Как для середины декабря, утро выдалось ясным и не слишком морозным. Легкий ветерок волочил по асфальту вчерашний снег, перекидывая его от одного бордюра к другому. На проводах недовольно каркали вороны, раздраженные наглым мельтешением воробьев, терзающих на земле задубевшую хлебную корку. Кто-то выбивал ковер, оповещая гулким эхом об этом весь двор, что в девять часов утра, в воскресенье, являлось преступлением против живущего поблизости человечества.
Но я не обращаю на эти звуки никакого внимания. Они все равно не смогут испортить мне настроения, даже если и сольются с веселыми сигналами машин свадебного кортежа за окном. А все потому, что у меня сегодня День Рождения!
Я достаю из шкафа подарок, заранее купленный самому себе, и бережно верчу его в руках. Не важно - что это, главное то, что он есть, и день начинается с приятного с-
о
б
ы
т
и
- Я не разбудил тебя? - голос Вениамина был предельно вежлив и учтив, поскольку он знал, как Александр не любит ранние звонки.
- Да нет, старик. Ты позвонил вовремя. Я только собирался ложиться спать. Вот если бы минут через десять, тогда - да...
- Наверное, это не мое дело...
- Конечно, не твое, - Александр громко зевнул. - Давай, что ты там хотел сказать, и я пойду спать.
Вениамина покоробило такое отношение к себе, но он знал, что без этого разговор не обойдется:
- Я просто хотел тебе напомнить, что у Виктора сегодня день рождения, и мы должны...
- Слушай, Веник, что ты такой нудный: просто хотел... должны... Ты думаешь, я забыл? - Александр был явно раздражен.
- Нет, но...
- Ну так, и не надо мне напоминать об этом. Я все прекрасно помню. Но прийти не смогу. У меня вечером самолет на Лондон. Билет уже в кармане. Так что, старик, предавай всем нашим привет, и счастливо вам без меня посидеть.
- А как же... - Вениамин явно не знал, как реагировать на полученную информацию.
- Сказано тебе - без м-
е
н
- Я растерялся и не нашелся, что ему ответить. - От нервного напряжения трубка дрожала в руках Вениамина. Он мысленно корил себя за то, что сразу не позвонил Олегу, и не переложил на его плечи эту нелегкую миссию. Если бы сделал это сразу, то теперь, по крайней мере, не выглядел бы слабохарактерным неудачником. Надо было...
- Успокойся, Веня, не части. Во сколько у него самолет? - Олег был, как всегда, уверен в себе, и голос его звучал по-деловому напористо. Это успокаивало Вениамина и делало смелее.
- Не знаю. Он сказал - вечером.
- Ты не спросил - на кой ему туда надо?
- Забыл. Да и все равно он бы ответил, что это не мое дело.
- Ладно. Разберусь. Спасибо, что позвонил.
- Ну, а как же! Мы ведь должны вместе...
- Да-да, конечно. - Казалось, Олег задумался о чем-то своем. - До вечера.
И, уже в пустоту, Вениамин безнадежно добавил:
- Мы же д-
р
у
з
ь
Я вышел на улицу и, полной грудью, вдохнул свежий воздух. Легкий морозец приятно обжег легкие и пробежался дрожью по всему телу. Хорошо! Вверху, над головой, стонали замерзшие ветви деревьев, и я представил себе, что это сама природа открывает свои скрипящие заржавелыми засовами сундуки, чтобы одарить меня несметными сокровищами. Я прищурился от ярких бликов луж, покрытых льдом в тысячи карат, и, слушая, как хрустят под ногами снежные алмазы, пошел в магазин. Какой же праздник может обойтись без, хоть и скромного, но, всё таки, у-
г
о
щ
е
н
и
- Я Венику сказал, и тебе повторю - не могу. И не звони мне - я спать хочу, - Александр действительно зевал после каждого слова и явно не собирался затягивать этот разговор.
Но Олег был непреклонен:
- Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что подводишь всех нас, и в первую очередь, самого себя.
- Ты еще о долге начни мне рассказывать, и будешь точно на Веника похож.
- А не надо Веню обижать. Он хоть и малохольный, но дело говорит. Мы сколько угодно можем ненавидеть друг друга и целый год создавать видимость, что совершенно не знакомы, но сегодня... Виктору не обязательно знать обо всех наших склоках. Он ждет нас в гости, и мы обязаны прийти.
- Опять этот долг...
- Не долг, а жизненная необходимость.
- Нет, ну ты сам посуди - какой во всем этом смысл? - в голосе Александра послышались нотки примирения. - Прийти, посидеть, посмотреть друг на друга, выпить чаю, вприкуску с баранками, помолчать и разойтись? Взрослые люди, а занимаемся такой ерундой.
- По-твоему, вопрос жизни и смерти - это ерунда? - Олег скрипнул зубами.
- Да не верю я во всю эту чушь: раз в году, в день рождения Виктора, мы должны собираться вместе, иначе... А что иначе? Вот ты, например, знаешь, что случится, если мы встретимся не сегодня, а, допустим, через неделю? Знаешь?! - в пылу спора Александр уже забыл про свой сон.
Но Олега не так уж и легко сбить с толку:
- Ничего не произойдет. Потому что нас тогда уже не будет.
Александр усмехнулся:
- Я бы еще понял, если бы это Веник причитал. Но ты... Короче, у меня дела в Лондоне. Обойдетесь и без меня. Все.
- Ур...
Связь оборвалась.
- Урод.
Но не успел Олег спрятать телефон, как пришло сообщение от Александра: "А я между прочим все слышал сам урод". Олег грустно усмехнулся - а ведь когда-то они были друзьями. Все четверо. Но потом что-то произошло, и все пошло наперекосяк. Они почти перестали общаться, редко звонили друг другу. В общем, каждый жил своей жизнью. Конечно, и в этом тоже были свои преимущества: меньше тратилось времени и денег на застолья; теперь спокойно можно было знакомиться с девушкой, не боясь, что завтра она поддастся обаянию Александра и ты, как последний идиот, по-дружески будешь протягивать ему ключи от своей квартиры, потому что тому, видите ли, далеко ехать домой.
Олег стёр полученное сообщение. Определённо - врозь оно, как-то, поспокойнее будет... Да они, наверное, и сами бы уже давно и без сожаления позабывали имена и телефоны друг друга, если бы не то единственное, что до сих пор их связывало, что не давало перешагнуть черту з-
а
б
в
е
н
и
Является ли действительность таковой, а сон - всего лишь иллюзией? Вероника сомневалась в этом всю свою сознательную жизнь. А бессознательную? И какая между ними разница? Столько лет провести в одной комнате, где всего лишь два окна, да и те, по иронии судьбы, выходят на одну сторону, упираясь в окна соседнего дома... Что она может знать о жизни, если видит ее только в окнах напротив? Но и это для нее - целая Вселенная. Ну, разве что, еще иногда смутные детские воспоминания об утерянной когда-то свободе передвижения. А так...
Вероника с трудом поднимается с кровати и, опираясь о стену, медленно подходит к окну. Долго смотри в него и видит сон... В нем она - тридцатичетырехлетний мужчина. Выходит из лифта, держа в руке пакет с продуктами, достает из кармана ключи и открывает входную дверь. Это не её квартира. Но она здесь живёт всю свою жизнь. Заходит внутрь, и погружается в тепло уюта окружающей со всех сторон обстановки, к-
о
т
о
р
а
Я не отмечаю дни рождения, как это обычно принято: не рассылаю приглашений, не звоню заранее с напоминаниями, не накрываю праздничный стол. Думаю, те, кто считает, что без них мне не обойтись - сами придут. И приходят. Все трое. Во всяком случае, еще никто из них ни разу меня не подвел. А, в том числе, - остальных и самого себя. Они думают, что приходят сюда ради меня из чувства долга, хотя в чем этот самый долг заключается - не может сказать никто. И я не пытаюсь убедить их в обратном. Даже того, кто смутно догадывается об истинном положении вещей. Зачем лишать их чувства сопричастности к благородному делу? Тем более, кто знает - может, на самом деле, так оно все и есть? И правы они, а не я? Хотя, если спросить меня - зачем все это? - то я отвечу - ради нее. Ради той, которую, если долго смотреть в зеркало, можно увидеть в окне напротив, спящую с открытыми глазами и понимающую, что н-
е
л
ь
з
- Я так и знал. - Вениамин был явно подавлен. - Мне приснился сегодня плохой сон. Будто бы мы...
- Веник, не скули, - настроение у Олега было ни чуть не лучше, чем у его собеседника. - Все будет хорошо.
- Ты уверен?
- Уверен.
- А по голосу не скажешь.
- Хватит ныть! - Олег начал сердиться. - Может, Сашка и прав - ничего не случится. В конце концов, с чего мы вдруг решили, что обязательно должно что-то произойти? Вот сегодня и узнаем.
- Лучше не надо, - Вениамин совсем поник. - Мы столько лет поддерживали эту традицию, с-
о
х
р
а
н
я
Я накрываю стол на четыре персоны, занимаю место подальше от окна и, в наступающих вечерних сумерках, выключив свет, начинаю ждать. Время тянется долго, с явной неохотой перемещая стрелки на часах, делая это с каждым разом все медленней и медленней, пока не замирает совсем. Темно. Проникающий с улицы полумрак лишь едва намечает контуры предметов, находящихся в комнате, делая их несущественными и отнимая у них привычную суть. Тишина. Вместе со светом из комнаты уходят и звуки, оставляя вместо себя лишь гулкое эхо.
Первым появляется Олег. Он, как всегда, подчеркнуто строг, но я замечаю, что его уверенность в себе не так сильна, как обычно. Он садится напротив окна и присоединяется к моему молчанию.
Вскоре место рядом с ним занимает Вениамин. В нем чувствуются нервозность и страх. Его взгляд беспорядочно блуждает по комнате, и видно, что ему хочется что-то сказать, но из-за присущей Вене неуверенности, он не решается нарушить установившуюся тишину. Я не задаю никаких вопросов. Зачем? Ведь без Александра наша встреча все равно бессмысленна. Поэтому нам не остается ничего другого, как ждать и надеяться, что еще есть в-
р
е
м
Яркие краски дня померкли, и на их место пришли вечерние пастельные тона. Вероника смотрит в окно и видит сон, в котором она - тридцатичетырехлетний мужчина. Сидит в сумраке и тишине своей квартиры и смотрит на других, сидящих в сумраке и тишине своей квартиры и, то с уверенностью, то - со страхом, смотрящих на него, сидящего в сумраке и тишине... В ее сон проникает тревога - не хватает еще одного персонажа. Она точно знает, что их должно быть четверо, иначе ее сон будет несовершенен и незавершен. Она это знает, как знает и то, что сейчас, проснувшись, увидит только одного, того самого, без которого остальные трое не могли бы существовать. Но для этого, перед пробуждением, их должно быть все-таки четверо. Иначе...
Является ли действительность таковой, а сон - всего лишь иллюзией? А что, если эта и-
л
л
ю
з
и
Я никогда не понимал, почему и за что только раз в году, в день своего рождения, могу быть самим собой. Я так этого и не понял и, поэтому, смирился. Ведь, если поразмыслить, все могло бы быть гораздо хуже. А так... Мы убегаем от собственных страхов и забот в другие жизни, позволяя себе быть то раскованными и сильными, то - ранимыми и чувствительными, то... Может, это чей-то великодушный подарок, когда приходит понимание и осознание того, что мы четверо - суть одно. Точнее, один. И жизнь от этого становится в четыре раза богаче и красочней. А ведь могла бы быть всего лишь одной четвертой от того, что сейчас есть. И нет никакой уверенности в том, что этот подарок - именно мне. Да что там, я точно знаю - все это для нее, спящей с открытыми глазами души, сновидящей нас всех, и знающей, что мы - один. Вот только бы знать, кто из нас - настоящий...
Я сижу перед зеркалом и вижу, как в окне напротив просыпается она... Александр придет. Не может не прийти... В конце концов, билет на самолет лежит в кармане моего пиджака...