Аннотация: Небольшая зарисовка из жизни в девяностые годы которые Наина Ельцина недавно объявила святыми.
Иван Петрович открыл верхний ящик письменного стола и достал старую жестяную банку от мармелада.
- Сколько лет этой банке? - подумал он, но так и не смог этого вспомнить.
Открыв всё еще достаточно тугую крышку, он вытряхнул её содержимое на стол.
- ...Пять, шесть, семь. На один день хватит, а в субботу снова ехать к землекопам - проворчал себе под нос бывший профессор.
Разложив содержимое банки по маленьким целлофановым пакетикам, он неторопливо облачился в потёртый и местами выгоревший чёрный костюм тройку, галстук бабочку и чёрный, не по погоде тёплый котелок. Аккуратно сложив пакетики в брючный карман, Иван Петрович нацепил на нос пенсне и, взяв в руку старинную, с набалдашником из слоновой кости трость, вышел из квартиры.
Прошло три года с тех пор как его выперли из института за поддержку ГКЧП. Вчерашние борцы за свободу и права человека успели расстрелять из танков Верховный Совет и, не меняя лозунгов, с удвоенной силой, растаскивали всё, что можно и всё, что нельзя называя это приватизацией.
Свободно владея двенадцатью языками, Иван Петрович пробовал подрабатывать переводами, но тот литературный мусор, который приносили ему, вызывал у тонкого ценителя классической европейской литературы чувство стойкого отвращения. Помыкавшись по разным работам, Иван Петрович понял, что поскольку зло победило в стране, по меньшей мере, надолго, бессмысленно выбирать светлую сторону и выбрал из нескольких зол наименьшее. Дойдя до смотровой площадки рядом с МГУ он, поздоровавшись с многочисленными торговцами сувенирами, что заняло у него непростительно много времени, но что поделать, если даже в такое время он так и не смог отделаться от хороших манер, облокотился на балюстраду и стал ждать.
Первым подошёл автобус с японцами. Иван Петрович уже было собрался заключить первую сделку, но расслышав в речи интуристов аристократический киотский диалект, передумал. В юные годы он всерьёз увлекался поэзией эпохи Хэйан и обманывать уроженцев древней столицы ему не хотелось.
Вслед за первым автобусом прибыл второй, и Ивана Петровича снова постигло глубокое разочарование. Поглазеть на Москву прибыли англичане. Англичан бывший профессор не любил и с огромным удовольствием втюхал бы им всё, что угодно, но одежда, манеры и правильная английская речь вновь прибывших говорили о том, что у многих из них за плечами как минимум Кембридж, а значит, может выйти скандал.
В третий раз автобус привёз, как ему показалось жителей Центральной Америки. Это были точно не мексиканцы и не аргентинцы. На чилийцев их речь походила несколько больше, но тоже было что-то не то. Диалекты Центральной Америки Иван Петрович не знал и подумал, что они могли бы быть из этих мест. Предлагаемый бывшим профессором товар, безусловно, нашёл бы среди этой группы своего покупателя, тем более, что популярность коммунистических взглядов среди населения этих стран была более чем высока и любую вещь, связанную с личностью вождя они оторвали бы с руками, но именно это и останавливало Ивана Петровича. Такая вещь, оказавшись в руках сторонников левых взглядов, могла бы стать семейной реликвией, но так как правда впоследствии, всё равно бы раскрылась то - это вызвало бы у членов семьи серьёзное огорчение. Ему, конечно же, позарез нужны были деньги, но, тем не менее, он не был настолько жесток.
И вот Господь, в конце концов, смилостивился над бывшим профессором и из автобуса высыпали американцы. Эти тупые самодовольные твари, считающие, что мир крутится исключительно ради них. Они не знали элементарных вещей, и приезжая в Москву свято верили, что здесь по улицам ходят медведи. Слегка прислушавшись Иван Петрович уловил ярко выраженный говорок штата Джорджия. Американский английский вообще не может не раздражать культурного человека, но это нечто раздражало в два раза сильней. Иван Петрович напустил на себя столько важности, сколько не напускал в былые годы перед студентами первого курса, поправил шляпу, и неторопливо войдя в самый центр толпы интуристов, достал из кармана маленький, запаянный в целлофан предмет. Подняв его высоко над головой, бывший профессор, медленно, на правильном американском английском, с едва заметным джорджийским акцентом произнёс: - Этой пулей был убит Владимир Ильич Ленин...