Аннотация: Продолжение цикла "Сцены из студенческой жизни"
"Мчится поезд на восток,
Бьет в окошко ветерок.
Скрылась родина моя.
Здравствуй темная земля!"
(Из студенческой
песни)
СТРОЙОТРЯД
(Сцены из студенческой жизни)
Пролог.
Повесть эта - есть воспроизведение дневниковых записей Григория Потапова, студента 1 курса известного института, за исключением нескольких глав, дополненных автором. К сожалению, записи августа были утеряны, но я думаю, в августе особых событий, кроме работы и закрытия объектов, не было.
Окончание работ в конце августа 1976 года описаны в последних главах.
Описывается так называемый настоящий передовой отряд МССО на целинных землях в отличие от всяческих локальных городских отрядов. Здесь ребята зарабатывали реальные деньги, которыми, кто победнее, могли помочь родителям, другие приобрести сносную аппаратуру, большей частью звукозаписывающую.
Время было советское со всей его высокопарной и формальной атрибутикой. Но именно в передовых стройотрядах возникали ростки свободы и демократии из-за отдаленности действий что ли ? А может оттого, что в рядах его преобладал контингент бывших солдат и матросов- срочников, людей зрелых и повидавших жизнь, а ,значит, без предрассудков.
1.Столбняк
Середина августа 1976 года.
И снился ему сон. Утром приехала комиссия с представителем из района принимать отремонтированный коровник, а главное крышу. По небу гуляли осенние облака. Сильный холодный ветер пронизывал степь. Гриша тоже почему-то участвовал в компании сдающих. Видно, оттого, что сон этот снился ему самому...
Начало июля 1976 года.
Здоровенная тяжелая балка с таким же здоровенным гвоздем на конце слетела с крыши и прочертила изящную кривую по голому Гришиному торсу. Быстро она заполнялась кровью, а Гриша, будто ничего не случилось , шагал вперед вдоль коровника. Ребята-бригадники вопросительно оглядывались. "Ты это чего?"- спрашивал бригадир Степан Фроликов. "Шальная пуля", отвечал Гриша.
"Однако надо хоть промыть что-ли", - размышлял он, и скоро повернул к первому попавшемуся водопроводному крану в том же коровнике. Сначала подставил под струю руки так ,без мыла . Потом облился водой по пояс. Вода сначала шла теплая из нагретых труб, потом холодная и ,потом, даже очень. Заодно смыл черную шлаковую пыль, смешавшуюся с потом.
Сразу закралась мысль о столбняке. Вспомнился "веселый случай" из недавнего детства. Тогда он проткнул ржавым гвоздем ступню в разбиравшемся бараке в овраге близ города. И черт его туда занес ! Боль была страшная, а еще страшнее мысль о столбняке. По последним данным он должен был поразить его через 15-ть минут. До больницы идти долго, не успеет.
Тогда Гриша выкарабкался из оврага наверх. Отсюда начинался город. Присел на бревнышко среди местных гаражей и стал ожидать смерти. Прошло10, 15, 20 минут, а смерть так и не наступала. Через полчаса, воодушевленный своим бессмертием, он направился домой, в родной барак, что в располагался в местечке, который все называли Низочек ...
В обед врач Вера снова промыла рану водой и перекесью. Шрам этот многие годы спустя еще красовался на гришиной груди и долго напоминал ему о тех днях, проведенных в МССО , работавшем в Северном Казахстане, Целиноградской области, Макинского района, деревне Вознесенка.
2.Крыша
"По ухабам вдоль степей
Грузовик везет людей
Так всю жизнь, и запоешь.
"Эй, шофер не лес везешь!"
(Из студенческой песни)
"Рррееота ,подьем !!!", - поставленным выкриком провозглашал бывший срочник , и комиссар отряда , пузатый и мордатый , Беляков Сергей.
После первых 10-ти дней работы без выходных вставать в 6-ть утра для ребят было уже тяжело. Бальзам на душу - "Дарлинг", Эббей Роад- звучал по всему клубу, где жили стройотрядовцы. Музыкой заведовал тот же комиссар. Он был большой меломан еще по общежитию , в котором также проживал и Гриша, без музыки не чаял себя в этой жизни и притащил ради этого даже аппаратуру. Кто жил в те времена, помнит огромные магнитофоны с бабинами, магнитые ленты АГФА и БАСФ.
Выбегали в еще прохладное, свежее утро. Чистое голубое небо с казахстанским солнцем ближе к полудню станет пыльно-желтым, а солнце будет нещадно жарить.. Кто успел - те в деревянный нужник, а основная масса опорожнялась прямо в траву возле стадиона *).
Дружно звякали рукомойники. Обливали друг друга из ведер по пояс. Шуршали зубные щетки. Ощущался характерный запах зубной пасты. Обтирались своими привезенными из дома полотенцами. И всем тогда поначалу вспоминались пионерлагеря. Завтракали в специально сколоченной временной столовой, а проще сказать под навесом, защищенным марлей от мух.
Кошеварила молоденькая Валя . С ее приходом все изменилось, пища стала вкуснее, обильнее, а главное с мясом, которое было необходимо, коль скоро труд был, как ни говори, тяжелым. А уж для школьников**), вроде Гришки и подавно.
Влезали в рабочую одежду, обязательно что-нибудь надевали на голову от солнцепека .Позже у многих это был вырезок из простыни, перевязанный бечевкой как у арабов. Запрыгивали в кузов одного из грузовиков , переезжали местную мутную реку метров в сто шириной и неслись-тряслись по ухабистой дороге по своим объектам. Для перевозки людей в кузове были приспособлены поперечные лавки. "Степь да степь кругом". Худенький Грища внедрялся на первую скамью перед кабиной автомобиля между уже сидевших ребят В день, когда на стройку выехал комиссар Беликов, он же, сидевший в первом ряду и сказал: " Вроде худенький, а ж-пой своей всех растолкал !"
Объект бригады , в которую был зачислен Гриша Потапов в июле, был коровник. Вернее крыша его. Нужно было снять старый шифер и заменить новым, выгрести старый шлак и засыпать новый, выбрать старую солому и уложить свежую. Вначале "старый", но , чего греха таить, хороший асбесто-цементный шифер сбрасывали на землю, разбивали вдребезги . Потом опомнились и уже осторожно спускали по стремянкам, укладывали аккуратно в штабеля, потом продавали местным.
Выгребать шлак и сбрасывать на землю не составляло особого труда, но вот доставлять свежий было уже тяжело , тащили на крышу по стремянкам на носилках. Для Гриши это было пыткой, нежные его музыкальные руки не удерживали носилочных ручек. Своими просьбами остановиться и опустить носилки , иначе они сорвутся и , не дай Бог, на стремянке, он постоянно раздражал более сильного напарника, будущего журналиста Васю Мелентьева. Тот часто удивлялся : "Ты ж на гитаре играешь, пальцы сильные ма будь".Ад да и только!
Зато повезло с новым шифером, тот был пуховым не в пример старому, называли его "картонным". Одно лишь обстоятельство было отягчающим: шлак и солому следовало укладывать "заподлицо" с поперечными балками. Иначе можно было ногами и провалиться в новом шифере. Не обходилось без "сачкования". Объект спешили сдать и шлак не досыпали.
Солнце пекло, неустойчивый порывистый ветер поднимал вокруг шлаковую пыль. Еще вчера красивые лица ребят превращались в чертовские образины. Попавший однажды на коровник комиссар Беляков (по должной повинности или чтобы знать , что делается) , бывший по пояс голый и волосатый, вовсе превратился в одну из жирных свиней, тут же рядом бегавших в загоне и доносивших стопорящий запах свиного навоза. Так украшающий чистый запах деревни. На его волосатом теле пыли было толщиной с палец. Кстати, в свином навозе ребята наблюдали водившихся в нем также поросших рыжей шерстью навозных жуков самых причудливых видов:от летающих лилипутских носорогов до двурогих быков и прочих птеродактелей.
Травмы преследовали всех. Бригадир Фроликов Степан рухнул однажды через прогнившие доски крыщи вниз, слава Богу, остался цел.
3. Начало.
Конец июня 1976 г. Из дневника Гриши Потапова.
26 июня 1976 . Все - едем, едем, едем в далекие края. Как людям поспать не удалось - напихали по 7 человек в купе. Бросили жребий, кому спать наверху. Я не попал. Пока думали, как впятером укладываться, научился играть в покер. Беляков меня бросил. Ушел к врачихе Вере Савельевой. Компания ни то ни се: все положительные , среди нас два монгола, но чего-то не хватает.
Устраивались на чемоданах, покрытых матрацами. Затем немного поспали. Утром позавтракали. Дальше я битый час играл на гитаре. Потом смотрел в окно. Леса тянулись лиственные. Проезжали Чувашию. В 3 часа были в Казани. Все чаще мелькают косоглазенькие.
28 июня 1976. В этот день в 15.30 по местному времени (на 3 часа раньше, чем у нас) мы были на месте. Вознесенка, в котором мы будем жить, - очень обширный поселок или лучше деревня. Поселили нас в местном клубе, в танцевальном зале. Кровати - железные - уже были расставлены стройотрядовцами, прибывшими ранее других, как подготовительная бригада. Я уселся на одну из них, расстегнул рюкзак, выбрал самое необходимое назавтра : зубную щетку, пасту, мыло и уложил в стоявшую рядом с кроватью тумбочку, полотенце повесил на перекладину кровати. Рабочую обувь и сапоги поставил под кроватью. Завтра - уже работать.
Ждали обеда. А пока я пошел прогуляться по деревне. Прямо рядом с клубом открывался местный стадион. Направился вглубь деревни, которая располагалась на значительной площади. Из-за этой значительности и сильного ветра с пылью , пронизавшего насквозь все и вся, а так же из-за боязни опоздать к обеду, которым вообще-то еще и не пахло, я осмотрел совсем немного.
В Вознесенке 2 тыс.людей, и что бросается в глаза - все почти все русские, казахов совсем мало. А на другом конце от нас находится немецкая слобода, прозванная Берлин, где живут русские немцы , видимо бывшие сосланные, уже обрусевшие , немецкий практически не знают и лишь иногда, что-то вспоминая говорят с таким страшным акцентом, что волосы встают дыбом.
Обеда дождались. Он показался мне прекрасным: хорошо и много.
День этот практически был днем отдыха.
4 июля 1976. Прошло много времени, а я еще не научился его распределять так, чтобы уделять записям в дневнике. Теперь постараюсь восполнить все, что происходило за эти дни.
Каждый день мы вставали в 6-00, два часа на раскачку и завтрак. Работать официально начинаем в 8-00, но "всякая большая работа начинается с небольшого перекура",- говорит наш бригадир плотников Степан Степаныч Фроликов. Ему 26 лет.
Итак, перекур длится где-то 15 минут. Потом работаем, но работаем, как надо. Перекуры идут постоянно , но умеренно. Все работают на совесть. Самая черная работа за эти дни - это , когда выгребали шлак и солому, чтобы заменить их новыми.
