Гэблдон Диана : другие произведения.

1. Написано кровью моего сердца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.36*39  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта книга посвящена ВСЕМ тем людям, (помимо меня), кто дружески помогал мне делать её для вас. Особенно... (Д.Г.) *** В сиянии вечности Время не отбрасывает теней. Старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения. Но что же видят старые женщины? Мы видим Необходимость - и мы делаем то, что Должно быть сделано. Молодые женщины не видят - они просто есть, и ручеек жизни течет сквозь них. Мы же стоим на страже их весны, наш приглушенный свет всегда горит, наше тихое пламя... Что же видела я? Вы, видения моей юности, постоянная мечта всех моих возрастов... Вот я стою на пороге Войны, снова - вне места, вне времени, ни в одной из стран, кроме моей собственной - и это земля, омываемая не морем, но кровью, ограниченная только контурами давно и навеки любимого лица.
  НАПИСАНО КРОВЬЮ МОЕГО СЕРДЦА - Диана Гэблдон (Outlander #8)
  12 марта 2015 г. в 19:29 (от переводчика)
  
  Эта книга посвящена ВСЕМ тем людям, (помимо меня), кто дружески помогал мне делать её для вас. Особенно... (Д.Г.)
  
  ***
  В сиянии вечности Время не отбрасывает теней.
  
  Старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения. Но что же видят старые женщины?
  Мы видим Необходимость - и мы делаем то, что Должно быть сделано. Молодые женщины не видят - они просто есть, и ручеек жизни течет сквозь них. Мы же стоим на страже их весны, наш приглушенный свет всегда горит, наше тихое пламя...
  Но что же видела я?
  
  Вы, видения моей юности, постоянная мечта всех моих возрастов...
  Вот я стою на пороге Войны, снова - вне места, вне времени, ни в одной из стран, кроме моей собственной - и это земля, омываемая не морем, но кровью, ограниченная только контурами давно и навеки любимого лица.
  
  
  ЧАСТЬ 1
  СВЯЗЬ
  
  
  ГРУДА КАМНЕЙ
  
  16 июня 1778
  
  Лес между Филадельфией и Вэлли-Фордж (Valley Forge)
  
  Ян Мюррей стоял с камнем в руке, глядя на землю, которую выбрал.
  На небольшой полянке вверху, в стороне, среди разброса огромных, обросших лишайником валунов, под сенью елей, у подножия большого красного кедра - места, куда случайный путник не забредет, но и не недоступные.
  Он думал, что хотел бы привести сюда их всех - свою семью.
  Начать с Фергюса.
  Быть может, одного только Фергюса, самого по себе.
  Мама растила его с тех пор, как ему исполнилось десять лет, до этого он рос без материнской заботы. Фергюс знал маму больше и дольше, чем сам Ян, и очень ее любил.
  Может, даже больше, подумал он - и теперь его горе усугублялось острым чувством вины. Это Фергюс остался с ней в Лалли-Брохе, помогал заботиться о ней и о месте; он же не смог.
  Ян с трудом глотнул и, найдя небольшой свободный участок, установил свой камень посередине; затем отошел, чтобы взглянуть.
  Теперь, когда он это сделал, он обнаружил, что стоит, сокрушенно качая головой.
  Нет - это должны были быть две пирамиды из камней.
  Его мать и дядя Джейми были братом и сестрой, и семья могла бы оплакать их здесь вместе.
  Но были и другие, кого он приведет сюда - быть может, помянуть и отдать им дань уважения. И это были люди, которые знали Джейми Фрейзера, и любили его; но они не знали Дженни Мюррей из какой-то захолустной дыры... образ матери здесь, в яме, в земле резанул его как ножом, но тут же отступил, вместе с мыслью о том, что, в конце-то концов, ее не было здесь, в этой могиле - и это ранило его еще больнее.
  Он действительно не мог вынести этого видения - того, как они тонут, быть может, прижавшись друг к другу, ища друг у друга спасения, и сражаясь за жизнь...
  "Dhia!"- яростно воскликнул он и опрокинул камень - но сразу же обернулся в поисках другого. Он видел, как тонут люди.
  
