Скляр Александр Акимович : другие произведения.

Закон Всего

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная катавасия: в человеческую жизнь все время вмешиваются случайности божественные, дьявольские, случайности пустяшной важности и судьбоносной. Они-то и правят судьбой, как вздумается, вопреки разумным прогнозам и желаемости. ...То господь с дьяволом игру ведут через монаха Гавриила, чей ход полезней для мироздания и науки разумных масс. Иной раз, чертов ход дьявола столь удачный и приводит к таким последствиям в миру, что сам Господь отказывается право вето накладывать. Вот и разберись, что такое хорошо, и что такое плохо, если даже праведник Гавриил, иной раз, путает праведное с грешным. ...Обольщение девственной красотой мутит разум, вынуждая в заблуждении клясть богом благословенную любовь. Праведником быть непросто, когда вокруг расставил заманчивые ловушки сатана. Кого сечь, кого миловать не всегда понятно. Время рассудит, где правда, ложь, и где истинные ценности. Но какое время?..
  
  
   Ничто в мире не роднит так малое дитя, шустрого бизнесмена, зрелых лет мещанина, школьника, ученого мужа с женой домохозяйкой и обаятельную даму в благоухающем соку, как мечта разбогатеть волшебным образом, без особых усилий и потуг. И по возможности, пожелание в ближайшее время должно свершиться, а иначе, что ж - консервировать грёзы пустое дело. Мечты обязаны спуститься на землю и возблагодарить своего создателя, которого севрюга в аквариуме рыбного магазина каждый день хвостом манит... Сказочные чудеса будоражат мысли рьяных шалопаев и добропорядочных граждан, богатых и не очень, здоровых и тех, кто еле тянет свой жизненный воз, больше топчась на месте, готовясь взлететь на небеса обетованные. И если что-то складывается не как хотелось и мечталось, всегда можно чуточку исказить реальность, немного соврав для шарма в свою пользу, а заодно похаять зловредную несговорчивую фортуну: фонарь ей в голову! - чтоб лучше видела вашу желанную цель...
  
   Закон Всего не открыт, но разнообразные исследователи рвутся к его решению, троща миражи на пути, а заодно лбы друга. Как только задача разрешится, настанет эра благоденствия - похлеще коммунизма будет - куда там его кисельным берегам с молочными реками, умора...
  
   По компетентному мнению Емельяши, лажа - это, когда видишь на пути монету, предвосхищённо наклоняешься поднять - оказывается плевок, еще вдобавок и клейкий. Он был уверен, чувствовал спиной, что весь мир, особенно старухи на скамейках, следит за его действиями и завидует не доброй завистью. А ещё Луна... особенно, когда полная, старается досадить и голову заморочить коварными тенями вокруг. Эти мысли он не хранил втайне от своей невесты Любаши, и тем вызывал здоровое любопытство наречённой. Зловредным воздействием Луны Емельяша объяснял и то, что в голове застряло слово "калапуцкать" и добровольно не собиралось покидать место базирования. Чтобы он ни делал, о чём ни думал, загостившееся словцо вертелось в голове и на языке и не позволяло отвлекаться на что-либо иное. Емельян тряс головушкой, даже стучал нею о стену, не щадя ни одну, ни другую, но глагол не выскакивал. Что означало слово, он не знал. Спросить у кого-нибудь было стыдно, а самому искать значение - лень.
   Любаша посоветовала отвлечься игрой в карты или же погреться в постели - словцо поболтается в мозгах и само как-нибудь выкатится. Невеста оказалась права: через два дня глагол самопроизвольно вывалился незаметно для обладателя.
   Приближающаяся свадьба будоражила воображение молодоженов и приоткрывала врата в зияющую неизвестность совместной жизни. Врата требовали смазки. Самогонный аппарат пыжился на огне круглосуточно, производя на свет сокровенный продукт методом дистилляции.
   На стене напротив аппарата висел портрет бородатого мужика с львиной гривой, вдумчивым взглядом следившим за процессом перегонки. На табличке внизу кто-то ручкой перечеркнул надпись "Карл Маркс" и добавил коряво сверху: "Дмитрий Менделеев, химик". Бородатый на портрете был вооружен ручкой и листом бумаги, внося в нее, похоже, ученые замечания касательно технологического процесса происходящего рядом.
   Аппарат пыхтел, продукт дистилляции капал, влажность в помещении была повышенной, у господина с портрета слезились глаза и текло с носа. Свадьба обещала дать копоти и утереть очи и нос ученому бородачу. У того в бороде застряла вермишелька с завтрака. Возможно, неопрятная оплошность художника - кривизна галактики его порази....
   "Замашки у взрослых, бес их дери, однообразные и примитивные; чуть что - вскипают яростью, бухтят поучения и хватаются за то, что под руку попадётся, лишь бы отутюжить слабого. И все время повторяют, что кое у кого ума не хватает. У кого же это, интересно?.. Как проверить наличие разума, если мозги черепом укрыты, не подобраться? Ни утонченных нынешних шуток не понимают, ни глубинных порывов юной души... Бестолковая зашоренность от всего нового и непривычного. Думают, что мудрые гуру, а на самом деле упри занудные - скуку толкут и прошлое вспоминают, слушать тошно. Как повадились смолоду благоволить всему, что предписано руководителем и привычно их разумению, так и катят колесо жизни согласно проложенным некогда рельсам. И плевать, что рельсы-то износились, а путь подмыло, и вагон вот-вот перевернется - рука намертво вцепилась в поручень. Докажи ей, костлявой, что не права, - оторви от опоры. То-то же, не по Сеньке шапка..."
  
   Сашка был зол и раздосадован до крайности: только вчера его тиранили, как маленького за совершенно невинную проделку - подумаешь, подложил учителю физики кирпич в портфель. Эка недотрога, - крик поднял, как будто его этим портфелем по кумполу саданули. Вот, если бы хлобыстнули на самом деле, куда поучительней и наглядней был бы проиллюстрирован закон о действии, вызвавшем противодействие. Глядишь, и учащиеся к физике потянулись бы настырнее, если мозги не калапуцкать заумностями, а изложить все просто, как в случае с кирпичом и портфелем...
   В голове носились мысли из правоведения о недопустимости детского насилия в семье и оперативности полиции в подобном деле. Сашка, оправдываясь, уверял, что таким образом хотел любимому учителю сделать подарок на текущий дачный сезон, лопата его загреби... с граблями вместе.
   "И все же, о действиях полиции при насилии в семье не лишним будет поинтересоваться, а то и написать кой-куда, кой о чём... Пусть дрожат, гниды. Денег не допросишься ни на мороженное, ни в кино с девчонкой сходить. А тут, как назло, еще и пива захотелось с раками..."
  
   И вот сегодня снова назревает... За какую-то двойку в дневнике, на которую на уроке химии случайно кислота капнула и разъела. Ниже учительша приписала три ядовитых строчки про свое недовольство. Их от её же яда тоже развезло. А виноват, как всегда, невинный...
   В доме праздник и такая досада...
   * * *
  
   В небольшом лесочке среди кустов, травы и всякой лесной трухи из земли торчали рожки: один со сломанным кончиком, на котором сидела бабочка королек. На втором, не сломанном, была нанизана бумажка с надписью чернилами от руки: "Не садиться, - не стуло!" Последняя буква "о" была зачеркнута, и сверху снова добавлена.
   Рожки приподнялись, и из земли показалась мордочка с узеньким пятачком, волосатые ушки и шныряющие по сторонам глазки: "Чего бы такого начудить?" - и зашмыгали, очищаясь от песчинок. Трава ласкалась лезвиями стеблей. "Так, чего бы такого?.." - подумал чёрт Валяй. - Чем бы люциферу угодить, себя позабавить - народ проделками позлить?"
  
   И подсунула-таки нечисть пенёк на лесной дороге, да еще сбоку гриб примостился для пикантности инцидента, экзотика пень-колодная... И леса того, с гулькин нос, а вот, поди ж... Машина в него браво въехала, подпрыгивая на колдобинах - красота дурманящая. Водитель нажал на газ, чтоб дух разгайдался, как на качелях, да с задором разухабисто промчаться. Легковушка наскочила на огрызок бывшего дерева, скакнула, что ретивый конь, и, запрыгав лягушкой с подскоком, завалилась на кусты, подмяв их под себя. Водитель и выругаться не успел, как расположился покойно в обнимку с баранкой, открыв рот и высунув язык. В перевернутом салоне поднятая пыль весело кружилась в солнечных лучах. Благолепие, кабы, не бляха-муха.
   Находившиеся на задних седеньях мать с дочкой прижались губами и носиками к наклонившемуся к земле стеклу двери. Муж, он же отец, он же Вадим, Вадя, Адя и еще чёрт знает кто, если попадался жене под горячую руку... застрял у рулевого колеса, грубо с ним объясняясь. Баранка в ответ виновато молчала. Два колеса автомобиля, оторвавшись от земли, тянулись к солнцу, беззаботно крутясь и наслаждаясь предоставленной свободой.
   Семья спешила на свадьбу к родственнику, степень родства которого путалась в затершихся памятью родословных терминах. Не это было важным тогда... - сформировавшийся продукт в консервной коробке не должен был протухнуть, требовалось извлечение наружу. Пассажирам это было понятно, как никому другому.
  
   - Похоже, - выдавил из себя муж, - на свадьбу мы опоздаем.
   - Главное чтоб платье не помялось, - ответила дочь Татьяна, помышляя о любовных утехах, забавах и туалете. Её мама, Тамара Григорьевна, прижавшись лицом к стеклу двери, тяжело дышала, накапливая энергию возмездия виновным в происшествии, хоть бы сам дьявол в том был повинен. Она помнила о внешнем виде в любом состоянии души и тела, и буром за себя постоять умела, любила, могла - персоне, нарвавшейся на ссору - не позавидуешь. Но вот нужда пришла, и как тут быть в консервной банке? Её мозг находился в поисках консервного ножа для вскрытия закупоренного металла, а заодно и мягких тканей того, кто не успел бы увернуться. В голове пульсировало и рвалось наружу желание укусить подвернувшегося под руку. Обида, что не в кого было вцепиться, огорчала. Тамара Григорьевна учащенно глотала слюну, злость закипала. Остальные молча выжидали.
  
   Невдалеке... Волосатая мордочка с влажным пяточком довольно похрюкивала, распыляя палую листву. Ловкими движениями корпуса чёрт Валяй разгреб землю над собой, и стараясь оставаться незамеченным, выбрался из-под земли. Нарушенные закономерности человеческой жизни доставляли ему наслаждение. Два колеса перевернутой машины продолжали вращаться, не зная усталости.
   "Надо будет их подкручивать, чтобы вертелись правде вопреки, учёным в недоумение, - пусть себе мозги сушат и других ерундой морочат , - подумал Валяй, - к моим заслугам малая добавка", - и высокопарно погладил сломанный рог.
   Бес Валяй был доволен. Накануне он закрутил безымянный палец руки за мизинец, а указательным почесал сломанный рог, и всё свершилось согласно задуманному. Машина перевернулась, и пассажиры оказались заключенными внутри. Было желание адского огня добавить к происшествию, но что-то отвлекло, и необходимый окончательный процесс консервации пассажиров не состоялся. "Не употребляю я консервы, - позже оправдывал свою оплошность Валяй, - да и звезды расположились на небе не пойми как..."
  
   * * *
  
   "Учиться, ёшь твою медь! Слушаться и учиться, учиться и слушаться, бестолочь!" - приговаривал Владимир Олегович, нанося ощутимые удары увесистой рукой по мягкому месту сына Сашки, заслужившему битие за совокупность прегрешений. Это не мешало остальным членам семьи поспешно и трепетно готовиться к свадьбе родственника Емельяши. Годики переростка без определенного рода занятий утюжили четвёртый десяток - самый раз обзавестись женой. Всем, включая невесту, он говорил, что занимается шустрым бизнесом, тем и покорил... Но вот каким: ни богу, ни дьяволу о том известно не было. Всё должно было разрешиться само собой со временем или же в постели новобрачных... Молодая была крепка телом и сном, и как все, хотела быть богатой и счастливой. Счастье её подстерегало... - дьявол смеялся.
   Жених изрядно хлебнул из бутылки крепкого напитка и бахвалился фантазиями завертевшими голову в водовороте романтики. Жизнь заметно порозовела, как и лицо "именинника". Емельяша отлил немного жидкости в ложку и, чиркая одну за другой спички, пытаясь разжечь, в конце концов, добился успеха, явив слабое синее пламя, хилыми язычками подтвердившее качество продукта. "Горит! Горит! Смотрите!" - закричал он голосом покорителя инопланетных миров. Молодая смотрела на избранника, и думала о счастливом будущем детей, которых им предстояло зачать.
   Сашка, выбрав удобный момент и отсутствие отца, и себе лизнул напиток из бутылки, облюбованной женихом. "Фу, горький", - сказал он, и поскольку не был никем услышан, глотнул еще немного, для ознакомления воздействия огненной жидкости на юный организм. Подействовало... Пространство поплыло, время испарилось и на душе стало радостно и спокойно, несмотря на невыученные уроки. Хотелось крикнуть: "Виват, самогонка!", - но он удержался из последних сил. Ремень отца был тому воздержанием и вражьей порукой. Пока никто не видел, Сашка плеснул еще немного в стакан и быстренько выпил. Смелые мысли тут же полезли из головы: "Нельзя в школе хорошо учиться - мысли о несовершенстве и не справедливости жизни заклюют". Он поделился этой мыслью с проходившим мимо Симоном. Тот нежно погладил школьника по голове и нарек ему быть ученым. Рука Сашки потянулась к бутылке: в голове гуляла свобода мысли, в душе - сила духа. Организм крепчал во всех направлениях.
   Пламя, горевшее в ложке, потухло; жених огорчился. Невеста чмокнула его в темечко для моральной поддержки. Емельяша снова взялся за спички.
   "Жидкости много, а спичек мало. Поэкономней будь, еще пригодятся для дальнейшей жизни", - посоветовала невеста, и наступила острым каблуком своей туфли на ногу жениху. Тот согласно ойкнул.
  
   * * *
  
   А за стеклом... Прижавшись лицом к лицу, в роскошных кустах Лека с Иришей устроили себе гнёздышко, и уже изготовились для любовной утехи, спеша войти в мир колдовского блаженства и неописуемого восторга. Их внимание не могли отвлечь диковинные звуки, производимые несуразностями навязчивой цивилизации. И даже опасно надвигающийся со скрежетом мрачный силуэт машины, не посмел отвратить счастливую пару от задуманных планов. Поверженное авто расположилось на кустах с не меньшим удобством, чем Лека с Иришей в своем гнёздышке. Два женских лица, прижатых к стеклу внутри машины оказались в полуметре от двух других лиц, принадлежащих Леке и Ирише. Они уставились во влюблённую парочку удивлёнными рыбьими глазами. Лека и Ириша ощущали только друг друга: до всего прочего им дела не было, - лицезреть посторонних в сей момент в расчёты не входило. Лека думал о назревающем процессе таинства, Ириша о женитьбе и продолжении рода человеческого. Каждый считал свои планы наиважнейшими, как и дети в песочнице.
  
   - Помогите! Помогите выбраться нам отсюда! Двери заклинило! - кричали законсервированные в машине.
   - Мы вас не звали сюда, - ответила Ириша и притиснулась к Леке. У того потекли слюни по розовевшей щеке. - Вишь, моду взяли... А если мы к вам без приглашения, да в постель?.. А? Каково? Да, и какого?!
   - Помогите! Помогите... - не унимались пассажиры машины, стиснутые обстоятельствами. Машина тихо потрескивала в ответ, покачиваясь на ветках густых кустов.
   - Закончим наши отношения, а после выслушаем вас, если не будете надоедать, - соизволила оставить надежду пострадавшим Ириша, и активно стала поддерживать партнера в его желании. Желание росло и требовало уединения.
   - Постесняйтесь, ради бога, - заголосила Тамара Григорьевна, - моей дочери только пятнадцать...
   - Пусть учится! Любовь - это и есть, в самый раз, божье дело, - за участившимся дыханием нашла секунду, чтобы вставить ответ Ириша, - где ещё опыта набраться юности?
   - Татьяна, закрой глаза и постарайся думать о чем-нибудь приятном, - приказала мать, вспомнив советы психологов.
   Послушная дочь прикрыла глаза, оставив узкую щелку из любопытства, и стала думать о желанном. Природа и естество гнали мораль прочь, обнажая нелепость подобных советов.
   - Здесь телефон не принимает сигналы? Жалобы писали? - клацая впустую по стеклу айфона, раздраженно спросила Тамара Григорьевна.
   - Зона плохого приёма - паутинное царство. Видно, где-то, нечто, за что-то зацепилось и не пускает. Не щелкайте напрасно по экрану - поиграйте лучше в игры, если загружены, - объяснил Лека с технической стороны, как настоящий мужчина, причину неисправности. - Свои претензии отправьте волку, с указанием места нахождения, - хищник будет доволен и не позволит протухнуть мясу.
  
   Паутина, разбросанная на ветвях, нежно поблескивала в солнечных лучах. По лесенкам своего царства бегал недовольный паук, по-старчески перебирая кривыми ножками. Он нагло влез в поле зрения Вадима, в котором всё остальное запечатлелось разноцветным мутным пятном. Его резкие и быстрые движения говорили о крайнем возмущении тем, что недостойные людишки на своих стальных мамонтах нагло лезут всюду, где их не ждут. Вечно от них всякие гадости исходят. Скоро со своей астрофизикой и до солнца доберутся, - вот и конец светлой жизни настанет. Еще прадеды о том предупреждали. Единственный способ навести порядок на планете - избавиться от клятого люда, - иначе, они солнце таки потушат. И самое парадоксальное, что в деятельности своей мрут, как мухи к зиме, но и размножаются, как тараканы на кухне. От мух, хоть польза, а от этих, лишь ожидание злосчастий. - Такие мысли навевал хозяин паутины, бегая взад-вперед, надувшись на окружающую жизнь, и вытаращив огромные глазища. "Этот гадский монстр не переворачивается далее, лишь потому, что поддерживается паутиновой сетью. Всегда знаю - кто, где, когда копошится в моей паутине".
  
   "Паук, мразь, кривоногая. Небось, радуется пучеглазый, что я в машине в смятом состоянии застрял. Дай ему волю, так он всё авто паутиной затянет", - по спине Вадима ползали мурашки, словно, снег таял, и мерещился паук, расправивший свою паутину у него в тылу, на спине. Не другой паук, а тот же самый, бегающий по паутине на кустах перед глазами, в двух ипостасях: спереди и с тыла, хотя такое казалось невозможным. Закрался в мысли неизъяснимый страх.
   "Всё паутиной окутал. Весь мир из неё построил бы... Быстро плетёт сеть членистоногий живоглот".
   "Быстро - это медленно, но каждый день", - спружинив от сетей, пришёл ответ. - Не мир - вся Вселенная так собрана".
   "Ещё и поучает дьявольское отродье, астроном хренов", - Вадимова злость закипала из-за сложившихся обстоятельств. Жажда в успокаивающей жидкости грезилась струёй, льющейся в стакан. Он даже слышал мнимое бульканье. Кадык совершал ложные глотательные движения. Рот сушила нецензурная брань. Уши обвисли.
   Паук, выпучив глаза, ползал по своей паутине на изогнутых лапках, излучая мысль о важности паутины в науке и жизни. Он был уверен, что всё устроено на планете и за её пределами по принципу паутины - знал свою силу и оттого зверел.
   Вадим тоже зверел, но по иному поводу. Злило знание, что пауку всегда известно какой дурень копошится в его паутине; ну и случившееся с машиной, конечно... вдвойне обидно, когда такое на трезвую голову случается. Несмываемый позор.
  
   Спустя прошмыгнувшее время, Ириша глянула в сторону незваных гостей, и язвительно пробурчала:
   - Она подглядывает за нами, - намекая на дочь Татьяну. - А из глубины... это чьи бесстыжие глаза горят с вожделением?
   - Муж мой, Вадим, - поспешила оправдаться ответом Тамара Григорьевна, боясь навлечь недовольство любовников. - Не обращайте внимания. Он - тюха. Ему до подобного нет никакого дела; считайте, что оскоплён.
   - Это кто тюха? Кто оскоплён? - глава семейства добавил несколько таких опровергающих слов, что глаза дочери Татьяны зажмурились по-настоящему.
   - Прошу вас, не обращайте внимания, он почти ничего не видит. Помогите выбраться нам отсюда. Мы на свадьбу опаздываем... - объяснила свое нетерпение жена, и тихо, чтобы было слышно только в машине добавила, - Молчи, дурак, а то просидим здесь до завтра.
   - А как же ему права на вождение машины выдали, если он плохо видит? - поинтересовалась противоречием Ириша. Лека молча сопел у нее на плече, впав в спячку.
   - Вы же сами видите, куда он въехал. Зрячий бы отличил дорогу от кустов. А где водительские права взял, - я там не была, ничего сказать не могу. Помогите нам, - жалостно попросила Тамара Григорьевна.
   Огромный ворон глубокого черного окраса гордо вышагивал вдоль перевернутой машины и радостно каркал. На его шее, на бечевке, болталась медалька, неведомо как и кем прицепленная. Медаль отблескивала лучами, и попадающий на нее свет не позволял прочесть надпись. Угадывалось, то ли "За добл...", то ли "За спас..." или же "За муж..." в зависимости от того, под каким углом падали на него лучи света и в каком месте пространства находился сам ворон.
   Птица взлетела и уселась на расположенное ныне сверху боковое стекло машины, расправив крылья.
   - Что это за птица, папа, орёл? - спросила дочь.
   - Нет, ворона. Обыкновенная галка, страдающая ожиреньем, - ответил отец. - Кое-кого в нашей семье такое же ожидает в скором времени, если не будет полезными делами заниматься.
   - Сволочь, - процедила Тамара Григорьевна.
   Ворон ударил клювом по стеклу, а после еще несколько раз, подражая азбуке Морзе.
   - Фу-фу, гадская птица! - запричитала мать и помахала скорченной из-за неудобства рукой.
   Ворон гордо каркнул, потрясая медалькой, прошелся гулко по корпусу потерпевшей бедствие машины и улетел, словно царь, заслонив огромными крыльями полнеба.
   - И все же, папа, это пернатое больше похоже на орла, - высказала мнение дочь Татьяна. - Ты просто никогда их не видел. А увидев, не узнал...
   - Выберемся из машины, напомнишь, я тебе за противоречие отцу взбучку устрою со всеми порхатыми вместе.
   - Не порхатыми, а пернатыми, - поправила дочь, и лукаво добавила, - давненько ты зоологию не читывал.
   - Не перечь отцу: если порхают, - значит, порхатые. Выберемся на свободу, покажу, как зоология порхать будет по твоим изнеженным телесам, и мама не поможет...
   - Ты непростительно груб, Владя. Я тоже в этой птице признала орла: такой же горбатый клюв, как на монетах, и впечатляющий размах крыльев, - встала мать на сторону дочери. Не припомню, чтобы на деньгах ворону изображали. - Так что нас двое орлят, а ты один со своей вороной целуйся...
  
   "Моя работа, мои проделки!" - бежал вприпрыжку чёрт Валяй, радостно помахивая рукой пролетавшему ворону. А после упал и стал валяться по траве, ножки вверх, выявляя радость и довольство: "Благодать адская".
  
   Ириша растолкала Леку и они стали собирать разбросанные кругом вещи, напяливая на себя предметы одежды. Они не стеснялись присутствующих в машине, как будто те были не одушевленными созданиями. Живая рыба, резвящаяся в море, вызывает одно восприятие, а вот она же в консервной банке - совсем иное. Так и с этими, навязавшимися на чужую голову...
   Лека покрутился возле перевернутой машины и заключил:
   - Чем мы можем помочь? Они сами себя заключили в эту консервную банку, металл кругом. Правда, пришёл мне на ум некий садистский анекдот: что если подпалить бензиновый двигатель, спички у меня есть, - найдут они щель, чтоб выскочить? Изыщут внутренние резервы организма и смекалку в критический момент?
   - Вот ещё помощники, гребанные. И в самом деле, подпалят машину, - произнесла Тамара Григорьевна шёпотом, и громко заголосила: - Мы вам заплатим, деньги отдадим все, что есть... А иначе, сгорят задаром... Не допустите сей бестолковости.
   Лека посмотрел на открытую, изогнутую крышку багажника, влез наполовину в него и брыкнул ногой в заднюю стенку. Образовалась значительная щель, нагнув задние сиденья в кабине машины, немного придавив расположившихся там пассажирок: раздался недовольный визг. Лекино действие доставило неудобство дамам, но приоткрыло окно в жизнь и путь к освобождению. Теперь даже им стало понятно, в какую сторону пробираться, и на смену крику отчаяния явился возглас надежды.
  
   Первыми из багажного отделения выбрались женщины, демонстрируя, как будет выглядеть человек, если его повертеть в стиральной машине. Впрочем, заглушить запах французских духов машине так и не удалось. Еще древние мыслители говаривали, что запах, а тем более дух, куда надежней хрупкой плоти.
   Последним вылез глава семейства и первым делом осведомился, нет ли у освободителей выпить чего-нибудь бодрящего. Получив отрицательный ответ, он, очевидно, огорчился, сплюнув на землю горькой слюной.
   - Это ваш велосипед? - продолжал глава семейства опытным глазом оценивать обстановку вокруг и, дождавшись положительного ответа от Ириши, тут же предложил: - Продайте мне его...
   - Ну, дядя, ты даешь... - прокомментировал просьбу Лека, - свою технику угробил, и под нашу глаз положил, яму роешь. Вот пройдоха. Да и как вы усядетесь втроем на одном велосипеде?
   - Усядемся... Я один усядусь. А вы моих девочек доведёте до поселка, а там они путь найдут. Да и машина может подвернуться попутная...
   - Давно не было... Дорога тут не очень... Мало, какой дурень заедет.
   - Наш заехал, - прокомментировала Тамара Григорьевна, - сократил дорогу; а я предупреждала...
   - Велосипед мы вам не дадим, сами покатим, - сообщил Лека. - До поселка три километра, дойдёте быстро, если вприпрыжку. Может, кто подберёт по дороге, охотники дичь не упустят...
   - Не хотите ли нашу машину купить? - спросил на прощание Вадим.
   - Можем обменять на велосипед ваши останки, так и быть, - сделал встречное предложение Лека.
   - Вы обещали вознаградить деньгами, всеми, имеющимися, в случае вашего освобождения, - напомнила веско Ириша, изобразив обиженную тигрицу.
   - Не слышал, не знаю. Я деньги дома в холодильнике оставил, в банке с капустой закопаны, - ответил холодно Вадим.
   - Вы же хотели купить велосипед, а деньги дома оставили. О кредите, что ли, мечтали? Так это не к нам - в банк валите, там дурней ждут. Весёлый человек; хороша купля-продажа при отсутствии денег, - нечего сказать, разве что посмеяться бесплатно.
   - Оставил бы в залог золотые сережки жены с кольцами в придачу. Да и с дочки есть что снять...
   Тамара Григорьевна лишь недовольно хмыкнула и отошла в сторону, рассматривая в зеркальце уголок глаза. В душе клокотал вулкан, готовя свою магму выбросить наружу на попавшуюся под руку жертву.
  
   Расстались недовольными друг другом, но с улыбками на лицах, мысленно желая визави всякой гадости в дальнейшей жизни.
  
   * * *
  
   Мефистофель маялся вопросом, к решению которого тяготился подойти, что не свойственно сущности дьявольщины. Вот она проза вне жизни, кто б подумал...
   Задуманное требовало воплощения, и он, стряхнув сомнения в бездну, позвонил Господу и, не дожидаясь хулы, затараторил аргументы в пользу совместного существования ради нерушимости мироздания. Номер телефона Антихрист, в народе - Мефистофель, выманил у святой девы Фаины, прикинувшись праведником божьим, и заманив в романтичную ловушку фраз и обещаний. Разомлев, расчувствовалась дева и сообщила не сдержавшись... романтики захотелось.
  
   - О, Вседержитель! Склоняю голову к святейшим ногам. Хочу раскаяться на время беседы за непостижимость своих деяний, хотя судейского решения-то по ним не было. Разве что порицание толпы, - а это очень спорный момент, чтобы не сказать, сомнительный. Так что в твоем интересе, Господь, - лиши меня языка, если не искренен, - чтоб разговор продолжался подольше и выявил границы дозволенных действий (лучше бы, конечно, взаимодействий). Нам друг без друга никак нельзя. Мы два полюса одного дела, всюду, куда взгляд не кинь: ты хороший, я - плохой; тебя все любят, почитают и умоляют. Меня ругают, гонят, клянут. Но убери меня, и что останется тебе? На кого невзгоды сваливать, благие людские глупости и аномалии? Ты организовываешь бури, вулканы, землетрясения в наказание нерадивости, а огрехи достаются мне. Что скажешь, Вседержитель? Как вершить справедливость после, когда зла не станет? Вмиг забудут, осмеют и не покаются. Обозлившись, Создатель, ты лишишь Землю одного полюса, конец придёт тобою созданным людям. Позволь спросить, какой же смысл их был растить, учить, воспитывать безмерно времени, чтоб после уничтожить в муках? Зло - это моя стезя, вот и борись со мной в делах спорных, сомнительных, многообразных. Заодно и развлечемся в игре, глядя на несовершенства смешных людишек. Глядишь, нежданно-негаданно, на пользу пойдут мои проделки мирянам, - станут они такими, какими хотел ты их видеть. Не все ж со строгим лицом важность дела изображать; потешиться для забавы не грешно и всегда полезно, и владельцу гроша, и хозяину Вселенной. Позволь предложить развлечение, - подобное всегда нелишне: берем любое исходное данное, - будь то корабль, остров или страна. Ты делаешь первый ход в их развитии (без ревности уступаю первенство по праву господствующего), я произвожу второй. И так двигаемся последовательно, как в шахматах - наслаждаясь, ликуя, огорчаясь, - в зависимости от случившегося результата. Если уж совсем дела плохо сложатся, - всё исправимо, - можно перевести игру с шахматных ходов, например, в шашечные. Игра в шашки немного проще по количеству комбинаций, переформатируем фишки, а то и вообще заменим, - всё ж в наших руках. Прошу прощения, Вседержитель, - в твоих. Скажешь, - бред! Так оно и есть. Но какова забава! - приятно эффект творчества увидеть и при этом с неба не свалиться...
  
   * * *
  
   Умы заносчивых всезнаек, расположившихся в парке отдыха за шахматными столами, пыжились над проблемой: если Господь находится на небесах во Вселенной, то есть, повсюду, а дьявол на противоположном полюсе, - то где он, этот второй полюс находится? Атмосфера за игровыми столами накалилась, и мат мог разразиться за каждым последующим ходом. Болельщики сжимали кулачки в готовности отпора в случае, если события или споры станут развиваться в неприятную для их понимания сторону. Кто-то дразнил дворняжку ногой, натаскивая себя на злобу. День был прекрасный. Собака таки ободрала низ штанины. После достигнутого результата стороны разошлись.
   ...Наиболее отважные предположили, что дьявольский полюс находится тоже - везде. А если оба везде-везде, то это практически всюду и вместе. Кое-кто из коллег отвернулся и отодвинулся от слишком смелых в своих научных изысканиях шахматистов. Некоторым пришло на ум воспоминание об инквизиции, и сожалении о том, что слишком долго она отсутствовала на земле, и не пора ли ей снова взяться за дело? Человеку трудно жить без кнута и раскалённых добела щипцов инквизитора перед глазами, - шалит и от рук праведников отбивается, не ведая своего счастья в покорном повиновении.
   По клетчатым столам ползали пешки, скакали кони, стояли, набычившись, ладьи, а по диагоналям офицерьё готово было обнажить шпаги и ужалить. Но до падения короля дело пока не дошло: королева держала его в своих объятиях.
   Здесь были два друга-коллеги, совместно терзавшие науку в некоем институте, с приставшими к ним прозвищами Бах и Гарде, а также "мученики науки". Их появление, как-то, встретили словами, запавшими в памяти: "Не мучайте науку, она может пригодиться людям в дальнейшей жизни". Усилиями доброжелателей, фраза перекочевала с шахматных столиков на асфальт и прилегающие к парку заборы, выписанная красками разнообразными почерками. Некоторые умельцы выписали её старославянским шрифтом. Такие надписи посещали школьные экскурсии и научные работники близлежащих уреждений.
   Козырь - чудак и насмешник, с лысой до блеска головой и с крупным носом крючком, за что получил дополнительное прозвище - Гриф, на которое обижался, и не отзывался.
   Удачливый предприниматель Эндшпиль, колотивший своё достояние на использовании теории Большого взрыва при создании Вселенной в коммерческих целях. Как такое возможно? - интересовались непосвященные и утыкались в многозначительное молчание. Тайна. Тайна, стоящая денег.
   Индус - умный, молчаливый, в тюбетейке, средних лет с завитком волос на лбу, творил чудеса в эндшпиле и не только. Очень не любил проигрывать. А кто любит? Но индус в этом случае начинал отмачивать майсы с зейхерами, как сказал бы житель земли обетованной.
   Поднаторевший в шахматах народ был сосредоточен на своих амбициях и очень болезненно относился к эмоциональным травмам, наносимых проигрышем. Став за шахматную доску с такими фанатами, всегда будь готов к мату. Столкновения происходили не часто, но регулярно. Едкое слово достигало своего результата надёжней и весомей. Таких уважали. Но и били в первую очередь, как вредных бацилл. Интеллигенция, ядри... иначе не тямает, вечно оспаривает очевидное остальным. Очевидящим остальным тоже доставалось. Таково неизбежное течение жизни с регулярной профилактикой от заблуждений.
  
   Непосвященный мог подумать, что шахматисты жмутся к шахматным столикам от смущения по отношению к миловидной девушке, обосновавшейся на скамейке рядом. Конечно же, каждый готов был влюбиться в цветущее диво, да хоть помечтать о второй юности: нежные черты лица, осанка лани, круглые дымчатые очки, каковыми пользовался Джон Ленон, прославляя некогда свой ансамбль. Душистые волосы спадали на плечи золотистыми локонами. Некоторые уверяли, что при уходе за волосами без бриллиантовой пыли не обошлось. Иные клялись, что застали как-то её с сияющей звездой во лбу, и сияние то было небесного цвета и несло умиротворение и усладу. Но самое удивительное, что над подобными уверениями никто не смеялся, фантастика... И это те, кто привык докапываться до точных математических расчётов истины в шахматах и жизни, высмеивать фантазёров - всё чудеса твои, господи.
   Иногда она заплетала волосы двумя косичками, не щадя позолоченных локонов, одна из которых обычно торчала в сторону, и походила на антенну. Девушка всегда что-то читала, медленно переворачивая страницы. Где ещё можно было увидеть такие янтарно-прозрачные пальцы, завораживающие плавными движениями, слегка касаясь листа страницы и, следом, паря над ней?
   Настырные шахматисты дознались, что её звали Вероникой, и прозвали между собой "Вера в Ника", надоедая расспросами, кто же такой Ник. Она улыбалась в ответ и углублялась в чтение; выставленная в сторону косичка, похоже, ловила космические послания.
   Однажды, насытившись наблюдением за перемещением фигур на шахматной доске, Симон, желая позабавиться, подрулил вальяжно к читающей девушке и спросил свысока, как дядька кроху, что она думает о дальнейшем развитии человечества. На него пал объектив открытого взгляда, из которого он узнал, что в мире наступит правопорядок при воплощении божьих заповедей в дела мирские, при устройстве коих люди будут одинаково трактовать понятия добра и зла, любви, уважения и сострадания к окружающим. Плохие качества в человеке отомрут, как атавизмы, и учёные будущего будут изучать их, удивленно поражаясь, каким образом эта дрянь так долго изводила человечество и разрушала окружающую среду.
   Выслушав подобный взгляд на перспективы жительства, Симон поморщился, и сообщил Веронике, что она такая худенькая, потому что мечтает о невозможном. На прощание он поинтересовался, о чем же она читает в своих книгах и, услышав про нейробиологию и нейронные сети, предположил, что девушка жаждет поступить в медицинский институт. Но его предположение Вероника отвергла своим ответом о желании заняться искусственным интеллектом. Симон погрустнел от сказанного из зависти, и решил, что от таких умников надо держаться подальше, чтоб не разоблачили личную глупость.
   "Искусственным интеллектом?" - очень глубокомысленно произнёс Симончик при сём поводил глазами слева направо несколько раз, видимо, в поисках этого самого интеллекта.
   "Искусственный интеллект - это машинная интерпретация мозга человека", - пояснила безобидно Вероника.
  
   "Глупа малявка от своей разумности, - доложил он шахматистам, - жизни не видит из-за книжной пыли".
  
   * * *
  
   - ...И хитра же нечисть, на что подбивает. Известно изначально, что ломать и разрушать, куда проще, чем созидать - об этом каждый пройдоха политик знает, и дипломат, и адвокат, и рабочий с кувалдой. Не купишь меня на этот вздор. Складно льёшь воду на огненную мельницу раздора. Если помнить, пару тысяч лет назад я зарекся общаться с тобой. Не думал, что вновь посмеешь объявиться... - Господь блеснул очами, сдвинув брови.
   Мефистофель призадумался, но не отступил:
   - Я никуда не исчезал, был всюду возле твоих деяний... Прими на милость полезное предложение в правилах игры: имеешь право накладывать табу на мои действия, при получении которого тут же отменяю решение и возвращаю всё в исходное положение, как было и даже лучше...
   - Твоя пропозиция ясна. Но где это видано, чтобы Творец с нечистью общие дела обговаривал - не бывать тому!
   - Эка, постой, Вседержитель! - встрепенулся соискатель. - А как же проповедуемые ценности общежития? Мир, труд, май... эксперимент? Разве не мы с тобой несём все трудности мироустройства: ты учишь, строишь, создаёшь, устраиваешь среду обитания. Я же иногда корректирую упущения по своему разумению, вношу дополнения, испытываю твой эксперимент на прочность - часто не воспринимаемые народонаселением, но благие для миропорядка. Что в том плохого? Истину найти непросто - лежит она заваленная пластами непонимания, и не вякает, а её все ищут - язык через плечо... Только нам, прости, - тебе, она подвластна.
   - Хоть слова слышу гнусные, но некая правда в них есть. Ответь, какой смысл в игре, если и так всё движется к развитию и совершенству, и я тому порука? К чему дополнительные препятствия городить; в чём смысл закавыки, и о каком результате мыслишь?
   - Результат, Вседержитель, в этом случае отходит на второй план, так как итог будет всё тот же: получится хорошо - тебя будут хвалить и благодарить. А выйдет плохо, - ринутся меня клясть, ругать и гнать к монахам на распятие.
   Господь поднял посох и молвил:
   - Мне с тобой толковать и договоры заключать не пристало. Но так и быть, если сердечно молишь, пойду навстречу просящему, невзирая на наложенное проклятие, - направлю к тебе монаха-посланца Гавриила, - пусть влияние окажет. С ним и разговор впредь веди. Заодно проверим устойчивость веры у людей и качество их души. Но помни, если что несуразное вытворишь, - наложу такое вето, что в своей вотчине перевернёшься, и отправлю в чёрную дыру на епитимию.
   - Бывали, бывали... - произнес Мефистофель посмеиваясь.
   - Видишь, какой ты гнус, - даже чёрная дыра не берет: пожуёт-пожуёт и выплевывает. Но лишний раз покрутиться в ней полезно будет для острастки. Хитёр, дьявол, ух, хитёр! Ведь, прекрасно знаешь, что озвученное тобой происходит с зарождения жизни на Земле, без всяких договоров, - волею законов мироздания. Твое предложение рассматриваю, как коварное желание наладить совместное взаимодействие. А это не возможно: у нас, у каждого, своё космическое предназначение. Ох, бестия! Хочешь попробовать дружбу свести, и под этой эгидой творить свои дела безнаказанно? Ступай к монаху Гавриилу, ему всякую ересь и плети, а мне уж полно - всё зрю заблаговременно и наперед. Ублажишь его деяниями - покаяние кое в чём и выпросишь. Да только это-то и не возможно. А пообщаться - пообщайся, возможно, какие-нибудь грехи и отпустятся, и если чудо снизойдет - в полезное дело окунёшься, если уж в мире тебе место забронировано.
  
   И спустилось затмение на Землю, чтобы очистить её от ложного блеска мишуры...
  
   * * *
  
   Усадил Лека Иришу на раму велосипеда в знак большой любви и почитания, и неспешно тронул педали. На раму он благодушно постелил свою кепку, чтобы смягчить милой опорную точку соприкосновения с металлической частью рамы велосипеда не предназначенной для сидения. Он жарко дышал ей в шею. Она нежно гладила его ляжку, участвующую в работе по вращению педалей.
   В голове вертелась навязчивая мысль, высказанная неизвестным умником: "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти". Хотелось оспорить...
   Велосипед медленно двигался своей дорогой. День никуда не спешил, и Лека с Иришей тоже. Дела валялись брошенными вследствие торжества любви. Жертва всегда винит победителя. Следом за ними на некой дистанции волочились вызволенные из машины, попавшей в аварию, члены семьи. Они желали завершения путешествия, но передвигались едва-едва, с удовольствием мечтая, чтобы их подвезли, хотя бы на раме велосипеда. Мечты-мечты... Вечно ослепляют самообманом, водят за нос, но сбываться не торопятся. А если и сбудутся, то тут же начинают одолевать сомнения, того ли хотелось на самом деле и не стало ли хуже.
   К велосипеду прицепилась дворняга, сопровождая сонливо тянущееся время.
   Жизнь волочилась вяло в этот момент.
   Момент закончился: Ириша заерзала на "раме" из-за неудобства, нарушила равновесие и первой была притянута земным тяготением к дорожной пыли. Следом на неё навалились возлюбленный с велосипедом. Всплеск эмоций прогнал скуку. Дворняга не выдержала женских криков отчаяния и, ринувшись в кусты, угодила в капкан, установленный охотником на зайца. Она заскулила в тонус с Иришиным недовольством, - невероятный дуэт источил резонанс, вызвавший всплеск стихии: ветер трепал листву, трещали сучья, кричала птица... Облако закрыло солнце. Трусы порвались, но в них особой нужды и не было. Спица на колесе выскочила, жаля пространство.
   С бугорка за происходящим наблюдал заяц, интуитивно чувствуя, что ему неимоверно повезло с непоседливой собакой, опередившей его на дороге, ведущей в пекло.
   "...Пригласить бы волка на обед, предварительно договорившись о преференциях?.." - не понятно, откуда взявшаяся фраза промчалась фотоном и в мгновение коснулась всего живого с признаками разума на земле.
   Идея выиграть на чужой беде не нова в мире животных и людей. Зайцу это было известно лучше, чем другим, бляха-муха. Подобная научная мысль, безусловно, выигрышная, и претендует на опорную единицу в жизнедеятельности. Надежда на доброго Бармалея мутит разум... заячий. С таким же успехом можно заняться поиском удачи за горизонтом. Дерзайте, и невероятное извлечётся... Примеры в жизни имеются.
  
