На пересечении Правды и Свободы... нынче заседание... На пересечении Правды и Свободы общее собрание... Раз-два-три-четыре, пятый это хвост, шесть-семь-восемь-девять...
Мотыль бежал, приговаривая про себя всякую ерунду. Это у него привычка такая - вроде бы и ум занят, но почему-то помогает следить и все сразу видеть.
- А тебе чего, - но оборачиваясь, буркнул Мотыль. - Тебя вообще не звали.
- Мне надо...
Надо ему... Стыд один с этим Бубликом. Ведь уже пугнул его два квартала назад, шипел... а толку! Раскоряка только прижался было к мусорному ящику, а потом все равно нагнал.
- Ты не кот. Тебя не пустят. Майко тебя разорвет.
- Я... почти кот... я тихо. Не разорвет... ффух... ох...
Дам ему лапой еще на входе, решил Мотыль. Жалко дурачка, хороший он, безобидный, и едой делится - а еда у него вкусная, и смотреть на него умора, и соседских котов он гоняет будь здоров, как положено... А все-таки виданое ли дело, чтобы на городской совет котов приходить с собакой!
Вот и перекресток. Надо добежать до подземного перехода, внутри есть лаз еще поглубже. А там я ему как раз каак засвечу в нос... На верхней ступеньке перехода с чрезвычайно скучающим видом сидел Бисс.
- Ты последний, приятель, - сказал он томно. - Иди за мной.
Мотыль очень быстро оглянулся. Бублик печально тряс ушами у мусорного бака метрах в ста. Вот и хорошо. Вот и ладненько.
Они с Биссом пробежали в переход и нырнули в лаз. Мотыль и сам отлично знал дорогу в подсобку за бывшим торговым центром, но сегодня Майко видно решила зачем-то выставить охрану. Зачем? Если слухи правда, то от Бисса, хоть он и хороший боец, толку, как от раскоряки.
В подсобке надпись "Вход воспрещен" освещала добрых три десятка котов и кошек разного возраста - Мотыль узнавал своих, но были и какие-то помоечные оборванцы - без уха, в колтунах, один без хвоста, и незнакомый желтоглазый ангорец, и какая-то трехцветная сильно беременная кошка. Майко, видно, пригласила народ с окраин. Сама она сидела на ящике из-под пива - огромная, серо-черная, гривастая. Кисточки на ее ушах вздрагивали.
- Все собрались? - голос у нее был тяжелый, взгляд тоже. Старая Майко, больше всех других, даже больше котов, хитрая, ловкая, умная...
- Так знайте и другим скажите, - продолжала старая кошка, - что не слухи это. Сама была. Сама видела. Тигр пришел.
Кошачье собрание будто взболтали - общее "мааау!" наполнило подсобку. И еще какой-то звук - нелепый и очень-очень Мотылю знакомый. Он обернулся и увидел, что настырный Бублик пролез через дыру и теперь, как ни в чем ни бывало, отряхивался. Уши его хлопали, как трещотка.
- А это еще что такое?
- Это я, - сказал в наступившей мертвой тишине бедолага-вторженец. - Я, Бублик.
С двух сторон к нему медленно, плавно подвигались Бисс и Бастер - два самых безбашенных бойца, Бастер как-то порвал бульдога, а уж этого комнатного недоноска он пришибет и даже не почешется.
- Это-то я вижу, - сказала Майко. - Сюда ты как попал? И зачем?
- По запаху. Матушка кошка, я по делу пришел. Я слышал, что вы тут про тигра обсуждать будете.
Бастер уже стал напрягать мышцу левой передней лапы. Полуторасанитметровые когти, останется дурак без глаза в лучшем случае...
- Ну, будем. Но тебе здесь места нет.
- Есть, матушка, - пес заметил бойцового кота и облизнулся. - А как же. Ведь тигры - они и собак едят.
Кажется, не выдержал кто-то из помоечных - завыл и от избытка чувств бросился на стену, распластался и упал на кого-то из собратьев, тот тоже заорал дурниной. Во мгновение ока подсобка превратилась в кошачий концерт.
- Тихо! - рявкнула Майко. - Тихо! Полоумные!
Коты и кошки осели, как тесто. Они еще гнули спины, показывали клыки и шипели, но хотя бы прекратили скакать и завывать. Мотыль и сам опомнился и увидел, что Бублик по-прежнему сидит у входа и тоже вполне по-кошачьи скалится и играет загривком. Вот же раскоряка упорная!
- Всем молчать и слушать! Собака... пусть сидит, отойди от него, Бисс. Итак, тигр - это не шутка. Я сама ходила на карьер и видела его.
- Ой, мамочка, - прошептала какая-то совсем еще молодая кошка. - Ой, я боюсь.
- Это настоящий большой зверь. Он один - а вовсе не стая, как некоторые тут рассказывают...
"А я что... а я ничего... у меня в глазах двоится... старые раны" - забубнил делегат от Мельничных, Василий, сидящие рядом зашикали.
- Но даже один тигр - это неслыханное дело. В городе!
- За городом, - пискнул кто-то из молодых ученых котиков.
- За городом, - согласилась Майко. - Невелика разница. Вопрос в том, что теперь нам делать и как быть котам и кошкам этой местности.
- Да что же делать, - проныл Василий. - Тигр - он ведь большой...
- Дело не в том, большой он или нет. А в том, кто он нам.
- Тигр - царь зверей! - сказал рыжий помоечный делегат - без левого верхнего клыка, с рваным ухом и весь в колтунах. Сидевшая рядом черная кошка с манишкой съездила его по загривку: "Лев - царь зверей, морда ты рваная!".
- Даже если бы и лев, - сказала Майко, - котам и кошкам он не царь. Маленький глупый пес прав, между прочим. Мы - не просто звери, мы - звери, живущие возле людей. И кто его знает, не станет ли он на нас охотиться.
- И на нас, - вздохнул Бублик.
- С другой стороны, - продолжала Майко, сверкнув на Бублика огненным глазом, - тигры тоже кошачьей крови. И кто знает, не должны ли мы защитить его.
- Да от кого же его защищать?
- Ах, от кого же его защищать! - съязвила Майко. - Да от Охотника!
Коты и кошки, кажется, перестали дышать. Стало слышно, как бурчит у кого-то в животе. Охотника боялись все, потому что он бил без промаха и без жалости. Стоило кошкам начать гулять самим по себе - и обязательно наступал судный день, когда по их девять душ приходил Охотник. Он истребил Вокзальных, несколько раз почти под корень изводил Мельничных, он наводил страх даже на Ученых, которых подкармливали вахтерши в университете. Только Домашние делали вид, что не боятся Охотника, а зря - ведь это именно Охотник застрелил знаменитого певца Пряника, старшину Домашних из Заводского района, когда тот всего-навсего пел положенные весенние хвалы солнцу, сидя на абрикосовом дереве.
- Охотник - это страшно, - подала голос беременная трехцветка. - Охотника нам не победить. У него ружье.
"Ружьеее!", "Уууу!", "Горе нааам!", - собрание опять превращалось в адский котелок. Майко потеряла терпение.
- Ша! Тихо, шапки-недоделки! Охотник за вами испокон веков ходит! Вопрос в том, придет ли он за тигром. А если придет, то в чем наш кошачий долг - проводить его к нему или отвадить.
Коты и кошки опять разом умолкли. Старая предводительница говорила немыслимые вещи - что одно, что другое и вообразить было нельзя. Чтобы кошки, вольные кошки проводили Охотника к жертве - пусть даже это страшный дикий зверь, и, может быть, пожиратель кошек (черт с ними, с собаками, им собачья и смерть - но по нужде тигр и кошку съест, конечно) - невозможно и представить, и чтобы отвадить Охотника - Охотника! С Ружьем! - тоже невозможно. Что такое кошка против пули? Против хватающей руки в толстенной перчатке? Против ноги в окованном железом ботинке?
- Нам надо решить, - сухо сказала Майко, оглядывая своих собратьев. Бублик в углу смотрел на нее с восхищением - рысья морда с длинной переносицей делала старуху похожей на собаку. - Надо решить, кем мы будем считать этого тигра. Нам нужно поговорить с ним. Делегатами...
"Агрр", - послышалось откуда-то у нее из-за спины. - "Агрр".
Позади Майко была большая железная дверь, давно заложенная на засовы. И в эту дверь кто-то, судя по всему, очень большой, очень... сильно пахнущий лесом, дикой жизнью, сыростью и кровью - скребся и негромко говорил свое "агрр".
Коты гирляндами повисли на засовах. Скрежет раздался ужасный. Мотыль примерился было, но там и без него хватало рыжих, черных, полосатых и пятнистых. Бублик прикрыл морду лапой. Ворота, скрипя, приоткрылись, и из тьмы в подсобку вошел тигр.
