Какие тогда слушали диски - не вспомнишь. Кажется, Высоцкого крутили на полную катушку и отбивали соседям снизу потолок в такт музыке.
Вовка, худой и длинный с большими, как у куклы глазами, просил у кого-то карандаш, записывал слова песни, пел 'вместе' с Высоцким:
'А у нее такая маленькая грудь, и губы, губы алые как маки!:', - и долго еще звучал его восторженный громкий голос.
Валентина в комнату не входила, сидела на кухне, сосредоточенно и хмуро раскладывала пасьянс, совершенно не слушая Ирину Белую. А та уже, наверное, в сотый раз, рассказывала о том, как выходила замуж, как муж оказался шизофреником, как хотела она с ним разойтись:
- Представляешь, - говорила Ирина , - каждый день он твердил мне одно и то же. Соседи, мол, дырочки в потолке просверлили и впускают в эти дырочки газ, чтобы его отравить:Я сначала в толк взять не могла - шутит он или нет:А потом смотрю, он все розетки проверяет, телефон разобрал. Ну, Думаю, уголовник какой-то:Слова боюсь ему сказать, а он:
- Ты зачем это ругаешься?
- Как это ругаюсь? Я вообще молчала!
- Нет, - говорит, - ты сказала, чтоб ты сдох!
- Да не говорила я ничего! Тебе это показалось!
- Как это, - орет, - показалось? Когда ты мне прямо в ухо и сказала, чтоб ты сдох! А недавно, как был в одной пижаме, так в окно и выскочил, и пропал:Натерпелась я с ним страху.
Ирина вздохнула и посмотрела на Валентину, в глазах у нее застыли боль и отчаяние. Казалось, такие живые печальные глаза были приклеены к раскрашенному Иркиному лицу.
'Надо же, - подумала Валентина, - ждет от меня поддержку и сочувствие. А где взять эти поддержку и сочувствие, если их нет? Нормальные человеческие чувства вымерли как мамонты'.
- Я сразу заметила, - сказала она, - мать его на свадьбу ничего не подарила, одни цветы, и все как-то сухо поздравляла:Квартиру можно было отсудить, если б не шизик, а так - опасно связываться. Может, в няньки к нему пойдешь?- спросила она, чтобы только что-то спросить и равнодушно зевнула.
- Ну уж нет! Нянькой я ему не буду! - обиделась Ирина.
Валентина перетасовала карты и снова принялась раскладывать пасьянс в надежде, что на этот раз он сойдется, а Ирина все говорила и говорила и все как- то неестественно и тихо смеялась, как бы не переставая удивляться тому, что с ней произошло и вроде приглашая Валентину посмеяться над этой историей.
Пасьянс у Валентины, наконец, сошелся. Она закурила и стала рассматривать Ирину , как бесполезное ископаемое.
Где находилась в этот момент Ирина понять было трудно - глаза широко раскрыты и, казалось, ничего не видели:почему-то вспоминалось, как молодой красивый архитектор вел ее во Дворец Бракосочетания , как подруги бросали на дорогу цветы и деньги. Словно на пленке замедленного действия плавно кружились перед глазами эти цветы и все падали и падали на дорогу: Со страхом вспомнила, что завтра снова надо проходить мимо старух - вечных часовых у подъезда и вслед ей будут нестись смешки как плевки - вышла ж дура замуж!:
А Валентина вдруг разозлилась. Ей подумалось, что в этой компании она самая старая - уже тридцать два, а жизнь по-прежнему не устроена и никаких перемен не предвидится. Живет в однокомнатной с бывшим мужем - скучным серым человечком, любителем поворчать и выпить,
- Как подумаю про Ивана, - передернула плечом Валентина, - так сразу и звенит в ушах : ' Я хочу, чтобы в доме был порядок, я хочу, чтобы в домке был порядок:', - а сам пьяную рожу мне в лифчик и сует.
И комнаты доносится громкий возбужденный Вовкин голос: 'Это стихотворение, Елена, я посвятил тебе!',- и сразу же, подражая Вознесенскому, начинает читать: ' Расколол я зеркало надвое и увидел себя по-разному:'
-Но ты уже это читал! Ну не надо больше стихов! Ну я прошу тебя! - становится понятно, что надоели Елене Вовкины стихи, да и сам он никакого интереса для Елены не представляет. Но Вовка все просит и просит Елену послушать его стихи, а та все вздыхает и все пытается как-то заставить его замолчать. Неожиданно она набрасывает на себя покрывало, становится в позу трагедийной актрисы и голосом Левитана произносит: 'В память о Вовочке'.
На улице свежо и тихо, и снег искрится под ногами.
Не поднимусь я выше крыши, не полечу над облаками.
Мне не дано взлететь, живу спокойненько!
А так хотелось умереть и стать покойником!
В комнате замолчали. Вероятно, Вовка ошарашенно смотрит на Елену, вероятно снимает очки, протирает носовым платком запотевшие стекла, смущенно топчется на месте:
А Елена на полную катушку включает магнитофон, танцует и поет: 'Ты прости меня, малыш, ду-ду-ду-ду-ру:если сможешь, то простишь, ду-ду-ду-ду-ру', - она изображает какое-то болотное чудище и постоянно строит какие-то гримасы:Вовка еще не пришел в себя, а Елена уже бросает в него подушкой.
- Ах, вот ты как, - кричит он. - Ну, погоди, я сейчас тебя поймаю! - он пытается казаться настоящим мужчиной.
- Ну поймай, поймай! - смеется Елена и выбегает на кухню.
Вовка мчится за Еленой, бросает в нее подушкой, попадает в сахарницу, сахарница падает на пол, разбивается вдребезги.
-Медведь, - говорит Елена, подает ему совок и веник, - исправляй свою ошибку.
