В небольшой зале бывшей ресторации гостиницы "Империал" дым стоял коромыслом. Десятка три офицеров, обитавших наверху, в номерах самой гостиницы, коротали время сообразно их склонностям и предоставленным возможностям.
Перекопский и Чонгарский перешейки, и соединяющий их берег Сиваша, представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведённых укреплений, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. Строили их русские и французские военные инженеры. Бетонированные орудийные позиции, заграждения в несколько рядов, фланкирующие укрепления и окопы, расположенные в тесной огневой связи, - всё это в одной общей системе создавало укреплённую полосу, которую, казалось, невозможно было взять атакой. Особенно Перекопское направление, богато снабжённое тяжёлой и лёгкой артиллерией. И пулемётами тоже.
Однако красные, ценой колоссальных потерь, все-таки вошли в Крым!
И теперь господа офицеры, умудрившиеся уцелеть в этих ожесточённых боях, коротали время в этой севастопольской гостинице, ожидая не то отчаянного наступления, не то отправки в Турцию.
В одном углу шли жаркие споры над картой, расстеленной на столе. В другом - пятеро "золотопогонников" затеяли спор: "Кто кого перепьёт". Кто-то резался в карты, кто-то был занят беседой непонятно о чём. Справа от входа дюжина офицеров рассматривала, передавая друг другу, уже изрядно помятые и замусоленные карточки с изображениями голых девиц. В самом дальнем углу помещения трое артиллеристов, под маринованные грибы и водку, обсуждали тонкости артиллерийского дела, решительно не принимая в свою компанию "непосвящённых". Ещё бы - "боги войны"!..
В центре залы скоморошествовал пьяный в дым поручик от инфантерии Вениамин Кречетов, собирая обильные аплодисменты.
Майор Бородин, как всегда чисто выбритый и отутюженный, нацепив на тонкий аристократический нос пенсне в золотой оправе, был погружён в содержание какой-то книги.
Сам Володя Краснов, едва получивший погоны подпоручика, сидел напротив подполковника Войцеховского, небрежно перебиравшего струны невесть откуда взявшейся расстроенной гитары.
- Р-ради Бога трубку дай! - меланхолично пел подполковник от инфантерии князь Войцеховский, уставившись куда-то поверх голов собравшегося воинства. - Ставь бутылки перед нами, Всех наездников сзывай с закручёнными усами! Чтобы хором тут гремел, Эскадрон гусар летучих! Чтоб под небо возлетел, Я на их руках могучих! Чтобы стены от "ура", И тряслись и трепета-али-и-и!..
- Поручик!.. Капитан!.. Господа, господа!.. - донеслось из "карточного угла" на повышенных тонах. Повышенных настолько, что перекрыли они даже жужжание "богов войны" и голос певца. - Я не потерплю!..
Все офицеры, как один, повернулись в ту сторону.
Штабс-капитан Новосильцев, известный картёжник и забияка, выпятив грудь, стоял напротив совсем недавно присоединившегося к их компании поручика Алексея Дымова.
- Я не ослышался, поручик? - процедил сквозь сжатые зубы Акакий Новосильцев, меча в поручика гневные взгляды. - Вы осмелились обвинять меня в шулерстве?! Я правильно Вас понял?!
В мгновенно повисшей в зале тяжёлой тишине голос штабс-капитана Новосильцева, казалось, гремел, как трубы Иерихонские.
- Вы поняли меня на удивление точно, господин Ловкач!..
Лицо молодого поручика, который был едва на год или два старше самого Володи, было на удивление спокойно.
- В присутствии уважаемого собрания, - чеканил он, - я обвиняю вас в том, что вы пользуетесь шулерскими приёмами!
Повисшая в зале тишина, казалось, ощутимо давила на плечи.
- Ну, если у Вас хватает наглости огульно обвинять меня в шулерстве, милостивый государь, - процедил Новосильцев, густо покраснев, - извольте принять вызов!
Перчатку, брошенную штабс-капитаном в лицо обидчику, поручик Дымов подхватил на лету.
- Стреляться! Немедленно!! - проорал Новосильцев. - Если у Вас есть хоть капля чести! Хоть в этом я сильно сомневаюсь!
Собрание, единодушно оторвав задницы от разномастных стульев и табуретов, хранило тягучее, как патока, молчание, настороженно глядя на спорщиков.
- И это мне говорит поборник чести, у которого хватает совести бесчестно шельмовать в карты?
Молодой поручик изогнул бровь, изобразив на лице ядовито-скептическое выражение.
Штабс-капитан ринулся на оппонента с кулаками, но прежние партнёры по "пульке" вовремя скрутили его, не позволив окончательно уронить офицерскую честь, опустившись до вульгарного мордобоя.
- Извольте, господин Новосильцев! - холодно ответил поручик, великолепно владея лицом. - Я готов сразиться с Вами!
- Алексей! - Возникший за его спиной капитан первого ранга Ильмов опустил руку на его плечо. - Что ты делаешь?
Хоть и говорил седоусый моряк вполголоса, в напряжённой тишине его слова были подобны грому.
- Не беспокойся, дядя! - беспечно ответил поручик Дымов, сверля заинтересованным взглядом брызжущего слюной Новосильцева. - Всего лишь собираюсь проучить подлеца, слишком много о себе возомнившего!
После этой тирады штабс-капитан умудрился как-то вывернуться из рук державших его офицеров. Он ринулся на своего обидчика, но тот, каким-то непонятным образом хлестнул его правой ногой, обутой в идеально начищенный сапог, по лицу, отчего Новосильцев распластался на полу.
Встал он не сразу. Поручик терпеливо ждал, пока он поднимется.
- Ты - труп! - сообщил штабс-капитан, едва придя в себя, и приведя свой внешний вид в относительный порядок. - Ты - труп, мальчик! Стреляемся, немедленно!
- Мы уже перешли на "ты"? - удивился Домов. - Изволь, "генерал Вонючка"!
- Что-о-о? - проревел Новосильцев. - Да я тебя-а!..
- Сразиться - не вопрос! - не обращая внимания на снова беснующегося в объятиях троих дюжих офицеров штабс-капитана, ответил поручик. - Вот только стреляться...
Он брезгливо поморщился.
- Как говорил незабвенный генералиссимус войск российских граф Суворов-Рымникский - "пуля - дура"...
- А-а, боисся!.. - проревел Новосильцев, перестав дергаться в руках крепышей-артиллеристов. - Только лаять можешь, собака?!
- Нет, штабс-капитан! Не знаю, за что Вы так не любите собак, но стреляться я с Вами не намерен, - всё тем же ровным голосом сообщил поручик. - Разве что, пофехтовать?..
- Фехтова-ать?.. - протянул один из держащих Новосильцева артиллеристов.
- Естественно! - отрезал поручик. - В дуэли на пистолетах есть некая неопределённость. Вы не находите, полковник?
Дымов посмотрел прямо в глаза главе артиллеристов.
- Ну-у... - протянул граф Вольдемар Аскольд-Диормэ, невольно ослабляя захват на вывернутых за спину руках штабс-капитана Новосильцева. - С точки зрения баллистики...
- Вот я и говорю - "пуля - дура", - повторил поручик.
- Скажи сразу, что не умеешь стрелять! - прорычал Новосильцев, высвобождаясь из "объятий" артиллеристов. - Нечего прах древних теребить!
- Стрелять? - поручик Домов вновь изломал бровь, и отстегнул клапан кобуры. - Капраз Ильмов! Цель?..
- Вон та розочка на стене!
Мгновенно сориентировавшись, старый моряк ткнул узловатым пальцем в сторону украшавших стены залы обильных лепных украшений, покрытых позолотой.
- Кто-нибудь ещё думает, что я не умею стрелять? - поинтересовался поручик Дымов, обводя присутствующих внимательным тяжёлым взглядом.
Инакодумающих не нашлось. Уже хотя бы потому, что не каждый из присутствовавших в ресторационном зале господ офицеров мог похвастаться подобной меткостью. Тем более, если стрелять навскидку, почти от бедра!..
- Но я готов удовлетворить Ваши требования, штабс-капитан! - нарушил тягостную тишину ресторации поручик. - Надеюсь, саблей Вы владеете?..
- Саблей? - тупо повторил Новосильцев. И тут же встрепенулся. - А хоть бы и саблей! Правда на моей стороне!
- Отлично!..
Поручик Дымов хищно улыбнулся, стряхнул с безупречно отглаженного кителя пылинку.
- Только владение холодным железом указывает на истинного воина, - молвил он, и добавил, обнажив поданную каперангом саблю: - Я к вашим услугам, господин Шулер!
Новосильцев, вперив в поручика пышущий ненавистью взгляд, сделал шаг в его сторону и, протянув руку назад, заорал:
- Клинок!!
- Господа! Господа! - зашумели офицеры. - Ну не здесь же!..
Сам не ожидая от себя подобной прыти, Володя растолкал сгрудившихся вокруг арены офицеров и бросился между спорщиками.
- Господа! Остановитесь!!! Неужели вы не понимаете, что смерть любого из вас послужит на пользу "краснопузым"?! Поручик, господин штабс-капитан!..
- Уйдите, молодой человек! - холодно отбрил его Новосильцев. - Вы не понимаете всего значения офицерской чести!
Штабс-капитан с силой толкнул миротворца в плечо, отчего тот вынужден был сделать пару шагов назад.
- Но, господа...
Подпоручик Краснов ещё пытался воззвать к благоразумию собравшихся, но его тут же затёрли остальные офицеры, и Володин голос потонул в неразборчивом гуле десятков голосов. Одуревшие от многодневной скуки, офицеры были рады любому развлечению. Всему, что хоть как-то отличало один день от другого...
Все прекрасно понимали, что барон Врангель уже не сможет изменить ход кампании, как бы ни старался. Красные вторглись в Крым мощной рекой и ничего с ними поделать монархисты уже не могли!
Все это понимали, но не хотели признаваться вслух! В глубине души каждый из собравшихся в бывшей ресторации офицеров хотел надеяться, что всё чудесным образом переменится. Что красное быдло потерпит, наконец, поражение, и восторжествуют-таки Закон и Порядок!..
А пока, вынужденные проводить день за днём в праздности и тихо спиваться, они с радостью поддержали идею поединка. Ещё бы! Стреляться было делом в офицерской среде достаточно обычным. А вот поединок на саблях! Это было что-то новенькое!..
И, сколько бы Володя не взвывал к их патриотизму и здравому рассудку, так и не вняли они голосу его... Со всех стороны посыпались предложения о том, как всё следует организовать наилучшим образом.
Штабс-капитан Новосильцев обратился к майору Бородину, чуть ли не единственному, кто был с ним в добрых отношениях, с просьбой быть его секундантом. Майор коротко кивнул, щёлкнув каблуками, и подошёл к нему.
Дымов же затребовал в секунданты "того наивного молодого подпоручика, который призывал возлюбить ближнего". Требование было встречено громким хохотом. Вот так, несмотря на вялое сопротивление, Володя Краснов попал в секунданты.
Тут же выбрали Арбитра. Им, по единодушному мнению собравшихся, стал медведеподобный полковник-артиллерист Вольдемар Артурович Аскольд-Диормэ.
Шумно обсуждая предстоящую дуэль и беззастенчиво делая ставки, господа офицеры покидали залу. Вся пьяная толпа вывалила на улицу, где прямо перед входом в "Империал", и состоялся поединок.
Новосильцев, будучи офицером от кавалерии, полагал, что владеет саблей достаточно хорошо...
Первые его атаки поручик Алексей Дымов отразил играючи. Потом, явно издеваясь над противником, Домов принялся, грациозно уворачиваясь от атак штабс-капитана Новосильцева, плашмя хлопать того кончиком сабли по плечам и прочим местам. Каждое касание он сопровождал вскриком: "Туше!".
И, как бы ни старался Новосильцев, никому не известный поручик, видимо утомившись этим явно опереточным боем, легко смял его защиту, располосовал корпус от правого плеча до левого бедра и добил точным уколом в сердце.
Вот так и умер Новосильцев Акакий Васильевич, дуэлянт, картёжник и штабс-капитан армии Российской Империи, уже на тот момент не существующей.
Всё собрание молчало, тупо уставившись на лежащего в лужице крови штабс-капитана, а поручик спокойно протёр клинок какой-то тряпицей и бросил его в ножны.
Неожиданно раздались громкие аплодисменты.
- Полко-овник! Ну, что Вы, в самом деле... - поморщился майор Бородин, как всегда бледный и утончённый. Поговаривают, что он злоупотреблял кокаином.
- А что такого? - пожал плечами Аскольд-Диормэ. - Отличный же бой был! Нет, господа, правда же?
- Ну-у-у... - прогудел чей-то голос, то ли соглашаясь, то ли нет.
Седой артиллерист подошёл к Дымову.