В этот день было жарко, все были раздеты (кроме меня, я попеременно то раздевался ,то одевался) и почти все сгорели под солнцем. Мое неукрытое лицо тоже съежилось, натянулось и к вечеру было рябым и шершавым. У всех абсолютно покраснели носы, как у пьяниц. По этому случаю самый веселый, самый живой, холерик, постоянно что-нибудь говорящий ,причем так образно, Мишка Кодылев сказал своему другу Шарлаимову, тоже с покрасневшим носом на фоне голубых глаз : "Не смущайся пьяница носа своего, он ведь с красным знаменем цвета одного".
За неделю познакомился со многими ребятами. Весь отряд состоит из совершенно различного характера и возраста людей. Однажды, когда меня оставили в лагере ( кстати, было его открытие с танцами) устраивать санчасть для нашего врача Веры , молодой девушки с 5-го курса 1-го мединститута, а материалов для этого не привезли, Беляков заставил меня, не считая того, что я подметал и мыл полы в нашей казарме, составлять данные по каждому члену отряда, из чего я сделал вывод, что я всех моложе, а остальные - различных возрастов, достигающих и 26-27 лет.
Итак, я познакомился и со всеми иностранцами: 2 немцами, 2 болгарами,2 вьетнамцами, 2 монголами и 1 словаком. Затем с молоденьким симпатичным парнишкой с факультета журналистики Васей Мелентьевым. Было много других знакомств.
Во вторник (29 июня) нам устроили баню. Баня плохая - один пар холодный, и время очень ограниченно. Командир наломал березовых веток в лесу, и я, который любит побольше и подольше попариться из всех ребят, которые не столько помыться, сколько постираться сюда пришли, был самым последним, кто покинул баню и и больше других осыпан градом ругательств, так как всех в лагерь отвозила одна машина.
Часто вечером я выходил на улицу посочинять , поподбирать, спеть под гитару. Вокруг меня как из-под земли возникала толпа деревенских пацанов, очень мне мешавших. Получалось даже что-то вроде концерта. Не знаю, как от них избавиться.
Танцы, которые устраивал Беляков, собирали почти всю деревню. Местная мужская половина обычно стояла в стороне и занималась всем, чем угодно, только не танцами. Танцевал наш брат со здешними девицами. Я познакомился с одной хорошенькой девушкой. Правда это так глупо вышло, что я от стыда в продолжение танцев боялся к ней подходить. Быстрые танцы танцевали мы, москали, со всеми нашими причудами и выходками, столь привлекавших внимание вознесенских зевак.
Танцы пробудили к нам интерес у молодых жителей. Это доходило до того, что к нам врывались наглые и извращенные девки и требовали пополам с матом следующих танцев. Народ так и юлит возле нашей ставки. Заходя в раздевалку, видишь в окне блестящие глаза кого-нибудь из жителей. Однажды на площадь перед клубом въехал на белой лошади рыжий подросток. Я спросил его:"Научи кататься на лошади ?". Тот подстегнул коня и бросил мне :"Хе, ставь пузырь - научу!"
Обед, о котором я говорил по приезде и который готовила старая хохлушка, набил оскомину, так как утром, в обед и вечером мы питались одним и тем же ячневым супом и ячневой кашей . Это вызвало у нас возмущение, и в один прекрасный день никто уже не ел опротивевшую пищу. Старуха , под конец совсем зарвавшаяся, кормившая налево на наш хлеб посторонних и вздорившая с нами и местной санинспекцией, рассчиталась. На ее место по инициативе командира 2-й бригады (наша 3-я) Андрея Казанского, высокого, бравого, с черными усами, говорят, казака, поставили красивую девушку, полунемку-полурусскую- ее Андрей подцепил на танцах. И дело пошло на лад , так как Валя работала раньше шеф-поваром не говоря о том, что одна улыбка ее всех сводила с ума.
10 июля 1976.(Суббота). Кратко о событиях за неделю. Голос Белякова со своим "Подъем !!!" встал поперек горла. Я совсем не высыпаюсь, так как ложиться приходится в 11-30, потому что : во-первых в это время ложатся все, во-вторых не успеваешь управится со всеми делами(стиркой грязных носок, дошиванием разваливающихся ботинок и т.д.).
Снова была баня. В воскресение работали на прополке капусты в помощь колхозу, где я чуть не поджарил спину.
Сегодня. Расскажу очень быстро - надо ложиться спать. Почти закончили крышу .Сегодня и до этого 4 дня подряд носили шлак на носилках на крышу по стремянке так, что руки не двигаются, в надежде, что пригонят мехлопату, но ее так и не пригнали.
В нашу казарму командир привез телевизор.
С утра до обеда стояла холодная с дождем погода- и я, понадеявшись на недоразуменье с климатом, легко оделся без теплой одежды, сапог и плаща, и мерз, как суслик, на нашей крыше.
После обеда оделся ,как следует, и только достигли мы объекта, как из-за тучи, скоро исчезнувшей, выглянуло солнце и так начало жарить, что мне пришлось все с себя снять.
11 июля 1976.(Воскресение). Сегодня встали в 7-30. Комиссар дал побалдеть полчаса. "Утро, утро начинается с вермута !"- крикнул один парень из солдат, и мы отъехали к объекту.
Крышу кончили раньше срока на 1 час и загорали, ловили мышей, кормили ими двух котят, живущих в свинарнике.
"О, как мы дали!- крикнул Мишка Кодылев. - А все почему ?- Разделение труда. Раньше как было ? Сам шифер кроешь, сам шлак таскаешь, сам водку пьешь. А теперь: один - шифер кроет, другой шлак таскает, третий - водку пьет".
Ночью , часов в пол12-го были танцы .В это же время ровно в 12-30 хлынул страшный ливень и прервал их.
