Эх, родимая, подернем..."
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Эх, родимая, подернем...
Село Грязево упоминается в летописях сотворенных монахом Авдием с конца семнадцатого века и записи эти связаны с недобрыми воспоминаниями путешественников, торгового люда и военных. Монах-летописец упоминает неведомое войско застрявшее на подступах к селу в непроходимой слякоти и так до него и не добравшееся. Чьё было войско: наше ли, неприятельское ли, - установить не удалось. Но грязны молодцы страх как ругались, производя гортанные звуки очень недовольного смысла. Эти проклятия до села доносились, а вот войско так и не дошло, основательно увязнув в здешней земле, славящейся своим бездорожьем и непроходимостью. Два дня воины кричали, а на третий все стихло: то ли почва поглотила, то ли господь еще куда прибрал. Некоторые умники утверждают, что поговорка: "Видит око, да зуб неймёт" была придумана, именно, по этому поводу, и в самый раз у деревни Грязево.
Каховские чумаки на возах с солью, прибывшие с Азовских берегов, в село въехали далеко не поздней осенью. Переночевали, закусили, как полагается, а вот выехав на следующий день и полверсты не одолели, как застряли в таких кучугурах, что никакого счастья и в помине не могло случиться для их успешного путешествия. Так до морозов и продержали волов с телегами в поле, попивая целыми днями мед, куря трубки, да снабжая сеном свою тягловую силу, угодившую в беду. Еще хорошо, что выбрались, а могло быть заметно хуже...
А сколько чиновников летящих в кибитках по своим важным делам, ремесленного народу и прочих невезух застряли в грязевской жижице, про то всех учесть никак невозможно. Тянули всем миром. Кое-кого вытянуть удалось, иных - нет.
Село ширилось, росло, пыжась, отбивало у грязи квадратные метры, находясь под защитой сил природы от внешних негораздов на радость сельчанам.
Так пролетали столетия, на которые жители села мало обращали внимания. И только несколько лет назад какой-то предприимчивый чиновник, выполняя волю любимой супруги, и теша личное тщеславие, пробил таки новый статус раздавшегося вширь села, которое стало именоваться городом. От этого, правда, грязевцы не поменяли свое удрученное жизнью выражение лица с характерной хитринкой и не изменились внешне, но все же гордости за родное место у каждого жителя прибавилось, что ни говори.
Село, хоть и стало городом, но если бы те чумаки, что застряли со своими возами несколько веков назад, заглянули бы в нынешнее Грязево, то не много нашли бы отличиев. Разве что, обратили внимание на новое здание с колоннами, в котором разместилась мэрия, вызывающее трепет и почтение у местных жителей, с государственным стягом на флагштоке возле входа и маячащем в окне усатым полицмейстером.
И все было бы ничего, и тянулась бы эта вялая жизнь и дальше последующие столетия, если бы не...
Мэр Грязево настолько разбогател за время своей каденции, что ему стало скучно пребывать на земле. А когда стало несносно скучно, он задумал улететь. И так бы тому и быть, но, улетая, зацепился по нерасторопности вязаными носками за шпиль колокольни. Носки распустились, но последнее кольцо осталось на ноге улётчика и никак его не отпускало. Не отпустило и до сих пор. Зачем спрашивается, надо было тырить столько денег, чтобы самому стало грустно, а затем застрять над колокольней в предурацком положении. Несмотря ни на строгие требования, ни на жалостные просьбы, ни на отборный мат зависшего в воздухе чиновника, послушать который сбегались дети со всей округи, его не отпускало и всё. Никак не понять нам, спорящим здесь внизу у Преображенского собора, на чью мать ссылался мэр, которая бы позволила так беззастенчиво присваивать себе же во вред общественные деньги.
Священник собора, достопочтенный отец Аглай, раскачивал кадило так неистово, чтобы заглушить хулу мэра, что паства, во избежание нелепой случайности поражения церковной утварью, используемой при богослужении обрядов, отдалилась на разумное расстояние и оттуда вела обзор и дискуссии происходящего. На каждое грубое слово мэра следовал ответ святого отца в молитвенной форме. При этом голос священника крепчал и кадило ходило так грозно, что того гляди, намекало сорваться с цепи и покарать зловредного чиновника.
Мэрия города направила слёзное обращение к правительству с просьбой прислать военный самолёт во исправление создавшегося положения. Ещё, они просили, не забыть снабдить железную птицу патронами к пулемётам, из которых планировалось поразить зловредную нить. Правительство переправило послание в парламент с рук долой. Парламент рьяно взялся за дело. Голоса разделились по следующим критериям: первые ратовали за установление производителя нити, определение её технических характеристик и налаживании новых производств; вторые плакались по поводу угрозы шпилю колокольни подобным явлением и возможным нанесением ущерба памятнику архитектуры (очень злобно по этому поводу выступили члены общества охраны памятников старины); третьи, наиболее сердобольные, требовали немедленно обеспечить бесперебойную поставку продуктов питания бывшему мэру для поддержания его жизнедеятельности (к ним присоединились члены общества охраны животных). По истечению третьего месяца дискуссий, зашедших в тупик, тема каким-то образом достигла ушей президента. Тот гахнул со всей силы кулаком по столу и гаркнул: "Перерубить нить, мать её производителя... пусть летит к монахам... вроде б то, как у нас дел других нет..."
И спустя три дня приунывшая мэрия города Грязево получила телефонограмму, в которой извещалось, что самолёт с комплектом боеприпасов выслан в их адрес для урегулирования вопроса. Чиновники посчитали дело решенным, выпустили застоявшийся воздух из комнат, и взялись живо обсуждать, кого им в новые мэры выбрать с помощью народа.
В этом году я стал совсем взрослым: "Шестнадцать лет это срок, чтобы наконец-то поумнеть", - сказал отец и подарил мне велосипед. Мама всплакнула. Она вечно все наперед знает: в тот же вечер я оставил подарок без присмотра, ну ровно на одну минутку, и его слямзили самым подлым образом. С тех пор шестнадцать - мое несчастливое число. Если увижу, где единицу с шестеркой, то обхожу их стороной, будь-то трамвай, билет на экзамене или число в календаре. В нашем классе меня побаиваются, потому что у меня больше всех двоек. Хотя я очень умный - просто не хочу пока в этом признаваться.
Больше других предметов нам нравится биология. Каких только словечек не наслушаешься на уроке от нашего учителя Сруля Семеновича. Он большой любитель до разных непотребных высказываний. Мы ловим их на ходу и усваиваем очень твердо, хотя и не всегда понимаем значений, пока. Официально Срулем учитель был у нас только три месяца. Потом директор вызвал его и сказал, чтобы тот выбрал либо приличествующее учителю имя, либо другую школу. И Сруль Семенович стал Семеном Семеновичем. Так его стали величать учителя, наши родители, только не мы. Для нас он навечно остался Срулем. Все школьные заборы были исписаны этим именем. Каких изречений там только не было. И даже малявки из младших классов склоняли падежи: Сруль, Сруля, Срулю...
"Я пришел в школу чтобы научить вас отличать зерна от плевел, а коровье вымя от соска брандспойта", - говаривал Сруль и приглаживал пятерней лысую голову, как будто там произрастал буйный лес. А возможно, он этим движением попросту гладил себя в знак одобрения сказанному. Скорее всего, так оно и было.
"Нехай козел кабыздовский здесь воздух нюхает, - рокотал учитель биологии зычным голосом, входя в класс по окончанию перемены. - Откройте окна, олухи, дрозда вашу мать! В этом угаре все мухи передохнут", - и дежурный тут же бросался открывать окна, чтобы проветрить помещение от выделений, порожденных нашими молодыми задорными телами. Так никогда и не суждено было нам узнать, что же это за козел такой, которому предлагалось подышать воздухом нашего класса после буйных игр происходивших на перемене. То ли чем-то провинилось несчастное животное, то ли переняло фамилию своих хозяев, только не суждено теперь узнать данное обстоятельство: выяснять не у кого.
Вот и мама всегда говорит: "Все надо делать вовремя, а ни тогда, когда ноги разъехались, и ты в луже сидишь". Она, как всегда, права. Обидно только узнавать об этом спустя годы. А вообще-то, я себя никогда не правым не считаю. Даже тогда, когда очевидно не прав. Такой у меня выхлоп душевный, за что и уважают одноклассники и боится мелюзга из младших классов. Люблю я их по мордасам шлёпать, если заняться нечем. А мне, к счастью, всё больше обычно делать нечего. Ни уроки же учить в самом-то деле! За них возьмусь, когда на пенсию выйду...
Прошел день, за ним второй, дни потянулись к выходным, а самолет все не появлялся. Пожарная охрана по распоряжению высшего начальства все глаза просмотрела, пытаясь различить в ясном небе крылатого посланца, да так и недогляделась до обещанной премии. Посыпались нелицеприятные предположения. Кто-то рассказал, что прошел слух о якобы потерпевшем крушение самолете, и, очевидно, это был как раз тот... Из иных источников выходило, что дело нечисто: самолет-то вылетел (вот и телефонограмма имееся) и пропал бесследно. Невеста летчика звонила нареченному, а ей ответили, что абонент находится вне зоны досягаемости. "А это где?.." - спрашивали наиболее недогадливые. "Где-нибудь на другой планете или другой галактике", - отвечали задумчиво романтики. "У смышленой молодки перины взбивает", - были уверены злые языки. "А где же в таком случае самолет или его обломки?" - негодовали любители точных наук. "Да где угодно, - отвечали острые на язык сограждане, - хотя бы на базе сдачи-приема металлолома. А возможно, на чьeй-то даче пропеллером комаров разгоняет или белье сушит: мало ли еще, где такому агрегату применение найти можно".
Мы тоже все время поглядывали на небо: а вдруг все-таки прилетит, - уж очень хотелось посмотреть, как наш асс из пулемета в шерстяную нитку попадать будет. Но с каждым днем все меньше верилось в это забавное мероприятие.
Слухи, однако, не только множились, но обрастали нелицеприятными подробностями, включая интимные, а это задевало честь и достоинство действующей власти.
Плотность язвительных предположений достигла такого нелестного уровня, что заместитель мэра, как старший по значению, Хмыря Кондрат Мефодьевич, набрался храбрости и решился таки позвонить в столицу старшему чиновнику с целью осведомиться насчет самолета и его судьбы. Перед этим он целый вечер репетировал речь у зеркала, посадив между ним и собою мордатого друга семьи бульдога Гиви. Гиви очень понравилась речь хозяина и он слушал во все глаза, пуская слюну от восхищения. Это придало уверенности чиновнику, и на следующий день Кондрат Мефодьевич храбро взял телефонную трубку в руку, чтобы положить конец томлению мэрии и брожению масс. За ним следили, затаив дыхание, коллеги по работе. Заместитель мэра, прежде чем выполнить задуманное, вытащил из наружного кармана кремовый батистовый платочек и тщательно протер аппарат, и, не оттягивая далее волнительную связь, набрал номер. На десятом гудке трубку подняли и прожженно опытный голос, с хрипотцой курильщицы, требовательно спросил:
- По какому вопросу трезвоните каждые пять минут?! Ну, народ! Подождать не могут минуту. Цунами вас под зад гонит, не иначе! Ну, же?! Молчать будем?!
- Здравствуйте... - Кондрат Мефодьевич разволновался.
На другом конце провода, похоже секретарша, то ли проглотила ответное приветствие, то ли попридержала ответ.
Заместитель мэра досрочно струхнул:
- Депутация города Грязево вас беспокоить посмела, прощеньица просим... Если что надо... или помочь чем... только намекните, а мы мигом все устроим. Пальчики оближите...
- Вот еще, - никакие пальцы я облизывать не собираюсь, - проскрипели с той стороны.
- Это я так образно, - задрожал Кондрат Мефодьевич мелкой дрожью внутри, - мол, готовы услужить всем, что ни вообразите, только прикажите.
- Да, это интересно, - ответил прокуренный голос в трубке, - запомним... Ладно, чего надо то? - смилостивился голос, но Кондрат Мефодьевич ухо от телефона несколько отстранил, боясь и не сомневаясь, если что пойдет не так, то его и на расстоянии укусят.
- Да так, безделица, в общем-то... Нам, видите ли, самолет обещали с патронами, и выслали, - телефонограмма имеется. А его, самолета, нет уж неделю как...Так нам дальше ожидать или там... у них... в задании уже отмечено, что выполнено?..
- Ладно, я записала. С вами свяжутся... Кондрат.
- А с кем позвольте, имел высокую честь говорить? - сорвавшимся с уст вопросом Кондрат Мефодьевич сам не ожидал такой непозволительной смелости.
- Секретарь кабинета... Можете величать меня Гераклида Свиридовна, - и далее последовали короткие гудки: резкие, командные, устрашающие.
Заместитель мэра нежно опустил трубку на рычаг телефона (капли пота текли за ворот белой рубахи ручейками), и твердо сказал:
- Вот и все. А вы боялись. К вечеру ситуация прояснится, - и выпил полный графин воды одним глотком без помощи стакана.
Все притихли, даже в носу никто не ковырял. Уважение к заместителю мэра поднялось на небывалую высоту.
Оставшись наедине, Кондрат Мефодьевич никак не мог успокоиться и все вспоминал свой героический разговор с невидимым начальством. В голове назойливо жужжала мысль о том, что необходимо усилить свою позицию чем-то таким, что закрепило бы за ним не только высвободившуюся должность, но и славу первооткрывателя; нечто такое, чтобы пожизненно, навсегда, железно...
"Вот приедет высокое начальство, спросит, - думал он, - (я ведь теперь за старшего) а чем вы отличились, что сделали такого-этакого, чтобы приложить куда-нибудь можно было с пользой? Поглядят вокруг кислыми лицами, посетят пару общественных заведений, выпьют водки и уедут, напрочь забыв и замызганный город Грязево и его, Кондрата Мефодьевича, преданного службиста, готового на все, чтобы угодить - рад бы поспособствовать, да нет предмета к угождению. Нет ничего в городе привлекательного, одна пыль да серость кругом. Разве что старая церковь с облупившейся сплошь колокольней, над куполом которой болтается мэр, да речка вонючка без названия. Слава богу, нашлись доски, чтобы невысоким забором отгородить её от случайного взгляда проезжего начальства. Что же такое придумать, чтобы одним махом жар птицу за хвост ухватить. - Заместитель мэра ходил долго взад-вперед, чрезмерно потея от потуги угадать счастливое решение. Мысли в голове пучились, наскакивали друг на друга, словно напуганные овцы в овчарне, но ничего путного не складывалось. - И что обидно - не к кому за советом обратиться, одни сявки и бестолочь. В глазах такое прочитаешь, что лучше в них и не заглядывай. А спросишь что, еще хуже настроение испортят... Толпа людей сжирает тонны государственных бюджетных денег и не от кого умное слово услышать".
Ходя из угла в угол, Кондрат Мефодьевич не рассчитал и ударился головой об колонну оказавшуюся на пути, и тут же прозрел для успеха: схватил справочник города и стал судорожно его листать в надежде наткнуться на что-нибудь стоящее, с тем, чтобы разжиться плодотворной идеей во благо себе и обществу. "...Предприятие коммунального хозяйства, - нет, не то, - комбинат игрушек, профессионально техническое училище, автотранспортные предприятия... фабрика "Спецодежда" директором Аглафея Перетертая, - аппетитная женщина; с такой бы завеяться на недельку подальше с глаз, в баньке попариться, понежиться под одеяльцем. - Кондрат Мефодьевич разомлел от волнующего воображения и больших усилий понадобилось, чтобы продолжить чтение. - Ну, конечно, пивзавод - куда же без него. Ликероводочный - вот где идеи должны плодиться, как мухи в общественном туалете. Все бред, чушь, дрек! - ругался вслух заместитель мэра, без пяти минут мэр, если не опростоволосится. - Фирма бытовых услуг, канализация, утилизация, подрядное специализированное управление... институт перспективных идей "Андромета", - у Кондрата Мефодьевича аж дух перехватило, - оно!" Блаженная мысль колотила черепную коробку изнутри, и он не мешкая набрал номер приемной, сиротливо указанный в справочнике. Трубку долго не брали, а затем очень недовольный голос сказал, как плюнул:
- Институт!
- С мэрии говорят, - Кондрат Мефодьевич мусолил каждое слово по праву должностного преимущества. - А соедини-ка меня барышня с директором. А сама не спи на работе: со стула упадешь - шишку набьешь.
На что, мгновенно изменившийся, неожиданно мягкий голос ответил:
- Ну, что вы такое выдумываете, я вовсе не сплю, а задумалась над работой. Вот только директора нашего нет, ей-ей не вру. Он в командировку к морю уехал. Через недельку прикатит - зарплата у нас семнадцатого...
- Хорошо, - сказал заместитель мэра, хотя ничего хорошего в том для него не было. - В таком случае, подай мне сюда его заместителя - он то есть, я надеюсь...
- Есть, но нет. Вот только сейчас ушел. Ушел отгулы отгуливать. Тоже, ждем к семнадцатому. А так все время был...
- Получается, я звоню, а никого из начальства в институте нет? - прозвучало с чиновничьей угрозой.
- Ну, что вы кричите. Да, никого нет. Звоните семнадцатого, и непременно с утра, потому что после обеда можете опять ни с чем остаться.
- Черт знает, что такое! А в настоящее время в институте кто-нибудь работает или все приходят только семнадцатого числа ко дню получения зарплаты?
- Ну, что вы такое говорите! Конечно, есть. Вот, младший научный сотрудник Бацюра Вовчик. Очень даже выдающийся ученый, можно сказать - глыба в науке. Если хотите знать, мы по отчетности на первом месте в городе...
- Ладно, давай твою "глыбу", посмотрим, что он за штука такая.
- Мнс Бацюра у телефона, - раздался подозрительно моложавый голос для выдающегося ученого.
- Мнс - это имя? - удивился заместитель мэра.
- Нет. Мнс означает - младший научный сотрудник, - ответил младший научный сотрудник.
- Ладно, пусть будет так, - согласился Кондрат Мефодьевич. - Так вот, хочу узнать, мнс, чем ваш институт занимается? Почему нет никого из начальства, когда я звоню? Где все?
- Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. Если у вас есть предложения по существу, я готов над ними поработать. Но должен заметить - наш институт на очень хорошем счету кое-где...
- Я тоже на хорошем счету кое-где, а буду еще на лучшем, - не выдержал спокойного тона чиновник, - так вот, Соссюра, сынок...
- Бацюра я, - поправил младший научный сотрудник.
- Один хрен, как там тебя! - решительно отрезал заместитель мэра, - вот тебе ответственейшее поручение, от которого многое в твоей жизни измениться может, как в лучшую, так и вовсе в паршивую сторону: нет ничего в нашем городе примечательного, исторического, достопримечательного, культурного и начальству, как пузыри не надувай, а показать нечего. Вот ты и придумай, чем столичную птицу в нашем городе удивить можно. Мэр, который болтается на нитке над колокольней - не в счет.
- Сколько инвестиций и времени выделите на изыскания и составление бизнес плана? По-хорошему, года два надо бы...
- Что?! Да на два года нет гарантий, что ваш институт по камням не растащат. А деньги?! В руки вам?! Да ни в жизнь - мгновенно ж разметете. Слушай, мнс, боевой приказ: завтра, к утру, к десяти ноль-ноль, чтоб грандиозная план-идея была у меня. Будет идея - представлю тебя в директора института. Нет! - разгоню вашу богадельню в пух и прах. И я не шучу! Действуй, мнс! И бог в помощь!..
Тем временем, мы тоже без дела не сидели. То, что наш мэр стал чем-то, вроде флюгера, мы вмиг сообразили, как только учитель географии по прозвищу Глобус (бритая голова его блестела на зависть любому отполированному шару), намекнул нам на сходство занимаемой мэром позиции с весьма полезным прибором. По расположению креста на церкви (восток-запад) и солнца мы быстро разобрались, где какая сторона света затерялась. Каждый час мы звонили по телефону в бюро метеослужбы и сообщали направление ветра, которое указывал безошибочно своим положением мэр, болтающийся на нитке. Вот когда от мэра польза стала заметна. А за это, в бюро погоды по выходным нас угощали пряниками, конфетами и позволяли кататься на ослике, который являлся их собственностью и помогал предсказывать погоду с помощью своего хвоста. Чем сильнее он им мотал (заодно отгоняя мух, стремящихся, как обычно, сесть... не скажу куда), тем жарче погоду предсказывали метеорологи. Если хвост ослика лениво дергался время от времени - это означало, что дело идет к похолоданию и градусы в журнале прогноза погоды назавтра потихоньку опускались. Если же хвост замирал в положении строго перпендикулярном поверхности земли, то дело шло к нулю градусов по Цельсию и следовало ожидать ночных заморозков на почве. А вот ежели, хвост заползал между ног животного, как бы прикрывая уязвимые места, то это - гарантированно к морозам и пора было доставать шубы из комодов, и синоптики не щадили население своими устрашающими прогнозами. "Лучше предсказать больше, чтоб проблем потом было меньше. И чтоб ни одна сволочь позже не сказала, что мы свой хлеб даром едим", - любили поговаривать служащие метеостанции, запихивая себе жирный кусок колбасы в рот.
Мы тоже стали соображать, как бы нам полакомиться чем-нибудь пожирнее. И насоображали следующее: если доступ к животному предсказывающему погоду у нас имеется, а направление ветра указывает мэр, болтающийся на нитке, то мы вполне самостоятельно можем предсказывать погоду и заносить прогноз в журнал, который задним числом всегда можно отредактировать. А после, из года в год, пользоваться составленным журналом, как аналогом и имея дополнительно ослика с хвостиком и мэра, привязанного к шпилю колокольни, создать свою метеостанцию и творить добро себе, а заодно людям. Этими рассуждениями мы поделились с Олеговичем - старшим инженером метеостанции. Он внимательно осмотрел нас сверху вниз, глубокомысленно задумался, а после изложил свое видение дела:
- Разумно. Очень даже разумно рассуждаете. Приятно видеть в подрастающем поколении таких перспективных молодых людей - новых строителей коммунистического общества, в котором все будут есть от пуза, а работать за них ишак будет. Вот умницы, вот молодца... видно сплошные отличники.
Мы сначала не могли понять: шутит Олег Олегович или же просто издевается над нами. - А вот представьте такую ситуацию: прилетает самолет и мэра сегодня же отвязывает, ишака я запираю в сарай, и плакала ваша несостоявшаяся идея, и лишаетесь и пряников, и прогулки на животном.
- Мы, вместо мэра, воздушный шарик привяжем, и не на колокольне, а просто на верхушке дерева. В сарае доску оторвем, и будем с осликом через отверстие общаться, - возразили мы.
- Ну, я ж говорю - сплошные отличники, ни дать ни взять. Все учли, подлецы, только не предусмотрели один маленький нюансик, - и Олегович коварно сверкнул вставным зубом. - Перед входом нашего учреждения какая вывеска висит? Что на ней указано?
- Метеорологическая станция. Бюро погоды...
- Верно, есть там и такое немаловажное определение. Но самое главное слово стоит самым первым. И это слово - "государственная". Доходит до вас смысл этого всеповергающего, всеобъемлющего слова, открывающего двери для всего чего хотите на свете. И без такой надписи у парадного входа не поможет вам ни ишак со своим хвостом, ни мэр, болтающийся над шпилем колокольни. Такая табличка дает официальное, законное право делать прогнозы, получать за это деньги от заинтересованных предприятий, иметь законную долю в государственном бюджете и много-много еще такого, что не влезет в ваши юные головы, пока. А если вы такие грамотные не по годам, и хотите немного деньжат заработать, так вот, слушайте подсказку. Пока мэр болтается над колокольней и выполняет роль флюгера, а наш станционный флюгер временно приржавел на штоке и показывает все время на северо-запад, и неизвестно, когда его отремонтируют, организуйте экскурсии школьников по гривеннику с носа, с объяснением действия сего прибора, а также ориентацию по частям света.
- И вы в самом деле думаете на этом можно заработать всамделешние деньги?
- Не думаю, - уверен. Не знал бы наверняка - не советовал. Главное дело грамотно организовать и все предусмотреть. Так что, дерзайте! Сложности, конечно, будут... Налоговая инспекция, как на это посмотрит? А с другой стороны, вы - несовершеннолетние, не знали, не понимали... Объявление вывесили, тихонько денежки собрали, автобусы со школьниками приехали, вы встретили, все показали, рассказали и красиво проводили. Грамотная организация предприятия - вот успех любого дела.
Всякое знание прибыль дает. Вот и используйте свои знания с прибылью.
Утром, ровно в десять ноль-ноль в кабинете заместителя мэра раздался победный стук в дверь. Дверь распахнулась, и, опережая секретаршу, младший научный сотрудник Бацюра с победным видом смело ступил в кабинет.
Кондрат Мефодьевич, как обычно, в костюме при галстуке сидел насупившись за своим столом не ожидая от жизни особых радостей:
- Что гремишь, как Бонапарт - порядка не знаешь?.. Ну, молодежь! Ладно, выкладывай, что у тебя, вижу, что грудь от гордости распирает.
- Есть две идеи, - начал мнс без лишних отклонений, местного значения и межгосударственного...
- Ого!... Ну ты загнул с порога, хоть по стойке смирно становись... Давай с государственной, местная пусть пока полежит в сторонке.
- Как прикажите.... Только основательно вникайте в глубину намерения, - начал интригующе мнс. - Через наш город протекает известная вам речка вонючка. Ее огородили забором, - и очень правильно сделали, потому что по берегам ее находятся лечебные грязи, способные производить чудодейственные излечения. Грязь этой речки ценится на вес золота, и этот драгоценный металл должен быть извлечен из этой грязи. А на вырученные деньги от лечения страждущих построить санатории, профилактории, зоны отдыха и развлечений, международный аэродром...
- Стой, Соссюра, - у меня голова кругом идет. Ты ночью, случайно, ни "Двенадцать стульев" читал производства Ильфа с Петровым? И этот бред действительно только что произнес или мне сегодняшний отчет по расходу бюджетных средств навеял? Откуда в нашей речке вонючке лечебные свойства выявились? Да к ней на триста метров подойти нельзя - так смердит!
- А вы, Кондрат Мефодьевич, бывали на грязях ранее?
- Не-ет... бог миловал, здоровье в исправности.
- Так вот, к вашему сведению, чем сильнее грязь производит неприятный запах, тем лучше её лечебные свойства. Это не всегда так, но часто случается... - последнюю фразу младший научный сотрудник произнес почему-то шепотом.
- А что показывают анализы, вы их, вообще, брали?
- Осмелюсь поправить - анализы берутся у человека... Главное в этом деле идея, а анализы потом... Возьмем обязательно пробы, как без них. Лабораторные испытания, заключения, сертификат качества, протоколы, подписи - все будет. Тут, как во всякой медицине - главное не навредить. Разве что, самую малость.... Но что точно можно сказать уже сейчас: в нашей грязи никакая генная инженерия близко не валялась, и никаких тебе генетически модифицированных организмов и в помине нет. А это уже успех! И значит, недалек тот день, когда наша грязь законсервированная в банки с огромной надписью: "без ГМО", будет расходиться по всей стране, и даже за её пределами...
- Вот тут стоп! Молчи! А то я со стула вывалюсь, - притормозил младшего научного сотрудника заместитель мэра. - Идея интересная, надо продумать тщательно - чем черт не шутит: вдруг из говна конфетку слепим. Молодец мнс, есть в тебе настоящая хватка, ценю. Далеко пойдешь, если не поскользнешься... Пока подготовь подробный бизнес план, а там посмотрим куда дорога выведет...
- А что готовить? - встрепенулся мнс Бацюра, - выложить часть берега мраморными плитами для убедительности, ступенечки там... скамеечки. Огородить, облагородить, лежаки расставить, медперсонал завлечь и за вход деньги брать. Я и название речки придумал - "Счастливая", а то она у нас, вообще, какая-то бесхозная. А дальше....
- Вот это все последовательно и, главное, качественно опиши, в этом самом, бизнес плане, а от него и плясать будем, - взбодрился заместитель мэра нешуточной перспективой, аж слюни на ворот рубахи потекли. - И смету, смету к проекту прикрепи, - кричал Кондрат Мефодьевич, уже покидающему кабинет младшему научному сотруднику, - без сметы никак нельзя, не отмоемся, от грязи то...
Дверь кабинета приоткрылась и в отверстии вновь появилась голова младшего научного сотрудника Бацюры:
- Вы забыли услышать про местную идею...
- И чего там?...
- Мэр над колокольней, как достопримечательность города...
- Ага, - ответил Кондрат Мефодьевич. - А если улетит?
- Изловим и вновь на прежнее место водрузим. Главное, чтобы в планировании города это мероприятие зафиксировать, и никому не позволительно его нарушать было.
- Ты бизнес план давай, а мы уж сами разберемся...
Как всегда это бывает в жизни, самолет прилетел нежданно-негаданно без предупреждения и прямо из-за туч вынырнул, как какой-нибудь агрессор. Летчик приноравливаясь, сделал пару нерешительных кругов над городом. Быстро выявил старую церковь с колокольней и мэра болтающегося на злосчастной нитке. Он еще раз заглянул в боевой приказ, и начал потихоньку подбираться к его выполнению. Нить поблескивала в лучах солнца, а мэр лежал на боку, как боров, и видно, эта поза его вполне устраивала и была комфортной. Мэр сразу понравился летчику тем, что не дергался, не просил пощады, одним словом вел себя цивилизованно и не мешал работать; не моргая глазел на крылатого посланца по-детски доброжелательно и приветливо. Одним глазом летчик смотрел в прицел пулемета, а вторым поглядывал на шкалу уровня топлива в баке: "Хватит..." - обнадежил сам себя пилот и принялся за выполнение боевого приказа. После первой пулеметной очереди обстановка изменилась. Мэр стал размахивать руками и ногами, ловить встречные потоки легкого ветра, в волнах которого пытался увернуться от судьбы. Нить, на которой он держался, естественно, тоже стала двигаться по непредсказуемым направлениям. "Ах ты, шалава подлая, - реагировал летчик на действия мэра, - мешаешь, падло, приказ государственный выполнять! Так, на же, получай!" - и длинная трескотня пулеметной очереди всколыхнула окрестности. Люди внизу забегали, как цыплята при появлении коршуна. Самолет угрожающе пронесся над землей, едва не зацепив крыльями деревья, и пошел на новый разворот. Мэр кричал так сильно, что заглушал вой самолетного двигателя.
В это время у бабки Одарки отелилась корова по прозвищу Пума, не имеющая лицензию от известной фирмы на право присвоения этого имени. Узнай представители мирового бренда о таком самоуправстве, бабке Одарке грозил штраф таких размеров, что ни скоро ее внук Ленька, двенадцатилетний шалун, легкого нрава, со страстью к обычным юношеским забавам, залечил бы следы кожаных ремней на своей нежной коже, по чьей инициативе и было присвоено корове это "незаконное" имя. Теленок родился преждевременно, выброшенный из чрева матери невидимой силой, как раз под пулеметный грохот пикирующего самолета и раздирающие плотность воздуха вопли мэра, продолжающего болтаться над колокольней. "Чтоб тебя... бисова душа..." - выкрикнула бабка Одарка в адрес, то ли самолета, то ли мэра, то ли их обоих, и вытерла чистой салфеткой ноздри, глаза и рот теленку. Тот не понимал, куда попал и, что происходит вокруг, и чем он уже провинился... Его обессиленной матери тоже было все безразлично.
Как только летающее страшилище отдалилось от церкви, из дверей ее вышел отец Аглай с кадилом и неистово замотал ним в сторону железной птицы. Летчик развернул самолет и предпринял новую попытку выполнить боевое задание. Священник бегло осенил его крестным знамением и тут же скрылся за массивными церковными дверями, не рассчитывая, видимо, на господню защиту. "От дураков надо самим защищаться, - сказал он, по видимому в оправдание своего бегства, стоявшей рядом служке, - а от умных - господь предохранит".
Самолет с ревом приближался. Летчик на бреющем полете слился с прицелом пулемета, ловя в нем ненавистную нить. Мэр визжал и дергался, нить шевелилась в потоках воздуха и под влиянием действий мэра, пулемет строчил бесперебойно. Создалась опасность сноса церковного купола распластавшимися крыльями железной машины. Но господь не допустил подобного святотатства. Высокий тополь легким движением коснулся крыла самолета, и тот словно бродяга на подпитии - чуть-чуть накренился, чуть-чуть клюнул носом, чуть-чуть отклонился, и запрыгала груда металла по земле, как человек впервые ставший на коньки, да еще в нетрезвом виде.
Крылатая птица перевернулась несколько раз через "пузо", потом через "голову" и со страшным скрежетом развалилась на куски. С одного из кусков медленно выкатился на высокую густую траву летчик.
Местное население ринулось к месту события с невиданным энтузиазмом. Рассматривали обломки самолета, которые, вальяжно разложившись на земле, не представляли больше такой угрозы, какую несет военный самолет в небе, с ревом проносящийся над землей. Наиболее чувственные граждане сразу подбежали к летчику. Тот лежал без сознания и не подавал признаков жизни. Решили самостоятельно оказать ему первую помощь, и для начала - промыть желудок: притащили огромную клизму из коровника на одно ведро и самогон, как вдруг летчик открыл глаза и улыбнулся, видно, предчувствовал, бедолага, какими методами его собирались привести в чувство:
- Ну, что, попал?.. - спросил он, еле шевеля губами.
- Попал... - ответила баба Дуся, - на два месяца в больницу.
- А в нитку попал?.. - прошептали пересохшие губы пулеметчика.
- Три курицы подбил, тетя Галя нынче с супом будет; отремонтированную крышу дома культуры в дуршлаг превратил. И стекол набил по всей округе - не пожалел патронов, дьявол. Пододеяльник Татьяны Ивановны Стелькиной разодрал в клочья, и прочему сушившемуся на улице белью досталось. Вот обожди, вернется она с работы волосы тебе повыскребет, не посмотрит, что раненый, - баба Дуся жалостно вздохнула.
- Жаль, - сказал летчик немного оправившись, - без премии останусь, и доверие начальства не оправдал. И почему не спалите эту колокольню, далась она вам? Нитка бы загорелась и сама порвалась без лишних усилий.
Подошедший в эту мыть отец Аглай, застал последнюю фразу пилота, и нечаянно махнув кадилом, задел "небесного" посланца по голове церковной утварью. Запах ладана, вырвавшись наружу, насытил пространство. Летчик временно отстранился от земных дел, смешно закатив глаза.
- Исусик, ты наш, - сказала баба Дуня жалостливо, - хотел добро сотворить, а только грех распространил. Ничего, не стони, заживут твои раны, и стекла новые вставят, и крышу залатают. А за наградами не плачь: если до нас добраться смог - уже герой. А ты еще и разбиться сумел, да так, что живым остался. Ан, не герой?! Так что, как в себя придешь - коли дырку на гимнастерке для ордена. А что в нитку не попал - бог с нею; мы уже привыкли, пусть мэр и дальше над колокольней болтается - лишь бы жить не мешал.
На лесные слова летчик отозвался улыбкой героя на лице. И все вздохнули от такого разрешения.
- Сфотографировать его надо бы на фоне обломков крушения, - очень многозначительно заметил Сёма Бурый, в прошлом известный в районе шалопай, а ныне студент какого-то института.
- Это зачем еще?..
- Сами раскиньте мозгами, спросит его баба или начальство, где так разбился, бедолага? И чтобы он не ответил, у них всегда будет повод усомниться: "А не у подружки ли ты был на пятом этаже, когда муж домой возвратился? А возможно, по пьяному делу быка за рога пытался покорить, а нам тебе теперь пенсию выплачивай? Где доказательства?..
- Студент, а умный... - зашептались старухи в толпе, и все возгордились за своего земляка.
Кто-то побежал за фотоаппаратом, чтобы засвидетельствовать факт происшедшего, а заодно запечатлеть немыслимость сюжета.
В этот момент у обломков самолета была замечена Татьяна Ивановна Стелькина и все сразу смолкли, предвидя недоброе. По ее горящим глазам и пышущему краской лицу было видно, что она уже ознакомилась с результатами стрельб:
- И почему, скажи на милость, продырявлено, именно, мое бельё? Что ж соседское нисколько не расползлось, хоть рядом находилось. И теперь скажи, что ты заранее не знал в какой пододеяльник надо целиться, а какой - не замечать...
Летчик спрятал улыбку и потупил виновато лицо.
- Нет, нет и нет, - завопила Татьяна Ивановна, - не делай страдальческую морду праведника. Какая бл... указала заблаговременно на мой новый пододеяльник? Пока не дознаюсь - живым не выпущу! - и во рту у неё блеснул раздвоенный змеиный язык - в этом мог бы поклясться каждый из присутствующих.
- Сейчас загрызет нашего воина, - сказал кто-то из гущи скопления людей и толпа вздрогнула.
- Ладно, так и быть, - смягчилась Стелькина, - передай своим генералам, что ошметки твоего самолета я конфисковала. А на вырученные деньги от сданного металлолома куплю новое постельное белье. И никаких возражений, - прибью, как моль!
Летчик почему-то сразу с ней согласился и не стал прекословить. К тому же его положение было уж слишком уязвимое и ненадежное, еще и рядом с женщиной с языком змеи. "Пусть генералы с ней воюют, а мой ресурс исчерпался", грустно размыслил он, проваливаясь в беспамятство:
- Сообщите полковнику Беляеву: я отстреливался до последнего патрона, - проговорил летчик во вдруг наступившей тишине.
Баба Дуня положила ему ладонь на лоб и с испугом отдернула:
- Ох, царица небесная, он бредит, касатик, - жар у него. Куда это скорая помощь запропастилась, ведь уж час, как вызывали.
- Да видел я их, вашу скорую помощь. На пустыре стоят за три квартала. Опять Егор Аське внутренний массаж делает. Как же, как же... - дело святое, особенно, когда хочется через край, - проинформировал общественность сторож продуктового магазина Емельян.
- Тьфу, бесстыжие! Тут самолет... летчик... а они время нашли миловаться.
- Ай, баба Дуня, не цыкай - была бы ты помоложе - на её месте вполне могла оказаться, уж знаем... знакомое дело... - поделилась своим мнением с окружающими Светка Рыбка - известная в районе девица средних лет, которую не пропускало ни одно скандальное дело. Где свара - там и Светка, где Светка - там и кипиш, - неразрывные они были друг с другом по жизни, как свинья с грязью, а цыган с кибиткой.
Колян Сергеевич, отставной военный, решительный и вечно слегка пьяный (возможно оттого и решительный) ткнул пальцем в Татьяну Ивановну Стелькину и командирским голосом приказал:
- Если тебе столько металлолома отвалилось, и ты теперь богатая невеста, - тащи попорченное бельё - соорудим носилки и доставим раненного по назначению, раз Магомет к горе не идет. Доставим бойца на пустырь к скорой помощи в целости. Он тут, гляди, богу душу отдаст, а они там до небес резвятся и проблемы не видят.
- Я согласна, если так... - поддалась Стелькина, и дети и женщины побежали наперегонки снимать поврежденное бельё, чтобы соорудить носилки для летчика и тем помочь мировой справедливости.
Все воспряли духом от праведности дела и, мешая друг другу, старались показать свое искреннее усердие, а заодно, отвлечься от серости бытия благодаря подвернувшемуся событию.
- Эту наволочку не трожь, - я ее заштопаю, и простыню водрузи на место, скотина! Ах, не моя. Тогда можешь стягивать, - руководила процессом сортировки поврежденного белья Татьяна Ивановна.
Носилки соорудили невеликого дизайна, зато быстро: две швабры по бокам и разнообразное тряпьё между ними - до пустыря дотащить тело в самый раз будет.. Когда уложили на них пострадавшего, живот выпятился дугой, а голова просела книзу - несовершенства конструкции сказались таки, но для устранения погрешности не было возможности: энтузиазм толкал вперёд...
- Терпи солдат - генералом будешь, - подбодрили страждущие, а кто-то наиболее сообразительный подложил под голову летчику кирпич, обернутый незадействованной наволочкой. Изгиб произошел в обратную сторону и на лбу головы проступили вены.
Процессия торжественно двинулась к пустырю. Впереди бежали дети. Замыкали колонну древние старухи, усердно передвигаясь с помощью палочек, ходунков и костылей, рьяно стараясь обогнать соперниц. Как и пророчил Емельян, машина скорой помощи притаилась на пустыре. Первыми ее окружили дети. Они подсаживали друг друга к окнам, чтобы посмотреть, что находилось за стеклом. По выражению их лиц можно было легко понять, - внутри происходило нечто необычное. И маленький Филька, которого тоже подсадили к окну на секундочку, не переставал повторять, пытаясь дознаться: "Ну, скажите, что они делали? Боролись? Да?! Ну, ответьте же!" - Ты же сам видел, что борятся, зачем спрашиваешь? - удовлетворил любопытство малыша Сёма Бурый, и себе заглянув в окно машины. - Вот доктор победил медсестру и пытается из неё душу вытрясти. Но сестрица не сдаётся... супротивится, - комментировал происходящее в машине Сёма. - А теперь доктор внизу оказался и дрожит крупной дрожью. Страсть какие соревнования тут происходят... Надо будет у медсестры телефончик спросить - уж очень хочется и мне с ней побороться. А вдруг даст...
Но вот раненого поднесли к машине, дверь раскрылась и из отделения для больных выскочил доктор Егор, застегивая рубашку на ходу. Про молнию на брюках он почему-то забыл и из незапертого отверстия высунулся уголок светлой рубахи. Глаза всех присутствующих, почему-то уставились именно на этот злополучный уголок, как будто он что-либо значил в жизни собравшихся. Доктор, разгоряченный вынужденной сменой деятельности, прикрикнул требовательным голосом:
- Что?! Что такое?! А ну, расходись! У нас обед, согласно Трудового законодательства. Пока не доедим пищу, никакой помощи оказывать не будем, хоть камни с неба падай...
- А если самолеты?.. - раздалось из толпы.
- Да хоть сам черт с рогами. Законодательство никому не позволено нарушать. Ждите.
Растрепанная медсестра Аська прихорашиваясь поспешно за спиной доктора выкрикнула в защиту того же законодательства:
- Да, читайте свод законов! И вообще, ходят тут по пустырям, гадят, а машина скорой помощи проехать не может, когда нужда...
Пустырь действительно был захламлен и "загажен" - приличного слова не подберешь.
- У нас раненый. Ему необходима срочная помощь, - выкрикнул грозно Колян Сергеевич, шурудя рукой в том месте, где у военных обычно располагается кобура, то есть, между спиной и "мягким местом".
Тут только медики заметили самодельные носилки и то, что лежало в них обмотанное рваньем.
- Ах, если так, то конечно... - вспомнилась клятва Гиппократа доктору. - Сейчас только носилки приготовим, - и он исчез вместе с медицинской сестрой в салоне машины.
Они долго копошились в ее чреве, выставляя в окно то затылок, то спину, а один раз мелькнула ни к месту Аськина обнаженная грудь, и, наконец, открыли задние двери и выставили носилки.
- Укладывайте сюда то, с чем пришли, - скомандовал доктор и все дружно начали перекладывать летчика с одних носилок на другие. - Хм, - удивился Егор, - так он живой таки.
- Таки да, - ответили из толпы и добавили, - с самолета вывалился, а самолет с неба сорвался.
- То-то я смотрю, он мне Феникса напоминает, а почему - сначала не понял, - сообщил свои наблюдения доктор. - Ладно, посмотрим, какой ты Феникс - еще до больницы добраться надо, а там пережить вмешательство медицины.
Летчик лежал с широко отрытыми глазами и губы его гримасничали в улыбке.
- Погоди скалиться, - задумчиво произнес доктор, - впереди нелегкие испытания...
И он, черт его побери, оказался прав. Не успели проехать и ста метров, как отвалилась выхлопная труба, с лязгом об асфальт заявив о себе и случившемся.
- Видно на ухабах пустыря разболталась и покоробилась, - предположил шофер, - ладно, и без нее доедем, невелика потеря.
По приезду в больницу, когда открыли задние двери машины скорой помощи, не сразу поняли, что произошло. Медсестра Аська лежала на носилках вместе с летчиком, плотно прикрывая его своим телом. Открывший двери санитар, сразу же прикрыл их обратно, исходя из моральных соображений. Но доктор Егор не мог согласиться с таким положением дела и вновь раскрыл их, чтобы самостоятельно убедиться в аморальности своей медсестры. Вот тут-то его квалификация и излишняя любознательность подтвердили истинный статус врача. Он сразу понял, что здесь что-то не то: уж слишком неподвижны были тела по отношению к занимаемой позе, требующей активности.
- Угарным газом отравились, - предположил шофер, - выхлопную трубу мы же на дороге оставили.
После этих слов поднялась суматоха необычайная, и вскорости оба пострадавших оказались в отделении реанимации.
- Не выживет Феникс на этот раз, - предположил доктор Егор, закуривая сигарету, - это тебе не с неба падать...
- Как знать, как знать, - усомнился шофер скорой помощи. - Такие личности попадаются: сколько ты их ни трави лекарствами, сколько об землю ни бей, кислород ни отключай, а им хоть бы хны. Живучие, сволочи...
- Да, случается... - согласился Егор.
Пострадавших раздели, уложили на специальные медицинские кровати, подсоединили капельницы с физраствором и аппараты искусственного дыхания. Заведующий реанимацией появился в отделении в самый ответственный момент, подсказанный интуицией - иначе, не быть бы ему заведующим, и бросил ничего не значащую фразу дежурному врачу:
- Ну, что у них?..
- У летчика одни лохмотья. Содержимое карманов выделить отдельными компонентами не представляется возможным. Одним словом - шлаки. А вот у Аськи много чего интересного отыскалось. За набедренной резинкой были обнаружены стоматологические щипцы для удаления зубов. Там же покоилась пачка презервативов. В трусиках, в целлофановом пакете находилось множество дефицитных лекарств, в том числе и в ампулах. Самое интересное, как всегда, в бюстгальтере: триста долларов, шоколадная конфета и мятая сигарета "Camel". В карманах халата чисто женское ассорти, так что даже пачкаться не стали.
- Лекарства верните в аптеку отделения, презервативы можешь взять себе, чай не боярин - попользуешься; щипцы подаришь тете Глаше, уборщице, у нее завтра день рождения, пусть сама им применение ищет - наше дело подарить от всей души. Ну, а доллары давай сюда - место им уже давно запланировано на пользу медицины, - приказал заведующий недовольным голосом и, отработанным движением, сунул их в карман.
Дежурный врач не стал спорить с непреодолимой силой должностного преимущества и, прикусив губу, покорился. Но обиду затаил... как и желание когда-нибудь стать заведующим отделением и отыграться. Заведующий же о всем, что находилось ниже его по рангу не думал: оно того не стоило. Начальствующая мысль была устремлена в вожделенные высоты, где толпились более сиятельные особы близкие чуть ли не самим небесам.
Высшая чиновничья заповедь гласит: молча жди своего часа, и если не хочешь испытывать судьбу - не суетись раньше времени, спокойно жди, когда место начальника освободится (разве что, подтолкни чуть-чуть событие, если обстоятельства позволят без всякого для себя риска). Ничто не вечно в этом мире - и в этом заключена наивысшая справедливость.
Нам очень хотелось разбогатеть, намного сильнее многих взрослых. Как только Олегович подсказал заманчивую идею, мы тут же ухватились за неё, как двоечник за подсказку. Совет собрали в квартире у Гоши, родители которого имели неосторожность отлучиться на несколько часов. Купили бутылку красного вина для солидности, пачку сигарет для крепости духа и стали обдумывать коммерческое предприятие. Сразу же возник этот коварный вопрос всех времен и поколений: с чего начать?
Старший брат Гоши крепко спал в соседней комнате, издавая страдальческие звуки. Он тут же возник в дверном проёме, как только нам удалось вытащить пробку из горлышка бутылки, с пустым стаканом в руке и убедительно сказал:
- Наполните мою тару и я скажу с чего надо начинать всякое дело.
- Ему можно доверять, имеет немалый опыт - компетентно подтвердил Гоша, - просадил в коммерции родительскую дачу с машиной в придачу, не считая маминых золотых побрякушек.
Все уважительно посмотрели на Гошиного брата и стакан был наполнен. Налит и тут же опорожнен. Гошин брат повернулся и уверенной походкой пошел из комнаты.
- Так с чего начать?! - закричали мы хором вслед.
- Ах, да! - сказал брат, что-то напряженно вспоминая. В его глазах забилась мысль, - Ещё налейте, - и вновь придвинул стакан, - чтобы я ничего важного не пропустил.
Было налито еще полстакана экономной рукой. После того, как ёмкость опорожнилась, Гошин брат вытер руки об штаны и протянул руку каждому из нас, представившись:
- Василий!
Мы были польщены.
После этого он сел в кресло и уверенным тоном сказал:
- Перво-наперво, для ведения любого дела вам нужна "крыша". У вас есть "крыша"?
Мы смутно представляли, что такое "крыша" в том понимании, о котором шла речь, но были наслышаны о её чудодейственных качествах.
- Так есть у вас "крыша" или нет, - торопил с ответом брат.
- Нет, нету, - ответил кто-то из нас.
- Без "крыши" никак нельзя. Так и быть - я буду вашей "крышей", - сказал Василий и мы почему-то не стали возражать. - Это самый главный вопрос, и если мы его решили, можно двигаться дальше. Теперь необходимо договориться, как будем делить доход. Основываясь на своем опыте предлагаю: пятьдесят процентов прибыли вам, как учредителям предприятия и пятьдесят процентов "крыше", то есть мне.
Мы загрустили и в наших рядах послышался ропот.
Гоша встал на нашу защиту:
- Васька, - крикнул он, - не будь гамнюком, - возьми хотя бы сорок процентов.
- Так и быть, - быстро согласился брат, - пусть будет сорок. Иду на уступки ради общего дела. Теперь распределим ваши обязанности. Сервис должен быть полный. Клиент любит, когда все организовано по высшему разряду. Нам понадобится стартовый капитал.
- Наш клиент неприхотливый, - ответили мы, - такие же школьники, плюс всякая прочая малышня, да еще с соседних поселков привлечь можно...
- Лучше переоценить клиента, чем недооценить. Чтобы в его голове не возник вопрос: а за что с меня деньги взяли? Пусть напротив, все время сверлит мысль, будто ему дадено чрезмерно, что он еще чего-то должен, - компетентно заявил Василий, и все подумали: "Как хорошо все же, что с нами в деле опытный коммерсант".
Гоша ходил взад-вперед по комнате с сигаретой во рту и, словно автоответчик повторял:
- Где взять начальный капитал? Где взять начальный капитал? Мне ответит кто-нибудь: где взять деньги?
- Умолкни, - приструнил Гошу старший брат, ощутив небывалый прилив деятельности, - Пацаны по нышпоркам, да по родительским карманам полазят - этого для первого оборота хватит, а там - само пойдет - не остановишь. Помните: наша задача прокатить на автобусе к церкви с колокольней всех детей нашего города и его окрестностей. Да и их родителям ума поднабраться не лишним будет. А там и подалее руки запустим. Теперь раскидаем последовательность действий. Ты и ты! - Василий ткнул пальцем в двоих из нас, - договариваетесь с любым автотранспортным предприятием об аренде автобусов. Почему с "любым" спросите? Да потому, что под наличные деньги ляжет каждый руководитель. Это, я надеюсь, всем ясно?
Мы молча кивнули с умным видом.
- Следующие, - он указал пальцем на следующих двоих, - договариваются с учителями о проведении экскурсии по памятным местам города. Представляемся общественной организацией "Тимур" для солидности. Обещаем много, даем - что есть, - старая церковь, колокольня и мэр, болтающийся над нею, с разъяснением куда и откуда ветер дует и где какая часть света разместилась. Цена экскурсии должна быть привлекательна, потому пять гривенников с клиента для начала хватит. Теперь, одна маленькая, но очень важная задача, - Вася почесал за ухом. - Нужна девчонка бойкая, но глупая и на деньги не падкая.
- Разве такое сочетание возможно? - усомнился Гоша.
И мы его поддержали, что с такими данными девчонки не найти. С этими качествами по отдельности - сколько угодно, но чтобы в одном человеке, да еще в девчонке?..
- Значит, с такими же чертами характера нужен мальчик, - задумчиво произнес Василий и мы посмотрели на Ромку Бройлера еще не задействованного в деле, обладающего очень схожими параметрами.
- А что надо делать? Может быть я смогу? - отзываясь на наши взгляды предложил Ромка.
- Может быть, может быть, - расценивая кандидатуру, процедил Гошин брат. - Надо быть чем-то, вроде, кассира. Принимать деньги от учителей, но при этом не утаивать от товарищей.
- И всего-то, - радостно усмехнулся Ромка.
- А знаешь ли ты самое главное качество кассира?
По Ромкиному лицу было видно, что он этого качества не знал.
- Главное для кассира это держать язык за зубами, и никому, даже под пытками не раскрыть коммерческую тайну, как и не выдать своих товарищей, - угрожающе торжественно объявил Василий Ромкину задачу. - Сможешь?..
- Как мальчиш Кибальчиш? Попробую... - как-то не совсем уверенно ответил Ромка, услышав о пытках.
- Вот сейчас и проверим, на что ты годишься. Гоша! Неси утюг и бельевую веревку.
Гоша выполнил указание брата на удивление ловко.
- Утюг включай в розетку, а его привяжи к кровати, - командовал старший брат, вошедши в раж.
- Я согласен быть кассиром, - слегка заикаясь, но с чувством достоинства ответил претендент, - но только, чтоб без пыток. Такое возможно?
- М...м, как карта ляжет, - о чем-то глубоком замыслился Василий. - Утюгом для проверки пройтись по спине не помешало бы все же... Ладно. Будем надеяться, что обойдется...
Ну, Гоша, у тебя и брат - на тракторе Космос покорит, - завистливо льстили мы, выйдя из дому.
- Я же говорил, что он в коммерции дачу с машиной просадил. Еще немного, и наша квартира ушла бы, да вовремя родители спохватились. Чего-чего, а опыта у него нарыто... - и Гоша закатил глаза к небу пытаясь, видимо, объять необъятное, - не каждому профессору такое под силу.
Как вода сквозь пальцы убежало время. И куда, спрашивается, подевалось оно, да еще так резво? Если обратиться к официальному звездочету, то он, конечно, подтвердит, что все в порядке, время идет как надо: расскажет про движение планет, солнца и прочую ерунду. И нет ему никакого дела до того, что последние несколько лет, наших лет, растворились в миру, как бог знает что. И что осталось от него?
Эгей, а вот и осталось! На берегу речки, некогда носившей позорное прозвище "вонючка", появились таблички с облагородившим её названием "Счастливая".
- Что за вздор, - бросил в воздух возмущение бывший студент, а ныне инженер по водоотводу и канализации Сёма Бурый, приехавший после долгих лет мытарств навестить родителей, а заодно, подкормиться. - Мне ли не знать, какой дух прёт из канализации?
- Не вздор, а чудесное преобразование, - ответил ему местный гид Степан Муха, в прошлом первый подельник Семена по хулиганским делам молодости. И далее по тексту из официального городского путеводителя, - ... но наши ученые обнаружили в грязях расположенных по берегам речки Счастливая огромное количество полезных для здоровья элементов. Тут тебе и фтор, и литий, и всякого полезного минерала вдоволь.
- Да пошел ты... - отреагировал неласково Сёма на официальную точку зрения, но не сказал куда. - А мэр, что? Так и парит над колокольней? - задал он вопрос, примеряясь заранее с любой действительностью.
- Так и парит - долгие ему лета... Читай путеводитель, Сёма, и узнаешь, что это одно из наиболее посещаемых мест в городе, - с гордостью за город ответил Стёпа. - И если, не приведи господи, мэр оторвется и улетит, - Муха - отпетый богохульник с молодости, враг всех религий и старушек в таковые верующих, Муха - этот... черт, дьявол, нехристь по своим убеждениям и нраву, осенил себя крестным знамением, как будто потомственный дьякон, - его надо изловить, во чтобы то ни стало, и водрузить на место.
- Чего?! - возмутился, задыхаясь от такого превращения Сема. И более ничего уж не мог сказать.
- А того, - спокойно вещал Стёпа, - ни один бывший мэр не сделал столько полезного для города, как этот. На вырученные от туристов деньги и церковь отреставрировали и лечебницу у речки построили. А жене бывшего мэра за дела благотворные пенсию назначили вполне приличную. И не зря! Она наладила поставки продовольствия и снаряжения своему супругу на воздушном шаре. Бывший мэр даже поправился немного, всегда приодет в чистое, как новая копейка, так что и туристам не стыдно показать. Жена и сама хотела к нему подлететь, понимая его тоску по женскому полу, но отец Аглай отогнал глупую бабу крестом, чтобы не порочила святых мест.
- Чудеса, - только и мог вымолвить молодой инженер на невиданные превращения.
- Чудеса творят люди, одухотворенные верой, - подхватил тему "чудес" Муха. - Народ требует достопочтенного отца Аглая объявить святым. Это он своей молитвой не позволил военному самолету прервать плодотворную связь бывшего мэра с горожанами. Синод пока раздумывает: видите ли, при жизни наделять святого "святостью" у них не положено.
- Чудно, - повторил, словно в забытьи Сёма Бурый.
- Есть малехо, - не стал оспаривать Муха удивление давнего приятеля. - И летчик без награды не остался: кроме деревянного протеза, оплаченного из городской казны, одна из улиц близ церкви была наименована в честь известного события - улица "Крушения во благо народа". Заложили консервный заводик. Вскорости, нашу грязь в банки закатаем, чтобы каждый трудящийся в любом уголке страны намазаться мог для удовольствия и лечения. Дай только времени обернуться.