Аннотация: Рассказ участвовал в строительном конкурсе (2011), вышел в финал, занял по очкам 7-е место.
Константин Ситников
К НОВЫМ ПОБЕДАМ!
- Па-дъём! Семьдесят вторая, на выход! Па-дъём!
Голос бригадира вгрызается в мозг, как сверло. Делать нечего, - выдираешь себя из дрёмы, из предрассветного, самого сладкого, досыпа, сползаешь с вагонки, уже в бушлате, валенках, натягиваешь на ходу шапку, толкаешься в коридоре барака с такими же непроспатыми гражданами медвежегорского лагпункта. На развод, получать наряд, а там кайло или тачку в руки - и вперёд, на приступ Белморстроя!
Следом ползёт, цепляясь за бушлат, старичок профессор - и всё бомочет, бормочет запышливым шепотком:
- Вот увидите, Антон Яковлич, погонят нас сегодня куда-то. Вчера у каптёрки слышал, наряд на пять бригад пришёл. В другой лагпункт, надо полагать. Оно бы и ничего, лишь бы не на Телекинское озеро. Там, говорят, скалы такие, буры ломаются...
На морозе у старичка перехватывает горло, и он затыкается. Соломин не гонит его от себя, но и близко не допускает. Зэк с пятилетним стажем, он знает: губят не враги, губят друзья.
Под крики надзирателей строятся во дворе. Разводящий командует:
- С семидесятой по семьдесят пятую - в столовую. Бригадиры - в комендатуру. Остальные - за работу. Живо, живо!
- Ну, что я вам говорил? - шепчет профессор.
В столовой непривычно пусто. Соломин занимает место у столба, напротив намозолившего глаза плаката: "Каналоармеец! От жаркой работы растает твой срок", профессор примащивается рядышком. Не торопясь они хлебают баланду из мороженной рыбы, закусывая "аммоналом". Так на Белморстрое в шутку называют тяжёлый, глинистый хлеб. По виду и воздействию на организм он и впрямь схож с взрывчаткой...
- Эх, - привычным шепотком жалуется профессор, - рабов на постройке пирамид лучше кормили. - Он специализировался по древней истории, его конёк Древний Египет. - Тридцать второй год на дворе, экскаваторы! А мы всё руками да кайлом, как сорок веков назад. Вот вы, Антон Яковлич, военный инженер...
Соломин с грохотом швыряет миску, демонстративно вылазит из-за стола, на ходу дожёвывая хлеб. Подозрительный привкус у него сегодня...
Во дворе их снова строят. Суматошно носятся красноармейцы в суконных шлемах и серых шинелях с синими петлицами. Никак готовится чего. И точно! Вон, целая процессия показалась. Впереди крендель в фуражке и кожаной куртке, небось только что из тёплого "Форда". Прямоугольные, с пробором посередине усики, и рожа уж больно знакомая. Следом странный - смуглый, черноглазый, горбоносый - гражданин восточного типа. За ними, угодливо сбиваясь с шага, семенит начальник лагпункта. Аккурат напротив останавливаются.
- Заключённые! - На морозе голос у начальника лагпункта отрывистый, лающий. - Сейчас - перед вами - выступит - начальник - работ - Белморстроя - товарищ - Френкель!
"Вот где я его видел, кренделя этого, - думает Соломин, - на портретах".
- Не заключённые - каналоармейцы! - так начинает свою речь крендель. - Мы с вами делаем одно общее дела. Да, в прошлом вы враги народа. Но Родина дала вам шанс на перековку. Многие из вас за эти месяцы стали ударниками, энтузиастами государственно-необходимого труда. Но не время успокаиваться! Впереди - новый штурм, новые победы, новая великая стройка! - Его слова оказывают на Соломина странное, гипнотическое воздействие. Веки тяжелеют, он с трудом сдерживается, чтобы не уснуть.
- Антон Яковлич, - знакомый шепоток старичка профессора заставляет встрепенуться, - Антон Яковлич! Вам не кажется, в хлеб что-то подмешали?..
Соломин усилием воли стряхивает с себя сонливость. Крендель уже закончил речь, зэки нестройно хлопают.
- А теперь, - надсадно кашляет начальник лагпункта, - слово - товарищу - Хемиуну.*)
Но о чём говорит смуглый товарищ со странной фамилией Хемиун, Соломин уже не слышит - его сознание плывёт куда-то вбок...
* * *
- Антон Яковлич, Антон Яковлич! Да очнитесь же! - Кто-то трясёт Соломина за плечо.
В каменном бараке жарко и душно, в крошечные оконца бьёт солнце - яркое и жгучее.
- Видели вы это? - Старичок профессор прильнул глазом к оконцу, чуть не пляшет от радости. - Это удивительно! Поразительно!
Он хихикает и потирает ладошки. Чему он радуется, безумный старик?
Обливаясь потом, Соломин садится на вагонке, мотает тяжёлой башкой. В глотке сухо, хочется пить. Дотащиться бы до бочки с нечистой водой в углу, окунуться головой...
И тут звучит голос бригадира:
- Па-дъём! Семьдесят вторая, на выход! Па-дъём!
Соломин выходит из барака, да так и замирает на месте.
Высоко в белом, выцветшем от зноя, небе жарит солнце. Кругом, куда ни глянь, жёлтый прокалённый песок. Внизу гигантский котлован, в котором, как муравьи, копошатся тысячи полуголых людей. Слышен гул разноязыкой толпы, окрики надсмотрщиков, бряцание оружия. Рабы, обмотавшись верёвками, волокут по пандусам из щебня и ила огромные каменные блоки...
Надпись на каменном заборе гласит:
ГУЛАГ
Ахетхуфустрой **)
И тогда Соломин начинает смеяться.
*) Хемиун - визирь и племянник фараона Хуфу, имел титул Управляющий всеми стройками фараона.
**) Ахет-Хуфу - букв. "горизонт Хуфу", название пирамиды Хеопса.