протянул Лин:

- Вот, эта - с "8Т-3", а вот это - с "5Q-3". Но там даже оглавления нет! - чуть не плакал он. - Как вы найдете нужных студентов?

- Не ваше дело, Жан-Поль, разберёмся! - Лин явно перегибала палку в своей роли, но бедный архивариус упорно этого не замечал.

- Спасибо! - процедила Лин, бросила диски еле успевшему их поймать Климу и резко развернулась, чуть не рухнув со своих высоких каблуков. После этого гордо засеменила по коридору. Клим улыбнулся оторопевшему Жан-Полю - типа, извини, я не виноват, - и бросился за ней вслед. И почти налетел на Лин сзади - она внезапно замерла, вглядываясь в окно. Клим посмотрел туда же и похолодел: по лестнице в своей розовой кофточке поднималась мадам Пенье. Этого не могло быть - она должна была вести драматургию в другом корпусе! За мадам Пенье шла длинная цепочка студентов - всего человек двадцать. Лин, увидев всё это, бросилась в сторону и зацокала каблуками по лестнице на второй этаж. Клим не успел ничего сообразить - он просто побежал вслед за ней. Нагнал её только на последних ступеньках. Вместе они вбежали в полутёмную комнату, уставленные по периметру чучелами зверей. Когда внизу раздались голоса, Клим осторожно закрыл дверь и повернул ключ, который торчал в замочной скважине. Выразительно взглянул на Лин и прошептал:

- Срочно превращаем тебя обратно!

Её лицо - лицо мадам Пенье, - скривилось в жалобной гримасе:

- Мобильник не взяли! У нас нет ни единой моей фотографии!

- Давай попробуем по памяти, - Клим взял Лин за руки и начал пристально вглядываться в её лицо. Та нахмурила брови и сжала губы так, что кожа вокруг покрылась глубокими морщинками - мадам Пенье было глубоко за шестьдесят. Климу пару раз почудилось, что метаморфоза вот-вот свершится, но что-то ускользало, проваливалось в последнее мгновение. Глаза Лин меняли форму и окраску, пока она чуть не закричала шёпотом:

- Я не могу, не могу!

В этот момент дверь в их комнату затряслась, и кто-то отчетливо произнёс:

- Заперто!

Лин подпрыгнула и метнулась в дальний угол комнаты. Клим подошел к окну и отогнул тяжелую штору:

- Иди сюда! - позвал он Лин. - Смотри: девчонка. Давай превратим тебя в неё.

Из-за двери тем временем грохнул голос мадам Пенье - настоящей мадам Пенье:

- Клод, сходите в административный корпус за ключами! Я же просила оставить двери открытыми!

Лин остановилась при звуках этого голоса со страдальческим выражением лица. Затем всё-таки подошла к Климу, но тот уже махал рукой:

- Эта девчонка тоже сюда идёт - ничего не получится, у них семинар перенесли в этот зверинец, не иначе. Может, тебя в зверя какого-то превратить? - он обвёл рукой чучела.

- Они же мёртвые! - шёпотом выдохнула Лин.

- Извини, - Клим почувствовал себя полным идиотом. - Ладно, давай искать. Должны же здесь быть изображения живых людей...

Они двинулись вдоль стен, ощупывая всё, что попадалось навстречу. Но в этой комнате были лишь вещи, как-то связанные с охотой - макеты ружей, старинные охотничьи дипломы, не менее старинные иллюстрации. И никакой современности! Клим бросился к столам, стоявшим посреди комнаты и начал запускать руки под каждую столешницу - там имелись небольшие ящички, но все они были пусты. Наконец, из одного из них он достал скомканную журнальную страницу. Пару мгновений изучал её, после чего шёпотом позвал Лин:

- Кажется, нашёл!

- Фу, какая гадость! - не сдержалась Лин, увидев, что в журнале изображена обнаженная женщина. Неизвестный читатель сильно разрисовал фотографию шариковой ручкой, но в целом изображение можно было разобрать. Снаружи усиливался гул голосов, которые время от времени прерывались командными возгласами мадам Пенье. Промедление, неизвестно, чем могло закончится, поэтому Клим схватил Лин за руки, и они уставились на мятую и разрисованную фотографию из явно эротического журнала. Спустя десять секунд Лин охнула и принялась возиться под своей кофтой - её новая грудь явно не помещалась в старую одежду. Ещё через пару секунд она, смущаясь, стащила и достала из-под платья ставшие слишком маленькими трусы. Ширины же самого платья было вполне достаточно для её новой комплекции. Она стала ещё меньше ростом из-за увеличившихся объемов, и теперь в ней совершенно ничего не было от мадам Пенье:

- Даже не вздумай смеяться! - строго сказала она, засовывая трусы в накладной карман платья. - Побежали!

Клим повернул ключ в замочной скважине, и они нырнули в толпу, образовавшуюся на площадке второго этажа. Кто-то крикнул "Осторожней!", кто-то толкнул Клима так, что он чуть не покатился по лестнице. Многие засмеялись, а мадам Пенье закричала что-то гневное. В ушах Клима всё смешалось в один сплошной гул. Когда они с Лин, суетясь, вытаскивали свои мобильники из радиоактивной коробки Жан-Поля, незнакомый юноша похлопал его по плечу:

- Твоя девчонка - вылитая Бабочка Кристин! Везунчик!

Остановились они только в беседке. Лин немедленно вытащила телефон и, держась за руку Клима одной рукой, быстро вернула свою обычную внешность. Велела Климу отвернуться, после чего привела в порядок одежду. Когда он повернулся к ней, она уже отстранённо смотрела куда-то вдаль, опершись плечом на колонну беседки.

- У меня автобус уходит через двадцать минут... Ты уверен, что мы правильно потратили наше время?

Клим кивнул, хотя вовсе не был в этом уверен. Он бросил диски на бетонный пол и принялся бить по ним камнем. Потом сгрёб наиболее крупные осколки в найденный тут же грязный пакет и выбросил в мусорный контейнер, когда проходил мимо него. Он проводил Лин до её корпуса, взял чемодан и довёл до автобуса. Она всю дорогу вела себя так, словно разучилась говорить и выражать эмоции - тусклая тень прежней Лин. У дверей автобуса она замерла, потом неуверенно подняла руку, чтобы помахать ею Климу. Тот же быстро ткнулся ей губами в щёку и подтолкнул внутрь.

Когда Клим махал рукой вслед автобусу с Лин, то никак не мог разглядеть - улыбается она ему или плачет. А сердце само по себе странно щемило, но не потому, что ему тоже захотелось плакать. Просто было неловко от того, что кто-то испытывает к нему сильные чувства. Клим чётко осознавал, что совсем не увлечён вьетнамской девочкой. При этом единственной понятной ему самому причиной, которая его в этом останавливала, была внешность Лин - непривычная азиатская и вовсе не красивая - по его меркам. Странное объяснение, учитывая, что девочка могла теперь принимать любой облик - даже эротических моделей. Но Клим продолжал воспринимать её в прежнем, худеньком теле, вспоминать о ней, вспоминая её родную мыслеформу - как это теперь называется у них, у оборотней. Всё это здорово сбивало с толку и даже пугало - Клим чувствовал себя не готовым изменить своё отношение к миру вслед за теми изменениями, на которые теперь стало способно его тело, тело Лин и, вероятней всего, тело одного из его родителей.

Глава 6 "В поисках клана"

Родители встречали Клима вдвоём - это показалось ему добрым знаком. Обычно они могли до хрипоты спорить, не стесняясь присутствия сына, кто из них больше занят и почему именно другой должен потратить на ребёнка своё драгоценное время. Сейчас и мать, и отец выглядели неожиданно позитивными и незагруженными. Обнимания и путь до машины заставили Клима поверить, что сейчас в их отношениях всё изменится. Однако, когда отец после вопроса "Понравилось?" даже не пытался дождаться ответа, а принялся набирать номер на мобильном, Клим испытал всю горечь разочарования. Идеальных семейных отношений хватило минут на двадцать, не больше.

Клим насупился и замолчал - родители этого даже не заметили. Их внимание снова полностью завоевали мобильники и разговоры друг с другом. Внезапно отец бросил в сторону Клима:

- Ещё полтора месяца каникул - что делать будешь? Мама завтра на две недели уедет - либо живёшь со мной, но сам себе готовишь, либо отправляем тебя к бабушке в Красногорск.

- Нам на лето в школе задали родословную составить, - неожиданно для самого себя соврал Клим.

- Вот как? Родословную? - отец даже повернулся к нему, отчего автомобиль дёрнулся.

- Костя, руль! - закричала мать.

- Ну, не совсем родословную - нужно опросить родственников и найти интересные факты в биографии предков, - Клим сочинял дальше. - Например, они совершили что-то выдающееся. Или просто неожиданное, чего от них никто не ждал. Может, выдали себя за кого-то другого...

- Выдали, говоришь? - мать внезапно оживилась. - Дед мой, твой прадед Фёдор - так он из немецкого лагеря сбежал, переодевшись немцем. Где-то раздобыл форму, и, видимо, неразбериха у немцев была, раз подмены не заметили.

- У меня, кстати, тоже в семье в войну похожий случай был, - вмешался отец, уже не оборачиваясь. - Бабка (мать моего отца), Ксения Петровна, партизанам помогала, еду и лекарства им носила, но её предатель выдал. Поймали её, значит, и предателя этого приводят, спрашивают - она, мол? А у того, видимо, совесть внезапно проснулась, и он ответил, что немцы, мол, не ту поймали. Бабку из гестапо отпустили, она после этого в лесу с партизанами до самого прихода нашей армии оставалась...

- Да что! У меня с матерью тоже случай был! - мать воодушевлённо стала рассказывать новую историю, а Клим с унынием заключил, что у обоих родителей набирается много случаев про родственников, которые либо выдавали себя за других, либо их с кем-то путали. Отца матери однажды в Сочи бесплатно накормили в ресторане, спутав с популярным тогда чешским певцом, а красногорскую бабушку чуть было не выгнали из института и комсомола, когда она умудрилась сдать экзамены за трёх своих однокурсниц. Получалось, что его затея вычислить таким образом родственную ветвь с оборотнями - провальная. Получалось, что у множества людей случались моменты, когда их путали с другими. Хотя, несколько из рассказанных родителями случаев вполне могли объясняться способностями оборотня. Только какие?

Зайдя в свою комнату, Клим бросил не распакованный чемодан в угол и сел за письменный стол. Пока ничего не забылось, принялся записывать на чистом листе всё услышанное в автомобиле. Заполненными странными случаями оказались все линии его родословной вплоть до прадедов и прабабок. Внимательно изучив рисунок, Клим заключил, что приоритетным для изучения следует признать случай, когда предатель не признал бабку отца. Поэтому за обедом, улучив момент, когда отец на какое-то время потерял интерес к телефону, он спросил с самым невинным видом:

- Папа, мне кажется, случай с Ксенией Петровной вполне подойдёт для реферата. Может, сохранились какие-то документы? Или расскажешь хоть какие-то подробности, а то, даже если налить "воды", больше чем на страницу не получается, а нам велели не меньше десяти страниц?

- Ну, вряд ли ещё смогу чего-нибудь добавить. Когда я был школьником, нас в М-ске в музей партизанского движения водили - помню, встречал упоминания того случая. Поищи в интернете или запрос им направь.

- Может, съездим туда как-нибудь?

- Сын, ты в своём уме? Когда нам туда ехать? Да и зачем? Придумай что-нибудь - не в первый же раз рефераты из пальца высасывать.

- Да мне самому уже интересно - ты ведь раньше ничего такого не рассказывал. Какие, кроме нас с тобой, есть ещё родственники у Ксении Петровны?

- Была у отца младшая сестра - Ольга, кажется, но она уехала с мужем на Дальний Восток. Я её видел последний раз, когда был совсем маленьким.

- Телефон или адрес сохранились?

- Помнишь старый чемодан с документами и письмами в кладовке? Если есть желание, поищи там.

На следующее утро позвонила его театральный педагог Лиза и попросила встретиться в городе - рассказать о лагере. Раньше Клим виделся с ней только в студии - даже документы на поездку она передавала ему там. Лиза назвала ему адрес в центре города и велела перезвонить, когда доберётся. Клим не сразу нашёл довольно старый, но недавно отштукатуренный дом с массивной дверью, из-за которой пахнуло холодом. Дальше вход был перекрыт турникетом, рядом с которым располагалась пустая стеклянная кабинка охраны. Казалось, что все обитатели покинули этот холодный дом - внутри было очень тихо. Клим вышел на улицу и перезвонил по мобильнику Лизе. Та велела подождать, затем вышла сама. Она никак не могла справиться с тугой дверью - Климу пришлось помочь: он придерживал дверь за ручку, пока Лиза протискивала наружу своё грузное тело. Она виновато улыбалась и несколько раз поблагодарила его. Потом показала рукой на лавочку:

- Давай здесь, а то внутри как-то пыльно. Солнышко опять же...

Клим уселся и вдруг обнаружил, что не знает, о чём рассказывать. Он уезжал из Москвы совсем другим человеком, а теперь даже точно не понимает, человек ли он вообще. Неужели рассказывать о семинарах старичков и гламурных персонажей? Ведь совершенно не эти занятия изменили его, не они заставили его играть на сцене по-новому. Лиза тем временем отдышалась. Она внимательно посмотрела Климу в глаза и сказала:

- Я получила и-мейл от Эльзы Марабу - ты её впечатлил...

Она сделала паузу, как будто ждала ответа. Клим не сразу, но сообразил, что Эльза Марабу - его художественный куратор в лагере. Конечно, он помнил многозначительные взгляды мадам Эльзы, когда она по слогам говорила: "Великолепно!". Лиза порывисто вздохнула и вытерла красной рукой пот со лба. Клим почему-то не мог отвести глаз от этой пухлой руки с короткими, будто заострёнными на концах пальцами. Лиза, не дождавшись от Клима ответа, продолжала:

- Ты не очень-то разговорчив - самому как? Понравилось?

- Конечно! Просто не могу решить, что именно. Дух там какой-то особенный...

- Дух там цыганский, я помню. И ни чиновникам, ни дирекции его не удаётся вывести, - Лиза усмехнулась чему-то своему и несколько раз моргнула - только сейчас Клим заметил, насколько пристальный у неё взгляд был до этой минуты. Она снова посмотрела ему в глаза, и Клим почувствовал лёгкое головокружение. Присутствие Лизы всегда как-то странно на него влияло, но сегодня всё было намного сильнее - словно ей не нужны никакие его ответы, словно она читала прямо из его головы. Он увидел себя таким маленьким и щуплым со стороны: неумеха-оборотень с выцветшими ресницами и слишком маленьким подбородком. Какой-то тяжёлый груз придавливал его, и сквозь толщу вязкого, как вода, воздуха до него донеслось:

- В этом сезоне Витя Большаков будет ставить пьесу с большими детскими ролями - попрошу тебя посмотреть...

Клим взглянул на свои руки и испугался - он увидел на их месте пухлые и красные Лизины ручки. Та же смотрела ему внимательно в глаза и что-то вкрадчиво говорила. Клим спрятал руки за спину, но тяжёлое марево продолжало его обволакивать. Тогда он собрал все силы в кулак, вскочил с лавочки и отбежал метров на пять. Там для виду закашлялся. Одну руку Клим прижал к груди, другой показал опешившей Лизе: "я сейчас вернусь, только откашляюсь". Голова внезапно прояснилась и судорожно заработала: определенно, присутствие Лизы - причина его дурноты. Клим снова взглянул на свои руки - они всё ещё оставались красными, но пухлость уходила прямо на глазах. Он вспомнил про почти легендарную Лизину харизму - теперь, видимо, именно из-за неё он не мог избавиться от навязчивой мыслеформы своего театрального педагога - та, словно лавина из кошмарного сновидения медленно, но неумолимо подминала его под себя. Скаут Жиль предупреждал об опасностях внушения для оборотней, и теперь Клим ощутил это на себе в полной мере. Если обычные люди просто беспрекословно подчинялись Лизе, то он рисковал превратиться в её уменьшенную копию - против собственной воли. До него вдруг дошло, что любой, даже самый дурацкий повод для побега сгодится. И тогда Клим прокричал, прерываясь на притворный кашель:

- Я там вирус какой-то подхватил... кажется! Не хочу вас... заражать... Лиза! Созвонимся - извините...

После чего, не оглядываясь, пошёл прочь, зачем-то хромая. Ему было стыдно за своё поведение, но он холодел от ужаса, когда представлял, что бы случилось, останься он возле Лизы. Противоядия против её подавляющего магнетизма у него пока ещё не было. И если Клим его не найдёт, с занятиями в студии придётся завязывать. Надо срочно искать клан, чтобы тренироваться, иначе его сказочное свойство будет создавать только массу новых проблем.

Следующую неделю Клим просидел в интернете. Несколько раз он в сердцах чуть было не разбил компьютер - настолько противоречивой ила даже опасной оказывалась информация в сети. Обрывки нужных сведений лежали под толстенным слоем рекламы, откровенной чепухи или зараженных вирусами файлов. Тогда он стал слать запросы - в Иркутск, М-ск и вообще везде, где находил упоминания о родственниках по отцовской линии. Параллельно пришлось продублировать ряд запросов по экспресс-почте - в архивах и других госорганах просили предоставить доказательства родства. Наконец среди потока спама, предлагающего составить родословную за три дня, начали попадаться ответы по существу - из иркутского архива сообщили, что Ольга Самойлова, тётка отца, ещё в девяностых годах переехала в Москву. А на запрос в М-ский музей прислали скан перевода немецкой докладной записки военной поры. Именно от этой записки у Клима сердце подскочило и заколотилось в горле:

"Сидор Пилипчук на очной ставке 12.03.42 с оказывающей помощь врагам Рейха крестьянкой Ксенией Веселковой не узнал последнюю, указав, что задержанной оказалась соседка Веселковой Светлана Курицына. Полицейские Воронов и Слесаренко, проводившие задержание, утверждали, что знакомы с Ксенией Веселковой, и что спутали её с соседкой ввиду вечернего времени и общей схожести обеих женщин. Задержанная была в связи с этим отпущена. Информатор Вальтер 21.03.42 сообщил, что отпущенная женщина всё же являлась Ксенией Веселковой, которая после освобождения из полиции скрылась в лесу, присоединившись к отряду диверсантов. Пилипчук, Воронов и Слесаренко не смогли объяснить, почему они на очной ставке приняли задержанную за её соседку. Поскольку признаков сговора не было выявлено, и все трое показали себя ранее верными идеям Рейха, 28.03.42 к ним были применены дисциплинарные меры...".

Клим несколько раз перечитал записку - сомнений не оставалось: гены оборотня передались ему по линии отца. Ведь получается: прабабка смогла одурачить сразу трёх человек, а не просто предатель вдруг одумался. Удобный момент выспросить отца выдался, когда в выходной тот взял Клима с собой в гипермаркет за продуктами. Устроившись в автомобиле, Клим тут же сообщил:

- Мне ответ пришёл из М-ского музея - оказывается, Ксения Петровна сразу трёх человек смогла одурачить - мол, она - и не она вовсе. Там ещё два полицейских из местных жителей участвовали.

- Здорово! Я таких подробностей не знал.

- Как ты думаешь, почему ей удалось обмануть их всех?

- Ну, не знаю - похожа, наверное, на соседку была. Или, может, она изобразила её правдоподобно - ты, вон, тоже любишь на сцене играть - значит, способности к актёрству в нашей породе имелись.

- Может, она смогла превратиться в свою соседку? - осторожно проговорил Клим и замер. Отец молчал и только хмурился. Потом недовольно зыркнул на Клима и пробормотал:

- То разговариваешь с тобой, как со взрослым, а то вдруг - "превратиться"... Что за сказки у тебя в голове, сын? Ты в своём реферате не вздумай об этом написать - засмеют.

- Пап, а я ведь серьёзно. Во Франции я узнал, знаешь, что? Что в нашей семье есть гены... оборотней. Только не смейся - правда! И случай с Ксенией Петровной подтверждает, что эти гены есть у тебя. Позволь тебе кое-что показать, но ты должен помочь мне в этом. Давай на минуту остановимся.

Отец резко затормозил на обочине. Он не смотрел на Клима, а тот, захлёбываясь, пытался скорее выговориться:

- Дай мне руку и представь, что я превращаюсь в нашего соседа Володю...

Отец сначала протянул, но потом одёрнул руку и, наконец, взглянул на Клима. Лицо его покрылось потом, а глаза блестели. Он громыхнул басом:

- Я ведь предупреждал про этот чёртов лагерь! Клим, какие на фиг оборотни?! Мне, что, тебя к психиатру вместо магазина везти?!

Его явно передёрнуло. Он громко проглотил слюну и зажмурился:

- Или это шутка такая?

Испытующе посмотрел на Клима - тот испуганно помотал головой из стороны в сторону. Отец опять зажмурился и уже спокойным голосом, но всё так же - с закрытыми глазами - проговорил:

- Клим, чтоб я больше про оборотней ничего не слышал. Если, конечно, не хочешь в психушку... Я понимаю: ты - мальчик впечатлительный, артистичный, но тебе в этой Франции какой-то редкостной ерунды наговорили! У меня даже в голове не укладывается, что ты мог в такое поверить. Нет, блин, нигде никаких оборотней, а тем более в нашей семье! Договорились?

Не дожидаясь ответа, отец отвернулся и принялся выруливать с обочины. Клим, уже скорее по инерции, всё ещё пытался превратиться в соседа Володю, но с каждой секундой надежда хоть что-нибудь объяснить отцу таяла, пока окончательно не испарилась - лишь только впереди замаячил ангар гипермаркета. Вся жизнь в лагере, все превращения в девушек и дельфинов стали вдруг казаться чем-то из красочных сновидений - тех, которые так легко спутать с действительностью. У Клима закружилась голова, но легкий моросящий дождь на улице привёл его в чувства. Он толкал перед собой мокрую тележку и с щемящим сердцем наблюдал, как воспоминания о Франции перемещаются в его голове куда-то в раздел к Деду Морозу и зубной фее.

Но следующим утром ещё в постели Клима посетила странная решимость - разыскать Ольгу, тётку отца. Он вскочил и бросился к компьютеру. Но найти в интернете телефон по адресу, присланному из иркутского архива, никак не получалось. Клим взглянул на часы - было ещё довольно рано: можно за полчаса добраться до места и, если повезёт, застать родственников дома. Соврав родителям, что едет в архив, он схватил со стола бутерброд с сыром и выскочил за дверь. Пока Клим шагал до метро, пока продирался сквозь нахлынувшую в час пик толпу, пока искал нужный дом, в голове его билась одна единственная мысль, не находящая ответа - как правильно спросить родственников о главном? Любая идея тут же пугливо таяла при одном лишь привкусе вчерашнего разговора с отцом. Клим решил не доводить себя страхами до паралича - в первую встречу можно ограничиться сказками про школьный реферат.

Найдя нужную квартиру, Клим немедленно позвонил в дверь - иначе бы вообще не решился на это. Довольно нескоро изнутри донеслось шуршание и сдавленный женский голос:

- Вам кого?

- Здесь живёт Ольга Самойлова? - бодрым, но срывающимся голосом спросил Клим.

- А что вам нужно? - всё тот же осторожный голос из-за двери не торопился давать ответы. Но, поскольку наличие Ольги Самойловой не отрицалось, Клим с тем же напускным оптимизмом выпалил:

- Я её родственник - Клим Веселков, внук Егора Веселкова - отца Ольги. Ищу родственников для выполнения школьного задания...

Не успел он договорить, как дверь распахнулась - в темноте коридора проступил силуэт грузной женщины, которая замахала на него рукой:

- Да не кричи на весь подъезд - заходи быстрее, родственник!

Клим шагнул внутрь - изнутри пахло щами и удушливой парфюмерией. Свет в коридоре зажегся - хозяйка действительно была грузной. Клим знал, что Ольге Самойловой пятьдесят три года - всего на пять лет старше отца, но выглядела она неважно: глубоко запавшие в тёмных кругах глаза, двойной подбородок, редкие волосы. Женщина тоже внимательно рассматривала Клима, потом задумчиво произнесла:

- Может, документ какой покажешь?

- Ах, да, - вот свидетельство о рождении, - Клим вытащил из рюкзака листок в прозрачной папке и передал ей. Женщина невнимательно пробежала глазами по документу, потом крикнула вглубь квартиры:

- Варвара, вставай уже, наконец - у нас сегодня, оказывается, гости! - потом повернулась к Климу, - проходи на кухню, родственник. Только у меня минут десять осталось...

Клим снял кроссовки и последовал за женщиной. На кухне он сел за стол и стал его рассматривать - на поверхности были рассыпаны соль, хлебные и чайные крошки и ещё много чего. Ольга схватила тряпку и провела ею по столу - в нос ударил несвежий запах. Потом она уселась напротив него и тихо произнесла:

- Значит, ты сын Костика?

Клим молча кивнул.

- Да, живём в одном городе и не виделись тридцать лет... - задумчиво произнесла женщина. - Так что у вас за задание в школе?

- Привет! - раздалось со стороны двери - в проёме стояла девушка в пижаме.

- Варька, оденься немедленно! - женщина впервые повысила голос. Она даже бросила в девушку смятое в комок полотенце. Та его поймала и аккуратно повесила на стенной крючок. Потом жеманно развернулась и ушла. Девушка казалась ровесницей Клима, но она так стремительно появилась и исчезла, что тот не успел её разглядеть. Это здорово, что у Ольги есть дочь, ведь в ней тоже течёт кровь оборотней, а найти общий язык со сверстником всегда проще. Хозяйка тем временем снова вернулась к гостю:

- Так как тебя, говоришь, зовут?

- Климом.

- Слушай, Клим, мне на работу надо, так что, извини, вынуждена с тобой распрощаться. То, что нужно для школы, тебе, наверное, и Варька сможет рассказать. Ну, или давай позднее созвонимся, договоримся о встрече. Да и с отцом твоим тоже надо встретиться. В общем, хорошо, что ты нас нашёл..., наверное... - проговорила она уже шёпотом, вставая. Потом Клим слышал тихую перепалку между ней и дочерью. Через некоторое время хлопнула входная дверь, и в кухне снова появилась Варвара - теперь на ней были футболка и джинсы, а длинные волосы стянуты в хвост на затылке. Она оказалась чуть старше Клима, но совсем не намного - на год или два. Черты её лица казались ему знакомыми, но ничего особенного во внешности своей родственницы он не находил. Может, для девушки немного плечи широковаты и тяжеловата челюсть. Варвара тем временем упёрлась спиной в дверной косяк и, сложив на груди руки, молча разглядывала Клима. Наконец, заговорила:

- Итак, юноша, кем же вы мне приходитесь?

- Если мой отец - племянник твоей матери, значит, я - твой двоюродный племянник.

- Ага, тогда можешь называть меня тётей Варей, - прыснула девушка. - И что у тебя за школьное задание?

Климу уже успела надоесть выдумка про реферат, но он повторил заученный текст про выдающихся родственников, и, в частности, про удачный побег из гестапо Ксении Петровны Веселковой.

- Надо же! Я ничего такого про бабушку не слыхала. Я её вообще не помню - она же умерла, когда мне было четыре или пять лет. Но я поищу в старых бумагах, раз такое дело. И мамашу расспрошу...

Варвара говорила быстро, как будто глотая слова. При этом весь её облик светился какой-то правильной расслабленностью - как будто она болтала не с незваным гостем на крохотной кухне "хрущёвки", а с близким другом на знойном южном пляже. Клим не мог не заразиться этим умиротворением, поэтому зачем-то продолжил:

- Да, поищи всё, что касается этого дела - что со всеми такое случилось, какое наваждение, почему Ксению Петровну все признали за соседку. Как она сумела их всех убедить - может, у неё способности какие-то сверхъестественные были...

Клим поперхнулся, потому что брови Варвары внезапно разошлись и так же резко сошлись - она нахмурилась и скривила губы:

- Ты хочешь сказать... - угрожающе затянула она.

- Извини...

- ...что наша бабка была оборотнем?

Глава 7 "Из племени варваров"

- Я ничего не хочу сказать, - промямлил Клим, глядя на Варвару исподлобья. - Просто странно всё как-то случилось...

- Выкладывай, племянничек, как ты узнал про меня? - девушка казалась явно раздражённой - от её недавней расслабленности не осталось и следа.

- Я? Узнал? - Клим на мгновенье замер, а потом облегчённо выдохнул. - Блин, да ты сама мне только что сказала!

Они молча смотрели друг на друга, пока Клим не осознал, что девушка ошеломлена - тем, что внезапно на ровном месте проговорилась. Всё, что он мучительно обдумывал по дороге сюда, совершенно не пригодилось. Оказывается, Варвара знает, что она - оборотень. Всё это значительно облегчало его задачу. Клим улыбнулся девушке и продолжил:

- Да не трусь - я тоже... в некотором смысле... оборотень...

Варвара молчала, но на её лице пробегали гримасы, потом она всё же ответила на улыбку Клима:

- Ладно, чего уж там! Раз такое дело...

Неловкость между ними нехотя, но всё же исчезала - Варвара налила в две чашки чая и села напротив Клима. Долго размешивала в своей чашке сахар, усмехаясь про себя своим мыслям. Потом подняла глаза на гостя:

- Так это свойство у нас - семейное?

Клим молча кивнул, но не успел рта раскрыть, как Варвара рассмеялась:

- То есть мамаша моя - тоже оборотень? Вот ведь сюрприз! Чёрт, а я так от неё шифровалась... Думала, меня какая-то тварь незаметно укусила - помнишь, как в "Человеке-пауке"? - она вдруг так заразительно зашлась в хохоте, что Клим тоже улыбнулся. Наконец, она отсмеялась и продолжила. - А ты много, что умеешь? Я вот в Эванжелину Кларк могу, - она зажмурила глаза и, действительно, уже через двадцать секунд перед Климом сидела кинозвезда. Тот не встревал в метаморфозу, хотя и не видел в ней никакого смысла. И ещё: его ошеломило, что Варвара может обращаться в других сама, без посторонней помощи. Эванжелина тем временем открыла глаза и шаловливо улыбнулась ему. Потом вскочила из-за стола и покрутила задом:

- Ну, как я тебе? Можем меня... вернее, Эванжелину сейчас голой сфоткать и выложить в интернет - вот будет умора!

- Да там и без тебя такого добра хватает, - ответил Клим. Дурачества Варвары напомнили ему про Баумана, и он помрачнел:

- Давай, тетя Варя, возвращайся обратно - есть одна неприятность, которую тебе следует знать. Для начала: никаких голых фоток звёзд в интернете!

И Клим коротко поведал ей то, что входило в инструктаж скаута Жиля. Варвара слушала, напряжённо хмуря брови. Два раза она подогревала и подливала в кружки чай. Когда Клим закончил, она откинулась на стуле и сказала:

- Всё равно здорово, что я - не одна такая! Хотя, и немного обидно. Но ты-то сам как с такими ограничениями живёшь?

- У меня всё проще, - потупился Клим. - Дело в том, что я без помощи другого оборотня не могу пройти метаморфозу.

Варвара сидела с лёгкой ухмылкой и молчала. Потом потянулась и скучающе уставилась в окно. Клим понял, что его выпроваживают - он, неумеха, совсем не интересен родственнице, способной за двадцать секунд обращаться в кинозвезду. В таком поведении не было большого ума, но Варвара и не давала повода надеяться, что она вообще способна к глубоким мыслям. Скорее, она выглядела, как типичная импульсивная особа, и сейчас новая игрушка ей просто надоела. Они быстро обменялись телефонными номерами, после чего Клим, недовольный тем, как закончилось это знакомство, вышел на улицу. Он шагал и злился - на себя и Варвару, ведь он, наконец, нашёл свой клан, но совершенно не представлял, что же теперь делать дальше. Отец не хотел помогать ему из-за неверия, Варвара - похоже, просто из вредности.

А вечером засветился зелёным медальон, выданный скаутом Жилем. Клим засуетился - у него не было ультрафиолетовой лампы, но он вычитал, что можно покрасить обычную лампочку синей краской. Почти через час после вызова он всё же смог прочитать свой пароль и зайти на нужный сайт. Сразу после входа прозвучал вызов, и на экране появился симпатичный блондин в очках. На нём была светлая рубашка с закатанными рукавами, а за его спиной высился шкаф с папками - такое впечатление, что парень работал клерком и сидел в каком-то офисе. Он широко и белозубо улыбнулся:

- Здравствуйте, Клим! - блондин говорил на русском с лёгким акцентом. - Меня зовут Робин Райт, и я - куратор ложи по Восточной Европе. Хотела узнать, как у вас дела?

- Спасибо, всё нормально.

- Хорошо, но должна вас предупредить, что вы "наследили" во французском лагере. Ваш скаут уничтожил все компрометирующие видеозаписи, но мы не можем дать стопроцентной гарантии. Будьте впредь осторожны и отвечайте на вызов оперативней - это может спасти вам жизнь. Я могла уже не дождаться вашего ответа, - блондин упорно говорил о себе в женском лице (возможно, из-за плохого знания языка). И ещё Клима сбивали с толку его очки - неужели оборотень не мог себе исправить глаза? Но, нельзя было не согласиться: очки ему явно шли - делали более взрослым совсем кукольное лицо с большими глазами и пухлыми губами. Климу хотелось побыстрее закончить этот разговор, а то как будто оправдываешься перед классной руководительницей. Блондин опять оскалился в широкой улыбке:

- Как у вас проходит поиск клана - удалось определить родственную ветвь?

- Пока... только пытаюсь, - соврал Клим.

- Я могла бы вам чем-то помочь?

- Нет... Извините, но на русском вы говорите о себе, как о женщине... - Клим решил быстрее сменить тему на более нейтральную. Блондин посмотрел вниз - на свою грудь и почему-то на руки, после чего ответил:

- А, вы об этом? Извиняюсь, но на мне сейчас - не совсем базовая внешность. Я, действительно, женщина, но в настоящее время, как бы так поточнее выразиться, нахожусь в поиске себя... Хотя, вы же - подросток, не буду углубляться. Просто не берите в голову. Так что у вас с кланом?

- А как вас пропускают на работу с другой внешностью? Вы же сейчас в офисе?

- Клим, если вы так любознательны, крайне рекомендую приезжать к нам на курсы - сейчас открыта запись на октябрь. У оборотней есть ментальный паспорт, но нужно попрактиковаться, прежде чем вы научитесь его считывать... Я всё же настаиваю: сообщите, пожалуйста, статус по вашему клану - это очень важно для новичка.

- Родители даже слышать не хотят про оборотней. Остальных родственников ещё не успел разыскать - моя семья жила довольно изолированно.

- Странно, ведь прошло три недели с вашего возвращения, а вы ничего не нашли. Поторопитесь, будьте добры. И звоните, если понадобится помощь. До свидания!

Клим облегчённо попрощался и выключил компьютер. Потом зачем-то выключил и свет в комнате. Оказавшись в темноте, он задумался. Зачем он скрыл от странного лондонского куратора то, что родственная линия оборотней им уже найдена? Приступ паранойи или здравый голос интуиции? Что странного в том, что женщина - оборотень предстала перед ним в облике смазливого юноши, да ещё в очках? Но это почему-то здорово сбило Клима с толку, и он просто закрылся, защищаясь от необычного, от того, чего не смог самому себе объяснить. Нельзя же, в конце - концов, вечно скрытничать, если контакт с кланом - почти на нуле? - Всё та же странная и ничем не объяснимая уверенность сказала ему: просто надо выждать, а пока - ложись спать.

На следующий день позвонила Варвара. Она сперва долго пыхтела в трубку, потом буркнула:

- Это - тётя Варя, племянничек. Тут помощь твоя нужна - если ты не сильно занят...

Клим расплылся в довольной улыбке - оказывается, простая сдержанность "работала" лучше любой настырности. Родственница, которая день назад довольно бесцеремонно выставила его за дверь, вдруг попросила помощи! Клим немного потянул время, поломался, ссылаясь на важные семейные дела, но всё же согласился встретиться. Варвара назвала ему кафе в центре города. Клим в одиночку, а тем более с девушками по кафе не ходил, поэтому волновался перед встречей. На всякий случай взял с собой все деньги, которые копил в ящике стола - он плохо представлял, сколько что стоит в таких местах. Варвара его уже ждала за столиком. Внутри была вполне демократичная обстановка, и на вошедшего Клима вообще никто, включая официантов, не обратил внимания. Девушка сосала через трубочку молочный коктейль - Клим заказал себе такой же.

- Слушай, такое дело... - начала косноязычно Варвара. - Я матушке своей во всём призналась - ну, раз ты говорил, что это - от неё мне досталось. В общем, ей крышу моментально снесло. Во-первых, внезапно нашлась какая-то тайная семейная рукопись, которую ей передала мать. Там написана полная тарабарщина, но, насколько я смогла понять, всё-таки про оборотней. А, во-вторых, мать хочет снова стать молодой, но у меня с ней ничего не получается. Так что, если можешь...

Это было именно то, чего ждал Клим - наконец, члены его клана нуждаются друг в друге. Исчезли настороженность и отчуждение, так расстроившие его при первой встрече. Клим выждал паузу и сказал многозначительно:

- Хорошо - я попробую научить вас технике совместной метаморфозы. А с рукописью, даже не знаю, как помочь...

- Ты говорил, что у тебя есть связь с продвинутыми оборотнями в Европе - может, они смогут выяснить, насколько важно то, что там написано? Мать говорит, что бабка - та самая Ксения Петровна, о которой ты спрашивал, - считала рукопись очень ценной, но сама не могла в ней разобраться. Думаю, что её превращение в соседку - тогда, когда её поймало гестапо, - произошло случайно, из-за страха, а потом больше не получалось повторить.

- Ладно, попробую. Только они странные там, в Европе этой. Я недавно разговаривал с дамой, которая предстала передо мной в облике красавчика - юноши. Экспериментирует, блин!

- Да ладно - расслабься! - Варвара хлопнула Клима по плечу и подмигнула. - Правильно делают, что экспериментируют. И нам с тобой другого не остаётся - не забиваться же в подвал и там бояться твоего злого немца? Я тут недавно такую интригу замутила...

И Варвара рассказала следующее. У неё было три подруги - дружили чуть ли не с детского сада. Когда-то давным-давно они договорились, что в их компании не будет мальчишек - вчетвером праздновали дни рождения, ходили в кино и кафе. Но всё же интерес к противоположному полу брал вверх - то одна, то другая под разными благовидными предлогами начали избегать совместных посиделок. Варвара, как наиболее авторитетная в их компании (кандидат в мастера спорта по плаванию и язык, как говорится, без костей), пытался призвать всех к испокон веков установленному порядку, но безуспешно. Тогда она решилась на крайние меры. Как раз в тот момент она научилась обращаться. И ей не пришло в голову ничего умнее, как под видом одной из отсутствовавших подружек выяснить, о чём болтают за её спиной.

И, оказалось, что болтают интересные вещи - мол, она, Варвара, всех достала своей военной дисциплиной, а у всех троих уже завелись парни, которых надоело скрывать. И много-много всяческих гадостей про истовую хранительницу традиций. Это так разозлило Варвару, что она немедленно разработала и привела в действие хитроумный план - перессорила всех своих подруг между собой: рассказывала небылицы, ругалась и даже дралась в чужом обличии - так, что сделала их злейшими врагами друг другу. Одну из своих подруг она даже разлучила с её парнем, но та уж очень сильно расстроилась - даже таблетки в большом количестве пыталась глотать. Только это остановило страшную месть Варвары.

Теперь она всё это живописно излагала Климу, а тот с нарастающим беспокойством её слушал. Сверхспособности в руках столь неуравновешенной особы, как Варвара, превращались в страшное оружие. Насколько проще было с Лин - религиозная вьетнамка пришла бы в ужас от подобного использования божественного, как она считала, дара. Варвара же с этим даром не церемонилась - в чужом облике воровала ответы на контрольные и вводила в заблуждение собственную мать по поводу успехов в школе. А однажды, обернувшись директриссой, вынудила уводиться физрука, который, по мнению Варвары, лапал учениц, когда страховал их во время упражнений на брусьях. Способности подпитывали её природную категоричность, подтверждали её уверенность в том, что она вправе карать и миловать. Она смеялась над осторожными замечаниями Клима, который искал этим способностям более благородное предназначение, нежели банальное наказание виновных за сплетни.

Иногда Варвара повышала голос, и Клим видел удивлённые лица посетителей кафе за соседними столиками - они с ней, действительно, обсуждали странные вещи, да и не сочетались друг с другом - здоровая девка рядом с худым мальчишкой. Тем не менее, они просидели около часа, пока сбережения Клима внезапно не закончились. И тогда Варвара предложила:

- Раз ты обанкротился, давай теперь развлекаться за мой счёт - по-нашему, по-оборотничьи!

- Это как? - настороженно спросил Клим. - Ты же говорила, что надо ехать мать омолаживать...

- Омолаживать - завтра утром, сегодня она дежурит. А вот "как" - сам увидишь.

- Это точно не будет заметно для глаз Баумана?

- Ой, да успокойся - не в первый раз! Надо только реквизит взять - поехали: здесь недалеко.

Позвонив родителям, Клим выяснил, что его отсутствие до десяти вечера никого особенно не взволнует, после чего согласился на предложение Варвары. Они спустились в метро и вышли через две станции. Варвара повела Клима в супермаркет, открыла там ячейку камеры хранения - ключом, который выудила, долго роясь в своей сумочке. Из ячейки она достала мешок с одеждой, после чего ушла переодеваться в туалет того же супермаркета. Через десять минут Варвара вышла не только в другой одежде, но и с другой внешностью. Элегантно одетая дама в тёмных очках подошла к Климу и спросила:

- Ну, что, племянничек, готов тусить?

- Блин, как же ты меня напугала! В кого ты обратилась и зачем?

- Господи, юноша, вы телевизор совсем не смотрите, что ли? Ладно, пойдём - тут уже пешком недалеко. Только надо тебе тоже внешность постарше, а то я - и вдруг с ребёнком - не поймут.

Чего не поймут, Клим не стал уточнять, и даже не сильно сопротивлялся, когда Варвара предложила превратить его в когда-то популярного, но уже порядком забытого эстрадного певца - типа, он тоже невысокого роста. Метаморфозу Клима они провели в подъезде какого-то дома, попавшегося им по дороге. Варвара раз десять переспросила, что и как делать, а потом тоже не менее десяти раз прерывала процедуру совместной метаморфозы, потому что чему-то своему смеялась и не могла остановиться. Клим же, когда почувствовал почти забытое, но такое яркое чувство, когда чужая мыслеформа наплывает и защелкивается за спиной, чуть не расплакался. Ведь именно для этого он искал свой клан. И, хотя выбранная родственницей мыслеформа оказалась крайне неудобной (видимо, у владельца - нелады со здоровьем), Клим испытал прилив воодушевления. Он с радостным удивлением разглядывал свои новые бледные руки, сжимал и разжимал кулаки, пока Варвара не вытолкнула его из подъезда наружу. Там он чуть не упал в обморок от ставшего вдруг резким солнечного света и от плохо слушающихся ног - видимо, из-за всё тех же проблем со здоровьем пресловутой "звезды". С трудом они добрались до места, где Варвара в очередной раз решила поправить макияж. Клим повертел головой и понял, что они находятся рядом с ЗАГСом - вокруг стояли машины со свадебными лентами, асфальт был усыпан конфетти в виде крошечных стодолларовых купюр, рисом и мишурой. Варвара, закончив прихорашиваться, решительно рванула на себя массивную резную дверь, увлекая за собой Клима.

Внутри оказалось довольно людно. Варвара стала вести себя очень странно - она бросалась то к одной, то к другой группе нарядно одетых людей, спрашивая, не здесь ли брачуются Эдмунд с Анжеликой. Так она прошла несколько групп, пока в одной из них не воскликнули:

- Да это же Барбара Барская!

Варвара тут же замерла, кокетливо поправила тёмные очки и проговорила, странно протягивая слова:

- Нет, что вы, мы просто с ней немного похожи!

- Ух ты, действительно, Барбара Барская! - к Варваре подскочил немолодой мужчина с красным лицом - галстук на его шее был пережат до складок на воротнике, поэтому казалось, что и краснота лица - тоже от пережатого галстука. - А вы можете сфотографироваться с нашими молодыми? Пожалуйста!

- Ой, не могу - никак не найду свадьбу подруги. Похоже, эта овца опять поругалась со своим женихом, - Варвара всё так же странно тянула слова.

- Если ваша свадьба отменилась, может, присоединитесь к нашей? Хотя бы ненадолго? Я заплачу... - яростно шептал Варваре краснолицый.

- Ой, даже не знаю... Сейчас позвоню и выясню. Но я тут с другом... Встретились по дороге, а он даже не успел переодеться, - Варвара кивнула головой на Клима и принялась делать вид, что набирает на телефоне номер.

- Ух ты, а вы же - этот... как его?.. - краснолицый подбежал к Климу и изобразил на лице глубокое напряжение.

- Не важно, - в стиле Варвары изобразил узнанную знаменитость Клим и демонстративно отвернулся.

Их усадили в просторный лимузин - сидевшие внутри люди тут же замолчали, всю дорогу исподтишка разглядывали их и шушукались. Варвара пару раз якобы звонила кому-то и громко возмущалась отменой свадьбы мифических Эдмунда и Анжелики. В плавучем ресторане их разместили сразу вслед за свидетелями и тут же принялись накладывать горы еды и наливать спиртное. Варвара пригубила шампанского и, кивая на Клима, громко прошептала красномордому: этому, мол, не наливать - он только что закодировался. Красномордый скорчил радостную и одновременно таинственную физиономию, а Клим облегчённо вздохнул. Теперь, когда его оставили в покое, он дивился Варваре - как она могла найти удовольствие в столь чудовищном на его взгляд мероприятии? У него самого кружилась голова от грохота: какую-то чушь надсадно громко нёс профессиональный тамада, то и дело неожиданно взвизгивала музыка, гости пытались одновременно что-то выкрикивать друг другу, заглушая и тамаду, и музыку. Наконец, Клим увидел, что Варвара, которая так и не сняла тёмных очков, решительно берёт микрофон:

- Дорогие Славик и Наташа!

Дальше последовала длинная и весьма складная речь, которую Клим от Варвары никак не ожидал. Под конец она взмахнула рукой, грянула музыка, а сама Варвара запела. Пела она так себе - сосед слева от Клима даже крякнул:

- Без "фанеры" совсем петь не умеют!

Когда песня закончилась, Варвара закончила свою речь:

- Совет вам да любовь! Горько!

Пока гости отвлеклись на целующихся молодожёнов, Варвара выскочила из-за стола, выдернув за собой Клима. Когда они очутились на свежем воздухе, Клим остановился и, тыча пальцем в сторону ресторана, спросил:

- Зачем мы туда ходили? Они фотографировались с нами, теперь в сеть всё выложат...

- Я тебя умоляю: кому это интересно? Даже если госпожа Барская себя и увидит, то решит, что это - её очень похожий двойник. А ходили мы туда за этим, - Варвара показала ему сложенную вдвое пачку купюр. - Теперь можем тусить в своё удовольствие.

- Да нет у меня никакого настроения больше тусить...

- Ну, тогда релакс - хочешь взглянуть, как это делают обеспеченные люди?

Климу совсем не хотелось, но он вдруг почувствовал себя старым брюзгой на фоне источавшей энтузиазм Варвары. Нельзя было не признать - на свадьбе она сыграла знаменитость блестяще - не то слово! И, пусть Клим совсем не знал, кто такая Барбара Барская, но в истеричной и высокомерной особе, которую он послушно сопровождал, не угадывалось ни капли самой Варвары - перевоплощение было настолько искусным, что как актрисе ей можно было только аплодировать. Находил же Клим удовольствие, играя на сцене Сирано, так и его родственница развлекается, играя знаменитостей на свадьбах. Даже речь поздравительную такую длиннющую выучила. Почему бы и нет? Почему бы сегодня Климу ни испытать на себе все предложенные Варварой развлечения? Он посмотрел на неё и кротко кивнул. Она же от такого согласия глубоко вздохнула:

- Мда - с таким настроением обойдёмся без массовки...

Варвара набрала телефонный номер, и скоро к ним подкатил тонированный "Мерседес". Пока они его ждали, Варвара назидательно втолковывала Климу:

- Если хочешь попробовать настоящей жизни, ты должен общаться с выдающимися личностями - с теми, кого знает вся страна. А им совсем не интересна Варвара из Бутова. Им подавай эту стерву Барскую - ну, так извольте! А если ещё найдётся, чем выдающихся личностей подкормить... - она выразительно постучала ладошкой по сумке, куда убрала деньги. - Но, раз ты сегодня не настроен с ними общаться, проведём для тебя небольшую экскурсию...

Внутри "Мерседеса" она поздоровалась по имени с шофёром и кинула:

- Домой!

Автомобиль очень быстро, но всё равно долго ехал, пока ни остановился перед высоким забором. Варвара велела шофёру ждать и первой вылезла наружу. Там она помахала рукой куда-то наверх, отчего ворота приоткрылись. Варвара расслабленной походкой двинулась в проход, Клим послушно потрусил за ней. За воротами она ещё раз помахал рукой - теперь стало видно, что в окошке кирпичного дома, примкнувшего к забору, сидит усатый дядька. Клим тоже махнул ему, но дядька в ответ отвернулся. Они прошли по выложенной камнем тропинке к большому дому с башенками. Варвара уверенно подошла к двери и нажала пальцем на поблёскивающую фиолетовым светом кнопку - дверь с мелодичным звоном открылась.

- Люблю современную технику, - прокомментировала Варвара. - Умный дом, просто умница - открывается одним пальцем!

- В замке сенсор на отпечаток пальца? - переспросил Клим. - Так мы в доме Барской? А вдруг настоящая хозяйка вдруг заявится?

- Ты вообще интернетом пользуешься, племянник? Госпожа Барская нынче даёт гастроли по Сибири, так что давай ознакомлю тебя со стилем жизни столь выдающейся особы.

Они обошли дом. Варвара, как опытный экскурсовод, демонстрировала Климу диковинки - выдвигающийся из стены огромный киноэкран, зеркальные гардеробные и двухметрового живого питона, живущего в аквариуме. В подвале располагался небольшой бассейн. Варвара обвела его рукой и сказала:

- Ты, как хочешь, а я пошла переодеваться. Если соберёшься, найдем и тебе реквизит.

Вернулась она через пять минут в купальнике и тут же прыгнула в воду. Быстро проплыла брасом туда, обратно, потом нажала на бортике кнопку, и вода вокруг неё забурлила. На её лице (всё ещё лице Барбары Барской) появилась блаженная улыбка. Клим подошёл ближе и сел в кресло. Дождался, пока Варвара откроет глаза, и спросил:

- Как ты можешь расслабляться - в чужом доме?

Та ещё некоторое время понежилась в воде, потом вылезла и, завернувшись в халат, села рядом с Климом. Наконец, ответила:

- Так нет, Климушка, у меня своего дома, вот и приходится... Если серьёзно, то я уже придумала, как это всё сделать моим - моим на самом деле. Но раз, как ты говоришь, есть на свете злой-презлой немец, который за такими вещами следит, мне придётся ещё раз придумать всё заново. А пока мои забавы совершенно безобидны - люди сами суют мне деньги или открывают ворота. Я всего лишь временно пользуюсь чужой жизнью - пока ей не пользуется настоящий хозяин. Она же из-за этого не испортится? Так что моя совесть - чиста, и я могу расслабляться здесь с полным правом...

- А я - не могу! - Клим покачал головой. - Мне жутко неудобно в этом чужом теле, чужом доме. Так и ждёшь, когда же заявятся настоящие хозяева... Жизнь должна быть моей, и все блага в ней надо заслужить самому, иначе всё равно воровство получается.

- Мал ты ещё тётку учить, праведник, - Варвара встала и по пути отвесила ему шуточный подзатыльник. - Пойду одеваться, а то ваше время, сударь, истекло - родители будут беспокоиться. Но вот завтра утром ждём вас снова к нам - будем мамаше молодость возвращать...

Она прошла несколько шагов, потом замерла и, развернувшись, сказала:

- Клим, тебе же всего четырнадцать, а ты ведёшь себя, как старый дед - улыбнись хотя бы, что ли! Неужели тебя так напугали во Франции, что тебя будто парализовало? Ведь мы же оборотни! Нас с тобой не должно быть, а мы есть! Неужели ты не можешь радоваться тому, что ты - особенный, что перед тобой открыты все двери? - она обвела рукой вокруг себя. - Или ты сидел бы с такой же кислой физиономией, даже имея все блага земные? Я, например, ужасно рада, что ты нашёл меня, рада, что у меня есть сказочная родня - пусть и такая вот - не по годам суровая. Я чувствую, что вместе мы сделаем что-то чудесное, что нас ждёт жутко интересная жизнь! Улыбнись, чёрт тебя подери!

И не дождавшись ответа, она тряхнула гривой мокрых волос и, пританцовывая, удалилась. Клим смотрел ей вслед и улыбался - сам не знал, почему. Уж точно совсем не потому, что его попросили об этом. Просто вдруг он почувствовал примерно то же, о чём говорила Варвара. Он не проникся доверием к своей сумасбродной тётке и не распробовал прелестей чужих свадеб и богатых домов, но внезапно вернулось предчувствие чего-то волшебного и приятного - как во французском лагере, когда в последний день они сидели вместе с Лин у костра. С таким настроением он ехал в тонированном "Мерседесе" домой, разглядывая в окно внезапно смягчившийся мир - пушистые облака висели над округлыми соснами и вкрадчиво шевелящейся от ветра травой. Ночью ему снилось что-то необъяснимо сказочное, и блаженная улыбка с его губ слетела, только когда он следующим утром подходил к дому своих родственниц.

Ольга встретила Клима взволнованной - она с порога бросилась помогать ему, да с таким напором, что чуть не оторвала воротник на куртке. Затем ему пришлось отбиваться от предложенных домашних котлет. Варвара даже прикрикнула на мать, и та послушно притихла. В гостиной на столе лежал ворох старых фотографий - Клим велел их найти ещё вчера, когда Варвара звонила домой из кафе. Мать и дочь долго выбирали нужную, не обращая внимания на просьбы Клима найти наиболее естественное изображение и в полный рост. Когда карточка была выбрана, он покачал головой:

- Здесь у неё килограмм на двадцать меньше веса должно быть - куда денется нынешняя лишняя масса?

- Уплотнится, ничего страшного, - беспечно ответила Варвара.

- Сомневаюсь... - Клим вспомнил свою метаморфозу в воспитателя Клопэна. - Может быть совершенно неожиданный эффект, поэтому надо сделать несколько фотографий Ольги Сергеевны в нынешнем виде, чтобы исправить потом...

- Я снова в это тело не вернусь! - категорично вставила Ольга. Она казалась испуганной и решительной одновременно. Клим снова покачал головой и принялся фотографировать родственницу на свой телефон. Ему пришлось стать наиболее взрослым и ответственным в этой компании. Затем он рассадил всех вокруг стола, на середину которого он положил выбранное изображение молодой Ольги - на фото ей было лет двадцать пять.

- Ольга Сергеевна, вначале представляете себя по этой фотографии - будто в зеркало смотритесь. Потом округляете нёбо... - Клим повторял инструктаж скаута Жиля. Затем обратился к Варваре: - А ты должна делать то же самое, но образ переносить не на себя, а на мать - надеваешь сверху, через её голову. А теперь берёмся за руки...

В комнате повисла тишина. Клим выполнял процедуру и наблюдал за родственницами: Варвара почти сразу зажмурилась и выглядела напряжённой, а Ольга недоверчиво бросала взгляды то на дочь, но на гостя. Клим перехватил один из таких взглядов и кивком головы указал на фото - не отвлекайся, мол. Ольга сокрушённо вздохнула, но послушалась. А ещё через пару минут Клим почувствовал щекочущее покалывание в пальцах, которыми он сжимал руки родственниц. Видимо, такая реакция на совместную метаморфозу с представителями своего клана. Действительно, метаморфоза, наконец, началась - двойной подбородок Ольги стал разглаживаться, а сам Клим, уже не глядя на фотографию, легко представлял её мыслеформу в молодости. Это тоже было необычное ощущение - раньше ему приходилось иметь дело с мыслеформами современников, а тут образ как будто пришлось вытаскивать из вязкого болота. Возможно, надо было посоветоваться с английскими кураторами, ведь тот же скаут Жиль, расписывая ему прелести вечной жизни, тоже имел в виду использование чужих мыслеформ, а не своей собственной из прошлого. Но сейчас уже поздно было сомневаться, поэтому Клим выдохнул и напряг своё воображение, вталкивая в Ольгу образ молодой женщины из изогнутой от старости фотографии, лежащей на столе.

Первой разомкнула руки Варвара. Клим посмотрел на Ольгу - на её месте сидела высокая девушка, неуловимо похожая на Варвару. Эта девушка испуганно переводила глаза с одного своего соседа на другого - именно по настороженному выражению лица Клим узнал прежнюю Ольгу. Наконец, та встала и направилась к зеркалу в углу гостиной. Взглянув на себя, она слабо вскрикнула, потом повернулась и радостно зашептала:

- Варька, получилось!

Стала недоверчиво ощупывать своё лицо, трогать волосы, плечи и бёдра. Убедившись, что всё происходит наяву, Ольга разрыдалась. Это у неё вышло легко и естественно - даже Климу захотелось так же всплакнуть от вида накативших на женщину чувств. Варвара вскочила и подошла к ней - стало видно, что Ольга на голову выше и в целом крупнее своей и так далеко не миниатюрной дочери. Лишняя масса, как и предупреждал Клим, привела к большим, нежели у оригинала, габаритам. Ольга сквозь слёзы удивленно взглянула на подошедшую девушку сверху вниз, потом тихо, но решительно скомандовала:

- Тащи рулетку!

Рост Ольги оказался два метра и пять сантиметров - против метра шестидесяти тридцать лет назад. Конечно, не совсем великанша, но в толпе будет выделяться. Клим молчал, пока девушки оживлённо обсуждали, можно ли с такой внешностью выходить на улицу:

- Такое вряд ли объяснишь омолаживающей процедурой.

- Можем переехать... Но, ёлки-палки, как с таким ростом найти приличного мужика?

Они возбуждённо болтали, а Клим просто наблюдал, пока не заметил, что метаморфоза Ольги как будто продолжается - незаметно, но всё же явно изменилась линия бровей. Казалось, они постепенно становились гуще. Внезапно после очередной гримасы носогубная складка стала глубже, и отвисли щёки. Клим вскрикнул:

- Ольга Сергеевна, кажется, вы стареете!

Та бросилась к зеркалу и принялась ощупывать руками лицо:

- Чёрт подери!

Возрастные изменения становились всё очевиднее - теперь Ольге на вид было уже около сорока. Она подошла к дивану и в изнеможении повалилась на него. Варвара уселась напротив неё на низкий пуфик. Клим наблюдал за обратной метаморфозой, не поднимаясь из-за стола. В полной тишине прошло минут десять, пока, наконец, ни стало понятно, что изменений больше не будет - Ольга опять вернулась в свои пятьдесят пять. Клим откашлялся:

- Я тут вспомнил, что во Франции мне ничего не говорили про возврат к своей молодой внешности. Судя по всему, мыслеформы, как и люди, имеют свойство стареть. Поэтому, если есть желание омолодиться, придётся использовать чужую внешность - того, кто молод именно сейчас. Вы, Ольга Сергеевна, можете, например, взять облик Варвары... Хотя, нет - обращаться в другого оборотня тоже не рекомендуется... В конце концов, вокруг полным-полно молодых девушек...

Ольга внезапно снова разрыдалась. Варвара взяла её руки в свои и принялась растерянно гладить. Когда между всхлипами стали возникать паузы, Ольга пояснила:

- Ничего страшного! Вы - ещё молодые, и вам не понять: что это такое - внезапно снова помолодеть. Я согласна даже на самую обычную внешность, даже ростом с каланчу, но только не это...

Она показала руками на себя и снова заплакала - правда, уже довольно тихо. Варвара незаметно замахала рукой на Клима - убирайся, не до тебя. Тот встал из-за стола, но замер, потому что вспомнил про рукопись. Когда Варвара всё же принялась его выпихивать из комнаты, он спросил про неё. Девушка нахмурилась, потом отчеканила:

- Я тут с пары страниц копии сняла - посмотри пока. Остальное покажу, когда мамаше молодость вернём. Думаю, приходи в пятницу, мы как раз придумаем, как её в чужом облике будем соседям и знакомым предъявлять.

Скрывшись в другой комнате, она появилась с листками бумаги, которые сунула Климу, когда он уже вышел за порог. Дверь Варвара захлопнула с такой силой, что в подъезде жалобно зазвенели стёкла. Пройдя несколько ступеней, Клим поднёс один из листков к лицу и прочитал при мерцающем свете люминесцентной лампы:

"Ежели обращаться в негодное существо с негодным умыслом, то после всего следует провести тройное омовение, дабы не поганить душу..."

Текст выцвел, сбивали с толку странные написания букв "д", "т", а также многочисленные "яти". Действительно, тарабарщина, но явно про оборотней - кто-то из далёких предков осознал свою истинную природу, но, складывалось впечатление, что при описании добавил немного сказочности от себя лично - иначе, чем ещё объяснить эти "омовения"? Людям вообще не терпится любую непонятную вещь обставить со всех сторон обрядами - как будто так она выглядит менее пугающей. Клим быстро глянул на текст дальше - какое-то посыпания живота солью и золой, нелепые заклинания, где "чур меня" соседствует с поминанием христианских святых. Не хватало только жертвенных костров и шаманских бубнов. Разочарование было столь велико, что Клим чуть ни выбросил листки в ближайшую урну. Засовывая их в рюкзак, он всё же не выдержал и со злостью сжал их в комок. Рукопись с дурацкими обрядами напомнила ему про день, проведённый с Варварой и её матерью - применение уникальных способностей обеими родственницами тоже казалось бездарным. Это почему-то расстраивало Клима - он чертыхался всю дорогу, пока ехал домой.

Глава 8 "Гости"

На следующий день Варвара позвонила Климу раз десять - она считала своим долгом рассказать, как они с матерью готовятся к метаморфозе: выискивают в интернете фотографии девушек, совпадающих по типажу, как сочиняют для знакомых небылицы про омолаживающие тайские таблетки. Вдобавок она умудрялась поведать множество не относящихся к делу вещей - про концерты неизвестных Климу знаменитостей, про дрязги в интернете из-за высказываний ещё менее известных ему блогеров и тому подобное. Клим терпеливо всё это выслушивал, борясь с внутренним раздражением - он совсем не так представлял своё общение с кланом. Его же собственные попытки обсудить совместные тренировки тонули в пустоте - Варвара отшучивалась или вообще игнорировала такие вопросы.

Летние каникулы заканчивались через неделю, и это тоже угнетало Климу. Ему казалось, что с началом учебного года начнётся совсем другая жизнь, в которой нет места играм в оборотней. Способность к метаморфозам начинала покрываться пылью, казаться рутинной и скучной - что, в конце - концов, можно эдакого совершить с её помощью? Мир не спасти и славы не снискать. Ладно бы Клим мог превращаться сам, а так он ещё и зависим от вздорной родственницы, у которой, похоже, на него свои планы - не хватало ещё, чтобы она втянула его в сумасбродные интриги!

В таком мрачном настроении Клим предстал перед своими излишне возбуждёнными родственницами. От чудесного предчувствия, посетившего его после проникновения в дом Барбары Барской, не осталось и следа. Варвара прямо в коридоре, пока он разувался, тыкала ему в лицо фотографии разных девушек, требуя выбрать наиболее симпатичную - на его "мужской взгляд". Ольга в предвкушении омоложения тоже отбросила всякую солидность и суетилась не меньше дочери. Клим в ответ ткнул пальцем в одну из фотографий и молча уселся за стол в гостиной. Родственницы ещё минут пять носились вокруг него, пока, наконец, ни справились с переполнявшими их эмоциями.

Их руки были потные и дрожали. Но Клим довольно быстро ощутил знакомое покалывание в пальцах. Казалось, его внутренняя злость, которую он никак не мог обуздать последние два дня, вдруг превратилась в энергетический сгусток где-то в районе груди. Клим взял и швырнул этот сгусток в сторону Ольги. Та заметно вздрогнула и, если бы он не удержал её руку, разомкнула бы цепь. Клим взглянул в её сторону и увидел, что метаморфоза сегодня проходит быстро и очень заметно - особенно странно было видеть стремительный рост волос на голове. Буквально за пару минут всё закончилось - теперь Клим первым разжал руки. Ольга немедленно бросилась к зеркалу и радостно завопила. Теперь она была почти сверстницей дочери и, как и в прошлый раз, двухметрового роста. Девушки гарцевали вокруг стола, не обращая внимания на Клима. Когда через десять минут возврата в прежнюю внешность не произошло, Ольга исполнила ещё более дикий танец и принялась по очереди обнимать Варвару и Клима. Потом она убежала в другую комнату, а, вернувшись, попросила Клима выйти из гостиной - "на минуточку". Закрывая за собой дверь, он невольно заметил: Ольга сбросила свой безразмерный халат и осталась в одном белье. Теперь вопли девушек, доносившиеся из гостиной, относились к новому телу хозяйки. Клим сокрушённо покачал головой - эта девичья истерика в очередной раз напомнила ему о бессмысленном применении столь уникальных способностей.

Как во сне, он принял от Варвары папку с копией рукописи. Отказался от шампанского, которым пыталась его угостить Ольга. Зашнуровал кроссовки и сам закрыл за собой дверь - хозяйки потеряли к нему всякий интерес. У подъезда на скамейке сидели местные мальчишки - с их стороны неслась музыка, и светились телефоны.

- Эй, малой, сигареты есть? - спросил кто-то из мальчишек.

- Да он немой или не вежливый, - донёсся другой голос, и только тогда Клим услышал их и тут же почувствовал хлынувшую с их стороны угрозу.

- Я уже не первый раз его примечаю - ходит, чую, к нашим девчонкам...

От компании отделилась тень, и дорогу перегородил щуплый мальчишка - примерно одной с Климом комплекции. Он выпятил грудь и навалился на Клима, когда тот пытался его обойти:

- Не торопись, малой! Чего несёшь? - мальчишка ловко выхватил папку с копией рукописи и отскочил на пару шагов.

- А ну, верни! - мрачно сказал Клим.

- Не-е, он - не немой - слышь, грубит! - мальчишки дружно поднялись, чувствуя близость потехи. Для Клима эта стычка казалась естественным продолжением всей происходящей с ним последнее время бессмыслицы - как будто жизнь специально решила показать, какой ерундой она может быть наполнена. Его сейчас банально поколотит местная шпана - конечно же, чего ещё следовало ждать от такого дурацкого дня? Клим обречённо вздохнул и принялся ждать своей участи - развлекать драчунов спорами или мольбами ему совершенно не хотелось. Щуплый мальчишка тем временем поднёс светящийся телефон к листу рукописи и попытался прочесть:

- "Не гоже зверем задирать чужую скотину..." - тут что-то по-старославянски! Малой, да ты историей интересуешься?

Клим молчал и терпеливо ждал начала экзекуции. Было уже довольно темно, а ближайший фонарь светил метрах в двадцати от них. Мальчишки медленно обступали Клима, но он даже не мог разглядеть их лиц. Играли они ужасно - даже не старались скрыть простого желания покуражиться над случайной жертвой. Клим испытал что-то вроде разочарования, ведь могли же его мучители немного напрячься, чтобы экзекуция выглядела имеющей хотя бы малейшую причину.

- Нехорошо, историк, так грубить! - услышал он и тут же получил под дых. Непроизвольно согнувшись, Клим всё же сумел сдержать стон. Следующие два удара пришлись по касательной - видимо, нападавшие намеревались бить его по почкам. Кто-то схватил его за волосы и разогнул, а потом новая вспышка боли в животе вынудила Клима мешком упасть на асфальт. Там его догнал удар ногой в левый бок. Хотя теперь было нестерпимо больно, Клим сцепил зубы и молчал. Нападавшие тоже замерли:

- Не-е, так совсем не интересно - даже не поймёшь, вдруг мы его насмерть зашибли. Эй, малой, ты жив там ещё?

Климу посветили в лицо мобильником:

- Вроде, моргает. Что ж ты тихий-то такой?

- "Сильная боль есть первопричина быстрых обращений" - что за чушь у него тут написана? - это опять процитировал рукопись первый задира.

Клим поднял голову на нападавших. Внезапно из-за облаков выглянула луна - на какое-то мгновение, чтобы только посеребрить плечи и шевелюры обступивших его мальчишек. Но время для Клима будто остановилось - всплеск серебристого света идеально совпал с фразами, зачитанными только что вслух из старой рукописи. Да он же - оборотень, в конце концов, а не лох какой-нибудь! Боль из живота начала подниматься изнутри и вдруг застряла в горле. Там она стала набухать и в один момент взорвалась. Клим сделал всего три почти одновременных движения - ударил когтями по одному из нападавших, резанул зубами другого и выпрыгнул из сжимавшегося вокруг него круга. Там он выпрямился и услышал дружный вопль - двое мальчишек скрючились и истошно заорали. Остальные словно замерли. Клим тем временем выхватил свою папку из рук задиры и торопливо зашагал в сторону метро. В его голове было совершенно пусто.

Первые мысли появились, когда Клим вышел из подземки на улицу рядом со своим домом. Очевидно, что он перевоплотился ненадолго в какого-то зверя - ощущение от рвущейся на зубах чужой плоти ничем нельзя было заглушить. То, что ему удалось это самому и так быстро - явная заслуга рукописи - тех нечаянно зачитанных задирой двух фраз. Оказывается, боль делает метаморфозу практически молниеносной. Возможно, чем-то и луна помогла.

Раздался телефонный звонок - звонила Варвара:

- Эй, племянничек, с тобой всё в порядке?

- Да, вполне... - хрипло отозвался Клим. - А что?

- Просто у нас тут сначала орали под окнами, как резанные, а потом три "скорые" прикатили. Сразу после твоего ухода...

- Да в порядке со мной всё, - более уверенным голосом отрезал Клим. - Ладно, пока! Я уже в подъезд к себе вхожу.

Он положил телефон в карман и в отчаянии ударил кулаком по двери подъезда - он же ранил этих мальчишек! Вспомнились их вопли - видимо, неслабо им досталось. Но не насмерть же! Может, и поделом - нечего всемером на одного нападать! Клим опять вспомнил - во время укуса ему в нёбо ударил фонтанчик крови. Он вытер тыльной стороной ладони рот и увидел на ней красную полоску засохших комочков крови. И в таком виде он ехал в метро? Клима вырвало - быстро и так сильно, что в глазах запрыгали светящиеся звёздочки. Когда желудок опустел, накатила сильнейшая усталость - с трудом удалось сделать пару шагов до лавочки у входа в подъезд. Клим повалился на неё неловко, боком и так замер.

Когда тело, наконец, смирилось с воспоминаниями, снова появились мысли. И теперь больше всего волновало: была ли метаморфоза в зверя вызвана его, Клима, волей или случилась сама собой? Он смотрел на мелькавшую между туч луну и снова прокручивал старые страхи - как он в облике волка мечется по залитой огнями Москве. Но в том дворе было темно, так что его звериное обращение могли даже не заметить. А без тех фраз из рукописи тоже вряд ли что-то произошло. Значит, он сам так захотел. Клим поднёс к лицу папку с рукописью и всмотрелся в блеклые старомодные буквы - оказывается, тут не всё так просто!

Он вытер краем футболки рот, потом окончательно привёл себя в более-менее приличный вид перед зеркалом в лифте. Впрочем, это было излишним - отец только на мгновенье показался из своей комнаты, чтобы поздороваться. Мать уже неделю сопровождала очередную знаменитость в туре по стране, так что в холодильнике было пустынно и скучно. Клим налил себе и быстро выпил чашку холодного молока. В ванной он почистил зубы, после чего сказал себе вслух "Ага, тройное омовение" и три раза сунул голову под кран с холодной водой. Тело неожиданно спокойно восприняло эту процедуру - вдоль позвоночника и по рукам разлилось тепло. Клим насухо вытерся, после чего в своей комнате повалился на кровать и проспал почти до полудня.

Разбудил его звонок Варвары - она приглашала к себе, таинственно намекая на какой-то сюрприз. "Как же она переигрывает!" - профессионально заключил про себя Клим. Видимо, у девушки созрела в голове очередная авантюра, где нашлось место и его скромной персоне.

- Извини, - ответил Клим, - но мне пока к вам нельзя.

- А... Так это всё-таки ты их вчера... - многозначительно протянула Варвара. Клим утвердительно промолчал. Девушка тоже молчала и даже выключила микрофон - видимо, она с кем-то совещалась. Потом в телефоне щёлкнуло, и снова раздался её голос: - Тогда мы к тебе в гости сами придём - у мамаши есть твой адрес. Когда ты сможешь нас принять?

- В любое время. Ольге Сергеевне не нужно узнать, когда отец будет дома?

Опять микрофон отключился, после десятисекундной паузы Варвара выдала ответ:

- Не обязательно. Он же теперь её может не признать. В три нормально будет?

Действительно, как он мог забыть - трудно будет выдать молодую баскетболистку за тётку отца. Предстоящий визит тревожил Клима - мать Варвары после омоложения стала казаться копией дочери - с точки зрения благоразумия. Он вспомнил их вчерашние дикие пляски и похолодел. От голода заурчал желудок, поэтому Клим решил пока не думать о гостях, а заняться завтраком. Сделав себе яичницу из пяти яиц, он, почти не жуя, уплёл её с половиной батона. Ещё за завтраком Клим запланировал следующим шагом сесть за изучение рукописи - иначе можно с ума сойти, предполагая, какой сюрприз приготовили ему родственницы.

Теперь, читая старый текст, он не торопился с выводами - да, автор что-то присочинил, но нельзя же отбрасывать исторический и культурный фон, имевшийся в то время. Лин - та тоже пыталась объяснить природу оборотней с помощью цитат из Библии. Так что придётся на себе проверять, так ли опасен чеснок в Великий пост или у предка просто случился прилив фантазии. Многие фразы казались вообще лишёнными всякого смысла - например, строку "Суета по поводу древ и камней должна проходить через голову" Клим перечитал раз десять и даже не смог предположить, что тут может иметься в виду. Ещё через какое-то время он заметил, что страниц явно не хватает - фразы и отдельные слова рвались, даже со скидкой на их бессмысленность. При этом все листки были пронумерованы. Вглядевшись, Клим обнаружил, что нумерация сделана другими чернилами и более ярко - возможно, её провели позднее. Отсутствие страниц делало расшифровку рукописи ещё более трудной задачей. Если бы вчерашняя фраза про боль была прочитана в спокойной атмосфере, сидя в кресле, Клим вряд ли смог её правильно понять. Вспомнив про это, он отложил рукопись, от которой у него уже порядком разболелась голова.

Клим сходил на кухню и нашёл в домашней аптечке упаковку со шприцами. Оторвав от блистера один, он зашёл в родительскую спальню и сел перед материнским трюмо. Распаковав шприц, он какое-то время смотрел то на него, то на свою левую руку. Смазал лосьоном, который нашёл на столике перед трюмо, большой палец и наставил на него иголку. Только третий укол оказался чувствительным - боль пронзила руку до плеча. Клим в своём воображении, как и вчера, отправил эту боль дальше - в горло. Пришлось уколоть палец ещё дважды, прежде чем боль набухла и лопнула. Клим взглянул на себя в зеркало - теперь там отображался старший воспитатель Клопэн из французского лагеря. Именно его мыслеформа почему-то возникла в голове во время разрыва пузыря с болью.

Клим поднялся и осмотрел себя - на левой руке обнаружил короткие розовые пальцы с рыжим мехом на тыльной стороне и ни одного следа от уколов. Пройдя в гостиную, он ещё раз полюбовался чужой фигурой, отражённой в экране выключенного телевизора, после чего вскинул руки вверх (в правой всё ещё сжимая шприц) и издал победный клич - чужим надтреснутым голосом. Потом застыл перед собственным портретом, висящим на стене, и уже без особой жалости вогнал в чужой розовый палец иголку шприца. Для обратной метаморфозы понадобился всего один укол. Когда рука приобрела знакомые очертания, Клим сбегал к трюмо удостовериться, что он - снова прежний, после чего выбросил шприц в мусорное ведро. Немного поразмыслив, он вытащил из ведра пакет с мусором и поставил его у двери, чтобы не забыть вынести на помойку до прихода отца. А то ещё придётся оправдываться, что ты - не наркоман.

На полке у двери Клим нашёл деньги с запиской "на еду" от отца. Пересчитав их, он прикинул, что хватит на бургер с картошкой-фри в кафе и на маленький тортик для гостей. Оставалось всего полтора часа до их прихода, так что следовало поторопиться.

Родственницы пришли почти в четыре. Они с видом заговорщиков заходили в квартиру, крутя головой по сторонам. При этом Ольга кривлялась не меньше дочери. На ней была надета кофточка с глубоким декольте - Клим даже покраснел, когда обнаружил его на уровне своего носа. Видимо, привыкание к новому молодому телу у двоюродной бабки проходило стремительно.

- Да вы - буржуи! - Ольга ходила по квартире, стукаясь головой о дверные косяки и задевая люстры. Варвара же с ногами забралась в большое кресло в гостиной и рассматривала коллекцию на стене, которую мать Клима составила из подарков своих клиентов.

- А это - настоящая подпись Рамаяны? Ой, как же я её обожаю! - тут же завопила она, тыча пальцем в одну из фотографий на стене.

Климу показалось, что после появления родственниц их квартира словно уменьшилась в размерах. Он расставил чашки на журнальном столике в гостиной и порезал торт. Потом налил всем чая и стал терпеливо ждать, когда гости к нему присоединяться. В десятый раз ответив Варваре, что все автографы настоящие, и Ольге, сколько квадратных метров у них кухня, он стал в одиночку прихлёбывать остывший чай, запивая им совершенно невкусный торт. Когда родственницы, наконец, уселись за стол, Клим понял, что в него больше ничего не влезет. Превозмогая тошноту, он решил перевести бестолковую беседу в деловое русло:

- Так что у тебя за сюрприз? - спросил он Варвару.

- О! - завопила она с полным ртом. - Мы решили помочь тебе с тренировками, чтобы ты научился сам в кого хочешь превращаться. Каждый день можем тренироваться!

Клим скептически усмехнулся:

- И вы, наверное, что-то хотите взамен?

- Совсем немного! - гостьи переглянулись. После небольшой паузы прожевавшая торт Варвара продолжила. - Мы тут подумали, что тайскими таблетками изменения во внешности мамаши трудно будет объяснить...

- Не может быть! - саркастически вставил Клим.

- ...так что ей придётся на работу и с соседями принимать время от времени свой прежний облик - ну, пока не уволится, и мы не переедем. Это нужно примерно на месяц, максимум - на два. Так что мы с тобой будем тренироваться, а заодно мамаше помогать облик менять.

- Может, лучше сразу и за один раз? А вначале всё подготовить?..

- Клим! - встряла в разговор Ольга. - Ты знаешь, что такое бессонница? А отдышка? Я не выдержу ещё месяц в своём прежнем обличии! Ты можешь себе представить, насколько я счастлива именно сейчас, в этом юном теле?

Она показала на своё декольте, и Клим снова покраснел.

- Я уже представила её соседям, как двоюродную сестру из Саратова, которая поживёт у нас, пока место в общежитии освободиться, - зачем-то сообщила Варвара - вновь с набитым ртом.

- Это, что, мне к вам каждый день надо ездить?

- Можешь через день... Но это же и для твоих тренировок тоже.

Клим возмущённо хмыкнул. Он уже собрался выложить, что больше не нуждается в их помощи, потому что открыл волшебную силу боли, как тут в замке заскрежетал ключ. Отец редко, когда появлялся дома так рано, но сейчас именно он возник с угрюмым видом на пороге. Удивлённо осмотрел компанию в гостиной и вопросительно уставился на сына. Клим сглотнул слюну:

- Пап, это Варвара Самойлова - твоя двоюродная сестра. Помнишь, я тебе рассказывал? А это - её подруга из Саратова...

Отец недоверчиво перевёл взгляд на девушек, задержавшись на более взрослой и крупной Ольге - её вид плохо сочетался с представлениями о том, какие гости могут быть у несовершеннолетнего сына. Но Ольга, совершенно не смущаясь подозрительного взгляда, вдруг произнесла:

- Господи, Костик, каким же ты стал!

Глава 9 "Сделка века"

- Помнишь, ты приехал к нам..., к своей бабушке летом? Мне было четырнадцать - значит, тебе - девять. И я потащила тебя играть в дровяной сарай. Ты ещё боялся лезть наверх, где сушилось сено - кричал, что лестница развалится. А потом всё же залез, и мы нашли там гнездо летучих мышей - помнишь?

- Ольга? - отец почему-то схватился за сердце. - Она вам это рассказала?

- Костик, я - и есть Ольга, твоя малолетняя тётка. Можешь меня про то самое лето что угодно спрашивать...

- Но вы не похожи...

- Тебе, кажется, сын пытался рассказать... Ну, что мы с тобой - не совсем обычные люди. Ладно, садись в это кресло и наблюдай. Варвара, изобрази нам что-нибудь.

Варвара выбрала одну из фотографий на стене, после чего зажмурилась. У Клима судорогой свело живот - он испугался за отца. Тот выглядел ошеломлённым и каким-то взъерошенным. Куда-то пропал сильный и властный мужчина, которого Клим, если честно, немного побаивался. Отец теперь казался меньше, утонув в большом кресле, да ещё на фоне сидевшей рядом великанши Ольги. Варвара тем временем успела превратиться в поп-певицу Рамаяну - вскочив, она подбежала к фотографии, чтобы можно было сравнить. Отец переводил растерянный взгляд с одной девушки на другую, а потом остановил его на сыне. Тот передёрнул плечами, будто хотел сказать: "действительно, я же пытался тебе объяснить". Отец закрыл руками лицо:

- Почему всё сразу - в один день?

- Костик, ты что? - Ольга даже вскочила. - Это же здорово - как ты не понимаешь? Посмотри на меня! Я сама себе выбрала новую внешность!

Отец ничего не отвечал. Он выбрался из глубокого кресла и налил себе коньяка в баре - почти половину огромного бокала. Залпом выпил, но поперхнулся. Когда откашлялся, снова удивлённо обвёл всех - теперь уже слезящимися глазами. Варвара как раз находилась в обратной метаморфозе - отец внимательно следил, как сходит смуглость со щёк двоюродной сестры.

- Значит, мы все тут - оборотни? - произнёс он, издав в конце фразы странный смешок.

- Да! - сказали дружно девушки, а Клим молча кивнул. Отец снова странно засмеялся. Клим вспомнил, что скаут Жиль ссылался на инструкцию, по которой узнавшего о своей истинной природе оборотня следует на день оставить в покое, чтобы он свыкся с этим.

- Пап, я провожу Ольгу Сергеевну с Варварой и немного прогуляюсь. Если понадоблюсь, звони! - Клим решительно встал с места.

- Но нам так много о чём нужно поговорить! - возмутилась Ольга, на что Клим сделал страшное лицо и прошептал:

- Позднее поговорите. Его нужно оставить одного - хотя бы на пару часов.

Ольга нехотя, но подчинилась. Она бормотала себе под нос - и когда надевала обувь в прихожей, и спускаясь в лифте, и потом на улице:

- Что он, в конце концов, трагедию из этого делает?

На улице ещё светило солнце, но уже распластавшись на крышах домов. Разговаривать никому не хотелось, поэтому Клим скучно проводил своих гостей до метро. Они даже не договорились об очередной встрече, потому что все понимали - возникла большая неопределенность в виде отца Клима, который ещё неизвестно как примет свою новую сущность.

Когда стемнело, и Климу надоело бесцельно бродить по парку, он вернулся домой. В квартире было темно, но, когда Клим зажёг свет, увидел в кресле отца с почти пустой бутылкой коньяка. Тот щурился и прикрывал глаза рукой. Клим сел напротив. Отец выбрался из глубокого кресла на его край, плеснул из бутылки в бокал, но пить не стал, а замер с бокалом в руке, как будто задумался. Его глаза были красными и слезились, но недавняя пугающая рассеянность уже пропала.

- А почему бы и нет? - внезапно произнес отец. - Это же не болезнь, в конце концов. Может, и к лучшему, что всё так сложилось. Только матери давай не будем говорить... Так же, как Варвара, в кого угодно можно превращаться?

- Да, только надо быть примерно одной массы, а то может получиться непривычный масштаб - как у Ольги Сергеевны.

- Так вот почему она такая... высокая, - отец снова закашлялся. Когда он отдышался, то опять пробормотал "может, всё к лучшему" и спросил. - А в дядю Женю я смогу превратиться?

Дядя Женя был партнёром отца по бизнесу - Клим видел его пару раз на семейных вечеринках. Это был бесцветный лысый мужик, который, кажется, не умел говорить ни про что кроме денег - какую бы тему ни обсуждали. Отец был шире его в плечах и выше, но зато у дяди Жени присутствовал заметный животик, так что по массе они были примерно равны. Клим ещё мгновение раздумывал, после чего утвердительно кивнул:

- Только комплекция у вас разная - одежда может не подойти.

Глаза у отца вспыхнули и смотрели уже куда-то мимо. Он автоматически хлебнул из бокала, но сморщился и решительно поставил его на журнальный столик:

- У меня же есть его костюм - как-то заодно со своим забирал из чистки, а случая отдать не представилось.

- Пап, - Клима начали одолевать подозрения, - только не нужно никаких авантюр - меня предупредили насчёт одного немца. Он очень богатый, а его люди отслеживают странные события, в которых могут быть замешаны оборотни - так они ловят нас для опытов. Никто живым оттуда не возвращался. Так что никаких скандалов...

- Что за страсти, сын, ты рассказываешь...

- Честно - я сам видел: на немца реальные уголовники работают. А он сам хочет себе новое тело, как у оборотней, и вообще бессмертие...

- Ладно, ладно - никаких скандалов. Понимаешь, такое дело: у нас на работе контракт большой наметился, да что контракт - контрактище, контракт века, а дядя Женя в самый ответственный момент на Мальдивы укатил. Мы завтра без него этот контракт ни за что не получим. Женя по телефону всё подтвердил, но требуется его личное присутствие - заказчики у нас недоверчивые больно. Если я вместо него заявлюсь, это - вроде как неуважение. Так что скандал, возможно, и будет, но только если дядя Женя завтра на переговоры не придёт... Ну, что - поможешь?

Конечно, Клим не мог отказать - в кои веки к нему за помощью отец обращался. Более того, даже испытал прилив воодушевления - несмотря на то, что ещё недавно зверски хотел спать. Смущал запах алкоголя от отца, но тот задавал вопросы - все по делу, пока Клим объяснял ему технику метаморфоз. Он также сам выбрал действительно удачную для их затеи фотографию дяди Жени. Переодевшись в халат, отец уселся рядом с Климом и взял его за руки. Но метаморфоза не шла - то ли все-таки виноват был алкоголь, то ли навыки у отца ещё слабые. Клим даже прибег к шприцу и бросался комками разрывающейся боли, но это привело только к размытому туману на лице отца. Тот в изнеможении откинулся в кресле:

- Может, ты - не мой сын?

- Исключено - я получил гены оборотня от твоей бабки - Ксении Михайловны. Да и черты лица, я видел, у тебя слегка менялись. Наверное, мы оба устали. Может, ты сильно прикипел к своей мыслеформе, и наших с тобой сил недостаточно. Как-нибудь надо будет попробовать вместе с Ольгой Сергеевной и Варварой...

- Как-нибудь? Завтра или никогда! Дай мне их телефон, пожалуйста.

Отец набрал номер и сразу принялся извиняться. Потом в его голосе появилась настойчивость и даже отчаяние. Клим уже не улавливал слова, потому что отец энергично перемещался по всей квартире. Наконец, он снова появился в гостиной, раздражённо произнёс "хорошо, будем в восемь" и бросил трубку. Ещё минут пять он нервно шагал по комнате взад-вперед. Остановившись перед сыном, прогрохотал:

- Ну и семейка у нас, оказывается! Ольга на ночь глядя куда-то уехала - сказала, что к старому знакомому. Но сама Варвара обещала помочь. И просила тебе напомнить о каком-то графике.

Конечно, разве могла она делать что-то просто так - Клим теперь со всех сторон всем будет должен! Он вдруг ощутил страшную усталость, поэтому отправился спать. И только закрыл глаза, как его снова разбудил возбуждённый отец:

- Я вспомнил! Отец, твой дед, велел сохранить какую-то старую тетрадь про оборотней. Я только что нашёл её в нашем архивном чемодане - смотри, может, завтра пригодится.

Клим ощутил в своих руках бумажную папку. Но сил что-либо изучать он в себе не нашёл. Поэтому промычал "хорошо" и снова провалился в сон. Отец ещё что-то говорил ему, но все слова слились в один сплошной убаюкивающий шум.

Солнце разбудило Клима, когда ещё не было и шести часов утра. Он проспал совсем немного, но смутная тревога не позволила заснуть опять. На цыпочках пробрался сначала в ванную, потом на кухню. Проглатывая бутерброд, он вспомнил про бумажную папку - вернувшись к себе в комнату, Клим обнаружил её на полу под кроватью. Развязав пожелтевшую тесёмку, он убедился - это такие же листки, которые ему скопировала Варвара: тот же почерк, те же чернила. Только страницы были другие. Сверив их, Клим даже рассмеялся - зачем-то кто-то (видимо, всё та же партизанившая в войну Ксения Михайловна) разделил старую рукопись на две части. Часть, которая нашлась у Ольги, содержала только нечётные страницы, а более поздняя нумерация только сбивала с толку. Соответственно, чётные страницы нашлись теперь у отца. Клим перетасовал их в правильном порядке и сосчитал - тридцать два листа. Разорванные ранее слова и фразы получили своё продолжение. Клим перебирал рукопись, пытаясь разгадать смысл теперь уже полных предложений, но они всё равно оставались головоломкой. Какой, видимо, казались и той же Ксении Михайловне.

Отец встал по будильнику в семь. Быстро побрился и сделал кофе - его он прихлёбывал в автомобиле по дороге к дому Варвары. Большую сумку, загруженную в багажник, он, видимо, собрал ещё ночью. Клим удивился, как отцу с бутылкой коньяка внутри удалось сохранить ясный ум - сейчас он снова казался уверенным хозяином происходящего. Видимость это или реальное владение ситуацией - Клим не мог разгадать, хотя и рассматривал отца исподтишка всю дорогу. Сам он мучился сомнениями и даже не пытался это скрывать. Ему очень хотелось заразиться уверенностью отца, успокоиться от умиротворяющего солнца и знакомого пейзажа за окном, но почему-то вспоминались то пролистанная только что рукопись, то жетон оборотня в кармане - всё это мешало поверить, что жизнь течёт по-старому. Да, ряды панельных домов, пробки и пыльная листва - это всё та же Москва, но теперь она вырезана из картона для постановки какой-то неизвестной пьесы, в которую автор для пущего впечатления зрителей непременно добавит хорошую ложку трагизма. Мышцы в теле Клима каменели от такого предчувствия, а слепящий свет становился тусклее.

Вылезая из автомобиля, он надвинул кепку на глаза и пожалел, что не догадался поменять внешность - местная шпана могла его узнать. Охватившая его тревожность даже не брала в расчёт, что сам Клим вряд ли кого-то из нападавших узнал - хотя бы из-за темноты, в которой произошла их позавчерашняя стычка. Заспанная Варвара открыла им дверь в пижаме, но тут же убежала переодеваться. Отец быстро осмотрелся и принялся выгружать свою сумку - одежный чехол, видимо, с костюмом дяди Жени, камера с проводами, ещё какие-то пакеты. Варвара проскочила мимо них на кухню и там вовсю чем-то загромыхала.

- Мать не появлялась? - строго спросил её отец.

- Нет, но звонила - вернётся к обеду.

Отец чертыхнулся и пошёл прилаживать камеру к телевизору - он хотел вывести фото дяди Жени на большой экран. Там его застал звонок мобильника. Отец ответил и увлёкся разговором. Климу это надоело, и он пошёл смотреть, чем гремит на кухне Варвара. Она готовила блины - тестом были забрызганы столы, пол и сама хозяйка - её растрёпанные волосы в паре мест слиплись в сосульки. Клим, несмотря на не отпускающую его тревожность, рассмеялся, чем добавил хмурости Варваре. Она поставила перед ним тарелку с подгоревшими комочками теста. Пока Клим раздумывал, стоит ли рисковать и пробовать это кулинарное недоразумение, его точно током ударило - ведь из гостиной уже не слышно телефонного разговора, но отец при этом не зовёт заниматься делом. Клим вскочил и выбежал из кухни. Отец сидел на диване в гостиной, обхватив голову.

- Что случилось? - Клим замер на пороге.

- Им требуется не только дядя Женя, но и я. Мне же не удастся раздвоиться? - отец издал нервный смешок.

- Клим, если что, тоже может превратиться... - подала голос Варвара.

- Да тут нужно два Клима!

- Ну, и я тоже могу помочь. Клим, в рукописи же было что-то про объединение тел оборотней?

Клим недоумённо обернулся к Варваре - действительно, ему встречалась такая фраза, но только сейчас он понял, что речь шла о превращении двух оборотней в одно существо. Девушка тем временем сбегала за рукописью. Она ткнула пальцем в листок и прочитала:

- "Единением тел можно получить медведя, лошадь и других крупных тварей".

Клим впал в ступор - ему такая процедура показалась дикой. Сегодняшняя услужливость Варвары тоже сбивала с толку - куда безопасней было вообще отказаться от нелепой затеи - использовать метаморфозу для спасения "контракта века". Но отец ухватился за предложение девушки - его глаза загорелись:

- Вы, правда, сможете превратиться в одного человека?

- Пап, мы же ни разу не пробовали! - встрял Клим. - Давай не будем на ходу экспериментировать?

- Да ладно, - отмахнулась Варвара. - Всё всегда в первый раз - тут написано, что нужен максимальный контакт кожи.

- Контакт? - тревожно переспросил отец. - Ты хочешь сказать, что я позволю вам обниматься голыми? Ты в своём уме?

- Как хотите! Я могу, если так нужно, обратиться для начала в какое-нибудь существо мужского пола.

- Час от часу не легче! - отец запрокинул голову, страдальчески морща лицо. - Конечно, я должен понимать, что пол у оборотня - условная вещь. Как, впрочем, и возраст. Но сейчас переступить через все человеческие правила морали - это для меня пока слишком! Должен же быть какой-то другой вариант.

- Тут ещё написано, что в таких случаях одежда - не помеха, - вмешался Клим, который тоже достал свой экземпляр рукописи из рюкзака. - Надо только хорошо намочить её в тех местах, которыми будем соприкасаться... Но важнее - решить, какими частями тела нового существа кто будет управлять.

- Чур, я - головой! - вставила Варвара. - Задницей - ни за что не буду.

- Может, разделитесь на лево - право? - спросил отец.

- Бред какой-то! Пап, что мы такое творим? - Климу хотелось выть от отчаяния.

- Действительно, ситуация - не очень привычная, - отец начал говорить с ним, как с маленьким ребёнком. - Но, если выгорит, это будет совсем другая лига, сын. Я ещё так высоко не забирался, и мне очень хочется рискнуть. Если ты боишься, я не обижусь...

- Ладно, парень, можешь отправляться в свой детский сад, - Варвара в своём стиле била ниже пояса. - Тут реально прикольная вещь намечается, а ты - "что мы творим!".

Клим осмотрел родственников - те выжидающе замерли.

- Ладно, попробуем, - пробормотал он и, уже обращаясь к Варваре. - Намочи одежду с левого бока, а я - с правого.

Варвара вернулась из ванной в мокрых пижамных штанах и коротком топе. Клим разделся до трусов и вылил на них справа стакан воды - большая часть сразу же потекла ему по ноге. Они встали плечом к плечу, и под ними образовалась небольшая лужа. Правой рукой Клим переплёл пальцы левой руки Варвары внизу, а оставшимися руками они сцепились перед собой. Вода холодила тело - особенно неприятным было касание Варвариных пижамных штанов. Но Клим скомандовал вслух "поехали!", и они уставились на выведенную отцом на экран телевизора фотографию. Сам отец забился в угол дивана и наблюдал за ними настороженно, кусая нижнюю губу. Клим сразу нащупал мыслеформу, но надевать её на двоих оказалось непростой задачей - та соскакивала, как маленькая пластиковая крышка с большой банки. После очередного "надеваем!" Варвара прижалась головой к его голове, отчего мыслеформа сразу провалилась почти Климу по пояс. Он стал мягко опускать её своим воображением книзу, чувствуя, как началась метаморфоза - будто собственное тело начало стекать вниз, как только что с него самого стекала вода.

Отец невольно вскрикнул со своего дивана. Климу вспомнилось зрелище превращения Лин в собаку - он понял, что тут, скорее всего, картинка - даже веселее. Они с Варварой стали, как сиамские близнецы, сросшиеся боками - плечи, руки и ноги, которыми они соприкасались, теперь представляли одно целое. Когда стали срастаться головы, отец Клима отвернулся. Мокрая одежда между телами будто расплавилась, а то, что осталось, тряпками упало вниз. Ещё через минуту абсолютно голый дядя Женя стоял посреди комнаты.

- Пап, мы, кажется, всё, - сказал он - вернее, Клим из него. - Только я не понимаю, как нам теперь ходить.

- Блин, я буду командовать - "ты - я". Давай сначала я, - ответила из дяди Жени Варвара, после чего голый мужчина сделал неуверенный шаг.

- Слушай, мы обращению с этим танком не меньше месяца будем учиться, - встрял Клим.

Его отец тем временем с ужасом наблюдал за своим деловым партнёром, который разговаривал сам с собой и учился ходить по комнате - в абсолютно голом виде. Наконец, спохватился:

- Давайте помогу вам одеться. А по поводу ходьбы - надо хоть как-то передвигаться. Скажем, что он на ската в море наступил - это с ним уже бывало. То, что нужно будет говорить на переговорах, повторим по дороге, только не вздумайте между собой так же ругаться...

- А мы тут, между прочим, мысли друг друга не читаем, - перебил Клим. - Нам нужно хоть как-то координировать наши действия. У нас тут, можно сказать, сто двадцатикилограммовая кукла-марионетка...

- Попробуйте говорить, не раскрывая рта - так самому себе слышно, а до окружающих только мычание доносится - это тоже спишем на ската. Кстати, голос - один в один...

- Пап, неужели твоих заказчиков устроит хромающий и мычащий дядя Женя?

- Сам не знаю, но такой - лучше, чем вообще никакой.

Варвара тем временем замычала: "Твой шаг". Так они ходили и мычали, пока отец не сказал, что им пора. Спуск по лестнице оказался для них новым испытанием - со стороны это выглядело, как будто один мужчина помогает сильно выпившему другому. В автомобиле отец показал на телефоне фотографии:

- Это - Семён Валерьянович, а это - Михаил Самойлович. Ваша задача на любой вопрос по контракту отвечать: "Всё сделаем в лучшем виде", далее - имя отчество задавшего вопрос, после чего "Костя, объясни, пожалуйста", и тогда вступаю я. Если будут вопросы на отвлечённые темы или почувствуете, что прокалываетесь, отвечайте "двенадцать часов перелёта, да ещё скат этот проклятый - я не в форме, давайте обсудим это позже". Всё поняли?.. Чёрт, вы моргаете по очереди - опять скат, видимо, постарался...

Скат оказался главным героем переговоров. Вспоминали медуз и морских ежей, после чего заключили, что отдыхать лучше всего в средней полосе России. Отец Клима несколько раз порывался обсудить техническую сторону контракта, но Семён Валерьянович с Михаилом Самойловичем были настроены болтать на пресловутые отвлечённые темы. Клим даже не успел произнести фразу про двенадцать часов перелёта, как инициативу перехватила Варвара - она могла трепаться про морские курорты, ни разу там не побывав. Видимо, ей хватало информации из социальных сетей. Через полчаса такого трёпа, от которого в полуобмороке пребывали и Клим, и его отец, Семён Валерьянович заявил:

- Ну, почему бы не подписать наш контракт прямо сейчас?

- А-а - давайте, у меня и доверенность есть, - расплылся в фальшивой улыбке отец Клима.

- Зачем доверенность, если ваш генеральный - здесь?

- У него же рука после ската...

- А мне кажется: всё в порядке - чашку с кофе, вон, держит крепко. Сейчас попрошу помощников принести документы на подпись.

Отец Клима положил на стол прозрачную папку и начал барабанить пальцами по ней. Когда заказчики отвернулись, он глазами показал Климу и Варваре на неё. Потом ещё пальцем ткнул прямо в каракулю на верхней бумаге - это был образец подписи дяди Жени. Каракуля была довольно изощрённой - Клим бы ни за что не воспроизвёл. Но он заметил, как правая рука, за которую отвечала Варвара, принялась что-то воображаемое чертить на полированном столе. Когда принесли пачку сшитых листов, отец Клима начал было "чашку он, может, и держит...", но Варвара довольно решительно поставила очень похожую каракулю под контрактом. "Мышечная память" - промычала она Климу. А тот подумал, что, когда сам плавал в облике дельфина, то тоже достаточно было не мешать мышцам нового тела просто вспомнить, как это делается.

Уже в автомобиле отец Клима дал волю эмоциям - он поцеловал папку с контрактом и завопил "Ура!". Потом обнял помощников (в одном теле) и заявил:

- Просите, что хотите!

- Для начала: поехали домой, - ответила Варвара. - С вас, как минимум, компенсация испорченной пижамы. Ну, и пара процентов от стоимости только что подписанного контракта... Шучу, конечно. Возьму всё с Клима - он сам знает, что мне нужно...

Вернувшись в квартиру, они обнаружили там спящую Ольгу - видимо, ночь у неё выдалась насыщенной. Варвара запретил её будить, а отцу Клима велела найти в шкафу несколько простыней:

- Будете оборачивать нас, как только увидите, что мы возвращаем свой обычный облик - ну, раз вы так печётесь о нашей с Климом морали.

Глава 9 "Последствия"

Через два дня начинались занятия в школе. А накануне медальон Жиля снова засветился зелёным. Клим уже не суетился, но и не торопился особенно - он никак не мог придумать, что же говорить лондонским кураторам. После вызова на экране возникло двое - на заднем плане маячил знакомый смазливый блондин в очках, но основное пространство возникшей на экране картинки занимал седой импозантный негр - он был в белой рубашке и белом пиджаке, а на узле тонкого чёрного галстука ярко блестел какой-то камень - не иначе, бриллиант. Негр по-английски представился Артуром Веллингтоном - и это Клим тоже угадал, лишь только увидел его на экране. После короткого обсуждения, на каком языке общаться, выбрали французский.

- Клим, мне передали, что у вас проблемы с поиском клана - это так? - спросил Веллингтон.

Клим кивнул и добавил:

- Есть зацепки и по линии отца, и по линии матери, но архивы в России работают очень и очень медленно, так что я даже ещё не получил ответа, где можно найти родственников.

- Это очень плохо. Весьма плохо! - Веллингтон покачал головой. - На самом деле, не буду скрывать - мы очень надеемся на вас. Вы первый из России за последние сорок лет, а когда-то в вашей стране существовал очень самобытный клан. В архивах есть упоминания о довольно необычных техниках, которые мы с удовольствием изучили бы. Например, ваши предки умели трансформировать совершенно посторонние вещи. Возможно, это - легенды, но если вдруг такая техника действительно была, и сохранилось её описание...

- Я обязательно дам знать, если что-нибудь такое найду, - торопливо ответил Клим.

- Хорошо, что вы понимаете важность поисков, - очень мягко продолжал Веллингтон. - Но мы бы хотели вам помочь. Например, ваша подружка из Вьетнама уже разыскала двоих из своего клана и весьма успешно привлекла их к освоению техники обращения. Вам будет полезно пообщаться - возможно, эта девушка подскажет вам, как вести поиски. Только у неё связь - через какой-то клуб, который в это время не работает. Из-за разницы во времени лучше всего будет выйти на связь примерно в четыре - пять часов вашего местного времени. Когда вам будет удобно?

Клим задумался - поболтать с Лин ему хотелось, но он отдавал себе отчёт, что за каждым его словом будут следить. Он не мог объяснить, почему его обуяла скрытность по отношению к английским оборотням - это напоминало паранойю. Оказывается, их интересуют старые русские техники - рукопись семьи Клима, возможно, тоже в сфере их интереса. Но, отдав им такой козырь, ценность которого ему самому пока не ясна, он окажется в весьма слабом положении. А ему совершенно не хотелось быть от кого бы то ни было зависимым. Он пока много чего не умеет, но зато сам разобрался в том, как боль может приводить к мгновенной метаморфозе.

- Если вам это не подходит, - вмешался Веллингтон, - мы можем прислать к вам инструктора. Это - крайняя мера, но, как видите, мы заинтересованы...

- Нет-нет, - будто проснулся Клим - действительно, он слишком надолго завис со своими мыслями. - Я согласен поговорить с Лин завтра в пять часов. Просто у меня завтра начинаются занятия в школе, и мне трудно спланировать свой день.

- Отлично! - расплылся в идеальной улыбке Веллингтон. - Есть ещё одна вещь, которую хотел с вами обсудить. Посмотрите - вы не имеете отношение к этому инциденту? Сейчас я направлю вам скан русской газеты.

Действительно, в правом верхнем углу экрана показалось новое окошко. Только Клим навёл на него курсор, развернулась полоса газеты с несколькими фотографиями. Сразу бросился в глаза заголовок "Нападение оборотня в московском районе". Клим напомнил себе, что сейчас его физиономию изучают на том конце сети, поэтому просто удивлённо поднял брови и принялся изучать текст - двое подростков подверглись нападению незнакомого им сверстника, но характер ран свидетельствует, что те могли быть нанесены только собакой или волком. Рядом располагались фотографии этих самых ран. Клим для порядка долго их рассматривал, потом закрыл окно со сканом и покачал головой:

- Нет, ничего об этом не знаю. Но кто верит бульварной газете, где всегда пишут небылицы? Смотрите, там рядом есть статья про людоеда.

Клим твёрдо решил всё отрицать и идти в этом деле до конца. Признавшись в своём участии, ему придётся объяснять, как ему удалось пройти метаморфозу без посторонней помощи. Так что лучше свести всё к выдумкам дешёвых газетчиков. Веллингтон пожал плечами:

- Думаю, что эта заметка попала также в руки к людям Баумана - они их обязательно проверяют. Если подобный инцидент имел место на самом деле, и в нём замешаны вы или ваш клан, то вам всем грозит опасность. Если ваше имя прозвучит рядом, хоть в какой-то связи с двумя-тремя подобными случаями (а во Франции вы, считай, уже один раз засветились), то наши враги всё умеют отлично сопоставлять. Будьте осторожны и прощайте.

- До свидания! - бодро сказал Клим и торопливо отключился. Его уже трясло - оказывается, мир - такой маленький. То, что он старался забыть, выплывает так быстро, да ещё с фотографиями и другими подробностями за тысячи километров отсюда. Клим будто перед глазами увидел карту в логове врагов, где был поставлен уже второй крестик напротив его имени. Возможно, за дверью квартиры в эту самую секунду его караулят уголовники Баумана. Клим решил не ложиться, пока не вернётся отец, и всё с ним обсудить. Но тот вернулся уже за полночь и в ужасном настроении - это было понятно по тому, что он сразу направился к бару.

- Пап, мне надо посоветоваться. Это - важно! - добавил Клим, увидев, как недовольно скривилось отцовское лицо.

- До завтра точно не подождёт?

- Нет!

Отец всё же сделал большой глоток коньяка и с сокрушённым выдохом повалился в кресло. Клим устроился напротив:

- Я сегодня выходил на связь с лондонскими оборотнями. Они показали мне вырезку из нашей местной газеты, в которой есть свидетельства того, что я менял облик. Какие-то пацаны меня всемером хотели побить около дома Варвары - ну, а я им ответил - только не в человеческом облике...

- А в каком?

- В волчьем, насколько я понял... Но там было очень темно! Я просто куснул одного, а в той газете есть фотографии следов от моего укуса.

- Там, что, и имя твоё есть?!

- Нет..., но английские оборотни сказали, что по таким случаям тот самый богатый сумасшедший немец, который охотится на оборотней, нас и вычисляет.

- Клим, что за глупости? В Москве больше двадцати миллионов человек, про оборотней жёлтые газетёнки пишут буквально ежедневно - как тебя вычислят? Не бери в голову! И больше не ходи один после восьми вечера - слышишь: запрещаю!

- Но...

- Не бери в голову! А вот у меня проблема с нашим контрактом - это да! Отчего-то дядя Женя совсем не обрадовался, что мне удалось его подписать. Сильно ругался по телефону и сейчас срочно возвращается в Москву. Обещал мне большие неприятности.

- А как ты ему объяснил? Как удалось подписать без его участия?

- Пока не углублялся ни в какие объяснения. Когда приедет, скажу, что нашёл двойника - актёра. Он же мне сам по телефону раз десять подтверждал, что контракт нужно подписывать! Какого чёрта?!

Отец в сердцах ударил кулаком по подлокотнику. Клима очередная неприятность ещё более погрузила в мрачные мысли - он хотел было подчиниться уверенному "не бери в голову", но теперь видел, что его собственные нехорошие предчувствия имеют свойство сбываться, несмотря на такую же отцовскую уверенность всего два дня тому назад. Клим не стал напоминать, что изначально считал затею с двойником дяди Жени провальной. Ему вдруг стало одиноко - все его близкие занимались исключительно своими делами, и поддержки при всё нарастающем чувстве опасности ждать было неоткуда. Отец сейчас накачается коньяком, а завтра не свет - не заря Климу надо ехать, чтобы возвращать старый облик Ольге, которая помешана на молодости. А понять, на чём помешана её дочь, вообще невозможно - кажется, что мысли в голову Варваре сами по себе. Климу захотелось стать маленьким, чтобы его опекали и защищали, но ему вдруг открылась пугающая истина, что теперь даже отец ведёт себя, как ребёнок, которого заботит какая-то бумажка, какая-то полная ерунда на фоне той громадной опасности, что грозит всей семье.

Клим перед сном пытался полистать рукопись, но в его нынешнем состоянии она казалась полной абракадаброй. Он дрожал под одеялом, не в силах согреться, пока не провалился в липкий сон. Разбудил его будильник. Клим, как сомнамбула, одел школьную форму и, даже не позавтракав, отправился к Варваре и Ольге. У метро он купил цветов - в качестве маскировки: кто заподозрит оборотня в тщедушном мальчишке с букетом? Родственницы, по обыкновению, встретили его в пижамах. Варвара фыркнула, глядя на цветы. На что Клим спокойно заявил:

- Надо придумать другое место для наших встреч. Можно у нас дома или ещё где-нибудь. Про мою стычку с местной шпаной уже написали в газетах, так что меня могут узнать.

Родственницы недоверчиво таращились спросонья - видимо, смысл сказанного до них ещё не доходил. Тогда Клим усадил их за стол и помог вернуть старую внешность Ольге - всё прошло быстро и довольно рутинно. Он не стал выслушивать жалобные стенания двоюродной бабки по поводу вновь обретённого старого тела, а отправился в школу. Когда издалека послышались звуки жизнерадостных детских песен, а число крутящихся под ногами детишек - нелепо причёсанных, с цветами и в плохо сидящих пиджаках и платьях, - достигло апогея, Клим почувствовал прилив тошноты. Этот якобы праздник был сейчас нелепым и несвоевременным. Однако, оказавшись среди своих одноклассников, которые толкались, много и глупо шутили, смеялись и смотрели друг на друга ясными ещё, блестящими глазами на загорелых лицах, он вдруг, наоборот, стал видеть все свои переживания по поводу охотников на оборотней дурным сном. Ему захотелось подольше оставаться в этом умиротворяющем водовороте детской суеты. Тут было безопасно.

Клим обнаружил рядом с собой Наташку Сорокину - вначале даже не узнал её из-за загара, выбеленной чёлки и роста - за лето она здорово вытянулась, и теперь он видел на уровне своих глаз мочку её уха. Ещё была видна длинная загорелая шея, которая к тому же интересно пахла. Клим чувствовал себя лучше и намного уверенней от такого соседства. Внезапно что-то отпихнуло его от столь успокаивающего объекта - одноклассник Фролов ввинчивался между ними. Фролов был атлетичен и элегантен - на нём красовался далеко не детский костюм с пижонским красным платком, высунутым из нагрудного кармана. На шее у него, пусть и набок, но сидела такая же красная бабочка в белый горох. Фролов был законченной звездой школы, победителем олимпиад и сыном какой-то "шишки". Эта звезда уже начала что-то развязно говорить Наташке, но Клим внезапно озверел от его наглого отпихивания. Он ухватил Фролова на плечи и развернул в обратную от Наташки сторону. И, хотя тот был крупнее Клима, толчок застал его врасплох - он повалился на других одноклассников, а Клим победно занял своё место рядом с заветной шеей.

Их классная руководительница тут же оказалась рядом - она зашипела что-то невнятное и ущипнула Клима за предплечье. Он только разобрал, что нужно будет остаться после уроков. Уроки были на редкость скучными - казалось, что утреннее оживление их совсем не касается. Учителя выглядели ошарашенными, но старались бодриться, ученики шёпотом обсуждали свои летние приключения. Фролов активно игнорировал Клима - он подсел к Наташке Сорокиной и непрерывно шептал ей что-то на ухо, коварно усмехаясь. Клим пытался отвлечься от этого неприятного зрелища, но от речей про перспективный план занятий, рефераты и доклады сводило скулы - голоса учителей превращались в однообразное жужжание среди пыльных лучей бьющего в окна солнца. Клим ожидал прослушать такое же жужжание от классной руководительницы, входя после уроков в её логово - кабинет биологии. В отличие от утра у неё здорово покраснел нос - она чихала и ругала цветы - ими были завалены две первые парты. Как только Клим вошел, она поспешно высморкалась, сморщила лицо и бросила:

- Что, Веселков, решил открыть сезон дуэлей? Прямо с первого сентября? Уж если так начинаешь год ты... - а ты у нас - не из буйных, вроде...

Клим решил про себя, что просто будет кивать, выглядеть насупленным, а под конец раскается в содеянном. Он и сам себе удивлялся, зачем напал на Фролова - видимо, теперь, после французского лагеря, драки перестали казаться ему пугающим и неприемлемым средством. Классная руководительница тем временем снова чихнула, но продолжила, несмотря на брызнувшие слёзы:

- Оно тебе надо? Я всё видела: вы там из-за Сорокиной сцепились - но ты же понимаешь, что у тебя нет шансов?

Клим удивлённо поднял брови - кажется, на классную руководительницу действовал не только аллерген. Возможно, в учительской уже успели поднять бокалы за начало учебного года, поскольку она продолжила в том же ключе:

- Нужно ставить себе посильные цели - тогда есть шанс их достигнуть. Я понимаю, у вас переходный возраст, нужно внимание девочек, но Сорокина - это же не твой уровень!

- А какой мой уровень? - с вызовом спросил Клим, забыв про заготовленный сценарий.

- Тихие, умные девочки. Вон их сколько! Ёжики должны водиться с ёжиками, а львы - со львами... вернее, львицами...

Клим вспыхнул, но вдруг передумал спорить. К тому же у классной руководительницы начался очередной рецидив - она чихнула семь раз подряд. Клим в это время вспомнил про свой разговор в лагере с крупной польской девушкой - тогда он вёл себя так же и тоже предлагал смириться со своей судьбой. Как Агнешке не быть канонической Дюймовочкой, так и ему не быть спортивным и богатым Фроловым, которым должны доставаться красивые Сорокины - вот что ему втолковывает классная руководительница. Ей положено говорить совсем другие вещи, но из-за аллергии и, возможно, алкоголя у неё проснулось вдруг желание "научить ребёнка настоящей жизни". Полгода назад он бы принял такие наставления с благодарностью, счёл бы их признаком собственного взросления, но сейчас Клим чувствовал, что уже перерос подобные тухлые истины. И дело даже не в его секретных способностях, которые на время забылись. Клим теперь твёрдо знал: он, хотя толком не умеет, но сможет, если нужно, драться. И пусть он не готов ещё представлять себя львом, но и ёжиком быть не намерен.

Дома всё оказалось плохо - когда Клим вернулся, отец уже сидел в кресле и пил свой коньяк. На расспросы он не отвечал, а только махал на сына рукой. Клим заперся в своей комнате и принялся штудировать рукопись - пока было время до разговора с Лин. Он пытался найти, где речь идёт про трансформацию внешних предметов. Перелистав рукопись два раза, Клим начал отчаиваться, пока не вспомнил, как растворилась мокрая одежда во время превращения в дядю Женю. То есть они с Варварой смогли своим воображением повлиять на эту самую одежду. Клим нашёл нужное место в рукописи, но там не оказалось ничего нового, никаких подробностей. Тогда он стал двигаться по строчкам в обратном порядке, ища что-нибудь про воду. И нашёл: "Велеть вещам можно только вологим" - так и есть: трансформировать вещи можно, только намочив их. Дальше следовала фраза, которая когда-то поставила Клима в тупик: "Суета по поводу древ и камней должна проходить через голову". Следуя смутному подозрению, Клим схватил со стола металлический сувенир - миниатюрную Эйфелеву башню - и попытался вообразить, будто она плавится в руках, превращаясь в шар. Убедившись, что ничего не получается, Клим сбегал в ванную и намочил башню из-под крана. Вода стекала по металлу, но капли кое-где держались на поверхности, поэтому вещь можно было условно считать мокрой. Затем Клим прижал её ко лбу и снова представил шар - пальцы немедленно ощутили изменение формы. Клим одёрнул руку и посмотрел на ладонь: башня пусть и не стала шаром, но заметно деформировалась. Он запрыгал вокруг себя и шёпотом завопил от восторга - рукопись, действительно, оказалась очень и очень ценной.

Медальон замигал зелёным, хотя на часах было без пяти минут. Войдя на сайт, Клим увидел окно с непонятной надписью - поскольку ничего другого не нашлось, нажал на него курсором. И тут же увидел Лин - в плохом разрешении, в какой-то полутьме, с большими наушниками на голове, но, определенно, это была Лин. Она улыбалась ему и махала рукой:

- Привет, Клим.

- Привет! Рад тебя видеть.

- Как же давно этот лагерь был у нас с тобой... Мне сказали: тебе нужно помочь.

- И мне сказали тоже. Просто я никого ещё из своего клана не нашёл, а ты, говорят, преуспела...

- Ну, нашла двоих. Отец таким особенным оказался - жаль, что не мама, с ней было бы проще. А отец пять лет как от нас ушёл, ещё одну семью завёл, так что, когда мои братья и сёстры подрастут, да ещё новые отцовские - нас тут целая армия получится! - Лин рассмеялась, а Клим испытал что-то вроде ностальгии - по тем временам, когда с этой вьетнамской девочкой они усиленно тренировались, а она вот так же смеялась по любому поводу.

- Так поделись опытом, как ты отца вычислила? - Клим понимал, что его слушают ещё и невидимые кураторы, поэтому он должен проявлять должную по его легенде любознательность.

- Да просто маму спросила, не было ли у нас в семье кого-либо со странностями. Она сразу на отца указала - тот даже в тюрьме сидел, когда чужие товары на рынке забрал. Мама рассказала, что ему это удалось, потому что его спутали с настоящим хозяином. Я тогда сразу поняла, кто у нас в семье особенный...

На этих словах Лин покрутила головой по сторонам и понизила голос почти до шёпота, сжав торчащий из наушников микрофон в ладошках. Веллингтон предупреждал, что она выходит на связь из какого-то клуба - пока Клим с ней разговаривал, на заднем плане шастали разные люди.

- Что за косоглазая цыпочка?! - внезапно громыхнуло над головой - там возвышался довольно пьяный отец. Клим выключил свой микрофон и ответил:

- Во Франции в лагере познакомились - теперь, как видишь, практикуем французский. Если не сложно, дай нам поговорить... наедине.

Отец помахал рукой Лин и оскалился - та помахала в ответ. Хорошо, что она не знает русского. Отец нехотя вышел за дверь, а Клим снова включил микрофон:

- Это мой отец - извини его: он пьяный, потому что неприятности на работе.

- Да всё в порядке!

- Он засудить меня грозится! - отец снова появился в двери. - Давай превратим меня во льва, я ему башку оторву, и пусть меня судят - но только, как льва!

Клим пытался отключить микрофон, но не был уверен, что успел сделать это вовремя. Тогда он прижал руки к груди, изображая извинения, и помахал Лин рукой. Потом выключил связь. Отец тем временем полностью ввалился в детскую и с размаху уселся на кровать. Он совершенно пьяным движением потёр лоб, потом принялся икать и говорить одновременно:

- Оказывается, хитрый дядя Женя... Ик! ...узнал, что контракт будет липовым... Ик! ...но ничего мне не сказал, а просто смылся, дабы не объяснять причин. Источник у него, видите ли, конфиденциальный!

- Ну, а ты что ответил? - спросил Клим.

- Я? А что мне отвечать? Приезжал же Евгений Борисович собственной персоной, даже контракт сам подписал - графологи подтвердили, что там - его подпись. Так что пусть теперь доказывает, кто это вместо него выезжал за рубежи нашей родины по его паспорту!

- Пап, что ты наделал?!

- А что? - отец изобразил пьяное удивление.

- Если такие детали всплывут в прессе, нам с тобой - конец. Мне буквально вчера наглядно показали, что куда меньшие инциденты становятся известными в Лондоне уже через пару дней. Ты не мог замять это дело?

- Сын, чего паникуешь? Я тут в лучшем случае потеряю всё, а в худшем - ещё и должен останусь, а ты опять про какой-то Лондон толкуешь. Они там, в этом Лондоне, плевать на нас хотели!

Отец поднял вверх палец и так замер. Климу стало жалко его, себя, весь мир, который, кажется, сошёл с ума. Отец тем временем повалился на кровать - всё с так же вытянутым пальцем, - и захрапел. Клим не мог двинуться с места - он просто не знал, что ему делать дальше. Прежний мир с его бестолково-праздничным началом учебного года и надёжными, как стена, родителями стремительно разрушался. Новый, такой опасный мир пока ещё оставался на экране компьютера и в почти забытой далёкой Франции. Клим застрял между этими мирами, в сумрачной непонятной зоне. А тем временем медальон снова замигал. Клим покосился на храпящего отца, после чего перебрался с ноутбуком в гостиную. Когда на экране появился юноша-куратор, Клим заговорил первым:

- Я не смог договорить с Лин, потому что отец помешал...

- Да я про другое хотела поговорить, - Робин напомнила, что к ней надо обращаться, как к женщине. - Сегодня в одной социальной сети выложили фотографию. Там изображена девушка - точная копия известной бразильской фотомодели. Автор утверждает, что это - не монтаж. Да! Автор - из Москвы. Я сейчас пришлю тебе несколько файлов - не узнаёшь там никого?

Клим дрожащими руками открыл файл и увидел на фото Ольгу - она на голову возвышалась над другими людьми, а на заднем плане виднелся один из фонтанов ВДНХ. Подпись гласила: "Приколитесь: двухметровая Адриана Моралес в Москве". На другой фотографии имелся крупный план той же Ольги, а рядом - видимо, та самая Адриана в оригинале. Обе - на одно лицо. Красным кружком на их шеях были обведены три родимых пятнышка - опять же идентичной формы. Ну, и почему его бестолковые родственницы не могли выбрать фотографию кого-нибудь менее известного?! Клим молчал и одновременно понимал, что своим молчанием всё больше и больше выдаёт себя. Наконец, Робин произнесла:

- Клим, всё очень серьёзно. Не знаю, что у вас там происходит на самом деле, но, похоже, мне придётся срочно вылетать в Москву. Если вы можете завтра собрать на сеанс связи представителей вашего клана, то соберите. Если ещё не уверены, зовите обоих родителей. После этих случаев люди Баумана точно приедут к вам - потому что во французском лагере был только один мальчик из Москвы, и именно в Москве вдруг началась повышенная активность оборотней. Я же вам говорила о трёх косвенных признаках...

- Я... приведу отца, - хрипло ответил Клим и выключил компьютер. Затем вскочил и шёпотом завопил, чтобы выбросить из себя сжимающий сердце страх. Его затягивало в трясину, а представители его клана только стояли вокруг и даже подталкивали его всё глубже и глубже. Достали! - Клим начал избивать спинку кресла - оно с грохотом повалилось. Клим сел на пол и обхватил голову руками.

- Ты чего шумишь? - в гостиную с трудом шагнул отец.

- Пап, завтра нужно съездить на дачу. И Ольгу с Варварой с собой взять.

- Зачем?

- Надо, пап! Мне только что сказали, что на днях по мою душу приедут охотники на оборотней. Если где-то ещё засветится твоя история с контрактом, то приедут уже через пару часов.

- Что за...?

- Пап, не надо вопросов - иди и проспись. Все вопросы сможешь задать завтра - более авторитетным людям, если мне не веришь!

Как только отец всё же отправился спать, Клим набрал телефон Варвары и объяснил ситуацию. Та вскрикнула:

- Блин, действительно, Адриана Моралес - а я всё думала, отчего лицо мне кажется знакомым?

- Завтра в девять утра приходите с матерью к метро - мы вас на машине захватим. Возьмите вещей хотя бы дня на два-три. Продукты брать не нужно - они тяжёлые, купим что-нибудь по дороге...

- Клим, - осторожно произнесла Варвара, - а ты не сильно паникуешь?

- Может, и паникую. Но, когда убедишься точно, будет уже поздно.

Глава 10 "Война"

Отец с утра был хмурым. Не помогли и две чашки крепчайшего кофе, и шипучие таблетки от похмелья. Он никак не выражал своих эмоций, а просто задавал вопросы - где, мол, и когда надо быть? На какое время брать сменные вещи и наличные? Клим и так был не в своей тарелке, а тут ещё непривычная послушность отца. Хорошо, что список вещей был уже готов.

Когда выходили из подъезда, Клим огляделся - никаких подозрительных людей или машин. Ночью похолодало - на листве, траве и кое-где на асфальте виднелась белёсая роса. Солнце ещё не показалось над домами, и было непривычно тихо - даже вороны не каркали. Клим поёжился и попросил отца включить в автомобиле отопление.

Ольга была в своём старом облике, поэтому отец секунда на десять замер, её рассматривая. Она уселась на переднее сидение, а Варвара с огромным баулом - назад к Климу. На девушке была мохнатая кофта, надетая на короткую майку - увидев оголённый живот, Клим снова поёжился, хотя автомобиль уже основательно прогрелся. После приветствия все молчали. Как только выехали на загородное шоссе, Ольга повернулась к Климу:

- Ну, рассказывай!

Тот пересказал свой вчерашний разговор с Робин - больше для отца, поскольку не сомневался: Варвара матери уже всё донесла. Также поведал про Баумана и про свою стычку со шпаной.

- А про случай, когда вы помогали Костику, ещё в газетах не написали? - саркастически спросила Ольга.

Повисла напряженная тишина. Сейчас, после рассказа Клима страх промелькнул в глазах всех его родственников - даже колючий взгляд отца в зеркале заднего вида несколько раз панически дёрнулся. Внезапно зазвонил телефон, и все вздрогнули. Отец переключил свой мобильник на громкую связь:

- Слушаю!

- Константин Андреевич, это вы? - проскрипел старушечий голос.

- Да, Любовь Львовна, слушаю вас, - когда отец ответил, Клим, наконец, узнал старушку - вахтёра из их подъезда. - Что случилось?

- Да тут к Климушке друзья приходили, чтобы вместе в школу пойти. Так я не пустила, сказала, что вы уже уехали. А они спросили, в какой школе Климушка учится. Странно, думаю, как же они вместе в школу собирались идти - новенькие, что ли? Решила, вот, вам на всякий случай позвонить...

- Спасибо, что позвонили - мы разберёмся. До свидания, Любовь Львовна!

И снова повисла тишина. Подтверждение, что странные и непривычные страхи начинают сбываться, подействовало на всех угнетающе. Первым пришёл в себя отец Клима - он нажал на телефоне вызов, но на громкую связь не стал ставить, а прижал аппарат плечом к уху:

- Светик, извини, что так рано. Мы с Климом на даче, а ты домой пока не возвращайся... Нет, потом всё объясню. Просто приезжай на дачу!... Ну, не телефонный разговор! Давай, пока, целую!

- Блин, что за страхи?! - внезапно взорвалась Ольга. - Мы же оборотни, в конце концов! Поменяем внешность - кто нас найдёт?

- Мам, - встряла Варвара, - они про нас с тобой ничего не знают...

- Пока не знают, - ответил Клим. - Я вас искал месяц, они найдут за неделю. А с новой внешностью где жить? Документы будут недействительны, соседи опять же... Вот вам, Ольга Сергеевна, как жилось с новой внешностью? Зачем вы попросили старую вернуть?

- Да, проблемы бывают...

- Давайте не торопиться, - подытожил Клим, - а поговорим для начала все вместе с лондонскими оборотнями - может, они что-то умное подскажут. Только я им тоже не особо верю...

- Почему? - Ольга опять повернулась назад.

- Не знаю - предчувствие какое-то. Им ваша рукопись нужна. А вот сами они - какие-то ненастоящие: слишком красивые, слишком правильные.

- Клим, у тебя определенно синдром неудачника - сделай себе красивую внешность и не парься, - буркнула Варвара.

- Не в этом дело - слишком уж много внешнего лоска. Не могу толком объяснить, но лучше вам всем, пока не засветились, внешности чуток перед сеансом связи подправить - мало ли чего...

Варвара фыркнула, а взрослые промолчали - похоже, паранойя Клима была для них заразной. На даче стоял старенький компьютер, интернет пришлось долго налаживать. Клим только через полчаса смог направить запрос на сеанс связи, после чего усадил всех в круг, чтобы поменять внешность. Он настоял, чтобы никто не выбирал "звёзд" и прочих известных личностей. Выбрали внешности случайно попавших в кадр людей на смартфоне Варвары. Вчетвером всё происходило на редкость быстро и эффектно - отец обратился секунд за пятнадцать в молодого парня с длинными волосами, причём он сам несколько раз вскрикивал от удивления, когда ясно чувствовал "надевание" чужой мыслеформы. У него вообще это была первая метаморфоза, поэтому после неё он прилип к зеркалу, то и дело дёргая себя за длинные волосы, вскрикивая "ёшкин кот!" и зачем-то подпрыгивая.

Потом все разбрелись по дому. Женская половина компании устроилась у телевизора. Отец Клима своей странной подпрыгивающей походкой проследовал в подвал и оттуда чем-то гремел. Сам Клим набрал в туалете ведро воды и отнёс его в свою спальню. Потом нашёл во дворе кучу увесистых вещей - кирпич, кусок железной трубы, берёзовое полено. Клим по очереди макал их в ведро и подносил ко лбу. Вскоре его окружала странная коллекция: кирпич в форме шара, кривой блестящий меч и большая красная подушка - странность последней заключалась в том, что в неё было превращено полено. Изменение цвета и материала шокировало Клима - он долго ощупывал подушку, не в силах поверить, что такое возможно. Видимо, не зря он сейчас прогуливает школу - как минимум, современная физика много в чём оказалась не права. Тем временем замигал зелёным медальон.

Робин снова привела Веллингтона - сегодня он был в каком-то чёрном балахоне, скрепленном на груди брошью с неизменным блестящим бриллиантом. Клим уже привычно испытал досаду за столь карнавальный наряд. Тем временем Робин с Веллингтоном дружно удивились неожиданно большой компании, которую он привёл.

- Что они говорят? - толкнула его в бок одна из девушек - кажется, это была Варвара.

- Робин, Артур! - обратился к лондонским собеседникам Клим. - Не все мои родственники владеют французским, поэтому я вынужден им переводить - нет возражений?

- Нет, конечно. Итак, я понял: у нас всё же возникли проблемы.

- Да, сегодня мы успели выбраться из дома буквально за полчаса до нежданных гостей. Хотели получить совет, как действовать дальше?

- К сожалению, протокол тут стандартный: смена внешности и всех документов. Вам придётся бросить всё своё имущество, которое можно отследить по именам - недвижимость, банковские вклады, автомобили...

Клим перевёл - его отец немедленно чертыхнулся. Веллингтон заметил эту реакцию - он грустно усмехнулся и продолжил:

- Нужно выкинуть ваши мобильные телефоны и не пользоваться кредитками, не звонить близким друзьям - хотя бы первые полгода... Понятно, что это - очень сложно, и в Европе мы бы смогли оказать вам поддержку, но в России у нас совершенно нет никаких контактов. Робин планировала вас навестить - мы постараемся передать через неё наличные. Новые документы вам придётся сделать самим...

- Чушь какая-то, - пробормотал отец Клима, - какая опасность может быть при снятии денег в банкомате? Никто не успеет так быстро добраться до него...

- Они контролируют все уличные камеры... - так же шёпотом ответил Клим.

- Это у них в Европе камеры везде - не то, что в нашей деревне.

Веллингтон вежливо ждал - видимо, решил, что возникли сложности с переводом. Потом спросил:

- Вы находитесь в достаточно безопасном месте? Оно не связано с вашими именами?

- Связано - это наша дача.

- В таком случае у вас не больше суток, чтобы оттуда выбраться.

Потом слово взяла Робин - она очень многословно повторила примерно то же, о чём только что сказал Веллингтон. Клим переводил, но уже сам не сильно улавливал смысл. Неожиданно взяла слово Варвара:

- Переведи им: всё, что вы советуете - это убегать и прятаться. Разве мы не можем дать им отпор? Мы же - оборотни, разве нас не должны бояться?

Веллингтон снисходительно улыбнулся:

- Чем вы дадите отпор? Они готовы к вашим метаморфозам, у них есть оружие, которое позволит им справиться с любым человеком или зверем - в кого бы вы ни обратились. Охотятся же люди на волков и тигров. К сожалению, ваши способности в такой ситуации не дают ровно никаких преимуществ. Вы можете отстреливаться, но для этого не нужно быть оборотнем...

- У меня есть оружие, - вставил отец Клима.

- ...Вам лучше освоить превращение в существ, которые будут иметь хоть какое-то преимущество при побеге - в птиц, например, или змей, если окажетесь в каких-нибудь узких коммуникациях. Вас уже четверо, поэтому совместные тренировки должны дать быстрый эффект. Если бы вас было пятеро, и вы свили бы пентаграмму из рук, то ваши силы возросли бы в десятки раз - таким способом мы делаем профессионалов из новичков за пару часов.

- Извините, - Клим обратился к Веллингтону, - а как они охотятся? Есть данные, как именно им удаётся захватывать оборотней?

- Как обычных зверей - выстреливают шприцами со снотворным или оглушают электрошокером. Самая обычная охота.

- Как быстро они доберутся до наших родственников? Их могут интересовать те, в ком нет генов оборотней?

- Доберутся до всех - думаю, за два-три дня им будут доступны нужные адреса. У них есть тест крови - обычно хватает примерно полчаса, чтобы определить, оборотень перед ними или нет. Обычные люди им не интересны, но ваших близких родственников могут использовать, как заложников, так что лучше их тоже обезопасить... На самом деле, мы уже сообщили вам всё, что необходимо знать в подобной ситуации. У нас осталось немного время на оставшийся вопрос - удалось ли отыскать следы уникальной техники вашего клана?

- К сожалению, один из нас сам обнаружил свою особенность, двум другим сообщили уже мы, - Клим упорно скрывал существование рукописи.

- Жаль, очень жаль. Тогда прощайте - будем ждать от вас новостей. Ну, и удачи вам всем! - Веллингтон отключился.

Ещё минут десять никто не говорил и не двигался с места. Наконец, отец Клима воскликнул:

- Давайте вернём мою обычную внешность, а то я собственных рук пугаюсь!

После обратной метаморфозы отца (Ольга отказалась возвращаться) всех прорвало - говорили одновременно и не слушая друг друга. Отец по телефону торопил мать с возвращением. Варвара спорила с Ольгой, можно ли им вернуться домой за вещами и документами. Клим дождался, пока все выговорятся и обессилят. Только после того, как он убедился, что будет услышан, сказал:

- Сейчас нужно пообедать, а потом предлагаю немного потренироваться. Думаю, что Варвара права: сколько бы мы не бегали, в какой-то момент придётся обороняться. И у меня есть пара идей. Кажется, наши лондонские друзья всё же недооценивают способности оборотней!

Когда скромный обед из яичницы с помидорами был съеден, Клим начал тихим голосом:

- Я тут изучил рукопись, которую вы все видели, и понял несколько интересных вещей. Во-первых, мы можем менять не только своё тело, но и вещи вокруг себя, - Клим выразительно положил перед собой шарообразный кирпич - Варвара тут же принялась катать его правой ногой по полу. - Во-вторых, есть способ мгновенной метаморфозы. Правда, он болезненный. Вы также знаете, что мы можем объединять и наши усилия, и наши тела. Если всё это сложить, получается, что мы способны превращаться не только в волков и тигров, как говорил Артур Веллингтон.

- Да, ещё мы можем превращаться в слонов! - съязвила Варвара. - Только все вместе потянем килограммов на триста - то есть в слонят! А кирпичные шары - это идеальное оружие против охотников на оборотней!

- Подожди, крупное существо - это уже преимущество, - остановил её отец Клима.

- Его всё равно усыпят! - буркнула Варвара.

- Я на самом деле хотел попробовать сделать для такого условного слона броню, которую не пробьёт обычное оружие, - смущённо продолжил Клим. - Ну, раз мы можем трансформировать предметы...

- Так, нормальная идея! - поддержал его отец. - Давай учи, как это сделать.

Клим притащил ведро воды и показал фокус, превратив шарообразный кирпич в некое подобие шлема. Причём он сам не мог понять, из какого материала получился новый предмет. Шлем пошёл по кругу - все молчали, но только сейчас молчание почему-то не угнетало. Клим находил или хотел видеть отблеск надежды на лицах своих родственников.

- Смотрите, - он снова взял слово. - Шлем не возвращается в свою обычную форму. Если бы я придумал себе внешность, - не взял бы готовую мыслеформу, а именно придумал, - то она бы рано или поздно вернулась бы в прежний вид. Но внешние предметы, как видите, остаются в придуманной форме. А теперь смотрите - это уже не кирпич. Больше похоже на пластик или металл какой-то. Значит, что можно менять не только форму, но и сам материал. И это - вообще жесть!

Варвара окунула в ведро стакан, который стоял на столе, и прижала ко лбу. Стакан побелел и поменял форму. Варвара разжала пальцы и поставила обратно на стол чашку с котёнком на боку. Обернувшись к остальным, она пробормотала:

- Не могу без любимой чашки...

- То есть нам не нужно возвращаться ни за какими вещами домой! - воскликнула Ольга. - А новые документы так тоже можно сделать?

Клим, смущенно улыбаясь, развёл руками:

- Думаю, при должной тренировке и воображении...

Отец вышел во двор и вернулся с десятком поленьев в руках. Высыпал их на пол посреди комнаты. Следующий час все только и делали, что окунали поленья и подносили ко лбу для очередного превращения. Ольге время от времени помогала Варвара, хватая за руку или прижимаясь лбом к мокрому предмету с обратной стороны. Клим приходил на помощь отцу. Правда, совместные усилия приводили к большим уродствам, и скоро комната наполнилась нелепыми вещами. Они были настолько нелепыми, что их было жалко снова трансформировать - все дружно над ними смеялись, и это здорово поднимало дух. На журнальном столике были выставлены в ряд: гнутый и покрытый каким-то скользким мехом мобильный телефон, бургер ядовитого фиолетового цвета, уродливая женская сумка с огромным сверкающим логотипом известного модного дома.

Чем сложнее была вещь, тем хуже она получалась - все вдруг поняли, насколько их воображение скудное и условное. Удержать в сознании чёткий образ предмета хотя бы на пять-семь секунд, пока длится трансформация, оказалась сложной задачей - причем для взрослых куда более сложной, чем для Клима с Варварой. Правда, у девушки фантазия иногда зашкаливала - при попытке соорудить бронированную перчатку она получился оплывшую чёрную рукавицу с шипами. Она оправдывалась, что так у неё само собой в голове возникло. После часа упражнений договорились отдохнуть и сделать перерыв.

Ольга заварила чаю. Варвара торжественно пила из сделанной ей самой чашки с котёнком. Отец Клима задумчиво смотрел в окно, а затем сказал:

- Бронированного слона тоже усыпят - не шприцом, так газом. Похоже, нам всё же придётся сделать себе пушку, иначе не отобьёмся...

- Блин, у чашки скол - на том же месте, что и у оставшейся дома, - воскликнула своим мыслям Варвара. - Но я представляла её без скола. Я вообще о нём забыла, когда представляла.

- Стоп! - поймал мысль Клим. - Значит, у вещей тоже есть мыслеформы. Ты представила конкретную чашку целиком, а не составляла её в своем воображении по частям - такая вот ручка, такие вот усы у кота. Точно так же, как при метаморфозе - мы же не озадачиваемся, как у существа, в которое мы превращаемся, устроена кровеносная или нервная системы. Значит, если мы хотим пушку, надо найти изображение реальной пушки, нащупать, где в этой Вселенной храниться её мыслеформа, и делать трансформацию другой вещи конкретно в неё.

- В сарае есть старый "Жигуль", - обрадовано потёр руки отец. - По массе подойдёт...

- Блин, дядя Костя, какая на фиг пушка?! - воскликнула Варвара. - Давайте что-то реалистичнее.

- Тогда надо минировать подходы к дому...

- Уважаемые все, - подала голос Ольга. - У нас тут какое-то "В гостях у сказки", но я не против безумных идей - чем больше огорошим незваных гостей, тем лучше. Единственное, что я бы всех просила - нельзя ли обойтись без смертоубийства? Я понимаю: у них оружие, они - бандиты и всё такое, но мы-то с вами - интеллигентные люди...

- Ладно, - сказал отец Клима, - надо подумать. Клим, дай-ка мне рукопись полистать - авось и я что-то дельное найду. Еще полчаса отдыхаем, потом будем тренироваться, чтобы каждый мог поодиночке внешность менять, а то у нас только Варвара умеет...

Клим задремал на диване. Его разбудил отец:

- Пора тренироваться! Потом расскажешь, как ты в этой белиберде старославянской смог хоть что-то полезное найти.

Тренировки заключались в том, что проводились совместные метаморфозы - сперва вчетвером, потом втроём, вдвоём и, наконец, одиночные. К вечеру самостоятельно смог превращаться только Клим. Его отцу и Ольге всё ещё требовалась помощь в первом рывке от одного ассистента. Иногда они снова объединялись в четвёрку, чтобы дать кому-нибудь одному в полной мере ощутить надевание мыслеформы. Когда все уже выбились из сил, Клим достал из рюкзака упаковку шприцов и объяснил технику мгновенной метаморфозы при помощи боли. Его отец таким образом сумел превратиться в телевизионного диктора с первой попытки и совершенно самостоятельно. Ольга болезненно вскрикивала и на последнем вскрике: "Это в последний раз!" тоже обратилась - в себя саму старую, поскольку никакого другого образа ей в таком состоянии в голову не пришло. Потом Варваре пришлось помогать ей снова омолаживаться - Ольга наотрез отказалась "погибать в таком обличии".

Ужинали варёной картошкой с подсолнечным маслом - никакой другой еды в доме не нашлось. Странно, но за столом царило радостное оживление - отец Клима и Ольга наперебой вспоминали эпизоды сегодняшнего обучения. Временами им поддакивала Варвара, которая с готовностью поддерживала смех кого-либо из взрослых. Только Клим был молчалив. Он просто наблюдал за возбуждением родственников и испытывал противоречивые чувства - с одной стороны, снаружи - полчища врагов, но, с другой, они тут - вместе, сильнее и совершают действительно нечто, чему положено радоваться. Отец казался помолодевшим и смеялся очень заразительно, девушки взрывались оглушительным хохотом и метали друг в друга ядовито-фиолетовый бургер. Клим же чувствовал себя старым сусликом - однажды по телевизору он видел, как тот чутко наблюдает с самой высокой кочки, пока всё его семейство беззаботно суетится внизу.

Перед сном отец Клима достал и положил на стол в гостиной винтовку с коробкой патронов, а сам стал устраиваться на диване рядом, причём с теми же шутками-прибаутками, которыми сопровождался ужин. Женщины разместились в спальне родителей - оттуда доносились время от времени взрывы хохота. Клим заставлял себя соблюдать благоразумие, поэтому сел перед сном штудировать рукопись. Но так и не нашёл в ней ничего нового и стоящего - лишь он доходил до конца очередного предложения, начало его уже пропадало в вязком тумане. Завтра их могли посетить бандиты Баумана, а у них нет ни одной стоящей идеи, как защищаться! И убегать они не могут, пока не вернётся мать. Они даже не придумали, как и с какими документами передвигаться. При этом у всех, кроме него, сегодня просто приступ необъяснимого веселья! Сон от таких размышлений не шёл, но всё же сморил Клима, когда он уже решил, что голова от тяжёлых мыслей вот-вот лопнет.

Утро началось с грохота - Варвара, пробираясь в туалет, опрокинула журнальный столик. Остальные трое испытали примерно одно и то же - панический ужас и полчаса колотящегося в ушах сердца. Ольга заявила, что, будь она в старом теле, у неё точно бы случился инфаркт. Варвара сильно смущалась, но нельзя было не признать - после такого подъёма все основательно взбодрились и мобилизовались. Отец Клима поднялся на чердак и оттуда осмотрел окрестности - у соседнего дома стоял тёмный минивэн. Долгое его изучение ни к чему не привело - автомобиль мог оказаться, чей угодно. После скудного завтрака (снова яичница) все вернулись к тренировкам - после первой же серии метаморфоз одиночные превращения получились и у отца Клима, и у Ольги.

- Теперь птицы и гады, как рекомендовали наши лондонские друзья, - бодро провозгласил отец Клима, потом попросил сына. - Скажи, что как делать?

Клим коротко рассказал свою историю про превращение в дельфина в лагере. Это несколько сбавило общий энтузиазм - перспектива остаться в животном навсегда никого не прельщала.

- Надо изготовить наши фотографии, запечатать в полиэтиленовые пакеты и спрятать где-нибудь рядом с домом, - заявила Варвара.

- Сначала надо научиться возвращаться из животных поодиночке, - поправил её Клим. - И помните, что после трёх дней в животном назад дороги не будет!

Он первым вызвался - ему хватило помощи Варвары для превращения в орла. Орёл получился большой - почти по грудь отцу Клима. Птица пыталась развернуть крылья, но места в комнате оказалось недостаточно. Какое-то время она стояла неподвижно над фотографией Клима. Потом, неловко переваливаясь, подошла к Варваре и уткнулась в неё головой. Для возвращения понадобилась ещё и помощь отца Клима - тот успел обернуть вернувшегося сына в простыню. Потом простыня перешла Варваре - она превратилась в того же орла и тоже - только с помощью Клима. Помогать ей в обратной метаморфозе вызвалась Ольга - нечего мол, мужикам её девочку в голом виде обнимать. Но ей всё-таки пришлось помогать - причём всей компанией. Ольга в самой концовке оттолкнула Клима и его отца. Варвара, ничуть не смущаясь, первым делом заявила:

- Когда будем учиться летать?

- Выехать куда-нибудь подальше придётся - здесь орлов не поймут, - задумчиво произнёс Клим.

После короткого совещания решили не разделяться, а ехать всем вместе. Заодно предлагалось закупить продукты в магазине. Отец Клима замотал винтовку в тряпку и, насвистывая "Летят перелётные птицы", первым выбрался из дома. Остальные шли следом, держа его в поле зрения. Отец Клима завёл автомобиль и знаками велел всем садиться в него. Сам же пошёл открывать ворота. Когда он отпирал замок, положил винтовку рядом. Как только в воротах образовалась щель, в неё непонятно откуда вбежали двое мужчин, схватили отца Клима за руки и поволокли на улицу. Варвара и Ольга бросились обратно в дом, а Клим замер на крыльце - он не мог сообразить: бежать ли выручать отца или спрятаться в доме. Внезапно сильная рука затащила его в дверь - это Ольга вывела его из ступора. Клим попытался бежать обратно - там же отец!

- И его не спасёшь, и сам пропадёшь! Бежим на чердак - придётся срочно обращаться в птиц!

Клим подчинился и послушно последовал за всеми вслед за женщинами. Они вбежали на чердак и бросились отпирать окна.

- Мы не пролезем сюда в облике орлов! Надо на балкон! - закричала Варвара.

И тут Клим увидел в окно, что из тёмного минивэна вышел его отец, который спокойно направился к их дому. Только вначале он погрозил кулаком кому-то в автомобиле. Клим крикнул:

- Смотрите! - и бросился к окну.

- Это разве Костя? - недоверчиво протянула Ольга.

- Отсюда плохо видно, но это точно его одежда.

Мужчина тем временем так же неторопливо запер ворота и подошёл к автомобилю. Тёмный минивэн на улице дёрнулся и, завывая двигателем, уехал прочь.

- Он их, что - прогнал?! - ахнули все трое.

Внизу забарабанили в дверь. Клим быстро сбежал и посмотрел в глазок: там стоял известный политик Пётр Петров собственной персоной...

- Они сразу ударили меня по голове. Боль сама собой запустила превращение, а в голове крутилась песня про перелётных птиц. Она напомнила про Петрова - тот как-то раз фальшиво её по телику пел... Бандиты же, когда меня в машине разглядели, очень удивились. Ну, я им и высказался в стиле Петрова для порядка - мол, дебилы, на кого руку подняли! Не думал, что всё будет так просто - они не так уж и подготовлены, как мы боялись, - отец Клима уже вернул свой обычный облик. Он сидел в кресле и тёр макушку - видимо, именно туда пришёлся удар нападавших. При этом он очень победно улыбался.

- Может, они наняли местных бандитов, а те оказались не в курсе... - встряла Варвара.

- Это - вообще не охотники! - вдруг грустно заявил Клим.

Все удивлённо повернулись к нему. Тот, глядя отцу прямо в глаза, продолжил:

- Дядя Женя не мог прислать этих ребят?

- Мог... - победная улыбка сошла с губ отца.

- Блин, ребята, не много ли желающих по вашу душу? - всплеснула руками Ольга. - Зачем вы нас-то во всё это впутали?

- Давайте не будем ругаться, - примирительно сказал отец Клима. - К сожалению, вы уже давно в это дело втянуты чисто по причине своего рождения. А если, действительно, приезжали ребята по поводу моей работы, то вам их бояться нечего - им до вас и дела нет... А вот времени у нас - мало, очень мало, поэтому срочно едем учиться летать!

Глава 11 "Мать"

Клим минут десять не мог взлететь с земли - никак не удавалось размахнуться слишком большим крыльям. Варвара кричала, что его нужно сбросить с утёса. Отец Клима кричал в ответ, что не даст его ниоткуда сбрасывать, и где она в Подмосковье видела утёсы. Всей компанией они стояли посреди заброшенного поля, большей частью заросшего луговой травой почти по пояс. С трудом удалось найти залысину, на которой трава по какой-то причине расти не хотела - на засохшей в камень глине торчали несколько жалких кустиков лебеды. Наконец, отец Клима договорились с Ольгой поднять и слегка подбросить отчаявшегося орла. Тот забил крыльями по их головам, но всё же пролетел метров пятьдесят почти над самой землёй. После обратной метаморфозы, в которой, правда, только на чуть-чуть понадобилась помощь отца, Клим тяжело дышал и выглядел расстроенным:

- Страшно! Какой-то тормоз внутри - не могу подняться и всё! Силы есть, но такой мандраж!

Варвара оказалась смелее - она сделала пару кругов по периметру поля почти на уровне верхушек елей. Её мать при обратной метаморфозе никого к ней не подпускала, и на удивление они справились с этой задачей вдвоём. Прежде, чем обращать в орла Ольгу, устроили совещание - какой человеческий образ использовать при возвращении. Она за последнюю неделю перемерила их уже несколько, а свой старый отвергала категорически. Тогда Клим предложил:

- Нужно использовать наиболее для неё привлекательный.

- Тогда в бразильскую фотомодель!

Метаморфоза Ольги была долгой и трудной для всех. Но, когда, наконец, получился уже знакомый всем орёл с похожим на медальон круглым пятном на шее, он тут же самостоятельно взлетел. Более того, поднялся настолько высоко, что уже никто не мог его разглядеть в небе среди облаков и солнца, которое ярко вспыхивало, выныривая из-за очередного облака. Вернулась Ольга почти через полчаса, и обратная метаморфоза тоже оказалась тяжёлой. Климу с Варварой пришлось колоть шприцами пальцы. Завернувшись в простыню, Ольга смотрела в небо немигающими глазами и что-то бормотала про себя. Минут через десять в её взгляде появилась осмысленность - она тут же вскочила и бросилась к Варваре и Климу:

- Когда мы сможем снова превратиться в птиц?

Клим скривил рот:

- Ольга Сергеевна! Меня предупреждали, что превращение в животного напоминает наркотик. Похоже, что в вашем случае нужно избегать таких превращений вовсе. Вы - из тех, кто уже и через три часа не сможет вернуться к человеческому облику. Подумайте - оно вам надо?

У Ольги стучали зубы - то ли от холода, поскольку она до сих пор была завёрнута только в простыню, то ли от внезапно возникшей зависимости от превращений в орлицу. Отец Клима обнял её за плечи и повёл к автомобилю одеваться. Поскольку все уже здорово устали, дальнейшие полёты на сегодня отменялись. Молча доехали до магазина и основательно закупили продуктов. На обратном пути Ольга заснула в автомобиле. Проспала она всего минут десять, но, проснувшись, сказала:

- Я не представляла, что меня так можно удивить - после пятидесяти трёх лет жизни! Что мы вообще здесь делаем - в этой консервной банке, прячась от каких-то тараканов с пистолетами? Мы созданы для полётов, а особенно - я! - воскликнула она в конце с придыханием, как у известной народной артистки.

- Оль, это - всего лишь первое впечатление! - ответил ей, не оборачиваясь, отец Клима. - Думаешь, у орлов нет своих проблем? Люди их гоняют, дичь вся вывелась, самолёты опять же... Полетала немного - и хватит! Эмоции - это, конечно, здорово, но надо же и головой думать.

- Ты не понимаешь... - начала Ольга, но осеклась, не закончив мысль. Она так и не стала продолжать, а погрузилась в долгие и, видимо, непривычные для неё размышления. Клим понимал её, ведь он ясно помнил свои ощущения от плавания в облике дельфина, но в то же время соглашался со здравым смыслом в словах отца. Возможно, именно из-за трудно контролируемой тяги к превращению в животных и стало людям известно про оборотней. Вряд ли это было заложено умными предками в их ДНК - видимо, таков побочный эффект. Тем временем подъехали к дому с обратной стороны - здесь от озера шла к их участку тропинка между соседскими заборами. Отец вручил пару сумок с продуктами Климу, а сам взял в руки завернутую в тряпку винтовку. Он пошёл по тропинке первым.

Клим подумал, что их меры предосторожности хорошо видны из окон соседских домов. Но не стал останавливать отца, который вёл себя, как будто он - в голливудском боевике: озирался, прятался от неизвестных врагов и перебегал открытые пространства большими прыжками. Разведав окрестности, отец помахал им из окна дома, и только тогда все решились пройти внутрь. Женщины быстро приготовили макароны с сыром, а после обеда договорились немного отдохнуть перед вечерними занятиями. Мать Клима всё не появлялась, и отец собирался уже включить выключенный по требованию Артура Веллингтона мобильник, чтобы её найти, но Ольга устроила истерику и потребовала, чтобы он в таком случае отъехал куда-нибудь километров на десять минимум. Сошлись на том, что подождут ещё до вечера, а пока нужно придумать, где потом все вместе прятаться.

Когда все разошлись по комнатам, Клим отправился в сарай и осмотрел старый "Жигуль", который остался, кажется, ещё от прошлого владельца дома, и который родители никак не могли вывезти на свалку. Клим нашёл шланг и присоединил его к крану во дворе. Затем основательно окатил водой "Жигуль", в том числе изнутри. Вывел на телефон картинку и лёг ничком на мокрый капот. Через двадцать секунд он уже почувствовал под собой движение. А через пять минут он встал с чёрной "Феррари" - такой же, как на экране телефона. Клим обошёл автомобиль, а затем попытался открыть дверь - на удивление, она поддалась. Залез внутрь и принялся ощупывать обивку - её он точно не представлял, когда превращал старую груду железа в роскошную машину. То есть он оказался прав - у вещей есть их собственные мыслеформы, только они появляются, видимо, по факту создания вещи человеком. Что же в таком случае первично? Еще недавно Клим был уверен, что привычный материальный мир - это лишь отражение созданных неведомым творцом мыслеформ. Но, оказывается, может быть и наоборот. И вообще, похоже, что тут есть какая-то двусторонняя связь - ведь вряд ли лишний вес или, наоборот, спортивная фигура совсем не зависят от текущего владельца тела. Та же неприятная полнота, отдышка и больная печень, которые испугали Клима в теле старшего воспитателя Клопэна, - это ведь результат его собственного дурацкого распоряжения полученным от природы ресурсом.

Клим обнаружил вместо ключа кнопку "start" и нажал её. Двигатель - опять же на удивление, - завёлся. Видимо, тот автомобиль, который изображён на картинке, был заправлен. Внезапно перед капотом возник отец Клима. Он удивлённо провёл ладонью по поверхности автомобиля и подошёл к открытой двери, в проёме которой сидел сын.

- То есть она и поехать может? - спросил его отец.

Клим утвердительно кивнул:

- Только я не знаю, как этой штукой управлять.

- Вряд ли в нашей ситуации пригодится столь заметная машина, - задумчиво произнёс отец.

- Я просто хотел попробовать... - смутился Клим. - Можем переделать во что-нибудь более практичное. Только надо с массой угадать...

- Да я погляжу, что массу теперь можно набрать, набросав в багажник земли. Как тебе, скажи, удалось воспроизвести двигатель - звук-то - совершенно аутентичный!

- Точно так же, как каждый отдельный волос в новом теле. Я же говорил, что достаточно нащупать мыслеформу.

- Ах, да! Но всё равно чудо какое-то... Не могу пока привыкнуть.

- Пап, мне кажется, такое умение - очень опасная штука. Я пока не понимаю, в чём именно опасность, но очень боюсь, если про него узнают люди или лондонские оборотни. Давай пока не будем никому...

- Да, конечно! Только я прихвачу отсюда вот эту трубу, и мы попробуем сделать из неё пулемёт на чердак. А девочкам пока не говори - они такие пацифистки.

Клим с отцом вернулись в дом, где застали Ольгу с Варварой уничтожающим третью плитку шоколада. Перед ними стояли почти полные чашки чая, к которым они даже не прикладывались. Отец Клима убрал коробку конфет, которая пока не распакованная лежала перед ними, и торжественно произнёс:

- Тренироваться, девочки!

Варвара заныла, что ей уже надоело, но потом сама взяла себя в руки. Клим тоже устал от постоянного напряжения. Ольга - та не могла сдержать зевоту, когда превращали в орла отца Клима. Его орёл слегка потоптался по комнате, потом что-то заклокотал и неловко забалансировал, обрушив крыльями журнальный столик. Когда его вернули, он первым делом сказал Ольге:

- Даже если эта штука летает, находиться внутри неё - это просто ужас какой-то! У меня голова закружилась. Куда у этой твари глаза вообще смотрят?

Потом все превращались в тех животных, которые казались им наиболее практичными для обороны: Варвара - в анаконду (прятаться в канализации), её мать - в сову (улетать в темноте), отец Клима - в гепарда (пусть попробуют догнать). При этом Варвара потом жаловалась на слишком шершавый пол, о который вся ободралась, её мать в облике огромной совы внушала ужас, а неловкий гепард отца уронил не только журнальный столик, но и шкаф с одеждой. Сам Клим превращался в волка - причём, в отличие от родственников, он единственный смог пройти прямую и обратную метаморфозу самостоятельно. Поскольку одежда мешала, а всем порядком надоело одеваться-раздеваться, то все теперь сидели в гостиной обёрнутые в простыни. Так их застала мать Клима.

- Господи, Костя, что это за голые бабы? И Клим с вами?!! - мать завопила прямо с порога.

Отец бросился к ней и ненароком уронил свою простыню на пол. Мать просто захлебнулась:

- Ах ты! По телефону, не пойми, чего наговорил, а сам тут!.. Ребёнка зачем, сволочь, сюда?!...

Она просто звенела, не в силах подобрать слова. Отец был бледный, но внезапно гаркнул:

- Тихо, Света!

Мать замолчала, но, лишь отец приблизился к ней, огрела его со всего размаха сумочкой по спине. Затем зарыдала - причём опять довольно громко. Отец охнул и ухватился за спину. Потом беспомощно обернулся, прикрыл глаза и моментально превратился в гепарда. Гепард рыкнул и замер в шаге от матери. Та замолчала, но начала покрываться красными пятнами. Секунду она смотрела на гепарда, потом глаза её закатились, и она повалилась на пол. Теперь к ней бросился Клим. Беспомощно покрутив головой по сторонам, он схватил стоявшего рядом гепарда за голову:

- Папа, ты нужен здесь человеком!

Пока проходила обратная метаморфоза, Ольга успела сбегать за холодной водой и побрызгать на мать Клима. Отец, как только вернул человеческий облик, бросился к лежащей жене и принялся слушать её дыхание. Потом повязал простыню себе на талии и, схватив пару подушек на диване, подложил ей под голову. К ним подошла успевшая одеться Варвара и поинтересовалась:

- Нашатырь есть?

Клим сбегал на кухню и притащил аптечку. Найдя нужный пузырёк, отец брызнул на рулон найденного тут же бинта, поморщился и поднёс к лицу матери. Та почти сразу же закашлялась и открыла глаза. Взглянув на склонившегося над ней мужа, она начала:

- Что же ты...

- Помолчи же, наконец! - тихо, но решительно проговорил отец. - Это - мои родственницы. Ты не пугайся, но и я, и Клим, и они тоже - оказались оборотнями. Ничего страшного! Просто мы умеем превращаться в других людей и даже животных. Но теперь за нами охотятся. А в простынях мы были оттого, что животные, в которых мы превращались, в нашу одежду не помещаются.

Мать приподнялась на локте и испуганно смотрела на отца Клима. Потом перевела взгляд на других - все, включая её сына, были серьёзны. Тогда она закрыла глаза и помотала головой:

- Это всё сниться мне? Или я - всё ещё в обмороке?

Все молчали. Тогда мать села и ткнула пальцем в мужа:

- Ты на самом деле превращался в тигра?

- Это был гепард.

Мать потёрла руками виски.

- Есть иголка? Мне нужно убедиться, что я не сплю.

Клим достал упаковку шприцов и оторвал один. Мать смотрела на него, нахмурившись. Когда он подошёл к ней, она схватила его за руку и долго смотрела в глаза:

- Климушка, что происходят?

- Мам, извини, но мы, правда, - оборотни. Самые настоящие. И, действительно, у нас большая проблема: за нами и за тобой тоже, как за членом семьи, охотятся бандиты. Потому что сами хотят стать оборотнями. А ты не спишь - можешь колоть палец, шприц - стерильный, но палец нужно смазать спиртом.

Мать взяла из рук мужа рулон бинтов с нашатырём и поднесла к носу. Быстро отшатнулась, а из глаз у неё брызнули слёзы. Она передёрнула плечами и громко вздохнула. Потом оглядела всех и жалобно сказала:

- Я не могу понять. Вы говорите, а у меня из головы всё назад выпихивается... Я вышла замуж за оборотня... Я родила оборотня... Что же мне делать теперь?

- Света, я сам не знал - извини, если это слово сейчас уместно. Но и я, и Клим остаёмся твоей семьёй, мы любим тебя и хотим, чтобы ты оставалась с нами.

- ...но вы можете меня загрызть? - мать начала фразу про себя, но потом повысила голос и взглянула на сына и мужа.

- Вряд ли - в шкуре животного мы остаёмся собой. Правда, есть один странный момент, с которым мы пока не разобрались, но пойми: мы узнали про себя всего пару дней назад и сами пока не в курсе, как вообще это бывает...

- Дайте мне попить и оставьте хотя бы минут на десять одну, - мать Клима устало упала на лежащие на полу подушки. Ольга протянула ей чашку с водой, которую всё ещё держала в руках. Потом все, кроме матери Клима, пошли на второй этаж и оккупировали детскую - только там нашлось достаточно стульев.

- Ничего, все через это прошли - привыкнет! - наигранно бодрым голосом произнесла Ольга.

- Только мы привыкали к себе, а ей нужно привыкнуть к нам! Чувствуешь разницу? - ответил ей отец Клима.

Внезапно дверь распахнулась - за ней стояла мать Клима. Она улыбалась:

- Я привыкну! Костик, покажи ещё раз своего гепарда - для закрепления...

Глава 12 "Стратегия и тактика"

- А я всегда была уверена, что разные сказочные вещи на самом деле существуют, - мать Клима теперь казалась излишне возбужденной. Она пила чай большими глотками и уничтожила уже десяток шоколадных конфет. - Просто становишься взрослым - ну, и надо изображать взрослого. А я точно не могу, как вы?

- Давай попробуем, но свойство передаётся через ДНК. А мы все, в отличие от тебя - кровные родственники бабушки отца, которая была оборотнем, - ответил Клим.

- Жалко! - мать внезапно насупилась. - А что за враги теперь за вами охотятся?

Клим коротко рассказал про Баумана и его людей. Мать внимательно слушала, а потом спросила:

- Ну, и как вы решили с ними бороться?

- Пока не решили. Оборотни из Лондона советуют поменять внешность и документы, но мы пока не знаем, где эти документы брать. Прятаться и убегать в облике животных у нас тоже пока не очень хорошо получается. А здесь оставаться мы можем только до вечера, максимум до утра - потом охотники сюда нагрянут. Были идеи дать отпор, но мы не готовы с ними воевать...

- И не надо - конечно! А что за гоночная машина у вас в сарае?

- Откуда ты знаешь? - встрял отец Клима.

- Я через пристройки к вам зашла - входная дверь была изнутри закрыта, а на звонки вы не отвечали.

Отец вскрикнул и побежал запирать заднюю дверь. Клим вкратце пояснил матери, что они знают о себе. Её возбуждение, хотя понемногу и угасало, но при очередном упоминании странных свойств родственников она вскрикивала и покрывалась румянцем.

- А ты можешь превратиться в такую герметичную черепаху, чтобы усыпляющий газ внутрь не проникал? А панцирь сделать каменным и весом килограмм на триста, чтобы с места не сдвинуть? - она широко распахнула глаза.

- Мм... не знаю, - протянул Клим. - Таких же черепах не существует, а я могу использовать мыслеформы только реальных существ...

- Ты же говорил, что с помощью фантазии можно сделать, что угодно.

- Превращения в выдуманных существ - не устойчивы, у них же нет мыслеформ...

- Не пойму - то ты говоришь, что можешь изменять предметы, которые потом остаются устойчивыми, то тебе вдруг нужна какая-то форма? Если ты можешь её придумать и создать, значит, она уже существует. Значит, она - уже есть...

Клим молчал и блуждал взглядом по материнскому лицу и висящей за её спиной картине. Потом бросился в свою комнату. Вернулся с рукописью в руках, откуда зачитал: "чудных зверей укрепляет на годину огонь в глаз и снег в тулуб". Сидящие за столом женщины почти в один голос спросили:

- И что это значит?

- Неужели не понятно? Можно сделать "чудного" - выдуманного, - зверя, но, чтобы получилась мыслеформа, надо продержаться "годину" - то есть час. И продержаться можно, глядя на огонь, а туловище должно быть в снегу.

- Бред! - такое же дружное заключение женского коллектива было ему ответом.

- Только я не понимаю, как можно одновременно проводить метаморфозу своего тела и менять неживые предметы - тот же камень для панциря. Ага - вот же: "Чудные звери гоже кусками и гуртом". То есть надо вначале сделать панцирь, а потом провести метаморфозу тела под этот панцирь. А гуртом... Это значит вместе - сил одного оборотня на новую мыслеформу не хватит.

- А можно внутрь панциря засунуть кислородный баллон часов на десять и пару пулемётов? - в дверях стоял отец Клима.

- Наверное, можно, но надо вначале создать всё по частям. Я пока с трудом себе эту конструкцию представляю - давайте рисовать.

Мать Клима достала стопку бумаги и несколько карандашей, потом принялась рисовать:

- Чтобы панцирь мог складываться и раскладываться, нужно, чтобы были пластины с совпадающими пазами - вот так. От трехсот килограммов придётся отказаться, иначе никто изнутри их не сдвинет с места. А ещё внутри должна быть плёнка, чтобы изолироваться от газа - вот так.

- А как же стрелять из пулемётов, если изолироваться? - опять встрял отец Клима.

- Костик, тебе бы только стрелять! Мы же договаривались - никакого смертоубийства, - всплеснула руками Ольга.

- Можно стрелять, чтобы отгонять охотников, а то просто увезут, как есть, или панцирь взорвут, - за отца ответил Клим. - Такую бронированную черепаху всё равно могут измором взять, поэтому ей надо как-то двигаться, защищаться и, возможно, нападать, чтобы больше не приставали. Чёрт, опять какой-то танк получается! Так не пойдёт - не можем же мы всю жизнь в этом панцире сидеть!

Мать Клима вслед за словами сына перечеркнула рисунок и взяла новый листок. Потом поставила единицу и казала:

- Так, ребята, включаем фантазию. Чего мы опасаемся?.. Господи, прямо как в детстве!

- Мы опасаемся дротиков со снотворным.

- Значит, номер один - непробиваемая для дротиков кожа. Пока не углубляемся - потом решим, как это сделать. Чего ещё боимся?

- Нас могут схватить и увезти.

- Когда хватают, есть время на то, чтобы во что-то превратиться или превратить вещи вокруг себя?

- Только если есть боль, а вещи должны быть мокрыми, и к ним можно прижаться головой.

- Значит, нам нужно иметь с собой шприцы, воду... Ну, а что с головой? Шею, как у жирафа, быстро можно отрастить?

- Мам, ну ты совсем уже даёшь - жирафы-то тут причём? - Клим не поспевал за фантазиями матери.

- Я же говорю: включайте фантазию! Вас хватают в чистом поле - как вы можете защитить себя? Во-первых, у вас всегда есть земля, бетон, асфальт - что-то под ногами. Вы можете использовать этот материал, чтобы укорениться. Наша черепаха должна не просто броню иметь, а врастать ею во что-то тяжелое, чтобы не сдвинули. То есть, увидев врагов, вы должны намочить пол под собой - да хоть пописать на него, - а потом упасть и врасти в него. А, если не дадут упасть, придётся удлинять шею - разве не так?

- Да уж, Свет, фантазия у тебя работает! - удивлённо воскликнул отец Клима.

- В детстве мы с мамой играли в такие игры - как выбираться из сказочных трудных ситуаций, если у тебя есть волшебная палочка. Например, если идёшь драться с драконом или на тебя нападают сто разбойников. Правда, сейчас вы ограничены материальным миром - не можете становиться невидимыми или летать...

- Ну, почему, мы можем летать, - возмутилась Ольга.

- Вам для этого надо превратиться в птицу, а она не сможет размахивать мечом. Да ещё куча ограничений - вода, голова... Получается, что перед нами стоит чисто инженерная задача - как сконструировать из реальных материалов и существующих живых существ новое сверхсущество?

- Ладно, тогда пиши - пункт два - шприцы или что-то ещё для боли, пункт три - вода. Это всё можно носить с собой. Но что толку торчать вмонтированным столбом?

- Верно - нужно удирать или нападать. Удирать, когда вкопан в землю, можно через ту же землю - превратиться в крота, например. Если же влипнешь в бетонный пол, то удирать - только через воздух, птицей...

- Подстрелят птицу. Да и по голове успеют треснуть - в общем, вырубят, пока шея отрастёт, - угрюмо вставила своё слово Варвара. - Мы ничего умного не успеем придумать, а времени совсем не осталось. Поэтому меняем внешности и линяем отсюда. С документами решим позднее - сотворим что-нибудь из мокрой бумаги.

Погода на улице портилась, настроение у всех тоже стало мрачным. Отец Клима обещал, что отвезёт всех в неплохой мотель неподалёку. Когда выходили из дома, дождь уже припустил основательно. Все уселись в автомобиль, после чего отец Клима подъехал вплотную к воротам. Он вручил Климу винтовку и велел палить, если вдруг появятся чужаки - можно поверх голов, чтобы хотя бы спугнуть. Мать, было, возмутилась, но после короткой перепалки обиженно замолчала. Варвара вызывалась стрелять, причём на поражение, но отец Клима заявил, что она не справится с отдачей. Клим открыл заднюю дверь со своей стороны и встал, опершись о крышу автомобиля локтями. Винтовку он навёл на ворота и замер. Дождь лил ему за шиворот, но он стойко ждал. Отец тем временем рванул ворота и тут же побежал на своё место. Ворота отъехали, отец Клима вскочил на своё место и крикнул сыну: "Залезай!". Их двери почти одновременно захлопнулись.

Автомобиль рванул с места и тут же замер - поперёк дороги стоял другой автомобиль. Мать Клима закричала: "Блокируй двери!", но дверь со стороны Варвары уже распахнулась, раздался треск, пахнуло резаным металлом, и кто-то снаружи схватил девушку за шею. Варвара истошно закричала. Мать Клима, сидевшая рядом, вцепилась ей в руки. Сам Клим, который сидел с другой от матери стороны, размахнулся винтовкой и собирался ударить нападавшего прикладом, но внезапно с тем что-то случилось - он странно взвизгнул и затрясся. Потом его отбросило назад. Растрёпанная Варвара бросилась за ним, но всего лишь захлопнула дверь и завопила: "Газу!". Отец протаранил стоящую перед ними машину в районе капота - та развернулась, дав их внедорожнику дорогу. Двигатель завыл, и они помчали по тряской дороге - Клима на очередной кочке так подбросило, что он пребольно стукнулся головой.

Через десять минут отец снизил скорость и сказал:

- Они не преследуют нас - очень странно...

Автомобиль выехал на обочину и остановился. Отец выключил фары и обернулся к Варваре:

- Ты не ранена?

Сейчас, когда двигатель перестал истошно рычать, стало слышно, что Варвара плачет. Мать Клима гладила её по голове и плечам. Ольга, обернувшись с переднего сидения, протянула руки и подняла голову девушки за подбородок. Клим смог рассмотреть в отблеске света приборной доски, что лицо у Варвары совершенно мокрое. Мать Клима сказала:

- Они ударили её электрошоком.

- Ох, ты, Господи! - запричитала Ольга. - Детка, тебе очень больно?

Варвара кивнула. Мать Клима продолжила:

- Но, кажется, детка превратила того мужика в какую-то странную тварь.

- Превратила? В тварь? - Ольга отпрянула.

- В черепаху, - слабо прошептала Варвара. - Вы же черепах непрерывно обсуждали...

Она замолчала, всхлипывая. Все терпеливо ждали. Наконец, Варвара смогла продолжить:

- Я растерялась... В голове - полный кавардак, боль зверская - как будто по ноге ножом рубанули. Черепахи только и вспомнились... А он мокрый весь был, навалился тушей. В общем, не знаю, как это получилось, но я, когда дверь закрывала, видела: он определённо стал черепахой - большой такой...

Отец Клима внезапно громко рассмеялся. Клим аж вздрогнул и почувствовал, как вздрогнула рядом мать. Смех был явно некстати в их ситуации. Отец смущённо сказал:

- Извините. Просто чудно - оказывается, мы можем изменять не только неодушевлённые предметы, но и одушевлённые тоже! Наш незадачливый охотник сам собрал все нужные компоненты - явился мокрый, сделал больно и для апофеоза прижался к голове нашей дорогой Варвары! Пусть теперь скажет спасибо, что она не превратила его в ночной горшок.

И он опять захрюкал, пытаясь сдержать смех. Но в этот раз остальные его поддержали.

- Но почему ты надела мыслеформу черепахи на него, а не на себя? - спросил Клим. - Мы же обсуждали черепах на свой счёт...

- Не знаю - растерялась, промахнулась..., - не знаю! - Варвара взвизгнула в конце и добавила злым голосом. - И мне плевать, что с ним дальше будет. Я же говорила: пусть нас боятся!

- Подозреваю, что они впредь будут осторожны и просто не станут к нам притрагиваться... - сказал отец Клима. Он вырулил с обочины, и они ещё где-то с полчаса ехали, пока не остановились во дворе двухэтажного здания, на котором висели светящиеся новогодние гирлянды в форме слов "гостиница", "мотель". Им пришлось снять три номера, поскольку больше двух кроватей в номере не было. Клим предлагал, что будет спать на полу, но администратор - тощая тётка со злым лицом, - не разрешила. Отец Клима крякнул, но заплатил за два дня и всё оформил на свой паспорт - внешность никто не менял, поскольку решили, что в этой глухомани нет камер, а постояльцев записывают только в толстый бумажный журнал.

Стояла уже поздняя ночь, все разошлись по номерам и легли спать. На следующее утро удалось собраться только к полдню, причём у всех был такой вид, словно ночью никто не спал. Более-менее выглядела только Ольга, но ей было положено так выглядеть в облике бразильской фотомодели. В местном ресторане кормили невкусно и дорого, в результате все зациклились на обсуждении недостатков здешнего сервиса, а настоящие проблемы - с охотниками и дальнейшими туманными перспективами - вдруг отодвинулись на задний план. Бессмысленную дискуссию прервал замигавший зелёным медальон Клима. К удивлению, интернет в мотеле нашёлся - более того, подключенный к сети компьютер стоял в отдельной комнате.

Перед выходом на связь Варвара с Ольгой долго спорили, какие внешности у них были при прошлом сеансе с Лондоном. Отец Клима решил их спор, после чего все занялись метаморфозами - поодиночке, чтобы потренироваться. Мать Клима широко открытыми глазами за всем этим наблюдала и ойкала. Её попросили зайти за стол с компьютером, чтобы не попадать в кадр. После этого Клим набрал нужный адрес и пароль. К удивлению, на том конце был только Веллингтон - он был в фиолетовой рубашке с широкими рукавами и неизменным бриллиантом на воротнике. Клим отметил, что тот взволнован. После приветствий Веллингтон сказал:

- У нас есть разведданные из стана Баумана - вы вчера устроили им нечто невообразимое! Сам Бауман собирается лететь в Россию. Что у вас там произошло?

Клим перевёл остальным вопрос и задумался. Варвара ткнула его в бок:

- Ладно, хватит уже скрытничать.

Клима внезапно осенила мысль - он сказал:

- Мы вчера превратили в черепаху одного из нападавших.

Веллингтон молча смотрел с монитора и только часто мигал. Клим тем временем сказал остальным, что он признался во вчерашнем инциденте. Наконец, Веллингтон произнёс:

- Как вам это удалось?

- Случайно. Нам ещё самим нужно разобраться, как это получилось. Но важно другое - это умение может закончить, наконец, войну - ведь, получается: мы можем дать Бауману то, что он хочет, - молодое тело, - и для этого не нужно нас больше препарировать. Если мы смогли превратить его бандита в черепаху, значит, нам по силам и его самого превратить в кого угодно.

Веллингтон нахмурился и ошарашено молчал. Клим тем временем перевёл свои слова остальным - мать Клима даже шёпотом закричала "ура!" и беззвучно захлопала в ладоши.

- Это очень и очень интересно, - наконец, произнёс Веллингтон и широко улыбнулся. Климу опять показалась эта улыбка искусственной, но он решил не потворствовать своей паранойе. Кроме того, он чувствовал эмоциональный подъём от только что сделанного открытия. Веллингтон тем временем продолжал. - Я тогда присоединюсь к Робин - она уже взяла билеты в Москву на послеобеденный рейс. Пока не пытайтесь вступать в переговоры с Бауманом самостоятельно - мы должны подумать, как выторговать наилучшие условия. Ему верить ни в коем случае нельзя - он слишком коварен, поэтому может захватить вас в плен, если поймёт, что ваши способности можно пустить ещё на что-то полезное лично для него. Он точно не остановится на своей молодости - будьте бдительны! Давайте договоримся о месте и времени нашей встречи в России...

Глава 13 "Враг моего врага"

- Я пойду, - заявил отец Клима.

- Как у тебя с английским? Ну, или с французским?

- Читаю... со словарём...

- С языками у нас - только Клим и Светлана, но она - не оборотень, - категорично заявила Ольга. - Клим уже не раз показал, что обладает сдержанностью и здравым смыслом - больше, чем у некоторых взрослых..., которым только дай пострелять.

- ...или полетать всласть, - парировал отец Клима.

- ...ну, и, наконец, он у нас и так - основной контакт. Ещё и волшебный медальон у него есть... Идти всем вместе - тоже не резон, хотя я бы рекомендовала Костику сидеть где-нибудь в засаде.

Веллингтон с Робин прилетали поздно вечером, а встретиться договорились после приземления в гостинице аэропорта. Отец Клима должен был довезти его до места. Поскольку оказались совершенно свободными почти шесть часов, решено было посвятить их тренировкам. Только основной навык, который мог пригодиться в ближайшее время - превращение других людей - не на ком было практиковать. Мать Клима, как единственный не-оборотень в их компании, категорически отказалась, хотя и признала, что было бы интересно побывать в шкуре черепахи, но только не всю оставшуюся жизнь.

- Может, предложим какой-нибудь некрасивой пожилой женщине, - заявила Ольга. - По себе знаю: точно согласится!

- Тогда можно сразу писать на мотеле: "здесь живёт клан оборотней", - возразил Клим.

- А мы выедем куда-нибудь далеко-далеко, сменим внешности и автомобиль...

- Мам, а документы? - отрезала Варвара.

Все снова почувствовали своё отчаянное нелегальное положение в мире обычных людей. В результате занялись обычной уже рутиной - проводили метаморфозы вчетвером, втроём и так далее по обычному плану. Мать Клима раздобыла где-то книгу и читала её, отрываясь только, когда очередная метаморфоза завершалась. Она уже не ойкала, да и остальные обменивались исключительно деловыми комментариями - как щёлкает или пахнет мыслеформа. Совместные тренировки делали из родственников Клима матёрых оборотней. Единственно, что проходило плохо у всех, кроме Клима, - это изменение внешних предметов. Проблески случались у Варвары - например, она в одиночку смогла исправить смятый капот их внедорожника. Отец Клима неизменно пытался сделать из подручных средств оружие, но получались карикатурные муляжи. У Ольги все предметы выходили неизменно размытыми, будто их вытащили из восприятия очень близорукого человека. Она жаловалась, что в голову лезет всякая чушь, поэтому невозможно представлять больше пяти секунд какую-то одну определенную вещь. При этом, соединив руки всех четверых членов клана, тот же отец Клима моментально получал приличный пистолет Макарова с патронами. Он так ему обрадовался, что тут же укатил куда-то в лес и вернулся, только отстреляв две коробки - по возвращению от него остро пахло сырой гарью.

Требовалась помощь взрослым и для обратной метаморфозы из животных. Ольга настояла на своём превращении в орла, для чего пришлось выбраться из мотеля и отъехать на пару километров в поля по жуткой грязи. Ольгу в результате отпустили в небо только с таймером на шее не больше, чем на полчаса. После возвращения в человеческое обличие она рыдала и обличала остальных в том, что им неведомо чудо полёта. Мать Клима в этот момент оторвалась от своей книги и возразила:

- Не скажи - я как-то прыгала в Хорватии с парашютом, так даже описалась от восторга.

Клим заснул в автомобиле, пока ехали до места встречи с Веллингтоном - сказалась усталость после тренировок. Отец по прибытии сокрушался, что не сможет пронести через металлоискатель в гостиницу созданный им пистолет. Договорились, что Клим настоит, чтобы разговор с гостями из Лондона проходил в кафе или ресторане, тогда отец сможет наблюдать за ним и вмешаться, если что-то пойдёт не так. Пистолет он всё же замотал в пакет и припрятал в кусте недалеко от входа в гостиницу. Первым внутрь зашёл Клим. Он опасался, что потребуют документы, но парень в форменной одежде на входе равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Клим решил вести себя так, будто ждёт родителей, поэтому лениво побрёл, лавируя между расставленными на блестящем полу вазонами с торчащими из них пальмами. Исподлобья он разглядывал людей, которые стояли, сидели или ходили по холлу - никого похожего на Робин с Веллингтоном или хотя бы кого-то с бриллиантом на воротнике он не заметил. Через пять минут зашёл отец и с деловым видом сел в одно из кресел. Он взял журнал на столике рядом и сосредоточено принялся его изучать - Клим заметил, что журнал был женским с блестящей мулаткой на обложке. К отцу тут же подбежал официант и начал строчить в свой блокнот.

- Клим, добрый вечер, - по-французски обратились к нему сзади. Клим обернулся и обнаружил двух юношей в одинаковых костюмах, белых рубашках, красных галстуках и с рюкзаками за спиной. Сначала даже показалось, что они - близнецы, однако Клим вскоре увидел различия. Один из них улыбнулся, показав брекеты, и продолжил. - Я - Артур, а это - Робин.

Второй юноша тоже улыбнулся и кивнул. Он оказался более симпатичным - трудно было ожидать от Робин другого выбора. Она сказала по-русски:

- Мы, как видишь, миссионеры, так что можешь говорить, что заинтересовался Библией - держи вот, походный вариант. Тут чехол есть и петля на руку.

Она вручила ему Библию в сумке и показала, как её носить. Веллингтон продолжил по-французски:

- Это гостиница несколько дороговата для нашего нынешнего облика, но мы выторговали для себя дешёвый номер - поднимемся к нам?

- Нет, - твёрдо ответил Клим. - Лучше сядем в кафе или прямо в холле - вон есть свободный диван.

Веллингтон пожал плечами, но согласился. Он сел рядом с Климом, а Робин расположилась в кресле напротив. Веллингтон скрестил пальцы и наклонился немного вперёд - тут Клим заметил знакомый бриллиант на булавке для галстука. Возможно, это был другой, но, как и ожидалось, довольно крупный. Такой большой камень у бедного миссионера сочтут за стекляшку. Веллингтон тем временем сказал:

- Клим, я - не слепой и вижу, что ты нам не доверяешь. Напрасно! Это может стать причиной серьёзных проблем - как для тебя, так и для нас. Подскажи, как завоевать твоё доверие...

Клим смущённо протянул:

- Я вам доверяю...

- Тогда объясни, как вам удалось превратить человека в черепаху?

- Мы, правда, сами не поняли. И мы не можем пока повторить этот опыт - нет человека, который бы согласился...

- Это же смешно! - Веллингтон нетерпеливо откинулся назад и снова склонился вперёд. - Как ты в таком случае хочешь торговаться с Бауманом? Мы ничего не сможем ему предложить... Кстати, у нас плохая новость: они выследили и схватили твою вьетнамскую подружку. И Бауман оставил сообщение, что готов обменять её на тебя - что за глупость?

У Клима как будто кость застряла в горле. Он сосредоточился на том, чтобы снова продолжить дышать, и только после этого осознал: Лин - в опасности! И тут же новое осознание свело судорогой все внутренности: её жизнь теперь, оказывается, зависит от него! Как вообще на такое реагировать?

- Мы можем тренироваться на животных! - Климу пришла в голову идея. - Можно же превращать их в людей - так ведь? Мы купим козу или поросёнка и научимся!

Веллингтон окинул его изучающим взглядом. Потом хмыкнул:

- Хорошо, но что потом? Потом всё равно нужно будет выходить на контакт с Бауманом. Здесь, в России, и вы, да и мы с Робин не можем толком защититься. Поэтому предлагаем вам всем лететь с нами в Англию - в Библии, которую тебе передала Робин, четыре российских паспорта. Вам всего лишь нужно будет принять облик людей на фотографиях. Там же деньги на билеты. Поросёнка мы вам и в Лондоне организуем. Мы уже посмотрели - есть билеты на завтрашний вечер, так что поторопитесь...

- К чему такая спешка? - Клим опешил от напора Веллингтона. - Я ещё не обсудил ваше предложение со своим кланом.

- Так обсудите быстрее! - отрезал Веллингтон и поднялся. - Робин даст номер нашего здешнего телефона - сообщите ваше решение как можно быстрее. А в отношении вашей вьетнамской подружки Бауман дал всего лишь два дня срока - если это не является аргументом для спешки, то извините...

- Зачем ты так с ними ругался? - спросил отец Клима, когда они ехали обратно.

- Да не ругались мы - им страшно не терпится узнать наши секреты. И ещё они сказали, что злой немец схватил девчонку, с которой мы познакомились в лагере, и отпустит её только в обмен на меня...

- Ту азиатку? И что за странный обмен? Ты только не вздумай!

- Да я и не думаю, конечно, просто у нас времени - два дня.

- Слушай, опытные люди (вернее, оборотни) предлагают тебе помощь, предлагают решить наши проблемы - в обмен на то, что ты всего-навсего скажешь им про воду и голову...

- Это не "всего-навсего"! - вспыхнул Клим. - Я чувствую, что здесь кроется большая проблема! Я, когда осознал свои новые возможности, сразу удивился: как же их не использовали для достижения безграничной власти? Неужели не нашлось ушлого оборотня? А в мире всё оказалось уравновешено - на любую возможность найдётся свой Бауман. И то, что мы раскопали в рукописях предков, может нарушить это равновесие. Ведь теперь можно превратить всех врагов в червей, а из любого бревна создать ядерную бомбу - ты понимаешь? Я не имею права отдать это оружие тому, кого совсем не знаю, и кто испытывает патологическую страсть к крупным бриллиантам?!

- Причём тут бриллианты?

- Да притом - скромнее надо быть, как говаривал наш скаут Жиль! Ты заметил, что Веллингтон постоянно нас торопит - скорее, скорее! Я где-то читал, что мошенники всегда торопят своих жертв, чтобы те не успели даже подумать и уж тем более - разгадать их обман. Он явно играет, но его трудно подловить - подозрительную фразу или жест он тут же сдабривает ста килограммами искренности.

- Сын, откуда ты вырос таким параноиком? Ты ищешь двойное дно в банальном выпендрёже! Тебе трудно представить, насколько серьёзно люди пекутся о своём статусе, о том, как они выглядят в глазах остальных - не надо только считать это плохой игрой. Просто они - такие... плохие на самом деле... Но, знаешь, я готов с тобой согласиться - в том, что надо вначале осмотреться и подумать. Только что нам делать с этими немецкими охотниками? Я не сильно рвусь обратно к обычной жизни, где меня ждёт - не дождётся подлец дядя Женя, но всё же - нельзя быть непрерывно в бегах...

- Пап, я думаю, что вместе мы справимся... Только меня теперь очень беспокоит Лин. Я почему-то чувствую себя ответственным за её жизнь. И у нас всего два дня. Если ты согласен, что Веллингтону мы пока никаких секретов не вручаем, то придётся самим как-то договариваться с Бауманом. Мы должны предложить ему молодость - ничего другое его не заинтересует. И, возможно, он согласиться получить её на наших условиях.

- А как мы это предложим?

- Да есть одна идея...

- Кстати, я тут, пока тебя ждал, собирался расплатиться за чай последней купюрой в пять тысяч. Положил её уже перед собой, да обнаружил под чашкой мокрую салфетку. В общем, приложил эту салфетку ко лбу и таки смог самостоятельно превратить её в такие же пять тысяч - ими и расплатился. Так что у нас вопрос с деньгами, считай, решён!

- Пап, если ты расплатишься этой купюрой ещё пару раз, нас тут же посадят в тюрьму за фальшивомонетчество - номер-то будет один и тот же. Английские коллеги, вот, деньжат нам подбросили - глянь в сумке. Там ещё новые документы должны быть.

Клим передал отцу сумку с Библией, подаренную Робин. Они как раз остановились перед мотелем. Отец зажёг в салоне автомобиля свет и принялся копаться в английских подарках:

- Паспорта - заграничные, четыре штуки. Зачем нам здесь заграничные паспорта?

- В Лондон зовут опытом делиться.

- Да, английские визы есть. Блин, но здесь три женских паспорта и только один мужской - ты уж извини, но я в бабу превращаться не буду! Деньги они тоже догадались передать в фунтах - интересно, нам на рубли поменяют по загранпаспорту? Вот ведь умники!

Записку Бауману решили писать на трёх языках - английском, французском и русском - на случай возможного недопонимания. "Генриху Бауману предлагается явиться завтра в 12-00 одному в автомобиле в точку с такими-то координатами GPS. Мы обещаем дать ему новое молодое тело в обмен на отказ дальнейшего преследования нашего племени и освобождение пленённых собратьев, в частности, захваченных во Вьетнаме. С уважением, Клан Клима". Подпись предложила Варвара - все со смехом согласились. Клим испытал что-то вроде смущения, хотя сам с удивлением обнаружил, что последнее время чувствовал себя порой старше и мудрее всех остальных родственников. Записку должна была доставить Ольга в облике птицы - она лучше всех справлялась с полётом. Поскольку лететь предстояло ночью, была выбрана сова, что послужило основанием для новых шуток.

Отец Клима нарисовал план дачного посёлка и отметил, где может располагаться засада людей Баумана. Клим запечатал пакет и подписал "Не разворачивать! Генриху Бауману лично в руки!" на трёх языках. В мотеле осталась только мать Клима, остальные сели во внедорожник - помощь младшего поколения могла понадобиться при обратной метаморфозе. К посёлку подъехали со стороны озера - здесь почти не было фонарей. Отец Клима ещё раз проверил, запомнила ли Ольга на плане расположение их дома, а также основные ориентиры. Кое-что было видно из машины, поэтому ориентировка на местности продолжилась, пока Ольга не психанула и не заявила, что хватит считать её полной дурой.

Сова из неё получилась громадной - пока она не взлетела, все наперебой кричали, чтобы ни в коем случае не подлетала к фонарям, иначе кого-нибудь из жителей посёлка помрёт от страха. Ольга только хохотнула, сжала в когтистой лапе пакет и двумя взмахами крыльев унеслась вверх. Хлопки крыльев оглушили её родственников, которые замерли вокруг машины, вглядываясь в ночное небо. Когда кто-то видел блеснувшее в свете фонарей оперенье, то махал рукой - остальные тут же бросались смотреть в эту сторону. Минут через пятнадцать сова вернулась. Ольгу же в человеческий облик возвращали ещё минут десять, причём все вместе, чтобы сэкономить время - хотелось побыстрее убраться отсюда. Когда обратная метаморфоза пошла, Клим с отцом прыгнули во внедорожник, оставив Ольгу с Варварой. И лишь те сели в автомобиль, сразу пустились в обратный путь.

- Ночью летать - это что-то... - начала, было, Ольга.

- Оль, ты о деле сначала - охотники там? Пакет им бросила, как следует - чтоб увидели?

- Я вначале вообще никого не нашла - наверное, кругов пять над домом сделала. Потом села на крышу веранды - подальше от уличных фонарей, а то глазам больно. Присела и сразу чувствую - запах табачного дыма. Я его и человеком не переношу, а уж совой - такая чудовищная вонь! Видимо, я громко села, поскольку из веранды кто-то выскочил и начал меня красным фонариком слепить...

- Блин, это лазерный прицел был - скажи спасибо, что не попали дротиком, - со знанием дела заявил отец Клима.

- Ну, я так и поняла, что выскочивший - это охотник. Я спикировала на него и пакетом ему по голове треснула - так что он его не мог не увидеть. Товарищ был бородат и, кажется, немного струхнул...

- Молодчина! - похвалил её отец Клима. - Но пикировать и по голове бить - это излишний риск...

- Может, поэтому он по ней и не попали, что спикировала, - невозмутимо возразила Варвара. - Нападение - лучшая защита!

Мать Клима встретила их сонной. Хотя вернувшиеся были возбуждены, но решили завтрашнюю операцию обсудить утром. Все разошлись по комнатам. Но через полчаса в комнату Клима постучал отец:

- Не спишь ещё? Открой, разговор есть.

Клим впустил отца, который нёс в руке спортивную сумку. Он почему-то озирался и долго дёргал ручку, проверяя, хорошо ли за ним закрыта дверь. Потом уселся на шаткий стул и достал из сумки небольшой автомат. Показал сыну и сказал с плохо скрываемым торжеством:

- Вот, полюбуйся! И у меня есть определенные успехи - только что сам сделал. Ты знаешь, что это?

Клим пожал плечами:

- Автомат какой-то...

- Не просто какой-то, а страшная штука для любого, кто посмеет на нас напасть. Сын, ты уже достаточно взрослый и тебе придётся обращаться с оружием. Завтра мы с тобой смотаемся в лес и устроим небольшое стрельбище. Оставим пока эту штуку у тебя, а то девушки у нас очень пугливые - могут не одобрить. И матери тоже пока не надо говорить...

- Пап, я не хочу никого убивать...

- Клим! - отец повысил голос, но тут же осёкся и зачем-то посмотрел по сторонам. - Ситуация уже не зависит от твоего "хочу". Если не ты, то тебя - неужели не понятно? Что за пацифизм в отношении убийц и отморозков?

Отец с лёгкой ухмылкой аккуратно провёл рукой по лежащему на коленях автомату. Клим увидел в этой ухмылке недавнее радостное возбуждение, которое царило при их совместных тренировках. Неужели нужно менять отношение к жизни, если все родственники воспринимают происходящее, как увлекательное приключение, и только он, Клим, ломает голову над тем, как им всем выжить? И какими средствами допустимо бороться за это? Клим переминался с ноги на ногу, потом подошёл к тумбочке и достал оттуда гостиничный стакан, на котором сверху лежал толстый журнал. Поставил перед отцом на стол. Тот пытался рассмотреть тень, которая металась внутри стакана:

- Что там? Жук какой-то?

Клим выключил свет, и сразу стало видно, что стакан осветился изнутри голубым. Светилось существо, которое двигалось, перелетало внутри.

- Я не понимаю - какой-то дракон-лилипут? Это он светится? - отец Клима щурился, разглядывая существо. - Где ты его нашёл?

- Я его не находил. Я его сам сделал... из карандаша.

- Живое существо - из карандаша?!

Клим включил свет и тяжело опустился на кровать:

- Поэтому я не хочу никого убивать. Мы с тобой просто не имеем на это права. Я уже боюсь предположить, кем были наши с тобой предки, но теперь я почему-то чувствую ответственность за каждое живое существо...

- Блин! - отец ошарашено крутил головой - то на Клима, то на стакан с драконом. - А он тут у тебя давно?

- С утра. Я его кормил уже - хлеб не ест, а колбасу всю слопал. Ума не приложу, что с ним дальше делать. Помнишь, мы читали в рукописи, как можно закрепить мыслеформу выдуманного зверя - немного огня, немного льда из холодильника и через час - полюбуйся на вполне реальный новый организм, который летает, светится и жрёт колбасу.

- То есть мы можем даже не брать в руки оружие, а создать армию таких вот драконов, только побольше? - отец от возбуждения начал качаться взад-вперёд и бить себя ладонями по бёдрам.

- Нет, пап! Мы можем почти всё! И в этом большая проблема! Я боюсь того, что ты говоришь - честно боюсь. У нас какое-то другое предназначение в этом мире, нежели создавать армии драконов. Бауман или какой-то другой псих - это естественное ограничение наших безграничных возможностей. И если мы сами не научимся обращаться с ними разумно, всегда найдётся тот, кто остановит нас. Оборотни со стажем - это какое-то жалкое зрелище. Они там - в Англии или Франции - увлекаются карнавалом по интернету или пьют пиво цистернами, они бездарно транжирят свой дар, ведь у них вся вечность впереди! А меня пугает тот факт, что никакой вечности на самом деле нет. Где автор нашей семейной реликвии, этой гениальной рукописи? Ведь он, невзирая на все свои сверхспособности, не разговаривает сейчас с нами. Где тысячелетние оборотни? Я думаю, все они рано или поздно делали фатальные ошибки, рано или поздно погибали - причём совершенно безвестно и бессмысленно. А я так не хочу! Надо разобраться в нашем предназначении, а не стрелять...

- Сын, ты всё верно говоришь, но тебе могут просто не дать времени разобраться, - отец Клима горько усмехнулся и помотал головой, будто отгонял мрачные мысли. - И если мы не научимся себя защищать, то чем большему числу обычных людей будет известно про это, - он кивнул на стакан, - тем меньше у нас шансов прожить даже обычный человеческий срок... Либо придётся подчиняться любому психу с пистолетом, выполняя самые его чудовищные прихоти...

Отец встал и направился к двери. Не доходя, остановился и проговорил, не оборачиваясь к Климу:

- Хотя, сын, скорее всего, ты прав. Мир оказался совсем не таким, каким его расписали в учебниках гениальные учёные. Хотя старик Платон заикался о каких-то тенях на стене, но его никто не послушал. Если всё вокруг настолько зависит от нашей с тобой фантазии, то на месте остальных людей я бы на всякий случай уничтожил нас с тобой, а то мало ли чего... Не хотел тебя пугать, но, похоже, ты уже достаточно взрослый, чтобы понять это. В общем, держи язык за зубами и лучше избавься от этого дракона - а то или он, или ты...

Отец ушёл к себе, а под утро, когда небо только начало сереть за окном, Клима ткнули в шею чем-то холодным и гаркнули шёпотом на ухо:

- Подъем! Только не шуметь. Одеваемся и выходим.

Глава 14 "Случилось"

Мужчина в надвинутой на глаза кепке стоял в углу, направляя пистолет на Клима всё время, пока тот одевался и зашнуровывал кроссовки. На пороге он шепнул сзади: "в комнату родителей". Внутрь за Климом он не заходил, а остался снаружи. В довольно маленьком номере и так находилось слишком много людей - родители Клима, Ольга и Варвара сидели на развороченной кровати по периметру, у двери с пистолетом торчал татуированный блондин, а на стуле у окна развалился худой старик с лысиной, которую обрамлял лёгкий пушок. Клим почему-то сразу решил, что это и есть легендарный Генрих Бауман. Мальчик уселся рядом с подвинувшейся при его появлении матерью. Она тут же обняла его за плечи и прижала к себе.

- Юноша, - по-русски, но с акцентом обратился к нему старик. - Этот господин с пистолетом выстрелит в вас, если вы вздумаете встать или приблизиться к нам. Вам понятно?

Клим кивнул. Старик тем временем потёр руками лицо, точно хотел проснуться. За окном солнце тронуло верхушки деревьев в ближайшем лесу, но в номере горел грязный жёлтый светильник, отчего Климу стало душно.

- Мы хотим договориться. Вам же это выгоднее... - начал, было, отец Клима, но старик остановил его взмахом руки.

- Давайте не будем советовать, что мне выгоднее. Я получил вашу совиную почту, - тут старик издал странный булькающий смешок. - Но, как видите, обстоятельства немного изменились.

- И вы не хотите, чтобы мы сотрудничали?

- А вам всё равно придётся сотрудничать! - отрезал старик. - Не в той вы ситуации, чтобы ставить условия. Но вы меня, признаюсь, удивили. То, что вы сотворили с бедным Гюнтером, я видел последний раз пятьдесят лет назад. И тогда подобное сделал тоже русский! Не зря ваш пижонский лидер так носится с вами...

Ольга внезапно взорвалась:

- Может, вы хоть детей отпустите? Пожалуйста! Мы, что хотите, сделаем!

Старик сморщился и остановил тираду Ольги взмахом руки:

- Вы, девушка, полагаю, старше, чем кажетесь? У вас очень громкий голос, а я сегодня ещё не ложился спать. Если вы так будете верещать, я вообще ничего не решу. И так всё происходит слишком быстро.

Старик погрузился в свои мысли. Даже прикрыл глаза - стало казаться, что он заснул. Мать сжала Клима за плечи сильнее, и он почувствовал её дыхание на своём ухе. Потом она зашептала:

- Превращайся в птицу, а я отвлеку этого, с пистолетом...

Клим слегка повернул голову и прошептал в ответ:

- Мам, даже не думай дёргаться!

- Эй, переговоры тоже запрещены! - старик внезапно проснулся. - Я тут почти решил, а вы мне постоянно мешаете!

В его голосе прозвучали капризные нотки. Он что-то по-немецки сказал татуированному блондину. Тот два раза стукнул по двери, и тут же внутрь зашёл бородач - видимо, тот самый получатель совиной почты. Он наставил на Клима и его родственников пистолет, а блондин исчез за дверью. Минуты через две вернулся и кивнул старику. Тот прокашлялся и сказал:

- Я хочу, чтобы вы вернули Гюнтеру его прежний облик. Но сначала превратите его в этого господина, - он вытащил и положил на столик фотографию. Погладил её рукой с негнущимися пальцами и продолжил, кажется, про себя. - Восемнадцать лет, абсолютно здоров, красив, как бог...

- Что вы сказали? - переспросил отец Клима.

- Моего человека, превращённого вами в черепаху, превратите вот в этого! - громко повторил старик и протянул фотографию Климу, который сидел к нему ближе всего. - Прямо сейчас! Черепаха у нас в фургоне, листья с веток грызёт и гадит непрерывно.

Клим взглянул на фото - юноша со сложной причёской изображал роковое соблазнение. Фотография была сильно потёртой, поэтому Клим деловым тоном спросил:

- Как давно сделано это фото? А то обращённый получит реальный возраст модели...

- Месяц, может два месяца назад, - старик пренебрежительно помахал рукой. Он, кажется, вообще любил сопровождать свою речь размахиванием рук. - Что вам нужно для превращения?

- Затащите его сюда в номер, и все уйдите. Можете караулить нас снаружи! - сказал Клим.

- Нет, юноша, мы не можем вас оставить одних, - старик погрозил ему пальцем.

- Я вам гарантирую, что мы не убежим! - твёрдо сказал Клим. - К сожалению, тут есть проблема, которая стоит даже больше наших жизней, поэтому мы ничего не будем делать в вашем присутствии - извините!

Старик долго переводил взгляд с Клима на остальных его родственников и обратно. Наконец, он со вздохом сказал:

- Ладно, рискнём! Даже не хочу вас предупреждать, что будет, если обманете...

Он опять что-то по-немецки скомандовал блондину, который тут же ушёл. Вернулся он нескоро. Дверь распахнулась, и в неё протиснулся задом бандит в кепке, который поднимал Клима с кровати. Вместе с блондином они затащили внутрь замотанный в чёрную плёнку предмет, который положили на пол. Предмет зашевелился - это был Гюнтер-черепаха.

- Мы сейчас встанем с кровати, а вы положите его сюда, - скомандовал Клим. - У вас есть скотч? А то он у вас какой-то беспокойный, надо бы его закрепить...

Когда черепаха была водружена на кровать и привязана скотчем, подручные Баумана вышли за дверь. Сам немец покидал номер последним, ещё раз погрозив пальцем.

- Нам придётся всем участвовать... - начал Клим.

- Климушка, - встряла мать, - может, выдадим тебя за этого Гюнтера?

- Мам, я не знаю немецкого и вас не оставлю! - в сердцах воскликнул Клим. Мать прижала руки к груди и как будто уменьшилась в размерах. Климу странно было видеть её в таком виде - он никак не ожидал, что она, последние лет пять, кажется, не замечавшая его существования, такая вся строгая и решительная, станет его защищать так неразумно, как курица защищает своих цыплят. Но теперь он чувствовал в себе силы защитить её саму и всех остальных родственников. Отец бросился в ванную, но вернулся оттуда не с водой для черепахи, а с пистолетом. Ольга, увидев это, дала ему оплеуху и шёпотом закричала, чтобы он немедленно спрятал эту гадость.

- Пап, мы не будем воевать, - тоже сказал ему Клим. Увидев, что Варвара закрыла глаза и, кажется, собирается в кого-то обратиться, он толкнул её в плечо и шёпотом объявил. - Дорогие родственники! Перестаём паниковать! Мы - в сложной ситуации, согласен, но лучшая тактика сейчас - дать этому Бауману молодость. Смотрите, как он затёр за месяц эту фотку - если мы будем стрелять или убегать, то только разозлим его. Приготовьтесь вернуть это земноводное в человеческий вид.

Клим сам сходил за водой. Он принёс её в старом эмалированном тазу и окатил черепаху. Затем расставил всех, кроме матери, вокруг кровати и велел взяться за руки. Метаморфозу должна была провести Варвара, ведь именно ей она удалась в прошлый раз. Девушка уткнулась лбом в панцирь дёргающейся на кровати черепахи, а остальные напряжённо передавали ей через руки свои силы. Через пять минут Варвара устало выпрямилась. Повисла неловкая тишина.

- Если кто-то предложит ударить её электрошоком... - угрожающе сказала Ольга.

- Успокойся, никто не предложит, но, видимо, боль всё же придётся применить, - ответил ей отец Клима.

Когда следующая попытка, перед которой все основательно искололи себя шприцами, тоже ничем не закончилась, Варвара забарабанила кулачками по панцирю:

- Ах ты, тварь! Почему не превращаешься?!

- Гюнтеру, похоже, там нравится. Ведь прошло больше суток... - протянул Клим. Он ещё раз сходил за водой, а также велел прижиматься лбами к черепахе всем четверым. Буквально через пять секунд черепаха затряслась, её панцирь слегка прогнулся, но затем всё вернулось в прежний вид.

Раздался стук в дверь, и в открывшейся щели появился Бауман:

- Вы там скоро? Всё нормально?

- Нормально! - строго ответил Клим. - Не мешайте!

Он стал ходить по комнате вперёд-назад. Его отец ругался шёпотом с Ольгой - видимо, опять из-за оружия. Варвара молча ощупывала оконную раму. Мать Клима спросила:

- Могу я чем-то помочь? Давайте я тоже вас за руки возьму - лишним не будет!

- Свет, ладно тебе! - ответил отец Клима. Но мальчик вскрикнул:

- Пентаграмма! Веллингтон говорил, что если сделать руками пентаграмму, то силы удесятеряться!

- Но мать же - не оборотень!

- Значит, просто будет проводником наших сил. Не знаю! У вас есть другие идеи?

Они начали перекрещивать руки - каждый держал за кисти двух других и касался предплечием остальных. Для такой конструкции не было места вокруг кровати, поэтому все встали в её торце, но так, чтобы Варвара могла, наклонившись, достать лбом до панциря черепахи. Когда пентаграмма замкнулась, между рук как будто ударила искра - Ольга и мать Клима вскрикнули и разжали ладони. Клим вскрикнул:

- Терпим! Кажется, получается!

Когда замкнули пентаграмму во второй раз, Варвара почти моментально уткнулась лбом в панцирь черепахи, а в следующий миг её отбросило к стене. Что-то зашипело, и появился лёгкий пар, как от закипевшего чайника. Клим посмотрел на ладони - они были красные, точно после ожога. Ольга запричитала, а на кровати испугано завопил по-немецки голый, перевязанный скотчем юноша - один в один с фотографии Баумана.

Сам немец немедленно ворвался в номер, за ним блондин, который тут же достал пистолет. Бауман осторожно переступил через лежащую без сил Варвару и подошёл к кровати. И тут же расплылся в улыбке:

- Ну, просто Аполлон!

После чего по-немецки о чём-то спросил юношу на кровати. Тот ответил - с истеричными нотками в голосе. Старик повернулся и, обращаясь к Климу, сказал всё с той же счастливой улыбкой:

- Гюнтеру непривычно, и ему нравилось жевать листья с веточек. Когда вы сможете продолжить?

- Мы очень устали, - ответил Клим, - и хотели бы в нормальную обстановку. Можем мы вернуться в свой дом?

- О, да! - сказал Бауман. - Только на нашем транспорте...

Когда они добрались до дома, старик собрал всех в гостиной и сказал:

- Условия такие: в этой комнате может отсутствовать только один из вас - выходить в туалет или ещё куда-то, но не более чем на двадцать минут. В противном случае мне придётся перейти к плану "Б" - всё понятно? Я буду спать и вам советую. Когда вы будете в форме, чтобы привести Гюнтера в привычный ему вид?

Договорившись о трёх часах дня, старик удалился в спальню родителей Клима, но позволил забрать один из матрасов, а также одеяла. Клим с отцом стащили всё нужное для сна в гостиную, после чего женская часть клана устроила всем постели. Варвара заявила, что ей нужен душ - в двадцать минут она, конечно, не уложилась, но татуированный бандит только молча показал ей свой пистолет, когда она, наконец, выбралась из ванной. Клим, пользуясь минутным отвлечением их соглядатая, спрятал стакан со своим искусственным драконом в шкаф. На всякий случай бросил в стакан два огромных куска колбасы.

- Интересно, как там Веллингтон? - произнёс он, устраиваясь на диване рядом с отцом. Тот хмыкнул:

- Я не успел тебе сказать, но в Библии, что тебе подарили, был электронный жучок. Я хотел, было, почитать на ночь Святое Писание и наткнулся. Надо было его вывезти подальше, а я просто растоптал. Когда эти нагрянули, пожалел, но было поздно...

- Ты хочешь сказать, что Баумана на нас Веллингтон навёл? - Клим даже привстал на локте.

- Ну, учитывая твои предчувствия, почему бы и нет? В мотеле не было камер, в конце концов...

- Но зачем? Это же нелогично! Возможно, есть какое-то более простое объяснение, почему нас нашли.

- Может, и есть, а пока давай спать...

Ровно в три часа в гостиную вошёл Бауман. За ним плёлся грустный юноша, в которого превратили Гюнтера-черепаху. Бауман периодически оборачивался и что-то говорил ему по-немецки. Потом, обращаясь уже к Климу и его родственникам, сказал:

- Не хочет назад в свою внешность! Говорит, что так моложе и красивей. Но я же не могу быть в двух экземплярах?

- В трёх, - поправила его Варвара, - ведь есть ещё оригинал.

- О, не беспокойтесь по его поводу, - сказал Бауман так, что у всех похолодело в груди. Он тем временем ткнул Гюнтера в подбородок и спросил. - Кстати, почему у него такой подбородок? На картинке был более мужественный!

- Значит, фотографию подправляли - мы делаем ровно ту внешность, которая есть у реального человека. Ту, которая на самом деле, - ответил Клим.

- Везде обман и мошенничество, - пробормотал Бауман и уже громче добавил. - Он в вашем распоряжении. Вот, нашли его фотографии.

Гюнтер опять что-то возмущенно начал говорить.

- Нельзя ли его усыпить? - спросил Клим. - Он нам и черепахой изрядно мешал.

- О, без проблем! - он поманил Гюнтера и вместе с ним вышел. Минут через десять бородатый бандит прикатил спящего юношу в кресле на колёсиках. Бауман шёл следом. Он выразительно показал руками на Гюнтера и произнёс. - Не мешкайте!

- Ты его усыпил, чтобы он не видел наших процедур? - поинтересовалась у Клима Варвара, когда Бауман и его люди покинули гостиную. - Умно, но почему ты то же самое не сделал с черепахой?

- Не подумал, - честно признался Клим, обливая Гюнтера водой из пластиковой бутылки. - Но, когда он был черепахой, то был повёрнут в обратную от нас сторону, так что вряд ли что-то понял. Ты готова или я буду его превращать?

- Давай снова я, - ответила Варвара и потёрла ладони. Руки у большинства родственников были обожжены - особенно сильно у матери Клима. С этим боролись подручными мазями, но сейчас перспектива нового ожога пугала всех - брались за руки друг друга с явной опаской. Отец Клима даже прикрикнул на Ольгу:

- Нашли чего бояться в нашем безнадёжном положении!

Замыкали пентаграмму Варвара с Климом. И хотя эффект был ожидаем, всё равно раздались сдавленные вскрики. Мощная искра будто обрушилась с небес, прожгла каждое тело насквозь и вырвалась через руки. Варвара чуть было не откинулась назад, но Клим и его отец дёрнули её на себя - так, что она повалилась на сидящего между ними Гюнтера. Тут же снова откуда-то поднялся густой пар, а разжавшая пентаграмму Ольга жалобно запищала и принялась скакать по гостиной и потирать руку. Варвара села на пол и смотрела перед собой немигающим взглядом. Мать Клима тихо плакала на диване, зажав руки между коленями. Клим поднял спящему мужчине голову, и они с отцом сверились с фотографией на телефоне - Варвара сумела-таки поймать правильную мыслеформу. Теперь Гюнтер был мужиком лет пятидесяти с седой щетиной и грандиозными мешками под глазами - понятно, почему он не соглашался на обратную метаморфозу.

Глава 15 "Конец?"

- Это просто какой-то конец света был, - мать Клима всё ещё всхлипывала. - Из меня как будто душу вытряхнули.

Клим обернулся и внимательно посмотрел на мать. Потом он переглянулся с отцом и Варварой - они тоже внимательно разглядывали его мать, будто впервые увидели. Но тут в гостиную ворвался Бауман, который развернув спящего Гюнтера на кресле к свету и воскликнул:

- Каков красавчик! Чем у вас тут пахнет? Точно жжёными волосами!

Зашли бородач и блондин. Первый привычно взял всех на мушку, а последний молча увёз Гюнтера из гостиной. Бауман расхаживал взад - вперёд, потирая руки и поглядывая на живописно страдающий клан:

- Плохо выглядите, товарищи! - наконец, провозгласил он. - Но вам блестяще удалось справиться с предварительными заданиями. И я даже рискну доверить себя вам. Только без глупостей! Мои люди получат самые строгие указания, если вздумаете обмануть!

- Вы пока не дали нам гарантий, что отпустите нас и остальных оборотней, - вставил слово Клим.

- Какие ещё гарантии? - преувеличенно удивился Бауман. - Вы разве не будете делать то, что вас просят, поскольку у моих людей есть пистолеты?

- Я превращу его в лягушку... - прошептала Варвара, но Клим, сидящий рядом, услышал и выразительно помотал головой из стороны в сторону.

- ...к тому же я не понимаю, про каких остальных оборотней вы говорите, - продолжил Бауман.

- Мы имеем в виду вьетнамских оборотней, - ответил Клим.

- Вот так новость: оказывается, во Вьетнаме тоже есть оборотни! Мне казалось, эта штука была только в генах европейцев... - Бауман явно играл - Клим это видел, но не понимал, какую именно игру он ведёт: то ли просто бессовестно врёт, то ли он - в сговоре с Веллингтоном, то ли - правда, не в курсе интриг великого лидера оборотней, а сейчас просто придуряется. В любом случае, доверять никому из них нельзя. Также Клима беспокоила безбашенная тетя Варя - она в любой момент могла включить программу мстителя за всех обиженных Бауманом оборотней. Если она в переизбытке эмоций превратит старика в бессловесную тварь, то как потом договариваться с его немецкими головорезами? Русские бандиты у них, конечно, присутствуют, но не на первых ролях.

- Господин Бауман, пистолеты - это, конечно, мощный аргумент, но дешевле и практичней - а вы, как я вижу, практичный человек, - договариваться. Зачем доводить до крайности, когда никто не сможет гарантировать, что отчаявшиеся люди обратят пистолеты или еще чего похуже против вас самих...

- Юноша, вы мне угрожаете?

- Нет - всего лишь рассуждаю, ведь кто я такой, чтобы угрожать вам или обещать, что вы вдруг не окажетесь в теле смертельно больной древней старухи? Я просто пытаюсь представить, зачем с вами воевать тем оборотням, которым вы дадите слово, что их помощь вам понадобится раз в двадцать лет, и вы сохраните их тайну? Зачем им превращать в смертельное оружие чайники и подушки?

- Юноша, вы слишком хитры для своих лет, - Бауман снова зашелся похожим на бульканье смехом. Потом он стал серьезным и сказал. - Если бы я недостаточно хорошо знал ваш язык, то, даже не знаю, чем бы закончилась наша беседа. Но я хорошо понял вас и, знаете, готов потешить ваше самолюбие - вы правы! Да, господа взрослые, это дитя говорит истину - вы должны с вами понимать силу и слабости друг друга, но при этом - договариваться! Если бы я понял это шестьдесят лет назад, то не потратил бы столько времени и, не буду скрывать, чужих жизней на решение проблемы, которая могла решиться просто. Достаточно честно себе ответить, чего же я хочу на самом деле. И, как оказывается, мне вовсе не нужно обладать вашими возможностями. Мне просто нужно молодое тело! Да, клянусь, что вы ничего обо мне не услышите ещё очень долго, если я получу от вас такие же искренние клятвы. Шестьдесят лет назад я не согласился на аналогичную сделку с вашим соотечественником и поплатился. Тогда я самоуверенно думал, что можно держать сколько угодно взаперти живой эликсир молодости, но войны кончаются, власть меняется, а плененные оборотни за пару лет одиночки могут превратиться в стаю мошек - пш... и упорхнут из любой темницы... Фёдор Андреевич, ты оказался прав!

- Как вы сказали?! - вскрикнула мать Клима.

- В каком месте, сударыня? - как будто проснулся Бауман.

- Вы упомянули Фёдора Андреевича...

- Да, это - именно тот ваш соотечественник, который во время войны дал мне новое тело, а потом упорхнул стаей мошек...

- Вы не помните фамилию?

- Конечно, помню - Коровин. Он погиб в аварии сразу после войны, а семьи у него не было...

- Это для вас - не было, - сказала мать Клима. Выглядела она ошарашенной. Потом обвела всех затуманенным взглядом и продолжила. - Фёдор Андреевич Коровин - мой дед. Он, действительно, бежал из немецкого лагеря в войну, и отношения с бабушкой никогда не оформлял - боялся чего-то. Оказывается, вас...

- Мам, так ты - тоже оборотень! - воскликнул Клим. - А я думал, ты от нас набралась...

- Света... - прошептал отец Клима.

- У вас, как я понимаю, в настоящий момент состоялось чудесное открытие, - в своей развязной манере прокомментировал Бауман. - Оказывается, с вероятностью один к ста миллионам два не подозревающих о своей сущности оборотня нашли друг друга и создали семью! Чудны дела твои, Господи! Со своей стороны хотел выразить признательность потомкам Фёдора Андреевича за подаренные мне дополнительные тридцать, а то и больше лет жизни. И, если мы договорились, мне будет достаточно вашего, юноша, слова - вы, как ребенок двух оборотней, можете носить звание главы клана по праву. Климс клан - так, кажется, это должно звучать.

- Да, конечно, клянусь, господин Бауман, - поспешно ответил Клим. - Мы будем готовы к утру, часам к десяти. Но прошу вас уточнить ваши данные по вьетнамским оборотням.

- Договорились, - устало сказал старик и вышел из гостиной, увлекая за собой бородача с пистолетом. Как только они скрылись за дверью, Варвара откуда-то вытащила рукопись и со злодейской интонацией в голосе произнесла:

- Где тут про превращение в стаю мошек?

Остальные члены Климс клана облегчённо рассмеялись. Мать Клима подсела к сыну и погладила его по волосам. Потом тихо произнесла:

- Чудно! Я всегда думала, что мне просто кажется, будто у вас с отцом волосы искрят. А теперь вижу: у Варвары с Ольгой такой же странный ореол вокруг головы. Это - потому что вы все - оборотни?

- Мам, ты, правда, его видишь, этот ореол? - Клим аж подпрыгнул. - Мне говорили, что опытные оборотни узнают друг друга по свечению, даже когда внешность становится совсем другой. А ты, оказывается, его давно наблюдала и молчала?

- Говорю же: думала, что у меня небольшая галлюцинация. Знаешь, так трогательно, когда твои родные светятся... А сейчас, после того, как шандарахнуло... - она потёрла и жалобно взглянула на свои ладони, - в общем, у девушек тоже заметила такую штуку. Покажи-ка свои руки, надо что-то с этим делать, а то завтра фашиста ещё омолаживать.

Клим как будто что-то вспомнил. Он поманил Варвару, и вместе с ней они подсели к отцу. Потом долго шептались. Ольга не проявляла никакого интереса к этим переговорам - она отвлекалась от действительности, наблюдая ток-шоу по телевизору. Мать Клима сначала обошла всех с кремом для рук, а потом принялась собирать на стол. Ужинали все молча и потом сразу легли спать.

Утром ровно в девять ноль-ноль явился Бауман и объявил:

- Приветствую всех! У нас сегодня знаменательный день! На всякий случай ещё раз напоминаю: все отклонения от нашей с вами договорённости будут жёстко караться. Нет возражений? Вот и славно! А сейчас мы здесь устроим небольшой обыск, чтобы ещё больше друг другу доверять. Прошу всех представителей Климс клана пройти в соседнее помещение.

Клим вышел вместе со всеми в сопровождении татуированного блондина и принялся судорожно соображать, как ему объяснить дракона в стакане? Превращением жука? Но никаких объяснений не понадобилось - через десять минут уже позвали обратно, а Генрих Бауман безмятежно улыбался из кресла у окна. Клим тут же объявил:

- Вас нужно усыпить - для вашего же блага. Кроме того, я говорил раньше, что наша процедура должна храниться в секрете...

Бауман, всё так же блаженно улыбаясь, махнул рукой блондину - тот подошёл к двери и принялся с кем-то разговаривать через открывшуюся щель.

- Упс! - тихо произнесла мать Клима. - А наш немец сегодня светится. Вчера такого точно не было. Может, у меня всё-таки галлюцинации?

Клим покосился на Баумана, потом сделал шаг к отцу и дёрнул его за рубашку:

- Судя по всему, Баумана подменили на какого-то оборотня - мама может их видеть даже в чужом обличии. Выходит, нам не верят. И ещё: здесь никакого обыска не проводили, иначе бы возникли вопросы по поводу моего дракона...

- Сам вижу - они тут, пока нас не было, камер понаставили. Видишь, вон, в шкафу мамина ваза задвинута в угол...

- Ну, тогда - как договаривались...

Тем временем в гостиной появился бородатый бандит со шприцем. Он подошёл к Бауману и встал на одно колено. Старик закатал рукав своей рубашки. Клим громко произнёс:

- Мы пока разместимся здесь, - он указал на кресла, стоящие вокруг письменного стола. Бандиты, включая бородача со шприцом, внимательно наблюдали, пока пленники ни разместились в креслах. Клим налил себе воды из стоящей на столе бутылки и залпом выпил. Бородач продолжил свои приготовления - ни он, ни блондин не заметили, как Клим разлил воду мимо своего стакана - на пепельницу, стоявшего на столе глиняного слона, да и сам стол был щедро намочен. Когда инъекция Бауману была сделана, Клим поднялся и громко заявил:

- При таком нарушении договора мы ничего делать не будем! Мы не будем проводить процедуры с оборотнем, принявшем облик Генриха Баумана! Я готов признать свою ошибку, если он сможет заговорить с нами по-русски!

Повисла тишина. Человек, который выдавал себя за Баумана, пытался сделать вид, что уснул, но играл крайне неубедительно - не только для прихотливого взгляда Клима.

- Генрих, заканчивайте этот цирк, иначе мы разрываем наш договор!

Дверь распахнулась, и оттуда появился второй Бауман. Он недовольно морщился и бросил кому-то, оставшемуся за дверью, по-английски:

- Я же предупреждал! Вечно с тобой...

Потом повернулся к Климу и сказал уже по-русски:

- Да, признаю: не поверил вам. Но раз мы договорились, и по-другому - никак, то готов всё же довериться...

- Тогда проводим процедуру в другом помещении, поскольку мы видим здесь установленные камеры, - Клим шагнул к шкафу и вытащил одну из них из-за вазы.

Бауман растерянно молчал.

- Дерьмо! - в двери показался незнакомый мужчина в костюме, который заговорил по-английски. - Генрих, надо пристрелить кого-то из них, иначе дело не выгорит.

Мать Клима тут же ответила - тоже по-английски:

- Генрих, но для процедуры нужны мы все пятеро, иначе ничего не получится.

- Генрих, выбирайте, с кем выгоднее договариваться, - сказал Клим по-русски. Разглядев на красном галстуке незнакомого англичанина большой блестящий камень, он добавил. - Как мы видим, и господин Веллингтон пожаловал, но у него для вас ничего нет.

- Да замолчите вы все! - закричал Бауман. - Заткнись, Артур! Как вы меня все запутали!

Половину слов он произносил по-русски, половину - по-английски.

- Мы поможем вам определиться! - из-за спины Клима прокричал его отец. Клим отпрянул в сторону, и тут же раздались оглушительные выстрелы. Отец Клима выпустил очередь из большого пулемёта в сторону двери, поверх голов Баумана и Веллингтона. Потом направил дуло на татуированного бандита и сказал:

- Хенде хох!

Все на какое-то время оглохли и оцепенели. От развороченной штукатурки в комнате повисло облако мела.

- И вы тоже ручки поднимите, - с другой стороны к Бауману подошла Варвара, сжимавшая в руке пистолет. Клим произнёс из своего кресла:

- Генрих, скажите своим людям, чтобы сдали оружие. А тем, кто остался за пределами этой комнаты - пусть пойдут погулять. Руки только не опускайте, пожалуйста.

Бауман скомандовал по-немецки, и бородач вместе с татуированным блондином положили свои пистолеты на пол и пнули их в сторону кресел.

- Мы не хотели этого, - извиняющимся тоном продолжил Клим. - Но нам пришлось, поскольку вы не оставили выбора. Генрих, мы всё ещё открыты для переговоров - вы сами как-то сказали, что, когда в руках пистолет, с тобой охотнее договариваются. Только я не представляю, что нам теперь делать с вашим английским другом...

- У него, представьте, есть уважительная причина: его любимая жена - смертная, поэтому мы и стали сотрудничать...

- Вы считаете, это его извиняет? Мы теперь с каждым негодяем должны договариваться?

- Клим, поверьте старому человеку, - Бауман печально помотал головой. - Плохих парней надо или сразу убивать, или уже договариваться - причём так, чтобы дать им всё необходимое. Чтобы не было у них ни малейшего повода и соблазна снова взяться за плохие дела. Если, конечно, вы не хотите посвятить свою жизнь войне с ними. Так что выбирайте!

Клим с отцом переглянулись. Ольга же и мать Клима почти одновременно закричали:

- Костик, не смей стрелять! Обновим и эту английскую сволочь, не переломимся - только пусть руки немного заживут!

Оставить комментарий © Copyright Скворцов Валерий Юрьевич (skv_val@mail.ru) Размещен: 08/03/2017, изменен: 10/03/2017. 369k. Статистика. Повесть: Фантастика 3. Романы Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Для детей старшего школьного возраста. Не так просто быть сказочным существом в реальном мире. Написано на спор со старшей дочерью.

Скворцов Валерий Юрьевич : другие произведения.

Клим'с клан