Тихо позвякивали тарелки. Это двое наблюдателей готовили прощальный ужин. Из соседней комнаты доносился приглушенный плач матери и отрывистый шепот отчима. Часы пробили десять, пора одеваться. Я подошла к стенному шкафу и окинула взглядом свой гардероб. Заметив это, пожилая наблюдательница попросила:
- Одевайся неброско, они не любят ярких цветов.
Они... Спасение или проклятие нашего мира. Вампиры... Хотя, какие, к черту, вампиры. Мы называем их вампирами, но пьем их кровь. Парадокс? Случайно брошенное слово не разобравшегося чиновника навеки прилипло обидным ярлыком к этим созданиям. Но они не обиделись, кто знает, могут ли они обижаться, да и могут ли испытывать хоть какие-то человеческие чувства?
Мир изменился: ВИЧ, Т-типичная пневмония, синяя чума, серная лихорадка, эпидемии сменялись одна за другой, унося все больше жизней. Ученые и врачи уже не скрывали своего бессилия, и цивилизация медленно угасала. Я не помню того времени, мне было всего два года, лишь туманные обрывки воспоминаний отложились в памяти. Помню, как умирал отец с посиневшим от спазмов лицом, как облаченные в белые скафандры врачи заколотили входную дверь, изолировав квартиру и оставив нас с мамой умирать голодной смертью. Помню безнадежный взгляд мамы, когда на ее руках появились синие пятна, первые признаки синей чумы. И почему-то совсем не помню, как под сильным ударом упала заколоченная дверь и вошедший человек, закутанный с ног до головы в черный балахон, насильно влил в рот мамы какую-то жидкость стального цвета.
Так появились вампиры, тогда их называли спасителями, ангелами, явившимися с небес, их прославляли и возвеличивали. Конечно, ведь у них было лекарство от всех болезней, настоящий философский камень, дарующий спасение страждущим - их кровь. Только одна доза, десять грамм, и выпивший ее исцелялся от смертельных болезней всего за несколько часов. Они спасли человечество почти ничего не требуя взамен, почти...
Из раздумий меня вывел тихий шепот второго наблюдателя, полноватого мужчины лет тридцати:
- Ну и худая она, почти как подросток. Вы точно проверяли, что ей больше двадцати лет? На вид - поменьше.
- Я паспорт смотрела, - прошептала женщина. - В июне было бы двадцать два года, бедная девочка.
Господи, даже умереть мне придется с клеймом подростка. Как же это обидно, да, я не модель, единственное достоинство - это копна рыжих волос. Всю жизнь меня обзывали девочкой-мальчиком, пацанкой плоской, как доска, конопатой дурнушкой, так дайте хоть умереть как женщине!
Одеваясь, я не прошу выйти наблюдателей, они все равно не уйдут, их задача не дать жертве покончить с собой. Жертва - это я...
Вампиры могли потребовать все: деньги, ценности, абсолютную власть. Но они попросили простую плату - одну жизнь за десять тысяч спасенных. Они попросили жертву. Мужчина или женщина в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, не имеющие детей. Их выбирает слепой жребий, но еще ни разу жребий не выпал на кого-то со связями...
Я оделась, наблюдатели посмотрели с осуждением, но промолчали. Значит, вампиры не любят ярких цветов? Их ждет сюрприз. Красные туфельки на высоком каблуке и ярко красное платье с длинным разрезом, делали меня более женственной.
Скрипнула дверь, вошел отчим:
- Алиночка, ты готова? О... Тебе идет.
Ненавижу его! Что моя мама могла найти в нем? В этом невзрачном, лысом мужичке.
- Алиночка, мама не сможет выйти к ужину, она не в состоянии. А ты молодец, и все же жаль, что ты не послушалась меня, когда я предлагал выход.
Я промолчу, ничего не буду говорить, тоже мне выход, выйти замуж за его шефа, старого извращенца. Нет, лучше смерть.
Был у меня парень, ради которого стоило жить, да не сложилось...
Одна из милых моих причуд, в одиночестве провести вечер на крыше, любуясь огнями ночного города. Но в тот день все получилось по-другому, я была не одна. Молодой парень со странными серыми глазами уже занял полюбившиеся мне место у самого края. Ветер парусом надувал его полурасстегнутую рубашку и ласково трепал волосы.
Увидев меня, он улыбнулся и сказал:
- Прости, я занял твое место,
Оно хранит ещё тепло,
Кого не смел назвать невестой,
Лишь наблюдал за кем... без слов...
Не часто встретишь парня говорящего стихами, я была поражена:
- Да ладно... - и удивляясь своей смелости, села рядом с ним.
Так родилась наша дружба: каждый вечер я забиралась на крышу, уже не для того чтобы побыть одной, а ради того, чтобы увидеть его. Со временем привыкла и даже полюбила его манеру говорить стихами, это отдавало ноткой пошлой романтики, но именно этого мне и хотелось. Антон, так он назвался, никогда не рассказывал о себе, но вот я изливалась вовсю. Он умел слушать, и я, сама того не замечая, рассказывала даже то, что боялась поведать матери: об институте, о друзьях и приятелях, о смерти отца, о слезах мамы и о приставаниях отчима. Иногда плакала, уткнувшись в плечо, а он, прижав меня к себе, ласково шептал успокоительные глупости.
А потом все кончилось, Антон стал реже появляться, был какой-то подавленный и редко улыбался. Как-то случайно я увидела его на улице под руку с шикарной пепельной блондинкой. Понятно, рядом с такой женщиной я постесняюсь даже стоять. Они оживленно спорили, а когда увидели меня, очень смутились. Антон, начал что-то говорить, но я, не слушая его, убежала. Потом он несколько раз пытался дозвониться, бросал записки в почтовый ящик. Но я не отвечала на его звонки и рвала, не читая, записки. Может, я была неправа...
Конечно, он был не единственным парнем в моей жизни, но лишь его одного окутывала какая-то тайна. Порой мне даже казалось, что он не человек. Может он ангел, или демон-искуситель, а может он вампир?
Ужин прошел незаметно. Наконец-то подъехала машина, и надо было уже выходить, когда из своей комнаты вышла мама:
- Алина, ты... Прости, что не уберегла...
Услышав этот тихий голос, я не удержалась и обняла ее и заплакала:
- Мама, и ты меня прости за то, что я тебя не понимала.
Так мы и стояли несколько минут, тесно прижавшись друг к другу. Наблюдатели смущенно опустили глаза, отчим растеряно озирался, а мы стояли и плакали. И эти слезы говорили больше, чем миллиарды слов, сказанных друг другу за многие годы. Наконец наблюдательница сказала:
- Нам пора.
Отчим обнял маму и повел в комнату. Увидев, как бережно он поддерживает ее под локоть, я вдруг поняла, что они еще будут счастливы. Мама, я рада за тебя...
Через сорок минут лимузин подвез меня к Вампирскому Шпилю, так называют их резиденцию. Через пару лет, после того как эпидемии схлынули, и кругом возобновился порядок, такие строения появились во всех городах мира.
Вампиры встретили меня и провели в огромный, круглый зал. В центре на высоком постаменте возвышался каменный стол в виде фигуры человека - жертвенник. Все как в дешевой кинопостановке, я даже немножко разочаровалась.
До сих пор мои провожатые молчали, но теперь один из них заговорил слегка хрипловатым голосом:
- Тебе надо лечь на этот постамент, вот только платье придется снять. И вот еще, выпей, - он протянул стакан с каким-то напитком.
Яд? Как мило с их стороны.
Вампир, как будто прочитав мои мысли, улыбнулся уголками рта и сказал:
- Не бойся, это успокоительное.
Напиток действительно помог, я быстрым движением расстегнула молнию и скинула платье:
- Ох... - под платьем ничего не было. Оказывается, вампиров тоже можно удивить. Понимаю, что не с моей фигурой блистать обнаженной, но сейчас я выглядела просто потрясно. С трудом сдерживая торжествующую улыбку, я легла на жертвенник. Подскочивший вампир, стараясь на меня не смотреть, быстро закрепил руки и ноги в специальные зажимы.
Что ж, делайте свое дело, только поскорей.
Несколько минут я лежала с закрытыми глазами и ждала, не знаю чего. Удара в сердце, перерезанного горла, укуса в шею? Но ничего не происходило. И когда послышались шаги, природное любопытство взяло верх, и я, открыв глаза, приподнялась. Из дальнего конца зала шел вампир, капюшон балахона был откинут назад, давая возможность рассмотреть лицо:
- Антон? Ты?
- Я, - ответил он.
- А я ведь догадывалась, - почему-то от этих слов мне стало больно.
- Значит, вот так вы выбираете себе жертвы? Честный жребий, как бы не так. Сволочь! Конечно, я лучше подхожу на роль жертвы, чем та шикарная блондинка. Или ее ты оставил на сладкое.
Заметив, что я полностью обнажена, он в нерешительности остановился. На его лице застыло такое удивление, что я не сдержалась:
- Ну что встал, или не нравлюсь. Давай, делай то, зачем пришел. Ведь... ты... я... - слезы не дали договорить. - Не тяни.
В возникшей тишине, что я вдруг услышала, как в бешено колотится сердце Антона. Наверное, от волнения, он вдруг позабыл все рифмы и заговорил обычной речью:
- Алина, я же хотел все объяснить, но ты и не думала меня слушать. Мы не приносим людей в жертву, мы даем им шанс подняться на новую ступень развития, дарим шанс на бессмертие.
- Думаешь, я тебе поверю? К чему же тогда весь этот фарс с "честным" жребием. Вы сами выбираете жертву.
- Да, так и есть, но у нас нет другого выхода, представь только, что станет с миром, объяви мы правду. Да и готово ли человечество к испытанию вечностью? Лишь один из десяти тысяч может впустить в себя вечность, не погубив при этом ни себя, ни человечество.
- А я типа могу, какая честь. А что ж твоя блондинка, не подошла?
- Дурочка, Вероника одна из нас. - При этих словах одна из фигур откинула капюшон, под которым оказались ненавистные мне пепельные волосы.
- Все равно, - не успокаивалась я. - А людей Вы спросили, нужна ли им ваша вечность?
- Спросили, - уже практически кричал Антон. - Всех, кого выбрали, кроме одной ревнивой девчонки, что закрылась в комнате, рыдая по несчастной любви. Всем дают выбор: жить обычной жизнью или стать одним из нас! Кстати, еще не один не отказался.
- Ты кричишь о свободе выбора, - тут же отвечала я. - Но, тем не менее, это я лежу на жертвеннике с пристегнутыми руками и ногами, а не ты.
- Ну, ты меня достала! - с этими словами Антон вытащил из складок свого одеяния странного вида кинжал и закричал:
- Слияние душ!
От его крика, Вероника побледнела и зашептала:
- Антон не смей. Ты погибнешь...
- Любовь, смерть, все это лишь шаг навстречу вечности.
Поняв, что сейчас случится что-то страшное, я растерянно спросила:
- А что такое "слияние душ"?
Вместо Антона ответила Вероника:
- Это очень похоже на человеческий брак, только не на бумаге, а в сердцах. И если в ваших сердцах нет взаимной любви, тогда тот, кто активировал ритуал, погибнет.
- А второй? - не сдержалась я.
- Боишься за свою шкуру, - прошипела Вероника. - Не переживай, второй останется жить.
И тут же бросилась к Антону:
- Неужели ты так ее любишь, что готов рискнуть?
- Да, - прошептал он. Я вдруг испугалась, нет, не за себя, за него:
- Антон не надо, не рискуй. Я прошу тебя...
Он опустился рядом со мной на жертвенник и заговорил как обычно:
- Молчи, страх не дает хорошие советы,
Сегодня будут все решать сердца.
На все вопросы раздадут они ответы,
Когда увидят смерть на острие клинка.
Его руки нашли мои и крепко сжали.
- В смерти обретем мы вечность,
И жизнь родится из любви.
Когда сердца проявят нежность,
В реальность воплотятся все мечты.
С этими словами он крепко прижался ко мне:
- Как только сталь пронзит наши тела,
И кровь, смешавшись, засверкает,
Лишь в то мгновенье выбор сделают сердца,
Для нас час истины настанет.
От этих слов сердце замерло, и я прошептала:
- Да...
В ту же минуту он вонзил свой кинжал сначала мне, а потом себе в грудь. Пролившаяся красная кровь смешалась со стальной кровью Антона и забурлила, засверкала внутренним огнем. Из нее во все стороны устремились лучи пронзительного света. Мгновенье, и мы тонем в его водовороте. Боже, как больно, я хотела закричать, но из горла вырвался только хриплый стон. Что это, смерть? Или...
На самой верхушке Шпиля Вампиров есть небольшой балкон, с которого город виден как на ладони. Там часто вечером можно встретить очень красивую пару. Молодую девушку с огненно рыжими волосами и симпатичного парня. Они не похожи - она маленькая и щуплая как подросток, а он красавец атлет. Но у них одинаковые глаза - серые со стальным блеском. Они стоят, обнявшись, подставив лицо ветру, и если прислушаться, то можно услышать, как шепчут друг другу милые глупости: