Сиромолот Юлия Семёновна : другие произведения.

Бд-5: Я станцую

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.94*15  Ваша оценка:


   Я станцую
  
   Как ни посмотри, помойка располагалась посередине. Сад Мак-Грегора за его же мостом - справа. Или слева, это уж как встать. А с другой стороны - ничего. Неизбытое место, безвременное.
   Оттуда тянулись следы, и некто свалился кулём у самых ворот, рука на мощёной дорожке, сам за оградкой, в разъезженной колёсами глине.
   Грузовик ревел, как зверь, в тумане, и вызвал-таки Управляющего к воротам. Водитель высунулся из кабины, красным перчаточным пальцем ткнул вниз: полюбуйся, мол.
   Управляющий не привык принимать гостей. Нагнулся, тронул испачканную щёку - пришелец завёл мутные глаза и попытался встать.
   Не вышло.
   Он не был пьян. Но и на ногах не держался. Повис на Управляющем, и всё шарил пальцами в затылке, хрипел, скалился. Ладони вздулись пузырями - как от ожогов, но пришелец всё не унимался, пришлось удерживать силой.
   Управляющий волоком втащил его в пультовую, опустил на скамью лицом вниз... и не донес руки до перемазанных глиной волос.
   Оно было, видимо, живое. Показалось даже, будто у бурой нашлёпки на затылке есть глаз. Или два... или восемь, как у паука. Но не паук. Глянцевое, раздутое, слабо шевелящееся щупальце то ли выходило из ямки в основании шеи, то ли, наоборот, ввинчивалось туда. Управляющий не боялся живых тварей - но это такое...
   Брезентовая рукавица сгодилась как нельзя лучше. Подцепил щупальце, не думая - что да как, потянул.
   Тот, на ком оно... сидело - вскрикнул, сполз со скамьи, свернулся в судороге. Управляющий, глубоко дыша, держал на весу гнусно живое, скользкое, а оно пульсировало и тянулось к живому же... на вытянутой руке отнёс его и бросил в рабочий бункер - сгорит, "Кевин" всё переварит, и вернулся.
  
   Гость опомнился уже, снова пристроился на скамье - не гость, а гостья. Женщина. Только одета не по-женски, и сложена не ахти, но всё же - по лицу, по тонкопалым худым кистям понял. А лицо - ничего необычного, такое и не запомнишь, вот только тёмные глаза со странным бликом на дне ...
   - Как тебя зовут?
   - Ринке. А тебя?
   Управляющий замялся. Он... да его никто не называл по имени. Даже сосед Мак-Грегор, отгоняя овцу от газона, бормотал: "Извините, Управляющий...".
   - Не важно, - сказал он. - Просто Управляющий. Я и есть управляющий. А ты?
   - Танцовщик.
   - Танцовщица?
   - Я танцовщик, - поправила Ринке. - Танцовщицы - это так... в воздухе. У нас другое дело.
   - Какое?
   - Танец. Такой танец... чтобы быть. Оттуда - сюда. И наоборот.
   - Не понимаю.
   Ринке пошевелила пальцами, скривилась.
   - Руки болят?
   - Да. И шея.
   - Я его вынул. Что оно такое?
   Ринке коротко засмеялась: "Ха!", села, стараясь не касаться обожженными ладонями скамьи, устроила руки на коленях.
   - А, такая... щупальцатая дрянь. С этим... танцевать проще. Можешь быть сильнее, пока танцуешь. Но потом он сожрёт... Ладно, вытащил, а новый ещё когда...
   "Кевин" перебил гостью сиреной - питатель снизил обороты, нужно было переключиться на бункер "С".
   Как же тебя сюда занесло... Что будешь делать...
   Должно быть, подумал вслух.
   - А ты?
   - Что - я?
   - Ты что здесь делаешь?
   Управляющий оглядел приборную стойку.
   - Это "Кевин". Мой котёл. Замечательный котёл, принимает любые отбросы, а на выходе у нас пар. И горячая вода. И турбина.
   - Для кого?
   - Не знаю... какая разница? Вот пришёл сосед Мак-Грегор, видимо, ему это нужно. Раньше и там была помойка, а теперь его сад. Другие придут, может быть. Я воюю с мусором, а кому от этого хорошо - какая разница? Главное, чтобы "Кевин" работал, для того и я здесь.
   - Так ты прилагаешься к котлу?
   Управляющий опешил.
   - Я поклялся, - сердито сказал он. - Я обещал, что буду здесь работать.
   - Кому?
   И снова Управляющий растерялся. Кому? Кто они были - те... вот их-то лиц он уже точно не помнил, только требовательный жар и нужду их в нём, в Управляющем и его "Кевине".
   - Ты работаешь за деньги?
   Опять - что сказать? Промолчал, и всё тут.
   Ринке поджала губы, коснулась шеи тыльной, неизраненной стороной кисти.
   - Странное место. И ты тоже. Да ты живёшь ли?
   И, будто сама себе отвечая, вполголоса: "Опять занесло..."
  
   Пришлось оставить гостью на время - сходил вниз, посмотрел на осмотическую машину, записал показания, проверил дозаторы. Всё в порядке, промывка ещё не скоро. Не раньше, чем через неделю. Как раз Боб привезёт смеси. Всё у нас по плану... живу, значит, я или нет? Надо же...
   Вернулся, вынул из шкафчика холодную коробку с пищей, включил чайник.
   - У меня сейчас обед. Иди, поедим.
   Ринке покачала головой.
   - Нет. Я не буду.
   - Плохо тебе?
   - Нет. Просто не нужно.
   Управляющий развернул бутерброд, помешал супчик в красной кружке, отхлебнул.
   - Да ты живёшь ли?
   Ринке шутить не стала.
   - Я танцую, - мрачно пробормотала она и поднялась со скамьи. Шагнула осторожно, опасно, будто по натянутой перепонке. - Танцую... чёрт... тут бы не упасть...
   - И что?
   - Да ничего. А откуда у тебя еда?
   Управляющий поперхнулся.
   - Привозят. А что?
   - Привозят... Ну да. Ты им воду и тепло, они тебе мусор... и еду.
   Остановилась перед дверью наверх, закинула руки за голову, морщась, потёрла затылок. Управляющий поторопился глотнуть.
   - Ты куда собралась?
   - А что там?
   - Площадка. Вид сверху на помойку.
   - Вот и посмотрю. А ты приходи. Расскажешь, что и как.
   Он поел нехотя. Поднявшись на площадку, увидел, что Ринке стоит как раз под отводами предохранительных клапанов, вытянувшись во весь малый рост. Но - без напряжения.
   Сквозь вечный туман показывалась то пёстрая мусорная пустошь, то ровные ряды молодых яблонек. Между яблонь, расставив кривые ноги, укрепился сосед Мак-Грегор. Он держал в зубах карандаш и что-то прикидывал на глаз, делая вид, что не замечает наблюдателя на площадке. А, может быть, и правда - не замечал. Овца отиралась рядом, как собачонка.
   - Это кто?
   Управляющий объяснил. И про сады. И про мост. И про овечку. Ринке не рассмеялась. Хотя, пожалуй, ей было больно смеяться. Тогда он рассказал про то, как помойка отступает - медленно, но верно, и про то, что в теплице подрастает роза. Весной она будет цвести на газоне. Ринке всё-таки растянула губы - роза! И соседская овца!
   - Что ты! Я её скормлю "Кевину", если она вздумает...
   - А соседа?
   Ох и злая! Повернулась спиной к будущему, пошевелила носком в тяжёлом ботинке.
   - Странное место. Вроде бы и живое всё, - пальцы, в пятнах лопнувших пузырей, сложились домиком, - а с другой стороны - плоско. Не пойму.
  