   Огромный черный ворон расправил крылья, закрыв большую часть неба. Его медаль, болтавшаяся на шее, оказалась в тени, и на ней ясно читалось первое слово: "Зазря". Медалька звякнула, увернулась от света и теней, и на ней ничего уже нельзя было прочесть. Крылья плавно волновали воздух.
  
   * * *
  
   А за столом...
  Свадьба раскручивалась согласно свадебному каламбуру; уже унесли первый десяток высвободившихся бутылок из-под крепких напитков, на столах намусорилось окурками. Публика заметно повеселела и стала шумнее, восторженнее, раскрепощённее: потянуло на тосты, любовь и милые глупости с сексуальным уклоном. До споров, скандалов и драки было еще немного рано.
   Держа перед ртом нанизанный на вилку слизкий гриб, Владимир Олегович поинтересовался, что чувствовал Адик (по паспорту Вадим), когда машина завалилась набок, и как смотрелся окружающий мир в перевернутом состоянии: так же непредсказуемо, как в нормальном положении или по-иному? Пространственные видения не донимали ли сознание в перевернутой голове? Не возникло ли ощущение свободного падения, не ласкала ли дуновением бесконечность?
   Вадим провел рукой с бутылкой вдоль стола, мастерски разлив водку в ближайшие рюмки, причем, свою успел опорожнить и снова наполнить. Он задумался с учёным видом, посчитав разумным пропустить вовнутрь ещё одну рюмку, для прояснения памяти. Когда прояснилось, он рассказал о страшном пауке-демоне, бегавшем по огромной паутине, с выпученными громадными глазищами на своих коротких кривых ножках, и пищал: "Паук знает, кто копошится в его паутине". Вспомнил и о дерзком вороне с медалью то ли "За заслуги...", то ли "За потуги...", то ли ещё за что-то непостижимое; но об этом порекомендовал у жены уточнить: слухи и сплетни - это по её части.
   Далее Владимир Олегович перевел взгляд на Татьяну и предположил, что её чувства и впечатления от аварии более по-девичьи деликатны.
   Татьяна согласилась, что в отличие от отцовских переживаний, ей привиделась большая любовь. Большая и прекрасная. Папа же с его перевернутой машиной, в компании с вороном, а по её с мамой мнению - орлом, награждённым медалью и зловредным пауком отодвигались за горизонт счастливого розового воображения.
   - Дядя Володя! А ну-ка плесните вашей наливочки в рюмку - хотелось бы вернуться к тем переживаниям в машине с помощью допинга. Вдруг, ещё что-то подробнее рассмотрю интересного в недавней части прошлого.
   Сидевшая недалеко мать, Тамара Григорьевна, пожурила дочь за непослушание в момент аварии: закрыть глаза и думать о хорошем.
   Послушная дочь тут же уточнила, что закрыла глаза, как мать велела, и внутри себя увидела распалившуюся большую Л-л...
   - Луну? - поторопился с догадкой Владимир Олегович.
   - Горько! - закричали вокруг.
   Невеста, обхватив надежным захватом голову Емельяши, пухлыми губами попыталась втянуть его в себя, словно удав. Жених вначале долго не мог высвободиться от такого захвата, а после - отдышаться; с глаз катились слёзы. В конце концов, он пришел в себя, и поцелуй запил горьким пойлом, вытерев набежавшую на глаза влагу рукавом рубашки.
   - Чего плачешь, дурачок, - радуйся, - подсказала свидетельница невесты, - пухленькая, квадратненькая, но лицом миловидная Раиса, и потянулась к свидетелю целоваться, не упуская благоприятного случая для дражайшего процесса, которого заждалась. "Мне с тобой скучно, мне с тобой спать хочется..." - бормотала на ушко шаферу Раиса.
   Свидетель, целуясь, держал отставленной в сторону руку с рюмкой водки, не имея возможности за поцелуем её поглотить. Жажда томила, желание млело, рука не дрожала не пролив ни капли. О таких парнях мечтают офицеры авиационных училищ для дальнейшего перевоплощения их в лётчики. Потому что главное в лётном деле: как бы тебя не манила жизнь подвохом, не гнула - штурвал держи строго горизонта, чтоб не расплескать содержимого, сколь ни чудила бы судьба, подсовывая испытания. Это любой курсант подтвердить может.
  
   * * *
  
   Отец Емельяна Леонид как-то спросил у жены Светланы, хотела бы она, дорогая женушка, чтобы их сын женился на женщине из трудной семьи, без образования и специальности, без денег, и с чужим ребенком взамен приданного. Жена взъерепенилась с возгласом: "Нет!" но немного подумав, поинтересовалась: не её ли любезный муженек имеет в виду под подобной женщиной? Разумный муж охладил пыл супруги ответом, что имеет в виду исключительно себя. Но, что касается данного аспекта, надо очень хорошо подумать, чтобы предотвратить подобное в будущем их сына.
   Их сближали противоположности. Он делал всё плохо. Она не делала ничего, но хорошо.
  
   - Дорогая, Светка! - сказал Леонид маме Емельяна, - ты, конечно же, очень любишь деньги, только жаль, что без взаимности. Ты так бестолково с ними обходишься, что они боятся попадать в твои руки, и, по возможности, обходят стороной. Но нежданно подвернулось счастье: сегодня незнакомец, случайно встретившийся на моем пути, рассказал, где эти самые грошики можно раздобыть, выковыривая из слежавшихся пластов; добрый человек и искренний... Но пропотеть придётся обильно ради взлёта благосостояния. Видела когда-нибудь, как вертолёт отрывается от земли: тужится, тужится, а потом раз - и груда железа в воздухе оказывается. Ты любишь жаркие страны, пальмы, пляжи... Будет почти также, - только придётся не отдыхать, а трудиться, как лошадь в упряжи в деревне, с рассвета и до упора. Согласна? По глазам вижу, что не в восторге. Но зато, после, будешь жить в обилии блеска и пузырящегося упоения, - в белой ванне с шампанским.
   - Неужели? Повтори это несколько раз, чтоб сном не оказалось.
   - В изобилии блаженном жить будешь... Светик мой тусклый.
   - Что за человек? Я его знаю? - заинтересовалась супруга, выпятив грудь контрабасом.
   - Чёрт его знает... В концертном фраке с дирижёрской палочкой и цилиндром цвета благородной тёмной под ночь синевы. Сошлись с полслова, даже очень странно. Очень уж добродушный, дьявол, располагающий к доверию без сомнения, и речь его строга и точна, не свойственна обману. Да и к чему? Выгоды его не видно в том. Ехать нужно туда, где нефтью пахнет - там и деньга шуршит. А с остальным на месте разберемся. Кумекаешь, труженица мягкого дивана?
   - Опять на авантюру потянуло? Вроде, как уже и поумнеть пора, так нет же, снова тебя нечисть баламутит. Устала я от твоих ложных затей.
   - Больше всех устаёт тот, кто ничего не делает, и в первую очередь, психологически, - Леонид облизывал губы, как кот, вылакавший хозяйское молоко.
   Светлана пропустила колкость, посчитав это лучшим ответом пока. А после будет видно...
   -Заработать деньжат неплохо бы, да вот как бы мозоли не натереть в жизненно важных местах в ущерб здоровью и бытию.
   - Вот-вот, надо быть разборчивым в партнерах по работе... Кто не рискует, тот не пьет шампанское, - заметил Леонид и смачно прочистил ноздрю в среду обитания.
   - Зато не ходит в рваных носках и стоптанных туфлях, - отпарировала жена. - И одноразовыми лезвиями не бреется месяц.
   - Это из экономии, - ответил смущённо супруг. - Для тебя же, радость моя, терплю неудобство. А дырку на своих трусах в интимном месте, всё же, зашей - волос выглядывает наружу. Пойдёшь в гости, компания... и ага.
  
   Супруги по крохам разбирали затею, ругаясь, споря, бранясь, и приходили к временному компромиссу лишь с помощью любовных игр в постели. Казалось бы, всё рассчитано теоретически верно, но прибыль от такого мероприятия получалась у каждого своя и почему-то разная. Возможно, потому, что Леонид в бюджет вкладывал свой заработок и супруги, а Светлана - лишь мужний считала общим. Свой же доход она обозначила, как неприкасаемую женскую собственность, на которую никто не имел права покушаться.
   "...Пошёл к дьяволу, сволочь! - мило ответила супруга с нежностью в голосе. - Я не для того согласилась стать твоей женой, чтобы рыскать где-то в поисках счастья. Оно должно было сопутствовать моему появлению здесь, в твоём доме. А вместо этого..."
   Они не спали ночами, чтобы проложить единственно верный путь к благополучию их семьи. За это время у Емельяна могло, но не появилось на свет божий пару братьев или сестер. Стабильность семьи в понимании его родителей основывалась на жесткой экономии, в которую не вписывались дополнительные рты и попки.
   Решительный для действия момент настал, когда Владимир, в миру - Вовка-морковка - родной брат Леонида, имел неосторожность пригласить племянника Емельяна погостить на недельку.
   В этот момент супруги живо, одновременно и решительно смекнули, что данный шанс послан свыше, и его нельзя упускать. Они мигом собрали Емельяшу в гости к дяде, снабдив его множеством нравоучений, из которых тот ни одного не запомнил, и выпроводили, наказав хорошо учиться в школе. Сами же следом подались в места, где по обоюдному мнению, их заждался предвестник благополучия. После отъезда сына они письмом известили гостеприимного родственника о своем решении и пожелали процветания его семье. Заодно попросили не забывать проверять уроки у Емельяши, и убедительно просили обеспечить его возможностью каждое лето ездить отдыхать на море, а по утрам напоминать, чтобы не забывал чистить зубы.
   Годы пролетели незаметно, и как-то бестолково. Кто бы мог подумать... Но зубы Емельян чистил; не регулярно, но часто, чтоб эмаль не стиралась... Умный, паршивец, вырос - все "за" и "против" учёл. Он всем говорил, что учится в школе хорошо, хотя хорошая отметка у него была только по географии. На этом уроке он сидел на первой парте и помогал носить и переставлять плакаты учителю географии. Предмет был лёгкий... Емельян сидел с серьёзным лицом и смеялся только вместе с преподавателем. Кто б ему поставил меньше оценки "хорошо"? Попробовавший сразу поймёт, что это не просто, как кажется. Тут надо душу вкладывать... И только после уразумеет, что такое "хорошо", и где находится "плохо", а заодно и разницу между ними.
  
   В результате бесконечных баталий родителей о жизненной перспективе семьи, переходившие в ночные примирения, Емельяша не мог быть не подброшенным в семью Владимира Олеговича на недельку погостить. Судьбу не объедешь, как не изворачивайся. Младший брат сам напросился, чего уж теперь... "Обвыкнется со временем", - произнёс Леонид, закрывая дверь за сыном. Жена Светлана не поняла, к кому обращена была фраза, но поразмыслив, пришла к выводу, что к обоим: и к сыну, и к брату.
   Есть ли в мире такая резина, которая растягивалась бы столь же эффективно, как эта неделька, превратившаяся в годы? Брат Леонид с женой укатили в дальние края на заработки, воспользовавшись антрактом в воспитании сына. Уехать оказалось проще, чем вернуться: погоня за золотым тельцом, манящим к погоне за горизонт, не позволяла прекратить бег на месте и остепениться. Отказаться от желания разбогатеть и прекратить сомнительное преследование - удручающая перспектива для алчущего ума. Супруга Светлана вскоре отдалилась от главы семьи из-за непредусмотренных ошибок в исходном плане. Она изредка слала письма из разных мест, намекая на свободу отношений. Похоже, решила попробовать достичь горизонта в ином месте, более перспективном с её точки зрения. Оттуда удача, казалась, совсем рядом - один "пук" и в дамках...
   Вспоминал Леонид Олегович про родственников исключительно на Новый год, балуя поздравительными открытками одинакового содержания, используя заготовленный шаблон. Уверял, что у него всё складывается очень даже хорошо. Но поджидает слуай, когда обстоятельства сложатся ещё лучше, чтоб помажориться после от души. Того же он желал родному брату и его семье. Про сына отец не вспоминал, видно, подразумевая его в словосочетании: "...и благополучия всей твоей дружной семье, дорогой Владимир - Вовка-морковка". Оканчивались письма обещанием непременно вернуться, как только удастся добиться полного удовлетворения всех устремлений, и тогда уж разгуляться не на шутку и родственникам дань воздать. Тем и тешились и адресат, и отправитель письма, пристально вглядываясь в будущее - всё ж на душе не так тучно.
   Мама Емельяши, Светлана (неподражаемая в спонтанности своих действий), выбрала также не навязчивый способ общения, присылая в кои годы на третье апреля - день рождения сына - краткое поздравительное письмо с инструкциями к жизнедеятельности, и свою фотографию непременно в молодые годы, пропадая после этого на несколько лет. Однажды Емельян на день рождения получил письмо с фотографией матери в восьмилетнем возрасте. Что она хотела этим сказать, для сына осталась загадкой. Возможно, намекала, как хороши дети, пока на них не легло заскорузлое бремя прожитых лет... На обратной стороне фото было каллиграфически выведено: "Мама - восемь лет" и отпечаток губ в красной помаде, обведённый зачем-то синими чернилами.
   Все фотографии матери Емельян бережно хранил и время от времени тщательно рассматривал, обдумывая ход быстротечной жизни. Он украдкой иногда целовал фотографии матери и вспоминал... Сквозняк уносил приятные воспоминания бродить по свету, оставляя на губах привкус дурацкой глянцевой бумаги, и в душу опускалась ночь до следующего утра. Емельяша уверял, что поговорку: "Утро вечера мудренее", - придумал он. И если на душе мрачно, то надо непременно ложиться спать. Утро предложит новую фигуру, как в вертящемся калейдоскопе: от вчерашней конфигурации останутся лишь осколки воспоминаний. Всегда пользовался своим же советом, - помогало безупречно, и уже, поэтому считал, что жизнь прожита не зря: мировое открытие всё ж таки, зри его в корень, свершил.
  
   * * *
  
   Шахматисты, указывая знакомым на Эндшпиля, говорили о нём, как о гениальном коммерсанте, зарабатывающем деньги на использовании гипотезы Большого взрыва и то, что он утворил со Вселенной. "Именинник" делал вид, что не слышит комплиментов, но похрюкивал от удовольствия. Находились пессимисты, утверждавшие, что это невозможно, так как он уже давненько взорвался... Но в пику им, оптимисты-романтики, уверяли, что ничего мудрёного в этом нет, поскольку при Взрыве выделилась огромная энергия, и стоило каким-то образом договориться с мирозданием, чтобы тебе отгрузили немного выделений, и делу венец. Ведь ничего не стоит, никаких денег.
   Но напрасно и первые, и вторые выворачивали мозги набекрень, - всё было намного проще.
   В рекламе, касающейся деятельности Эндшпиля, говорилось: "Астрологический подбор профессии личности по природным наклонностям. Сто процентный успех в деятельности гарантирован положением звезд во Вселенной!" И одиноко стоявшее в стороне слово "дорого", предполагало ответственный подход к делу и неизбежный фурор.
   Эндшпиль никогда не рассказывал о методах подбора профессии кому бы то ни было, и не допускал посторонних в момент своих манипуляций с клиентами, ссылаясь на тайну пророчества космических тел. И лишь однажды предательская реальность заставила его изменить своему правилу. После жалел, конечно, надувал обиженно щёки, но утешался, что вскрыл лишь жалкую толику своего бизнеса.
   Кураж - отменная штука, предвосхищающая успех, является без всяких внешних причин - сам по себе; и так же уходит, не прощаясь: истинный шельмец... Какую глупость не сотвори на кураже, всё во благо и к успеху: легко, просто, восхитительно. Вот так бы всю жизнь валандаться на подъёме, да на-ка выкуси, - потрётся удача рядом, лаская фантазии и живо прочь уносится, зараза такая, как явилась, без здрасти-до свидания.
   В тот день эта ерунда обволокла чело Эндшпиля: нахлынувший задор крошил препятствия на его пути, как мышь крупу. Он громил партнёров в шахматных партиях почти шутя, ощущая необычайное вдохновение; ещё и поддразнивал, издеваясь. Душа распалилась не на шутку, и появились признаки перегрева. Эндшпиль предложил желающим сыграть по максимальной ставке. Энтузиасты шахмат отхлынули в сторону от названной пугающей цифры, и лишь скалообразный нос Козыря навис угрожающе над доской. Ему и достались белые фигуры; солнце отсвечивало от полированной лысины соперника, напутствуя на большие дела. А тут ещё черный король упал, задетый неаккуратной рукой - гадкая примета для игрока. Знамение выявилось грознее вдохновения, и Эндшпиль влетел на самим же обозначенную сумму ставки. Скупость грызла сердце. На этом коварный Козырь его и поймал, предложив взамен выигрыша присутствовать на сеансе астрологического подбора специальности, вообразив себе завороженных клиентов с раскрытыми ртами.
   Жадность своего не упустила, и Эндшпиль согласился, но после жалел. Он опечалился сразу, но утраченные, в противном случае, деньги было бы еще жальче. Большая жалость поглотила меньшую во избежание худшей потери, как и полагается по закону жизни. Вот только после сожаление даже малой утраты мешает жить, и душевная боль о мнимой упущенной выгоде гнетет.
  
   Помещение, в котором проходило таинство выбора специальности для дальнейшей успешной деятельности клиента, было обернуто полумраком звёздного неба, мерцающего на потолке и стенах. Окна были занавешены тёмными шторами, и на них тоже разместились космические странники. Приборы, расположенные в закамуфлированных местах, проецировали на потолок и стены космические тела, завораживая и вводя в трепет клиента. Время от времени издавался слабый шелест и шипение, якобы имитирующие звуки Вселенной. После наступила звенящая в ушах тишина. Клиент томился в такой обстановке, утратив время замкнутого пространства, ожидая таинства посвящения. И вдруг яркий луч фонаря уперся в потолок, рассеивая звезды, и громовой торжественный голос Эндшпиля вопросил: "Что вам известно о Большом взрыве? Ну же?! Отвечать!"
   Клиент качался на стуле, концентрируя мысль; чесал голову, гладил рукой под мышками, кусал ногти, и после существенной паузы выдал громыхающий ответ: "Трах-тарарах! Бара-бах! Бах-тарарах!"
   Эндшпиль быстро нашёлся с ответом, и настоятельным голосом рекомендовал клиенту (вместе со звёздами) направить свои стопы на музыкальное поприще и овладеть ударной установкой или хотя бы тарелками, и бухать медью до конца дней на радость маме и на грусть соседям. Это объявлялось истинным призванием: "Ощущаете вопль Вселенной? Вслушайтесь в потрясающую тишину, - это она кричит так в знак утверждения".
   Клиент блымал глазами и представлял себя великим музыкантом, бацающим тарелками и бухая в барабан. Мир открывался неизведанной стороной. Мечталось о славе...
  
   Следующий посетитель - аккуратный, опрятный, вежливый прошёл ту же процедуру с прослушиванием тишины в окружении космических тел. На вопрос о понимании теории Большого взрыва, он сравнил данное явление с родами, при которых со стонами плоть рвётся наружу и желает выкарабкаться из своего замкнутого состояния.
   Эндшпиль радостно, как показалось Козырю, убедительно заявил, чтобы тестируемый непременно стал медиком и, не задумываясь, следовал по стезе, на которой его ждёт великолепное будущее, - звёзды тому гарантией.
   Удивлённый пациент сообщил, что он до последнего времени и работал медиком, но отчислен из учреждения в связи с сокращением штата, и за неверный диагноз... финансового состояния больницы.
   "Делайте, что велят! И не оглядывайтесь на прошлое. Самое важное у вас впереди. Ступайте без сомнений, громите препятствующих соперников. У вас на лбу - печать победителя. Как вас звать? Александр, - так и думал, чёрт вас дери, - победитель значит, - идите и ни в чём не сомневайтесь: с вами космическая удача! Взнуздайте своё счастье и не отказывайте себе ни в чём, отбирая, по возможности, у других".
   Явно для присутствующих Эндшпиль проповедовал, что его деятельность имеет глубоко научную цель - коррекцию будущего. Согласно эффекту бабочки - термину естественных наук - незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые эффекты в другом месте и в ином времени.
   "Кумекаешь, дружище? Если вмешаться в прошлое - в настоящем и будущем могут произойти изменения. Настоящее же через мгновение становится прошлым. Неверный выбор деятельности влечёт положение в будущем отличное от того, если бы первоначальный выбор был верен. Вот так-то, господин хороший - господи прости и убереги заблудших тварей!.."
   После ухода пациента, Эндшпиль, подмигивая глазом, уведомил Козыря, что тот также должен удалиться на свободное место пребывания, поскольку его выигранные накануне условные деньги окончились.
   Козырь уложил указательный палец на свой крючковатый нос, как на курок винтовки, и поинтересовался, как ясновельможный коммерсант определил, что деньги отработали стоимость.
   "Дотянись до звезды, и она тебе подтвердит", - последовал мудрёный ответ.
   - А мне ты, какую профессию рекомендовал бы освоить, в чём истинное призвание?
   - Плату знаешь?
   - Знаю, но не дам. Тем более, что предварительно оплачено...
   - Ведомо, что не дашь, потому и не отвечу. Шибко умный вырос, чтобы тебя образовывать. С таким шнобелем след должен взять, как ищейка чующая, где мясо лежит. Денежки свои ты уже профукал, так что будь здоров - шагай отсюда, и не мешай работать. Иначе, ферзём по башне можешь схлопотать, - и он указал на огромную деревянную шахматную фигуру, скучающую в углу и покрывшуюся пылью, возможно, космических дорог.
   Козырь снова почесал крючковатый нос с длинной волосиной на кончике и стал осторожно втягивать воздух, пытаясь взять указанный след. Лысина подсвечивалась огнями звёздного неба. Небо абажурилось... "Зачеркнуть бы всю жизнь, да бляха-муха..."
  
   * * *
  
   На третьем часу празднования свадьба обмазалась винегретом, жирными пятнами утки запечённой в яблоках и селедкой пряного посола. Пролитый на стол алкоголь стерилизовал поверхность. Наиболее опьяневшие гости слизывали языком лужицы, закусывая, чем придётся, не щадя приличия. Музыка вопила быстрый танец. Жених ползал по полу в поисках украденной невесты, как ему казалось, и хватал танцующих женщин за икры ног и выше, стараясь распознать пропажу. Нареченная на самом деле присутствовала в зале и усердно скакала, изображая трепетную лань, несмотря на излишние килограммы веса, сотрясающиеся студнем. С такого мясца холодец был бы хорош, да с хреном в придачу...
   На белом платье новобрачной, в районе груди, красовался жирный отпечаток дружеской пятерни, предполагаемо, принадлежащий жениху, хотя с остальных гостей подозрение не снималось. И стар и млад норовили шлепнуть невесту по прыгающему заду в знак дружбы и поощрения к дальнейшей сладострастной жизни. Молодая старалась игриво уклоняться, что лишь разжигало публику и увеличивало количество шлепков. Случалось, пара звонких ударов одновременно проходила, вызывая радостный смех присутствующих. Мишень была крупна и вызывающе доступна. Веселье бесновалось, утоляя жажду будней. Фраза "интим не предлагать" звучала затасканным антагонизмом. Царила любовь к ближнему своему и поощрение смелых поступков.
   "Ну, что ж", - любвеобильно обронила свидетельница суженой и притянула к себе шафера жениха за ремень. Пояс расстегнулся, а следом и молния на брюках. Обе стороны постарались этого не заметить...
   Теплый потный воздух кружил пыль у потолка, подсвечиваемую светом люстры. Люстра раскачивалась маятником. Время от времени на ней, свесив ноги и используя в качестве качели, на мгновение появлялся чертёнок. Во всяком случае, так рассказывали гости, ручаясь, что "их глаз - алмаз" и ошибки быть попросту не могло. Ближе к ночи кое-кто начал ловить чертей и засовывать их в карманы, требуя нитку с иголкой, чтобы зашить их и таким образом поймать рогатых бестий.
   Жених после тоже высказал мнение, что чертей был полон дом. Эту версию подтвердил и хозяин дома Владимир Олегович, уверяя, что такую уйму самогона, заготовленного на целый год, за вечер могла оприходовать разве что нечистая сила.
   "Горько! Горько!" - закричали закусывающие и выпивающие за столами мужчины, и принялись целоваться со своими соседками. Те лишь мотали ногами под столами, ища надежную опору на вечер. Вечер морщился лучами заходящего солнца, помышляя об объятиях ночи: мягких, нежных, хмельных, беспутных...
   Чертовщина оккупировала тёмные углы и строила рожицы, норовя кого-нибудь поддеть при случае, спутав ноги. То там, то сям кто-нибудь из беснующихся падал на пол с задранными кверху ногами, беспомощно дрыгая ними. Было озорно и весело. Музыка ляпала аккордами. В головах пылала вожделенная страсть; тела терлись меж собою, высекая искру...
  
   Татьяна жалась бедром к ноге танцующего кавалера. Мать наблюдала за дочерью, не теряя бдительности, нежно гладя рукой по спине соседа по столу Юрбино. Его нельзя было не гладить, так как он работал в городе чиновником средней руки - зам-зам кого-то там. Но щеки надувал, как самый главный бармалей. Предпочитал, чтобы его называли по фамилии - не хотел панибратства. Имя держал в резерве для нужных людей. Юрбино нельзя было не гладить... - он был нужным человеком. Юрбинов стал Юрбино после двухнедельного пребывания в Италии. Впоследствии у него вошло в привычку говорить: "У нас в Италии..." и далее следовали сомнительные сравнения, с выпячиванием несовместимости разных культур и обстоятельств. Но звучало поражающе хватко - слушатели замирали в уважении; женщины валились с ног.
   Не имя было главным в этот вечер, даже, если оно принадлежало важному чиновнику. После пятой рюмки все были расслаблены и готовы на панибратское общение, и даже ниже того... Обзор заслонял шустрый чертёнок, выписывающий серпасто-молоткастые фигуры. Повеяло вселенской невесомостью и вседозволенностью. Журчала жидкость - водка лилась со стола на пол; сознание блуждало в поисках реальности, отодвигаемой в сторону беснующейся чертовщиной. Куролесилось в удовольствие, шлейка лифа сползала по плечу... На полу валялся, чей-то соскочивший с ноги туфель.
   "Я дорогой врач, - шептала на ушко шаферу свидетельница невесты Елена, танцуя с ним медленный танец. - Как только называю больным цену лечения, они тут же выздоравливают, и говорят: дорогая наша..." На самом деле Елена работала провизором в аптеке, но мечтала о должности врача обретённой при каких-нибудь загадочных обстоятельствах. Танец заключался в тесном обнимании друг друга. Изрядно подвыпивший шафер произнёс, положа руку на грудь свидетельницы: "Дорогая наша..." и впился губами в ротик партнёрши. Танец в любой момент грозил перейти в телесную близость. Люстра на потолке раскачивалась усилиями веселящегося беса Валяя. Чёрт выбирал, кого бы соблазнить, глаза разбегались...
  
   * * *
  
   "Любо быть в том месте, к которому приложил руку Господь", - изрек старец Гавриил, твердым шагом ступая по земле босыми ногами, кланяясь и неся молитву всему сущему. На пути возникла искомая зловредная стать, которую Гавриилу предстояло привести в лоно господне. Сие он ощутил сердцем, душой и легким прикосновением божественного дыхания...
   "Хорошо там, где меня нет, - озвучил некую истину сатана, разлегшись на копне сена, которой посреди лесной дороги никак не могло быть, да ещё впритык к завалившейся на бок легковушке, потерпевшей аварию. И тут же перекрутил фразу наоборот: "Плохо там, где меня нет". Мефистофель явил себя в облике дирижера успешного оркестра: темно синий фрак, белоснежная кружевная манишка, лаковые темные туфли, дирижерская палочка, на которой было написано "Дирижерская палочка". Примятый цилиндр валялся рядом в соломе; темно-синий опять же.
   - Так, где же тебя нет? - поинтересовался монах, беспрерывно кланяясь и осеняя крестным знамением все части света и самого антихриста. Тот почёсывался от даров монаха.
   - В том то и дело, что я есть везде. Нигде без меня дела нет, - заливаясь смехом, ответил собеседник. - Прекрати меня крестить, - щекотка одолевает от твоих деяний и в носу свербит, чих вызывая. - И он чихнул с резким возгласом "псхи-и!", да так, что птицы взлетели кругом, как от выстрела, рысь сорвалась с дерева и запуталась в кустах, дождем всюду посыпались листья. - Не делай того другим, чего себе не желаешь, - так, кажется, в вашем писании сказано.
   - Будет дело, быть добру! - заключил Гавриил. - Если ты писание знаешь, то остаётся лишь уяснить, принять и выполнять, молясь во исполнение, и каясь о заблуждениях греховных.
   Тень упала с неба, и огромный ворон, раскрыв крылья, сел на перевернутую машину. Праведник Гавриил осенил птицу крестным знамением, произнеся молитву, отгоняющую враждебные силы. В ответ ворон зычно каркнул и потряс головой. На его шее болталась медалька на тесемке. На мгновение монаху показалось, что на спине птицы появился погон со звездой, вот сколько конечностей имелось на ней, не удалось сосчитать лучи - исчезла вместе с погоном, как сатанинское наваждение. Вечно нечисть навешает на себя такого, что ни рассмотреть, как следует не получается, ни детали уяснить. Но на медали, что беспрестанно крутилась на шее ворона, и не давалась к осмотру, одно слово удалось выхватить. Это слово - "шнобель" - врезалось монаху в сознание (уж больно заковыристое, чтоб из памяти просто так выскочить), но какое значение несло в сочетании с остальными словами, которые не поддались прочтению, в том оставался секрет. "Кар-р-р!" - прокричал ворон и повернулся к монаху спинной частью. Гавриил послал чудо творящий крест в его сторону. Сила послания подтолкнула птицу сзади, и она с недовольством дернулась всем телом вперед, сверкнув в ответ презрительным взглядом.
   Мефистофель растворился в свете солнечных лучей, и взамен себя явил тем временем девушку, расположившуюся вольно на сене в прозрачном пеньюаре уж очень походившем на струящийся воздух. Сосцы грудей торчали в разные стороны, привораживая взгляд, упругие девственные бедра слегка раздвинуты, очертания гармоничного тела колыхались волнами. Нежность довлела над всем.
   "Поди ко мне монах, - услышал Гавриил, - душистое сено так приятно ласкает плоть".
   "Изыди, супостат, изыди! - запричитал старец, крестясь и кланяясь, кланяясь и крестясь. Его губы бормотали невнятную молитву должную прогнать наваждение сего прелюбострастия.
   Дева, согнув немного ножку, пододвинула к себе цилиндр и водрузила на свою прекрасную головку, кокетливо надвинув на глаза. Светлые волосы рассыпались по плечам, щепотка досталась груди, локон кокетливо опоясал глаз.
   Гавриил роптал, спасаясь бесконечной молитвой и поклонами. Следом, проказница выгнула ножку, приблизив её к своему лицу, и пальцами ноги переместила цилиндр на макушку. При этом гимнастическом упражнении телесных складок ни на животе, ни в иных местах не просматривалось: все выглядело молодо, трепетно и элегантно. На животе горело аппетитное красное яблоко.
   Монах помимо воли подглядывал; в его голове пылал пожар. Улыбка девы была открыта и естественна, как и молодое огнедышащее тело. Отец Гавриил залился пением молитвы, желая обуздать наседающий греховный соблазн. Ворон время от времени противно покаркивал: то ли стараясь запутать священника в тексте молитвы, то ли подталкивая к распутному прелюбодеянию.
  
   - Господь создал человека голым, а ты шарахаешься от его деяния. Какой же ты после этого праведник божий, если отвергаешь творцово дело, - сказал Мефистофель вновь появившись в облике дирижера оркестра. Он ткнул палочкой в монаха и пристыдил: - Ты первый грешник будешь, коли отвергаешь оное. Фина предлагает любовь, блаженство, а ты - креститься. А как же: "Бог есть любовь"? Забыл что ли? - вновь явившийся супостат смеялся и гладил себя по бедру. Бедро внезапно обнажилось и приняло женские формы; в лесу заиграла флейта.
   Гавриил усиленно закрестился, не переставая класть поклоны и читать очищающую молитву. На секунды он прервался, чтобы согласиться с появлением человека на земле в естественном голом виде, но добавил, что после Господь нарек ходить ему в одеждах для согрева и приличия.
   - С Финой не замерзнешь, и грех захлебнется в усладе, - Мефистофель поводил дирижерской палочкой все ниже, понижая тона мнимого оркестра. Следом ехидно улыбнулся и уверил, что одеждой людей снабдил он, вначале помогая в убийстве диких зверей для использования шкуры; как освежевать добычу и приладить шкуры - его наука. Ныне же, издеваясь над людьми, выдумывает умопомрачительные фасоны, которые смешны, как для прошлого, так и будущего; с настоящим же они договорились, что стерпит, насмеявшись вдоволь и поскрежетав стариковскими зубами.
   Монах еще размышлял об услышанном и увиденном, как супостат внезапно исчез, и что обидно, ни девы, ни сена после себя не оставил. Идиотская привычка: являться и исчезать, когда вздумается, ни здрасте тебе, ни до свидания. Сатана одним словом. Один ворон шлепал ногами по перевернутой машине и время от времени негромко каркал. Но и он, расправив немыслимого размера крылья, взмыл в небо, сопровождая взлёт слабым позвякиванием медальки. Монах послал ему крест вдогонку. Медалька звякнула сильнее...
   Гавриил еще долго стоял на прежнем месте, читая молитву за молитвой и осеняя крестным знамением округу. "Шнобель, шнобель", - вклинивалось в молитву навязчивое слово и провоцировало беспорядок в мыслях. И ещё это соблазнительное красное, как пламя, яблоко... Интересно, кто нарёк её Финой? И еще, естественное магическое очертание от живота к ноге... искушающее. Космическая даль ласкала душу. В руке Гавриила замерла свеча, отражаясь предательским блеском в глазах. "Любвеобильная дрянь", - монах пытался оправдать дьявольское наваждение и оградить себя, теребя в руках защиту господню: крест, свечу и иконку Святой Девы Марии. Супостат умеет охмурять и интим навязывать падким мирянам, - не зевай, - очнёшься в клешнях лукавого. Клади поклоны и молитвой отгоняй нечестивого; заберётся в мысли, а после и в постель уляжется с ногами, не прогляди, - не отвертишься, - нечисть, одним словом.
  
   Гавриил подвел глаза к небу, бормоча спасительные фразы. С неба кружась (солнце блистало) опустилось перо, воткнувшись в поседевшие волосы монаха. Отраженный луч света унёс лик святого отца в небеса и явился в ином месте земли. Перо в голове торчало воткнутой стрелой, глаза горели всесокрушающим огнём, над головой волнистым париком повисла дымчатая туча. Индейцы Америки, глядя на небо, признали в изображении своего прародителя. В последующие годы они рассказывали о явившемся им лике подрастающим потомкам, уверяя, что образ сей был направлен свыше во благо их племени, продления жизни и доброго урожая, который пророс и был собран под чудотворным покровительством.
   Камнетес племени высек из гранита облик старца явившегося в небе. Вновь созданное место поклонения обложили цветными каменьями; торжество надежды роилось в сердцах членов племени. Так в далекой дали зародилась загадка для будущих археологов, - пусть гадают на кофейной гуще, откуда что взялось.
  
   * * *
  
   Вася Волоха любил погреться у тепленького. Вот и теперь его рука лежала между ляжек соседки Валюши и неуклонно пробиралась к лощине в глубь приятных ощущений.
   Василий представился соседке по столу, как специалист по квантовой физике, в которой, куда ни копни - кругом чудеса. Он сообщил об этом так, чтобы его услышали окружающие, и поинтересовался: не волнуют ли Валюшу забобоны квантовой науки?
   - Конечно же, - обрадовалась соседка и чуть шире раздвинула ноги, позволив Васиной руке скользить в перспективу.
   - Так вот, - многообещающе продолжил Василий, - в квантовой физике торжествует непредсказуемая жизнь, в которой все постоянно меняется. Если теорию о квантовой механики объединить с общей теорией относительности, то получится закон Всего, над которым я сейчас работаю. А закон Всего - это очень и очень... - и он накрыл Валюшин орган деторождения ладонью.
   - Всего, всего?.. - повторила соседка за свадебным столом, желая только одного: остаться наедине, чтобы подробней узнать о квантовой физике, а также всего-всего самого невероятного. Пища и питье отодвинулись в сторону. Желалось, исключительно, всего-всего...
  
   Видя такой успех Васи в квантовой физике, профессор Симон, присутствующий на свадьбе в числе родственников, решил ошеломить публику, и в первую очередь, женскую часть, теорией Большого взрыва. Симон на самом деле не имел научного звания, но живя в городе, не мог ни позёрствовать перед "деревней", уж очень потешно выглядел липовый авторитет. Слово "профессор" здесь всех укладывало на лопатки и заставляло роптать, а подтверждающие документы спрашивать было равносильно выяснению родословной мамонта. Да и Симоном он был только в обрезанном состоянии, а в первозданном виде по паспорту - Симончик, - фамилия располагающая к шуткам, но не к почтению. Родственники ему верили и соглашались со всем безоговорочно; в остальной же люд и плюнуть лень было, а не то, чтоб разъяснять, а тем более оправдываться.
   Симон надул щёки и выдул, что явление Большого взрыва куда важнее квантовой теории. Его никто не услышал. Все были заняты своим делом, подкидывая дровишки в общий праздник бракосочетания.
   Видя такое недоразумение, липовый профессор подхватил под руку подвернувшуюся женщину и с восторгом сообщил ей, что Нуклеосинтез Большого взрыва - это процесс образования самых лёгких элементов: водорода и гелия из первичного моря нейтронов, протонов, электронов и прочей мелочи. "Как? Вы этого не знали? - спросил он удивленно, - и благосклонно добавил: - Тогда оно вам и не нужно".
   - Пойдемте лучше целоваться, - предложила новая знакомая беззастенчиво, чувствуя что-то неизведанное и обволакивающее в словах учёного умника. - Меня зовут просто Клаша.
   - Куда уж проще... Профессор Симон, - представился Симончик, и подумал, какое же сильное влияние имеет наука, и в частности теория Большого взрыва на покорение женских сердец. - "Ей богу, вернусь домой, и сразу полезу в науку разбираться, что к чему... и со взрывом тоже. Пора его на место поставить и взять на короткий поводок, чтоб не бесновался и не путался, как леска для ловли рыбок".
   - Я никогда раньше не целовалась с профессором, - радостно сообщила Клаша о своем упущении. - Пошлите-ка в кладовку, - чтобы мечты сбылись, лучшего места не найти. Если же вы мне еще и Большой взрыв покажите, то я просто сойду с ума...
  
   Успех Васи в квантовой физике на свадьбе был настолько удачен, что он решил рассказать о ней и другим представительницам слабого пола, любознательным к замысловатым наукам. Энергия тела бурно расходовалась, но это не тяготило победителя.
   Симон не ловил "гав" и следовал Васиному примеру. Ему даже удалость совершить открытие, что алкогольные напитки побуждают к наукам и любвеобильности, и стимулируют друг друга. "Надо бы запатентовать последовательность этой цепочки. Может после этого дети в школе будут лучше учиться?" - Идеи в опьяневшей голове рвались вперед с резвостью скорого поезда, настигая одна другую, словно шпалы в железнодорожной колее.
   Из кухни донесся крик: "Маня, Маня! Масла подлей!" Непонятно, подлила ли неизвестная Маня масла, но следом раздалось: "Погоди за бедро хватать, - уже подгоревшим пахнет!.. Надобно подлить малость".
  
   Сумасшедшее время вертелось стремительными урывками, выхватывая всякую дрянь из жизни.
   ...Вася и Симон неведомым образом оказались рядом за столом и, сидя в обнимку, доказывали один другому, что важнее и главнее: квантовая физика или теория Большого взрыва. Они много пили, видя в том главный аргумент в решении спора. Сошлись в одном: с женщинами проще разговаривать и о Большом взрыве, и о квантовой физике - что не соври, воспринимают с восторгом и готовностью продлить изучение предмета в уединенном месте. Особенно, когда ты профессор, хотя бы и липовый - дело спорится. Лучше, вообще-то, именоваться ученым - звучит пугающе и неопределенно, чем очаровывает до головокружения. Если же у женщины закружилась голова, то любой абсурд возможен к исполнению. Почти, как протон в квантовой физике, - творит, что хочет...
   После такого обмена мнениями, собеседники настолько зауважали друг друга, что не могли не поделиться сокровенными тайнами. Симон шептал на ухо новому другу о трудностях своего положения, о том, что липовому профессору надо иметь знаний по предмету больше, чем защитившему титул, и пласты их, знаний, должны уходить глубже, чтобы избежать разоблачений.
   Вася расширил границы темы, заявив, что то же самое относится к преступникам высокого полёта. Голова у таких типов должна работать лучше и быстрее, чем у специалиста любой профессии, - и тем внес вклад применения теории в повседневную практику. "Профессор" тут же подытожил версию о наличие двух противоположных миров, каждый из которых старается защитить свою среду обитания - законную и предосудительную.
   Услышав от Васи о теории Всего, Симон вознамерился и себе заняться нею, сразу же после Клаши: уж очень заманчивая тема и перспективная во всех отношениях. Ничего не понять, сколько не дуйся.
   Придя к единому мнению, спорщики поцеловались взасос. Слюни утерли рукавами, и запили водкой для дезинфекции.
   - Горько! - закричали они, и вновь облобызались. Закон Всего приблизился к своему разрешению.
  
   Отец невесты, Пал Палыч, или Павлуша, как его называла жена, ходил по залу с рюмкой, напевая одну и ту же строчку из песни: "Зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать. Полететь к ненаглядной певунье своей..." Продолжение он не помнил, но строчка трогала душу, и пленяла неопределенностью. По его глубокому убеждению все вокруг должны были испытывать те же чувства. Руки свата были исколоты выцветшей татуировкой. Жена вынуждена была терпеливо сносить пожелания мужа, учитывая обстановку. Но в сердце затаилась ревность и жажда скандала.
  
