Аннотация: Разговоры во время движения и их вред. Теплый прием в яблочном доме
Глава 7. Разговоры во время движения и их вред. Теплый прием
"При неверном наборе кода просто извинитесь. Если успеете".
(Из наставлений настройщика
переговорной компании "Маг Улия")
- Мож-но е-хать помед-ой!-леннее? - спросила я, болтаясь как щепка на волнах во время шторма. - Я дол-жна сде-ай!-лать еще один вызо-о-в!
- Мы можем вообще остановиться, - рявкнул водитель, но так как я не возопила "стой!", хотя очень хотелось, то скорость все-таки немного сбросил. Быстроходка напоминала теперь не щепку в бурю, а лодку, попавшую в быстрое течение. Слегка мутило, однако мое тело уже не стремилось выбрасываться за борт.
Мама, должно быть, давно спит. Но я ведь обещала! Поэтому отлепила дрожащую руку от панели и нарисовала мамин код на поверхности лампы.
- Кто? - рявкнул мужской голос.
- Это Мира, - тоном "кто же еще" отозвалась я. - А ты кто такой?
- Чего? - взревел мужик. - Слышь, ты, Мира. Ты вообще соображаешь, сколько времени?
- Ну-у-у, - неопределенно протянула я, - при такой тряске... э-э-э... разве чего сообразишь?
- Так закончи тряску, а потом думай! - заорали еще громче. - Скажи там своему, пусть остановится!
Гвейн громко ответил "ни за что, иначе до утра не успеем".
Я покраснела.
- Я не злопамятный, - продолжал мужик, - но номерок твой в памяти все же сохраню. И даю слово разбудить в самый пикантный момент. Как ты меня сейчас.
Кажется, я промахнулась и неверно изобразила код. Еще бы, при такой-то тряске.
- Интересно, что делал этот мужик? - не скрывая ехидства, произнес Гвейнард. - То, что я подумал или еще более пикантное?
Я засопела, буркнула "конечно, спал, пошляк" и предприняла попытку номер два.
На этот раз голос был детским:
- Мама, мама, тут опять переговорные хулиганы балуются!
- Вот я сейчас этим хулиганам! - взревела женщина. - Разговаривай с ними, сыночек, держи связь, я сейчас стражу вызову.
Стражу я дожидаться не стала и, чтобы сыночек или его мама не запомнили номер, высветившийся на их аппарате, отключилась.
- Смотри, не вызови демона, - посоветовал Гвейнард. - Они, говорят, за любое беспокойство сворачивают шею, а уж если их разбудить...
- То что? - холодея, спросила я, в принципе зная, чем заканчиваются подобные вызовы.
- Вообще убьют, - спокойно закончил он. - Данни вчера как раз поведала пару любопытных историй. Рассказать? Нет? Тогда, может, перестанешь мучить лампу и дождешься, когда приедем?
- Но ведь я обещала. Вдруг мама не спит и переживает.
- Это которая мама?
- Первая и последняя, - со вздохом сказала я.
- То есть, ты жила в одной семье? Несмотря на пятисемейственность?
- Пятиотцовство, - поправила я. - Нет, я не жила в одной семье. Но в моем случае мама ноль-три стала мамой двенадцать-пятнадцать. Такое иногда разрешается в виде исключения.
...Наверное, все члены попечительского совета несказанно удивились, когда в кабинет ворвалась девочка лет двенадцати и с порога заявила, что сама желает выбрать родителей двенадцать-пятнадцать.
- Не положено, - оправившись от изумления, заявил лысый мужчина в черном сюртуке. - У нас огромное количество заявлений.
Девочка знала, что не положено. Но ей во что бы то ни стало нужно убедить этих чопорных людей.
- Моя мама ноль-три осталась одна, - сказала она, волнуясь.
- Тогда тем более не положено, - сказала тучная миста с тремя подбородками. - Одиноким не разрешается воспитывать детей. Пусть выйдет замуж.
- Она не может, - сказала девочка.
Мама никогда не выйдет замуж еще раз. Потому что никак не смирится с мыслью о гибели папы. Да ведь и нет никаких доказательств его смерти. Папа был испытателем машин-летунов. Конечно, профессия опасная, зато работа хорошо оплачивалась. Они мечтали купить новую квартиру и взять к себе Миру - уже после того, как ей исполнится пятнадцать и она сама сможет выбирать, с кем жить.
Девочка плакала, кричала, топала ногами. Ее вывели из здания совета, но назавтра она пришла опять. Потому что маме было очень плохо. Мира не знала, как мама проводит время на службе, но дома она ничем не занималась, ничего не ела. Просто сидела и смотрела в одну точку. Или в окно. Ждала, когда придет папа. Мира приходила к ней каждый день, убиралась, готовила, ставила рядом с мамой тарелку с едой, но та оставалась нетронутой.
Папа, молила девочка, папа, если ты жив, отзовись, пожалуйста. Я знаю, ты не пропал, ведь машину нашли, и даже не разбитую, вот только тебя в ней почему-то не оказалось. Почему? Где ты, папа? Потерял память? Живешь под другим именем? Нет, ты не мог покинуть нас вот так, запросто. Ты же всегда нас любил.
Ей пришлось собирать много документов. В летной части, где служил отец, в комиссии, занимавшейся делом об его исчезновении нужные справки хоть и со скрипом, но дали. Недолго же они его искали, думала Мира. Эх, если бы маго-взор помог его найти! Увы, Мира была бессильна. Единственное, что она могла, жить вместе с мамой, чтобы та не угасла окончательно.
Строгий совет велел, чтобы мама пришла и написала заявление. Мира буквально за ручку притащила ничего не понимающую женщину к строгим людям. Мама бессмысленно смотрела на них - кто это, зачем я здесь?
- Может, ее лучше поместить в лечебницу? - спросил кто-то.
- Нет! - закричала Мира. - Нет! Ее нельзя в лечебницу! Она там умрет! Папа вернется, а ее уже не будет! Тогда и он тоже умрет!
- Вернется? - вдруг спросила мама и взгляд ее стал осмысленным. - Мирочка, ты уверена, он вернется?
- Я знаю, - твердо сказала девочка. - Папа закончит свои испытания и прилетит домой. Мама, не отвлекайся. Пиши.
Это был первый шаг на пути к маминому выздоровлению. Потом она нет-нет, да и впадала в депрессию, особенно когда натыкалась на вещи отца, хотя Мира старалась убирать их в дальний угол. Много позже - Мира как раз начала работать - мама вдруг ожила, сообщила, что ей сделали интересное предложение, и уехала. Далеко-далеко. Там, в неведомой дали, мама ухаживала за животными и содержала небольшой огородик и сад. Замуж она так и не вышла, но, судя по всему, постоянно пребывала в хорошем настроении. И каждый день разговаривала с дочерью. Эти разговоры были необходимы ей, как воздух. Она должна быть уверена, что с Мирой все в порядке. И, конечно, надеялась услышать то, что ждала все эти годы. Мира сразу бы ей об этом сказала. Сразу. Но пока обрадовать маму было нечем.
- Тогда понятно. Вызывай, - великодушно разрешил Гвейнард.
Третья попытка увенчалась успехом.
- Мира! - закричала мама. - Что случилось, деточка?
- Ничего, мама.
- Как - ничего? Почему долго не выходила на связь? Я вторую ночь не сплю!
- Прости, пожалуйста! Тут много всего произошло... Задержалась на работе, потом пришлось уехать.
- Уехать? Куда? Ты сейчас где?
- На пустынной ночной дороге, - брякнула я, не подумав.
- В компании подозрительного типа, - тихо добавил Гвейнард. Но мама услышала.
- Кто это с тобой?! Мира, не молчи, немедленно отвечай! Чем ты занимаешься на ночной дороге с посторонним мужчиной?
- Мама, не волнуйся, все в порядке. Мы на пути в яблочный дом. Помнишь, я туда ездила? В детстве. С Данни. К ее папе в гости.
- Но сейчас-то ты не с Данни! Мира, я чувствую, с тобой что-то случилось. Ох, не надо было оставлять тебя одну. Сколько раз я звала тебя к себе. Давно бы приехала, вышла замуж. У меня тут, кстати, появился один новый сосед. Очень приятный молодой человек. Тебе бы понравился. Он, кстати, тобой очарован.
- То есть?
- Видел тебя на рисунке. Помнишь, папа рисовал?
- Мама! - возмутилась я. - Неужели ты показывала ТОТ рисунок посторонним людям? Но ведь я на нем... э-э-э... без одежды.
- Ого! - сказал Гвейнард.
- Мне тогда было три месяца, - прошипела я.
- Ты была очаровательным младенцем! - воскликнула мама. - И, если прекратишь лопать пончики, будешь неотразима и сейчас.
Я почувствовала, что безумно голодна и вздохнула.
- Немедленно перестань ехать куда бы то ни было! - категорично заявила мама. - Брось этого подозрительного типа и возвращайся!
- Поздно, - ответила я.
Воцарилось молчание.
- Что значит поздно? - наконец спросила мама хриплым от волнения голосом. - То, что я подумала или еще хуже?
Куда уж хуже!
- Поздно - это значит, здесь уже ночь. Мы проехали больше половины дороги, и назад ехать смысла нет. Меня сопровождает работник Данни. Он же ведет быстроходку.
- Этот работник случайно не сектант?
Я вопросительно посмотрела на Гвейнарда. Тот округлил глаза и усердно замотал головой из стороны в сторону.
- Говорит, что нет.
- А вдруг он беглый преступник?
Парень закивал головой. Машина вильнула будто в подтверждение сказанного.
- Мам, он не преступник.
- Это хорошо, - облегченно выдохнула она. - А не из-за этого ли водителя ты никак не хочешь приехать ко мне?
- Чего? - завопили мы с Гвейнардом хором.
- Тебе надо выйти за него замуж, - категорично сказала мама. - В конце концов, он тебя скомпрометировал.
- Скомпрометировал? - изумился парень. - Когда бы я успел?
- Мама, он еще не успел.
- Но вы наедине. Ночью. Вдвоем. Ты и он.
- Мама! Все, давай простимся до завтра...
- Погоди, - мамин голос стал тихим. - Больше никаких новостей?
- Нет, - так же тихо ответила я.
- Но ведь ты уехала... А вдруг...
- Мамочка, не беспокойся, если что, мне сразу сообщат.
- Я надеюсь. Спокойной ночи, дочка.
- Спокойной, мама. Не тревожься, все хорошо.
Я локтем потерла лампу и отсоединилась.
- Значит, я тебя компрометирую, - через некоторое время заметил мой спутник.
Мне и так было не по себе. Что он вообще про меня подумал? Что я - старая толстая нескладеха, любым путем старающаяся затащить мужика в постель, да еще маму для этого привлекаю?
- На дорогу смотри, - огрызнулась я. - Не то проедем, а ты не заметишь.
Кстати, мы и впрямь едва не проехали мимо. К счастью, я вовремя углядела слева от тракта одинокий огонек, пробивающийся сквозь туман. Гвейнард возразил, что это не может быть замок, потому что огонь светил довольно высоко. Я только ухмыльнулась.
Яблочный дом располагался на вершине крутого холма. Надо сказать, почти все замки строились на возвышенностях. Как утверждали хозяева, для защиты от врагов. Ну да, чтобы было удобно обстреливать их спелыми яблоками. Но почему из-за этого должны страдать гости, вынужденные карабкаться в гору, прежде чем припасть к груди радушного хозяина, я не понимала.
Некоторое время мы искали узкую дорогу, ведущую к замку. Наконец, убедившись, что это именно она, свернули, и быстроходка, вновь опровергая свое название, принялась еле-еле карабкаться наверх.
Огонек на холме неуклонно приближался. Вернее, это мы подъезжали к нему.
При ближайшем рассмотрении он оказался освещенным окошком в одной из четырех замковых башен.
У меня предательски заурчало в животе. Надо же было этому недодемону несчастному напомнить про еду!
- Оргиями и напитками пусть подавятся. Но как они смеют поедать блинчики, когда за воротами мерзнут двое голодных путников?! - возмутилась я.
- Не переживай, сейчас мы к ним присоединимся, - проворчал парень.
Быстроходка уже стояла возле самых ворот.
- Эй! - прокричал Гвейн, выбравшись из машины. - Открывайте!
Большие деревянные ворота были заперты. Он постучал в них кулаком. Потом погремел кольцом, служившим ручкой. Никакого движения внутри. Перелезать через забор не представлялось возможным. Во-первых, он был довольно высок, примерно в два человеческих роста, во-вторых, утыкан по верху острыми шипами.
- Погоди, - сказала я. - Надо искать слева и вверху.
- Что искать? Таран?
- Нет, звонок.
Пришлось вылезать и долго обшаривать рукой левый верхний угол ворот. Не может же он быть слишком высоко. Наконец моя рука нащупала кнопку. Я надавила на нее, и некоторое время держала, не отпуская.
- Может, все-таки таран? - предложил Гвейнард.
- Не надо, - мстительно сказала я. - Думаю, сейчас они забудут и про оргии, и про блинчики. Ага, вот, уже забыли.
Внутри двора послышался звук отворяемой двери, потом шаги, приближающиеся к нам. Вслед за этим прозвучал громкий, слегка хрипловатый голос:
- Тебя ведь предупреждали, чтобы больше сюда не являлся! А ну, пошел отсюда вон, гадина!
Я озадачилась. Гвейнард, наверное, тоже, потому что спросил:
- Это он тебе?
- Скорее, тебе, - отпарировала я. - Обращался-то он к мужчине.
- Но я-то точно тут ни разу не был. А вот ты, насколько я знаю, была. Эй-эй! - громко закричал он, обращаясь к воротам. - Впустите нас! Мы очень устали и хотим отдохнуть!
- В гробу отдохнешь, скотина! - прогромыхал голос уже ближе.
Послышался чпокающий странный звук, и мой спутник дернул меня за руку. И вовремя - на то место, где я только что стояла, шлепнулся камень. Нет, кажется не камень, потому что от удара о землю разлетелся на несколько частей.
- Прекратите немедленно! - закричала я. - Вы нас угробить, что ли, вздумали?
- А, еще и девку с собой приволок? - злорадно закричали изнутри. - Давай, веди сюда своих подонков и шлюх, у меня яблок на всех хватит!
Так вот чем в нас запустили! Яблоком!
В подтверждение последних слов на нас посыпался град спелых плодов. Мне прилетело в плечо, и я рванула за машину. Присела. Тут же ко мне присоединился Гвейндар.
Теперь яблоки барабанили по правому боку быстроходки.
- Боюсь, Данни может лишиться машины по вине своих слуг, - мрачно произнес парень.
- А это что еще такое? - недоуменно спросила я.
Мы на какое-то время забыли про обстрел, потому что оба в изумлении уставились на шесть кинжалов, по рукоятку вонзенных в заднюю дверцу машины. Они протыкали дверь насквозь и образовывали перевернутый треугольник - три отмечали вершины, и еще три - середины сторон.
- Ничего себе, - выдохнула я. - Ой!
Одно из яблок мазнуло меня по плечу.
- Присядь ниже, - Гвейндар надавил на мою макушку и вновь сосредоточился на кинжалах. - Мне очень интересно, когда они здесь появились.
- А мне - кто их воткнул. И зачем.
- Покушались на нас?
- Тогда уж скорее на машину. Да прекратится это когда-нибудь или нет?
Мне порядком надоело прятаться от обстрела, и я громко крикнула:
- Послушайте вы там! Немедленно перестаньте!
Ответом мне послужил хохот и новый залп.
- Может, вызвать Данни? - предложил парень.
- Для этого надо как минимум взять лампу. Но она лежит на заднем сиденье, под ворохом вещей, и я не полезу ее вытаскивать. И вообще, боюсь, это ничего не даст. Ну, разбужу я ее, ну, пожалуюсь на горячий яблочный прием. И что? Она прилетит сюда на крыльях, чтобы нас спасти?
- Почему? Вызовет кого-нибудь в замке, он остановит сумасшедшего стрелка.
- Увы, не прокатит. В доме нет переговорника.
Некстати подумалось - как же так, в доме, где много лет проживал маг, нет элементарного переговорного устройства? Очень, очень странно...
Гвейн попытался было высунуться, но тут же присел снова.
- Как думаешь, когда закончится стратегический яблочный запас?
- Боюсь, не скоро, - уныло ответила я. - Яблонь в саду хоть косой коси.
- Хорошо, попробую докричаться.
Мой спутник снова приподнялся и гаркнул:
- Не знаю, за кого вы нас приняли, но мы прибыли по приглашению мисты Данни! Ее подруга Мирохарда и помощник Гвейнард!
Снова раздался хохот и хриплый голос сообщил:
- Давайте, давайте, плетите больше, демоны. Так я вам и поверил.
Я присела на землю и привалилась к дверце. Сил больше не осталось. Длинный день в музее, тряска в машине, неприветливый прием - все это вымотало до предела. А, гори оно все ярким пламенем.
Я повернулась к Гвейну. Опять на миг почудилась цепь раба на шее под кожаной курткой. Наваждение тут же прошло, но на лице спутника я заметила перемену. Выражение стало жестким, глаза сузились, губы сжались. Он выдернул из дверцы один из кинжалов, потом второй и поднялся во весь рост. Я с открытым ртом наблюдала за его действиями. Кинжалом, зажатым в левой руке, он отразил несколько летевших на него снарядов, правую же отбросил назад и быстрым движением послал второй кинжал в ворота. Потом пригнулся, выдернул еще один кинжал, выпрямился и повторил действия. И еще. И еще. Запустив все шесть кинжалов, он устало присел рядом со мной и закрыл глаза.
- Ничего не вышло, - сказал грустно.
- А что должно было выйти?
Ответить он не успел, потому что раздался сначала долгий, протяжный скрип, а вслед за этим оглушительный треск. Наступила тишина. Яблочный обстрел прекратился. Я подскочила и в недоумении уставилась на ворота.
Впрочем, смотреть было уже не на что. Ворота отсутствовали как таковые. Вместо того, чтобы защищать собой замок от злобных и коварных нас, они почему-то вывалились наружу, сорвавшись с петель.
Обалдела, кажется, не только я, но и мужик, столбом стоявший по ту сторону забора. Он таращил глаза то на упавшие ворота, то на нас с Гвейнардом. Наконец с трудом выдавил:
- Это вы чего тут безобразничаете?
- Кто безобразничает-то? - не осталась я в долгу. - Вы зачем нас яблоками обстреливали?
- Указание такое было дадено, - объяснил дядька. - Мы люди маленькие, что приказывают, то исполняем. А вы, значит, кто будете?
- Мы, значит, будем твоя головная боль, - сказал Гвейн. - А ты кто?
Мужик почесал подбородок:
- Дык я это... Брат тутошнего садовника. Вы садовника знаете, Сварт его зовут? Так я брат его, значит. Пока он спит, стерегу ворота. Кроме нас тут нету же никого. Мы с ним по очереди, то он, то я.