  В этот летний час слезы и пот текли по его лицу; он этого не замечал, только время от времени останавливался, чтобы утереть нос рукавом. Он обвязал скрученный платок вокруг головы, чтобы уберечь глаза и волосы от едкого пота; и взмок еще прежде, чем добавил по двадцати камней в каждую из пирамид.
  Они с братьями построили прекрасную надгробную пирамиду для своего отца - еще прежде, чем он умер,- и увенчали ее резным камнем с его именем - со всеми его именами - несмотря на расходы, и дороговизну погребения в Лаллиброхе. А потом, на похоронах, члены семьи, за которыми следовали арендаторы, а за ними и слуги, прошли по одному, чтобы добавить каждый свой камень к этому знаку памяти.
  Фергюс, так... Или нет, о чем это он?
  Тетя Клэр должна быть первой, кого он сюда приведет. Она не была шотландкой, но она хорошо знает, что такое пирамида, и, быть может, утешится немного, увидев здесь дядю Джейми.
  Да, верно. Тетя Клэр, затем Фергюс.
  Дядя Джейми был приемным отцом Фергюса; он имел на это право.
  И уж тогда, возможно, Maрсали и ее детей. Но, быть может, Жермен стал уже достаточно взрослым, чтобы прийти сюда вместе с Фергюсом? Ему уже десять - достаточно, чтобы быть мужчиной, чтобы понять; к нему уже можно будет присматриваться, как к мужчине. А дядя Джейми был его дедом; и так было бы правильно.
  Он снова отступил, и тяжело дыша, вытер лицо. Над ухом у него скулили и гудели насекомые; они зависали над ним, алкая его крови, но он разделся до набедренной повязки и натер себя медвежьим жиром и мятой, как это делали Могавки; так что они его не трогали.
  "Присмотри за ними, Дух красного кедра,"- тихо сказал он на языке могавков, не сводя глаз с ароматных ветвей дерева. "Сбереги их души и сохрани их присутствие здесь, свежими как эти ветви твои." Он перекрестился, и нагнулся, разгребая мягкую слежавшуюся листву.
  
  Еще несколько камней, решил он. На случай, если их разбросают проходящие мимо животные. Рассеют по земле, как рассеяны теперь его мысли, что бродят в голове безостановочно и беспокойно, среди то и дело всплывающих лиц его родных, людей из Фрейзерс Ридж...
  Бог мой, сможет ли он когда-либо вернуться туда?
  Брианна. О, Иисусе, Брианна...
  Она была в безопасности - с Роджером Maком и детьми. Но, Иисусе, ведь он мог бы использовать ее советы, даже более того - советы Роджера.
  Кого еще мог он спросить, теперь, когда он так нуждается в помощи, в своих заботах.. обо всех них?
  Он закусил губы и, почувствовав на них соль, слизал ее, и пошел дальше, ища, где бы можно было поесть.
  Кто еще остался у него, чтобы просить совета?
  Тут ему в голову пришла мысль о Рэйчел - и стеснение в груди немного утихло.
  Да, если бы только Рэйчел была с ним... Она была моложе его, лет девятнадцати, даже больше, но, будучи родом из квакеров, имела очень странные представления о том, как все должно быть устроено - так что, если он хочет быть с нею, он должен иметь твердую почву под ногами. Он надеялся, что так оно и будет, но оставалось еще что-то, что он должен был ей сказать - и мысль об этом разговоре снова сделала тесноту в груди ощутимой.
  Образ его кузины Брианны вернулся тоже, и задержался в уме: высокая, длинноносая и крепкая в кости, как ее отец - и тут выплыло изображение другого его кузена, сводного брата Бри.
  Святый Боже, Уильям.
  Что ему делать с Уильямом? Он сомневался, что парень знает правду, знает, что он сын Джейми Фрезера - и его ли, Яна, это ответственность, рассказать ему об этом? Привести его сюда и объяснить, кого он потерял?
  