   Кто-то за столом затянул песню итальянских партизан "Обелла мучо". Два-три слова из песни прорезали в памяти эмоциональную вспышку активности. Перекрикивая друг друга по дому и округе понеслось: "Белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао..." Но дальше дело не шло, поскольку больше слов в запасе ни у кого не было. Зато, повторять простые слова можно было до бесконечности, либо полного протрезвления. Но такового не предвиделось в связи с имеющимися запасами продуктов дистилляции.
   Тут-то и вошел необычный гость, которого раньше никто не видел: в цилиндре, в темно синем фраке и с палочкой в руке, на которой отчетливо значилось: "Дирижерская палочка".
   Дирижер взмахнул палочкой и зал (кто был в состоянии), запел из иного репертуара: "...И поверженный в бою, я воскресну и спою, на первом дне рождении страны, вернувшейся с войны". И дальше: "Обелла чао, белла чао, белла чао, чао, чао..."
   В короткую музыкальную паузу, поднатужив голос, вклинивался Павлуша со своим болезненно страстным: "Зачеркнуть бы всю жизнь..."
   Музыкальный руководитель искусно слепил две разные песни, и третий - курьёз, в одну, и, усмехаясь, забавлялся исполнителями. Гости барабанили по тарелкам металлом столовых приборов, стараясь угодить в такт. У каждого такт был свой, но общая какофония слилась в гул горного камнепада и радовала барабанщиков. Когда дирижёру это надоело, палочка прислонилась к ноге и все стихло.
   - Вы, наверно, фокусник с ясновидящим глазом и диск-жокей одновременно? Мы, помнится, заказывали на свадьбу что-то такое этакое, если я ничего не напутала, - сказала возбужденная празднеством невеста. - Если так, то могли бы вы сфокусировать, то есть предсказать венец нашего бракосочетания? Известен ли он вам?
   - Результат всегда известен заранее, только никто не хочет его ни признавать, ни видеть.
   Ответ дирижёра был странноватый, но присутствующим это было до лампочки.
   - И всё же? - настаивала невеста.
   - Ждите, лет через десять всё разъяснится естественным путём.
   - Хотелось бы заранее знать...
   - Главное процесс, а не результат. Зачем огорчаться или радоваться преждевременно. Всему своё время: подходящее и не очень. Тем более, что судьба может и слукавить, - заключил с улыбкой дирижёр.
   Палочка выскочила из рук дирижёра и запрыгала проч. Хозяин подхватил её уже в дверях. "Вот неугомонная", - сказал он и сунул под мышку.
   Разогретая к развлечениям публика искала забаву, скопившаяся внутри энергия клокотала и требовала выхода. Лязг битой посуды привлёк гостей на веранду. Выяснилось, что кто-то заметил на небе светящуюся перемещающуюся точку и объявил её спутником. После этого, каждый старался освободившуюся тарелку запустить в сторону космического аппарата, с целью их стыковки. Запущенные тарелки и блюдца летели по слишком низкой орбите, и гадское земное притяжение лишало их всякой перспективы достигнуть цели. Цель подмигивала, издеваясь, весёлым огоньком, не ведая своей печальной участи.
   Когда дирижёр-фокусник появился на балконе, никто не мог вспомнить, но то, что его рука запустила тарелку в космический объект, уверовали все. Предмет посуды стал удаляться от глазеющей компании с неимоверной скоростью, и следом засветился вдали ярким светом.
   "Что это? Летающая тарелка?"
   "Тарелка, тарелка", - ответил нехотя дирижёр.
   "Почему блюдце светится?" - спросил школьник Сашка, успевший слегка окосеть и осмелеть от свадебных яств и напитков.
   В это время тарелка начала пересекать траекторию полета спутника, и они встретились. Посыпались небесные искры, и спутник вместе с блюдцем исчезли из поля зрения. Последние огоньки фейерверка догорали в небе.
   "Почему блюдце светилось?" - повторил Сашка донимающий его вопрос.
   Дирижера нигде не было видно, похоже, что ушёл. Но из комнат нежданно пришел ответ: "Светилось, потому что посуда была в масле из-под грибов маслят. Звезды с луной отсвечивались".
   Подвыпившие гости стали освобождать тарелки от еды, смазывать их маслом из-под маслят и запускать в небо, целясь в луну, так как спутника нигде не было видно. Битая масса поблескивала на земле, отражая свет небесного светила. Со временем ажиотаж пошёл на спад, не достигнув цели, если не считать за цель количество битой посуды.
   "За это стоит выпить", - сказал Вася Волоха, и битье посуды тут же прекратилось. За что надо было выпить, никто не понял, но сам процесс был куда важнее причины.
  
   Через несколько дней появилось сообщение Космического центра об исчезновении при загадочных обстоятельствах спутника связи. И дальше следовало утверждение, что проблема выясняется. Сообщение прошло незамеченным для широкой публики - за годы приелись космические каверзы. Лишь местная дворняжка жалобно скулила, вспоминая облик дирижёра, на которого наткнулась, выбежав из-за дерева, где у неё были дела поважнее космических.
  
   "Энергия Космоса влияет на Землю. Все это знают по приливам-отливам, магнитным бурям, головным болям. Земля тоже выбрасывает в Космос свою энергию, сколько может. Энергия ушедшая с Земли в Космос ни на что повлиять не может, так как становится малой крупицей его. Оттуда видится все по-другому: быть Земле, существовать или перейти в иное космическое состояние - им там совершенно без разницы. Безразличие царит в Космосе задействованном на поддержании глобальной системы в положении устойчивости до момента, пока не сложатся иные обстоятельства для новых решений. И люди, уходя от нас - покидая жизнь, отдают ему свою энергию, делаясь частицей Космоса и становясь безразличными к земным пустякам..."
   - Допился, скотина! Хоть сам понимаешь, что несёшь?! - Тамара Григорьевна взбешённой пантерой подскочила к мужу с желанием вцепиться ему в волосы, а коленкой поддать в пах.
   - Умерь свой пыл, Тамара! А то врежу! - охладил её Вадим. - Слышишь звон, да не знаешь, где он. Это Вася Волоха тюльку гонит по крупному, завораживает научным туманом. Он за перегородкой Валентину кадрит - я лишь в сторонке слушаю. Да и ты, я смотрю, уши развесила ни впопад разуму.
   - Ты бы лучше не уши, а глаза пошире раскрыл, и за дочкой присматривал. Она мостится к мужчинам теснее, чем положено.
   - Кем положено? Твоя дочь - ты и смотри - вы же орлята, а не галки. Да сама не трись о чужие брюки: уж дырку протёрла - я ушами всё вижу.
   - Вот так-то, родная! - раздался из-за перегородки обобщающий голос Васи, а следом громкий поцелуй с причмокиванием и горячие вздохи-выдохи, чисто, как у йогов в дыхательных упражнениях...
  
   Симончик проснулся на широкой кровати, и почувствовал что-то мягкое под рукой. Мягкое зашевелилось и уселось на кровати, невинно прикрывшись простыней. Явление смотрелось весьма привлекательно, но никаких воспоминаний об этой личности у лже-профессора в голове не отложилось. Безответные: как, откуда, почему, - пронеслись в голове безродными фантомами.
   Пока память блуждала в поисках завершающих аккордов вчерашнего дня, до его сознания было доведено, что в случае женитьбы, рассказы о Большом взрыве найдут благодарного слушателя, готового слушать любой вздор вечно. После такого заявления Симон мигом пришёл до тямы, и мужественно возразил, что слушать его рассказы никак не получится, так как кто-то же должен и работать. Кого он определял в работники - не разъяснялось, но интонация давала повод думать, что не себя.
   Подобные слова возмутили явление и оно, обидчиво вздёрнув носик, поспешило смыться, боясь разбазарить драгоценное время впустую. Помятое на постели тепло оставило досаду по чему-то упущенному, но не очень желанному. Симончика мучало сожаление о невыясненных отношениях с беглянкой: "Было или не было?.. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Вот это-то и донимало. В первом случае получаешь информацию. Во втором - иллюзию утерянной прибыли".
   Симон потянулся с приятным потрескиванием в суставах, восстанавливая хрящи на свои места. Руки-ноги целы, голова на месте, - после свадебных травм, повреждений и скандалов, похоже, не было, и это радовало больше всего. Очумелая голова в расчёт не бралась, поскольку каждому профессору, как и любому гражданину, было известно, что в данном случае подобное лечится подобным. Об этом еще Гиппократ уверял, как утверждает придание, - воистину, великий муж. Похоже, практику имел отменную.
   Что за свадьба без драки. Эх, немного не удался праздник...
   Оставалась надежда, что жизнь восполнит недочёт.
  
   * * *
  
   Солнце, пронизывая листья деревьев, покрывало землю камуфляжной сеткой теней.
   Отец Гавриил правил молитву во славу Господа и созданного им мира. Гул горного обвала раздался со стороны уходящей в зеленый лиственный туннель, образованный деревьями, дороги. Монах направил в ту сторону крест и усилил молитву голосом. Рев приближался, распугивая лесных зверушек и все живое притаившееся неподалеку. Гавриил не испугался, но благоразумно отошел в сторону, в то место, где совсем недавно свили гнездышко Лека с Иришей.
   Рык усилился до максимального звучания, и вдруг мгновенно затих. Рядом с перевернутой легковушкой остановился автомобильный монстр - эвакуатор машин. Из кабины его стал выпрыгивать, словно черти из преисподней, хмельной народец. Следом подъехала телега, доставив пассажиров повергнутого автомобиля к месту происшествия.
  
   Два колеса, смотревшие в небо, по-прежнему вращались.
   - О, чудо, - произнёс кто-то, - этого же не может быть. Они не должны вращаться так долго. Если сейчас не остановятся, то надо пригласить учёных оприходовать это диво. Тут же вечным двигателем попахивает, если так...
   - Я те приглашу учёных, - огрызнулся Владимир Олегович, для своих - Вовка-морковка. - Привадишь, после палкой не выгонишь этих деятелей. Уж больно падки они на халяву. Сейчас поставим машину всеми колёсами на землю, и гаплык придёт вечному двигателю. Так-то.
   Более на исковерканную машину внимания никто не обращал. А вот старец в монашеском сюртуке со свечкой в одной руке и крестом в другой вызвал ажиотаж у вновь прибывших. Посыпались предположения и обвинения:
   "Лицо без определенного места жительства... понятненько, - бомж по народному выражению; как сюда забрел неведомо, да и зачем - загадка".
   "...Что стырил, пройдоха? - а ну-ка выворачивай карманы, подлец".
   "Бродяга, похоже..."
   "Вот мы его сейчас и приспособим, как тягловую силу. Хоть малая польза с паршивой овцы..."
   - Ступай сюда, ханыга, бурлаком будешь. - Вадя добавил несколько крепких нецензурных слов для укрепления авторитета. - Машину надо на место вывернуть, вот и подсобишь, - сто грамм самогонки на кону, так что уж поднатужься мощами. А крест засунь в карман, он в данном случае бесполезен.
   Монах поднял крест над головой и окрестил похабника.
   Пылающий энергией после трехдневных возлияний Вадя, внезапно разлегся на земле и заскулил, как собачонка, ссылаясь на внезапную судорогу. Он тёр ногу, щипал её и визжал. Похоже, было больно и выкручивало, как в мясорубке. Компания окружила поверженного хозяина перевёрнутой машины и подала множество советов, как поступать в подобном случае. Ему и ступню вертели сверх возможного хода, и надавливали ногу коленкой вовнутрь, и обтирали её свежедобытой теплой мочой, по совету бывалых голов, - результат был один: отборный мат из уст страдальца. Самогон не помогал тоже, хоть на него делалась особая ставка знатоками процесса конденсации. Энтузиазм окружающих пользы не принёс - Вадим продолжал стонать, сквернословить, валяясь на земле.
   В течение всей экзекуции монах стоял в сторонке и неистово молился. Когда страдания Вади-Ади изошли неимоверными стенаниями, без сомнения, достигшими небес и ушей господних, отец Гавриил резким шагом подошел к богохульнику, вынул швейную иглу из ворота сюртука, и всадил её в ногу потерпевшему. На мгновение мир погрузился во мрак, вызванный воплем Вадима. Деревья тряслись, окружающие роптали, кричали птицы, через дорогу перебежал заяц. Через минуту всё пришло в порядок. Вадя разглаживал ногу, пытаясь подняться; он даже материться перестал, - настолько полегчало. Холодный пот катился по лицу, вызывая резь в глазах. Ему помогли, тут же поднеся выпивку. Взял наощупь, день снова ясен, опорожнив до дна склянку не ведая количества, хрюкнул, хлебнул обильно воздуха и растянулся, где лежал, только на этот раз покойно и тихо, аки младенец.
   "Угомонился, бедолага", - озвучил диагноз монах, не забыв послать хвалу господу.
  
   Через тридцать минут Вадя пробудился и обнаружил свою машину стоящей на четырех колёсах. Впрочем, это мог быть похмельный сон, поэтому он не торопился радоваться. Солнце светило сквозь листья и ветви. Весело чирикали птицы. Возле дерева шумел ручей. Это Вовка-морковка опорожнял организм от скопившейся лишней жидкости, во славу удачно оконченного дела. "У...у мать твою... туфли забрызгал", - рассказал он всему свету про свой промах. Свадебные туфли блестели лаком в капельках отслужившей жидкости.
   - А машину твою мы на четыре копыта поставили-таки, бодай её черти в аду с её бесконечным вращением колес. Остановили-таки вечный двигатель - возьми его лихоманка - нам и не такое по плечу.
   Заслышав отчёт о проделанной работе, Владя понял, что это не сон, хотя вполне могло быть его продолжением...
  
   Группа поддержки: Емельян с ядреной невестой, и свидетель, державшийся рукой за седло свидетельницы, приехали на велосипедах. Компания побросала стальных коней в кучу (те заржали с металлическим лязгом) и живо расположили на капоте машины необходимые снасти для продолжения праздника. Пока бодрящие напитки булькали в рюмки, и закуска ласкала взор, завершение торжеству не грозило. Держаться до последней капли требовало нутро, и спорить с ним бесполезно, - всегда переигрывает пузатое любых умников.
   Провозглашая тост за здравие новобрачных, Емельяшин шафер размышлял о том, много ли человеку надо для счастья? Оказалось, не очень: первое блюдо, второе под рюмку, непротивление в любви со стороны партнерши. Ну и зарплата, чтоб напоминала вымя дойной коровы, весомо мотыляясь при ходьбе.
   Нечто подобное пронеслось и в хмельной голове Вадима; он воспрянул духом - приятно было встретить единомышленника среди честной компании.
   Вадя медленно встал, отряхнулся от прилипшей пыли и подошел к капоту собственной разбитой машины. На него умиленно смотрел кусок сала с мясной прожилкой. Он взял рюмку... Тут он заметил монаха и погрозил ему пальцем, а оставшимися каплями из рюмки оросил машину.
  
   - Машина эта заражена сатанинским духом... На ней ездить опасно, - известил отец Гавриил, опираясь на палку. - Истинно молитва может очистить, если поусердствовать без устали.
   Вадя выпучил глаза на монаха, на его "посох", налил в рюмку огнедышащей жидкости и расплескал по машине.
   - Всё! Очищена от злого духа, - сказал он и вновь погрозил пальчиком. - Не дам ни копейки, чеши отсюда, бродяга. Без тебя разберёмся, ни в такое говно вступали. А вот карманы твои стоило бы проверить - не позычил ли какие запчасти с машины - и Вадим поковылял в сторону старца.
   Но неудача уже поджидала его на сем коротком пути - вступил во что-то чавкающее, липкое, скользящее. Появился неприятный запах, похоже, растормошил притаившуюся в листве какашку. Пригляделся, и пролопотал в недоумении, кто такую кучу испражнений мог навалять посреди дороги. Не веря собственному подозрению, Владя мазнул палец в то, что прилипло, и поднёс к носу: "Да, точно, - дерьмо, без сомнения!" Хотел ещё попробовать на язык, для окончательного заключения, но передумал. Он усердно выворачивал ногу в туфле подошвой к небу, чтобы самому оценить вязкость и обилие налипшего продукта и пожаловаться кой-кому свыше на гадкие препятствия, сопровождающие жизненный путь человека.
   - Твоя работа, бомжик? - набросился он на монаха.
   Тот гордо взбросил голову вверх и сообщил, что живет в аскетизме душой и телом, и наложить такую кучу не в силах, да ещё на дороге. Поразмышляв, добавил, что здесь были ворон, супостат и с ним аппетитная девица.
   Вадим, оценив версии, заключил, что вступил не в птичий помёт, и пернатые здесь ни при чём. Сомнительным выглядело и участие девушки в его злоключении: не мог он представить, что некая дура расселась бы посреди дороги, чтобы поставить "мину" на пути, и еще настолько весомую. Подозрение, согласно логике, пало на супостата и бродягу. Этим своим выводом он поделился с монахом: "В глаза смотреть, я сказал!" - добавив, что с дьявола никакого спроса быть не может: остается один ответчик. Вадя вырвал палку у монаха, очистил туфель от большей части того, что прилипло. Остатки размазанной мины вытер о траву. Запах действительно был сатанинский.
   Окончив дело, Вадим вернул палку монаху, уведомив, что посох помазан и по запаху отныне его найдет любая собака, и посоветовал ступать восвояси, отпугивая нечисть её же духом...
   "Кар-р! Ка-ки! Ка-ки, кар-р! Вступил-таки в каки, кар-р!" - кричал пролетающий ворон.
   Монах Гавриил принялся вновь читать молитву, очищая словом и крестным знамением округу, машину, а пуще, людей, склонившихся у капота. Кипящая ярость очищения лилась сквозь дуршлаг прохудившейся нравственности, до которой ни у кого не было дела. Настроение катилось вскачь. Разожгли костёр. Приятно скворчит плевок на раскалённой чушке...
   "Пора! Пора! Эвакуатор долго ждать не будет. Шофёр нервничает с матюгами".
   "Снимай штаны - гаси огонь, чтоб беды лесу не наделать!"
   "Чем гасить-то?"
   "Известно, жидкостью... Выпито-то сколько? В резервуарах у каждого вдоволь должно быть..."
   "Каждый пусть поучаствует с учётом личных возможностей и желания быть полезным обществу и природе".
   "Женщины должны начать: они запасливые и всегда имеют точный расчёт, загасят".
   "А если нет, то после мужики со шлангов зальют. Компанией управимся! Количество свое возьмёт... Спасение леса от пожара - всенародное дело".
   "Кар-р! Ка-ки! Ка-ки, кар-р! Вступил-таки в каки кар-р!" - вновь прокричал ворон, снуя взад-вперед.
  И следом ещё какая-то малявка, похоже, скворец, проварнякала "Клара шла по шоссе и вступила в кучу..."
   - Этих говорящих пернатых надо бы изловить и кастрировать. Болтают всякий вздор. - Владя снял запачканный туфель и запустил в птицу. На обратном пути, падая, туфля упала в огонь. Скворчащий костёр недовольно исторгся пеплом. Пших!..
  
   Из леса ленивой гусеницей выползла машина эвакуатор. На своем хребте она несла помятую в аварии легковушку. Следом тащилась телега, запряженная двумя безразличными к миру жизни лошадьми. На куче сена в телеге расположилась семья обладателей поверженной машины. Кучером выступал Вовка-морковка, неистово щёлкая кнутом, доверенным ему вместе с лошадьми знакомым конюхом. Кони на пощелкивание и свист плётки внимания не обращали. Пассажиры же при каждом взмахе шарахались от кучера в противоположную сторону, во избежание случайного поражения инструментом управления.
   - А без кнута, словом, никак нельзя им объяснить, как двигаться, когда остановиться положено и можно ли ржать на переездах? - поинтересовалась Тамара Григорьевна, прячась за спину мужа при очередном взмахе и свисте кнута.
   - Что бабе, что кобыле никак без кнута нельзя, - скурвятся и от рук отобьются, - категорично заявил Вовка-морковка. Свобода - она кого хочешь, развратить может, ежели тварь несознательная. Довезу вас до автостанции, а там поедете без кнута на автобусе, а пока, терпите, православные, временные трудности.
   Тамара Григорьевна надулась, но спорить не стала, что было ей не свойственно, и это наносило душевную рану. Она затаила обиду на будущее. На лбу выступила синяя жилка: "Попомните ещё меня, покажу, где черти водятся. Да-да, с кнутами вымоченными в скипидаре, и с колючкой на конце когтистой..." Утомленность после свадебных дней сдержала естественный порыв женщины, но огорчала психологической травмой. В душе клокотало зажатое самолюбие, выковывая возмездие.
   Симону, как профессору, досталось место в кабине эвакуатора. "Назовись учёным, да полезай в кабину. Кто же тебя, такого умного, в кузов подсадит? Отсюда же и умный вывод: всё гениальное просто, - так он думал, покачиваясь на мягком сиденье. - А вот, если назвался груздём простецким, то лезь в кузов - там тебе место. Всё пространство твоё: от борта до борта".
  
   С большим опозданием после эвакуатора и телеги из лесу вышли велосипедисты во главе с женихом и невестой. Помимо сумки с продовольствием они тащили велосипеды волоком по земле. Валяясь сваленными в кучу велики познали повреждения, когда через них споткнулся Вадим и тут же неудобно улёгся на оттопыренные части. Следом ещё кто-то зацепился ногой и потянул всю кучу чертыхаясь. Чёрт Валяй явился тут же, заслышав приглашение, и мигом привел технику в нерабочее состояние. Заодно скрутил руль у легковушки, запустив его в чащу, забавы ради. На него никто не обратил внимания, занимаясь более важным делом, воздавая дань молодой чете. Чета кочевряжилась по праву верховенства статуса, и излагала величественные планы на будущее, во исполнение которых нельзя было отворачиваться от бокалов, чтобы не пролилось судьбоносное зелье.
  
   - Бросайте металлолом в кучу, на обратном пути телега заберёт вместе с нами, да продолжим пиршество, - нашёл простой выход из сложности глава молодой семьи.
   Велосипеды тут же брякнулись на землю, а рядом с ними улеглась уставшая невеста, закрыв глаза для лучшего полёта мечтаний и тут же засопела во сне.
   - Что это мы до сих пор с подружкой не целованными остались, - сказал Емельян обиженно, видя нейтрализованную напитками молодую супругу.
   - Целуйся ради бога на здоровье, если приспичило, - разрешил добродушно шафер, и примостился к сумке со снадобьем и огнедышащим пойлом. Через минуту от лежал поверженный, возложив голову на живот свежеиспечённой женушке. Молодая блаженно улыбалась во сне: ей снился маленький белый барашек, которого она гладила. Барашек писал фонтаником с невинным видом. Струйка разбрызгивалась. Теплая...
   Емельяша с дружкой боролись, напоминая борцов в партере. Такова была национальная традиция: как только выпьешь лишнего - начинаешь заниматься спортивными упражнениями и соревнованиями.
   Чёрт Валяй прыгал рядом и подбадривал спортсменов возгласами, словно заправский тренер: "Захват бедра делай! Тащи на ковёр! Клади на лопатки, и болевой на удержание! Ноги шире расставь! Ещё шире! Топчи! Топчи!"
   Борцы трепыхались и дышали, словно раскочегаренный паровоз. Сплетение тел выглядело не менее аппетитно, чем свежая плетёная булочка.
   Бесовское отродье ковыряло пальцем в ухе. Наковырянной сажи хватило бы вымазать всех учителей Сашкиной школы. Вот была бы радость школярам. Но некому было подсказать эту идею бесу - так и угасла не воплощённая.
  
   * * *
  
   ...Дева с подносом стояла вальяжно замерев. Она была без всего, что мешало бы телу дышать и двигаться. Лишь цитрусовые на подносе прикрывали наготу. Груди колыхались при дыхании, расходясь в стороны, бедра изгибались мандолиной. Дева выполнила реверанс, предлагая... - монах Гавриил проснулся весь в поту и потянулся за крестом. У лица кружили мошки, пахло девственной природой и парным молоком. Взгляд наткнулся на ворона, сидящего на сухой ветке дерева. Рука взяла крест. Ворон закаркал. На шее перекрутилась тесёмка; медаль была заброшена за спину и там перемаргивалась с солнцем.
   Расположившись на траве и посылая крестное знамение в четыре стороны, монах Гавриил проницательно посмотрел на ворона, мол, в лесу другого дерева не нашлось? Надо примоститься именно там, где святая правда отдыхает от вашей скверны?
   - Молочка парного не желаете отведать? - дружелюбно спросил ворон.
   - У тебя есть молоко? - монах добродушно поднял брови.
   - Нет. Просто любопытствую. Хозяин дело говорить желает, - прокаркал ворон, прилаживая медаль в правильное положение.
   Гавриил всмотрелся в надпись на награде. Та ответила отражением солнечного блеска, оставляя в секрете заслугу. Монах лишь согласительно пожал плечами:
   - Пусть говорит, - позволил.
   Птица закаркала с надрывом громко и часто.
   Из-за ближайшего дерева показался цилиндр, палочка, а следом хозяин в приглянувшемся образе дирижёра.
   - Хочу поднять вопрос об искусственном интеллекте и его возможное влияние в дальнейшем на землян и Вселенную. Зачем им это? Они и так далеко зашли в деле уничтожения своей планеты. Ковырялись бы в песочнице - не знали бы нынешних бед и страданий. Предлагаю загнать джина обратно в бутылку. - Мефистофель снял цилиндр и закрутил дирижёрскую палочку с помощью пальцев пропеллером. В лесу раздалась странная какофония музыкальных звуков: толи пила визжала и неистово стучал топор, толи четверка лошадей в упряжке неслась галопом, высекая искры на брусчатке, и тут же, не сбавляя скорости, помчалась по битому стеклу...
   - Святая церковь не раз предупреждала, что науки до добра не доведут. Все-таки не зря кое-кого на костре сожгли. Пришло, похоже, время опять огонь разводить... - и старец Гавриил перекрестился трижды, пал на колени и челом земли коснулся. Поднялся, и снова пал.
   Мефистофель тут же похвалил монаха, и сообщил, что его телодвижение, называется асана Кролика, и что, не ведая того сам, сочетает двойную пользу: и Господу дань воздает, и себя не забывает - полезное упражнение для гормональной стабилизации. И тут же не преминул для большей пользы дополнить, чтоб земли касался не лбом, а теменем; на выдохе поклон бьешь и руками за пятки держишься, а на вдохе надобно выпрямиться на коленях и назад прогнуться, опять же пяток держась:
   - Глядишь, польза будет, - уверил антихрист. - Сам бы делал это чудо упражнение, но у меня другая анатомия. Гляди на небо, вдаль, - этим глаза подлечишь. Так что молись старец и воздастся.
   - Вот так диво, - монах Гавриил приподнялся на коленях, - меня поучать вздумал, демон. С тебя бы добрый проповедник вышел, если бы сменил анатомию, крестился и принял христианство.
   - Подобное невозможно. Мы со Вседержителем повинны оставаться на разных полюсах для общей пользы баланса Мира. Предложение же передай, пусть рассмотрит. Да дровишек запаси поболее: вдруг исполинский костер разводить придётся... Люди от огня очищаются, без него им никак счастливого будущего не увидеть. Воздай!..
  
   Ворон расправил крылья, дирижер водрузил на место цилиндр, готовясь откланяться, исполнив дело. "Клок-цок", - раздался поодаль корявый стук копыт, и показались неказистые две лошадёнки и следом, чуть не наступая им на задние копыта, раскачивающаяся телега. Пена обильно кипела на губах животных, капая на дорогу. Глядя на них, пить хотелось всем...
   Из телеги торчали колёса и рогатые рули велосипедов. В куче сидели и лежали новобрачные со свидетелями, нигде не аккредитованный лжепрофессор Симон и пару подгулявших гостей. Управлял средством передвижения Вовка-морковка. Но на обратном пути свиста его кнута не было слышно. Никто никуда не торопился, и подгонять, пока ещё двигающихся кляч, не было нужды. Тем более, что они, отгоняя мух хвостами, сами себя подстёгивали, продолжая движение. Для живого ума - увлекательная конструкция, бляха- муха. То-то же профессор вдумчиво уставился на это диво, не моргая. Да и круп у каждой был огромадный - не промахнёшься. Ладонь сама мостилась, проходя мимо, огреть живёхонькую, натянутую барабаном поверхность.
  
   При виде дирижёра и монаха пассажиры телеги заметно оживились.
   К щеке новобрачного прилипла соломинка, а глазик заплыл от возлияний последних дней. Голова Емельяши смирилась со своей ничтожной долей не вникать, что происходит вокруг, и реагировала на происходящее лишь глупой улыбкой на лице.
   Молодая супруга тут же предложила ангажировать дирижёра-фокусника на небольшое представление. Её остепенил шафер, уведомив об отсутствии горючего продукта необходимого в таком деле для тонуса: все ж добряче выпили при погрузке на телегу, а остаток разлился по неосторожности. А без горючего, какое веселье? Да и платить нечем - ресурсы вычерпаны круговоротом развлечений.
   Пассажиры погрустнели.
   Симон, разогревший свою пытливую мысль на явлении самоподстёгивания лошадей, высказал предположение, что нищий странник и дирижёр-фокусник одна шайка-лейка, и не мешало бы у них документы спросить. Казалось бы, ничего общего, а вот, поди ж, как жизнь людей парует по странностям...
   - А вы ныне, над какой темой работаете, лжепрофессор? - неожиданно спросил дирижёр.
   Симон удивился не нужным знаниям артиста, но был готов и к вопросам более деликатным:
   - Изучаю теорию Большого взрыва и готовлюсь разрешить закон Всего, - и заносчиво вскинул голову, в надежде, что никто из слушателей, включая артиста, ничего не понял.
   - Запиши этого гражданина непременно в костёр, - обратился дирижёр к монаху. - Он не опасен, но дремуч - гореть будет хорошо. - Дирижёр снял цилиндр и запустил его в ворона. Тот клювом на лету подхватил головной убор хозяина и, шмякая крыльями о воздух, стал удаляться в небо.
   Чёрт Валяй незамеченным пробрался под телегой к лошадям и хворостиной приложился к крупу одной и другой. Кони неторопливо тронулись, перекособочив телегу на дорожных кочегурах. Супостат, заметив деяние Валяя, непринуждённо бросил: "Исчезни наполовину". И Валяй тут же исчез наполовину. С одной стороны был узнаваем, ругаем и по возможности бит. С другого же бока зияла прозрачностью пустота, и с этой стороны он мог позволять себе вытворять всё, что дьявол на душу положит, оставаясь незамеченным.
   - Вот она, практическая часть теории Всего, - сообщил Мефистофель, но некому было его понять.
   Вовка-морковка сидел в полудрёме с кнутом и открытым ртом. Мефистофель пронзительно посмотрел на отъехавшую телегу. Не проехав и двадцати метров, она остановилась и перекособочилась - оторвалось колесо. Пассажиры вместе с велосипедами посунулись в дорожную пыль, крепко ругая работников дорожного хозяйства, телегу, коней и не по делу вспоминая и обзывая ближних родственников мерзкими словами.
   - Зачем ты это сделал? - спросил монах Гавриил визави.
   - Чтоб кони отдохнули, - ответил владелец цилиндра и тут же сгинул без адреса.
   Монах окрестил местность крестным знамением и самозабвенным молением очистил окружность от скверны. "Аминь", - было последним его напутствием окружающим.
  
   * * *
  
   Нетрудоемкая, хорошо оплачиваемая работа накладывает на лица счастливцев самодовольную ухмылку превосходства. Часто, домашние животные, живущие с ними, имеют тоже выражения лица.
   Бах и Гарде в восторженном настроении, следуя по парку, подходили к шахматистам, облепивших шахматные столики, словно вязки бананов. Люди науки грамотно оценили, куда лучше втиснуться, чтобы занять стратегически выгодную позицию. Кумекать в научном деле - это тебе не фуфры-муфры и в спину ветер - тут каждый пустяк важен. Мозг приученный оценивать обстановку, уяснять задачу, производить расчеты, искать оптимальный выбор и принимать решения не останавливает своей деятельности даже в местах уединения для оправления нужды. В каждом деле имеется своя своеобразная специфика: профессионал - звучит гордо даже среди ассенизаторов.
   На них никто не взглянул, но ехидные реплики кольнули с тылу ту часть тела, то пониже спины. "Не мешает ли шахматная мысль разработке новых научных идей? В каких облаках витает ныне перспектива облегчения жизни человека?" - и прочие, прочие малосъедобные гадости. Игроки за столиками и болельщики оживились. А то застоялись... И следом поползла зловредная любознательность: чем занимались лучшие умы, что сдвинули с места, чтоб зарплату оправдать?
   "Заказ сегодня отработали сполна, - ответил задницам у столов гордо Бах, и ударился в подробности на эмоциональной волне. - Задача стояла приспособить к бутылочке с жидким лекарством закрытой пробкой с фольгой механизм открывания.
   Гарде тиснул на ногу товарища, чтобы тот прикрыл рот, но коллега вошел в раж, и тормозов не ощущал в этот момент.
   - На фольге придумали оригинально устроенный язычок. Если за него потянуть - он обрыывается. Для завершения операции по открытию бутылочки понадобится отвертка. Её необходимо засунуть в отверстие, образовавшееся после отрывания язычка, и поддеть часть фольги, которая стала, как бы новым язычком. После этого, цель - открытие бутылочки, - почти достигнута. Необходимо лишь взять утконосы или плоскогубцы и потянуть за оттопыренную часть фольги. Если и этот "язычок" оборвется, не приведя к цели, то остается отверткой аккуратно доделать работу. Вот такой заказ был получен и нами выполнен. Но на этом не остановимся и будем искать более совершенные решения, - закончил торжественно Бах свое изложение".
   Он только теперь почувствовал боль в ноге, которую непрерывно топтал товарищ по науке во время доклада.
   Раздался одинокий истерический смех одной из спин. Постепенно к ней присоединились остальные. Но играющий за столом сделал ход, и шум мгновенно стих, как по повиновению волшебной палочки.
   Гарде посмотрел осуждающе на товарища и повращал указательным пальцем у виска, указывая на некий пробел докладчика, а вслух сказал:
   - Это была шутка.
   Никакой реакции не последовало. Тишина над шахматной доской повисла, что ночь.
   - Это была очень смешная шутка, - настойчиво и громче повторил Гарде.
   Ни звука не раздалось в ответ.
   - Ничего смешного в этом не вижу, - заявил, опротестовывая, тихо Бах заявление товарища.
   Спины-бананы разразились истерическим смехом.
   - Теперь видишь, что это смешно, а ты не верил...
  
   ...Не мог поверить и Владимир Олегович в то, что после Емельяшиной свадьбы школьный руководитель сына Сашки затеяла именно с ним (с ним ли?) странную переписку в дневнике.
   В одном из посланий она писала: "Должна ли курица отчитываться и объяснять яйцам, зачем она их снесла? - А как же! - Чтобы с них изжарили яичницу, и в первую очередь из тех, кто не слушается старших, задаёт подобные вопросы и плохо учится, не понимая, зачем это надо".
   Задумавшись над посланием, Владимир Олегович обратился к сыну: "Не пойму я, это она мне пишет или тебе? Откуда ей известно, как я учился и вёл себя?.. Не жизнь, а сплошные загадки с задачами".
   Сашка не стал вмешиваться в монолог отца: сидел, тихо поджав ушки, проявив мудрость не по летам.
   Зато отец не стерпел и накатал ответ учительнице: "В школе я учился не очень... - на этом месте Владимир Олегович задумался перед выбором: написать далее "хорошо" или "плохо". Написал всё же - ...плохо. Из этого заведения вынес главное: каждый дурень видит чужие ошибки, но не всякий умник замечает свои".
  
   Через неделю отец спросил у сына: написала ли учительница ответ на его послание. Сын Саша ответил, что не написала, а его послание вытравила кислотой: "Дать посмотреть?"
   "Не надо", - буркнул под нос отец.
  
   * * *
  
   "Господи! Научи, помоги, помилуй! - молил Гавриил, взирая на небо. - Супостат вокруг всё так обставил, что жуть скверны по миру идет. Сети соблазна развесил, прелюбострастием заманивает, в омут совращения тащит, к похоти взывает, сил нет держаться, Владыка! Приди на помощь, укрепи душу верой, угомони антихриста".
   "Тебе ли Гавриил, божий праведник взывать о помощи и скиглить? Ты божий посланник на земле, и многое тебе позволено. Верши праведное дело моим именем и будь благословен".
   "На себя примеряю души и помыслы верян, потому и тревожу тебя, Господь".
   "Не считай других, ниже себя. Знай своё - неси добро, веру и любовь в мир, а там события с делами сами по себе расставятся. И так каждый пусть поступает".
   "Я всех люблю и глупей себя не держу, Вседержитель. Но укротить дьявольскую безнаказанность пошло бы на пользу всему сущему на Земле".
   "Сатана, будь неладно имя его, явился невольно с созданием Вселенной, как случайность, потому является составляющим элементом устройства мироздания. Уничтожить его, не нарушив равновесие Космоса нельзя; на том он почивает и куролесит. Учитесь использовать его в пользу. Да, тяжело, невероятно трудно, но надо искать пути - для того вам разум дан и вера".
   "Но он же мешает, совращает, портит, вредит, заманивает хитростью..."
   "В ответ надо крепиться, не поддаваться соблазнам, молиться, противодействовать, искать верный выход, нести веру в добро и справедливость. Не поддавшись худому - будешь спасен, силен, праведен, и закалишься в меру. Всё в мире находится в балансе, в равновесии. Если, где вред какой, то подумав, и благо рядом найти и извлечь можно. Особенно ловко это делают чиновники и торгаши в вашем мире, учитесь. Но это гадкий пример, не для них будь сказано, а для праведников".
   "Воистину, божье слово велико и веско, как день, солнце, Вселенная, - просто и величественно".
   "Аллилуйю нести пользительно, но важнее трудиться над духом и помыслами. В каждом человеке заложено от бога и дьявола. Человек - существо многогранное, замысловатое. В нем сосредоточены, как благодетели добра, порядочности, самопожертвования, так и негативные качества зла, подлости, низости, коварства. Всё в частях, долях разложено для разнообразия каждого индивида. Так мною задумано было для испытания каждого. Золотую формулу благости человеческой предстоит тебе найти и мирянам. Ваша это задача - она и спасёт мир. Люди сами должны отторгнуть сатанинскую поросль. В том их предназначение, в том спасение".
   "Молюсь и уповаю на тебя, Господи. Спешу искать..."
   "Совершенствуйтесь в пределах разумного, не переступая границ дозволенного. Иначе, сами этот мир и погубите. И даже я не смогу вовремя помочь, - дел иных хватает. Одной планетой больше-меньше - на бесконечном пространстве мелочь не видна. К тому же не денется она никуда из Космоса, только орбиту поменяет и на части рассыплется. А жизнь в другом состоянии, месте и виде продолжится... И будут там свои сложные замысловатости - так что, выбирайте, пока ещё мыслящие люди: быть или не быть - вопрос, который ставится каждое тысячелетие. Не промотайте имеющуюся возможность возвеличивания и выживания".
  
   Состоялся ли сей разговор в здравом уме и памяти, или же во сне свершился, Гавриил не был уверен. Важность не в том была. Главное состояло в праведности бытия и веры в деле благочинности, добра и любви к ближнему своему, и требовало особых духовных качеств, терпения и усилий.
  
   * * *
  
   Группка мирян с вытянутыми благочинными лицами толпилась вокруг преподобного отца, горя желанием вникнуть в слова божественной проповеди, умиляясь и трепеща вещаемым благостям. Смысл поучения нуждался в толковании, и окружающие в почтении замерли, опасаясь упустить сокровенную истину. Истина давалась, как обычно, туго. Вранье - куда соблазнительней и проще для восприятия, особенно, устами искусного плута. Отец Гавриил простыми словами старался вытолкнуть наружу то, что пряталось внутри наставления, и объяснить великую суть веры. Веры, надежды и любви к окружающим и миру.
   Он не скрывал сложностей жизни: "Для человека собственное существование является проблемой и он должен находить до бесконечности новые решения и терпеть неуверенность, беспокойство, страх. Но с верой в душе легче переносить невзгоды. Она указывает путь и даёт надежду и силы".
   В церкви посреди села ударил колокол, - верующие вмиг закрестились на храм божий. Как только колокол унялся, группа двинулась к храму с частичкой великомудрости в душе. Шагалось с облегчением, животы выгнулись парусом, и пыль позади вздымалась волной. После божественной проповеди, каждый из них уверовал, что не стащит чужую свинью, если та залезет в его огород, или же соседскую жену, развались она на травушке-муравушке и, млея в волнительном покое, на спорной территории, как бы сатана ни соблазнял. Разве что попадись та по случаю под лёгкую руку и мутную от сивухи голову... А так просто, без причины, - убереги от соблазна, господи. Велико слово божье, действенно.
   Отец Гавриил остался креститься на дороге, кланяясь и молясь, преклонив колени. Его взгляд очередной раз скользнул в небо, и наткнулся на зависшего между низкими тучами и землей супостата, беззаботно болтавшего ногами, словно дитя на качеле. Рука старца с крестом налилась кровью при виде сего явления. Досталось нечестивому сполна ото всех богоугодных средств: и крестом он его потчевал, и ликом Пресвятой Девы Марии стращал, и изгоняющей бесов молитвой хлестал.
   Мефистофель даже не чихнул, только раскачиваться стал сильнее в воздухе, видно, праведным духом пахнуло - заштормило нечистивого. Неожиданно он окинул землю сверху взглядом и похвалил Гавриила за проповедь, которая ему понравилась. Он лишь желал бы внести мелкие замечания и краткие дополнения к поведанному наставлению.
   Заслышав подобное, отец Гавриил неистово погрозил супостату крестом, хуля его непотребные намерения. Люцифер добродушно улыбался, медленно купаясь в воздухе. Следом включил некую силу и приземлился рядом со старцем. Откуда ни возьмись и ворон с медалькой на шее оказался неподалеку, разрыхляя клювом свалявшиеся листья, да так рьяно, словно клад искал. Вместо богатства из них высунулись рожки (один сломанный) и следом чёрт Валяй, раскидывая землю, обосновался во всей красе на белом свете. Зыркнул глазами по сторонам, и видя, что его появлению никто особо не рад, повернулся невидимой стороной к присутствующим - исчез долой от начальствующих глаз. Так-то оно вернее будет для мирного существования с превосходящей силой, и от разящего креста подальше.
   Бесу нравилась невидимая сторона тела. Получить такую привилегию мечтают многие земные обитатели, особенно юные сердца, чтобы подглядывать за интересненьким, оставаясь не обнаруженным; но что позволено Юпитеру - не дозволено "пионеру". В этом состоянии можно творить любые подлые гадости без опасения наказания, и даже кривляться в сторону начальства, пока то занято или почивает. Потому Валяй старался подойти к объекту забавы, с желанием взнуздать паршивца, именно с невидимой стороны, - неоспоримый выигрыш. Да оно и безопасней во всех отношениях: всегда можно исчезнуть восвояси и утверждать, что не был там, где слуайно следы оставил; и никаких грешников никогда в котлах не варил, и запах поджаренного мяса не от одежды его исходит, а из соседней шашлычной дурманит.
  
   - Пчхи! - наконец-то чихнул нечестивец, - чем это ты меня попотчевал, что в носу засвербело. Ладно, шучу я, шучу, чтоб тебя ублажить - это из преисподней потянуло - бес Валяй отдушину оставил открытой, чертяка около чанный. Анатомия у меня другая, я же говорил - свербеть нечему. Это я такую прелюдию использовал, чтобы разговор серьезный начать. Набралось мути до краёв - пора разгрузиться.
   Отец Гавриил задумался, как бы впросак не попасть с таким гусем, и мудро рассудил, если разговор богоугодный - то почему бы нет; а если нечестивый, - то для богохульника у него крест освященный всегда наготове и молитва сопутствующая, да иконка Пресвятой Девы Марии не позволят греховному делу восторжествовать.
   - Но чтоб без глупостей! А то смотри у меня, - и он потряс для острастки крестом.
   - Я безрассудством не занимаюсь, - заверил супостат, - разве кто из челяди... Ты бывал в Афоне, близок он тебе. Давай в те края перенесемся: море, горы, оливковые рощи - разговор краше пойдет.
   Отец Гавриил изобразил гнев на лице, отказываясь использовать дьявольские средства передвижения; ему тихий естественный ход был более по душе и естественней. На что Мефистофель пообещал удовлетворить каприз, перенеся обстановку святых мест прямо на место беседы для пользы собеседования.
   Пока праведник раздумывал над услышанной каверзой, вокруг возвысились горы, рощи знакомые и слепящее блесками море вдали - любимые и знакомые сердцу святые места. Гавриил было поднял крест чудотворный, но попридержал хулу от охватившего благолепия, исходившего от богом освящённых мест.
   Огненный шар привлек внимание, кружа вокруг переговорщиков, и время от времени двигаясь неестественными рывками.
   - Шаровая молния, - определил Гавриил.
   - Шаровая, шаровая, - подтвердил с издевкой в голосе Люцифер.
   Священник все же перекрестил явление - шар тут же врезался в землю и взорвавшись, предъявил миру Фину, а с ней еще какого-то пижона со вздувшимися венами на лысой голове. Священник воспылал праведным негодованием от явления блудницы, да ещё с кавалером, и уже изготовился обрушить на них хулу праведную, как Фина опередила его сногсшибательной просьбой, от которой со святой горы Афон камни обрушились и море волнами вздыбилось. Пыль дальних дорог просыпалась на голову отца Гавриила и мудрость задумалась над необузданной просьбой Фины.
   Бесстыдница приземлилась на одно колено и молила отца Гавриила одолжить на минутку крест, чтобы проучить беса Валяя, сующего всюду свой нос и утратившего чинопочитание, бахвальствуя невидимой своей стороной. Или же, нежно просила, самому его отчихвостить, чтобы покорёжило нечестивого.
   - Вот этот? - Гавриил указал на лысого мужчину в красной рубахе.
   - Нет, это брат мой по духу, Адя.
   - А чего он все время моргает?
   - Волнуется. Очень впечатлительный...
   - Из вашей нечисти будет?
   - Оно-то так, но очень добрый, и совсем, почти, безвредный. Валяй же - фрукт иной. Так одолжите крест на минутку, преподобный отец, погонять наглеца, чтоб место своё знал и не выкаблучивался, где ни попадя?
   Адя погладил свою лысую голову в знак согласия с Финой и довольно заморгал глазами, скривив улыбку на лице.
   С моря повеял душистый ветерок, огорчивший монаха своим неприродным происхождением. У преподобного отца в душе происходила внутренняя борьба между удовольствием находиться в дорогих его сердцу землях Святой Горы, и неестественным присутствием в священном месте с помощью манипуляций нехристя.
   Мефистофель, видя сомнения монаха, отвлек его мысли словами о неблагодарном человечестве, которому, что не дай, все маловато, да не то, и потому рвущемуся за пределы своих возможностей, где его подстерегает не прогнозируемая вселенская скверна. Неведомое человека прельщает больше, чем видимое, потому стремится заглянуть за горизонт знаний, уповая на мнимые домыслы. Те же ценности, что под носом имеются - втаптывает в пыль, пренебрегая. Наивен, жаден и до чужого падок, потому обречен на невзгоды. Сам на очищающий огонь нарывается, - так зачем отказывать в мнимом счастье заблудшему? Огня! Огня! И давление в котлах поднять для полного удовлетворения, чтоб так обожаемая человеком жажда экстрима в глазах булькала.
   Фина, рассматривая что-то далеко в небе, заявила, что человек не может решить земные проблемы, потому рвется на другие планеты, наивно полагая, что там его ждут радости.
   Краснорубашечник Адя предложил обуздать людские стремления мировым вывариванием в кипящей смоле, сославшись на то, что всемирный потоп не смог навести порядок. А вот булькающая кипящая смола с огнём - другое дело, надежнее будет, и никакой ковчег не поможет - выгорит без остатка. Он поглаживал ладонью лысую голову, воздавая хвалу себе. Вены вздулись от удовольствия предложенного: горящая смола жизни не позволит уцелеть, и нечего мозги конопатить сомнениями, зажечь котлы на полную производительность - выполним план тысячелетия за два часа.
   Фина посмотрела на него умильным взглядом. Адя продолжал нежить свою голову ладонью, пояснив окружающим, что он настолько хороший, что не может оторваться от заслуженной ласки.
   Чёрт Валяй держался в стороне, защищаясь от присутствующих своей невидимой стороной. Слушать часто бывает важнее, чем говорить, еще и в ухе пальцем ковырять для услады - что может быть приятнее на белом свете. И вдобавок, когда тебя не видят, а ты тут, и готов любой фортель выбросить инкогнито, забавы ради и вредности для - чувствуешь себя героем.
  
   - ...Видишь, дочь, люди могут себе позволить поехать отдыхать в Грецию, а твой папа только обещает. Всё Турция, да Турция с Египтом, уж приелись. Хорошо иметь мужа, которому, куда сказал, туда и везёт. Вот тебе ориентир для жизни. Встретишь подобного, Танюша, - хватай бульдожьей хваткой и потроши. И не жалуйся на его недостатки - мужчины все с причудами, потому, как ни от мира сего откололись, а от огрызка яблока, что им Ева дала надкусить. Пошли, пошли, у нас на эти места путевок нет. Скупаемся в речке сегодня вместе с коровой, а уж завтра я ему навтыкаю канцелярских кнопок в штаны, чтоб шевелился ловчее.
   Тамара Григорьевна с дочерью, Татьяной, тащились за коровой. Корова остановилась. Женщины тоже не решались двигаться. Корова была рогатая, хвостатая, и время от времени грозилась пугающим: "Му!.." Между задних ног болталось огромное вымя, взбалтывая содержимое. От такой заразы всякого ожидать можно...
   Муж Вадя почивал в копне сена, наслаждаясь сельскими запахами, не ведая иных забот в одиночестве. На свадьбе образовался технический перерыв - у гостей перегрелись трубы в организмах от высокого качества продукта дистилляции и его количества.
   Корова шла к сену, невольно способствуя воссоединению семьи...
  
   Демон заложил руку за спину, насупил брови и, что плюнул, обвинил неблагодарное человечество в чрезмерных запросах и вымогательствах: как выжить на своей планете не знают, но рвутся на другие, теша себя иллюзиями безмерного счастья на подножках Вселенной. Нехристь очень доброжелательно предложил отцу Гавриилу, а как иначе -представителю всемогущего Господа, устроить люду испытания для вразумительности: сместить полюса Земли и экватор, ослабить атмосферу планеты, организовать парниковый эффект или еще какую коллизию сообразить - пусть бегают, чертыхаются и штаны рукой поддерживают, чтоб не падали. Для пущей убедительности Мефистофель напомнил о достижениях человечества в части уничтожения своей планеты. Эти умники могут уничтожить мир стократно, выжечь население вирусами, бактериями и чёрт знает какими извращенными методами. Атмосфера трещит, природа плачет, звери скулят, крокодилы залегли на дно. И над всем этим работают лучшие умы и тратятся огромные средства. Дьявол блеснул взорами и, вытирая платком глаз (играя под смертного) оповестил, что если бы у него в преисподней такое творилось - он бы всю нечисть перемолотил бы в фарш.
  
   Жизнь шла своим чередом. Монах Гавриил зашмыгал носом и себе высморкался в чистую тряпочку, переживая за подопечных, преподнесённую ему послушницей Выдубицкого монастыря. Стоя на коленях на пыльной просёлочной дороге он философствовал: "Счастье - понятие не материальное, а духовно психологически нравственное. Оно достигается балансом мозговой деятельности в совокупности с духовным, психологическим и физическим состоянием организма. Счастье приносит то, что совершаешь, а не то, что получаешь" - он остался доволен собой.
   Внезапно, в его видении возник Симон с визиткой академика в руке и фразой: "Если будут вопросы по счастью, обращайтесь к общей теории относительности", - и исчез, зараза, лишь бы настроение испортить.
   Следом, сидя в позе лотоса, во фраке и цилиндре с дирижёрской палочкой, нос к носу, оказался Мефистофель и от себя добавил чужого: "То, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека. Но жизненный опыт старается опровергнуть это. И только у мыслителя не вызывает сомнение данное изречение. Дерзайте, и вам откроется!.. если есть в том силы и необходимость. А нет - так нет - копошитесь в добре нажитом - своего рода счастье упокоительное".
   Пахло акацией и тайными женскими желаниями. Гавриил чихнул и перекрестился. Язык бормотал молитву. Лето ласкало душу. Грех притаился в закутках, уступая место благоденствию. Желалось тёплого, молочного, и нежных прикосновений подушечками пальцев к эрогенным зонам, - всё это источала молодая доярка, возвращающаяся с фермы, игриво подпрыгивая, что разудалая лошадка, и вздымая вверх объёмные перси. От анатомии никуда не деться; сосцы на груди возбудились и радовали желаниями...
   Вселенная неслась по расписанию.
   Пахло рыбой, морской пеной и горячими камнями. Шумело волной море. Из загорающих была лишь одна женщина, сбросившая лифчик, как обузу. Нитка трусиков провалилась в расщелину. Бес Валяй щекотал ей пятки ногтем и под мышками хвостом пойманной рыбы. Рыба разделяла удовольствие, хлюпая жабрами. Дамочка млела, подергивая руками и ногами, не открывая глаз от неба, с надеждой на приятное продолжение. Солнце приелось, и не представляло интереса, к тому же, пекло.
  
   Скрипела кровать... Ермолаша боролся с Любашей за право быть победителем в пастели. Любаше виделась в мыслях куриная ножка, отвлекая плоть от дела. Она притворялась, что не хочет исполнять супружеский долг. Емельяша имитировал жажду долга. На самом деле он старался покорить соперницу силой, напрягая вялые мышцы.
  
   Преподобный отец крестился, кланялся, шептал молитву благословляющую мир и любовь вокруг. Господь торжествовал повсюду. Миряне били челом и каялись в прегрешениях.
  
   Ермолаша тряс Любашу словно грушу, висящую на ветке дерева, желая-таки насладиться плодом наиполнейше. Из всех заповедей божьих он помнил лишь, что бог есть любовь, и тем желал польстить Господу, хоть малым. Супруга была с ним заодно в этом вопросе. Кровать своенравно дребезжала. Мухи атаковали беспардонно влажные тела.
   Потелось... Лето жарило землю безбожно, черти его задери, хоть ненадолго.
   В зеркале отобразилась паутина, свисающая с потолка, на которой был устроен и держался весь мир. Некому было её смести; пространство оттянуло эту годину на себя и не допускало изменений...
   Ермолаша перевернулся на спину и обмер в блаженстве... Желанная ванна, наполненная прохладным шампанским, топорщилась пузырьками-газиками в воображении, - галлюцинации клепали мозги, отображая запросы плоти. Супруга положила горячую руку ему на грудь - и тем всё испортила: мысленная прохлада исчезла. Ермолай осерчал внутренне, но сдержался из-за чувства отданного долга...
  
   * * *
  
   - ...Ну-тк, это... Покарать не грех за грех, во имя благонравия.
   Мефистофель решил усилить свою позицию, и заверил, что землянам неймётся создать экстремальные условия для себя и себе подобных, и тихо добавил, что и у него чешутся руки помочь им в этом ради обличения заблуждения. Он даже готов оказать помощь людям в создании условий, при которых бы эскимосы пожили в сорокоградусной жаре, а жителям Африки организовать арктический мороз. Экстрим, так экстрим, - сами выпрашивают, хотят и стремятся; чего ж не помочь страждущим энтузиастам, не растягивая время страдания болезненно долго. Чем будут обогреваться одни, и охлаждаться другие? Полезут в недра за углем, - а там Аид, хозяин подземного царства, их поджидает с нетерпением. Смола, нефть в чанах - всё на дармовщину - это же так заманчиво, блеск душевный и вечный покой. А тех, к которым жара нагрянет, после свирепой пурги, потянет в привычные места, где лыжи, снег, трескучие морозы, родной чум и свист в ушах при бешеной езде на нартах, запряженных собаками или оленями.
   И начнется великое переселение народов.
   Африканцы станут перемещаться вслед за привычной жарой в места заселения эскимосов и прочих оленеводов, а те, в свою очередь, осваивать африканские морозы. И что? В каком-то месте, разнополюсные народы встретятся, и возникнет вопрос важнее квантовой механики и искусственного интеллекта - чем питаться сегодня, завтра и вообще. Чем охлаждаться, а чем обогреваться, если с электричеством случатся нелады? И состоится великое жертвоприношение, в котором человеческое мясо будет цениться выше золота и бриллиантов. А после пролетит еще тысяча лет, и ученые начнут спорить, почему в цивилизованном обществе возникло вновь людоедство, и обесценилось золото настолько, что его стали использовать взамен кирпичей. В научных спорах они схватят друг дружку за волосы: кто-то получит премию, а кто-то шлепок пониже спины. Впрочем, со временем все переиграется наоборот... В том и изюминка человеческого парадокса, заложенного природой, - жажда неизведанного часто превосходит чувство опасности и мутит разум благими надеждами. Мрёт, а жаждет, гибнет, а лезет... Вечно хочет ухватить то, до чего дотянуться не может. А если может схватить - то уже и не интересно.
   - Не нужен им искусственный интеллект, - пусть со своим разберутся, - дьявол сложил руки на груди, спрятав дирижерскую палочку под мышку.
   - Свят! Свят! Свят! - взмолился Гавриил. - Зачем же усложнять и так не легкую жизнь землянам?
   - А зачем Содом и Гоморра случились? Не кажется ли вам, преподобный отец, что они от того же разумения произошли?
   Монах Гавриил прижал крест к груди:
   - Содом и Гоморра наказаны выборочно для острастки остальных. А ты хочешь всех подвергнуть смертельному испытанию. За что же скопом? Тем более, уж наказаны Всемирным Потопом - достаточно накупались, без твоих рекомендаций обошлись.
   - Всё стирается и отдаляется в человеческой памяти. А уроки надобно помнить вечно и свежо, чтоб не встревали со своим разумением в дела вселенские. Потоп же отдалился во времени и стал маленьким премаленьким, и видится ныне, как струйка ишака - ручеек ничтожный. Вот и подавай им теперь искусственный интеллект, а дальше - больше будет. Искусственный интеллект освоит квантовую механику, теорию вероятности и задаст вопрос: зачем ему нужен конкурент в виде естественного интеллекта - человека. Вот и придёт копец умникам-разумникам. Господу решать, как далеко они зайдут. Я только предостерегаю со своего положения о грозящей катастрофе. Ох, нарвутся...
  
   ...И повстречал Адя Владю в том стогу сена, к которому корова пришла питаться, но была прогнана вместе с женой и дочерью Татьяной. И предложил он Ваде испить огненной жидкости, и тот не отказался, а даже напротив, выпил изрядно, несмотря, что через силу лезло. Время опомниться не наступило, а вот забыться, в самый раз, пришло. И предложил Адя, олицетворитель тёмных сил природы, почеломкаться почти тезке за-ради доброго знакомства.
   Предложение Владу понравилось, возражать не стал, но лишь предупредил, чтобы не в засос, так как с мужиками он в такие игры не играет.
   Адя выслушал, и почти согласился, расстегнув зачем-то пуговицы своей ярко красной рубахи - вспотел, похоже, и залепетал о том, что не совсем мужик. Даже, можно сказать, вообще... и убедительно попросил закрепить дружбу лобызанием. А там, как получится...
   Так-таки, получилось. По прошествии неопределённого времени Вадим нашел себя расхлестанным на земле, и ничегошеньки не помнящим. Голова гудела, губы распухли. Спинная часть рубашки была влажная, лицо почему-то в слюне. Он отёр его платком и отбросил в сторону. Влажная ткань загорелась.
   На огонь явилась корова, посчитав это за благосклонный знак, в надежде все-таки откушать вкусного сена. На сей раз никто не стал прогонять, и она занялась желанным жевательным делом. Ответным действием возникла лепешка из-под слегка поднятого хвоста и затушила горящий всё ещё платок.
   Вадим долго размышлял над увиденным событием, и пришел к выводу, что дьявольский огонь - а чьим он еще мог быть, если гореть нечему, а горело - легко можно затушить коровьей лепешкой. А если так, то почему бы при таком открытии и самому учёным не стать? Оставалась самая малость - найти применение открытию. Что его искать? Пожарным в руки сунуть, пусть огонь тушат. А лучше, в каждом доме коровье говно держать взамен огнетушителя - дешевле и натурально. Вот тогда они попляшут... Кто "они" не уточнялось, и похоже сам первооткрыватель сего не знал. Но вылетевшее слово требовало пояснения и, напрягши все свои умственные способности, Вадя выкрикнул: "Да, все!.."
   С порывом ветра, вызванного криком, возник Адя со стаканом в руке, в котором плескалось нечто, и радостным возгласом: "За доброе знакомство! Выпей и прозреешь!" В стакане колыхалась жидкость - на сок не похожая своей прозрачностью. Разве что березовый?
   "Опять сон ерунду несёт", - постарался убедить себя Вадя, встал на четвереньки, чокнувшись головой о протянутый стакан, и на конечностях полез к корове. Животное безобидно жевало сено. Вадим губами приблизился к вымени, ухватил двумя пальцами сосок и движением опытной доильщицы взбрызнул молоко, подставив открытый рот. Язык слизывал вкусные капли, обляпавшие лицо и стекающие по губам. Натуральный продукт пришёлся впору. Полегчало в голове. "Снова мне сниться чёрт знает что", - опять постарался уверить себя Вадя, что всё плохое скрывается во сне, а интересное происходит наяву, и как раз в то время, когда он спит.
   "Всё же качественный горячительный продукт, добытый методом перегонки, куда стерильнее того, что находится в коровьем вымени, а значит, безопаснее", - Адя агрессивно водил стаканом с жидкостью, расплескивая, и навязчиво требуя согласия. В душистый запах молока вмешался спиртовой дух, внеся лепту в помрачнение сознания...
   Любвеобильный Адя вновь предложил обняться и облобызаться для крепости дружбы. Вадя же на приглашение отчаянно перекрестился левой рукой (пальцы правой смыкали сосок вымени), лежа на спине под коровой. Отвлекшись на секунду от процесса доения, он поведал, что если то, что приснилось, было правдой, то ты, - почти тёзка, превысил приличия договорённости, и далее продолжил слизывать парное молоко с губ, дёргая пальцами упоительный сосок вымени. Из соска забавно пшикало...
   Одну корову устраивало нынешнее бытие: и сено душистое, и вымя потихоньку высвобождалось от накопленного молока. Приятная тяжесть рогов вселяла безопасность. В скором времени ожидалась приятная встреча с чёрным в белых пятнах дружком - быком Севою. Полный ажур небесный, если бы не...
  
   ...Прекрасно было бы жить на свете, кабы ни эта гадская непредсказуемость. Спустя пару-тройку дней, в обед, корову увезли на мясокомбинат, и к вечеру уже гнали по узкому коридору к карусели. Задние ноги её были связаны цепями. Молодая девушка в легком розовом платочке и цветастом сарафанчике, длинным, как копье, штырём, тыкнула корову в голову между рогов. Ноги у животного разъехались, и туша шмякнулась на прохладное днище карусели. К штырю был подведен электрический ток. Девушка была защищена изолирующими приспособлениями. Она улыбалась: после работы её ожидало свидание с парнем. Парень работал мерчендайзером - заморочливое многообещающее слово, в большом магазине. Там он мерчендайзерил с другими мерчендайзерами.
   Цепь, связывающая задние ноги коровы, болталась по металлическому полу карусели, и являлась электродом. Также устроена электрическая цепь трамвая, только в этом случае металлический пол карусели заменяется рельсами, а цепь - колесами. Девушка об этом не знала, корова тоже. Юной леди с "копьём" в руке мечталось о свидании; корове о сене, вечерней и утренней дойке, и о быке Сене. Их объединяли страстные желания и несбыточные надежды: мерчендайзер в одночасье влюбился в мерчендайзершу, и прежде заявленное свидание со слезами расстроилось. Слёзы лились обильно, размером с коровьи. Девушку звали Алиса, корову - Ася.
   Через минуту корова висела вниз головой, зацепленная цепью связанных задних ног за крюк тросового конвейера. С перерезанного горла в ведро текла ручьём кровь. С неё сделают кровяную колбасу и другие деликатесы. Далее следовал вывалившийся шершавый язык - деликатес для гурманов. Его тут же обрезали и удалили ножом жесткую кожу. Через пятнадцать минут части коровы представляющие интерес для питания человека висели на крюках в морозильной камере.
   Корова Ася помогла работникам комбината выполнить дневной план, за который полагалась премия.
   Алиса намеревалась отомстить за коровьи слёзы.
  
   Непредсказуемо бытие на свете твоём, Господи, аки будни Вселенной, в том и проявляется высшая мировая справедливость...
  
   Мефистофель присел на воздух, как на качели, и стал раскачиваться, вращая пропеллером свою дирижёрскую палочку:
   - Немыслимо-сумасшедшие технологии приведут к сумасшедшим последствиям. Доберутся они до искусственного интеллекта: сначала роботы начнут уничтожать роботов, а после и до людей доберутся. Не живётся этим людишкам в нормальных условиях - экстрим им подавай для потехи, всё в высь тянет, в заоблачные дали. Мудрые головы уже сейчас думают о заселении других планет, на которых жизнь некомфортна, трудна, но возможна. На уютной Земле, предполагают они, жизнь станет немыслимой из-за условий созданных людьми. Вот я и предлагаю, вовремя выбить у них табуретку из-под ног - убрать опору - пусть подрыгают ногами в воздухе для пользы дела и прояснения мозгов.
   Вертящаяся палочка насвистывала мелодию песни: "Есть только миг между прошлым и будущим..."
   Отец Гавриил глубоко откашлялся:
   - Священнослужители всегда утверждали, что стремление к чрезмерному познанию уничтожит человечество. Что позволено Юпитеру, не позволено быку и иже с ним прочим копытообразным. Кто теперь может обвинить священную инквизицию во вне учёности, и в том, что она была не права? То-то же! Выход?! - Вернуться надо бы во времена семнадцатого столетия; можно и шестнадцатого... Или вообще... И ни-ни! Благими намерениями выстрадана дорога к дьяволу в преисподнюю.
   Адя ни к селу, ни к городу, а возможно, и к тому, и к другому выдал:
   - Глупый считает себя умным, умный же всегда сомневается... Господь всемогущ, но и дьявол не фраер, - бес немного сдвинул туфель с ноги и почесал пятку со скрежетом.
   - Умён, чертяка! - заключил отец Гавриил, и осенил себя крестным знамением, а после, старческими пальцами пошкрябал спину.
   Умилённый похвалой Адик, почесал спину праведнику своими когтями, подлизываясь, за что получил крестом в темя. Тут же на его месте возник смерч, унёсший беса то ли в преисподнюю, то ли в Космос, то ли в дебри Амазонских лесов, пугать заплутавшие во времени племена.
   - Аминь! - послал во след отец Гавриил наставление.
  
   "Чую дело сватается. Похоже, моё время грядет. Что как пополнение начнёт прибывать в котельную в несоизмеримом количестве?" - забеспокоился от услышанного чёрт Валяй, и задумал спуститься в преисподнюю осмотреть хозяйство, и подумать о новых технологиях. А то всё чаны да чаны, а они вот-вот прогорят; смола да смола. Архаика. - Людишки о нейронных сетях книжки читают, а в преисподней технический застой образовался: вновь прибывшие смеяться будут.
   Никто не заметил его исчезновения.
  
   * * *
  
   Любаша проснулась в трепетном состоянии: приснился сон, что к ней на плечо взгромоздилась огромная татуировка с ликом патлатого дядьки Черномора, распустившего кудри по её груди. Кудри приятно щекотались, Любаша, улыбаясь, почёсывалась. Она тут же озвучила сновидение, снабдив его кучерявыми подробностями.
   - Ну?! - промямлил Емельян со сна, не открывая глаз. - Ты осмотри тело, вдруг, не сон это вовсе, а реальность кочевряжится.
   Любаша вскочила с постели, что солдат на утреннюю поверку, и подскочила к зеркалу.
   После длительной паузы, в которую Емельяша успел заснуть и снова проснуться, жена сообщила о наличие на плече большого красного пятна и отсутствия дядьки Черномора.
   - Жаль, - сквозь сон ответил муж, - дядька Черномор бы сейчас не помешал, - и засопел, недовольно скрывшись от реальности во сне.
   - Зачем он нам такой кудлатый? - возразила Любаша.
   - А жить на какие средства будем, подумала? А с него можно было бы истребовать за аренду твоего плеча, - мгновенно выдумал наживу, вновь проснувшийся муж. - Я в дядиной семье прижился и прикормился, пообвыкся натурой. А тут ты!.. Двоих кормить накладнее, с жирком придется распрощаться. И если что-то пойдёт не в масть, то кому-то придётся ночевать на сеновале с коровой. Ты её когда-нибудь за цицьки дергала? Нет? Ну, так научишься: не боги горшки обжигают. Ползи ко мне, покажу, как надо...
   - Ничего страшного, - ответила супруга, - твоя коммерция нас прокормит - ты так интересно рассказывал...
   - Рассказ не деньги: от него сытым не будешь. Твои родители на свадьбу такую мелочь подарили, что воспоминаний не осталось.
   - Ну, да! Неделю пили, ели, и никаких воспоминаний? - Любаша осерчала. - Сунь рожу в зеркало - набухла и набрякла, как бабушкин саквояж с барахлом столетней давности.
   Емельяша свесился с кровати на бок, нащупал рукой тапок и запустил во вчерашнюю невесту. В Любашу тапок не попал, а угодил в стекло окна. От места приложения весело разбежались трещины в разные стороны.
   - О! - сказала Любаша, - трещины очертили точь в точь бородатое лицо дядьки Черномора, которое приснилось.
   - Ты еще плечо подставь под его потрескавшуюся бороду, чтобы идентичность со сном совпала. Да не грудь выпячивай, а плечо, я сказал...
   - Я подумала, может он на грудь лучше отреагирует и разляжется...
  
   Из-за стены донеслось скрипуче ржавое: "Жрать нечего в доме! Надо у кого-нибудь харчей одолжить для прокорма - всё поела саранча, ни сухарика в корзине".
   Раздалось чьё-то наглое предположение, что в комнате у молодых, возможно, есть чем поживиться.
   После таких речей, Емельян окончательно проснулся и прокричал, что у них в комнате ничего нет, кроме толстозадой жены.
   Любаша вернула тапок мужу, и попала каблуком в лоб. Лицо Емельяши сморщилось в мысленной заботе о дне насущном. Солнце за окном приветливо улыбалось. Ночная бабочка билась между рамами, пытаясь постичь причину неудачи и уяснить наступление рассвета.
   "Жрать в доме нечего! - снова проскрипело из глубины дома. - Если кто-нибудь подойдет к холодильнику - выколю глаз вилкой!" Угроза звучала убедительно. Голос, похоже, был тёти Оли, жены Владимира Олеговича, женщины взрывного темперамента, обладающей силой непреодолимого характера. Она могла не то что вилкой в глаз угодить, а и гоголь-моголь взбить кой-кому из двух яиц по совершенно никчемному поводу. Её специфического темперамента остерегались и шутки шутить не осмеливались, что бы не вызвать форс-мажорных обстоятельств. Посмеиваться разрешалось только её шуткам. Тем не менее, Ольгу ценили за дерзость характера и быстроту логического мышления, которым она легко могла объяснить, почему не сбываются мечты и так быстро проходит лето.
   При возникновении этих самых обстоятельств непреодолимой силы со стороны супруги, Владимир Олегович храбро становился на пути Ольги, стараясь не дать разгуляться стихии. Этим он оберегал семейную мебель, посуду и прочее хрупкое имущество, могущее легко пострадать, а заодно и тело виновника, умудрившегося спровоцировать неуправляемый взрыв. Своё же тело, со слов дяди, немного стоило, и жалеть его было нечего. Бинты, вата и йод в расчёт не шли. Мелочь. И хотя тётя Ольга, случалось, и втыкала в его тело вилки или колотила молотком для отбивных, рану можно было перевязать, замазать зеленкой или йодом, или подождать, пока само заживёт. Одним словом это были минимизированные потери (к этому вынуждало, без сомнения, наскучившее однообразие семейной жизни), которыми можно было пренебречь. Со временем Владимир Олегович перестал на них обращать внимание. Тем более, что тётя Оля в будней жизни была любезной, привлекательной женщиной для посторонних, если не доходило до ссоры, и слыла приятной женщиной, любезной симпотяшкой... ни без изюминки.
   Семья, в общем-то, была дружная, и только иногда на кого-нибудь находило помутнение. Чаще всего на тётю Олю. Но после каждой ночи наступает день - этим и тешился дядя Вова, в очередной раз, бинтуя грудь, обработанную предварительно ваткой с перекисью водорода. Глубокие царапины на теле не сильно беспокоили - привык, и не обращал внимания. Со шрамами мужское тело солидней выглядело, мужественнее. На пляже в таких влюбляются, а в бане - боятся.
  
   * * *
  
   Симон вразвалочку подошёл к шахматным столикам с облепившими их любителями древней игры. Лица были сцементированы мыслительным процессом. Шёл момент накопления мозговой потуги, отчего фигуры на шахматной доске самопроизвольно шевелились, предвидя свару.
   - Игра в шахматы - это работа или отдых? - спросил лжеучёный, обращаясь ко всем, и не к кому конкретно.
   Цементные лица накалились непредсказуемым коварством.
   - Я изучил этот вопрос, и вот вам учёный ответ, чтоб знали...
   - Закройся, и не тошни, - последовала чья-то отповедь, - учёный.
   - Если игра идёт под интерес, ради выигрыша, - то это активный отдых. - Если же на кону стоят деньги, то такой отдых превращается в работу.
   - А если игра идет под очень большие деньги? - последовал вопрос из гущи болельщиков.
   - Тогда вы - гроссмейстер международник.
   - Закройся!..
   - Может навалять ему? - предложил кто-то. - Сам не играет и другим не даёт.
   - Я играю, но только дома с прислугой, - оспорил наезд Симон.
   - С женой что ли? Да ещё, наверно, ночью? - последовало предположение.
   - Я не женат, потому держу прислугу, - любил Симон красиво врать и считал это разумным достоинством.
   Следом лжеучёный поведал недовольным слушателям, что подобрался к решению теории Всего впритык, животик к животику. Правда, пока, на бытовом уровне. И уже найден ответ на вопрос: зачем человек создаёт семью. По теории Симона, не в последнюю очередь, для того, чтобы новую поросль научить всему тому, чему сам в своё время не обучился, ленясь: не смог, не захотел, не понял. Но вот спустя время прозрел настолько, что готов вбить невостребованные премудрости в иную порожнюю голову. Самое удивительное, что некоторым подобное удаётся - вложить, в пока ещё не заполненную вредным хламом башку, личные пожелания. Ну, а дальше всем известно что, согласно формуле: либо тяжелая потогонная работа и относительный достаток, либо нищета и обозлённость на окружающих, сумевших добиться большего, по обманчивому визуальному признаку.
   Несколько любителей шахмат, выслушав версию Симона, отошли от доски, подхватили
  лжеучёного под руки-ноги, раскачали и отпустили в свободном полёте к клумбе. Полёт проходил плавно, а приземление - мягко. Цветы в месте приземления тела помялись, подтвердив, что шахматная братия не кровожадна и доброжелательна, а сила земного притяжения по-прежнему присутствует, несмотря на просверленные ракетами дыры в атмосфере.
   Симон понимал, что его рассуждения никак не тянут на закон Всего даже на бытовом уровне: формулы решения всех вопросов нет, но успокаивал себя, что это лишь первые шаги ребёнка не умеющего ходить.
   - А вот вам ещё, - сказал падший, лёжа на клумбе. - Если ничего не делать, то ничего и получишь. Ничего - есть ничего. Миллионы граждан рассуждают, как из ничего сотворить нечто. Пока у них не получается осуществить затею. Разве что у единиц, где зверствует глупый случай, - но глаза мылит тысячам. Такой вот мыльный пузырь.
   Любители шахмат молча посмотрели в сторону поверженного Симона, но от доски не отошли. Тот оценил их гуманизм и умолк. Обсуждение теории Всего временно откладывалось. Высвобождалось время для обдумывания, как сгруппировать общество воедино со временем и пространством, чтобы решить все их насущные проблемы, нелёгкая их забери подальше, где сладости лежат.
   Солнце светило, пчела жужжала, упоительно пахли цветы, - благодать, ядрёный корень, если в теплынь на клумбе разложиться, как Симон.
   Но снизу какая-то дрянь, пониже спины, схожая на кол, да ещё и подвижная, начала беспокоить учёного мужа. Симон задумался. Разумные предположения отсутствовали. Пришлось нарушить покой, перевернуться и расположиться на четвереньках, благо шахматистов занимал иной интерес, и подвоха с их стороны не ожидалось.
   Из земли торчала какая-то загогулина, ей богу, всем чертям назло, шевелилась. Симон, не меняя позы, несильно ударил по закорюке ногой. В то же мгновение его постиг резкий удар по мягкому месту, перевернувший лжеучёного через голову и вновь уложивший на спину на ту же клумбу. Жужжали пчелы, головокружительно пахли цветы, радуясь солнечным лучам... но оскорбление можно было смыть только ответным оскорблением.
   Симон ошибочно предположил, что удар с тылу нанёс кто-то из коварных шахматистов. От сих умников и ни такой подлости ожидать можно. С ними будь настороже всегда и во всём, чтоб чего непристойного не учудили забавы ради и зубоскальства для.
   Он медленно поднялся, приблизился на цыпочках к играющим шахматистам и зевакам и с криком "Банзай!" резким движением руки смешал фигуры на доске. Его не успели обезвредить, обругать, отдубасить в котлету - через секунду Симон вприпрыжку бежал прочь, страшась быть настигнутым. Его дыхательная система работала, как закоксовавшаяся печка. Пассивная погоня пыхтела позади. Слышался топот. Было страшно. Топот приближался и пугал и, в конце концов, приблизился настолько, что всякое бегство теряло смысл. Симон от страха упал на подвернувшийся травяной покров газона и поник, уткнувшись рыльцем в дерн. Закрыв глаза - страх уменьшился. Он выкрикнул правило из детства: "Лежачего не бьют!" Приятно пахло летом. Некто подошел к лежащему мученику науки и отпустил болезненный щелчок натренированным жестким пальцем в область темя. Темя отозвалось звонким гулом порожнего казана. Тело Симона произвело в ответ сероводородный выстрел, метко применив эксклюзивное газообразное химическое средство обороны. Подействовало, - неприятель отступил.
   После отмщения, чёрт Валяй довольный собой поторопился обратно к шахматистам. Хотелось поиграться в шахматы, покочевряжиться отменно с выдумкой. Это его рог вошел Симону в мягкое тело, так же, как и нога, воздавшая обидчику отмщение. И палец, сотворивший щелчок в Симонову голову, также принадлежал ему, нечестивцу проклятому.
  
   Валяй подошел к игравшим невидимой своей стороной и понял, что немного опоздал, пока гонялся за Симончиком. Среди толпившихся возле шахматного стола любителей древней игры выделялась Фина, расковыривая толпу своим изящным проникающим скользящим телом.
   - Мадам, здесь очередь на игру с победителем партии.
   - Я мадмуазель, - скромно ответила Фина.
   - Для данной очереди это роли не играет.
   - Вы, кажется, не заметили, что я женщина, - скромно потупив глаза, упомянула свой статус дьяволица. - Первая в очереди женщина. Первая!
   - Здесь это не имеет значения, - настаивал борзой шахматист. - Мы придерживаемся правила эмансипации - перед шахматами все равны.
   Фина прикоснулась к спорившему коленом и тот мигом увял.
   За шахматной доской сражались Индус и Козырь. Сражение было в разгаре, в атмосфере чувствовался накал тлеющих страстей. Запах грозы в игре сменился запахом горелой резины - дети недалеко подпалили резиновый мяч, выясняя свойства резины. Выяснили: горит плохо, воняет сильно - есть, чем обрадовать учителя химии.
   Индус отреагировал на перепалку в стане болельщиков резким словом. Козырь молча показал костлявый кулак. Свалилась тишина. Фина ловко протиснулась к игрокам и положила руки, а следом высвободила из широкого декольте груди, чтоб не мешали своим весом телу, на шахматный столик. Движению фигур такой ход никак не препятствовал. Но вот игрокам...
   Первым, почему-то расстроился Индус, заявив, что в таких условиях может играть только йог, а он пока еще недостаточно овладел этим искусством. У него заметно дрожали руки, что было совершенно не характерно; но вот и на Индуса нашлась управа.
   Поближе к столику протиснулся подслеповатый любитель в очках со стёклами-бочонками и бесцеремонно уставился на вывалившиеся Финины перси. Мадмуазель окинула его беглым взглядом, и одно стекло в очках любителя шахмат треснуло, а второе вообще рассыпалось мелким сором. Очкарик отшатнулся прочь и отчаянно начал жаловался, что не успел рассмотреть позицию.
   - Кто желает со мной сразиться и вкусить от жизни немного древа? - бросила вызывающе Фина. - То есть, я хотела пообещать игроку, - поправилась она, - вкусить от древа жизни в случае победы.
   - Только не я, - ответил Индус и опрокинул шахматного короля на доску. - Жизнь - штука коварная и временами грустная, а часто скучноватая, тем более вечная. Да ещё чтоб древо толочь зубами - избавьте. - С упавшей фигуры вытекло немного крови. Фина достала белоснежный платок и удалила пролитую жидкость. Платок посинел, а следом истлел, соскользнув на землю.
   Козырю, как техническому победителю, предстояло сразиться с претенденткой. Никто из окружающих не возражал, отстранившись от столика из стеснительной вежливости.
   Козырь недовольно чесал крючковатый нос, кляня, про себя, бесовские проделки.
   Перси Фины втянулись обратно в декольте платья, зашторившись с помощью шнурка, и игра началась.
   Лысая голова с огромным крючковатым носом, весьма напоминая грифа, сделала шаблонный ход Е-2 - Е-4.
   Фина не смотрела на доску, она любовалась небом и ответила ходом фигуры, которую нащупала рукой.
   Козырь потел, Фина любовалась природой, отражённой в небе. Гриф потирал руки в предвидении скорой победы, мата. Но его фигуры стали перемещаться совершенно несуразным образом, как мыши при виде кошки, несмотря на пожелания игрока. А у Фины опять одна грудь выскочила из широкого разреза платья и возбуждённым соском уставилась в сторону апонента. Любители шахмат зачмокали губами. Вспомнилось древо жизни...
   Козырь помрачнел, но принял вызов и, желая сделать ход, случайно опрокинул своего короля.
   - Вы желаете сдаться, маэстро? - с чарующей улыбкой и пленительным изгибом тела спросила Фина и, не дождавшись ответа соперника, благосклонно добавила, - я принимаю вашу капитуляцию. Следующий...
   Гриф окинул всех невидящим взглядом и начал чесал горбатый нос, наивно пытаясь скрасить позор, полируя орган обоняния. Древо жизни поскрипывало ветвями. Со спины поддувал ветер. В глазах рябило. Жажда познания тела, то есть, древа - успеха не имела.
   Бес тоже не стоял без дела: вытащил у одного зазевавшегося любителя шахмат кошелёк, и тут же сунул его другому. Штанины болельщиков он сколол булавками, и одному сунул в карман пиджака сонную летучую мышь - чтоб отоспалась.
   После капитуляции Козыря все зароптали, зашушукались, зашевелились. Чёрт Валяй, лазя у них в ногах, шустро развязывал шнурки ботинок одних любителей и связывал их со шнурками других. Карманы болельщиков он тоже не обделил: кому досталась лягушка, кому ком земли, желуди или кости давно съеденной курицы. Часть этих подарков он извлёк из мусорной корзинки, находившейся рядом.
   Следующим сразиться с Финой пожелал Эндшпиль. Прихорашиваясь и надувая щёки для психологического воздействия на соперницу, он ступил за доску. Баловница нечестивица отошла немного от стола, изящно подняла ножку, обнажив женские прелести, и пальцами ноги сделала приевшийся всем шахматистам ход пешкой E-2 - E-4. Мадмуазель нижним бельем не пользовалась, и это бросилось в глаза сопернику, а от них отразилось помутнением в голову.
   При виде сих прелестей у Эндшпиля забегали мурашки по телу, а в голове образовался такой кавардак, что рассчитывать на благополучный исход игры не приходилось. Он без сомнения знал, что конь ходит буквой "Г", но вот написанной кириллицей или же латиницей? - возникли сомнения от внезапной забывчивости: в голове произошло нелепое помутнение. Его фигуры сбились в бессмысленную кучу и выбираться из неё почему-то не желали. "Ф-ррр", - издал непонятный звук Эндшпилев ферзь и понесся сломя голову громить неприятеля, забыв про тыл. В голове шахматиста, почему-то, звучала азбука Морзе, в глазах вздымались Финины перси; думалось о достойной сдаче сражения.
   Фина играла так же, как и предыдущую партию - легко, непринужденно, не глядя на стол и фигуры. Её взгляд был устремлен в небесную даль. Оттуда она черпала необходимые ресурсы для любого хода, будь то в жизни или игре, и лишь изредка удостаивала соперника, как и шахматную доску, вниманием. Она совершала эмоциональные движения плечами, вызывавшие штормовые колебания бюста. Сосредоточиться на игре Эндшпилю никак не удавалось: в глазах стояла густая паутина. Отвлекали сосцы, соблазнительно выдавая выпуклостями своё местонахождение. Ему мешали ноги, соприкасаясь коленями, чешущиеся руки не находили места, волос предательски щекотал в носу, глаза слезились, размывая окружающую действительность. Он видел перед собой исключительно волновавшуюся женскую грудь, принадлежавшую молодому нежному телу. А тут ещё короли и кони в окружении пешек затеяли кутерьму, в глазах рябило от пробивающихся сквозь листву деревьев солнечных лучей.
   - Ваш король сейчас споткнётся о кромку поля и упадёт, - внезапно предсказала Фина.
   И король действительно упал, лишь соперница сделала очередной ход, заманчиво склонив головку набок и провокационно покусывая язычок белоснежными зубками.
   Эндшпиль обрадовался такой последовательности событий, оспаривать ситуацию не стал, и лишь жалобно оправдался:
   - Я сегодня не в духе. Голова болит. Может завтра?..
   - Завтра может не наступить... - равнодушно сказала мадмуазель и добродушно улыбнулась поверженному сопернику. - Следующий!..
  
  
   Как только Фина произнесла: "Следующий!", бес толкнул столпившихся вокруг стола любителей шахматных страстей, и они повалились, как кости домино, связанные шнурками и пристегнутые друг к другу булавками.
   Немного в стороне от упавшей в кучу толпы, стоял задумчивый Козырь, по привычке потирая свой орлиный нос. Происходящее вызвало у него улыбку, и его печаль развеялась. На душе снова цвела сирень, отображаясь в зрачках раскрывающимися лепестками. Он был без ума от Фины. Любовь с одного взгляда по-прежнему жива, живуча и востребована в обществе.
   Только теперь бес Валяй понял, что всю эту чехарду он затеял именно для этого раскрепощения (чертовски непонятен этот мир), для Козыря, который Гриф... и чихнул во всю свою нечестивую мощь, подняв клубы пыли вокруг. Но зачем? А просто так, согласно расположению планет, и сие событие объяснению не подлежало.
  
   Шум и гам подвёл черту в игре, и Фина растворилась в пылевом облачке, поднятом бесом, а следом за ней исчез и чёрт, подавшись к своим бесятам хвастаться и обучать проделкам.
   Спустя секунды всё расставилось по местам. Король поднялся: зубец короны обломился и валялся на доске, на лбу красовался изъян. Шахматные любители разгребли кучу малу, беспрерывно упоминая неприличные в культурном обществе слова, обмениваясь впечатлениями. Почему-то стало грустно, чего-то не хватало, что-то теснилось в груди.
   - С такой мадмуазелью надо не в шахматы играть... - поведал шахматистам очкарик в очках без стекол, и закашлялся, не окончив фразу.
   "Поиграем и не в такие игры...", - неведомо каким образом отобразился в головах присутствующих таинственный ответ. Все обернулись, но ничего нового не обнаружили.
   - Прозрел, прозрел! - закричал очкарик, как полоумный. - Ей-ей, без очков всё вижу, чёрт меня подери. И следом тише огорчённо проронил: - О, опять ни фига не вижу. Эх, коротко время чуда, а жаль. Так обрадовался, что взмок под одеждой. С таким зрением я бы успел рассмотреть позицию...
  
   * * *
  
   - ...Валентина, говорите. Вы пришли ко мне не с теми намерениями, с какими пожаловали под ложным предлогом. Желаете меня ввести в заблуждение?
   - Никак нет, господин прорицатель. Я без обмана хочу узнать о ближайшем житии своём.
   - В этом случае оголите тело, насколько вам позволяет чувство познания себя. Я проведу обследование, как доктор. И зовите меня Всевидящим.
   Валентина поспешно сбросила кофточку.
   - Не здесь... За ширмой шкаф для одежды рядом с диваном. Там же душевая комната - используйте по необходимости.
   Всевидящий обратил ладони к потолку, подразумевая под ним небо, изображая внедрение мысли в будущее пациентки.
   Валентина молча ждала Всевидящего доктора за ширмой. Волновалась. Нижнее бельё держала в руках перед собой. По телу бегали мурашки. Одну она успела словить.
  
   Прощаясь, прорицатель обмолвился, что потратил много энергии, чтобы заглянуть в будущее пациентки.
   - Вам необходимо пройти ещё один сеанс проницающей диагностики. Загляните на следующей неделе.
   Валя осталась довольна предсказателем: "И денег немного взял, и обещал получше рассмотреть будущее пациентки, и ещё вдобавок... Обо всём дознался. Настоящий Всевидящий. Понял, что я хочу забеременеть, а с мужем этого, к сожалению, никак не получается. Без детей жизнь скучна. Без измены - тоже".
  
   * * *
  
   На фоне голубого неба мужчина в элегантном бирюзовом костюме, стоящий на крыше водонапорной башни, виделся случайному прохожему небесным посланником. Шляпа того же, что и костюм цвета, с широкими просвечивающимися полями, виделась снизу божественным нимбом. Ещё и руки к небу простёр, христосик. Идущий мимо гражданин бегло крестился, чаще мысленно, и, мелькнув, растворялся в повседневных заботах. У христосика из кармана брюк торчало горлышко открытой бутылки, и янтарная жидкость выплескивалась при движении. Запах пролитого напитка говорил о достатке.
   Внизу с беззаботным видом стоял Мефистофель, не удостаивая вниманием господина забравшегося на крышу башни. Человек в бирюзовом костюме начал заметно нервничать и болтать монолог о нерадивости своей жизни, которая по всем предварительным показателям должна была сложиться счастливо и благополучно, как некогда нагадала цыганка и благоволили папа с мамой. Так, по нагаданному предсказанию представительницей вольнолюбивого народа, всё и катилось вначале. Чары гадания в тумане политических фокусов сделали повесу-охламона президентом страны, что было на тот момент вполне реалистично, хоть и не умно. Всё так закружилось, завертелось, непредсказуемо перекособочилось, что в спешном желании улучшения положения державы и людей, сама мысль о светлой перспективе государства, защемилась бестолковостью принятых решений. Бумаги подписывал с такими умными формулировками, что дух захватывало от своей значимости в мире. Их подсовывали, поплевывая на пальцы, и растолковывали с заумными витиеватыми формулировками, с похвальбой и умилением. Проходило... А после, совершенно непонятно, как вышло всё набекрень по отношению к желаемому. Создать нечто полезное не получилось, а вот аборт произвести годами вымученных редких достижений вполне удался, чёрт его анализы возьми в поликлинике с восьми часов утра. То, что казалось ранее светлым, покрылось и померкло грустным налётом плесени. Дети на уроке биологии брали эту плесень для рассмотрения под микроскопом и проведения опытов, и пришли к заключению, что гниль превосходна по параметрам своих грибков. Совершенно не понятно, почему она не позволила расцвести прекрасному саду добра, при таких-то показателях. Бывший президент объявил с высоты водонапорной башни, что совершил ошибку, повлекшую за собой двадцать, которые исправить было уже невозможно, так интересно они между собой перехлестнулись. И теперь, с крыши водонапорной башни, ныне ресторана "Старая башня", он видит лишь собор Парижской Богоматери и тот манит его к себе, притягивая антуражем - стоит лишь сделать шаг. Еще вчера был молод и благополучен в кормящей должности. Всё доступно, всё подвластно, и вдруг раз - башня, втягивающая воронка унитаза и Богоматерь Парижская... В его рабочем кабинете в комнате отдыха висела репродукция богини, кормящей грудью дитя, вызывая в мыслях приятную аналогию. Парижские бульвары, соборы, жареные каштаны, летние кафе, вина со всего мира, мадмуазели с шикарными формами влекли в объятия праздной жизни. Выйти из неё было ни просто, болезненно непосильно, и по-человечески нелепо. Величественный колокол собора Эммануэль производил в голове гул в тоне фа-диез, и он ему тихонько подпевал в терцию. Всё складывалось прекрасно. Тогда, находясь в Париже, его мучил вопрос: потратить бюджетные деньги здесь, в городе-сказке, или построить на них детскую поликлинику на родине. И еще гул Эммануэля, сотрясая округу, сбивал с панталыку, хотя говаривали, что колокол бьет крайне редко - лишь по большим праздникам. В те дни был один сплошной праздник, ежедневно гул колокола стоял в голове, и он не успел принять решение - средства потратились непроизвольно быстрее всех учётов и расчётов. Ныне, спустя годы, мучал тот же вопрос, и вернись время вспять, деньги были бы истрачены, несомненно, точно также. Это то и тяготило, не давая спокойно жить: мучал стыд, подлый прагматизм по-прежнему одерживал победу. Экс- президент бормотал вялый монолог себе под нос, вглядываясь вдаль, в которой мерцал последний приют. Из бутылки, торчащей горлышком из кармана брюк, проливалась янтарная жидкость. Журчало весной.
  
   Что может быть в мире слаще свалившейся чиновничьей халявы? Разве можно сравнивать её с бездонной бочкой меда? - Никогда. Хоть сладость и липнет со всех сторон, но форма не та, содержимое иное. Накопления постоянно необходимо переукладывать и утрясать, чтоб не вывалились из карманов, шкафов, чемоданов. Сплошное беспокойство, ни минуты покоя. Врагов тьма: инфляция, тёща, сотрудники налоговых органов, соседи, родственники, попугай, отображение в зеркале, грабители.
   Но не всё было так плохо.
   Фина, расположившись в гламурном золотистом платье на травяном газоне, молвила:
   - Мефи, сними его оттуда, пусть присядет рядом, я знаю, как вернуть его к жизни, - она мотала в воздухе обворожительной ножкой в золотистой туфельке на тонком каблучке. По ножке бежал довольный муравей. Утро растворялось, оживая, в будней суете.
   У супостата фалды фрака сзади приподнялись павлиньим хвостом, дирижерская палочка вырвалась с руки, ударилась об землю и вернулась на прежнее место - шалунья. Ветер замер в ожидании благоприятного момента, чтобы проявить себя.
   - Она ему нужна, как же, жизнь-то эта? Плавать в шампанском, да блевать в горшки с цветами - наивысшая радость. Чего еще не хватало ему в жизни? С высочайшей колокольни мира вниз мочился, на сафари в Африке редких животных стрелял - до сих пор дробина в заднице, самому досталась по неосторожности - глубоко застряла, не достать, противную; куролесил, устраивал оргии, крушил мебель, грязно матерился всюду, полагая за привилегию... Так что сей муж решение принял вполне продуманное и обеспеченное прежней жизнью. У него прекрасный выбор: может сюда двинутся, а может и в иной мир заявиться, всё едино... нигде не нужен. Диапазон же жизненных интересов этого экземпляра, широчайший по бестолковости, - счастливейший человек, не ведающий своих чудотворных возможностей. Добытых на чиновничьем посту средств хватило бы на века, да вот только балаганить не надо было, еще и звезды расположились на небе неблагоприятно, и заупрямилась фортуна. Женский род, сама знаешь, если что выкинет - всё волной сумасбродной смоется и пыльной бурей развеется. Незадача, однако, вышла: президент халявный, возомнил себя ферзем - плевал во все стороны, и, после, вдруг внезапно сдулся... При этом ему казалось, то он надувается, и только со стороны была заметна истина - он же по сторонам не оглядывался, всё больше в правительственных помещениях располагался, а там одни кривые зеркала, расставленные чиновниками. Он по глупости и попался, в том числе и на лесть в придачу. Одна ошибка ведёт за собой двадцать, которые исправить невозможно. А дальше всё посыпалось, запахло гарью и жареным мясом: занесло аж на крышу водонапорной башни, под которой ныне ресторан процветает "Старая башня", как ни как. Шашлык, горячительные напитки, танцы, девочки - романтическая одухотворённость. И в бесконечной дали, с крыши башни мерещится собор Парижской Богоматери. Счастливец.
  
   Фина сладко потянулась, предъявив миру тайны младого женского тела, и заявила, что такой-то ей сейчас и нужен, с целью вбить ему смысл жизни под ребро бесово, и в экстазе отрешения стереть гнетущую память. Ату, её! Натворил дел бестолковых - сотри из памяти и не вспоминай - всё одно со временем растворишься в них и сам, в делах этих... Миссия выполнена: показал последователям, что дерьмо производить проще ценностей - чего же им ещё надобно - дерзайте, гады, поучительствуйте на радостях, пока ваша очередь не подошла. Ваши же кормчие промашки следующим достанутся, и тем подтвердят закон ученого о коловращении говна в природе. Нашли чему печалиться. Над вашей страной рок весит: каждый последующий президент хуже предыдущего. И до сих пор эту традицию нарушить никто не смог. По истечению времени ещё и в лучших окажитесь. Так что занимайтесь любовью - она всё спишет, а заодно поможет понять путанный смысл земного бытия.
   Фина помахала руками, как бабочка крыльями.
   Человек на крыше башни задумался и начал терять ориентиры расположения собора Парижской Богоматери.
   - Эх, сбили с панталыку, - обиженно обвинил он, похоже, Фину.
  
   Тут-то и явился чёрт Валяй в расфуфыренном виде, с причёсанной бородкой и с распушенным кончиком хвоста. Его вид говорил о торжестве правого дела с видимой стороны и неопределённостях с невидимой. Он всем доложил, что в преисподней дела идут отменно. Прогара котлов не обнаружено, а в целях экономии смолы, последняя заменена частично обычной нефтью. Горит великолепно и от парящихся грешников жалоб не поступало, одни благодарности. Он взглянул на красавца в костюме, стоящего на башне, с бутылкой, торчащей из кармана брюк, и проницательно предположил, что явно новый клиент желает попариться по высшему разряду. Бес улыбался во все клыки, предвидя скорую встречу, помахивал хвостом и зазывал руками. Но это не были движения руками Фины, напоминающие бабочку.
   Бывший президент глянул сверху на чёрта и не стал разделять его надежд. Не убедительно выглядело качество предлагаемой услуги, хотя, казалось бы, чего уж там... Бесплатно - на халяву. Очарование. Ан-нет! Не срослись рога и копыта с покаянием. Нырнуть с высоты в сторону собора Парижской Богоматери - да; а тот же полёт в котел с первосортной смолой - нет. В чём разница? В престиже выбора метода исполнения. Каждая бяка желает даже в последний миг выглядеть красавцем и жаждет оригинальности и восторгов публики. Феерическое выбросить что-нибудь, чтоб громко и ярко, - всем бы нос утереть напоследок.
   Странная жизнь повсюду стелется: чего кто хочет - мудрено понять. Мужчина с женщиной - почти одно, но неизъяснимое отторжение проявляется, как тормоза на машине: внезапно, вдруг и визг вдогонку. И только спустя время приходит понимание о наличие иных инструментов управления и торможения: помягче, поспокойней, породнее. Дьявол с человеком никак не родственники, а как много общего?
  
   "Заходите, заходите к нам! Я лично сопровожу. Включу всё освещение - светло будет, как утром в бане", - и бес приветливо махал рукой бывшему президенту, приглашая спуститься на экскурсию во владения котельного цеха. Обольстительная улыбка располагала к хилому доверию. В ней таились и бесконечность погони за счастьем, и познание нового неведанного мира, захватвающие впечатления и бесподобное чувство экстрима. И главное, тужиться нет надобности, изобретать ничего не надо, и никаких непомерных тарифов - всё быстро, стерильно, просто, безплатно. Спешите, господа, удовлетворяйтесь... Чёрт Валяй был доволен собой.
   Фина глянула на него дьявольской молнией и наказала сгинуть, так как планировала лечить клиента своим испытанным методом - раскалённой любовью. С этим чувством можно достичь невероятного - результату легко выйти за грани возможного. И никаких чанов не надо, хотя внутри так же всё будет пылать...
   Валяй испарился, оставив после себя на траве немного копоти. От них потянуло нефтепродуктами.
  
  
   Фина помахала ручкой экс-президенту более заманчивее, чем это делал Валяй, подмахивая ножкой в такт руке. Она грациозно расположилась на траве и обаятельно улыбалась миру. Такой попробуй отказать.
  - Спускайся же сюда, отвергнутый дармовщиной! - обратилась она к топтавшемуся в нерешительности на крыше башни, и тут же пообещала заменить покинувшую его благостную жизнь неземной любовью. Убеждала, с обворожительной улыбкой, что, если он любит мёд, то это будет несравнимо слаще. Как апельсин и прыгающий кенгуру в придачу...
   Топтавшийся по крыше призадумался; тянуло вкусной снедью. Снял шляпу, вытер влажный лоб платком. Сомнения одолевали, в штанах что-то шевелилось; в голове, напротив, слиплось. Шевелилась бутылка в кармане, выступая в роли эксцентрика.
   Дьяволица не унималась в обольщении, уверяя, что будущее человечества заключено в любви и только в ней, и глуп, кто верит в гарантированное счастье, халяву. Гарантированное счастье можно обрести исключительно при прикосновении медицинским инструментом в соответствующую часть мозга, начиненного нейронами, убеждала Фина бывшего чиновника и окружающий мир. Но черепную коробку придётся вскрыть, чтобы счастье было надолго гарантированным. Она настойчиво советовала сомневающемуся экс-президенту спускаться с крыши побыстрее, пока не раздумала о своих утехах, и добавила личное убеждение, что в любви заключено будущее человечества. Всё остальное - тлен и вымысел заинтересованных личностей.
   Экс-президент стал искать спуск вниз, а заодно и счастливое будущее человечества. Голова кружилась, коньяк весь вылился, и это терзало душу. Неизвестность манила в путину; очень хотелось взглянуть на грядущее человечества с точки зрения красотки с её обещаниями. Догадывался, что подманит и соврёт, с женщины станется, но спускался. Глупость всегда спешит впереди разума. А вдруг, на этот раз повезёт?
  
   И нежданно повезло... Фина не обманула, приютила-таки бывшего главу в своих роскошных объятиях. У того в эйфорических воспоминаниях остались лишь гигантские качели, взлетающие до облаков. Он был уверен, что даже ударился несколько раз головой о небесный свод - искры сыпались из глаз праздничными фейерверками. Время и пространство отодвинулись в сторону, в душе ликовала небесная радуга, касаясь чувствительных зон. Сознание перестало фиксировать факты и отодвинулось в отдаленный закуток толи бытия, толи не бытия. Законы физики стали искажаться под действием загадочных сил.
   Экс-президент томился в раздумии: что это было, и как произошло? Хаос - ни хаос; явление благодатного времени - так, нет же, вокруг ничего не изменилось. Всеобщее блаженство, сошедшее на человечество? Увы, иных подтверждений не последовало.
   Волшебный паутинный гамак, сотканный для утех?.. Кто его знает! Пауки прагматичны и не одобрили бы подобное - они слишком сосредоточены на производственной необходимости, чтобы отвлекаться на сексуальные глупости. Фина томно молчала, лишь ресницами помаргивала. Узнать истину можно было у духовных лиц: любовь в заповеди обозначена, как наиглавнейшее благоволение Всевышнего - всё должно быть известно - да вот только нюансы различные учитываются. Вот и думай, как они посмотрят на божественную любовь, заправленную дьявольскими страстями; не навернут ли крестом по голове за такое святотатство.
   Экс-президент маялся думами, отставив в сторону собор Парижской Богоматери, над тем, как находясь на земле, можно удариться головой о небесный свод без всяких технических приспособлений? Последовавшее райское блаженство требовало земного разъяснения, любопытство одолевало. Фина притворно молчала, мол, какой с меня спрос: науками не занимаюсь, лишь ублажаю прихотью. Послала к Мефистофелю: считать, разъяснять и дела устраивать - по его части. Но у того спрашивать лишний раз, почему-то не хотелось... Закружилась у экс-президента голова от неопределенности, как на недавней службе, когда надо было из ничего деньги выудить и предъявить, и убедительно рассказать о том, чего не было в природе, и так соврать, чтоб поверили единогласно. Подташнивало, как при родах. Предательски кружилась тишина вокруг; вероятно, попала- таки в паутиновые сети.
  
   Очнулся экс-президент, выгулявшийся по крыше водонапорной башни, а после, ударившийся головой о небосвод, в стогу сена. Похоже, Финины проделки. На него смотрел мужчина с отросшей щетиной, признаками на лице чрезмерного употребления спиртного и соломой в волосах.
   - Кто ты? - спросил мужчина не очень приветливо.
   Вновь прибывший, посчитал для личной безопасности огорошить неизвестного должностью:
   - Президент... экс, - неприятную приставку прогундосил недовольно в нос.
   - Это какой же из них? - попытался что-то разыскать в своей памяти небритый и, похоже, запутался в лабиринте ускользающих имен.
   - Самый, что ни наесть значимый... - замысловато подсказал экс-президент, и в свою очередь осведомился: - А ты кто, и откуда здесь взялся?
   - Я Вадим - гость на празднике, - представился Вадя. - А это корова Ася. Мы познакомились с ней в копне сена. Если её дергать за соски, то она брызжет молоком.
   - Как моя... - экс-президент не закончил фразу, но в том не было никакой необходимости: собственной коровы у него точно не было. - Так что, теперь по всей земле праздник, как предсказала Фина?
   - Выходит, что так, - подтвердил Вадим и потянулся к коровьему вымени. - Присоединяйся к халяве, - сказал он экс-президенту, невольно напомнив о былом, - здесь сосков на всех хватит и вымя необъятное - с полнеба будет.
   - Халява делает человека никчемным, - убедительно сказал чиновник и подполз к вымени.
   - Тебе виднее с высоты...
  
   Бочком-бочком, но к копне сена с коровой, экс-президентом и Вадимом, примкнули Вася Волоха с Симоном - страстные любители загадочных наук. Уж больно пролитое молоко соблазняло запахом, и сено тоже.
   Экс-президент остался крайне недовольным вновь прибывшими гостями, хотя вымя коровы и было с полнеба, и злобно поинтересовался, откуда они взялись. Волоха достойно ответил, что явились они оттуда же, откуда взялся и он - мятый бирюзовый костюм в шляпе с подтёками молока на подбородке. Конечно, Вася, пользуясь случаем, не мог не напомнить всем о чудесах квантовой механики, и что всякая частица может одновременно оказаться и там и сям и, где попало тоже. Фотоны, знаете ли, с квантами, - что хотят, то и вытворяют. Это он об их появлении с Симоном уточнил.
   Бывший чиновник огорчился от Васиных слов, в той части, в которой был уравнен с частицей, фотоном каким-то.
   Специалист квантовой механики решил растолковать присутствующим возникшее непонимание, окутав их паутиной несуразностей. Он лихо изложил собственную идею, что человеческий мозг посылает мысли быстрее скорости света и дальше в безвоздушное пространство; мысль легко преодолевает земную атмосферу и несётся далее - лови, где хочешь. После, таким же макаром, может в любом месте вернуться на землю. И вдохновленно добавил, что при определенных обстоятельствах каждый может стать частицей, и даже быстрее, чем думает.
   Его выслушали молча не переча. Кое-кто посасывал молочко.
   Симон решил оказать поддержку учёному товарищу и, обращаясь к новому товарищу, поинтересовался, зачем он взобрался на крышу водонапорной башни в изысканном костюме и шляпе: не затем ли, чтобы превратиться в частичку Космоса?
   Экс-президент глянул на Симона с немым вопросом, откуда ему известен данный факт.
   Симон решил подтвердить знания Васи Волохи в науке, и убедительно ответил, что, знаете ли, частицы, кванты носятся то там, то сям и разносят информацию живее женских сплетен. "Вот и корова, Ася, мычала о том же".
   Экс-президент заморгал глазами, но ничего не ответил, подавившись липкой слюной после жирного коровьего молока.
   Вадим решил сгладить накалившуюся в гостях у коровы обстановку, и представил неизвестного бывшим президентом, но вот имя подзабыл - толи Зеля, толи Филя. Экс-президент не счёл нужным уточнять данный вопрос, и потому остался в памяти присутствующих Зелей-Филей, позволив Владу продолжить рассуждения об удивительном будущем человечества, которое, несомненно, начинается возле коровьего вымени.
   Симон снова взял слово и возвестил, что с хорошего молока можно сделать уйму вкуснейших продуктов, и стать счастливым на века без всяких фотонов и квантов.
   Взгляд Васи Волохи подсказал, то он согласился с другом только в части вкусных продуктов.
   - И вы тоже учёный? - неожиданно взбодрился толи Зеля, толи Филя. Зеля-Филя всех, кто говорил на непонятные ему темы, считал учёными. Потому учёные возле него ходили стадами. - Над чем же работаете? - обратился он к Симону. - Можно ли из мусорного бака сделать баржу, а из велосипеда - вертолёт?
   - Работу работаю, - замысловато ответил Симончик, и добавил для пущей путаницы, - можно сделать всё из чего ни попадя, вот только будет ли отдача от такого ваяния. Ныне же, теорию Всего разрабатываю с товарищем.
   - Чего всего?..
   - Всего чего хочется, и без каких либо ограничений того-всего.
   - Ого-го! - вырвалось у бывшего президента из липких губ, - и работать не надо?
   - Му...у! - провозгласила корова Ася и разгребла сено рогами.
  
   На следующий день Ася попала на мясокомбинат. Возможно, за это предательское несвоевременное "Му...у?" Кто знает? В Космосе Творцу всё известно досконально, да спросить не как. Известно лишь, что без его желания волос не упадёт с чьей бы то ни было головы. И с коровьей тоже.
   После исчезновения коровы, жаждущие парного молока, переместились к парному продукту дистилляции, количество которого к тому времени пополнил самогонный аппарат. На портрете у ученого, разместившегося напротив аппарата, по-прежнему блестели влагой глаза, а с носа текло. Похоже, записи, которые он заносил в тетрадь, касались предсказаний будущего человечества. Уж больно обильно текли слёзы временами.
   Брагу для перегонки в самогон собирали по всему поселку. Каким-то образом к браге прицепилась половина разделанной свиньи и бочка квашеной капусты. Без сомнения, человечество вступало в лучшую фазу своего бытия.
  
   Любаша негодовала: "Куда же этот бесов муж завеялся? Где калапуцкается семейный кормилец, в то время, как обед, сварганенный тётей, на столе пахнет на весь дом, а его, как ветром сдуло". Молодой супруге было неудобно выйти к семейному столу без супруга, без приготовленного собственноручно какого-либо блюда, без продуктов, да ещё с лицом, как будто язык горчицы нализался. Добродушную улыбку на лице, конечно же, можно и изобразить во имя жрачки, а остальное?..
   Стенки желудка, тем временем, стали слипаться от голода и "не удобно" стало настойчиво превращаться во "вполне уместно".
   Бес Валяй, заслышав упоминание о себе, тут же явился порезвиться и оказать чертовскую помощь не без личной пользы и удовольствия. Он подсел поближе к голодной негодующей молодой женщине, представился их с мужем крестником, и стал распушенным кончиком хвоста поглаживать Любашину ножку. Чувство голода у той немного притупилось.
   Видя пользу от контакта, Валяй заполнил Любашины уши дружеским воспоминанием их знакомства. Он радостно признался, что он свёл их воедино, толкнув в огромную лужу, где они оказались в объятиях друг друга. Вот так и затянуло глубоко... Так что крестник он их бракосочетания и никак иначе. Возможно, кое-какие браки и заключаются на небесах, но их знакомство организовал он в луже, а после такого дружеского купания - до брака рукой подать, что и свершилось.
   - Сейчас найдем муженька, куда его нелёгкая забросила. - Бес приложил ладонь ко лбу, осмотрелся кругом и доложил, что Емельяша недалече стережёт кудахчущую курицу, готовую снести яйцо. Вот его-то он и поджидает, добытчик - в родителей пошёл.
   Бес из-за спины вытащил куриную ножку, протянул женщине, и пообещал следом добыть бутерброд со свиным окороком, если всё сложится гладко в их отношениях.
   - Скоро ли муж вернётся? - поинтересовалась Любаша, ни к кому не обращаясь, томно прикрыв глаза.
   Валяй убедительно ответил, что супруг вернётся, как только всё будет съедено из имеющегося в наличие, а курица снесёт яйцо. Любаша поинтересовалась, много ли ещё имеется съестного, на что получила заверение, что вполне достаточно, чтобы челюсти устали жевать. Она не могла не высказать пожелание, чтобы муж столько же добычи таскал ежедневно в дом, и улеглась поудобней на диване, расставив ноги рогаткой для отдыха.
   Бес уверил, что без разницы, кто прикармливает персону, важно ценить и поощрять кормильца.
   -Ага! - произнесла Любаша, - крестник ты наш окаянный, и засопела, уткнувшись в подушку лицом. Она ждала яйцо. Или, хотя бы, оплодотворение яйца...
  
   ...Дело было вечером, делать было нечего, ещё и деньги предательски отсутствовали. Симон взял Васю Волоха, с которым у него состоялась назначенная встреча у фонтана, за грудки, потряс многозначительно и спросил, не желает ли ясновельможный знаток замысловатых наук стать академиком? Он тут же усилил своё предложение наличием у него бизнес-плана.
   Вася интенсивно заморгал глазами, улыбнулся всеми имеющимися зубами с пробелами и ответил вопросом на вопрос: "А что, были случаи - кто-то отказался?" и тут же радостно заявил, что коли так случится, то все женщины будут "наши". И добавил, что будучи академиком, много пользы можно наворотить для себя.
   Симончик на такое отношение к своему предложению даже немного обиделся, но тут же растолковал товарищу, что на первом этапе им понадобятся мужики крепкие, как не лущеный орех. Дамы же пиковые и бубновые повременят пока - авось не разбегутся по белу свету, чего-нибудь да останется.
   - Женщины станут нашими после того, как мы откроем научный центр. Пригласим начинающих и прочих неизвестных гениев поработать в центре над ихними же темами. Пообещаем практическое воплощение достижений, и вообще, всё, что можно наобещать впечатлительным натурам жаждущим славы. Возьмём на себя организационную часть, а они пусть долбятся с научными вызовами. Покрутимся в среде ученых, поднатореем и сами станем академиками, хотя бы на бумажке из нашего же центра. Кто определит реальную ценность такой бумажки, да и кому оно надо выявлять бяку среди кипы бумаг? Как тебе бизнес-идея?
   - Не скоро все женщины станут нашими, - грустно ответил Вася. - Где ресурсы взять, деньги, людей на твою идею? А получение документов: разрешительных, объяснительных, налоговых, бухгалтерских и прочих разных всяких, безобразных?..
   - Юрбино обеспечит кое-чего - чиновник же - ни хухры-мухры. Не зря же мы с ним знакомы - пусть отрабатывает. Главное стать на путь достижения цели, а дорога куда-нибудь выведет, ещё и прихватим в движении чего-нибудь стоящего.
   Спустя неделю после разговора Василий позвонил Симону и благожелательным голосом сообщил, что он подумал и пришёл к выводу, что в его бизнес-идее есть рациональное зерно. Вот только, как Юрбино подцепить за жабры, дело-то мутное.
   Этот разговор состоялся во вторник, а в четверг с утра сообщники нагрянули в кабинет Юрбинова - в очень важное управление архитектурно-строительного контроля. Немалое учреждение смотрелось на фоне выдающейся, как считали компаньоны, бизнес-идеи померклой шарашкой. Оставалось только слепить все детали в одну лепнину и убедить в успехе предприятия Юрбинова - этого гада, сидящим за важным столом - пообещав кроме золотых гор ещё и звание академика.
   Симон ввернул секретарше приготовленную шоколадку. Вася же дружески похлопал её ладонью по мягкому месту. По этим признакам они были идентифицированы секретаршей, как свои люди и беспрепятственно пропущены в служебный кабинет.
   Юрбино не выказал энтузиазма ни при виде знакомых лиц. Выслушав подробности бизнес-проекта об открытии независимого научного центра, он долго качался взад-вперёд в кресле, пока не уснул. Стремительно проснувшись, тут же выдал, что в проекте слишком много неубедительных моментов, и что проект идеи смотрится весьма затасканным и покрытым трещинами. "Ко мне с подобными предложениями ходят лица, кому за семьдесят. Все в учёные желают податься. Кинулись. Идея, в вашем лице, помолодела".
   Симон не собирался сдаваться и обещал нанести макияж, как на невесту, приукрасить рекламой, отполировать обстановку.
   - Вы хотите дохлую мышь выставить на конкурс красоты, - высказал своё мнение Юрбино.
   - Вкусы разные. У каждого своё понятие о красоте. И на мышь найдутся почитатели, если их подзадорить, - отстреливался Симон аргументами, не желая сдаваться.
   Но сдаться всё же пришлось. Понурый вид чиновника и, непонимание им важности развития прикладных наук, выставили, в конце концов, просителей из кабинета.
   Секретарша получила ещё один шлепок по мягкому месту. Симон в знак любви и признательности ущипнул её за грудь. Секретарша жевала шоколадку и улыбалась, выпятив губы и зубы в тёмно-коричневой замазке.
  
   Спустя две недели Вася Волоха позвонил Симону и радостно сообщил, что у него есть безупречный бизнес-план.
   - На кой ляд нам арендовать помещение, за которое надо платить, собирать горсть учёных, которым надо тоже что-то кушать, оформлять множество разрешительных и налоговых документов, вести дело-производство и бог знает, что ещё изображать из себя, и в какие-то дебри влезать, если можно...
   - Короче... - не выдержал перечисления всех забот связанных с научной деятельностью Симон.
   - Если можно в любой типографии заказать визитки, в которых обозначить себя в золотом обрамлении академиком на страх дворникам, бродячим собакам и запуганным интеллигентам. И все женщины - наши, - убедительно заключил Вася. Шаг и в дамках!
   Симончик надолго задумался. Настолько надолго, что связь прервалась.
   На следующий день он позвонил Василию и подтвердил, что лишний раз убедился с его предложения, что многое простое - гениально. "Ну, что ж, дёшево и сердито", - последовал вердикт. Товарищи разошлись обдумывать, услугами какой типографии воспользоваться, А заодно, чтоб такого выдумать и как сходить... для обогащения и славы, несомненно, заждавшихся их в сокровенном месте.
  
   Жизнь кипела и выплёскивала накипь. Приходилось постоянно зачищать поверхность чанов в преисподней, снимать пенку. Черти бранились. Бес Валяй подал рациональное предложение - использовать для этой работы вновь поступивших грешников, и был поощрён за это, длинным ногтем, удалённым у одной из грешниц. Им он мог чесать спину в неудобных местах, ковыряться в носу, очищать уши от грязи и много ещё полезных совершать дел.
  
   * * *
  
   По слухам, Индус в молодости был в Индии. Пришлось сопровождать родителей направленных на работу. Командировка затянулась на три года. За это время он научился играть в шахматы, лазить, словно обезьяна, по деревьям, по вертикальным поверхностям домов, ловко цепляясь за всякую выпуклость, и совершать плевок дальше всех в своем дворе и округе. Самая гадкая угроза от него таилась в обещании плюнуть в глаз. Попадал всегда точно. Все почему-то этого не хотели и уступали в споре человеку, побывавшему, как многие считали, у чёрта на рогах и заглянувшему бесу под хвост. И фамилия у него была бесовская - Беспалый. От него веяло непредсказуемостью и страхом. Бр...рысь!
   Индус страшно не любил проигрывать, особенно, если игра шла под деньги. Проигранные деньги никогда не отдавал, предпочитая терпеть заслуженную экзекуцию. В случае поражения он садился на землю в позу лотоса и замирал на продолжительное время, не проявляя признаков жизни. Ему угрожали, обзывали, даже били, но убедившись, что имеют дело с бесчувственным существом, оставляли в покое. Если били сильно, он падал, переходя в позу трупа - из приоткрытых глаз сверкали белки. Белизна их действовала устрашающе, Вселенная становилась ближе...
   После того, как угрозы миновали, Индус начинал подавать еле заметные признаки жизни, глубоко вздыхал, медленно поднимался и тут же занимал очередь за игрой в шахматы с победителем партии. После подобных событий, он настаивал играть исключительно на деньги. "Надо отыграться. Не люблю оставаться в проигрыше", - пояснял он свою настойчивость, вызывающую улыбки. Судя по всему, он имел в виду моральный проигрыш, так как деньгами никогда не рассчитывался, лишь обещал, если сильно допекали.
   С ним не играли под деньги. В крайнем случае, ставили на кон самые низкие ставки, зная, что он все одно не рассчитается в случае поражения. Индус злился, и удесятерял банк.
   Все качали головами, помня его любимую поговорку про личных тараканов в каждой индивидуальной голове. "Пусть ползают и хохмы вытворяют - всё ж веселее жить на свете, - добавлял он. - Меня не деньги интересуют - отыграться бы".
  
   * * *
  
   "Встать! Суд идет!" - прозвучало не торжественно, а повседневно надоедливо, даже мухи не проснулись на засиженных ними окнах...
   Судья, он же председательствующий, втиснул свой живот между стулом и столом, с кряканьем и свирепым выражением лица, должным выражать неподступность и серьезность отношения к делу. В животе его вполне мог разместиться годовалый ребенок, а то и двухлетний, потеснив, разве что, кое-какие сопутствующие органы. Судья Дайналапов гордился своим животом и считался солидным мужчиной в суде. Он лихо умел листать страницы процессуального или уголовного кодекса, а после тыкал толстым пальцем в нужную статью и громогласно провозглашал: "Вот оно, где деньги лежат!"
   Его честь, судья Дайналапов, объявил о рассматривании дела об оскорблении личности по иску гражданки Фины Дьяволиадовны Преисподневой к гражданину Гавриилу Афонскому, священнослужителю.
   Председатель окинул недовольным взглядом присутствующих в зале: истца, её свидетеля и ответчика. Опытный глаз живо оценил, что с ответчика взять нечего и это портило настроение. Истец же ему виделся в ином виде: было и что взять, и что пощупать, если подойти к делу ближе. Настроение тут же приподнялось.
   Секретарь суда в это время скороговоркой трещала о том, что технические средства фиксации судебного заседания находятся в рабочем состоянии и что-то о порядке прохождения судебного заседания. Единственный свидетель стороны истца, был удалён из зала суда согласно порядку процессуального кодекса. Проходя по залу у него из штанов выскочил хвостик, распушенный на кончике. "Кисточка" поигралась сама по себе и ловко спряталась обратно в штаны. Свидетель был лыс, весел, а красная рубаха свободного покроя, на пару размеров больше требуемого, ассоциировалась с ярмаркой. Отзывался исключительно на "Адя", и при требовании сообщить фамилию или имя бравировал этими же тремя буквами, обижаясь за непонимание. Судья пожал плечами. Секретарь повторила жест судьи и внесла в протокол эти три буквы в графу "фамилия, имя, отчество свидетеля", не упоминая жест плечами.
   Председатель, он же судья, предоставил слово истцу, выпучив рыбьи глаза на округленные части женского тела. В слезящихся взорах тело заманчиво плыло по залу.
   Фина была независима в движениях и кратка, словно мудрец, в изложении. В речи прозвучало обвинение преподобного отца в незаконном наложении на неё крестного знамения и оскорблении словами: "Изыди, сатана!" Она требовала признать действия священнослужителя незаконным домогательством к подчинению, насилием (кто знает, что у него истинно на уме было), и возместить нанесенный ей моральный ущерб.
   Судья задумался, продолжая рассматривать манящие формы женского тела. Минуты бежали прочь, наполняя зал заседаний тишиной. "Сексуальное домогательство... - вертелось модное современное определение в судейской голове, - надо бы и самому подомогаться. Весьма заманчивое созданьице, чёрт побери". В приоткрывшейся двери показалась лысая голова свидетеля, поблымкала глазами, и медленно втянулась обратно. Затянувшаяся пауза грозила выволочь наружу тайные мысли жреца фемиды.
   Секретарь выразительно кашлянула и, воспользовавшись платочком, помахала для приличия и естественности. Заодно и носик вытерла, коль уж сопливчик оказался в руке.
   Председатель очнулся от докучливых мыслей и довел, что накладывать крестное знамение не запрещено, поинтересовавшись, что при этом ощущала истец.
   Фина, не скрывая истины, рассказала, что её ломало, крутило, трясло и негативно воздействовало на орга... орга... низм. Это заставило ей пообещать старцу, что тот умоется кровью.
   - Эгей, милочка! - немного обрадовался судья, - уточните, пожалуйста, чьей кровью вы предлагали умыться ответчику? Своей или вашей? Если своей - то это угроза. Вашей же - это вроде, покраски, ремонта... Так чьей же?
   - Коровы Аси...
   - Корова Ася в заявлении истца не указана, - подсказала секретарь, листая бумаги.
  
   - Пригласите в зал суда свидетеля со стороны истца, - потребовал судья, и в ту же секунду дверь растворилась, и краснорубашечник Адя ступил в зал заседаний. Его лысый череп блестел от натуги вен.
   - Свидетель, - прокашлял судья, - что вы можете сообщить по сути о своевольном накладывании крестного знамения Гавриилом Афонским на гражданку Преисподневу?
   - Могу! Много чего могу сообщить про то, как было. Он на неё без спросу накладывал и накладывал, и даже меня немного задел. Я ему, мысленно, прямо в глаза сказал, что же ты, отец святой, столько накладываешь, глядишь - всю скверну до чистоты сотрёшь, - с кем бороться будешь? Без дела не боишься остаться? А с него, как с гуся вода... Так что хулиганил монах самозабвенно до душевного исступления. О чем и свидетельствую, - и он приложил два пальца сложенных вместе к пятке, сняв туфлю.
   - У вас всё, свидетель? Можете быть свободным.
   - Чего же боле? Всё как было изложил. Впредь прошу, ваша честь, называть меня Адей, и деда моего зовут Адом, - корень у нас общий - "ад", - и, пятясь задом, распахнул закрытую дверь. Одна петля на двери перекосилась, и больше прикрыть плотно дверь не представлялось возможным. В образовавшейся щели виднелось то ухо, то лысый череп свидетеля.
   - Суд удаляется на совещание, - шлёпнула секретарь молоточком по чему-то чвакнувшему, и все вокруг зашуршали и поднялись.
  
   Время тикало и неслось в пространстве... Точнее, - не время тикало, а кровельщик ласкал молотком жесть на крыше соседнего дома, отбивая отрезки времени. Кровельщика кляли; на быстро бегущее время жаловались, что чрезмерно торопится зачеркнуть человеческую жизнь.
   С подобными же звуками чёрная дыра в соседней Галактике затянула звезду в свой кувшин водоворота. Никто ничего не почувствовал... Астрономы задним числом зафиксируют сей факт и некий молодой специалист в ночь с пятницы на субботу самозабвенно будет рассказывать возлюбленной о невероятных сюжетах происходящих в Космосе.
   Ему никто не будет возражать, лишь слушать, и это вдохновит на дальнейшие решительные открытия (слушательницу волновали больше земные дела). И надо же так случиться, что перед ним распахнутся таинства возлюбленной, до сего момента скрывающиеся коротким платьицем, и новая галактика раскроет свои заманчивые пути. Будут шуршать отброшенные в сторону чулки и от робости дрожать тело.
   Вселенная торжествовала в постоянстве своих циклических повторений.
   Предсказатель Нострадамус верил, что события мировой истории циклически повторяются, потому что повторяются планетарные конфигурации и происходят одинаковые знамения. Он описал события прошлого в надежде, что таковые снова произойдут в настоящем и будущем, и кое в чём не ошибся.
  
   Судья Дайналапов проковылял в свой кабинет, с одышкой рухнул на диван и уставился на репродукцию картины "Даная", представив себя Рембрандтом и воображая его ощущения при написании шедевра. Приподнялся, кряхтя, протянул руку к стакану с апельсиновым соком, потянул из соломинки напиток, выплюнул трубочку на пол, глотнул со стакана, икнул, вернулся в прежнее положение, отдался мечтам. На месте натурщицы Рембрандта он представил сегодняшнего истца по делу об оскорблении личности, и нашёл замену предпочтительнее, хотя в килограммах проигрыш... И имя у нее красивое - Фина. "Надо бы организовать контакт, чего бы это ни стоило судопроизводству", - расщедрился судья за чужой счёт.
   Нега заструилась по студенистому телу, на полных губах пузырилась кипучая страсть.
  
   - Гражданка Преисподнева, - позвольте представиться - адвокат Кобездовец Сигизмунд Сигизмундович. Имею поручение к вам и рассчитываю на разумение и понимание. Хочу помочь выиграть дело без особых в том усилий и покарать старца за чрезмерное рвение к богоугодию. При вашем благосклонном желании, берусь организовать встречу с судьей Дайналаповым тет-а-тет.
   - И как же без усилий выиграть? - Фина, ехидно улыбаясь, изящно выгнула тазобедренную часть и тонкая ткань треснула в месте изгиба. Ненавязчиво поиграла мышцами живота.
   - Вам потребуется передать через меня великому суду вовсе невеликую сумму денег. А возможно, решение суда может обойтись и ещё дешевле, - адвокат часто заморгал глазами, глядя на разверзнувшуюся прореху. - Возможно, даже бесплатно, если на то будет благосклонное желание судьи.
   - Каким же образом?
   - Если поладите с господином судьей Дайналаповым, сударыня, найдёте общие точки соприкосновения для взаимного удовлетворения.
   - Что же произойдет, если денег не дам и ваше предложение о соприкосновении проигнорирую?
   - Худо будет гражданка Преисподнева. Суд вынесет решение не в вашу пользу и постановит, к примеру, привязать вас к жерди и монах будет крестить и крестить, чистить и чистить, пока не обратит вас в веру христову. А то, к ужасу, костром всё может завершиться...
   - Ох, ужас! Вы, господин Кобездовец, забыли в каком веке живёте, и что сами же проповедуете демократию.
   - Ах, да, простите - это же метафора, а вы обиделись. Но нечто подобное суд придумает, нечто в этом роде, вписывающееся в закон, хотя бы задевающее одной случайной буквочкой. В судопроизводстве множество всяких закорючек имеется, как раз для таких дел, с чего и кормимся мал-мала. Выдающиеся люди кодекс клепали, все судейские казусы предусмотрели. Если же, что не так сложится, великий суд всегда отбрыкаться сможет с закорючкой-то предусмотренной заранее. На худой конец побожится - только что, мол, тут написано было, да уборщица тряпкой смахнула. Гладки взятки, взятки гладки... Ох, уж эти пчёлки - несут и несут свои взятки, а попробуй чего взять с них? Накоси!.. Так и в суде - мёд не переводится, потому, как - накоси!
   - А вы, Кобездовец, сударь хренов, ступайте-ка, к чёрту на рога с вашими предложениями. Можете и судью с собой прихватить. Там вас заждались - свежую смолу подвезли, ещё и растопить не успели.
   - Что же передать по сути дела судье?
   - По сути передайте, что напугали меня здорово, даже платье треснуло по шву. Сообщите этой жабе, Дайналапову, - получит он свой грош своевременно в нужном месте.
   - Когда и каким образом, позвольте узнать? Он лично в руки ничего не принимает от посторонних, исключительно через посыльных поверенных действует. Конспирация, сударыня, - бережённого бог бережёт, а не бережённого...
   - А не бережённого чёрт стережёт, - закончила фразу смеясь Фина. - С утра пораньше. Сам увидит каким...
   У адвоката зачесалось в носу, пощипывая. Он чихнул, исторгнув влагу из глаз и носа, а придя в себя Фины рядом не обнаружил. Он вспомнил про "чёртовы рога" и недовольный заковылял проч.
  
   До пятидесяти лет человек копит имущество, после пятидесяти его охраняет. Сигизмунд Сигизмундович ныне копил, и жаждал плодоносной перспективы. Накопление происходило рывками: то густо, то скандально пусто. Нестабильность угнетала. Всюду обстоятельства непреодолимой силы лезли неуместно и не ко времени.
   "Никакого тебе взаимодействия и понимания потребностей человека. Откуда такое безразличие? Срамота поднебесная... А ты тужься, беги ни свет, ни зоря дела обкручивай, переживай, волнуйся, стресс зарабатывай, а там и болезни волной пойдут не за горами... Что же получается? - работай, трудись, зарабатывай деньги, на которые после будешь лечиться - не веселая перспектива. В противном случае: не работай, не трудись, прозябай впроголодь - сгинешь от исхода энергии. Куда же направить стопы, где прилично живётся? - Там, где нас нет, - мы уже были. Всё подтвердилось: до боли знакомо. Может ещё какие места имеются для комфортного проживания? Где разместиться в удовольствие страждущей натуре? - Гадкие безотрадные мысли терзали душевное равновесие адвоката Кобездовца. - Опять же, сегодня я кого-нибудь подцеплю на крючок и потащу в подсаке к щуке на обед, а завтра меня на том же крючке вздёрнут и подвесят в неприличной позе к позорному столпу. Мрак солнечного дня вокруг торжествует и бесится... Бестия судьбоносная!"
  
   Мухи проснулись, взлетели и устроили гонки у потолка.
   - Что же вы батюшка так плохо подготовились к судебному заседанию. Дело ваше, похоже, весьма прискорбно будет проиграно и придётся дань платить во возмещение нанесённой обиды. Рекомендую взять адвоката и подавать апелляцию, чтобы окончательно не опростоволоситься.
   - А вы кто такой будете, и почему моё дело вас беспокоит больше своих занятий? - монах Гавриил старательно натирал крест сукном рясы. Крест лучился, бесы жмурились в темных углах судейских кабинетов.
   - Я обычный гражданин, Кобездовец моя фамилия, - представился разговорчивый в костюме при галстуке. Переживаю за торжество справедливости, помогаю людям в тяжбах, а заодно и практикующий адвокат. Можете называть меня Сигизмунд Сигизмундович. Обычно выступаю за невинно пострадавших... кших. Вместе мы их живо обкрутим, если договоримся. Жаль, у вас денег нет, по наряду видно, а то б, как по маслу проскользнули. А вот у истца предостаточно, судя по фигуре и подкупающему взгляду.
   - Вот и защищайте его права. Прошу, отсядьте подальше - ваша фамилия, мещанин практикующий адвокат, неблагозвучная и располагает к сомнению и отторжению.
   - Обращался. Послала к чёрту на рога, поганка жадная. Но мы у неё денежки с другого конца отымем. И нам хорошо, и истина восторжествует. И вы, вроде как, в выигрыше моральном окажитесь. Что же касается фамилии, то мой папа был уважаемым вором, знаете ли, - в такие кабинеты вхож был, - вам и не снилось. Фамилия, видите, не нравится. Вам же не рекомендовал бы в храме справедливости и закона (мы ныне в нём находимся), где от сумы и тюрьмы никто не застрахован, пургу нагонять. Тем более, что ваше дельце на рассмотрении в весьма неблагополучном состоянии. Неблагозвучно ваше дело, а он, видите ли, - фамилия не нравится...
   - Кому это, позвольте узнать, - "нам" хорошо? - преподобный отец перестал натирать крест. Кого под "нами" подразумеваете?
   - Это вас не касается, - впервые за время разговора неучтиво ответил Сигизмунд адвокат, взъевшись на докучливого ответчика. - Тому, кто будет принимать судебное решение.
   - Но вам-то заранее этого никак знать не положено, к чему же шум преждевременный?
   - Заранее неизвестно, но предположение очевидно - в том и интрига, ядри карман шире... Я всего-то посылочный, поверенный гонец, можно сказать, не то, что мой отец, а то бы дрожали тростником на ветру... Устраиваю договоренности, заодно практикуя адвокатскую деятельность.
   - Какие договоренности могут быть, если всё решает суд? - подивился отец Гавриил.
   - Вы, батюшка, далеки от судопроизводства. Одно другому не помеха, а помощь в разрешении конфликта. Знаете, ведь: лучше плохой мир, чем хорошая война. Мзда - грех небольшой, к тому же всегда замолить покаянием можно, но добра после больше становится.
   - После чего и у кого больше?..
   - После судейского решения. Компромисс дело обоюдно выгодное обычно: одна сторона выигрывает материально, вторая - морально, или ещё каким-нибудь кандибобером развернуться может.
   - Причём же тут деньги?
   - Какой вы, простите, батюшка, бестолковый. Церковь подношения принимает? Утрите нос - с него капает. И суд пожертвования берет для богини справедливости, как её в душу мать... простите, вечно забываю, Астрея, что ли? Очень, должен сказать, любвеобильная дама, особенно, к деньгам, как всякая женщина, вы же в курсе... Я лишь посылочный, передаточное звено, а шустрить приходится, куда там кудесникам. Думаете, у нас тут мёд с плюшками подают? Акститесь, батя... тюшка, - не позавидуешь нашей доле, если окунёшься.
   - Оставьте деятельность вашу, если не по нутру.
   - Наивны вы, однако, преподобный отец - не разбираюсь в ваших чинах и званиях. А жратаньки за какие шиши и прочие надобности?..
  
   Поутру судья Дайналапов проснулся с чувством, что с его головой произошло нечто не ладное. Лоб потел, а вот на затылке было зябко. Он выкарабкался из постели, подражая каракатице и, подойдя к зеркалу, увидел на лбу металлическую монету невеликого достоинства, бывшую ныне в ходу. На неё можно было купить часть бублика - ту, что называется дыркой баранки.
   Судья осерчал. Ещё никто его так дёшево не оценивал. Он пощупал затылок, и с ужасом понял, что там то же самое приклеилось. Пощупал второй рукой для верности - так и есть, зараза, прицепилась-таки. Достоинства монеты видно не было, но сомнений, почему-то, не возникало о никчемном её номинале.
   Зачесалось чуть пониже спины. Неужели и там пристроилось? Похоже, - да. Пощупал, - подтвердилось без "похоже". Необходимо было снять штаны, опуститься на четвереньки, наклонить голову к полу, и между ног заглянуть в зеркало, чтобы окончательно убедиться в наличии монеты и установить достоинство кругляшки. Совершить этого не позволяла грузность тела, обвисшие килограммы жира мешали. Пришлось утереть слюни и взяться за выковыривание монеты на лбу - самого злонамеренного места. После недолгих усилий, стало понятно - без хирургического вмешательства не обойтись, люли-люли плати за пилюли.
   "Всё, что ни случается - к лучшему, - подбодрил себя судья, выдвинув ящик стола и окинув взглядом тугие пачки купюр, стиснутые размерами короба. - Пластическая хирургия и монеты удалит, а заодно и жировые складки, а то хлюпают, как ласты у тюленя".
  
   * * *
  
   От нахлынувшей скуки Емельяша предложил Любаше погреть друг другу животики. Любаша не возражала, но напомнила, что только давеча уже грели, до сих пор тепло ощущается, и в подтверждение предложила мужу приложить ладонь и убедиться. Емельяша приложил. Любаша подтвердила, что там, куда он приложил руку тоже ещё тепло, но уточнила, что животик находится выше.
   Они опять погрели размякшие животики и развалились в постели, одолеваемые томлением и скукой, мысленно взвешивая достоинства и недостатки медового месяца. А как ещё проводить медовый месяц? Более заняться было нечем.
  
   - Давай ещё кому-нибудь погреем животики. Но за деньги. А то просто так - голодно.
   - Ты ищешь мне клиента, а я - тебе, - подхватил понравившуюся инициативу жены Емельяша. - Как ты думаешь, то, чем мы собираемся заняться - работа или отдых?
   - Мне кажется, - высказала свое искушённое мнение Любаша, - что в этом случае работа тесно переплетается с активным отдыхом.
   - Так всё же работа, - недовольно произнес Емельян. - Есть смысл людей нанять для её исполнения.
   - Верно трактуешь, - поддержала жена мужа. - Нужно открыть публичный дом и пусть он нам доход приносит, - радостно заключила она. - Только, как набрать надёжный персонал, чтоб не выбрыкивался, коники не мочил и помалкивал?
   - Вот и скажи после этого, что все бабы дуры, - похвалил Емельяша молодую жену. - С персоналом проблем не вижу - пригласишь всех своих подружек, и я кое-кого подтяну... Не откажутся. Тут же две выгоды в одном действии сойдутся: удовольствие и заработок. Надёжный подход. Не зря считается первой древней профессией. В какие годы люди уже главное вычленили.
   - Начальный капитал понадобится на это мероприятие, - глубокомысленно произнесла Любаша, зевая. - Аренда помещения, интимные предметы и многое прочее... - список требуется составить для верности дела. Опять же, как быть с надёжным персоналом?
   - Аксессуары, - ввернул Емельян модное, но непонятное слово. - Ага! Из-за отсутствия малого, не можем создать великое, - не менее глубокомысленно продолжал он, - без стартового капитала никуда ногу не поставишь. Значит, как ни крути, придётся вернуться к началу нашей беседы и подумать, кому бы погреть животики за деньги. В нашем доме никого такого нет или по соседству, как думаешь? Что же касается персонала - возьмём наиболее покладистых из твоих подружек - остальные подтянутся.
   Любаша улыбалась в раздумье:
   - Здесь, поблизости, все халяву любят: животики погреть не откажутся, а вот, что заплатят, я не уверена. Точнее, убеждена, - денег никто не даст за услугу. Они считают, что греть животики, это то же самое, что в речке купаться.
   Подводя итоги дискуссии, Емельяша заявил, что проблемные места имеются, но коммерческая тема восхитительна и вполне реальна. И главное, подтверждена опытом столетий, ничего заумного придумывать не придётся: колесо - оно и в Африке круглое. Это только иногда оно напоминает шестигранник и бахает на выступах, если катить. Каждый школьник знает, что многогранник стремится к окружности, то есть, к колесу. Притрётся и покатится, как солнце по небу. Так-то вот, без всяких сомнений.
   Муж и жена остались довольны друг другом. Каждый думал о своей выгоде от дела.
  
   * * *
  
   У кого водятся денежки, тому везёт чаще, а уж после них, всем остальным может подфартить, если звёзды на небе, как надо расположатся. Почему так? - Поди, разберись с этим мирозданием - мутит и злорадствует непрестанно, а ты надейся впустую на милость не пойми чего и лапу соси в смутном ожидании, пока оно несуразности измышляет. Ни закономерности какой, ни намёка на здравый умысел. Хаос, как начался когда-то, так до сих пор и правит бал втихаря, изображая в нужный момент заманчивую видимость требуемой картинки для замыливания глаз и разума обывателей.
  
   Фина шахматистам галантно затмила мозги внезапным появлением, а некоторым благосклонно позволила и сыграть с собой. Но везение, после этого случая, облюбовало лишь Эндшпиля. За какие-такие коврижки, спрашивается? Ему-то до этого отвалилось и барахлишка, и денег от смутного дельца. Ан-нет, прёт добро безо всякой закономерности на зависть другим - яркий пример торжества хаоса. Где та формула или закон, по которому происходит сей беспорядок? Укажите, какое ведомство уравновешивает справедливость, в конце концов, чтоб знать с кого спрашивать. Одним всё, а другим кукиш на подставке. Что мешает справедливому распределению благ и радостей? - Только не надо пенять на зеркало, мол, там, в зазеркалье, господствует чертовщина переворачивающая всё с ног на голову. Человек сам по себе создание шаткое-валкое: пороки заедают, химеры обволакивают соблазнами - куда податься бедным отказникам, взъерошенным провалами судьбы? Опять же никогда не отгадаешь, что на пользу пойдет - что во вред обернётся: будь то разумная затея или придурковатый замысел. Заработать не получается, воровать - страшно, да и негде; и надо бы знать где - так кто же скажет? И чтоб не уличили - где гарантия? У кого индульгенцию выкупить удастся? Всё можно, но главное, чтоб деньги были. Вот и получается, что вторичное имеется - желание стибрить, что плохо лежит, а первичное - деньги, чтоб откупиться - отсутствует. Опять в основе хаос заложен.
   "Агу, агу", - лепечет младенец, а следом: "ням-ням", - с младенчества понимает малявка взрослые проблемы, мерцающие впереди. Мозги-то ещё не варят, а лопочет верно: рази это не ликование хаоса?
  
   Следом, чёрт забери, небеса вздумали исторгнуться очередной несправедливостью - Эндшпиль выиграл в лотерею, в которую никто никогда не выигрывал, разве что в рекламе, кучу банкнот. Повезло одному на зависть многим. И с такой кучей добра он не пил (разве что малость какую), ни курил, не ездил путешествовать, не ходил никуда, кроме работы - качать прибыль с Большого взрыва и архивировать после купюры, да в парк двигать шахматные фигуры для жизненного тонуса и издёвок над проигравшими партнёрами. Нужны ли для этого деньги?
   Разумеется, начали возле него виться дамочки обширного диапазона возрастов, но он на них странно реагировал: всё больше как-то левой ногой дрыгал, игнорируя, и шахматными фигурами об стол громко стучал, причмокивая губами. Приворожил даже какую-то носатую старуху с волосиной на бородавке - приползла с палочкой посмотреть, как он играет и губами причмокивает. Видно, сладенького захотелось старенькой. Ничего у неё не вышло. Более молодые конкурентки ловко оттеснили развесистыми бёдрами. А Эндшпиль всё также подрыгивал левой ножкой. Хотя, кто знает, что происходило после, вечером, и что означали вновь приобретённые судорожные движения, этой самой, ноги, которые достоверно истолкованы не были. Причмокивал ли он после, вечером, когда шахматные фигуры сменялись на женские, если такая смена случалась? Сумасбродные домыслы любопытствующей шахматной братии в счёт брать не приходится: любят приврать завистники безбожно, пешка им в ухо, чтоб не прислушивались к глупостям.
   Даже желудочно-кишечный тракт у Эндшпиля, на который ранее были жалобы, ни с того, ни с сего начал нормально работать. Опять же, на зависть...
   Бездонен мир случайностей калапуцкающий человеческие жизни.
  
   Фина примостилась на скамейке рядом с Вероникой. Зачитавшись, девушка не заметила явление дьяволицы, пока её не оторвали от трудов предложением дружить соизмеримо интересам. Расфуфыренная Фина излучала расположение, дружелюбие и доверительность. Вероника моргнула глазками в ответ и распахнулась в ожидании затейливых предложений соседки.
   Козырь расположился на площадке так, что одно ухо и глаз наблюдали за ходом шахматных баталий, а другая парочка органов бдела события, происходящие у скамейки с вундеркиндшей. В отличие от девы, глаз Козыря сразу приметил появление Фины на лавке и, расслышав заманчивое предложение о дружбе, вмешался, и неосмотрительно подал встречное предложение дружить втроем, мысленно предполагая Веронику оставить с её книгами, чтоб не скучала.
   Фина блеснула глазами, словно сигнальными огнями полицейской машины, и носком вытянутой ноги поманила Козыря к себе.
   - Дружить желаешь, душка? - спросила она ехидно. - Сам напросился, шахматёр удалой, - будешь мне удружать в моих требованиях. Согласен?
   Козырь пожал плечами, не представляя сути предложения, но отказать такой обольстительной милочке не было никакой внутренней возможности. Для такой кисочки хотелось сделать невозможное и фантастичное приношение.
   - Махнулись не глядя, по обоюдному согласию, - подытожила молчаливое согласие шахматиста Фина, гладя своей ступней его ногу. - Полезешь в ад и выгонишь оттуда беса Валяя: он там тыняется без дела, между двух котлов примостился и млеет. Так ты его сюда гони, наверх, пусть безобразия творит для стимулирования разнообразия жизни. Выполнишь - твоя взяла и моя любовь в придачу. Сполна отсыплю, отдышаться некогда будет.
   Козырь расширил глаза, не понимая, как постичь данное поручение.
   - Воспринимай это, как дружеское одолжение, - пояснила Фина. - Выполнишь - прокачу на качелях до небес - душа вон; а - нет, Валяй тебя в чане со смолой выпарит: в Космос без скафандра полетишь. Вот такая дружеская дилемма. Сам напросился - молодец, в цугцванг попал. Зато будет, что вспомнить... А то всё деньги, да деньги, повезет - не повезёт. Скука. Твой вояж в такое затейливое место назначен, в котором деньги без надобности - лови момент, наслаждайся. - Фина обворожительно с ехидцей посмеивалась, кокетливо двигая плечами и округлыми частями тела. Отказать в чём-либо этакой мамзели никакой возможности не представлялось - гипноз не земной, бляха-муха -кто попробует на себе - поймёт.
   Козырь стоял, замерев в восторге, пытаясь оценить несуразное поручение обольстительницы. Тут-то и подошёл к ним лысый тип в ярко красной свободного фасона рубашке и представился Адиком. Козырю это не понравилось (сложилось впечатление, что и этот на дружбу претендует - конкурент паршивый), и он подумал: а не пойти ли лучше поиграть в шахматы, а с женщинами уж после как-нибудь сладится... да прозевал выигрышный ход - не отважился на поступок. Забыл, что поступать надо согласно выводам рассудка; сердце доброе - обмануться может.
   Фина представила Адика, как гида предстоящего путешествия, и со своей обезоруживающей улыбкой добавила, что если он желает познать настоящую любовь, то обязан исполнять обещания ради мечты, несмотря на опасность сгинуть в преисподней. И убедительно добавила: "Луше покоиться безвестным на просторах отдалённых широт, чем тесниться на городском кладбище, стиснутым грузом несбывшихся надежд и ложных ценностей".
   Адик подтолкнул шахматиста в спину и ноги того сами направились "покорять Космос".
   "А всё же лучше бы я остался играть в шахматы", - назойливая мысль вновь промчалась в голове у Козыря, как пыль, которую смахнули с полки. Интуиция сработала-таки задним числом, бляха-муха, мозг своё отрабатывал в оправдание.
   Они немного поблуждали дикой частью парка, подошли к огромному дубу, в стволе которого чернело приличное дупло, диаметром... в общем, человек пролезть мог бы, на высоте, на глазок, до двух метров будет.
   Адя подсадил Козыря к отверстию дупла и потребовал открыть рот и заглянуть в дупло поглубже. Шахматист так и сделал, внезапно ощутив, что коварный гид схватил его за ноги и старается затолкнуть вовнутрь дупла. И это у него получилось, а у Козыря удержаться - нет, и он посунулся, как со снежной горки на животе. В дупле вместо снега было нечто мерзко-скользкое, и понеслось... Скорость резко возрастала, ускорение делало своё дело. "Второй закон Ньютона действует, значит я на Земле по крайней мере, в своей обители пока", - единственно, что радовало. Остальное огорчало: полная темь, увеличивающаяся скорость, свист в ушах и гул в голове. Козырь в Космос не летал, в космонавтах не числился, но сейчас понял, каково им там приходится. Неизвестно сколько длился полёт вниз: ему показалось - две жизни, не меньше во всяком случае, вдруг скорость стала резко замедляться. Похоже, что тело вошло в какие-то плотные слои или же снизу что-то подпирало, возможно, не чистая сила: стоны раздавались. По жесткому желобу скатился в какую-то чёрную мягкую кучу похожую на сажу: выбрался кряхтя из нее, отплевываясь. Смердело жжёным мясом - шашлычная, что ли?
   Перед Козырем стояло существо, похожее на театрального чёрта с поломанным рогом, недовольно сообщившее, что на него заявки не было. Подумав, нечисть благовольно предложила шахматисту по желанию выбрать котёл, в котором будет сварен и уверила, что такой чести свободного выбора мало кто удостаивается. Так что, получалось, его сразу в привилегированного зачислили.
   - Мне нужен сотрудник Валяй, даже, если он чёрт знает кто. Есть у вас такой зверь? - спросил Козырь нахмурив брови и постепенно приходя в себя. - Послание у меня к нему наиважнейшее.
   - Давай свое послание, если важное. Я - Валяй, - ответил чёрт гордо.
   - Велено гнать тебя отсюда наверх и там куролесить донесхочу. От прекрасной Фины привет.
   - Ах, вон оно что, - сказал чёрт лукаво, черпаком захватил горящей смолы из ближнего чана и дальше... Козырь не стал ждать, что произойдет и понёсся, расталкивая таких же родичей Валяя с рогатинами и черпаками, по бесконечно огромной территории, сплошь заставленной незатейливым оборудованием - чёрными котлами. Многие из них простаивали в ожидании гостей. В остальных содержимое кипятилось на огне, булькая бульбами на поверхности и захлёстывая волнами тех, кто внутри вёл бесполезную борьбу за продолжение жизни. Некоторые смеялись. Возможно, клоуны из цирка, или же непонимающие происходящего.
   "И всё же, что не говорите, это напоминает театр, - прыгало в голове от неистового бега у шахматиста, - простенький, бедный, со скупым хозяином", - казалось, что он несётся со скоростью метеорита и поимке не подлежит.
   Но как только Козырь приостанавливался и оборачивался - Валяй с дымящимся черпаком был тут как тут и преследование продолжалось.
   Шахматист тем и отличается от бегуна на длинные дистанции, что долго стоять или сидеть за столом может, а бежать - нет. Выдохся Козырь, а защищаться - нечем. Он понял: всё - конец, сердце сейчас выскочит наружу, и вот-вот обварят его горящей смолой и раненного затолкают в котёл. "...И покоиться ему безвестным на просторах отдалённых широт..." В агонии - пена стекала с уголков губ на подбородок - нехотя, послал крестное знамение в преследователя.
   Бес Валяй остановился, опустил черпак и его вмиг одолела сильнейшая одышка, от которой из глаз потекли слёзы, а из ушей посыпалась сажа.
   - Ага! - бросил радостно Козырь, сам задыхаясь от бега и безысходности, и перекрестил опять нечестивого для контрольной проверки воздействия креста на нечисть.
   Немного спустя, шахматист выбиваясь из сил, неторопливо бежал за чёртом, а тот, не выпуская черпака, улепётывал петляя.
   - Чу-чу тебя! - кричал вослед Козырь. - Дуй наверх и меня прихвати с собой, всё равно не отстану! - грозил и плевался почерневшей слюной свойственной среде пребывания. - Чу тебя, чу нечестивец позорный...
  
   Индус снова проигрался - вражеская ладья устроила его королю "уборную", а после рыжий деревянный слон добил бедолагу шпагой по диагонали. Обидней всего, что он сам назначил повышенную ставку, добровольно напросился. И сдулся... Платить было, как обычно нечем, да он и не собирался. "Бить не будут, - подумал он, - а остальное стерпим", и мелким шагом переместился к скамейке, где, как обычно разместилась Вероника. Девушка смотрела на небо и о чём-то беззаботно размышляла.
   Индус поздоровался с поклоном головы и видом незаслуженного страдальца, и сказал, что тоже любит иметь дело с движением вездесущей энергии: туда-сюда, туда-сюда, и поинтересовался, что она думает по этому поводу.
   - Космос воздействует на человека, и я пытаюсь уловить его действия и сигналы.
   - Косичкой ловите послания? Каковы же успехи, шлют сигналы или в молчанку играют братья по галактике?
   Вероника улыбалась волновавшим её мыслям:
   - Согласно закона взаимности, если человек воспринимает энергию Космоса, то и Космос воспринимает энергию человека.
   - Очень, очень возможно, - состроил понимающее выражение лица Индус.
   - В любом случае ваша жизненная энергия окажется в Космосе. Откуда пришла, туда и вернется по закону сохранения энергии. Телом насладятся насекомые, быть может, оно подвергнется химическому и временному воздействию среды, в котором окажется. Но это вторично. Ваша же жизненная энергия в иной форме дополнит Вселенную, как она пополнялась и пополняется энергией людей покинувших наш мир. Так-то, мил человек, отсюда и поговорка: с паршивой овцы, хоть шерсти клок - не совсем удачная в нашем случае, но для Космоса в самый раз подходящая, подводящая некий итог.
   - Так-то оно так, но уж очень как-то печально признавать сие ожидание, грустная последовательность донимает.
   - Признаться, я думала, она вам понравится. Если же вам неприятно что-либо подобное осознавать - в такой момент задумывайте желание - оно никогда не сбудется. Это то и подтвердит вашу бестолковую предрасположенность к боязни закономерного неизбежного свершения, - Вероника смотрела большими умными слегка насмешливыми глазами.
   - Можете повторить последнюю фразу, - утерял нить рассуждения.
   - Фраза вам не поможет. Будете преображаться в иную форму существования - познаете космическое блаженство. Только не тужьтесь понапрасну ожиданием - всё произойдет нежданно, но закономерно. Съешьте лучше яблочко, - и она протянула ему плод приятного жёлтого цвета с красными бочками.
   - Он жадно взял, тут же откусил, поморщился и выплюнул, плюясь в след.
   - Да, это бутафория, выполненная из парафина. Никогда не отгадаешь, где истинная жизнь, а где искусная подделка, - улыбнулась шалунья.
   Вот тут-то к скамейке и подошла Фина, разодетая индийской принцессой: в бирюзовых штанах и многочисленных прозрачных юбках - оборки в позолоте, и в этом же стиле верхняя часть при полностью открытом животе. Была ли это одежда индийской принцессы вопрос спорный, но крупная родинка на лбу промеж глаз говорила в пользу принцессы, а диадема с драгоценными камнями в волосах усиливала предположение.
   "Продолжим дружбу?"
   С возгласом: "О, принцесса!" - Индус повалился на колени и обмер в почтении.
   Обращаясь к Веронике, дьяволица высказала предположение, что мужчина, стоящий на коленях, также желает участвовать в их дружбе, и если так, то она ему по дружбе готова подбросить дельце, от которого тот не соскучится.
   Индуса от дельца спас настырный очкарик назойливо начавший приглашать Фину сыграть с ним в шахматы. "Изыди!" - ответила Фина, и очкарик медленно и неуклюже растянулся на асфальте перед стоящим на коленях Индусом. Дужка очков соскочила с одного уха и повисла на другом. Пока он располагался на отвоёванном месте, к лавке тонким ручейком потянулись шахматисты и вскоре весь шахматный бомонд парка собрался возле скамейки с дамами.
   "Похоже, все они хотят дружить с нами, - предположила Фина, - надоедливые милашки", - она ловким движением перескочила через скамейку, элегантно двигая телом, локтем отодвинула шахматиста, попавшегося на пути, и стала удаляться быстрым шагом, не настичь.
   После её ухода, ряды желающих дружить стали заметно редеть, Ручеек потёк в обратную сторону к шахматным столикам. Мечтать с Вероникой это одно, а мечтать о Фине - совсем иное.
   Висящие на одной дужке и на одном ухе очки сорвались и упали, и тут же были раздавлены чьей-то неуклюжей ногой. Раздался огорчительный возглас. Очкарик поднялся, охая и пуская слюну, на четвереньки; следом со скрипом геройски вознёсся на две конечности и стал клясть белый свет и нерадивых коллег. Только Индус продолжал стоять на коленях, подставив не мытые ладони небу. Пошёл моросящий дождь.
   Вероника улыбалась.
   Капли воды падали на Индусовы ладони и на самого шахматиста. Граница дождя прошла строго по раскрытым ладоням. Скамейка была суха.
   Индус закрыл глаза. Впотьмах посыпались звездочки: "Чудесно, дождь помоет - чистым буду". Вероника, находясь на краю границы дождя, любовалась радугой. Блаженство распустило крылья. Колорит пространства вводил в прострацию и тормозил время. Очкарик стоял под дождём, мутным взглядом смотрел на раздавленные очки на асфальте и мямлил что-то невнятное о коннице Буденного, топтавшей всё на пути, внезапным аналогом возникшим в голове. Он раздумывал: "А не собрать ли осколки? Вдруг зачем-нибудь пригодятся?"
  
   ...Пахнуло свежестью, и Козырь нашел себя наполовину высунувшимся из дупла дерева, перегнутым напополам в области живота. Играло солнце, стрекотали насекомые. Он хватался руками за прежний мир, но тот "театр", с чертями, откуда он вернулся, пока не отпускал. Чья сторона перетянет - ясности не было.
   Обнадежила внезапная помощь: кто-то, схватив за шкирку, стал дюже тащить его на свободу. Козырь вообразил, то это Адик выручает. Выбравшись с посторонней помощью наружу, увидел - помощь оказала женщина, могучая как дуб, с доброжелательным крупным лицом, готовым к жертвоприношению. Зубы-резцы её верхней челюсти, словно клыки тюленя, выступали наружу, прижимая нижнюю губу. Заметный изъян. Шатенка - шутить не любит.
   - Это вы нам смолили крышу гаража весной? Она пропускает воду после дождя. Надобно переделать, исправить дефект, - и положила тяжёлую руку Козырю на плечо. Тот стоял воодушевлённый, радуясь всему на свете, и прежде всего в ожидании исполнения обещания Фины.
   - Нет, вы ошиблись. Я никогда ничего не смолил, - и скорчил добродушную улыбку насколько смог.
   - Как же нет, если вы и сейчас в смоле, и копотью от вас пахнет. Не отвертитесь! А иначе, в дупло обратно засуну, - и она закатила рукава блузы с кружевными белоснежными оборочками, обнажив мускулистые руки. Сомнений не было - засунет.
   - Уверяю, это не та смола, что у вас, - совершил отчаянную попытку откреститься от злополучной работы шахматист, - она другого качества, театральная, и предназначена для иных целей.
   Он не был услышан и понят.
   - Хорошо, что я на вас надыбала, - дама взяла его плотно под руку и потащила, как пьяного со слегка заплетающимися ногами. - Смола осталась с прошлого раза, всё необходимое есть, так что за пару часиков управитесь, если вприпрыжку, - обнадёжила женщина, и её радушной убеждённости нельзя было не поверить.
   Через два часа, когда Козырь таскал ведра с расплавленной смолой на крышу гаража, из-за занавеса сотканного солнечными лучами, нежданно явилась Фина и, как обычно, обворожительно улыбаясь, заметила, что никакой жизненный опыт не пропадает зря, а пребывание в преисподней пришлось самый раз во благо делу. "Ну, что ж, вы работу работаете, заняты, не смею мешать. Желаю получить истинное наслаждение от выполненного дела. Небеса в помощь!" - Она помахала приветливо ручкой и исчезла в струящихся волнах воздуха, исходивших от бочки со смолой, разогреваемой на дровах.
   Шатенка посмотрела на шляющуюся без дела женщину не одобрительно. Одета не потребно обстоятельствам - не в рабочей одежде; такую к делу не приставишь.
   "До встречи!" - донеслось до Козыря из неизвестности.
   "А как же большая любовь, качели?" - хотел крикнуть он вослед, но не отважился, оставив мысль волноваться в голове, тем более, что видение могло померещиться. Да и хозяйке гаража это не понравилось бы из ревности, женщина ведь, - могла работы прибавить, бляха-муха. Обманутому злиться, лишь настроение портить.
   "Вот он - эффект бабочки на практике, - подумалось зло. - Кто-то, когда-то не доработал качественно в прошлом, а я теперь здесь и сейчас вёдра со смолой таскаю по лестнице, как... как бляха-муха, в угоду сему эффекту. Досада, ёханый бабай", - подумал Козырь и смахнул пот со лба. "Незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые эффекты в другом месте и в другом времени", - вспомнились слова Эндшпиля.
  
   После своего странного турне, Козырь стал чаще выигрывать в шахматы.
   "Пруха пошла! - констатировал очкарик - страстный знаток шахматных баталий. - А вы не знаете, дама, которая у всех выиграла, ещё придет? Хотелось бы подробней изучить стиль её игры, ходы записать", - он непрерывно морщил нос и протирал платком стёкла новых очков. В кармане лежали запасные.
   "У неё и спросишь, когда явится", - зло ответил Козырь.
   Позже турист-шахматист Козырь о своем путешествии рассказывал, что это был сон или же галлюцинации на почве переутомления мозга в раздумьях о будущем человечества. При том всё время нервно выкрикивал: "Валяй-Валяй! Валяй-Валяй!"
   Сколько слушатели не бились, так и не узнали, что или кого же надо валять и зачем. Отнесли непонятый призыв к неврозам и загрязнению окружающей среды.
  
   Шахматная мысль остановилась, лишь только Адя появился в обители шахматистов и властным голосом обратился к тем, кто нуждался в деньгах, удаче и вечном празднике души. Всё это предлагалось в обмен на купленную за грош инструкцию правил игры в покер. "Покер "Техасский Холдем!" - выкрикивал он, и убедительно рассказывал, как деньги повалят в дом счастливых обладателей знаний правил игры - стоит им после лишь применить их на практике. Он не забыл упомянуть о радостных детях, счастливой любящей жене и добродушной теще. И всё это благодаря несложной карточной игре, правила которой описаны в брошюре, и цена ей - грош. "Налетай! - вопил бес. - С вашими умственными способностями через полгода станете миллионерами. И это всего за несчастный грош".
   Озвученные Адей суммы выигрышей победителей международных турниров в покер заставили любителей шахмат трепетать. С одной стороны им была чужда измена любимой игре, а с другой, в рекламе покера с его неимоверными выигрышами таилось скрытое желание не прогавить счастливый случай. Но вот с третьей стороны скрывались привычное недоверие к крупным выигрышам и прозорливая вера в примитивный обман. Лысый чёрт ради рекламы упомянул и о кресле возле камина, и об орешках изгрызенных тут же в беззаботном раздумье. Но как он не изощрялся и не заманивал, приобрести брошюру пожелал лишь очкарик на подарок другу - похоже, соврал. Остальным, как не хотелось изучить содержимое книжечки, не подали повод считать, что у них туго с деньгами и есть безудержный спрос на них. К чему ненужная реклама, вредящая пищеварению.
   Адя пробежался по парку, пытаясь всучить разиням брошюрку с правилами игры в покер. Кое-кому удалось ввернуть - "аки я не чёрт" - и повернул обратно на площадку к шахматистам: может одумаются и романтику сменят на коварный звон металла? Он со спины увидел девушку, сидящую на облюбованной ею скамейке, и заглотнул слюну от ожидания приятного общения.
   Подойдя сзади, лысый чёрт закрыл сидящей на лавке девушке глаза ладонями, и потребовал, чтобы она угадала, кто это балуется.
   - Мы с вами не знакомы, но встречались. Руки у вас холодные, как из подземелья.
   - Угадала, угадала! - радостно вскрикнул бес, представился Адей и признался, что она ему нравится больше, чем... - не скажу кто, потому что она всё видит и слышит, - и потребовал повернуть личико для взаимного лицезрения. - Может в кино вечерком сходим? Я билеты возьму на последний ряд.
   Личико поворотилось: миловидное, красивое, улыбчивое... но Финино. Дьяволица не моргая глазами, сверлила Адины внутренности, которые наматывались на взгляд.
   - Пошутил я немножко. Артистично разыграл, не правда ли, как в кино. Ты поверила? - попытался выкрутиться бес.
   - И я пошучу: с утра потащишься в Антарктиду снег разгребать: там намело кучугуры.
   - Поручить бы эту работу полярникам с пингвинами - они выполнят.
   - С ними по месту с утра пораньше и договоришься...
  
   Неожиданно к скамейке подошли два гражданина, похоже, отец с сыном. Поодаль крутилась охрана с раздутыми бицепсами, колеся глазами территорию вокруг.
   Фина скромненько отодвинулась на край скамейки, освободив место гостям. Адя стоял рядом в ожидании поручений.
   Не стесняясь присутствия посторонних, отец учил сына жизни.
   "Да, убил я пару человек, возможно, немногим больше. Отобрал имущество у разных прочих. А как бы, сынок, иначе можно было вырваться из нищеты? Зато теперь я уважаемый человек, бизнесмен. И ты в ажуре - все завидуют. Любой суд мне не суд, потому как деньги важнее правды - доказано многократно в жизни. Был Нариком, а стал ого-го, аж страшно подумать, чтоб кто назвал не по имени отчеству и кепку посмел не приподнять. Церковь выстроил - пусть молятся миряне и на меня тоже - я у них ныне поводырем слыву. Но бдительность терять нельзя - недоброжелателей уйма. Расплатился ж за былое, а всё кой-кому неймётся - подонком в след обзывают".
   Сын молча слушал, шевеля ушами ради забавы. На глазах дымчатые очки с занавесками - последний крик моды.
   Адя нагло вклинился в монолог отца, назвав его молодцом и своим почтенным клиентом: пообещал, что как только тот спустится в преисподнюю, там подберут ему лучший котел и смолы не пожалеют. Но честно предупредил, что бес Валяй изрядный подлец, может нефти подбавить для лучшего огня, и тут же пообещал прогнать нечестивца, как только тот будет обнаружен. На всякий случай в оправдание заметил, что Валяй хитрая бестия - лишь отвернись - тут как тут и такого начудит, что после никак наоборот не отсудить. Посоветовал не расстраиваться заблаговременно и пообещал оградить по возможности от недоброжелателей, а также радушно пригласил номинанта в чистилище:
   "Добро пожаловать в нашу котельную - всегда рады принять такую важную персону и дух выпустить. С булькающими пузырями отойдёте, как заслуженный субчик. Гарантирую вечное блаженство", - и отвесил поклон ниже приличествующего.
   И далее почти вызывающе, официальным языком: "За свою жизнь человек совершает достаточное количество мерзких поступков: мелких и крупных. Это нам на руку: всегда будет из кого дух вываривать - жалкая энергетическая добавка Космосу. Впрочем, ему на это начихать: Космос и там, и здесь, он повсюду; в остатке, - одни пузыри".
   На монолог наглеца Нарик набычился и оглядел округу, привлекая охрану. Но та куда-то запропастилась, чего по инструкции быть не должно.
   - Где эти топтуны, чёртовы?!
   Фина с доброжелательной улыбкой заметила, то вещи имеют свойство таинственно исчезать, когда в них есть необходимость и появляться случайным образом, когда всякая нужда в них отпадает. И добавила, что все, кого он разыскивает находятся на своих местах, стоит лишь глаза открыть пошире.
   Адя, блестя лысиной на солнце, добавил, наполнив голос вредностью:
   - Хочешь узнать человека - задень его. Человек, как сосуд - чем он наполнен, то из него и польётся. Истину говорю, господа, - истину. Как будете у нас, спросите у беса Валяя - он подтвердит.
   Отец злой и гордый поднялся со скамейки, за ним неторопливо последовал сын.
   Возле здания туалета родственники столкнулись со своей охраной, уверяющей, что они вели дистанционное наблюдение за территорией согласно инструкции и угроз не обнаружили.
   Услышав, что их объекту охраны была нанесена словесная обида, топтуны бросились к скамейке, где еще краснелась рубашка Ади, на которого поступил ориентир. Прибежав на место, мужчина в красной рубахе обнаружен не был, хотя только что был здесь. На скамейке сидел Валяй, игриво болтая ногами. Бес сразу же засуетился и поинтересовался, чего желают господа. Господа желали получить мужчину в красной рубашке.
   "Знаем, где он притаился", - Валяй заискивающим голосом назвал сумму денег, которую он хотел бы получить за указание местонахождения искомого человека.
   - Извините-простите нуждаюсь. Носки дырявые - пальцы наружу, ногти не стрижены. Рог ремонтировать опять же надо, так что извините-простите, но денежку гоните. Опять же, жениться, если надумаю...
   Деньги тут же ему швырнули.
   - Недостаточно, ой как недостаточно, - запричитал Валяй пересчитав полученное. Поведаю вам секрет, - только никому не разглашайте. Деньги несут вред: они развращают, разоряют и этим огорчают. Ну да ладно, - остальные вернёте после больницы. Чего не сделаешь для добрых людей: укажу авансом - под скамейкой разлеглась цель вашего визита. Только не забудьте остаток денег вернуть, как выпишут из медучреждения. Вдруг мне жениться приспичит - я такой, могу. Парикмахеру, опять же, платить. На носке дырка, ноготь большого пальца надо в порядок привести. Педикюр напрашивается быть выполненным, брови постричь и волос в ноздрях срезать. Ох, разорит меня сфера услуг, чувствую".
   - Точно тут! - радостно крикнул один из охранников и нырнул под скамейку, как тюлень за рыбой, а следом - второй попёрся сдуру.
   Раздался выстрел и первый охранник заорал благим матом, что пистолет в его кармане самопроизвольно выстрелил и прострелил ногу. "Спасите! Скорую помощь вызывайте!" - верещал раненный.
   - Вай-вай! - сказал Валяй, - я, честное слово, почти ничего не касался и руку в его карман не засовывал, - и повернулся к обществу невидимой своей стороной для безопасности дальнейшего общения.
   В это время заверещал второй охранник, накачанный гантелями малый, - цепочка его же нунчак, выскочивших, не понятно каким образом, из футляра, обвилась вокруг горла, вызвав поток пены изо рта и жуткое удушье. Распластался герой на асфальте, взывая о помощи к маме...
   Третий охранник, отошедши от места происшествия на безопасное расстояние при виде сих дел, позвонил на пульт охраны и доложил о потерях в группе. На вопрос дежурного, кем они атакованы, охранник мутно ответил: "чёрт знает кем". И был прав, сам того не подозревая.
   Дежурный высказался нелицеприятно. Охранник с ним не согласился, но вынужден был промолчать: субординация, бляха-муха. Он имел своё мнение на сей счёт, но озвучивать не стал - рангом ниже и ростом мал.
  
   Шахматисты выстроились амфитеатром, наблюдая странное происшествие и совершенно не понимая происходящего. Всё было путанно и не понятно, не то, что на привычной шахматной доске, на которой фигуры ходят по правилам.
   Приехавшая машина скорой помощи распределила всех по местам, согласно состоянию здоровья. Бинты и антибиотики не жалели. Экономили лишь на спирте. Врачи заглянули под скамейку, заметив признаки жизни и движение, и встретили там умилённые глаза Ади.
   - Вы что здесь делаете?
   - Сейчас дождь пойдет, прячусь, - ответил лысый чёрт лыбясь.
   В небе прогрохотало, и посыпались неуверенные капли дождя.
  
   Зрелище окончилось к огорчению болельщиков, занавес не появился - вместо него пошёл дождик. Шахматисты спрятались под столики в уют. Наверху остались играть самые стойкие и не пробиваемые погодными условиями. Пользуясь моментом, Гарде решил порадовать коллег своей ученостью и начитанностью. Он объявил, что человеческая жизнь движется по бесконечности, потому что движется в бесконечность Вселенная. Человек же - её мелкая энергетическая корпускула - пшик, но в составе всей системы Вселенной. Учёные, правда, нашли уже ограничительную стену и изучают...
   Кто-то, скорчившийся под столом, предположил, что обнаруженная стена, несомненно, сложена из кирпича местного кирпичного завода, так что приближаться к ней крайне опасно - рухнет в любой момент. А там опять бесконечность - заколебала и учёных, и простых тружеников своей неопределенностью: как такое чудо-юдо можно себе представить - без начала, без конца? Опять дрожи от непонимания и загадочности, куда всё движется. Стоит ли работать, пыжиться, если перспектива туманна и время жизни ограничено неизвестностью.
   Зашикали, кто-то рассмеялся, просквозило нецензурное слово, некто испортил воздух.
   В этот момент постучали тростью по столу и к притаившимся интеллектуалам донеслось: "Нечего изводить себя вздорными домыслами. Всё сложится совершенно по-иному, так как не предсказуемо". Трость снова постучала по столу; дождь прошёл и шахматисты, кряхтя, стали вылезать из-под столов, успев обозреть спину человека с тросточкой: темно-синий фрак, того же цвета цилиндр и шаг, едва касающийся земли. И трость - больше похожа на указку.
  
   Эндшпиль кунял дома над идеей разнообразия своей работы и нового экзотического подхода использования в бизнесе идеи Большого взрыва.
   Не ко времени зазвонил телефон, пришлось поднять трубку, недовольно зевая.
   - Привет! - раздалось знакомым, но не узнанным голосом.
   - Взаимно! - ответил Эндшпиль без энтузиазма. - Как дела? - спросил непроизвольно по привычке.
   - Всюду идут безгранично, - прозвучал непонятный ответ. - Проносятся насквозь, рядом и в немыслимой дали - гуляют энергетические потоки, куда ни глянь.
   Эндшпиля начал раздражать несуразный разговор, и знакомый голос, принадлежность которого не удавалось распознать. Спросить напрямую с кем он разговаривает, посчитал позорным и не приличным качеством. "Голос знакомый - вспомню рано или поздно", - уговорил себя. Но распознать звонившего никак не получалось, и это нервировало.
   - Тебе, наверно, не известно, что я покинул ваш свет и ныне нахожусь в потустороннем мире.
   - И как тебе там? - задал Эндшпиль нелепый вопрос, мысленно ругая себя за то, что позволил втянуть в дурацкий разговор.
   - Не знаю, что ответить. Для Космоса не существуют понятия "плохо-хорошо". Всё связано воедино множеством разнообразных связей, паутинной цепочкой. Каждой козявке имеется место. Человек привык всё сопоставлять, объяснять и связывать воедино. Если же этакое не удаётся, то объявляет предметы и явления несуществующими, как не вяжущимися в общую цепь закономерностей.
   - Ты там Большой взрыв видел? - решил поиздеваться и Эндшпиль.
   - Здесь всё устроено совершенно иначе, чем на Земле, - не ответив на вопрос, продолжал абонент. Нет ни чувств, ни забот, ни радости, ни горя, ни желаний. Одни события. Космос вокруг и я его частица. Всё и ничто одновременно.
   - Если кругом "ничто", то, как же ты звонишь?
   - Случайность. Брешь открылась внезапно и на тебя вывела. Всё кругом зависит от случайностей - такое устройство пространства.
   - А что ж другие?
   - За других не знаю. Мне не ведомо.
   Эндшпиль задумался о чём бы еще поговорить с неизвестным абонентом, и выдал первое, что на ум взбрело:
   - Ты в отпуск собираешься? Вернёшься на Землю? - от такой своей бестолковой шутки Эндшпиля покоробило. - "Глупею... Он дурака валяет, а я поддаюсь".
   - Здесь такое понятие отсутствует, - пришёл ответ.
   "Чей же это голос, черти его задери. - Мучал себя отсутствием ответа Эндшпиль. - Где-то же я его слышал".
   Проснувшись утром, он вспомнил, чей голос не мог определить вчера. Он принадлежал одному из братьев близнецов, учившихся в их школе в параллельном классе. Один из них был полный, второй - худой. Голосом, который ему вчера причудился, обладал полный - по имени Юрий.
   То, что разговор померещился, Эндшпиль заставил себя убедить, хоть в глубине сознания в это не верил. В противном случае, надо было признать себя либо сумасшедшим, либо подтвердить существование потусторонней жизни. Ни к первому, ни ко второму он готов не был.
   Осевший в мыслях осадок заставил позвонить однокласснице, которая была обычно в курсе всех историй, дел, сплетен и спросить о Юрии Воронове. Такую фамилию носили братья.
   "Царствие небесное", - пожелала одноклассница.
   "Царствие небесное, - повторил он безотчётно. - Чего же о Большом взрыве ничего не рассказал? Он же там поближе... и ему всё без разницы. Возможно поэтому..."
  
   * * *
  
   ...- Я очень ревнив. Моя ревность привела меня к вам, мсье Всевидящий. Скажите, вы только в будущее заглядываете или назад, в прошлое, так же подсматриваете?
   - Во все стороны... Сознание существует вне времени и пространства, способно находиться в человеческом теле и вне его. Потому оно способно фиксировать события во всех направлениях и временах.
   Квадратное лицо в шляпе разместилось в кресле подбоченясь, и голосом сержанта на плацу довело: жена попала в неудобное положение. Начальник на работе предлагает ей сексуальные отношения. Она сама рассказала об этом. Но в данный момент они очень нуждаются в деньгах, семья в долгах. Ревнивец клиент предположил, что жена что-то скрывает от него, ощущается недоброе внутри, пониже живота: то ли супруга скрывает заработанные деньги в свою пользу, то ли измену таит. Запутался в думах, выхода не видно, терзания изо дня в день.
   - Надеюсь, что вы, мсье Всевидящий, поможете отыскать его.
   - Вижу много густой красной юшки. Нет, не вашей, но совсем свежей, - провидец, нахмурив брови, строго посмотрел на клиента.
   - Не видно, откуда течёт?
   - Видно, из ваших рук... - загадочно ответил прорицатель.
   - Точно. Моих рук дело. Но это только восстановление справедливости. Как же быть дальше, с женой и вообще? - занервничал ревнивец. - Изменяла всё же или не изменяла?
   - Не изменяла. Она занималась естественным для женщины процессом, попавшей в сложные жизненные обстоятельства, в надежде сохранить целостность семьи.
   - Интересно вы трактуете сохранение целостности. С ваших слов, понимаю, что правильно пролил кровь, хотя, бесспорно, грешен.
   - Вы не имеете права проливать, чью бы то ни было кровь. Отныне будете мучиться до конца дней своих, если психически здоровы и ментально не перекособочены. Незачем искать в человеке плохие качества - ищите хорошие. С плохих ничего не возьмёшь, а с хороших - много пользы можешь обрести.
   - Я был в западне. Мои подозрения меня убивали.
   - Виновны. Не ваше - не трогайте. Мироздание устроит всё по-своему. Это и будет истина решения. Даже, если она вам в тягость или не по нраву придётся.
   - У вас хороший дом. Вы тоже кого-нибудь убили?
   Прорицатель встал, давая понять об окончании сеанса. Протянутые клиентом деньги демонстративно завернул в платок, не прикасаясь, и подвинул убийце. Клиент живо вскочил, отодвинувшись от своих денег, и резво рванул к двери.
   Всевидящий покачал головой: "Вот она - сила блефа!"
  
   * * *
  
   - Кажется, некто из вашей братии в красной рубахе между кустов мельтешит? - недовольно вымолвил отец Гавриил.
   Мефистофель очень мягко предложил не обращать внимание на то, что мелькает, лазит, будоражит пространство рядом, а уделить внимание главному - необузданной человеческой страсти пробираться в недозволенные сферы с помощью создания искусственного интеллекта и овладением закона Всего. Люцифер настаивал связаться с Господом и уделить внимание проблеме именуемой эффектом бабочки: сотворят нечто здесь, на Земле, а аукнется во Вселенной. Он уверял, что земляне идут слишком быстрыми шагами и надо иметь готовое решение на случай аврала, поскольку те готовы остановить не только время, но и Вселенную. Можно, конечно, позволить им позабавиться с искусственным интеллектом, законом Всего, если дотянутся, но в случае неконтролируемости процесса тут же вернуть во времена лучины, а то и пещерного общежития. Свыкнутся: всеядны и неприхотливы в критических обстоятельствах.
   "Эко жалоб, эко люд!" - преподобный отец предложил пронаблюдать до какой степени мерзости могут дойти земляне без бога в душе, а уж после принимать решение.
   Мефи констатировал, что за свою жизнь человек совершает достаточное количество мерзких поступков: мелких и крупных - они у него в природе заложены вместе с добром и прочими вольностями.
   - Грехи сии искупаются покаянием и молитвой, - заметил отец Гавриил, воспряв верой христовой, и предложил эксперимента ради спросить первого попавшегося на пути человека о его взгляде на искусственный интеллект и перспективы развития человечества.
   - Мнение случайного человека ничего не решает, - ответил Мефистофель.
   - Согласен, что не решает, но внутренний оттенок состояния сознания высвечивает.
   Их дискуссию прервало появление девушки с приятым лицом, умными глазами и портфельчиком, в котором могли находиться исключительно полезные предметы. Совсем не те, что наполняют женские сумочки.
   "Хорошо всё знать", - подумал отец Гавриил.
   "Хорошо всё предвидеть", - выдал вслух Мефистофель.
   "Все-таки, связь с Богом, Космосом ценное приобретение", подумали оба.
  
   - Вас, кажется, звать Вероника. Вы позволите задать вам вопрос?
   - Вы, кажется, люцифер, и хотите спросить мое мнение об искусственном интеллекте, моём взгляде на закон Всего и перспективах развития человечества?
   - Откуда у вас эти знания? - обескуражился отец Гавриил.
   - От Бога, батюшка, из Космоса и из книг - умных, смешных, замысловатых. Спинными
  чакрами чую, головой мыслю. - Искусственный интеллект войдёт глубоко в повседневную жизнь, человечество получит невероятный инструмент в своём развитии. Появится возможность оценить никчемность войн и оружия массового поражения - всё будет утилизировано. Если же этого не произойдет, то людство в разгуле непомерных желаний уничтожит цивилизацию, и в лучшем случае, вернётся к лучине. В худшем - к каменному топору. Правда, у нас во дворе дворник до сих пор ремонтирует скамейки каменным молотком - ядерная война ему не страшна, счастливцу.
   "Она думает быстрее, чем я соображаю о принятии верного решения. Определённые обстоятельства ведут, безусловно, увы, человечество действительно к лучине и костру у входа в пещеру. Романтика".
   - Изволите приказать, сопроводить ответчицу в котельную, и там выпарить излишнюю смышлёность? - бес Валяй исполнил реверанс, поражая навыком танцевальных па, и читая потайные мысли начальства.
   - В котёл! В котёл! - прокричал ворон, распластав огромные крылья. - С правом не оплачивать коммунальные расходы. Кар-р!..
   Мефи взглянул на птицу и бедолага, усевшись на ветке, скромно поникла головой. На медали, попавшей в тень, никаких надписей не было, и поверхность отсвечивала тускло пустотой.
  
   "Фина, Фина..." - шепнули непроизвольно губы Гавриила, не отлучаясь при этом от духа и помыслов богоугодных.
   - Вы от Неё? - уточнила Вероника, размышляя о Вселенной.
   - Я от Него.
   - От Космоса?
   - От Бога!
   - Мы говорим об одном и том же, но каждый на своем языке. Космос слово того же содержания и смысла.
   - Не богохульствуй (поднял крест) отрочица. Для вас молодых всё едино, а для меня Бог это всё: и Космос и Вселенная.
   - Космос и Вселенная и для меня Бог. Снова говорим об одном и том же, а к согласию прийти не можем.
   - Не впутывайте меня в свое словоблудие. На первом месте и во главе всего стоит Он, а уж после, все остальное содержимое.
   - А кто возражает? Помните из истории построения коммунизма: "Говорим Партия - подразумеваем Ленин. Говорим Ленин - подразумеваем Партия..." Какое слово не озвучь, а упрёмся в один смысл.
  
   Фина стояла на фоне восходящего солнца над голубой поляной моря без единого предмета одежды в охапку с тёмно-красными яблоками. Обольстительное тело её волновало, ласкало, обдавало жаром. Нежный взгляд обвораживал и затягивал в бездну.
   Отец Гавриил по привычке вскинул крест, подумав: "Хороша, чертовка", - почесал крестом за ухом и проснулся.
   Моря не было, Фины тоже. Он, как обычно, ночевал в стогу сена.
   "Сегодня же яблочный спас, - произнёс священник. - Это она так с праздником великим меня поздравила, шалунья. Видно грешен, если нечисть ко мне с поздравлениями лезет. А может быть это я на них в лучшую сторону повлиял? Где истина, как разобраться? Верить в лучшее в себе всегда предпочтительней".
   "Му-у!! - раздалось зычное мычание коровы. Гавриил осмотрелся, но рогатой скотины нигде не заметил. Решил, что если изданный звук земного происхождения, то он грешен. Если же неземного, то значит - благоволие спешит на подмогу.
   До монастыря было полдня пути. Вкусно пахло сено.
   "Яблочный спас, Молиться - иного спасения нет, - и он бодро зашагал, крестясь, по тропе. Настроение одобряло помыслы. - Быть добру!"
  
   * * *
  
   Мотор новой машины жужжал пчёлкой и смазывал живительным бальзамом сердце владельца. Сердце билось и работало исправно, выталкивая при каждом качке порцию безупречной крови. Сосуды, регулярно прочищаемые крепкими алкогольными напитками, находились в образцовом состоянии. Жалобы на здоровье, вопреки, осуждаемому медиками образу жизни, удручая докторов, отсутствовали. Требовалось вмешательство врачей, чтоб исправить положение, но их подло игнорировали и не подпускали к телу. Оставалось ждать на берегу, когда же проплывет утопающий с мольбами о помощи...
   Семья ехала на новой машине в гости к родственникам на крестины родившейся дочки Емельяши. Дочь только родилась, и обряд духовного таинства тут же был назначен, в стремлении отогнать происки зловредных сил при развитии ребёнка. От Емельяши с утра исходил такой насыщенный перегар, что без сомнения никакая нечисть близко не могла подойти к месту его обитания, рискуя угореть в выделяемых при дыхании парах.
  
   Мать, Тамара Григорьевна, посматривала на повзрослевшую жизнерадостную дочь с гордостью, предполагая о её влечении к романтике, любовным приключениям и интимным забавам свойственным молодости. Она строго бдела за окружающими дочь опасностями. Задача Татьяны состояла в том, чтобы обойти запреты и присмотры, и вырваться на свободу. Подходы к решению задачи у них с матерью были разные, но суть сводилась к дилемме, как стать счастливой, богатой и обожаемой. Сложность заключалась в ногах. Они были у Татьяны немного кривые, между коленями вполне мог пролезть арбуз средней величины. И еще гадская родинка на кончике носа всё время попадала в поле зрения, и не только владелицы. А в остальном всё было очень и даже очень вкусненько. Такие многим нравятся, если по частям... Многочисленные методики исправления природных конфузов, лекарства, мази, припарки и упражнения, казалось, вот-вот должны были исправить дефекты, но враждебно настроенное зеркало никак не соглашалось соврать во благо страждущей. Известно, что каждое зеркало, хоть самую малость, связанно с сатаной. Не зря же их используют при гадании, заглядывая в будущее или прошлое. Ссылаясь на это, мать так и заявляла дочери, что зерцало врёт по своей дьявольской сути, и для примера показывала отображение своих ног, предварительно изогнув их по возможности конским хомутом. Татьяна доверчиво слушала наставницу и требовала предоставить сатану, чтобы потаскать за бороду и истребовать с него исправление природных несуразностей. Мать обещала... Но пока рекомендовала дочери носить длинные юбки, а родинку законопачивать косметикой - вдруг в таком виде успеет вскочить в свою золотую карету, как Золушка. А после, попробуй, вытолкни...
   Машина подъезжала к перекрёстку, от которого следовали две дороги, обе ведущие к месту следования. Одна была хорошая, но накручивала лишние километры. Вторая, заметно короче, но через лесок...
   - Едем по нормальной дороге в объезд, - скомандовала категорически жена.
   - Нет. Сократим дорогу, чёрт побери, я сказал, и полюбуемся природой в лесу перед попойкой - не менее категорично возразил муж. Жена вскипела чайником, крышка сдвинулась...
   Чёрт Валяй, заслышав обращение, тут же поспешил к участию в спорном деле. Он закрутил безымянный палец руки за мизинец, а указательным почесал сломанный рог, и загадал желание...
   Впоследствии, Вадим утверждал, что, как только въехали в лес, мерзкий чертёнок впрыгнул на капот машины и начал свои бесовские пляски, закрывая лобовое стекло и мешая управлению. Еще и хвостом лупил в область лица водителя, каков подлец. Как повествовал Вадик, он пытался рассмотреть, а что же там под хвостом находится у бесёнка, но так узреть и не успел: ноги задрались к небу. Почему-то, слушатели смотрели на рассказчика с сочувствием, и непременно улыбались. От такой реакции на правду Вадя гневался и начинал звереть. В нём просыпалась первобытная злость далёких предков; в такие моменты он готов был полакомиться человечиной. Тамаре Григорьевне сочувствовали...
  
   Машина сделала замысловатый кувырок и посунулась юзом. Авто легло на крышу, приплюснув салон и задрав крутящиеся колеса к солнцу. Стекла потрескались ёлочками и выпятились наружу. Светило торжествовало. Сороки перестали трещать и уселись на деревьях поблизости, выпучив глаза, вкушая разглядеть искрометные подробности.
   Лица матери и дочки оказались в полуметре от лиц Леки и Ириши, устроивших себе укромное гнёздышко в кустах рядом с дорогой. Молодые люди жили любовью в этот момент и, соединившись воедино, парили в невесомости во Вселенной. И вот тебе на, - земное притяжение, в виде груды штампованного железа с законсервированными внутри человеками, и омерзительными звуками: металлическим скрежетом, треском стекла и визгом всё еще живых существ... Всегда так: только сосредоточишься на чём-то хорошем, как тут же помеха никчемная - бес принес.
  
   В наступившей тишине прозвучал осипший голос Тамары Григорьевны:
   - Вы не могли бы побыстрее закончить ваше занятие? Моей дочери только шестнадцать. Она девушка впечатлительная. Татьяна, - обратилась мать к дочери, - зажмурь глаза и прикрой их подолом юбки, чтоб не было соблазна подглядывать, как в прошлый раз. Может, отложите ваши отношения на после? - это уже относилось к влюбленной паре и звучало заискивающе.
   Неторопливо и грозно Ириша оторвалась от таинства жизне зарождающегося процесса и зверски окинула взглядом Тамару Григорьевну, дочь Татьяну с юбкой на голове и Вадю, зажатого сработавшими подушками безопасности у рулевого колеса. "Помогите!" - взывал тот хрипло.
   - Ёх, твою бузину тополиную, это снова вы?! Из-за такой наглости... кранты вам, удальцы перевёртыши! Ни в жизнь не выпустим за чрезмерное нахабство, - сместив, прикорнувшего от блаженства Леку немного в сторону, пообещала гранитным голосом Ириша. - И не смотрите на нас своей дряблостью, лучше пусть дочка молодостью одарит. А вы ей юбку на голову... Себе набросьте и жмурьтесь.
   - Задняя стенка со стороны багажника выгнулась в нашу сторону, и мы не можем её одолеть. Толкните с наружи на нас - пусть отворится, - жалобно просила Тамара Григорьевна. - Это не дряблость, а кожа сморщилась от перекоса тела. Разгладится, стоит лишь распрямиться. Сами увидите, лишь выпустите нас из этой коробки.
   "...Пригласить бы волка на обед, предварительно договорившись о преференциях?.." - мелькнула на долю секунды в голове Ириши недостойная мысль и, промчавшись фотоном, в мгновение коснулась всего живого с признаками разума на земле. Кое-кто, кое-где содрогнулся. Некоторые задумались о перспективах подобного решения.
   Ириша хотела ответить резко и зло, но подумав, сменила гнев на милость и убедительно объявила, что только щедрое вознаграждение может спасти терпящих бедствие от перспективы быть съеденными лесными хищниками или же умереть с голоду. Баланс - он всегда может уравновесить дрянь на выгоду... Так-то, господа хорошие.
   - Это преступление - требовать деньги с потерпевших крушение, - попыталась защитить не предусмотренную расходную часть Тамара Григорьевна.
   - Вы не потерпевшие. Вы рецидивисты-самоубийцы. К тому же скупые, как зимнее солнце. Первую аварию ещё можно было рассматривать, как случайное покушение на нашу жизнь и свободу отношений. Но повторно - это уже прецедент и нарушение наших прав и свобод, - об этом любой юрист скажет. Вот и платите за преднамеренное посягательство. Впрочем, у вас есть перспектива: сгнить в машине или лечь на стол серых хирургов, которым ой как необходимы человеческие запчасти. А мы поспособствуем наводкой, чтобы ваши органы достались более достойным людям, которые не будут нас досаждать в момент интимности.
   - У вас водка имеется? Хорошо бы, хоть глоточек. Может как-нибудь через трубку? - раздался приглушённый голос Вадима из-за сдавливаемой подушками безопасности головы.
   - Вы попутали, ставши вверх тормашками, водку с наводкой. Когда вас будут щекотать скальпелем, возможно, немного спирту и перепадет на халяву, как знать. Так что радуйтесь загодя...
   - Тебе всё водка мерещится, мудозвон. Тут бы жизнь спасти - не видишь, что ли - на пиратов нарвались. За дочку бы побеспокоился, ей шестнад...
   В машине не нашли, что ответить и началась возня, по-видимому, связанная с ускоренным сбором денег. "Давай деньги, дурак убогий, - обратилась супруга к мужу. - Я тебе говорила ехать какой дорогой? А ты, куда попёрся, козёл рогатый, тебя спрашиваю? Выгребай деньги из карманов".
   На монолог жены козёл рогатый, зажатый подушками безопасности, отвечал только одним словом: "Спасите!" - повторяя его многократно, тускло и с каждым разом тише.
   Верная супруга обещала высвободить мужа из плена при условии предварительной оплаты им услуги ей лично и словно владыка озвучила сумму избавления, после чего возглас супруга о спасении зазвучал истерично с признаками безнадёжности и следом стих.
   - Ну, скоро вы там? - раздался требовательный голос Ириши снаружи.
   Внутри снова закопошились.
   Спустя продолжительный отрезок времени, через щель разбитого бокового окна просунулась дрожащая рука Тамары Григорьевны со жменей купюр разного достоинства, в том числе, непонятных стран происхождения.
   Ириша приняла деньги, не торопясь пересчитала и сообщила, что этой суммы недостаточно даже за беспокойство, которое им причинили. Цветные купюры принадлежности неизвестных стран были нею отнесены к конфетным обёрткам, чему Тамара Григорьевна яростно возразила. Она клялась, что курс этих фантиков по отношению к ведущим валютам мира небывало высок, и только неразумный человек может от них отказаться. Она даже всплакнула под конец уговоров.
   Ириша прилегла вновь возле Леки, и начала мять его руками, словно тесто. Любовник испускал мяукающие звуки и пускал пузыри. Далее она занялась любовными ласками, показывая, что никуда не торопится, и готова ожидать, хоть три дня и три ночи.
   - Сколько вам надо? - раздался печальный голос из машины.
   - Сами считайте, - добродушно позволила Ириша, и стала перечислять услуги прейскуранта. - За первый раз, когда мы вас вызволили, пообещали и не заплатили. За - сейчас. За вмешательство в нашу личную жизнь; за моральные издержки; за то, что мы собрались жениться, и нам нужны деньги на свадьбу. Вот и считайте без обмана, если хотите выбраться наружу. Да и бензин из двигателя, кажется, капает... А мой кавалер и закурить может, - чего себе отказывать в удовольствии.
   Лека не имел вредной привычки курить, но фактор упоминания близости огня к капающему бензину имеет волшебное действие на лиц находящихся в зоне поражения. Ошеломляющее воображение действуют лучше всяких убеждений.
   Тамара Григорьевна издала жалобный плач щенка, которого хотят удушить, а после изжарить и съесть.
   Растревоженная дочь убрала подол юбки с лица и осмотрела место действия. Мать с озабоченным видом тыкалась в узком пространстве задних сидений салона. Впрочем, её проблемы Татьяну не беспокоили. В метре от перевернутой машины лежал обнаженный мужчина - Лека, возбужденный с помощью Иришиных ласк на новые свершения. Инструмент семяизвержения и любви удивил Татьяну, как размерами, так и завораживающей формой напруженной еловой головки. Она интуитивно чувствовала, что следом должно произойти нечто... Интуиция не подвела, и ожидаемое свершилось, но в закрытом от видимости месте, обеспеченном Иришей по всем правилам интимных отношений. Недомолвки снабдили юную натуру неимоверными впечатлениями. Тело почувствовало извержение вулканических желаний. Стало душно... и сладко.
   - Закрой глаза и накрой голову подолом, бесстыдница, - завизжала мать. И тут же просительным тоном добавила: - Сейчас будут деньги. Я вас очень прошу прикрыться чем-нибудь. Моя дочь молода и ранима: это может навредить её психике, войдите в положение.
   - Спасите, спасите! - продолжал клянчить Вадим.
   - Как только заплатите, так и прикроемся. Нечего было к нам в постель вламываться, - но Ириша всё же, идя навстречу просьбе, прикрылась Лекой в любвеобильной истоме.
   Тамара Григорьевна орудовала по вдавленному салону с такой пронырливостью, что машина ходила ходуном. Она выворачивала карманы, сумки, перекладывала деньги из одной кучки в другую, а после, обратно. То прятала, то вновь вынимала; поковырялась в кармане брюк мужа, к которому смогла добраться. Золотые изделия она предусмотрительно припрятала на груди под лифом.
   - Вот, вот! Смотрите, какая куча денег! - кричала она. Куча была не большая, но взъерошенная и временно могла ввести в заблуждение. - Берите всё, прячьте в сумки!
   Приготовленные деньги вполне могли вместиться в карман брюк вместе с бутылкой пива. Но Тамара Григорьевна кричала разъяренно с умыслом, чтобы сбить с толку возможных освободителей.
   Иришка не торопилась. Она растягивала двойное удовольствие, получаемое от любви и ожидания денег. Небеса абажурились праздником. В душе играла свирель.
   В это время в небе зашелестело. Огромные крылья терзали воздух на шматки. Чёрный ворон приземлился на днище перевернутой машины и наглым взглядом окинул местность. Медаль на шее блестела малым солнцем; никаких надписей на ней не было. Он стал ходить по днищу; ноги щёлкали, будто таксометр отсчитывающий таксу. Это нервировало пассажиров зажатых в салоне авто.
   На дороге появился монах Гавриил с посохом и котомкой через плечо. Шаг его был бодр и уверен, а взгляд глубокомыслен.
   Ириша соблаговолила принять деньги и разложила их на земле для подсчёта.
   Монах подходил к машине.
   Тамара Григорьевна стиснула зубы от негодования: придержи она деньги на минуту, и их, вполне возможно, не пришлось бы отдавать вовсе - прохожий бы помог бесплатно. Знал бы, где упадёшь...
   Завидев подходящего пешехода, Лека с Иришей наспех прикрылись попавшими под руку одеждами. Лека обрядился в Иришину блузку с пуговицами спереди, которые на его торсе не дотягивали до петель, и волосатое пузо лезло на свободу. А вместо трусов подвязался шелковым шарфиком подруги. Ирише досталась длинная рубашка партнёра, удачно прикрывшая все интимные места, и тем упразднила поиск трусиков, бюстгальтера и прочих предметов одежды, которые где-то рядом должны были валяться.
   Лето - прекрасная пора для странствий и любви: занимайся ними, где придётся. Только остервенелых комаров отгоняй, и вся забота...
   Монах сразу же стал ходить вокруг машины, раздумывая о поисках помощи пострадавшим.
   Энтузиазм старца не понравился Леке, и он, обозвав его пройдохой, уведомил, что это их добыча и освободят они её по частям.
   - Неужели будете распиливать? - ужаснулся монах.
   - Зачем же сразу в крайности впадать, - успокоил Лека, - тем более, что ведут они себя прилично, сговорчиво. А вот, если упираться станут и дерзить, тогда и распилить можно. Человеческие органы ныне востребованы и в немалой цене.
   Монах перекрестил Леку, но от этого пузо не спряталось в Иришину блузку. А вот хоботок стал капризничать и несвоевременно резвиться. Шёлковый шарфик не выдержал испытания крестным знамением и развязался, соскользнув долу, хотя и пытался зацепиться за естественный стручок. Молодой человек нагнулся, чтобы исправить оплошность, а поднявшись, увидел перед собой блистательного господина в благородном тёмно-синем фраке, в цилиндре и с тростью в руке. Взгляд его источал безграничную власть.
   Лека растерялся, прикрываясь шарфиком. Им было так хорошо вдвоем, и вдруг целая напасть людей со своими взглядами, пожеланиями и советами. Чтоб они пропали, нечестивые.
   - Что мыслите делать? Окажите помощь потерпевшим аварию? - спросил важный господин.
   - Попробуем. Что-нибудь придумаем, - неуверенно ответил Лека.
   - Конечно, помогут. А как же иначе может быть? - заявил монах. - Первое дело человека - помочь попавшим в беду.
   - Старик, я же тебе сказал, убирайся прочь, - настаивал Лека, - без тебя управимся. И помни, даже правильный выбор может завести в тупик. Потому будем действовать не спеша, - поупражнялся любовник в житейской философии.
   - При ином взгляде на жизнь, можно их предварительно ограбить, а после уж думать, что делать с телами, - продолжил неожиданно господин во фраке. - Барышню можно пристроить в сексуальное рабство. У родителей отторгнуть внутренние органы для пересадки во благо нуждающихся. Человек создан, чтобы приносить пользу и радость другим людям. Верно, я говорю, отец Гавриил? Вот пусть и несут сии блага иным людям... Конечно, эти, которые в машине застряли, будут против. Но те, которым что-либо перепадет от происшествия, без сомнения, останутся довольны. И каждый из них по-своему прав. Как разъяснить, чья правда лучше? - высказал своё расчётливое мнение Мефистофель.
   - Сгинь нечисть! Не совращай мирян низостью поступков. Итак, опачканы кругом.
   - Я только перечисляю варианты полезности в развитии событий, отец Гавриил, - демон учтиво склонил голову. - Кому они пойдут на пользу, а кому нет - пусть сами вцепятся пальцами в горло соперника в выяснении вопроса. Честная дуэль, не более того. Естественный отбор, ваша честь, имеет право торжествовать согласно природе, умным наукам и здравому смыслу.
  
   Лека был удивлен знакомством важного господина со странником, и под впечатлением этого пошёл бочком искать брюки. Они повисли за кустом шиповника на колючках. Операция замены платка на штаны прошла успешно, и он почувствовал себя уверенней. Добыть рубашку было сложнее, так как в ней скрывала свои прелести Ириша. Но и брюк было достаточно, чтобы залезть в багажник и ногой, по уже известному пути, пробить отверстие в салон. Женщины вылезли через щель на свободу и начали благодарить почему-то господина в цилиндре, не имевшего к их освобождению ни малейшего отношения. Более того, они совершенно выбросили из головы его ужасные предложения по эксплуатации тел потерпевших аварию. Симпатия и внешний самоуверенный вид взяли верх над злодейскими предложениями.
   "А меня, меня, вызволите?!" - раздалось из машины. Про Вадима, как-то все временно забыли, и жена не вспомнила. Пришлось Леке взять нож и полезть в салон выковыривать пленника.
   Вадя вылез из багажника авто следом за Лекой и его глаза сразу же уперлись в велосипед, стоящий у дерева. Лека перехватил мысль Вадима, и крепко ухватился за руль вело, действием отвергая возможные предложения.
   Взгляд Вадима пропутешествовал по окружающим и остановился на монахе. Что-то знакомое было в нём. То, что они уже однажды встречались на этой же дороге, он не удосужился воспоминаниями. Встречались где-то и ладно. Вадя расшифровал его, как священнослужителя, благодаря развешанным на старце иконкам, крестам, и стал охмурять взглядом сверх всякого приличия. Монах тут же осенил его крёстным знамением и
  \хлестнул бесстыжие глаза молитвой. Вадя перекрестился, ударив перстом в лоб и живот, а уж после кое-как обозначив перекладину креста. Этим жестом он подтверждал свою принадлежность к христианскому сообществу и тут же озадачил преподобного отца вопросом о возможности заняться поставками осиновых кольев освящённых церковью, потому как нечисть обнаглела. Уверил, что от потрясения в аварии у него внезапно созрел бизнес-план верного дела, но нужна поддержка представителя церкви, чтобы к делу подойти грамотно, заинтересовать потенциальных покупателей и определить потребность. Вадя заверил, снова преданно ткнув себя перстями в лоб и пузо, пытаясь очертить крест, что святая церковь непременно пополнит свой доход не менее освященными грошиками, предварительно освятив осиновые колья.
   - А меня в долю возьмёте? - неожиданно спросил господин во фраке с ехидной улыбкой. Ему никто не ответил, и лица отвернули: лишний рот - всегда обуза в доходном мероприятии. - Дело верное. Так я подошлю своего представителя.
  
   Монах молвил неразборчивую молитву, раздаривая крестным знамением окружающих, а Вадима особенно старательно, и предупредил, что на дьявольском поприще строить коммерцию, еще и церковь впутывать - гнилое дело и добром не кончится. И предсказал, что тот будет изготавливать кольев всё больше и больше, а следом объявит ведьмаками полчеловечества ради прибыли, - барыжное дело, знакомые последствия. Тяга к деньгам - дьявольская забава. Будешь жить в роскоши, а мечтать об ином, и завидовать тому, чего нет.
   Вадим обиженно пожал плечами, клацнув челюстями, не найдя понимания в столь верном деле. Он рассказал, что сподобили его на сию затею участившиеся случаи встречи с людьми, интересующихся местом расположения осины в парке возле его места проживания и окрестностях. А коль, есть спрос, то должно быть и предложение, наполненное заманчивым содержанием. А кто ж его кроме святых отцов может дать?
   Монах Гавриил тюкнул крестом Вадима по лбу. Голова оказалась крепче - деревянный крест обломился. Гавриил огорчился и покаялся в содеянном поступке. Вадя почесал лоб и остался доволен своей маленькой победой. А идею с осиновыми кольями решил доработать, назло "неверующим", то б то, старцу и иже с ним. Господин же во фраке произвёл на него хорошее впечатление своей мгновенной хваткой в заманчивом предложении. Браво цилиндру и голове находящейся в нём!
   Лека подвел велосипед к Ирише, одетую по-прежнему в одну его рубаху, и держащую остальные собранные вещи в руках перед собой. Кавалер принял их и закрепил сзади на багажнике, чтоб при удобном случае надеть согласно предназначению без лишних глаз. На раму вело, между рулём и седлом, он благосклонно положил свою кепку, предлагая место спутнице в улучшенном варианте. Ириша взмахнула ногой, на миг раскрыв естественные женские ценности во всей красе, и плюхнулась на приготовленное место.
  . Монах Гавриил от представленной неожиданности рухнул на живот и забился лицом в дорожную пыль. Вадим перекрестил спутницу на велосипеде, а следом павшего в пыль дороги Гавриила. Хотел ещё и господина во фраке одарить крестом, но тот опасно приставил трость к глазу Вади, и пришлось воздержаться от благопристойного намерения. Этим глазом он успел прочесть надпись на трости - "дирижерская палочка" и глубокомысленно произнес: "А...а".
   Тамара Григорьевна в это время лазила по примятому салону машины в поиске утерянных и припрятанных ценностей. Дочь Татьяна ловила "гав", глядя на ворона, монаха, представительного мужчину в цилиндре и удалявшегося на вело Леку в штанах. День был насыщен увлекательными событиями, девушка улыбалась. Сегодня она узнала и увидела много интересного и необычного. Жаль, нет рядом подружек, - не с кем поделиться пикантными новостями и обсудить новые познания. Зато открывалась безграничная возможность фантазии при рассказе истории подругам и приятелям.
  
   Мать вылезла из багажника, зажимая припрятанные ценности в кулаках. "Рот закрой, - сказала она дочери, - а то галка влетит".
   "Нет, - ответила Татьяна, - не влетит, - галка большая, да еще с крыльями. Зацепится". Она считала себя умной, как все недоучившиеся особы. Самой большой цифрой для неё являлся миллиард. Девушка его обожала, и представляла исключительно в виде уймы денег упакованных в мешках и вагонах. Количество нулей в написании этой цифры её не интересовало, как напрасно отягощающее голову. Голова же дана, чтобы нравится окружающим. Напрягать, забивать информацией, пичкать её умностями было бы глупо.
  
   Отец Гавриил пронзительно посмотрел на ворона и пожаловался, что не может прочесть текст надписи на медали и не понимает... И чем больше не понимает, тем больше интересуется: за какие заслуги выдана награда.
   "Доброго вам дня, святой отец, - прокаркал невнятно ворон, - и свежих прояснений". И далее последовал сплошной треск вороньей трескотни и карканья.
   - Ничего не понимаю, - пожаловался Гавриил.
   Откуда ни возьмись, явилась Фина. Прилично одетая в женский костюм бирюзового цвета, приятно удивив преподобного отца. У того взгляд подобрел, волосики одуванчиками развивались по ветру. Дьяволица сподобилась на роль переводчицы. Ворон, оказывается, насмехался над прихотью землян вешать с детства и до конца дней своих разнообразные цацки на всяческие места тела. А как известно: с кем поведёшься, от того и наберёшься - он и себе медаль прицепил и учинял надписи на собственное усмотрение. Придумалась мысль, он тут же её на медаль заносит, чтоб не забылась. И не всю, а лишь первые два-три слова для памяти. Окончание и без того хвостом будет бегать за основным телом.
   Далее следовал гроссмейстерский ход. Чтобы не напяливать на себя груду медалей с разными надписями и перечислением заслуг, рациональней иметь одну и заменять на ней подписи по мере надобности. Головой трясти надо, чтоб лучше работала. "Это он совет такой даёт вам, людям", - пояснила Фина.
   Надписи он же делает так: прилетает к гравёру и обещает озолотить. Гравёр, конечно, пыль тут же смахивает с рабочего места, чтобы обещанное злато с пылью не смешалось. Просит нанести фразу текста, при этом хвалит мастера и сулит ему всяческое счастье и жизненные блага. Ремесленник усердно принимается за работу, наносит на медаль два-три слова, после чего ворон каркает раздражительно, что передумал делать эту надпись и хочет обдумать другую. Клювом выдёргивает медальку и со страшно недовольными криками удаляется.
   Гравёр в след, конечно же, прославляет заказчика нелестными словами, за которые, согласно уголовному кодексу, полагается ответственность. Но гравёров много, а ворон с медалью один...
   Ворон опять недовольно голосно запричитал.
   Отец Гавриил вопросительно посмотрел на каркающую особь, а следом на Фину.
   Переводчица пояснила недовольство птицы из-за вмешательства в его личные дела с желанием прочесть надпись на медали.
   - Говорит, это сугубо личные умозаключения, - подытожила Фина, - и в обиду за любопытство, вообще писать ничего больше не будет, а нарисует красивенькую головку воронихи, и на том аллес.
   Ворон взмахнул крыльями и унёс свою медаль, похоже, выполнять обещанное намерение. Следом куда-то запропастилась и Фина, возможно, с предложением ворону разместить своё личико на медальке.
   Гавриил ткнул палку в землю и продолжил поход, труся навешанными, на припадшую пылью рясу, иконкой и крестом.
  
   * * *
  
   ... - Я строитель, ваше Всевидящее преподобие. Звать мя...я Котя, что значит Константин. Архитектор, с вашего позволения, будущий...
   - Вижу.
   - Откуда? Ах, да! Вы же Всевидящий.
   - У вас на униформе это написано.
   После такого представления строитель Костя рассказал о страстном желании пронзить историю своим именем, выстроив сооружения до сих пор невиданные.
   Прорицатель приготовился выслушать воодушевлённого идеей посетителя. Константин ринулся наскоком объяснять, что при проектировании формы объектов он выбрал за основу треугольник и треугольную пирамиду. Параллелепипедными формами объектов никого не удивишь. Круглыми, овальными, фигурными в основании и внешне - тоже. Четырехугольными пирамидами любуется весь мир, а треугольными - дудки - потому, что нет таких, по-видимому. Треугольные формы в основе объектов он не встречал, вот и остановился на них. Может быть и есть где... но кто об этом знает. Для начала Котя спроектировал треугольный стадион с треугольным же футбольным полем, рассчитанным на трое ворот, расположенных у каждой стороны упомянутой фигуры. Если на обычном поле один мяч гонять могут две команды, то на треугольном поле с тремя воротами играть смогут три команды и футболить два или же даже три мяча - пусть специалисты решают.
   После такого заявления, Константин торжественно встал и объявил, что одновременно с новой формой футбольного поля, он станет и основоположником новой игры. "Так-то вот: одна глупость, пардон, странность тянет за собой последующие чудачества - на этом мир держится", - архитектор не менее торжественно опустился в кресло.
   Прорицатель высказал мысль, что на такое дело понадобится уйма денег и изобразил недоумение на лице. Он поинтересовался, в чём заключается экономия, удобство или иная благость такого строительства?
   Константин, восторженно развеял сомнения Всевидящего, заявив, что у него есть знакомый мультимиллионер, не знающий, куда бы впихнуть деньжищи. По дружбе пообещал оплатить любые Котины забобоны. Смысл же таких сооружений в том, что подобного никто не строил - дружить с мозгами здесь не главное - смысл после, умники-разумники сыщут, можно не сомневаться, дело за такими не станет. Вот и готовые артефакты спустя несколько сот лет представятся потомкам. Сейчас необходимо заложить подобную фиговину в фундамент, чтобы последующие поколения хрустели мозгами, пытаясь объяснить эту дичь - вот и работа потомкам, нашим веком мудро предусмотренная. Ещё спасибо скажут отпрыски человеческие за подготовленную загодя перспективу.
   Окончив повествование, строитель налил себе воды в стакан и жадно выпил. "Больно сушит", - сказал он в оправдание.
   Прорицатель осведомился, что же Константин желает от него, если всё складывается благосклонно к делу.
   Строителю Коте хотелось знать заранее, с гарантией, на сколько будущие поколения оценят его труды, чтобы взяться за вписывание себя в историю с задором.
   Всевидящий приподнялся, обратил ладони к потолку, подразумевая под ним небо, закатил туда же глаза, заодно обследуя паутину в углу, и замер в молчании.
   Время текло. Ничего не менялось. Строитель подрагивал, переживая в ожидании вердикта.
   Наконец прорицатель опустил руки, неторопливо расположился на прежнем месте и сообщил, что рассмотреть диагноз сооружений в будущем можно только после того, как они будут построены и обозначат своё время существования в настоящем.
  
   "Понятно, - произнёс Котя грустно, выкладывая обозначенные деньги за сеанс. - И по трёхгранным пирамидам будут лазить туристы разных цветов кожи, - взбодрил он себя предсказанием".
   Что клиенту являлось понятным, совершенно не ясным выглядело прорицателю. Но главное в любом деле - начать сотрудничество, а далее - устаканится, если не разобьётся и не разольётся.
  
   * * *
  
   Вася Волох споткнулся об корень сосны, выставившей свою подземную часть на волю, и прежде, чем упасть в пыль, лихо перебирал руками расстояние пробега на четвереньках. Симончик помог ему подняться со словами: "Конь на четырёх ногах, и тот... Хоть я коня не видел уж лет двадцать. А то, как он спотыкается, вообще, никогда".
   "Академики" встретились, чтобы обменяться визитками и позубоскалить о насущных проблемах. Симон помог Васе очиститься от пыли, помацав его одежду в разных местах рукой, и после спросил:
   - Мы были у Вовки-морковки на крестинах сына его племянника. Как новорождённого нарекли, не помнишь? Что-то у меня из головы всё выветрилось. Хороший самогон у Вовки - ничегошеньки не помню.
   - Марусей назвали.
   - Выходит, девочка родилась. Ты уверен, что этим именем назвали новорожденную?
   - Какое же ещё имя могли дать в посёлке? Там у них все Маруси.
   - Так уж и все. Супругу Вовки-морковки величают Ольгой, а племянникову молодуху - Любашей. Так-то... Неожиданно в памяти всплыло.
   - Это же по паспорту она Любаша, а в жизни все они Маруси.
   - О, как ты изогнул философию. Не боишься, что она распрямится и угостит другим концом по лбу?
   - Не боюсь. Философия предмет пластичный, как пластилин - лепи, что хочешь.
   - О, умно подсказал - и я на этой стезе ныне стою. Но об этом в другой раз помурлыкаем, чтоб не сглазить.
   Василий поделился с Симоном заветной находкой сумасбродного проекта постройки стадиона треугольной формы. Проект диковинный, но на него есть финансирование. Если раскрутить строительство, можно выхватить неплохие деньги в свою пользу. Идейка, конечно, мутная, но в мутной среде лучше доход добывается. Они обсудили подробности дела и Вася напомнил о плутовке истории, что героем в неё входит не тот, кто строит, а тот, кто проект заказывает.
   Симон решил внести в смутное дело и свою лепту, предложив оформить проект через Юрбинова. "Неужели, этот ... - он пропустил определение из предварительной учтивости, - не захочет вляпаться в историю?"
   Товарищи подробно обсудили проект, и пока не угас жар деятельности, решили, не откладывая, ознакомить Юрбино с планом, разукрасив его по возможности заманчивыми фантазиями. Без чиновничьего толчка, разрешительных и прочих множественных документов, самый гениальный план не стоил и гроша. Это известно каждому мальцу. Девочки в этом плане взрослеют раньше.
  
   Недовольное лицо Юрбинова со словами: "Это опять вы?!" - могло расстроить кого угодно, только не Симона. После рукопожатий и дружеских похлопываний по подвернувшимся местам, он распустил кружева немыслимого проекта способного в будущем затмить египетские пирамиды. Среди чиновников не нашлось бы равнодушного к Симоновым высеканиям искры, но Юрбино... сущий мерзавец, отнёсся к предложению товарищей прохладно.
   - Хотим из тебя человека сделать, - нанёс последний удар Симон. - Да и Тамара, жена Вадима, об этом очень просила, - выдумал на ходу для поддержки идеи докладчик.
   В ответ на захватывающую воображение речь, Юрбинов по чиновничьи стал перекладывать документы, и тут же пожаловался, что у него много срочной работы.
   - Кофием угостишь? - это была агония.
   Юрбино, он же заместитель директора учреждения Юрбинов, с важностью на лице, клацнул кнопкой телефона и зло сказал:
   - Галя! Два кофе без лимона.
  
   - С поганой овцы, хоть шерсти клок, - подытожил Василий посещение чиновника, вытирая платком губы после выпитого кофе. - Такие мозги ломом не прошибёшь.
   Визитками товарищи так и не обменялись - проклятая забывчивость вечно козни строит и нарушает планы. Но это было не главное.
  
   * * *
  
   Знакомство с Адей пошло на пользу Вадиму в плане полезного нового знакомства с бесом Валяем. Как говорится, без нужного знакомства ныне никуда. Лицом он, правда, был не очень, да и шляпа с отверстиями для рожек, выглядела карнавальной, но одет прилично и в коммерции, по уверениям, был дока. При общении подкупал проворством, сообразительностью и почтительным обхождением. Лишь глаза с плутоватой хитринкой настораживали, а так, все путём... особенно, если он их под светозащитными очками прятал.
   Вадиму жгла душу, сердце и ум бизнес-идея, проникшая вовнутрь и пророчившая сладкие дни. Язык не позволял хранить тайну; а как же: он и дан человеку, чтобы озвучивать то, что творится в голове и скрывается в душе. Компаньон же в любом деле иногда бывает полезен. Вот и выскочило само собой:
   - Есть у меня коммерческая идея с бизнес-планом, - Вадим посмотрел на рожки Валяя и на кисточку хвоста, время от времени, высовывающуюся из штанины, - о производстве и продаже осиновых кольев. Но ты в партнёры не подходишь, как лицо кровно связанное с теми, кого придется распинать... Твоей прибыли в этом деле быть не может, что печально.
   - Разопнём кого угодно, в чём вопрос? - уверенно заявил бес Валяй - Неприкосновенные только в парламенте заседают, и то в любой момент стул на кол подменить можно. Насчёт же прибыли разберёмся, лишь только деньга начнет капать.
   Вадим разъяснил, что речь идёт об осиновых кольях, желательно освящённых церковью (священник Гавриил нанес материальный урон церкви - отказался освящать сию идею и колья вместе с ней) и будем твою нечестивую братию осинять ними насквозь, осиновыми-то.
   - Так что прибыль твоя здесь весьма сомнительна, как лица не заинтересованного.
   - Ничего не сомнительна. Я тебе стольких ведьм поставлю с их недоброжелателями вместе, что придётся все осины в городе вырубить. Ведьмы-то не настоящие, а так, свежеиспечённые жизненной лихоманкой.
   - Освятить бы колья для лучшей рекламы, - на радостях предложил Вадим. - У освящённых статус иной - лучший спрос был бы обеспечен.
   - За этим дело не станет. У нас в любом учреждении свои люди имеются. Так что за работу, уважаемый, дорога куда-нибудь выведет, и потекут медь да злато в закрома наши, - бес Валяй пошмыгал носом, как ёжик, предвидя шустрое дельце. Но о двух ипостасях денег рассказывать не стал - поймёт ли его правильно компаньон? Жизнь, как и наука имеет много гитик, токмо, никак заранее не понять, что каким концом в итоге наружу вылезет.
  
   Эмоциональные бури, убийственные взрывы темперамента, душевные обиды, предательские подсказки, жажда мести и мысли о небесном наказании недоброжелателей - всем этим изобилием жил каждодневно шахматный уголок в парке. Это манило, зрелищно развлекало, подкачивало адреналином сердца, ржавевшие от будничности жития.
   Симончик шастал между столиками ища с кем бы поспорить на любую подвернувшуюся тему. Шахматы он уважал, но чаще проигрывал, потому не торопился становиться за стол, чтоб не разочаровываться - беспроигрышная тактика, хотя и не выигрышная. Ему больше импонировало болтать на любую полунаучную тему с человеком не глупым, но и не заумным. Побродив недолго между играющими, разбрасываясь междометиями, и не найдя моральной поддержки, его стало притягивать к скамейке, на которой, как обычно расположилась Вероника со своими тетрадками и книжечками. Ох, зайдёт ум за разум... Она ему не очень подходила в собеседники со своим разумным подходом ко всему, потому: шашки наголо и ринуться в психическую атаку - в этом случае не проходило. Подходец иной требовался, из области: один дурак столько вопросов задаст, что десять умников не ответят.
   - Что пишут чудесного в книге? Рецепт вкусненького блюда не упоминается? Хотя бы тушеной курицы в чесночном соусе со сметаной. Я бы с удовольствием отведал прямо сейчас. Человек, занимающийся наукой, частенько недоедает, приходится корочкой довольствоваться впроголодь.
   - Это, если настоящей наукой...
   - Да хоть бы какой. Отличить настоящую деятельность от мнимой непросто, если нет быстрого положительного итога. Так можно любое гениальное открытие прогавить, не дождавшись результата, а выделенные деньги после вложить в воздух. Результат же часто не торопиться поощрять исследователя. Не правда ли?
   - У всякого чуда есть разумная составляющая, находящаяся вне зоны происходящего, которая рано ли, поздно ли, но себя проявит. Пример? Вращающиеся сами собой много часов подряд колёса перевёрнутой машины, - Вероника мило состроила глазки.
   - Откуда знаешь сей случай? Сорока на хвосте принесла? - Симон открыл рот, забыв закрыть. Язык держался в стороне, чтобы не быть укушенным.
   - Природа чуда подсказывает через энергию космических тел.
   - Ну, ты заумностей набралась, родная, до одури. Лучше бы пошла на лужайке попрыгала козой, или бадминтоновый волан ракеткой засандалила, а то всё сидишь в томлении. Глядишь, сразу бы толк проявился более здравый во всём. Ответь, пожалуйста, что не так в моём пожелании? - Симон не сдержал досадные эмоции и желание дать умный совет, в котором не нуждались. - Если такая, заумная - ответь, можно ли сбить спутник тарелкой?
   - Вполне возможно, если тарелка инопланетная, или же она может преодолеть земное тяготение, выйти в Космос, и энергии в ней заложено больше, чем в спутнике. Как такую тарелку сотворить и уметь управлять нею - это иная задача.
   - Вопрос был не о баллистической ракете.
   - Я о тарелке, но не совсем обычной...
   Получив удовлетворение на вопрос, Симон не знал с какой стороны подойти к осмыслению ответа и отошёл от скамейки в сторону шахматных столиков, заняв выжидательную позицию для дополнительного размышления. "Так всё же, обычная тарелка, немного необычная или необычная совсем сбила спутник? Этих женщин никогда не поймёшь доподлинно" - уточнять было стыдно из-за ложной гордости. Злость шевелилась внутри.
  
   - А обо мне, что скажешь? - предстал бес Валяй видимой стороной и волосы расческой пригладил на бородке для фарсу перед Вероникой. Он явился в костюме, но без рубашки, с бабочкой на голой шее, лакированных туфлях и шляпе американского покроя с высокой тульей и широким донышком, чтоб рожки спрятались.
   - Пол беса пишется вместе или раздельно, как думаешь?
   - Мне это без разницы.
   - А мне нет. Так что сиди тихо, пока шахматистов не кликнула; у них к тебе, кажется, вопросы есть.
   - А я чо? Сижу смирно. Только через твое плечо в книгу заглядываю. Но это даже по нашим законам дозволено.
   - О! Да ты, я смотрю, грамоте обучен. Из каких же университетов будешь?
   - Нет. Грамоты не знаю. Мне достаточно увидеть страницу, чтобы понять запечатлённый в ней смысл. Но вопрос разумный хочу задать.
   - Задавай. Только без гадостей и непристойщины.
   - Ваш брат - людишки, как же, как же - все пристойные... Хорошо, без непристойщины, - согласился чёрт. - Выдумали свет. Эдисон их, бляха-муха, раздери! И на него, на свет, нацепили все жизненные ценности, как на ёлку игрушки. Засохнет ёлка и останется голая палка, пригодная разве что говно мешать - извиняюсь за упоминание того, то плохо пахнет, но без этого нельзя. Ему-то, искусственному свету, всего сто с небольшим лет, а ничего вечного не бывает на Земле, окромя самой вечности. Исчезнет свет, и что тогда прикажете господам-товарищам делать в туалете без освещения? Да туалет - бог милостивый с ним, а всё остальное как же? То-то же! Подобная же судьба ожидает и искусственный интеллект, ёлки-палки. Известно же, яйца в одно место складывать не рекомендуется - ежели, что случится - больно получится.
   - Потому земляне и вооружаются наукой, чтобы противостоять.
   - Землетрясениям много противостоят? А извержению вулканов? Цементом с вертолетов засыпать будут? А что с цунами делать и прочими бедствиями?
   - Тут ты прав, коллега. Мы с войнами разобраться не можем, хотя, казалось бы тут всё обстоит проще, - ввязался в разговор застоявшийся Симон. Жажда познания и учёного спора не позволяла ему оставаться в стороне при затронутых проблемах.
   - И ещё вопрос, - натянул на себя инициативу бес Валяй. - Какие факторы и события могут повлиять на исчезновение света на Земле? Не отвечай на этот вопрос - пусть людишки сами додумаются. А это не сложно. И что тогда делать? Не отвечай и на этот - пусть кумекают: не всё же им щёки надувать с умным видом и головы ломать, пытать, крутить, долбать, копать, убивать... Что хорошего и плохого может натворить искусственный интеллект, выйдя из-под контроля? Самое страшное случится, если искусственный интеллект войдет в противоречие с естественным интеллектом человека. Ведь по мере развития искусственный интеллект сравняется с человеческим, и между ними завяжется игра или борьба. И ага!..
   Огромный ворон с медалью на шее, распластав в воздухе огромные крылья, привлек внимание присутствующих. Когда внимание возвратилось на место, беса Валяя на скамейке не оказалось. Вероника вынула книгу из портфеля и начала интенсивно листать.
   - А куда делся этот, с бабочкой на немытой шее? - спросил в недоумении Симон.
   - Подался порядок наводить в своём хозяйстве, и запасаться провиантом на случай возникновения катаклизма на Земле, - погрузилась в чтение Вероника.
   - Думаешь пора?
   - Лучше загодя подготовиться, чем позже зевать.
  
   "А динозавры от чего вымерли? Версий много, а результат один", - Симону в голову ударило явно Валяево послание вдогонку.
   "Надо запастись спичками. В коробах. И мылом. В ящиках", - думал Симон, подходя к шахматному столику, за которым страсти кипели вслух. Дело пахло дракой.
   - Слушайте меня, коллеги! Запасайтесь спичками и мылом! - перекричал он споривших шахматистов. - Ящиками!..
   Его призыв проигнорировали, и он затаил обиду. Репутация опять была надломлена. Хотелось же, как лучше, а получилось, как всегда.
  
   Но Симончик так просто сдаваться не хотел. Спустя пару минут он прокричал:
   - Братья! Не расстраивайтесь!
   Шахматисты не собирались расстраиваться, и лишь недоброжелательно покосились на оратора. Симона подогревали визитки, покоящиеся в кармане рубашки, выполненные в золоте с голограммой и вензелями, и уверявшие, что владелец сих карточек является академиком естественных наук.
   Он решил показать визитку присутствующим позже, чтобы отсрочить завистливое удивление. Пока же триумфально сообщил, что находится на пороге открытия закона Всего, в результате чего люди получат в руки такое количество управляемой энергии и инструмент, связывающий её с их разумом, что всё, что задумаешь будет исполнено по твоему хотению.
   - И по щучьему велению... - добавил какой-то остряк.
   Симон обвёл его порицающим взглядом. Тут же он горделиво добавил, что учёные всего мира бьются над поиском решения этого закона, но им не удаётся пока объединить общую теорию относительности с квантовой механикой. А вот ему посчастливилось встретить человека, даже не человека - чёрта лысого, пообещавшего сковать воедино эти две теории. Очень надёжный человек - его прадед кузнецом был. Так что никаких сомнений, что скуёт такую цепь, что нею эти две теории можно соединить и объединить в закон Всего. И уж совсем патетически заявил, что после этого любой школьник сможет играть в шахматы на уровне гроссмейстера, а они, здесь присутствующие, останутся не у дел. В азарте вдохновения он выхватил из кармана визитку и начал ею размахивать.
   Состоялась минута молчания. По её завершению, шахматисты окружили Симона, подхватили под руки-ноги и взметнули вверх.
   Из кармана парящего в воздухе Симончика обильно сыпались визитки. Клумба, засаженная цветами, приняла тело мягко и безболезненно, травм удалось избежать.
   - Вот кто цветы всё время мнёт! А я-то думаю, какая сволочь на них кувыркается... - раздался обвинительный возглас работницы парка, и далее смачный плевок оземь со злости. - Уж не молодой, и такой дурак. Видно, таким мать родила.
   Академик продолжал лежать на клумбе с зажатой в руке визиткой, делая вид, что ругань к нему не относится. Обидней всего, что это слышала и видела Вероника. Такое не прощается, лишь кровью можно смыть. Как минимум, плевком.
   "Всё в мире движется кругами по спирали и ждёт своего повторения на новом витке", - к чему эта учёная фраза застряла в голове у Симончика, он не знал. Застряла - будь неладна.
  
   Снизу какая-то дрянь, пониже спины, схожая на кол, да ещё и двигаясь туда-сюда, начала беспокоить учёного мужа. Симон задумался. Разумных определений не было. Пришлось побеспокоить себя, нарушив покой и расположиться на четвереньках.
   Из земли торчала какая-то загогулина, ей богу, всем чертям назло, шевелилась, и что-то напоминала из недавней жизни. Симон не стал утомлять себя воспоминаниями, не меняя позы, несильно ударил по закорюке ногой. В то же мгновение его настиг пружинистый удар по мягкому месту, перевернувший лжеучёного через голову и вновь уложивший на спину на ту же клумбу. Остававшиеся в кармане визитки вылетели на волю. "А вот за это ответите", - зло проговорил академик. Оскорбление требовало отмщения.
   Симон ошибочно предположил, что удар с тылу нанёс кто-то из шахматистов. С этаким народом всегда надобно быть на чеку, чтоб какой гадости не учудили...
   Он приблизился к играющим шахматистам со спины и с криком "Вот вам - мат!" движением руки смешал фигуры на доске. Через секунду он же вприпрыжку бежал прочь, страшась быть настигнутым. Сзади слышался одиночный топот. Страшно было оглянуться. Топот приближался. Симон с перепугу упал на подвернувшийся травяной покров газона и, закрыв глаза, спрятался от страха. Бес Валяй подошел к лежащему мученику науки и отпустил болезненный щелчок натренированным жестким пальцем в область лба. Тело Симона ответило сероводородным выстрелом, атаковав врага врасплох газами.
   - Вставай, горе учёный, стайер хромоногий! Я тебе цепь принёс от Адика, как договаривались. Крепкая - ужас. Радуйся загодя - хоть что скрепит намертво. Под землёй ковалась, в преисподней. Если с одного конца зацепишь, то вытащить можно из-под земли, хоть половину Аидова царства с грешниками в придачу, а не то, что объединить-соединить какие-то там теории. Это запросто. Так-то рыцарь тёмных наук, вставай, расплатиться надо.
   Симон зажмурил глаза и промычал:
   - Денег у меня нет. Зарплата не скоро, - и приоткрыл один глаз с целью разведки обстановки.
   - В котле с горячей смолой париться любишь? - зачем-то поинтересовался чёрт.
   Академик посчитал излишним отвечать на недостойный вопрос, перевернулся на живот и занял положение "а теперь, бейте", как было принято в детстве, прикрыв голову руками, - всё ж дешевле выйдет.
  
   Ближе к сумеркам Симон всё же сбегал к клумбе, на которую был повержен, и собрал выпавшие визитки. Негоже достоинствами разбрасываться...
  
   * * *
  
   Дело спорилось - деньги манили. Вадим живо изготовил мешок осиновых кольев и передал его бесу для освящения, чтоб лучше расходились. За Валяем дело не стало, и он скоро вернул товар обратно.
   - Освящены? - недоверчиво спросил Вадим сомневаясь.
   - Всё без обмана, - заверил бес, - можешь понюхать.
   - Почему от них спиртным пахнет?
   - Видно, когда освящали, немного водки пролилось. По церковным нормам это допускается. В качественном отношении изделие от этого только выигрывает, - заверил, подмигивая, Валяй.
   Первый мешок осиновых кольев Вадя решил попробовать распродать на базаре. Сначала дело шло туго. Народ с опаской подходил, интересовался, как инструментом пользоваться и имеется ли инструкция по применению, прилагается ли гарантия. Любопытствующие задавали много вопросов, но ничего не покупали. Вадим начал было расстраиваться и разуверяться в успехе дела, как вдруг ни с того ни с сего покупателей повалило и стали расхватывать осиновые колья, как горячие пирожки в праздничный день. Брали для друзей и про запас по несколько штук. Колья в мешке таяли быстро и, продавец подумывал, не ограничить ли продажу двумя-тремя штуками в одни руки, чтобы большему количеству покупателей досталось. Они же с одной стороны покупатели, а с другой - распространители рекламы.
   Чтоб на базаре не встретить знакомого - такому не бывать. Нежданный визит нанёс Вадиму отец Гавриил неведомо откуда взявшийся со словами:
   - Смотрю я, твоё упорство дело сдвинуло в струю. Скажи-ка, сын мой, что тебя сподобило на сию диковинную мысль заняться таким чудным делом.
   - Народ нуждается в моём товаре. Дело худо-бедно идет. Жена сподвигла: заходит в комнату каждый раз, как только открываю кошелёк или беру деньги в руки. Вначале подумал - случайность. Но когда явление стало повторяться регулярно, не смотря на пробегающие годы, я понял, что это закономерность и проделал эксперимент: двадцать раз за час открывал кошелёк, и столько же раз в комнату заходила супруга. Ещё и дочка в дверях заглядывала. Так пришёл к выводу, что осиновый кол в хозяйстве не лишний. А то, что себе припас, глядишь, и другим пригодится.
   - Загляни в церковь исповедуйся и покайся - не лишним будет и в поддержку обернётся.
   - Ты, батюшка, своей щепетильностью лишил церковь надёжного дохода, так что тебе тоже исповедоваться не помешало бы.
   - Не греши, сын мой, более, чем уже согрешено, - и с молитвой на губах осенил крестом
  непутёвого коммерсанта.
   - Ступай себе с богом. Народ повалил за необходимым в доме товаром, а ты мешаешь торговле - праведник божий.
  
   Сперва Вадя рубил и изготавливал колья сам. Валяй оказался справным менеджером и пригнал, как и обещал уйму покупателей. Как только дело расшевелилось, пришлось нанять бригаду дровосеков. Места продажи были открыты поблизости судов и прокуратуры, рядом с ломбардами и игровыми залами, возле ресторанов, парков, театра оперы и балета. Городские осины исчезали на глазах. Следующий бизнес-план, несомненно, должен был предусматривать посадку осиновых рощ.
  
   Один очкарик приветливо помахал Симону рукой, остальные злобно косились, кое-кто выдавил: "Привет!" Больше Симона и шахмат его интересовало когда-же наконец откроют закон Всего, чего хочется. Каковы перспективы, что об этом слышно?
   Шахматисты навострили уши в ожидании ученого ответа.
   Симончик посмотрел на него и на остальных, как профессор на нерадивых студентов, и ответил, что немного осталось ждать: главные мысли всё время соскальзывают с мозга, приходится заново карабкаться по скользкой жиже в темноте. Пожаловался, что не имеет возможности встретиться с Энштейном и обсудить кое-что, и поспорить о кое-чём. Следом печально добавил, что лучшие умы не успевают решить поставленные итоговые задачи, как отправляются в Космос за разъяснениями и никогда оттуда не возвращаются. Считается, что они свою миссию на Земле выполнили.
   - Кем считается? - поинтересовался очкарик.
   - Бабой Ягой... - зло ответил Симон.
  
   Долго ли, коротко ли шла коммерция у компаньонов, но пришло время делить доход. Валяй первый поднял вопрос: потрудились на славу, пора от трудов и деньги получить. По роду своих обязанностей монеты до него не доходили, вся выручка оставалась у Вадима. Бес тут же раскрыл, не скрывая, что желает рога позолотить, копытца заключить в платину, на кисточке хвоста сделать модную укладку волос, а дальше ей-ей может и жениться. Какая мадлен позволит отказать кавалеру с золотыми перстнями на пальцах и в кармане с раздутым портмоне?
   Вадим жалостливо улыбался, выслушивая компаньона. Поразмыслив, он нехотя вынул пачечку банкнот не самого крупного достоинства и следом добавил еще несколько из кармана.
   - Это чего? - спросил недоверчиво Валяй, прекрасно видя, что ему протягивают.
   - С дохода долой расходную часть: оплата наёмных работников, издержки производства, взятки, налоги, непредвиденные расходы - получаем чистую прибыль. Из неё твои тридцать процентов - вот они перед тобой. Мне полагается немного больше, как разработчику идеи и основного делопроизводителя.
   - Так-с, - сказал Валяй. - Здесь нет и двух процентов от положенного. Скуп-с, батенька, скуп-с без меры.
   - Ты обманываешься. Каждый считает, что заработал больше, чем начислено. Я тебе калькуляцию предоставлю и полную отчётность, где все расписано.
   - Калькуляция мне без нужды. Сделай из нее кулёк, будешь лузгать семечки - пригодится. Я без всяких калькуляций истинные цифры знаю. Вот так то, компаньон осиновый. До встречи! - и исчез мгновенно, не взяв денег.
   Вадя подивился диву, но даже немного обрадовался: дело налажено, отработано - компаньон теперь без лишней надобности. Освятить же колья и на словах можно - кто проверит? Как только он об этом подумал, как не забранные Валяем деньги в его руке превратились в жидкую грязь, которая пролилась сквозь пальцы. Пришлось руку об дерево вытереть и немного в трамвае о соседа потереть для чистоты и приятности телу.
   Со следующего дня торговля пошла вяло, а далее и вовсе коммерция поплохела. Бригаду дровосеков задержала полиция за незаконную вырубку деревьев. Работники экологического ведомства разогнали всех продавцов в местах сбыта осиновых кольев. Жизнь дала трещину. Общеизвестно, что в коммерции ничего предугадать невозможно, и вообще в ней не предсказуемы ни взлёт, ни посадка... как, впрочем, и в жизни. Будь готов всегда к чудесам невообразимым!
   Вадим чесал потылицу, уговаривая себя, то даже правильный выбор может завести в тупик.
  
   Вася Волоха, выпятив небольшой с футбольный мяч животик, стоял покалено в реке, созерцая приятность пейзажей напротив. Рядом с ним, углубясь в воду по то же колено, грустным взглядом окидывал горизонты Симон.
   Было от чего грустить. Он стал обладателем цепи, изготовленной в преисподней, способной связать воедино невесть что, даже теоретическую часть учебного предмета с её практической составляющей. Но как объединить общую теорию относительности с квантовой механикой, чтобы получить закон Всего - это пока в голове не укладывалось. Требовалась помощь неведомых волшебных сил или уж очень разумных голов помноженных на уйму времени. Правда, ещё оставалась надежда на цепь... Этот же лысый злодей Адик требовал оплату за изготовленный и поставленный товар - цепь, не понимая, что надо немного подождать, пока всё свяжется, объединившись формулой, и злато посыплется, как блохи с дворняги.
   Вася пальчиками поплескал воду на заходящую в воду женщину и предложил ей сплавать наперегонки.
   "Меня зовут Соней", - представилась женщина, окунулась тут же в воду и поплыла вдоль берега, махая руками и шагая коленями по песку на мели. Её плавки вздулись пузырьком и помогали пловчихе не касаться дна животом.
   Глядя на трудящуюся в воде женщину, Василий высказал мнение, что наука многообещающее дело, но не всегда денежное. Учёность не помеха, но он решил идти параллельным путём в приобретении материальных ценностей, став прорицателем по совместимости. Завёл ворона, метлу, ступу, прочие причиндалы, арендовал помещение для солидности. Оплата аренды пугает, перспектива же радует. Он признался, что давно обожает прорицателей, точнее то, как они ловко зарабатывают деньги. Главное - хорошо подвешенный язык, строгая речь, бойкое воображение, иметь завораживающий взгляд, взыскательную одежду и никаких поблажек клиентам. Он и псевдоним себе придумал: "Всевидящий". Академиком, даже липовым, быть неплохо - в жизни всё сгодится, но предсказателем намного надёжней. Попробовал - получается, и совсем неплохо. А какая бездна информации и эмоций обрушивается - дух захватывает. Искусство блефовать чего стоит и завораживающими результатами одаривает? Фантастика.
   Дамочка развернулась на мелководье и, не взмахивая более руками за ненадобностью, поползла на четвереньках к лжеучёным мужам.
   - Смотри, как славно Соня ужом ползёт прямо на нас - готовый клиент для прорицателя.
   - Потренироваться в роли Всевидящего, конечно, можно, - ответил Вася, - но думаю, для неё хватит визитки академика с голограммой и вензелями в золоте.
   - Расскажешь... - и каждый поплыл в свою сторону.
   Пловчиха Соня вопросительно смотрела на удаляющиеся в воде спины академиков.
  
   * * *
  
   Почта, столик, женщина в туфлях на высоком каблуке. Ручка, лист бумаги с жирным пятном посередине.
   "Здравствуй, Лёня! С тех пор, как мы расстались... Ах, не будем об этом. Собираюсь с духом, чтобы навестить нашего мальчика - он, поди, подрос уже. Да вот, остерегаюсь твоих родственников - брата Владимира и Ольгу супружницу. Мало ли что у них на уме отложилось непотребного.
   Как бы так устроить, чтоб выманить Емельяна на нейтральную территорию? Придумала, прямо сейчас (всегда была смышлёная), пока писала. Вышлю ему письмо, что буду проездом в городе на один день. Сработала народная мудрость: если долго мучиться - что-нибудь получится.
   Мне тут добрые люди подсказали адрес надёжного прорицателя по прозвищу Всевидящий, так я к нему навострила лыжи. Пусть всю правду поведает о нашей семье, и в будущее заглянет на твою перспективу.
   Я, надо признаться, поиздержалась, а на приём к прорицателю, сам знаешь, без денег не ходят. Придётся взять кредит в банке. Как думаешь, дадут? Ты приедешь и оплатишь из заработанных средств, дорогой мой муженёк.
   Сейчас напишу письмо милому сынуле, чтоб не оттягивать встречу, и схожу домой: пыль надо вытереть, верно, нею всё припало. И вообще, порядок навести. Вдруг где-то какие-то деньги забылись - то-то радости будет.
   Составила краткий план действий. Думаю, ты одобришь: взять кредит в банке; написать письмо и организовать встречу с Емельяшей; посетить прорицателя; ты приедешь, погасишь кредит в банке, и мы встретимся всей семьёй на летней веранде кафе.
   Грандиозно! Скажи, что "нет"!..
   Светлана вбросила в почтовый ящик первое письмо, и быстро настрочила второе - Емельяну.
   Только она дописала письмо сыну, как рядом вежливым голосом произнесли:
   - Адрес можете не писать - он мне хорошо известен. Доставлю мигом, и вам за марку платить не придётся, - предложил бес Валяй и приподнял шляпу американского покроя, скрывающую рожки.
   - Вы очень любезны. Мне в жизни всё больше хорошие лица встречаются. Вот и вы...
  
   * * *
  
   Бес Валяй с гордостью нацепил серебряный наконечник на сломанный рог и зло отзывался о мастере его изготовившим, требовавшем деньги за выполненную работу. Каков хват! Валяй же ему в счёт оплаты предлагал насладится удовольствием от искусно выполненного дела. В крайнем случае, обещал пригнать машину навоза или железнодорожных шпал, а по желанию смолы без меры отгрузить. "Чем богаты", - как говорится. Мастеровой буйствовал и грозил сломать второй рог. Тогда Валяю пришлось раскрыть ему глаза, что деньги - бес в двух ипостасях. Они над всем довлеют, они же и губят. Мелочь-людишки предпочитают видеть только первую ипостась. Так проще себя обманывать заманчивым наслаждением. Но все рано или поздно заканчивается и возникает новая потребность в шике с кандибобером. Увы, всегда чего-то не хватает. А после пропавшего изобилия вообще на свет смотреть больно. Вот тут и открывается тазобедренная часть, раздвигая булки...
   Первая ипостась денег - благосостояние, пред чем народец преклоняется и ропщет, и аллилуйю готов без веры в душе Господу слать. Вторая же ипостась - причина войн, разрушений, страданий, разорений и огорчений. Вместе они шагают по жизни, раздавая благостыню - а там, кому что достанется. Как ни крути, а деньги развращают, разоряют и тем огорчают. Без них туго, а с ними огорчительно, если не пополняются. Вот и попробуй после этого выбрать в жёны красавицу блондинку.
   Мастеровой продолжал шуметь, не воспринимая сказанное. Пришлось бесу его усадить поглубже в воронку унитаза, чтобы лучше думалось.
   Валяй рассказывал свое приключение, нежно поглаживая отремонтированный рог:
   - Разве я не прав? Ответьте, маэстро. Рог хорош, блестит, - молодец мастер. Надо пойти его из унитаза вынуть, не всё ж ему дуться на жизнь. Пусть и задница свежего воздуха вкусит.
  
   - Если закрыть программу человечества, то это избавит их от страданий. Тех же, кто всем доволен, не будет подстерегать разочарование и падение, - люцифер крутил пропеллером свою дирижерскую палочку. - Наворочают здесь дел, а эффект бабочки отразится позже на Вселенной. Упредить их надобно.
   - Как же так, Мефи, - Фина приняла вольную позу жаждущей мужских объятий женщины, - они же тогда никогда не узнают, что такое чертовски страстная любовь, наслаждение воспалившейся плоти и космическое блаженство. Фр-р!.. И я разочарованная без дел останусь любвеобильных.
   - Умная, очень умная мысль трепыхается, - бес Валяй с удовольствием гладил отремонтированный рог. - Чтоб эффект бабочки не сработал во Вселенной, надо на Земле перебить всех бабочек. Это просто - только укажи, люцифер.
   - Бабочки - это захватывающе красиво. Нельзя с ними плохо обращаться, - взмолилась Фина и швырнула камнем в Валяя.
   - Не о тех бабочках речь идёт, что тебе вообразились, бес адов, - прервал спор Мефи. - И даже не о той, которую ты иногда, по праздному случаю, на грязную шею цепляешь.
   Валяй нагнулся и стал ковырять в земле отремонтированным рогом, изображая обиженного и полную беспечность. Мефистофель же продолжил:
   - Успели накупаться в удовольствии, и хватит, к чему перебарщивать. Все надоёдает и приедается и в жизни, и после. Новизна манит вначале, но со временем отодвигается в сторону забытья и тлена. Туманная неопределенность из-за горизонта манит надеждой благостного счастья, а оно то и не досягаемо, потому как бесконечен сей путь, - дьявол бросил взгляд на Фину, и та оделась в пышные одежды, не оставив на свободе ни клочка оголённого тела.
   - Фр-р!.. - высказалась дьяволица. - Дрянь одежды, тягостно телу дышать в этом барахле.
   - Человек движется в бесконечность в своей деятельности. Это его одновременно и радует и угнетает, так как он не может понять, где же конечная цель путешествия. А её нет и быть не может - бесконечность, потому что вся Вселенная движется в том же направлении. Сколько себя ни удовлетворяй, будешь доволен только временно, сколько себя ни корми - утром опять будешь голоден, - дирижёрская палочка в руке антихриста вращалась пропеллером, казалось, без всяких усилий.
  
   - Вот-вот. Они из-за этого бьются насмерть. Гляньте на проделки сих людишек: между собой поладить не могут, - бес Валяй повернулся к компании видимой стороной, и тут же скрылся, повернувшись невидимой, более для него предпочтительной и защищенной, как он считал. - Мы же их насквозь видим и снаружи, и изнутри. Они норовят за нами подсматривать через книгу, читая... Вот и теперь бумажной пылью повеяло. Мы их хотим уиграть, а они - нас... С кем тягаться вздумали приматы: нам же все ходы наперед известны в этой игре. Обрадовались, что позволено видеть нас, когда мы того желаем, или, если во времени-пространстве щель образуется... Они и рады, дундуки наивные. Бегут и кричат: "Инопланетяне! Бесы!", - или еще какую каверзу лепечут. Занятно. Но пора с ними кончать, наскучили сами себе и толк планете дать не могут - вот-вот Землю под откос пустят. Доберутся до закона Всего и вместо благости перебьют друг друга. Чертей в аду без работы оставят, смола в чанах застынет.
   - Что ты всё вертишься, как пропеллер: видимый - невидимый, есть ты - нет тебя, то тут хвостом крутишь - то исчез вместе с ним.
   - Привилегия у меня такая модная, - Хозяин, - сам же назначил, и мне понравилось - Валяй повернулся видимой стороной. С этакой функцией я козырным стал, стильным и шикарным. У женщин популярностью пользуюсь, особенно, когда щекочу в ласкательных местах.
   - Фр-р!.. - вымолвила Фина, и ненавистная одежда с её тела испарилась, выставив идеал творения дьявольских сил на обзор. По груди скользнула алмазная слеза и скатилась ниже, щекоча воображение. - Спаси любовь моя бурхливая грешных сих! Сделай их любвеобильными и лиши отягощающего жизнь чрезмерного разума, зависти, расчётливости.
  
   "...Взгляни, Емельяша, на этих милых любвеобильных людей. Граждане о насущном размышляют, о любви. Без неё нигде жизни нет. Ведь это же наша тема. Судьба послала нам неслучайную встречу. Кто-то из них станет нашим клиентом, иные - прекрасным обслуживающим персоналом выгодной затеи. Главное, они страстные поклонники любовных приключений - такое с лица не сотрёшь".
   "Люди о глобальных событиях рассуждают, а ты лезешь со своим публичным домом, любимая" - Емельяша любя шлепнул молодую жену по мягкому месту.
   "А этот импозантный мужчина в цилиндре вполне мог бы заниматься сводничеством в нашем заведении, а заодно, вышибалой".
   "Мог бы..."
   Бес Валяй подошёл к парочке и сунул Любаше под нос разрисованный тремя цветами лака длинный ноготь отторгнутый у грешницы.
   "Вот к чему стремиться надо в жизни", - выдал чёрт и повернулся к парочке невидимой стороной, то есть исчез на глазах.
   В тот же момент Емельян получил удар под зад жёстким предметом, возможно, ногой. Супруге же кто-то наступил на ногу, как вроде бы, копытом.
   Любаша с Емельяшей тут же поторопились исчезнуть...
  
   - Первенство захватит тот, кто создаст инструмент для уничтожения Земли, как планеты. Потому пещерный образ жизни для них предпочтителен, - цилиндр был снят с головы и покоился на согнутой руке Мефистофеля символом торжественной скорби.
   - А как же бабочки, цветы, чайки, любовь?..
   - ...Беспощадная, - съязвил бес Валяй.
  
   - Пусть калапуцкаются, пока, - бросил Мефистофель заключение, - посмотрим сюжет за-ради смеха, хотя всё известно заранее: что, где, когда...
  
   Старец Гавриил взирал на небеса в надежде на веское послание Всевышнего, и явилось ему, что: "Человечество выживет в том случае, если жажда разума возобладает над жаждой денег, а стремление к познанию восторжествует над ненасытностью потребления. Это в руках самого человечества: что победит - то и произойдет. Аминь!" И воспылало небо пламенем божественным; упал старец на колени и челом уткнулся в землю, разбросав седые волосы по ней.
  
   "Господь всемогущ, но и дьявол не фраер... - послышался скрежет когтистой руки о мозолистую пятку. Красная рубашка Адика ярким пятном притягивала взгляд с бесполезностью забытого сна. - Калапуцки калапушечки мои..."
  
  
  
   Конец
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"