   Они мало разговаривали в следующие дни. Ринке облазила всю нехитрую обитель Управляющего, и похоже было, что она не доверяет ни стенам, ни полу под ногами. Ни горячей воде, в которой отмылась и кое-как выполоскала свою странную мужскую одежду. Ни теплу, исходящему от молодца "Кевина". Но всего больше она не доверяла себе. Своему телу - без того, что высасывало, давая взамен - что? Ловкость? Силу? Ярости ей и так было не занимать - Управляющий видел, как она осторожно двигается - словно опасается порвать непрочное. И это непрочное был его мир, плотный и явный. Выходит - не такой уж? Это злило, мучило, это было неправильно, а слов сказать - он не находил.
  
   Она нашла.
   - Ох, не могу я тут. Не держусь. Уходить надо.
   - Куда?
   - Куда ноги уведут. Может, получится. Тут дышать трудно, воздух - как нарисованный. Как ты только терпишь?
   - Да никак - дышу и дышу. Что может быть неправильно, если я здесь? Если я нужен?
   - Правильно, неправильно! Ты живой, а жизни вокруг нет, знаки только. Но запомни, ты - живой.
   - И что же теперь? Что мне делать с этим? Я никакой другой жизни не знаю. Да и нет её.
   - Я покажу. Только уж не плачь потом.
   - Что покажешь? Как?
   - Я станцую. Для тебя станцую.
   - А что...
   - Молчи.
   Ринке выскользнула из-за стола. Управляющий покачал головой - ну, что такое... Станцует...
   Углом сломалась рука в чёрном, вскинулась кисть. Управляющий не смотрел на Ринке, он глядел в приборы, но там высматривать было нечего.
   Раз-два-три раз. Раз-два-три-раз. Пальцы, ступни, не музыка и не мелодия. Голый ритм -
   и точный. Не так. Правильный. Вздрогнуло сердце, толкнулось в ключицы.
   Погоди!
   Не говори!
   Поздно.
   Руки Ринке упёрлись жёстко в воздух, раздвинули невидимые створки - словно там, слева и справа, были такие же воины в чёрном, одинаковые с лица и в каждом движении. Словно они цепью шли через пограничье помойки, через призрачные сады соседа-овцевода, через пустыри незадуманного - выводя узор, вызывая сюда жизнь живую.
   Управляющий теперь не мог отвести взгляда, он был пойман, схвачен и приведен к судьбе.
   Ринке будто и не двигалась с места - но Управляющий знал, задыхаясь в спрессованном воздухе, что вокруг неё движется всё, волна приходит, и там, в этой волне - и его клятва, и горячая вода, и необозримые горы дряни, превращающиеся в тепло и свет, и трава на газоне, и розовый куст в теплице, и он сам - всё это вздваивалось, скручивалось спиралью, обретало смысл и тяжесть, и вытерпеть нет сил...
   В брюхе "Кевина" охнуло пламя. Управляющий опомнился: дверь на верхнюю площадку распахнута, Ринке уже там... сейчас предохранительный клапан шарахнет на всю пустошь.
   - Ринке!
   Она не на голос оглянулась, просто, вышивая, повернула голову - поймать взгляд, завязать узелок.
   Ты живой, знаешь?
   То ли на краю площадки, то ли уже в воздухе - бешеная, веретено судьбы, палец нацелен - в сердцевину.
   Ты - живой!
   -Ринке! Берегись!
   Что ей! Воздух раздался, площадку тряхнуло, рёв оглушил. Во влажном, пахнущем металлом пару Управляющий рванулся - и не поймал её руки. Другое коснулось пальцев - как искра, Управляющий вдруг отчётливо ощутил, как он жив - одним острым, невыносимым мгновением.
   - Ринке! Ринке!
   Пар рассеялся. Ринке - тоже. Он не видел её следов ни на земле, ни в воздухе, ни в твёрдом небе над. Цепочка их шла - внутрь, к самому себе - с той стороны...
   Управляющему было трудно дышать - от пара, от боли, от памяти, от укола в самую суть. Он дёрнул замок куртки, рвался вдохнуть, и знал, что этого не поправить ни вдохом, ни выдохом.
   Он не просто приписан к помойке - хозяин чудесного котла и розы.
   Он не просто дал клятву.
   Не просто верный - он живой.
   А это - непоправимо.
Оценка: 5.94*15  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"