  Должно быть, он даже застонал от этой мысли - так как его пес, Ролло, поднял свою массивную голову и посмотрел на него с беспокойством.
  "В любом случае, я не знаю, что делать,"- сказал ему Ян. "Пусть это подождет, да?"
   Ролло положил голову на лапы, встряхнул всей своей лохматой шкурой, отгоняя мух, и расслабился в бескостном покое.
  Ян поработал подольше, позволив мыслям стекать с его лица вместе с каплями пота и слез. Когда заходящее солнце коснулось вершины его пирамид, он наконец остановился - осталась только бесконечная усталость, больше в мире ничего не было.
  Кэрнс, могильные пирамиды, выросли ему уже по колено, и стояли бок о бок, небольшие, но основательные.
  Некоторое время он стоял, не думая ни о чем, просто слушая возню предрассветных птиц в траве и дыхание ветра среди деревьев.
   Тогда он глубоко вздохнул, присел на корточки и дотронулся до одной из них.
  "Tha gaol agam oirbh, Mhàthair,"- тихо сказал он. "Моя любовь к тебе, матушка." Закрыл глаза и положил стертую, натруженную руку на другую кучку камней.
  Грязь, въевшаяся в кожу, сделала его пальцы странно чувствительными, как будто он мог проникнуть сейчас прямо сквозь землю и коснуться того, кто был ему так нужен.
  Так он посидел еще - тихо, затаив дыхание, а затем открыл глаза снова.
  "Помоги мне, дядя Джейми,"- сказал он. "Не думаю, что смогу справиться с этим в одиночку."
  
  
  ГРЯЗНЫЙ БАСТАРД
  
  УИЛЬЯМ РЭНСОМ, девятый граф Элсмир, виконт Эшлесс, барон Дервент продирался сквозь толпы на Маркет-стрит, не обращая внимания на жалобы тех, кого отталкивал со своего пути.
  Он не знал ни того, куда шел - ни того, что может сделать, когда туда попадет. Все, что он знал - это то, что взорвется, если будет оставаться на месте.
   Кровь в голове пульсировала, как в кипящем котле. Пульсировало все вокруг.
  Его рука... вероятно, он ее повредил, но сейчас это его не заботило. Сердце колотилось и ныло в груди. Его ноги, ради бога, ноги - что, если сейчас что-нибудь ударить?
  Он злобно пнул первый попавшийся булыжник, послав его ракетой в стаю гусей, которые страшно загоготали и бросились на него, шипя и колотя его по голеням тяжелыми крыльями.
  Перья и гусиный помет веером разлетелись вокруг, и людская толпа брызнула во все стороны..
  "Ублюдок!"- пронзительно закричала девчонка-гусятница и бросилась на него со своим посохом-крюком, застав его врасплох, и хитрым приемом нанося тяжелый удар по уху. "Черт тебя побери, dreckiger... schmutzige... ублюдок!"
  Это мнение было подхвачено эхом других сердитых голосов, и он свернул в переулок, преследуемый гоготом и возбужденными криками.
  Он потер саднящее ухо, неверной походкой пробираясь между зданий, безразличный уже ко всему - но одно слово все громче звучало в его голове.
  Ублюдок.
  "Ублюдок!" - повторил он вслух. И закричал: "Ублюдок, ублюдок, ублюдок!" - уже во всю силу своих легких, молотя по кирпичной стене сжатым кулаком.
  
  "Кто здесь ублюдок?"- произнес с любопытством голос позади него.
  Он обернулся, чтобы посмотреть на говорящего - на него с интересом глядела молодая женщина. Ее глаза медленно двигались вниз по его фигуре, принимая к сведению вздымающуюся грудь, пятна крови на обшлагах его мундира и зеленые мазки гусиного дерьма на штанах.
  Ее взгляд задержался на серебряных пряжках башмаков - и вернулся к его лицу с еще большим интересом.
  "Я," - сказал он, хрипло и горько.
  "О, в самом деле?" Она покинула убежище дверного проема, в котором пряталась, пока они не столкнулись в переулке, и теперь стояла прямо перед ним.
  Она была рослая и стройная, с высокой молодой грудью, которая отчетливо виднелась под тонкой кисеей ее рубашки - потому что, несмотря на то, что была в шелковых юбках, корсета она не носила.
  Без шляпки или чепца, с волосами, свободно разбросанными по плечам. Шлюха.
  "Я и сама неравнодушна к ублюдкам,"- сказала она и легонько коснулась его руки. "И какого же рода ублюдок вы? Испорченный? Или порочный? "
  "Извините,"- сказал он, и нахмурился, когда она рассмеялась. Она заметила его гримасу, однако не отступала.
  "Входите же,"- сказала она и взяла его за руку. "Выглядите вы так, будто уже хорошенько выпили."
  Он поймал ее взгляд, брошенный на его в кровь сбитые кулаки, и она прикусила нижнюю губку мелкими белыми зубами.
  Кажется, она вовсе его не боялась - и он покорно вошел вслед за нею в темный дверной проем.
  
  Какое это теперь имеет значение? - подумал он, внезапно охваченный дикой усталостью.
  Разве что-нибудь вообще имеет значение?
  
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
  В КОТОРОЙ ЖЕНЩИНЫ, КАК ОБЫЧНО, БЕРУТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ (PICK UP THE PIECES)
  
  Chestnut Street, 17. Филадельфия
  Резиденция лорда и леди Джон Грей.
  
  
  Уильям вылетел из дома стремительно, как громом пораженный - а место действия и в самом деле выглядело так, словно в него ударила молния. Да и я себя чувствовала так, будто чудом уцелела в грозу, в самом ее эпицентре - волосы и нервные окончания до сих пор стояли дыбом от волнения.
  Дженни Мюррей вошла в дом тотчас после бегства Уильяма, по его еще дымящимся следам - и, хотя ее внезапное появление было все же меньшим шоком, чем любое другое явление, из постигших меня до сих пор - оно вновь лишило меня дара речи.
  Я вытаращила глаза на свою бывшую невестку - хотя, если подумать, та все еще была моей невесткой.
  Потому что Джейми был жив. Жив.
  Он был здесь, в моих руках, всего десятью минутами раньше - и память о его прикосновениях еще мерцала в моих жилах, как молния в бутылке.
  Я смутно сознавала, что улыбаюсь, как ненормальная, несмотря на массовые разрушения, ужасающие сцены, потрясение и душевные терзания Уильяма - если только можно было назвать "терзаниями" этот взрыв, - несмотря на опасность, которой подвергал себя Джейми... и даже на некоторый интерес к тому, что могут обо всем этом сказать Дженни, или миссис Фигг, повариха и домоправительница лорда Джона.
  Миссис Фигг была женщина гладкая, шарообразная, глянцевито-черная, и обычно склонная скользить позади вас молча, как грозный стальной механизм на подшипниках.
  "Что такое?"- рявкнула она, внезапно появляясь за спиной у Дженни.
  "Пресвятая Богородица!"- Дженни обернулась, округлив глаза и прижав руку к груди.
  "Кто вы, во имя Бога?"
  "Это миссис Фигг,"- сказала я, чувствуя, как меня охватывает сюрреалистическое желание расхохотаться, несмотря на - или, может быть, вследствии - все последние события.
  "Повариха лорда Джона Грея. И, миссис Фигг - это миссис Мюррей. Моя... ммм, моя..."
  "Твоя сестра,"- твердо сказала Дженни. Она вздернула черную бровь. "Или уже нет?"
  
  Взгляд был прямым и открытым - и желание смеяться резко сменилась у меня столь же сильным желанием немедленно разрыдаться.
  Из последних сил собравшись с духом, я сделала глубокий вдох и протянула ей руку:
  "Что ж. Согласна."
  В Шотландии мы расстались не в лучших отношениях - но я очень любила ее когда-то, и не собиралась упускать ни единой возможности исправить положение вещей.
  Маленькие пальцы сплелись с моими, крепко стиснули мне ладонь - и все стало просто.
  Боже, как просто это было сделано.
  И нет больше нужды в извинениях, или высказанных вслух словах прощения.
  Она никогда не заставляла себя надевать маску отстраненности и безразличия, как умел это делать Джейми. То, что она думает и чувствует, всегда было там, в ее чуть раскосых глазах; эти голубые кошачьи глаза она разделила со своим братом.
  Она знала правду о том, кем я была, и знала, что я любила ее, и что я всегда любила ее брата - всем сердцем и душой, несмотря на некоторые сложности моего теперешнего положения: существа, оказавшегося в настоящее время замужем за кем-то другим.
  Она вздохнула, закрыв на мгновение глаза, а затем открыла их снова - и улыбнулась мне, только рот у нее немного дрожал.
  "Ну вот, теперь все чинно-благородно,"- наконец кратко высказалась миссис Фигг.
  Она прищурилась и плавно развернулась вокруг своей оси, озирая панораму битвы.
  Перила в верхней части лестницы были сорваны, стены помяты - и эти кровавые пятна, которыми был отмечен путь Уильяма...
  Оборванные подвески хрустальной люстры устилали пол, празднично сверкая в свете, что лился через открытую входную дверь; сама же дверь была взломана и пьяно болталась на одной петле.
  "Merde на тосте,"- пробормотала миссис Фигг. Она резко повернулась ко мне, ее маленькие черносмородиновые глазки были по-прежнему сощурены. "Где же Его светлость?"
  "Ах.."- сказала я.
  Ответить на все это было весьма затруднительно.
  Несмотря на неодобрительное отношение к нему большинства горожан, миссис Фигг была глубоко предана Джону. Вряд ли ей вообще будет приятно услышать, что он был похищен...
  "Если на то пошло - где мой брат?"- спросила Дженни, оглядываясь, и как будто ожидая, что Джейми сей же час внезапно появится из-под дивана.
  "Ох,"- сказала я. "Хм. Ну..."
  Возможно, это будет более, чем затруднительно. Потому что...
   "И где мой сладкий Уильям?"- требовательно спросила миссис Фигг, принюхиваясь. "Он был здесь; я чувствую запах того вонючего одеколона, которым он прыщет на свое белье."
  Носком ботинка она неодобрительно ткнула отбитый кусок штукатурки. Я сделала еще один долгий, глубокий вдох - и взяла под жесткий контроль то, что осталось от моего самообладания.
  "Миссис Фигг,"- сказала я, "может, вы будете так любезны, чтобы сделать нам всем чаю?"
  
  Мы сидели в гостиной, пока миссис Фигг сновала между гостиной и летней кухней, одновременно следя за своим черепаховым рагу.
  "Вы же не хотите, чтобы я сожгла черепаху - нет, вы этого просто не можете," - серьезно приговаривала она, ставя перед нами чайник в мягком желтом уютном колпаке. "С тем хересом, какой любит Его светлость. Чуть ли не полная бутылка - ужасная трата отличного ликера, который..."
  Мои внутренности перевернулся в тот же миг.
  С черепаховым супом - и с большим количеством хереса, - у меня были связаны определенные, сильные и очень личные ассоциации; это касалось Джейми... лихорадочной бред, качка, и то, каким образом вздымался корабль, и то, как это помогало акту любви... Воспоминания, которые ни в малейшей степени не будут способствовать надвигающемуся обсуждению происшедшего.
  Я потерла пальцем между бровей, в надежде развеять жужжащее там облако сбивчивых мыслей. Воздух в доме все еще был наэлектризован.
  "Кстати говоря, о хересе," - сказала я, - "или любом другом виде крепких напитков - все, что вы сочтете... удобным, миссис Фигг."
  Она задумчиво посмотрела на меня, кивнула и потянулась к буфету за графином.
  "Бренди будет покрепче,"- сказала она, ставя его передо мной.
  Дженни посмотрела на меня с той же задумчивостью и, протянув руку, налила хорошего размера порцию бренди мне в стакан, а затем точно такую же в свой собственный.
  "На всякий случай", - сказала она, поднимая бровь, и мы выпили его в течение нескольких минут.
  Я подумала, что мне стоит принять что-то более сильнодействующее, чем чай с бренди, чтобы покончить с эффектом, произведенным последними событиями на мои нервы - Laudanum или, скажем, большой глоток чистого шотландского виски, - но чай, несомненно, помог, горячий и ароматный, поселившись во мне мягкими теплыми каплями - в самой сердцевине.
  "Итак. Что мы имеем? И что мы можем исправить, да?" - Дженни опустила свою чашку и смотрела выжидательно.
  "Это все только начало."
  Я сделала глубокий вдох, и дала ей краткий обзор утренних событий.
  
Оценка: 7.36*39  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"