Он должен был пройти по ночной окраине - малонаселенной сейчас, но все-таки... Он должен был пробраться по пустому торговому центру. И он каким-то образом знал, что его ждут.
Тигр полосатый... дикая тварь из дикого леса, ну ладно, из перелеска, пришел незваный - или все-таки званый? - на совет котов. И положил перед Майко принесенную в пасти рыбу.
Кошки метались еще какое-то время туда-сюда, сверкали глазами, топорщили усы и подвывали. Тигр сидел тихо, и они, наконец, увидели, что он худой и старый. Снова все затихло, и только слышно было, как беременная трехцветка потихоньку ест рыбу.
- Он плохо говорит по-нашему, - сказала Майко. - Я не знала, придет ли он, если нет - мы пошли бы сами выяснять. Но вот он здесь и, кажется, мы ему нужны.
Охотник оставил машину у дороги в перелеске и теперь взбирался на гребень карьера. Тигра видели там, у пруда. Чепуха какая - сбежал из бродячего зоопарка, кто бы подумал... С другой стороны, какая разница: зверь есть зверь. Замечали его грибники снизу, сквозь кусты, и купальщики с другого берега - никто верить не хотел, пока не сфотографировали - какое-то грязное пятно у воды, может, они со страху большую собаку за тигра приняли, какие в нашем климате тигры, да еще зоопарки бродячие...
Было ранее утро, еще и солнце не взошло - только сумерки, зеленые, как карамелька. Но пахло тут, конечно, не карамелью. Охотник потянул воздух - кошками воняет, это точно. Бродячие, наверное, собрались. Ничего, я их тоже отправлю к ихнему кошачьему дьяволу... Вот только разберусь... Ноги скользили по сухому грунту. Охотник хватался за кусты, за низкие колючие деревца - на руках у него были толстые перчатки. Он вскарабкался наверх, отыскал более-менее ровное место и устроился там со снайперской винтовкой. Очки ночного видения он сдвинул на шлем, потому что уже рассвело, солнце вот-вот должно было показаться. Он рассматривал пруд и берег - и сердце ёкнуло. Охотник увидел, как из прибрежных зарослей вышел тигр и стал пить. Только одно мгновение - еще одно, невероятное...
И что-то мягко шлепнуло его по затылку, сбив прицел. И еще раз. Охотник завел руку назад - тигру деться некуда, а вот что это там... Что-то острое впилось ему в запястье выше перчатки. Охотник выругался и приподнялся на четвереньки. Мягкое и тяжелое повисло у него на воротнике, куртка затрещала - раздался противный вой и снова не то когти, не то клыки - на этот раз в шее... Кошки! Те самые, бродячие, смердящие, как сто помоек сразу... Он привык, что кошки - трусоватые создания, мастера прятаться или убегать, кошки не охотятся на людей и не нападают...
Но эти нападали. Зверь прыгнул ему на шлем - облезлый хвост закрыл глаза. Настырные твари повисли на локтях, не давая взять винтовку (впрочем, винтовка против кошек и не годилась, тут бы нож - но кошки как будто понимали - и висели на руках, раздирая их в кровь).
Он отшвырнул троих или четверых, но к нему уже бежали новые, они лезли отовсюду, сверкая глазами, издавая утробный вой, задрав ощетиненные хвосты, как флаги. Охотник схватился все-таки за нож, но тут из кошачьих рядов вдруг выкатилось что-то черное и бросилось на врага. Лай и хриплый клекот, оскаленная до самых ушей пасть, желтые клыки! Охотник был человек жестокосердный, сильный и хладнокровный - но нападения маленькой диванной собачки часто не выдерживали и более храбрые мужи. "Уберите собаку! Уберите собаку!" - завопил он, обращаясь неведомо к кому, взмахнул ногой, потерял равновесие и покатился вниз со склона. Бублик рыкнул ему вслед и взрыл землю задними ногами, столкнув винтовку по другую сторону гребня.
Из кустов выбрался Бисс, слегка помятый и поцарапанный. Снизу подтянулся Мотыль. У него на лапе еще болтался лоскут от охотниковой куртки.
- Он вернется, - сказал Бисс. Этот кот вообще был скептик и маловер.
- Ну и что, - отвечал Мотыль. - Опять прогоним. А зато смотри, как хорошо получилось.
Он лег на краю бывшего карьера рядом с бойцовым котом и маленьким черным псом - и втроем они еще долго смотрели, как на ясном утреннем солнце старый тигр ловит в пруду рыбу.