12 июля 1976.(Понедельник). Встали рано. Но раскачка никуда не годилась: работать начали в 9-00. Это произошло, как сказал командир отряда Дзодзиев, из-за затянувшихся танцев.
Несколько слов о Дзодзиеве. Он -осетин , высокого роста, инертный, долговязый, нос - большим крючком, глазки смотрят изпод лобья . Он мне не нравится. Силы, в прямом смысле слова, над отрядом нет. Много темнит. Большинство ребят его не любит. Относится ко всем рядовым отряда с презрением.
Сегодня нашу бригаду послали на помощь другой, 2-й. Хорошо одел сапоги: пришлось на арочнике (коровнике в виде полуцилиндра) разбрасывать по крыше глину, которую подвала туда мехлопата. Глина очень тяжелая и с соломой. Так что переносить ее уже на крыше - сущий ад.
А предварительно глину с соломой перемешивали лошадьми.
Танцы запретили вообще из-за пьянок.
4. Купание лошадей.
Середина июля 1976.
Гриша тоже пробовал верхом на лошади месить глину с соломой. Всего лошадей было две. Вместо седла -телогрейка. Удавалось. Когда все собрались отъезжать на обед, встал вопрос о том, что лошадей нужно искупать. И тут Гриша вызвался это сделать. "Ну что ж, флаг тебе в руки !",- сказал Степан.
Гриша оседлал лошадь, а другую вел за уздечку. До реки было метров 300. Кое-как он преодолел протяженный ров , что встретился на пути.
Ну вот и река. Подъехав к берегу, Гриша соскочил с лошади. Другую он привязал к столбу от заграждения над рекой. Первую он взял за уздцы и стал тянуть в реку. Лошадь упиралась . Ничего не помогало, та стояла как вкопанная. И так и эдак, все напрасно.
На счастье мимо проезжал казашенок. Тот хитро заулыбался : "Не так надо !". "А как же ?",- вскричал Гриша.
Казашенок соскочил со своей лошади. Подошел к Гришиной , запрыгнул на нее и въехал в реку. Соскочил с лошади и сказал: "Вот теперь мой !". Гриша радостно забежал в реку и мочалкой начал ее мыть. Казашенок тем временем ускакал.
Пока Гриша мыл лошадь, вторая отвязалась и пошла гулять по степи. Гриша взвыл от горя. Вскочил на первую, теперь уже зная, как выбраться из реки и и стал гоняться за другой. Время обеда заканчивалось. Хорошо, что лошади были спокойные, и минут через 15 ему удалось таки поймать и другую. На мытье последней времени не оставалось.
Слава Богу, к месту работы он вернулся во время . Ребята уже были на месте, когда, гордый, он прогарцевал к замесу . Глаза светились радостью. Ребята одобрительно кивали головой.
5. Разгар работ и отдых.
( Продолжение дневника)
14 июля 1976.(Среда).Сегодня мы приняли новый объект. 6-я бригада идет впереди. На передышке бригадир- Степан Фроликов - проговорился: рядовой бригады за 2 недели имел дневную плату в 20 рублей. "Но об этом никому никому ни слова".
Вчера я попал помощником в другую бригаду - Љ 4, где собрались почти все бывшие солдаты- настоящие солдаты. Работают, как черти, : без перекуров и сверх нормы. Нас 4-х из бригады - самых худых - поставили на щебень, который нужно кидать в машину. Так кидали мы его вперемежку с ноской цемента весь день. Руки еле двигались, у меня на руке образовалась самая большая за все время мозоль (я забыл одеть перчатки). Я заметил, что новый резиновый сапог, ( я думал, сапоги будут предназначены для глины)порвался. Охватила такая тоска. Палила жара. Я вспомнил родной Загорск, где сейчас было холодно и лил дождь.
Я сказал про себя : "Боже, дай дождичка !". Минуту спустя нашла туча и полил редкий дождик. Я сказал : "Спасибо, Боже." И дождь кончился. Все четверо мы сели немного отдохнуть. Я обернулся и встретился взглядом с мастером - Галкиным. "Черти,-сказал он и крикнул,- Когда же вы работать начнете!" И тише : "О, горько смотреть на них".
Сегодня было хорошо. Уже у себя купались, перекуры большие, работали мало (теперь внутри покрытого нами свинарника мы реставрировали его). В перекуры было весело. Третьекурсники - Мишка Кодылев и Саша Шарлаимов - рассказывали про свои похождения и веселые странности некоторых преподавателей. К примеру рассказ Саши:
"Сижу на экзамене по дипломатической службе. Ломатин(преподаватель)
спрашивает одного:
- Едет дипломатическая машина. Где должен быть посол ?
- Справа, сзади, - отвечает тот.
- Правильно, зачет.
Другого спрашивает:
- Едет дипломатическая машина...
- Справа, сзади, - не дожидаясь вопроса, отвечает другой.
- Правильно, - ставит зачет
Спрашивает третьего:
- Едет дипломатическая машина...
- Справа, сзади, - перебивает тот.
- Нет, спереди с правой стороны, - Ставит флажок,- Зачет!"
18 июля 1976. (Воскресение). 2 дня подряд стоит холодная погода. Тяжелые облака низко проносятся над Вознесенкой. Порой они проливают мелкие капли дождя. Холодный ветер продувает насквозь.
В эти дни мы в том же коровнике заменили гнилые доски пола и желобов поел. Теперь строили 4 тамбура для двух коровников.
Боровое
(Продолжение 18 июля 1976)
Сегодня в воскресение мы сделали вылазку на здешний курорт Боровое. Езды до него 1,5 часа. Здесь в этом живописном месте я вплотную столкнулся с горами, которых я еще не видел наяву. Вернее горную систему Борового следует назвать плоскогорьем, а там ,как хотите, так как я не разбираюсь в горах.
Остановились мы во владениях санатория около чистого, красивого, окруженного горами озера. Горы сильно обработаны природой и производят впечатление не связанных друг с другом окаменевших блинов , сложенных в огромные усеченные круглые пирамиды.
Весь отряд высыпал из тесной, похожей на автобус машины, и группами растворился меж сосен, облепивших горы. Группы состояли из сдружившихся людей, которые, сразу видно, задумали по-настоящему отдохнуть, то есть за бутылкой вина. Я стихийно присоединился к группе, которая не подготовилась к настоящему отдыху. Но вскоре отделился и от них. Для нашего отдыха нам отвели всего 2 часа . Поэтому я поторопился углубиться в сосновый лес, поднимаясь все выше и выше. Случайно я набрел на табличку указателя , на которой была надпись: "50 м вид на озеро Боровое". Я пошел по стрелке указателя и оказался на огромном валуне. Из естественных сосновых ворот предо мною предстала картина гор Борового и Борового озера. Огромными валунами-великанами, образовавшие высокие блинные кучи и в другом виде горы окружали озеро. Все они равномерно до определенной высоты были покрыты сосновым лесом, если смотреть издали, как мхом. Далее по высоте лес редел, и все заканчивалось тупыми, гладкими и изрытыми водой и ветром вершинами. Некоторые вершины терялись в густых низко нависших облаках.
Я обернулся лицом к каменной стене одной из гор, на одной из ступеней которой я стоял. Гора была настолько гладкой, что помышлять о всходе на нее без вспомогательных средств не могло быть и речи. На другие вершины можно было взойти и хотелось, но посмотрев на часы и мои легкие уже промокшие ботинки, я оставил эту затею, твердо решив теперь отыскать во что бы то ни стало ягод, что и было первоначальной моей целью.
Так я пошел меж гор, взбираясь все выше, ни ягодами и хижинами людей на высоте не пахло. Тогда я спустился вниз в самую приозерную долину. Там мне удалось найти немного лесной клубники, но либо еще не дозрелой либо представляющей из себя остатки, которые уже никогда не созреют.
Мое время подходило к концу, и я поспешил вернуться. В течение моей прогулки я пытался что-то взять от гор, я имею в виду музыку. Но ничто не шло в голову. Наверное оттого , что желудок был пустой ( время близилось к 3-м часам пополудни, а мы не обедали).
Я вернулся к своим. Многие , в частности, наш бригадир Степан, качались, успев нализаться, медленно ворочали пьяными глазами. Наскоро съев взятую с собой сметану, редиску и огурцы, мы отправились обратно. С нами ехали наш врач Вера и повар Валя. Опьяневшие Степан Фроликов, Мишка Кодылев посылали всех очень далеко матом .Командир , сидевший с дамами, понимал, что пьяницы говорили в их сторону, и то и дело краснел за вылетавшие из конца автобуса фразы.
19 июля 1976. Еле встал. Никто вовремя, то есть после того, как комиссар (Беляков) гаркнул свой "подъем" , не поднялись, даже 3 бывших солдата, которые обычно тут же вскакивали на ноги.
Посмотрев в окно, я обрадовался : светило солнце. "Конец этой чертовой погоде",- подумал я. Но, выйдя на улицу, понял , что грубо ошибся. Сегодняшний день был самым холодным за все прошедшее время. Не знаю, что будет дальше.
Я был послан в 1-ю бригаду мешать цемент. С непривычки очень досталось. Кроме меня туда направили вьетнамца, которого мы зовем Лео. Он перешел на 5-й курс, трудолюбивый, честный, веселый малый, небольшого роста , вечно улыбающийся. Участвовал в войне с американцами. Лично сбил 5 американских самолетов. Личность героическая, повидал все: напалм и другие зверства американцев.
С ним мы снабжали цементом ребят, клавших кирпич на административном домике. Работали без перекуров, по-настоящему. После обеда мы окончательно устали и цемент подавали с перебоями. Ребята, замерзшие на стенах будущего домика, почти все помогали нам : два монгола Джук, которого мы зовем Жук, и Чулун - двое работяг, отличных ребят в работе. Вне работы у Жука есть большие странности .Для изучения русского языка он завел записную книжку.
Но записи весьма своеобразные, иногда забавные. Так, например, когда мы крыли шифером крышу, то в впрок заранее гвозди забивали в вырезанные кусочки резины. Эту работу мы называли сачковой. Тогда Жук в своем словаре записал:
"Сачковая работа - забивать гвозди в резину".
Другие его записи касались , в основном, матерных слов. Но поскольку мы по его запросу не могли зачастую объяснить их значение из моральных побуждений, а то и подшучивали над ним, например слово б-дь переводили как очень хорошая женщина, то и перевод он писал соответствующий. Поэтому однажды на кухне он , спрашивая добавку, и высказал Вале мол дай мне добавки , дорогая моя б-дь, до того , что Казанский чуть его не убил на месте. 2-й вьетнамец, который нам помогал, был Лу.
В стороне оставался лишь молчаливый немец Андреас, который ни за что не подходил к нам, когда мы зашивались с цементом, а если подча ему прекращалась, то он, весь съежившийся, садился на крыше и сидел так, вызывающе глядя на нас. Андреас очень красив, единственное, что портит его - это золотая коронка на переднем зубе.
Временами лил дождь, и мы мерзли в подворотне склада цемента. Ровно в восемь вечера кончили. Ну, наработался! Есть хотелось, как никогда- думал, всю кухню съем. Но этого не случилось.
На ужин была картошка. Я надеялся на добавку, которой не оказалось. Я хотел страшно есть, а когда я чувствую себя голодным, мысль об этом в продолжение последующего времени мешает мне заниматься другими делами.
Валя, милая Валечка, дала таки мне еще картошки с мясом и грибами.
"Как станет тепло, концерт за мной !",- сказал я Вале, которая просила меня раньше спеть ей хорошую песню.
20 июля 1976. Погода совсем испортилась. Холод собачий, ветер ледяной, грязь, дождь. Все пригодилось сегодня шапка, плащ, сапоги. В свинарнике у нас было 4 телогрейки. Я выбрал одну поприличнее и одел ее, позднее привез ее в лагерь.
Кстати, сегодня мы почти полдня абсолютно не работали - по приказу общей 2-х часовой остановки работы во всех бригадах из главного штаба, растянувшейся из-за непогоды до обеда. Но за час до обеда нас, кроме 4-х ребят-стариков сняли с нашего объекта и отвезли во 2-ю бригаду размазывать глину на арочнике.
Во время дообеденной безработицы занимались чем попало. Играли в очко на руках на конфеты. Я выиграл 1.3 кг у Васьки Мелентьева с факультета журналистики. Рассказывали про студентов института, сошедших с ума, я тоже ввернул историю с Брусовым, который тоже рехнулся, а до этого пил нещадно, хотя и рассказал мне об институте, в который я и поступил, правда, не на журналистику, куда хотел, а на экономику, поскольку на журналистике проходной бал был аж 25 человек на место, и требовались две публикации в любой газете.
После обеда работали у себя: опять валяли дурака вперемежку с тем, что отламывали щиты от загонов для свиней. Здесь среди свиней какой только нет нечисти : жуки-носороги с вшами, тучи мух и прочей мрази. Свиньи мрут: сегодня прошли мимо копыт очередной жертвы.
Своим акцентом с русским матом начинает надоедать немец Матиас, русскими выражениями, одними и теми же, большей частью сачковыми, он действует на меня раздражающе. Надеюсь эта раздражительность явление для меня временное.
Сегодня утром выкинул штуку - Жук. Отказался мыть полы, чтобы не прозевать завтрак и подвел своего напарника, Юру Рыбкина, очень трезвого человека, одного из 3-х солдат нашей бригады. Очень интересный человек. Он меньше меня ростом. Крепко сложен. Красив лицом. Всем своим поведением, выходками и внешним видом он напоминает бывалого русского офицера времен Куприна. Вообще - молодец ! Люблю таких ! Если что скажет, то резко, но четко и ясно. Сам с факультета журналистики (отношения у меня с ним натянутые , но в последнее время несколько смягчились). Я бы сквозь землю провалился , если бы так его подвел Жук... "Эх, если б ты не был монголом, я бы тебе..!", крикнул Рыбкин вне себя от ярости, плеваясь матом в сторону Жука.
22 июля 1976 (среда). События двух прошедших дней.
21 июля - самый ужасный день !!! До первой половины дня разбирали летний лагерь для свиней на щиты. Все шло "отлично" : за полдня 4 щита(смех!). И вот во 2-й половине дня это случилось, где-то около 5-ти часов вечера. Я только-что повалил щит. Нужно было сказать об этом возчику их на тракторе дяде Васе, что поручили мне.
Я всегда смотрел себе под ноги, а тут оплошал . Был в резиновых сапогах, и они-то меня и подвели. В тот момент, когда я хотел передать сообщение , я почувствовал пронзительную боль, но ,сначала, не очень сильную боль - проколол ногу двухсоткой, торчавшей из свежевыдранного щита. Я страшно оглянулся на ребят, быстро снял сапог , несмотря на боль, и принялся выдавливать кровь из раны, которая была очень глубокой , судя по тому, что я даже гвоздь согнул ногой.
Тут прибежали ребята, которые остановили меня от того, чтобы я промыл ногу ржавой водой коровника. Нога сильно болела. Я дожидался машины , после того как наш медбрат по совместительству Вася Мелентьев меня перевязал.
Я еле шел к машине , когда та приехала. В лагере комиссар заставил меня идти в баню, которая готовилась в этот день. С грехом пополам помылся. Врач Вера перевязала мне ногу. И сразу лег спать. Ночью весь обливался потом.
На утро меня оставили в лагере - вместо дневального. Часов в 10 утра я с Веркой поехал в больницу. Больница состоит из 2-х небольших домов серого цвета. Уколы(два) мне сделала медсестра: 1-н тощим с белым налетом шприцем, второй другим большим , оба наполнены были какой-то желтой мутной жидкостью... Прошу прощения - черт !!!- мешают писать, поэтому плохо получается. Руки медсестры были татуированы.
25 июля1976. (Воскресенье). Так, не было времени делать записи. Постараюсь осветить события 3-х дней.
23 июля я вновь был оставлен дневалить. Ходил на пятке. Нога уже меньше мучает. 22-е и 23-е были особенно тяжелыми на подъем. Когда спишь - нога не болит, а когда встаешь - начинается прилив крови в больное место, и распухшая нога начинает ныть и сильно.
Но теперь хожу нормально, работать могу вполне, и 24-го работал на объекте. Меня считают больным, и чуть что, сразу посылают на кухню или , как было сегодня, убираться в расположение лагеря.
Итак, практически все эти дни я загорал на кухне. Целый день моешь посуду, пол на кухне, разливаешь и раздаешь еду, таскаешь чаны с водой, попутно убираешься в расположении лагеря.
Правда мне как больному помогали Валька и Верка , но все равно с раной тяжеловато. Верка с 9-ти часов(а я начинал в 8-мь мои посудные процедуры; вообще дневальный встает в 5 часов утра, но я заменял дневальных по приказу командира во время развода - отрядной линейки перед работой) уезжала в городскую больницу на прием до часу дня. Валька, наша главная красавица, вокруг которой все так и юлят, уходила спать на кровати уезжавшего на объект Андрея. Я оставался один и мыл, не спеша. В 11 часов снова приходила Валька и начинала варить обед. С ней было очень весело , пели песни, болтали. Валька-ровесница мне( 18 лет), и мы находили много общего.
Механически меня притягивало к ней. Мне было стыдно за свой вид. Я весь снова покрылся прыщами, и на носу вскочил здоровый угорь, шея облезла и имела такой вид, что я с кошками дрался; да еще вдобавок ужасно хромал. Да еще и худой. Интересно, вообще ем много, все время с добавками, после обеда живот надувается, как резиновый шар. "Худенький, худенький, а жрет, как черт !", - говорят ребята. Так что, единственное ,меня украшавшее были волосы, которые после бани сильно завивались и длинные ресницы, про которые Валька говорила: "Ах где мои 15 лет !".
Из разговоров и собственными глазами я узнал на кухне много нового и ,в частности, о комиссаре - Сереже Белякове. До сих пор я видел в нем моего наставника, беспрекословно выполнял его поручения, держался к нему ближе, все время советовался, считал его очень опытным, познавшем жизнь человека. Я очень радовался, когда он иногда подходил ко мне и говорил: "Гриша, лапа" или "Мальчик, давай-ка с тобой что-нибудь споем". Даже в стройотряде, когда комиссар был излишне назойливым или явно неправым либо сильно надоедавший своей показухой ребятам, я считал его действия нужными и постижимыми только им самим.
На кухне все переменилось. Дело дошло до того, что я ему уже не верю, считаю его лицемером и иногда просто нахалом.
Началось все с того, что мне про его выходки рассказала Валька, которого она ненавидела всем телом. Сейчас я не могу собрать все в голове, но кое-что всплывает. Валька говорила: "У меня будет жена, которая знает языки и которая много не говорит и во всем слушается мужа. Жена с лучшими качествами. Ему , видите ли, идеальная жена нужна, да еще богатая...". В другой раз она говорила : "Из кухни не вылезает, вечно просит что-нибудь , придирается, таскает продукты из кухни. Днем, когда все уезжают, спит. Или ,иной раз, за груздями на машине ездит в лес. И ребята, кажется мне, называют его комиссаришкой".
Я в последующие дни сам наблюдал за ним. Масло, бывшее у нас редкостью, он забирал себе, чуть ли не с килограмм. С Валькой он вечно ругался и кидался такими словечками , которые я постыдился бы употреблять. Как-то заперся на кухню (а он в ней действительно постоянно сидит в первой половине обычно - во второй его заставляют ехать на работу), принес яиц и начал, мешая нам, их варить. Долго упрашивал съесть их Валечку, но та, злая на него, отказалась. Мне предложил, невзначай - я не отказался. "Знаю, что не откажешься", - сказал он.
Ну а сегодня мы с Жуком, оставленные в лагере под руководство легшего спать комиссара вычистили до блеска пол главного зала, малого, кладовой и штаба, где без задних ног спал, по его собственным словам не спавшего 2-е суток комиссар. Подмели территорию, вычистили сортир, и потом помогали на кухне. Жук, ни смотря ни на что - молодец !
29 июля 1976. Никак нельзя писать. Все смотрят по телевизору олимпийские игры и выключают свет. Приходится верстать упущенное за 4 суток.
Теперь я работаю постоянно. Нога немного побаливает, но ходить можно. Месяц прошел , было заседание отряда, на котором командир подвел итоги работы. Наработали мы в среднем на человека 460 рублей, и где-то в день на заработок уходит 18 рублей.
Теперь постараюсь вспомнить, что было за эти дни. Качественным пунктом в нашей работе стало то, что наш бригадир Степа Фроликов стал в разной время появляться пьяным. Соответственно, темпы работы снизились ,так как в эти моменты организация работы, подача материалов ломались. Степан сам способствовал дезорганизации даже какой-нибудь работы.
Так, однажды он покатил к нам на машине с посоловевшими глазами за час до окончания работы и крикнул : "Поехали купаться, только тихо". Мы искупались, и вдруг заметили другую подъезжавшую машину Галкина- мастера. Дело было худо : самовольный уход с работы ничего хорошего не сулил. Что делать ? Машина остановилась. Из нее выпрыгнул Галкин и направился к нам. Остановился метрах в трех и вызвал Степана. Тот шел, покачиваясь и спотыкаясь.
- Как это называть ?
- Как хочешь.
- Прогул.
- Да ладно тебе, Николай.
Оба медленно удалялись. Но разговор еще был слышен.
- Какой пример молодым подаешь ?
- Устали ребята. Работа кончена. Надо освежиться. И так без выходных вье-м.
- Еще не кончена.
- На сегодняшний день.
- Я привез доски и балки .Стойла ставить.
- Поставим, какой разговор.
- Первое китайское предупреждение. Все на разгрузку !
- Все равно все умрем., - донеслась любимая фраза Степана Фроликова.
Галкин на 2 года старше Степы. 28 лет. Критический возраст. Довольно спокойно себя ведет, сдержанно. Не выходит из себя. И уравновешен , не в пример остальным воякам, да и к тому же будущий журналист. А ,значит. воспринимает все в художественных образах.
6. Август .Последние дни.
Конец августа. Армяне. Прощальная линейка.
К середине августа стало холодать. По небу неслись по-осеннему облака.
Задули пронизывающие всю степь насквозь ветра. Ребята также выбегали на обочину стадиона, но уже одетые. За это время в этом месте образовалось обширное желтое пятно выцветшей, а точнее обожженной травы. Указывая на него Мишка Кодылев однажды бросил :"Ну и ядовитая же у вас моча, ребята !"
Заканчивали большие объекты, начатые в июле : коровники , свинарники, кирпичные домики для нужд администрации , а то и постройки лично для ее членов. У Гриши и его соплеменников, то бишь совсем молодых школьников и некоторых старших произрастала апатия к происходящему.
Не в пример армянам, однажды приехавшим на асфальтные работы. Как это возмутительным не казалось, асфальт катали меж стойл в кровнике. Бедные коровушки! Померзнут в зиму. Гришу и еще 2-х молодых направили в помощь 3-м армянам. Причем тут армяне ? Лучшие специалисты по асфальту ? Как их занесло на целинные земли ?
В одном они были хороши для подручных стройотрядовцев. Тем, что обед устроен был с их вкусной перченой кухней и красным вином.
------
В час дня на площадке перед клубом была назначена линейка. Перед этим кучка ребят из бригады Степана Фроликова и других, так или иначе связанных по стройотряду, по жизни, по дружбе , да и просто так скинулись на водку отпраздновать окончание работ. За полчаса до события укрылись недалеко в кустах. В-основном, это были старшие, за исключением, Гриши и Васи Мелентьева. Не спрашивая, Галкин наливал по полному граненому стакану, которых было два на всех, также по двое и чокались.
Гриша также храбро, не дыша, как полагается, равномерными глотками вытянул содержимое, выдыхнул , крякнул, как взрослый, и закусил тушенкой, луком , зеленью, прочей нехитрой снедью. Почти не говорили. Потом хлопнули еще по полстакана, свернулись и пошли на линейку.
Командир отряда Дзагоев читал речь, благодарил всех за работу . Похолодевшее казахстанское солнышко ,тем не менее, приветливо улыбалось средь редких облаков. Уже стоя, в одной из шеренг отряда, Гриша начал скоропостижно испытывать знакомое чувство, когда тебя охватывает могучий хмель. Бывает это только в молодости, еще не привыкшей к вину. Как правило у него это выражалось в ощущении, будто невидимая сила цепляла его неким крючком за заднюю часть черепа и зашвыривала в космос. Летел он со скоростью света к звездам и испытывал сумасшедшее блаженство. Разум и память теряли силу над ним , тело тоже отсутствовало, это был полет во времени и пространстве. Восхищение, благодать и всепонятие пронзали его...
Очнулся Гриша ближе к полуночи на койке от приступа тошноты. Снаружи громыхала музыка, доносились ошалелые крики танцующих и гуляющих студентов и местных. Гриша почувствовал быстро подкатывающую рвоту . Всю ночь он бегал к ведру, и все было "до фонаря".
Утром после холодных обливаний, а кому повезло, и похмельной рюмки убирали койки. "Верблюжьи" одеяла скидывали в одну кучу, простыни, пододеяльники, наволочки в другую. Скоро посреди зала образовались две горы одеял грязного белья. На одну из них пытался убежденно и неумолимо вскарабкаться в дупель пьяный Мишка Кодылев. Кричал что-то воинственное в адрес руководства. Мишка Кодылев - гарный русский хлопец, армеец ! Душа любой компании, потом и спившийся, как многие, которых мы называли старыми вояками.
Многие, в основном , молодые и обеспеченные родителями дети, давно уже уехали или улетели . Оставались самые стойкие. Беляков сворачивал свою аппаратуру и записи Люксембургского Радио. Долго уже не будет танцев. Местные ребята, уже привыкшие к пришельцам, провожали стройотрядовцев с горечью, теряя что-то с ними.
Приезжали на поезде. Улетали на самолете ночью в глубину знаменательно звездного казахского неба. Андрей Казанский, Степан увозили с собой немок-невест. Что их ждало в бурной Москве ? Комиссар Беляков никого не увез, а позже нашел себе москвичку образованную и со знанием языков. А Гриша любовался этим бездонным небом, улетал в него, как после стакана водки и засыпал блаженным с ним сном.
7.Апофиоз.
И снился ему сон. Утром приехала комиссия с представителем из района принимать отремонтированный коровник, а главное крышу. По небу гуляли осенние облака. Сильный холодный ветер пронизывал степь. Гриша тоже почему-то участвовал в компании сдающих. Видно, оттого, что сон этот снился ему самому...
Председатель комиссии произнес : "А ну, подайте лестницу !". Подали, да и полез по ней взбираться сам. Достигнув крыши, ступил на нее, да и провалился в картонный шифер первый раз, а потом второй , и шел по нему потом как по высокому снегу, оставляя черные следы ...
Наутро Гриша рассказал этот сон бригадиру Степану Фроликову, на что тот сказал: "Значит, все будет хорошо". И ,действительно , комиссии принимали крыши и другие объекты . Но лишь долго позднее осенью писали с с Макинского района, что степными бурями посрывало стройотрядовские крыши и завалило свинарники.
Гриша вернулся в свой родной Задорск, И ,как тогда было принято, пошел с отцом убирать картошку на участке, доставшемуся еще в войну родителям родителей, чтобы с голоду не умереть, близ маленькой , но шустрой речки Малицы, которую переходили в брод босыми. Сентябрьская вода была уже холодна, и Гриша решил сделать доброе, предложив отцу перенести его на спине, считая, что приехал сильный и закаленный после Казахстана. Взвалил его на плечи, пошел через бурную реченьку. Но в метрах двух до берега потемнело у него в голове до без сознания, и рухнули оба в осеннюю воду.