Вовка сгибается пополам, подметает пол, размахивая совком и веником одновременно.
- Поставь совок. - говорит Елена.
Валентина усаживает Вовку на стул, отбирает веник: 'Посиди, дорогуша, я сама'.
И вот, когда пол чисто выметен и вымыт, все садятся пить чай. А на дворе метель. Ветер ломится в окна, хлещет по стеклу снегом.
Свет не включают, молча сидят в сумерках:Вовка протирает очки. Он волнуется, это всем заметно, но причина его волнения еще не понятна. Влюбленно и нежно он смотрит на Елену.
'Как ты мне надоел!'- думает она и смотрит куда-то в шкаф.
- Елена, выходи за меня замуж. Я люблю тебя. - произносит он торжественно и громко.
- А пошел ты к черту со своей любовью! Понял? - так же громко отвечает она, резко отодвигает чашку, так, что чай расплескивается по столу. Как заведенная пробежалась по кухне, схватила сигарету, закурила, став ко всем спиной, уставилась в окно.
Валентина и Ирина во все глаза с жалостью и любопытством смотрят на несчастного изумленного Вовку. Тот сразу как-то сник, будто все его живые мощи, подергав в последний раз ручками и ножками, сложились на стуле в одну бесформенную кучку.
Какое-то время молчали. Затем Вовка голосом удалого молодца кричит:
- Что ж, будем любить других! - подхватывает Ирину на руки, кружит ее по комнате:та довольно выделывает ногами па-де-де из балета Чайковского. Опустив Ирину на пол, он вызывает ее 'на два слова', обняв за талию, уводит в другую комнату.
Валентина снова садится раскладывать пасьянс, Елена смотрит в окно. Она думает о том, что хорошо было бы написать Валентинин портрет и что, когда та раскладывает пасьянс ее очень удобно рисовать, и что портрету могло бы подойти название 'Каменный гость'.
А в комнате вхолостую бьется магнитофонная лента, скрипит старый диван-развалюха.
- Что такое? - спрашивает Валентина и сама себе отвечает, - а все они такие:коты мартовские! А еще говорил, люблю тебя, Петра творенье:
Елена по-прежнему смотрит в окно. Глаза у нее сузились до щелочек, словно металл на солнышке поблескивают холодом!
Валентина заметалась по кухне:
- О, если Ванька сейчас придет! О, если Ванька сейчас придет!
Но вот она садится в кресло, включает маленький кухонный телевизор. Рассмеялась:
- Придурок! Вот так свяжись с детьми:, - закурила. - Хочешь анекдот на эту тему? - она опять рассмеялась.- Соседка спрашивает у соседки:
- А что, у соседки с четвертого этажа муж итальянец?
- А в чем дело? - интересуется та.
- Так каждое утро она кричит ему с балкона : 'Вечером на ужин приходи, кобелино!'
Тихонько и как-то бочком входит в комнату Ирина Белая.
- Проходи, гостем будешь, - раскланялась с ней Валентина.
Долго молчали. Курили. Говорить не хотелось, старались не смотреть друг другу в глаза.
Ирина Белая, как бы оправдываясь, стала говорить:
- Ну и что? Что я такого сделала? Я ведь молодая:я ведь не старуха еще, а уже обречена! Вам это понятно? Все время одна, одна, одна! Каждую ночь, каждую ночь ложиться в пустую холодную постель и лежать без сна, и смотреть как в бездну, слепыми от слез глазами. Да, что говорить!
Посмотрев на Елену, она вдруг закричала:
- Что ты так смотришь на меня? Что ты так смотришь??? Я ведь не украла его у тебя! Тебе он даже не нужен!!! - хотела, чтобы Елена 'простила' ее, но услышала в ответ одно короткое:
- Ду-ра.
Снова пили чай. В окно ломился ветер, стучал в подъезде дверью: 'Дж-бах! Дж-бах!':сразу как-то не подумали о том, что кто-то плачет: кто-то плакал, и это воспринималось как само разумеющееся, обычное, естественное, как-будто идут часы, как всегда: Громко, никого не стесняясь, плакал Вовка. Он лежал на диване тонкий и длинный, плечи его вздрагивали. Почему-то заметили слева под лопаткой родинку:очки лежали на полу:одно стекло разбилось:Было неловко и жутко:Знали, нужно что-то сказать. Что говорят в таких случаях? Но почему-то никакие слова в голову не приходили:
- Хватит скулить! - крикнула Лена.
- Удивляюсь твоему лексикону - возмутилась Ирина.
Вовка перестал плакать, плечи его еще вздрагивали.
- Вовочка, вставай, чай давно готов, - пролепетала Валентина и хмыкнула, будто всхлипнула.
- А, червяк! - махнула рукой Елена и выбежала из комнаты.
- День был какой-то печальный, - вздохнула Валентина , - все плакали, окромя Елены. Назовем этот день плачевным и будем отмечать раз в неделю.
- А где:она? - спросил Вовочка, и лицо у него сморщилось как у ребенка готового не то расплакаться не то рассмеяться.
Не заметили, как ушла. Выбежала из дома:Морозно. Ветер поднимает снег, закручивает воронками:по-прежнему стучит дверью подъезда : 'Дж-бах! Дж-бах!'. Снег скрипит под ногами. Ветер бьет в лицо и швыряет в глаза морозный колючий снег.
Последний троллейбус. Мороз уже успел нарисовать на окнах свои узоры. Вот развевающаяся грива боевого белого коня:вот чьи-то руки в белых перчатках тянутся, тянутся прямо к твоему лицу:и всякая нечисть рогатая пляшет, улюлюкает, хохочет:
Елена подняла воротник, смотрит в окно.
А ветер остервенело бьется в окна, а снег скользит, скользит по крыше: