Не далеко, не близко, меж Лебедем, Львом и Китою, в небольшой стороне от третьей, обреталась планетка. И было на ней всё так. Как? А вот так.
Жили там боги, люди и всякая тварь поднебесная, да только вот... боги были настоящие, а не придуманные, и обитали они под землею.
И были боги те порочны и смертны, а сочетание того с другим, как известно, способно породить лишь злобу, мелочность да зависть. И замыслили боги сотворить людей во угоду да на посмеяние собственное, дабы те походили на них во всем - по образу и мышлению, повадкам и нравам, кроме одного: свободы воли, ибо, будучи лишенные последней, боготворили бы люди сотворителей своих дружно и безоговорочно, прозябая во страхе непреходящем, да в раболепии темени непрестанной, наилучшее для себя видя во ублажении сотворителей всяческом, а ни как не в собственных развитии да совершенствовании во благо всего сущего.
А уж коли порешаются боги сотворить чего - сотворят всенепременно, не сумлевайтеся. Ибо боги. Да только вот, глубокая их порочность подземная, да злоба утробная, вкупе со смертной тоской безысходности и отсутствием всякого смысла, - ничего по-настоящему превосходного породить были не в силах, окромя кой-как сварганенных своих полукопий.
Вот и приключилося, что боги те сподобились сотворить лишь меньшую, внешнюю свою половинчатость: по образу да видениям вышли люди ихния во всем схожими со создателями, только вот росточком разов в три превыше оных, да силушкой наделены соответственной. Остальное же пошло и вовсе наперекосяк: получились у них люди чистыми, непорочными, свободой воли надаренными, да к тому ж ещё и бессмертными - точь-в-точь, как если бы сотворители ихнея, вытворя, гляделись при том в зекцало померклое в исподводных хлябях мерцанное, сущности да видения извращающее до кончальной, стало быть, изнанности.
Так стал мир ихний трехярусным: под землею обретались злобные, смертные боги. В срединном, земном - непорочные бессмертные люди, третий же, небесный, был соответственно, пуст, не считая, естесьно, Космоса бездыханного со планетами да светилами всяческими неразумными.
И вот, во благости непорочности своей, люди плодились да размножалися экстраполятивно потенции, до коль не заселили землицу ту от края до краюшка, ибо любвеобильное дружелюбие в сочетании со бессмертием ни к чему иному привести не в силушках, и не думайте. Совокупления же плотские, да услады сопутствующие виделись им не иначе, как проявления частные лада да гармонии миродаденной, претворившиеся опосля и вовсе в науки с искусствами сообразными, так что боги, в утробе погрязшие тока то и могли, что злонравствовать да злокозничать, коварные планы вынашивая по истреблению рода людского, да только вот, спохватилися они поздноватенько, ибо сотворились людишки бессмертными.
В полном соответствии с прародителями, люди были разных рас и цветов кожи - чёрные, белые, желтые, красные, со всеми промежуточными оттенками и переливами. Однако, ничего такого на этой почве промеж ними не было окромя любви да согласия, ибо по природе своей были равны в радости и принятии ближнего своего таким, каков есть, даже если он дальний. Посему, не бывали меж ними войны, да конфликты, да споры территориальные, делящие всё окрест на твоё-моё, ни тебе борьбы за ресурсы конечные, исчерпаемые, ибо уразумели они вскорости, что лишь действуя сообща, с умом да в согласии, возможно ресурсы те сохранить да приумножить, а раз поняв - так впредь и поступали. Також не было промеж них и разборок межгендерных, ибо, наделенные свободой воли, чтили её в каждом и всякой, понятия безраздельной собственности не ведали, друг другом аки имуществом вещным не обладали и владеть не жаждали, а любое посягновение на свободу выбора всяческого бывало для них немыслимо.
Имея богов своих антиподами во всей их неприглядной наглядности, люди не могли ни боготворить (то бишь, сотворять себе богов, ибо те уже), ни раболепствовать пред оными (ибо нет ничего, что расходилось бы более с самой идеей свободы воли и вообще нежели рабство в каком ни на есть проявленьице), ни, тем паче, возводить им святилища да капища, пантеоны со храмами, кодексы со запретами, грехи со страшилками, культы с атрибутикой, служителей с десятинами и прочие изыски мазохистские, во вред да на погибель людские направленные.
Ибо не были люди ни мазохистами, ни садистами, ни слепцами, ни глупцами, ни мучениками, но людьми.
От того и не было промеж них ни войн религиозных, ни межконфессиональных распрей, ни оскорблений чувств верующих за тотальным неимением оных, а одна только гармония, любо-знание да любо-пытствование до всего сущего и не слишком, ибо Вечность манила познанием, а бессмертие позволяло тому свершаться.
Во отсутствие войн, религий и прочих кромешностей, весь гений свой человеческий направляли они, стало быть, на постижение себя и мира, совершенствуясь в постижениях сих непрестанно и неутолимо. И ничто в устремлении том им не препятствовало - ни тебе страхи да помыслы греховные, ни кострища палящие, ни жрецы грозящие, ни потребности извратные в преклонениях уничижающих да смиренностях поощряемых, ни готовность извечная прозябанья во темени да невежестве, ни покаяния истовые за грехи первородныя всуе да в коварстве измысленные.
Настал миг и осознали они потребность насущную выпрастовываться из благоденствия своего колыбельного и нести Слово и Семя Человеческие далее, во просторы вселенской Безбрежности.
Следует тут поведать и о темной стороне пребывания людского, ибо где свет, там и тьма, и чем ярче от первого, тем гуще вторая. Тьма же обреталась под землею, с богами.
Боги, по природе да по естеству своим будучи злобными, порочными и смертными, были при том, однако же, всесильными - по определению. Ибо боги. И в злобе, зависти да ненависти к роду людскому, ими же порожденному, были по истине неиссякаемы на измышления да происки. Противостоящие же им люди - чистые, бессмертные и непорочные, - были при том отнюдь не всесильны. Ибо люди.
Всесильная злоба, столкнувшая с непорочным бессмертием, изжить его не могла - по определению. А лишь нескончанно да без устали пакостить. Образовался, стало быть, этакий перманентный паритет противостояний, где всесильная смертность познала пределы всесильности своей, соприкоснувшись с неистребимым бессмертием. И наоборот.
С зари своего зачатия, как вид, человеки принуждены были противостоять богам. На хитростях их да уловках совершенствовать собственную проницательность, злобствованиям противопоставлять доброту, а жажде порабощения - свободу воли и радость бытия.
Ничто так не закаляет и облагораживает дух человеческий, как противоборство его с богами, итак, в полном соответствии с законами вселенской справедливости, боги таки добились своего: человек стал Человеком. Несколько не так, как им изначально хотелось бы, даже совсем не так, а скорее напротив. Зато именно так, как надо.
Вот так.
II. Теогенез или трудно быть богом
Сами себя называли они Ниба, что значит Люди. А планету свою - Нибиру, - земля Людей, стало быть.
И вышли ниба из колыбели своей. Космос простерся пред ними безбрежным, удивительным и полным невероятных сюрпризов, а сами они оказались в нём крохотным, едва различимым островком, отнюдь не уникальным. И всё же, ниба были особенными: ими двигала необоримая жажда познания, расширение горизонтов известного, постижение нового. Нет, не с целью колонизации и экспансии, не путём агрессивного насаждения собственного мышления, понятий о добре и зле, красоте и гармонии путём уничтожения или порабощения неугодных, иных и "неправильных", даже не с целью овладения неисчерпаемыми ресурсами Вселенной, но во имя одного лишь чистого познания, восторга и трепета пред великолепием всего сущего.
Если новые, открывающиеся им миры оказывались свободными от разумных обитателей и подходили для жизни, ниба их заселяли - осторожно, заботливо, чутко, стремясь не нарушить местного баланса красот и правильностей. Если же миры бывали обитаемы - старались наладить контакт. Получалось это не всегда: слишком велики, порою, оказывались различия в восприятии мира и уровне культур. Некоторые цивилизации были настолько продвинуты, что ниба, со всей их восторженной жаждой, оказывались для них попросту неинтересны. Иные же оказывались через чур просты и неинтересны им самим. В таких случаях они наносили их на карту памяти, обещая обязательно навестить их в будущем, через миллион-другой звездных единиц, сравнив прежние образы, определить вектор и скорость развития. Ведь Бессмертие - это не просто очень много времени для жизни - это всё время целиком, всегда.
Кого только не встречали они в океане Безбрежности! Водные миры, заселенные сообществами разумных каракатиц; метаморфов, способных принимать любую форму и менять внешность и пол не только в зависимости от непрестанно изменяющихся внешних факторов, но и под влиянием собственного творчества; планеты, где разумным было всё - от минеральных кристаллов и простейших бактерий до сложнейших соплетений над-органической материи, разреженной настолько, что уже считалось духовной; целые области космического пространства, заселенные Разумными в виде магнитных, гравитационных и биополей, древнейших реликтовых излучений, музыки сфер, межзвездных ветров...
Ниба путешествовали в Безбрежности, не уставая поражаться, учиться принимать и дарить, и учиться вновь.
Как-то раз, в одном из периферийных рукавов отдаленной части галактики, они наткнулись на планетку. И чем больше за нею наблюдали, тем больше поражались увиденному. Планета и впрямь оказалась удивительной. Хотя бы уже потому, что до мелочей напоминала их собственную, Нибиру - с такой же буйной зеленой растительностью, изобилием и многообразием видов живых существ, ландшафтов и сред обитания, температурой, влажностью, составом атмосферы и гравитацией... сходство было невероятным. Но главное было даже не в этом, а в том, что планета была заселена... людьми! Да, такими же, как и сами ниба, ну... почти.
Конечно же, Людьми они не были, то были всего лишь люди, человеки. Хорошо сложены и физически развиты, ростом менее, чем в половину ниба, люди, как и они, делились на множество народов и рас, но - в полном отличие от них, ещё в незапамятные времени своей юности превозмогших все мыслимые предрассудки, - напротив, истово отстаивали свои меж- и внутривидовые различия, только и зная, что подчеркивать собственную несхожесть, а в нескончаемых спорах и распрях всему предпочитали агрессию, грубую силу и порабощение.
Само по себе это не удивляло: такой способ адаптации к среде был весьма характерен для недоразвитых молодых цивилизаций гуманоидного типа и встречался не раз. Удивительное заключалось не в этом. Оказалось, люди, самым поразительным образом столь же напоминали ниба и целым рядом индивидуальных и общественных черт, сколь и отражали их тёмные, давно изжитые и позабытые ими самими стороны. Ниба словно увидели самих себя, в кривом, уродливо искажающем зеркале планетарного масштаба, как если бы... как если бы их собственные подземные боги в попытках своих снова и снова сотворить людей по собственному ущербному образу и подобию, только наоборот: там, на Нибиру, искажение всесильного Зла породили Людей, тут же, напротив, искажение чего-то изначально правильного сотворило духовное и социальное уродство.
Ниба давно бороздили Безбрежность, встречая на своём пути десятки и сотни моделей разумных миров, достаточно много для того, чтобы тут же понять: в этом мире есть всё необходимое для превращения его в настоящего монстра, монстра, способного не только уничтожить самого себя, но и весь ближайший Космос.
Разве что... разве что они сумеют это предотвратить. И, хоть такое вмешательство считалось у ниба грубым и неприемлемым, в данном случае цена и риски были соразмеримы: уж больно напоминали им люди самих себя, слишком пугающими казались графики моделей дальнейшего их развития, оставь они всё как есть...
Этот поразительный в своей искаженности мир, был так же трехмерен, как и мир ниба, но этим сходство исчерпывалось. Если на Нибиру подземье было обителью вполне реальных, злобных, всесильных, но смертных богов, в противостоянии с которыми закалялся дух ниба, а небеса были пусты, глухи и вполне безразличны, то здесь подземное царство заселяли духи и демоны. Впрочем, они обитали буквально везде - в горах и ручьях, в деревьях, скалах, пустотах и полостях, ветрах и закатах, вечерней росе, туманах, камнях, пересветах... Некоторые были добрыми, иные злыми и кровожадными, большинство же - полностью равнодушными ко всему человеческому, потусторонними. Богов же не было вовсе. Никаких. Вообще. Ни в подземье, ни в небесах над, ни тем более, на земле людской.
Тем удивительней был факт повального поклонения людей несуществующим богам. Присутствие духов было хорошо известно людям, оно было понятно, обыденно и привычно. Духов следовало задабривать, не гневить по чём зря, подносить мелкие радости, да худо-бедно следовать нехитрым заветам, кои по сути были ни чем иным, как самими законами мирозданья, призванными сохранять гармонию и равновесие целого.
Это ниба понимали и даже могли бы принять, не обрети поклонение, как и всё в этом скособоченном мире, форму уродливого, жалкого заискивания, раболепного пресмыкания, добровольного порабощения духа на его пути к великой, извечной, безысходной Несвободе.
Но даже это было не самым страшным. Наиболее ужасающим, - и по форме и по воздействию на последствия, - было отношение людей к богам - вымышленным, несуществующим, фиктивным, и всё же - диктующим отношения людей с собой и миром! Случай сам по себе столь же уникальный, сколь и непостижимый.
Если духу строился крохотный алтарь (а чаще и вовсе был то жертвенный камень или священное дерево), - то богу воздвигался храм, требовавший неимоверных ресурсов и тотальное подчинение идее, и это при том, что духи были вполне реальны, а порою, и осязаемы, а боги - выдуманы! Их не было. Вообще! Но именно им возводились храмы и монументы, их именем изобретались сложнейшие обряды и составлялись своды заветов и запретов, они, несуществующие, - слагались в пантеоны, "назначали" своих глашатаев и пророков, жрецов и священников, проповедующих во славу вымышленных, и всё это с единственной целью, - нет, не познания мира и самих себя, не во имя гармонизации Космоса иль поклонения самой природе бытия, но исключительно с целью подчинения и порабощения, ввержения во тьму невежества и страха себе подобных, всех, кому не посчастливилось приобщиться к правящей элите. Дабы править ими, приумножая собственную власть, богатство и спесь.
И люди им верили! Верили беспрекословно и слепо в несуществующих господ, небесных повелителей, наказующих им и далее пребывать в рабстве, ненавидеть иных, непохожих, молящихся столь же эфемерным, но другим богам.
Они верили!
Цари и правители, деспоты и тираны, вожди и диктаторы - объявляли себя божьими помазанниками и требовали податей и почестей, едва ли великолепнее божьих, а их дворцы и усыпальницы в роскоши своей затмевали храмы. Всё это строилось столетиями, приумножалось бесчисленными поколениями, лишенных свободы воли, мысли и деяний, одаренных взамен одним лишь рабством и теменью духа. Людей!
Малейшее же проявление неверия, неповиновения заповедям да предписаниям, просто сомнение было равноценно смерти - мучительной и наглядной.
Всё, что на Нибиру тщетно пытались сотворить реальные боги по отношению к ниба, - тут сполна удалось несуществующим! Реальны тут были не боги, но один только их извращенно воображаемый образ. И он, образ, оказался куда эффективнее, нежели естество. Ведь, если на Нибиру реальные и злые боги в искаженности измыслия своего сотворили Людей, то здесь, якобы всеблагие и милосердные, претворили людей в... рабов. Не злое ли это чудо?
Что ж удивительного в том, что вместо тысячелетий непрестанного развития и самосовершенствования, этот мир нескончанными веками пребывал в рабстве духа, несвободе мышления, междоусобных распрях, религиозной и расовой нетерпимости, где все физические, нравственные и духовные силы народов были старательно направляемы на помрачение разума да преумножение страха и лжи - великой лжи о существовании несуществующего.
Поистине, то был мир наизнанку. Мир, где всё не так.
Собственно, что было дальше вы знаете. Не совсем так, как было оно на самом на деле, ибо дела искажаются во времени, а сказания о делах - тем-то и много более, в мире, где всё и так искажается само по себе, без пособничества людей да прочего... Так что, дошедшие предания о Богах с Неба, сошествии их во хляби земные, поучениях, наставлениях, дарах... Смешении сынов небесных, любвеобильных, с дщерями земными, блудливыми да пригожими, порождении расы полу-богов, восстанию тех против этих и пр. и пр. и пр..., - напоминают больше перепевы подобострастного преклонения пред теми, до-ихними, вымышленными, нежели доподлинную летопись подлинных. Но тут уж ничего не поделаешь, с людьми иначе и не бывает. Ибо люди.
Post Scriptum
Документальный фильм Эрика фон Даникена от 1970-ого года "Воспоминания о будущем" открывается удивительными кадрами исторической хроники. Туземцы одного из малых островов, напрочь затерянного в просторах Океании, построили соломенную модель... самолёта. Почти в натуральную величину, сработанный по памяти из подножных материалов, он трогательно напоминал оригинал - божественный, вожделенный, призываемый. Самолёт-символ, самолёт-фетиш, самолёт - средоточие чаяний и молитв по утерянному Раю. То была их дань Богам и знак их веры во Второе Пришествие, в возвращение утраченной благодати...
Первое Пришествие состоялось во времена Второй Мировой, когда их затерянный островок оказался на пути американских ВВС, посчитавших его расположение достаточно удобным для краткого на нём обоснования - мелкие починки-дозаправка-вылет. Американцы были щедры и дружелюбны, они одаривали туземцев невероятными вещами, столь же полезными, сколь и непостижимыми. Никто никогда не видел, чтобы они выращивали еду - и тем не менее, она всегда у них была! Ни на что не похожая, удивительно вкусная и сытная, в ёмкостях из странного блестящего не-камня - она никогда не кончалась, всегда можно было получить ещё. Такими же чудесными были и их напитки. А вещи! Нескончаемое число самых необыкновенных вещей, ни одну из которых они не делали сами - они просто у них были! Всё вместе это называлось "карго", и с помощью этого карго пришельцы делались невероятно могущественны, да что там - просто всесильны! А ещё... ещё они умели летать! Для этого у них свой особый "карго" - вот такой, как из пальмовых листьев, только во много раз красивее, совершеннее, всесильнее. Он возносился в небеса с оглушительным ревом, в дыму и пламени, и горе тому, кто случайно оказывался у него на пути! Даже излишняя близость к нему, воспарящему, грозила слепотой, глухотой и безумием. То были Боги. Неведомо - за какие такие заслуги избрали они именно это племя для ниспослания на него благодати: пытаться понять Богов - дело гиблое...
А потом они исчезли. Просто однажды сели в свои летающие "карго" и улетели. Совсем. Но они вернутся! Вернутся обязательно - вот только завершат свои непостижимые божественные дела в других мирах - и вернутся. Иначе и быть не может. Нужно только очень их ждать. Ровная, свободная от леса полоса всегда должна быть в идеальном порядке для приземления летающего "карго", ведь если они увидят сверху, что полоса не готова или не готов сам народ - они ведь не вернутся. В том, что сверху им видно всё и всегда не сомневался никто. Поэтому, порядок поддерживался долгие годы, десятилетия. Соломенная модель "карго" была одновременно, и маяком-призывом, и святыней-прообразом, и сакральным атрибутом. Вокруг него происходили молитвы и таинства, жрецы, по одним им понятным признакам и виду "карго", определяли погоду и преступников, находили утерянную вещь, предрекали несчастья и указывали место для удачной рыбалки.
Они непременно вернутся. Нужно только очень ждать!
Post Recviem
Когда-нибудь (много скорее, чем того ожидают или опасаются) настанет миг, когда от нашей спесивой, погрязшей в корысти и жажде наживы, зацикленной на себе квази-разумной технологической цивилизации не останется ничего, даже праха и пыли - лишь мириады потревоженных нейтрино, несущих тень памяти воспоминанья о расе зашедших в тупик изгоев бытия, не сумевших ни понять, ни спасти, ни приумножить Красоту и Гармонию мирозданья, - роем частиц безвременья устремятся они в безбрежное Везде, в нескончанность времен, дабы где-то, в совсем ином местовременьи, начать всё заново. Кто знает, быть может, в следующий раз кому-то повезёт больше.