Белый снег за окном. На фоне такой белизны стволы голых деревьев кажутся совсем черными, как вороны, которые на зиму прилетают в эти края с холодного севера. Эти огромные птицы важно ходят по снегу, переваливаясь с боку на бок и оставляя за собой, кроме следов от лапок, небольшую борозду от своего птичьего тела.
Анна наблюдала за жизнью зимнего сада из окна. Было довольно-таки холодно, ей не хотелось уходить от жаркого камина. Приближались роды, и молодая женщина выглядела, как колобок в сарафане. Она сама, как ворона ходила по дому вперевалочку.
Анна прилегла на диван и мечтательно посмотрела на огонь в камине. Язычки пламени играли с тонкими, сухими дощечками, заставляя их потрескивать от горячего общения. Образ ожидаемой дочки возник перед глазами, и сладостное томление окутало сердце будущей матери.
"Уж скоро, совсем скоро я буду держать тебя в руках, деточка моя!", - подумала Анна, и в ответ почувствовала толчок в животе - может ручкой, а может ножкой, дитя ответило на ее ласковые мысли, тем самым как бы поддерживая разговор. С улыбкой на губах Анна прикрыла глаза и погрузилась в дремоту. Ее мозг создавал прекрасные образы подрастающего ребенка. Пелена сознания растворилась, и как в зеркале Анна увидела красивый сад, освещенный яркими лучами солнца, которые падали сквозь ажурную листву деревьев.
Маленькая девочка с невероятно миловидным личиком, в русых завитках кудряшек, прихваченных золотым обручем, надула щечки и со всей силы дунула. Ничего не произошло. Она выпятила пухленькие губки, собираясь расплакаться от обиды.
- Ну, что ты так сильно дуешь! Я же тебе объясняю - просто представь себе, как этот шарик движется, как будто ты на него дунула. А ты? Дуешь, почем зря.
Анна посмотрела на дочку и пожалела, что дала волю своим чувствам. У них никак не получалось движение созданного образа. Наверное, она плохо объясняет. Слезки уже текли по щечкам девочки; от обиды на упреки мамы у нее совсем пропало настроение, неудача последнего урока начисто заслонила успехи в создании образа.
Анна обняла дочку, поцеловала ее головку, с удовольствием вдыхая запах шалфея и губами ощущая мягкость ее волос. Саломея облегченно вздохнула и затихла в материнских руках. Ей было уютно и покойно с самой сильной и красивой мамой в мире. Она умела то, что другим и не снилось. Например, прогонять боль из головы. Мама погладит по головке, задержит свою добрую ладошку на мгновение в том самом больном месте, и хворь пропадает. Ну, не чудо ли! А еще она понимает ветер, знает, о чем думают другие. Но об этом никому нельзя говорить. Почему-то мама боится, что кто-то узнает, какая она необыкновенная.
Анна решила продолжить урок, девочка уже успокоилась, а день только начинался.
- Родная моя, давай вспомним, как нужно создавать золотой шарик.
- Сначала надо придумать его в голове,- как хорошо выученный урок, - отрапортовала Саломея.
- Хорошо, а дальше?
- Потом вот от сюда,- девочка прижала обе ручки к груди и, повернув их ладошками вверх, вытянула вперед, - вынуть его, то есть направить,- девочка запнулась, но мама одобрительно кивнула головой, и Саломея продолжила,- направить вперед, как будто дунуть.
И в этот момент яркий светящийся предмет мягко поплыл по воздуху от девочки к маме. Саломея звонко засмеялась. В ее смехе было столько восторга и непосредственности. Искренняя радость озарила личико, на котором еще видны были следы недавних слез.
Анна поймала взглядом этот шарик и послала его вверх, в голубое утреннее небо. Он кружился, удаляясь все выше и выше, а две пары счастливых глаз провожали его, и улыбки озаряли их лица.
- Мама, мамочка моя, у меня получилось!- девочка с восторгом смотрела вверх.
- Ах ты, мой ангел, конечно же получилось, умница моя, по-другому и быть не могло.
"Какая она у меня талантливая. И способности у нее огромные. Но еще совсем маленькая". Беспокойство проникло в сердце женщины. Мир, в котором они жили, был жесток. Люди не принимали тех, кто хоть чем-то отличался от них самих.
Внезапно идиллия была нарушена громким стуком и лязгом железных замков. Чужие голоса ворвались в сад. Ничего хорошего они не предвещали. Анна, не задумываясь, схватила остолбеневшего от ужаса ребенка и побежала в дальний угол сада, к скале, укрытой от посторонних взглядов густыми зарослями плюща. Там был вход в пещеру, которая вела темными переходами на другой конец города, далеко в горы, к келье одинокого старца, давно ушедшего от людского мира в свое одиночество. Молодая женщина тайком навещала его, приносила домашнюю еду, слушала его мудрость. Он был ее наставником и учителем. Только ему могла Анна доверить свою малолетнюю дочь в случае опасности.
- Саломея, ничего не бойся, ты у меня храбрая девочка, - торопливо говорила Анна, стараясь, чтобы голос ее не дрожал, - ты иди все время вперед, там просто темно и никого нет, поняла, доченька?
- Мама, а ты? Разве мы не пойдем с тобой вместе? - девочка пыталась заглянуть в глаза матери, и в ее голосе чувствовалась напряженная надежда, что мама ее не оставит.
- Нет, дочка, в этот раз ты пойдешь сама, это такое испытание, игра, а сможешь ли ты пройти весь путь сама, не испугаешься? - Анна попыталась пошутить, превратить этот кошмар в игру. У нее холодела спина при мысли о том, как ее маленькая кроха будет пробираться темными переходами. Но еще больше она боялась оставить ее здесь, в этом доме. Озлобленные стражники не пощадят малое дитя.
Анна еще не знала, что случилось, но чувствовала, что ее нелюдимость навлекла на них беду. В последнее время инквизиция с особым усердием взялась за женщин, чье поведение отличалось от других.
- Мама, ну что ты так вцепилась в меня, отпусти, я могу сама ходить, я уже не маленькая, - голос дочери вернул ее к реальности. Они уже были прямо перед входом в пещеру. Анна поставила дочку на землю. Внимательно посмотрела в ее глазки, едва не лишившись чувств от ужаса, что может больше никогда не увидеть свою маленькую фею, свое создание, ради которого она готова на самые страшные муки. Только бы она спаслась!
- Девочка моя, запомни то, что сейчас видишь. Красивые зеленые деревья, легкий ветерок, аромат роз и меня, - Анна смотрела на дочку ласково, посылая ей всю свою материнскую нежность, все, что она еще не успела ей дать.
Саломея прижалась к ней, обняла за шею, как взрослая поцеловала мать в лоб. И спокойно сказала: "Я все запомнила. Ты со мной - навсегда".
Анна еле сдержала слезы, тоже поцеловала дочку долгим прощальным поцелуем, и легонько подтолкнула ее к входу за плющевой завесой.
- Иди же, иди родная, и помни всегда - я люблю тебя!
Саломея скрылась в темноте пещеры.
Стражники схватили Анну в другом конце сада. Женщина не сопротивлялась. Грязное существо в капюшоне, называвшее себя служителем Господа, но им забытое и отверженное, как змея вертелось вокруг Анны, не скрывая своего торжества. Мысли Анны были далеки от этого места - она вела свою дочь по темным проходам пещеры, разговаривала с ней, будто была рядом, чтобы не впустить страх в маленькое сердечко Саломеи. Девочка чувствовала беспокойство матери, но Анна усилием воли успокаивала ее и вела, вела к свободе и безопасности. Лишь когда впереди показался свет, такой яркий, что Саломея невольно прикрыла ладошкой глазки и тихонько вскрикнула, Анна отпустила ее и вернулась к реальности, страшнее которой она и представить себе не могла. Ее, уже закованную в кандалы, в разорванном платье, вели по городу под звук барабана, возвещавшего о том, что еще одна ведьма разоблачена, и все горожане провожали эту процессию, озаряя себя крестным знамением и отворачиваясь от женщины, которая до этого момента была ими уважаема, хоть и не понята.
Господь сжалился над несчастной и забрал ее раньше, чем грязные руки мучителей коснулись ее тела. Она не почувствовала, как разрывают ее плоть. Она лишь увидела себя в последний раз на пыльной дороге в остатках белого шелка, с лицом, обращенным к небу и с улыбкой на устах.
Анна открыла глаза. Оглядела комнату - не шевелясь, одними глазами. В наступивших сумерках все предметы имели призрачные очертания, создавая в уме испуганной женщины причудливые образы той далекой реальности. Она не была уверенна, что все происходящее мгновение назад происходило на самом деле; чувства ее были тревожными, страх не покидал сердце.
- Саломея! - тревожная мысль пронеслась в уме.
Дитя в ее утробе отозвалось движением, живот пронзила острая боль, возвещавшая о скором наступлении родов. Анна попыталась успокоиться, уговаривая себя, что это был лишь сон. Но тревога не отпускала душу. Ее беспокоила судьба той далекой маленькой девочки - ее дочери или нет? Анна заплакала.
- С ней все хорошо, - услышала молодая женщина спокойный и такой знакомый голос, - она выросла в хижине старца, вдали от людей. Она стала мудрее матери, которую всю оставшуюся жизнь помнила, видела в своих снах, где души их мчались в безграничных просторах Вселенной, а чувство близости и сопричастности к Великому давало ощущение полного счастья и безграничной любви.
- Кто она, эта женщина, та Анна?- все еще всхлипывая, спросила она.
- Ты же знаешь, не бойся осознать это, загляни в себя, открой свою память, ты можешь это, - ответил голос.
Анна закрыла глаза. Осязание реального мира мешало проникновению в далекие уголки памяти, которая хранила всю историю человечества. Едва сомкнув глаза, она полетела по ярким лентам света, ведущего ее в нужное место, туда, где происходящие события минувшего сна могли дать ответ на этот непростой вопрос.
Смутные догадки возникали в ее голове и раньше. Но она боялась даже произнести про себя имя той, о которой думала.
-Ева! - это имя ворвалось в мозг стремительным ястребом, разрывая пространство сознания своей простотой.
- Ева, - сказала Анна, уверенно и громко. Все происходящее в один миг стало понятным и естественным. Вереница жизней прошла перед ее взором как стенографический отчет - быстро, лаконично и реально.
В это время дитя дало знать о себе резким толчком. Анна вскрикнула от неожиданности.
"Все, пора спуститься на Землю",- промелькнула мысль явно реального характера, - "Похоже, я скоро рожу".
Улыбающийся ангел обнял женщину большими белыми крыльями. Она родила в его руках, подарив миру очаровательное дитя, которому суждено продолжить род прародительницы человечества.