- Я восхищён! Нет, правда! Замечательный бой! Вы доставили мне, да и, надеюсь, всем поклонникам благородного искусства фехтования, огромное удовольствие! Позвольте пожать Вашу руку! - Полковник стиснул ладонь Дымова. - Я кое-что понимаю в этом деле! Но Вы поразили меня своим искусством владения клинком, поручик. Очень необычный стиль. Позвольте поинтересоваться, кто Ваш учитель?
- Вот он!
Поручик кивнул на стоящего рядом с ним капитана первого ранга Ильмова. Только сейчас Володя обратил внимание, что кроме кобуры с пистолетом и табельного кортика, моряк успел обзавестись револьвером, заткнутым за ремень на спине, и саблей.
- Не дадите ли и мне пару уроков на досуге? Холодное оружие и фехтование, это моя вторая страсть. Первая - артиллерия! - Не обращая внимания на уже обменявшихся купюрами и ставших расходиться офицеров, вещал артиллерист. - Мне, знаете ли, страсть к оружию дед привил. Замечательнейший был человек!..
Судя по вздоху, изданному моряком, он догадался, что ему предстоит. Полковник Вольдемар Артурович Аскольд-Диормэ был, что называется, артиллерист от Бога! Это знали все. Но был у него один серьёзный недостаток. Он очень любил поговорить. И говорил он, как правило, громко, много и пышно! Поэтому всё "население" "Империала" старалось по возможности избегать контактов с, как его здесь прозвали, "полковником Занудой" или "Старой Гаубицей", опасаясь длинной беседы.
Не могли избежать общения с полковником только двое его непосредственных подчинённых - капитан Оскар Вольшевский и поручик Николай Ивановский. Они и сейчас мялись в паре метров от своего начальника, хоть и не были задействованы в судействе поединка.
Однако старика уважали, и даже самые бесшабашные из постояльцев гостиницы не смели дерзить ему.
Володя, как и майор Бородин, мявшийся возле них по долгу секунданта, мысленно вознёс мольбу Небесам. Только бы капитан первого ранга не вздумал поддержать беседу!
И Небеса услышали.
- Извините меня, полковник, - оборвал раскочегарившегося было говоруна Ильмов. - Но вот те солдаты, по-моему, ждут от вас чего-то?
Полковник удивлённо поднял брови и обернулся к двум солдатам, переминающимся с ноги на ногу, и прапорщику - начальнику патруля.
- А-а!.. Прошу меня простить, господа! Всего пара минут!
Он принялся отдавать приказания прапорщику. И, если судить по выражению лица последнего, они ему совсем не нравились.
- И чего это ты устроил такое шоу? - тихо спросил Ильмов поручика Дымова.
- Не сердись, дядя! - хмыкнул тот. - То, что он мухлюет, я бы ещё мог ему простить. Но, понимаешь... Ну, вот не понравился он мне! Как тебе объяснить? Просто охрененно не понравился!..
- Понятно! - кивнул каперанг, но тут же укорил ученика. - Но зачем так неаккуратно? Наследил...
- Да где наследил-то? - оскорбился Дымов. - Побойся Бога! Практически хирургические разрезы и минимум крови...
- Я говорю вот об этом.
Ильин указал пальцем на едва приметное бурое пятнышко у самого правого погона поручика.
- Ну-у...
- Друзья мои! - вернулся к ним полковник Аскольд-Диормэ. - Позвольте, так сказать, пригласить вас за наш столик, дабы продолжить беседу и отметить Вашу, молодой человек, блистательную победу!
- Вас, молодые люди, это, естественно, тоже касается! - не дожидаясь их ответа, непререкаемым тоном заявил полковник, указав поочерёдно на Володю и майора Бородина. - Прошу, прошу, господа!
Дальнейшее подпоручик Краснов помнил смутно.
После того, как Дымов с Ильмовым, полковник со своими подчинёнными, Володя и Бородин расселись за двумя сдвинутыми столами, следовали обильные возлияния, и не менее обильные велеречия. Володя вообще-то был не очень силён в употреблении алкоголя. Но, не смея перечить полковнику, покорно пил. А Старая Гаубица сыпал тостами с завидной периодичностью, примерно один раз в пять минут. Поэтому, кажется, после шестой рюмки самогона, Володя "поплыл". Сначала он перестал понимать смысл слов, неудержимым потоком льющихся из словоохотливого артиллериста. Затем все присутствовавшие в зале показались ему до ужаса приятными. Этакими херувимами...
А потом он уснул, так и не донеся до рта очередную рюмку во славу "чего-то-там"...